В заколдованном диком лесу. Глава 11

Глава 11 (продолжение сказки Стругацких "Понедельник начинается в субботу")

С утра на поляне около правления начала собираться публика. Привалов даже не ожидал, что в Задлесе так много обитателей. Он подумал, что надо было в кадрах посмотреть общий список для расширения кругозора. Многих он просто не знал.

Вышли на полянку и присели на пенёк Никита Кожемяка и Покатигорошек. Рядом стояли женщины: Несмеянова, Чернава и Лисичкина-Сестричкина. Ближе – дядька, Морской Иван Дмитрич, с бумагой в руках. Витязи его, ясное дело, на собрание не пошли. Увидел здесь Привалов двух подружек Алёнушку с Машенькой, прямо к ним под ноги из лесу выкатился Колобок. Иванушка Братцев-Козлов пробивался поближе к крыльцу, таща за собой Хаврошечку. С другой стороны поляны стояла смотрительница музея – Наина Киевна, рядом – Василий. Он зачем-то приволок с собой гусли и теперь обнимал их передними лапами. Иван Дурак с интересом разглядывал его музыкальный инструмент. Рядом переминались два друга с мятыми лицами: Хома Брут и Лёша Бесов. Леший был в кирзовых сапогах. Видимо, Хома подсказал, что на собрание босиком ходить не принято.

Члены правления спустились с крыльца и встали рядом. Привалов, Стелла, привезённые Камноедовым журналисты: Г.Проницательный и Б.Питомник были тут же. Кащеев в бархатном костюме, теперь уже с перламутровым отливом, стоял с ними.
Журналистам нужно было взять интервью у представителя института. Камноедов был занят. Аспирантка их не интересовала. Механик сам журналистами не интересовался.  И они стали подвигаться поближе к Привалову, настраивая диктофоны. Заметив, их хищные взгляды, Саша стал осторожно продвигаться в противоположную сторону. Проницательный делал ему знаки, Александр их старательно не замечал, обходя толпу по кругу. Но журналисты были опытнее и хитрее. Оказалось, что Проницательный был «загонщиком». Стоящий на «номере» Питомник предотвратил побег Привалова, ухватив его  за локоть:
– Александр Иваныч, какая удача – я как раз вас ищу!
Саша вздохнул и полез в карман за сигаретами. Протянул пачку представителям СМИ. Закурили все трое.

– Не ответите ли на пару вопросов по поводу предстоящего голосования? – Проницательный, сунув себе в зубы сигарету, Привалову в зубы стал толкать диктофон.
Саша его отстранил:
– Не могу, Генрих, не могу. Нужно согласовать с начальством. У нас с этим теперь строго…
– Согласовано уже, Александр Иваныч! Модест Матвеевич нас к вам направил, как к официальному наблюдателю.

Журналист помахал рукой Камноедову, который возвышался на крыльце правления. Тот в ответ кивнул головой. Привалов понял, что теперь не отвертеться.
– Ребята, я не знаю даже, что вам сказать…
– Всего пару вопросиков, – Проницательный щёлкнул тумблером диктофона. Привалов вздрогнул. Он не переносил всякие интервью на подсознательном уровне.
– Сегодня впервые в вашем подшефном учреждении руководителя не назначают, а  определяют демократическим путём. Как вы считаете, какова роль гласности в подборе руководящих кадров?

Привалов, пока слушал вопрос корреспондента, кивал головой в такт голосовым модуляциям Проницательного. Сделав озабоченное лицо и стараясь попасть в тональность, начал отвечать:
– Будем говорить честно, нелегко уходить от былых стереотипов в работе с кадрами. Но надо. Необходимо. Скажу больше, очень надо и очень необходимо. Долгое время нам хронически не хватало гласности. Но, сегодня!.. Сегодня всё изменилось: сегодня уже мало одной-двух рекомендаций, телефонного звонка от влиятельного лица, чтобы доверить кому-то руководство коллективом.

Лица корреспондентов засветились, в тональность попал.
– Как же, всё-таки, происходит отбор кандидатов, чтобы включить в бюллетень для тайного голосования?
Привалов на секунду задумался. Откуда ему знать, как там происходил этот отбор?
– М-да, да… Теперь вот конкретно об этом. Скажу прямо, стараемся. Стараемся, прежде всего, как можно полнее составить представление о деловых, общественно-политических и моральных качествах претендента на руководящий пост. Руководство института очень обстоятельно, можно сказать, деловито изучили каждую кандидатуру на должность.

– А кто же включён в бюллетень? Из каких кандидатур будут выбирать голосующие?
Александр посмотрел на часы. Вот привязались! Чёрт его знает, кто там включён. Откашлялся:
– Включены, естественно, самые достойные. Каждый профессионал своего дела, каждый знает проблемы, что называется, не понаслышке. Учитывали и то, чтобы коллектив, откровенно говоря, положительно воспринял…  Ну, в общем, стараемся соответствовать духу времени. Ведь в демократию… Что? В демократию мало верить, на неё надо работать всем миром. Сегодня руки у нас развязаны, и мы не будем заниматься мелочной опекой!

Александр вошёл в образ и стал размахивать руками, в доказательство того, что они действительно развязаны. В правой руке была сигарета и, когда она очерчивала круги, журналисты дёргали головами, чтобы спастись от дымящегося окурка, как коровы уклоняются от слепней.
– Будем откровенны, – продолжал открывать глаза Привалов, – многие до того привыкли работать с оглядкой, что всё время ждут указаний сверху. Нужна ломка стереотипов, нужны новые пути решения застарелых проблем, нужно понимать суть происходящих явлений, а не отходить трусливо в сторонку, сея пораженческие настроения. Нужен живой контакт! Пришло время делать ставку на человеческий фактор на всех уровнях. Слишком долго мы были стянуты уздой административной системы! – выдал он так, что Станиславский бы поверил, что узду с него только что сняли.
–  Директива и приказ парализовали живую научную мысль, которая стала задыхаться без демократии! И сегодня выборы руководителя – это стремление коллектива к самостоятельности. Руководство института идёт навстречу коллективу, чтобы не потерять доверие людей…

Привалов почувствовал, что количество слов, значительно превышает количество мыслей, что его буквально сносит на риторику Камноедова. Ему даже захотелось сказать: «Вот в таком вот аксепте, понимаешь!»  и закончить интервью. Но разогнавшиеся корреспонденты продолжали интенсивно его интервьюировать. Уже Питомник приготовился задавать свои вопросы.
Саша снова посмотрел на часы и стал пятиться, чтобы скрыться в толпе, давая понять, что пора закругляться, и костеря про себя Камноедова, что так долго не начинал своё выступление.
– Ещё вопрос…, – начал было Питомник, но Привалов его перебил:
– …Сейчас главное, избавиться от некоторых установок, привычек, догм, нужна перестройка психологии. Потому что привыкли жить спокойно, по накатанной, а чтобы возглавить, кандидату нужно быть готовым ко всему, потому что на тебя возложат…
 Пятясь, он запнулся и едва удержался на ногах.
– Что возложат? – корреспондент поднёс диктофон ещё ближе.

Терпение Привалова кончилось, он выключил диктофон прямо в руке Питомника, нажав на красную кнопку:
– А что надо, то и возложат. Всё, ребята, хватит! Уже Камноедов начинает собрание.
Саша скрылся в толпе, стараясь пробиться поближе к крыльцу правления, на котором исполняющий обязанности возвышался в гордом одиночестве.

 Камноедов окинул властным взором поляну и стал перебирать в руках листочки с докладом. Трибуну на крыльце Хома не сделал, листочки положить было некуда, и ветерок, время от времени, пытался их выхватить из толстых пальцев Модеста Матвеевича.
Он начал свою речь весьма выспренно и напыщенно, видимо, готовился:
– Дамы и господа! Товарищи и друзья!
Исполняющий обязанности снова посмотрел в толпу, внимательно вглядываясь в последние ряды, где стояли кикиморы, видимо, надеясь увидеть потерявшегося коллегу Хюиня Дык Вуя. Не увидев там учёного лица, продолжил речь.
Привалов знал, что у Модеста докладов меньше, чем на сорок пять минут не бывает. Карьеру он свою начинал преподавателем в ПТУ. С тех пор осталась эта академическая привычка.

 Камноедов начал с обзора деятельности отделов НИИЧАВО. «Кратенько» рассказав о продуктивной работе канцелярии, об эффективной оптимизации, проводимой отделом кадров, он перешёл к научным отделам: Предсказаний и Пророчеств, Смысла Жизни, Оборонной Магии, Линейного Счастья, Прикладной Магии и других. Публика терпеливо внимала. Наконец, Камноедов перешёл к реформам Задлеса и сделал многоходовую подводку к выборам президента.

– Сейчас вы демократическим путём, тайно голосуя, выберете руководителя. Так как на должность президента были поданы два заявления, то в бюллетень соответственно включены две кандидатуры: Кащеева и Бесова. Поскольку нам нужно ещё выбрать одного члена правления, то тот, кто наберёт больше голосов, будет президентом, а тот, кто меньше – будет членом правления. Демократическая процедура понятна?
Камноедов не уловил настроения толпы. Когда он назвал двух кандидатов, поляна зловеще замолчала, а теперь зашумела:
– Почему только двое?
– Где другие?!
– Зачем нам навязывать?!
– Даёшь Царевича в президенты!
– Еруслана Лазаревича давай пиши!

Ветер на поляне усилился, зашумели деревья. Привалов понял, что программа Камноедова дала сбой. Нужно было оперативно вносить коррективы. Однако Модест Матвеевич сдаваться не собирался и, напрягая вены на шее, забасил:
– Тихо, товарищи! Господа коллеги, внимание! В соответствии с циркулярами, соблюдая регламент, действуя по процедуре, всё в соответствии. За процедуру мне отчитываться!

Лицо его из землистого стало багровым. Но напрасно он напрягался. Его уже не было слышно. С деревьев на поляну полетели листья и ветви, по небу пошли тучи, ветер усиливался. Привалов понял, что кто-то начал потихоньку колдовать, звать морок. Он пришёл на выручку своему незадачливому шефу:
– Модест Матвеевич! Пусть, кто хочет, дописывает свою кандидатуру в бюллетене. Пусть дописывают. Иначе сорвут мероприятие!

 Трудно сказать, слова Привалова оказали магическое воздействие на Камноедова или сверкнувшая на небе молния и прогремевший гром, но он к удивлению Стеллы, тут же согласился и заорал, напрягая жилы:
– Друзья, господа!! Вы не так поняли! Вы меня не дослушали! Можно свою предлагаемую кандидатуру вносить в бюллетень!

Кое-как успокоив собрание, а заодно и погоду, приступили к голосованию. Исполняющий обязанности расставлял по местам своих подчинённых:
– Стелла, помогайте Марье Моревне! Привалов, проверяйте, кто будет получать бюллетени, а то уже лезут тут всякие!

Привалов встал около стола, где Стелла выдавала бюллетени для голосования, и стал бдить. Морской Иван Дмитрич получал, кроме своего, ещё тридцать бюллетеней на витязей. Александр проверил доверенность.
Морской, получив бюллетени, не заходя в кабину, опустил их все в избирательную урну. Привалов поинтересовался:
– Почему же вы, Иван Дмитрич, галочки не поставили против фамилий?
– А чего там возиться? Мои орлы власти доверяют, – и он, громыхая высокими сапогами, вышел из правления.

« Образцово голосует морская пехота. Только не орлы они у тебя, а скорее боевые тюлени… Или дельфины?», – подумал Привалов.
Наина Киевна стала просить ещё один бюллетень на русалку, что осталась в музее на ветвях дуба. Александр сплавил её Камноедову, тот отказал. Колобку тоже отказали, его в списках не оказалось. Он устроил скандал.

– В чём дело, Марья Моревна? – загремел Камноедов. – Почему его нет в списках?
– Потому что он числится, как инвентарь!
– Как же так? Он требует! Какой же он инвентарь? – подключился Привалов.
– Всегда так было. Инвентарь. Потому, что он по сусекам поскребён. Потом, у него же рук нету. Как он будет голосовать?
– Но у него голова есть. Пусть голосует!
– Вообще была рекомендация руководства – голосовать сердцем, – вспомнил Модест Матвеевич. – Сердце у него есть?
– Откуда?
– Это у вас нет сердца! Бюрократы! – визжал Колобок.

В конце концов, ему выдали бюллетень. Марья Моревна сама его опустила в урну:
– Доволен, бузотёр? Теперь катись отсюда!
Покатигорошек потребовал бюллетени для почётных граждан Задлеса. Привалов посмотрел список этих граждан.
– Муромец Илья, Попович Алексей, Добрыня Никитич, Микула Селянинович, Святогор, Берендей, Тугарин, Одихмантьев…. Что это? Они же  все того… Умерли?
– Ну и что, они же все почётные. Имеют право!
– Но, позвольте…
– Вы же видите, есть резолюция Камноедова!

Привалов посмотрел, действительно, в правом верхнем углу рукой Камноедова было начертано: «Разрешить почтенным гражданам. Камноед.»
– Ну, так подойдите к нему.
Модест Матвеевич долго смотрел на свои каракули, потом спросил:
– Эти почтенные граждане что, в самом деле, умерли?
– Почётные, Модест Матвеевич, почётные. Они имеют заслуги. Внесены в списки, так сказать, навечно… А Покатигорошек уверяет, что установил с ними связь. Хочет за них получить бюллетени и проголосовать, – пояснила Стелла.
Еруслан Лазаревич заглянул в список:
– Странно, Марья Моревна, а как же в список почётных попали Тугарин и Одихмантьев? Ничего себе, почётные!
– Мёртвым голосовать нельзя! – отрезал Камноедов. – Это аксиома. В таком вот аксепте.

Данило Покатигорошек насупился:
– Вы же подписали!
Марья Моревна зашептала Камноедову на ухо:
– Дайте вы ему бюллетени, Модест Матвеевич. Это ж такие персоны, вы посмотрите фамилии. Как бы чего не вышло!

– Да? Вы так считаете? – лицо Камноедова от напряжения землистый оттенок поменяло на глянцево-слякотный. – Как же отчитываться будем?
– Да перед кем отчитываться!
Стелла выдала бюллетени, и Данило бросил их в урну.


Рецензии