Записки из-за бугра -1. Из последних сил

Германия всегда была для нас транзитной страной. Автомобильные ралли, изредка навещавшие “обитель порядка”, из года в год не укладывались в наш календарь, и Дойчланд постоянно "протыкался" нами сквозняком.
Первое время мы мучились на польско-германской границе, где немецкие пограничники и полицейские, мало отличающиеся по внешнему виду от своих предшественников из Третьего Рейха, рукой в неизменной кожаной перчатке указывали нам на лишнюю банку бензина или тщательно замаскированный в беспорядке технички ящик водки и произносили короткое "nein". Изменить это решение было невозможно, как в КНДР потерять значок Ким Ир Сена.

Наученные горьким опытом расставания с жидкой валютой, мы принялись форсировать польско-немецкий рубеж не напрямую, а проставляя между этими, мягко говоря, недолюбливающими друг друга странами Чехию и Словакию, пограничники которых наплевательски относились к провозу жизненно важных продуктов питания и топлива. Кроме того, маленькие горные пограничные переходы всегда были пусты и не истоптаны нашими проворными соотечественниками, вывозящими из Германии тонны металлолома в виде автомобилей, собранных задолго до падения берлинской стены.

Выехав впервые на соревнования за рубеж, уже в Польше мы почувствовали разницу между ухабами белорусских трактов и ровными польскими шоссе. Взаимопонимание водителей, съезжавших на обочину для пропуска более быстрой машины и благодарность, выражавшаяся во включении “аварийки” после обгона, спокойные, чистенькие придорожные кафе с дешевой и вкусной едой - эти и другие признаки цивилизации после отечественных "бензину нету" и "из еды у нас только хлеб", произвели на нас благоприятное впечатление и породили трепетное ожидание встречи с настоящим Западом. Германия отличалась от Польши настолько же, насколько Польша отличалась от Белоруссии.
Размеренно катясь по автобану колонной из нескольких разнокалиберных транспортных средств: техничек с гоночными машинами на прицепах и тренировочных автомобилей, мы разглядывали еще мало тогда виденные на Руси  “Мерседесы” и “Ауди”, мчавшиеся с умопомрачительной скоростью и постепенно закипали желанием потягаться с ними в быстроте передвижения.

…Где-то за Берлином наша тренировочная "восьмерка" прощально чихнула и категорически отказалась следовать дальше. Лихорадочно вспоминая зазубренные перед поездкой правила пользования автобанами, мы проорали в рацию грустную информацию о поломке , и, выбрав место и рискуя загреметь в близлежащую каталажку прижались к обочине. К счастью, в моторе всего-навсего слетел центральный провод и наши временные потери составили минут пять-семь, включая водопой и массовый забег в кусты для восстановления водно-щелочного баланса.
Тронувшись в дальнейший путь, я, еще наивно веривший в могущество советской техники, помнивший, как наши деды гоняли на Т-34 немчуру по Европе и не обремененный необходимостью тащиться в колонне, решил тоже не ударить в грязь лицом перед вражескими “Опелями” и “Фольксвагенами”. Видавшая виды тренировочная "восьмерка" взвыла подзаряженным двигателем и понеслась по автобану навстречу победам советского спорта - пусть пока не на раллийной трассе, но хотя бы на шоссе.

Первое время нам многое удавалось - "зубила" превзошла саму себя и каким-то чудом набрала 150 км.час. Эта невиданная в условиях повсеместных российских колдобин и заботливо приоткрытых канализационных люков скорость сопровождалась, с одной стороны, обгоном значительного количества немецких товарищей, а с другой - страшным дисбалансом колес и усиливающимся запахом горящего где-то на коллекторе масла.
Впрочем, радость победы была недолгой. Очень скоро сзади пристроился “Пассат” и, включив левую мигалку, дал мне понять, что мое место пока правее. Пропустив его, я снова принялся обставлять грузовики и никуда не спешащие машины, и вновь меня вежливо попросил посторониться очередной более быстроходный аппарат.
Так я перестраивался раз шесть, пока в очередной раз не был позорно согнан в правый ряд серебристым “Мерседесом”. Сомнений в скоростных преимуществах “бенца” у меня не было, но когда мы пораявнялись, я посмотрел на водителя и обомлел.
Не знаю, сколько лет самому древнему долгожителю Германии, но бабулька на “мерсе”, обставившая меня, как стоячего, однозначно уже достигла половой зрелости к моменту выхода в свет бессмертного "Капитала".

Пережить такое позорное фиаско было абсолютно невозможно! Молодой, жизнерадостный раллист тошнит с глазами пьяной черепахи в правом ряду, а старая карга, вышедшая замуж на следующий год после изобретения паровоза наяривает под двести впереди! Я понял, что обогнать бабку стало делом всей моей непутевой жизни!
Резко включив четвертую, я кинулся в погоню. К счастью дорога пошла под уклон, что позволило моему убогому агрегату развить совершенно ненормальную скорость - 170. Дисбаланс вырывал руль из рук, пассажиры, с ужасом взирая на происходящее, вцепились в ручки над окнами, запах масла перешел в вонь, поршни просились вон из мотора, но бампер резвой старушенции стал медленно и неуклонно приближаться! Еще чуть-чуть и я должен был ее настигнуть!

Дорога еще больше покатилась с горы, спидометр “лег”, и я на последнем усилии воли, весь в холодном поту, с мокрыми ладонями и с мертвенно бледными от ужаса перед неминуемой гибелью пассажирами настиг ненавистную старуху и победоносно включил левую “мигалку”. “Мерседес” тут же перестроилась в правый ряд, и, умоляя Бога, чтобы дорога не пошла в гору я начал его медленно объезжать!

…Кажется, ни до, ни после, даже стоя на подиуме и получая в руки Кубок Франции, мне не доводилось испытывать такой радости от победы! На грозящей вот-вот дать дуба машине мы из последних сил поравнялись с престарелой гонщицей, и, боясь отвернуть взгляд от дороги, я все же скосил глаза направо, чтобы увидеть удивление и восхищение на ее морщинистом лице.
Но не увидел... Бабке было не до меня. Она спокойно придерживала руль костлявой рукой и разговаривала с кем-то по сотовому телефону...

1993 г.