Литературный марафон. День 4

Литературный марафон. День 4
Иван Петрович был мужчиной среднего возраста, крепкого телосложения и в ясном уме, как сам считал. Амбициями не страдал, вредных привычек не имел. Не будем вдаваться в подробности личной жизни, потому что они не интересны и не имеют большого значения. Хотя психоаналитик со мной не согласится, но об этом я никогда не узнаю, потому что среди моих знакомых таких нет, а наш герой давно уже отошел в мир иной, унеся с собой и свое мнение по этому вопросу.
Был период, когда от неустроенной жизни Иван Петрович находился в каком-то нервном состоянии. Мало общался с людьми, знакомые были больше формальными и от этого внутренние покривление только распалялось. Когда-то он рассказывал, что его жизнь превратилась в постоянное просматривание внутренних фильмов. А происходило это так. Принимается он за какую-нибудь работу, да так увлечется, что и контроль теряет над происходящим. В это время помыслы достигают своего апогея. Они уже не только говорят, они принимают форму образов, оживают своей странной жизнью, обреченно-трагической. Две реальности накладываются одна на другую, при этом совершенно не мешая друг другу, без всякой конкуренции. Перед глазами работа, а внутри уже завершается просмотр фильма. А почему завершается, тоже просто. Начало, это всегда неуловимый момент. Как происходит развитие, тоже. А вот с концом другое дело. Здесь все как в учебнике для начинающих сценаристов, все по нотам разложено. Кульминация близка, она грязная и отвратительная. Там не так уж много вариантов. Тебя обидели, и ты эффектно наказал виновника. Или опасность надвигается со всех сторон и угрожает не только тебе, но и твоим близким, нужно же что-то делать. В общем, основной мотив видений — это страх, обида, ущемленная гордыня и кровавое возмездие.
Когда поток неотрегулированных эмоций начинал захлестывать, он, совершенно интуитивно, сопротивлялся, записывая их. И как говорится, пути Господни неисповедимы. В данном случае это проявилось в том, что через навык письма, приобретенный благодаря такому странному обстоятельству, он стал писать уже не только свои освободительные тексты, но и пробовать что-нибудь светлое, не о себе. И у него стало получаться, свидетельством тому являются его толстые черновики, доставшиеся мне от его жены, которая ждала от этих трудов другого. Но денег на этом поприще он не заработал. Зато специалисты, позже, стали говорить о его необычном взгляде на жизнь и творчество. У Ивана Петровича было свое видение. И сформировало его тотальная неуверенность и неустроенность во всем.
Он верил всему, что говорил священник на воскресной проповеди, точно также, как и лектору, рассуждавшему об эволюции и Большом взрыве. Знал, что умрет, и то, что это невозможно. Носил в себе великие идеи, и не мог ими разродиться. Жил в разломе, порожденном взаимоисключающими идеями.
Потом он осознает это как современную форму отшельничества. Только раньше люди прятались в настоящих ущельях, и уходили в настоящие леса, сейчас же все изменилось. Пещеры заменились местами, где теории не стыкуются, а леса, философскими дебрями постмодернизма. Но от чего он в таком случае укрывался. Если древние бежали от мира с его соблазнами, то он бежали не «от», а «к». Лечащий врач, как только не пытался выяснить хоть что-нибудь об этом загадочном «к», но ничего не получалось. Он не понимал хитросплетений из простых слов Ивана Петровича.
Перед смертью, которая как всегда приходит внезапно и не вовремя, Иван Петрович сделал последнюю запись в своем дневнике. Там речь идет о грядущей Революции, которая неминуема и уже стоит у порога.  В ней нам предстоит освободится от диктата текста, который, в силу своей природы порождает ложные смыслы. Но как ты выразишь свои чувства, когда для этого нужно использовать оружие своего же противника. И в подтверждение того, что он уже новый гражданин нового мира, замолчал.
Мы никогда не узнаем, о чем он думал в последние дни, но то что лик его был как бы просиявшим, это факт, который я ответственно подтверждаю. 
«Текст, побеждает текст», когда-то позже я прочитаю в его сумбурных черновиках, и мне начнет казаться, что Революция уже началась.