пепел крестьянской души

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Во второй половине дня второго февраля Василий с небольшим отрядом
вернулся в Большое Сорокино и сразу же направился в волостной штаб на
доклад. Уже на подъезде, он заметил пешее и конное передвижение молодых
парней и зрелых мужчин, которые роем вились на базарной площади. «Боевые
дружины формируются», - сделал вывод Губин-младший и остановился у
избы, в которой располагался штаб.

«Ну, что? Как прошла операция по смене власти в Большом Пинигино?» -
спросил Егор, поздоровавшись с другом за руку. «Нормально. Есть, правда,
один убитый со стороны посевотрядовцев, но это на конечном результате не
сказалось. Сейчас там создаются органы управления и крестьянские дружины.
Чикирева я оставил помогать своим землякам, как представителя волостного
штаба. Он же подберёт для взвода разведки человек десять молодых мужиков
и прибудет с ними в волостной центр», - ответил Василий. «Как встретили жители
Большого Пинигино и других деревень известие о смене власти в волостном
центре?» - поинтересовался Степан. «В основном с одобрением. А как на
самом деле, покажет время. Кстати, вчера, во время заезда в Осиновку, я видел
в толпе Чернова Ивана. Уж больно у него недружелюбный взгляд был. Думаю,
что он из коммунистов будет и в деревне остался не случайно. Времени нет,
чтобы проверить его на вшивость», - сообщил Василий. «Да, Бог с ним, с Черновым.
У нас и без него дел невпроворот. В дружину самообороны добровольно
записалось уже более двухста человек. Одна беда – почти все они безоружные.
Вилы, косы, пешни, колы да топоры - вот и весь боевой арсенал их. Я поручил
кузнецу Огорелкову Зиновию пик и пешней побольше изладить, а Матвею
Долгих наказал заниматься ремонтом берданок, изготовлением картечи и
снаряжением патронов нарубленными гвоздями. В общем, если время позволит,
то через недельку ко встрече с коммунистами будем готовы», - рассказал



о своей работе Аверин. «Да, друг! Нешуточное дело закручивается. Большая
кровь может пролиться», - произнёс Василий. «А по-моему, лучше так, чем терпеть
унижения от красной чумы. Надо бы с Северным фронтом связь наладить.
Мы должны быть постоянно в курсе того, что рядом с нами и в уезде делается
», - поставил задачу начальник волостного штаба перед своим товарищем.
«Для того и вернулся раньше времени из Большого Пинигино. Ужотко возьму
человек десять из своего взвода верховых и выеду в сторону Знаменщиков.
Если всё пойдёт нормально, то завтра утром буду у Короткова», - ответил Губин-
младший. «Чтобы разговор ваш был убедительным, составь документ о
положении в нашей волости, и вручи его командующему», - посоветовал Степан.
«Депешу, о предварительных итогах освобождения села от куманьков я
ему со связным отправил, а теперь, для сверки наших дальнейших действий
сам к нему явлюсь», - ответил Губин-младший.

Сразу после встречи с Авериным, Василий поехал домой, где его поджидали
Иван Васильевич и вернувшиеся с задания бойцы двух отделений. Рассказав
отцу о встрече с матерью и сёстрами и о положении в Большом Пинигино,
Губин-младший собрал во дворе личный состав взвода и назвал тех, кого брал
с собой в поездку. «Через час выступаем. Кроме оружия и провианта ничего
на коней не нагружать. Завтра вечером, надеюсь, вернёмся обратно. Остающимся
в селе бойцам взвода постоянно быть на связи с волостным штабом, и в
случае чего, полностью перейти в подчинение его начальника», - дал указание
командир.

В Знаменщики отряд из одиннадцати человек, включая Василия, прибыл затемно.
Прежде чем ехать к Григорию домой, Губин-младший решил заглянуть
в бывший сельсовет и не ошибся. Всё руководство деревенского штаба находилось
на месте. Поздоровавшись с каждым членом штаба за руку, Василий с
удовольствием заметил: «Видно много работы на вас навалилось, если до сих
пор по домам не разошлись». «Не то слово. Куда ни глянь, кругом одни проблемы
», - ответил за всех Григорий и поинтересовался: «Вы нам на помощь прибыли
или у вас другие планы?». «План у нас один - у вас побывать и командующего
Северным фронтом навестить. Если, конечно, в Челноково не произошло никаких
изменений», - ответил Василий. «Братья Знаменщиковы сегодня приезжали
в деревню. Говорили, что на фронте пока всё спокойно. Но, по сведениям
разведки и сообщений надёжных людей из Абатска, куманьки собирают силы,
чтобы выбить отряды повстанцев из всех занятых ими волостей. Когда это наступление
произойдёт - никто не знает», - доложил Григорий и тут же спросил:



«А в Большом Сорокино чо присходит? Утром вестовой из волости приезжал
и вкратце рассказал об аресте коммунистов и пособников их власти, поэтому
всем членам нашего штаба хотелось бы услышать более подробную информацию
». Василию ничего не оставалось делать, как в очередной раз рассказать
о событиях, произошедших за последние двое суток не только в волостном
центре, но и во всех его населённых пунктах. «Да, паря, шустро вы метлами
работали, если за такое короткое время столько грязи из волости вымели», -
заметил член сельского штаба Скаченко Фёдор Тимофеевич. «То, что наработано,
это только начало борьбы с большевистским супостатом. Все основные
бои впереди и кто в них победит, только господь Бог знает», - глухо произнёс
Сугатов Поликарп Миронович, возглавляющий сельскую боевую дружину. И
добавил: «Нам бы ещё хоть штук пять винтовок на всех. Окромя нагана и трёх
винтовок, отобранных у куманьков, трёх дробовиков и двух обрезов больше и
оружия нет». Григорий сурово взглянул на него и произнёс: «Мироныч, мы уже
говорили об этом. Если бы была возможность, где взять оружие, то я хоть за
двадцать вёрст на себе бы его припёр. В бою добывать будем». «Ладно. Хватит
спорить. Может ещё и не потребуется нам такое оружие. Комиссары тоже не
дураки. Зачем им против тысяч крестьян войной идти», - высказался Скаченко.
«Ты, Фёдор, словно дитё малое. В красной армии служат такие же крестьяне,
как мы. А когда куманьки жалели мужицкие жизни? Под дулами пулемётов заставят
вперёд на нас идти», - не сдавался Поликарп. «Всё! Довольно страху на
себя нагонять. Сибиряки никогда пятками вперёд не ходили. Не заставят нас
коммунисты и сейчас это сделать. Потребуется, будем биться на сколько хватит
мочи», - остудил пыл своих помощников Григорий. Поговорив ещё о делах
часа два, Знаменщиков и местные мужики засобирались по домам, оставляя в
штабе только дежурного. «А на дорогах-то разведчики у вас есть?» - спросил
Василий. «На трёх направлениях службу несут. Если бы вы подозрительными
им показались, то вмиг бы они нас оповестили», - ответил Сугатов.

Переночевав в помещении деревенского штаба, рано утром третьего февраля
конный отряд двинулся дальше. Не доезжая версты две до Челноково,
Василий подозвал к себе двух бойцов и приказал: «Дальше ступайте впереди
отряда саженей за двести. В случае какой опасности, разворачивайтесь - и к
нам, или стреляйте вверх». «Слушай, Губин. Давай обменяемся оружием. Ты
мне отдашь винтовку, а я тебе наган с двумя обоймами патронов. А то ты с винтовкой
за спиной не очень похож на командира», - хитро улыбаясь, предложил
Николай Фирулев. «Какой наган? Что-то я никогда у тебя не видел такого
оружия», - удивился Василий. «Хороший наган. Я его у балаганского милици



онера забрал, когда бегал смотреть, в каком он состоянии находится. Поняв,
что мёртв, содрал с него портупею, а из кармана штанов запасную обойму с
патронами вытащил», - ответил Фирулёв. «И что ты его раньше мне не предложил?
» - спросил командир. «Жалко было расставаться. Но теперь вижу, что
тебе он нужнее», - признался боец. «Вот пинигинский варнак! Ну, да ладно, что
с тобой сделаешь. Забирай винтовку и отдавай мне командирское оружие», -
согласился Василий и тоже улыбнулся. Подождав, когда разведчики удалятся
на нужное расстояние, отряд продолжил свой путь.

Предосторожность командира оказалась излишней. Только перед самым
Челноково путь разведчикам перегородили трое бородатых мужиков с берданами.
«Откуда и куда путь держите, молодцы?» - хитро улыбаясь, спросил один
из них. «Едем мы из Большого Сорокино, а куда путь держим - знает только
наш командир», - ответил Фирулёв. «А где ваш командир?» - спросил тот же мужик.
«Прибудет скоро. А сами вы кто будете? На красноармейцев вроде как не
похожи», - решил потянуть время Николай. «А мы, молодец, бойцы Северного
фронта. Слыхал об таком?». «Может слыхал, а может и нет. Кто командует этим
фронтом? Уж не ты ли?» - подколол мужика Николай. «Куда мне. Командир у
нас Коротков Александр Сергеевич, человек сурьёзный, грамотный и редкой
храбрости», - не почуяв подвоха, ответил мужик. «И как же он доверил тебе
секретный пост охранять, если ты неизвестным людям его имя называешь?» -
вновь пошутил Фирулёв. Не успел мужик обидеться на шутку чужака, как из-
за поворота выехал основной отряд конных повстанцев. «Ну, что, мужики, в
Челноково ещё власть не поменялась?» - спросил, подъехав к ним вплотную,
Василий. «А ты кто такой будешь, чтобы пытать нас?» - перенёс бородатый
мужик свою обиду на Губина. «Я командир конного взвода сорокинского волостного
штаба. Еду на встречу с Коротковым Александром Степановичем», -
ответил Василий. «Ну, едешь и едешь. А чо остановился? Поезжай дальше», - с
раздражением в голосе произнёс бородатый мужик, и зло посмотрев на Фирулёва,
сошёл с дороги. «Тебя наш Николай обидел? Ты уж прости его. Он у нас
с детства того. Немного не в себе, значит. В деревне Большое Пинигино почти
все такие, весёлые», - произнёс Василий и улыбнулся. «Так ты из Большого
Пинигино? А у меня там дядя родной - Шутов Михаил Михайлович живёт и две
сестры сродные – Ленка с Дашкой». «Знаем таких. Добрая семья. А сам ты из
каких мест?» - спросил Субботин. «Из деревни Болдырево. Семёнов Варлам», -
ответил мужик. «А говоришь, что Шутов тебе дядька родной?» - не сразу сообразил
Степан. «По матери он мне дядька», - пояснил Варлам и его лицо просветлело.




Командующего Северным фронтом Василий разыскал на краю южной части
села, когда тот инструктировал бойцов заградительного отряда на случай
внезапного нападения на него воинских подразделений красной армии. Завидев
отряд конников, он пошёл к нему навстречу. «С добрым здравием тебя,
Александр Степанович! Вот, приехал лично доложить о делах в Большесорокинской
волости», - бодро произнёс Губин-младший. «Молодец! Вовремя прибыл.
Не исключено, что сегодня-завтра коммунисты со стороны Абатска на нас
войско бросят. Так что твой вооружённый конный отряд службу может хорошую
сослужить», - заметно обрадовавшись, произнёс командующий Северного
фронта и добавил: «Ты пока отведи своих бойцов в какое-нибудь удобное
местечко, а сам через часок ко мне в штаб загляни. Я тебе поподробней
о предстоящих делах расскажу. Посидим, покумекаем, как лучше нехристей
встретить».

Место для стоянки отряда Василий подобрал в середине села, за огородами.
Привязав лошадей к пряслу, бойцы принесли с согласия хозяина по паре
охапок сена из его сеновала, а на костре стали готовить походный обед. Их
командир направился к Короткову.

Разговор между ними начался сразу, как только Василий появился в избе.
«Я ознакомился с твоим посланием, которое привёз мне Филька, но думаю,
что за последнее время в волости произошли и другие изменения. Поэтому,
сначала коротко расскажи мне о них, а затем перейдём к более важным проблемам
», - попросил Александр Сергеевич. «О всех событиях последних дней
в Большом Сорокино и волости в целом, я изложил вот на этой бумаге», - ответил
Губин-младший и передал командующему Северным фронтом три листа,
исписанных карандашом. «А устно скажу, что на данный момент дела у нас
складываются довольно удачно. Волостной штаб уже скомплектовал дружину
самообороны в количестве двухста человек, её численность постоянно растёт.
Конечно, главная проблема дружины - отсутствие необходимого количества
огнестрельного оружия. Но руководство штаба руки не опускает. Налажено
изготовление металлических пик и прочего холодного оружия. Если
противник даст время на подготовку, то дружина к обороне села будет готова.
В деревнях такие же дружины создаются. Кроме этого, на территории волости
производится мобилизация всех парней и мужиков, способных воевать.
Мобилизованные поступают в распоряжение начальника волостного штаба
Аверина Степана, который распределяет их по отрядам дружины», - отчитался
командир взвода разведчиков. «Добро! Грамотно поступаете. В дружине само



обороны много бывших военных вроде тебя?». «Отслуживших в царской армии
половина бойцов будет, а имеющих воинские звания человек пятнадцать,
не больше. С начальником штаба волостной дружины Авериным - мы друзья
с детских лет, и вместе служили. Он, как и я - фельдфебель». «Это хорошо!
Значит, власть в Большесорокинской волости в надёжных руках», - одобрил
командующий и продолжил: «А теперь я тебе расскажу о делах на Северном
фронте. Из полученных донесений от нашей пешей и конной разведки, становится
ясно, что уже завтра, или даже сегодня ночью, куманьки нападут на
Челноково. Их военные подразделения в полной боеготовности находятся в
Абатске и деревне Маруха. Численность военных точно не известна. Но, как я
понял, человек сто пятьдесят - не меньше. В их числе - половина кавалеристов.
Есть сведения, что на вооружении этих войск имеется пять пулемётов, что, конечно,
может послужить решающим аргументом в поведении наших мужиков
во время боя. Поэтому, я хочу, чтобы ты взял под своё командование всех кавалеристов
нашего фронта, которых более сорока человек. Вооружены, правда,
они не очень богато, но в бой рвутся давно. Так что, не будем терять время и
прямо сейчас поедем к ним в расположение в восточную часть села, со стороны
деревни Погорельцы».

Внешний вид кавалерийского отряда Северного фронта на Василия произвёл
не лучшее впечатление. Не проговорив с бойцами и трёх минут, он
понял, что половина из них полупьяная, а вторая - с глубокого похмелья.
Определённую неловкость за них, по-видимому, чувствовал и главнокомандующий
Коротков. Он внимательно посмотрел на старшего из кавалеристов
и с раздражением произнёс: «Арефий, вы прибыли в Челноково сражаться с
коммунистами или самогонку жрать? Почему весь личный состав находится в
недееспособном состоянии? Срочно прими меры для того, чтобы к вечеру все
мужики были в боевой форме! И ещё. С этой минуты весь кавалерийский отряд
передаётся в подчинение вот этому человеку - Губину Василию. Всем всё
ясно?». «Ясно», - пробурчал Арефий и с любопытством посмотрел на нового
командира. Коротков, уже разворачивая коня, предупредил Василия: «Ровно
через час - сбор в штабе».

Изучив моральный дух вверенного ему отряда, и разобравшись с наличием
вооружения, командир тяжело вздохнул, зло улыбнулся и невольно подумал:
«С этими дремучими мужиками даже на охоту в тайгу опасно ходить, не
то что в бой с регулярными войсками вступать». Немного помолчав, Губин обратился
к Арефию: «Я быстро съезжу за своим отрядом, а ты пока с постовыми



определись на предстоящую ночь». «А на кой нам ночью постовые? Услышим,
чай, когда выстрелы загремят», - решил было показать гонор тот. Но заметив,
что Губин гневно зыркнул на него глазами, потупился и спросил: «По одному
или по два постовых выставлять будем?». «По два», - коротко ответил Василий
и с силой дёрнул поводья. Воронко резко развернулся на месте и крупной рысью
понёс хозяина в расположение сорокинского отряда.

«А мы уже тебя потеряли, командир. Только что пообедали. Всё ждали, когда
появишься», - доложил Субботин. Василий с благодарностью посмотрел на
своих бойцов и неожиданно заметил среди них братьев Знаменщиковых. «А
вы как здесь оказались?» - спросил он. «Когда вы прибыли в Челноково, мы
находились недалеко от оборонительной линии в сборном отряде кавалеристов.
Я вас сразу узнал. Вот мы с братом и решили к своим присоединиться. А то
в том отряде спиться можно. У мужиков только самогонка на уме», - улыбнулся
Зотий. «Понятно. Но от того отряда нам никуда не деться. Главнокомандующий
Северным фронтом назначил меня командиром сводного кавалерийского отряда.
Собирайте свои пожитки и поедем в их расположение».

Поймав момент, Субботин спросил: «А чо, разве возвращаться в Большое Сорокино
сегодня не будем?». «Коротков попросил, чтобы мы помогли Челноково
защитить. С оружием у него плохо, да и мужики ещё не обстреляны», - ответил
Василий. «И сколько придётся здесь ждать красных? В Большое Сорокино тоже
ведь могут куманьки нагрянуть», - допытывался Степан. «Коротков ожидает нападения
красноармейцев сегодня ночью или завтра утром», - ответил Василий
и добавил: «Сразу после боя, как бы он ни сложился, отправимся домой».

Завидев хорошо вооружённых, бодрых и здоровых мужиков из Большесорокинской
волости, полупьяные бойцы сборного отряда заметно скисли, а
Арефий тут же предложил: «Может, в каждую смену караула одного бойца из
твоего отряда включать?». «Я не возражаю. Порешайте это с Субботиным Степаном,
а я поеду на совещание к Короткову», - согласился Губин и направился
в штаб фронта.

На совещании присутствовало всего пять человек, включая командующего.
Коротков, вкратце обрисовал состояние фронта на настоящий момент и
перешёл к обсуждению предстоящего боя с армейскими подразделениями
красной армии. Он положил на стол перевёрнутый агитационный плакат и
стал рисовать на нём предполагаемую дислокацию противника. «У куманьков
численность бойцов раза в три меньше нашей, поэтому окружить село со всех
сторон они не смогут. Единственная подвижная часть их войск, это кавалерия.



Но глубокие сугробы не позволят и ей быстро передвигаться по бездорожью.
Значит, у нас есть возможность пробраться мимо их флангов в тыл и нанести
внезапный удар в спины. Эту задачу я возлагаю на фронтовой отряд кавалеристов
Губина. Остальным командирам и их отрядам придётся вести бой в
пределах территории села. Без особой надобности людей под пули не подставлять,
а стрелять с крыш домов, амбаров, из-за прясел, телег и других укрытий.
В штыковую атаку не выходить до тех пор, пока я не дам общую команду.
Особенно стерегитесь пулемётной стрельбы. По донесениям, у противника такого
оружия не менее пяти единиц. При первой же возможности, старайтесь
уничтожить пулемётчика и захватить пулемёт. По прибытии в свои отряды,
проведите с бойцами дополнительные беседы, настраивающие только на победу
», - сказал в завершение Коротков. «А если мы не осилим куманьков? Что
тогда делать?» - спросил кто-то из командиров. «Организовано отступать на
Чуртанскую дорогу. Туда комиссары сразу не сунутся. Зато у нас появится возможность
перегруппироваться и вновь ударить по ним», - ответил командующий
Северным фронтом. На этом совещание в штабе закончилось и командиры
направились к своим бойцам, чтобы вместе с ними ждать наступление
событий, которые могут сделать их героями или наоборот - забытыми на века.

Возвращаясь к себе в отряд, Василий невольно думал: «Как же нужно было
довести мужика, чтобы он с голыми руками бросился на пули и сабли?! Неужели
у большевиков нет даже чуточки жалости к этим людям?! Стрелять из
пулемётов и винтовок по безоружным, это то же, что и топить слепых щенят в
реке. Попробуй сильного и злого пса утопить в воде! Да он полруки отхватит,
не позволит это сделать никому! И чем же так прогневали сибирские мужики
коммунистов? Не они же залезли в их дома грабить, а наоборот. Это коммунисты
приехали в наш край, чтобы отобрать у крестьян не только весь хлеб, но и
имущество, а у некоторых - и жизнь. И они же ещё и недовольны отношением к
ним местных жителей. Ну, провели первую зерновую развёрстку, подкормили
своих столичных большевичков, чтобы они до нового урожая дотянули и на
этом бы остановились. Так нет, им семенную, а затем и внутреннюю развёрстки
подавай. Ведь видят же, что брать с мужика уже нечего, всё равно рыскают по
амбарам и сундукам. Не жалко им ни стариков ни детей. Для них они хуже щенят
слепых. Выродки рода человеческого эти большевики, с которыми надо
бороться, как с врагами иноземными».

Ночь с третьего на четвёртое февраля прошла спокойно. Василию даже
удалось немного поспать на сеновале. Но уже к часам девяти в воздухе ста



ло витать необъяснимое напряжение. Заглянувший в отряд Коротков только
усилил его: «Рано утром прискакал дозорный из Тушнолобово и сообщил, что
через их деревню из Ишима в сторону Абатска проскакал кавалерийский эскадрон
в количестве не менее пятидесяти сабель. Там же, в Абатске, находится
и стрелковый взвод 181-го полка, который, по-видимому, поджидает подкрепление,
чтобы ударить по нам. Так что, к обеду они должны быть уже здесь».
«А мы их на обед не звали», - пошутил Фирулёв. «Куманьки без приглашения
привыкли в гости наведываться», - ответил на шутку Коротков и поехал в другой
отряд.

То ли информатор неточно доложил командующему о времени прохождения
эскадрона по деревне Тушнолобово, то ли в стрелковом полку красных
были свои кавалеристы, но уже в одиннадцать часов дозорные с южной стороны
сообщили об обнаружении в версте всадников, похожих на красноармейцев.
И не успели ещё бойцы Северного фронта занять ранее приготовленные
позиции, как на окраине села появился небольшой конный отряд. Он минутки
три постоял посреди улицы, затем дружно развернулся в обратную сторону.
Кто-то из мужиков не выдержал напряжения и выстрелил им вдогонку. И тут
же в ответ послышался противный треск пулемёта, полившего градом пуль
повстанцев, скрывающихся за возведёнными из брёвен брустверами. Через
мгновение он смолк. Наступила зловещая тишина, не предвещающая ничего
хорошего для не обстрелянных крестьян. Испытание ею вновь не выдержал
боец Северного фронта. Он положил берданку на бруствер и не целясь выпустил
картечь в сторону противника. В тоже мгновение раздался одиночный
выстрел с противоположной стороны и из обветренного крестьянского лба
на снег хлынула красная струйка. Мужик судорожно дёрнулся и затих. «Суки
красные! Сволочи! Жиды проклятые! Вы брата моего убили! Я за него вам сейчас
глотки грызть буду!» - взревел огромный детина, и выхватив из рук убитого
берданку, стал во весь рост, перемахнул через бруствер и побежал в сторону
противника. Его порыв оказался заразительным ещё для трёх десятков бойцов
из армии повстанцев. Размахивая дубинами, вилами, топорами и другим
холодным оружием, они вприпрыжку побежали за ним. Но в это время, вновь
затрещал пулемёт, а чуть попозже к нему присоединился другой. Не пробежав
и двадцати саженей, взмахивая руками, словно крыльями, мужики один
за другим стали падать на снег. Через минуту треск пулемётный прекратился и
вновь наступила тишина. Несколько бойцов, лежащих на рыхлом снегу, стали
отползать в сторону палисадников крайних изб.



Василий и его кавалеристы не видели этого боя. Они только слышали пулемётные
очереди, редкие выстрелы из берданок и винтовок и отчаянные крики
мужиков. И когда это стихло, Губин-младший подумал: «Видно, не все силы красных
подошли к Челноково. Дождутся их и ударят со всей мощью по нам». Этот
вывод не испугал его и даже не взволновал. Сознание Василия наполнилось
каким-то непривычным хладнокровием и безразличием к собственной судьбе
и судьбе восставших крестьян. В это время в конном отряде появился Филька и
сообщил приказ Короткова: «Командующий сказал, чтобы вы выступали только
тогда, когда красные дойдут до середины села. Ваша задача - налететь на
них с тыла и в первую очередь уничтожить пулемётчиков. Дальше действовать
по обстановке». Губин спросил: «Потери среди мужиков есть?». «Есть. Человек
десять убиты и столько же - ранены. Но они сами виноваты. Выскочили из-за
брустверов и во весь рост побежали на красных». «Это от отчаяния и безысходности
мужики так поступили. Разве можно сражаться с колом в руках супротив
пулемёта», - пробурчал Арефий. «Отставить разговорчики! Привести себя
в полную боевую готовность и ждать команды на выступление. Главной целью
считать пулемётчиков, а затем всех остальных краснопузых», - громко и чётко
выкрикнул Губин-младший и подозвав Субботина, дал указание: «Во время боя
не теряйте друг друга из вида и держитесь поплотней. В случае ранения или, не
дай Бог, гибели, кого-то из наших, на поле боя не оставлять». «Не беспокойся
за нас, командир. Пинигинские мужики заговорённые. Сам берегись шальной
пули или острого клинка, а то ведь ты у нас парень ещё холостой», - ответил
Степан и улыбнулся. Перед глазами Губина мгновенно появился образ Полины
и на его душе запела тоскливая нота. «Хоть бы ещё раз посмотреть на неё и
сказать ей такие слова, какие ещё ни разу никому не говорил».

Прошло минут сорок напряжённого ожидания. В какой-то момент Василий
даже подумал - красноармейцы, не дождавшись подкрепления, решили на
время отойти в сторону Абатска. Но тишина оказалась обманчивой. Поняв во
время короткого разведывательного боя, что повстанцы слабо вооружены и
в их рядах нет чёткой организованности, после короткого обсуждения возникшей
ситуации, красные командиры продолжили штурм Челноково. После
выпущенных одновременно из двух пулемётов длинных очередей по позиции
мужиков, на улицу вначале ворвалась немногочисленная конница, а за ней
выдвинулись пешие красноармейцы. Но пройдя в сторону повстанцев саженей
пятьдесят, они вынуждены были залечь в снег, так как из каждого двора,
с крыш домов и амбаров по ним открылась оружейная пальба. Чтобы как-то
спасти положение, вновь заговорили пулемёты. Но необходимого эффек



та они на этот раз не принесли. Стены изб, амбаров и бревенчатых заплотов
надёжно защищали мужиков от шальных пуль. Воспользовавшись заминкой
со стороны повстанцев, красноармейцы успели вновь вернуться на первоначальные
позиции.

Раздосадованные неудачей, и опасаясь, что до темноты не успеют занять
село, красные командиры решили действовать более решительно и жёстче.
Дав небольшую передышку красноармейцам, они приступили к очередной
атаке на повстанческие боевые ряды. Сразу же после непродолжительного,
но плотного пулемётного огня, весь состав красноармейских воинских подразделений
ринулся вперёд.

Командующий Северным фронтом повстанцев понимал, что красные не
смирятся с неудачной попыткой и обязательно повторят атаку, и где-то даже
боялся этого. Нет, Коротков, не за себя боялся, а за мужиков, которым, кроме
своих жизней, больше нечего было противопоставить красным. Отбитая первая
атака вселила в повстанцев уверенность, но почти полностью оставила их
без патронов. Поэтому, как только вторая атака началась и красноармейцы
вновь оказались на линии огня, такой оружейной канонады, как в первый раз,
со стороны восставших уже не раздавалось. А выскакивать в атаку с колами,
топорами и вилами против хорошо вооружённых красноармейцев было смерти
подобно. Понимая это, бойцы повстанческой армии стали покидать свои
укрытия, и огородами, отступать в северную часть села, где были возведены
главные укрепления и находилось основное боевое ядро фронта.

По мере продвижения красноармейцев по селу, росло и напряжение в
сводном кавалерийском отряде фронта. «Ещё немного и наступит наш черёд
доказать красным, что мы всей душой их ненавидим и готовы умереть за нашу,
крестьянскую свободу», - подумал Василий и посмотрел в сторону бойцов. А
ещё через пять минут, скомандовал: «По коням! Оружие к бою! Вперёд, шагом
марш!».

С восточной части села противник не ждал такой грозной силы, поэтому
не сразу сообразил, что делать с ней. А пока продолжалось это замешательство,
отряд кавалеристов успел нейтрализовать один пулемёт, при этом убив
и ранив несколько красноармейцев. Проворный Субботин вернулся к пулемёту,
соскочил с коня, опутал вожжами станок и вскочив в седло, потащил его в
сторону леса, где первоначально останавливался сорокинский отряд. Губин
не видел всего этого, и когда, оглянувшись, не заметил Степана, подумал, что
с тем случилось самое страшное. Эта мысль настолько разозлила его, что он



уже без всякой осторожности и разбора стрелял из нагана направо и налево
по возникающим фигурам врага. Что с ними происходило дальше, Губину
было безразлично. За несколько минут конному отряду удалось так глубоко
вклиниться в тыл противника, что казалось, ещё немного такого напора и куманьки
дрогнут. Но неожиданно, с южной части села показалась красная кавалерия
и с большой скоростью стала приближаться к отряду Василия. Поняв,
что его мужики, растрелявшие в бою все патроны, не смогут оказать достойного
сопротивления хорошо вооружённым и обученным красным конникам и
будут порублены шашками, он зычным голосом крикнул: «Всем выйти из боя и
отступить в сторону Погорельцев!». Словно эхо, прокатились слова по рядам
бойцов, и они стали дружно удаляться на восток. Проскакав на разгорячённых
конях по тракту версты три, сводный отряд остановился рядом с небольшим
берёзовым колком. Василий внимательно всмотрелся в лица кавалеристов и
спросил: «Потери есть?». «Вроде нет», - ответил Арефий. «Есть. Гришку Мурина
и Высоцкого Фёдора убили», - выкрикнул кто-то. «А Субботин Степан где?» -
спросил Фирулёв. «Я его тоже во время боя потерял из зрения. Неужели и он
убит?» - встревоженно спросил Василий. «Не знаю, Субботин это, или кто другой,
но я видел как кто-то из наших пулемёт на вожжах потащил за огороды в
лес», - сообщил боец отряда. «Это наш Степан! Только он может до этого додуматься
», - высказался Николай и успокоился.

Побоявшись оставить пеших красноармейцев без своей мобильной помощи,
кавалерийский эскадрон не стал преследовать конных повстанцев.
Уткнувшись в третью заградительную линию, наступление красных вновь затормозилось.
Несмотря на пулемётную поддержку и помощь конницы, выбить
засевших в укрытиях мужиков им долго не удавалось. Но бесконечно продолжаться
это не могло, так как у повстанцев заканчивались боеприпасы, а ждать
их извне им не приходилось. Коротков понимал, что если мужики сейчас побросают
оборонительные рубежи и побегут, то кавалерийский эскадрон порубит
их всех на куски как капусту. Но и до темна держать оборону без боеприпасов
повстанцы не смогут. Выход был один - поднять мужиков в контратаку
и добыть оружие в бою. Посоветовавшись со своими помощниками, командующий
Северным фронтом принял однозначное решение - контратаковать.
Но до того, как приступить к выполнению этого решения, он подозвал Фильку
и приказал: «Забери с собой оставшихся при мене верховых и пробирайся к
конному отряду, который ушёл в сторону Погорельцев. Передай Губину, чтобы
он немедленно ударил со своего фланга по противнику. Сейчас только от действий
его кавалеристов зависят судьба боя и жизни мужиков».



Контратака повстанцев оказалась короткой и трагической. Дождавшись,
когда мужики вылезли из своих укрытий, и стреляя на ходу из винтовок, берданок
и обрезов, кинулись в их сторону, красноармейцы подпустили их поближе,
и стали из всех стволов поливать бедолаг свинцом. Первая порция свинца
досталась Короткову, бежавшему с наганом в руках впереди цепи. Командующий
Северным фронтом потерял равновесие, споткнулся, и как подкошенный,
завалился лицом в снег. Поняв, что их главный командир убит, идущие за ним
бойцы стали в панике падать на землю и ползти назад. Но было уже поздно.
Преследующие по пятам красноармейцы, экономя патроны, стали безжалостно
добивать их штыками и прикладами. Однако, большей части повстанцев
всё-таки удалось ускользнуть от убийц с красными звёздами на шапках и разбежаться
по лесу.

Когда Филька с десятком верховых прибыл в отряд Василия, он не знал ещё
о поражении повстанцев и гибели Короткова. Поэтому, дословно передал приказ
командира Губину и стал ждать его решений. Василий немного подумал и
скомандовал: «Рысью вперёд марш! Не растягиваться! Держаться плотнее!».

До села оставалось не более двадцати саженей, когда Василий увидел
мчавшийся им навстречу кавалерийский эскадрон красных. Уйти от прямого
столкновения с врагом уже было невозможно. Размахивая шашками и с визгом
выкрикивая какие-то слова, кавалеристы врезались в конный отряд повстанцев
и стали остервенело наносить удары шашками по головам и телам
бойцов. Выстрелив из нагана в упор в одного из них и рубанув шашкой по
голове другого, Василий с трудом вырвался из мясорубки и что было силы,
крикнул: «Прорываться на Знаменщики!», и вновь ринулся на помощь своим.
Прошло ещё минут десять кровавого месива, когда оставшиеся в живых мужики
смогли вырваться из кучи коней и людей и рвануть в сторону противоположной
полосы лесного массива. Оказавшись на месте, где сутки назад им
была облюбована стоянка, Василий резко притормозил Воронко. «Подождём
остальных, а потом решим, что дальше делать», - произнёс разгорячённый и
разочарованный боем командир.

И на этот раз красные не стали их преследовать. Видно у них и без этого
было много проблем. Подождав всех, кто мог присоединиться к нему, Василий
сделал печальный вывод. В строю осталось чуть больше половины того состава,
который ещё совсем недавно был в его подчинении. Не было среди бойцов
и Фильки. Единственно, чему он искренне обрадовался, так это появлению в
отряде Субботина. А когда узнал по какой причине тот покинул первый бой,



похлопал товарища по плечу и произнёс: «Молодец! За такой поступок любое
нарушение дисциплины простить можно!». «Молодец-то молодец, да вот с патронами
не очень густо», - скромно ответил Степан. «Следующий раз патроны
таким же макаром добудешь», - подбодрил его Фирулёв. «Ну, что, мужики? В
отряде осталось только двадцать два бойца. Одиннадцать из них - из большесорокинской
волости. А так как командиром сводного отряда я был назначен
Коротковым, то решать дальнейшую вашу и мою судьбу может только он.
Поэтому, у меня есть предложение – всем вместе добраться до Знаменщиков,
дождаться известий от командущего Северным фронтом и только после этого
определиться с дальнейшими действиям», - предложил Василий. Уставшие, измученные
и раздражённые, бойцы спорить с командиром не стали и, не медля
более ни минуты, поскакали на запад.

В Знаменщиках Василия ждал сюрприз. Как только отряд появился в пределах
деревни, он сразу же попал в поле зрения его жителей. Оказалось, что о
произошедшем бое в Челноково они знали больше, чем Губин-младший. «Кто
вам такую весть принёс? Сражение-то с красными часа два назад закончилось
», - спросил он Григория, как только они встретились. «Филька, денщик
Короткова обо всём рассказал. Не больше полчаса прошло, как он к нам в деревню
прискакал», - ответил Григорий. «А где сейчас Филька?». «В штабе сидит,
чай пьёт».

Заметив Василия, Филька выскочил из-за стола и выпалил: «Александра
Степановича куманьки в бою убили, а труп с собою забрали. Многих мужиков
красные загубили. Ну, а те, кто остался жив и на свободе, в сторону Чуртана
рванули. Там пока ещё наша, мужицкая власть». «А ты-то как оказался рядом с
Коротковым? Вроде в отряде нашем оставался?» - с удивлением спросил Губин.
«Сбёг я от вас, когда вы поскакали в Челноково. Не мог я в такую тяжёлую минуту
командующего без связи оставить. Но, к сожалению, опоздал малость», -
признался Филька. Узнав о гибели Короткова, Василий повернулся к бойцам
отряда и произнёс: «Раз командующего фронтом не стало, то и власть моя над
вами закончилась. Поэтому, распоряжайтесь собой, как ваша совесть подсказывает.
Может, ещё и встретимся в каком бою на общей стороне». «А чо нам
долго думать, куда рвануть. Раз Филька сказывает, что мужики в Чуртан подались,
то и мы туда-же отправимся», - ответил за всех Арефий. «Ну, ладно, раз
так решили. А нам необходимо в Большое Сорокино возвращаться. Думаю,
что и там скоро куманьки появятся. Готовиться надо к их встрече», - высказал
Василий. «Командир, можно с вами остаться? В эти места я с Александром Сте



пановичем из города прибыл. Моих родителей большевики ещё осенью арестовали
и в омский ЧК отправили. Вот и прибился я к Короткову», - сообщил
Филька. «Оставайся, коль больше некуда податься», - согласился Василий.

По просьбе Григория, в Знаменщиках конный отряд пробыл до обеда следующего
дня. И только после того, как стало понятно, что нападать на деревню
куманьки пока не планируют, Василий дал команду на возвращение в Большое
Сорокино. Субботин запряг своего пегого мерина в сани, погрузил на них трофейный
пулемёт и отряд тронулся.