любой ценой

ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ
                80-летию начала пути
                к Великой Победе 
                и принесшим её

Лето сорок второго. Воронежский фронт. Лейтенант Пётр Кожух, недавно получивший второй кубарь на петлицы, ведёт свою батарею сорокопяток из четырёх орудий на новую позицию. Жара. Пыль. Дан приказ прибыть к месту назначения в пятнадцать ноль-ноль и доложить. А дорога забита техникой и людьми. После двух налётов «мессеров» ямы и колдобины с разбитыми машинами. Санитары подбирают раненых. Ждут санитарную машину, а пока складывают убитых поодаль от дороги.
–  На хрена мы ползём по этому тракту, командир? — Это подошёл старший сержант Юрков, командир второго расчёта. — Фрицы сейчас заправятся и снова налетят. Вон лесок тянется. Давай, вдоль него проскочим.
По правую сторону от дороги, примерно в километре, если пересечь сожжённое ржаное поле, действительно, тянулся жиденький лесок. Какое никакое да прикрытие. Лейтенант подумал и уже хотел отдать команду свернуть с дороги на поле, как раздались крики : «Воздух». И люди просились бежать с дороги. С запада шла двойка самолётов. Но почему-то, они, сделав широкий вираж, пересекли дорогу, снова сделали вираж и ушли в сторону, откуда прилетели.
–  Куражатся твари, — хрипло произнёс Юрков. —  Видно поделили цели. Давай, командир, быстро.
Но Кожух уже принял решение.
–  Распрягай и разворачивай первое орудие! — закричал он и кинулся помогать ездовому. — Все остальные в укрытие! Юрков, помогай.
Они вдвоём развернули орудие навстречу самолётам. Накатили на обломки какого-то грузовика, немного задрав ствол. Упёрли станины в землю.
–  Заряжай, Юрков, мать твою!
Сам Кожух встал за наводчика и прильнул к прицелу.
–  Есть заряд!
Клацнул затвор. И тут Кожух увидал в прицел самолёты. Вертикальный угол увеличился и лейтенант взял в прицел первого «мессера».
–  Огонь!
Раздался выстрел. Пушка чуть подпрыгнула, а самолёт разлетелся на куски. Второй «мессер» резко взял влево, сделал «бочку» и ушёл.
Вскочившие люди заорали, замахали руками и выбежали на дорогу.
–  Заряжай, Юрков. Он сейчас прилетит мстить за напарника. — Кожух не отрывался от прицела.
–  Есть заряд! — старший  сержант стал отгонять обезумевших от неожиданного зрелища людей.
И тут лейтенант увидал в прицел приближающийся самолёт.
–  Юрков, приготовился-я-я! — Кожух поймал в прицел чёрную тушку «мессера. Выждал несколько секунд.
–  Огонь!
Они выстрелили почти одновременно, пилот и Кожух. По дороге коротко чиркнула очередь, а самолёт вдруг перевернулся и взорвался. Куски горящего самолёта попадали на поле и дорогу.
На этот раз люди изумлённо замолчали. Подбежал взлохмаченный капитан-пехотинец. Обнял Кожуха и, ничего не сказав,  кинулся наводить порядок в своей колонне.
–  Ну, товарищ лейтенант, вы «Ворошиловский стрелок!» — это ездовой уже впрягал своего коня.
Свернув с дороги и перейдя сгоревшее поле, растянулись вдоль леска. До передовой по карте было около десяти километров.
–  Всем толкать орудия, помогать лошадям. Идём ускоренным маршем. — Командир батареи оглядел строй, махнул рукой и быстро пошёл впереди первого орудия.
В пятнадцать ноль-ноль, измотанные,  в поту и пыли,  почти бегом, появились в назначенном расположении. Встретившемуся майору, который оказался начальником штаба полка, лейтенант Кожух представился и доложил о готовности занять позиции. На КП командир полка, подполковник  Максимов, без лишних слов показал на карте позицию для прибывшей батареи.
–  Вы что? На конной тяге?
–  Так точно, товарищ подполковник.
Подполковник опёрся двумя руками о стол и посмотрел на майора Савчука. Потом  на Кожуха.
–  Корм для лошадей, надеюсь, есть, лейтенант?
–  Так точно, но немного. — Лейтенант поправил портупею.
–  Лошадей разместишь вот здесь, в лощине. Там потише, трава не кошена и ручей. А позиция здесь, — подполковник провёл пальцем по участку на карте.
Кожух посмотрел в карту и кивнул:
–  Слушаюсь.
–  Выполняйте, лейтенант.

Только закончили  размещение орудий и маскировку, подъехала кухня.
Злые и усталые артиллеристы оживились. Пообедав, лейтенант с четырьмя командирами орудий обошёл позиции расчётов, определил сектора обстрелов. Перед траншеей пехоты и позициями артиллеристов лежало перепаханное танками поле. Километров в двух начинался лес. Как сказал командир полка, именно здесь немцы стремятся выйти к Дону. Атакуют каждый день с танками.  Полк несёт потери, но позицию держит. Поэтому и направлена сюда
батарея истребителей танков. Подошёл старший лейтенант, пехотинец.
–  Старший лейтенант Сухов, — коротко козырнул Кожуху. — Пойдёмте, посмотрите, где будете размещать своих людей.
По траншее пошли на правый фланг. В самом конце, перекрытый двумя накатами брёвен, была довольно просторная щель. Почти. блиндаж.
–  Готовили для вас, товарищ лейтенант.
–  Осваивайте. — Кожух кивнул командирам третьего и четвёртого орудий.
На крайнем левом фланге была такая же перекрытая щель.
–  Эта ваша. — Давайте обживайте и вы.
Кожух обвёл глазами помещение.
Командиры первого и второго расчётов остались, а Кожух с Суховым вышли и пошли по траншее.
–  Здесь сперва были разведчики. Их потом перевели в другое место. А после них сюда вселились два бронебойщика, родные братья. Младший стрелок, а старший второй номер. Татары из-под Казани. В первом же бою погибли. Геройски. — Сухой снял каску, вытер лоб. Снова надел. — Сожгли два танка, «Панцеры 2», «Тигра» повредили. Но он их с одного выстрела ... — старлей махнул рукой. — И уполз, сволочь, с пробоиной. — Лезут уже четвёртый день. Пехота не бежит за танками, а ложится и ждёт. Так четыре дня и отдыхает на краю поля, а потом убирается в лес. А по ночам выдвигаются «Панцеры», поливают нас из пулемётов так, что головы не поднять,  цепляют свой металлолом и тащат в лес. Сделать ничего не можем, у нас танков нет. Вот на вас теперь надежда. Всё-таки пушки.
И старший лейтенант выбрался из траншеи. 

На следующий день пролетал два раза разведчик. «Рама». Но день прошёл спокойно. В середине дня телефонист передал Кожуху приказание командира полка срочно явиться в штаб. Прибыв в штаб, Кожух увидал кроме уже знакомых, подполковника Максимова и майора Савчука, капитана и старшего лейтенанта НКВД. Чуть ёкнуло сердце. С синими фуражками шуток не бывает. Что же я такого сделал, подумал Кожух. Подполковник и майор как-то странно смотрели на лейтенанта. Не обеспокоено, но с удивлением.
– Лейтенант Кожух по вашему приказанию прибыл, — доложил Кожух, обращаясь к командиру полка.
–  Прошу всех садиться. — Подполковник сложил лежавшие на большом столе карты, передал их майору и они оба с офицерами НКВД сели за стол.
Лейтенант Кожух стоял.
Капитан НКВД  снял фуражку, вынул из планшета лист бумаги и посмотрел на Кожуха.
–  Товарищ лейтенант, — капитан пристально посмотрел на Кожуха, — это Вы вчера утром на марше стреляли по фашистским самолётам?
–  Так точно, товарищ капитан, — растерянно ответил Кожух.
Капитан взглянул в лист, лежавший перед ним.
–  И что дальше? — Капитан опять поднял глаза на Кожуха.
–  Сбил. — Хрипло ответил лейтенант.
–  Что значит, сбил? Из чего Вы стреляли?
–  Стрелял  из 45-миллиметрового орудия, товарищ капитан. — Кожух тыльной стороной ладони вытер лоб.
Капитан мельком взглянул на подполковника и майора. Старший лейтенант НКВД положил перед капитаном ещё один лист, который вынул из своего планшета.
–  Вы сколько в армии?
– Седьмой месяц, товарищ капитан. После училища и формирования направлен в этот полк командиром батареи истребителей танков.
–  Училище вы закончили в каком звании?
–  В звании младший лейтенант.
–  Когда и за что Вам присвоено звание лейтенанта?
–  После стрельб при формировании батарей истребителей танков, товарищ капитан.
–  Вы что, были лучшим?
–  Никак нет, товарищ капитан. Лучшими были четверо. И я среди них. — Кожух помедлил. — Нас называли снайперами. В шутку, конечно.
–  За что же?
–  Мы на предельном расстоянии попадали в смотровую щель водителя танка.
Капитан опять посмотрел на командира полка и начальника штаба. Вложил два листа, лежавших перед ним в планшет.
–  Прибыв на место назначения, Вы не доложили о происшествии. Почему?
–  Виноват, товарищ капитан. Очень занят был. Забыл.
На лице капитана мелькнуло что-то вроде усмешки.
–  Ладно, лейтенант. —  Капитан встал. — Воюй. Покажи какой ты снайпер в бою, а не на полигоне.
Вставший вместе с капитаном, старший лейтенант подал ему фуражку.
–  Может, пообедаете у нас, товарищ капитан? — подполковник и майор, встали вместе с офицерами НКВД.
–  Нет, подполковник, спасибо. Спешим. Много работы.
После того, как джип с офицерами НКВД уехал, командир полка подошёл к стоявшему поодаль Кожуху.
–  Действительно, что ж ты не доложил о подвиге?
–  Батарею обустраивал. Не до того было.
–  Кто с тобой стрелял? Ведь все должны были с дороги убраться в укрытие.
–  Заряжающим остался старший сержант Юрков. Командир второго расчёта.
Подполковник повернулся к майору:
–  Распорядись о наградных листах. Ему, — он кивнул на Кожуха, — «Красную Звезду», а Юркову «Отвагу».

На следующий день в семь часов сорок минут клин из пяти танков вышел из леса и на большой скорости пошёл через поле. Клин шёл по правой стороне поля вдоль глубокого оврага густо поросшего орешником, ведя плотный огонь из пулемётов. Первые два танка были подбиты через несколько минут. По растерянному движению танков, встреченных точным пушечным огнём, было видно, что артиллерии здесь они не ожидали.  Но быстро перестроившись, открыли довольно точный огонь из пушек по засечённым орудиям батареи Кожуха.
Короткий, ожесточённый бой закончился тем, что четыре танка догорали на истерзанном гусеницами поле, а один, пятясь, уходил к лесу. Пехота, сперва залёгшая и готовая к броску на наши окопы, уползала в подлесок. Потери с обоих сторон были велики.  И вот уже у самого леса танк остановился и сделал выстрел. И батарея лишилась третьего орудия. От расчёта остался живым только подносчик с рассечённой осколками ногой. Лейтенант Кожух с побелевшим лицом смотрел, как санитары  тащили стонавшего раненого. Подполз командир четвёртого расчёта  старший сержант Вася Корпусов.
– Вот твари. Что наделали!— Он поправил каску. — Что делать будем, командир?
Зазвонил телефон. Сидевший в траншее телефонист, крикнул:
–  Товарищ лейтенант, Вас седьмой требует.
Кожух подполз и свалился в траншею, взял трубку.
– Лейтенант Кожух слушает.
– Что у тебя? — Командир полка закашлялся. — Я смотрю танк один ушёл. А где же ихняя пехота?
– Тоже уползает, товарищ подполковник. — Лейтенант снял каску. — У нас осталось одно орудие и один ящик снарядов.
– Чьё орудие?
– Старшего сержанта Корпусова. Чувствую, что скоро гады вернутся. Много пехоты готовилось к атаке. Не к добру.  Есть возможность пару-тройку орудий нам перебросить? И бронебойщиков.
В телефонной трубке молчание, потом хриплый голос комполка:
– Орудий нет ни одного. Трёх бронебойщиков получишь. — Потом после небольшой паузы. — Жду тебя, лейтенант, на своём КП. Срочно.
– Слушаюсь, товарищ подполковник.

Когда Кожух вошёл в блиндаж КП, комполка подполковник Максимов и начштаба майор Савчук озабочено переглянулись.
– Вот какое дело, лейтенант. — Подполковник Максимов посмотрел в какой-то лист, лежавший на столе. — У нас на складе боеприпасов давно стоит одна тридцатисемимиллиметровка 1-К. Слышал про такую?
– Так точно, товарищ подполковник. В училище было две штуки. Учебные. Пару раз из них на полигоне стреляли.   
– Когда я полк принял, она уже на складе стояла. Как она к нам попала не знаю. — Максимов прошёлся по КП. — Начальник штаба тоже не знает.
Лейтенант оживился.
–  Так может я её заберу? Снаряды есть?
– Снаряды есть. — Майор Савчук тоже посмотрел в бумажку на столе. — Двадцать бронебойных и двадцать осколочных.
– Если опять «Тигр» поведёт за собой старые «Панцеры», так мы им гусеницы этой пукалкой пообрываем, по инерции танк развернётся и встанет к нам боком, а сорокопятка или бронебойщик его добьют. — Кожух возбуждённо замахал руками.
–   Капитан, быстро пушку и снаряды к батарее Кожуха. Даю полчаса.
Лейтенант не заметил, стоявшего в дальнем углу капитана, к которому обратился комполка. Капитан козырнул и выбежал из блиндажа.
–  А теперь, лейтенант, слушай приказ. Сделать всё, чтоб через твой участок немцы не прорвались к Дону. — Подполковник сделал паузу. — Любой ценой.
–  Слушаюсь, товарищ подполковник. Любой ценой.

На поле ещё дымились сожжённые танки, а на позиции батареи уже убрали убитых, подправили траншею. В ней сидели три  расчёта с ПТРами, ждали команд от командира батареи. Командир четвёртого расчёта усилил маскировку орудия. Доложил Кожуху о боевой готовности. Лейтенант сказал ему, что через полчаса привезут пушку 1К и снаряды к ней. Оба пошли выбирать позиции для бронебойщиков и 37- миллиметровки. 
За жидким кустарником послышался шум мотора. Это студебеккер привёз на прицепе пушку и снаряды в кузове. В кузове же сидели и четыре бойца. У всех были ППШ.
–  Показывай, лейтенант, куда пушку ставить и снаряды разгружать. — Капитан махнул рукой бойцам в кузове.
Кожух выбрал позицию для 37-миллиметровки между двух  валунов. Пушку подкатили. Он приказал снять колёса, что позволило втянуть орудие  глубже в расщелину. Затем под щитом и перед ним набросали обломки камней. Раздвинули и укрепили станины. Забросали орудие густыми ветками. Обзор позволял контролировать, практически, всё поле перед позицией. За небольшими камнями метрах в пяти от орудия сложили ящики со снарядами.
Из оставшихся живыми от трёх разбитых расчётов набрался расчёт для нового орудия. Зная, что никто из них этого орудия не знает, Кожух сказал, что наводчиком будет он сам. Номера заняли свои места.
–  Вася, — лейтенант обратился к Корпусову, — делать будем так. Я бью по левым тракам. Правая гусеница пару оборотов сделает и танк встанет к тебе бортом. Не мешкай с выстрелом. Их много, а мы с тобой одни. Думаю, если чётко всё делать, то управимся и с этими. После трёх выстрелов бегом меняй позицию. Бегом! Понял? Мы должны выжить и остановить этих гадов.
И тут услышали дальний гул танковых моторов. Вася Корпусов побежал к своему орудию. Кожух быстро указал позиции для бронебойщиков и повернулся к капитану.
–  Товарищ капитан, спасибо за помощь. Уезжайте скорее. От леса до нас танкам двенадцать минут ходу. А стрелять они начнут сразу же. Мы сегодня это уже проходили.
Капитан оглядел своих солдат.
–  Слушай меня, лейтенант. Я не собираюсь мешать тебе командовать, но я ... — он опять посмотрел на своих бойцов, — остаюсь.  Дай мне автомат или винтовку. Да и каску тоже. Нас пятеро. Давай, говори, где мы нужны.
Младший сержант передёрнул затвор автомата:
–  Так точно, товарищ капитан, мы готовы.
–  Обижаете, товарищ капитан. Нас же шестеро.
Это из-за кустов вышел водитель студебеккера тоже с автоматом в руках.
Капитану дали автомат и каску. Кожух определил всем пятерым позиции и поставил задачу отсекать пехоту, если она пойдёт в атаку. А сам занял место наводчика у 37-миллиметровки.

В бинокль было хорошо видно, как танковый клин во главе с «Тигром» выползает из леса. Всего семь машин. За «Тигром» уступами шли шесть «Панцеров 4». Когда весь клин выполз на поле, показалась пехота.  Обычно, пехота залегала и ждала, когда танки начнут крушить первую линию обороны. Тогда уже пехота поднимается в атаку. В этот раз тактика немцев была той же. Пехота метров через сорок-пятьдесят залегла. Этот клин во главе с «Тигром» двигался вдоль левого края поля.  «Тигр» двигался осторожно, башня медленно повернулась вправо, чуть подождала и также медленно повернулась влево.
–  Ищут,  нас, товарищ лейтенант, — нервно прошептал заряжающий.
А Кожух уже вёл в прицеле  гусеницы «Тигра».
«Тигр» увеличил скорость. А за ним и остальные.
–  Бронебойным заряжай, — негромко скомандовал лейтенант.
–  Есть заряд, — так же тихо ответил заряжающий.
Лязгнул затвор.
Клин спокойно двигался к позиции артиллеристов.
–  Подносчик, три снаряда положи рядом с заряжающим и ложись. — Кожух прикидывал расстояние.
–  Ну, приготовились! Огонь!
Пушка дёрнулась. У левой гусеницы «Тигра» появилось и рассеялось облачко взрыва. Кожух в прицел видел, как раскатывается гусеница танка, а сам танк медленно поворачивается влево. И тут раздался характерный хлопок. Через несколько секунд откинулась крышка  и из люка повалил дым.
–  Есть один! – Это почти одновременно выкрикнули заряжающий и подносчик.   
–  Заряжай! — Кожух уже взял в прицел следующий танк.
Лязг затвора.
–  Огонь!
И с этим танком картина повторилась. Уже два чёрных дыма висели над полем.
Тут два передних танка сделали по выстрелу. Снаряды легли перед траншеей, по середине между позициями Корпусова и Кожуха. Значит не засекли стрелявших.
–  Заряжай!
Голос лейтенанта звучал спокойно и уверенно.
–  Есть заряд!
–  Огонь!
Хлопок со стороны четвёртого орудия. И третий столб чёрного дыма повис в воздухе. Два следующих танка стали обходить подбитых. Одновременно остановились и сделали по выстрелу. Оба снаряда легли метрах в пятидесяти от валунов с пушкой Кожуха. Танки двинулись вперёд.
–  Заряжай! — Лейтенант  уже наводил орудие на гусеницу правого танка.
–  Есть заряд!
–  Огонь!
У правого танка гусеница расстелилась, но повернулся он чуть-чуть. Тут-то и сработал кто-то из бронебойщиков.  Под довольно острым углом  пробил топливный бак на корме танка. Танк вспыхнул.
И нервы у немцев не выдержали. Вырвавшийся вперёд левый танк сделал выстрел наугад. Снаряд лёг где-то за траншеей. Все три оставшихся  танка задним ходом стали отходить к лесу. Но   бронебойный расчёт, находившийся на крайнем правом фланге позиции, точным выстрелом пробил у левого танка заднюю часть башни, где хранится боезапас. Танк взорвался, а башня отлетела метров на десять.
В прицел Кожух видел, как залёгшая пехота поднялась и бросилась в лес. Два задних танка тоже ушли в лес.
–  Ну, товарищ капитан, — крикнул Кожух и сел, прислонясь спиной к валуну, — забирайте своих бойцов и уезжайте. Спасибо за поддержку и пушку.
Спрыгнул в траншею и пошёл навстречу капитану, с которым шли пятеро его красноармейцев.
–  А ты, лейтенант, снайпер. Ни одного промаха, — капитан протянул Кожуху руку. — Доложу обо всём подполковнику. Хотя он и сам всё видел. От нашего КП в бинокль твоя позиция хорошо видна. Но всё равно, доложу про тебя и твоих молодцов.
–  Если можно, пусть кухню пришлют. — Это  подошёл командир четвёртого расчёта Корпусов. — И про бронебойщиков не забудьте. Отлично поработали.
Капитан пожал руки Кожуху и Корпусову, выбрался из траншеи и вместе со своими бойцами побежал к студебеккеру, который стоял за кустарником.
Минут через двадцать телефонист опять позвал Кожуха к телефону.
–   Ну, лейтенант, ты действительно снайпер, — кричал в трубку командир полка. — Просто герой!
–  А против лома нет приёма, — товарищ подполковник, —  окромя другого лома. — Лейтенант Кожух нервно засмеялся.
–   Продержись ещё пару дней, герой!  Комдив обещал танки подбросить.
–  Есть продержаться, товарищ подполковник.

Этот день начался спокойно. Даже очень спокойно.
Взводу старшего лейтенанта Сухова прислали отделение бойцов с боеприпасами: патронами и гранатами. Батарее истребителей танков лейтенанта Кожуха прислали ещё один расчёт бронебойщиков. А позади траншеи за густым кустарником, у лощины встала приехавшая кухня. И все по очереди смогли сбегать к ней с котелками и флягами. Боевое охранение подменили и тоже дали возможность поесть. Над траншеей повис запах пшённой каши с салом.
Командир взвода Сухов пробежал по траншее:
–  Не расслабляться! Все по местам!
А лейтенант Кожух, съев немного каши, с котелком в руках подошёл к расчёту Корпусова:
–  Вася, будь начеку. Вчера пехоты было много. Значит, сегодня пойдут опять.
–  Да после такого завтрака мы им такую кузькину маму покажем, будь здоров! — Он облизал ложку. — Кашу доедай, командир. Остынет.
У 37-миллиметровки расчёт уже поел. Кожух сам проверил, как укреплены станины, и приказал набросать ещё веток на ствол орудия. Посмотрел в прицел. Поле перед траншеей просматривалось хорошо. Сгоревшие танки, хаотично разбросанные, явно мешали новой танковой атаке.
–  Ну, товарищи, — он оглядел расчёт, — что придумают немцы сегодня, посмотрим.
По траншее прошли два санитара с носилками.
Ай, молодца санчасть, подумал Кожух, значит живы будем.

Вдали на краю леса послышался миномётный хлопок. И метрах в пятидесяти от края траншеи взорвалась мина. Осколками ранило несколько человек.
–  В укрытие! — закричал Сухов — «Восьмидесятка» бьёт. Осколочным.
–  Ну, вот и началось, —  сказал Кожух и встал к прицелу. — Заряжай!
Вдали показалась пехота. Прикрываясь подбитыми танками, немцы приблизились  к позиции Сухова и Кожуха. Укрылись за сгоревшей бронетехникой и остановились. До них было метров двести пятьдесят. Один рывок. А они чего-то ждали.
Но как только  захлопали миномёты и мины стали рваться у траншеи, пехота поднялась и рванулась вперёд. Миномёты прекратили огонь, чтоб не задеть своих.
–  К бою! — Закричал Сухов.
Кожух уже наводил орудие, прикинув расстояние до атакующих.
–  Заряжай! Осколочным.
–  Есть заряд!
–  Огонь!
Почти одновременно раздался выстрел четвёртого расчёта. А пехота открыла плотный огонь. Пробежав метров пятьдесят, немцы залегли.
–  Заряжай, осколочным!
–  Есть заряд!
–  Огонь!
Вася Корпусов, словно слышал команды Кожуха. Два орудия били синхронно и точно. Пехота немцев, как по команде, поднялась и побежала назад. В прицел было видно, что немалая часть осталась лежать.  И тут снова захлопали миномёты. Но мины стали ложиться значительно ближе к орудию Кожуха.
–  Засекли, сволочи! — Лейтенант в бинокль стал осматривать верхушки дальних деревьев. —  Точно, рекогносцировщик сидит где-то. Да и достать-то его нечем.
Вдруг перед самым орудием взорвалась, так называемая, прыгающая мина. Осколки, как градом ударили по валунам и щиту. Заряжающий упал ничком, а подносчик, не выпустив снаряд из рук, как-то боком повалился на левую станину. Кожуха же ударило в грудь и он упал у самого валуна.
–  Санитары, к орудию! — Крикнул, видевший взрыв перед пушкой, Сухов.
Санитары уже ползли к артиллерийскому расчёту. Повернули на спину заряжающего, залитого кровью. Потом подносчика. У этого вся спина была в окровавленных осколках. Оба мертвы. У лейтенанта были открыты глаза и он редко моргал. Жив, значит. Санитары втащили раненного в траншею. Уложили на носилки.
–  Бегом в санчасть! — Сухов помог поднять носилки.
Санитары, пригнувшись, побежали.
А лейтенант не чувствовал боли. Он вообще ничего не чувствовал. Перед глазами, как в кадрах киноленты, пробежала вся его двадцатилетняя жизнь. И остановилась. А светлосерые глаза, цвета висевшего на ним неба, так и остались открытыми.