Светлый уровень Небытия. Безликий. Часть-4

По мере приближения, диск всё больше увеличивался. В какой-то момент, его объём занял всё небо. И тут оказалось, что это вовсе не диск, а скопление белых облаков разных форм и размеров. Когда одно из них преградила Всеволоду путь, он остановился, но оно медленно поплыло на его и вскоре поглотило в  себя.
Всеволод не видел ничего кроме плотной белой пелены. И хотя он не чувствовал своего тела, каким-то образом явно определял непонятное движение вокруг. Создавалось впечатление, что он находиться в глубине молочного океана, который, медленно колеблясь, раскачивает и его тело. Вдруг перед Чудокеевым появилась и тут же исчезла стена бушующего пламени. Случись такое при жизни, он бы обязательно отпрянул назад. Хотя от ожогов это бы не спасло, потому что судя по гулу, горючая смесь исходила под сильным напором. Теперь же он просто слегка испугался, несмотря на то, что картинка виделась всего лишь мгновение. Где-то в глубине сознания начала формироваться мысль о том, что это может быть преддверием ада, и он тут же оказался в темноте.
Беспросветная чернота издавала какой-то шуршащий звук, как будто кто-то разворошил змеиное гнездо и бесчисленное множество его обитателей одновременно стали расползаться в разные стороны. Но и это виденье так же неожиданно сменилось новым.
Здесь, создавалось впечатление, что он превратился в какую-то непонятную сущность, которая, гонимая сильными порывами ветра, падает с большой высоты. От падения захватывало дух и Всеволод замер от страха. Это виденье тоже продолжалось не долго и также резко ушло. Теперь, под дикое завывание ветра его несло по горным вершинам, покрытыми снежными шапками. Потом он оказался перед непонятным предметом, который по форме напоминал верхушку бархана, только розового цвета с идеально ровными очертаниями. Неведомая сила кидала Чудокеева то из стороны в сторону, то вверх и вниз. Вдруг он всем своим существом ощутил нарастающую вибрацию и эта же неведомая сила резко отбросила его назад. И только оказавшись на расстоянии он увидел всю картину целиком. Перед ним стояла девочка лет пяти и облизывала круглую конфеты на палочке. Одновременно она махала другой рукой у себя перед лицом.
Странность заключалась в её движениях. Они были настолько медленные, что казалось один её взмах руки длился нестерпимо долго. За это время Чудокеев рассмотрел до подробностей черты её лица. Это была явно креолка: кожа сильно смуглая, большие карие глаза, очень выразительные на смуглом фоне лица, волосы и брови чёрные, губы полные. Оказывается, в начале, именно их Чудокеев принял за бархан. Под нижней губой, с правой стороны, небольшая родника. Из одежды - синие брючки и красная маечка.
Чудокеев видел девочку, но никак не видел себя. У него почему-то складывалось впечатление, что он находиться в теле какого-то насекомого: мухи, пчелы, комара. Впрочем - всё это тоже продолжалось недолго. Неожиданно девочка предстала перед ним в совершенно другом ракурсе.
Теперь он видел её снизу, как будто лежал в яме, а она стояла на краю и смотрела на него.
- Кто здесь похоронен? - спросила она по-английски, перегоняя во рту конфету из одной стороны в другую.
- Это твой прадедушка - тоже по-английски ответил мужчина. И вдруг, в поле зрения Чудакеева появились двое. Это были его дети: Андрей и Евгений. Поседевшие, постаревшие с того момента когда он видел их последний раз, но всё ещё хорошо узнаваемые. Андрей носил большие очки, с толстыми стёклами, Женя опирался на палочку. В его левой руке наблюдался лёгкий тремор.
- Пойдём, Лаура, нас бабушка зовёт - сказал Андрей, взял девочку за руку и увёл. Евгений ещё какое-то время смотрел на Всеволода, потом последовал за братом.
- Стойте! Куда вы? Подождите! Не уходите, поговорите со мной. Эй, мальчики... - криком просил Чудокеев, но его не слышали.
И вдруг, только теперь он понял слова отца и матери, сказанные ими когда он их здесь встретил. Они говорили о том, что будучи уже умершими, видели его, Всеволода. Правда с ним, при жизни, это всё происходило несколько иначе: ему  снился сон, хотя, вполне возможно, это было какое-то виденье, будто бы он оказался в Куприяновском лесу, что около деревни Малые Пески. И тогда, как будто чей-то голос, откуда-то из глубины леса звал его. Было и другое виденье, или сон, который приснился может быть в ту же ночь, а может позже: незнакомая, безлюдная местность. Вокруг деревья, кустарники, высокая трава.  В память, почему-то, врезался только молодой развесистый клён и тоже никаких могил или крестов. Тогда Всеволод принял эти видения за ностальгию по Родине. Теперь же понял, что таким образом посещал те места, где покоились родители и они, так же как и он, возможно, видели его, просили остаться, не уходить так быстро, поговорить  с ними. А он, так же как и его дети теперь, не слышал их.
То ли от этого воспоминания, то ли по каким-то другим причинам он вдруг снова оказался в своём светлом, цветущим саду, вместе со своей семьёй. И то что с ним недавно происходило, мгновенно растворилось в памяти и исчезло. Теперь он был уверен, что никуда отсюда не уходил, что просто задумался, как это часто бывало при жизни, и его посетило какое-то мимолётное видение.
Теперь всё семейство повернуло головы в одну сторону и молча смотрело в глубину сада. Когда Всеволод сделал то же самое, то понял почему: к ним приближался какой-то мужчина. Когда он оказался на расстоянии  десяти метров, наверно все одновременно его узнали -  это был Юрий. Он, человеком доживший до преклонных лет и по этой причине теперь до белизны седой, подошёл, молча обнял родителей, среднего брата. Прежде чем обнять Всеволода, спросил - "И ты уже здесь?".
- А ты думал я избегу этой участи? - вопросом на вопрос ответил Всеволод.
- Кто знает... Может "за морем житьё не худо" - произнёс Юрий, положив подбородок на плечо брату и продолжал, дыша ему в шею - Ежели всё хорошо, чего не жить-то... - потом, отстранившись, обратился ко всем - Ну, и где здесь дорога в ад?
- Торопишься? - поинтересовался отец.
- Долго жил... Долги накопились...
- Как получилось что ты не умер? - спросил Александр - Я же видел как тебя шашкой зарубили.
- Да я и сам не знаю... - отвечал ему брат - Тогда словно кто-то крикнул над самым ухом - пригнись! Я припал к гриве вороного и в это время по спине как будто молния полоснула. Впал в беспамятство, а когда очнулся... Там уже началась другая жизнь... Да и я был уже другой... В общем - долго рассказать. И если по правде - вспоминать не охота...
"А где же Конни?" - неожиданно спохватился Всеволод и, решив, что девчушке не интересно общество взрослых и она спряталась где-то поблизости, пошёл её искать.
Вдруг её маленькое личико склонилось над ним, заглянуло в глаза и произнесло - "Вставай, нас уже ждут".
Всеволод не без удивления обнаружил, что каким-то образом оказался лежащим в траве, на залитом солнцем лугу. Здесь было тепло и тихо. Росли цветы, порхали бабочки, а белые облака плыли так низко, что касались верхушек трав. Последние доходили Чудокееву почти до колена, но Конни они были выше пояса. Всеволод поднял её на руки и спросил - "Ты уже разговариваешь?". Она не ответила, лишь молча указала пальчиком вдаль. Там, вдалеке, стояла небольшая толпа людей. Они направились туда.
Свою  Марию Всеволод узнал бы на любом расстоянии, выделил из любой толпы. Поэтому когда женщина в длинном белом платье бегом направилась к ним навстречу, он уже знал кто это.
- Милые мои! Дорогие! Хорошие! Я знала, что встречу вас здесь, была уверена. Теперь мы будем вместе. Навсегда. На всю вечность - говорила она, одновременно обнимая и целуя мужа и дочь.
Глотая слёзы, или переживая это ощущение, Чудокеев прижался к телу супруги и сдавленным голосом произнёс - " Бежала, бежала-то зачем?... ".
- Так я ведь парализованной лежала почти пять лет не ходила... Бедные наши дети: они сами были нездоровые, а здесь ещё и меня смотреть... Сколько денег ушло на сиделок... Всё в точности как с Симоном... - она отступила на пол шага, глубоко вздохнула и продолжала, глядя в лицо супругу - Я всё лежала, всё болела, а потом вдруг проснулась как будто в своей девичьей светёлке. Телесами здоровой,  духом бодрой, с ясной памятью... Встала легко и пошла, пошла, пошла... И так хорошо мне стало...
- Ну, теперь тебе нечего бояться... - произнёс Всеволод, нежно гладя Марию по голове.
Вдруг, глядя через плечо жены, он заметил, что  в пяти метрах от них стоит девочка. Точнее, это уже была почти сформировавшаяся, в физиологическом смысле, девушка, стройная и симпатичная. От смешения кровей её внешность только выиграла, представляя из себя идеал женственности и неописуемой красоты. И конечно же было не понятно, что она здесь делает? Вглядевшись в её лицо Всеволод заметил родинку под нижней губой.
- Лаура?... - удивлённо спросил он.
- Кто такая Лаура? - послышался голос совсем рядом и все Чудокеевы одновременно повернули головы в ту сторону: возле них стояла тоже семейная чета. По бокам у высокого чернокожего мужчины находились два такие же чернокожие мальчика, возрастом где-то четыре и три годика. Третьего мальчика держала на руках чернокожая женщина.
- Да, Ромбо, ты и при жизни не  мог похвастаться хорошей памятью - сказала она и, пересадив ребёнка с одной руки на другую, добавила - Это дочь нашей Сизи.
- Сизи... - переспросил мужчина - Наша Сизи, которая увела белого парня от его жены?
Теперь чернокожее семейство повернуло головы в сторону Чудокеевых.
Первой нарушила молчание Мария.
- Они любили друг друга - спокойно сказала она.
- Я знаю - так же спокойно ответила негритянка, после чего оба семейства обратили взоры на Лауру. Та, опустив голову, стала говорить тихо, но её все слышали - "Я пошла на вечеринку к Терезе... Мы выпили немного виски, а потом... потом попробовали колёса...".
- О, нельзя дурь после спиртного - произнёс чернокожий мужчина, слегка тряхнув седой головой - Теряешь контроль. Запросто можно схватить передоз.
- Конечно, ты в этих делах большой спец - в голосе чернокожей женщины слышалась явная поддёвка, но следующая фраза была уже на полном серьёзе - Нам, кажется, уже пора...
Негритянка первой заметила быстро приближающегося к ним человека.
- Дедушка... - посмотрев в ту сторону, сначала тихо произнесла Лаура, потом повторила громче и бросилась ему навстречу.
Они слились в объятиях и долго стояли неподвижно.
- Это Андрей? - глядя на обнимающуюся пару спросил Всеволод.
- Да - ответила ему супруга.
- Что же это... выходит он... умер?
- Выходит так...
Наконец Андрей поднял глаза и посмотрел на родителей.
- Она выросла у меня на руках... Я её любил... очень сильно любил... и люблю... Это я отпустил её на вечеринку к подруге... Это я виноват...
- Дедушка, миленький, ты не в чём не виноват... Никто не виноват... Это всё я сама... Это я дура...
- Но, всё уже в прошлом. Теперь это уже не важно. Пойдём, милая, пойдём.
Дедушка обнял за плечи по-детски хныкающую внучку, и они скрылись в белом облаке, как раз в это время медленно плывущим рядом.
"Он нас даже толком и не поприветствовал..." - подумал Чудокеев, но вслух ничего не сказал. Такая встреча его несколько огорчило, однако, уже в следующее мгновение он про неё забыл, потому что увидел мужчину в военной форме.
Чудокеевы сразу узнали в нём своего внука. Их Евгений, в память о  русских корнях, назвал сына Климом, что у Всеволода тогда вызвало прилив гордости. Он даже простил ему изменение фамилии - Чу де Кейер. Но теперь об этом он даже не вспомнил. Дело в том, что судя по выражению лица, военный был явно чем-то напуган.
- Что случилось, кроме того, что ты умер? - спросил Всеволод.
- В бою меня ранили, но я ещё находился в сознании...
Этих слов было достаточно чтобы в общих чертах понять причину испуга. И действительно, дальше последовали подробности.
- Я видел как возле насыпи появился танк и направился в мою сторону. У меня не было сил подняться, а он всё приближался и приближался. В последний миг лязг гусениц заглушил все остальные звуки... Потом я видел как  сорока тонная махина на моём теле повернулась на девяносто градусов... Почти вся её ходовая часть была в крови. По-видимому, таким образом, переехали не только меня. Кого сознательно, кого случайно. Кто на поле боя будет смотреть куда едет машина? Кровавое месиво из внутренностей перемешалась с землёй. Кое где из неё, как обломанные сухие ветки, торчали мои обнажённые кости. Всё то, что мгновение назад было человеком, практически на глазах, за  секунду превратилось в ничто. Может быть это странно, но по себе я не заметил самого процесса смерти. Когда меня ранили, была сильная боль. Но она не усилилась когда танк на меня наехал, потому что её заглушил страх. Рёв мотора, лязг железа, потом мгновение полной тишины и... Дальше я всё видел, как бы, со стороны... Боли не было, страх отступил и превратился в смешанное чувство любопытства, удивления, растерянности... Потом, какие-то люди указали дорогу к вам. Вот так я оказался здесь... Кстати, это я вспомнил только сейчас, когда я передвигался по поле боя, мне, как будто кто-то постоянно говорил - "Возьми правее, возьми правее...". Но там была открытая местность. Взрыв раздался сзади, я даже не знаю куда в меня попал осколок...
Немая сцена продолжалось около минуты, после чего дед начал успокаивать внука. Откинув банальные фразы - "всё будет хорошо", "теперь уже всё позади" - он, спотыкаясь на словах, неуверенно проговорил - "Ты... это... не волнуйся... Тот кто тебя убил, обязательно будет гореть в аду..."
- Почему? - удивился Клим - Нет! Я этого не хочу! В чём виноват танкист? Он такой же солдат как и я. Он тоже выполнял приказы своего командира. Просто, волею судьбы, мы оказались по разные стороны баррикад. Я ведь тоже убивал людей... Я должен был это делать...
Вдруг, где-то в стороне от них раздалось громкое хлопанье в ладоши и крики "браво". Производил эти звуки Евгений, неожиданно и незаметно появившийся здесь.
- Отлично! Великолепно! - кричал он - Всю жизнь был патриотом, а как только оказался на том свете, сразу стал пацифистом!
Чудокеев давно уже стал замечать какую-то странность в происходящим: то ли там, в реальности, люди умирали один за одним, то ли здесь что-то не так со временем. Как-то интуитивно он склонялся ко второму выводу: мгновение и вечность то тут то там менялись местами, чередовались.  И ещё Всеволод отметил одну немаловажную деталь - его сын Евгений, появившись здесь, внешне был сильно похож на его самого в преклонном возрасте. Седые, до белизны волосы, розовые, как у младенца щёчки, ясный взгляд голубых глаз. "Бодрый старичок" -  как называли Всеволода в этом возрасте родственники и знакомые. Он таким и умер. Насколько он помнил момент смерти - уснул и не проснулся. Перед этим вкусно поел, полистал газету. Это теперь уже казалось странным, что сразу после ужина его стало клонить в сон, хотя в тот день он ничем таким себя не перетруждал. Он медленно, может быть даже медленней обычного, поднялся на мансарду, которую называл небесами, потому что из-за больших окон там было светло, сел в своё любимое кресло и уснул. Просто спокойно уснул...
- А ведь я тебя предупреждал - продолжал Евгений - твой патриотизм тебя до добра не доведёт. Но ты меня не слушал. Ты слушал своего лидера, при чём не просто слушал, а фанател от его слов и даже не задумывался над смыслом и содержанием. В итоге - ты своей плотью удобрил землю, в буквальном смысле, а твой кумир живёт и здравствует. При чём - хорошо живёт.  А тебя хоронили в закрытом гробу и сколько там было тебя настоящего, никто не знает. Хотя бы теперь ты видишь в этом несправедливость? Тот призывал к войне, так пусть сам бы и воевал. В первых рядах, как положено. Какое он вообще имел право посылать людей на смерть? Во имя чего? Ради своих принципов? И обидно именно то, что вы добровольно шли на смерть за чьи-то принципы. Если за идею надо положить хотя бы одну человеческую жизнь, это плохая идея. Хорошая идея - не допустить войны и кровопролития.
- А что это ты на него кричишь? - вступился за внука Всеволод - Ты себя-то вспомни в молодости. Сколько денег мы потратили на твоё обучение? И всё псу под хвост. Ты отказался работать по специальности. А твоё поведение, эти твои сумасбродные выходки, твоё отношение к Висе Рубанович? Ты её использовал как вещь и потом бесцеремонно бросил. Она не заслуживала такого обращения. Если она тебе не нравилась, то незачем было и начинать...
- Ой, папа, ну не надо... - произнёс Евгений, изобразив страдальческую гримасу и, тяжело вздохнув, добавил в сторону - Я вижу здесь такой же балаган как и там...
- Пройдёт время и ты будешь скучать по этому балагану - назидательно сказал Чудокеев.
Мария медленно повернула голову и внимательно посмотрела супругу в лицо. И он понял этот взгляд: она подумала, что он знает что-то больше чем остальные. Но он знал лишь то, что знали все здесь присутствующие. Фраза вырвалась чисто случайно и была исключительно фантазией, мгновенно и неожиданно родившейся в его воображении.
- Мама...
Тихий голос Клима нарушил внезапно образовавшиеся молчание. Сразу же после этого Клим легонько толкнул локтём отца и они стали смотреть в одном направлении. Чудокеевы тоже повернули головы в ту сторону, но никого не увидели. Однако, судя по поведению сына и внука, Всеволод понимал - там, куда они смотрят, определённо кто-то есть.
Через какое-то время Евгений медленно повернулся и посмотрел на отца с матерью.
- Ладно, родители... Вы уж простите если что не так... Я тоже много в чём был не прав, огорчал вас...
Сказав это, он подошёл сначала к отцу, обнял его, потом к матери.
- За свои грехи я сам отвечу. А вам - спасибо. За всё спасибо.
Отец с сыном ушли и вскоре белое облако нагнало их и накрыло собой.
- Ну, вот и всё... - облегчённо вздохнув, сказала Мария, прижимаясь к дочери, которую держала на руках - Все разошлись по своим местам и к нам уже больше никто не придёт. Теперь мы будем вместе навеки...
После этих слов, белая субстанция из густого тумана, словно тяжёлый занавес в финальной сцене затянувшегося спектакля, свалилась на них, накрыла их и растворила в себе.
"А как же мой грех? - мысленно задался вопросом Всеволод - Неужели о нём забыли?"
Где-то глубоко в лабиринтах сознания, которое, несмотря на всю массу событий, оставалось ещё единым целым, шевельнулся квант надежды, что может быть, всё это, каким-то чудным образом, сойдёт ему с рук. Но вдруг раздался тонкий, протяжный и пронзительный звон колокольчика...
                ***