Лизол и розы. Над гробом. Своим

По всей видимости, я очень разный был всегда на публику и за закрытой дверью. Я обнаружил что не могу встать без посторонней помощи, когда рухнул у двери докторского кабинета. Конечно, врачиха сразу поняла что со мной не ладно, и я сам не заметил как оказался на кушетке под капельницей. Помню также, что она успела даже померить мне температуру - главным образом потому, что, увидев 39.6, она не захотела мне это показывать. Не то чтоб я верил в спасение - просто понимал, что если уж не здесь, то больше мне нигде не помогут. Гаротта на шее продолжала давить и затягиваться. Полагаю, её могло быть даже видно по опухшим тканям, да и рожа моя наверняка была землистого цвета... Вспомнив об этом и не желая быть совсем уж страшилой перед красоткой что старше меня на какие-то 20 лет, я вдохнул поглубже и поискал глазами зеркало. Оно очень удачно располагалось на стене так, что лёжа я мог его видеть. Трудно теперь сказать, к лучшему или нет то, что я его увидел...

Зеркало было залито изнутри каким-то серым мраком. Посреди которого я увидел Монику Белуччи - она старше меня всего на 5 лет, так что тогда ей было 19... Она ещё не снималась в кино и понятное дело я о ней не знал. Да и ежу понятно, что из зеркала пялилась на меня вовсе не она сама, а кто-то, укравший себе её внешность. Сварливый нрав сей особы не мог принадлежать молодой даме таких лет, и что же она имела против меня - до сих пор загадка. Помню, самоуверенная жутко дамочка выразила глубокое удовлетворение видом моих страданий и выразила надежду, что скоро на земле они закончатся, потому что факт моего существования её очень огорчал. Но знаете, я не тот кадр, которого очень расстроит прокламация "Ты не должен был родиться!" Так повелось, само собой как-то, у меня поистине противоположное мнение... Я неплохо знал лексику бараков 6-го посёлка ГЭС, в т.ч. ненормативную, в т.ч. несколько немецких ругательств (точнее, я всерьёз думал что эти слова сканают за ругательства...), вывалил солидный набор этого, присовокупив также то что я как самец думаю о внешности собеседницы - я никогда не считал такой типаж симпатичным, и ей пришлось наслушаться пренебрежительных эпитетов...
 
Это не было бредом - незнакомка заметно удивилась, и лишь потом, сознавая что ей дерзят, пришла в ярость. Особенно ей почему-то не понравилось Hure billig и dich in St;cke zu zerst;ckeln - ну, видать, что-то личное. А поскольку мне было очень и очень скверно, то зрелище когда врагу плохо от твоих слов (всего-то) мне было просто приятно, и плевать что за черты принял противник... я рассмеялся просто.

- Куда это ты глядишь тут мне? - поинтересовалась врачиха, маракуя у себя на столе с какими-то ампулами и шприцом, и, проследив взглядом за мной, только охнула. - Что ты там видишь, а?

- Бабу какую-то озабоченную, - пояснил я, улыбаясь во весь хлебальник... - Она меня кончить хочет.

- Влип ты по ходу, - с неподдельной грустью отозвалась Андреевна. - Крепко влип, но шансы есть... Успел кому сказать что тебе заплохело или нет?

Дальше я помню что меня ещё чем-то кололи, заставили накашлять на салфетку, благо это было не особо сложно, задавали кучу вопросов. Шея стала болеть чуть слабее, температура упала до субфибрильной, но слабость так и осталась, жуткая и противная, ломки в теле стали какими-то блуждающими. Я несколько раз объяснил что не хочу никакого стационара, и так ДР испортили, сюда приехав, а ещё мне надо через три дня на переговорник ехать в Саки, неизвестно что дома с сестрёнкой ещё... ей же готовить надо по часам, она у меня слабенькая. А мужиков в гаражах у бати никто не отменял, к слову... И я не помню чтоб отец любил готовить вообще, право. Он так и помер, не умея мяту от розмарина отличить. И если сестра там без меня заболеет вдруг, скажем, промочив ноги в лесу, собирая бруснику, или в луже перед гастрономом... лучше не надо, сам поубиваю всех подряд...

Поколение смартфонщиков не поймёт ни слова из сказанного. Любые мобилки были тогда фантастикой. Можете поглуглить "переговорный пункт" добавив слово Хвалынск или Прегель. Впечатляющие картинки. Но в Саках оно было вполне себе казённо, шесть кабинок с прозрачными дверьми - интересно, зачем? - несколько табуреток для ожидающих своей очереди зайти и взять трубку.

Как-то так... Т.е. сначала встать в очередь из десятка местных куркулей, оплатить. За то, что телефонистка примет заявку. Потом ждать от 20 минут, пока по селектору объявят нужный тебе город (да, чтоб все знали, что это ты туда звонишь и задавали потом дурацкие вопросы а то и попытались выпасти на выходе из здания) - и потом нужно забраться в эту кабинку дабы наконец снять трубку и поговорить. Если снимут трубку в квартире или конторе, в которую ты звонишь. А к твоей кабинке так или иначе уже выстроится очередь из таких же отдыхающих, не знающих что делается дома, которым срочно нужно выпросить денежный перевод у родни или заказать на другом конце материка то чего здесь нет - и все прыгают рядом, нудят что-де ты долго говоришь и просто мешают. А потом ещё неизвестно на сколько намотал твой счётчик - либо всё просто, на оплаченное время связь работает, потом обрывается. В нашем бараке телефона не было, нужно было договариваться с соседями из хрущёвки заранее, дабы получилось принять звонок из Крыма. И не больно-то поговоришь в таких условиях о личном, сами понимаете.

Через какое-то время у кушетки уже стоял бледный как мрамор Николай из элитки, реально, казалось, что ему сообщили что он приговорён к расстрелу, они о чём-то долго совещались с Андреевной, шушукались, рычали. Я слышал даже сочные эпитеты вперемешку с новыми для меня словами brown plague и "аральский ветер", дама шипела на офицера "шиш тебе, это не туляремия даже, кому показывать потом анализы будешь?" и что-то уже совсем неразборчивое и нецензурное...

Наконец мне было объяснено, что если мне не хочется провести полтора-два месяца ещё в лаборатории, примотанным как заяц на разделку к лежанке, с персоналом одетым как дезинфекторы с бочками лизола, то неплохо было бы согласиться на предлагаемые условия... Я сказал "махнём не глядя", и Николай утащил меня на руках в свою комнату в пансионате. Там было намного уютней, в раскрытое окно не только светило солнце, но и толкались ветки каких-то симпатичных кустов, точно помню что лох узколистный там был...

Увы, из моей позднейшей затеи утащить саженец домой так ничего и не вышло...

А ещё - офигеть, в номере была не только душевая кабина, но и настоящая ванна! Из коридора, где была некая мини-гостиная с телевизором, креслами и шкафами, Николай Павлович натаскал мне томики Стивенсона, Вальтера Скотта, Майн Рида... К моему счастью, все они были на русском - книжные магазины Саков и Евпатории меня тогда жутко разочаровали. Ибо единственное, что я там нашёл для сестрёнки не на мове, было творение Мусы Джанзагизёва "Там, где тёплый синий Исскык-Куль". Оставим в стороне вопрос, насколько это озеро синее, ладно...
 
А нафига мне такое счастье, если оно лежало себе дома в Иркутске на улице Кайская на левом берегу Ангары?

И в общем, представляло собой набор бессвязных текстов - потому что жителю местности автора да, было всё понятно без слов, а вот чужаку ничего не было видно и ясно. Конечно, для демонстрации уровня развития дикарей, которые взяли в руки ручку и сразу стали "писателями", книга хороша и великолепна. Но не для того, чтоб её читать, тем более ребёнку в 10 лет.

Посетовав на ситуацию своим взрослым друзьям, я получил для сестры в подарок огромную пачку сувенирных открыток с видами крымских достопримечательностей, мешок любительских цветных фотографий морского берега (около 70 штук) и жестяную банку из-под кофе, полную цветных камушек и ракушек, которых на берегу пляжа я не видел.
 
Многие раковины немного напоминали нашего ангарского ручейника и перловицу, но намного красочней того, к чему я привык...Так, внутри они были как и положено, матовые и пастельного перламутра...Но были снаружи настолько красочны, что мне не помог нынче поисковик... В общем, позже Маська составляла из них разные натюрморты...

Николай к тому же оказался кофеманом и поил меня вполне сносной особенно по тем временам субстанцией... Еду из столовой он тоже приносил и покупал у какой-то местной бабуси приличные пирожки с картошкой и жареными баклажанами. Что это такое - я узнал только в эту поездку, у нас на рынок их тогда не возили даже азиаты. В Крыму на рыночных прилавках баклажаны лежали горами, и покупали их местные мешками... я не понимал, зачем, и полюбил блюда из них только после 27 лет. Зато у меня прорезалась взаимная и пылкая любовь с перцами всех сортов. Дело в том, что дома был доступен только молотый чёрный перец. К тому же лобби совка было настроено против приправ вообще и перца в частности, у нас на уроках биологии вдалбливали разные ужастики о вреде перца, якобы, если его употреблять в пищу - можно издохнуть от отказа почек и прочая... На самом деле истеблишмент просто не хотел чтоб массы приучались вкусно есть. Потому что так делают-де только классовые враги, позволяют себе питаться вкусно и реально полезно для организма. Советский же человек был обязан подвергаться лишениям и испытывать от этого гордость. Это так вбилось в мозги, что мои ровесницы на фейсбуке всерьёз матерят поколение своих дочек за то, что те смеют возмущаться некачественной одеждой, что им пытались впарить торговцы. Они забыли, какую серость им приходилось носить тогда... это совсем не то что нынче поднимает поисковик, полный открыток и фото из журнальчиков нашего времени. Это примерно как если телагу лагерную напялить на пижаму и на ноги нацепить ЧТЗ-обувь, т.е. попросту кусок резины от автомобильной шины, едва схваченный проволокой  и примотанный к ступне уже поверх вязанного носка. Или дырявого валенка. 

А я тогда прочёл ещё раз многое из того что уже проглотил в 8-9 лет не разжёвывая... Я ведь понимал, что Николай ночует на моём месте в нашей с матерью комнате и конечно не был этому рад, но сейчас обещание моему отцу следить за мамой меня скорее раздражало. Зачем мы вообще притащились сюда?

Я подцепил что-то столь опасное для жизни, о чём мне даже не хотят говорить, просто набросившись на персики - здесь они также не были дёшевы вовсе, я уже это знал, но в общем сковородка жареных маслят с литром голубики им вполне достойная замена. Или там, жареная картошка с солёными груздями - недоступное местным лакомство, как оказалось. Потому что пылить до Алушты было бессмысленно не только в карантин, там тупо в 10 утра уже оставались одни ядовитые говорушки и лепиоты. А жрать гамринусы и навозники с дождевиками, что росли у отхожих мест на чахлой глине с пустырником, которую удобрили разве что местные собаки - одна мысль о том была мне противна... У нас в Сибири даже сыроежки и рядовники есть считалось дурным тоном, да и шампиньоны готовить нищебродством почиталось, хотя ещё на моей памяти центровские горожане позволяли детям собирать их на газонах - нынче совершенно забытый вид заготовок и признак того, что голодомор окончен. Так вот, я был зол на отца за то что он выслал нас сюда, в это жуткое место, где нет чистой воды и воды нет вообще, поелику я свободен от обещания - по крайней мере пока не прекратится это издевательство с гароттой на шее... я даже тронуть боялся там, была дурацкая мысль будто что-то порвётся или прорвётся... чёрт знает что такое, но опасно. Спать ночью я уже побаивался, хотя никому бы этого не сказал. Гостья из зеркала благополучно перебралась в ночные сны, там она не уставала глумиться над моим ослабленным положением - просто встать и прогнать её я не мог, валяясь на каких-то сырых топчанах не пойми в каких подземельях, часто ещё прикрученный к ним то верёвками, то цепями... А днём я мог её игнорировать, уткнувшись в книгу или просто глазея в небо. Но над этим проклятым берегом не летали самолёты, совсем. Дома они носились прямо над городом, начихав на то что помешали разговору или вздремнуть после обеда - их присутствие было столь же естественным, как дуновение свежего ветра с реки или леса за городом, хоть часы по ним сверяй. Нынче меня ломало без родного свиста и рёва - казалось, меня вообще забыли все и всюду... Птиц, по всей видимости, также распугали пары лизола над пансионатом, и они не наблюдались в зоне видимости. С досады я вспоминал как на родине ночью орут совы и ухают филины...

Ночью пытался подражать им по памяти. Когда их две - оно ещё милее... Но только на третью ночь услышал в ответ ритмичное плюханье сплюшки, т.е. малого филина.

Тут меня сморило с неведомой силой и я проспал как убитый до самого утра без всяких снов.