Футуристический дом на Поповке

«Умирая, культура превращается в цивилизацию»
Освальд Шпенглер


В первом десятилетии ХХ века соседями семьи Терёхиных были практикующие врачи, учителя, священники,- и жизнь могла бы идти размеренно и однообразно, если бы не обитатели дома №12 на углу улиц Поповки и Поповой Горы.
 
Собственник  дома, инженер, педагог, директор Железнодорожного училища и владелец кирпичного завода в Боголюбском порядке Н. Н. Мещеряков, с 1912 года сдаёт его в аренду музыкально- артистической семье Цеге.
 В доме собирается  своеобразный салон*, в котором проходят тематические вечера, посвященные очень модному в те годы синтезу всех видов искусств, что привлекает молодых художников, артистов, поэтов, музыкантов, фотографов и любителей кино.

Глава семьи - этнический немец Константин Карлович Цеге (1879 –1926), закончил 2-ю Пензенскую мужскую гимназию, где учился вместе с  Карлом Казимиром Теодором Майергольдом (позднее - Всеволодом Мейерхольдом)**, увлекается театром, техникой, фотографией и кино; служит в Пензенском агентстве С.-Петербургского общества страхования, владеет кирпичным заводом, является совладельцем  фирмы «Посредник» по торговле сельхоз. машинами и инвентарем. Константин Карлович мастер на все руки: изобретатель, ловко печатает на пишущей машинке, хороший фотограф,- освоил даже стереоскопическую фотографию, а как электротехник, полностью электрифицировал свой дом.
 
 У Карла было пять братьев и две сестры. Детей обучали репетиторы, но Карл всё же учился плохо и не раз оставался на второй год. В отличие от своего мужа, который был крайне скуп и расчетлив, Альвина Даниловна была натурой возвышенной, устраивала музыкальные вечера. Именно она приобщила детей к театру. Карл и его братья играли в любительских спектаклях.

Но особенно известен Константин Карлович Цеге как владелец  двух первых в Пензе электротеатров «Аванс» и «Прогресс»,  которые работают круглый год: летом- на Садовой улице, зимой –на улице Московской.
 
Жена К. К. Цеге, Лидия Николаевна (урожд. Иванова, 1884–1962) -пианистка и композитор.
 
В начале века в воспитании вкуса и культуры жителей Пензы, в основном, играл театр. Особенно были популярны театральные постановки на открытых, летних площадках. Спектакли давали два профессиональных театра и драматический кружок Белинского. Артисты играли хорошо, пьесы были актуальными, а билеты дешёвыми. По окончании спектаклей уже хорошо освещаемые центральные улицы Пензы заполнялись, громко обсуждающими только что  увиденное, зрителями. Был и другой, частный театр оперы и оперетты, а также кафе - шантан, которые располагались на территории сельскохозяйственной выставки за земской больницей.

Но постепенно конкурентом театральных постановок становится кино. Константин Карлович Цеге открывает в Пензе два кинотеатра: зимний «Прогресс» – на Московской улице, и летний «Аванс» – на улице Садовой. Художественным оформлением интерьера электротеатра «Аванс» занимается  один из родоначальников «Русского авангарда» А. В. Лентулов.

Горожане смотрят «Потоп» по Сенкевичу, с «красивым, как ангел» земляком-звездой немого кино Иваном Мозжухиным, «Демона», снятого к столетнему юбилею М.Ю. Лермонтова.

В кружке молодых новаторов, собирающихся в доме Цеге, готовится концертно - театральная деятельность, пишутся сценарии «Вечеров Нового Искусства», ведутся дискуссии, звучат бунтарские стихи и футуристическая философия. В городе этот дом получает название «футуристический»*.

Эти салонные вечера и философия синтетизма (слияния всех искусств)  оказали сильное влияние на формирование творчества таких художников - авангардистов, как В. Е. Татлин, А. В. Лентулов и В. Д. Бурлюк, обучавшихся тогда в Пензенском художественном училище.

*
Революционный дух в Пензе начала ХIХ века стремительно закручивает в свою воронку энергичную, рвущуюся к действию, но ещё не окрепшую знаниями и опытом прошлых поколений творческую молодёжь. Она, в след за первыми российскими футуристами, пропагандирует отказ от всех традиций, разрыв с идеологией и этическими взглядами, выраженными в творчестве всех литературных предшественников, «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с парохода современности».
 Не менее беспощадны они и к современникам: «Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Аверченко, Чёрным, Кузминым, Буниным и проч. и проч. — нужна лишь дача на реке. Такую награду даёт судьба портным. С высоты небоскрёбов мы взираем на их ничтожество!»*

Идеологом и основателем художественного течения в европейском искусстве (поэзии и живописи) начала 20 в.- «футуризм» - был итальянский поэт Ф. Т. Маринетти, в России эстафету подхватил художник Давид Бурлюк. Всеохватный, всеобъемлющий Давид Бурлюк успевал не только писать сотнями картины и организовывать выставки, но и сочинять стихи и прозу, эпатирующие консервативную публику.

В 1911 году Д. Бурлюку удаётся сплотить единомышленников: В.Маяковского, В. Хлебникова, А.Кручёных, Б. Лившица, Е. Гуро, В. Каменского и др. в футуристическую группу «Гилея». К миру литературно-художественного авангарда он приобщает и своих братьев Владимира, Николая и сестру Людмилу Бурлюк –Кузнецову.

Владимир Маяковский, который называет Давида «Додичка», считал его своим учителем: «Уже утром Бурлюк, знакомя меня с кем-то, басил: «Не знаете? Мой гениальный друг. Знаменитый поэт Маяковский». Толкаю. Но Бурлюк непреклонен. Еще и рычал на меня, отойдя: «Теперь пишите. А то вы меня ставите в глупейшее положение».
Пришлось писать. Я и написал первое (первое профессиональное, печатаемое) — «Багровый и белый» и другие.*

Из первого манифеста футуристов «Пощёчина общественному вкусу», 1912г.
Всегдашней любовью думаю о Давиде. Прекрасный друг. Мой действительный учитель. Бурлюк сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Ходил и говорил без конца. Не отпускал ни на шаг. Выдавал ежедневно 50 копеек. Чтоб писать не голодая»*

Гилеей (Hylaea) – так Геродот называл часть Скифии за устьем Днепра. Здесь в Таврической губернии находилось имение, которым управлял  отец Бурлюков – агроном по специальности. По детской шалости братьев, старший – Давид остался без глаза, поэтому не подлежал призыву в армию. А вот братья его, словно предчувствуя неизбежность судьбы, армии боялись очень.
 
Члены футуристической группы «Гилея» стали активно выступать с многочисленными лекциями о современном искусстве, участвовать в диспутах, провозглашать манифесты…

*

В.М. Терёхин хорошо знал младшего из братьев, Владимира Бурлюка (1888-1917), который учился  в  Пензенском художественном училище  с 1911 по 1915 годы.
Один из лидеров Русского авангарда, Михаил Матюшин так характеризовал Владимира: «Владимир Бурлюк, великан и силач, был сдержан и остроумен. Одарён он был так же исключительно, как и работоспособен. Как художник, он был гораздо сильнее своего старшего брата». До своего поступления в ПХУ им. Селивёрстова, Владимир Бурлюк успел получить художественное образование в гимназии Херсона, в Мюнхине, в студии Фернана Кормона в Париже, в Киевском художественном училище, школе ф.И. Рерберга в Москве, у Ф.А. Рубо в Петербурге, в Одесском художественном училище. Вот что пишет в июле

1910 года Давид Бурлюк в письме к М.В. Матюшину: «… Вове предстоит, кажется, числа 25 Августа, уехать куда-нибудь в школу, спасаться от неминуемой сей год солдатчины, а может и числа 15-17 Августа. Пропал он бедняга — ему ведь рядовым». Таким местом становится Одесса. А уже в августе 1911 года – в письме Николаю  Кульбину:  «Мы с Владимиром  Д. с 28 не будем в деревне — я в Москву а он в Пензу».

Из сохранившегося письма Владимира Бурлюка к сестре видно, что он, учась в Пензенском художественном училище, вынужден был подрабатывать шофёром, там же есть описание его учебного дня: «…насколько я занят, ты увидишь из моего расписания праздничного дня. Сейчас я иду в школу и от 10-19 буду чертить. От 1-3 после обеда заниматься анатомией и историей  искусства. От 4-6 перспектива, а вечером чистописание и общеобразовательные предметы. А о буднях нечего и говорить…»
 
Новаторские и провокационные работы В. Бурлюка на «левых» выставках часто вызывали скандалы и бурное негодование критиков.

*
Пензенским другом Владимира Бурлюка был студент ПХУ  Аристарх Лентулов. Эта дружба ещё больше укрепится в Петербурге. Давид Бурлюк вспоминал: «Здесь подружились ещё больше с Аристархом Лентуловым, спайка, вместе не вылезали из кино».
 
А. Лентулов «Автопортрет». Пензенская картинная галерея им. Савицкого
Аристарх Лентулов, - один из родоначальников «Русского авангарда», родился в Нижнеломовском селе «Чёрная пятина» Пензенской губернии в 1882 году в семье священника. Учился в Пензенском Духовном училище, затем в Духовной семинарии. Но любовь к живописи взяла своё и он поступает в только что открывшееся Пензенское художественное училище. Тогда юный  А. Лентулов, как и многие, любил Репина, но потом признаётся: «рисовать карандашом мне не хотелось. С самых ранних лет и по сей день я воспринимал мир исключительно через цвет и свет».
Спустя два года он протестует против обязательных тем для экзаменационных эскизов, поддаётся революционным настроениям и покидает училище. Далее были метания: Киевское художественное училище, - отчислен за прогулы; снова год учёбы в ПХУ у П.И. Коровина; попытка поступления в Академию Художеств, - не выдержал вступительные испытания...
 
В 1907 году Аристарх Лентулов впервые экспонирует свои работы в Пензе, где среди других работ, выставляет портрет хозяйки пензенского литературно – художественного салона на Поповке Лидии Николаевны Цеге.

 В 1910 году в Москве А. Лентулов становится одним из основателей общества художников раннего авангарда, под названием «Бубновый валет». «Бубнововалетцы» порвали с традициями реалистической живописи, отрицали традиции академизма и реализма XIX века. В общество входили  художники В. Бурлюк, В. Кандинский, К. Малевич и др. Председателем общества был Пётр Кончаловский, а Аристарх Лентулов избран секретарем. Частыми гостями в московском доме А. Лентулова  становятся братья Бурлюки, А.Толстой, М.Волошин, В.Маяковский, И.Северянин, В.Хлебников, В.Брюсов и многие другие представители художественной жизни столицы тех лет.
 В предреволюционные годы А. Лентулов занимается художественным  оформлением декораций к спектаклям Большого театра и Камерного театра под руководством А.Таирова* (ныне МДТ им. А.С. Пушкина) в Москве.

*
Такие же метания привели в Пензенское художественное училище и в дом Цеге на Поповке ещё одного крупнейшего в будущем представителя авангарда и родоначальника конструктивизма Владимира Евграфовича Татлина (1885–1953). Рано оставшись без матери, сын потомственного дворянина, в 13 лет убегает из дома и пускается в свободное плавание юнгой в Турцию, помогает иконописцам и театральным декораторам, учится в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, откуда отчислен «за неуспеваемость и неодобрительное поведение»; учится в Одесском училище торгового мореплавания, и наконец, с 1905 по 1910 годы - Пензенское художественное училище.
 
 Но авторитет педагогов академической живописи (в Москве - Валентин Серов, в Пензе - Константин Коровин) ничего для него не значит. Владимир Татлин посещает встречи поэтов-футуристов, участвует в выставках авангардных объединений: «Бубновый валет», «Ослиный хвост» и др.

*
Не сомневаясь в ярком таланте этих молодых художников - студентов Пензенского художественного училища, Владимир Михайлович Терёхин недоумевал, как,  учась у таких мастеров Русского реализма, как И.С. Горюшкин – Сорокопудов (ученик Ильи Репина), П.И. Коровина (ученик А. Саврасова и В. Поленова), в училище, которому много творческих сил посвятил К.А. Савицкий (ученик Ф. Бруни), те  могут активно занимается  авангардным творчеством, отказываясь от вековых традиций художественной школы. Ведь и сам Владимир Михайлович посвятил 40 лет жизни приобщению детей к искусству классического рисунка и живописи, к умению переносить на холст или бумагу божественные краски и узоры природы. Студенчество бунтует во все времена…но это уже не было бунтом, это уже было похоже на революцию: «Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее иероглифов...Мы аннулируем все классическое — эстетизм наизнанку! Никаких Елен Прекрасных, никаких хрусталей и ананасов! Мы провозглашаем всякую “пакость” — паклю, помёт цыплячий, гнилую капусту, а если стекло, то толчёное и со щебёнкой».

Вторя Западу, русский Футуризм воспевал городскую идеологию и технический прогресс, способный исправить недостатки природы : «Мы воспоем демократическую мощь городов-небоскребов, ставших вашей колыбелью, мы воспоем кипучую лихорадочную жизнь вашу, мы выбросим из нашей живой речи все износившиеся и обветшалые до лохмотьев слова, так как новая жизнь требует новых слов — образных и ярких, подобно электрическим искрам, способных передать суть мысли... » («Северо-западная жизнь» (Минск), 1914, 13 февраля).

Однако, надо отдать должное, что в отличие от европейских коллег по цеху во главе с Маринетти, автора фразы «война — это гигиена мира», русские футуристы негативно оценивали милитаристскую пропаганду. Вскоре после этих произнесенных слов итальянского «патриота», 28 июля 1914 года начнётся Первая мировая война. Пройдет ещё несколько лет и Маринетти станет одним из идеологов итальянского фашизма, а в 1942 окажется под Сталинградом...

Формированию такого мышления в то время способствовала и сама атмосфера капиталистической Пензы. В городе один за другим строятся и входят в строй фабрики, заводы. На северной окраине готов к эксплуатации  трубный завод (впоследствии велосипедный); продукция бумажной фабрики Товарищества Сергеева, первенствует от Моршанска до дальнего Востока; Торговый дом лесопромышленника Карпова «протянул свои щупальца на Урал», завладев там каменноугольными шахтами; функционирует бисквитная фабрика английского акционерного общества; пивоваренный завод В. А. Андронова конкурирует с самарским жигулёвским пивом Вакано, господствовавшим в Поволжье; проходит реконструкцию под авиационный завод мебельная фабрика «Рамиба»; расширяются технические конторы по производству парового, мельничного, лесопильного и проч. оборудования; в городе работают мельничные комплексы, солодовенные заводы, дающие лидирующую продукцию сурского чернозёмного края в обе столицы и на экспорт. Крупнейшие банки отрывают в Пензе свои представительства; готовится проект московского инженера Поливанова по пуску городского трамвая; мостятся мостовые, по тротуарам прокладывается асфальт; благоустраивается парк Белинского; устанавливаются телеграфные столбы, в дома проводится электричество и телефон.

 Вот как характеризует это время Н.А. Орлов (1890 –1975), уроженец Пензы, выпускник Первой пензенской мужской гимназии: «Двухсотпятидесятилетнее дремотное существование дворянского гнезда, захолустной и “толстопятой” Пензы было нарушено: она не миновала общего потока, начала быстро превращаться в промышленный центр предвоенного 1914 года».
*

Владимир Маяковский. Об этом поэте, кажется, знаем всё. Но, больше всё -таки - из перессказанного кем-то с авторскими комментариями в школьных учебниках. А вот как писал сам В.Маяковский о себе:
«Денег в семье нет. Пришлось выжигать и рисовать. Особенно запомнились пасхальные яйца. Круглые, вертятся и скрипят, как двери. Яйца продавал в кустарный магазин на Неглинной. Штука 10–15 копеек. С тех пор бесконечно ненавижу Бемов, русский стиль и кустарщину...

1908 год. Вступил в партию РСДРП (большевиков). Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошел к булочникам, потом к сапожникам и наконец к типографщикам».

После нескольких лет партийной работы и трёх тюремных отсидок: «Думалось — стихов писать не могу. Опыты плачевные. Взялся за живопись. Учился у Жуковского. Вместе с какими-то дамочками писал серебренькие сервизики. Через год догадался — учусь рукоделию. Пошел к Келину. Реалист. Хороший рисовальщик. Лучший учитель. Твердый. Меняющийся. Требование — мастерство, Гольбейн. Терпеть не могущий красивенькое. Поэт почитаемый — Саша Черный. Радовал его антиэстетизм.
Сидел на «голове» год. Поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества: единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадежности. Работал хорошо».

И далее:
«В училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. Ходит напевая. Я стал задирать. Почти задрались...
Благородное собрание. Концерт. Рахманинов. Остров мертвых. Бежал от невыносимой мелодизированной скуки. Через минуту и Бурлюк. Расхохотались друг в друга. Вышли шляться вместе...
От скуки рахманиновской перешли на училищную, от училищной — на всю классическую скуку. У Давида — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм»*
 
А накануне Первой Мировой, в феврале 1914 года, московская «Новь» писала, что Советом преподавателей одного из ведущих художественных учебных заведений в Российской империи - Училища живописи, ваяния и зодчества «было сделано постановление о воспрещении нашим ученикам принимать участие в диспутах, быть лекторами, оппонентами и пр. ... Ввиду того, что гг. Бурлюк и Маяковский продолжали выступать на диспутах, совет преподавателей вынужден был исключить их из числа учеников.

 Дело об исключении через несколько дней поступит на утверждение и. о. попечителя Училища министра внутренних дел Н. А. Маклакова».
Но молодые футуристы не поддаются отчаянию и в целях пропаганды революционной философии творчества, решают «совершить набеги» на 17 русских городов и взять их «мёртвой хваткой», и уже в марте 1914 года очередь доходит и до Пензы.
Накануне, кружок Цеге, в том числе ряд студентов Пензенского художественного училища, подготовили почву для предстоящего визита. Было обговорено заранее, что во время выступления футуристов не будет оскорблений  художников ПХУ и резких выпадов в адрес местной публики, а Давид  Бурлюк прислал письмо в редакцию «Пензенских губернских ведомостей», где на всякий случай заявил: « к устроению лекции футуристов в Пензе ученики местного художественного училища никакого отношения не имеют».
 
По приезду в Пензу, 2 марта 1914 года, Владимир Маяковский, Давид Бурлюк и Василий Каменский посещают дом Цеге на Поповке, где собирается весь местный бомонд. Сейчас уже нельзя быть уверенным, что именно в тот день 21- летний поэт Владимир Маяковский и 29- летний  инженер- архитектор Алексей Яковлев там встречались, но то, что А.Е. Яковлев, отец будущей возлюбленной революционного поэта Татьяны Яковлевой, был постоянным посетителем литературно- художественного футуристического кружка супругов Цеге, - это факт.

*
 В 1911 году в Пензу с женой и двумя премиленькими дочурками 3-х и 5 лет приезжает молодой инженер Алексей Евгеньевич Яковлев. Он должен курировать работы по строительству Народного дома имени Императора Александра II.
 Ещё в 1910-м году его проект победил на конкурсе, объявленном Городской Думой и приуроченном к 50-летнему юбилею освобождения крестьян от крепостной зависимости. Почему победил, – осталось загадкой. Проект имел, по мнению специалистов, много недостатков, недоработок, не вписывался ни в один архитектурный стиль. Стиль, скорее, напоминал модерн с предвосхищением конструктивизма. И это вполне вписывалось в философию авангардистов салона Цеге, но никак не вписывалось в «русский стиль» окружавших его купеческих домов.

 Техническо-строительный комитет МВД сделал на проекте отметку: «фасад неизящен и имеет весьма беспокойный вид и в общем проект вовсе не разработан и подлежит пересоставлению с устранением вышеуказанных недостатков». И всё же работы по его строительству начались в 1912 году. Несмотря на перерывы в финансировании и начавшуюся войну, 20 сентября 1916 года Народный дом имени Императора Александра II, взятый в аренду Пензенским драматическим кружком им. В. Г. Белинского, распахнёт свои двери.

Именно в этом здании, уже Народного театра, Владимир Маяковский будет читать свои стихи 24 января 1927 года. Зал будет переполнен. К тому времени А.Е. Яковлев уже будет жить в США, дочь Татьяна - блистать в Париже, а супруга, Любовь Николаевна, после полученного развода, ещё дважды выйдет замуж за пензяков: фармацевта и коннозаводчика В.К. Бартмера и юриста Н.А. Орлова.

*

На верху Поповой горы, на пересечении улиц Дворянской и Никольской находилось здание Соединённого собрания, иначе, всесловного клуба, основной задачей которого было «доставить возможность к сближению сословий и способствовать развитию удобства общежития». Содержался клуб на членские взносы его участников. В клубе устраивались танцевальные и семейные вечера, ставились любительские спектакли, приглашались с гастрольными концертами известные исполнители. В клубе имелась библиотека с выдачей на дом книг, журналов и газет. Занималось собрание и благотворительной деятельностью, оказывая помощь инвалидам, сиротам и прочим малоимущим гражданам.
 
Вот здесь 3 марта 1914 года и состоялось пензенское выступление В. Маяковского и Д. Бурлюка (В. Каменский в этот день заболел).
 
О своих впечатлениях об услышанном семинарист Архангельский в письме к брату писал: «Читали Д. Бурлюк и Вл. Маяковский... Говорили здорово. Особенно Маяковский. Бурлюк ужасно жестикулировал... В своей речи Маяковский доказывал, что... когда читаются их произведения, то публика обыкновенно смеется, смеется не потому, что их произведения смешны, а потому, что так новы, что кажутся странными, и публика не в состоянии их разобрать и понять. Он разобрал несколько произведений, и после этого они уже не казались такими странными, как тогда, когда он эти произведения еще только читал... Маяковский закончил свою речь обращением к публике: «Так вот, господа, подумайте, достойны ли мы вашего свиста?» — и ему аплодировали без конца». Другие очевидцы вспоминали: «Бурлюк читал лекцию «Кубизм и футуризм», посвященную этим новейшим течениям в живописи, сопровождал выступление показом «теневых картин» через «волшебный фонарь».
 
4 марта футуристы решают прогуляться по городу, привлекая внимание жителей Пензы своим шокирующим видом. Вот как вспоминали внешность «будетлян» их современники.
Русские футуристы носили пучки редиски и деревянные ложки в петлицах; раскрашивали лица сажей, краской, иногда наносили на них геометрические рисунки. Объяснение этой практики можно найти в манифесте 1913г. «Почему мы раскрашиваемся?», где они писали, что подобным образом осуществляется вторжение искусства в жизнь, и раскраска есть «начало вторжения».

Владимира Маяковского после выступления в январе 1914 года газета «Керченский курьер» назвала «Марксист в... желтой кофте...», а газета «Одесские новости» охарактеризовала его так: «Г. Маяковский — очень развязный молодой человек в розовом пиджаке…». Сам же Владимир Владимирович так писал в автобиографии «Я сам»: «Костюмов у меня не было никогда. Были две блузы — гнуснейшего вида. Испытанный способ — украшаться галстуком. Нет денег. Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке — галстук. Очевидно — увеличишь галстук, увеличится и фурор. А так как размеры галстуков ограничены, я пошел на хитрость: сделал галстуковую рубашку и рубашковый галстук. Впечатление неотразимое».

Будетляне обещали «стоять на глыбе слова “мы” среди моря свиста и негодования», — заявляли русские футуристы.

Давида Бурлюка поэт-символист Владимир Пяст описывал, как «Изображающего пугало»: «…Странная одежда, состоящая из грубошёрстного пальто, распахнутого вопреки времени года, такого же сюртука и необъятных брюк — всё из одной и той же материи, несмотря на мешковатость, была как-то по-своему элегантна… Небрежно повязанный галстук и пёстрый жилет, расцветкой схожий с дешёвыми обоями, и летняя соломенная шляпа…».
 
В конце дня футуристическое трио посетило Пензенское художественное училище и отбыло в Москву. «Обошлось без скандальчиков», - так отреагировала на этот визит местная пресса, - «всё ограничилось перевёрнутым роялем на сцене клуба соединённого собрания, да прогулкой футуристов по местному базару в жёлтых кофтах с нарисованными морковками на щеках».

*

После этого визита в Пензу, Василий Каменский, - русский поэт-футурист станет близким другом Константина Карловича Цеге и Алексея Евгеньевича Яковлева. Их сдружит не только любовь к авангарду, но и к технике.

До того как примкнуть в 1913 году в Москве к группе «кубофутуристов»* и пуститься с Бурлюком и Маяковским с выступлениями  по стране, Василий Каменский летал. Причём, летал не в творческих иллюзиях, а в прямом смысле этого слова, - он был одним из первых авиаторов.
 Сейчас мало кто уже вспомнит, что именно с лёгкой руки поэта-футуриста Василия Василевича Каменского, летавшего сначала на монопланах, а затем на аэропланах собственной постройки, иностранное слово «аэроплан» заменили на русское «самолёт». Раньше этим словом называли всё, что самостоятельно быстро движется: паромы особых конструкций, ткацкие станки с «летящими» челноками, сказочный ковёр-самолёт. Правда, эксперименты футуристов с русским языком: поиски раскрепощённого «самовитого» слова и создание «заумного» языка, повели поэта Велимира Хлебникова ещё дальше. Он попытался пустить в массы такие слова с корнем «лёт», как: «летоба» - авиация; «летавица» или «лтица» - авиаторша. Но в русском языке не удержалось ни одно из них. Зато как легко и естественно мы теперь произносим: лётчик, лётный, облетать….
 
Через два года после своего первого приезда, В. Каменский приезжает уже в Пензу с более долгосрочными планами. Поселившись в селе Кичкилейка под Пензой, он пишет одну из своих известных поэм «Степан Разин». «Работал отчаянно, стихийно, буйно, запойно, и не работал, а пел, кричал, звал... писал на клочках бумаги, на телеграммах, на носовых платках, на конвертах, на бересте, на полях газет...»:
 
«…Сарынь на кичку!
Прогремели горы.
Волга стала
Шибче течь.
Звоном отзвенели
Острожные затворы.
Сыпалась горохом
По воде картечь...»

Пишет стихи, но при этом, не забывает и о главной своей страсти,- авиации. Вместе с инженерами А. Яковлевым и К. Цеге проектирует аэросани и занимаются усовершенствованием своего аэроплана. Тогда же инженер  К. К. Цеге и архитектор А. Е. Яковлев на пензенском ипподроме пытаются впервые подняться в воздух на самолёте.
 
Надо сказать, что в то же время из неспокойной столицы в Пензу переносится производство винтов тяги для военных самолетов всех типов. Для этих целей «Товарищество В. А. Лебедев и К О», которое позже получает более короткое название «Лебедь», покупает в Пензе фабрику гнутой мебели «РАМИБА». Рабочие мебельной фабрики начинают производить фанерные детали конструкции для самого большого в мире аэроплана - «Святогора». Близ фабрики, за рекой Мойкой расчищается огромное аэрополе, способное обеспечить взлёт и посадку самолётов-гигантов.

В. Каменский лётному делу начал заниматься в 1911 году сначала в Париже, а затем в Варшаве, где и получил звание пилота: «Я расцеловал своего учителя Славороссова, как готов был расцеловать весь мир». Своему учителю Славороссову он посвятил и свою «железобетонную поэму» «Танго с коровами». «Железобетонные поэмы» представляли собой пятиугольные книжки: лист со срезанным углом, расчерченный на неправильные многоугольники, заполненные буквами, целыми и усеченными — «заумными» — словами.
 
Но если не считать такой существенной части его биографии, как занятие авиацией,  то жизнь В.Каменского очень напоминает судьбу других футуристов. Родился в семье смотрителя золотых приисков графа Шувалова на Урале, рано потерял родителей и воспитывался своей тёткой, в школе не доучился и стал работать конторщиком в бухгалтерии железной дороги.

Увлекается поэзией, театром,- гастролирует по разным городам России. В 1903 г. попал в труппу Всеволода Мейерхольда и по его совету оставил сцену ради занятий литературой. Публикует заметки и стихи в газете «Пермский край», там же знакомится с марксистами. С 1904 года на Урале ведёт агитационную работу в железнодорожных мастерских и руководит стачечным комитетом, за что оказывается в тюрьме. Освободившись, путешествует по Востоку: Стамбул, Тегеран. В 1907 году, наконец, сдаёт экзамен на аттестат зрелости в Санкт-Петербурге, изучает агрономию, а с1908 года работает секретарём в редакции в журнале «Весна», где и знакомится со столичными футуристами Д.Бурлюком, у которого учится живописи, В. Хлебниковым, Е. Гуро и др. С ними и создаёт литературную группу кубофутуристов «Гилея».
 

*С 1905 по 1912г. вечера искусств проходили в доме Пензенской ремесленной управы на ул. Никольская, 4 (ныне К. Маркса).
** Карл Казимир Теодор Майергольд родился в немецкой семье владельца пензенского винно-водочного завода Эмилия Федоровича Мейергольда и его жены Альвины Даниловны (урожденной Неезе).
futurum ( лат.) – будущее

* В. Маяковский. Отрывки из автобиографии «Я сам»

 *Театр А Таирова задумывался как синтез театра, балета, музыки, живописи. Спектакли были полны танцев, костюмы были яркие. Он был создан в противовес натуралистическому МХАТу, и полному условностей театру Мейерхольда.(Экскурсовод Ирина Левина)
* В. Маяковский. Отрывки из автобиографии «Я сам»

*Кубофутуризм — авангардное направление в искусстве, стремившееся соединить принципы кубизма (разложение предмета на составляющие структуры) и футуризма (развитие предмета в «четвертом измерении», т. е. во времени).

ДАЛЕЕ:http://proza.ru/2021/03/07/1042

К СОДЕРЖАНИЮ: http://proza.ru/avtor/79379102895&book=2#2