Сказка о прекрасной осетрихе и бедном охраннике

В одной северной стране жил бедный старый охранник по имени Вилли. Как-то так сложилась его жизнь, что не нажил он ни детей, ни имущества, не обучился ни одному стоящему делу. Только и умел охранник, что охранять чужое добро, чем и занимался всю свою жизнь. И вот как-то нанялся он к одному богачу-барону охранять пруд в его поместье, где тот разводил осетров. Долгими часами бродил охранник вокруг пруда и наблюдал, как ходят кругами вдоль его берегов прекрасные большие рыбины. И когда осетры уходили на дно, в такие часы охраннику становилось очень грустно, ибо был он в своей жизни человек  одинокий. В такие часы он ложился немного отдохнуть в своей маленькой сторожке, что стояла на берегу, под старой раскидистой ветлой, а на берег пруда выпускал злых собак.

День за днем наблюдая за осетрами, он научился различать их, дал им разные прозвища и по утрам здоровался вслух с каждым проплывающим мимо него осетром: «Доброе утро, уважаемый Толстобок! Как почивали, господин Шустрик? Что вам подавали сегодня на завтрак, милая Сероглазка?» Порой он позволял себе шутить над осетрами и таким образом развлекал себя общением, которое делало его одиночество не таким уж и печальным. Ему даже стало казаться, что осетры отвечают ему, всплывая на поверхность, ненадолго задерживаясь, чтобы выслушать его приветствия и шутки, махнув хвостом, высунув его из воды и показав круто выгнутую серо-стальную спину с костяным гребнем или даже выпрыгнув из воды и как-то по особому ее взбурлив у самого берега.

Из всех осетров, он сразу начал выделять одну осетриху. То что это именно осетриха, он понял по ее более утонченному, чем у самцов осетров телу, по особому изяществу с которым она двигалась и еще по каким-то неведомым ему самому признакам, которые он толком не понимал и не мог объяснить. Осетриха была пуглива и частенько выпрыгивала из воды или с шумным плеском била по ее поверхности своим красивым жестким хвостом. Даже двигалась она по особому, легко, изгибая длинное серебристо-серое тело с особой ленивой и величественной грацией. Иной раз ему казалось, что она танцует и он даже слышал тихую, невыразимо прекрасную музыку. Как-то раз он лёг на берегу у самой воды и протянул над водой свои большие сильные руки, ожидая, когда проплывет она. Ему очень хотелось коснуться её и он даже разволновался, будто пришел на первое свидание с любимой девушкой и боялся, что кто-то его увидит  и спугнет мгновение счастья.

Охранник назвал прекрасную осетриху - Лизхен. Так звали его девушку в которую он был безнадежно влюблен во времена его далекой юности. Та Лизхен так и не узнала о его любви, ибо он был беден, легко раним и не решился объясниться с ней, боясь отказа и насмешек от людей. Лизхен была красива, умела читать, писать и даже играть на пианино и к тому же она была дочерью галантерейщика, который казался тогда бедному юноше Вилли настоящим богачём.  И вот сейчас он решил не отступать. Вытянув руку он коснулся спины проплывающей близко к поверхности воды осетрихи. Она тут же сильно ударила хвостом и резко ушла в глубину. Охранник смотрел как расходятся круги на воде и на его мокром от брызг лице расцветала улыбка.
На следующий день он повторил свой маневр. И на этот раз осетриха повторила свой, но уже не так резко. Прошло еще несколько дней и охранник так приручил осетриху, что она уже совершенно его не боялась. Позволяла гладить себя по спине с костяным гребнем, а иной раз высовывала из воды хвост и лениво помахивая им, дразнила своего ухажёра. И тогда охранник осторожно брал ее за хвост и несколько мгновений удерживал, чувствуя вес осетрихи и каждое её движение.

Он влюблялся в нее всё больше и больше с каждым днём и ужасался этому и не мог противиться великой силе любви, которая иной раз проявляет себя так странно. Он страшно боялся, что кто-нибудь увидит их со стороны и доложит хозяину, а тот сразу выгонит его как последнего дурака и люди будут смеяться над ним и над его нелепой любовью к простой рыбе. Лёжа на своей жесткой койке в сторожке, он предавался сказочным мечтам и домечтался в них до того, что его прекрасная осетриха была когда-то настоящей девушкой, той самой Лизхен и злая колдунья превратила ее в осетриху и продала богачу-барону. Он грезил, что найдёт способ и средства, чтобы расколдовать Лизхен и вернуть ей облик прекрасной девушки. И они, влюбленные и преданные друг другу навеки, убегут в далекую страну, где смогут жить долго и счастливо.

Он даже отпросился на один день и съездил в город, где нашел старую знахарку и отдал ей свои последние деньги, чтобы она рассказала ему о способах освобождения от злых чар. Старая мошенница, конечно же продала наивному чудаку пару тут же придуманных ею рецептов и уверила, что всё у него получится. Однако рецепты  требовали дополнительных расходов на разные странные штуки и редкие травы, а денег у него не осталось. Ободренный, но сильно озадаченный охранник вернулся в поместье и стал думать, как ему побыстрее добыть деньги и спасти свою возлюбленную.

Дни снова шли за днями и вот однажды, поздним вечером, Вилли подслушал разговор хозяйских лакеев, которые обсуждали новую затею их хозяина-барона. Он собирался устроить грандиозный ужин на который он хотел пригласить самых важных и богатых людей страны и даже короля с супругой.
Хозяин выписал из столицы самого модного и дорогого повара и вместе с ним они придумали, как удивить и поразить воображение короля и дорогих гостей. На выстроенных полукругом столах они решили воссоздать дно морское, насыпав золотистого песка на голубые скатерти, сморщив их в виде волн, наставив диковинных морских раковин и ракушек, настроив заросли разноцветных, искусственных водорослей из съедобных трав и овощей, а блюда которые они подадут на стол, будут изображать разных обитателей моря — осьминогов, крабов и рыб. Вдоль столов они решили расставить настоящие лотосы и белые речные лилии в стеклянных прозрачных вазах. А самым дорогим и красивым блюдом будут фаршированные разными вкусностями и пряностями осетры. Они будут выложены на золотистых хлебах в виде плывущего над дном осетрового стада, во главе которого самые большие и красивые осетр с осетрихой будут изображать царя и царицу с настоящими золотыми коронами, украшенными драгоценными камнями. Не зря же осетра называют царь-рыбой!
Лакеи взахлеб обсуждали будущий пир, о котором  они  узнали подслушивая разговоры барона с поваром. Из их сплетен  охранник ещё узнал, что его король готовится к войне с одной варварской страной, которой правил царь и столь символичное поедание осетров будет истолковано королем и всеми гостями, как будущая победа в войне и после того, как осетров съедят, короны с осетровых голов барон торжественно приподнесёт королю и королеве, рассчитывая в дальнейшем на его милости к нему и подарки из богатых трофеев, которые тот непременно захватит в варварской стране.

Лакеи тоже рассчитывали неплохо поживиться на будущем событии, воруя всякие продукты и вкусные штуки на кухне и получая от знатных гостей чаевые за их лакейские услуги. Охранник слушал визгливые от возбуждения голоса бароновых слуг и сердце его готово было взорваться, как пушечное ядро и разворотить его грудь рёбрами наружу, так сильно оно билось от тревоги за жизнь его прекрасной осетрихи Лизхен! Руки его тряслись, как у старого пьяницы и ужас охватил всё его тело. Все его мечты готовы были разбиться на целую груду мелких осколков и навсегда похоронить под собой его измученную душу.

Едва придя в себя, он побежал к хозяину и стал горячо убеждать его, стоя перед ним на коленях, отдать ему осетриху, а он за это будет преданно служить ему за одну похлебку до самой смерти. Он говорил и говорил, как в бреду, обещая всё, что смог только придумать, а барон даже не слушал его, занятый своими хлопотами по устройству будущего пира. Наконец, он рассердился и грубо прикрикнул на охранника, приказав ему немедленно покинуть его владения и никогда больше не попадаться ему на глаза. «Я более не нуждаюсь в твоих услугах, болван! Всё стадо осетров пойдёт на стол!» - кричал барон вслед несчастному охраннику, когда лакеи уже волокли того за шиворот, вон из дворца.

Ему разрешили  забрать его жалкие пожитки и захваченные всеобщей суетой по устройству будущего празднества, все забыли о нём. Наступила ночь. Охранник  метался по своей сторожке в полном отчаянии. Он хотел даже убить хозяина и таким образом расстроить все приготовления. Но не был уверен, что это у него получится — ведь тот всегда был в окружении своих дюжих и вооружённых лакеев. И тут он вспомнил, что в нескольких часах пути от поместья протекает Большая Река! Вот путь к спасенью его прекрасной Лизхен! Иначе утром, вместе со всеми другими осетрами её выловят из пруда и убьют!

Он сходил к дальнему уголку сада и там, с помощью напильника перепилил несколько железных прутьев высокого забора. Затем, он отогнул  их так, чтобы можно было выбраться наружу, в окружающий поместье лес. А недалеко за лесом, были поля и уже за ними,  томно и мощно влекла свои воды Большая Река. Вернувшись в сторожку, он взял там и намочил в пруду свой старый шерстяной плащ и подойдя к берегу стал ждать свою прекрасную осетриху. Она, будто почуяв его тревогу, быстро приплыла к нему и не сопротивляясь, дала вытащить себя на берег пруда. Вилли завернул осетриху в свой мокрый плащ и прижав ее к груди быстро пошел к лазу в заборе. Волнение и страх погони заставляли его бедное сердце колотиться в груди так сильно, что он даже начал беспокоиться, что его стук услышат в поместье. Все ускоряя шаг, он уже почти бежал по лесу, прижимая к груди свою прекрасную Лизхен, когда услышал вдалеке крики и выстрелы из ружей. Их побег был обнаружен!

Охранник всё бежал и бежал, слыша за спиной истеричный визг и лай собак, и грубые, злобные голоса господских лакеев, которые ругали его на чем свет стоит и требовали остановиться, хотя еще и не видели его. Их вопли разносило лесной эхо и заставляло Вилли бежать уже из последних сил. И вот уже ноги его налились свинцовой тяжестью усталости и лёгкие почти догорали от тяжкого и частого дыхания, а сердце так сильно раскачивалось в его груди и билось в ее стенки, как будто дикая птица в клетке, пытаясь вырваться на свободу! И отчаяние овладело им! И страх опустился липкой лесной паутиной на его мокрое от пота лицо и вот, он почти сдался и был готов уже принять свою тяжкую долю, упав на колени перед грозной погоней и испытать очередное поражение и побои в своей никчемной и беспросветной жизни.

Но тут, вдруг! Он услышал тугое биение крыльев прямо за своей спиной и обернувшись, увидел Ангела Надежды, что озаренный белым сиянием распахнул свои огромные крылья над его головой и мощные, тугие струи освежающего и дающего силу ветра стали бить в спину охранника, толкая его вперёд. В голове его зазвучала прекрасная музыка, которую он никогда раньше не слышал! Били барабаны, свистели флейты и невидимые музыканты надували свои красные щеки, дуя в блестящие трубы! Музыка наполнила силой и легкостью его усталое, старое тело и ноги снова стали легкими и сильными, как в дни его молодости! В ступнях загорелся огонь и как костер, согревающий нас в зимнюю стужу, огонь стал подниматься вверх и вскоре заполнил всё его тело. Превратив его в сильный механизм с сердцем-мотором! Кровь мощно заструилась по его жилам и он понёсся вперёд, к Большой Реке, полный сил и надежды!

Он верил, что Господь увидел его и смилостивился над ним! И как только он добежит до реки, совершит чудо и снова сделает его молодым парнем, полным надежд на будущее счастье и свои силы, а прекрасная осетриха освободится от злых чар и станет чудесной юной красавицей, его возлюбленной, которой он был так верен всю свою жизнь! И он всё бежал и бежал, и вот уже Большая Река встала перед его просветлённым взором.

И тут, его старое, измученное годами тоски и одиночества сердце, предало его и не выдержало такой адской нагрузки. Оно просто сломалось, оторвавшись от своих жил и мышц, как колокол на церкви святого Мартина в его родном городе. Перетертые верёвки лопнули, освобождаясь от вековой тяжести и сердце-колокол с протяжным стоном упало на подмостки колокольни, проламывая  их и падая всё ниже и ниже к подножию церкви. Музыка в его голове стала стихать и ушла вовсе и вдруг, он увидел лицо своей  молодой мамы, услышал в тишине ее нежный голос, поющий ему на языке Великой Любви последнюю колыбельную! И он пошёл на этот голос, ей навстречу, как годовалый малыш, делая свои первые неуверенные шаги на слабых и еще неуверенных в движении ножонках. Шаг. Ещё шаг. Шажочек...И вот он вошёл в темные, прохладные воды Большой Реки, остужая разгоряченное бегом тело и слёзы радости текли по его лицу, смешиваясь с брызгами от речных волн и он разжал закаменевшие от усилий объятия своих сильных, натруженных рук. Прекрасная осетриха перешла из его объятий в объятия своей матери-воды.

Время хоть и замедлило свой ход, но не остановилось и сердце-колокол долетело вниз и упало на каменные плитки пола, разбившись на тысячи звенящих и сияющих от Великой Любви и Веры осколков. Прекрасная осетриха шевельнула своим сильным, упругим телом и проведя хвостом по всё еще вздымающейся от последнего дыхания груди охранника, ушла в глубокие, тёмные воды. И он обрушился всем своим тяжёлым телом в эти воды и принятый Большой Рекой из  рук его мамы в её ласковые руки-волны, поплыл убаюканным младенцем, видя над собой просветленные встающим солнцем облака и улыбаясь новому дню, где всё еще впереди и всё непременно сбудется!