Нокаут буквенный или Конкурентный результат

                Керви    
     Мастерская анимешная аллюзия смешарного барашка в бумажке могла увести мой изголодавшийся по истинному уровню игры разум в невероятные дали дяди Юры Норштейна, искавшего в смертном тумане шерсть волчка, утащившего махонькую гимназистку за бочок, следом, разумеется, выходила френчевская драма о девушке в тумане, вздымались домны и гулко вибрировал вожделением к моей тоненькой и с загорелыми ножками музе хер мой, прилагательно характеризуемый после существительного для более выпуклого утверждения все того же постулата неизменности в привязанностях коалы : без вожделения к музам ( о, ЕНВ ! Как, бывалоча, ломился я после краткого захода в  " Твиттер" грудастой блондинки скачивать мегатонны аматерского порно прелестной Сандры Оттерсон ... ) нет и не может быть никакого творчества - пробовал умерший молодым Санти преобразовать рыжую кудряшку Форнарину в фонарный столп жены Лота, так ни хрена и не получилось, хорошо, что благоволивший к художнику понтифик не стребовал гонорар за эпическое полотно разгрома Гаморры взад, а то б пришлось Рафаэлю закрыть глаза на прошлое музы и неморганатической супруги перед Богом, робившей уголек тавернами на Тверской.
    - Тверская неактуальна, - кротко заметила Леля с Елоховской лохматому Дюрису, пребывая Галлией и ни хрена уже, если честно, не понимая в творящемся на ( в ) паре бывших родин ахуе, то у них Зеленского водружают, то Путин пропадает и начинает казаться, что страной правит Песков, что странно, вообще - то, ведь при работе с документами опойного оглоеда таких мыслей не существовало, все понимали, что Чубайс - смотрящий от международного кагала плутократов по высасыванию ресурсов не умеющей строить себя саму страны, тридцать шесть снайперов и массовость в негодовании зачаточных тогда еще соцсетей, а они всегда негодуют, стоит мне зайти на сайт  " Радио " Свобода", как угораю я над ничтожеством этой плесени проклятой, обитателей никчемушных соцсетей, особенно косяк с кальмаром Навальным разбесил жутко, вы, твари, ему реальную помощь в лагерь притараньте, хрена ваш скулеж и негодование, мразь поганая, розовые пони и сопли мертвецов древнего Солжа, хлебнувшего лагерей еще тех, чугунных, хорошо понимавшего, что окурочек с алой помадой Юза и стоны о судьбах демократии в России - вещи или штучки совсем разные. - Ленинградка, вроде.
    - А Кремль ? - читавший многие и многие сценарии Дюрис к месту вспомнил попытку Гаспара Ноэля экранизировать Волошина. - Дворец стирает все черты блудилища и кабака, топились печи истово и жарко у цесаревен и императриц, - процитировал он несколько театрально, а Леля задумалась, вычленяя из слов разумную составляющую.
    " Кремль, - думала Леля с Елоховской и Тверской, втайне ожидая какого участия в любом шедевре, где можно будет не сверкать голой сракой, а задумчиво гладить бороду Олега Янковского, подвергаясь домогательствам эфедринщика Миронова, дерганного, как и все они, суки рваные, - странное наименование, тута и кремень, и Киреметь, и даже кримплен модной Диты фон Тиз, вновь обосравшейся толстой бабищей кофейных оттенков".
    - Разберем, - дрожащим голосом прошептала Леля, не зная : вспомнит тзарь Пиотр о кочумающей в Кукуевской слободе девице Монс или нет, - товарищ Дюрис, нелицеприятно и чотко, как свиной холодец. Дворец. Это понятно, это обычный двор и какой - то ец на конце. Вот прикинь, что посетил ты бордель и через день обнаруживаешь у себя на конце ец.
     - Ё...й в рот ! - ужаснулся Дюрис, вскакивая, но снова принуждая себя к культурному разговору, для чего нужно усесться плотно жопой на диван и глядеть в смартфон, в котором бегут сверху вниз юркие буквицы очередной истории влюбленного в пяток муз зараз коалы. - Ец.
    - Стирает, - нагнетала Леля, яростно сверкая косыми от бешенства глазами, приводя Дюриса к любви и взаимопониманию без орущих теннисисток, без исхода в Обетование, без всего, что слилось под копыта невероятно креативного  " Первого" канала, уничтожившего ластиком забвения все бывшие ранее ноли с единицами, - то есть, Ромэн, ложут порошок и стирают.
    - Боливийский, - предположил Дюрис, шмыгая враз отсыревшим носом, - или венесуэльский. Че Гевара, они как прыгнут, доны Педры и огненноволосая Хелен де Баррас.
    - Университет Рио - де - Жанейро, - начала кружиться в безумном ( без музыки, хули, раз уж сама Земфира привычно мажется гноем и калом пиар - технологий, аватарно плагиатя ноты сволочного Укупника, отчего я катаюсь в истерике : вот уроды и ублюдки, ведь ни х...я не умеют, как привыкли мастырить скучные скандальчики с инвалидным Самойловым, так и терсятся в унылом зоопарке мандавох местного разливу, паскудных и вонючих именно неумением, копированием западников и таким ничтожным уровнем, что любой Магомаев покажется чем - то таким, что было. Но прошло ) танго Леля, размахивая руками, - все черты. Ты же сам играл черта - грабителя, Ромэн !
     Дюрис закрыл глаза и представил цыганку Нат, волосатого Добермана и психованного Москита, испортившего головой комиссара шикарный коллекционный револьвер. Никелированный.
     - Блудилище, - сотрясалась в предоргазменной лихорадке Леля, медленно струясь присядкой зыбкой на диван с плюшевой обивкой, - это как удилище, только вместо Рыбок - грехи, а кабак как казак, задом наперед, совсем наоборот.
     - Твидл - ди ! - завизжал Дюрис, бросаясь на потекшую липкой и терпкой влагой Лелю. - И Твидл - дум !