Дневник с Того Света

Дневник Того Света
12 июля. Я повесился. Это было не страшно, потому что был пьян, и вся эта затея с суицидом просто казалась игрой. Или я чувствовал непреодолимый интерес к тому, что будет ТАМ, за смертью?  Это был единственный интерес, который и толкнул меня к петле на батарее из моего же брючного ремня. В каком-то фильма это было описано подробно и захватывающе. Мне никого не было жалко, но меня, наверное, никому не жалко. Ну, понимаю, отец. Я ему на прошлой неделе говорил, что чуть не наложил на себя руки. Похоже, не поверил. Ну что ж, поверит! Мать далеко, они давно развелись. И ей никто не нужен. Поохает, побегает красуясь своим горем, может, даже, приедет на могилку. Брату я не нужен. Когда я напился аптечного шиповника, он избил меня. Сестра меня не хочет видеть, зачем ей алкаш? Она праведная, строит свою жизнь.
Я вижу и себя в гробу, и всех, кто приехал на кладбище, вижу сверху, хорошо вижу и слышу их плач. Боятся подойти и поцеловать в щёчку, в морге не прикрасили, не припудрили. Отец на последние деньги устроил похороны, пусть раскошелится! При жизни был жмотом…
Кладбище, конечно, затрапезное. В поле какого-то хозяйства, продали кусок земли, чтобы комбайны купить. На старом, городском, мест уже нет, а если и есть, то не просто купить. Дефицит! Недалеко трубы какого-то химического завода.
Земля сырая, воздух загажен, дороги нет! Ну и местечко, «заселили» только шесть рядов. Кротов и червей много. И ещё чего-то. Одним словом, мерзость. А что я думал?
Дочка приехала. Гады, не хотели говорить, где живёт. Мужа с детьми привезла. Плачет. Красивая она у меня выросла. Да рано замуж вышла.
Минутку, слетаю в город, где жена живёт. Но нет далеко, хотя здесь нет пространств, только захотеть. Но что-то не пускает пока, только простор. Придётся ждать сорок дней.
Из похоронного бюро пришли, торопят. Сейчас быстро закопают. Меня? Моё тело? Оно уже не моё. Врач-потрошитель всё вынул. И студенты-практиканты криво зашили.
Мои плачут. Ребята крышку забивают. Колотят с удовольствием. Фув, не надо лежать рядом с телом. Хотя можно спуститься, посмотреть, как там внизу на два метра. Б-р-р.
- Он ещё молодой, - сказала сестра.
- Я виноват, что не поверил, - всплакнул отец.
- Прощай, папа! – крикнула дочь.
13 июля. Болтаюсь между небом и землей. Тянет к телу. Но оно там. Почти шевелится от тысячи червей. Свежачок! Дочь уехала, сестра уехала. Отец выпил вчера бутылку водки, и ничего, не пьян. Только повторяет, что виноват и вздыхает, прижавшись к плечу супруги. Она его успокаивает:
- Не виноват ты. У него своя голова была. Не убивайся, жалко глупого, но так Господь распорядился.
Отец молчит. Как и при моей жизни молчал, так и сейчас. Какой-то недалёкий. Глупый не я, а он.
- Допился…
- Бабуль, откуда ты?
Бабушка, мать по отцу, узнаваема, прозрачна, мерцает. Кажется, плачет. По ком это?
- По тебе, дурачок, я ж тебя маленького держала. Помнишь, ты ещё в горшок пальцами лазал
Помню. Веселое было время. Бабушка с мамой спорили: «Не мать ты, а кукушка!»
«Ты на себя посмотри!» Вот так и общались. А отец был на работе. А если при нём, просит замолчать и уважать друг друга. Интеллигент!
23 июля. Дни ничего не значат. Могу быть при свете солнца, могу в ночь. Здесь запросто. Один то ли ангел, то ли ещё кто подлетел:
- Повесился? Это бывает. Ты знаешь сколько вас таких? Миллионы. В особом месте ждут суда. После сорока дней и тебе туда придется лететь. Тесно там, путаются в ногах. Ругаются на разных языках. Ты как?
- По пьяни…
- Ну это особая статья. Наверное, тебя отправят доживать. Может в человека, может в кошку, собаку или змею. А чем ремень лучше пули?  Наверное, всё-таки в человека, уж больно грамотно ты мог говорить. В какую-нибудь женщину определят тебя, чтобы знать, каково на тебя кричат. В психопатку. И ты обязан выдержать и умереть как все, не наложив на себя руки. Но это неизвестно, как получится и когда. Звёзды и такое всё учитывают. Держись.
Улетел. Что он за чудо, не понял.
31 июля. Есть здесь такое число. Друзья, с кем служил, прилетели. Жорик, что под танк попал. Выглядел как перед присягой, красивый и чистый. Гном – самострел. Снисходительно посмотрел. Мол что, ремень лучше пули?
Я растворяюсь. Меня становится меньше и меньше. Всё...
Почитай  на меня молитву, любую, отец!