Подарок

Посвящается моей прабабушке, Козьминой И. В.

Языки пламени жадно поглощали клочки бумаги с французским текстом, которые обугливались, но тепла не давали.
- Мам, а у нас нет больше книг на обычной бумаге? Мелованная очень плохо горит, тепла нет почти.

Перед буржуйкой сидела молодая девушка, вырывавшая страницы из сочинений французских писателей, имена которых золотым тиснением были выбиты на кожаных обложках. Книги улетали в печь одна за другой, но теплее от этого не становилось. Неподалеку, на комоде, свернувшись клубочком, лежал тощий рыжий кот. Маленькие худые лапки, выпирающие ребра и хребет,  заостренная мордочка – когда-то это был холеный упитанный мешок шерсти, но голод не пощадил никого.

Шел декабрь 1941 года. Блокадное кольцо вокруг Ленинграда сжималось. Промерзшие насквозь дома становились надежным хранилищем для тысяч тел, уберегая немногих живых от эпидемии. Смерти становилось все больше, а еды – все меньше.

В комнату вошла мать. Живой скелет в одежде на три размера больше. А ведь когда-то это платье было ей тесно…

- Давай есть. Леша сегодня задерживается.
- Надеюсь, с ним все хорошо. Позавчера встретила Левандовских – Катя пошла на вызов к больному и не вернулась. Они ее искали, думали – замерзла по дороге. Но тела так и не нашли. Неужели кто-то способен…

Девушка не договорила, но и мать, и дочь поняли, что она имела в виду: голод творит с людьми страшные вещи. Собак, кошек и крыс съели уже давно. Некоторые стали переходить черту: в последнее время все больше людей пропадали бесследно.

Рыжий кот осторожно, словно его тельце сделано из хрусталя, спрыгнул со своего места и сел на полу у стола. Он никогда не попрошайничал. Просто сидел рядом, терпеливо ожидая, когда ему дадут его долю. Ежедневно каждый член семьи отламывал от своих 125 суточных граммов хлеба кусочек и отдавал Рыжику. После еды кот запрыгивал обратно и терпеливо ждал до следующего дня, никогда не подав виду, что 15 граммов хлеба в день заставляют его желудок сжиматься судорогами.

Дни шли один за другим, ходить на Неву за водой становилось все сложнее. Дорога от дома до реки затруднялась еще и тем, что санки все время тормозили о лежащие на снегу тела. Живые не успевали уносить мертвых. От бомбежек никто уже не прятался – не было сил. Стук метронома из уличных громкоговорителей, периодически сменявшийся завываниями сирены тревоги, просто напоминал, что этот ад – реален. Декабрь близился к концу, но мало кто надеялся дожить до нового года.

24 декабря. По старому стилю это сочельник. И пусть новая власть запретила праздновать, люди все равно верили в чудо. Даже в аду.

Вечером за столом собралась вся семья. 125 граммов хлеба сегодня хранили весь день, чтобы в честь праздника съесть разом. Каждый, как было заведено, отломил часть своего пайка для кота. Но Рыжика под столом не оказалось. Не было его и на привычном месте. И в других комнатах тоже не было.

Кот появился внезапно и словно из ниоткуда. Продрогший, со снегом на тощей морде и мокрыми лапами. Мягко запрыгнув на стол, он разжал зубы и положил перед хозяевами мышь. Потом спрыгнул на пол и уселся в привычном положении, ожидая своей доли. 

24 декабря Рыжик ужинал маленькой тощей мышкой и 15 граммами хлеба. Вплоть до окончания войны,  после чего кот проживет еще 15 лет в тепле и сытости, это был его лучший ужин. Рождественский ужин.

25 декабря суточный паек хлеба на человека был увеличен до 200 граммов.