de omnibus dubitandum 119. 226

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.226. УКРАИНСТВО…

    Генерал Вильгельм Грёнер* — одна из ключевых фигур украинско-немецких отношений в 1918 г.

*) ГРЁНЕР Карл Эдуард Вильгельм  (нем.)(Karl Eduard Wilhelm Groener; 22 ноября 1867, Людвигсбург — 3 мая 1939, Борнштедт, ныне в составе Потсдама)(см. фото) — немецкий военный и государственный деятель. Генерал-лейтенант. В 1928—1932 годах — министр рейхсвера, с 1931 года — министр внутренних дел Веймарской республики. Беспартийный. Один из немногих военных, действительно признавших республику в Германии. Отстранён от должностей в 1932 году за критику национал-социалистов.
Родился в семье Карла Эдуарда Грёнера, казначея драгунского полка имени королевы Ольги и его супруги Августы, урождённой Болег.
Получив аттестат зрелости, Грёнер 22 ноября 1884 года поступил на службу фенрихом в вюртембергскую армию. 9 сентября 1886 года Грёнеру было присвоено звание лейтенанта. С 3 апреля 1890 года по 30 сентября 1893 года Грёнер служил батальонным адъютантом, затем 21 июля 1896 года был направлен на учёбу в Прусскую военную академию в Берлине. По окончании учёбы служил в своём полку, 1 апреля 1897 года был переведён в Генеральный штаб, 25 марта 1898 года получил звание капитана. В этом звании с 12 сентября 1902 года в течение двух лет командовал ротой в 98-м Мецском пехотном полку, 1 октября 1904 года был направлен на службу в Большой генеральный штаб. 27 января 1906 года Грёнеру было присвоено звание майора, 1 июля 1907 года он был командирован в генеральный штаб 7-го армейского корпуса, 10 сентября 1908 года был назначен первым офицером Генерального штаба 13-го армейского корпуса вюртембергской армии. Прослужил на этой должности два года и 18 августа 1910 года принял командование 3-м батальном 125-го пехотного полка имени императора Фридриха, короля Пруссии. С 1 октября 1911 года Грёнер вернулся на службу в Генеральный штаб, где спустя год был назначен начальником железнодорожного отдела и 13 сентября 1912 года получил звание подполковника.
С началом Первой мировой войны Грёнер был назначен командующим железнодорожными войсками в главной ставке. На этой должности Грёнер отвечал за организацию перевозки войск и снабжением, а также строительством железнодорожных путей. За свои заслуги в этом деле 26 июня 1915 года Грёнеру было присвоено внеочередное звание генерал-майора. 11 сентября 1915 года Грёнер был награждён орденом Pour le Merite и званием почётного гражданина его родного Людвигсбурга.
В конце мая 1916 года Грёнер был переведён в ведомство продовольствия, 1 ноября 1916 года получил звание генерал-лейтенанта и должность начальника военного ведомства в военном министерстве Пруссии и заместителя военного министра.
С октября 1918 года сменил Эриха Людендорфа на посту первого генерал-квартирмейстера. Заключив соглашение с Фридрихом Эбертом, боролся с развитием революции в Германии.
В 1920—1923 годах министр путей сообщения, в 1928—1932 годах министр обороны, в 1931—1932 годах министр внутренних дел, затем в отставке.
Когда Грёнер умер, нацистские власти запретили военным присутствовать при его погребении в военных мундирах в отместку за его роль в революции 1918 года и в укреплении Веймарской республики; запрет нарушил только генерал Курт фон Хаммерштейн-Экворд.

    24 апреля именно Грёнер провел совещание при участии немецкого посла Альфонса фон Мумма, австро-венгерского Йогана Форгача, военных атташе, на котором судьба УЦР была решена.

    Тогда же он встретился с Павлом Скоропадским и согласовал условия будущего сотрудничества. Основывались они на признании предыдущих обязательств Центральной Рады, а также содержали несколько новых обязательств: на время пребывания союзных армий не создавать собственной; позволить правомочность немецких и австро-венгерских военно-полевых судов — в случае совершения преступлений против соответствующих армий; из государственных органов устранить неблагонадежные элементы; отменить все распоряжения, которые тормозят торговлю продовольствием; восстановить частную собственность на землю, сохранить крупные земельные хозяйства; финансовые вопросы регулировать на основе взаимного понимания; рабочие вопросы решать на основе рабочего законодательства.

    Накануне, 23 апреля, представители Совета Народных Министров УНР подписали торговый договор, где обстоятельно расписывались общие экономические обязательства. С точки зрения рациональных немцев их странные партнеры больше ничего сделать уже не могли — и не потому, что не хотели, а потому, что оказались несостоятельными. Информация о встречах стала известна и сторонникам тогда все еще действующей украинской власти. Они попытались убедить генерала пересмотреть свое решение. Каждый раз ответ был коротким: «Поздно» («Zu spat!»).

    При этом немецкое руководство отвергло предложения о ликвидации украинской государственности как таковой и разделение территории на зоны влияния. Не из альтруистических соображений, конечно, а потому, что не могло себе позволить такого шага — организационные и имиджевые последствия грозили катастрофой, по меньшей мере — явно не способствовали достижению поставленной цели. Поэтому был выбран другой вариант — поддержка государства-сателлита Германии с несколько ограниченным суверенитетом и элементами внешнего управления.

    Достаточно долго немецкое военное командование не позволяло создание ключевой структуры — армии Украинского государства. Причина — недоверие к  украинским вооруженным формированиям.

    Господство левых настроений среди граждан Украины было очевидным. Что они будут делать, когда будут объединены в военные части, оснащенные, вооруженные, наученные? Не станут ли новой проблемой для немцев?

    Желания рисковать не прослеживалось, поэтому немецкий штаб предпочитал оперировать собственными частями (450 тыс., хотя это число, скорее всего, завышено, оно не основано на расчетах).

    Гетман неоднократно спрашивал об образовании армии, даже сам пытался действовать, но ответ сводился к такому тезису: «Зачем это вам? Есть немецкие части, которые вполне способны все обеспечить. А у вас много забот в наведении внутреннего порядка».

    Другими словами   — хватит с вас государственного аппарата и полицейской государственной стражи.

    Фактически, в Украинском государстве существовали две параллельные властные структуры — в Киеве гетман должен был согласовывать свои принципиальные действия с послом фон Муммом и генералом Грёнером, немецкой и австрийской военными администрациями в целом.

    На местах существовала официальная гетманская администрация, которая действовала через губернских и уездных старост, их управленческий аппарат, государственную стражу, и в то же время работало немецкое командование. Несмотря на формальное обязательство не вмешиваться во внутренние дела реальность выглядела иначе.

    Правда, немцы не рвались выполнять полицейские функции, но так случалось достаточно часто — до подавления восстаний включительно. Закрытие газет, цензура, запрет митингов, роспуск профсоюзов, органов местного самоуправления (демократически избранных земств и городских дум) — это все обычная практика в 1918 г.

    В известной мере ситуацию смягчали понимание и хорошие личные взаимоотношения, сложившиеся между Скоропадским и Грёнером. В эмиграции гетман писал: «Особисто в нас склалися добрі відносини. Я ніколи не бачив у ньому бажання чого-небудь вирвати, що, на жаль, широко практикувалося його підлеглими, які кожен крок, кожен документ інтерпретували на користь Німеччини, а коли цього всього не виходило, то вони не соромилися сказати те, що сила може дати і право. Цього в Грьонері зовсім не було. Тому, коли я йому вказував во всіх надзвичайних випадках на те, що так не можна, він приймав у себе заходи з припинення цих неподобств. В питаннях політичних та національних він розділяв мою думку, що створити державу з тими силами українців, які були в нас, зовсім неможливо. Він прекрасно розбирався во всіх каверзах австрійців и відбивав негайно їх удари. Взагалі, коли б не було Грьонера, особливо в перший час, мені було б значно складніше. Я бачив, що маю справу хоч і з начальником штаба армії, яка, звісно, не прийшла сюди заради наших прекрасних очей, однак в будь-якому випадку з людиною досить порядною, доброзичливою, широких політичних поглядів, безумовно чесною настільки, що він не соромився при мені неодноразово критикувати німецьку політику за їх загравання з більшовиками, і коли я йому говорив, що це принизливо для такої країни, як Німеччина, що це не доведе Німеччину до добра, він прямо і відверто відповідав у тому ж дусі, вказуючи, що він неодноразово писав про це в Берлін. При цьому він казав: «Що з ними поробиш? Вони там не бачать».

    Многомесячное деловое общение превратилось в крепкую дружбу, которая длилась до смерти немецкого военного и государственного деятеля в 1939 г. «Скажи мне, кто твой друг», — Вильгельм Грёнер продемонстрировал свои демократические убеждения как во время отречения от власти кайзера Вильгельма ІІ, так и занимая высокие должности при Веймарской республике.

    13 апреля 1932 г. как министр внутренних дел и обороны он инициировал приказ о запрете частной армии Гитлера — СА. Грёнер — человек, который имел шансы и волю остановить приход нацистов к власти, но его не поддержало руководство тогдашней Германии.

    По-видимому, не все немецкие руководители были уровня Вильгельма Грёнера. Существуют другие свидетельства, из которых видно, что во время администрирования немцы не всегда придерживались политкорректности — их очень интересовал результат, но не последствия. Это хорошо видно из требований, выдвинутых во время разговора 24 апреля.

    Едва ли самой большой проблемой Украинского государства на протяжении всего времени его существования была слишком узкая социальная база. Ее нехватка компенсировалась внешней поддержкой. Немцев это устраивало, но на более долгую перспективу представляло опасность. В конечном итоге даже умеренные круги бывшей УЦР не увидели себя во власти в новых обстоятельствах: то ли они не хотели этого, то ли не хотели их. Возможно, исключением было младшее поколение украинских деятелей, для которых главным критерием стала независимость Украины.

    Приход немцев означал возвращение ограбленных, униженных, а иногда с личными трагедиями бывших владельцев земель в свои уничтоженные усадьбы. Желание мЕсти с их стороны привело к объединению и карательным экспедициям. Ответная реакция крестьян побуждала зарубежные армии к вмешательству.

    Так закручивался кровавый круг противостояния. Оно втягивало все новых и новых жертв. На юге Украины, где было много немецких колоний, дело дошло до откровенного противостояния с украинскими селами, чего в мирных условиях не наблюдалось.

    Каждая сторона образовывала свои отряды самообороны, которые, впрочем, занимались не только самообороной. Кого поддерживала немецко-австрийская администрация — понятно. Причем обе стороны конфликта проигрывали, а выигрывал тот, кто разжигал вражду.

    В основе конфликтов с крестьянством — борьба за землю. Как с точки зрения немцев, так и Павла Скоропадского, должна была быть восстановлена частная собственность на нее — что и сделали после гетманского переворота.

    Понимая, что произошли необратимые изменения, глава Украинского государства предложил свое виденье земельной реформы — выкуп земли крестьянами у бывших землевладельцев.

    Эта процедура, по его мнению, должна была бы сформировать социально-экономическую основу политического режима Гетманата — зажиточных крестьян. Это вполне соответствовало виденью и интересам немцев и могло иметь успех при условии хотя бы года для реализации.

    Но его не было, а действия как гетманской гражданской администрации, так и немецкой военной, вызывали негативную реакцию крестьян. В конце концов, почему они должны были платить за то, что уже взяли силой?

    В этом смысле приказ главнокомандующего немецких войск — генерал-фельдмаршала Германа фон Айхгорна — от 6 апреля 1918 г. о засевании полей сыграл очень негативную роль.

    Для немцев он имел технологический характер — увидев, что действия правительства УЦР могут привести к срыву посевной кампании, немецкое командование решило само заняться украинским сельским хозяйством.

    По-немецки рационально оно сообщило: кто засеял землю, тому и надлежит получить деньги за хлеб; а если крестьянин наберет земли больше, чем сможет обработать, то его накажут; в таком случае и при наличии помещиков, которые могут засеять землю, ее трогать нельзя и препятствовать — тоже, напротив — земельные комитеты должны были бы помочь помещикам, а «урожай будет принадлежать наравне с крестьянами тем, кто засеял землю». При этом — обещано наказание за захват, грабежи и уничтожение посевов.

    Похоже на то, что немецкую военную администрацию не слишком тревожило то, что она вмешалась во внутреннее дело Украины — ведь немцы пришли "за хлебом". Все это происходило во взбудораженной революцией стране с нарушенными представлениями о праве и законности. Успокоить ситуацию и создать ответственного партнера и призван был Павел Скоропадский.

    Немецкие войска играли роль стабилизирующего фактора — они принесли с собой хоть и призрачное, но чувство безопасности.

    Временами оно грубо нарушалось — так произошло 6 июня 1918 г. во время подрыва артиллерийских составов в Киеве на Зверинце. Или же в августе — подобный случай произошел в Одессе.

    И все же в Киеве и других крупных городах наблюдался невиданный расцвет того, что сейчас называют сферой комфорта: рестораны, кафе были переполнены посетителями — местными и беженцами из красной России, которые прятались под зонтик Украинского государства.

    Это не был пир во время чумы в смысле нехватки продовольствия для непривилегированных слоев населения — в условиях сохранения свободной рыночной экономики и даже ее подъема Украина, не напрягаясь, кормила себя, несколькосоттысячную зарубежную армию, еще и собиралась торговать.

    Отношение немцев к Украине и украинцам не оставалось неизменным в течение 1918 г. Очевидно, вначале подавляющее их большинство не совсем понимали, куда они попали, но многомесячное общение и знакомство с местными особенностями дало о себе знать — украинство приобретало в немецких глазах вполне выразительные оригинальные черты.

    По-видимому, не стоит переоценивать внешних проявлений в общении, лучше смотреть на содержание взаимоотношений, но и здесь происходили сдвиги. Их показателем стал визит в Берлин сначала главы Совета Министров Федора Лизогуба (середина — вторая половина августа), а затем и государственный визит гетмана Украинского государства Павла Скоропадского в Немецкую империю (первая половина сентября).

    Премьер-министру удалось согласовать основные параметры нового торгового соглашения. Однако важные политические вопросы требовали личной встречи первых лиц.

    Для Германии это был последний визит главы иностранного государства до ее поражения в Первой мировой войне и ноябрьской революции.

    А для Украины — первый государственный визит главы государства. Две недели — это ряд громких и очень щедрых торжественных приемов, встречи со всеми возможными представителями государственной власти, начиная с рейхсканцлера Георга фон Гертлинга (министр-президент Баварии в 1912—1917 гг.) и начальника генштаба фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга, посещение промышленных предприятий, военно-морской базы в Киле, а главное — несколькочасовые переговоры с Вильгельмом ІІ в замке Вильгельмсгоф.

    Павел Скоропадский получил большой крест ордена Красного Орла, что ставило его на одну ступень с представителями Германии и Австро-Венгрии. Если коротко — так принимают союзников. С того времени глава Украинского государства начал титуловаться «Його Світлість Ясновельможний Пан Гетьман усієї України».

    Главное, что в результате визита удалось решить несколько ключевых вопросов: получить согласие на формирование новой армии в составе восьми армейских корпусов; на окончательную передачу Украине кораблей бывшего российского флота, находившихся в Севастополе; признание украинского суверенитета над Крымом; заручиться поддержкой Германии в территориальных вопросах — присоединении Кубани, Бессарабии, Буковины, расширении северных и восточных границ.

    Прекрасные достижения, их успешное воплощение могло бы вывести Украину в число самых влиятельных государств Европы, позволить в дальнейшем играть свою роль на большой шахматной доске мировой политики.

    Так неоднократно случалось в прошлом, самые яркие примеры — послевоенные Германия и Япония. Для этого нужно немного — благоприятные внешние обстоятельства, умение ими воспользоваться и незаурядная настойчивость. Как отметил украинский историк Владислав Верстюк, «если бы немцы выиграли войну — государство Скоропадского имело бы все шансы сохраниться».