Лесничие Вселенной

Анатолий Меринов


Лесничие вселенной































ПисАть как и пИсать нужно тогда,
когда терпеть уже невозможно!
Михаил Жванецкий


Припёрло, спасу нет. Простите.
Анатолий Меринов








Жванецкий умер


   Идея с подобным эпиграфом родилась давно. За долго до того, как дописал до середины второй части. Мне, как говорят врачи, полных 49 лет и сколько себя помню в моей жизни был Жванецкий. Конкретно для меня, Жванецкий был всегда. Его знаменитый портфель. Его особенная манера говорить. Читаешь его книгу и слышишь его голос.
   И вот его не стало. Как теперь? Не знаю.
   Институт, в котором я некогда учился, в народе называли институтом зелёного хозяйства. По тому, что дубов принимали, липу выпускали. Я остался на стадии дуба, не закончил. Был отчислен за тупость и леность. А институт на самом деле замечательный. И дразнилка эта была придумана людьми с плохой памятью. Они просто забыли какими сами были «молодыми специалистами».  Политех. Я технарь. Надо что-то красивое сказать, правильное, а я не умею, как надо.
   Давайте просто вспомним Михаила Михайловича. Взгрустнём и улыбнёмся. Человек живёт, пока его помнят. Я буду помнить, пока живу.




От автора


   Эпиграф, как нельзя точно характеризует мои писательские способности и потуги. Первую часть я начал писать ещё в прошлом тысячелетии. В это трудно поверить, но в стране тогда был другой президент. Писалось очень тяжело, очень долго. Несколько раз бросал, но не отпускало. Первая глава – вымучена, выстрадана. Больше года издевался над собой и бумагой, молчу про ручки и карандаши. Писал, переписывал и всё равно вышло, как вышло – кривенько. Плюнул, оставил, как есть. Право слово, сколько можно. Дальше пошло легче. В 2002 году дописал. Ура, товарищи. Отпустило. Полегчало.
   Читателей у первой части было немного, человек сто, плюс – минус. Процентов двадцать читателей дочитать не смогли: «И не жалко тебе было время тратить?» Что интересно не жалко. Оно бы все равно потратилось на какие-нибудь наиважнейшие вещи: пиво, телевизор, да мало ли что? -  сейчас бы уже и не вспомнил. А так вот, написал что-то. Написал да уже и сам забыл. И тут, совершенно неожиданно, без объявления войны в 2018 накатило опять! Да так, что терпеть не смог, несмотря на врожденную лень.
   В книге есть места, которые очень нравятся мне. Честно говорю, всё, что действительно получилось писал не я. Я только записывал. Пишешь и сам удивляешься: «Ух ты! Ну, ни чего себе!» Целый ряд героев пришли сами, некоторые из них стали ключевыми персонажами. Как так? Вдохновение, наверное. Не знаю.
   Вы, наверное, обратили внимание, что то, что написал, я называю словом «книга». Произведение – слишком пафосно. Роман? Так первая часть самая настоящая повесть. Повесть? Так вторая часть довольно сильно похожа на роман. Повествовательный роман? Романтическая повесть? Не знаю. Пусть будет книга. Я так привык. Не научно – фантастическая книга.
   В процессе написания второй части, первую часть прочитали несколько новеньких читателей. «Да ты гомофоб!» - сказали они, похохатывая. Нет, мне фиолетово. Когда писал первую часть я и слова такого не знал. Боязнь одинакового? Это как? Не понятно.  Теперь это слово у всех на слуху, зачем так шуметь? Не знаю, если люди своим гомосексуализмом мне в морду не тычут, так и на здоровье. Это их личная жизнь. Да, я против гей парадов. Но я против и гетеросексуальных парадов. Специально посмотрел в интернете один парад. Признаюсь не весь. Совсем не весь. Минуты две. Мне хватило. Если на улицах нашего города, на глазах у наших детей будут так себя вести традиционные пары, мне тоже не понравится.
   В психиатрии есть такой термин – пограничное состояние. Человек вроде бы ещё адекватен, но уже на грани. Если его вовремя полечить или, что предпочтительней, но сложнее, не провоцировать, то он так и проживёт всю жизнь нормальным. Срыва не будет. Есть у меня подозрение, что гей парады требуются именно тем, кто из пограничного состояния. То есть они сами до конца не уверены и таким образом пытаются убедить себя. Я, как мог, попытался вникнуть в суть вопроса и наткнулся на письмо гея к нам, к традиционным. Дословно не помню, но он предложил представить, что мы целуемся с мужчинами. Я представил. ФУ, мля! У меня богатое воображение. Ну, нафиг! Вот этот человек поведал, что испытывает те же чувства от близости с женщиной. Понимаю. Меня могут опять и уже всерьёз обвинить в гомофобии, но тем ни менее я ему сочувствую. Так неправильно, но раз уж так есть с этим надо как-то жить. Антон Павлович Чехов сказал, что человек рождён для счастья. Согласен. Признаю – гомосексуалист тоже имеет право на счастье.
   Я представитель поколения последних комсомольцев и мне не легко признать, что это не извращение и не мужеложство. Это генетическое отклонение от нормы. Медицина и наука здесь бессильны. Так бывает. Необходимо людям общение по интересам, пожалуйста. Сейчас масса возможностей. Но не надо вываливать это всё на окружающих. Уважение должно быть взаимным. Вы не лезете к нам. Мы к вам. Если человек гей по праву рождения, он с детства такой, а не из-за воздействия непонятной моды. Поэтому я против любой агитации в эту сторону. Незачем устраивать провокации, а уж тем более как-то это превозносить. Глупо. Вымрем же…
   Я не планировал такого затяжного предисловия. Понесло. Простите. Закругляюсь. Надеюсь, вам будет интересно читать так же, как мне было интересно писать. Иначе зачем это всё? Чуть не забыл, простите за ошибки, даже Word не всегда справляется с моим орфографическим (сделал две ошибки в этом слове, что б вы понимали) кретинизмом.
С уважением Анатолий Меринов.








ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава ПЕРВАЯ
1.

Распитие спиртных напитков во время полета было строго запрещено, и корабельный бар на протяжении всего полета должен был оставаться опечатанным. Тем не менее, весь экипаж, все три человека, были пьяны. Не просто пьяны, а мертвецки пьяны. Пьяны так, как никогда, ни при каких обстоятельствах не позволили бы себе напиться, даже дома, под одеялом.
До очередного сеанса связи оставались считанные минуты. И хоть он сам того не осознавал, но видимо чувство долга каким-то не постижимым образом удерживало командира корабля Клена от полной отключки. Капитан первой звезды Клен, командир разведывательного корабля «Тилен», сидел в своем капитанском кресле перед экраном видеосвязи и, собирая остатки воли в кулак, пытался придать своему лицу хотя бы слегка осмысленный вид, но чем больше он старался, тем хуже у него получалось.
Справа от него изучал приборы движения лейтенант-механик Лен. И, как человек, привыкший серьезно относиться к своим обязанностям, он буквально весь погрузился в свою работу. Можно было даже сказать: «Ушел в работу с головой». И, уперевшись этой самой головой в датчик подачи топлива, мирно похрапывал, сотрясая весь корабль до последней переборки.
  Слева от капитана сидел лейтенант-навигатор Слен. Он сидел с видом глубокой задумчивости, откинувшись на спинку кресла и слегка прикрыв глаза. Он был единственным, кому удалось сохранить трезвое выражение лица и это все, что ему удалось сохранить. Даже собственные, должно быть, великие мысли и те покинули его, умчавшись в дальнюю даль.
- Может их в каюты отправить? – подал голос Мозг корабля. Он единственный мог трезво мыслить, потому что не пил … и не ел, в обычном понимании этого занятия, это его и спасло. Не дождавшись ответа, так как ждать его было в принципе не от кого, Мозг сказал сам себе: - Бесполезно, не дойдут…Да и поздно уже. Время связи, капитан!
Эта радостная новость видимо окончательно доконала капитана, и он блаженно захрапел прямо в начавший оживать экран видеосвязи. Быстро сообразив, а на то он и Мозг, чтобы соображать в чем дело, Мозг вывел на экран заставку технической неисправности и стремительно, не задумываясь, ввел капитану что-то бодрящее из аптечки. Это что-то сработало. Капитан открыл глаза, спросил:
- Где я? – и, оглядевшись вокруг затуманенными глазами, смог даже узнать местность и ответить на свой вопрос: - А, здесь.
- Время связи, капитан, - напомнил Мозг.
На этот раз Клен не уснул и даже смог выдавить ответ:
- Давай.
Преодолев космическую бездну, на экране возник образ адмирала Ди Клена. Возникнув, адмирал сразу приступил к делу:
- По вашему вопросу Великий Совет постановил: «Принимая во внимание аварию, повлекшую за собой потерю всей питьевой воды, разрешить экипажу разведывательного корабля «Тилен» вскрыть винный бар. Постановление вступает в силу с момента принятия»
- А мы его уже, ик, того, ик, вскрыли…
Капитан Клен уставился на, так не вовремя ожившего, Лена. А Лен, сотворив свое грязное дело, опять погрузился в изучение датчика подачи топлива.
- Капитан первой звезды Клен, как давно был вскрыт бар?! – если б адмирал мог дотянуться, он бы прямо сейчас сорвал погоны с этого дерзкого мальчишки, посмевшего так нагло нарушить устав.
- Адмирал второй звезды Ди Клен, бар был вскрыт два часа назад, - видимо стресс от столь внезапного воскрешения Лена, плюс «что-то бодрящее» из аптечки смогли разогнать алкогольный туман в голове Клена, и остаткам здравомыслия удалось выбраться наружу.
- Клен, надеюсь, вы понимаете, что нарушили устав? Но так как приказ о вскрытии бара в этот момент уже вступил в силу, на вас не будет наложено взыскание!
- Ну, спасибо, дед, – всплеск здравомыслия исчез так же стремительно, как появился.
- Капитан первой звезды Клен! Что вы себе позволяете?! Учтите и запомните на будущее: на службе я вам не «дед», а вы мне не «внук»! Вы нарушили пункт устава о субординации! За что будете наказаны!
- Да ладно, дед, если мы вернемся, можешь разжаловать меня хоть в рядовые.
- Меру вашего наказания будет решать трибунал! А сейчас я должен доложить Великому Совету ваше решение относительно этой экспедиции.
- Так, а что тут решать? Если мы решим вернуться, то под трибунал попадет засушенная мумия. Так что единственный для меня способ понести наказание за все мои грехи – это добраться до этой планеты. Прилетим, вступим в контакт с местными жителями и добудем воду. Тем более, что здесь лететь осталось всего пару дней запоя.

2.

Время наступило смутное. Страна ринулась в капитализм, леспромхозовское начальство ударилось в коммерцию, леспромхоз погрузился в запой, а лесник Лукич плюнул и ушел на пенсию. Да так и остался жить в тайге. Привык. Здесь он родился, рос, работал. Здесь жил, здесь и помирать собрался. Один одинешенек, кому она нужна, эта глушь таежная. Была, правда, одна. Все в походы ходила, о романтике мечтала. Романтика-то она тогда, когда две недели в году, а когда два года? Какая уж тут романтика?.. Так, быт сплошной, и удобства на улице… А зимой? Вот на две зимы ее только и хватило. Назад, в город, уехала,  чтоб жить в тайге,  ей не восхищаться, ее любить надо.
Давно это было, уж и забыл про нее совсем, а тут, нате вам, письмо прислала, с днем рождения поздравляет, в гости приехать хочет. Попроведовать.
- Да и пусть едет. – Лукич привык говорить сам с собой.
- Мать честная, у меня же день рождения сегодня. – Лукич уселся на кровати, - Устрою-ка я себе праздничный обед!..
Сало с лучком шкварчат в сковороде, картошка в мундире, редиска, огурчики, помидорчики, да холодная, запотевшая, прямо из погреба, бутыль самогоночки, собственного производства, еще по дедову рецепту.
Лукич удовлетворенно оглядел свой праздничный стол. Очистил картофелину, положил в сковороду, разломил вилкой на две половины, наколол одну половину, подцепил ароматный, золотистый лук и поднял стограммовую, граненую рюмку.
- Ну, что, Лукич дорогой, будь!
Выдох, все содержимое рюмки уместилось в один большой глоток. Довольно крякнув, поставил рюмку на стол, закусил, ожидавшей своего часа, картофелиной. Выпивал Лукич редко, но уж если выпивал, то занимался этим с чувством, со всей душой. Тут же налил вторую. Вспомнил отца и мать.
- Земля вам пухом…
Выдох, глоток, вторая половина картофелины.
Ел Лукич тоже от души. Когда в желудке появилась приятная тяжесть, налил третью, но выпивать не спешил. Откинулся на спинку стула, закурил.
- Хорошо!..
Сладкая истома охватила тело. Лукич вытянул ноги, расслабился и, лениво выпуская клубы папиросного дыма, прикрыл глаза от удовольствия.
Истошный собачий лай вывел Лукича из состояния счастливого блаженства. Он вздрогнул и посмотрел в окно. Собаки лаяли куда-то за дом, в сторону огорода.
- Очумели что ли? Никак медведь зашел.
На ходу прихватил ружье, выскочил во двор, обогнул дом… И встал, как вкопанный. Там, где еще час назад мирно росла картошка, сейчас стояло нечто: тарелка ни тарелка, миска не миска.
- Хренотень какая-то, - выдавил Лукич и уселся на завалинку. – Гости приехали.

3.

Мозг корабля громоподобным голосом отчитывался о проделанной работе.
- … и исходя из правил о вхождении в контакт, посадка была проведена в местности с наименьшим населением. Я выбрал отдельно стоящее строение с одним разумным индивидуумом в радиусе трех километров.
- Перестань орать, - капитан Клен открыл глаза. – Голова раскалывается.
- По уставу я должен был доложить, а вы все трое отказывались пробуждаться. Воспользуетесь аптечкой?
- Давай…
Из кресла выпрыгнули разнообразные датчики. Электронный глаз Мозга из безмятежно-синего превратился в ярко-красный, что было признаком крайнего затруднения.
- Странно, но лекарство именно от этого заболевания я не имею. Я ввел обезболивающее. А что с ними? То же самое? – фасетчатый глаз обвел весь экипаж, - Это что? Вирус? Эпидемия? Я должен немедленно доложить адмиралу!
- Ну не ори ты. Не нужно ни кому докладывать. – Клен поморщился. Лекарство конечно помогло, но как-то не очень. – Было у нас лекарство, да все кончилось.
Электронный глаз втянулся в панель и погас.
- Да не обижайся ты, нельзя обижаться на больного человека.
- Ага! – глаз ожил, вытянулся и уставился на Клена на уровне его лица, - Я о вас забочусь, ночей не сплю…
- Ты вообще не спишь, – лениво вставил Клен.
- Переживаю, - в порыве гнева Мозг не заметил, что его так нагло перебили. – А вы со мной, как с бездушной железякой.
- Ну извини, я не хотел тебя обидеть. Я был не прав. Конечно же ты живое существо, но ты же не пил с нами, где тебе понять все те чувства, что меня сейчас переполняют. Чем сердиться, лучше приведи этих в себя… Ну, на сколько сможешь.
Из кресел выскочили датчики аптечки, пациенты начали проявлять признаки жизни. Через несколько минут весь экипаж был в таком же трезвом и печальном состоянии, как и капитан.
- Покажи, что там с наружи.
Экран засветился и показал дом и Лукича на завалинке с ружьем и потухшей папиросой в зубах.
- Нас встречают.
- Он вооружен, но агрессивности не проявляет, - щегольнул Мозг своей наблюдательностью.
- Ладно пора вступать в контакт, - сказал капитан, вставая.

4.

- Проверь еще раз, как там? – Клен ткнул пальцем в направлении люка.
- Угрозы для жизни нет! – отрапортовал Мозг, открывая люк.
Дул легкий ветерок. В нос ударила целая гамма чужих ароматов. Был в этой гамме почти неуловимый, но какой-то до боли знакомый и родной запах. Клен так и не смог его распознать, да и не до него сейчас было.
- Убьют, так убьют, - Лукич прислонил ружье к дому и, по индейски показывая пустые ладони, пошел на встречу пришельцам. Подойдя поближе он удивился: «Странно, они такие же как мы. Я то думал монстры девятирукие и восьмиглазые, а они люди, как люди: такие же руки, такие же ноги, голова, глаза и уши – все, как у нас. Ростом, правда, повыше, зато в плечах поуже. Только вот кожа через чур красная, ну так у нас даже черные есть.»
Клен поежился: «Однако прохладно. Что же этот умник не сказал, что здесь так холодно. Мы бы оделись потеплее. Вообще, как-то странно, все цветет, у нас в такую погоду уже и листьев-то нет».
Историческая встреча произошла по середине огорода, как раз напротив туалета.
- Здравствуйте господа пришельцы! – Лукич старался говорить как можно радушней, хоть и не был уверен, что его поймут. Обращался он к идущему первым. Все говорило за то, что он здесь главный, хотя бы размер звезды на погонах: «А еще говорят звезд с неба хватать не надо. Как же, вся вселенная хватает и на себя цепляет».
Ему ответили на языке, который, по мнению Лукича, походил на английский. Будто жвачки полный рот набит, даже не английский в классическом виде, а его англо – американский вариант. А маленькая коробочка, что висела на плече говорящего, тут же выдала все на чистом русском.
- Мы рады приветствовать тебя, землянин! Наш корабль потерпел аварию, нам нужна твоя помощь! Нам нужна вода!
- Ой, да сколько угодно! – Лукич подвел всех к колодцу и подал полное ведро питьевой воды.
Клен окунул в ведро датчик, который тут же ответил, а коробка – переводчик все передала:
- Угрозы для жизни нет.
- Хорошая вода, пейте на здоровье! – И Лукич состроил самую лучезарную улыбку.
Клен сделал глоток… Жгучий холод перехватил горло, дыхание сперло, из глаз брызнули слезы, ведро упало…
- Спирт, - Клен судорожно вздохнул, - чистый. – Остальные слова коробка не перевела, но по интонации и так все было ясно.
- Как спирт? – Лукич недоверчиво понюхал ведро, - Вода…
Он удивленно уставился на Клена, а тот, жадно хватая воздух ртом, говорил товарищам:
- Запах. Чувствуете запах? Спирт. Вся эта планета проспиртована.
- Что случилось? Он пытался тебя отравить? – подал голос корабль, вернее Мозг корабля.
- Нет, ни кто не пытался меня отравить, просто мы нашли лекарство. На этой планете одно это лекарство, мы тут сопьемся, - дальше коробка опять не стала переводить.
- Тогда я внесу его в аптечку. – Мозг явно обрадовался.
- Да, не надо ни куда его вносить! Если мы не сможем добыть воду на этой планете, то весь водный резервуар на корабле придется залить этим лекарством… Планета алкоголиков какая-то, - свою речь Клен закончил таким бурным словоизлиянием, что даже не понявший ничего Лукич и тот покраснел.
Наступила немая пауза, почище, чем в «Ревизоре». Первым в себя пришел Лукич.
- Зря вы про нашу планету-то так, нам нравится, все равно другой нет. Я тут подумал, раз наша вода для вас спирт, так может наш спирт для вас вода? Пойдем в дом. – Лукич достал из погреба старую, еще советскую бутылку спирта. - Нате, пробуйте.
На этот раз Клен не стал доверяться полностью датчику и перед тем, как пить, на всякий случай все-таки понюхал содержимое бутылки. Вода. Бутылку пустили по кругу. Вода, сколько дней они о ней мечтали, сколько ночей видели ее во сне. Все трое излучали неописуемое блаженство. Вода…
- Вы можете добыть воды побольше? – спросила внеземная троица хором.
- О-о-о, у нас здесь такое творится! Капитализм строим, ну и как обычно через «…» – видимо цензура в коробке работала в две стороны, и инопланетяне так и не узнали, через что у нас обычно все строят. – Кризис. Добыть-то смогу, да как бы вы с нее не крякнули, с водички-то технической. Наши, те ничего, пьют, а вот вы да еще с непривычки… Не знаю. – Лукич почесал в затылке. Трое из тарелки, или как там ее, погрустнели, погрузились в траур и впали в полную апатию.
- Во, дурень старый! – Лукич хлопнул себя по лбу, да звонко так, все вздрогнули, а лоб покраснел. – У меня же самогон есть, не спирт, конечно, но попробуйте. На безрыбье-то и рак – рыба.
Через несколько минут Лукич появился с огромной, запотевшей бутылью.
- Первочек! – горделиво сказал он, наполняя стаканы. – Ежели пойдет, то этого добра мы нагоним!
По мере осушения стаканов, надежда озаряла лица: что-то вроде пива, но это гораздо лучше спирта. Надежда вернула бодрость духа, а пиво вернуло здоровье.
- Хорошо… - Клен зажмурился от удовольствия. – Вот только холодное слишком, его бы подогреть…
- Кого подогреть? – округлил глаза Лукич. – Самогон? Вы что …? – коробка опять не перевела, так что какие они, инопланетная троица опять не поняла, а Лукич, оправившись от шока, продолжил уже спокойней. – А вообще, раз вам так больше нравится, сейчас подогреем, - он налил самогон в чайник, а через несколько минут гости таяли от блаженства, попивая горячий первочек.
- Ну что, повеселели? Тогда садитесь к столу, у меня сегодня праздник – как-никак день рождения все-таки.
- Опять пить? – запротестовал Лен, но довольная улыбка говорила совсем другое.
- Боюсь, твоя закуска нам не подойдет, она же вся пропитана спиртом, а спирт спиртом, я так не могу. – Клен вышел, а через несколько минут вернулся с тремя обедами.
- Ну что, давайте знакомиться, - сказал Лукич после того, как выпили по первой, и представился. – Лукич, отставной лесник.
- Капитан первой звезды Клен.
- Лейтенант-навигатор Слен.
- Лейтенант-механик Лен.
- Вы что, братья?
- Не совсем, но когда-то наши предки принадлежали одному братству. Это было так давно, что сейчас никто толком не знает, чем это братство занималось.
- Ну и ладно, за знакомство! – Лукич поднял стакан. Разведенный самогон был универсален для обоих видов, поэтому рюмки наполняли из одной бутылки.
- Хорошо, - блаженно произнес Клен, закусывая чем-то желеобразным. – Слушай, а что такое «лесник»?
- Ну как вам объяснить? Я просто охраняю этот лес.
- Просто охраняешь лес… Хранитель леса?! – Клен удивленно повел бровями.
Он явно собирался продолжить, но Лукич не дал, жестом показав подпрыгнувшим при слове «хранитель» лейтенантам, что те могут сидеть. Наполнил стаканы и, подняв свой, сказал:
- За приезд.
Солнце закатилось, веселье было в самом разгаре, когда трубный рев корабля разогнал тишину.
- Капитан Клен, время связи!
- Это же надо, про адмирала я и забыл совсем, - сказал Клен, выскакивая из-за стола, и, уже на бегу, добавил. – Лукич, пошли с нами, если хочешь.
- Да погоди ты, ни куда он не денется, твой адмирал, - остановил его Лукич. – А мне припарадиться надо.
Изрядно выпивший Лукич с величайшим трудом облачился в свою старую, давно не одевавшуюся, но тем не менее, начищенную и отутюженную, форму. На груди блестели награды: значки «Ударник коммунистического труда» и «Победитель социалистического соревнования», две юбилейные медали и медаль «Ветеран труда». Капитан Клен непроизвольно потрогал свои наградные нашивки, по сравнению с коллекцией Лукича, его две выглядели как-то хило…
Не успели войти в рубку, как адмирал обрушился на капитана.
- Опять пьете Клен?! Что вы сейчас можете сказать в свое оправдание?! Опять нет воды?!
- Да адмирал, у нас действительно нет воды. На этой планете вообще нет воды. Все, что здесь течет, спирт, правда для них это вода. Подтверди, Лукич!
Только тут адмирал заметил землянина, который скромно приютился в уголке у входа.
- Почему посторонний в рубке?! Почему он в форме? Он что, военный?
- Нет, дед, он не военный, он просто Хранитель этого леса.
 - Я вам не «дед»!!! – рявкнул адмирал. – Кто Хранитель? Он?.. – ярости как не бывало. В эту минуту адмирал очень походил на провинившегося школьника.
Видя производимое им впечатление, Лукич наполнился до краев чувством собственной значимости, а от выпитого это чувство выплеснулось наружу.
- Да, я действительно охраняю этот лес, а на счет воды, капитан сказал вам правду, - его просто распирало от гордости, он так выпятил грудь, что чуть не рухнул.
Адмирал потупился, а когда продолжил, голос его был спокойней воды в ванной.
- Если Хранитель Леса Лукич не возражает, я бы хотел поговорить со своими подчиненными.
- Да, конечно, выполняйте свой долг, адмирал! – чувство значимости, после того, как чуть не уронило его лицом в пол, в последний момент вдруг передумало и так значительно шарахнуло спиной в ближайшую переборку, что вся гордость вылетела, оставив Лукичу выпученные глаза, спертое дыхание и растерянный вид.
- Благодарю вас, Хранитель Леса Лукич, а теперь, - адмирал обвел взглядом всех присутствующих и остановился на лейтенанте Лене. – Я хочу вас поздравить, лейтенат - механик Лен! Вы всегда были одним из лучших и то, что вы находитесь на борту корабля «Тилен» лучшее тому подтверждение. Ваши родители и родители ваших родителей тоже всегда находились в первых рядах. Принимая во внимание ваши личные заслуги и заслуги ваших достойных родителей, Великий Совет счел вас достойным основать свой род. Теперь вы основатель и, естественно, глава Рода Длен. Будучи главой Рода, вы становитесь членом Великого Совета и получаете приставку Ди, как символ власти. Теперь Глава рода Длен, член Великого Совета Ди Длен, вы должны решить, будете вы и дальше служить во флоте или займетесь государственными делами в какой-нибудь другой области.
- Буду служить…. Пока, - от шока Лен протрезвел и беспомощно хлопал глазами.
- В таком случае, с этого момента вы третий помощник командующего разведывательного флота, капитан-командор Ди Длен. Вам же, господа, присвоены очередные звания. Прекратите улыбаться, капитан второй звезды Клен, если б все зависело от меня, вы бы ни за что не получили этой звезды, но на ваше счастье вы сильно популярны в народе, да и в Совете тоже. Поздравляю вас, господа, удачи. Еще раз благодарю вас, Хранитель Леса Лукич, – экран погас.
- Сеанс связи окончен, капитан, - отрапортовал Мозг корабля. Из спинок кресел выскочили манипуляторы и деловито застрекотали, а когда они закончили и исчезли, на погонах появились новые звезды, а у вновь испеченного помощника командующего – новые погоны.
- Что ж, с повышеньицем вас. Это надо обмыть, - с серьезным видом знатока предложил Лукич. Почему-то так всегда бывает, даже не пьющий в общем-то мужик, стоит ему выпить хоть каплю лишнего, сразу же превращается в завзятого алкоголика, стремясь наполнить, свой, ставший вдруг бездонным желудок до упора. Этот вино – водочный бурдюк будет ужасно страдать на следующий день, проклинать себя самыми страшными словами, но сейчас… сейчас он нажрется как скотина, до потери памяти, используя для этого любой повод, а если все тосты исчерпаны, и повода, вроде бы ни какого нет, то можно с благородным видом подымать бокал за мир во всем мире, или провозглашать: «Дай Бог не последняя», опрокидывая в себя содержимое очередной рюмки. В намерениях Лукича на ближайшее время можно было не сомневаться, он уже перешел тот рубеж, остановиться за которым было просто невозможно. День рождения сам по себе достаточный повод для человека, желающего выпить, ну а повышение вновь приобретенных товарищей, только добавило торжественности моменту. Хоть Лукич и был уже достаточно пьян, но он еще пытался соображать и, даже, проявлять любознательность, поэтому спросил: - Только я не понял, почему Лен стал Дленом, а потом Ди Дленом, да еще погоны ему достались самые звездастые?
- Это долго объяснять, давай лучше завтра, а сейчас я бы выпил. – Клен встал.
- Э, погоди, - Лукич огляделся вокруг. – А где этот ваш, четвертый? Давай и его с нами, а то что он здесь один.
- Вон он, - Клен махнул в сторону пульта управления.
- Вот этот шланг с распылителем? – Лукич уставился на электронный глаз, высунувшийся из панели.
- Это не шланг с распылителем, это мой внутренний корабельный глаз, еще десять находится снаружи. Я Мозг этого корабля, - глаз стал красным. – А в сложившийся ситуации, я единственный мыслящий мозг на этом корабле вообще!
- Да ладно, что ты разошелся? Не хочешь пить, не надо. – И Лукич пошел за остальными.
Когда вся процессия уже подходила к дому, на них обрушился рев корабля.
- Я ни не хочу, я не могу! У меня рта нет!
Лукич обернулся. Все десять глаз выдвинулись из корпуса корабля и глядели на него, дико мерцая в ночи.
- Нервный какой-то, - и Лукич завернул за угол.

5.

Голова трещала, Лукич лежал, не открывая глаз. Приснится же такое. Это надо было так нажраться. Он встал. Медали звякнули. Подошел к зеркалу – в форме, при всех регалиях, фуражка на подушке.
- Допился, - констатировал Лукич, растирая виски.
Вышел в комнату, двое храпели на диване. Лукич отчаянно потер глаза, двое по-прежнему храпели. Третий разложил мундир на столе и удивленно теребил погоны, услышав шаги, повернулся и спросил:
- Лукич, это правда? – ткнул пальцем в погон. – Не приснилось?
- Не знаю, - Лукич поморщился. – Ты для меня сам как сон или белая горячка… Не знаю.
Лукич заварил чай. Чайник опустел, полегчало. Двое с дивана проснулись и уселись за стол.
- Лечиться будете, алкаши инопланетные?
- Угу, а то помрем. Неси, Лукич, свой первочек. – Бутыль кончилась в пять минут, гости повеселели.
- А ты что, Лукич, не похмеляешься?
- Нет, плохо организованное похмелье перерастает в хорошо организованный запой. Лучше переболеть.
- Ну у нас то выбора все равно нет, так и так пить. Так для чего устраивать себе лишние страдания?
Пропустив вопрос Клена мимо ушей, Лукич включил музыку. Он всегда включал музыку в тяжелые минуты жизни. Данное время легким точно не являлось. Музыка была его самым большим увлечением, самой большой любовью, после любви к лесу. Его коллекция насчитывала уже несколько тысяч экземпляров, но далеко не все в ней нравилось Лукичу, уж больно много в современной музыке однотипного, а раз нет индивидуальности, нет души. Так его коллекция разбилась на два лагеря: один для души, второй – так, для коллекции.
Сейчас его душа требовала что-то такое, ну как… Нет, не расскажешь музыку словами. Заиграл «Реквием» Моцарта, слушая классику, Лукич любил смотреть вдаль или в себя, что в принципе одно и то же. Он стоял у окна, и вековые сосны, казалось, расступались перед его мысленным взором. Он видел то, что никогда не видел и, наверное, уже никогда не увидит. С последним аккордом он обернулся и обомлел, такого он точно никогда не видел. Чтобы музыка так глубоко проникала в душу, так сильно брала за живое и вызывала такую бурю эмоций.
Слен сидел прямой, как палка, как натянутая струна. Казалось, на него напал какой-то столбняк. Окаменевшее тело, не видно было даже дыхания, но глаза, необычайно живые и трепетные глаза, взор невыразимо ясный и печальный, устремленный в дальнюю даль, а слезинки застывшие в уголках глаз, переливаясь на солнце, наполняли этот взгляд какой-то священной чистотой.
Суровый капитан Клен затаил дыхание, а две тонкие струйки сбегали по щекам, беря начало где-то в глубине прикрытых веками глаз.
Новый помощник адмирала сгреб в охапку, лежавший на столе, китель, и уткнулся в него лицом, а вздрагивающие плечи были красноречивей любых слез.
Эту кассету Лукич записывал сам, тщательно подбирая каждую тему. В его коллекции она называлась «антикризисной» и, в отличие от «антикризисных программ» правительства, она действовала. Музыка постепенно менялась от беспредельно печальной до восторженно радостной. Когда кассета кончилась, а «Сказки венского леса» растворились в тишине, лица гостей сияли от счастья, а слезы были слезами радости. Первым в себя пришел Клен.
- Что это было?
- Музыка.
- Только ради этого стоило к вам лететь. Я должен немедленно связаться с адмиралом! Лукич, ты сможешь включить это еще раз на корабле?
- Могу, я тут как раз магнитолу импортную купил, весь расчет вбухал и зарплату за год. Правда батареек нет, ну ничего, удлинитель протянем.

6.

- В чем дело Клен? Время связи еще не наступило! Надеюсь вы не просто так вытащили меня из зала Совета?
- Адмирал, вы должны это послушать! – вырвалась наружу вся восторженность Клена. – Немедленно, адмирал, включай, Лукич!
Полилась музыка. Стальная маска непроницаемости слетела с лица адмирала, он рыдал от неподдельной скорби и ликовал от безумного счастья.
- Что это?
- Музыка.
- Я должен немедленно доложить Совету! Установите связь с залом Совета.
Реакция адмирала заинтересовала Лукича гораздо меньше, чем реакция Мозга корабля, уж чего-чего, а этого он ну никак не ожидал. Глаз Мозга переливался всеми цветами радуги: от унылого однообразия, до такой хитросплетенной цветовой гаммы, что аж в глазах рябило.
- А ведь он не машина. Я думал простой компьютер, а он живой, у него есть душа.
- Да, я не машина, я обладаю живым мозгом, правда мозг – это почти все мое тело. Мы, Р’кандры, телепаты и уже давно установили связь с тилеанами, тем более, что живем с ними на одной планете, но пока они не развились до высокого уровня единственное, что мы смогли добиться, это то, что бы они нами перестали играть в футбол, уж очень больно. Потом они стали воспринимать нас как кладезь мудрости, ну, а когда они догнали нас в умственном развитии, мы стали у них кем-то вроде операторов компьютеров. Благодаря им мы обрели способность передвигаться, теперь у нас есть руки -  манипуляторы, голос, слух.. Правда мы утратили часть телепатических способностей и общаться телепатически можем только с сородичами, именно благодаря нам возможна связь на таком расстоянии. Знаешь что, Лукич, а ведь ты мне вчера совершенно не понравился.
- Можно подумать, я к тебе воспылал пламенной любовью. Ну, а за шланг прости, пьяный был.
- Да ладно, сегодня ты мне почему-то симпатичен, наверное это из-за музыки.
- Наверное, по крайней мере я за последние сутки красивей точно не стал.
- Ну ты даешь, Лукич, я не про внешность, я про душу. Вот ты увлекаешься музыкой, я поэзией. На Тилене даже вышли две моих книги.
- Когда это все кончится, - Лукич кивнул в сторону экрана. – Я принесу тебе книги наших поэтов и кассеты с песнями.
- Что такое песни?
- Ну, это стихи под музыку.
- Слияние! Разве это возможно? У вас богатейшая культура!
- Должно же у нас хоть что-то быть богатейшее.
- Извини, Лукич, меня вызывают, - глаз втянулся и засиял ровным синим светом.
- Совет продолжался долго, очень долго. Сначала слушали музыку, потом опять слушали музыку, затем стали обсуждать и снова слушать. Лукич не стал ждать, чем все это закончится и, включив магнитофон в очередной раз, ушел заниматься хозяйством.
Когда оголодавшие за последние сутки свиньи были накормлены, а стайка практически почищена, в еще гудевшую голову Лукича ворвался рев корабля.
- Хранитель Леса Лукич, великий Совет планеты Тилен просит Вас принять участие в обсуждении вопроса о музыке.
- Сейчас буду, - он не был уверен, что его услышат, но на всякий случай ответил, так, из вежливости. – Только переоденусь.
Через несколько минут Лукич вошел в рубку. Здесь не известно откуда взялось еще одно кресло, которое он занял. Все то время пока он садился, Клен и Слен стояли по стойке смирно, а вновь испеченный глава рода Длен, член Великого Совета, третий помощник командующего, капитан-командор Ди Длен, сидя, сплетал руки в какие-то витиеватые знаки.
«Это приветствие равного» – возник в голове голос.
«Так я и думал» – так же мысленно ответил Лукич, забыв даже удивиться: «Надеюсь он не думает, что я смогу все это повторить?» – и, ограничившись кивком, уселся в кресло.
«Не переживай, он сейчас вообще ничего не думает. Да, Лукич, ты бы разрешил им сесть, а то они трезвыми Устав нарушать не могут, особенно его пункт о субординации. Будут тут стоять, как два болванчика» – на этот раз Лукич удивленно посмотрел вокруг, но все-таки разрешил садиться кивком головы.
На экране появился человек, первый тилеанин, не одетый в военную форму. На нем было что-то широкое и белое: ряса ни ряса, балахон ни балахон, но смотрелось красиво, а на груди светилась огромная десятиконечная звезда из неизвестного металла, который действительно светился, а не блестел.
- Хранитель Леса Лукич, я глава рода Дтен, глава Великого Совета Ди Дтен, я счастлив приветствовать тебя, - и мужик в белом коснулся ладонью правой руки кончиков пальцев левой.
«Это приветственный жест старшего. Странно, землянин, с тобой я могу поддерживать телепатическую связь».
«Вот счастье-то привалило, и что мне теперь делать?».
«Тебе все хихоньки, а это между прочим сенсация. Ты только представь себе…»
«Не буду» – перебил Лукич: «У меня и так голова на грани взрыва. Ты мне лучше скажи, что с вашим шефом делать?»
«А, ну не знаю. Поприветствуй его как-нибудь».
Лукич встал, прижал правую руку к сердцу, кивнул и щелкнул каблуками одновременно.
- Глава Великого Совета Ди Дтен, я тоже счастлив приветствовать вас, Великий Совет и всех тилеан от лица жителей планеты Земля!
Чрезмерный обмен любезностями не входил в планы главы Совета, что несказанно обрадовало Лукича.
- Нас очень заинтересовала ваша музыка, мы решили, что ее необходимо изучить. Сможешь ли ты, Хранитель Леса Лукич, помочь нашим людям в этом занятии?
- Я хранитель леса, а не музыки, но я обещаю вам сделать все, что в моих силах.
- Великий Совет благодарит тебя, Хранитель Леса Лукич, а теперь от имени Великого Совета я довожу его волю до экипажа корабля «Тилен»: В связи с невозможностью покинуть планету Земля, в следствии…» – и глава заговорил, он перечислял все следствия и последствия, делал выводы, короче полностью отдался своему любимому занятию.
Не заметно для себя Лукич задремал, а когда он снова открыл глаза, все было без изменений.
«Когда же ты устанешь?» – мысль только промелькнула в сознании, но тут же возник ответ Мозга корабля:
«Он устанет? Никогда! Он уже давно не помнит, что сказал. Если в течение месяца он не даст согласие на очередное омоложение, то по закону Тилена он будет просить покоя и отдыха».
«Пойдет на пенсию, что ли?»
«Что-то вроде того»
«Стоп, ты сказал «омоложение», это как?»
«Даже не знаю, как тебе сказать. Сколько живут на Земле?»
«Кто как. Если дотянут до своей смерти, то лет семьдесят, кто больше, кто меньше»
«Тилеане где-то так же. Всю жизнь чего-то ищут, мечутся, пока не умрут. Вы интересно устроены: ваш мозг набирает необходимую для жизни информации как раз к выносу тела. Вот тело и омолаживают. С каждым днем человек молодеет, и так пока его состояние не дойдет до тридцати лет, а потом опять стареет. Туда – обратно лет шестьдесят прожил»
«А как на счет перенаселения?»
«Мы тоже этого боялись, но детей больше рождаться не стало. После омоложения детей обычно не рожают, какие могут быть дети, когда у тебя внуки выглядят старше тебя? Всю первую часть жизни, то есть до первого омоложения, люди обычно мечутся: дом, семья, работа. Перепробуют штук двадцать профессий, а после омоложения занимаются тем, чем действительно хотят заниматься, ну, а годам к двумстам человек обычно устает жить и отказывается от омоложения. Так что рождаемость и смертность теперь примерно одинаковые»
«Ну нам перенаселение тоже не грозит. Стоит только рождаемости подняться, тут же какой-нибудь кризис организуют, и опять смертность в два раза выше. А кто и как я, жизнь прожил, а с детьми как-то не получилось. Всю жизнь мечтал, как сына в тайгу поведу, лес этот любить научу, а под старость внуков буду нянчить. Не судьба, видать»
«А почему ты решил, что у тебя будет сын? От вас это вроде не зависит»
«Ну дочь, какая разница? А вот остался один, как…»
«Можешь не продолжать, как что, картинка была четкой»
«Какая картинка?»
«Когда вы, люди, говорите, в вашем подсознании возникает образ того, о чем вы говорите. В данном случае, вот этой самой дырки»
«Слышишь, Мозг, а может мне рискнуть? Батя мой девяносто годков прожил, я вроде тоже здоровьем не обижен, может успею еще ребенка на ноги поставить? Как ты думаешь?»
«Не знаю, попробуй»
Поглощенный своими мыслями, Лукич замолчал, воображение рисовало радужные картины, прикрыв глаза он улыбался своим мыслям, для себя Лукич все решил.
«Не поверишь, он все-таки устал. Совет приказал экипажу заняться музыкой, кстати, ты мне обещал стихи и песни»
От неожиданности Лукич вздрогнул, а, вернувшись из мира грез, поглядел на часы.
«Мать честная, ночь уже, это ж сколько он солировал? Наверное, уже все спать хотят?»
«Когда вы спите, отдыхает только ваше тело, а мозг продолжает работать, только совершенно в другом направлении. У меня тела нет, так что спать я не буду. Поэтому, если тебе не трудно, принеси стихи и песни»

7.

Когда Лукич ввалился с кипой книг и ворохом кассет, в рубке были только Слен и Мозг.
- А где остальные?
- Спят.
- Ну вот вам, читайте, слушайте, а я тоже пойду, вздремну. Как магнитофоном пользоваться разберетесь?
- Лукич, я теперь про магнитофон знаю все, что знаешь ты, – ответил Мозг, лихо перелистывая станицы книги каким-то новым шлангом.
Перед сном Лукич решил покурить на свежем воздухе, уселся на завалинку, закурил.
- Небо-то какое звездное – красота! Интересно, а с какой они? – Лукич не помнил, сказал он это вслух или просто подумал, но в голове тут же возник ответ Мозга:
«Отсюда не видно. Слышишь, я вот тут прочитал:
«…Не мог он ямба от хорея,
Как мы не бились отличить…»
Почему? Это же легко, он что, совсем дурак?»
«Это тебе легко, ты же у нас мозговитый. Любого спроси, никто и слов-то таких не знает. Поэты современные и те понятия не имеют, как пишут: ямбом, хореем или еще какой лабуденью, лишь бы в рифму было. А ты-то откуда знаешь?»
«Ты сам книгу принес «Мысль, вооруженная рифмой». Там все написано»
«Хм… Я про нее забыл совсем, неплохая книга»
«Прекрасная, я тут как раз провожу классификацию нашей поэзии, у нас оказывается тоже несколько основных стилей, просто никто не пытался все это систематизировать. Утром отправлю свой доклад Великому Хранителю Словесности»
«Ты что, делаешь все на свете одновременно? Когда ты книгу успел прочитать?»
«Мой мозг развит гораздо лучше вашего, плюс практически неограниченная память. Так что сам понимаешь…»
«Понимаю. Ладно спокойной ночи» – за последние сутки Лукич, казалось, полностью утратил способность удивляться, но все эти мысленные разговоры как-то уж слишком утомляли его, видать с непривычки, но не смотря ни на что, а может быть именно из-за всего этого, сон пришел моментально – крепкий, здоровый сон.
«Лукич!» – взорвалось в мозгу. Лукич вскочил и уселся под истошный скрип кровати, он еще не успел понять, что произошло, а Мозг уже во всю тараторил в его голове: «Это великолепно, Лукич! Ты только послушай, это великолепно:
«Я встретил вас, и все былое…»
«Знаю, читал» – перебил Лукич.
«А вот это» – не обратил внимание Мозг: «Слушай:
«Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали…»
«Есенин» – так и не успев окончательно проснуться, Лукич отключился, но ненадолго, через мгновение в его голове опять ревел голос Мозга корабля «Тилен»: «Ты только послушай, какой напор, какая сила в каждом слове:
«Разворачивайтесь в марше,
Словесной не место кляузе,
Тише, товарищи,
Ваше слово, товарищ Маузер!»
«Маяковский! – Лукич опять провалился, но это уже был не сон, а какая-то судорожно-конвульсивная дрема.
«Лукич, я тут не понял:
«Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…»
Кто такие «белых журавлей?»
«Журавли…» - Лукич сидел, покачиваясь на кровати.
«Спасибо, понял, картинка была четкой. Когда их много, они – журавли, а когда один – журавля?»
«Журавль…» – Лукич рухнул на пол, но удара не почувствовал.
«Лукич! Лукич, что с тобой?!»
Лукич вскочил на ноги, окончательно проснулся и заорал не человеческим голосом.
- Сволочь! От тебя экранироваться как-нибудь можно? Может мне кастрюлю на голову одеть?! Ведро эмалированное?! Бочку деревянную?! Что мне сделать, чтоб тебя не слышать?!
- Ты что, Лукич? – рявкнул Мозг, во всю силу корабельных динамиков.
- Что, что, спать я хочу, вот что! Вон Солнце уже всходит, ночь кончается, а я еще не спал по-людски!
«Ой, прости, Лукич, - ответил Мозг уже мысленно. – А я и не подумал, забыл совсем. Прости».
«Да, ладно, понимаю как тебя эмоции захлестнули, а теперь можно я посплю?»
«Конечно, конечно. Прости, что так вышло. Ложись, я все сделаю»
И действительно сделал. Что-то приятное и успокаивающее коснулось сознания. Что-то такое… Э-эх… Лукич еще ни разу в жизни так хорошо не спал.

8.

Проснулся Лукич бодрым и счастливым. Приятное удовлетворение поселилось в душе, казалось, будто он сам растворился в океане любви и спокойствия. Он потянулся.
- Хорошо! А-а-ах… - зевнул и глянул в окно, Солнце светило во всю. -  Храпанул, однако.
Из соседней комнаты доносилось бренчание гитары. Лукич вошел. Клен смотрел телевизор, не проявляя к гитаре не малейшего интереса. Свежеиспеченный помощник командующего Ди Длен чем-то гремел на кухне. И только Слен проявил интерес к музыкальному инструменту, но если б кто-нибудь спросил гитару, то она, наверное, предпочла бы его равнодушие, но Слен ни у кого спрашивать не стал и мучил ни в чем не повинный инструмент, усевшись на стул и зажав гриф ногами. Лукич подошел к нему.
- Давай покажу, - он взял гитару, пробежал пальцами по струнам, настроил и исполнил любимую песенку жены, сочиненную одним из ее друзей. Чистенькую, свеженькую, полную детского романтизма и безбрежной тупости. Лукич вообще не любил песни у костра. Он с великим трудом переваривал, когда к жене приезжали ее городские друзья-туристы. Уж больно они напоминали великосветскую дамочку, попавшую на деревенский скотный двор, которая, зажав носик двумя пальчиками, восторженно щебечет: «Ах, какая кугочка, какая кугочка! Пгелестно! Пгелестно!» А потом убегает в город и делится с подругами впечатлениями: «Ах, милая, там такие кугочки! Такие кугочки! Это пгелесть!» – и всю жизнь считает себя большим знатоком сельской жизни. Так что, то, что он исполнил эту песню, удивило не только гостей, но и самого исполнителя.
  - Что это я? Вот уж действительно, с кем поведешься…
- Лукич, ты же Хранитель Леса, а не музыки. Как ты научился так играть? – полюбопытствовал Слен.
- Ну… - протянул Лукич. - До настоящего музыканта мне еще дальше, чем вам до дома. Послушай, а ведь ты со мной сам говорил, без этой коробки. И Клен вон телевизор смотрит без перевода. Вы что, русский выучили?
- Это ночью Мозг поработал.
- Но он же не может с вами телепатически общаться, он сам сказал.
- Напрямую нет, а косвенно – это когда мы спим – запросто. Думаешь почему мы так технически продвинулись? Наша цивилизация не старше вашей, да и мозгов в наших головах не больше, а мы к вам прилетели раньше, чем вы к нам. Про омоложение тебе Мозг уже рассказал? Их заслуга, Р’кандров, а поэзия, живопись, театр, тут мы от вас сильно отстали. Некогда было, воевали все, но благодаря войнам техника развивалась стремительно. Что-что, а убивать мы себя научились. Ну, а когда Р’кандры заняли свое нынешнее положение, воевать стало невозможно, ты еще изобретаешь врагу гадость, а враг ее уже знает. Это Р’кандры между собой общаются, им все равно, что ваши, что наши, они-то между собой не воюют. Как-то сами собой исчезли границы, знания объединились и вот мы прилетели к вам. А учеба, благодаря Р’кандрам, стала вообще сплошным удовольствием, на что раньше уходили годы, теперь можно выучить за месяц.
С ужасным грохотом в кухне что-то рухнуло.
- Да что он там делает? – встрепенулся Лукич.
- Не волнуйся, он просто усовершенствует твой аппарат для получения воды.
- Что?.. – Лукич захохотал. – Помощник адмирала собирает новый самогонный аппарат. - …Охренеть…

9.
Новый самогонный аппарат вышел на славу. От прежнего аппарата осталось только название, а действовал он по какому-то совершенно непонятному для Лукича принципу. Совсем непонятно, как из обычной воды, он умудрялся выдавать десять литров чистого спирта в час. Но факт был налицо. Инопланетяне повеселели. Через несколько дней водный отсек на корабле был заполнен. Все аварийные работы были окончены, и тилеане наконец смогли заняться изучением культуры планеты Земля с трезвой головой и в прекрасном расположении духа.
Капитан Клен увлекся политикой и историей. Он смотрел все телепрограммы на эти темы. Прочитал все найденные им книги и газеты, которые Лукич подшивал и копил годами.
Ди Длен, как и положено механику, был неравнодушен к технике. Он выволок всю техническую литературу, что нашел в доме, а потом освоил и, к огромной радости Лукича, отремонтировал и усовершенствовал старенький мотоцикл «Урал».
Стремление к музыке проявили только Слен и Мозг корабля. У Слена оказался великолепный слух. За неделю он освоил все, что знал Лукич. На самоучитель игры на гитаре, который Лукич так и не смог осилить за 15 лет, ему понадобилась ночь работы Мозга и два дня репетиций.
К концу недели гости проштудировали и тщательно изучили все, что только было в доме, и Лукич решил ехать в поселок, в библиотеку, а заодно, если получится, договориться с учителем музыки для Слена.
- Ну, хорошо, допустим Слен мой племянник, лицо красное – ожоги, в аварию попал, но как я ее сюда-то привезу? Здесь же вас трое, краснокожих. И миска эта ваша в огороде.
- Не волнуйся, Лукич. Мозг будет поддерживать с тобой связь. Если что, мы погрузимся на корабль и исчезнем из поля видимости, – успокоил землянина Клен.
- Как знаете, - Лукич подошел к мотоциклу и воткнул ключ зажигания. Не успел надавить на стартер, а двигатель уже завелся и работал мягко, ровно и практически бесшумно. – Здорово, молодец, Ди Длен.
В поселковой библиотеке: маленьком, стареньком деревянном зданьице, Лукич выбрал всю историческую, техническую и политическую литературу, даже «Справочник молодого атеиста» и тот был загружен в коляску мотоцикла.
- Скучно, на пенсию пошел. Глядишь, хоть под старость мозгами обзаведусь, – объяснил он библиотекарше.
- Ты бы лучше бабой обзавелся, а то так и помрешь бобылем.
- И кого ты предлагаешь?
- Да хоть себя, - и дородная библиотекарша колыхнула своими пышными формами.
- У тебя ж вроде муж есть, Петровна?
- Муж… Какой там муж – объелся груш, вечно в лежку и он, и у него.
«Что такое в лежку?» - возник в голове вопрос Мозга корабля, когда Лукич выходил из библиотеки.
«Пьяный постоянно, аж стоять не может ни он, ни у него»
«Что у него? А, понял, картинка была четкой. Не может размножаться. У тилеан тоже два пола»
«Слушай, Мозг, а эта троица, они кто? Мужики?»
«Да, полностью соответствуют вашим мужским особям, даже половые органы такие же»
С молодой учительницей музыки Лукич знаком не был, поэтому сильно волновался, но, когда он ей рассказал о своем «попавшем в аварию племяннике», она как-то подозрительно быстро согласилась давать ему уроки музыки.
«Что-то уж больно легко», – подумал Лукич.
«Да скучно ей здесь. Учеников почти нет. И потом в Слене она видит потенциального мужа, хоть сама об этом и не знает».
«Кстати о Слене, у меня не может быть племянника с таким именем».
«А какое ты хочешь дать ему имя?»
«Любое, какое ему нравиться»
Мозг замолчал, а через несколько минут выдал:
«Виктор, он выбрал Виктор»
«Ну, Виктор, так Виктор»
- Все, я готова, - учительница выпорхнула из калитки с огромной нотной папкой. – Так говорите, инструмент у вас есть.
- Угу, пианино, только на нем в последний раз моя жена играла, так что уж я не знаю. Но воду в баночке ставлю, что бы ни рассохлось. Хотя, за столько лет, какой там.
- Ничего, настрою, – и она грациозно села на сиденье позади Лукича.
«Симпатичная девочка, правда, староват я для нее» – подумал Лукич, заводя мотоцикл. Он уже примерял всех встреченных им женщин на роль матери для своего будущего ребенка, а в том, что ребенку быть, он уже не сомневался.
На пол пути к дому голос, притихшего было, Мозга корабля опять возник в голове Лукича.
«Лукич, я тут сейчас провел полное обследование экипажа, и вот что интересно: за три недели они не заразились ни одной новой инфекцией, в них не поселилось ни одной новой бактерии. У вас что, стерильная планета?»
«Ага, стерильная… Как же. Такие эпидемии были, целые города вымирали. Эта не планета наша стерильная, это экипаж твой стерильный. Они же проспиртованы насквозь! Наши бактерии в них жить не могут. А еще умный. Ты мне лучше вот что скажи, вы миску свою с огорода убрали?»
«Не волнуйся, убрали. Не глупей тебя, между прочим. Как раз сейчас мы подлетаем к Луне»

10.

Занятия шли полным ходом. Слен демонстрировал незаурядные музыкальные способности. Он схватывал все на лету. А вместе с ним музыкальное образование получал и Лукич, так как свои сеансы гипноза Мозг решил проводить для них обоих.
- Вы мой самый способный ученик, Виктор! – говорила учительница на каждом занятии. Постепенно «вы» заменилось на «ты», а Виктор превратился в Витю, а иногда даже в Витюшу, причем каждый раз учительница густо краснела.
С именем учительницы тоже произошли некоторые изменения, так из Татьяны Валерьевны оно последовательно превращалось в Татьяну, Таню и, в заключение логической цепочки, Танечку, Танюшу.
Молодые люди все меньше занимались музыкой, тем более что Слен уже освоил почти все, чему Татьяна могла его научить, и все чаще уединялись где-нибудь в лесу. В очередной раз, когда молодые люди скрылись из виду, в голове Лукича возник голос Мозга:
«Знаешь, когда Танечка учила Слена петь, я как обычно вошел в ее сознание, чтобы почерпнуть все необходимые знания и за ночь вложить их в Слена. И ничего не смог выяснить. Меня просто захлестнула лавина чувств, бушующих у нее в душе, в первый раз я не смог разобраться в этих чувствах. Хочешь я дам тебе их испытать?»
«Давай» – и Лукича закрутило, завертело в бешеном водовороте… И-эх… Лукич вновь почувствовал себя юным и влюбленным.
«Ну, что скажешь?» – голос Мозга бесцеремонно влез в этот фейерверк чувств и, как всякое инородное тело, все развалил.
«А что тут скажешь? На лицо все признаки глупости с высокой температурой. Это любовь, Мозг. Похоже, наша Танечка по уши влюбилась в вашего Слена»
«Слен, по-моему, тоже. И что же нам делать?»
«Понятия не имею. Ты у нас башковитый, вот ты и думай»
«Может доложить Великому Совету?»
«По-моему, не стоит. Пусть Слен сам доложит, когда решится. А Клен в курсе?»
«Естественно, он же капитан. Он тоже не знает, что делать. У нас такое в первый раз»
«Не может быть! Не поверишь, у нас тоже! Хм, дела» – Лукич закурил, задумчиво провожая взглядом клубы папиросного дыма.
В один прекрасный вечер Таня осталась ночевать. Как истинный джентльмен, Лукич ушел ночевать в баню, вернее за баню, где бесшумно приземлилась летающая тарелка и, взяв Лукича на борт, так же бесшумно скрылась в небе. Когда в доме Лукича царила любовь, вырывались на волю чувства, и бушевала страсть, Лукич преспокойно спал в анатомической кровати Слена на борту инопланетного корабля «Тилен», который уютно разместился в Кратере Коперника на Луне.

11.

С людьми такое иногда бывает, когда их невозможно уже хоть чем-нибудь удивить, хоть как-то поразить их воображение. Человек пресыщается и просто теряет способность чему-нибудь удивляться. Так и Лукич гораздо сильней удивился новому самогонному аппарату, чем высадке на Луне. И даже тот факт, что он первый россиянин, топчущий лунную твердь, никак не поразил его воображение. Он потоптался вокруг американского флага, а потом развернул его в обратную сторону.
«Пусть удивятся!» - пробурчал он злорадно, а потом нацарапал на лунной поверхности любимую фразу всех русских туристов: «ЗДЕСЬ БЫЛ Я!»
Голос Мозга возник как всегда неожиданно: «Ты представляешь, он ей все рассказал? Зачем?»
«За тем! Влюбленный – это дурак с высокой температурой. Этого давно стоило ждать. Рано или поздно он должен был сказать ей правду. Трудно врать любимому человеку. А почему ты так всему удивляешься? В домашних условиях тилеане разве не влюбляются?»
«Влюбляются, просто я с этим как-то не сталкивался. Наверное, надо лететь обратно»
«Наверное, прятаться больше нет смысла»
«Клен просит вернуться тебя на борт»
«А я чем занимаюсь? Просто меня тащит куда-то не туда. Но я стараюсь».
          Меньше, чем через час корабль аккуратно приземлился на старое место в огороде, среди картошки. Двое влюбленных их уже ждали, сидя в обнимку на завалинке. Когда люк открылся и из него вышел совместный экипаж – два тилеанина и один землянин, Слен заговорил.
- Я ей все рассказал. Когда Танюша услышала сообщение Мозга о том, что вы приземляетесь, мы вышли вас встречать. Мозг, как это тебе удается?
- Я могу вступить в контакт с любым жителем этой планеты! – гордо ответил Мозг, но его уже никто не слушал. Слен о чем-то весело болтал с любимой и, не обращая ни на кого внимания, провел ее на корабль.
«Ну, что ты убедился? Лукич мысленно обратился к Мозгу. – Все признаки налицо, вернее на лице: глупая улыбка, восторженно отрешенный взгляд, блаженное скудоумие. Вы потеряли штурмана, зато получили Великого Хранителя Татьяны. С чем, собственно, вас и нас поздравляю»
- И что будем делать? – спросил за весь не влюбленный квартет капитан Клен.
Раздумья были долгими и мучительными.
- Да… - Клен.
- Дела… - Лукич.
- Э … Хм… - Ди Длен.
И только Мозг, на правах самого умного, молчал. Такой конструктивный разговор длился уже не один час. И только сами виновники случившегося были совершенно равнодушны, в данный момент им было глубоко плевать как быть и что делать. Их переполняли счастье и любовь, любовь и счастье. Раздумья прервал Мозг, рявкнув во всю мощь корабельных динамиков.
- Экипаж корабля «Тилен» и Хранитель Леса Лукич, вас просят срочно явиться в рубку корабля. Вас вызывает Великий Совет.
На экране появилось лицо адмирала Ди Клена.
- Глава Великого Совета Ди Дтен болен. В его отсутствие вести это заседание доверено мне. Перейду сразу к делу. Великий Совет тщательно изучил вопрос о музыке и, учитывая ее популярность в народе, а также несомненную пользу для нашей культуры, постановил учредить Академию Музыки. Капитан Первой Звезды Слен, чем вы собираетесь заниматься после окончания этой экспедиции?
- Музыкой.
- Хорошо, мы ждали от вас именно этот ответ. Великий Совет постановил в случае вашего согласия заниматься музыкой, утвердить вас в сане Первого Великого Хранителя Академии Музыки.
- Я благодарен Великому Совету. – Слен встал и поклонился, вернее кивнул. – Но прежде я обязан довести до сведения Великого Совета, что я люблю и хочу видеть своей женой моего учителя музыки, земную девушку Татьяну.
Никакого шока или потрясения, как того ожидал Лукич, в зале не произошло. Адмирал заговорил также спокойно, как будто ничего не случилось.
- Великий Хранитель Академии Музыки Слен, свою личную жизнь вы вправе устраивать как вам угодно. Меня интересует только один вопрос: ваша избранница знает кто вы такой?
- Да.
- И она согласна? Я могу с ней поговорить?
- Да, она здесь.
- Здравствуйте, - Татьяна слегка присела в приветствии, этакий упрощенный реверанс. 
- Здравствуйте. Девушка, надеюсь вы себе представляете все последствия вашего брака? Вам придется жить на другой планете. Это совсем не то, что переехать в другой город. Это совсем другой, чуждый, чужой для вас мир. Надеюсь, вы понимаете, что навряд ли сможете иметь детей? Конечно, наши ученные приложат все силы, но это очень сложно.
- Я понимаю, но я люблю Слена.
- Здесь я бессилен. Вы согласны выйти замуж за Слена?
- Да.
- Властью, мне данной, объявляю вас мужем и женой! Будьте счастливы!
Из кресел выскочили манипуляторы, и на запястьях молодоженов появились обручальные браслеты.
- У вас есть близкие люди, которых вам бы хотелось забрать с собой?
- Да, мама.
- Хорошо, если она согласится, вы можете пригласить ее с собой. Теперь вы должны сообщить, чем вы собираетесь заниматься на нашей планете?
- Музыкой.
- В таком случае, если Великий Хранитель Музыки Слен не будет возражать, вы получаете сан Хранителя Музыки и почетное звание учителя Великого Хранителя Музыки.
- Я не возражаю, - Слен встал и, торжественным, слегка подрагивающим от волнения голосом, продолжил. – При изучении музыки мне оказал неоценимую помощь Р’кандр Мозг корабля «Тилен», и я прошу Великий Совет также утвердить его в сане Хранителя Музыки.
- Р’кандр Мозг корабля «Тилен», довожу до вашего сведения, что Великий Совет утверждает вас в сане Хранителя Музыки. Есть еще одна приятная новость для вас, ваш трактат о поэзии и стихосложении был одобрен Академией Словесности, и вы получаете сан Учителя Академии Словесности, а также, учитывая ваши заслуги, совет Р’кандров признал вас достойным звания Разум – высшего звания Р’кандров. Поздравляю! Отныне ваше полное имя на языке тилеан звучит так: Р’кандр, Разум, Хранитель музыки, Учитель Словесности, далее по занимаемой в данный момент должности, сейчас Мозг корабля «Тилен». Еще раз поздравляю.
«Лукич, я так многого достиг и все благодаря тебе и вашей планете", – возник в голове Лукича голос Мозга. – «Не знаю даже как тебя благодарить?»
«Пить начнешь, нальешь. Ты мне лучше объясни, почему у тебя имени нет нормального, человеческого?»
«Почему нет? Есть нормальное, Р’кандровское, только языком его вашим не повторишь. Оно объединяет в себе все чувства и эмоции моего родителя, когда я появился на свет. Не напрягайся, мы однополые и размножаемся делением. Нет ни как амебы», - телепат Р`кандр упредил вывод Лукича: «А как клетки головного мозга!»
«А вот эти Хранители, Учителя – это что такое?»
«Ну, это просто. В любой Академии есть свои ученики. Лучшие из учеников становятся специалистами, например музыкантами. Лучшие из специалистов становятся учителями. Десять лучших учителей – Хранителями, а с Великим Хранителем, думаю, и так все ясно»
Все эти мысленные разговоры проходили довольно стремительно, так что никто из окружающих не заметил немого диалога представителей двух рас.
- Хранитель Леса Лукич, – продолжил Ди Клен. – Великий Совет безмерно благодарен вам за оказанную помощь экипажу корабля «Тилен». Желая по достоинству оценить ваш вклад в культуру планеты Тилен, Великий Совет постановил признать вас почетным Хранителем Музыки и наградить вас орденом «Света и Разума».
- Капитан второй звезды Клен. – Заговорил адмирал после короткой паузы. – В соответствии с уставом, командовать правительственным кораблем должен человек в звании не ниже капитан - командора. Так как на борту корабля «Тилен» находится Глава Рода Длен, Член Великого Совета, Третий помощник Командующего, капитан-командор Ди Длен, Великий Хранитель Музыки Слен, Хранитель Музыки Татьяна, Р’кандр Разум, Хранитель Музыки, Учитель Словесности, Мозг корабля «Тилен», то корабль «Тилен» получает статус правительственного корабля, а командир корабля – звание капитан-командор.
- Я благодарю Великий Совет за это звание, для меня огромная честь быть командиром правительственного корабля, но я должен довести до вашего сведения, что на вверенном мне корабле нет экипажа, одни члены правительства.
- Капитан-командор Клен, зная сложившуюся ситуацию на вашем корабле и ваш гадкий характер, Великий Совет постановил всем членам команды, независимо от занимаемой ими должности на Тилене, во время полета выполнять свои обязанности согласно штатному расписанию. Теперь вы довольны, капитан-командор Клен.
- Да, адмирал второй звезды Ди Клен.
- Рад за вас, капитан-командор Клен. Конец связи.
Застрекотали манипуляторы и на груди Татьяны, Лукича и Слена засияли восьмиконечные звезды со скрипичным ключом в центре, правда звезда Слена была в два раза больше. Грудь Лукича так же украсила огромная девятиконечная звезда с символическим лучом в центре, пробивающим символическую мглу. У Клена появились новые погоны, а где разместил свои награды Мозг для Лукича осталось загадкой.
- Клен, - не выдержал Лукич. – Почему адмирал так с тобой сторожится?
- Он мой дед.
- И что? У нас дед адмирал сам внуку звезды на погоны цепляет.
- Вот потому-то вы так и живете.
- Может ты и прав. Что-то я не понял, Танечка и Слен теперь муж и жена? А где свадьба? Слишком у вас все быстро на Тилене. Клен надо за матерью невесты слетать, а мы пока стол накроем.

12.

Через пару часов все были за столом. Рядом с невестой сидела еще не пришедшая в себя мать, а рядом с матерью сидел Лукич. Инопланетяне сидели напротив, со стороны жениха. Кричали «Горько!», поздравляли, пели, пили, плясали, короче, веселились. Когда веселье подошло к своему апогею, над головой прогремел трубный рев корабля.
- Ди Длен и Слен, вас срочно просят прибыть в рубку корабля «Тилен» на экстренное заседание Великого Совета.
- Ну, как нельзя кстати! – проворчал Лукич. – И зачем им Слен? Он же вроде не член Совета.
- Все Великие Хранители всех Академий, являются членами Великого Совета.
Ди Длен и Слен ушли, вернее ушел один Слен и унес на себе изрядно подпившего Ди Длена. Народ за столом загрустил. Что это за свадьба без жениха? Татьяна волновалась, а все остальные налили и выпили уже с тоски. И тут вернулся Слен.
- Ди Дтен попросил покоя и отдыха, – выпалил он с порога. – А я сбежал.
- Да. – Лукич почесал подбородок. – Во всей вселенной депутаты не хотят работать, а мы наших материм.
- А мы наших. – Вставил Слен.
- Какой ты, однако, самокритичный. – Внес свою лепту Клен.
Все дружно засмеялись, и гулянка продолжилась.
Лукич все больше внимания уделял матери невесты, тем более что из всех присутствующих мужчин танцевать мог только он. Когда небо начало белеть, молодые оккупировали спальню Лукича. Клен, пошатываясь добрел до дивана, и через минуту дом содрогался от его инопланетного храпа, который, кстати, ничем не отличался от нашего.
- Римма, а пойдемте гулять. На реку сходим. На реке сейчас хорошо… - Лукич понимал, что говорит он коряво, но сильно волновался и в эту минуту чувствовал себя полным идиотом. Если б не водка, развязавшая его язык, он бы скорее всего вообще молчал.
К удивлению Лукича, она согласилась. Выходя из дома, они столкнулись с Ди Дленом, который, придерживаясь за стенку дома, с явным трудом, пытался пройти к двери.
- На столе осталось еще выпить и закусить, – сказал Лукич, но посмотрев, как Ди Длен пытается открыть дверь, добавил: - Лучше ложись спать.
- Угу, - промычал Ди Длен, ему все-таки удалось открыть дверь, но попасть в дверной проем он так и не смог, и, ударившись об косяк, плашмя рухнул на пороге.
- Подождите меня здесь, Римма. Я быстро, только донесу его до дивана. – И Лукич волоком потащил моментально заснувшего Ди Длена в дом.
А потом они гуляли. Бродили меж деревьев, держась за руки, смеялись. Сходили на тихую речку без названия, берущую начало где-то в чаще и где-то в чаще пропадающую. Лукич по памяти читал стихи, которых знал множество. Это было счастье. Домой вернулись к обеду. Солнце светило во всю. На душе Лукича было так же ясно и тепло. Он поставил чай, и тут из соседней комнаты раздался истошный крик:
-Не-е-е-ет!
Лукич влетел в комнату. Перед зеркалом стоял Ди Длен и уже почти беззвучно, одними губами, повторял: - Нет, не может быть, нет…
- В чем дело? – высунулся из спальни Слен. –Кошмар приснился?
- Ты что, Ди Длен? – Клен сидел на диване и непонимающе хлопал глазами.
Ди Длен повернулся. Клен и Слен тут же вытянулись по стойке смирно. На груди Ди Длена сияла огромная десятиконечная звезда Главы Великого Совета.
- Как это могло случиться? – Ди Длен потрогал звезду и с надеждой посмотрел на окружающих. – Как, а?
- Ты что, совсем ничего не помнишь? – спросил Клен, усаживаясь на диван.
- Нет, смущенно повел плечами Ди Длен.
- Ну ты даешь, - Слен рухнул на диван рядом с Кленом.
- Что мы голову ломаем? – очнулся Лукич. – Пойдем у Мозга спросим, он вчера не пил, должен помнить.
Так и сделали.
- Зачем вспоминать? Давайте я вам покажу запись предвыборной речи Главы Великого Совета Ди Длена.
На экране появился Ди Длен. Встал с кресла и заговорил:
- Уважаемый Великий Совет, я совсем недавно являюсь членом Великого Совета, но тем не менее, я хотел бы высказать свои мысли о дальнейшем развитии планеты Тилен, поделиться своими взглядами и суждениями. – Ди Длен в задумчивости замер.
- Странно, но на вид совершенно трезвый, да и по голосу тоже, – удивился Лукич.
- Я подредактировал голос и изображение, а когда он упал и пытался встать, я пустил этот кадр глубокой задумчивости. Правда, неплохо получилось?
Речь была долгой и умной.
- Вот здесь он опять упал и заснул, но смысл я уже понял и закончил сам.
В завершение своего выступления изображение Ди Длена пустило скупую слезу.
- Я решил, что это будет уместно, - самодовольно сообщил Мозг.
- Ты сделал из меня Главу Великого Совета! – Ди Длен вскочил и вцепился в шланг внутреннего корабельного глаза. - И что прикажешь мне теперь делать, умник!
- Если ты мечтаешь вырвать мой глаз, то зря стараешься, он бронированный, и ты как механик должен это знать. А на счет, что делать, я отвечу, оправдывать высокое доверие. – Гордо ответил Мозг.
- Оправдывать, ты говоришь оправдывать? – Ди Длен тряс руками шланг. – Ты кажется теперь Разум? Так вот, оправдывать будем вместе. С этого момента ты, Разум – Советник Главы Великого Совета!
И действительно оправдывали, занимаясь делами по двадцать четыре часа в сутки, пока остальные готовились к отлету.
Татьяна уволилась с работы и, как будто, уехала к матери. Римма уволилась, продала квартиру и, как будто, уехала к дочери. За день до отлета Римма окончательно решила остаться с Лукичом, тем более что Мозг пообещал ей ежедневные сеансы связи с дочерью. На рассвете следующего дня разведывательный корабль «Тилен» покинул Планету Земля.
Весь день оставшиеся на Земле ходили как в воду опущенные и подолгу глядели в небо, туда, где скрылся корабль, но под вечер они дали волю переполнявшим их чувствам. Кровать скрипела как сумасшедшая, весь дом ходил ходуном, лесные звери в ужасе убегали в чащу. И тут в голове у Лукича возник голос Мозга:
«Слушай, Лукич, я не понял…»
«Сгинь!»
«Не понял, чем ты там занимаешься?»
«Не скажу»
«А, понял, картинка была четкой! Продолжением рода! Не буду мешать. Удачи тебе, дурак с высокой температурой!»


ГЛАВА ВТОРАЯ

1.

Пришельцы появились ниоткуда. Их просто не было и вот они есть. Стен, капитан патрульного корабля «Скар», сидел, тупо уставившись на экран радара. Рядом с не менее тупыми лицами сидели штурман и механик. Мозг корабля судорожно пытался найти объяснение происходящему и не мог. Его внутренний корабельный глаз прошел через все градации красного: от бледно-розового до ядовито-пожарного, что было свидетельством крайнего затруднения. А на экране вспыхивали все новые и новые звездочки. Они выскакивали из небытия и там, где минуту назад никого и ничего не было, начинала мерцать новая звезда.
- Что это? – не выдержал Стен.
- Корабли, капитан.
- Вижу, что корабли, но как они это делают?
- Понятие не имею, - и глаз Мозга стал еще краснее.
В рубке опять поселилась тишина. Вдруг глаз Мозга мгновенно сменил цвет на безмятежно синий, экран стереосвязи замерцал, но голос возник гораздо раньше изображения.
- Командующий патрульного флота, адмирал первой звезды Клен, вызывает патрульный корабль «Скар». Капитан первой звезды Стен, что там у вас происходит?
- Корабли пришельцев, адмирал. – ответил Стен уже появившемуся изображению. Адмирал Клен всегда был воплощением спокойствия, возможно сказалась его, полная риска , экспедиция на далекую Земля, единственную планету обремененную разумом, которую смогли отыскать Тилеане. Но как бы там ни было, а его спокойствие передалось экипажу. Командующий спокоен, значит ситуация под контролем, и надо действовать согласно Устава и штатного расписания, даже в этой нештатной ситуации.
- Попробуйте связаться с ними по радио и подойдите поближе, надо все-таки узнать, что они такое. – приказал Клен.
Далекие, почти призрачные точки на обзорном экране стали стремительно приближаться.
- Адмирал, мы пытались с ними связаться на всех частотах, но они молчат. Они даже не переговариваются между собой. Может они телепаты? Мозг, попробуйте войти с ними в контакт.
- Молодец, Стен, соображаешь! – Клен был явно доволен действиями своих подчиненных.
Наступила гнетущая тишина. Глаз Мозга был безмятежно синим и, только изредка, по нему пробегали почти неуловимые вкрапления, цвет которых было невозможно разобрать. Переход к красному произошел так стремительно, что от неожиданности Стен отпрянул. Так же резко Мозг заговорил:
- Они может быть и телепаты, не знаю, но с головой у них не все в порядке – это точно. Такой каши я не встречал даже в голове пьяного Стена, когда он спит. Идиотизм. Когда я вошел с одним из них в контакт, он начал биться головой о пол, испытывая что-то среднее между священным экстазом и не менее священным ужасом.
- Может у него просто нервы слабые, надо было попробовать с кем-нибудь другим. – Стен не мог простить сведений о своей пьяной голове, тем более выданных в присутствии адмирала.
- Я что, по-твоему, такой же кретин, как и они? – вспылил в ответ Мозг. – Естественно я попробовал «с кем-нибудь другим». Их теперь там пол корабля лбы расшибает. А знаешь, что самое интересное? Они понятия не имеют куда, зачем и, главное, как и где и почему летят. Ты себе это можешь представить?
- Чушь какая-то. – Стен задумался, а потом вдруг рыкнул неожиданно даже для себя самого. – Капитан берет управление на себя! Всем пристегнуть ремни!
- И мне? – съязвил Мозг, он был явно не в духе.
- Не умничай! Оружие к бою! Идем на перехват! Механик, полный вперед!
Всех вдавило в спинки сидений. В порыве боевого азарта Стен пару раз крутанул корабль вокруг своей оси, от чего наблюдателю, если б таковой был, могло бы показаться, что корабль вворачивается в пространство как бешеный шуруп или саморез. Корабль по довольно плавной дуге приближался к головному кораблю противника. Когда пришельца можно было отчетливо рассмотреть, Стен приказал:
- Предупредительным пли!
Выстрела никто не услышал, но смертоносный луч едва не чиркнул по носу пришельца.
- Так, хорошо…
- А в ответ тишина… - задумчиво протянул Мозг, смакуя каждую букву. – Что дальше, кеп?
Стен не ответил, он вцепился в ручку управления и вел корабль на сближение.
- Я научу вас хозяев уважать… - процедил он сквозь зубы.
- Э-э, Стен, ты что рехнулся? – Клена подвело самообладание. – Приказываю отставить таран!
Но таран в планы Стена и не входил, он обогнал эскадру пришельцев и остановил свой корабль как раз по ходу главного корабля противника. Мозг с педантичностью и спокойствием заштатной ЭВМ начал отсчет.
- До контакта десять минут, девять минут пятьдесят секунд и т.д. – но скоро и он не выдержал. – Тридцать секунд, кэп, валим отсюда.
Мозг инстинктивно дал команду двигателю, и всех вдавило в спинки кресел. Когда непосредственная опасность миновала, Стен расстегнул ремни и обессилено рухнул на панель управления, правда, успев подложить руки, а потом совершенно бесцветным голосом произнес:
- Они что там, все совсем ополоумели?
- Может они там гораздо умнее нас? – подал голос механик. – Смотрят на все наши потуги, сбрасывают Мозгу абсурдную информацию, а сами катаются по полу, держась за живот обеими руками или что там у них вместо рук.
- И вместо живота. – спокойствие вернулось к Клену. – Ну что же, надо готовиться к обороне. Благодарю вас, господа. Вы действовали идеально, даже лучше. Властью мне данной присваиваю вам очередные звания. Поздравляю, если это сейчас имеет хоть какое-нибудь значение. Капитан второй звезды Стен, пропустите их вперед и пристройтесь в арьергарде, чтобы в случае чего мы могли атаковать их с тыла. Остальные патрульные присоединятся к вам. Конец связи.
Патрульный корабль «Скар» висел в пространстве, а мимо него не спеша проплывала армада неизвестных кораблей и, удалялась, превращаясь в огромный ком, стремящийся к маленькой, почти незаметной отсюда звездочке-планете Тилен.

2.

По поселку ползли странные и страшные слухи. Лесник Лукич никак с нечистой силой связался, а может он и сам леший, не зря всю жизнь из тайги не вылазит. Вот и батя его тоже в поселок почти не захаживал. Мать-то время от времени наведывалась, а отец – тот даже в праздники носа не казал. У них-то, у лешаков, это сплошь по мужикам передается. Масла в огонь подливала библиотекарша.
- Он же у меня все книги выгреб. Полную люльку забил у мотоцикла. Говорит, мол, под старость мозгами обзавестись решил. Да где это видано, чтоб нормальный человек смог столько прочитать? Ведь все выгреб, все! Даже этот, как его, ну этот «Справочник атеиста»! Ну зачем он ему, этот справочник? Зачем? Его и при советской-то власти, безбожной, никто не читал, а сейчас, ну кому он нужен? Так через две недели вернул все, полную люльку за две недели прочел! Ну, где это видано? Нет, бабоньки, чует мое сердце, он формулу искал или заклятье какое… - Срывалась она на шепот, а потом почти истерично добавляла. – Ой, хлебнем мы, еще горя, бабоньки, ой хлебнем!
- А учительша эта, музыкальная? – начинала свою часть доклада на тему о лешовстве Лукича сухощавая старушка, у которой эта самая «учительша» комнатку снимала, но имя ее старушка напрочь забыла, опасаясь беду на себя накликать. – Учительша-то эта как к нему зачастила, племянника говорит учить. А откель он, племянник-то? Откель? А потом и сама сгинула. Я говорит к маме. А кто ее на вокзале видел? Кто, я вас спрашиваю? То-то… Задурманил девку, да к себе ее уволок. Приворожил чай. Мучается сейчас, горемычная… и старушка по привычке промокнула платком сухие глаза.
- Во-во, а я ему и говорю: «Бабой тебе надо обзавестись, а не мозгами», - не выдержала библиотекарша. – А он мне, мол, где ее взять-то бабу эту? А потом вот эту ведьму завел. А откуда она взялась, как приехала? Не знает никто.
- А на учительшу-то как похожа, хоть и старая. Видать он с нее молодость-то вытянул, да при себе для нужд там всяких и оставил. – Не унималась сухощавая.
Все это уже было говорено, переговорено сотни раз, перемыты все косточки леснику и его жене, но интерес к данной теме был живой и неподдельный, по этому все собравшиеся слушали, жадно хватая каждое слово очередного оратора. Все равно заняться больше нечем, так хоть языки почесать.
Лукич всех этих разговоров не слышал, но по тому, как замолкали при нем бабы в магазине, догадывался. Да и то верно, наломали дров. Ладно, эти инопланетяне, а он-то Лукич, местный, должен был понимать, что не поймут люди, слухи поползут. И племянник негаданный, и жена неизвестно откуда, и с книгами этими тоже лопухнулся. Понимая, что в поселке его не любят и, даже, боятся, он решил пореже там появляться, хоть и раньше своим присутствием никого не баловал. Эта его отчужденность породила еще больше домыслов и слухов.
В один из таких дней. Когда на площади с разваливающимся клубом с одной стороны, и единственным на весь поселок магазином с оригинальным названием «Смешанные товары» с другой, бабы по привычке обсуждали последние новости, то есть перемывали кости Лукичу с женой, к магазину подъехали сами главные действующие лица всех новых сплетен за последний год.
- Ишь, как едут-то, ни шума от них, ни копоти. Наши-то летят так за версту слыхать, и дым стелется. Никак колдовством каким катят.
- Здравствуйте, бабоньки, - поприветствовал всех Лукич, помогая Римме вылезать из коляски.
- Здрасте, вам, - раздались нестройные голоса, а потом шепотом между собой. – А ведьмочка то никак на сносях, лешаенка вынашивает.
Когда Римме пришло время рожать, Лукич естественно привез ее в поселковую больницу. Дело было вечером, и не поехавший домой Лукич всю ночь промаршировал под окнами. Больница была маленькой, старенькой, одноэтажной, и поэтому он прекрасно слышал все, что происходило внутри, несколько раз он порывался туда ворваться  и наконец навести там порядок, и только невидимое присутствие Мозга удерживало его от опрометчивых поступков. Когда, уже под утро, раздался плачь ребенка, Лукич обессилено уселся прямо на землю под окнами больницы и, вытирая пот со лба, произнес:
- Ну наконец-то, седины у меня за эту ночь точно добавилось.
Появление ребенка, оказывается, ждал не только счастливый отец. Перед больницей туда-сюда, вроде бы по важным делам, а какие еще дела, кроме важных и неотложных, могут побудить людей проторчать всю ночь на улице, расхаживали человек двадцать, а еще столько же, если не больше, стояли небольшими кучками и, с не менее озабоченными лицами, топтались с ноги на ногу. Хлеб у людей еще был, теперь все они жаждали зрелищ. Когда акушерка поднесла к окну нормального, здорового, крепкого мальчугана, Лукич от восторга вскочил на ноги и, дав волю чувствам, разрыдался, а по рядам зрителей пронесся ропот разочарования, и только какая-то старушка, усиленно крестясь, как крестятся бывшие комсомольские и партийные активисты, проворчала:
- Ишь, нечисть-то какую силу взяла, ведь не отличишь от человека.
Но зрелища все-таки состоялись. Какой-то пацан, не состоявшийся пионер, решил поближе ознакомиться с мотоциклом Лукича и, не доходя до объекта научных изысканий около метра, уперся в невидимую стену. Как он не буксовал, как не бился об нее с разбега, все бесполезно. Вроде и нет ничего, а не пускает. Толпа загалдела, Лукич обернулся и сразу понял свою ошибку.
- Опять лопухнулся, - произнес он равнодушно. Ну забыл выключить генератор защитного поля. Он сам его специально включил, мало ли что, да и трясет с ним поменьше. Устроено так, поле это, своих пускает, а чужих – уж извините. Когда Лукич подходил к мотоциклу, народ отступил, образуя полукруг, и только пионер стоял на месте. Лукич потрепал его по лохматой макушке.
- Техника, брат.
И тут истеричный голос взвился в утренней тишине.
- Митька, супостат! Живо ко мне!
Митька видать и сам знал толк в колдовстве, потому как моментально растворился в воздухе и пыли, поднятой его же босыми ногами.
В этот же день Лукич увез жену и сына домой от греха подальше, как не странно, медицина не возражала, а у санитарки даже вырвался вздох облегчения.
Хоть колдовством Лукич и не занимался, но алхимию практиковал усиленно. Золота из свинца правда не получалось, да и мысли такой не было, а вот все что угодно из спирта – это пожалуйста. Мужикам было в принципе глубоко плевать, кто он там этот Лукич: леший, колдун или еще кто, а вот самогон у него был отменный. И на вкус приятный, и не дуреешь с него, и утром не болеешь, хоть сколько выпей, и главное цену Лукич не заламывал. А зачем заламывать, денег у народа все равно нет, вроде лес валят, составы уходят, а на зарплату работягам денег нету. Вот и ввел Лукич натуральный обмен: кто что поможет, кто сено накосить, кто дрова нарубить, да и дом новый ставить начал. Сам не жадничал, платил щедро. Некоторые, кто побойчее, даже в город ездили спиртом торговать, и заработки у них были побольше, чем в родном леспромхозе.
- Спаиваешь людей, - ворчала Римма.
- Да все равно напьются, так чем гадость всякую в три дорога, пусть лучше потребляют натуральный продукт.
Правда мужикам поначалу защитное поле вокруг дома Лукича тоже покоя не давало. Даже «Краз» пригнали – на таран взять. Взяли. Застрял «Краз». Стоит на ровном месте, буксует, и ни туда, ни сюда. А мужик в кабине орет, двери открыть не может. Хорошо, хозяин подоспел вовремя, выпустил. Мужик с перепугу выпрыгнул, да в кусты. Долго он в тех кустах сидел, а потом пил два дня, да впечатлениями делился, благо Лукич ему моральную компенсацию устроил. А «Кразу» хоть бы что: ни одной новой царапины не добавилось, и стекла и фары – все целое.
С появлением сына Лукич задумался о переезде. Ребенку расти, в школу пойдет, друзья нужны, а какие здесь друзья, когда от тебя люди на улице шарахаются. А тут еще напасть навалилась: городские на джипах приехали. Встали у барьера, ждут. Ну, подошел. С другой стороны к барьеру подошел крепкого телосложения парень, видимо представитель от делегации.
- Мы к тебе, мужик, типа это, поговорить. Ты вроде тут спиртом торгуешь?
Долго говорили, не договорились. Уж больно Лукичу условия договора не понравились.
- Да я тебя! – не выдержал представитель и нырк в машину. Вылез с автоматом и дал очередь. Все произошло так стремительно, Лукич даже испугаться не успел, а пули в воздухе повисли. Висят себе, симпатичные такие. – Ну, сука! – какой-то неугомонный попался. Запрыгнул в машину, отъехал метров на двести и с разгона как дал в барьер. Про «Краз» видать не слышал. Стоит, буксует, матерится. Когда назад сдавать начал, Лукич поле ослабил, вот мужик и снес березку, весь зад джипу вдребезги.
- Ну, мужик, не знаешь ты еще с кем связался! Когда мы вернемся, пожалеешь, мужик, да поздно будет!
Серьезные оказались ребята, вернулись. На вертолете прилетели, десант высадили. Оно, конечно, интересно посмотреть, как люди над тобой, по небу, на четвереньках ползают, соскальзывают и с матами скрываются в чаще. Познавательно, опять же, сильно. Лукич узнал про себя много нового и интересного. Но приятного в таком ликбезе мало.
- Это что же нам теперь всю жизнь под колпаком жить? Вот влипли в историю. Внесли в жизнь элемент инопланетной цивилизации.

3.

«Привет, земляне!» - возник в голове голос Мозга: «Давно не общались, извините, заняты были. Как вы там?»
«Как, как. Хреново!» - Лукич как раз наблюдал людей над головой.
«В чем проблемы?»
Лукич изложил ситуацию.
«Ну значит мы вовремя! Как там в вашей песне? «Нам не жить друг без друга?». Вот и нам без вас ну никак и вам без нас, судя по всему, тоже. Идите к экрану связи. Сейчас с вами Глава Великого Совета планеты Тилен говорить будет. Если получится, конечно, у вас же там нет Р’кандров. На кой вам экран оставляли? Не понимаю»
«А что ты думаешь, идиоты только у нас живут? Их везде понатыкали» – Лукич был явно не в духе, поэтому ворчал, пока Мозг его не перебил.
«Ну что, работает?»
«И не думает. Чудес на свете много не бывает. Хватит с нас и тех, что есть»
«Я так и думал. Ладно через меня пообщаетесь»
«Погоди, Мозг, я уже давно хотел спросить Лен, Слен, Клен – это же все фамилии, а зовут-то их как?»
«А никак, порядковый номер по очередности рождения»
«Да, с фантазией у них как-то не очень»
«Так им некогда было, воевали все. Вы по сравнению с ними тысячелетней давности, мирные до ужаса»
«А женщины»
«Какая разница? По порядку! Порядок прежде всего!»
«А Клен, он какой?»
«С момента основания рода двести восемьдесят седьмой. У них род довольно древний и шибко плодовитый»
«А Лен, пока безродным был?»
«Там вообще кошмар, пятизначные числа. Зато теперь Ди Длен первый»
«Идиотизм. А как их матери зовут? Десяти тысячка моя?»
«В каждой семье свои прозвища, но в документы они не идут. Что-то мы с тобой отвлеклись, тут Ди Длен первый уже нервничает»
«Ну давай Ди Длена, что там у него приключилось, что он аж про нас вспомнил?»
«В принципе, ничего страшного, просто на нас тут инопланетяне напали»
«Как там Таня» – Переполошилась Римма.
«Нормально, они со Сленом ребенка ждут, от инкубатора не отходят»
«Какого ребенка? Они же не могут» – удивились земляне хором.
«Теперь могут, генетики там чего-то наизобретали. Правда ребенку с ними тяжело, для него нормальная вода сорок восемь процентов спирта, любого спирта хоть вашего, хоть нашего. Так что, что мама, что папа – агрессивная среда, вот и растет пока в инкубаторе, ну это явление временное, а сейчас слушайте Ди Длена».
В сознании землян возник образ Главы Великого Совета и заговорил:
«Хранитель Леса, Почетный Хранитель Музыки, Кавалер Ордена Света и Разума, Лукич я счастлив приветствовать тебя, и твою глубокоуважаемую супругу Римму!»
«Глава рода Длен, Глава Великого Совета Ди Длен, мы тоже счастливы приветствовать тебя»
«Хранитель Леса, По…»
«Ди Длен, ты что рехнулся? – не выдержал Лукич. – Мы так поговорить не успеем, будем только любезностями обмениваться, давай лучше по-простому. Что у вас приключилось?»
«Этикет, привык, понимаешь. Ну по-простому, так по-простому. Р’кандр, Разум, Хра… Ой, извини, Лукич, опять понесло, привыкаешь, короче бывший Мозг разведывательного корабля «Тилен» вам уже сообщил о нападении на Тилен пришельцев. Огромный флот высадил на поверхность нашей планеты свой десант…»
«И чем дело кончилось?»
«Да ничем, они закидали все окрестные кусты дротиками и копьями, а потом устроили фейерверк из стрел и с мечами пошли в рукопашную»
«Не понял?»
«Вот и мы сначала удивились, потом подогнали два танка, дали залп поверх голов, и агрессоры в панике разбежались. Мы их два дня по всем окрестностям вылавливали. Вы не поверите, но наша вода для них, так же, как и для вас спирт»
«Ну, в это-то мы как раз поверим»
«Так вот, напились они нашей воды и давай носиться. Представляете, картина: носятся по планете пьяные дикари и пытаются найти хоть какую-нибудь закуску – и чем больше закусывают, тем сильнее им надо закусить, и так пока не упали. Мы их спящими и собирали.»
«Но как так, Ди Длен, дикари в космосе, еще и воевать пытаются?»
«Да они и воевать-то не умеют, у них даже пороха нет – очень миролюбивая раса»
«Так, пороха нет, а корабли космические есть. И где они их взяли?»
«Корабли, а что корабли, их пилоты понятия не имеют, как эти самые корабли летают. Судя по всему денсарцы, кстати, Денсар – так они называют свою планету, так вот, денсарцы должно быть потомки какой-то, некогда могучей и очень древней расы. Не известно как, но им удалось забыть все знания своих предков, а корабли стали просто предметом культа, религиозного поклонения. На каждом корабле даже есть своя команда. Капитан-настоятель, механик, штурман, матросы и, естественно, повар. Что-что, а уж поесть денсарцы любят. Есть так же глубоко религиозные обряды: заполнение баков топливом и продувки маршевого двигателя. Хоть функции экипажа на корабле довольно игрушечные, тем не менее, все члены команды четко знают свои обязанности. Все книги, связанные с управлением и обслуживанием корабля, являются священными и досконально изучаются. Вот так по священной «Инструкции управления кораблем» они к нам и прилетели»
«Это сколько же лет их кораблям? Как они еще в труху не превратились?» – искренно удивился Лукич.
«Лет им много, больше тысячи, это точно. А в труху при таком обслуживании и будучи изготовленными из такого материала, они превратиться просто не могут. Один из кораблей мы разобрали до винтика, а из чего он сделан так разобраться и не смогли»
«И что же их таких религиозных и миролюбивых к вам привело?»
«Нужда. Денсар стремительно превращается в пустыню: лесов почти не осталось, реки мелеют, вот они и полетели искать новое жизненное пространство»
«А стреляли тогда зачем?»
«От страха, Р’кандры сразу подключились к их сознанию, воевать с нами денсарцы точно не собирались. Они вообще о нашем существовании даже не догадывались. Шаг в неизвестность – шаг очень серьезный и очень опасный. Страшно. Вот они и попытались себя хоть как-то обезопасить, а за одно и подбодрить»
«Им повезло, что они на Тилен попали, если бы к нам, на Землю, разнесли бы их в клочья, еще в космосе» – сделал вывод землянин.
«А может и нет, они же точно такие же, как и вы, даже на генетическом уровне все совпадает. Правда, сила тяжести на Денсаре в два раза больше вашей, и из-за этого денсарцы гораздо ниже вас ростом, самый высокий – метр пятьдесят, в прыжке, зато кости у них крепче и посильнее вас будут».
«Вот кубиков нам только для полного счастья и не хватало»
«Что за человек?» – в шутку возмутился Ди Длен: «Я ему про родственников из далекого космоса, а у него в ответ все хихоньки»
«Ладно, родня, так родня, а я то зачем понадобился?»
«Так ты у нас единственный знакомый специалист по спиртовым лесам. Наши ученные уже побывали на Денсаре, там растет только один вид деревьев, и вот уже несколько сотен, а может и тысяч лет, эти деревья вымирают, практически не воспроизводясь. Причину установить не удалось, и не пытались, если честно, никто из наших специалистов с флорой подобной вашей не знаком, а пытаться разобраться во всем вот так с наскока, сам понимаешь – бесполезно. Вот мы и решили, может, какие-нибудь земные растения смогут прижиться, а ты у нас в этом вопросе единственный специалист. Так что вся надежда на тебя. Ну, так ты как, согласен?»
«Римма, мы как?» – спросил Лукич у жены, сеанс связи Разум как обычно вел для них двоих.
«Да полетели, все лучше, чем с этими, лазающими по небу. Вот только двойная сила тяжести меня смущает. Она ребенку не навредит?»
«Пока у него кости не сформируются, и организм не окрепнет, его вообще на поверхность планеты никто не выпустит. Он будет жить на станции, в нормальных условиях, да и вас без подготовки мы тоже не отправим»
«Хорошо, когда вас ждать?» - послали мысленный ответ супруги дуэтом.
«Дня через три, четыре»
«Так, что корабль уже в пути?»
«Нет еще. Зачем мы его будем посылать, если не знаем, согласитесь вы или нет?»
«Но ведь раньше полет длился почти полгода?!»
«Предки денсарцев были действительно великой расой, нам до их уровня развития гораздо дальше, чем вам до нашего. Они умели летать в подпространстве, и лоции их сохранились, они же «священные», и Солнце ваше там есть. А главное просто все до ужаса: разгон до скорости света, так называемой – критической скорости, происходит смещение времени и пространства, они как бы наползают друг на друга, в этот момент и происходит под пространственный нырок…» - это последнее, что смогли понять земляне, далее Ди Длен выдал поток совершенно не поддающейся усвоению и переводу информации.
«Ты с кем разговариваешь?» - перебил его Лукич, не особо церемонясь.
«Как с кем? С вами. Просто объяснить пытаюсь»
«Спасибо, нам все ясно, как никогда, Ди Длен, ты явно переоценил наши умственные способности. И что там дальше, после нырка?»
«Торможение и посадка», - Ди Длен был явно обескуражен непонятливостью землян.
«Значит, через три дня вы будете здесь? Очень хорошо, ждем, а то у нас тут осадное положение, так что вы не задерживайтесь по дороге»
«Можете, не беспокоиться, не задержимся. За вами прилетит «Тилен», а командовать им будет Клен. «Тилен» первый корабль, на который мы установили модулятор подпространственного перехода…»
«Ди Длен первый», - перебил готового пуститься в дальнейшее объяснения Главу Великого Совета Лукич: «Не надо объяснять, мы все равно не поймем. Вы просто летите»
«Ладно, уговорил, ждите. Конец связи»
«И тебе тоже всего доброго, этикетнутый ты наш, мог бы и попрощаться» - усмехнулся себе в усы Лукич.
«Земляне, счастливо!» – возник в голове голос Разума-Советника: «С удовольствием бы еще с вами поболтал, но сейчас не могу, извините, дела»
«Извиняем, счастливо»

4.

Завтрак был прерван ужасным шумом. С набитым ртом Лукич выскочил из дома. На бегу прихватил ружье. Зачем ему ружье он вообще-то и сам не знал, стрелять из него сквозь защитный барьер было абсолютно бесполезно, но какую-то уверенность оно все же вселяло. Поэтому с момента начала штурма Лукич с ним не расставался и, даже ложась спать, ставил его рядом, у изголовья кровати. На границе, где барьер перегораживал дорогу, работал экскаватор. От неожиданности Лукич поперхнулся.
- Кха, кхе, кха, тьфу, - лесник согнулся пополам, пытаясь перебороть захлестнувший его спазм.
- Чо, мужик, теперь ты влип, - насмешливо сказал давешний парламентер, видимо среди штурмующих он был за главного и теперь просто сиял от удовольствия. – Попал ты, мужик, конкретно попал!
«Мозг, а, Мозг. Да где ты там запропастился!?» - нервно позвал Лукич во всю силу своей мысли.
«Где, где, в Караганде», - видимо общение с землянами не прошло бесследно: «Занят я сейчас, Лукич. Что там у тебя стряслось?»
«Они экскаватор пригнали»
«Кто?»
«Как кто? Штурмующие мои»
«Ну и флаг им в руки и на демонстрацию. Ты то, чего переживаешь?»
«Переживаешь» – передразнил землянин: «Я не переживаю, я боюсь, сердце оно, знаешь, не железное: морщится и в пятки падает»
«Чего ты боишься?»
«Подкопаются же…»
«Куда, подкопаются?» - Мозг был точно занят, потому соображал так медленно.
«Ни куда, а под что, под барьер»
«Лукич, дорогой» – Мозг видимо отвлекся от своих дел: «Под барьер нельзя подкопаться. Барьер образует сферу вокруг генератора. Шар, а вы в нем. Он везде, и под землей тоже»
«И что мне теперь делать?»
«Да все, что душе угодно: поешь, поспи, с сыном, наконец, позанимайся, а обороной за тебя займется барьер, а если тебе так уж важно находиться в гуще событий, то можешь постоять здесь, увидишь какие у них будут лица часа через два, три»
«Дались мне их лица, век бы их не видеть и не слышать!»
«Ну, так убери, на панели генератора масса кнопочек, мы же их тебе русским языком все подписали. А сейчас извини, дела. Все, пока»
«Угу, пока, звони если что» – Лукич не спеша, отвернулся от людей за барьером и, к всеобщему удивлению, пошел к дому.
Через несколько минут из ничего появилась глухая стена в два человеческих роста высотой, а над ней воссиял серебристо-сиреневый купол, атакующие застыли в оцепенении. Пьяный экскаваторщик выпрыгнул из кабины и, сломя голову, помчался в поселок, не переставая кричать:
- Леший, точно леший!
- Стой, скотина пьяная! Я тебе, за что деньги плачу? – крикнул ему вслед руководитель операции, понял, что напрасно, и, махнув рукой, процедил сквозь зубы. – И хрен с тобой, главное экскаватор здесь, сам разберусь.
Сидя за неприступной стеной, любуясь перламутром над головой и наслаждаясь тишиной, Лукич не видел лиц осаждающих ни через час, ни через два, ни через пять, а зря, лица были те еще.
На исходе третьих суток, прошедших после разговора с Ди Дленом, в небе появилась новая звезда и стала стремительно приближаться. Клен был в прекрасном расположении духа и не имел ничего против внешних световых эффектов. Разглядев на обзорном экране великолепную раскраску защитного барьера вокруг дома Лукича, он окрасил поле корабля в бирюзово - перламутровый. При сближении оба защитных поля вытянулись навстречу друг другу и, соединившись, образовали искрящийся и переливающийся проход, который уменьшался, становясь все короче и короче, по мере снижения корабля. Когда «Тилен» совершил посадку, то в том месте, где он прошел через защитный барьер воссияла огромная пурпурная звезда. Ее лучи понеслись во все стороны по куполу, а когда они коснулись земли, вся сфера моментально окрасилась в непроницаемо-черный цвет.
- Темень то устроил, - проворчал Лукич, его силуэт четко вырисовывался на фоне ярко освещенного окна. Открылся люк корабля, и на планету Земля ступил Клен.
- Здорово, капитан, - шагнул навстречу Лукич. – Что это? Новые погоны? И кто ты у нас теперь?
- Адмирал первой звезды, широко улыбался в ответ тилеанин.
- Молодец, поздравляю! А теперь объясни мне, адмирал, зачем ты темень такую устроил?
- Да какая разница, Лукич, все равно ночь? А у людей, что там за барьером, несварение желудка точно началось. И вообще, здравствуй, Лукич, дорогой! – обнялись.
- Хорошо выглядишь, Лукич.
- Стараюсь.
- Знакомься, наш экипаж, - из-за спины Клена появились две тени, попав на освещенный участок, обрели четкие очертания. – Лейтенант-механик Дтен, правнук предыдущего Главы Великого Совета Ди Дтена, и это ему совершенно не помешало стать отличным механиком, шучу. А это у нас, - Клен повернулся ко второму силуэту и, выдержав паузу, добавил. – Капитан первой звезды – навигатор Слен.
- Как Слен? А музыка? – Лукич уставился на штурмана, а, разглядев получше, удивленно выдохнул. – Девушка…
- Сестра нашего Слена, - внес ясность Клен. – Капитан-стажер корабля «Тилен» и в этом полете дед разрешил мне быть ее наставником.
- Опять нарушаешь устав, Клен, ой не ладишь ты с пунктом о субординации!
- Да ладно, я теперь тоже адмирал, и дед все равно не услышит.
- Вот с этого и надо было начинать, что дед все равно не услышит. Ладно, идите в дом, а я пока схожу с Мозгом поздороваюсь.
«Мозгом корабля «Тилен» сейчас является другой Р’кандр», - возник в голове знакомый голос.
«Да знаю я, что ты теперь Разум-Советник и так далее, просто тилеан я знаю уже нескольких, а Р’кандра только одного, и честно тебе скажу, не самого лучшего представителя этого рода, уж больно он нудный»
«Ну, уж какой есть. Кстати, мы Р’кандры, тоже тилеане»
«Вот я и говорю – нудный, начал сразу к словам цепляться. Ты же отлично знаешь, что я имею в виду двуногих тилеан. И вообще, должны же мы с ним познакомиться?»
«Ну, так знакомьтесь на здоровье, и совершенно незачем куда-нибудь идти, он тебя и отсюда прекрасно слышит»
«Здравствуйте, Хранитель Леса Лукич, я счастлив познакомиться с вами», - возникший в голове голос практически ничем не отличался от уже знакомого, но в тоже время отличался очень сильно.
«Здравствуйте, Р’кандр, Мозг корабля «Тилен», я тоже рад приветствовать вас. Надеюсь, мы подружимся и будем ладить ничуть не хуже, чем с вашим нудным предшественником!»
«Я тоже надеюсь, что вы подружитесь, тем более что на Денсаре вы будете работать вместе. Для нужд вашей экспедиции Командованием Разведывательного Флота был выделен Корабль «Тилен»»
«В таком случае я вдвойне рад нашему знакомству. Сработаемся. Слышишь Мозг, вернее Разум, а кто назначен старшим?»
«Как кто? Ты конечно, как единственный специалист и старший по званию, ты у нас все-таки Хранитель два раза, кавалер и все такое прочее, а Хранитель – соответствует военному адмиралу»
«Головокружительная карьера. Пойду я, наверное, пересплю это дело. Спокойной ночи, в смысле – отбой»
«Однако, быстро ты научился командовать, ладно, спокойной ночи»
«К хорошему привыкаешь быстро, а ты все-таки нудный» А-а-ах, - зевнул Лукич вслух, а мысленно добавил: «Если ты разговариваешь с космическим Разумом – это разновидность молитвы, а если он разговаривает с тобой – это шизофрения… Спокойной ночи, фобия моя»
Однако уснуть, сразу не удалось. Обычно молчаливого Клена просто переполняла болтливость. Его красноречие удивляло всех окружающих. Через полчаса Лукич, уставший от обрушившегося на него в последнее время напряжения, не выдержал.
- Что, пришельцы, может по маленькой за приезд и баеньки, а?
- Давай, Лукич, неси свой первочек! – обрадовался Клен.
- Так нет первочка, исключительно ваша вода, в чистом виде.
- Ничего, разбавим вашей, и будет все отлично.
- Хм, действительно, универсальное пойло получается… - Согласился Лукич.
Чокнулись, выпили, спать захотелось еще сильнее, зато у Клена открылось второе дыхание. Он говорил без умолку, шутил, и сам же громко смеялся над своими шутками.
«Слышишь, Мозг, что это нашло на нашего адмирала?» – полюбопытствовал у Мозга корабля Лукич.
«Это у него наверное нервное», - ответил новый Мозг корабля «Тилен»: «На наших кораблях через подпространство еще никто не летал. Мы первые! А вся ответственность за успех лежит на капитане, вот он и переволновался, а теперь сбрасывает накопившееся напряжение»
«Та-а-ак, замечательно! Эй, Разум – межпланетный гений, где ты там?» – Лукич так и не смог до конца понять метода вхождения в контакт и поэтому всегда просто звал, и обычно ему отвечали, а сейчас не ответить было просто невозможно, потому что он не просто звал, а орал во всю мыслимую и немыслимую силу своей мысли.
«А, с добрым утром, выспался уже? Дома я, на Тилене, где же мне еще быть? А за гения спасибо, уважил»
  «Вот что, умник, у тебя дома глаза такие же как были здесь, на корабле? Так вот, представь, что я держу твой шланг обеими руками и гляжу в твой бессовестный распылитель! Представил?! А теперь отвечай, вы, что там решили из нас семью испытателей сделать?! Что бы я с женой и ребенком летел неизвестно куда и неизвестно на чем?! Ну, чего ты молчишь?! Отвечай!»
«Да ты мне слова вставить не даешь!» – взревел в ответ Разум: «Помолчи маленько, отвечу»
«Ну, так отвечай!»
«Ну, так помолчи!»
«Ты мне рот не затыкай, отвечай, когда тебя спрашивают!»
«Да замолчишь ты, или нет?!» – не выдержал и вспылил Разум.
«Молчу», - удивительно быстро согласился Лукич.
«Точно молчишь?» – не поверил в столь скорую перемену Разум – Советник.
«Точно», - мысленно буркнул Лукич.
«Так вот, Лукич, дорогой…»
«Я тебе не дорогой», - уже совсем спокойно проворчал землянин, перебив Р’кандра.
«Единственной сложностью этого полета» – продолжал Разум, как ни в чем не бывало: «Было прокладывание нового курса через подпространство. Вернее было даже сказать, что курс не прокладывали, так как древние денсарцы сделали это за нас и задолго до нас, а мы просто проверили насколько верно усвоили их знания. Раз «Тилен» сейчас на Земле, значит все верно, все правильно, и лететь сейчас вам будет ничуть не опасней, чем, скажем, через год или два. Так что ты совершенно зря волнуешься»
«Откуда я знаю, что это правда?»
«Если ты нам не доверяешь, тогда зачем надо было устраивать эту встречу? Ты пойми, Лукич, если бы нам надо было тебя убить, мы бы нашли уже миллион способов, например, отключить защитный барьер, а дальше все сделают твои земляки, но вся проблема в том, что мы совершенно не хотим вам зла, более того, ты нам нужен и нужен именно живой. Естественно, есть какая-то вероятность несчастного случая, ну так она всегда есть, даже когда ты едешь на своем мотоцикле, но все что зависит от нас для безопасности этого полета мы сделали. В конце концов на борту будут находиться четыре тилеанина и, если ты решил, что нам наплевать на твою жизнь и жизни членов  твоей семьи, то манипулировать их жизнями мы не будем, тем более осознано, без крайней на то нужды подвергать их смертельной опасности»
«Ладно, убедил», - сдался Лукич: «Придется верить на слово, но Римме этого знать не стоит»
«Как скажешь», - согласился бывший Мозг корабля «Тилен».
«Ой, сударь, какой вы, однако, сегодня покладистый» - съязвил землянин, ну не мог он оставить последнее слово за оппонентом: «Теперь второй вопрос, что мне делать с Кленом? На него такая болтливость напала, и спать он сегодня, похоже, не собирается»
«Да напои ты его. Все равно перепить тебя он никогда и ни за что не сможет, а если вдруг и сможет, то тебе будет в, принципе, все равно. Всего делов».
«Молодец, соображаешь, не зря тебя в советники взяли. Ну ладно, теперь надеюсь точно отбой»
Проснувшись, Лукич посмотрел в окно.
- Темно еще… - сладко потянулся, прислушиваясь, как храпит в соседней комнате Клен. Пошарил рядом с собой по кровати рукой, никого. Привстал на локте и удивленно спросил. – А вы, почему не спите? Рань-то, какая, за окном еще ночь совсем.
Римма играла с ребенком и ответила, не поворачивая головы:
- У папки нашего ночь еще, агу, - она говорила сразу с обоими. – Одиннадцатый час уже, а у него все ночь, ох уж этот папка. Да, маленький мой, вот как мы улыбаемся, во весь рот. День уже, папа, это дядя Клен темень непроглядную устроил. Ну-ка, папа, буди дядю, пусть нам Солнышко покажет. Да, вот как мы улыбаемся, погрози им кулачком, сына, наведи порядок, ишь, пьяницы.
- Да какие мы пьяницы? Так, выпивохи, а я вообще за вас за всех страдал, от болтливого Клена спасал.
- Страдалец наш, да, сына? Знаем мы вас, мужиков, хлебом не корми, только дай пострадать. Было бы желание, а повод всегда найдется. Только бутылку вам покажи, и все сразу мазохистами становитесь, обрекаете себя на страдания и муки тяжкие.
- Нет, мазохист мне не нравиться, уж тогда богатырь, борец с зеленым змием.
- Когда же вы его победите?
- Попробуй, победи в таких условиях, нет никакой поддержки среди мирного населения. Жены нам должны раны в боях полученные лечить…
- Раны вам сначала сделать надо, а уж потом лечить. Сходить за скалкой? – улыбнулась Римма, повернувшись к мужу.
- Что-то ты как-то не хорошо улыбаешься, ладно, сам раны залечу.
- Только сначала Клена разбуди, пусть Солнце выпустит.
- Незачем его будить, пусть спит, он, когда спит – молчит. Давно бы уже Мозга попросили, чтобы порядок навел.
- Не удобно как-то, я с ним не знакома совсем.
- Не удобно инопланетян усыплять…. А те два трезвенника как, спят еще?
- Дтен мотоцикл твой изучает.
- Это у них хобби такое… - проворчал Лукич, вставая с кровати.
- А тетя Слен уже с нами поиграть успела. Понравилась нам тетя, да? Ой, заулыбался, кавалер ты наш! А сейчас тетя пеленки наши гладит, уж больно ей процесс понравился. У тети дома такого утюжка нет, да, малышка мой?
- Ну, пусть гладит. Занятие нужное, я бы даже сказал – полезное. – Лукич почесал бороду, еще раз вдохновенно зевнул, обул один тапок и, встав на четвереньки, стал искать под кроватью второй. – Где же он?
- Ты Солнце-то из инопланетного плена вызволять собираешься? – напомнила Римма.
- Угу, сейчас поговорю с Мозгом.
- Удачная у тебя поза, для общения с внеземным разумом, - засмеялась Римма.
- Да я полагаю, что плевать хотел этот разум на мою позу…
Договорить Лукичу не удалось, в голове возник голос Мозга:
«Доброе утро, Хранитель Лукич»
«Доброе, а как ты узнал, что я к тебе? Я же еще вроде тебя не звал?»
«Но вы же настроились на общение со мной, это и был вызов…» – смутился Мозг.
«Давай на ты?» – предложил Лукич.
«Хорошо»
- Где же она? – спросил сам у себя землянин вслух.
«Кто?» – мысленно спросил Мозг.
«Да тапочка, задевалась куда-то, зараза» - Лукич практически весь залез под кровать и только его босые пятки и широкие, черные сатиновые трусы оставались снаружи: «Я к тебе чего, … О, вот она моя маленькая». – перебил сам себя: «В угол забилась…. Как же я вчера так разулся? А, ладно. Ну, так вот, Мозг, ты можешь эту темень разогнать? Только как-нибудь поэффектней, чтобы на окружающих впечатление произвело…»
«Без проблем» – заверил землянина Мозг.
По черному куполу, забегали мельчайшие светящиеся точки, постепенно ускоряя свой бег. Они переливались всеми цветами радуги и были настолько яркими, что глазам было больно смотреть, но никто из находящихся за куполом не мог отвести взгляда от этого фантастического хаоса. А точки все носились и носились в бешеной пляске, сталкивались между собой и, соединившись, росли прямо на глазах. И вот уже яркие звезды кружатся в неистовом хороводе, все быстрее, быстрее, быстрее… Конец света. Светопреставление. Взбесившийся планетарий. По куполу побежали всполохи – малиновые вестники далекой грозы. Молнии! Они выстреливали откуда-то сверху и с силой вбивались в землю у основания купола, сотрясая окрестности взрывами громов. Одна. Две. Сто. И вот их уже тысячи. Или это просто, кажется? Каждая молния, проносясь по куполу, сгоняет все новые и новые звездочки в огромные огненные шары. Кто-то из зрителей не выдержал и с криком бросился в лес, скрыться как можно дальше от этого безумия, но большинство по-прежнему продолжало смотреть на это локальное буйство стихии. А молнии все врезались и врезались в землю, и, ужасающими взрывами терзали слух громы. Вот они слились в один невыносимый гул…. И тишина! Звенящая тишина. Бешено вибрировали в ушах потревоженные перепонки. На черном куполе сияло одно огромное Солнце, вверху, в самом центре. Его единственный луч бил прямо в небо, в бездну вселенной, затмевая дневной свет и сияние законного светила. Вот «Солнце» начало делиться на небольшие солнышки, которые покатились вниз, выстраиваясь правильными рядами, образуя параллели и меридианы. «Глобус Вселенной». Свет их все ярче. И… Ослепительная вспышка, взрыв невиданной силы. Не выдержали даже самые крепкие нервы. Лежали все, уткнувшись в землю лицом. Когда все стихло, и над лесом опять зазвенел птичий хор, люди начали с опаской оглядываться, их взорам предстала чудесная картина: дом, летающая тарелка в огороде, прямо посреди картошки, и Лукич, идущий в туалет.
Все это было снаружи, а внутри тихо и мирно наступил новый день.
Лукич открыл дверь туалета и застыл на пороге, барьер стал прозрачным и снова проницаемым для света, светившийся в руках лесника фонарик стал совершенно бесполезным, а обрушившийся на Лукича дневной свет на несколько мгновений ослепил его. Лукич беспомощно зажмурил глаза, а когда снова открыл их, то его взору предстали медленно поднимающиеся грязные, пыльные, испуганные люди. Поднимались неуверенно: сначала боязливо приподнимали голову и озирались вокруг, за тем каждый действовал по-своему: одни, встав на четвереньки, подходили к рукам ногами, другие же напротив, семенили руками назад, к ногам, но итог был один и тот же – задирался зад. Именно в этот момент, поднятых поп, к Лукичу вернулось зрение, нетрудно представить его удивление. А оглохшие, ошалевшие люди совершенно не понимали, что произошло, хлопали глазами, а особенно впечатлительные беззвучно рыдали, и по их щекам бежали мутные грязевые потоки.
- Ну ты, мужик, даешь, - долетел из-за барьера голос «руководителя» операции по захвату дома Лукича. - Что же ты раньше, это, не сказал, ну, что, это, у тебя крыша такая?
- Так вы и не спрашивали. Неужели догадаться трудно было? – И уже про себя: «Мозг, что же ты им такое устроил?»
«Зайди в рубку, я на экране все воспроизведу»
Экран демонстрировал купол с боку, хотя какой там бок, он же круглый, просто вид с дороги.
- И ты им все это в натуральную величину? – Лукич говорил вслух, закуривая трубку. – Ну, у тебя фантазия! Молодец!..
Весь оставшийся день прошел в сборах, причем собирались по обе стороны барьера. Одни обратно домой, поняв, что ловить здесь больше нечего, другие вперед, к звездам.
Лукич очень любил тайгу и поэтому прилагал все силы, чтобы ее сберечь. «От человека тайгу может сберечь только человек» – врезались в его память слова отца, и с детства оставались девизом. Еще сам отец начал выращивать саженцы, а потом высаживать их на месте вырубленных делян. Деревья, посаженные им, были уже довольно большими, но тем не менее они резко выделялись из общей массы своей молодостью и ровными рядами посадки. Деляны Лукича выделялись еще сильнее, там росли совсем юные деревца. То был их с отцом долговременный проект спасения тайги. Лукич каждой клеточкой души вобрал в себя идею и, даже уйдя на пенсию, продолжал выращивать саженцы и засаживать ими новые деляны. Поле для саженцев, или «детский сад», как называл его Лукич, было здесь же, совсем недалеко от дома, защитный барьер пересекал его по диагонали.
- Я думаю, что после утреннего представления они нас трогать не станут, - задумчиво говорил Лукич. – Но все-таки рисковать и убирать барьер я бы не решился.
- Так и не надо, ты прямо как будто его только вчера увидел, - Клену еще было нехорошо, да что там нехорошо – плохо. Сказывалось полуночное празднование встречи и, поэтому, он был настроен ворчливо, или нравоучительно, что в принципе одно и то же. – На панели управления защитного поля, или как вы его называете «Барьера», очень много всяких разных, разнообразных кнопочек, а ты, за столько времени, только одну выучил. Чтобы безопасно для себя проникнуть на твои плантации, надо просто увеличить радиус защищаемой территории.
- А деревья? Он же, расширяясь их переломает все.
- Его можно настроить таким образом, что деревья он будет воспринимать как лучших друзей и просто возьмет их под свою охрану. Все элементарно!
- Это для тебя элементарно, а для меня и таблица умножения уже через чур, - в пол голоса проворчал Лукич.
- Вот, полюбуйся, Слен, это твой новый начальник, – ворчливо - шутливым тоном обратился Клен к стоящему рядом капитану-стажеру.
- Не нравится, ищите другого.
- Ой, разобиделся весь, сам же меня напоил, а теперь больного человека глупыми вопросами изводит.
- Вот, полюбуйся, Слен, - передразнил Лукич. – Типичный адмирал любой части вселенной. С начала нажрется, как скотина, а потом все сваливает с больной головы на здоровую. Пить надо меньше, алкоголик инопланетный!
- На себя полюбуйся, пьянь земная!
- Вы еще подеритесь, хонурики вселенной, - вмешалась в перепалку Римма, а затем обратилась к изумленной Слен. – Не обращай внимания, сколько их знаю, они всегда так разговаривают. Ты еще не слышала, как они с Мозгом общаются, не с нынешним, а с тем, прошлым, который сейчас Разум, это вообще кошмар, уши вянут. Я то уже второй год слушаю. Пойдем лучше в дом, пусть они тут сами разбираются.
- Что это она? – спросил Клен, когда женщины скрылись в доме.
- Наверное, мы на нее надышали.
- Как они у вас называются, те, которые нюхают?
- Токсикоманы, что ли?
- Во, точно!
- Думаешь, нанюхалась?
«Римме передать, то, что вы про нее здесь говорите?» – возник в голове голос Мозга корабля.
- Попробуй только, все шланги повыдеру!
- Ты что, Лукич, сам с собой разговариваешь? – Удивился в шутку Клен, он уже понял, кому отвечает землянин. – Тебе точно пора завязывать.
- Мозг этот ваш новый, еще хлеще чем предыдущий. Ехидна. Думаю, сработаемся.
- Вы же с ним мысленно можете разговаривать, вот и попроси его, чтобы он поле раздвинул, а то до генератора идти лень.
- Молодец, соображаешь, когда хочешь, - ответил Лукич вслух, а дальше мысленно: «Мозг…»
«Я все знаю, Лукич, через тебя я слышал весь ваш разговор»
«Подслушивать нехорошо»
«А я и не хотел, но ты же сам как подошел к барьеру вспомнил про меня, то есть вызвал на контакт»
«Как тебя не вспомнить, такое шоу устроил?» – усмехнулся в бороду землянин: «Меня вот что заинтересовало, если кто-то начнет прослушивать твои мысли, ты об этом узнаешь?»
«Естественно»
«А почему я не знаю, когда вы, Р’кандры в моих мозгах роетесь?»
«Понятия не имею, может не чувствуешь, хотя это довольно сложно, скорее всего, просто не обращаешь внимания. При мысленном общении создается некий фон, присутствие чужого разума. Ты просто попробуй проанализировать свои ощущения. А к чему ты завел этот разговор, обиделся что ли?»
«Нет, но просто.… Как тебе сказать? Не приятно, что ли… Мысль о том, что в моей голове может в любой момент кто-то копошиться, меня не радует»
«Я понял твои ощущения. Хорошо, теперь каждый раз, когда я буду контактировать с твоим сознанием, я буду тебя предупреждать»
«Боюсь, это не решает проблемы. Ладно, постараюсь прислушаться к себе, может, запеленгую, когда вы меня слышите. Значит, ты знаешь, о чем я тебя хотел попросить. Что, раздвинешь?»
«Уже раздвинул, можешь выкапывать свои саженцы»
«Не могу, а можете, один не буду. И еще, эту, миску вашу, поближе передвинуть бы, а то таскать сильно далеко».
«Это совсем не сложно» – и корабль поднялся в воздух, приземлившись у самой кромки «Детского сада».
Работа была напряженной, и хоть Лукич привык к физическому труду, но, когда саженцы перекочевали в грузовой отсек корабля «Тилен», он почувствовал ужасную усталость во всем теле, а изнеженные в своей высокой цивилизации тилеане, вообще находились на грани смерти от переутомления, но, тем не менее, продолжали работать, превозмогая усталость.
Лукич, выкопав последнее дерево и бережно укутав его корень, понес его к кораблю, но, не сделав и несколько шагов, остановился и изумленно воскликнул:
- Куда это он?
Дтен, пошатываясь от усталости, не попал в люк корабля и, ударившись о корпус, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел обратно, вниз по трапу. Ступив на землю, он по немыслимой траектории, которая петляла как лесная тропинка, выдал огромный крюк и начал блуждать между четырех опор и трапом корабля. Видя мучения представителя внеземной цивилизации, Лукич ускорил шаг. В это время в проеме люка появился Клен. На какое-то время он застыл на месте, окидывая окрестности ничего не видящим взглядом, а затем неверной походкой начал спускаться. Ступенька. Еще одна. На третьей он оступился, потерял равновесие и координацию одновременно и, из последних сил пытаясь не упасть, пулей понесся вниз, стараясь ногами догнать свое тело. Не получалось. На каждой новой ступеньке он ускорялся все сильнее и сильнее, и расстояние между телом, перешедшим в горизонтальное положение, и ногами не сокращалось, как ни старались последние. Наконец, Клен достиг скорости отрыва, и его тело воспарило над землей вместе с ногами, которые продолжали трепыхаться все время полета. У трапа его встречали….
По какому-то, только ему известному пути, именно в эту минуту, Дтен умудрился подойти к кораблю с нужной стороны и, с целеустремленностью одержимого, приближался к трапу. Что это было? Судьба? Злой рок? Или что-то еще пока не имеющее своего названия? Может, просто сила всемирного тяготения их притягивала друг к другу? Дтен споткнулся, буквально на ровном месте, и взлетел навстречу Клену, выронив на взлете молодую сосенку из рук. Они сближались с такой неотвратимостью, так рьяно, что, казалось, вся экспедиция на Землю имела для них только одну цель – со всей силы шарахнуться лбами в условиях земной гравитации. Миссию свою они выполнили.
- Вот ешкин кот! – Лукич подошел достаточно близко для того, чтобы услышать звон удара, но единственное, что он мог для них сделать – это отскочить в сторону. Что он и сделал, в результате чего коренное население планеты Земля в аварии не пострадало.
Вся это драма разыгралась в полном безмолвии. Тилеане не издали ни звука: молча летели, молча врезались, а теперь так же молча лежали, не подавая признаков жизни. В полном оцепенении молчал Лукич. Мозг корабля тоже хранил молчание, и только два его внешних глаза, находившихся с этой стороны корабля, максимально выдвинулись из корпуса, в упор рассматривая безжизненные тела. Третий глаз, появившийся откуда-то сверху, любовался местом происшествия с высоты своего положения.
Жизнь на Земле гораздо лучше подготовила Лукича к всевозможным внештатным ситуациям, поэтому к нему первому вернулась возможность соображать.
- Поставь непроницаемый барьер, чтобы снаружи ничего не видели и не слышали! – рявкнул он. – Готовь аптечку и позови сюда Слен, а то я один их не дотащу.
- Ты мне? –вслух ответил Мозг, он пребывал в состоянии легкой растерянности.
- А кому? Эти двое сейчас ничего не слышат.
- Ну, барьер я, допустим, уже поставил, когда Дтен заблудился, это есть в Уставе, в пункте о внештатных ситуациях, - и он начал цитировать: «В случае возникновения внештатной ситуации на чужой планете, вокруг корабля ставится непроницаемое защитное поле, дабы…»
- Дабы аборигены позор ваш не видели. – перебил Лукич,
«… дабы не пострадало местное население», - закончил цитату Мозг, не обратив внимания на землянина, а затем спросил: - Я не понял, ты, что собираешься их на себе тащить? Зачем? Ведь транспорт есть.
Рядом с открытым люком появился еще один, о существовании которого Лукич даже не догадывался, из него выдвинулся длинный трап, образуя пологий заезд на борт корабля. Тут же по нему скатилась небольшая, совершенно плоская тележка и, деловито урча, не спеша, подъехала к месту катастрофы, ее грузовая площадка с легким шипением отошла в сторону и легла на землю рядом с Кленом.
- Та-а-ак… - нараспев протянул Лукич. – Эта телега у вас как, только как «скорая помощь» работает?
- Почему? Ее используют для транспортировки всевозможных грузов, чтобы груз не свалился при движении можно нарастить борта, но Клен груз негабаритный, поэтому придется его придерживать.
- Тогда может у нее проходимость плохая? – Лукич с явным сомнением покосился на два ряда по четыре колеса с каждой стороны платформы.
- Да ты что, Лукич? Она проедет, где угодно: хоть по грязи, хоть по болоту, она даже плавать может.
- Ну, тогда объясни мне, какого лешего мы пол тайги на себе перетаскали? Ладно, Клен, с бодуна соображать не может. Дтена тоже понять можно, не удобно ему адмиралу советы давать. Я про ее существование только сейчас узнал, но ты то у нас мозговитый, советы мудрые давать должен. Ты то какой частью тела думал?
- Можно подумать у меня много частей тела! – огрызнулся Мозг.
- Ага, все тело один Мозг, но тупой – тупой! Почему ты про нее раньше молчал?
- Так ведь никто не спрашивал.
- Вот блин, дети малые.… Никто, его, видите ли, не спрашивал, - Выругался Лукич, затаскивая Клена на платформу.
- Что тут у вас? – погруженный в работу, Лукич не заметил, как подошли Римма с ребенком на руках и Слен.
- Да вот, «звездные мальчики» звезданулись, - Лукичу удалось водрузить Клена на площадку, которая теперь возвращалась на свое место.
- Как это произошло? – В глазах Слен явно читался испуг.
- Слен, дорогая, что они без тебя могут? Каких-то два часа без твоего чуткого руководства, и вот, уже врезались. Здесь места то мало, поэтому два таких гиганта, как Клен и Дтен, разойтись никак не могут, без помощи опытного штурмана, а тебя рядом не было, и помочь их горю было не кому.
- Они не умрут? – продолжала беспокоиться Слен, шутливо-ворчливый тон Лукича ее нисколько не успокоил.
- Это тебе лучше знать, но судя по всему в голове у них жизненно важных органов нет, там вообще ничего нет. Звенящая пустота.
Клен лежал на платформе, изображая из себя звезду: руки, разбросанные в разные стороны, висели по обе стороны инопланетной «скорой», ноги врозь и верхний луч звезды – голова, которая тоже свисала. Для данного вида транспорта Клен являл собой очень и очень негабаритный груз, когда тележка пришла в движение, это стало особенно заметно: руки и ноги тащились по земле, бесконечно подпрыгивая и подскакивая, а голова безжизненно болталась из стороны в сторону. Этакая помятая, трепыхающаяся звездочка. К чести, тележки стоит заметить, что при движении, как бы не подскакивали на кочках колеса, сама платформа даже не покачивалась.
- Какая-то у нее совсем независимая подвеска, - вслух удивился лесник.
-Бортовой компьютер очень чутко реагирует на все неровности дороги и управляет подвеской каждого из восьми колес отдельно, при движении возможно даже изменение колеи, ну и, естественно, дорожного просвета, – пояснил Мозг.
-Э-э, погоди, не заезжай, - забеспокоился Лукич, тележка добралась до трапа и начала свое восхождение в чрево корабля. – Клена надо подстраховать, а то свалится.
- Не свалится, я задал горизонтальное положение для платформы независимо от рельефа дороги, но страховать Клена все-таки надо, а то вдруг решит на бок перевернуться.
Поворачиваться на бок Клен не решил, в своем коматозном состоянии он вообще решать не мог. К великой радости Лукича коридоры на корабле оказались достаточно широкими, и тележка без проблем добралась до рубки, правда, Клен несколько раз пытался зацепиться ногами за переборки, но вовремя поправлять его конечности было все-таки приятнее, чем тащить его самого на себе. Платформа с телом Клена поднялась до уровня подлокотников капитанского кресла, и Лукич, особо не церемонясь, перевалил инопланетного адмирала в кресло. Спинка кресла опустилась в горизонтальное положение, а из подлокотников выскочили датчики аптечки. Глаз Мозга окрасился красным, что свидетельствовало об умственном напряжении, это Лукич знал еще по общению с прежним Мозгом корабля.
- Все, процесс пошел, - удовлетворенно пробубнил землянин и направился к выходу, но не успел выйти из рубки, как подал голос начавший приходить в себя Клен.
- Где я?
- Гед, где, - передразнил Лукич. – Угадай.
Дтен поднимался в корабль своим ходом, Слен каким-то образом умудрилась привести его в чувство. Он шел пошатываясь, неуверенно ступая на ступеньки трапа, но, тем не менее, шел, хоть и опираясь на Лукича и Слен с двух сторон.
- Молодец, Дтен, крепкая у тебя голова, - ворчал Лукич. – Такой бы головой да гвозди забивать.
- Что это было? – выдавил в ответ Дтен.
- Не что, а кто. Адмирал это ваш рухнул, Клен. Вот уж действительно счастье привалило.
- Но за что? Я же ничего такого не сделал…
- Какого такого? Было бы, за что, вообще бы убил, а так сейчас его самого мучает вопрос: и что это было, и за что это было. У вас там, на Тилене как, за сбитых адмиралов ордена не дают? Если дают, то быть тебе кавалером.
- Сотрясение мозга у обоих, к тому же ушибы головы, а у Клена еще и сломан нос, – поставил диагноз Мозг корабля, после полного медицинского обследования.
- Ну, ушибы то я, допустим, вижу, а вот на счет мозга удивил, не скрою. Я не думал, что у них там есть чему сотрясаться.
- Это потому, что тебе, Лукич, думать нечем, - Клен говорил тяжело, в нос, жадно хватая ртом воздух, поэтому слова из него не вылетали, как накануне вечером, а как бы выдавливались с легким присвистыванием.
- А, очнулся, умник, заговорил. Хочешь, я тебе зеркало принесу? Сразу дар речи потеряешь, – вид Клен действительно имел непрезентабельный. Дтен тоже выглядел довольно оригинально, один лоб чего стоил, но Клен…. Клен — это песня, картина, скульптура ручной работы. Чтобы изваять такой нос на лице человека, нужно было изрядно постараться, приложить голову, и Дтен приложил, в прямом смысле слова, правда, очень сильно.
- Да ладно, хватит тебе, - Римма ткнула Лукича в бок. – Людям и без того тошно, а ты тут еще зудишь. Все, успокойся.
- Раз им и без меня тошно, то пусть их вырвет на фиг, но покоя я им не дам, и не дождутся. Как я могу успокоиться? Пол тайги на себе перетаскали, а у них, оказывается, тележка есть самоходная, но что бы про нее вспомнить, им всенепременейше, надо лбами шарахнуться. Вот уж действительно, работа дураков любит.
- Ты, между прочим, тоже с ними работал.
- В том то и дело, а я ведь не дурак! Если бы без меня, то оно и на здоровье, таскайте, раз нравится, а со мной, мне же обидно. Так мало того, что деревья носить, так еще и их самих по койкам растаскивать.
- Ну, разошелся. Давай я тебя тоже по лбу шарахну, а потом так и быть погружу на телегу, - Клен попытался улыбнуться, не вышло. – Н да, - выдавил он и повернулся к Дтену. – А ты молодец, лейтенант, поддержал командира в трудную минуту, оно и правильно, кому нужен падший адмирал, но только в следующий раз давай лучше руками, а то лоб у тебя больно твердый. Больно.
- Есть, адмирал, - нижняя половина лица Дтена не пострадала, поэтому он мог улыбнуться. – Но все-таки никак не могу понять, каким образом это все произошло?
- Не знаю, Дтен, я был в полной отключке, даже боюсь предполагать, как и что было. Вон Лукич все видел, но он сейчас какой-то злой, начнет преувеличивать, привирать, так что быть нам с тобою в полном неведении.
- Почему? Я могу показать, у меня все записано, - подал голос Мозг.
Просмотр не занял много времени.
- Надо в «Сам себе режиссер» послать, - прокомментировал увиденное Лукич. – В рубрику «Слабо», телевизор точно подарят.
- Эх, Лукич, Лукич, тебе не понять, - ответил Клен. – Как там у вашего классика: «Рожденный ползать, летать не может»
- Зато ты у нас орел, паритель, не на корабле, так с корабля, - не остался в долгу Лукич.
- Адмирал Клен, лейтенант Дтен, официальным тоном прервал зарождавшийся спор Мозг корабля. – Вам необходим покой. Сейчас я введу снотворное, а остальных прошу покинуть рубку.
- Ну вот, не успели начать разбор полетов, а уже выгоняют. Ладно, орлы, спокойной ночи. Слен, ты с нами?
- Нет, спасибо, я лучше здесь побуду, мало ли что.
- И то верно, мало ли что, «утку», например, принести…
- Зачем им утка? Это же птица такая, - удивился Мозг.
- Угу, птица, думается на ней уж больно хорошо.
- Все, остряк самоучка, пусть люди отдыхают, - Римма взяла мужа под руку и вывела из корабля.
- Ну, это же надо, на всю планету три тилеанина, и двое из них умудрились встретиться лбами, - не унимался Лукич всю дорогу. – Прилететь в такую даль, и все только для того, чтобы забодать друг друга.
«Не три, а четыре» – возник в голове голос Мозга: «Мы, Р’кандры, тоже тилеане»
«А по вам и видно» – так же мысленно ответил Лукич: «Ты такой же нудный, как и твой предшественник»
«Вы друг друга стоите» – вступила в мысленный разговор Римма: «Сегодня ты, по-моему, побил все рекорды нудности»
«Сам знаю, но несет меня сегодня, ничего поделать с собой не могу, прет ум наружу, и хоть ты тресни! Мозг, ты сегодня тоже под раздачу попал, надеюсь, ты не обидчивый. Уж извини, если что»
«Ничего страшного, я понимаю ваше состояние…»
«Твое, Мозг, мы на «ты»»
«Хорошо, я понимаю твое состояние, а мы сегодня действительно массу глупостей наделали. Лукич, меня давно мучает вопрос, можно я сейчас его задам?»
«Какие церемонии. Давай свой вопрос, если я конечно смогу на него ответить»
«Вот ты спрашивал про имена на Тилене, а у тебя имя есть? «Лукич» – это же отчество»
«Лукич – это фамилия» – засмеялась в ответ Римма: «Я теперь тоже Лукич»
«Как? А имя?» – удивился Мозг.
«Имя у меня Федор, отчество Васильевич. Вот так – Федор Васильевич Лукич. Оригинальная фамилия, я бы даже сказал универсальная. Вон еще один Лукич подрастает, как сопит то сладко. Александр Федорович наш. Ладно, Мозг, спокойной ночи. Сегодня Клен болтать всю ночь напролет, наверное, не будет»
«Да уж, будь уверен. Он уже спит. Но как так – фамилия?»
«Вот так-так – фамилия. Не забивай голову, а то извилины запутаются, отдыхай»

5.

Ночь прошла спокойно. Сразу же после завтрака продолжили сборы к предстоящему отлету. Не смотря на повреждения двух членов экипажа, старт решили не откладывать, тем более что под чутким вниманием Мозга, болезные довольно быстро пошли на поправку. Медицина на Тилене была сильна, так что утром Клен и Дтен чувствовали себя довольно хорошо, и, только сияние синяков не давало покоя окружающим. Особенно Лукичу:
- Здорово выглядишь, адмирал!
- Спасибо, Лукич, и тебе того же желаю, - нос за ночь распух, да еще аптечка напихала в ноздри тампонов с лечебной мазью, так что нос занимал пол лица.
- Спасибо, конечно, за заботу, но уж лучше я как-нибудь так. Мне коррекция внешности не нужна, я и без нее красивый. Врожденное качество.
- Ты еще и скромный.
- Ты, как всегда, прав, но если я начну перечислять все свои достоинства, то мы сегодня не улетим, а если улетим, то вы будете восхищаться мной до самого Тилена.
- Тогда, конечно, лучше скромно помолчи, - засмеялся Клен.
Вещей решили много не брать, все только самое необходимое, но как это часто бывает, необходимым вдруг оказалось почти все. Единственное, что Лукич не пытался взять с собой, так это дом и то только потому, что дом в корабль не влезет.
- Зачем тебе шкаф? – с улыбкой спросил Клен.
- А вещи куда? В карманы что ли?
- Ты же видел каюту, там все есть, а на Тилене у вас квартира будет огромная, ты же у нас все-таки Хранитель два раза, оборудованная все чем угодно.
- А на Денсаре?
- А там вся планета в вашем распоряжении, уж шкафы там точно есть. Там такой домик построили, закачаешься, оборудованный по последнему слову техники. В нем даже сила тяжести будет доведена до нормальной для вас – землян, ну и для нас тоже. Та-а-ак, а телевизор куда?
- Раз уж ты так хочешь, то шкаф я так и быть оставлю, а вот телевизор точно возьму! – безапелляционным тоном заявил Лукич.
- И на кой он тебе сдался? Что ты с ним вообще там собираешься делать? Пепельницу свою на него ставить?
-Мое дело, что я «там» буду с ним делать! Новости, на пример, смотреть!
- Какие новости, Лукич? Ты в школе вообще то, как, учился? Ты хоть понимаешь, что до Денсара ваши новости не долетят никогда, а если вдруг, с дуру, и долетят, то это уже будут не «новости», а «старости», и ты их смотреть точно не будешь, от тебя уже и праха не останется. Ой, Лукич, не пойму, кто из нас вчера головой шарахнулся, я или ты.
- Да понимаешь, Клен, прирос я к этому ко всему. Шкаф этот, сколько себя помню, вот столько здесь и стоит, его еще батя мой своими руками сделал, а сейчас вот так вот взять и все оставить. Эх… - Лукич тяжело вздохнул и обвел комнату печальным взглядом. – То не надо, это не надо, да я и сам понимаю, что не надо…, а может мотоцикл? – надежда появилась в голосе. – Мало ли что, съездить куда, а?
- Будет у тебя транспорт. Зачем тебе этот анахронизм? Свою планету загадили, зачем еще и чужую портить? Этот твой мотоцикл еще вреднее чем твое курево. Легкие мы твои, допустим, почистим, а атмосферу целой планеты так запросто не вычистишь.
- А что тогда брать то?
- Вещи, одежду. Новую мы вам дадим, а эту так для души, ну и на первое время.
- Но ведь растащат здесь все.
- Кто?
- Люди, дом ведь без присмотра оставляем.
- Как они смогут сюда проникнуть? Их барьер не пропустит, у него запас энергии на триста ваших лет. Внуки твои прилетят, а в доме будет все как сейчас, ни одной пылинки новой!
Лукич понуро брел за инопланетной тележкой, на которой лежало все самое необходимое: одежда и кое-что из посуды, в основном все для ребенка.
- Картошку жалко, померзнет вся, - унылый взгляд землянина скользнул по огороду. – В этом году она хорошая должна быть…
- Лукич, мы установим климат-контроль, здесь будет оазис тепла и света, тут такие заросли вырастут, и «Детский сад» свой засей, следующий раз прилетим, а здесь готовые саженцы.
- Высохнет все…
- Влагу барьер пропускать будет, настроим.
Тележка въехала в люк. Грузовой отсек был поделен на две части: в одной находились саженцы, в другой семена овощей, личные вещи Лукичей, а также корова, две собаки, которые завидев хозяина подняли морды и радостно завиляли хвостами и кошка, которая на появление Лукича никак не отреагировала. Для животных было оборудовано что-то вроде загона. Кошка идею о загоне себя в какой-то загон сразу же отвергла и, свернувшись в клубок, спала на какой-то трубе, тянувшейся вдоль стены. Лукич внимательно проверял не забыли ли чего, он шел с составленным собственноручно списком и ставил галочки, фиксируя их кивком головы с деловитым комментарием:
- Так, это вроде здесь, ага, тоже есть, картофель на посадку тут, на еду тут. Ну, вроде все.
- Все на месте? – насмешливо спросил Клен. – Вот и хорошо, надеюсь теперь ты успокоишься.
- Смирюсь. Ладно, пойду пообедаю последний раз дома, Римма, наверное, уже все накрыла.
За обедом Лукич не сказал не слова. Он еле сдерживал слезы, но как он не старался, веки все-таки предательски подрагивали, а нос время от времени, издавал переливчатые трели.
Дом он покинул последним. Тщательно закрыл ставни на окнах, замкнул дверь, как следует подергал старинный висячий замок, подумал и повесил ключ на гвоздик, рядом с дверью. Сел на завалинку, закурил. Папиросы в последнее время пошли какие-то гадкие и страшно дорогие, может потому и гадкие, что дорогие. Как только папиросы обзавелись этими двумя качествами, от которых стали еще вреднее, Лукич полностью перешел на самосад. Крутить каждый раз «козьи ножки» было лень и он, как следует покопавшись на чердаке, нашел древнюю, еще дедовскую трубку, которой с нескрываемым удовольствием сейчас и попыхивал. Его не торопили. Понимали. Он не спеша докурил, выбил трубку о каблук сапога, встал, окинул хозяйским взором свои владения и, чуть ли не бегом, бросился к кораблю.
- Закрывай! – крикнул он, ввалившись в люк. Вбежал в каюту. Ребенок спал, Римма лежала рядом. Лукич устало плюхнулся в кресло. Инопланетное, анатомическое седалище тут же приняло очертания его тела, создавая максимальный комфорт.
- Вот так, стал под старость лет лягушкой путешественницей, - помолчал, погрузившись в печальную задумчивость и, неожиданно даже для себя, почти закричал: - Да скоро они там? – нажал на кнопку переговорного устройства. – Клен, не рви душу, полетели!
- Лукич, ты иллюминатор открой, - раздался из динамика голос адмирала. – Римма, приглядывай там за этим психом.
- Лукич, возьми себя в руки, а если совсем невмоготу, я могу задействовать аптечку, - проявил заботу Мозг корабля.
- А не пошел бы ты в месте со своей аптечкой? – Лукич с силой вдавил на кнопку в стене, часть стены исчезла, открывая иллюминатор.
- Красотища то какая! – восхитилась Римма.
- Угу, - согласился Лукич, успокаиваясь, - Мозг, ты меня слышишь?
- Слышу, даже оттуда, куда ты меня послал вместе с аптечкой.
- Ты это, Мозг, не сердись. Я по жизни придурковатый, а сегодня уж что-то совсем не в себе.
- Ничего, я уже привык, ты так уже второй день; сначала орешь, а потом извиняешься. Не переживай, лучше в иллюминатор смотри, успокаивает.
За иллюминатором на черном фоне космоса голубела стремительно удаляющаяся планета.

    ГЛАВА ТРИ

1.

- Ты же уже летала на «Тилене»? – не то спросил, не то констатировал Лукич.
- Летала, - ответила Римма. – На свадьбу дочери и даже не знала, чем все это закончиться, каким боком вылезет.
- Скорее не боком, а чем-нибудь другим, но зато вон какой теперь чудесный есть я у тебя, а сын у тебя от меня вообще прелесть. Не зря я трудился в поте лица, ночей не спал.
- Скро-о-омный, - нараспев произнесла Римма и с легкой улыбкой повернулась от иллюминатора к Лукичу, - Вечно у вас, у мужиков, бессонница, а мы женщины потом мучаемся.
- Так ведь из-за вас бессонница, вот вы и отдувайтесь.
- Вывернулся, старичок лесовичок. Хитрый.
- Умный.
- Ну уж тогда ушлый.
- Да я у тебя гений! Спасибо мне что я есть у тебя! Нормальные жены тачки круче «Мерседеса» и не знают, а я вон на чем тебя катаю. Кстати, о катании, вы в космос прошлый раз разве не выходили? Уж больно вид у тебя удивленный.
- Нет, расстояние было незначительным, Мозг сказал: «Пойдем на бреющем».
- И как?
- Вот и брили макушки деревьев всю дорогу. Я даже не видела ничего, кроме бешеного мельтешения. Если честно, я была так потрясена, что, если бы мы и вышли в космос, я бы все равно его не заметила.
- Шок – это по-ихнему.
«Кто тут про меня вспомнил?» – возник в сознании обоих землян голос Мозга.
- Мы не про тебя, про твоего предшественника. Я тут вот что выяснил, оказывается жена моя космоса не видела, можно мы с ней в рубку зайдем, там обзор получше.
«Интересно, начальник экспедиции спрашивает у подчиненного, можно ли ему походить по кораблю. Естественно можно, Лукич, в рубке даже предусмотрены кресла для всех членов экипажа»
- И для Саши тоже, - Римма, как и муж, говорила вслух. Разговаривать мысленно с кем-нибудь из Р’кандров они привыкли, а вот слушать мысли друг друга, даже через Р’кандра было как-то неприятно.
«Нет, младшему Лукичу придется быть на руках у кого-нибудь из Лукичей постарше»
Через некоторое время семья Лукичей вошла в рубку, здесь действительно за спинами пилотов появились два дополнительных кресла. В центре, у пульта управления, в кресле командира, сидела Слен, которая при появлении Лукича сразу же начала доклад.
- Хранитель Леса, Почетный Хранитель Музыки, Кавалер ордена «Света и Разума», начальник экспедиции на планету Денсар Лукич, докладывает командир-стажер разведывательного корабля «Тилен», капитан первой звезды Слен…
- Слен, милая, извини, что перебил, но ты что теперь всегда так собираешься со мной здороваться?
- Но, Хра…
- Давай просто «Лукич», ладно? На Земле же ты могла, а то я свихнусь от подобных обращений.
- Но так положено по уставу.
- Угу, пункт о субординации. Слен, к уставу я отношусь еще хуже, чем Клен.
- Нечего дискредитировать начальство в глазах подчиненных, – хохотнул в ответ Клен.
- Ой, а ты ей какое начальство? Ты патрульный, Слен разведчик. Так с боку припеку.
- В этом полете командир корабля я, и от того какую оценку я поставлю за этот полет командиру-стажеру Слен, будет зависеть ее дальнейшая карьера.
- Попробуй только поставить плохую оценку, и о твоих земных виражах узнает весь Тилен.
- На языке планеты Земля это называется шантаж!
- На планете Земля очень богатый язык, и это называется постановкой вопроса ребром. Или, или. Или Слен капитан корабля «Тилен», или Клен посмешище планеты Тилен.
- Так всегда, - как будто ни к кому не обращаясь, философски изрек Дтен. – Начальство между собой грызется, а страдают подчиненные. Оно и понятно, кто осмелится смеяться над адмиралом? И все издевки достанутся бедному лейтенанту.
- Не переживай, Дтен, вместо тебя в моем рассказе будет фигурировать какое-нибудь земное экзотическое дерево.
- Например, дуб по имени Лукич, - вклинилась в спор Римма.
- Ну, милая, какая ты у меня самокритичная, но на дуб ты не похожа, стройная слишком, скорее уж березка, или осина.
- Вот и мне досталось. Как я забыла, что теперь тоже Лукич?
- Дерево, потому что.
- Уж если дерево, то тогда скалка. Угадай, кто у меня сейчас получит?
- Нет деревьев такой породы, это я тебе как лесник говорю.
-Теперь, значит, будут, это я тебе, как жена лесника говорю, - ответила Римма и, обращаясь к инопланетному адмиралу, спросила, - Клен, зачем вам на Тилене этот террорист?
- Нам не нужен, мы его на Денсар отправим, им хуже точно не будет.
- Развели эмансипацию, понимаешь. Вот раньше рявкнет муж: «Молчать, ребро!». И все, тишь да гладь в доме: жена на кухне, дети на полатях, муж в кабаке. Благодать… - Лукич мечтательно уставился в потолок.
- Я тебе покажу, кабак.
- Да? А у тебя он есть? Нет, что все-таки за времена? Что не ребро, в смысле жена, чуть что, сразу возмущается. Ее ведь даже не трогали, а она так, на всякий случай, по предоплате. Хорошо хоть из ребра Еву сотворили, а не из кости какой мозговой.
- А у вас мозг то только спинной и все мысли, где бы, да как бы лучше поваляться.
- Какой мозг, такие и мысли, а в ребрах мозга вообще нет, языка правда тоже.
- Да что бы вы без нас делали?
- Как что – в раю бы балдели. – Лукич не выдержал и засмеялся, и давясь смехом закончил. – Я тебя зачем сюда привел? Что б ты мужа критиковала? Я тебя сюда привел, чтобы ты на космос поглядела. О тебе забочусь, кругозор твой повышаю, а ты меня перед инопланетянами позоришь. Неблагодарная. Ха-ха…
Клен и Римма присоединились к Лукичу, и только удивленные Слен и Дтен непонимающе глядели на окружающих. Первая не выдержала Слен.
- Я не поняла, почему жена ребро?
- Слен, если верить нашей религии, - начал объяснять уже успокоившийся Лукич. – То первая женщина была смонтирована из лишнего ребра первого мужчины.
- Глупая религия.
- Не знаю, если посмотреть на количество женщин в церквях, то им это нравится гораздо сильнее, чем мужчинам. Правда «Библию» каждый читает по-своему и все, что ему не нравится, он оттуда выкидывает. Женщины, судя по всему, выбросили именно это.
- А мужчины?
- А мужчины только это и оставили.
- Так там что, больше ничего нет?
- Почему же? Там много чего есть, жить просто мешает по современным понятиям. Видела людей, что вокруг нашего дома собрались? Большинство из них наверняка регулярно в церковь ходят и верующими себя считают, а на заповедь про ни убий – плевать хотели, не укради – тоже не для них. У нас удобная религия – согрешил, покаялся, свечу пудовую поставил, денег церкви отвалил и вроде безгрешен как ребенок, аж нимб светится. ГОспода даже, наверное, перекашивает от такой в него веры. Ладно, на счет религии пусть умные разбираются, а вы мне лучше объясните вот это что?
- Покидаем пределы вашей Солнечной системы, - не поворачиваясь к экрану, ответил Клен.
- Пограничных столбов я что-то не вижу, а вот цистерна, какая-то летит.
- А, ну так это «Вояджер» ваш, повернулся к экрану Клен. – Судя по направлению, к нам летит, контакт будет устанавливать.
- И что, вы его ловить не собираетесь?
- А на кой он нам? С вашими властями нам говорить не о чем. Они же перегрызут друг друга за право повыспрашивать у нас чего-нибудь. Вот долетит через пару – тройку тысяч лет, вы здесь уже навоюетесь, наворуетесь, если еще, конечно, будет кому воевать и что воровать, вот тогда и пообщаемся на официальном уровне, а сейчас и нам не интересно, да и вам опасно.
- А вот НЛО у нас всякие разные летают, это кто?
- Летают. Некоторые – это мы, некоторые – другие, но они нас в упор не видят, мы для них отсталые, что-то вроде приматов. Но мы не в обиде, нам и без них не скучно.
- Как так приматы? Вы же вроде в космос летаете.
- Вы вроде тоже, полеты в космос еще не являются верхом развития. Денсарцы к нам тоже прилетели, а сами как дети. Вот и мы для них тоже еще дети. Они и у нас летают, а мы их видим, а поговорить не можем. Может они следят за нами, чтобы мы по скудоумию своему глупостей никаких не натворили. К нам они сейчас стали залетать гораздо реже, чем, скажем, пару сотен лет назад. Вполне возможно решили, что мы уже достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе самим?
- Если вы для них дети, то мы тогда кто?
- Вы, в лучшем случае эмбрионы.
- А в худшем?
- Неоплодотворенные яйцеклетки.
- А для вас?
- А для нас подростки в прыщаво-переходном возрасте.
- Вы нам льстите, - с нескрываемым сарказмом ответил землянин.
- Детишек надо иногда хвалить.
- Спасибо «папочка».
- Не за что, «сынуля», - по части сарказма и всевозможных подколов Клен не уступал своему земному другу.
- Достигли скорости подпространственного перехода. - прервал диспут Мозг корабля.
- Тишина на мостике! – как-то уж больно резко рявкнула Слен.
- Ух ты, - удивленно выдохнул Лукич. – Во дает, кто бы мог подумать.
«Не мешай, Лукич, дело очень важное» – возник в голове голос Мозга, а Римма просто без слов саданула его локтем в бок. Лукич обиженно замолчал. Он и сам понимал, что мешать не надо, большой уже, все-таки достиг прыщаво-переходного возраста, но просто он никак не ожидал от Слен такой командирской прыти. А пилоты, тем временем, слажено и, как то по особенному спокойно, выполняли свою работу.
- Навигатор? – не громко, но властно спросила Слен.
Клен, взваливший на себя обязанности штурмана, выдал какую-то несуразную какофонию из слов и цифр.
- Механик?
Дтен ответил не менее заумным винегретом всевозможных непонятностей.
- Мозг, анализ. – На какое-то мгновение в рубке воцарилась тишина, но это было всего лишь мгновение, всего несколько ударов сердца, которое в возникшей тишине отчетливо билось в висках Лукича. Затем Мозг выдал не пойми, что, объединившее в себе два предыдущих сообщения.
- Проверка, - отдала приказ Слен. В ответ полное повторение всего, что только что было, после чего Слен опять приказала. – Дубль-проверка.
«Вот уж действительно: повторение – мать учения…» – подумал Лукич.
- Дубль-проверка окончена, выдал Мозг почти понятную фразу. – Полное наложение вплоть до восьмого знака, в системе счисления… - тут Мозг сказал такое, что Лукич не то что повторить, но даже услышать не смог.
- Отлично, ввод.
- Есть ввод, - и через несколько секунд. – Ввод завершен.
- Навигатор, дубль-старт на конец отсчета.
- Есть дубль-старт на конец отсчета.
- Мозг секундный отсчет.
- Девять, восемь, семь…
- Старт! – Слен одновременно с последней цифрой.
- Дубль-старт. Мы в подпространстве, капитан, – доложил Клен, а потом, обняв за плечи трясущуюся от пережитого волнения Слен, почти любовно добавил. – Отлично, Слен! За первую часть полета ваш средний балл – сто пятьдесят!
- А сто пятьдесят – это много? – подал голос Лукич.
- Максимальный средний балл будущего капитана разведывательного флота по шести позициям: старт, разгон, вход в подпространство, выход, торможение, посадка, триста, по пятьдесят за каждую позицию. Минимальный средний балл – двести. За первые три позиции у Слен бал сто пятьдесят, так что остальные три она может выполнить на пятьдесят в сумме и все равно получит патент капитана.
- В смысле на пятьдесят? Это как, полу посадить корабль? – по внешнему виду земного лесника было заметно, что он еще не определился, начинать беспокоиться или пока не надо. Лукич уже и сам заметил, как сильно изменился его характер после того, как в его жизни появилась Римма, а появление на свет сына, окончательно выбило устоявшуюся за долгие годы одиночества жизнь из привычного русла. Спокойный прежде как удав, теперь Лукич начинал беспокоиться из-за любого пустяка. Любовь и ответственность за любимых и дорогих людей не оставляли места спокойствию….
- Нет, - злорадно улыбнулся Клен. – Посадить целиком, но вверх опорами.
- Спасибо, успокоил, - до «молодого», в смысле начинающего не смотря на возраст, отца довольно быстро доходило, когда его беспокойства были безосновательными, по этому напряжение с его лица спало, и он ответил с явным облегчением, не придав значения шуточному злорадству тилеанина.
- Мозг, расчетное время нахождения в подпространстве. – Все еще трясущаяся Слен задала последний, необходимый вопрос. Мозг ответил с точностью до сотых долей секунды.
- Молодец, Слен. За вход добавлю еще пять баллов, так как вспомнила о том, о чем я умудрился забыть, но всем известно, что адмирал ничего не забывает, будем считать, что я специально пытался тебя расслабить, и дополнительную проверку ты прошла с честью. Так и отобразим в экзаменационном листе.
- Если у тебя и дальше будет прогрессировать склероз, то ей можно будет вообще не садить корабль, Слен и так наберет все необходимые баллы, - оставить оплошность Клена без внимания Лукич никак не мог.
- До этого, надеюсь, не дойдет.
- Как знать, но вот что мне действительно интересно, так это почему вы даже во время полета продолжаете говорить по-русски? На своем языке вам бы, наверное, было ловчее.
- Лукич, дорогой! Мы говорим на нашем родном языке – всеобщем тилеанском.
- Но мы же вас понимаем?
- Да вы прислушайтесь к своим словам. Как только вы вошли в рубку, Слен автоматически обратилась к вам на тилеанском, и вы на нем ей ответили.
- И как это нас угораздило? – искренне удивился Лукич.
- В этом нет ничего удивительного, после изучения языка с помощью Р’кандров, на этом языке можешь не только свободно говорить, но даже думать, причем переключаешься с языка на язык совершенно не задумываясь, автоматически, по мере необходимости. Вы, между прочим и денсарский уже выучили, вернее в вас его заложили. Дружить с Р’кандрами дело очень выгодное. Вы даже не заметили процесса обучения, а если бы вам пришлось учить языки традиционным для землян способом, вы бы еще и одного не осилили, – видимо обучение прописным, с точки зрения тилеан, истинам доставляло Клену огромное удовольствие, речь его была очень воодушевленной, более того, даже замолчав он сохранял какую-то воодушевленную тишину, как бы демонстрируя свою полную готовность отвечать на новые вопросы, и Лукич не обманул его ожидания.
- Но если мы в совершенстве знаем ваш язык, тогда почему я не все понял?
- Это технические термины, а вас обучили только разговорному языку. Ты ведь и по-русски не все понимаешь.
- Лукич, если хочешь, включился в разговор Мозг корабля. – Завтра ты будешь знать в совершенстве как управлять кораблем, ну естественно теоретически, и будешь понимать все, о чем здесь говорят.
- Так вы что, пилотов за одну ночь готовите?
- Теоретически да, ну при условии, что школу он закончил, а практически тут нужны годы тренировок. Ты ведь тоже теоретически знаешь откуда дети берутся, …
- А практически, - перебил Клена Лукич. – В этом деле мне и века тренировок не помогут.
- Я выбрал не совсем удачное сравнение, - почесал затылок Клен.
- Совсем не удачное, - вмешалась в разговор Слен.
- Это же надо, стоит только один раз человека похвалить и он тут же решает, что ему все можно, нагло перебивает командира, так еще и делает ему замечания.
- Ну так если командир чушь несет, что еще остается делать? – поддержала Слен Римма.
- Так, все против меня, сговорились. Между прочим, не такая уж это и глупость, матери из тебя Лукич, точно не выйдет, не смотря на все твои познания в этом вопросе, вот пилоты тоже не из всех выходят. Ну не может человек и все тут, вроде все знает, а не может, призвания нет, или способностей не хватает….
- Ой, вы посмотрите, как красиво! – восторженно сказала Римма и показала рукой в сторону обзорного экрана, опять перебитый Клен обиженно замолчал, а зрелище и впрямь было изумительным.
Корабль несся по огромному черному туннелю. Черному, в смысле чернее окружающего космоса. Он был черен до черноты, чернее черного, что-то вроде черной дыры. А за стенами этого туннеля, если у него, конечно, были стены, проносились в бешеной гонке мириады звезд, галактик. Они проносились не как прожектора и фонари ночных железнодорожных станций, а как огромные стрелы, запущенные, чьей-то могучей рукой из величайшей дали, оттуда, где туннель сходился в точку. Захватывающее зрелище. На какое-то время в рубке воцарилась тишина. Для Тилеан космический туннель тоже пока был еще в диковинку, поэтому все зачарованно любовались звездным коридором. Тишину, как следовало ожидать, первым нарушил Лукич, живя в постоянном одиночестве он разучился думать про себя, и все рождающиеся в его сознании мысли тут же вырывались наружу, порой шокируя окружающих.
- Почему они так повытягивались? Не звезды, а прямо НЛО какие-то.
- Скорость, ты себе даже не представляешь, с какой скоростью мы сейчас движемся. Я, если честно, тоже не представляю. – Клен озадачено задумался.
- А как на такой скорости мы между ними лавируем? – удивилась Римма. – Вы не боитесь врезаться?
- Это невозможно, мы в подпространстве, мы движемся вне пространства и времени. Если быть до конца честным мы движемся не известно где. Древние денсарцы возможно и знали, ну а нам остается только предполагать. – У Клена опять включился его любимый менторский тон, по всему было видно, что он собирается прочитать порядочной длины лекцию. Он на мгновение замолчал, подбирая нужные, более убедительные, слова….
Этого мгновения как раз хватило Лукичу, что бы выплеснуть наружу посетившую его мысль:
- Чушь, какая то… - Лукич просто выдал мысль вслух, а, собравшийся было с мыслями, Клен опять надолго задумался, прежде чем ответить.
- Да, возможно ты прав, но даже наши мозговитые Р’кандры и те не могут ничего толкового придумать, никакого объяснения, - не совсем уверенно ответил тилеанский адмирал.
- Как это не можем? – горячо запротестовал Мозг. – Да у нас, между прочим, порядка двухсот версий! Мы усиленно работаем над этим вопросом, но правда окончательно разобраться в этом деле, во всех особенностях полета в подпространстве пока не можем, но я больше чем уверен, что это явление временное!
- Вот затараторил, как на заседании Великого Совета. Какая разница между тысячью вариантов ответа и отсутствием ответа? Ответа то все равно нет.
- Как это какая разница, адмирал Клен? Наличие множества версий порождает спор об их правомерности, а в споре, как говорят земляне, рождается истина! – темпераментно парировал Мозг.
- Долго же она у вас будет рождаться, и в страшных муках. Это нелепость какая то, Лукич. Я этого не понимаю, все мое естество кричит, что этого не может быть, потому что не может быть ни когда, а мы, ни чего не понимаем и все равно пользуемся, и, вполне возможно, пользуемся совершенно не правильно. Глупо. И не пользоваться тоже глупо, жизнь оно облегчает, немыслимо сокращая время полета.
- Жизнь, говоришь, облегчает. У нас в конторе, для облегчения жизни, компьютер поставили, так бабульки наши – бухгалтера, его год не включали, боялись, а сейчас ничего, освоились, пользуются, баланс подбивают, а следом на счетах проверяют, так, на всякий случай, кто его знает, что эта машина непонятная выдаст. Не доверяют. Я это к чему говорю, может не стоит пользоваться, раз не понимаете?
- Стоит, уж очень жаль годы тратить на то, что можно сделать за неделю.
- Вам виднее, - на удивление легко согласился землянин. - О, жена, да ты у меня уже спишь. – Сменил тему разговора Лукич. – Ладно. Спасибо за лекцию о неизвестно чем, пойдем мы спать. Мозг, что ты там обещал насчет курсов вождения?
- Не беспокойся, Лукич, сделаем. Завтра ты у нас теоретическим ассом проснешься.
- Ну, значит до завтра, или до когда? Что-то у меня часы встали.
- У всех встали, здесь нет времени.
- Ну дела, а есть почему-то хочется и спать тоже.
- Вот я и говорю, непонятная штука это подпространство. Слен, чья первая вахта?
- Моя.
- Ну, тогда я тоже пойду спать. – Клен покинул рубку вместе с Лукичами.

2.

Через двое суток весь экипаж опять собрался в рубке, вернее почти весь – Римма кормила сына в каюте.
- До выхода из подпространства осталось тридцать секунд! – браво доложил Мозг.
«Странно» – подумал Лукич, вслух спросить не решился: «У всех часы встали, а у него идут»
«Биологические часы» – возник в сознании голос Мозга. «У  тебя они тоже идут, ты же ешь, спишь и, извини конечно, в туалет тоже ходишь»
«Хожу. Ладно, не отвлекайся»
Опять посыпались данные, что-то защелкало, замигало, но на этот раз Лукич почти все понимал и даже знал, кто и что включает и главное зачем, теоретически конечно. Ночные уроки Мозга легли в благодатную почву.
- Пуск! – отдала команду Слен. Яркая вспышка, и здравствуй вселенная… и корма патрульного катера планеты «Тилен» в придачу.
- Вот блин со сметаной! Кипить мое молоко на примусе! Зараза, что б тебя в воздухе перевернуло четыре раза,– выдал землянин почти в рифму. С рождением сына Лукич решил полностью отказаться от нецензурных выражений, справедливо полагая, что глупостям ребенок и сам научится, а отец, в меру возможностей, должен его обучать каким-нибудь умностям, но желание выразится покрепче, иногда было так велико, что пришлось изобрести разумную замену земному словарю всевозможных ругательств.
- Совершенно верно, - одобрил землянина Клен, поразив всех своим спокойствием и даже себя. – Но почему только четыре?
- Больше не успеем, - констатировал факт Лукич.
- Затормозить не получится, ухожу вверх, - сообщила Слен.
Патрульный корабль тоже заметил возникновение у себя за кормой бешено мчащегося «Тилена», и видимо не желая чтобы его переворачивали в воздухе да еще и четыре раза, круто взял вверх.
- В бок! – скомандовал Клен.
- «В бок» на Тилене означает влево? – спросил Лукич, когда патрульные в точности повторили их маневр.
- В другой!
- А в другой, естественно, означает вправо, - подытожил свои наблюдения Лукич. – Там наверное тоже кто-то рядом сидит и командует: «Влево – вправо».
Было проведено еще несколько вихляющих маневров. «Тилен», как сумасшедший заяц пытался запутать следы. Влево, вправо, вверх и, оп, круто вниз. Маленький патрульный катер, как прилежный ученик, повторял все в точности за своим разведывательным коллегой. Корабли неотвратимо сближались.
- Слажено действуете, молодцы. Синхронно, как в фигурном катании. – Ответом на довольно сомнительную похвалу Лукича был злой взгляд Клена, брошенный через плечо, но землянина это ничуть не смутило и, как ни в чем не бывало, он продолжил. –Я тут вот что подумал, Слен, у нас скорость гораздо выше, мы же из подпространства вылетели как пробка из бутылки, а прем по внутренней дорожке этого стадиона, вот нас к нему и выносит, по инерции. Может нам лучше прямо и газа до отказа, глядишь, проскочим.
- Отставить торможение! Полный вперед! -  дала команду Слен, и проскочили. Патрульный катер остался где-то далеко за кормой. – Все, стоп, торможение. Мозг, лечь на курс. – Слен бессильно откинулась на спинку кресла.
- Кстати, о Мозге, нельзя было через Р’кандров скоординировать наши действия, они же вроде телепаты? Лукич решил проанализировать ситуацию.
- Видишь ли в чем дело, - начал лекцию Клен. – Любой из Р’кандров знает гораздо больше нас и соображает в нормальной ситуации тоже быстрее, но скорость мышления у них не меняется, чтобы не произошло. Когда мы от страха способны творить чудеса, они не способны даже испугаться. Поэтому в экстремальных ситуациях, когда все решают секунды, на них надежды мало. Именно поэтому мы летаем совместными экипажами, тем самым компенсируя недостатки друг друга.
- Теперь, видимо, в каждый экипаж придется добавить по землянину, мыслят не стандартно. – Подвел черту под монологом командира Дтен.
- По дорогам вы нашим не ездили и с пьяными лесовозами не разъезжались. А вообще был бы номер – в таком большом космосе и встретились два одиночества. Это еще похлещи, чем шарахнуться лбами на маленькой планете Земля…
- Капитан, нас вызывает патрульный катер «Скар три», включаю экран, - прервал речь Лукича молчавший доселе Мозг корабля.
На экране показалась взлохмаченная голова с довольно приятным лицом, огромными, не то от пережитого потрясения, не то от природы глазами, и судорожной, слегка перекошенной, вымученной улыбкой.
- Командир патрульного катера «Скар три», лейтенант Бел рад приветствовать вас. С возвращением! – заговорила голова.
- Привет, перехватчик.
- Простите, не имею чести вас знать, я не понял значения слова «перехватчик».
- Я, Хранитель всего на свете по чуть-чуть Лукич.
- А! – радостно воскликнул Бел. - Вы землянин! Вам мы обязаны музыкой! Я счастлив с вами познакомиться.
- Ой, а я то как рад, аж чуть не обделался от восторга.
- Не обращайте на него внимания, лейтенант, для землян это нормальная манера разговора, дикие, этот представитель своей планеты еще не самый худший вариант, - успокоил, вспыхнувшего от смущения Бела, Клен. – А теперь мы ему не только музыкой, теперь мы ему еще и жизнью обязаны. Маневр в результате которого нам все-таки удалось разойтись, это его идея. А вы молодец, Бел, крепко вцепились, настоящий патрульный, от такого не только враги, свои не уйдут.
- Простите, что так получилось. Я просто пытался избежать столкновения.
- Не поверишь, мы тоже, - от волнения Клен в очередной раз нарушил устав, его пункт о субординации и перешел на «ты». – Твоей вины тут нет. Начиная полеты в подпространстве, мы должны были учесть возможность возникновения такой ситуации и продумать способы выхода из нее, а нас толпа адмиралов, а мозгов на всех, только уставы сочинять, которые сами выполнять не можем. Простите, лейтенант, за мое панибратство.
- Это же надо, какой самокритичный. Стареешь, что ли?
- Ладно, Лукич, поязви, сегодня можно, ты же у нас сегодня герой.
- Что случилось? – Вбежала в рубку взволнованная Римма. – В нас какой то корабль чуть не врезался! Я в иллюминатор видела. Ужас!
- Все нормально, милая, это у них здесь приветствие такое, торжественная встреча. Кстати, с экрана на нас взирает командир того самого корабля – лейтенант Бел. Лейтенант, разрешите вам представить мою супругу Римму, великую Хранительницу нашего семейного очага, а сопящий у нее на руках мужичок – наш сын.
- Очень приятно – произнесли Римма и Бел одновременно.
- Слен, я уже давно хотел спросить, на этом корабле курить где-нибудь можно? А то уже уши пухнут, особенно после этих ваших выкрутасов. – Сменил тему разговора Лукич.
- Курите, Мозг, организуй вытяжку.

3.

Тилен занимал весь обзорный экран корабля «Тилен». Пилоты деловито перекидывались короткими фразами, Слен уверенно вела корабль на посадку, отдавала приказы, вела переговоры с диспетчером тилеанского Космопорта, и только Лукич из всех присутствующих был далек от этой пред посадочной суеты.
У Лукича младшего начали резаться зубки и теперь, пусть не все тилеане, но хотя бы те, что на корабле, знают как умеют кричать земные дети. Повышенная комфортабельность видимо не входила в планы создателей корабля, да оно и понятно, это же не шикарный пассажирский лайнер, а маленький разведывательный кораблик. По этой простой причине звукоизоляция оставляла желать лучшего, да что там желать, ее просто не было. По ночам, когда смолкали разговоры, в жилом отсеке воцарялась тишина, было слышно топтание коровы и поскуливание собак. Так что сольное выступление самого младшего члена экипажа было слышно везде, даже в рубке, тем более, что в качестве каюты землянам выступала кают-компания, обладающая повышенной акустикой.
В процессе успокаивания ребенка, кроме родителей, принимали участие и все остальные члены экипажа. Клен и Дтен, в свободное от вахты время, скакали и подпрыгивали вокруг, гремели погремушками, хлопали в ладоши и даже пытались что-то спеть, короче устраивали шум всеми возможными способами, стараясь если не успокоить, то хотя бы заглушить. Слен, в отличие от своих мужественных коллег, как нормальная женственная женщина, не побоялась взять ребенка на руки и даже смогла на какое то, пусть совсем не продолжительное, время его успокоить.
- Слен, дорогая, иди поспи, тебе завтра корабль садить. – Уговаривала ее Римма.
- Но он так спит хорошо, жалко тревожить, а проснется, опять плакать будет.
-Ничего страшного, мы его уж как-нибудь успокоим, тебе ведь тоже отдохнуть надо, - поддержал жену Лукич. Но отправить Слен спать, смогли только тогда, когда Мозг из какого-то тилеанского обезболивающего геля выкачал всю тилеанскую воду и заменил ее на земную, придал гелю приятный вкус и, убрав из него какой-то компонент, сделал его безвредным для ребенка. Избавившись от боли малыш заснул, и его с радостью поддержали все остальные члены экипажа.
А сейчас Лукич с воспаленными от бессонной ночи глазами наблюдал за тилеанами, им Мозг вколол что-то бодрящее из аптечки, и сейчас они довольно сносно себя чувствовали. Лукич же от лекарства отказался, сказав, что допинг – это не спортивно, и теперь блаженно попыхивал трубкой, с которой практически не расставался с тех пор, как Слен разрешила ему курить, и клевал носом, хотя этого ему никто не разрешал.
Корабль вошел в атмосферу планеты и, гася скорость, по сужающейся с каждым витком спирали, пошел на посадку. Такое снижение создавало наилучший обзор для туристов. В рубку вошла Римма.
- Ух ты, - шепотом сказала она, чтобы не разбудить намучавшегося за ночь ребенка, который сладко спал у нее на руках.
- Где? – проснулся отец семейства.
- Не кричи, Саша спит, город говорю красивый, по-прежнему шепотом ответила жена.
- Да, неплохой городишко, - согласился Лукич.
- К твоему сведению в этом, как ты сказал «городишке», проживает постоянно почти пятьдесят миллионов человек, - обиженно сказал Клен. – Это столица планеты Тилен, город Тилен.
- Что? – окончательно проснулся землянин. – Неужели у вас совсем так плохо с фантазией? В столице планеты Тилен, городе Тилен произвел посадку корабль «Тилен». Офигеть, я бы сказал больше, но не буду, чтобы вас не расстраивать.
- Нет, а что тебе не нравится? Город и корабль названы в честь планеты, а планета, кто бы ее знал, кем и почему так названа.
Корабль пошел на снижение.
- Вон, смотрите, здание «Академии Музыки» - взял на себя обязанности гида Клен.
- Где?
- Да вон же, слева от нас, самое высокое. У него еще скрипичный ключ на макушке.
- А, вижу, - обрадовалась Римма.
- Вот в нем и живут Великий Хранитель Музыки Слен и Хранитель Музыки, учитель Великого Хранителя Татьяна Слен. С появлением Татьяны на Тилене стали входить в моду имена. Своих имен у нас нет, так что юные тилеане носят земные. Академия Словесности, к стати вот она, под нами, сейчас решает вопрос об организации нового отделения, если Великий Совет одобрит, то в Академии появится еще один Хранитель и им будет Татьяна, как единственный специалист в этом вопросе.
- Головокружительная карьера, если так пойдет и дальше, мы у вас скоро все ключевые посты займем, - прокомментировал Лукич.
- Ничего, мы себе новые придумаем, - парировал Клен.
- С вашей фантазией? Сомневаюсь.
- Ты нас недооцениваешь…
- Есть площадка номер один. – Перебила пререкающихся Слен, отвечая диспетчеру.
- Ого, первая площадка, похоже, нам готовят торжественную встречу, - удивился Клен.
- Не вижу ничего удивительного. Все-таки близкий друг Главы Великого Совета, всякий разный хранитель всего на свете с семьей приезжает, - изрек Лукич.
- Да, от скромности ты не умрешь, - покачала головой Римма.
- Жена, моя милая, умереть можно от миллиона всевозможных причин, не хватало только этой.
Корабль мягко приземлился на летное поле, открылся люк, опустился трап. Первым, как положено по Уставу, на трап выходит капитан, встав у выхода корабля пропускает пассажиров и членов экипажа, а затем последним спускается сам. Неизвестно когда успевшая переодеться в парадную форму Слен в нерешительности замерла у люка.
- Вперед, командир корабля «Тилен», капитан первой звезды Слен! – подбодрил ее Клен. – Внизу тебя ждет патент капитана разведывательного флота.
Кровь отхлынула от лица, и побледневшая Слен неуверенно подошла вплотную к выходу, затем обернулась присутствующим и робко улыбнулась, как бы прося поддержки, которую тут же и получила в избытке.
- Не робей, Слен, милая, у тебя, между прочим, шикарный костюмчик, здорово на тебе сидит, - подмигнул ей Лукич.
- Все будет нормально, не волнуйся, - Римма обняла Слен за плечи и поцеловала в щеку.
- Весь экипаж с вами, командир! – браво отсалютовал Дтен. Слен взяла под козырек в ответ и, набравшись смелости, глубоко вздохнув, решительно вышла из корабля.
- И что, Дтен, у экипажа действительно нет разногласий?
- Никак нет, Хранитель всего на свете по чуть-чуть Лукич, я с собой абсолютно согласен.
- Завидное единодушие.
- Ну и язва же ты, - ткнула Римма Лукича в бок.
- Жена, ты мне скоро так все ребра переломаешь.
- Язык бы тебе как-нибудь переломать.
- Тогда я буду писать гадкие записки.
- Я их читать не стану.
- Куда ты денешься? Я буду писать твоей помадой на зеркале, уж лучше слушай, дешевле обойдется.
Как только Слен вышла на трап, над портом грянула музыка.
- Ух ты! – воскликнул Лукич, выйдя из люка. Слева от трапа играл огромный оркестр, не большой, не очень большой, а действительно огромный… Количество музыкантов явно превышало тысячу, а может и не одну. Яркие мундиры, блеск духовых, звон литавр. Лукич ошалело застыл. Музыка взвилась ввысь, грянул взрыв… и вдруг в возникшей тишине вкрадчивое пиццикато. Сотни струнных сначала тихо, как бы робея, а затем все смелее, все громче, сильнее… и новый взрыв – вступил весь оркестр. Мурашки побежали по спине. Лукич не знал этого произведения и сейчас он впервые окунался в него, как бы растворяясь в нем. Есть и пить Лукич мог что угодно, а вот слушать… Музыка для него была как хорошее вино для гурмана. Эта музыка была вином, хорошим вином, отличным вином! Лукич, забыв обо всем на свете, смаковал каждый долетающий до него звук, придирчиво пытаясь оценить букет и насладится вкусом. Управлял всем этим великолепием Слен.
-Заслушался? Пойдем уже, не удобно, - Римма слегка подтолкнула Лукича в спину и вышла из люка. – Ой, сколько народа!
-Действительно, многовато, - очарованный оркестром, Лукич не заметил встречающих их людей на летном поле. Он рассеянно окинул взором собравшихся внизу, у трапа людей, но кроме музыки и оркестра не о чем больше думать не мог, и его взор и внимание опять были обращены к музыкальному великолепию, которым управлял Слен.
Все пространство: от корабля, до здания порта, все летное поле, занимали люди, восторженно приветствовавшие прилетевших. Лукич взял Римму под локоть, помогая спуститься, и они пошли навстречу встречающим.
Следом выходил Клен, он застыл на верхней ступеньке трапа, помахал всем собравшимся рукой, ослепив их своей лучезарной улыбкой, благо опухоль уже прошла. Не переставая улыбаться, он тихонько, незаметно для окружающих, прошептал в ухо напряженно застывшей Слен.
- Да, Слен, не каждого стажера так встречают. Меня, например, не встречали и корабль мой загнали в самый дальний конец летного поля.
- А-а-ах… - выдохнул вышедший следом Дтен.
Чета Лукичей тем временем дошла до самого низа и ступила на… «Интересно, - подумал Лукич, - на Земле – земля, а на Тилене – тилен, или как в книгах – поверхность Тилена? Но они же так не говорят»
«Не напрягайся, умник» – Возник в сознании голос Разума: «Мы поверхность нашей планеты называем тилен, как и вы, по названию самой планеты»
«Я тебя вроде не звал…»
«А что, я тебя позвать не имею права, значит он чуть что сразу Мозг, Мозг, а я между прочим уже давно не просто Мозг, а Разум –Советник, а я его звать не имею права?»
«Да зови себе на здоровье, только предупреждай сразу, а то вдруг я про тебя правду думать буду, расстроишься еще»
«Ну нахал! Лукич, как я тебя терплю то все это время?»
«Как, как – каком к верху. Чего звал то?»
«Каком к верху, надо запомнить. А звал я тебя вот для чего, Слен, который музыкант, попросил меня узнать какое впечатление на тебя произведет его новая симфония, которую он специально написал к вашему приезду»
«Так мог бы меня сам спросить»
«И ты из вежливости ответишь, что тебе понравилось, а сам будешь разочарован, а я, по его мнению, могу почувствовать, если ты будешь говорить не правду, так сказать, уловлю твое состояние. В вопросах музыки ты для него истина в последней инстанции»
«Да?..», – искренно удивилась истина: «Да я же музицировать умею только на нервах»
«Зато слушаешь профессионально»
«Тогда передай ему, что я «из вежливости» еще никогда не говорил неправды. Если бы мне не понравилось, я бы так и сказал – дрянь, но то что сейчас играют – великолепно. А за возможность дирижировать таким оркестром любой наш дирижер, не задумываясь, отдал бы десять лет жизни! Когда они так играть научились, не представляю»
Лукич поддержал Римму с ребенком на последней ступеньке и тут же попал в крепкие объятия Ди Длена.
- Лукич, дорогой! Ну наконец то! Римма! – отпустив Лукича, Ди Длен звонко поцеловал Римму в щеку.
- Опа, при живом то муже, да так целовать жену, - не замедлил отреагировать землянин.
- Да я же по дружбе… - опешил Глава Великого Совета.
- Ой, Ди Длен, как легко тебя в краску вогнать, я же шучу. Мы тоже рады тебя видеть!
- Вот так, Ди Длен, я с ним и мучаюсь. Ужас какой-то, – пожаловалась Римма.
- Никак привыкнуть к твоим шуточкам не могу, - улыбнулся Ди Длен.
- Тебе везет, видишь его редко, а я такое каждый день слышу.
- Так, бунт на корабле, жена пошла против мужа. И когда это я успел тебе надоесть?
- Не надоел еще, но язык у тебя гадкий.
- А что я с ним сделаю? Привык он за жизнь мою одинокую говорить все, что на ум взбредет, я даже думаю медленнее, чем говорю.
- Это заметно, - присоединился к разговору спустившийся Клен.
- Тебя только тут не хватало, - огрызнулся в ответ Лукич.
Клен с Ди Дленом обменялись крепкими рукопожатиями.
- Пойдемте, я вас с остальными познакомлю.
- Подожди, Ди Длен, Слен и Дтен еще не спустились. Как мы без нашего экипажа? – Лукич обернулся к кораблю. – А это что?
Пока прибывшие и встречающие обменивались любезностями у трапа, из чрева корабля опустился грузовой трап, и по нему сейчас съезжало нечто…. Танк – не танк, какой-то пластиковый кубик, сейф на гусеницах.
«Это не что, а кто. Это я Лукич, Мозг корабля «Тилен». Мне, знаешь, тоже всю жизнь на корабле находиться не нравится»
«Ничего, как тебя жизнь то спрессовала. А что же ты на Земле не выходил?»
«Вне Тилена корабль должен находиться в постоянной готовности, мало ли что, а я бегать не умею, пока назад доберусь, уже поздно будет, и, потом, мы Р’кандры не спим, поэтому нам удобней нести вахту, опять же связь через нас поддерживается»
«И куда ты сейчас?»
«Как куда? Домой. У меня между прочим тоже и дом и семья есть. Родитель правда сейчас далеко, он Мозг патрульного корабля, того самого, что денсарцев обнаружил, а ребенок мой здесь, меня встречает»
«Где?»
«Да вон же» – из верхней панели короба выдвинулся фасеточный глаз и уставился в сторону. Лукич перевел взгляд в ту же сторону и увидел группу аналогичных аппаратов. Один из них стремительно, естественно для Р’кандров, двигался навстречу Мозгу корабля «Тилен»: «Иди ко мне мой маленький, ну как ты без меня? Соскучился?»
«У меня все нормально!» - услышал Лукич действительно детский голос, вернее сам голос мало, чем отличался от других мысленных голосов, которые доводилось слышать леснику, тем более, что у Р’кандров голоса, как такового ни когда не было, они же телепаты, но тем ни менее было отчетливо понятно, что голос принадлежит ребенку. Видимо интонации, или манера разговора, а может некая телепотема, вносили ясность. По давнишней привычке землянин тут же попытался осмыслить новое для себя ощущение, но не успел. На него обрушилась волна радости. Взрыв в мозгу был такой силы, что почетный гость планеты не устоял на ногах и рухнул на руки Клену.
«Осторожней с эмоциями, малыш, тебя слышит Хранитель Лукич!» – добил Лукича мысленный крик Мозга.
«Ой, извините», - растерялся ребенок, но потерявший сознание Лукич этого уже не слышал, очнулся он только тогда, когда Ди Длен начал звонко стучать ему по щекам, почетный гость выставил руку, пытаясь остановить дальнейшее избиение.
- Что, Лукич, от воздуха нашего опьянел? – спросил, открывшего глаза землянина, Клен. Окружающие были в недоумении, музыка смолкла, и в воцарившейся тишине голос Клена разносился по всему летному полю.
- Остановите этого реаниматора, - взмолился Лукич. – Ди Длен, ты из меня последние мозги выбьешь, я уже очнулся, все нормально, и ты успокойся.
- Ну и напугал же ты нас, - Глава Великого Совета нехотя остановился и убрал руки. – Что с тобой? Смена климата?
- Не-а, с ребенком нашего Мозга знакомился. Чем это он меня так?
- Силой мысли, Лукич. – Взорвался смехом Клен. Нервное напряжение спало, и вскоре к нему присоединились все окружающие вместе с жертвой. Лукича поставили на ноги.
- Извините за недоразумение, Хранитель Леса, Почетный Хранитель Музыки, Кавалер ордена «Света и Разума», Лукич, - обратился к нему огромный ящик со сверкающей девяти конечной звездой на передней панели. – Ребенок не виноват, простите его. Это наше упущение, мы, Р’кандры уже отвыкли оттого, что наши мысли и эмоции могут слышать представители других рас, - над звездой сиял озабоченный пурпурно алый глаз. – Я немедленно проведу разъяснительную работу среди представителей своей расы.
- Разрешите представить вам Главу всех Р’кандров планеты Тилен, члена Великого Совета, Верховного Разума, - назвал сан и должность говорящего Ди Длен.
- Очень приятно, - ответили хором земляне, причем Римма улыбнулась, а Лукич болезненно сморщился.
Знакомиться пришлось со многими: Великие Хранители всех Академий, Хранители попроще, Адмиралы с большими звездами, Члены Великого Совета. Все стремились пожать руку землянину, познакомившему тилеан с музыкой, и его жене, матери знаменитой Татьяны Слен. Чтобы освободить руки Римме, Лукич младший перекочевал на руки к своей тилеанской родственнице капитану первой звезды Слен. Слен только что получила патент командира разведывательного корабля из рук самого Командующего Разведывательным Флотом, Адмирала второй звезды Ди Клена и поэтому сияла от переполнявшего ее счастья. Настроение девушки передалось ребенку, которого она держала на руках, и малыш радостно улыбался окружающим, с удовольствием разглядывая новых дядей и тетей.
Так, незаметно, пожимая руки собравшимся, подошли к зданию порта. Здесь перед входом стояла трибуна, почти как на Земле: сверху находились четыре микрофона, рядом с ними стояли, совершенно земные, графин и стакан, а переднюю часть трибуны украшал герб планеты Тилен: огромная светящаяся десяти конечная звезда, увеличенная копия звезды, украшающей грудь Главы Великого Совета.
«Интересно, чья вода в графине, наша или ихняя?» – подумал Лукич и тут же получил ответ Разума-Советника.
«Естественно ваша, графин и микрофоны мы специально для вас поставили, чтобы вы могли чувствовать себя как дома»
«Ты серьезно думаешь, что дома я часто выступал с трибуны перед такой огромной аудиторией? Но, в принципе, спасибо за заботу. Кстати, а ты сам то где?»
«В здании Великого Совета, по законам Тилена кто-нибудь из нас – или я, или Ди Длен – должны постоянно находиться на рабочем месте. Мало ли что…»
«Для наших вождей законы обычно не писаны, чем выше должность, тем меньше законов. Национальная традиция»
- Лукич, скажи что-нибудь людям, они ждут, - прервал мысленный диалог Ди Длен.
Лукич подошел к трибуне, рядом с ним встали с одной стороны Римма, с другой Слен с ребенком на руках. Рядом с Риммой, обнявшись стояла Татьяна, а за их спиной: Слен, который музыкант, Клен, Ди Длен, смущенный от обрушившегося на него всеобщего внимания Дтен и Мозг корабля «Тилен» со своим малышом. За ними полукругом стояли все остальные. Лукич наклонился к микрофону, прокашлялся, и тут радостно взвизгнув, засмеялся и защебетал на своем прекрасном детском и всем одинаково понятном языке Лукич младший. Все собравшиеся удивленно воззрились на ребенка, а затем все лица озарились улыбками. Когда сын замолчал, заговорил отец,
- Вы только что прослушали приветственную речь самого юного члена нашего экипажа. В принципе он все сказал, выразил все переполняющие нас чувства, а от себя могу добавить, что мы очень рады находиться здесь, среди вас. Надеюсь, что мы все станем добрыми друзьями. Огромное вам спасибо, что вы оторвались от своих дел и пришли встретить нас, постараемся не обмануть ваших ожиданий. Еще раз спасибо.
- Спасибо! – сказала в свою очередь Римма, помахав всем собравшимся рукой. В ответ людское море взорвалось аплодисментами.
- Ну, как тебе нравится быть первой леди? – спросил на ухо Римму Лукич.
- Нравится, но ты не президент, что бы я была первой леди.
- Но встречают то, как президента. Народ не обманешь.
Процессия вошла в здание порта.

4.

Лукич стоял на балконе здания Академии Музыки. Его левая рука расслабленно лежала на перилле, а согнутая в локте правая  держала дымящуюся трубку. Лукич лениво выпустил клуб дыма, сизое облачко, подхваченное ласковым ветерком, тут же растворилось в иссиня-черном ночном небе Тилена.
Как только земные туристы вошли в здание Космопорта, один из Хранителей Академии Медицины вручил им специальные дыхательные фильтры. Фильтры отсекали все ароматы тилеанского воздуха, то есть очищали его от спиртовых испарений и наполняли дыхание волшебной свежестью и чудесными запахами, естественно с точки зрения землян. Так что закрыв глаза Лукич мог вообразить, что сидит на завалинке перед домом и вдыхает свежий ночной воздух родной тайги.
Фильтры довольно легко вставлялись в нос и принимали форму пазух, тщательно повторяя каждый изгиб, они совершенно не осложняли дыхания, и в результате всех этих свойств должны были создавать максимум удобств. Но не смотря на все старания тилеанских медиков, Лукич не испытывал полного комфорта, присутствие пусть и очень удобных, но все-таки инородных тел в носу изрядно его раздражало.
- «Тампаксы» для носа, - окрестил их Лукич. – Хорошо хоть веревочки не торчат.
Хоть спиртовые испарения не достигали обоняния приезжих, тем не менее Лукич сейчас испытывал состояние легкого опьянения. Установить точную причину этого состояния он не мог, да и не очень то хотел напрягаться по этому поводу. Действительно зачем? Какая разница, нахватался он пьянящего тилеанского воздуха во время бесчисленных разговоров на торжественном приеме в их честь, а может так действовала разительная смена обстановки и его одурманивало обилие впечатлений. Может это было следствием трепетного возбуждения от вида бездны переливающейся всевозможными огнями, которая раскинулась где-то далеко внизу, поражая своим величием воображение усталого путника, а может быть он просто зря так сильно приложился к графину с тилеанской водицей, а не сообразившая сразу Римма вовремя не остановила его щедрую руку, наливавшую уже далеко не первый стакан. Последняя версия была ближе всего к истине, но Лукич предпочел списать все на воздух.
У тилеан было довольно своеобразное отношение ко всем своим академиям. Академии представляли собой гигантские башни, пронзающие своими вершинами небо Тилена и возвышающиеся столбами над остальными, совсем не низкими зданиями города. Даже здание Велико Совета было вдвое ниже любой из них, зато в несколько раз шире и оно буквально поражало всех посетителей своей величавой грандиозностью.
Все учителя, Хранители и уж тем более Великие Хранители вместе со своими семьями жили здесь же в своих Академиях, видимо для того, чтобы находиться постоянно в гуще событий. Академия музыки не была исключением из правил. Первые этажей семьдесят или восемьдесят, Лукич точно не знал, во время экскурсий по Академии, состоявшейся сразу после торжественного ужина в их честь, ему было некогда считать этажи, отводились под всевозможные классы, аудитории, концертные залы. Сразу над ними располагались жилые этажи. Этажей десять занимали квартиры учителей, но так как Академия была еще довольно юной, большинство из них пустовало. Жизненное пространство Хранителей требовало гораздо большей жилой площади, каждая из их квартир занимала целиком этаж. Из десяти таких «малогабариток» было занято только три. Одна принадлежала Хранителю Академии Музыки, бывшему Мозгу корабля «Тилен», но этот высокопоставленный Р’кандр, получив статус Разума-Советника главы Великого Совета, в ней практически не появлялся. Вторая квартира теоретически принадлежала Почетному Хранителю Музыки Лукичу, но хозяин в ней еще ни разу даже не был, а о ее существовании узнал буквально пару часов назад. Начать обживать свои хоромы они с Риммой решили завтра, если конечно позволит график всевозможных мероприятий. Под ними поселился какой-то очень одаренный тилеанский гений, который за год с небольшим, благодаря своим талантам, умудрился получить сан Хранителя. Хотя чему тут удивляться? Сам Великий Хранитель получил это звание буквально за месяц. В этом было великое достоинство начинающих академий, для продвижения наверх, причем в прямом смысле этого слова, не надо было ждать долгие годы, когда старые Хранители уйдут на покой.
Хранитель Музыки Татьяна Слен от своей квартиры отказалась, да оно и понятно, в ее распоряжении была квартира самого Великого Хранителя. На балконе этой самой квартиры, на самой вершине башни и находился сейчас Лукич.
- Ну что, Лукич, впечатляет? – раздался за спиной голос Слена.
- Впечатляет, - утвердительно кивнул головой в ответ землянин.
Здание Академии находилось в центре огромной площади, которая днем выполняла функции стоянки, для всевозможных видов транспорта. По утрам сюда съезжались и слетались толпы народа, в основном студентов, так как окончившие обучение и получившие статус специалистов, то есть музыкантов, могли поселиться в непосредственной близости, в домах окружающих площадь Академии.
С жильем на Тилене было довольно легко. До совершеннолетия дети, как и на Земле, жили в доме родителей, а дальше, в зависимости от выбранной ими сферы деятельности, селились поблизости от своих Академий или мест работы. Не понравилось человеку заниматься музыкой, переехал в другой район города и занялся, например, химией или философией. Некоторые совмещали обучение сразу в нескольких Академиях и селились где-нибудь в центре, между ними, или имели по квартире у каждого из учебных центров и жили везде по чуть-чуть, в зависимости от расписания занятий. Остальные города планеты копировали свою столицу, создавая специализированные жилые районы вокруг филиалов Академий. Филиалы обычно возглавлял кто-нибудь из Хранителей, поэтому их квартиры в столице большую часть времени пустовали.
- Слен, может мне показалось, но что-то я сегодня не увидел ни одного блюстителя порядка, - после непродолжительного молчания возобновил разговор Лукич. – У вас здесь что, нет ни милиции, ни полиции?
- А зачем?
- Так что, преступности у вас тоже нет?
- Лукич, преступность следствие жадности, глупости и избытка свободного времени, ну и, гораздо реже, каких-нибудь психических отклонений. Жадность, то есть воровство, у нас как-то не приживается. Зачем человеку воровать, если за свой труд он и так все получит? С глупостью мы боремся с рождения человека, а избытка свободного времени у человека быть не может, если он занимается действительно тем, что ему нравится. А если у человека психические отклонения, то ему нужен не полицейский, ему нужен врач.
- А если человеку ничего не нравится, а работать он просто не хочет, что бы получить то, что ему нужно, он будет вынужден воровать.
- Пусть просит покоя и отдыха и ничего не делает до самой смерти, но среди молодежи таких мало, лично я не встретил ни одного.
- Ну, у вас тут просто Утопия какая-то.
- В каком смысле? – не понял Слен.
- В прямом. Лорд у нас один был, вернее не у нас, а у англичан. И вот этот лорд лет двести или триста назад книгу написал про страну под названием Утопия, там все как у вас. Идиллия сплошная. Вот бы этого лорда к вам, ему бы понравилось.
- Значит умный человек, раз сам до такого додумался. И как оценили современники автора?
- Точно не помню, но вроде оценили, не то голову отрубили, не то на галеры отправили, что-то в этом роде.
- За что?
- За правду, - вздохнул Лукич, раскуривая трубку. – И чтобы народ не боломутил, к смуте не подстрекал.
- Дикость какая то.
- Не дикость, а правда жизни, - Лукич глубоко затянулся, а затем, в не менее глубокой, чем затяжка задумчивости, выпустил дым тонкой струйкой. – Незачем власть имущим в глаза тыкать их бесполезностью, они это и сами знают, но молчат и на всеобщее обсуждение не выносят, и ужасно не любят когда кто-нибудь выносит. Вот его и «наградили», что бы не умничал.
- Ты у нас разносторонний талант, Лукич, лес, музыка, а теперь еще оказывается и философия.
- Не я такой – жизнь такая.
- Вот и я говорю – философ. И как с философской точки зрения на счет пойти, поспать, а то завтра у вас день будет ужасно насыщенным.
- Мои уже спят, а я что то пока не хочу. Да, Слен, ты как член Великого Совета может знаешь, нас зачем сюда вообще то привезли? Мы же вроде лес на Денсар садить летели, а здесь у вас одной культурный программы недели на две, если не больше. У нас же все саженцы погибнут.
- Не знаю, Лукич, спросишь завтра у Ди Длена. Ладно, наслаждайся видом, а я все-таки пойду, посплю.
- Ну давай, спокойной ночи.

5.

- Не волнуйся ты так, Лукич, ничего с ними не будет, с твоими саженцами. – Ди Длен дружески обнял Лукича за плечи. – Буквально на днях, может даже сегодня, с Денсара прилетит корабль, перегрузим деревца в него, им там за месяц ничего не сделается.
- Какая им разница в чьем трюме зачахнуть? – не сдавался Хранитель Леса. – Пойми, Ди Длен, им простор нужен, земля, наконец, а в трюме они ни имеют не того ни другого в нужном количестве.
- Ты не представляешь, что такое денсарский корабль. У него в трюме дом с огородом построить можно, и еще коровам будет место где траву пощипать. Так что все, расслабься, нас сегодня ждут великие дела.
На площади у выхода из здания Академии землян ждал кортеж неизвестно чего, какого то транспорта. Внешне эти средства передвижения чем- то напоминали автомобиль, ну не совсем автомобиль, но что-то вроде того. Накануне Лукич не обращал внимания на чем и куда едет. Впечатлений от встречи и здания Великого Совета было так много, что они перекрыли доступ в сознание гостей ко всему остальному, что их окружало. Более того, Лукичу эти впечатления похоже блокировали даже память, по крайней мере на утро Хранитель Леса мало что помнил, а может в этом были виноваты не только впечатления, хотя навряд ли, внутренняя отделка салона удивила жену ни чуть не меньше чем мужа, а удивляться было чему.
- Вот это да… - выдохнула Римма.
- Совершенно верно, - обвел взглядом салон Лукич. – На трамвай совсем не похоже.
Колона «не трамваев» плавно тронулась, но не вперед, а вверх. Вознесясь выше городских крыш кавалькада двинулась по плавной дуге над улицами города, что бы дать туристам еще раз взглянуть на город сверху. По сторонам от машин с пассажирами двигались небольшие одноместные аппараты с синими мигалками над кабиной и ярко желтыми, там, где у нормальных автомобилей обычно находятся фары.
- И как называется сие чудо техники? – спросил у Ди Длена Лукич.
- У вас на Земле, в фантастической литературе есть такой термин «флаер». Вот это флаер и есть.
- Так вы что, название для своего аппарата у нас взяли?
- Ну… - Задумался на мгновение Глава Великого Совета, и, пожимая плечами, ответил. – Да.
- Да вы прямо какие-то плагиаторщики, или плагиаторы, не знаю как правильно.
- Понимаешь, Лукич, мы исключительно техническая раса. Ни имена, ни красивые названия до знакомства с культурой Земли нас особо не интересовали. Все наши изобретения имеют исключительно функциональные названия. Взять, например тилеанского родственника вашего телевизора, до нашей экспедиции на Землю, он назывался так: «Многоканальное средство связи, снабженное звуковым динамиком и экраном для слухового и визуального восприятия информации, рекомендованное к общественному использованию».
- Язык сломаешь, пока скажешь. Римма, представляешь, я тебя попрошу: «Дорогая, включи мне, пожалуйста, вот … - Лукич попытался вспомнить тилеанское обиходное название телевизора и не смог. – Вот, вот…
Короче вот это».
- Не представляю, - засмеялась Римма. – Тебе объема памяти не хватит. Ди Длен, интересно, а как вы флаер называли, до визита на Землю?
- Римма, я не виноват, ты сама спросила. Слушай, раз такая любознательная: «Транспортное средство класса «А» правительственное, пассажирское, восьмиместное, предназначенное для перемещения в атмосфере планеты Тилен, пользующееся преимуществом во время движения перед остальными транспортными средствами, обладает правом парковки на стояночных площадках номер «один», или сокращенно «ТС класса «А» ПП8».
- Сокращенно гораздо лучше, - с видом мыслителя изрек Лукич. – А если быть до конца честным, то наши официальные организации тоже обожают подобные названия, просто вы не с кем из них не сталкивались, иначе бы поняли, что даже здесь земляне вас перещеголяли. А знаешь, почему у нас в обиходе таких громоздких названий нет? Потому что у нас народ ужасно не послушный, что бы ни придумали на верхах, народ тут же переиначит и окрестит по-своему. Вот такой у нас народ: умный и глупый, хитрый и простой, трудолюбивый и ленивый. На любой приказ отвечает «Есть», а потом долго думает делать, или не делать и, в конце концов, делает, но по-своему, так, как сочтет нужным.
- Значит, своей богатой культурой ваша планета обязана своему народу. Как это не парадоксально, но мы многим обязаны культуре вашей планеты. Вот и разберись, кто из нас более развит? Вы у нас еще не взяли ничего, а мы уже переняли очень многое. Правильно говорят мыслители: «Находишь одно, теряешь другое». Мы обогнали вас технически и ужасно отстали в остальном, что не касается техники.
- А мигалки сопровождающих нас «мотоциклистов» вы тоже у нас переняли? –рассмеялся Лукич.
- Да, находясь у тебя в гостях, мы видели по телевизору приезд какого то министра, или президента, точно не помню. Такое сопровождение придает какую-то торжественность, парадность, впечатляет. А так как вы у нас полномочные представители Земли, то мы вас и встречаем по всем земным правилам: музыка, цветы, эскорт.
- Почетный караул забыли… - взорвалась смехом Римма.
- А где мы его возьмем? У нас и людей, обученных для подобных мероприятий, никогда не было, мы ни разу не проводили парад – это не функционально.
- Теперь значит, будут  и люди, и парады. Обучим, – внес свою лепту Лукич.
Через несколько минут полета вся процессия остановилась, вернее, приземлилась перед зданием Главного Хранилища Информации планеты Тилен. Хранилище было аналогом земной библиотеки, но в отличие от своих земных сестер, хранило в себе все издания: как печатные, так и рукописные. В нее стекалась вся поступающая на планету информация. Кроме Мозга Хранилища в нем несли службу еще несколько Р’кандров помощников, потому что даже для Р’кандров поступающей информации было слишком много. Были в Хранилище и свой Великий Хранитель и Хранители попроще, как в любой, уважающей себя, Академии, работы хватало всем. Один анализ поступающей информации чего стоил. Все Хранители Хранилища собрались у входа, встречая земную делегацию.
В свите Лукичей постоянно находился врач, так, на всякий случай, и две миловидные молодые леди, предоставленные Академией Общественного Воспитания Детей и Подростков. Для врача работы не было, а девушки были полностью загружены работой по специальности, занимаясь воспитанием Лукича – сына, когда родители были заняты. Как только прибывшие вышли из флаера, Александр сразу перекочевал на руки одной из них, что бы освободить руки матери. Воспитателей выбирали на конкурсной основе, причем отбор проводил сам воспитанник. Победительницами стали две претендентки, к которым он согласился пойти на руки и спокойно оставался в их компании.
- Симпатичные девушки, - похвалил выбор сына Лукич старший. – Вкус у тебя есть, сынок.
Пока сын о чем-то шептался с сопровождающими его дамами, родители знакомились с встречающими. Имена Хранителей Лукич еще пытался запомнить, но когда начались рукопожатия специалистов, память объявила забастовку.
«Какой кошмар, как их всех запомнить? В голове полный бардак» – подумал Лукич.
«Можно подумать в твоей голове бывает что-нибудь другое», - возник в сознании ментальный голос Разума-Советника: «Не переживай, я тебе буду напоминать имена тех, с кем ты будешь общаться»
«Спасибо, что б я без тебя делал?» – Лукич оставил без внимания шпильку Р’кандра, так он был растерян.
«Цени, а твоя жена, между прочим, умудрилась их всех запомнить без посторонней помощи»
«Она у меня умная, не зря же за меня замуж вышла»
«Это ты намекаешь на то, что противоположности притягивает друг к другу»
«И это Римма меня называет язвой?» – мысленно засмеялся Лукич, за время общения с бывшим Мозгом корабля «Тилен», он научился так смеяться, про себя: «Тебя она не слышала, ты мне ни чуть не уступаешь»
«С кем поведешься…»
«Вот я от тебя и набрался, а ты – язва»
«Один – один» - ответил Р’кандр.
Тем временем Римма, приветливо улыбаясь, пожимала очередную руку и запомнила имя и сан владельца, но за лучезарной улыбкой земной звезды пряталось неуемное беспокойство. Она то и дело бросала взволнованные взгляды на сына, находящегося в компании молодых воспитателей, и, не смотря на веселый гул голосов вокруг, слышала восторженный лепет малыша. Слышала скорее не ушами, а сердцем, находясь в постоянной готовности броситься к сыну при малейшем признаке плача. Ее беспокойство было довольно легко понять. Ребенок впервые жил вне дома, так еще и оказался на попечении совершенно не знакомых людей.
«Ну почему ты выбрал именно их?» – сокрушенно подумала Римма: «Девчонки совсем, с ними самими еще нянчится надо!»
«Не волнуйся ты так сильно, Римма» – коснулся сознания спокойный, и потому успокаивающий, голос Разума-Советника: «Поверь мне, они прекрасно знают свое дело»
«Молоденькие они еще совсем! У них еще и детей то наверняка нет. Какое там знание? Теория сплошная»
«На счет одной ты права, она еще совсем юная студентка, а вот та у которой Саша сейчас на руках, очень опытный воспитатель»
- Очень приятно! – сказала Римма вслух, пожимая очередную руку, а затем про себя: «Опытная? Да ей максимум лет двадцать – двадцать пять!»
«Ее биологический возраст соответствует тридцати годам, выглядит правда моложе. Римма, она уже тридцать лет, как получила сан учителя. Это ты рядом с ней неопытная девчонка, у тебя даже внуков нет, а у нее правнуки взрослые. Кстати, ее помощница – дочь ее внука. В тот день, когда ее утвердили в сане учителя, она дала согласие на первое омоложение. Ей девяносто четыре года, первые шестьдесят два она старела, а потом тридцать два молодела, а ты говоришь: «Девчонка». Перед самым вашим приездом ее утвердили в кандидаты на сан Хранителя Академии Общественного Воспитания Детей и Подростков»
«И сколько она еще собирается молодеть?»
«Все, моложе тридцати нельзя, иначе процесс может выйти из-под контроля»
«Это что, можно ребенком стать?»
«Ну, тело никуда не денешь, а вот умственное развитие может снизиться, начнется потеря памяти, человек утратит часть приобретенных знаний, в основном тех, которые не сочетаются с детской психикой, правда можно будет, потом все восстановить, но на это понадобится время. Все, не отвлекайся, тебе человек уже больше минуты руку тянет»
- Ой, извините, задумалась. От этого всего голова кругом идет. – Римма неопределенно взмахнула левой рукой, а правой трясла руку нового знакомого.

6.

Обещанный Ди Дленом корабль денсарцев явно решил задержаться где-то в пути. Прошло уже три дня, а его все не было. Зато в избытке было все остальное. Земляне посетили все до одной Академии города Тилена, какие то общественные организации, предприятия и везде их ждал радушный прием.
К великому удивлению Лукича Римма оказалась настоящей первой леди. В ней были: какой то изысканный шарм, какое то обаятельное очарование. Где бы ни происходила встреча, она великолепно умела себя подать: вовремя выслушать, вовремя улыбнуться, вовремя сказать, причем сказать то, что нужно. В такой ситуации острый язык Лукича оказался совершенно не востребованным, а по-другому он не мог, он вообще при таком стечении народа не мог, чувствовал себя не уютно и ужасно уставал.
Римма же напротив наслаждалась общением, и где бы они с мужем не находились, она тут же оказывалась в центре внимания. Ее фотографии появились на обложках журналов, во всех выпусках новостей мелькало ее лицо, а Лукич находился где-то на втором, если не на третьем, плане, став невыразительной серой тенью своей жены.
А еще появилась ревность. Это чувство было совершенно новым, абсолютно неизвестным. Он сам себе постоянно твердил, что это глупо. Глупо. Глупо! Но победить себя не мог. В своей жизни он испытывал любовь и ненависть, знал, что такое уважение и презрение, печаль и радость и умел как то поладить со своими чувствами. Но ревность…. А тем более ревность, помноженная на скуку и чувство полного одиночества в толпе. А сама эта толпа? Как ему надоела эта куча народа, беспросветная мешанина имен… Лукичу с трудом удавалось балансировать на грани нервного срыва и вчера он все-таки сорвался.
На приеме в Академии Медицины Римма опять завладела всеобщим вниманием, а он, уже по привычке, удалился в сторонку. На этот раз в сторонку бара. Рядом не нашлось никого, чтобы отвлечь его от грустных мыслей. Даже Разум-Советник, постоянно присутствующий в сознании, или где-то рядом, и тот был чем-то занят. Так что дегустации слабеньких тилеанских вин, которые были очень крепкими для землян, никто не мешал.
Акция прошла успешно, дегустация удалась на славу. От пьяного российского дебоша местных жителей спасло только то, что дегустатор отключился раньше, чем мысль разогнать всех на хрен и показать им гадам, кто муж своей жены, посетила голову возможного дебошира.
Отсутствующее состояние Лукича никак не сказалось на дальнейшем графике культурных мероприятий, запланированных на этот день. Его бесчувственное тело побывало везде, где должно было появиться этим днем, и только благодаря усилиям тилеанских медиков, земной гость смог выходить из флаера и пожимать все протянутые руки, правда, говорить он практически не мог, а передвигался исключительно в режиме зомби.
Сейчас Лукич сидел на балконе и страшно мучался с похмелья. Утро только начиналось. Небо едва посветлело, и на улице царил предрассветный полумрак. Хранитель Леса не спеша набил трубку, сделал огромный глоток горячего, очень сладкого, чая, который стоял здесь же, на столике, рядом с креслом, чиркнул спичкой, раскуривая трубку, и с удовольствием затянулся, выпустив огромный клуб дыма.
«Проснулся, алкоголик?» – возник в тяжелой голове Лукича голос Разума.
«А я вот сижу и думаю, какая гадость еще должна приключиться, и вот, пожалуйста…. Тебя мне сейчас только не хватало. Отцепись, дай умереть спокойно, без твоих нравоучений…» – разговаривать, даже мысленно, совершенно не хотелось.
«Курить не бросишь, точно умрешь»
«Можно подумать, если брошу, то буду жить вечно. Все там будем, так зачем отказывать себе в маленьких удовольствиях?»
«И пол Тилена спалишь со своими спичками, у нас, между прочим, и вода горит, так что огонь тушить крайне трудно»
«А как вы есть готовите?»
«Резонный вопрос, ну вообще то в воздухе не такая уж большая концентрация паров воды, то есть вашего спирта…»
«А раз не такая большая, то чего ты ко мне привязался?» - бесцеремонно перебил Лукич, состав тилеанской атмосферы сейчас его совершенно не интересовал.
«Ох, ох, ох, какие мы сегодня сердитые», - явно издевался Разум.
«Мы сегодня не сердитые, мы сегодня жутко больные», - тяжело вздохнул Лукич: « А еще нас аборигены местные терроризируют… Сволочи нудные»
«Ладно, болезный, расслабься, положи руки на подлокотники, сейчас включится аптечка и тебе полегчает. Да, и трубку свою вытащи»
«Как скажешь, дорогой. Ой!» – Лукич подпрыгнул: «Больно же! … твою мать! Ты что не сказал, что колоться будет?»
«А ты надеялся, что кресло тебе таблетку в рот закинет? Я, конечно, понимаю, что ваш мозг слишком мал для вашего тела и поэтому вы так плохо соображаете, но не до такой же степени»
«Зато у тебя мозг огромный, а толку ноль»
«Полегчало? Ну теперь поговорим. И зачем вы, Хранитель Леса Лукич, так вчера набрались? Я буквально на несколько секунд отвлекся и, нате вам, получите и распишитесь»
«За тем, что надоело мне здесь все, до ужаса»
«А жене твоей, похоже, нравится»
«Факт…» – Лукич болезненно потер лоб.
«Я все никак узнать не удосужился, а чем она на Земле занималась, до того как ее угораздило связаться с тобой?»
«Хореографом была в заводском клубе»
«Кем?»
«Танцевать народ учила, художественная самодеятельность, народное творчество»
«Тогда все понятно, она привыкла к постоянному общению с людьми. Ты хоть понимаешь, пень лесной, на какую она жертву пошла ради тебя? А ты тут ревностью себя изводишь. Ладно бы повод был, ей же ведь совершенно все равно, с мужчиной она разговаривает или с женщиной, они для нее просто собеседники – новые люди. Хорошо хоть вырубился вчера, а то бы сразу стал еще и Хранителем Скандалов, Слен бы хоть понял, зачем на Земле милиция»
«Не сыпь мне соль на сахар, самому сейчас стыдно, не знаю, как Римме в глаза глядеть»
«Так и быть, спасу я тебя, по дружбе. Поцелуй ее быстренько, пока она спит, и бегом на улицу, там сейчас за тобой флаер прибудет»
«Что за спешка такая, с утра пораньше?»
«Ликуй, денсарцы твои на орбите Тилена, через час – полтора должны приземлиться. Встречать будем»
«Ну, наконец то», - обрадовался Лукич.
Через полчаса, еще помятый, но уже довольно бодрый Лукич находился в диспетчерской Космопорта. В помещении, кроме диспетчеров, также находились Ди Длен и Клен, последний, смеясь, рассказывал:
- Я ему говорю, дед, ты же у нас самый главный разведчик, должен сам инопланетян встречать, а он аж сморщился весь и говорит, что в гробу видал этих костоломов маломерных, мол, его старое тело еще раз такого не вынесет. Уперся, и ни в какую, так что я за него.
- Ничего, избавим его от этой процедуры, пусть отдохнет, а бравый капитан его потом как-нибудь раздавит, при встрече, - ответил Ди Длен.
- Дед будет избегать этих встреч изо всех сил.
- Что вы имеете в виду? – спросил ничего не понимающий Лукич.
- Скоро сам все увидишь и поймешь, - как-то нехорошо улыбнулся в ответ Клен. – А вон и гости наши появились.
На нежно бирюзовом небе Тилена появилась маленькая темная точка – корабль планеты Денсар. В отличие от кораблей тилеан, заходящих на посадку по сужающейся спирали, денсарцы шли напрямую. Излишние петляние видимо противоречило их прямолинейной натуре. Увеличиваясь в размерах, корабль стремительно снижался.
- Диспетчер, какие посадочные площадки вы им выделили? - полюбопытствовал Глава Великого Совета.
- С третьей по седьмую в первом ряду, сразу за разведывательным кораблем «Тилен», вторая площадка отводится для маневров транспорта, при перегрузке саженцев.
- Умно, - кивнул головой Клен.
- Главное вас с Дтеном не подпускать… - буркнул Лукич.
- Лукич, ты обещал молчать, - напомнил Клен.
- Все, молчу, раз обещал.
- О чем молчишь? – спросил Ди Длен.
- Да так… - неопределенно ответил землянин.
- По-моему они плевать хотели на все приказы диспетчера, - поспешил перевести тему разговора Клен.
Если бы корабль денсарцев соизволил выполнить приказ диспетчера, он бы действительно занял все пять отведенных ему площадки, но так как капитан этого корабля-переростка решил все сделать по-своему, корабль загородил треть взлетного поля, встав по диагонали от третьей площадки в первом ряду, до седьмой в третьем.
- О, старые знакомые, - нараспев протянул Ди Длен. – Лукич, встречать тебя прилетел самый темпераментный и дружелюбный капитан Денсара. У адмирала Ди Длена просто великолепная интуиция, была бы у меня такая, я бы тоже  ни за что сюда не пришел. Надо будет предложить Великому Совету ввести в штат Главы пару специально натренированных людей, способных без потерь для здоровья, пережить объятья счастливого денсарца.
- «Звездная радуга» – начал без малейших затруднений читать название корабля начертанное огромными витиеватыми буквами на весь, повернутый к встречающим, борт Лукич. Знанию им денсарского языка он уже не удивлялся. – «Самый великолепный и замечательный корабль, бережно переданный нам чуткими руками наших предков, способный покрывать огромными скачками через ничто необъятные расстояния, так же стремительно, как ночной кусолет покрывает расстояние от раскрытого окна, до крепко спящего на кровати человека. Да будет прославлен на всю Вселенную его экипаж и, особенно, капитан!» Это, судя по всему, название, - констатировал прочитанное земной полиглот. – Вот это фантазия, вот это я понимаю. Особенно им удался финал, скромненько так и со вкусом. А теперь объясните мне, кто такой кусолет?
- Ну…, это такой…, который летает и кусает, – объяснил, как смог, Клен.
- У тебя, адмирал, просто дар какой то объяснять, тебе бы учителем в школе работать, мне сразу стало гораздо понятнее. Что это за зверь такой, что из себя представляет? Что-то вроде нашего комара?
- Можно и так сказать, но только он кровь не пьет. Подлетит, жалом ткнет и улетит, как ни в чем не бывало.
- Зачем? – удивился Лукич.
- А кто его знает? Может чувство юмора у него такое. И вот что самое интересное, ваши комары нас за версту облетали…
- Ну, ясное дело, - перебил Клена Лукич. – Они же вампиры, а не алкоголики, вот мужики наши вас бы с радостью покусали, попадись вы им.
- Так вот, а этим тварям на состав крови глубоко плевать, как денсарцам на приказы нашего диспетчера. Они там и наших всех покусали.
- Значит они алкоголики.
- Не знаю, кто они, но денсарцы чтут их как нечто священное, раз в год, когда эти твари просыпаются после зимней спячки, денсарцы устраивают день кусолета. Представляешь? Раздеваются по пояс и стоят огромной толпой, у, сейчас вспомню, а, вот: «Священное место, которое так называется, потому что находится рядом со Священным Здоровым Холмом, который дарует жизнь очень маленьким, но, не смотря на более чем скромные размеры, очень полезным, мы даже сами не знаем почему, но наши гораздо более умные, чем мы, предки сказали так, а они врать не будут, кусолетам. И мы рады приветствовать первый день юных кусолетов» - Клен убрал записную книжку, которая помогала ему «вспомнить». – А потом они устраивают народное гуляние, чествуя пробуждение этих маленьких тварей.
- Интересная традиция, кормить комаров у нас пока не додумались. Баб в муравейник, правда, сажали, если те вожжей не понимали, а вот что бы так…. О, смотрите! – перебил сам себя Лукич, - Они люк открывают.
- Огромные створки люка «Звездной Радуги и т.д. и т.п.» растворились настежь, как ворота леспромхозовского гаража, правда, в отличие от гаража, корабль имел крышу. Выдвинулся огромный трап, и, не ожидая пока он ляжет на землю, вернее на тилен, по нему скатилась довольно солидная группа восторженных человечков.
- Не понял… - с видом глубоко задумавшегося философа произнес Ди Длен. – Если все они находились у люка, кто же тогда управлял кораблем во время посадки? Эти веселые ребята меня в гроб вгонят своей детской непосредственностью. Лукич, ты с Риммой попрощался?
- Да, - удивленно ответил ничего не понимающий землянин.
- Ну, тогда пойдем здороваться с денсарцами.
- Пойдем… - пожал в ответ плечами Лукич, он не видел опасности в этих маленьких, восторженных людях, которые весело галдели, направляясь к зданию Космопорта.

7.

Расстояние между прибывшими и встречающими неуклонно сокращалось. Денсарцы катились навстречу плотно сбитым клубком, при этом они усиленно жестикулировали и громко переговаривались, то и дело, оглашая округу ликующими возгласами.
Лукич еще на Земле настроился на то, что денсарцы – это невысокие люди, с широченными плечами, короче разновидность кубиков. Человек, двигающийся впереди денсарской делегации, на кубик никак не походил. Уж если и сравнивать его с геометрическими фигурами, то он являл собой скорее шар, или, если быть точнее эллипс, вытянутый к полюсам, потому что в высоту он все-таки был побольше, чем в ширину. Одежда на нем тоже была довольно своеобразной. Меньше всего на свете она напоминала космический скафандр землян. Да что там скафандр? Даже с элегантной формой тилеан, она не имела ничего общего. Уж если на кого и походил космический скиталец, так это на флибустьера, средневекового джентльмена удачи. Для полного сходства не хватало деревяшки вместо ноги, черной повязки на глазу, попугая на плече и трубки в зубах.
- О, кого я вижу! – распростер руки пиратствующий колобок, при этом его пышные усы расползлись в широченной улыбке. – Это же сам величайший из правителей, Сам Глава Великого Света! Да, планета Тилен – это действительно Великий Свет, самый Великий из тех, что мне довелось увидеть. Но что говорить про этот свет? Даже на том свете он все равно будет одним из величайших. Посмотрите, дети мои, на этого человека – это он истинный носитель разума и доброты, светлейший из смертных. Это ему мы обязаны тем, что живем до сей поры, и радуемся, жизни на этом свете, так же как будем радоваться жизни и на том, но на тот свет мы всегда успеем. А на этом  только он может найти человека, который спасет нашу планету от полного вымирания! Это он, национальный герой Денсара, Граф Великого Здорового Холма, Герцог Священного Места, Ди Длен! – усы собрались в пучок, из них выдвинулись губы для приветственного поцелуя, а сильные руки сгребли в охапку несчастного Ди Длена, который по неосторожности приблизился слишком близко.
- Зря я такой добрый… - прокряхтел, задыхаясь извивающийся Ди Длен. – Был бы злой, не был бы сейчас такой раздавленный…
- О, наш высокий друг, друг всех денсарцев, причем высокий не только по расстоянию удаления головы от пяток, хотя и этого уже достаточно, чтобы быть высоким. Но ты, о Высокородный Ди Длен, высок и помыслами своими и деяниями и мы рады приветствовать тебя нашим дружным молитвенным «О»! Поприветствуем же, дети мои, нашего высокого друга. – Чтобы расцеловать Ди Длена, капитан-настоятель без лишних церемоний взобрался по своему высокому другу до уровня лица, причем проделал это так легко и стремительно, не прерывая не на секунду своих приветственных объятий, что Лукич не успел удивиться, такому проявлению уважения. А потом округлый человечек, как большой мяч-переросток, спрыгнул с Ди Длена на землю, вернее на тилен, словно и не был таким пухлым и, присоединившись к своему экипажу, вознес руки к небу, экипаж в точности повторил жест настоятеля, и над летным полем прокатилось многоголосое молитвенное: «О!».
- А кто это стоит за тобой, о Высокородный Ди Длен? – видимо для приветственного молитвенного «О» отводилось совсем немного времени, как не надеялся на это Клен. А капитан гостей тем временем мелкими шажками обогнул, облегченно вздохнувшего Ди Длена, и взорвался новой бурей восторга, - О…. Да это же сам благородный адмирал Клен, внук горячо нами любимого, уважаемого и почитаемого адмирала Ди Клена, Герцог Того Холма, который ближе всех остальных стоит к священному Здоровому Холму.
- Ну, все, я пропал, - признал факт своей непременной гибели Клен, а дружественно настроенный капитан совершил невозможный для человека его комплекции прыжок с места на шею Клена, слаживая в полете усы и вытягивая губы для приветственного поцелуя. Не ожидавший такого проявления дружелюбия Клен не удержал равновесия и рухнул на спину, вместе, с висящим на нем, денсарцем. От удара о покрытие летного поля из груди Клена вылетел последний воздух, и с этим выдохом он прохрипел, - Передайте деду, что, умирая, я ему все простил….
Низкое падение благородного, почитаемого и уважаемого «Высокого друга» похоже, никак не повлияло на неугомонного денсарца. Он просто не придал значения такой мелочи, потому что не могло быть ни чего важнее дружеского приветствия. Буквально через несколько секунд, сотворив свой приветственный поцелуй, он, как ни в чем не бывало стоял рядом с поверженным его уважением Кленом и вместе со своей командой возносил молитвенное «О» в его честь. Приходить в себя Клен предпочел лежа и вставать, явно не спешил, а дружелюбный ужас, покончив с оканьем, как-то подозрительно приветливо уставился на Лукича.
- О, к сожалению, пока не знакомый мне благородный господин, хоть ты и ниже ростом, чем наши высокие друзья, которые только что одарили меня счастьем поприветствовать их, но раз ты пришел вместе с ними, значит ты не менее высок в своих чувствах, помыслах и делах. Я рад приветствовать тебя, о, высокий друг моих высоких друзей! – каким то восьмым чувством Лукич почувствовал, что сейчас начнется. Все его тело напряглось. Он встал в боевую стойку, сместив центр тяжести вперед. И приготовился к приветственному нападению, а через секунду понял, что поступил совершенно верно. Интуиция не подвела. Денсарец повис на нем, вцепившись смертельной хваткой своих коротких, но широких в кости и очень сильных ручек. Затрещали кости, воздуха стало катастрофически не хватать, и слабеющий Лукич практически беззвучно прошептал.
- Уберите с меня… это… этого….
- Крепись, Лукич, это только начало. Представляешь, что будет, когда он узнает, кто ты такой? – сказал пришедший в себя и уже ставший на четвереньки Клен.
Денсарец отпустил свою последнюю жертву и спрыгнул на землю, тьфу, на тилен. Лукич смог вздохнуть полной грудью. Восстанавливая дыхание, он мысленно позвал Разума-Советника.
«Эй, умник, ты меня слышишь?»
«Слышу. Ты еще жив? Невероятно!» – язвительно ответил Р’кандр.
«У тебя совесть есть? Как ты посмел толкнуть больного человека на такое ужасное испытание?»
«Так ты радуйся», - по-прежнему веселясь, ответил Р’кандр: «Ты испытал приветствие денсарцев хоть и под остаточным, но все-таки наркозом, а был бы совершенно трезвым, ползал бы сейчас на карачках, как Клен»
«Спасибо, успокоил. Почему этот самобеглый пресс ко всем целоваться лезет? У него с ориентацией все нормально?»
«Ха, ты ему такого не ляпни»
«Неужели обидится?»
«Нет, не поймет, а это спорный вопрос, что лучше здоровающийся денсарец или любопытствующий. Он тебя расспросами изведет. А на счет ориентации, такое отклонение есть только на вашей планете. Подобное явление изначально иррационально, однополая связь не может служить продолжению рода. Таких отклонений не то, что денсарец, даже я не могу понять»
«А к женщинам он тоже «приветливо» относится? Как я с ним буду Римму знакомить? Не представляю, он же ее раздавит»
«На этот счет можешь не волноваться, с дамами денсарцы очень галантны. Ну, а для мужиков у них вот такое, крепко мужское приветствие»
«Меня тут Ди Длен собирается с ним знакомить, как ты думаешь, я смогу это пережить?»
«Даже не знаю, Лукич, узнав, кто ты такой, он обязательно попытается раздавить тебя еще раз. Так что крепись»
Пока Лукич и Разум мысленно беседовали, Ди Длен заговорил, щедро украшая свою речь всевозможными словесными выкрутасами и витееватостями, которые так обожают денсарцы.
- Наши замечательные и глубоко уважаемые денсарские друзья, а-о-ы, - Глава Великого Совета мучительно подбирал слова, которые никак не хотели подбираться, более того, даже сорвавшись с языка, они как будто ударялись о зубы и залетали обратно. – Вы отважно преодолели огромное расстояние, э-э-э, подвергая свою жизнь всевозможным опасностям…
«Слышишь, Мозг, тьфу, Разум, ты случайно не в курсе, может где-то во Вселенной есть специальная школа, где президентов говорить учат?» – мысленно спросил Лукич во время очередной паузы.
«По-моему нет, а что?»
«Да так, ничего, просто наши все точно также говорят: елозят языком, мычат чего-то, а информации ноль»
«Должность у них такая, за каждым словом должны следить»
«Так нету слов то, за чем следить?»
«Вот в этом и есть смысл, говорил, говорил и ничего не сказал. Понимай, как хочешь»
«Наверное, ты прав»
- У-у-у. – Продолжил, тем временем, свое выступление, не подозревавший о жестокой критике, Ди Длен. – Вы совершили этот подвиг, э-а-у, ради спасения вашей прекрасной и горячо вами любимой планеты, м-у-у….
«Так, чудесно, уже замычали» – съязвил Лукич.
Не смотря на тайную критику Лукича, денсарцам речь, похоже, нравилась. Маленький капитан стоял подбоченясь и, гордо выпятив живот, хотя он сам был уверен, что это грудь. Остальные денсарцы тоже были переполнены чувством собственной значимости, но они стояли так плотно друг к другу, что гордость отдельных личностей была совершенно незаметна, и команда «Звездной радуги и т.д. и т.п.» являла собой огромный торжествующий клубок.
В глубочайшей задумчивости, Ди Длен напряженно тер лоб, пытаясь хоть как-то слепить между собой нужные слова, которые в свою очередь ни за что не хотели выстраиваться в стройные и красноречивые предложения. Наконец, собравшись с мыслями, Ди Длен на одном дыхании выдал:
- Мы обещали величайшему из королей, Великому Королю Денсара Сидотрону Мудрому, который правит, как умеет, потому что по другому все равно не может, найти человека, который сможет оказать помощь в великом и благородном деле спасения Денсара. И этот человек перед вами. Вот он – Хранитель Леса с планеты Земля Лукич! Уф…. – И Ди Длен облегченно перевел дыхание.
- О, наш Высокий друг, Хранитель Леса с планеты Земля Лукич Уф. Ты не представляешь себе, как необходим нашей многострадальной планете человек подобный тебе, потому что леса у нас уже давным-давно нет, и деревьев осталось так мало, что хранить скоро будет совсем нечего. Позволь мне назвать свое, недостойное твоих ушей, имя, о, Величайший Хранитель Леса с планеты Земля, достойнейший Лукич Уф. – Лукич с удивлением заметил, как после каждого обращения растет его имя, особенно, его поразило это «Уф» в конце. Удружил Ди Длен, ничего не скажешь, мог бы уж как-нибудь и потише выдохнуть или хоть паузу выдержать. Как теперь отделаться от этого «Уф»? Пока Лукич Уф восторгался своим подросшим именем, денсарец принял особенно гордый вид, еще больше выпятил живот, вернее грудь, прокашлялся и хорошо поставленным голосом, как драматический актер, нараспев продекламировал: - Я, о, Величайший из Великих Хранителей, Великий Хранитель Леса с далекой планеты Земля, достойнейший из достойнейших, Лукич Уф, твой смиренный раб и покорный слуга, твой самый верный друг. Я, капитан-настоятель корабля «Звездная радуга и т.д. и т.п.» Шаропуз могучий, который катится по жизни смеясь, так, как ходить из-за коротеньких ножек и большого достоинства мне довольно трудно, но это не мешает мне радоваться жизни и я ей радуюсь. Друзья зовут меня просто: Шаропуз, обладающим огромным достоинством.
- Скорее пузом… - непроизвольно вырвалось у Лукича, но он не дал развиться мысли, тут же прикусив язык.
- Так пузо и есть мое огромное достоинство, расплылся в восторженной улыбке Шаропуз и пошел на сближение с Величайшим из Хранителей.
На этот раз Лукич не позволил сюжету развиваться по денсарскому сценарию, и первым ринулся в атаку с яростным криком:
- Дорогой мой, как я счастлив с тобой познакомиться! – он поймал чрезвычайно достойного денсарца на взлете. Лукич действовал так стремительно, что Шаропуз не успел распростать руки для приветственного объятия, и теперь висел в крепких объятиях Лукича с прижатыми к телу руками. Опять трещали кости, на этот раз денсарские. Всю «переполнявшую» его радость от знакомства землянин вложил сейчас в свои руки. Подняв капитана-настоятеля до уровня своего лица, хоть это было нелегко, несмотря на свой маленький рост Шаропуз был довольно тяжелым, Лукич громко чмокнул его в лоб. Потом, вернув денсарца на место, он быстро разжал объятия и, пока тот не пришел в себя, схватил Шаропуза за правую руку и, сдавив кисть со всей силы, начал бешено ее трясти:
- Теперь разреши, о, мой достойнейший друг, поприветствовать тебя по обычаю нашей планеты – крепким рукопожатием!
Рукопожатие длилось долго, очень долго, Лукич просто боялся выпустить на свободу маленького капитана и, только совсем обессилев, разжал руку. Такого натиска, такой атаки от, безобидного на вид, землянина никто не ожидал. Все собравшиеся находились в состоянии глубокого потрясения. Ди Длен и, уже вставший на ноги, Клен, широко раскрыв глаза, удивленно уставились на своего гостя. Шаропуз, в отличие от впечатлительных тилеан, удивленным совершенно не выглядел, весь внешний вид маленького человека выражал скорее смущение, но никак не удивление, он слегка покраснел и часто-часто хлопал ресницами своих пуговко-подобных круглых глаз. Вдруг его обвисшие вокруг полуоткрытого рта усы стали подниматься к верху, и рот растянулся в лучезарной улыбке.
- О-о-о, - мелодично протянул Шаропуз. – Мой дорожайший и глубоко увожаемый высокий друг Лукич Уф, я сейчас не стану перечислять всех твоих титулов и званий, потому что на это уйдет очень много времени и будет нарушена та хрупкая гармония, которая возникла в результате слияния двух различных и очень далеких культур. Далеких по расстоянию друг от друга, но близких по духовной сути…
«Лучше бы перечислил все звания и что там еще, получилось бы гораздо короче», - недовольно подумал Лукич, а Шаропуз тем временем продолжал свой вдохновенный монолог, приходя во все больший восторг от собственного красноречия:
- Я даже не смел надеяться, что мне посчастливится встретить когда-нибудь человека принадлежащего другой расе, да что там расе? Другой планете, другой галактике, который также как мы – денсарцы – знает толк в настоящем, искреннем, мужском приветствии, а не воспринимает это естественное занятие с таким ужасом, как наши высокие друзья с планеты Тилен. Позволь мне, о, глубоко мной уважаемый Лукич Уф, ответить взаимностью на твое выражение дружбы и радости от нашего знакомства, - малыш-костолом взлетел и повис на Лукиче. Что-то внутри хрустнуло, но изможденный землянин не обратил на такую мелочь внимания. Даже треск пальцев правой руки, когда приветствие перешло в земную ипостась, не вывел Лукича из оцепенения.
«Научил на свою голову, вернее руку. Придется перепрофилироваться в левшу», - с равнодушием статиста подумал он и продолжил терпеливо сносить проявление денсарского уважения со стойкостью обреченного.

8.

«И где вы их нашли, этих скудоумных?» – хоть и мысленно, но довольно яростно, воскликнул Лукич. Перегрузку саженцев было решено начать после обеда, часа в три – четыре местного времени. Флаер нес Хранителя Леса домой, то есть в Академию Музыки.
«Почему ты решил, что они дебилы?» – ответил вопросом на вопрос Разум-Советник.
«Не дебилы, так шизофреники, или кто там еще есть. В конце концов я не психиатр, чтобы поставить точный диагноз, но что они не в себе – это факт»
«Почему?»
«Да потому! Ты где-нибудь слышал такие имена? Шаропуз, Сидотрон – нормальные родители так своего ребенка не назовут, а про ихние обнимашки - целовашки вообще говорить не хочу!»
«Даже на вашей родной планете у каждого народа свое приветствие, что нормально для одних –неприемлемо для других. Это нормально. Что касается имен, интересно, что ты думаешь о тилеанах? Они своих детей цифрами называют, вернее, называли, пока с вами, землянами, не связались. И потом, Шаропуз – это не имя, это прозвище. Просто, каким то непостижимым образом имя денсарца, со временем, полностью вытесняется прозвищем. Особенности культуры»
«Наверное, ты прав», - начал успокаиваться Лукич: «Все вы инопланетяне чокнутые. Интересно, а их красноречие – это тоже продукт культуры или Шаропуз один такой?»
«Искусству риторики денсарцы уделяют особое внимание. А вообще они люди ужасно добрые и безобидные, если не лезут обниматься. Так что я бы на твоем месте не делал скоропалительных выводов. Узнаешь их поближе и поймешь, что они совсем неплохие ребята, приветливые и радушные. Кстати, ты уже прилетел»
«Ладно, поживем, увидим, а что касается их приветливости и радушия, этого я сегодня вкусил в полном объеме», - Лукич вылез из флаера и направился к входу в здание Академии.
Идти было недалеко, флаер являлся правительственным и поэтому приземлился на площадке номер один, то есть перед самой лестницей ведущей к массивным дверям главного входа Академии. Лукича очень поражал тот факт, что, не смотря на отсутствие каких либо наказаний, никто и никогда не позволял себе приземлиться на правительственной площадке. Тилеане вообще как то не по земному относились к власти: представители власти являлись для них людьми, которые взвалили на себя дополнительные обязанности и огромную ответственность. Поэтому все к ним относились с безграничным уважением, пониманием и, можно сказать с состраданием.
- Видимо есть за что уважать, - подытожил свои рассуждения Лукич, садясь в лифт.
Лифт доставил землянина прямо в квартиру. Семья Лукичей решила не стеснять своим присутствием семью Сленов и, после не долгого обсуждения, перебралась на свою жилплощадь. Римма с удовольствием приступила к обустраиванию квартиры Почетного Хранителя Музыки. Ей нравилось чувствовать себя полноправной хозяйкой таких хоромов. О подобной жилплощади скромный преподаватель заводского клуба могла только мечтать. Могла, но не мечтала. Римма не любила несбыточных мечтаний. Что зря душу травить? Вдруг, то, что было запрещенной мечтой, стало явью. Когда муж вернулся домой, жена чем-то деловито бренчала на кухне. На огромной, под стать квартире, кухне. Не прерывая своего занятия, не выходя из кухни Римма спросила, услышав появление мужа:
- Явился, пьянчужка? Разум сообщил мне, что ты едешь домой обедать, так что мой руки и за стол. У меня уже почти все готово.
Из крана бежал чистый тилеанский спирт, то есть идеальная земная вода. Как местным техническим кудесникам это удавалось, Лукич не знал и, если честно, не очень и хотел знать. Бежит и ладно. Он блаженно подставил правую руку под прохладную струю воды. Горевшая после горячего денсарского рукопожатия рука слегка опухла и болела, какой то особенно неприятной, пульсирующей болью.
- Очень гуд, - прикрыв глаза от наслаждения, прошептал Лукич.
Левой рукой он взял из мыльницы мыло и, скривившись от боли, уронил его в раковину. Пальцы правой руки, в которую он по инерции переложил мыло, совершенно не желали гнуться, более того, вся ладонь отчаянно протестовала против каких бы то ни было прикосновений к ней.
- Вот, ешкин кот, «денсарское радушие», чтоб им пусто было, братья по разуму хреновы! – Лукич покрутил мыло в левой руке и бережно, легкими прикосновениями, как смог, намылил правую, потом аккуратно смыл мыльную пену, промокнул руку полотенцем и вышел из ванной.
В таких апартаментах, которыми сейчас располагала чета Лукичей, о традиционных, для российских горожан, кухонных обедах не могло быть и речи. Действительно – зачем? Ведь есть столовая, гостиная, кабинет, не считая банкетного зала, детской, спальни и еще десятка комнат, для которых пока не придумали применения. Лукича это обстоятельство ничуть не смущало – в деревнях на кухне никогда не обедали, а вот Римма, как горожанка, испытывала явно выраженный восторг оттого, что вырвалась из стандартных шести метров земной кухни и, самое важное, на Тилене кухня перестала быть главной комнатой в квартире.
Лукича ждал огромный, прекрасно сервированный стол. Чего там только не было. Но особенно поразила главу семейства изящная супница, из которой Римма разливала по тарелкам клубящийся паром ароматный суп.
- Ну, прям как в импортном кино, - проворчал Лукич: - Тебе не лень потом лишнюю посуду мыть?
- Так красиво же, - запротестовала Римма. – А вообще интересно получается: чтоб начать жить по-людски, как нормальные цивилизованные люди, надо, оказывается, улететь с родной планеты куда подальше, если конечно воровать не умеешь.
- Какой пессимизм, однако, хотя, наверное, ты права, а на счет красоты – так бы мыла одну кастрюлю, а сейчас придется еще и вот это. Кстати, как она называется.
- Это – супница, глушь ты моя, таежная, и мыть посуду будет посудомоечная машина. Все, хватит ворчать, садись за стол.
- Есть, ваше величество! – Лукич, смеясь, плюхнулся на стул и, взвыв от боли, прокатившейся по всему телу, выгнулся почти на мостик. – Денсарец,  сволочь, с приветствием явно перестарался.
Новая кухня подвигла Римму на кулинарные подвиги. Обед состоял из нескольких салатов, первого, второго и замечательно пахнущего десерта, который доходил в духовке. Но вся гастрономическая прелесть померкла в глазах Лукича, как только он попытался взять в руку ложку. Ложка, с громким звяком вывалилась из одеревеневшей руки и упала в тарелку, выплеснув при этом часть супа на белоснежную скатерть.
- Извини, дорогая, я сейчас, быстренько только с Мозгом, тьфу, с Разумом пообщаюсь, а то ведь поесть по-людски не смогу, - и мысленно продолжил: «Слышишь, Р’кандр - убийца, поставщик невинных жертв для денсарских делегаций, где тут лечебное кресло?»
«Что, Лукич Уф, фигово?» – огрызнулся голос Разума в сознании землянина: «Садись в любое кресло, ложи руки на подлокотники и подумай о том, что у тебя болит, а дальше аптечка сама все сделает»
«Что у тебя болит», - передразнил Лукич, усаживаясь в кресло: «Все у меня болит»
«Да, болезный, не забудь, таблеток не будет, а будет укол»
«Это я еще утром понял»
Лукич долго елозил в кресле, пытаясь, умоститься как-нибудь так, чтобы испытывать как можно меньше боли и связанного с ней дискомфорта. Наконец ему надоели бесплодные попытки и он, плюнув на боль, просто неподвижно застыл. В кресле что-то деловито заурчало, щелкнуло, пациент ойкнул и со счастливым видом расплылся по спинке кресла. Боль ушла: была и пропала, не было томительного ожидания, когда же начнет действовать препарат, не было тягучего перехода от боли к хорошо, просто раз и хорошо.
- Великолепно… - проникновенным полушепотом произнесла жертва денсарской любезности, погружаясь в нирвану.
Ничего не понимающая Римма смотрела на мужа со смешанным чувством любопытства и удивления, с того самого момента, как он выпрыгнул из-за стола. Удивление сменилось подозрительностью и, не выдержав, она спросила.
- Ты что, опять выпил? – и сама себе ответила: - Да, вроде, трезвый, запаха нет, я бы почувствовала, и вчера не так много выпил, чтобы белая горячка началась. Короче, хватит придуриваться, иди лучше есть, а то остыло все.
Лукич поднялся с кресла, потряс руками и ногами, наклонился вправо, влево и с самой счастливой улыбкой уселся за стол. Теперь он смог воздать должное кулинарным способностям супруги. Со зверским аппетитом он поглощал все, что наготовила жена, попутно рассказывая историю про знакомство с денсарцами. Где-то посередине повествования Римма не выдержала и засмеялась и смеялась, пока Лукич не завершил свой монолог.
- Вот они, современные жены, муж чуть не погиб в лапах инопланетного монстра, а ей все хи-хи, ха-ха, - завершил он свой рассказ.
- Ты их так долго ждал, вот и дождался. И как, полегчало? И вообще, я же не виновата, что ты так смешно рассказываешь, Лукич Уф… - И Римма опять засмеялась.
- Ты у меня теперь тоже Уф, - засмеялся в ответ Лукич.

9.

Лукич неуверенно переминался с ноги на ногу у выхода на летное поле:
- Не пойду! Что хочешь, делай – не пойду! Я не богатырь, какой, чтобы с монстрами этими сражаться, и вообще, я уже старый, здоровье не то. Ну что ты на меня так глядишь, Клен? Второй раз я этого просто не переживу. Нечего на меня так глазками хлопать, не пойду. Пусть этот маленький убийца уважает и почитает кого-нибудь другого, а я не пойду, баста!
- Заприбеднялся, здоровье у него, видите ли, не то. А у кого, то? У меня что ли? Все мы больные, когда к нам денсарцы прилетают, а они, между прочим, из-за тебя прилетели.
- А я, между прочим, из-за вас! – в тон тилеанскому адмиралу ответил Лукич.
- Ну не бойся ты так, Лукич, - тяжело дыша, продолжал уговаривать землянина Клен, после денсарского объятия, дышать полной грудью ему еще было тяжело. – Больше таких яростных приветствий не будет, я тебе обещаю. Просто они слишком эмоциональны, и то, что было утром – это выражение радости от первой встречи, а сейчас все будет по-будничному: головой кивнули, здрасте - здрасте, все.
- Ага, а почему тогда Ди Длен не приехал?
- Дела у него, государственной важности.
- Знаю я эти дела, лежит, небось, на диване, в себя приходит. Дела у него – здоровье он свое бережет.
- Ну, все, уперся, - вздохнул Клен. – Даже не знаю, как тебя переубедить.
- Не знаешь, не берись! – Действие обезболивающих начало проходить и, от вернувшейся боли, Лукич стал ужасно раздражительным.
- Да что я с тобой спорю то? Упирайся, не упирайся, а идти все равно придется. Так что прекращай пить мою кровь, мне и денсарцев выше головы хватило. Все пошли.
- Эхе-хе-хе-хе-хей, боюсь, ты прав – идти все равно придется. Ладно, уболтал, пошли. – Лукич уверенно распахнул двери и вышел из здания.
Чем ближе приближался корабль денсарцев, тем медленнее и короче становились шаги Лукича. Нахлынувшая было уверенность, слетела как осенняя листва и плюхнулась куда-то в пятки, прихватив с собой заодно и сердце. К горлу подступил тошнотворный ком, а в желудке поселилась неприятная тяжесть. Лукич чувствовал себя как больной в приемной стоматолога, когда над дверью загорается надпись: «Войдите». И не идти нельзя, и идти… лучше удавиться.
- Хоть покурить перед смертью, что ли, - Лукич достал трубку и начал методично ее набивать. Руки заметно тряслись, от чего добрая половина табака не попадала по назначению и, подхваченная легким, никогда не кончающимся тилеанским ветерком, разлеталась по поверхности Тилена. Лукич совершенно не замечал пущенного им, в буквальном смысле, по ветру табака и тупо прессовал в трубке то, что ему удалось донести. Закончив свою кропотливую работу, он отвернулся от дувшего в лицо ветра и, чиркнув спичкой, раскурил трубку. Один клуб дыма, второй.… Сделав несколько затяжек, он как бы набрался смелости, решительно повернул по направлению к «Звездной радуге» и… подавился очередной порцией дыма: на ступеньках трапа сидел маленький капитан и курил трубку.
Шаропуз изнемогал от ожидания. В его голове роились ужасные мысли, все они сводились к одному – не придут…. Уже давно прошло время обеда, а их все нет. Видимо что-то не понравилось Хранителю Леса с далекой планеты Земля Лукичу Уф. Маленький капитан прокручивал в голове снова и снова встречу, пытаясь понять, что было сделано не так, но нет, все, вроде, правильно, как положено. Но тогда почему их все еще нет? Шаропуз не мог найти ответа на свой вопрос, а волнение, пользуясь этим, росло с каждой новой минутой томительного ожидания. Поэтому он ужасно обрадовался появлению долгожданных гостей. Широченная улыбка задрала его огромные пышные усы до уровня ушей и, восторженно крича, он бросился навстречу:
- О, мои благородные, высокие друзья, как я счастлив вновь лицезреть вас! Вы не представляете, в какой восторг я прихожу от одной только мысли, что двое таких достойных и, безусловно, чрезвычайно занятых людей, смогли выкроить время, чтобы уделить внимание моей скромной персоне!
- Ой, а мы то как рады…. Так рады, что прямо офигеть или обалдеть, не знаю как правильно, а скорее и то, и другое в сумме. – Не удержался от ехидства Лукич.
- О, достопочтенный, глубоко уважаемый, Величайший из Величайших, Великий Хранитель Леса с далекой планеты Земля, Лукич Уф. Я даже не смел, надеяться на то, что встреча со мной доставляет вам такую радость, от которой вы едва не теряете разум. Но я вынужден просить вас: не надо давать волю эмоциям, иначе они могут захлестнуть ваш рассудок, а ваш ум и ваши знания являются достоянием всей Вселенной и так необходимы нашему, многострадальному Денсару.
- Один – один, - криво улыбнулся Величайший. – Я вот о чем подумал, может, мы откажемся, при общении от всей этой тарабарщины, типа – великий, величайший, ну и все такое прочее? А то ведь точно шиза скосит наши ряды.
- О, как хорошо, что вы сами это предложили. Все эти перечисления титулов и почетных званий отнимают так много времени, а я бы никогда не осмелился сделать такое смелое предложение, потому что…
- И перейдем на «ты», - с нажимом перебил Лукич.
- О, Лукич Уф, ты прямо читаешь мои мысли, я даже не смел надеяться…
- Хватит! – окончательно потерял терпение землянин.
- Понял, - весело ответил Шаропуз и смеясь продолжил. – Я думал ты раньше не выдержишь. Вот тилеане – они такие чопорные и терпеливые, их уже самих перекашивает от всей этой официальности, а все равно терпят. Этикет – есть этикет. Обниматься в знак согласия, наверное, тоже не будем?
- Не будем.
- Так я и думал.
- Так вы что, над нами все это время просто издевались? – сурово спросил Клен. – Титулов нам всяких разных понадавали, чтобы крови больше выпить?
- Нет, с титулами все серьезно. Как вообще можно шутить с такими вещами? Просто на Денсаре есть два языка, если можно так выразиться: праздничный, церемониальный или официальный - как вам больше нравится, и нормальный – разговорный. С вами мы все время общались на официальном. Вам же самим этот язык больше подходит, взять хотя бы всех ваших Хранителей…. А в гостях свои порядки не диктуют.
- Значит у нас тоже два языка, - немного поразмыслив, согласился Клен.
- А у нас три, есть еще и производственный, - внес свою лепту землянин и тут же спросил. –Что, языковеды, может, все-таки делом займемся?
- Наверное, надо, - проворчал в ответ Клен: - Мы сюда не для того приехали, чтобы обсуждать особенности денсарского языка.
- Сейчас соберу команду, и за работу, - Шаропуз достал из огромного кармана своего камзола что-то очень напоминающее свисток и дунул. Звука, того который принято слушать ушами, не было, но то, что выдал «свисток» Шаропуза, услышало все тело. Клен от неожиданности подпрыгнул на месте, а Лукича буквально перекосило. Он застыл, в неестественно скособоченной позе, а потухшая трубка вывалилась изо рта и со звонким стуком упала на зеркальное покрытие летного поля.
- Знаешь что, Шаропуз, давай ты больше не будешь дуть при мне вот в это, ладно? – попросил Лукич сразу же, как только к нему вернулся дар речи.
- И при мне, - поддержал его Клен.
- Почему? – непонимающе уставился на них Шаропуз.
- По кочану…
- По какому?
- По-моему, голова чуть не взорвалась!
- Вы плохо воспринимаете ультразвук?
- Наоборот, слишком хорошо, всем телом. – Лукич поднял трубку и засунул ее в нагрудный карман. Вообще то он никогда так не делал, уж больно некрасиво смотрелось, но видимо его голова действительно побывала на грани взрыва и совершенно ничего не соображала.
Тем временем вся команда «Звездной радуги» вывалилась по трапу на летное поле и застыла перед своим славным кораблем. Только вы не подумайте, о построении не было и речи, как гурьбой вывалились, так и застыли. Изумительно – живописная, пестрая толпа. Сквозь плотный комок пробивался маленький человечек, маленький по сравнению даже с денсарцами.
- Пропустите! Пропустите меня к капитану! – просительно взывал тот, но народ его не замечал. Достигнув приблизительно середины людской массы, он, видимо, потерял всякую надежду прорваться, и закричал, обращаясь к Шаропузу, прямо из толпы. Оказывается, это был доклад. Не смотря на свой маленький рост, голос человечек имел зычный: - Капитан, по твоему приказу команда «Звездной Радуги» построена.
- Детский сад, какой то, - тихонечко, так чтобы услышал только Клен, прошептал Лукич. В ответ Клен утвердительно кивнул головой.
Маленький капитан, тем временем, заговорил, вычурно и напыщенно, обращаясь к своей команде:
- Дорогие мои друзья, вы, достойные наивысшего уважения, члены команды нашего замечательного корабля, нашей легендарной и прославленной «Звездной Радуги»! Вы, те, кому Денсар вверил свою судьбу, и скажу даже больше – свою жизнь! Да, да, именно жизнь нашей любимой планеты находится сейчас в наших руках! Первый шаг в деле спасения нашей Родины мы с вами уже совершили, преодолев огромное расстояние от Денсара до Тилена. Настала пора второго шага! Сейчас мы с вами перенесем саженцы молодых деревьев, привезенных специально для спасения Денсара с далекой планеты Земля, из трюма корабля «Тилен», в грузовой отсек нашей замечательной «Звездной радуги». Потом, под непосредственным руководством Величайшего из Величайших Великого Хранителя Леса Лукича Уф пересадим их в нашу, денсарскую почву и благословенный лумбгум. Кстати, величайший из великих, великий Хранитель Леса, с далекой планеты Земля, Лукич Уф, только что, в личной беседе, с глазу на глаз, позволил именовать себя просто по имени – Лукич. Но в знак нашего глубокого уважения, предлагаю звать его полным именем – Лукич Уф! Поприветствуем это решение глубоко уважаемого Лукича Уф!
- О-о-о! – взорвалась толпа богатейшим многоголосьем
- А теперь, дети мои, перед началом нашей, новой для нас, работы, вознесем нашу молитву. Пусть все будет так, как должно быть, и настанет в свой час. О-о-о! Дети мои! – Шаропуз вознес руки вверх и туда же поднял свое лицо.
- О-о-о! – подхватил легендарный экипаж, в точности скопировав действия своего капитана.
- За работу! Командуй, Лукич Уф!
- Что-то они как-то быстро помолились. У нас бы на час, а то и больше развезли. – Полушепотом сказал Лукич Клену, а затем громче, уже для всех, продолжил. – Для  начала я бы хотел осмотреть ваш грузовой отсек.
- Открыть люк грузового отсека! – вместо ответа приказал маленький капитан.
Через несколько минут Лукич и Клен, сопровождаемые всей командой, вошли в, поистине безразмерное, чрево «Звездной Радуги». Дыхательные фильтры, подаренные тилеанскими медиками, видимо, были рассчитаны исключительно для того, чтобы отсеивать тилеанские запахи, поэтому не имели ничего против ароматов с нормальным для землян количеством спирта. В нос ударила невообразимая вонь…
- А запах… - только и нашелся Лукич, процитировав хорошо знакомую рекламу.
- Так пахнет благословенный лумбгум, - почему то с довольным видом ответил Шаропуз. Может, привык?
- А я думал говно… - аромат «благословенного» лумбгума напрочь лишил землянина малейших признаков культуры речи, заменив ее повышенной правдивостью. Что думал, то сказал.
- Лумбгум – это продукт внешней секреции священного животного айрлонга…
- Значит, я правильно думал, - перебил Шаропуза Лукич. – Навоз – он и на Денсаре навоз, как его не назови.
Грузовой отсек «Звездной радуги» был действительно огромен. Он был так велик, что, находясь внутри, создавалась иллюзия того, что грузовой отсек корабля гораздо больше самого корабля. Возможно, это являлось следствием царившего здесь полумрака.
- Здесь всегда так темно? – заволновался Лукич, озадаченно озираясь вокруг. – Саженцам свет жизненно необходим.
- Включить полное освещение! – гаркнул, куда то в темноту Шаропуз.
- Есть, капитан, - вернулось эхом откуда-то из темноты.
«Сколько же у них человек в команде?» – изумленно подумал Лукич: «Только тех, что нас встречали где-то около сотни, а еще, оказывается, и на корабле остались»
Вспыхнул яркий свет. Грузовой отсек несколько уменьшился в размерах, но все равно остался огромным. Первым, что бросилось в глаза, был источник ни с чем не сравнимого аромата. На самом видном месте, прямо в центре, вольготно расположился  благословенный лумбгум. Он являл собой огромную кучу. Казалось, вонь, источаемая им при включенном свете, стала еще сильнее, ее как будто даже стало видно, и, при желании, ее можно было пощупать руками. Желания, почему-то, не возникало.
Рядом с благословенным  и зловонным лумбгумом находилась не менее впечатляющая куча – грунт планеты Денсар. К этой куче Лукич осмелился подойти и даже потрогать. Он взял из нее горсть, растер между пальцами, долго что-то разглядывал и понюхал, потом отряхнул руки и удовлетворенно произнес:
- А земелька ничего! Хорошая земелька. Или денсар? Как правильно? А вообще, какая разница? Начнем, пожалуй.
Денсарцы просто наслаждались гравитацией Тилена. Половина тяжести от родной, денсарской, была для них нескрываемым удовольствием. Они работали легко и самозабвенно, без перекуров и понуканий. Отказавшись доверить столь ценную ношу, как молодые деревца, какой бы то ни было механике и автоматике, они перенесли все саженцы на себе, в своих сильных, но, как заметил Лукич, аккуратных руках.
По личному эскизу Лукича, тилеане соорудили что-то вроде огромных горшков, снабженных специальными присосками, намертво прикреплявших горшки к полу. До половины горшки наполняли благословенным лумбгумом, а потом засыпали землей. В эту смесь и высаживались деревца. Поначалу Лукич не доверял посадку никому, но когда пригляделся к работе своих помощников, оцепил их аккуратность и, самое главное, ужасно устал, он допустил к посадке денсарцев.
Клен, сославшись на какие-то очень важные дела, уехал, когда работа была еще в начальной стадии. Его отъезд ничего не изменил и, по большому счету остался незамеченным. Все были заняты делом, а Командующему Патрульным Флотом Тилена было делать совершенно нечего.
В этот день Лукича ожидало еще одно знакомство. Если встречу с денсарцами он ожидал, то эта встреча была для него полной неожиданностью. Во время работ по пересадке земных саженцев в денсарскую почву, обязанности вахтенного офицера выполняла новый штурман, лейтенант-навигатор Стар, очень миловидная и симпатичная девушка. Это было ее первым самостоятельным заданием на новом месте службы, поэтому она ужасно волновалась.
Лукичу тилеане сшили новый мундир: темно-синий, с ярко начищенными пуговицами, пышным аксельбантом (нововведение землянина, которое он нацепил в знак протеста, так как не считал себя военным, тилеане внимательно изучили новшество и сделали его неотъемлемой частью формы). На груди Лукича были две сияющих звезды Хранителя Леса и Хранителя Музыки, орден «Света и Разума», множество земных наград, а в довершении всего этого безобразия: адмиральские звезды на погонах и обалденная фуражка на голове.
В принципе адмиралом он был липовым и прекрасно это понимал, но Ди Длен настоял – все-таки командующий экспедицией, и на денсарцев это произведет впечатление. Денсарцам оказалось глубоко по барабану, как и крепким денсарским объятиям. Лукича все эти, как он выразился «побрякушки», тоже оставили равнодушными. Римма, увидав мужа в новой форме, обозвала его панком, а после некоторого раздумья – металлистом.
Форма была удобной, ладно подогнанной по фигуре и, что особенно поразило свежего адмирала, являлась повседневной. Действительно, Клен постоянно ходил точно в такой же и даже аксельбант нацепил, но пока землянин сам не стал адмиралом, он был уверен, что форма парадная. А парадную форму Лукич даже мерить не стал, боясь ослепнуть от собственного отражения в зеркале.
Единственным человеком, на которого новая форма Лукича действительно произвела сильное впечатление, оказалась ни в чем не повинная Стар. Вообще то когда корабль находился дома, на Тилене, вахту никто не нес. Зачем? Но так как в этот день на корабле производились работы, кто-то должен был следить за порядком. После короткого совещания с собой, командир корабля Слен решила доверить дежурство своей новой подчиненной. В своем выборе Слен руководствовалась исключительно благими намерениями: во первых так Стар скорее освоится на корабле, во-вторых в полуофициальной обстановке познакомится с Лукичом и, в-третьих, у нее будет время все это переварить до отлета.
Все что требовалось от дежурного офицера – это открыть люк грузового отсека, а после окончания работ его закрыть. Но даже, если от волнения Стар и забыла бы его закрыть, ничего бы страшного не произошло. Воровать на Тилене было как-то не принято. Дикие. Поэтому Слен абсолютно не переживала, за то Стар волновалась за них обеих: первая вахта на знаменитом корабле, да еще и знакомство с легендарным Лукичом…
Она сидела в рубке, являя собой, сплошной комок нервов, и тут явился этот, легендарный, да еще и заорал, не успев зайти:
- О, Слен, дорогая! Здравствуй, солнышко! Ты что, волосы покрасила? И что-то они у тебя вроде длиньше стали… - Лукич изумленно замолчал. Стар, от неожиданности, подлетела, как пнутый, безжалостной ногой, мяч, в воздухе развернулась и, приземлившись, вытянулась в струнку. И тут Лукич понял – это не Слен: - Вы кто?
Блеск адмиральского мундира ослепил глаза, заткнул уши, прилепил язык к небу и лишил возможности соображать.
- Кто вы? – повторил вопрос Лукич.
- Я?
-Нет, я? – врожденная гадливость языка вырвалась наружу, Лукич не хотел еще больше смущать бедную девушку, но ни чего с собой поделать не мог.
-Вы? – хмык носом, - Вы, Хранитель музыки и Леса и, еще, вот это, - рука девушки судорожно дернулась в сторону Лукича. – Адмирал….
- Так, замечательно, а теперь давайте попытаемся выяснить, кто же у нас вы и что здесь делаете.
- Я здесь это, вот… - неуверенно залепетала девушка.
- А где Слен? – зря он спросил про Слен, новый вопрос окончательно смутил бедную Стар, она понимала, что делает все не так, и не то, но ничего с собой поделать не могла. На длинных ресницах, окаймлявших огромные глаза, повисли слезинки.
- Слен? Я здесь… Она сказала, - Стар жалобно всхлипнула.
- Вы наш новый штурман? – решил помочь девушке благородный землянин.
- Я? Да, - она неуверенно кивнула головой.
- А имя у вас есть, новый штурман? – идиотизм ситуации начал смешить Лукича, но он изо всех сил держался, не желая еще больше смущать девушку.
- Да, - Стар опять кивнула головой и замолчала.
- И какое, если не секрет? – сдерживать смех становилось все труднее.
- Что какое?
- Имя.
- Чье?
- Мое… - окончательно развеселился Лукич, но все еще не показывал вида.
- Лукич, - неуверенно ответила девушка, зато слезы уверенно покатились по щекам.
- Так, замечательно, а ваше имя.
- Стар…
- Стар, Стар, - задумчиво повторил Лукич, - что-то знакомое, не могу сообразить. Ну ладно, не важно, потом. Успокойтесь, сударыня. Неужели я такой страшный? Я вот зачем вас побеспокоил, мне бы пиджачок повесить. Вот здесь, на кресле он вам не помешает? Да вы хоть головой кивните, столбик. – Лукич снял китель и аккуратно повесил его на спинке кресла. – Вот, пусть здесь повисит, а то лезть в «благословенный» лумбгум при полном параде, это уж слишком. Вы со мной согласны?
- Ик… - и хлопанье глазами в ответ.
- Понял, ладно, пойду я, - Лукич развернулся к выходу и тут же повернулся обратно, - Вспомнил! – радостно взревел он, а бедную девушку уже колотило крупной дрожью. – На английском языке, есть на Земле такой язык, «стар» обозначает «звезда». У вас чрезвычайно космическое имя, вы рождены для полетов среди звезд. Да расслабьтесь вы, наконец, Звездочка, наша.
Лукич вышел, а измученная Стар рухнула в свое кресло. Через какое то время она собралась с мыслями, пришла в себя и спустилась в грузовой отсек, видимо решив, что как дежурный офицер, обязана присутствовать при работах.
 Работа кипела. Находившиеся здесь же земные собаки истошно лаяли, корова мычала, кошка, как и положено кошкам, плевать на всех хотела и меланхолично наблюдала за окружающими. Люди о чем-то громко переговаривались, смеялись и гулко топали по металлическому полу. Шум, гомон – одним словом бардак. Нормальное рабочее состояние для землян и, как только что выяснилось, для денсарцев тоже.
Несчастная тилеанка, не привычная к таким условиям труда, погрузилась в глубокую кому. И тут на нее накатило…. Не приходя в сознание, она бросилась в гущу событий – помогать. Появляясь из ниоткуда, буквально возникая из воздуха, она поддерживала своими хрупкими руками саженцы, находившиеся в могучих руках денсарцев, что-то подавала, пыталась организовать движение и еще много всего в том же духе. Из вежливости окружающие ее не прогоняли.
Видимо для разнообразия, в отсек вбежал Лукич, схватил лопату и развернулся к выходу. В это время, совсем ошалевшая Стар, не известно зачем, для нее это тоже осталось совершенной загадкой, схватила юную сосенку, запнулась, потеряла равновесие и шлепнулась на гладкий пол, растянувшись по полной программе. Саженец улетел гораздо дальше и, уже заходя на посадку, ткнулся в нежный коровий нос. Корова и без того находилась на грани нервного срыва, она бешено заорала, на мычание этот звук не был похож, и шарахнулась в сторону, попутно саданув своим грациозным задом хозяина. Ни траектория, ни скорость, ни, тем более, сам полет ни как не сочетались с планами Лукича на ближайшее будущее. Сотворив в воздухе совершенно новый ни кем не опознанный акробатический трюк. Лукич распластался по полу, попутно зацепив еще кого-то. Кем-то оказался Шаропуз.
Первым заговорил землянин. «Скотина» и «тварь» – были самыми ласковыми из вылетавших из него слов. Он медленно поднялся на ноги, за чем-то растирая разбитый локоть, и говорил, говорил, говорил…. Когда нормальный российский мужик, не обремененный правилами хорошего тона, приличными манерами и знанием этикета, начинает разговаривать матом, он способен заставить покраснеть даже слепо – глухо – немого Королевского пингвина. Откуда берется такое красноречие, науке пока не известно, но слова лезут без всяких долгих раздумий, как-то очень ладно цепляясь одно за другое. Вдохновение поругаться, как и аппетит приходит во время, или вовремя, что по большому счету не важно. Он очень темпераментно прошелся по строению и общей физиологии человека разумного обоих полов, уделив особое внимание детородным органам и сексуальным связям. Конкретно ни к кому не обращаясь, прошелся по всем предкам этого «никого», вплоть до седьмого колена и, при всем при этом, ни разу не повторился.
В отсеке воцарилась гробовая тишина. Даже собаки, услышав знакомый голос и, видимо, пытаясь понять с кем это он, перестали лаять. Люди зачарованно слушали. Вставший на ноги Шаропуз тоже хотел что-то сказать, но, осознав, как блекло будет выглядеть на фоне разошедшегося лесника, решил помолчать. И правильно сделал, Лукич говорил за двоих, если не за троих.
И все бы ничего, ну ругается человек и ладно, все равно русских матов никто не знает, и коробки-переводчика рядом нет, да она бы и переводить не стала, в ней цензура живет. Но Лукич восполнил этот пробел в образовании окружающих. Видимо от долгого общения с тилеанами, он все что говорил, говорил на тилеанском, так сказать переводил с листа. Хоть местной не нормативной лексики он не знал, но даже в чисто медицинской трактовке было чем заслушаться. Лукич закончил тираду сакраментальным: «твою мать» и удовлетворенно замолчал, удивленно рассматривая собравшихся.
- Ну ты даешь, Лукич Уф! – первым нарушил воцарившуюся тишину Шаропуз. – Ты должен обязательно меня научить, сколько бы это не заняло времени! Я понимаю, что такому искусству риторики надо учиться долгие годы, но хотя бы общие сведения ты сможешь мне дать? Мне, особенно, понравилось на счет натягивания глаза на зад и секса в уши, только я смысловую связку не запомнил, повтори, я заучу.
- Не могу, это от души прет, вдохновение нужно.
- Давай я тебе второй локоть разобью.
- Спасибо, не надо.
- Ну, как хочешь, но научить ты меня просто обязан. Вот только девушку жалко, она, наверное, еще не замужем, а ты при ней вот так, всю анатомию разложил…
- Какую девушку? – не понял Лукич.
- Да миленькая такая, с пышными волосами, вон там лежала, когда ты говорить начал, она раньше нас упала.
- А потом?
- Закрыла лицо руками и убежала, ну, естественно, поднялась сначала.
- Так я что на тилеанском говорил?
- Ну да, а на каком еще? Чтобы всем понятно было.
- Бедная девочка, так ведь она все на свой счет приняла, а я же это так, просто пар спустить. Глупостей бы не наделала… - Лукич пулей вылетел из грузового отсека и на бегу добавил. – Они в этом возрасте все с прибамбасами: то вены вскроют, то таблеток нажрутся.
В рубке царил рев, самый натуральный, с всхлипываниями, причитаниями и обилием слез. Периодически девушка подвывала и даже срывалась на ультразвук. На ворвавшегося в рубку Лукича она никак не прореагировала, она его просто не заметила, уткнувшись лицом в панель управления.
- Ну, что ты, милая? Стар, звездочка наша ясная, ну не надо, успокойся, прости меня, дурака старого. Погорячился… - Все хорошо, все живы, целы, ну или почти целы. Ну, все, все, успокойся. Не обращай внимания, мы на Земле всегда так разговариваем, когда переволнуемся.
- Вы будете требовать моего списания с корабля? – Стар оторвалась от панели, повернулась к Лукичу и, со все сокрушающим плачем, уткнулась в его рубаху.
- Тебя, за что?
- Но ведь это я, шмыг-хлюп, напугала, шмыг, то страшное животное, а-а-а… - теперь действительно «А-а-а», все что было до этого – просто прелюдия. – Я-а-а, его-о-а дере-е-евом… Хлюп, хлюп, хлюп…
- Она же не пострадала, я тоже, - Лукич болезненно сморщился, потирая разбитый локоть. – Заживу. Ничего страшного, а о списании даже не думай. Раз тебя к нам отправили, значит, лучше тебя просто нет. Вот и Слен тебе вахту доверила.
- А-а-а, я-а-а все-е-а испор… хлюп, шмыг. – Девушка зарыдала еще сильнее, хотя Лукич был уверен, что сильнее не возможно.
- Ничего ты не испортила, все нормально. Хватит реветь, я плаваю плохо. На вот, успокой нервы, - Лукич сунул под нос Стар флягу с водой.
- Что-о-о э-э-то-о-о? Хлип, хлюп, шмыг.
- Вода, - Стар сделала глоток и поперхнулась, жадно хватая ртом воздух, а Лукич уточнил. – Наша земная вода.
Плач смолк, Стар пыталась отдышаться, даже слезы высохли. Лукич достал из, находившегося в рубке бара, бутылку лимонада, не совсем лимонада конечно, а его местного аналога и протянул девушке.
- На, запей, отпустит.
Стар жадно припала к бутылке, выпив в три больших глотка почти все содержимое, она с громким вздохом повалилась на спинку кресла. Истерики больше не было, но нервная дрожь все еще иногда сотрясала все ее тело. Стар еще никогда в жизни не пила ничего крепче сока, поэтому чистый спирт очень быстро добрался до мозга, девушка захмелела. Она благодарно улыбнулась Лукичу, захотела что-то сказать, но передумала. Алкоголь и нервное напряжение в течение дня сделали свое дело, Стар начала клевать носом и вскоре заснула.
- Что за молодежь пошла? – сам у себя спросил Лукич, откинув спинку кресла и укрыв Стар своим адмиральским «пиджачком». – У человека первая вахта, а она уже пьяная, как сосиска, спит на рабочем месте. – Он убрал с лица девушки непослушные пряди волос. – Спи, красавица, сон – лучшее лекарство. – И вышел из рубки.
Лукич и Шаропуз сидели на трапе «Звездной Радуги» и курили, выпуская в вечернее небо Тилена огромные сизые клубы дыма.
- Послушай, Лукич Уф, - нарушил молчание маленький капитан.
- Давай без «Уф», - лениво запротестовал землянин.
- Нет, так нельзя. Раз мы с командой решили в знак нашего глубокого уважения, называть тебя полным именем, я не могу нарушить этого решения.
- И хрен с вами, называйте, как хотите, только не обнимайте, - проворчал лесник, делая очередную затяжку. – Ты, кажется, что-то хотел сказать?
- Да, слушай, а кто такой хрен?
- Какой хрен? – не понял Лукич.
- Ну, ты же сам только что сказал: «хрен с вами», вот я и спрашиваю, кто такой этот хрен?
- Хрен? – Лукич едва сдерживал смех, - Травка такая у нас растет, а в разговоре выражает что-то вроде как согласия. Это я, вроде как, выразил свое с вами согласие. Понял?
- А-а, - протянул Шаропуз.
- Так что ты хотел мне сказать?
- Не знаю как у вас, на далекой Земле, а у нас на Денсаре, после окончания большой работы, принято устраивать праздник, чтобы труд не оказался напрасным.
- Обмыть, что ли?
- Кого обмыть? – опять не понял денсарец.
- Окончание большой работы.
- Зачем его мыть? Разве оно грязное?
- Обмыть, значит выпить за успех. Понял?
- Да, - обрадовался денсарец. - Предаться радости, наполнив тело священным алкогылом.
- Что-то у вас все священное, но алкогыл меня устраивает.
- Тогда я отправлю людей, чтобы они наполнили несколько туленов священным алкогылом, текущим в реках этой благословенной планеты.
- Тулен? – переспросил Лукич.
- Тулен – бурдюк, сшитый из кожи священного айрлонга.
- Что же вы со священным животным то так? – автоматически спросил Лукич, а сам, тем временем, напряженно думал, пытаясь ухватить промелькнувшую мысль.
- Так айрлонг потому и священный, что дает нам мясо, шкуры, помогает в работе.
- Верно, все верно, - землянин в пол уха слушал денсарца и так же не совсем ему ответил. Ответ предназначался скорее собственным мыслям Лукича.
- Что верно?
- Все верно! Вот что, Шаропуз, - Лукич поймал ускользавшую мысль и крепко засадил ее в сознание, поэтому он смог уделить больше внимания маленькому капитану.
- Отправляй людей за алкогылом, а мне нужно срочно переговорить с Разумом-Советником, это буквально на несколько минут. Постарайся, чтобы меня не отвлекали.
-Хорошо Лукич, хрен с тобой, я скажу своим людям, чтобы тебя не беспокоили.
«Научил на свою голову», - мысленно улыбнулся Лукич и добавил: «Разум, советничик премудрый».
«Звал?» – возник в сознании знакомый голос.
«Звал. Разум, давай так, ты меня слушаешь и не перебиваешь. Пойдет?»
«Тебе что, душу излить некому?»
«Ты просто молчать и слушать можешь?»
«Могу»
«Вот и давай, моги, и без комментариев!» – Лукич собрался с мыслями и выдал на одном дыхании, хотя какое дыхание у мысли? На чем мысли выдают, на том и выдал: «Мы все: земляне, денсарцы и тилеане, я имею в виду двуногих тилеан, где-то, как-то, когда-то уже пересекались в этом мире. Когда-то очень давно, десятки, а может и сотни тысяч лет назад…»
«Ты сегодня много выпил?» – не удержался от вопроса Р’кандр.
«Сегодня я еще ничего не выпил, а ты обещал молчать, вот и давай – молчи. Команды «голос» еще не было. Ты же у нас какой то там большой спец в Академии словесности? Вот как со специалистом я с тобой и желаю поговорить. Начнем с нашего штурмана, Стар, на одном из земных языков – звезда»
«Знаю, на английском. Ну и что? Просто совпадение»
«Хорошо, допустим. Ты помнишь название корабля наших денсарских друзей?»
«Звездная Радуга и так далее до бесконечности. Что с того?»
«Стеркс радуга»
«А я что сказал?» – не понял Разум.
«Твоя проблема в том, что ты так хорошо знаешь все языки, что думаешь тоже на том языке, на котором в данный момент говоришь, а ты попробуй услышать и имя девушки, и название корабля как бы со стороны. Ну, хотя бы, как нормальный русский человек, который кроме родного языка, и то со словарем, не знает больше ни одного»
«Что-то ты как-то загадками говоришь, Лукич»
«Да ты попробуй»
«Ну, Стар, Стеркс? Стар – Стеркс, и что?… Стоп! Действительно похожи. Ты хочешь сказать, что когда-то они были одним и тем же словом?»
«Я не хочу сказать, я именно это и говорю. Дошло, наконец то, а я уж начал думать, что ты совсем отупел в своей мозговитости»
«Но ведь возможно простое совпадение…» – не совсем уверенно ответил мозговитый тилеанин.
«Совпадение? Хорошо, слушай дальше. На земле есть такой не очень большой город Тулун, его название переводится на русский, как кожаный мешок, у денсарцев кожаный бурдюк для алкогыла – тулен, а самым большим алкогылным бурдюком из всех, что я знаю, является ваша планета – Тилен. По-твоему тоже совпадение? А взять сам алкогыл – на русский он переводится как алкоголь. Сечешь момент?»
«Но ведь не совсем совпадает, некоторые буквы не сходятся…» – никак не мог поверить услышанному Р’кандр.
«Консерватор!» – огрызнулся в ответ Лукич: «Да за какую-нибудь сотню лет, слово может смысл поменять с точностью до наоборот, а ты к буквам цепляешься. Какую то потеряли, другую заменили, третью вообще свою вставили»
«Это что же получается?»
«А то и получается, что все известные нам люди во вселенной – братья, сестры, бабушки, дедушки, ну и так далее. Когда вы денсарцев и землян назвали родственниками, вы были очень близки к истине, только про двуногих тилеан забыли. Клену можешь сообщить, что корабль «Тилен» и город Тилен, назвали в честь планеты, а планету так назвали в честь текущего по ней спирта. И название давал кто-то из древних денсарцев или землян, или жителей еще какой-нибудь другой планеты, с которыми мы пока не встретились»
«Но если вы, как ты сказал, «двуногие», так давно везде кругом летали, что же вы тогда поглупели с годами?»
«А я почем знаю? Кризис, какой, война, а может, к вам залетели и спились все. Знаешь, сколько цивилизаций исчезло только на Земле? Атлантида где-то утонула, пирамиды в Египте кто-то построил, инки, ацтеки, майя…. И скольких мы еще не знаем. Вот сколько разумных рас на Денсаре?»
«Да вроде одна»
«А на Тилене?»
«Две…» – обычно невозмутимый Р’кандр был в смятении.
«Вот и объясни мне, башковитый, почему вы, Р’кандры, похожи на нас, землян, как свинья на ежика, даже еще меньше? Ежика, если побрить, то, у него со свиньей хоть какое то сходство появится, зато двуногие тилеане – копия мы, только спиртом обпились? А у нас, на Земле, этих рас четыре, а если поделить поточнее, получше, так и больше наберется. И откуда мы все такие разные взялись? От одной обезьяны? Чушь! А если от Адама, то какой он был – этот Адам? Черный, белый, желтый, красный, какой? И кто из нас, таких разнообразных коренной землянин, абориген так сказать, а кто импортный вариант? Может все? Может, земного разума вообще ни когда не было? Как были макаками, так ими и остались, а мы все прилетели не известно откуда, обосновались и стали жить»
«И с чего это ты вдруг о сотворении мира задумался?»
«А кто тебе сказал, что вдруг? Мне это всегда интересно было. Вот смотри, живет в России медведь, а у англичан он бер, а зимняя квартира нашего медведя, между прочим, берлога, то есть логово бера. Вот и попытайся додуматься, почему наш русский медведь живет в хате ихнего бера? И таких примеров можно привести до…, не стану уточнять до чего. Так что Вавилонская башня и общий для всех язык – не такая уж сказка…»
«Ты там у себя в тайге, от скуки, на все руки, а вообще очень занятная гипотеза. Мы ее обязательно обсудим, и в самое ближайшее время»
«Да вы бы, Р’кандры, покопались в своей родовой памяти. Ты как-то говорил, что юный Р’кандр получает все знания своих предков, значит где-то в глубине ваших знаний должна находиться история появления двуногих на Тилене. А в том, что аборигены Тилена именно вы, Р’кандры, у меня нет ни капли сомнений»
«Почему?»
«Такую форму жизни можно было создать только со страшного перепоя. У моей бабки была старинная икона, так вот на ней, в уголке шестикрылый Серафим, или Херувим, точно не помню, но состоит он из одной головы и крыльев. У тебя крыльев, случайно, нет?»
«Нет, крыльев точно нет»
«И летать ты не можешь?»
«И летать не могу, ну если только на корабле»
«А если пнуть?»
«Пинать не надо, а ты сволочь. Шутки – шутками, а обсуждать этот вопрос лучше со специалистами. Чтобы не задерживать тебя с отлетом, постараюсь на днях собрать ученый совет. Что, вы с саженцами закончили?» – сменил тему разговора Разум – Советник, тем самым, давая понять, что дальнейшее обсуждение переносится на потом: «Какие у тебя планы на вечер?»
«Пить с денсарцами алкогыл из туленов»
«Римме так и передать?»
«С ума сошел? Работы у меня море, до утра бы управиться»
«Врун»
«Нет, гений маскировки. Ладно, пока, а то тут уже Шаропуз извелся весь»
«Смотри, не перебирай, гений маскировки, а то утром опять умирать будешь»
Праздник, посвященный пересадке саженцев удался на славу. Лукич наварил картошки, принес всевозможных солений, варений, маринадов. Рацион денсарцев был гораздо скуднее: мясо священного айрлонга, какая то каша и чеснок, который так и назывался – чеснок. Поэтому земные разносолы были ужасно популярны у всех, тем более, что денсарцы никогда в жизни ничего подобного не ели. Захмелевший Лукич обещал развести на Денсаре огромные плантации огурцов, помидоров, капусты и, так понравившейся всем, картошки.
Уже под утро двое изрядно поддатых братьев по разуму сидели в обнимку на ступеньках трапа и курили.
- Шаропуз, я давно хотел тебя спросить, что ты куришь?
- Табак.
- И я табак. Значит, кто-то из твоих предков был в Америке.
- В какой? Ик…
- Страна такая у нас есть, если по карте смотреть, где-то слева от нашей деревни.
- Ничего не понял, ик, что ты говоришь….
- Значит не судьба. Давай лучше споем, что-нибудь наше, галактическое.
- Ик, давай, ик.
Навстречу восходящему тилеанскому светилу понеслась песня в исполнении двух инопланетян, исполняемая на гибриде из трех языков. И ведь даже понимали, о чем поют. После того, как все что сочинили, спели, Лукич решил, что пора уходить.
- Все, я домой. Не-е-е, и не уговаривай, Шаропуз, домой, – поднялся землянин.
- А с-сспать, ик, н-не-е будшь? – тяжело опираясь на перила трапа, встал Шаропуз, как крепко он не держался, его почему то все равно беспрестанно шатало и мотало из стороны в сторону, в конце концов, он не выдержал и уселся обратно на ступени, вернее упал. – Я, те-я, прррвжу. – Не терпящим возражений тоном сказал он, как только приземлился. – Все-таки ночь, ик, мало ли, ик, что…
- Какая ночь? Д-д-день уж-же… - Лукича язык тоже плохо слушался, но стоять он еще мог, как мог, так и стоял. – Пошел я на «Тилен», там, у мня, мня, тьфу, у меня, пидж-ж-ж-жачок висит.
- Я тя прррвожу, - в очередной раз выдавил из себя маленький капитан, слишком резко задрал голову, она его перевесила назад, и он упал на спину, а захрапел еще в полете.
- Пррвдил, - констатировал Лукич и шаткой походкой направился к «Тилену».
- Звездочка, просыпайся, вставай пришел, - ввалился он в рубку.
- Что с вами, адмирал Лукич? – Стар уже не спала, она просто не знала, что ей теперь делать.
- А что с нами? Мы маленько пьяны, но это явление временное. – Последний всплеск умственной активности окончательно вывел Лукича из строя, напрочь лишив его сил. Землянин рухнул в кресло и захрапел.
Уже во сне Лукич умудрился положить руки на подлокотники, оживив тем самым аптечку. Умная машинка поставила диагноз и, деловито урча, ввела какие то препараты. Спящий под общим алкогольным наркозом Хранитель Леса на уколы никак не отреагировал, попросту не заметил, но введенное лекарство развило в безжизненном теле бурную деятельность. Что-то победило алкогольную интоксикацию, бессонную ночь и, даже, похмелье, последнее, правда, не совсем.
- Где я? – Лукич спросил и открыл глаза одновременно. – Угу, - внимательно оглядел окрестности. - И как я сюда забрел? Звездочка, милая, пить… - попросил он у стоявшей напротив Стар, та достала из бара бутылку и подала землянину. Лукич стремительно вскрыл сосуд и  сделал жадный глоток, от которого его тут же перекосило.
- Бррфы, - выдохнул он. – Спирт, зараза. Не хочу спирт, мне бы воды.
- А где? – по инерции огляделась вокруг Стар.
- А вот, - Лукич снял с пояса фляжку, из которой вчера угощал девушку и припал к горлышку, громко глыкнул и разочарованно убрал фляжку ото рта. – Кончилась. Н-да. И что же мне теперь делать? – озадаченно почесал подбородок и просветлел. – Корова! Где моя милая коровка? Буренушка, я уже иду!
Вообще то земной живностью занимались люди из Академии Биологии: кормили, поили, убирали, попутно изучали, писали научные труды и доили корову. Сегодня глава семьи решил подоить корову сам, уж больно пить хотелось. Несмотря на тяжелое душевное и физическое состояние, в намеченном деле землянин достиг полного успеха. Не то сказалось мастерство, доведенное за долгие годы тренировок до полного автоматизма, не то корова, почувствовав родные руки, стояла как никогда спокойно, как бы то ни было, но подойник был практически полным. Правда, полным он оставался совсем не долго. Лукич жадно пил огромными глотками, а то что не попадало в рот, как и положено, текло по усам.
- Уф, благодать, - удовлетворенно отстранился от ведра Лукич. - Тебе, Звездочка, не предлагаю. Опять захмелеешь, спать уляжешься, а тебя, наверное, уже дома потеряли.
- Не должны, родители знают, что такое служба.
- А кто они у тебя?
- Папа – капитан-командор, командует грузовым кораблем гражданского флота, а мама – капитан первой звезды, навигатор на том же корабле.
- Ясно, династия. А тебя то, как в разведчики занесло?
- Каким то чудом мне удалось пройти конкурсный отбор….
- Значит повезло. Ну, за везение, глык, глык, - Лукич опять припал к ведру, одновременно позвав Разума-Советника: «Эй, умник, домой хочу»
«Напраздновался, гений маскировки? Хорошо, флаер через десять минут будет»
Сначала завезли домой Стар. Ее семья жила за городом, вдали от шума и суеты, в небольшом, утопавшем в бурной растительности домике. Какого же было удивление домочадцев, когда на лужайку перед домом приземлился правительственный флаер и высадил их дочь.
- Спасибо, адмирал Лукич, и еще раз, извините за вчерашнее.
- На здоровье, лейтенант Стар, и не называй меня больше адмиралом, коробит, просто Лукич. А про вчерашнее забудь, ничего не было, но вообще то оригинально получилось. И это я смеялся над Кленом и Дтеном, а сам? На всю планету всего одна корова, и с той врезался. Здорово, ничего не скажешь.
- А может, вы к нам в гости зайдете? – неуверенно предложила Стар. Она не знала об инциденте, произошедшем на Земле, по этому не обратила на слова Лукича внимания.  – Родители обрадуются.
- Нет, не обрадуются, скорее, испугаются, только мою помятую рожу увидят, да и ходить мне трудно. Спасибо за приглашение, но давай лучше как-нибудь потом. А сейчас домой, спать. Всего доброго, Звездочка.
- До свидания, адм…, ой, просто Лукич.
Дома Лукич плотно позавтракал и заснул, сотрясая своим могучим храпом все здание Академии Музыки.

10.

Разбудил Лукича голос Разума-Советника:
«Вставай, вставай, хронь инопланетная», - надсадно зудело в мозгу: «Лукич, хватит дрыхнуть, дел невпроворот»
- Каких дел? – недовольно проворчал Лукич, усаживаясь на диване, дойти до спальни у него не хватило сил, поэтому он улегся прямо в гостиной.
- Ты что, сам с собой разговариваешь? – удивленно спросила Римма, до пробуждения мужа она что-то увлеченно обсуждала с дочерью и зятем.
- Сам с Мозгом, тьфу, с этим занудой Разумом. О, сколько вас! - удивленно воскликнул Лукич, когда смог собраться с силами и открыть глаза…. - Всем привет. А вы здесь чего?
«Не отвлекайся, Лукич, все-таки я тебя для себя будил» – проворчал в мозгу голос Разума.
- Да мы тут с Татьяной предложили Слену поставить музыкальный спектакль, – начала говорить Римма вслух, пока Разум ворчал мысленно. – Представляешь, грандиозное шоу: музыка, песни, танцы, всевозможные спецэффекты…
Юлия Цезаря из Лукича не получилось, кто, и что ему говорил, он так и не понял. Единственное, что он уловил в страстной речи Риммы, так это ее сияющие от восторга глаза.
- Ладно, не буду вам мешать, - Лукич сделал вид, что все услышал и понял. – Пойду на балкон, покурю и, за одно, узнаю, что нужно от меня этому умнику.
«Этому умнику от тебя ничего не нужно» – передразнил в ответ Разум: «Это тебе нужно»
«Спать мне нужно…»
«А на Денсар ты, стало быть, уже не собираешься? И их силу тяжести сможешь пережить без подготовки? И доклад свой читать Ученому Совету не будешь?»
«Какой доклад?» - удивился Лукич.
«Как какой? Вчера мне битый час мозги пудрил, а сегодня, когда я собрал представителей нескольких Академий, он ничего уже не помнит. Всю память пропил!»
«А, ты про это. И когда?»
«Через двадцать минут в конференц-зале Академии Музыки. Быстренько приводи себя в порядок и туда»
- Кх-хе-кху, кха, - закашлялся Лукич не мысленно, закашлялся вслух, а мысленно только и смог, что сказать: «Ну, ты даешь! Охренел совсем!»
Ворчал и возмущался он еще долго, всю дорогу до конференц-зала. Он возмущался и вслух и мысленно, пока не открыл дверь, а когда открыл, застыл в изумлении. Народу собралось – море. Как только появился Лукич, зал взорвался аплодисментами. Доклад не занял много времени, обсуждение длилось гораздо дольше, но, в принципе, тоже терпимо. Зато уже в дневном выпуске новостей была приведена полностью речь землянина, комментарии выдающихся ученых и, даже, интервью с ошеломленной Стар. Бедная девочка испуганно - изумленно хлопала глазами, совершенно не понимая, что происходит. Телевизор смотрели за обедом. Есть мог только один Лукич, все остальные поглощали информацию.
- Когда ты успел? – спросила Римма, когда по телевизору стали показывать и рассказывать про что-то другое.
- Да вот только что.
- Но ты же на балконе сидел.
- Нет, это вы слишком увлеченно говорили.
- Поздравляю, Лукич, ты опять смог удивит весь Тилен, - пожал руку виновника Слен.
- Вас легко удивлять, даже уже не интересно. Слушай, Слен, мне бы со Стар переговорить. Извиниться за причиненное беспокойство, успокоить.
Слен взял пульт от телевизора, нажал какую то кнопку, и на экране появилась секретарь Академии Музыки.
- Соедините нас, пожалуйста, с домом навигатора корабля «Тилен» Стар.
Буквально через мгновение на экране появилось лицо совершенно не знакомой молодой женщины, лет тридцати.
- Здравствуйте, я Лукич, мне бы Стар.
- Здравствуйте, адмирал Лукич, я вас узнала, видела по телевизору. Вообще то мы все Стар, но вам, наверное, нужна дочь, она сейчас подойдет. Вы бы знали какой переполох здесь начался после вашего выступления….
- Догадываюсь, - кивнул головой землянин. – Извините, вы сказали дочь, а я подумал, что вы сестры.
- Вы, наверное, до сих пор не привыкли к омоложению, адмирал Лукич.
- Если честно, да. Перед отлетом на Денсар, мы бы хотели провести прощальный ужин, был бы рад познакомиться с вами и вашим супругом, надеюсь, вы придете.
- Если будем на Тилене, то обязательно, а вот и дочка.
На экране появилась раскрасневшаяся Стар - дочь. Лукич пытался извиниться за причиненное беспокойство, но, как оказалось, совершенно напрасно. Стар была в восторге, а как раз сейчас принимала поздравления от подруг и знакомых, видевших ее по телевизору.
- Про какой это ужин ты говорил? – недовольно спросила Римма, когда сеанс связи окончился.
- Надо же будет со всеми попрощаться, - невинным голосом ответил Лукич.
- И если не секрет, то кто готовить будет этот твой прощальный пир?
- Ну, мы то с тобой все равно не сможем приготовить не одного тилеанского блюда. Нет, я конечно не против, с удовольствием буду снимать пробу, но в том, что этот кулинарный изыск, даже с моими пробами, понравится местному населению, я сильно сомневаюсь.
- Я тебе попробую, пробовальщик нашелся! – не то в шутку, не то всерьез ответила Римма.
- Ну, если ты против, тогда конечно не буду. Придется намекнуть Ди Длену и пусть вся организация ляжет на его совесть.
- Ой, хитрый, - улыбнулась Римма.
- Умный, - скромно потупясь уточнил Лукич.
- Знаешь, я все как-то не решалась тебе сказать, - заговорила Римма, вдруг ставшим очень серьезным голосом. – Даже не знаю, как начать….
- Попробуй с начала, - Лукич не заметил изменения в поведении жены и по-прежнему пытался шутить.
- Вечно ты все в шутку превращаешь, - ответила Римма и, собравшись с духом, заговорила стремительным речитативом: - Мы с Александром, наверное, останемся здесь, на Тилене. Подожди, не перебивай, - остановила она вопрос обалдевшего мужа. – Выслушай, а то я совсем запутаюсь. Я понимаю, как тебе тяжело слушать, но ты сам посуди, что мы будем там делать? Сидеть на корабле и ждать, когда ты спасешь Денсар? Ребенку там даже на улицу выйти нельзя, да и мне заняться особенно нечем, а здесь у меня наметилась очень интересная работа. И тебе обузой не будем.
- Что-то это, как-то все, вот… - Лукич развел руками еще более неопределенно, чем выразился. – Н да, дела.
Через несколько часов, все еще не пришедший в себя, Лукич летел на флаере в Академию Медицины. Достигнуть полного согласия с женой он так и не смог. Нет, умом он понимал, что здесь, на Тилене, и Римме, и ребенку будет гораздо лучше, чем на Денсаре, тем более, что у Татьяны и Слена буквально со дня на день должен появиться ребенок. Естественно бабушка Римма просто обязана находиться рядом. Но, не смотря на все доводы «за», сердце горячо протестовало, оно буквально рвалось на части. Так, в состоянии глубочайшей внутренней борьбы, он предстал перед Великим Хранителем Академии Медицины.
Великий Хранитель оказался человеком действия, прямо-таки сгустком стремительной энергии, стремящимся все на свете успеть и никуда не опоздать. Их уже знакомили раньше, Лукич это точно знал, но совершенно не помнил. Великий Медик, напротив, помнил все. Он яростно вцепился в руку землянина и восторженно ее потряс. Церемония приветствия оказалась ужасно скомканной, в принципе на темпераментном рукопожатии она и закончилась, и сразу же перешли к делу, но Лукич еще долго не мог решить, чье рукопожатие ему понравилось меньше: могуче-давящее денсарское или энергично - трясущее тилеанское. Поразмыслив над этим вопросом еще, какое то время он пришел к выводу, что хрен редьки не слаще, на чем и успокоился.
Великий Хранитель говорил громко и очень быстро. Сознание Лукича сначала с великим трудом пыталось не отстать от хода мысли говорящего, а потом окончательно перегрузилось, плюнуло и остановилось на месте, не желая в себя впускать более ничего, тем паче, что все равно половины слов землянин не понимал, он их попросту не знал. Из того, что все же смогло достичь не только ушей, но и мозга, Лукич понял, что подготовка к посещению Денсара сводилась к усилению скелета с помощью каких то препаратов, и набору мышечной массы, которому способствовали все те же препараты, плюс физические упражнения в условиях двойной гравитации. Если введение чудодейственных препаратов будущий спаситель Денсара перенес довольно легко, то физкультура в спорт зале с двойной силой тяжести оставила в памяти непередаваемые ощущения.
Зал для тренировок на поверку оказался не очень большой комнаткой, с полностью стеклянной стеной с одной стороны. С внешней стороны стены находились какие-то приборы, всевозможные датчики, назначения которых Лукич естественно не понял, не смотря, на довольно подробные объяснения Великого, а может именно из-за этих самых объяснений и не понял. Кроме Великого, здесь находилось еще несколько медиков поменьше, а так же все необходимое для реанимации, так, на всякий случай. Наличие последнего несказанно «подбодрило» лесника, недвусмысленно показав ему то, на что он мог рассчитывать в этой жизни в самом ближайшем будущем.
С внутренней стороны стеклянной перегородки находились: подобие велотренажера, беговая или бегущая дорожка, Лукич не знал, как она правильно называется, и штанга. Медики настроили свои приборы слежения на биоритмы землянина. Никаких проводов, присосок и прочего не было, все показания снимались дистанционно. После того, как приборы выдали все данные организма в нормальном состоянии, жертву эксперимента впустили в комнату.
- Готов? – зычно спросил Великий.
- Готов, - равнодушно пожал плечами Лукич.
И тут обрушилось…. Казалось, что на каждый сантиметр тела что-то положили и, если откровенно, то примерно так оно и было. Землянин, конечно, рассчитывал на нечто подобное, но не до такой же степени.
- Ух, - только и смог выдохнуть он и понял, что к штанге он точно не пойдет, хотя вначале вроде бы собирался.
Лукич не долго думая, двинулся к беговой дорожке. Идти было, в общем-то, не так уж, чтобы и тяжело, все-таки вес был равномерно размазан по всему телу, но тем не менее как-то не очень приятно. Подойдя к тренажеру, он с ощутимым усилием поднял ногу, чтобы взобраться на него.
- Хранитель Леса Лукич, справа от вас находиться рычажок – регулятор скорости, - рявкнул динамик голосом Великого Медика, когда Лукич окончательно взобрался.
Будущий спаситель Денсара сначала пошел, потом перешел на легкий бег. Первые пару минут бежать было даже приятно и интересно. Лишний вес, казалось, придавал какую то уверенность, ноги как-то надежнее сцеплялись с поверхностью, а поступь стала тверже и уверенней. За вторые несколько минут весь романтизм новизны осыпался, и бег перестал доставлять удовольствие. Последние, неизвестно сколько времени, он бежал, как молодой солдат на первом марш-броске, постоянно уговаривая каждую ногу сделать следующий шаг. Наконец он совершенно иссяк и, тяжело дыша, остановился.
- Отдохните, восстановите дыхание и сделайте вторую попытку, - приказал динамик.
Лукич в точности выполнил приказ, но на этот раз ноги отказались поддаваться уговорам гораздо раньше. На третьей попытке он пробежал буквально метров десять, а потом еще несколько минут шел тяжелым шагом, с трудом переставляя натруженные ноги.
- Все, уф, уф, хватит, - он с трудом спустился на пол.
- Отдохните и попробуйте поприседать, - отдал очередной приказ динамик.
- Угу, - одними губами буркнул землянин. – А полетать, случайно, не надо?
На одиннадцатом приседании он больше не смог встать и, не долго думая, принял упор лежа, но отжиматься даже не собирался.
- Хорошо, на сегодня хватит, - прогудел динамик, и огромная тяжесть свалилась с тела.
Пока двери из толстенного стекла с шипением открывались, и медики ринулись на помощь, Лукич самостоятельно встал на ноги и направился к выходу. В дверях его подхватили под руки и уложили на кушетку. Он совершенно не сопротивлялся.
- Пить, - прохрипел Лукич, и тут, как это часто бывает, выяснилось, что про воду для героя, естественно, забыли. Благо воду и все остальные продукты питания для землян изготавливали здесь же, в здании Академии, несколькими этажами выше. Пока студент-практикант убежал за водой, Великий Хранитель восторженно заговорил:
- Вы, дорогой Хранитель Леса Лукич, явились еще одним подтверждением моей гипотезы, о том, что в условиях двойной гравитации ни один здравомыслящий человек даже близко не подойдет к штанге, даже если предварительно собирался заниматься именно с ней. Мозг-Советник Академии сообщил мне о вашем намерении поработать со штангой, но вы, как и все кто был до вас, пошли на беговую дорожку.
- Так значит я не первый?
- Естественно нет! До вас курс адаптации к силе тяжести Денсара прошла вся делегация, которую мы отправляли на эту планету. Потом, перед тем, как начать вашу подготовку, мы провели ряд экспериментов с добровольцами, близкими к вашему биологическому возрасту. Именно поэтому здесь находится все необходимое для экстренной реанимации. Среди своих ровесников, вы единственный, кто смог самостоятельно выйти из гравитационной камеры.
- Вы мне льстите, доктор, - не то в шутку, не то всерьез буркнул Лукич.
- Ничуть, - увлеченно ответил Великий Медик. – По своему физическому состоянию вы гораздо моложе, в смысле выносливее, большинства своих ровесников. Состояние вашего здоровья соответствует где-то годам пятидесяти.
- Я ужасно рад за себя.
- Но, тем не менее, уважаемый Хранитель Лукич, - Великий оставил реплику Лукича без внимания. – Вы, к величайшему сожалению, уже перешагнули рубеж расцвета вашего организма, теперь с каждым прожитым годом, ваш организм неуклонно ослабевает, или, проще сказать, стареет.
- Не может быть, - воскликнул землянин, привычная ироничность вернулась к нему, а после пережитых перегрузок, стала еще сильнее. – А я то, по простоте душевной, думал, что с каждым годом молодею.
- Здесь вы несомненно ошибаетесь, - главный врач Тилена не заметил язвительного тона своего пациента, а может и не понял, что это шутка, ведь в его медицинской практике масса пациентов как раз тем и занималась, что молодела с каждым прожитым годом. – Ваш организм стареет, извините за грубость, дорабатывает свой ресурс, что может свести на нет все наши усилия. Поэтому, как единственный выход из положения, я хочу вам предложить полное омоложение организма, а учитывая сложившуюся ситуацию – омоложение класса «Экстра». («Экстра», «Супер», «Самое – самое» - примерно так должно переводиться. Нет точного аналога).
- Как это?
- Мы поместим вас в резервуар, наполненный специальным раствором, в котором вы проведете две недели в состоянии глубокого сна…
- В коме, что ли? – вырвалось у Лукича.
- Можно выразится и так. В сущности, название процесса не меняет самого процесса. Все это время мы будем продолжать введение препаратов. Таким образом, за две недели ваш организм полностью будет подготовлен к экспедиции, плюс помолодеет на пять лет. Дальнейшее омоложение организма будет происходить в стандартном режиме. Что вы на это скажете?
- Чушь, - что думал, то и сказал.
- Вам трудно поверить, но смею вас заверить, что сам процесс вполне реален, здесь нет ничего невозможного.
- Ну, тогда делайте так, как считаете нужным.
- Я могу расценивать ваш ответ как согласие?
- Да.
- Тогда мы все подготовим и ждем вас завтра в это же время.
- Хорошо, - Лукич попрощался со всеми и, так как к всеобщему удивлению он полностью пришел в себя, направился домой. Студента с водой он встретил уже в коридоре, где с удовольствием эту воду и выпил.

11.

Две недели, по крайней мере, для Лукича, пролетели как один миг: уснул – проснулся, все. Кто и что с ним делал, ему было абсолютно все равно, он этого не знал, и знать, совершенно не стремился. Проснулся – и уже хорошо, и на том спасибо. Выспался на славу, и, что странно, есть, совершенно не хотелось. Видимо во время сна его как-то кормили. Как только землянин пришел в себя, ему сразу же предложили посетить спортзал.
«Хоть бы «с добрым утром» пожелали» – проворчал про себя лесник, но от предложения не отказался.
Двойная сила тяжести опять обрушилась на тело, но на этот раз она не была такой тяжелой, если конечно так можно выразиться. Ведомый, каким то непонятным влечением, Лукич подошел к штанге. Вспомнил, что ни разу в жизни не брал ее в руки, буркнул под нос:
- Да ну ее, - и пошел к, так любимому всеми тренажеру, беговой дорожке, или как там ее.
На этот раз он осилил пять забегов и, к своему великому удивлению, в пятый раз бежал не на много хуже, чем в первый, а после этого смог даже поприседать и самостоятельно выйти из зала. Медики встречали его всеобщим ликованием, как будто он уже спас Денсар, но, тем не менее, было решено, что до отлета он будет ежедневно посещать зал повышенной гравитации, для того чтобы окончательно привыкнуть к двойной силе тяжести.
Тилеане – интересные, очень увлекающиеся люди. Если их захватила какая то идея, то все остальное в этой жизни их просто переставало интересовать, не было места даже для нормального любопытства, если это любопытство не было связано с идеей. Сейчас ими безраздельно владело стремление в максимально сжатые сроки подготовить престарелое тело Лукича к жизни на Денсаре, поэтому никого не посетила мысль показать ему зеркало, потому что всех интересовали только изменения в физическом состоянии пациента. Землянин же наоборот связывал омоложение, прежде всего, с изменением внешнего вида. Оно и понятно, на здоровье потомственный лесник не жаловался. Спортивных рекордов он отродясь не ставил, а для нормальной жизни здоровья вроде бы хватало. Приближение старости он замечал только по внешним факторам: морщины, седина, ну и так далее. Со своим отражением он встретился уже на выходе из Академии. В фойе, на первом этаже, одна из стен была полностью зеркальной.
Лукич решительным шагом шел навстречу к зеркалу, внимательно наблюдая за приближением человека, идущего навстречу, из зеркала. Фойе было огромным, поэтому человечек был маленьким и далеким, но они шли навстречу, неуклонно сближаясь, и, очень скоро, застыли друг перед другом. Лукич с некоторым разочарованием увидел омоложенного себя. Никаких изменений он не обнаружил, все осталось, как было. Те же морщины, та же седина. Он недоуменно повернул к зеркалу одну щеку, затем вторую, задрал подбородок и пожал плечами. Если бы он почаще гляделся в зеркало, то, может быть, и заметил какие-нибудь изменения, а так… ничего.
«Что, любуешься?» – возник в голове голос Разума-Советника.
«Да что-то любоваться то особенно нечем: те же морщины, та же седина. Что, где помолодело? Не знаю» – как-то рассеяно ответил Лукич.
«Так ведь из тебя же не мальчика делали, а просто омолодили организм на пять лет. Ты помнишь, как выглядел пять лет назад?»
«Вроде помню» – ответил землянин, все еще косясь в зеркало.
«Морщины были?»
«Были»
«А седина?»
«Естественно, она же не за один день появилась»
«А почему ты тогда решил, что все в одночасье исчезнет?»
«Ну, не знаю, надеялся…»
«Значит, зря надеялся, ты сейчас стал таким, каким был пять лет назад. Видимо за последние пять лет ты практически не изменился, поэтому ты и не видишь разницы»
«Ну и ладно, а ты вообще, зачем звонил? Чтобы мне лекцию про омоложение прочитать? Так что-то вся твоя лекция – одни вопросы» – сеансы телепатической связи Лукич приравнивал к телефонным разговорам. За свою жизнь с телефонами он общался реже, чем с Р’кандрами.
«Нет, объяснять тебе особенности омоложения в мои планы не входило, уж больно не благодатная почва, чтобы сеять в нее такие знания. А я поприветствовать тебя хотел, узнать как самочувствие, настроение»
«Тогда, здравствуй»
«Здравствуй Лукич, дорогой!» – взорвалось в мозгу: «С добрым утром тебя!»
«Спасибо, спасибо», - Лукич представил, как он достает огромный, грязный носовой платок, даже не платок, а какую-то неопознанную тряпку серо-зеленого цвета и неизвестного назначения, и растрогано, со смаком, очень обильно высморкался. Тем и хороши мысленные контакты, что всегда можно заслать собеседнику такую гадкую картинку: «Как это мило с твоей стороны, как мило. Я сейчас разрыдаюсь»
«Сволочь ты инопланетная! Был бы у меня желудок, его бы вывернуло наизнанку от таких твоих картинок», - и бывший Мозг корабля «Тилен» показал, как выглядит вывернутый наизнанку желудок.
«Это я сволочь? Сам то ты лучше? Это, между прочим, запрещенный прием, у меня то желудок есть!»
«Да, сам я лучше и рад, что ты в этом не сомневаешься. И вообще, ты первый начал!»
«Тогда давай я первый и закончу. На ничью согласен?»
«Пойдет», - весело ответил Р’кандр и добавил: «Выходи на улицу, а то пока мы тут с тобой состязались в тупости, флаер за тобой уже прибыл. Ну ладно, у меня дела, так что пока»
«Пока, деловой ты мой, береги себя, не перетруждайся» – последнее слово землянин все-таки оставил за собой.
Дома хозяина встречала толпа совершенно не знакомых людей. Римма на конкурсной основе проводила набор будущих танцоров: чувство ритма, пластика, что-то там еще. Лукич с огромным трудом выбрался из дверей лифта.
- Вах, сколько вас! Пустите хозяина, домой хочу. – Весь огромный коридор квартиры занимали испытуемые.
Вдоль очереди конкурсантов, Лукич ринулся на поиски жены. Огромный банкетный зал был превращен в танцевальный класс. Татьяна создавала музыкальное сопровождение на тилеанском подобии земного синтезатора, а Римма, одетая во что-то такое облегающее и очень сексуальное, выделывала замысловатые витиеватости руками, ногами и всем телом, а очередная партия будущих звезд тилеанского балета пыталась все это повторить. Глядя на жену, Лукич ощутил небывалый подъем, и не только души….
«Точно помолодел», - решил мысленно он и спешно застегнул свой адмиральский «Пиджачок», дабы его приподнятое состояние не так сильно выпирало наружу и не бросалось в глаза окружающим.
- И раз, два, три. Раз, два, три, - Римма пошла по рядам, придирчиво разглядывая каждого танцора. Она была так увлечена, что совершенно не заметила появившегося в дверях мужа. – Очень, очень хорошо! Вас, вас и вас я попрошу завтра на первую репетицию,  а всем остальным огромное спасибо за то, что смогли уделить мне время. Не расстраивайтесь, для людей никогда не занимавшихся танцами, вы все были просто великолепны! Когда мы откроем танцевальную студию, я буду счастлива видеть вас среди студентов. А вас, - Римма обратилась к маленькой, слегка угловатой девчушке, которая стояла в самом дальнем углу и с огромным трудом сдерживала слезы разочарования. – Да, да, вас, я не прошу завтра прийти, а настоятельно требую, что бы вы обязательно пришли. У вас безусловный талант! С вашими способностями в самом ближайшем будущем вы будете учить меня. Еще раз огромное спасибо всем! До свидания. Следующие.
Мимо Лукича из зала вышли люди. Последними выходили, поздравляющие друг друга, победители: три девушки и парень. Юное дарование так и не смогло сдержать слез, но то были слезы радости от обрушившегося на нее счастья, в которое она сама так до конца и не поверила.
- Люблю народное творчество! – довольно громко сказал Лукич, пытаясь таким образом привлечь внимание жены, не помогло. Римма с головой погрузилась в работу и, отвернувшись ото всех, что-то с жаром шептала Татьяне.
Не долго думая, Лукич вошел в зал с новой партией соискателей и встал в центре в первом ряду. Римма не видела и не слышала никого, она горячо шепталась с дочерью и даже жестикулировала. Разговора было не слышно, но выглядело со стороны довольно забавно. Глянув через плечо матери, Татьяна заметила омоложенного адмирала, Лукич быстрым, упреждающим движением поднес палец к губам, в ответ Татьяна еле заметно кивнула головой, глаза ее смеялись. Римма обернулась к классу, охватив взглядом всех и не увидев отчетливо никого.
- Готовы? Тогда начнем. Сейчас я показываю, вы все внимательно смотрите, потом повторим все вместе, после чего вы одни, а я постараюсь выбрать того, у кого получится лучше. Хотя все это довольно относительно, не возможно за один раз установить кто и на что способен, так что тех, кто не пройдет отбор, попрошу особенно не расстраиваться. – Инструктировала она выходя в центр. – Таня, музыку, - повернула голову к дочери. – И-и-и, раз, два, о-о-о…. – нос к носу столкнулась с мужем. – Спящий красавец вернулся! И давно ты здесь?
- Не знаю, время для меня теперь течет в обратную сторону, - смиренным голосом монаха-отшельника ответил тот. – Правда есть почему-то хочется. А вы тут, я смотрю, безмерно радуетесь моему возвращению: музыка, танцы…. Смею вас уверить, все это излишне. Мне бы три корочки хлеба, как Буратино, хотя не скрою, приятно, приятно.
- Знаешь, - Римма развела руками. – Мне сейчас некогда. Может ты сам? Там в печке пирог, как ты любишь, специально к твоему возвращению постряпала. Ты пока поешь, а мы уже скоро освободимся.
- Не хорошо врать мужу, женщина! Скоро вы не освободитесь. Ты видела сколько там людей? Очередь, по-моему, начинается где-то в шахте лифта. Ладно продолжайте, с пирогом я, надеюсь, смогу разобраться самостоятельно, но сначала дай я тебя поцелую.
- Неудобно, люди кругом.
- Люди! – обернулся омоложенный к окружающим, - Надеюсь вы не против того, что бы я поцеловал жену, после долгой разлуки?
- Валяйте, Хранитель всего на свете по чуть-чуть Лукич.
- Дтен?! – повернулся землянин на голос. – А ты что здесь делаешь? Когда здесь будет это балето – представление, мы будем далеко отсюда, на Денсаре.
- Сестра уговорила, - широко улыбаясь, ответил механик «Тилена». – Боится одна.
- Ну, все, привел, пошли теперь чай пить.
- Не уходи, - пискнуло юное создание рядом с Дтеном, судорожно поймав его за руку.
- Вот, видите? – пожал плечами Дтен. – Волнуется. Разрешите представить – моя сестра Людмила Дтен. Имя правда совсем свежее, не обкатанное еще. Мода. Но ей идет. По крайней мере гораздо лучше, чем Дтен восемьдесят один.
- Действительно лучше, - согласился Лукич. – Людмила, значит людям мила. Вы очень милая девушка, Люда. Очень приятно с вами познакомиться, а нас вы наверное знаете, так что представляться нет смысла. Ладно, больше не буду вам мешать, пойду поедать пирог, а вы как напрыгаетесь, не вздумайте убежать. Ясно, Дтен? Сразу с сестрой на кухню, это приказ.
Лукич впервые вошел во владения жены. Как-то так получилось, что на тилеанской кухне он не был ни разу. Некогда все: дела, заботы и, если откровенно, лень.
- Знать бы еще, где здесь печь, было бы просто замечательно. – Землянин с беспомощным любопытством озирался по сторонам. Печи, в земном понимании этого слова, не было. Пришлось мысленно позвать Разума-Советника в качестве экскурсовода-инструктора. Через несколько минут оголодавшая жертва тилеанской науки с аппетитом уплетала пирог, запивая его сладким горячим чаем. Насытившись, он по давно заведенной традиции откинулся на спинку стула и начал набивать трубку. Тут на кухню ввалились запыхавшиеся, но безумно счастливые Дтены в сопровождении Риммы и Татьяны.
- Мы решили устроить обеденный перерыв, - заговорила Римма. – И весь собравшийся народ нас с радостью поддержал. Надеюсь ты не весь пирог съел? Сейчас закажем что-нибудь тилеанское для Людочки с Дтеном. Ты опять куришь?
- Жена, я не курил уже две недели и, - посмотрел на часы. – Почти четыре часа.
- Вот и не курил бы дальше.
- Не могу, традиция. Привычка – вторая натура.
- Ну тогда хотя бы не здесь.
- Замечательно, сначала какие-то люди домой не пускают, а потом и жена из квартиры гонит. Ужас!
- Иди, иди, не ворчи, вот улетишь на свой Денсар и можешь закоптить его хоть весь. Я так понимаю, там тоже одни куряги, а нас обкуривать не надо. Так что на балкон и ни каких возражений. А вы, Люда, - видимо продолжила прерванный разговор Римма. – Совершенно зря волновались, у вас чудесные данные, и у брата вашего тоже. Была бы моя воля, я бы ни за что его не отпустила ни на какой Денсар, всегда так трудно найти мужчин – танцоров….
Уже выходивший из кухни Лукич развернулся в дверях:
- Дтен, не поддавайтесь ни на какие уговоры, нас ждут великие дела! Да, ты знаешь, какая очаровательная у нас теперь штурман? Такая звездочка, доложу я вам!
- Знаю, - густо покраснел Дтен.
- У-у, жена, тебе тут ничего не светит. Даже если мы не пустим его на корабль, он за нами пешком полетит! – Лукич опять развернулся и пошел на балкон, бубня под нос. – Пешком полетит… Интересно, это как? Во, сказанул.
Когда накурившийся Лукич вернулся с балконы, Дтены уже собрались уходить, а Римма их напутствовала:
- Молодцы, что пришли! Людочка, не забудь, завтра к десяти. Не опаздывай.
- Вы уже на ты? – с ходу включился в разговор муж. – Молодец, жена, вся в меня. Я, Людочка, тоже затяжных выканий не люблю. Друзья - значит друзья. Вот и Дтен расскажет.
- Расскажу, - многозначительно подтвердил Дтен, пожимая руку шефа. – Обязательно расскажу!
Когда брат и сестра ушли, Лукич обернулся к Римме:
- А где наш сын?
- Мы его во что-то вроде нашего садика отправили, пусть с детьми играет, к людям привыкает, и у меня, для работы, больше времени будет.
- Вот и вырос сын, кончилось детство, начались трудовые будни. – Лукич задумчиво поскреб подбородок и повернулся к Татьяне. – Танечка, доченька, у тебя случайно нет желания сходить домой, посмотреть, что там да как? – и, обращаясь к обеим, добавил: - У вас обед, надеюсь, длинный?
- Часа полтора-два, чтобы все успели поесть, и еда в желудке утряслась, - ответила Римма.
- Ну, так как, Танечка?
- Все, исчезаю. Понимаю, не маленькая. – Татьяна вызвала лифт и, уже входя, в открывшиеся двери, не выдержала и засмеялась.
- Ты зачем дочь выгнал, леший? – весело спросила Римма, когда двери закрылись.
- Жена моя! – Лукич сгреб Римму в охапку и оторвал от пола. – Ты не представляешь себе, как я хочу помочь утрясти тебе пищу в желудке. Естественно, ради искусства.
- Это огромная жертва с твоей стороны.
- Я понимаю, на что иду. Вперед! Искусство требует жертв!

12.

Проявив небывалое самопожертвование, землянин отправился к денсарцам, посмотреть как там саженцы. Какого же было его удивление, когда он увидел, как сильно те выросли за последние две недели. Из маленьких, хрупких, они превратились во вполне приличные деревца, став на голову выше землянина, хотя пару недель назад едва достигали роста денсарца.
- Этого не может быть, - ходил Лукич от дерева к дереву, удивленно их разглядывая.
- Почему? – перекатывался следом недоумевающий Шаропуз.
- Чтобы на столько вырасти, им нужны годы! – застыл Лукич перед очередным зеленым акселератом.
Любопытство все-таки победило. Лесник решительно схватил дерево за ствол и выдернул его из горшка. Удивление стало еще сильнее: те пол горшка, что занимал священный лумбгум, теперь занимал огромный корень.
- Н-да, дела, - только и смог сказать спаситель Денсара, опять почесал бороду, как делал все время в момент напряженных раздумий и, повернувшись к Шаропузу, добавил. – Теперь я понимаю, почему ваш лумбгум священный.
Он вызвал мысленно Разума-Советника и описал ему вкратце сложившуюся ситуацию. Тот, в свою очередь, посовещался с Ди Дленом, после чего сообщил их совместное решение:
«Значит так, завтра вечером полетят денсарцы, а вы вслед за ними через пару суток на «Тилене»»
«А почему не вместе? Что они там будут делать с деревьями без меня?»
«Вы окажетесь на Денсаре раньше их»
«Как это?» – не понял Лукич.
«Понимаешь, «Тилен» гораздо быстрее набирает скорость, поэтому для разгона до скорости подпространственного перехода ему потребуются гораздо меньше времени. «Звездная Радуга» достигнет необходимую скорость через пятьдесят три часа, а «Тилен» меньше чем за двадцать. На торможение денсарцам потребуется тоже гораздо больше времени, так что в результате всех этих маневров к финишу «Тилен» придет первым»
«Угу, понятно», - ответил Лукич и, после некоторого раздумья, спросил: «Разум, я бы тут хотел устроить что-то вроде прощального ужина. Это реально?»
«Само собой, Лукич, денсарцы тоже ждут, не дождутся, уж больно им алкогыла хочется. Давай сегодня и устроим. Вам, двуногим, время от времени нужно расслабляться, несовершенство организма»
«Спасибо, уважил, а на счет несовершенства тут еще подумать надо у кого его больше, у двуногих или безногих»
Вечер устроили в огромном холе Академии Музыки. Народа собралось – море. Денсарцы пожаловали всем составом, очень галантно познакомились с Риммой и Татьяной. Раздавили, как и положено, Великого Хранителя Музыки в дружеском объятии, а юному Александру преподнесли в дар изумительную по красоте и филигранности исполнения деревянную фигурку – какого то очень забавного, но в то же время с чрезвычайно умными глазами, зверька.
- Священный баловун, - назвал зверька Шаропуз: - Приносит счастье, удачу, здоровье. Фигурка изготовлена нашими Мудрыми Предками, к сожалению, с веками мы утратили это великое искусство, но тем ценнее подарок.
- На вид дерево. Что у вас резчиков по дереву не осталось? – удивился Лукич.
«Я тебе уже, кажется, говорил, что древние денсарцы использовали какой-то неизвестный материал?» – возник в голове землянина голос Разума: «Его даже лазерный резак не берет! И «Лунная Радуга», и эта фигурка -  выполнены как раз из него»
«Странно, а на вид дерево, деревом» – так же мысленно ответил Лукич.
Праздник шел своим чередом, прощальный ужин должен был остаться в памяти собравшихся надолго, до новой встречи. Землянам было немного грустно, и они ни на минуту не покидали друг друга. Денсарцы полностью посвятили себя поглощению «священного алкогыла», отдавая предпочтение легким тилеанским винам, которые для них, как и для землян, были практически чистым спиртом. Дтен постоянно крутился вокруг слегка смущенной Стар, ее родители с благосклонными улыбками наблюдали за дочерью и ее кавалером, видимо не имея ничего против этих ухаживаний. Но все это происходило так, как и представлял себе Лукич, а вот Клен удивил его.
Слегка захмелев, бравый адмирал набрался смелости и начал темпераментно ухаживать за Слен. Они пытались танцевать под любую музыку, правда получалось это у них довольно плохо, но неуклюжесть танцев абсолютно не смущала самих исполнителей. Клен постоянно о чем-то говорил, а Слен в ответ заразительно смеялась. По ее счастливому виду не трудно было догадаться, что она давно ждала этой минуты и теперь полностью отдалась своим чувствам, наслаждаясь каждым совместно проведенным мгновением.
- Ты только посмотри на эту парочку, - сказал Лукич жене. – Если я в чем-то что-то понимаю, то этот внезапно осмелевший адмирал скоро уведет нашего капитана.
Прощальный вечер плавно перешел в ночь, а затем и в утро. Когда тилеанское небо начало светлеть, уставшие гости начали расходиться, денсарская делегация разойтись самостоятельно не смогла и в полном составе улеглась спать прямо на пол, у бара, рядом с которым они и провели эту ночь, изрядно опустошив содержимое.
Пожимая руку Клена, Лукич тихонько спросил:
- И когда свадьба? – В ответ Клен густо покраснел, глупо улыбнулся и беспомощно пожал плечами, а землянин, видимо, решил доконать его окончательно и добавил: - Не упускай инициативу, признайся в любви, стихотворение какое-нибудь выучи. Короче действуй. Удачи тебе в твоем нелегком деле.
Через четыре дня корабль «Тилен» покидал столицу планеты Тилен, город Тилен, а, успевший уже соскучиться по жене и сыну Лукич, совершенно не впопад подумал о том, что Командующий Разведывательным Флотом адмирал Ди Клен, сумел-таки избежать крепких денсарских объятий.

Глава четыре.
1.

Перелет к Денсару прошел, как говорится, без сучка и задоринки. На протяжении всего своего пути корабль не встретил никаких неожиданностей и сюрпризов. Все шло согласно штатному расписанию и графику полета. На третьи сутки полета «Тилен» выскочил из подпространства в зоне видимости Силести, светила, в чьей солнечной системе находится Денсар. Кроме планеты коренастых людей, вокруг Силести вращалось еще четыре. Орбита Денсара была средней, третьей, что от туда, что от сюда.
Весь экипаж четко и слажено, как обычно, выполнял свои обязанности. Мозг постоянно что-то анализировал и вычислял, периодически выдавая на гору кучу-малу цифр и терминов.
Пройдя теоретический курс управления кораблем, Лукич всю эту цифровую мешанину отлично понимал, а еще он понял то, что совершенно не желает становиться пилотом, поэтому пропускал все данные мимо ушей и сознания. В данный момент его обуревала гамма противоречивых чувств: с одной стороны любопытство и жажда деятельности тянула его вперед, на Денсар, а с другой стороны жена и сын, оставшиеся, на далеком теперь, Тилене, звали его обратно. Так, в борьбе с самим собой проходили все его дни, и понимание того, что лететь все равно придется, этой борьбе ни сколько не мешало.
Стар оказалась действительно отличным навигатором, не допустив за время полета ни одной, даже незначительной, ошибки. Назначение на «Тилен» она считала огромной удачей и, поэтому, постоянно находилась  в состоянии легкой эйфории, а присутствие Дтена усиливало это состояние.
Дтен весь полет усиленно совмещал две должности: механика корабля «Тилен» и Хранителя штурмана корабля Стар. Последнему занятию он уделял гораздо больше сил, времени и внимания.
Слен вела себя как обычно, но только на мостике, когда сидела в капитанском кресле, она отдавала четкие приказы, добавляя в голос некоторое количество металла. Как только она покидала рубку, ее ясные серые глаза заволакивала пелена печали. Лукич прекрасно понимал природу этой грусти и знал кто был ее источником. Бравый адмирал Клен остался на Тилене, и сердце Слен, так же как и сердце Лукича рвалось обратно.
Поворачивать обратно было поздно, да что там поздно? Просто невозможно, хотя бы по той простой причине, что нельзя и все. Все это понимали и поэтому те, кого одолевала грусть – печаль всеми способами пытались от нее отделаться: погрузиться в работу, как Слен, или в мысли о предстоящей работе, как Лукич. Все взгляды были устремлены к приближающемуся Денсару. К концу вторых суток после выхода из подпространства корабль вошел в атмосферу планеты.
- Ну вот, Лукич, знакомься, твой фронт работ, - раздался голос Мозга корабля. По негласному соглашению Р’кандр и землянин, в присутствии других членов экипажа, общались исключительно вслух.
- Н-да… - уставился Лукич на обзорный экран. – Степь, да степь кругом… Изрядно подросшая Монголия.
- Это кто? – обернулся к землянину Дтен.
- Кто? – не понял тот.
- Ну, эта, Монголия твоя.
- А, страна на Земле такая есть. Точно такой же пейзаж: тут куст, там куст и степь. Знаешь что, Слен, - вдруг изменил тему разговора Лукич, - Давай на базу сразу не полетим, а посмотрим, для начала, на планету, для ознакомления, так сказать.
- Как скажешь, командир.
Они довольно долго любовались унылым однообразием ландшафта. Лукич уже пожалел о своей затее и усиленно боролся с дремотой. Как вдруг что-то темное, находившееся несколько в стороне от маршрута, привлекло его внимание.
- Что это там? – спросил любознательный землянин.
- Гора какая-то, - все гуманоидные члены экипажа находились в таком же «дремучем» состоянии, как за секунду до этого Лукич, поэтому ответил единственный не гуманоид – Мозг корабля, и дал полное увеличение на экран.
- Странная, какая то гора, - Лукич пристально разглядывал изображение, а гора действительно была странной, какая то вся слишком круглая, блестящая и, что особенно удивило землянина, идеально ровная. Ни трещин, ни обрывов, ничего, даже травинки нигде не растет. Отполированная до блеска, идеальная полусфера: - Слен, давай к ней.
Через несколько минут корабль завис над основанием горы.
- Приземляемся, пойду пощупаю, - оповестил собравшихся Лукич и, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил: - Кто со мной?
- Это приказ, или на личное усмотрение? – ответила вопросом на вопрос Слен.
- Сугубо добровольно.
- Тогда я пас, командир, не женское это дело плющиться под двойной силой тяжести.
- Здесь вопрос спорный, Слен, если брать за основу классическую позицию Камасутры, то вы, женщины, способны выдержать и не такие перегрузки. Тьфу, язык мой поганый опять Стар в краску вогнал! Когда же я научусь думать быстрее, чем говорить? Ну, так что, добровольцев нет?
-Давай, пойдем, прогуляемся, - подал голос Дтен.
Весь экипаж перед полетом прошел подготовку к жизни в условиях двойной силы тяжести. На корабле поддерживалась нормальная гравитация, но как только инопланетные туристы покинули корабль, на них тут же обрушилась сила тяжести Денсара. Нельзя сказать, что бы это событие оказалось полной неожиданностью, но и «ожиданностью» его тоже не назовешь. Расслабились как-то, забыли. Это как зима в декабре, все знают, что она будет, а когда это «будет» наступает, так удивляются. Ой, зима! Ой, мороз! Ой, двойная сила тяжести! Вот, эта самая, «неожиданная» двойная сила тяжести заставила подогнуться ноги в коленях обоих экскурсантов. Так, на полусогнутых, они и пошли. Такой способ передвижения трудно назвать очень удобным, но уж лучше так, чем никак. Если честно, ни Дтена, ни, тем более, Лукича, их новая походка ни сколько не интересовала. Лукича в данный момент кроме странной горы вообще ничего не интересовало, а гора, тем временем, приблизилась на расстояние вытянутой руки. Вот руку Лукич и вытянул, положив ладонь на поверхность горы. Гора жила, передав руке до боли знакомую вибрацию.
- Потрогай, Дтен, - предложил Лукич.
Дтен вытянул руку, и его глаза изумленно округлились:
- Но ведь это же… - удивленно произнес он.
- И мне так кажется, - не дождавшись окончания, перебил Лукич, и тут же обратился к кораблю, вернее к Мозгу корабля: - Мозг!
- Да, - вслух ответил Мозг, во всю мощь корабельных динамиков.
- Не ори, а поставь-ка лучше вокруг корабля непроницаемый черный защитный барьер.
- Разве нам что-то угрожает? – в два раза тише спросил Мозг.
- Нет, нам просто надо сравнить. Сделай так, чтобы мы оказались снаружи и могли дотронуться до него рукой, не сходя с места.
- Как скажешь, шеф. Пути начальства неисповедимы. – Философски изрек Мозг, и возник барьер.
Исследователи оказались между двух совершенно одинаковых структур, одинаковых как на вид, так и на ощупь.
- Ну, Лукич, - только и смог прокомментировать Дтен.
- Совершенно верно, Дтен, под этой штукой что-то есть и, вполне возможно, что это что-то как-то связано с нынешним, прямо скажем, плачевным состоянием планеты. Ладно, Мозг, убирай барьер, мы возвращаемся.
 
2.

Перелет от странной горы, до столицы Денсара, единственного города на планете занял совсем немного времени. Корабль несся на максимально возможной, для такой высоты, скорости. После прогулочного темпа во время экскурсионного полета, нынешнее движение корабля казалось просто невероятным. Благодаря скорости унылый степной пейзаж слился в не менее унылый, однотонно-невзрачный, серо-зеленный ковер. Взор это зрелище по-прежнему не радовало, и, когда на горизонте появилась сочная зелень деревьев, радость поселилась в сердцах всех, находившихся в рубке «Тилена».
Степь была почти совершенно ровной, а здесь местность оказалось довольно холмистой. На одном из этих холмов, находившемся на самом краю леса, на специально построенной площадке и приземлился корабль. Как только корабль приземлился, небо над ним накрыл прозрачный купол, сила тяжести под куполом оставалась земной. В одной из стен этого импровизированного ангара брал начало небольшой коридор, ведущий в жилые помещения, которые в свою очередь были соединены с лабораторией и пятью огромными теплицами.
После осмотра всех помещений базы, члены экипажа перенесли свои вещи в абсолютно одинаковые спальни и собрались в огромной гостиной. На этот раз Мозг корабля тоже покинул корабль и даже застолбил себе спальню. Сейчас его пластиковое, гусиничноногое тело стояло в центре гостиной, внося своими ящикоподобным кубизмом некоторый резонанс в окружающую обстановку.
- Какие у нас планы на будущее? – нарушил молчание Лукич.
- По правилам этикета, мы должны нанести визит королю Сидотрону, - ответил Мозг.
- Раз должны, значит, нанесем, - безразлично ответил Лукич, и вдруг с интересом спросил: - Слушай, Мозг, а на кой тебе спальня?
- Чтобы было. – Ответил тот.
- Логично… - землянин почесал подбородок и добавил: - Я гляжу, общение с землянами не прошло для тебя даром, поднабрался земной мудрости. Ну что, навестим его величество?
Флаер с гуманоидными членами экипажа на борту летел к городу Валонду – столице Денсара. Что-то около десяти километров – от базы до окраины города. Флаер, управляемый Дтеном, покрыл буквально за минуту, еще на взлете. Когда среди могучих деревьев – волскримов замаячили первые дома, инопланетяне обогнали двоих аборигенов двигавшихся в том же направлении на спинах оригинальных животных.
- Гвардейцы короля на айрлонгах, - ткнула пальцем вниз Слен, гвардейцев его величества она уже видела во время денсарского вторжения на Тилен.
Гвардейцев короля Лукич попросту не заметил, не обратил внимания, а вот деревья… Гигантские волскримы поразили его воображение, полностью завладев вниманием землянина. Деревья были великолепны. Баобабов живьем, в натуре, Лукичу видеть не доводилось, только на картинках, да по телевизору, но волскримы им точно ни в чем не уступали: ни толщиной ствола, ни ростом, ни величавостью. Огромные, хоть и редкие. Каждое дерево отстояло друг от друга на приличном расстоянии, а между ними находились городские постройки, в основном каменные дома и домики горожан, но независимо от величины дома, вокруг него находился огромный участок возделываемой земли. На Денсаре была весна, люди во всю трудились на полях. То там, то тут огромные айрлонги таскали за собой огромные плуги. Похоже на Денсаре все, кроме самих денсарцев, было огромным. Когда над земледельцами пролетал флаер, люди отрывались от своего занятия и приветливо махали руками. Пассажиры флаера отвечали им тем же.
- Дтен, давай помедленнее, посмотреть хочу, - обратился Лукич к пилоту.
- Как скажешь, шеф.
Скорость снизилась километров до ста. Лукич занялся созерцанием города. Город был огромен, как и все на планете, а если быть точнее, то города, в земном понимании этого слова, вообще никакого не было. Тут дом, там дом и поля…. Ни улиц с тротуарами, ни магазинов, ни одного муниципального здания с флажком наверху. Единственная видимая дорога петляла между участками, отделенными друг от друга живой изгородью каких-то кустов.
Через несколько минут неспешного полета, город резко изменился. Дома куда-то исчезли, а деревья стали еще огромней.
- Стоп! Что это? – спросил Лукич, указывая вниз, когда флаер остановился, но все, так же как и он были в первый раз на планете и знали ни больше его. Тилеанские ученые не стали пичкать членов экспедиции имеющимися у них знаниями, потому как сами не были уверены в их правильности. Поэтому все для них было в диковинку. Гигантский, даже по сравнению со своими собратьями, волскрим рос из крыши какого то дома. – Дтен, давай вниз.
Не успел корабль коснуться земли, а Лукич уже выскочил наружу. Вид сверху на этот симбиоз дерева и дома впечатлял, но вид снизу не оставлял места даже впечатлениям, просто немое восхищение. Вслед за землянином все пассажиры флаера покинули корабль, а теперь зачаровано разглядывали кто дерево, задрав голову вверх и пытаясь рассмотреть что-то в кроне, а кто вырезанный целиком из дерева дом.
Не веря своим глазам, Лукич вплотную приблизился к дому, пытаясь разглядеть стыки между бревнами. Ни стыков, ни самих бревен видно не было. Стена была цельной. Весь фасад дома украшала замысловатая резьба, в которой искусно переплетались узоры природного орнамента и сценки из жизни и быта денсарцев…. Лукич дотронулся до дома рукой, ласково ощупывая узоры, и удивленно спросил, скорее у самого дома, чем у своих спутников:
- Как такое возможно?
- Это, к великому сожалению, утраченное искусство наших великих и мудрых предков, о наш высокий гость. – Раздался за спиной голос. «Высокий гость» обернулся, рядом, под навесом, сидел маленький денсарец и что-то чинил. Зачарованные домом туристы его не заметили, а хозяин продолжил: - Дед деда моего деда. – Лукич попробовал выстроить логическую цепочку, но единственное что смог, так это понять, что речь идет о ком-то действительно древнем: «Дед деда моего деда», бр-р, а денсарец не обращая внимания на замешательство гостя все говорил: - Уже не знал этого секрета, и его дед видимо тоже, потому что если бы он владел тайной этого великого мастерства, то непременно передал бы ее своему внуку, а тот своему внуку, а тот своему, и так дальше до меня. И я с величайшей радостью поделился бы с тобой этим величайшим знанием, о наш высокий гость, потому что свет знания, как и свет Силести, и звезд, что нас окружает, принадлежит всем.
«Здорово сказал», - подумал Лукич: «Я не хрена не понял», - а вслух добавил: - Интересно, сколько лет этому дому?
- Тысяча, а может много тысяч, не знаю. Этот дом всегда принадлежал нашему роду, и многие поколения рождались, жили и умирали в нем. – На лице денсарца появился легкий налет грусти, даже не грусти, а меланхоличной задумчивости, как будто на него накатили воспоминания всех этих далеких поколений, и сейчас он видел что-то прекрасное, милое сердцу, но, к сожалению безвозвратно ушедшее. Вдруг грусть исчезла, взгляд прояснился, и на лице воссияла лучезарная улыбка. Быстрая смена настроения была такой же неотъемлемой частью денсарцев, как и гигантомания. Сменив настроение, денсарец заговорил: - О, наши высокие гости, разрешите представиться, я Олдар, граф этой земли, советник короля Сидотрона Мудрого и лорд-распорядитель народных гуляний и развлечений. Могу я, в свою очередь, узнать ваши достопочтенные имена?
- Лукич, Хранитель Леса с планеты Земля, ну и адмирал заодно, - пока представлялись остальные члены команды, землянин мысленно связался с Мозгом корабля «Тилен»: «Мозг, у меня опять нестыковка данных. Р’кандр, который сейчас Разум-Советник, сказал, что у денсарцев не осталось имен, а только прозвища, но «Олдар» – это, я так понимаю, имя»
«Я знаю об этом разговоре, Лукич. Разум допустил некоторую неточность, но виной тому твое тогдашнее сильно взвинченное состояние. Поэтому он и ляпнул первое, что взбрело на ум, лишь бы тебя успокоить. Естественно здесь не у всех прозвища, так же как и на Земле. Прозвище ведь тоже надо чем-то заслужить. Вот ты - Лукич, это и фамилия и прозвище одновременно, и ты с ним на столько сжился, что даже сам о своем имени забываешь. Или вот князья ваши: Невский, Долгорукий, Колита, Грозный и так далее, они вошли в историю со своими прозвищами. А Тамерлан? На русский переводится, как хромой Тимур, а не будь ранения в ногу, так бы и вошел в историю просто Тимуром…» – вдруг Мозг прервал свои рассуждения, а после секундной паузы почти закричал, если можно кричать мысленно: «Лукич, берегись, лорд Олдар сейчас тебя обнимать будет!»
Предупреждение пришло слишком поздно, и, единственное, что смог сделать землянин, это скривиться от боли и, задыхаясь, застонать в тисках денсарского радушия. Та же участь постигла и Дтена, который, по неопытности, даже не пытался сопротивляться. С прекрасной половиной экипажа Олдар очень галантно раскланялся и, с нескрываемым удовольствием, расцеловал дамам руки.

3.

- Аристократы хреновы! – Дтен наотрез отказался управлять флаером, сославшись на то, что у него теперь все болит, и отнимаются все конечности. Он уселся на заднее сидение и беспристрастно ворчал, искусно вплетая в свою речь все известные ему ругательства и выражения. Хорошо хоть знал он их не очень много.
- Про хрен то ты откуда знаешь? – обернулся к нему Лукич.
- От тебя, естественно, и адмирал Клен так ругается. Если он кого-нибудь распекает, то так и говорит: «Аристократ хренов», а теперь я знаю кто это такой.
- Дтен, нам с тобой надо радоваться хотя бы тому, что не все к нам обниматься полезут.
- Велика радость, - съехидничал механик: - Мне и пары таких дружелюбных хватит, чтобы остаться тут навсегда.
- Не переживай, твое бренное тело мы вывезем, а может, привыкнешь, втянешься, еще и нравиться начнет… - закончил фразу Лукич скорее по инерции, а может, и не закончил, оборвав ее на половине. Его взгляд за что-то зацепился: - Стоп, Слен.
Флаер завис над старой частью города. Дома-деревья здесь были уже не исполинскими…. Исполинским был родовой валскрим лорда Олдара, а эти деревья были метров на десять-двадцать выше, но ни это привлекло внимание землянина. А что? Он и сам не мог понять. Что-то. Он пристально вглядывался в окрестности, пытаясь разглядеть это «что-то», и не мог.
- Ты что, Лукич? – забеспокоилась Слен.
- Да я и сам не пойму, – честно пожал плечами тот: - Что-то не так… Что-то же я увидел? И не пойму.
- Так, не так… - вклинился в разговор все еще ужасно злой Дтен: - У вас, кажется, пословица есть, на счет чужого монастыря? А ты только прилетел и уже все тебе не так.
- Возможно, ты и прав, Дтен, но ведь что-то же привлекло мое внимание. Знаете, как бывает, будто запнулся? А вот обо что запнулся не пойму.
- Значит на ровном месте, - подытожил Дтен.
- Может быть. Ладно, Слен, едем дальше.
Резиденция его величества короля Денсара Сидотрона Мудрого, который правит, как умеет и так далее, была воздвигнута в духе земного средневекового замка, четко соблюдая все традиции. Здесь были высокие стены, и башни по углам, и ров с подъемным мостом. Единственное, чем замок отличался от своих земных собратьев, так это тем, что из вершины каждой башни рос огромный валскрим. Внутри замковых стен находился роскошный дворец, верхние этажи которого подымались гораздо выше самих стен. Над дворцом вздымались множество башенок, шпилей и пять, прямо-таки роскошных, валскримов: четыре по углам и пятый в центре, прямо над главным куполом. Как он там разместился и не проламывал крышу было совершенно не понятно.
Древняя часть города, на город походила гораздо сильнее, чем беспорядочно застроенные «современные» районы. Перед замком находилась огромная площадь, а с четырех сторон на нее выходили широкие улицы. Все: и площадь, и улицы, и тротуары имели какое-то неизвестное покрытие.
Посоветовавшись, путешественники решили, что  приземлиться во внутреннем дворе замка будет откровенной наглостью, поэтому флаер произвел посадку на площади, рядом с мостом ведущем в замок. Первым покинул кабину Лукич. Каблуки гулко стукнули о покрытие площади. Землянин наклонился, пытаясь определить, из чего сделана мостовая. Определить с первого взгляда ровным счетом ничего не удалось. Вернее удалось, но открытие казалось столь невероятным, что поверить в него не мог даже сам первооткрыватель.
- Любуешься? – спросил подошедший Дтен.
- Дерево же… - Лукич топнул несколько раз ногой: - Нет, ну, серьезно дерево, все сплошь деревянное. Дома – деревья, мостовая вот – тоже, но как? И посмотри Дтен, ведь все монолит, один большой кусок. Нигде никаких стыков, ничего. Такое ощущение, что взяли и из целого куска дерева выстругали город, по крайней мере, эту его часть. Ничего не понимаю.
- Да ладно тебе, Лукич, голову ломать. Поживем здесь маленько, глядишь, разберемся, что – к чему.
- Угу, поживем – увидим. Ладно, пойдем.
Мост через ров оказался не подъемным, а простым мостом, с этого берега на тот, и ров оказался не рвом, а рекой, небольшой речушкой. Огромных кованных ворот тоже не было, их вообще не было никаких. При близком рассмотрении замок на цитадель совершенно не походил. Вместо бойниц на стенах красовалась замысловатая резьба. И вот что интересно, никого не было видно. Лукич как-то не так себе все это представлял. Стража, придворные, все дела, все-таки королевский дворец. А здесь никого: ни стражи на стенах, ни прислуги. Тишина. Не души. Гости по широкой лестнице, украшенной причудливыми фигурками, поднялись во дворец. Лестница упиралась в массивные двери, почему-то открытые. Постучали – в ответ тишина, вошли – никого.
- Эй, есть здесь кто? – Крикнул Лукич, и гулкое эхо заметалось по пустынным залам и коридорам. Видимо клич Лукича не встретил никого на своем пути и стих где-то вдалеке: - Ну и что будем делать, дамы и господа национальные герои, спасители Денсара?
- Герой у нас ты, а мы все при тебе, вроде оруженосцы, вот ты и думай. – Ответил за всех Дтен.
- Чего разорались? В поле мы, как все нормальные люди… - в противоположной стене открылась дверь, и в холл вошел коренастый человек, перемазанный землей,  с местной разновидностью грабель в больших натруженных руках. Человек был еще не стар, но виски уже серебрились сединой, он подслеповато щурился, пытаясь разглядеть гостей, а, приблизившись, удивленно вскрикнул: - О, наши высокие друзья, с великой  и горячо нами любимой планеты Тилен. А я думаю, кто тут кричит?  А мы, знаете ли, в огороде. Весна ведь… сами понимаете….  А Юми, жена моя, мне и говорит, что кричат вроде, мол, пойди и посмотри, я пошел, а тут вы…. Радость то какая…, - речь человека скакала не хуже цирковой лошади, а когда Лукич настроился на ритуальное обнимание, незнакомец вдруг сменил растерянность на гнев и грозно рявкнул: - Нет, но вы представляете, что за люди меня окружают? Ведь просил, как только вы появитесь, чтобы сообщили! И что? Что я вас спрашиваю? Вы уже здесь, а я ни сном, ни духом о вашем приезде не знаю!
- Нам бы короля, - сумел всунуть фразу в бурный поток незнакомца Лукич.
- Я король, - ответил тот.
- Как?
В воздухе повисла тишина. Гости молчали от удивления, а король потерял ход своей мысли и саму мысль, если честно, тоже, поэтому и он молчал. Тишину нарушили ввалившиеся в зал гвардейцы короля, судя, по запылившейся одежде прибыли они издалека. Наверное, те самые, которых флаер обогнал на взлете.
- Король, апф, апф, Сидотрон, апф, апф, - гвардеец был очень тучным и сильно спешил, поэтому ужасно запыхался и говорил со страшной отдышкой и громким придыханием:  - Они, апф, апф, прилетели, апф, апф.
- Вижу, что прилетели, они уже сами сообщили, - тут взгляд короля восторженно заблестел, видимо голову его величества посетила гениальная, по его мнению, мысль и он обратился к прилетевшим: - Знаете что, давайте вы как будто еще не прилетели? Серьезно, давайте вы немного погуляете? На север отсюда есть прекрасное озеро. Вы можете пока искупаться, а мы здесь все приготовим, чтобы встретить вас как положено. Договорились?
С точки зрения короля Сидотрона и всего денсарского населения может, все происходящее,  и выглядело нормально. Действительно, ну не успели люди подготовить торжественную встречу. Надо дать им время подготовиться, почему бы и нет? Но с точки зрения инопланетян абсурд был полный.
- Ага… - кивнул головой Лукич, развернулся и пошел, а вся команда за ним. Ошарашить Лукича так, чтобы он потерял дар речи, для этого был нужен какой-то особенный талант. Король этим талантом обладал.
Искупаться в озере мог только Лукич, для остальных озерная вода являлась спиртом, а купаться в чистом спирте… мечта алкоголика. Из солидарности с экипажем Лукич купаться тоже не пошел и, так же как и все, просто любовался чудесным видом.
- Как вы думаете, «немного» это сколько? – спросил он.
- В смысле? – ответила вопросом на вопрос Слен.
- Нас отправили немного погулять, вот мне и интересно «немного» уже прошло, или еще нет.
- Понятия не имею, - Слен повернулась к Лукичу: - Может, дадим им еще немного времени, пусть подготовятся получше?
- Опять немного? – вздохнул землянин, а после короткого раздумья спросил: - И как вам король? Оригинальный тип, не правда ли?
- Оригинальней некуда, - внес лепту Дтен.
- А, по-моему, он очень добрый, - подала голос Стар.
- И глупый, - закончил за нее фразу Дтен.
- Нет, скорее рассеянный, а не глупый, - симпатии Стар были на стороне Сидотрона: - А ты, Дтен, сегодня злой какой-то.
- Так мне чуть все ребра не переломали.
И опять воцарилось созерцательное молчание. Лукич вышел из флаера. Под его в два раза потяжелевшем телом, казалось и галька хрустит в два раза громче. Он достал трубку и начал, не спеша, набивать в нее табак, думая о чем-то далеком и отвлеченном, да ни о чем не думая, если честно. Вот попробуй специально не думать ни о чем…. И будешь думать о том, как ты ни о чем не думаешь. Зато в таком лениво-расслабленном состоянии, в котором и пребывал Лукич, не думать ни о чем легко, и даже приятно. Мысли роятся, текут одна за другой, перепрыгивают, меняются местами, но вся эта суета где-то рядом, в подсознании, а твоего сознания совершенно не касается. Так, наслаждаясь ни о чем не думаньем, Лукич раскурил трубку и, выпуская в небо клубы дыма, провожал их отсутствующим взглядом. Докурив трубку, он выбил ее о каблук «навороченного» тилеанского ботинка. Ботинки эти – не ботинки – песня. Легкие, прочные, мягкие, с анатомической стелькой, нежно облегающей все изгибы стопы, и, самое главное, трубку о каблук можно выбить точно так же, как о каблук кирзового сапога. Накурившись, Лукич занял свое место в флаере:
- Все, хватит, возвращаемся. Часа два гуляем.
- Час, сорок девять минут, - механически уточнила Слен.
- Большая разница, пока долетим, будет два.
И тут, неожиданно для всех, заработало радио:
- Адмирал Лукич, говорит Глава Великого Совета Ди Длен.
- Здорово, Ди Длен. К чему такой официоз?
- К тому, что я собираюсь отдать вам приказ и ты, надеюсь, его тоже выполнишь.
- Надейся, разве кто против?
- Я серьезно, Лукич.
- Ладно, не расстраивайся, выполню. Куда я денусь-то?
- Вот и хорошо, - Ди Длен перевел дыхание, заодно переключив голос на более официальный тон: - Р’кандр, Разум-Советник вошел в мысленный контакт с королем Денсара Сидотроном и узнал, что по поводу вашего приезда готовится грандиозная встреча. Исходя из этого и зная, что сейчас вы наверняка одеты в повседневную форму, я приказываю вам одеть парадную форму одежды со всеми причитающимися атрибутами и представляться королю с перечислением всех званий и наград, дабы произвести на денсарцев должное впечатление.
- Во, показушники, еще хлеще нас, землян! А может еще и татуировку на лбу сделать, какую-нибудь особенно нарядную?
- Ты опять, Лукич, я так и думал, что ты заартачишься, потому и сообщил свой приказ вслух, а не через Р’кандров, чтобы знали все члены экипажа, а то ведь ты можешь и забыть им сообщить. Ну что, от тебя убудет? А денсарцам приятно.
- Ладно, ладно, все, не свирепей. Не надо татуировку, значит не надо, я не настаивал. Что нам теперь за парадной формой на корабль лететь?
- Парадная форма всех членов экипажа находится в багажном отсеке флаера, также как и скафандры. Если бы ты не поленился изучить устав, то знал бы это.
- На фиг он мне нужен, ваш устав? Тем более, что устава лесного хозяйства у вас все равно нет. Все хватит разговоров, парадку, так парадку, да и кушать хочется. – Как бы подтверждая слова хозяина, у Лукича заурчал живот. – Слен, открывай багажник и мальчики налево, девочки направо.
Ни налево, ни направо никто не пошел. Нисколько не смущаясь друг друга, тилеане стали переодеваться прямо здесь, у багажного отделения флаера. Лукич удивленно уставился на свою команду, а когда выяснилось, что под верхней одеждой тилеане не носят ни какой нижней, он, конвульсивно, сглотнул и облизал пересохшие губы. В том, что Лукича бросило в жар, Дтен повинен не был. Вся ответственность за недомогание адмирала легла на хрупкие плечи двух очаровательных тилеанок и не столько на плечи, сколько на то, что ниже.
Памятуя о чужом монастыре, Лукич присоединился к своим, уже начавшим одеваться, подчиненным, дойдя до трусов, он повернулся ко всем задом. Спереди трусы неприлично вздымались.
- Мало того, что отправили на планету не протрезвивающих алкоголиков, так еще и команду подобрали из одних нудистов, - ворчал он переодеваясь. Облачившись в парадную форму, он оглядел себя в выуженном из багажного отсека зеркале: - Попугай, даже еще ярче.
- А, по-моему, очень даже мило, - подала голос Стар. На ней форма сидела безукоризненно, выгодно подчеркивая все особенности и достоинства фигуры. Бедный Лукич даже не знал, что для него было легче, чтобы прекрасная часть команды была в такой одежде или совсем без одежды. Как он в эту минуту тосковал по жене…
Пока гости меняли костюмы, оккупировавшие небо тучи исчезли, и воссияла Силести, щедро даря свет и тепло, короче, припекало. Флаер не спеша, подлетал к резиденции его величества. О проведенных здесь приготовлениях можно было судить уже издалека. От центра площади до дворцовой лестницы тянулась широченная красная дорожка, по обе стороны которой находились роскошно одетые всадники, гордо восседающие на айрлонгах. Стены и шпили украшали разноцветные флаги и вымпелы. На крепостных стенах стояли сотни две фанфаристов, а блеск начищенных труб слепил даже на расстоянии.
Как только флаер приземлился, грянули фанфары и «фанфарили» на протяжении всего пути от флаера до лестницы дворца. На первой ступени дворцовой лестницы пришельцев встречал его величество король, слева от него находилась ее величество королева Юми, а справа симпатичная и, несмотря на чрезмерную миниатюрность, пропорционально сложенная ее высочество принцесса, имени ее никто из гостей не знал, а представить наследницу престола никто из местных не догадался.
Не успели гости остановиться, как заговорил король. От смущения прошлой встречи не осталось и следа. Он говорил зычным, хорошо поставленным голосом:
- О, наши высокие друзья, с далекой, но близкой для нашего сердца, планеты Тилен! О, вы, те кто откликнулся на наше горе и поспешил на помощь, смело пройдя через все невзгоды бесконечного космоса! О, вы, рыцари вселенной, спешащие на выручку ко всем ждущим спасения! Я, король Сидотрон, от имени своих подданных и от своего имени лично, счастлив приветствовать вас на нашем многострадальном Денсаре! О, рыцари галактик, дозвольте нам узнать благословенные имена тех, кому мы вверяем свою судьбу и саму жизнь!
Лукич сделал шаг вперед, а в сознании появился голос Разума-Советника:
«Не забудь, все титулы, звания, награды, короче все»
«Короче, короче», - передразнил в ответ Лукич: «Я начать не могу»
«А чего там начинать? Я, Великий Хранитель…»
«Кто великий?» – перебил землянин.
«Да ты в этой части Галактики единственный Лесник, а раз единственный, значит Великий», - подытожил Разум.
- Я, Великий Хранитель Леса с планеты Земля, - начал единственный лесник слегка смущаясь: - Почетный Хранитель Музыки, кавалер ордена «Света и Разума», кавалер медали «Сто лет со дня рождения В.И. Ленина»… - когда Лукич добрался до значка «Ударник Коммунистического труда», в нем проснулось вдохновение, его понесло: - Носитель пионерского галстука, член ВЛКСМ, а затем и КПСС, обладатель мотоцикла «Урал» со всеми его колесами, хозяин коровы, двух собак и кошки, адмирал Первой Звезды Лукич. – Члены экипажа в удивлении раскрыли рты, а в сознании владетельного пана беззвучно смеялся Разум-Советник.
После первого удивления от такой «титулованности» Лукича, команда опомнилась и, приняв правила игры, члены экипажа начали методично «обвешивать» себя несуществующими званиями, регалиями и должностями. Так Слен стала командующей эскадрой кораблей экспедиции, и главное ни капли лжи! Если посчитать флаер и спасательную капсулу, которые находились на борту корабля «Тилен», то в ее подчинении было три корабля. Чем не эскадра?
Дтен обнаглел еще больше, присвоив себе кроме помощника капитана, что в принципе не такая уж неправда, еще и сан советника командующего экспедиции. Приплетая Лукича, он добросовестно  перечислил все то, что Лукич о себе сам наговорил, даже «Урал» со всеми его колесами.
Самая хорошая ложь, строго дозированная и, главное, умело поданная, правда.
Хуже всего с фантазией оказалось у Стар, видимо сказалась врожденная скромность, но как бы то не было, она назвала только свою настоящую должность, звание и имя. Имя произвело настоящий фурор. Вся фантазия трех ее товарищей не произвела на окружающих такого впечатления, как ее настоящие имя «Стар» – «Звезда», она оказалась для денсарцев истинной посланницей небес, затмив всех остальных.
После официального представления гостей слово опять взял король:
- О, наши горячо уважаемые высокие друзья! Бесстрашные рыцари космоса! Разрешите воздать вам должное и, в свою очередь, произвести вас в рыцари Денсара, так как вы прибыли сюда для спасения нашей, горячо нами любимой планеты! Во имя Денсара, ради продолжения жизни на нем вы здесь! Даже если ваша высокая миссия не увенчается успехом, то самопожертвование, на которое вы пошли, само по себе достойно величайшей из наград! Самое большое, что я могу для вас сделать, это присвоить вам дворянские титулы, посвятив вас в рыцари нашей планеты! – первым король обратился к Лукичу, перечислив все, что тот про себя наговорил, доказав, что денсарская память ничуть не уступает тилеанской. Своей памятью землянин так похвастаться не мог, если бы его на «бис» попросили повторить, то он бы даже не смог вспомнить все плоды своей фантазии. Но как бы у кого там ни было с памятью, король обращался к Лукичу: - Подойди ко мне, о, наш высокий друг Лукич, - и Лукич автоматически настроился не непременные обнимания, но все сложилось гораздо лучше для него. Его величество поднялся на еще одну ступень и, встав на цыпочки, возложил на плечо землянина свой, как с удивлением заметил будущий рыцарь, деревянный меч: - Провозглашаю тебя герцогом того Холма, на котором тилеане построили свой дом, Лордом Спасителем Денсара, имеющим право входить в королевский дворец в любое время дня и ночи без стука. Величайший живописец и скульптор Денсара, Художник, - прозвище, понял Лукич, а король вдохновенно продолжал: - Изобразил на твоем щите фамильный герб твоего рода, Лорд-Спаситель. Вручить Герцогу, Лорду-Хранителю, адмиралу Лукичу регалии его дворянского достоинства!
Двое молодых пажей вынесли деревянный меч и деревянный щит новоявленному дворянину.
«Детский сад, какой-то», - очередной раз подумал Лукич. Единственное, что ему понравилось в данной церемонии, это то, что из его имени исчезла частица «Уф», по крайней мере до тех пор, пока на планете не появился Шаропуз со своей легендарной командой.
«Не скажи», - подал голос, приумолкший было, Разум-Советник: «Этот щит пулей не прошибешь, а меч если не лучше, то уж точно не хуже любого земного»
Лукич хоть и не поверил, но спорить не стал и отошел к товарищам, вся троица еле сдерживала смех, глядя на щит, новоявленного герцога, посмотрел на него и сам герцог. В верхней части герба красовалась изысканная герцогская корона, не смешно, под ней был изображен величественный волскрим, это тоже не смешно, а вот в нижней части священный айрлонг производил не менее священный лумбгум. Испражнялся, то есть, удобряя корни священного дерева.
- И что, этот засранец будет теперь все время висеть над дверями базы? – вырвалось у Лукича.
- Нет, Лукич, над дверями твоей спальни, - усмехнулась в ответ Слен и пошла к позвавшему ее королю.
Герцогства Слен не досталось, но она стала Графиней в землях Лукича и получила положенные ей меч и щит. Айрлонга на ее щите уже не было, но кучу, он после себя оставил приличную, а из этой кучи нежным ростком всходил волскрим.
Дтену не досталось и волскрима, зато благословенный лумбгум занимал половину его щита. Изображение было так мастерски исполнено, что казалось сейчас начнет распространять свою благословенную вонь.
- Ну и засранец вы граф, аристократ хренов, - добил Дтена Лукич.
Самый приличный герб достался Стар: волскрим, а над ним симпатичная звезда, судя по свежести краски, только что дорисованная,  вот что значит имя.
- Стар, нам придется тебя побить, - сказал порозовевшей от смущения девушке Лукич: - Плакать будем от жалости, но поколотить все-таки придется.
- Почему? – удивилась та.
- От зависти, - смеясь, за всех ответила Слен.
Дальше все пошло, по веками заведенной денсарцами и землянами, традиции. Награды надо обмыть, да и «за приезд» тоже. Священный алкогыл лился взбесившейся весенне-паводковой рекой. Те, кто уже не мог пить сидя, пили лежа, у кого пить больше не получалось, лили на пол. Свинство устроили отменное, знатное свинство, в смысле знати, при этом присутствовало много, как местной, так пришлой. Радушные денсарцы умудрились напоить, даже Слен и Стар. Если Слен еще пыталась держаться, то Стар мирно посапывала, положив голову на руки, прямо за столом.
Дтен разухабисто плясал в компании таких же неустойчивых плясунов. Лучшим танцором, как понял Лукич, был тот, кто натворит больше всех шуму. Тут Дтену равных не было, чего стоит хотя бы перевернутый стол…. На Земле за такое запросто могли побить, а здесь всплеск все одобряющего восторга.
Сколько раз трещали земные и тилеанские кости в объятиях дружелюбных денсарских братьев дворян, не сосчитать, тем более, что дворянами была чуть ли не половина населения Денсара, но под общим алкогольным наркозом больно уже не было. Лукич сидел за одним столом с королем и рассказывал тому пошлые анекдоты, а король в ответ громогласно смеялся:
- Ха, ха, ха, - король вытер рукавом слезу и, схватив огромный кубок, залпом вылил его содержимое в глотку. Ухнул с размаха кубком о стол, а из глаз его ручьями потекли слезы, на этот раз не от смеха, а от пьяной тоски печали, он размазал их своей огромной лапищей и, придвинувшись к Лукичу, проникновенно заговорил: - Вымираем мы, Лукич, ик, вымираем, ик, мало нас осталось, на всю планету и полмиллиона не наберется, ик…. Вот раньше, ик, а теперь, ик, тьфу, зараза, икота замучила! Так о чем это я? Ах, да, кровь, ик, нужна свежая, а где ее взять? Слышь, Лукич, ты же у нас человек новый, может возьмешь кого в жены?
- Дык, у мня, мня, у ме-е-еня, ужжже есть ж-ж-жена, - не менее пьяным голосом ответил не менее пьяный Лукич.
- Это, ик, конечно проблема… - почесал затылок его величество: - А может одна здесь, другая там?
- Са-па-сибо, конечно, но у нас так не пр…, пр…, - землянин зло сплюнул: - Не делают у нас так.
- Нет, так нет, - и его величество Сидотрон мирно засопел.
До флаера Стар несли на руках, а она, в свою очередь, не давала упасть несущим ее людям, связав всех троих между собой. До базы флаер летел в автоматическом режиме, направляемый радарным лучом, а Лукич разрывал ночную тишину Денсара русскими народными песнями.

4.

Утро было тяжелым, вернее не тяжелым, а туманным. Все всё видели в сплошном тумане. Тилеане прибегли к помощи спасительной аптечки. Лукич решил болеть честно:
- Все должно компенсироваться, уравновешиваться: весело – грустно, хорошо – плохо, очень хорошо – очень плохо, - философски изрек он. А кто не любит спьяну пофилософствовать? А потом добавил, после короткого раздумья: - Не люблю я этой химии.
После обеда прибыла «Звездная Радуга». Она приземлилась рядом с базой, но заметить ее появление смог только Мозг. Поэтому появление в гостиной Шаропуза и всех его головорезов, для присутствующих стало истинным потрясением, а для несчастных голов дополнительной болью.
- О! Здравствуйте, наши высокие друзья! – заорал с порога Шаропуз: - Как я счастлив вновь увидеть вас! О, да вас произвели в дворянское достоинство?! – отпираться было бесполезно, щиты и мечи валялись тут же одной большой кучей, вчера ни у кого не было не сил не желания их убрать, да и сегодня, если честно, тоже: - Разрешите вас поздравить!
- Только не обнимай, Шаропуз, а то помру, - процедил сквозь зубы Лукич. – И не шуми, пожалуйста.
- Что, плохо? – сокрушенно спросил капитан-настоятель и тут же рявкнул: - А щиты надо немедленно повесить над входом! Раз вы не можете, то этим займемся мы.
Вся ватага во главе с командиром вывалилась на улицу, прихватив с собой гербовые щиты. Через несколько минут сама база, ее окрестности, и головы страдальцев сотрясались от страшных, лишенных всякого ритма ударов.
- Бум, бум, бум, - по стене.
- Бум, бум, бум, - по голове.
- Куда бы сбагрить этих доброхотов? – спросил у собравшихся Лукич.
- Отправить с докладом к королю, - подал идею Дтен.
- А ведь это мысль! – одобрил идею землянин: - Мозг, можно сгонять флаер туда и обратно без нас?
- Конечно можно. Как бы я иначе ваши безжизненные тушки вчера сюда доставил?
- Логично. Скажи Шаропузу, чтобы он отправился к королю.
Мозг сообщил предложение денсарцам, те в ответ взорвались восторженными криками. Лучше бы стучали. Потом Шаропуз, механик и штурман «Звездной Радуги»  загрузились в флаер и отбыли, а стук возобновился.
- Шаропуз приказал им доделать работу, - сообщил Мозг.
- О, только не это, - застонала в ответ Слен.
Меньше чем через час флаер вернулся и в гостиную вошел сам король:
- Здравствуйте, мои дорогие высокие друзья! – выглядел его величество так, как будто это не он уснул за столом в стельку пьяный накануне: - Я решил лично посмотреть, что такое саженцы с далекой планеты Земля!
За его спиной стоял Шаропуз, гордо демонстрируя свой графский щит. Сам щит, что у герцога, что у графа, были одинаковым. Но над гербом на герцогском щите изображалась большая корона, а на графском поменьше. Остальным членам экипажа «Звездной Радуги» корон вообще не досталось, так что их дворянский титул остался для приезжих загадкой, а может и не было никакого титула. Рыцарь, да рыцарь, безродный дворянин, но и простым рыцарством ребята явно гордились, выставив свои не коронованные щиты на всеобщее обозрение.
- Болеете? Это бывает, - продолжал говорить король. – Сейчас осмотрим саженцы, а потом к Священному Холму Кусолетов, там мы вас мигом подлечим. Лорд Олдар уже занимается подготовкой.
- А может мы пасс? – с надеждой спросил Лукич.
- Как это? – не понял король: - ведь сегодня такой праздник! Помимо возвращения «Звездной Радуги», сегодня еще и день священного кусолета!
- Ой, мамочки, - вырвалось у Стар: - Я умру…
- Чтобы умереть, молодая леди, - наставительно сказал Сидотрон: - Надо пить много недель, совершенно не соблюдая меры. А мы больше своей меры не выпиваем, потому что засыпаем, и пить не будем много дней, только вчера и сегодня, а завтра за работу, то есть выдержим паузу.
После осмотра саженцев, все отправились к Великому Холму, дарующему жизнь… Дальше названия этой местности на карте Денсара Лукич вспомнить не смог, да не очень то и пытался. Короче все пошли к Холму Кусолетов.
Всю дорогу Сидотрон нахваливал земные деревца, которые на саженцы уже совсем не походили. Лукич и сам был поражен их размерами, за то время, что он их не видел, они выросли еще на добрых полметра. Сейчас деревья выглядели так, как будто им по меньшей мере лет пятнадцать-двадцать. Поднимать такой «саженец» в одиночку, да еще в условиях двойной силы тяжести Денсара, землянин точно бы не рискнул.
Холм кусолетов был гораздо крупнее холма «На котором тилеане построили свой дом», а вокруг холма колыхалось безбрежное людское море, наверное, все полмиллиона жителей устремились в этот торжественный день сюда. Люди все шли и шли. Как почетных гостей, короля с инопланетянами пропустили к самому подножию холма. Все собравшиеся здесь люди были по пояс обнажены. В первом ряду собравшихся, уже находились королева и принцесса. В знак приветствия королева кивнула пришедшим головой, а в такт кивку колыхнулась ее обнаженная грудь. Грудь трудно было назвать красивой, но, тем не менее, Лукич обалдел. Обнаженная принцесса Лагдолен притягивала к себе не только взгляды пришельцев, но и всех особей мужского пола, находившихся поблизости.
Когда король начал разоблачаться, инопланетянам пришлось к нему присоединиться. Теперь взоры всех мужчин и самого короля были обращены на тилеанских девушек. Посмотреть было на что. Так денсарцы с нескрываемым любопытством рассматривали гостей, а те, в свою очередь, отвечали им взаимностью. Пока собравшиеся разглядывали друг друга, время приблизилось к началу церемонии.
Как только Силести перевалила через зенит, раздался громкий хлопок. Собравшиеся потеряли интерес друг к другу, все взоры устремились на вершину Холма. В небо над холмом вылетела первая туча кусолетов. На секунду кусолеты зависли на месте, изображая черную клубящуюся тучу, а затем с тонким жужжанием рассыпались в стороны. Толпа возбужденно застонала.
Лукича и троих тилеан насекомые буквально облепили от шеи до талии и, что удивительно, на лицо не сел ни один.
- Так, нормально. Нудиста из меня практически сделали, алкоголика доделают сегодня, а теперь еще и мазохиста хотят сотворить. Ой, не нравится мне этот чужой монастырь, - прокомментировал происходящее Лукич.
Налетев толпой, кусолеты так же толпой и исчезли. Хоть боли никто из гостей не испытал. Но на груди и на спине у всех вздулись небольшие красные волдыри. Удовольствия мало. Но тут Лукич заметил, как стала отступать его головная боль.
- Кто-нибудь видел, куда они делись? – спросил у товарищей землянин: - Как налетели, я видел, а как исчезли, что-то не понял…
Второй хлопок прервал его рассуждения. На этот раз туча пронеслась мимо, в дальние ряды, и лишь несколько кусолетов уделило внимание пришельцам. Один уселся на руку землянина, и Лукич с любопытством поднес его к глазам. В брюшке у насекомого переливалась какая то жидкость.
- Вы посмотрите, он же полный! – сказал Лукич, показывая кусолета всем собравшимся, как будто у них своих не было. Кусолет, тем временем, вонзил жало, его брюшко стремительно сократилось. Сделав инъекцию, он упал, не подавая признаков жизни. – Укусил, вернее, впрыснул и умер? – опять поразился землянин: - Да ведь это же летающие шприцы! Хотел бы я знать, что они нам вводят.
- Не знаю что, но зудится ужасно, да, и выглядит не лучше, - на грудь Стар было страшно смотреть, уж больно она тонкокожая: - Но вот что интересно, голова совершенно перестала болеть.
- Я тоже это заметил, - подтвердил Дтен.
Праздник Священного Кусолета проходил на лоне природы, недалеко от Священного Холма. Своеобразный пикник, раздутый до неприличных размеров, или, наоборот, до приличных. Народ ел, пил, пел, танцевал, веселился. Великий Певец Денсара, тоже прозвище, сочинил песню, посвященную этому событию, и под всеобщее одобрение исполнил ее. Лорд Олдар знал свое дело, не скучал ни кто. В восторге остались все, даже, почти не пившие в тот день, пришельцы. Единственное, что смущало Лукича, так это то, что никто из собравшихся так и не удосужился одеться.
- Ой, Римма, знала бы ты куда я попал, ни за что не отпустила бы меня одного!

5.

Накануне вечером инопланетный квартет вернулся на базу самостоятельно. Перебора спиртных напитков допущено не было. Все, кто легко, как девушки, а кто и проявляя недюжинную силу воли, как Лукич и Дтен, придерживались политики воздержания и строгого ограничения. Поэтому на завтрак смогли выйти все, в прекрасном расположении духа и с отменным аппетитом.
- Мозг, - обратился к стоящему рядом Р’кандру Лукич: - Ты случайно не в курсе, Шаропуз с сотоварищами еще не пришли?
- Ну, ты и оптимист, Лукич, - ответил вместо Мозга Дтен: - Ты разве не видел, в каком состоянии вчера был Шаропуз? До завтра экипаж «Звездной Радуги» может и отойдет, а сегодня вряд ли.
- Да, тут я что-то не подумал, - Лукич рассеянно поковырял вилкой в сковороде, жаренную земную картошку он ел один, поэтому марать тарелку не стал: - Ладно, начнем тогда сами, без посторонней помощи. Просто король вчера сказал, что помогать нам будут Шаропуз со своими ребятами, вот я и надеялся. Нет, так нет. Сейчас поедим и начнем высаживать саженцы вдоль дороги от нас к городу.
Лукич прервал себя на полуслове и замер, прислушиваясь. Откуда-то издалека доносился приглушенный шум, постепенно приближаясь и становясь громче.
- Если  бы вместо меня не решил ответить Дтен, - подал голос Мозг: - То, я бы сообщил, что вся команда «Звездной Радуги» сейчас движется сюда, и, на болеющих с похмелья, никто из них совершенно не похож.
- Интересно, - включилась в разговор Слен: - Кто-нибудь видел, хоть раз, страдающего с похмелья денсарца? Во время прощального ужина на Тилене они же напились так, что глядеть было страшно, передвигаться самостоятельно не могли, а на следующий день проснулись полными сил и энергии, как будто и не было накануне ничего. Или вот наш прилет на эту планету, на утро на нас смотреть без слез было нельзя, а местным хоть бы что. Не понятно.
- Кусолеты, - вновь заговорил землянин: - Вы заметили, как сразу полегчало после их атаки? Эти комары наоборот что-то такое вводят…. Так мы попали только на один сеанс этой иглотерапии, а денсарцы такие сеансы проходят регулярно, на протяжении всей жизни.
Пока пришельцы рассуждали об особенностях организма местного населения, местное население прибыло в лице своих лучших представителей. Все вокруг наполнилось шумом и гамом, и это, не смотря на повышенную звукоизоляцию здания. Шум и денсарцы неразделимы.
Не успела дверь до конца открыться, автоматика просто не была рассчитана на такой стремительный вход, а в комнату уже ввалился их сиятельство граф Шаропуз, со всеми регалиями своего дворянского достоинства. Длинный меч висел на перевязи на левом боку, если для Лукича он являл собой палку, все равно он им пользоваться не умел, то в Шаропузе умение чувствовалось, даже когда меч просто висел на боку. Уж больно хорошо он там смотрелся, как так и надо.
Щит Шаропуз тоже не оставил дома над воротами, а прихватил с собой. Может, он уже обзавелся вторым щитом, один для дома, а другой на выход. Но как бы то не было, щит каким то непостижимым образом висел на левом плече. Как он там держался, для землянина, да и для тилеан, оставалось полной загадкой.
- Вы уже встали?! – взревел с порога маленький капитан: - А мы тут едем и думаем, как бы вас не разбудить!
- Интересно, какой бы шум они подняли, если бы собирались нас разбудить? – в полголоса полюбопытствовал Дтен.
Лукич тем временем встал из-за стола:
- Ну, раз прибыли, то сразу и начнем. Возражения есть?
Возражений не было. Начали. Лукич взвалил на себя организаторскую работу, все равно больше ничего делать не мог. В условиях двойной силы тяжести поднять, ставшее довольно большим, дерево, ему было просто не под силу, хотя денсарцы справлялись с этим занятием без видимых усилий.
Несмотря на царивший вокруг кавардак, организация труда у денсарцев была на высоте, даже без вмешательства Лукича: одни копали лунки, другие доставляли к ним деревья на могучих спинах айрлонгов, третьи закапывали, четвертые поливали. В лунку под каждое дерево укладывали благословенный, но, несмотря на это ужасно вонючий, лумбгум. Его денсарцы привезли с собой в огромных телегах, и теперь все это великолепие наполняло округу невообразимым ароматом.
Лукич долго метался между своими помощниками, пытаясь успеть везде, проследить за посадкой каждого дерева. Он налево и направо раздавал советы, дельные и не очень, но одинаково не нужные. И без того денсарцы работали слажено и аккуратно. Еще до обеда все саженцы были высажены в теперь родную для них почву Денсара.
Лето на Денсаре длилось больше четырех месяцев, все остальные времена года столько же, правда, первый и последний месяцы зимы являлись как бы переходными и сильными морозами не отличались, так, что-то поздне - осеннее, или ране - весеннее. Сейчас шел последний месяц весны. Исходя из этого, сомнений в том, что земные растения успеют вызреть не было. Единственное, что смущало Лукича, так это смена климата и удлинение года вообще, как это скажется на земной растительности. На всякий случай землянин решил занять пару теплиц под овощные культуры, мало ли что.
Пока он занимался семенами, денсарцы наносили лумбгума и земли, почву Денсара Лукич по привычке называл землей, в теплицы, а потом приступили к вспашке огорода. Участок земли в сотню другую гектар, землянин так же по привычке называл «огородом», никто не возражал, поэтому название укрепилось. Пахали денсарцы по старинке – айрлонг вместо трактора и деревянный плуг. Только размеры и структура дерева не позволял назвать плуг сохой, но то, что думают на эту тему пришельцы, аборигенам было абсолютно фиолетово. И тут молчавший доселе Мозг взорвался в сознание Лукича:
«Я не понимаю, зачем нужен этот низко производительный труд? У нас же есть всевозможное оборудование? Задал программу и за пару часов будет все готово!» - не на шутку возмутился рациональный до предела Мозг корабля «Тилен».
«Не доверяют они нашей технике», - ответил Лукич: «Да, и потом это их земля, им виднее, как ее лучше обрабатывать»
«А я считаю, что это пустая трата времени», - не сдавался Мозг.
«Мозг, дорогой, чего - чего, а времени у нас хватает. Пусть пашут, все меньше шуму»
В целом день прошел спокойно, все работали. На следующий день тоже. Только команда «Тилена» откровенно скучала, им занятия не было. Садоводы и огородники они были такие же, как Лукич адмирал. Никакие. Зато сам адмирал был в полном восторге. Его восхищало все: и работа денсарцев, и почва, и, даже, благословенный лумбгум. Денсарцы оказались прирожденными земледельцами и к вечеру второго дня посаженными и посеянными оказались все, привезенные с Земли, семена. Сил, отмечать это событие, не было ни у кого, поэтому празднование было перенесено на утро.
Организацию праздника взял на себя лорд-распорядитель Олдар. Распоряжался он великолепно. Праздник из небольшой, локальной пьянки перерос в народное гуляние. Было весело, очень весело, под конец стало очень хорошо, поэтому на утро Лукичу было очень плохо.
Завтракал он во второй половине дня и есть, совершенно не мог. Он пил в огромном количестве сладкий чай и ворчал:
- С ума можно сойти, целая планета алкоголиков, что бы ни случилось – праздник. В землю зернышко упало – всенародное гуляние. И ведь не спиваются, не опускаются. Нормальные люди, нормально живут, ведут хозяйство. Еще и эти ихние кусолеты. Кстати о кусолетах… - Лукич оборвал себя на полуслове и, с огромным трудом поднявшись, вышел на улицу.
Он уселся прямо на землю, вернее на денсар, и стал ждать. Ожидание длилось не долго. Неизвестно откуда налетела толпа летающих шприцев. Воздух наполнился гудением и звоном. Кусолеты жадно набросились на землянина в лицо, однако, не кусая. Они облепили руки, лезли в рукава, за ворот рубахи, а через несколько минут все стихло, и даже головная боль. На Лукича накатила слабость, после нескольких часов страданий неудержимо захотелось спать. Он тяжело поднялся на ноги, еще раз полюбовался на гербовые щиты, повешенные над входом заботливыми денсарцами, хмыкнул и удалился в свою комнату до следующего утра.

6.

Проснулся Лукич полным сил, здоровья и кипучей энергии. Его энергичность передалась окружающим, хоть они этого совсем не желали. Погрузившемуся в блаженную лень народу пришлось выходить из состояния сомнамбулизма. Хоть восторженных криков поддержки и не было, протест тоже никто не выдвигал. Встретив в лице товарищей молчаливую поддержку и понимание, так, по крайней мере он думал, Лукич начал строить грандиозные планы на будущее, точнее на день. Завтрак из простого поглощения пищи перерос в планерку, на которой все эти планы и обсуждались.
- И вот еще что, - продолжал свою зажигательную речь Лукич: - Животных то моих надо на волю вывести, а то ведь засиделись все. Мозг, как они там?
- Как, как, едят, пьют, гадят. Автоматических уборщиков со всего корабля в трюм согнал. Утилизатор уже тошнит!
- Вот еще одно подтверждение моей правоты. Опять же трава местная по склону уже появилась. Корова хоть нормальный корм поест, а то вся эта искусственная кормежка. Молоко уже пенопластом, каким то отдает… - Лукич собирался еще что-то сказать, но неожиданно для всех замолчал. В его сознание ворвался голос Разума-Советника планеты Тилен:
«Здорово, Лукич! Как дела?»
«Нормально», - удивился в ответ землянин.
«Будут еще нормальней!» – весело ответил Разум: «У меня для тебя два сообщения. Во-первых, поздравляю, ты стал дедом! Ученые решили, что ребенку Татьяны и Слена пора появиться на свет, славная девочка получилась»
«Представляю, в каком восторге сейчас Римма, да и все остальные тоже» – прокомментировал Лукич: «А что за вторая новость?»
«Вторая, к вам вылетел Клен»
- Зачем? – вырвалось в слух у Лукича, окружающие удивленно на него уставились, а он уже продолжил про себя: «Что ему тут делать?»
«Слен, которая ваш капитан, сватать полетел. Он внял твоему совету и решил действовать. Да, он просил, что бы ей пока не сообщали, сюрприз, но ты все равно можешь ее поздравить, ведь она стала тетей»
«Ладно. А как там мои Римма, Саша…» – Разум-Советник или Мозг корабля «Тилен» постоянно устраивали Лукичу сеансы связи с женой, и, тем не менее, тоска и беспокойство не покидали землянина ни на минуту.
«Нормально, Саша растет, Римма шоу ставит. Не переживай, да и потом ты же с Риммой буквально вот, на днях, общался, я же сам связь устанавливал»
«После этого нам еще и Мозг корабля «Тилен» переговоры устраивал, а все равно скучаю, ждал я их обоих в своей жизни слишком долго»
«Красиво сказал, тебе бы любовные романы писать» – не удержался и съехидничал Разум: «Я Римме скажу, что бы они пришли на ближайший сеанс визуальной связи, посмотришь»
«Спасибо и молодец что позвонил»
«Уже прощаешься, Лукич? Ладно, не буду тебя отвлекать, спасай Денсар, Лорд-Спаситель, рыцарь вселенной, хранитель мотоцикла со всеми его колесами"»- премудрый Р'кандр отключился, и только тут Лукич осознал, что не сказал ему никакой гадости, но решил, что отыграется позже.
- Поздравляю, Слен, - заговорил вслух землянин: - Ты стала тетей, с племянницей тебя. Только что Разум-Советник звонил сообщить эту новость, – про Клена он, как и обещал, промолчал.
Сразу же после завтрака пошли выпускать на волю несчастных животных.
Собаки нахлынувшую на них свободу восприняли с величайшим восторгом. Визжали, лаяли, а хвостами мотали так, что, казалось, переломятся пополам, или взлетят как Карлсон на пропеллере. Вырвавшись из трюма корабля, они радостно резвились, бегали, валялись по полу ангара. Корова тоже вышла без понуканий. Кошка, как и положено кошке, плевать на все хотела. Ее пришлось вынести на руках.
Открыли ворота. Тут же собаки изобразили два пикирующих бомбардировщика, они вылетели на поверхность Денсара первыми, а про адаптацию их к двойной силе тяжести естественно никто не подумал. Лапы подогнулись и, отчаянно скуля, бедные псинки пропахали местную пыль мордами. На распростертые скулящие тушки тут же налетели кусолеты. Радости это событие собакам не доставило, они заскулили еще громче и, пытаясь спастись, поползли обратно к ангару. Не успели они добраться до входа, кусолеты исчезли, видимо поставили все необходимые прививки. Попав в ангар, собаки, по инерции, поднялись на лапы, пару раз, из вежливости, вильнули хвостами и, обессилено, повалились на пол. Корову пленила свежая зелень молодой травы. Стоило ей выйти на улицу, как на нее напала стая кусолетов, но привыкшая к обилию земных насекомых корова их атаку пережила спокойно. Под действием двойной силы тяжести ее ноги были сильно напряжены, но голод не тетка, а трава не искусственный корм, и, расставив ноги пошире, она пошла вниз по склону холма. Добравшись до травы, она улеглась и стала жевать лежа. Выев участок вокруг себя, она поднялась, перешла на новое место и улеглась как прежде. Так короткими перебежками она и паслась.
Кошку, Стар – добрая душа, вынесла на улицу на руках. Девушке очень понравилось это маленькое беззащитное животное, обладающее таким жалобным голоском. Почувствовав двойную силу тяжести, животное испугалось, сработал тысячелетний инстинкт, при опасности лезть наверх. Она вцепилась когтями в свою благодетельницу и забралась ей на плечо. Теперь настала очередь Стар жалобно поскуливать.
Первым на помощь девушке пришел Дтен. Пришел, а что толку? Как снять кошку и еще сильнее не навредить жертве он понятия не имел. Он и кошку то впервые отчетливо увидел. Не обращал как-то раньше внимания, мелкая она. Вот то ли дело корова, ну или собаки, на них попробуй, не обрати внимание, но корова паслась, собаки спали и совершенно никого не трогали, а вот эта мелочь лохматая вцепилась в плечо любимой девушки….
- Стар, потерпи, - причитал Дтен, - я обязательно что-нибудь придумаю.
Повседневная рабочая форма Разведывательного Флота планеты Тилен была снабжена массой карманов, всевозможных петелек, а для тяжелых вещей и специальным поясом. Она вмещала в себя все, что, по мнению тилеанских ученых, может понадобиться разведчику в его работе и в повседневной жизни на чужой планете. Лукич рабочую форму впервые увидел на Денсаре и поэтому понятия не имел где и что у него лежит и висит, а многим из этого арсенала он даже приблизительно не знал, как пользоваться. Дтен же напротив все отлично знал и, для начала, выудил нож:
- Стар, постарайся не шевелиться, я попробую отогнуть ей эти, как их… - Дтен на мгновение задумался, припоминая земное название: - Когти.
Когти отгибаться наотрез отказались. Кошка безумно орала. А Стар начал давить смех, она изо всех сил пыталась сдержаться, но чем больше Дтен пыжился ей помочь, тем хуже у нее получалось. Ни на кого не обращая внимания, Дтен озадаченно пожал плечами, спрятал нож и достал из кармана лазерный резак.
- Не бойся, я сейчас аккуратненько срежу ей кончики ногтей, которые застряли в ткани, - сказал он, включая резак и регулируя мощность потока на минимум: - Это же надо, какое опасное животное, а на вид такое милое и безобидное. Не понимаю, как они решаются их в доме держать?
- Подожди, Дтен, - Стар не выдержала и засмеялась: - Мне совсем не больно, давай лучше Лукича позовем, это же его кошка, он должен знать, как с ней обращаться, - не дожидаясь ответа, девушка громко крикнула: - Лукич!
Для Лукича денсарцы специально изготовили подобие земной скамейки или дивана, сразу не поймешь, сплетенное из местного кустарника и установили на улице, у входа в здание базы. Лукич был восхищен изделием местных мастеров: красиво и очень удобно. Сейчас он сидел под теплым денсарским солнцем и с удовольствием курил, наблюдая, как пасется корова. Не смотря на свое расслабленное состояние, на зов Стар, он отреагировал молниеносно, мало ли что.
Подойдя к Стар и увидав взъерошенную кошку на ее плече и не менее взъерошенного и озадаченного Дтена, он не выдержал и засмеялся.
- Хорошо, что ты пришел, - обратилась к Лукичу девушка: - А то Дтен собрался ее по частям снимать.
- Почему вы смеетесь? – решительно ничего не понимал Дтен.
- Дтен, это она от страха в гору полезла, - пустился в объяснения землянин: - Инстинкт у нее такой, если что-то не так надо повыше забраться. Деревьев рядом нет, вот она и вскарабкалась на Стар.
- Может ее снять резким рывком, - предложил Дтен.
- Не надо, у нее и так от страха глаза больше головы, - хозяин аккуратно снял бедное животное с плеча девушки и поставил на землю.
Кошка не то от действия двойной силы тяжести, не то от страха, а скорее всего от того и другого, всем телом прижалась к земле, как во время охоты. Она несколько раз жалобно мяукнула, а затем крадучись сделала с десяток шагов. Остановилась. Принюхалась. Насторожилась, уловив незнакомые запахи чужой планеты. Постояла в нерешительности. Прислушалась. Вгляделась в даль до линии горизонта. Успокоилась и, более решительней, чем прежде двинулась вперед. Выйдя из тени ангара, кошка оказалась под ласковыми лучами Силести. Она повалилась на бок, наслаждаясь теплом и светом, вытянулась и закрыла глаза.
- Кошки, они вообще то твари живучие и выносливые, - пояснял тем временем Лукич. – На ее счет я особо не переживал. Вот корова, совсем другое дело, но вроде тоже ничего, осваивается. Пойду-ка я свои плантации осмотрю. Эй, Шницель! – позвал он, обе собаки подняли головы и завиляли хвостами: - Пойдем, прогуляемся.
- Странное ты им имя дал, «шницель», это же вроде еда какая-то. – Не то спросил, не то сообщил Дтен.
- Да я и сам не знаю, как-то так получилось. Шницель, да Шницель. Вторая собака вообще то Белка, но они обе на Шницель откликаются.
В сопровождении собак землянин пошел обходить владения. До ближайшего дерева было метров тридцать. Во время пересадки все деревья были тщательно измерены. Высоту деревьев Лукич мог довольно точно измерять, не выходя на улицу, прямо из окна своей резиденции, с диаметром было сложнее, надо было все-таки подходить к самим деревьям.
Высота за последние трое суток не изменилась, а вот диаметр ствола… Лукич измерил первое дерево, записал. Второе, то же записал. Подошел к третьему, и тут его как током стукнуло. Он уставился в свои записи. Поскреб бороду. Измерил третье дерево, записал, сравнил результаты новых замеров с прошлыми:
- Так и есть, - начал рассуждать он вслух: - Три – четыре сантиметра…. Все правильно. При нормальной гравитации перли ввысь, а здесь их понесло вширь. Вот так-то. – Обратился он к собакам, но те не могли его услышать.
Собакам не нравилась местная гравитация и, не доходя до первого дерева, они улеглись.
- Готовы, - констатировал Лукич: - Ничего, привыкнут.
Обходить все деревья, в планы Лукича не входило. Поэтому, ограничившись замерами «опытной» партии, он повернул обратно. Проходя мимо собак, он позвал:
- Шницель, за мной.
Собаки неохотно поднялись и заковыляли следом.
Садово-огородные потрясения на этом не завершились. Желая дать организму отдохнуть от двойной силы тяжести, Лукич решил продолжить инспекцию в теплицах, там, как и в жилых помещениях базы, поддерживалась нормальная гравитация. То, что открылось его взору, не шокировало и даже не удивило землянина, он просто записал в своем журнале наблюдений: «На третьи сутки появились всходы помидоров, огурцов и капусты. Обалдеть!» – время и число. На улице всходов еще не было, видимо двойная сила тяжести «прижимала» ростки, не давая им взвиться бурной порослью.
Сказать, что Лукич был доволен результатами проверки, это, значит, не сказать ничего. Он был в восторге, в неописуемом восторге. За обедом он не мог говорить больше ни о чем, кроме как о своих растениях. С аппетитом жевал и с не меньшим аппетитом смаковал результаты своих наблюдений. Когда разглагольствования Лукича достигли своего апогея, его наглым образом перебил рев на улице:
- Слен, любимая, я не могу без тебя! – взорвалась патриархальная тишина Денсара голосом Клена.
- Я почему-то думал, что фраза: «К вам вылетел Клен», означает сегодня оттуда, а оказывается сегодня сюда. – Удивленно сказал Лукич.
- Так ты знал, что он летит к нам? – спросил Дтен.
- Да, Разум сегодня сообщил о рождении внучки и об отлете Клена.
- А почему нам ничего не сказал?
- Разум просил молчать, вот я и молчал.
Слен в диалоге не участвовала. Она сидела и ошарашено глядела в окно, за которым приземлялся маленький патрульный катер. Потом вдруг вскочила из-за стола и стрелой выбежала на улицу. Когда девушка выбегала из дверей, открылся люк корабля и из него навстречу выбежал Клен. Беспощадная гравитация Денсара заставила подогнуться его ноги, но бравый адмирал не обратил на это внимания и, не сбавляя скорости, продолжил свое движение в полуприсяде, от чего казался еще более радостным.
Все оставшиеся за столом с интересом глядели в окно. Когда еще там будут транслировать вместо унылых степей Денсара такую прекрасную мелодраму. Когда Слен ворвалась в объятия Клена, а тот присев еще сильнее оторвал ее от земли, тьфу, от денсара, закружил ее в воздухе, а их губы слились в поцелуе, Стар хлюпнула своим очаровательным носиком, и по щекам ее потекли слезы умиления.
- Н-да, дела, - сказал Лукич: - Молодец, Клен!
Клен тем временем поставил Слен на землю, и влюбленные, взявшись за руки, вышли из поля видимости.
- Все, кино окончено, - выдал Лукич: - Хеппи енд, как говорят англоязычные земляне, у меня есть такое предчувствие, что какое-то время мы их обоих не увидим. Так что пойду-ка я вздремну после обеда, чтобы жирок завязался.
Лукичу показалось, что он не успел даже толком заснуть, как его начали будить.
- Лукич, Лукич! – кто-то стучал в дверь.
Лукич тяжело открыл глаза, сон был так приятен.
- У-э-а… - промычал он, зевая в ответ. Может, Лукич и желал поделиться своими мыслями с окружающими, но не проснувшийся еще язык решил оставить их при себе.
- Лукич!
- У, - землянин тяжело уселся не кровати, а веки упали, закрывая глаза.
- Лукич, - дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулся Дтен: - Там тебя Клен и Слен ждут.
- Лелик и Болик, Чип и Дейл, Маркс и Энгельс, Бони и Клайд, - не проснувшийся до конца разум спасителя Денсара выдал все известные ему пары: - Малыш и Карлсон…
- А это еще кто? Проснись, Лукич, они тебя ждут.
- На кой я им сдался? Свечку подержать? – пошловато конечно, а будить человека ни за что ни про что это нормально?
- Какую свечку?
- Подрастешь, поймешь, - Лукич таки открыл один глаз. – Зачем я им.
- Нужен, - ответил Дтен.
- Логично. Если тебя заспанного вытаскивают из кровати, значит это кому-то нужно. Где они? – открыл второй глаз.
- В гостиной.
- Ладно, сейчас буду.
Дверь бесшумно закрылась, Дтен удалился. Землянин с огромным трудом уговорил себя не улечься обратно и, нещадно матерясь про себя и,  кряхтя в слух, встал. Подойдя к умывальнику, он долго плескал себе в лицо холодной водой, пока не решил, что проснулся окончательно. Оделся и, забыв расчесать всклокоченные волосы, выплыл в гостиную. Все инопланетяне этой планеты уже находились там. Клен распростер объятия и двинулся на встречу:
- Надеюсь, ты не брал уроков обнимания у Шаропуза? – спросил он приближаясь.
- Тебе повезло, Клен, все как-то некогда было, - обнялись, похлопали друг друга по плечам, разошлись. Вернее разошелся только Клен, он вернулся к смущенной Слен, а Лукич остался стоять и спросил: - Что у вас тут стряслось?
- Лукич, Стар, Дтен, Мозг, - Клен обвел всех взглядом: - Мы со Слен решили пожениться.
- Поздравляем, все к этому и шло! – ответил за всех Лукич.
- Лукич, ты как Хранитель, адмирал и руководитель нашей миссии на Денсаре должен объявить нас мужем и женой.
- Легко, - видимо проснуться до конца «руководителю миссии» так, и не удалось и, плохо соображая, что делает, он сказал: - Объявляю вас мужем и женой.
- Погоди, ты должен сначала спросить о согласии, а уже потом объявлять, - выразил протест против ускоренной регистрации жених.
- Клен, ты сказал, что вы решили? Раз вместе решали, значит согласны. Или боишься передумать? – Лукич даже не пытался проснуться окончательно.
- Ну, это же традиция, - пустился в объяснения Клен: - Ты еще должен сказать напутственное слово.
- Напутственное слово говоришь? Ты хоть понимаешь, как сильно рискуешь, собираясь жениться здесь, на Денсаре? Наши местные друзья ни за что не оставят это событие без внимания! Сначала, поломают тебе пару ребер, поздравляя. Затем, напьются всей планетой до поросячьего повизгивания и нас заставят.
- Я убегу до того, как они узнают, - парировал Клен.
- Ну, уж нет! – все-таки проснулся Лукич: - У тебя значит свадьба, а ребра ломать нам с Дтеном будут? Не пойдет, сам женишься, сам и отдувайся, - Он перевел дыхание и продолжил уже более серьезным голосом: - Начнем, пожалуй. Слен, согласна ли ты стать женой этого человека?
- Да, - потупясь ответила девушка.
- Клен, а ты согласен взять в жены нашего очаровательного капитана?
- Да!
- В таком случае объявляю вас мужем и женой!
- Ты забыл добавить властью мне данной, - почему-то шепотом подсказал жених.
- Властью мне данной, - добавил Лукич. – А теперь напутственное слово. Что вам сказать? У тебя, Клен, отличный вкус, одобряю. Ты, Слен, сама выбрала в мужья этого охламона. Так что, любите друг друга и будьте счастливы! Горько!
Слен недоуменно посмотрела на Лукича, но Клен уже знал, что обозначает земное слово «горько», он обнял свою жену и поцеловал бесконечно-затяжным поцелуем. Пока они целовались, заработали манипуляторы Мозга, и на них запястьях появились обручальные браслеты.
- Вот и ладненько, - прокомментировал Лукич.

7.

Через три дня после свадьбы Клен улетел на Тилен. Дела. Бракосочетание двоих тилеан, как и предполагал Лукич, переросло во вседенсарский праздник. Пришельцы еще раз подивились талантам Лорда-Распорядителя Олдара. Организованно все было просто великолепно. Здесь было все: это и катание на айрлонгах, песни и танцы и, даже, позаимствованная у землян традиция, кричать «горько».
А потом все пошло своим чередом. Нормальные повседневные дела и заботы. Дачники – огородники поймут, как можно целый день заниматься неизвестно чем в теплице с помидорами. Даже если делать особенно нечего, можно просто любоваться. Вот Лукич и любовался, а любоваться было чем. Местная гравитация в теплице не ощущалась, зато лумбгум действовал с полной силой. Огурцы и томаты были в два раза выше своих земных ровесников и во столько же раз толще. Крепенькие, кряжистые и, явно опережая график, все усыпаны цветами, а кое-где даже появились завязи.
Привезенные специально для коровы семена всевозможных трав, тоже дали обильные всходы. Корова на удивление легко адаптировалась к новым условиям жизни и сейчас наслаждалась выпасом, на засеянном специально для нее поле. Сочный, ярко зеленый травяной покров рос невероятными темпами, так быстро, что Лукич не выдержал и устроил сенокос. Теперь перед ним горделиво возвышались две большие копны.
На «коровью» поляну Шаропуз приводил пастись своего айрлонга. Корова против такой компании не возражала. Только собаки в первый раз сильно удивились. Что за зверь такой? От удивления даже забыли облаять. Пристально рассматривали и, все время, оборачивались на хозяина, как бы спрашивая: «Что это такое?»
Айрлонг зверь и впрямь замечательный, своеобразный гибрид переросток слона и лошади. От слона ему достались небольшой хобот и бивни, а от лошади – сфера применения. Несмотря на свой довольно устрашающий вид, зверь являл собой верх добродушия и дружелюбия, впрочем, как и хозяева.
В один из дней, проводя традиционные обмеры пересаженных деревьев, Лукич почувствовал на себе чей-то взгляд. Он поднял голову вверх. На одной из веток сидел маленький зверек и пристально изучал землянина, своими блестящими озорными глазками. Лукич узнал его. Баловун. Точь-в-точь, как статуэтка, подаренная денсарцами сыну. Лукич сходил на станцию, взял хлеба, конфет и вернулся, зверек и не думал уходить.
- На, угощайся. – Лукич протянул вверх кусок хлеба, зверек взял и к великой радости лесника съел.
За хлебом пошла конфета. Конфеты зверьку понравились больше чем хлеб, а через какое-то время он совсем осмелел и, спустившись с дерева, уселся на плечо землянина. Так вместе и вернулись.
- Ой, какая прелесть, - воскликнула Слен, гладя баловуна по голове. – Где ты его взял, Лукич.
- На клене сидел.
- Это хорошо, - сказал бывший здесь Шаропуз, - Раз баловуны пришли и приняли вас и деревья, значит, все будет нормально, хорошо.
Баловун на станции жить отказался, поселился где-то рядом, где – никто не знал. Тем не менее, ему пришлось «взвалить на себя» обязанности любимца команды, сместив на этом посту кошку. Вернее будет сказать, кошка взяла самоотвод, ушла по собственному желанию. На Денсаре, как и на любой планете, в изобилии водились грызуны. Мелкие, что-то вроде мышей, и ужасно прожорливые твари.
Для прореживания их поголовья денсарцы использовали и изобретали всевозможные ловушки, помогало, но как-то не очень. Лукич предложил использовать кошку. Все остались довольны, особенно сама охотница, а грызуны, если и возражали, их мнение никого не интересовало. Так кошка и прижилась где-то в городе, она была единственным хищником на планете, чем шокировала и местных жителей и местных мышей. Такая степень свободы ее абсолютно устраивала. Еды море, и в любом доме, куда не зайди, перед тобой открываются все двери. Что еще кошке надо?
Высаженные семенами земные деревья устремились и ввысь, и вширь. Через месяц после посадки Лукич решил, что пора их рассаживать. Правильно решил. Кроме экипажа «Звездной Радуги» к работе были подключены все желающие. Желающими оказались все, кроме маленьких детей и древних старцев. Но и старики пришли помочь или помешать, это, смотря с чьей стороны смотреть, советами. Прибыла даже королевская семья и работала наравне со всеми.
Такой огромной дружной толпой справились буквально за несколько часов. Художник еще во время работы начал писать историческую картину под названием «Великая посадка деревьев», а после окончания работы все застыли в рабочих позах, позировали. Пока художник делал наброски, Лорд-Распорядитель Олдар взялся за привычное для себя дело – организацию народного гуляния. Организовал. Погуляли.
Во время гуляния Шаропуз встал из-за стола, сделал несколько шагов в известном только ему направлению и плашмя упал, подмяв своими могучими плечами молодой, свежепересаженный тополек, Лукич специально завез их на Денсар, плодятся как тараканы. И ладно бы никто не увидел, но увидели все. Несчастный преступник был тут же арестован, а так как ходить он больше самостоятельно не мог, его загрузили на телегу из-под лумбгума и под охраной пьяных, но еще стоящих на ногах гвардейцев, он был отправлен в королевскую тюрьму. Лукич попытался заступиться, на что король ему ответил:
- Он виноват и завтра будет осужден! И хватит об этом.
Рано утром все инопланетяне всем составом вместе с Мозгом уселись в флаер. Они были так возбуждены, что даже не обратили внимания на инъекцию кусолетов.
- Нет, ну это надо, за случайно сломанное дерево сломать человеку жизнь?! – негодовал Лукич: - Сразу забыли все его заслуги! Бац, и под суд! Давай, Дтен, жми.
Подлетая к старой части города, Лукич скорее рефлекторно, чем осознано крикнул:
- Стоп! Что-то здесь все-таки не так, - а, затем опомнившись, махнул рукой: - Ладно, надо в первую очередь Шаропуза спасать! Потом разберемся.
На дворцовой площади было тесно от обилия народа. Для флаера там места не было, поэтому пришлось приземляться на одной из боковых улочек. Не успел кораблик коснуться земли, а Лукич был уже на улице. Он решил взять на себя защиту обвиняемого, напомнить о былых заслугах и, главное сказать, что если бы не он, то вполне возможно всех этих деревьев на Денсаре вообще бы не было. Лукич сильно волновался, вдруг за такой проступок на Денсаре разрывают айрлонгами? Самое страшное заключалось в том, что никто из инопланетян понятия не имел, какое наказание ждет несчастного Шаропуза. Вполне возможно погрозят пальцем: «Ай-яй-яй…», а может быть, отрубят голову, и всего делов. Мозг пытался накануне вечером разузнать о наказании, войдя в сознание короля, сразу же после ареста капитана «Звездной Радуги», но король был настолько пьян, что обнаружить не то что мыслей, а даже сознания не удалось.
Лукич интенсивно проталкивался через толпу, помогая себе руками и ногами. Он пробивался к неизвестно откуда появившемуся помосту, на который уже вывели Шаропуза. Не успел Лукич достигнуть и середины людского моря, как над площадью взревели фанфары. Гудевшая, как пчелиный рой, толпа смолкла.
На помост, или эшафот поднялся сам король, хотя эшафотом возвышение являлось навряд ли, ни палача, ни плахи Лукич не заметил, к своему облегчению. Землянин возвышался над толпой на добрых полметра, и взору его ничто не мешало. Он разглядел торжественно одетого в честь такого случая короля и не менее торжественного Шаропуза. Подсудимый на несчастного узника совсем не походил. Помытый, побритый, щит на плече, меч на перевязи и огромный кусок мяса в руке.
Перед королем вышли два дюжих гвардейца, держа перед лицом его величества переросший все мыслимые размеры мегафон. Дождавшись пока подсудимый утолил голод и вытер рукавом нарядного камзола губы, Сидотрон спросил, обращаясь к Шаропузу:
- Сыт ли ты, подсудимый, граф Шаропуз? – усиленный мегафоном голос облетел всю площадь и скрылся где-то за городом.
- О, да, ваше величество! – после вопроса короля гвардейцы с мегафоном сразу перешли к Шаропузу, и теперь его голос покинул пределы города, а гвардейцы понесли мегафон обратно.
- В таком случае приготовься встретиться со своей судьбой, - театрально произнес король, а мегафон пошел к Шаропузу.
- Я готов, - мегафон пошел обратно.
- Ты сломал дерево – символ жизни нашей планеты и хоть у тебя есть уважительная причина, ты был пьян и не мог отвечать за свои поступки. Тем не менее тебя ждет наказание. Наказание будет суровым, быть может кто-то решит, что оно через чур строгое, но да будет так, как я скажу, чтобы другие были аккуратнее впредь! Я, король Денсара Сидотрон, лишаю тебя рыцарского достоинства, дворянского звания и графского титула!
«Всего-то», - с облегчением подумал Лукич, но, судя по виду, Шаропуз был не согласен. Усы его обвисли и по ним стекали слезы. Кто-то в толпе навзрыд зарыдал, а король тем временем продолжал:
- И это еще не все, я отлучаю тебя от общества! Отныне заговоривший с тобой, сам будет считаться преступником!
- Это уже через, чур, - вырвалось у землянина.
Кто-то в толпе упал в обморок, но в целом толпа поддержала своего монарха. Лукич продолжил протискиваться к эшафоту, сомнений не было, это эшафот, только убивают на нем не физически, а морально.
На Шаропуза было больно смотреть, его бравые усы не просто обвисли, они буквально срослись в один ус, висевший вертикально вниз. «Ломалец деревьев» рыдал уже не беззвучно, как прежде, а в голос, а когда с него сняли меч и щит, начал рвать на голове волосы и заламывать руки. Толпа же его демонстративно не замечала. Все вокруг погрузились в беседу с ближайшим соседом, даже не глядя на эшафот.
Землянин, полный негодования, уже практически пробился к месту судилища, когда опять заговорил король:
- Посмотрите на этого человека, добрые денсарцы! – указал он на Шаропуза: - Вот оно истинное раскаянье! Успокойся, Шаропуз, и ответь, осознал ли ты свою вину?
- Да… - в мегафоне захлюпало.
- Справедливо ли постигшее тебя наказание?
- Да… - опять хлюп.
- Раскаиваешься ли ты в содеянном?
- Да…
- Тогда властью мне данной, я прощаю тебя! Вернуть графу Шаропузу регалии его рыцарского достоинства!
- Тьфу ты, - сплюнул в сердцах Лукич: - Детский сад! А я с дуру поверил.
- Друзья! – Шаропуз преобразился на глазах, усы расплылись в лучезарной улыбке, глаза светились счастьем: - Сегодня вечером всех жду у себя, я выставлю лучшие свои вина! Да здравствует Денсар!
- Патриот, твою маковку… - Лукич развернулся и собрался уйти.
- Лукич, - долетело вдогонку, - Слен, Дтен, Стар, Мозг, я буду счастлив, видеть вас у себя. Приходите обязательно.
- Куда же от вас денешься? Придем, - буркнул в ответ землянин.

8.

Проснулся Лукич в результате массированной атаки кусолетов.
- Шея то как затекла, - поднялся спаситель Денсара растирая шею.
- А ты бы еще на топор улегся, - ответил, находившийся рядом Мозг: - Глядишь, к утру не только шея, голова бы отвалилась.
- Где это мы?
- У Шаропуза, во дворе дома.
- А остальные где?
- Дтен вон там, спит в куче соломы, а девушки, не стали дожидаться когда вы все выпьете, и улетели на базу, оставить меня следить за вами.
- Понятно. Что-то мы вчера увлеклись немного.
- Что-то вы в последнее время часто увлекаетесь, и на немного это совсем непохоже.
- Зануда. Ладно, согласен, пора завязывать с денсарским гостеприимством. Нет, но на чем я таком неудобном спал? – Лукич, продолжая тереть шею, поглядел вниз: - Что это? Вроде как форма какая-то?
- Так форма и есть, - подтвердил Мозг: - Вон и вторая половина.
- И опять это дерево, - Лукич поднял одну из половин формы и, теперь вертел ее в руках: - Вроде как меч?
- Похоже, - Мозг выдвинул из панели своего гусеничного ящика фасеточный глаз и пристально разглядывал находку землянина.
- Интересно, как они этим пользовались? – спросил Лукич: - Это же надо так поглупеть и все забыть.
- Понятия не имею, как они этим пользовались, - если бы у Мозга были плечи, он бы ими обязательно пожал: - Если бы они сталь заливали, то тогда понятно, а дерево, кто его знает.
- Да, дерево в форму не зальешь. Может Шаропуза спросить? – осенило вдруг землянина: - Кстати, а где он?
- Спит, после вчерашних переживаний.
Пока ждали пробуждения Дтена, даже атака кусолетов его здоровому сну оказалась нипочем, проснулся хозяин дома. Шаропуз выкатился на крыльцо босиком, в расстегнутом камзоле, выставив на всеобщее обозрение свое могучее пузо. Не успел он, потягиваясь, сладко зевнуть, как подвергся атаке кусолетов.
- Вот, твари, - вырвалось у него: - Хоть и священные! Здрасте всем!
- Привет, округлый, - ответил за всех собравшихся Лукич, помимо Дтена перед домом спало человек тридцать, но просыпаться никто из них не собирался.
Дом Шаропуза относился к той старой застройке домов – деревьев. Крона дома отбрасывала огромную тень. В этой тени находился древний и, судя по всему, давно не использующийся сарай. В нем сейчас орудовал Лукич, вытаскивая на дневной свет всевозможные формы. Когда к нему приблизился Шаропуз, землянин спросил:
- Ты случайно не в курсе, как этим пользоваться?
- Не-а, - ответил денсарец: - Это древнее искусство утрачено много поколений назад. О, форма баловуна!
Шаропуз вытащил из кучи форм формочку маленького зверька и с восхищением разглядывал ее, восторженно комментируя:
- Ты только погляди, Лукич, какая четкость линий, какая тонкая работа!
- Это все конечно хорошо, - невозмутимо ответил землянин: - но как они в них дерево засунули, в эти формы?
Лукич в задумчивости замолчал, Шаропуз тоже дошел до стадии немого восхищения, а Мозг вообще излишней болтливостью не страдал. Воцарилась тишина. И вдруг Лукич закричал:
- Лумбгум!
-Что лумбгум? – удивленно спросил, выронивший формочку баловуна от неожиданности, Шаропуз.
Мозг просто выдвинул глаз из панели и воззрился на своего командира. Вокруг заворочались, просыпаясь, люди, а Лукич с пылом говорил:
- Лумбгум, ну как вы не понимаете? Мозг, помнишь сосенки мои, когда их пересаживали? Корень у них принял точно форму лумбгума! Значит, формочки местные древние умельцы наполняли местным навозом! Шаропуз, у тебя лумбгум есть?
- Плох тот хозяин, который не имеет запаса благословенного лумбгума! – с достоинством ответил прощеный дворянин.
- Где твой баловун? – Лукич поднял с пола одну половинку формы: - Это вроде самая маленькая из форм, в ней и попробуем, только надо вторую половину найти. И вообще, Шаропуз, здесь бы прибраться, порядок навести надо, а то такое ощущение складывается, что сюда сто лет никто не заглядывал.
- Так не сто, а побольше, наверное, - растерянно ответил денсарец. –Дети, разве что, иногда играют, а так кому это надо?
- Мне это надо! Если я все правильно понял, то скоро эти формы всему Денсару понадобятся, и не только Денсару. Ладно, пошли к навозной куче.
Кучи, как на Земле, не было, а был специально построенный для этих целей сарай. Хозяин открыл дверь, явно гордясь своим запасом. Количество было о-го-го, и это после посевной, добрая треть сарая была заполнена. Сильны айрлонги в производстве удобрений. Судя по запаху лумбгум был отличного качества, дышать, было совершенно невозможно.
- Фу, - выдохнул Лукич, зажимая пальцами нос, в закрытом сарае, и без того вонючий лумбгум, имел концентрированный запах: - На колхозной ферме так не воняет, даже когда скотник в запое. Ужас.
Не заходя в сарай, Лукич развернулся и отошел, вытирая слезы, на безопасное расстояние. Все его рвение куда-то исчезло, едва узнав с чем придется иметь дело. Он уселся на плетеную скамейку рядом с домом и стал набивать трубку. Набив раскурил и, провожая задумчивым взглядом клубы табачного дыма, начал усиленно соображать. Его мучил извечный российский вопрос «Что делать?» и не менее древний «Как быть?». Рядом с серьезным видом сидел с трубкой в руке Шаропуз и тоже о чем-то думал.
- Мозг, - обратился вдруг к Р'кандру Лукич: - А как здесь тилеане дышат, здесь же для них все спиртом пахнет?
- Через фильтры, вроде тех, что были у тебя на Тилене.
- И они так же отсекают все местные запахи?
- Абсолютно!
- Вот оно, то, что надо! – в глазах Лукича опять загорелся огонь.
- Но тогда для тебя все будет пахнуть спиртом, - понял замысел землянина Мозг.
- Да уж лучше спиртом, чем говном!
- Это на любителя… - изрек Мозг.
- Ладно, не философствуй. Лучше скажи, можно на корабль, ну то есть на базу, весточку послать, что бы фильтры и резиновые перчатки прислали?
- Можно, в кармане, на левом рукаве у тебя рация, - ответил Мозг.
- Да? – удивился Лукич, - А я, если честно был уверен, что это переводчик.
Лукич достал рацию, коробка, две кнопки. Нажал на одну – тишина, на другую – тоже.
- Включил, выключил, неплохо для начала, а как разговаривать думаешь? – не удержался от очередной порции ехидства премудрый Р'кандр.
- Кто бы еще сподобился мне показать, как ей пользоваться, - ощетинился в ответ Лукич.
- Мне тоже интересно, почему в тебя не вложили хотя бы общий курс знаний разведчика? Ты ведь даже примерно не знаешь назначения доброй половины того, что лежит сейчас в твоих карманах. Надо будет заняться твоим образованием, как-нибудь ночью, - пообещал Мозг: - Сейчас рация в режиме ожидания, включаешь верхней кнопкой режим вызова и говоришь: «Слен», рация автоматически настраивается на ее волну и подает сигнал вызова и, когда Слен ответит, разговаривайте себе на здоровье.
- И что, она знает номера всех, кому я могу позвонить? – Лукич крутил в руках рацию.
- Да, даже Ди Дтена, но сейчас он вне пределов досягаемости. Если бы Сленов в радиусе действия было несколько, пришлось бы уточнять, какой именно тебе нужен, а если не уточнять, вызовет всех Сленов, какие есть. Если нужно поговорить с несколькими людьми, то называешь их всех, и все, говори.
- Удобно, - Лукич включил рацию и сказал: - Слен.
- Да, возник через секунду ответ.
- Слен, солнышко, с добрым утром, - поздоровался Лукич и, сразу, перешел к делу: - Слен, мне нужны ваши дыхательные фильтры, резиновые перчатки и, не менее резиновый, фартук.
- Зачем? – удивилась в ответ девушка.
- Из лумбгума лепить буду.
- Гадость, какая… - Лукич не видел лица Слен, но по голосу понял, как ее перекосило.
- А ты откуда знаешь? У вас же фильтры вроде местные ароматы не пропускают? Мне они для этого и нужны, - забеспокоился землянин.
- Меня от одного его вида тошнит, понимаю, что удобрение, что полезный, но видеть не могу, - честно призналась Слен.
- Ты слишком впечатлительная. Ну, так как, загрузишь все в флаер?
- Ладно, включай направляющий луч.
- А как? – расписался в своей беспомощности Лукич.
-Раз ты не умеешь, пусть Мозг включит, так проще будет.
Меньше чем через полчаса флаер со всем затребованным оборудованием приземлился рядом с домом Шаропуза. Дом маленького капитана очень походил на дом лорда Олдара, только видимо был поновее, так как домовое дерево было гораздо ниже.
Лукич вставил фильтры в нос и, дыша спиртовыми ароматами Тилена, решительно вошел в навозный сарай. Фильтры действительно отсекали все запахи Денсара, и идея возрождения древнего искусства Денсара воссияла в сознании землянина с новой силой.
С удивительным, даже для себя, энтузиазмом Лукич взялся за дело, Шаропуз, так и не поняв до конца замысла землянина, тем не менее, ни на шаг не отходил от него, помогая и мешая всеми доступными ему способами. Для начала он вывалил с лопаты огромный кусок лумбгума на сапог землянина. Охваченный трудовым азартом Лукич не обратил на такую мелочь внимания и продолжал заниматься этим, хоть и вонючим, но благородным делом.
Лумбгум по своей консистенции напоминал земную глину, или даже скорее пластилин. Хорошо держал форму, из него можно было просто лепить, но вот как раз лепить землянин абсолютно не умел. Он набил форму баловуна до отказа, плотно утрамбовав, а когда разнял две половинки формы, то в его руках оказалась готовая фигурка, которую он поставил на специально для этого подготовленную подставку. Лумбгумовый баловун сидел как живой.
- Шаропуз, я не думаю, что в каждую такую фигурку садили по валскриму, а исходя из того, что на продукции нет коры, можно предположить, что их сразу подводили к корню и все изделия древних из корня валскрима…
- Совершенно верно! – воскликнул Шаропуз, перебив Лукича: - Я даже знаю, где их подводили к корню! Вернее я только сейчас понял.
Они зашли за угол дома. На этой стене, точнее будет сказать из этой стены рос многоярусный стеллаж, к каждой из полок которого подходило по несколько волосков корня валскрима, но вместо «подрастающих» фигурок на полках стояли всевозможные банки, склянки и самый разнообразный мусор.
Расчистили одну из полок и водрузили на нее вонючего баловуна. Через два дня стали видны признаки одеревенения фигурки. Там где баловун прикасался к корню валскрима, вокруг точки касания он и сам «закоренел».
Через две недели лумбгумовый баловун стал полностью деревянным. Лукич, как реставратор древнего умения, перерубил зубилом из корня валскрима тоненький волосок, связывавший фигурку с деревом – домом Шаропуза.
За эти две недели Шаропуз полностью навел порядок со всеми имеющимися у него формами, более того, он даже набрал форм у всех знакомых, и сейчас всевозможные фигурки и предметы быта питали корни его родового дерева – дома. Питали в прямом смысле слова, дерево росло на глазах. Не известно чем Шаропуз гордился больше: своей причастностью к открытию Лукича, или ростом родового дерева, но выглядел маленький капитан совершенно счастливым.
И вот первая изготовленная за последние сотни или даже тысячи лет фигурка оказалась в руках Лукича, он передал ее в руки короля Сидотрона. На церемонии отделения фигурки от дерева присутствовало, чуть ли не все население Денсара, люди заполнили весь двор Шаропуза и улицу на несколько километров за оградой. Естественно увидеть сам процесс отделения смогли считанные единицы, поэтому король передал фигурку по рукам. Волна ликования двигалась по людской массе вместе с фигуркой, ее разглядывали, ласкали, гладили…
Всеобщее ликование отразил сам его величество король. Специально для этого случая он утвердил орден «древней мудрости», которым наградил Лукича, Шаропуза, не известно за что Дтена, видимо за компанию, и Р'кандра – Мозга корабля «Тилен», хотя зачем этому ящику орден, он совершенно не понимал.
Зато сам Мозг был счастлив и горд, его сильно ранил тот факт, что денсарцы не воспринимают их равными себе. Р'кандры для них не больше, чем одно из чудес тилеанской техники. Только стараниями Лукича хотя бы этого Р'кандра признали живым и наградили. Фасеточный глаз Мозга переливался всеми цветами радуги, что, как знал Лукич, было выражением наивысшего восторга.

9.

Уже больше недели Лукича удивляло поведение Слен. То она вспылит не из-за чего, то совершенно не может есть, а сегодня посреди ночи его разбудил шум в гостиной. Он вышел. За столом сидела Слен и уплетала за обе щеки все, что смогла найти съестного. Тут Лукича осенило, он вспомнил, как Римма ждала их ребенка.
- Слен, милая, это, конечно, не мое дело, - начал он. – Но я так полагаю, что у вас с Кленом была брачная ночь?
- Да, а что? – удивленно спросила Слен с набитым ртом.
- Ничего, но, по-моему, ночь удалась.
- В смысле, - опять не поняла Слен.
- Слен, тебе не кажется, что ты беременна?
- Что? – от удивления Слен выплюнула все, что только что набила в рот.
- Да ты не волнуйся так, все это нормально, - успокоил, как мог Лукич.
- Но с чего ты решил, что я беременна?
- А тебя разве саму не удивляет твое теперешнее поведение? – ответил вопросом на вопрос землянин.
- Нет, - пожала плечами Слен.
- А меня удивляет. Мозг, - позвал он вслух.
- Я слушаю тебя очень внимательно, - ответил Р'кандр.
- Это хорошо, что слушаешь. Мозг, Слен нужно провести тест на беременность. Это возможно в наших условиях?
- В наших условиях, возможно все, что касается здоровья членов экипажа. Пусть сядет в кресло, а я пока запрограммирую аптечку.
- Давай, Слен, пересаживайся, - отеческим голосом заговорил Лукич.
- Зачем? – начала злиться Слен.
- Затем! И попрошу приказы не обсуждать! – приятно вспомнить, что ты адмирал и можешь приказывать, а не уговаривать.
Устав Слен знала четко, особенно его пункт о субординации, поэтому спорить не стала, а с обреченным видом уселась в кресло. Зажужжали манипуляторы, Слен слабо ойкнула, а через минуту Мозг выдал информацию:
- Двадцать семь суток, четыре часа, три минуты беременности. Плод развивается нормально.
- Что и требовалось доказать, - довольно крякнул Лукич.
Слен сидела, ошарашено, хлопая глазами. Так обычно и бывает, самое заинтересованное лицо ни о чем не догадывается, хоть об этом знают все окружающие.
- Мозг, труби подъем, - приказал Лукич.
Мозг выполнил приказ дословно и протрубил, включив корабельную сирену. В гостиной появились заспанные Дтен и Стар.
- Что случилось, что за шум? – спросил завернутый в простыню Дтен.
- Слен беременна, - ответил землянин.
- А зачем подъем? – не унимался Дтен.
Интересный вопрос. Лукич и сам не знал, зачем он всех переполошил посреди ночи, в принципе это событие могло и подождать до утра. Но уж так он устроен, взбрело в голову – надо сразу выполнить. Что ответить Лукич не знал, на выручку ему пришла Стар:
- Интересно, как ты себе представляешь нормальное протекание беременности при постоянной двойной силе тяжести и в совершенно не приемлемой атмосфере? – она говорила с легким вызовом в голосе, даже не с вызовом, а с чувством превосходства, так, как объясняют что-либо беспросветному идиоту. Самым забавным в этой ситуации было то, что девушка не сочла нужным одеться. Этакая, «голая правда». Увидев такую неприкрытую истину, Лукич потерял дар речи, он только пытался понять, как Дтену удается держать себя в руках, а юная обольстительница инопланетян продолжала: - Видимо адмирал Лукич собирается отправить нас отвезти Слен на Тилен, и не желает откладывать это дело в долгий ящик.
Объявляя побудку, именно об этом Лукич думал, а сейчас он думал совсем о другом, о чем думал, то и сказал:
- Стар, золотце, ты знаешь, что такое голая правда? Голая правда – это то, что ты сейчас говорила, и я не спорю, что для этих целей ты выбрала самый подходящий наряд, но милая моя, ты такая красивая, что я соображать перестаю. У нас на Земле ходить в такой форме одежды как-то не принято, оденься, пожалуйста.
Стар, как обычно густо покраснела, комплиментов она стеснялась куда как больше, чем собственной наготы, и скрылась в своей комнате. Лукич с шумом выдохнул, приводя мысли в порядок.
- Ну, Дтен, ты даешь! – вырвалось у него.
- Ты о чем? – не понял механик.
- Да так, мысли вслух.
  Стар, на удивление быстро, оделась в полную форму разведывательного флота и вышла в зал.
- Мозг, подготовь запись приказа, - отдал приказ, вернув себе способность соображать, Лукич. – Я, командир экспедиции на планету Денсар, Хранитель Леса, Почетный Хранитель Музыки, Кавалер ордена «Света и Разума», ордена «древней мудрости», герцог, Лорд Спаситель Денсара, - Лукич сам удивился своему следованию букве устава, а устав требовал перечисления всех званий в официальных документах. – Адмирал первой звезды Лукич, приказываю: Назначить командира корабля «Тилен» капитана первой звезды Слен капитаном-наставником. Механика корабля «Тилен» лейтенанта Дтена назначить капитаном-стажером на время перелета Денсар - Тилен. Старт корабля назначаю через три часа.
Не ожидавший такого поворота событий Дтен, потерял свою простыню, и вид имел совсем не капитанский.
- Если я жду ребенка, это еще не означает того, что я не смогу управлять кораблем! – с вызовом сказала Слен.
- Разве кто-нибудь сказал, что ты не можешь? – спросил в ответ Лукич.
- Тогда объясни мне, чем вызвано мое отстранение от командования кораблем?
- А разве назначение тебя капитаном-наставником – это отстранение от командования? Это, насколько я понимаю, повышение.
- Но я и сама смогла бы привести корабль на Тилен, - не сдавалась Слен.
- Могла бы, не спорю, а обратно корабль вел бы совсем другой капитан. Совершенно новый для нас человек, а привыкать к новому капитану гораздо сложнее, чем к новому механику. Если Дтен справится с должностью капитана, то у него будут все основания эту должность занять. Кстати, Дтен, оденься, - голый механик не смущал землянина своим видом, но все-таки не прилично, тем более, что Лукич прочил его в капитаны. – Мозг, я должен еще что-нибудь предпринять, для назначения Дтена капитаном?
- Да, ты должен составить ходатайство о назначении, обосновать его и отправить на имя Командующего Разведывательным Флотом.
- Кругом бюрократия. Ладно, оформи все как положено, а я потом подпишу.
- Хорошо.
Три часа на сборы оказались совсем нереальным временем. По истечению этого срока Лукич отложил старт еще на три часа, а когда и это время прошло, перенес старт на вечер.
Весь день народ суетился, производил много шума и бесполезного движения. Нормальные сборы, тем более неожиданные. Самым ошарашенным, а потому совершенно ни на что негодным был Дтен. Все за что он брался шло под девизом: «Лучше бы не брался». Стоило ему где-нибудь появиться, так в месте с ним приходила суматоха и беспорядок. Единственное, что ему действительно хорошо удавалось, так это время от времени теребить свою капитанскую эмблему, которая сменила на его кителе эмблему механика.
Но как бы там ни было, как бы не старались люди помешать друг другу, а к вечеру корабль был все-таки готов к старту. Перед дорогой поужинали. За столом все молчали. Слен была по-прежнему обижена, она понимала, что должна улетать, но ужасно не хотела. Все остальные думали о чем-то своем, им было просто грустно, да и говорить было особенно не о чем. Перед трапом корабля Лукич обнял Слен за плечи:
- Береги себя, - сказал он и по-отечески поцеловал в лоб.
Слен слабо, как-то слегка виновато улыбнулась и поднялась по трапу вслед за остальными. Люк закрылся и корабль «Тилен» покинул планету Денсар.
Провожая взглядом удаляющуюся точку корабля, Лукич вдруг осознал, что остался совсем один. Раньше его никогда не страшило одиночество, сколько лет один, а сейчас вдруг стало как-то совсем уныло. Тоска. Привык к людям, к компании, и компания не заставила себя долго ждать.
На станции была построена специальная башня, тилеане, когда строили станцию, были уверены, что башня просто необходима для наблюдения за растущим лесом. Лукичу было ужасно лень забираться наверх, тем более все равно ничего не видно. Сто метров от станции насаждения, а дальше унылая степь и шапки могучих волскримов на горизонте, там, где начинается единственный город планеты.
Сейчас, видимо от скуки, он забрался на башню. Курил, пил чай, слушал музыку и глядел в никуда, он всегда туда глядел, слушая музыку. Удобно расположившись в кресле, он так сидел уже часа два. Вдруг, на самом горизонте, на дороге идущей из города, появилось облачко пыли. Лукич включил обзорный экран и с полным увеличением приблизил к себе это облачко. Пыль из облака превратилось в рассеянную массу, расступилась в стороны, открыв источник своего появления. Целая кавалькада двигалась от города по направлению к станции.
- Вот и гости пожаловали и это, если честно, хорошо. – Лукич докурил очередную трубку, еще посидел, спешить было некуда, гости прибудут не раньше чем через час, подождал, когда облако пыли достигнет середины пути, спустился вниз.
К «герцогскому замку» Лукича прибыла внушительная делегация местного населения. В сопровождении Шаропуза, гвардейцев, а так же всех желающих прибившихся к процессии по дороге, прибыл король Сидотрон. Увидев курящего на плетеной лавке Лукича, они облегчено вздохнули.
В принципе один Лукич не оставался. С ним были постоянные спутники его таежного затворничества: собаки, корова, кошка, хоть и рыскала где-то по планете, но все равно, время от времени, наведывалась домой. А главное с ним теперь был баловун, такой милый и забавный зверек, с огромными, в пол головы, все понимающими глазками.
Свое название баловун получил не зря. Он его заслужил, если можно так сказать. Уж больно ему нравилось устраивать всевозможные мелкие пакости. Например, стащить трубку Лукича, а когда тот перевернул всю станцию в поисках пропажи, вернуться с трубкой в зубах, тщательно имитируя курение. Выглядело это забавно. Баловуны очень способны к обучению, с их талантами они бы затмили обезьян земного цирка. Он так старался правильно «курить», что все покатились от смеха. Трубка была почти с него размером, когда он, делая очередную затяжку, засовывал ее в рот, получалось что-то вроде мышонка с саксофоном, но что самое интересное, баловун добровольно принес ее владельцу и согласился обменять на конфеты. Судя по тому, что трубка больше не пропадала, суть обмена зверек тоже усвоил. Теперь по очереди пропадало все, до чего он мог добраться, а затем обменивалось на конфеты или какую-нибудь другую провизию. Видимо совесть не позволяла ему принимать пищу за просто так и  он начал ее добывать «честным» обменом.
Жить на станции постоянно зверек отказался, предпочитая наведываться время, от времени в гости, сейчас, видимо почувствовав состояние Лукича, он пришел. Пришел не один, привел с собой подружку. Что второй зверек подружка, а не друг, было видно по поведению, уж больно она хотела понравиться. Кокетничала, строила глазки и всеми возможными способами привлекала к себе внимание. Баловун - мужчина вел себя как и положено мужчине в подобной ситуации. Он чинно восседал на лавочке рядом с Лукичом, с достоинством поглядывая на свою подругу, и пытался вести светскую беседу, постоянно что-то насвистывая и прищелкивая языком. Разговорного языка баловунов Лукич не знал, письменного языка у них, надо полагать, совсем не было, но смысл беседы он уловил вроде бы правильно и угостил своих мохнатых друзей конфетами.
Баловун - он принял угощение, приосанившись и как опытный в подобных делах мэтр, быстро развернул фантик. Она же напротив долго не решалась принять конфету, предпочитая оставаться от человека на некотором удалении, соблюдать дистанцию. По выражению ее хитрых глазок было видно, что она просто сгорает от нетерпения, но пока ей не буркнул что-то на своем языке баловун - он, она подарка не брала. Взяв конфету, она долго теребила фантик, не в силах его развернуть, на помощь пришел, более опытный в этих делах, он. Когда «юная леди» засунула конфетку в рот, на ее мордочке отразилось такое сверхъестественное восхищение, переходящее в блаженство, а Лукича она одарила таким выразительным взглядом, что землянин понял, она навеки влюблена в конфеты и в него. Вот так они втроем и встретили короля со свитой.
Увидев приближающихся незнакомых людей, звери заволновались, но, не заметив волнения у Лукича, как-то сами собой успокоились и продолжили поедать конфеты.
- Какое счастье, что ты здесь! – восторженно заорал Шаропуз, когда их разделяло еще метров двести.
Его величество был более сдержан и заговорил только тогда, когда приехал совсем и покинул спину айрлонга:
-Приветствую тебя, Лорд – спаситель Денсара, герцог Лукич!
- Я то же рад приветствовать вас, господа. – Лукич поднялся со скамейки, держа одного баловуна на руках, второй сидел у него на плече, и внимательно разглядывал короля.
- Ты не один, баловуны пришли, это хорошо, - продолжил король. – Нас всех взволновал поспешный отлет вашего корабля, и я несказанно рад, что ты остался с нами.
- Капитан нашего корабля Слен беременна и я приказал доставить ее на Тилен, так как здесь не самое удачное место для протекания ее беременности, - прояснил ситуацию землянин.
- Какое счастье, а мы уже испугались, что чем-то вас обидели, и вы решили нас покинуть.
Беседа продолжалась довольно долго, до утра. Король, правда, уехал пораньше, когда Силести только появилась над горизонтом, но Шаропуз остался разделить одиночество друга, так и разделял, пока не заснул прямо за столом.
Наутро все началось по давно заведенному графику: подъем, завтрак, обход владений. Растения свои Лукич всегда проведывал сам и, обычно, один, так что одиночества он не чувствовал. День был занят целиком, а по вечерам его навещали баловуны, и обязательно кто-нибудь из денсарцев, чаще всех конечно Шаропуз.
Иногда, примерно раз в неделю, Лукич вылетал на какой-нибудь званный обед или ужин. Флаер остался у него, а управлять им было даже проще чем мотоциклом. Когда становилось совсем тоскливо, он садился в флаер и гонял в прозрачном небе Денсара. Во время таких полетов он обнаружил еще две странные черные горы, но заняться их обследованием и изучением в одиночку не решился, да и не очень то хотел.

10.

Корабль вернулся на Денсар больше чем через два месяца. Дтен сдавал какие-то экзамены, но, в конце концов, его утвердили в должности капитана корабля «Тилен», чему все члены экспедиции были несказанно рады, даже Слен. Вернувшись на Тилен и погрузившись в заботливое окружение родных и близких и, особенно, Клена, она поняла на сколько ей здесь действительно лучше, легче и приятней. Она даже перестала обижаться на Лукича, тем более что решение адмирала одобрила сама Академия Медицины, а спорить с медиками было не принято.
Все это время Лукич пытался возродить популяцию волскримов, проявляя при этом какую-то, как он сам сказал: «не здоровую упертость». Чего он только не пытался предпринять. В первую очередь, чтобы вырастить дерево, нужно семечко, из которого это дерево вырастет. «Семечком» оказалось что-то вроде наконечника для копья весом грамм этак в двести. Оно находилось в центре плода волскрима, как косточка персика. Плод волскрима был единственным фруктом на Денсаре. Это добавляло еще больше любви денсарцев к дереву.
Осенью все плоды тщательно собирались, пересчитывались, а так как их было гораздо меньше, чем хотелось, то они превратились в изысканный деликатес. Все плоды хранились в общем хранилище, которое даже не замыкалось и называлось почему-то королевским. Выставлялось на общий стол это угощение только по большим праздникам, таким, например, как день кусолета. Именно на этом празднике Лукич и попробовал плод священного волскрима. Так ничего особенного, земные персики или яблоки лучше, но денсарцы их обожали. Оно и понятно, кроме местных кислых ягод и плодов волскрима обожать больше было нечего.
После того как денсарцы утратили древнее знание об изготовлении изделий из волскрима, косточки плодов тоже стали всенародной ценностью. Их использовали во всех орудиях труда: от наконечников для огромных охотничьих копий, до зубцов бороны. Если бы Лукичу не удалось возродить древнее знание, он бы вряд ли смог получить в свое распоряжение хоть одну косточку, тем более что косточек было еще меньше, чем самих плодов. Далеко не каждый плод содержал в себе семечку.
После того, как денсарцам вернули древнюю мудрость, они все занялись выращиванием всего необходимого инвентаря. Косточки утратили свою былую ценность, и Лукич получил к ним полный доступ и право делать с ними все, что душе угодно. Чего он только с ними не делал. Для начала высадил в землю в своей лаборатории. С помощью ультразвукового сканирования он мог наблюдать за всеми изменениями, происходящими с семенами прямо на месте, не вынимая их из земли. Но изменений никаких не было, и наблюдать было совершенно незачем.
После неудачной высадки в грунт, он посадил семечко в благословенный лумбгум, памятуя о его чудесных свойствах. Опять ничего, совершенно ничего, никаких изменений.
Отчаиваться Лукич не стал. Спросив у Шаропуза о том, какие на планете зимы, он узнал о денсарских морозах. Заморозил. Ничего. Засунул в лумбгум, нет эффекта, в грунт – подавно.
Он замачивал семена во всевозможных растворах, со злости окунал во все кислоты, которые только смог найти в лаборатории. Ничего. Оболочка семечки волскрима по своей крепости ничуть не уступала корню дерева, если даже не превосходила его. Им запросто можно было резать стекло, это Лукич тоже пробовал, но выполнять свою прямую обязанность – расти, оно отказывалось. Печально, но факт.
После многих недель экспериментов Лукич оставил это занятие, решив, что семена местных гигантов выродились, утратив возможность прорастать. На всякий случай он оставил все, как есть, то есть семена там куда их посадил, тщательно подписав на табличках у каждого образца, что с этими семенами делал. Мало ли что, вдруг на то чтобы прорасти, им нужны долгие годы?
Он довольно часто летал к королю или к Шаропузу и, каждый раз, когда он пролетал над городом его взгляд что-то привлекало, но он никак не мог понять, что именно. Лукичу казалось, что это что-то чрезвычайно важно, но что это что-то он выяснить не мог, как долго не зависал на месте, пристально вглядываясь вниз.
Размышления на тему о возрождении волскримов прервал прилет корабля и не одного, а сразу двух. Второй корабль принадлежал торговому флоту Тилена. На его борту находились родители штурмана «Тилена» Стар, они им собственно и управляли. Кроме родителей Стар на Денсар прибыли многочисленные гости: родственники, друзья, знакомые. Стар и Дтен решили пожениться и отпраздновать свадьбу здесь, на Денсаре, на Тилене свадьбы не праздновались, не принято.
Среди гостей были Римма с Сашей. Сын за то время, что отец его не видел очень подрос, а Римма, похоже, еще похорошела. Лукич был на седьмом небе от счастья. Он ни на минуту не отпускал от себя жену и ребенка и естественно совсем забыл о волскримах.
Римма с Сашей на улицу практически не выходили, заменив прогулки на свежем воздухе, прогулками в теплицах, где сила тяжести была нормальной для тилеан и землян. Единственное, на что согласилась Римма, так это на путешествие к королю, но сына оставила на станции, на попечение кого-то из родственников Стар.
Римма сразу нашла общий язык с королевой Юми, а принцесса Лагдолен привлекла внимание Риммы как хореографа своей легкой, грациозной походкой. Римма тут же решила заняться с девушкой танцами, но двойная сила тяжести совсем не помогала осуществлять это решение.
Свадьба была веселой, организацию доверили лорду-распорядителю Олдару, как самому большому специалисту в этом вопросе. Олдар не ударил в грязь лицом и с возложенной на него задачей справился великолепно.
Сочетать молодоженов законным браком опять пришлось главе тилеанской миссии на планете Денсар адмиралу Лукичу.
- Властью мне данной объявляю вас мужем и женой, - на этот раз совершенно правильно закончил церемонию Лукич, все-таки сказывается практика.
Присутствующие на празднике денсарцы и гости планеты одобрили это священнодействие аплодисментами. Народа было много, обожали денсарцы устраивать народные гуляния. Венчание происходило на улице, на вершине тилеанского холма, а внизу, перед ним, на сколько хватало глаз, колыхалось народное море. Звук усиливали мощные динамики торгового корабля, поэтому все всё слышали. Овация, зародившись на вершине волной, подобной цунами, покатилась вниз и растворилась где-то вдалеке.
Приготовлением еды для пиршественного стола гости занимались сами. Готовили дома, кто что мог, несли на праздник, поэтому меню на каждом пиршественном столе было свое. Когда денсарцы умудрились принести и поставить столы, никто из инопланетян не знал. Вечером их еще не было, а утром они уже были.
На главном столе и тех, что поближе красовались огромные салатницы с огурцами и помидорами, выращенными здесь, на Денсаре. Для всех гостей, к великому огорчению Лукича, выращенных им овощей не хватило. Денсарцы со смешанным чувством любопытства и опасения попробовали невиданную до этого пищу и остались довольными. Все приготовленные за много часов землянами: Риммой и Лукичом, салаты исчезли в одно мгновение.
- Ты должен обязательно дать мне семена этих овощей и научить их выращивать, - шептал доверительно на ухо Лукича король.
- Обязательно, - пообещал ему Лукич.
Когда молодые танцевали свадебный вальс, которому Римма обучала их не одну неделю на Тилене, Римма увлекла в сторонку Лагдолен. На станции и метрах пятидесяти вокруг специально для этого праздника уменьшили силу тяжести до нормальной для землян и тилеан, так что Римма могла спокойно позаниматься с юной принцессой. Юная денсарская принцесса силы тяжести вообще практически не ощущала и порхала как бабочка. Занятие танцами для обеих вылилось в чистое удовольствие. Лагдолен оказалась очень способной девушкой. Выучив несколько простейших танцевальных движений, они с Риммой даже исполнили несложный танец. Волна восторженного гула опять прокатилась по рядам собравшихся, но на этот раз, зародившись в дали, она поднялась до вершины холма.
Соскучившийся Лукич весь вечер провел с сыном на руках. За те несколько месяцев, которые они не виделись, ребенок сильно подрос и начал говорить. Лукич буквально млел от слова «папа», а Саша весело смеялся, теребя папину бороду.
Через два дня после свадьбы гости улетели домой. Лукич долго махал вслед удаляющемуся кораблю. Рядом стоял капитан первой звезды Дтен и нежно обнимал за плечи лейтенанта-навигатора Стар, которая теперь была Дтен - Стар, но Лукич  по привычке звал ее просто Стар.
Прошла еще пара месяцев, на Денсаре собрали первый урожай земных овощей. Огромные клубни картофеля и прямо-таки диких размеров кочаны капусты привели настроение землянина в приподнятое состояние. Урожай был отменным. На все население планеты его, конечно, не хватило, но экипаж «Звездной Радуги», король, Олдар и еще семей двадцать особенно деятельных денсарцев пополнили свой рацион земными овощами.
После уборочной Лукич собрался на Землю, как он всем говорил, за помощниками. По дороге на Землю естественно намечалась обстановка на Тилене. Визиту на Тилен Лукич, как и весь его экипаж радовался гораздо сильнее, чем встрече с Землей и землянами.
Перед отлетом Лукич провел ускоренные курсы огородника для Шаропуза и его команды. Наконец настал тот день, когда Лукич счел Шаропуза достаточно подготовленным и доверил ему свои растения в теплицах.
Перед трапом корабля денсарец и землянин обнялись на прощание. За пол года на Денсаре  Лукич окреп на столько, что теперь денсарское дружелюбие ему не казалось таким убийственным как прежде. Он похлопал Шаропуза по плечу и поднялся по трапу на корабль.


   Глава  пятая
.
       1

Скорость корабля приближалась к скорости подпространственного перехода. Лукич восседал в своем кресле в рубке и наблюдал за действиями экипажа.
На Дтена было приятно смотреть. Должность капитана ему была явно к лицу, не форма, тем более что она практически не изменилась, только звездочка на погонах слегка подросла, и на груди появилась новая нашивка, а, именно, должность. Став полноправным капитаном корабля, он как-то сразу повзрослел, серьезней, стал, что ли. Такому Дтену даже капитанское кресло подходило куда как лучше, нежели кресло механика, хотя друг от друга они отличались только местом расположения. Они были прямо созданы друг для друга, являя собой единое целое: человек и кресло, кресло и человек. Власть Дтена совершенно не развратила. Тилеанина вообще трудно чем-либо испортить, особенности быта и воспитания. Единственное, что привнесла в характер Дтена новая должность – это уверенность в себе, в своих силах, а не самоуверенность, как это часто бывает у землян. Так и надо, капитан должен, нет, просто обязан, верить в себя и в своих людей, как в себя самого.
Додумавшись до «самоуверенности» и «уверенности в себе», Лукич тут же завел теологический диспут с самим собой. Спорить с собой, с одной стороны гораздо легче, ты знаешь, все, даже самые потаенные, мысли своего оппонента, но с другой стороны, попробуй, обмани себя самого. Самообман – не такая уж легкая штука. Мысли лениво текли в голове скучающего землянина, перескакивали одна за другой, путались и мешались друг другу, но заняться было нечем, по этому Лукич не препятствовал свободному скольжению своих мыслей, воспринимая это занятие как своеобразный отдых. Так и не найдя ответа на вопрос, почему человек должен верить в себя, но самоуверенность это плохо, Лукич позволил своим мыслям переключиться на что-нибудь иное. Иным оказалась Стар, попавшая в поле зрения адмирала.
Стар, как обычно, была сосредоточена и слегка смущена, являя собой очень странный симбиоз: решимости и нерешительности. Детская не уверенность в себе, ни как не хотела ее покидать.
Зацепившись мыслями за «не уверенность в себе», Лукич опять переключился на «уверенность в себе» и «самоуверенность». В процессе размышлений, «самоуверенность» превратилась в «самонеуверенность». Не найдя ответа на мучавший его праздную голову вопрос, но изобретя новое слово, Лукич сразу успокоился, и данная тема размышлений покинула его голову. Видимо вылетающая из головы мысль, отдачей развернула голову в другую сторону, и в поле зрения Лукича попал новый механик.
Новый механик корабля «Тилен» действительно был фигурой довольно колоритной и стоил того, чтобы к нему привлеклось внимание. Описание механика можно начать с того, что, по совместительству, он являлся Хранителем Академии Истории. В тилеанском «табели о рангах» он занимал гораздо более высокую ступень, чем капитан первой звезды Дтен. Он являл собой совершенно не нормальное зрелище для Тилена, лейтенант – механик со звездой Хранителя на груди, которая приравнивала его к адмиралу.
Такое положение вещей вносило некоторый дискомфорт во взаимоотношения экипажа. Дтену было не совсем удобно отдавать приказы лейтенанту, которого он обязан, был приветствовать как адмирала. Степ, так звали нового механика, изо всех сил старался сгладить эту шероховатость. Он понимал, в какое не удобное положение ставит его присутствие капитана. Но что он мог поделать? Он изучал историю освоения космоса и следующую свою фундаментальную работу посвятил вне тилеанским цивилизациям. Так как земляне и денсарцы были единственными известными на Тилене  представителями других планет, то изучением их истории, быта и культуры и занялся Степ.
Хоть он и не знал, что на одном из земных языков слово «степ» обозначает шаг, тем ни менее ради науки он решился на довольно решительный шаг. Стать начинающим механиком корабля после второго омоложения, да еще когда занимаешь такое высокое положение в обществе, и все это ради того, чтобы максимально приблизиться к объекту изучения. Вернее к объектам. Действительно, где еще, как не на борту корабля «Тилен» изучать эти планеты живьем, а не по завозным материалам? Тем более что материалы эти собирали совсем не специалисты. Историков в штат экспедиции пока не включили, по этому Степ занял освободившееся место механика. Свои новые обязанности он исполнял довольно хорошо, по этому с его присутствием на корабле мало помалу смирились все, даже Дтен, хоть и чувствовал себя не совсем уютно.
На Денсаре Степ пробыл почти месяц. Он единственный из экипажа, кому было чем заняться вне полета. Он изучал Денсар, пропадая целыми днями в королевской библиотеке, наедине с пыльными фолиантами. Ни для кого не было секретом, что ради этого он и прибыл на планету. В истории Денсара на лицо была огромная белая дыра. Дырища! Эту загадку он и поставил своей целью разгадать, а должность механика приблизила его к вожделенному объекту изучения. Не последнее место в своей работе он отводил разгадке тайн черных гор, открытых Лукичом. Вообще то эти горы были отчетливо видны даже из космоса, но землянин первый, кто привлек к ним внимание общественности, доказав их искусственное происхождение.
Сейчас корабль нес всех к Тилену, а от туда, на Землю, что опять же предоставляло широкие возможности для изучения истории теперь уже этой планеты. Лукич с удовольствием отвечал на все вопросы Степа относительно Земли. Выкладывал все, что знал, правда, знал совсем не много. Степ его за это не осуждал. У каждого своя специализация. Сам историк, на пример, совершенно ни чего не знал о растительности своего родного Тилена.
Лукичу понравился новый механик. Своими подчиненными Лукич не считал ни кого, скорее друзьями – товарищами, как человек и товарищ Степ его устраивал. Они уже были знакомы до этой встречи, но так землянин был знаком, наверное, с половиной населения Тилена. Во время их с Риммой визита в Академию Истории подержались за руки, даже лица не запомнил. Когда Разум – Советник связался с Лукичом, чтобы узнать, как тот отнесется к такому своеобразному механику, Лукич с радостью согласился.
В новом механике его устраивало все. Если Дтену и Стар, во время пребывания на Денсаре, вполне хватало друг друга, чтобы не скучать, самому Лукичу скучать было совершенно некогда, то свободное время четвертого члена команды, во время вынужденного бездействия, землянина, как руководителя, несколько смущало. Механику, вне полета, заняться было нечем, по этому историческое пристрастие Степа могло только приветствоваться, тем более что в истории Денсара было много интересного и для самого Лукича.
Еще адмиралу Лукичу в личном деле нового представителя коллектива понравилась графа №4 «Омоложение». В личном деле любого тилеанина была такая графа. В ней отмечалось количество пережитых омоложений, реальный возраст, физический возраст, которому соответствовал сейчас организм, и знак «плюс», или «минус». «Плюс», если организм в данное время старел, и «минус» если молодел. В четвертой графе Степа, после слова «омоложение» стояла следующая запись: «2, 170, 40, «минус»», что обозначало: Степ уже перенес два омоложения, ему исполнилось сто семьдесят лет, состояние организма соответствовало сорока годам, а сам организм еще продолжал омолаживаться. Это начисто исключало все возможные трения между мужчинами команды, которые могли бы возникнуть, появись у Степа пылкие чувства к Стар.
Дтен любил Стар – это нормально. Для Лукича, хоть и прошедшего процедуру омоложения, она все равно была девчонкой. Для Степа же, она являлась ровесницей пра, пра, пра, правнуков. Не смотря на свои омоложенные организмы, люди, все-таки, тянулись к своим ровесникам, представителям одного с ними поколения. Общие воспоминания, общие интересы и, в конце концов, одинаковый жизненный опыт, позволявший им, осуждая молодежь, сказать сакраментальное: «Да, мы в их возрасте такими не были»….
Размышления Лукича прервал голос Дтена:
- Подпространственный переход на конец отсчета! Мозг, отсчет! – до этого они переговаривались довольно тихо, и Лукич не обращал на деловой разговор своих товарищей внимания, воспринимая его как фон своих размышлений.
-Двадцать семь, двадцать шесть…. – начал монотонно отсчитывать Мозг.
Землянин тут же начал клевать носом. Из дремы его вывел возникший в голове голос Разума – Советника, смешавшийся с голосом Мозга корабля:
«Привет, Лукич! Как дела?»
«Лучше всех», - мысленно ответил землянин.
«Даже лучше чем у меня? Не может быть!»
«Да, ладно тебе, не завидуй. Что ты мне хочешь сообщить?»
«Я, собственно вот чего звоню», - терминология Лукича прижилась, и теперь все Р’кандры свои ментальные беседы называли не иначе, как «звонки», хоть телефоном ни разу в жизни не пользовались: «Через две недели состоится премьера постановки Риммы и Слена. Ты бы прилетел, им будет приятно. Это они попросили меня связаться с тобой».
«Именно этим я сейчас и занимаюсь».
«Что ты имеешь в виду-у-у…», - голос Разума как-то не естественно исказился, превратившись в визг, и пропал где-то за пределом слышимости.
«Эй, Разум, ты куда?» – спросил Лукич, но ответа не получил.
-Мы в подпространстве, шеф, - доложил Дтен.
-Тогда мне все понятно. Мозг, а ты с другими Р’кандрами можешь поддерживать телепатическую связь, находясь в подпространстве?
-Нет, мы выпадаем из пространства и времени, для нас сейчас не существует ни того, ни другого, а, стало быть, и связаться с нами не возможно. Нас просто нет. В реальном мире мы не существуем.
-Страсти то, какие, но, в принципе, я так и подумал. У меня тут Разум – Советник сейчас пропал. Еще и на пищал чего то на последок, аж голова заболела.
Через трое суток, по корабельному времени, корабль вернулся в реальный мир. Лукич сразу же связался с Разумом – Советником:
«Лукич, учти на будущие», - вместо приветствия нравоучительно ответил тот: «Перед вылетом вы обязаны сообщить, когда и куда отправляетесь. Дтен, как капитан, это обязан знать».
«Это моя вина»,- выгородил подчиненного Лукич и, сочиняя на ходу, продолжил: «Я запретил сообщать, думал сюрприз сделать».
«Сюрприз удался, хорошо мы хоть догадались, что вы нырнули в подпространство. А если бы не догадались? Ведь спасателей бы отправили».
«Ну, вы же не тупее паровоза. И завязывай ворчать, тебе не идет».
«Да, что на тебя ворчать? Толку, ни какого. Я так понимаю, вы сейчас подлетаете к Тилену?»
«Молодец, правильно понимаешь».
К вечеру следующего дня корабль совершил посадку в космопорту города Тилен. Встречающих было меньше, чем в предыдущий прилет Лукича на планету, но, все-таки, гораздо больше, чем он предполагал.
Среди встречающих были: Римма с Сашей, все Слены: и та, которая бывший капитан корабля «Тилен», а теперь уже отчетливо беременная жена Клена, и тот, который музыкант, и земная представительница рода – Татьяна, с дочкой на руках. Девочку назвали Любовь. В порт прибыли: Ди Длен, Клен, родственники Стар, Дтена и Степа, а так же его многочисленные коллеги и ученики, что еще раз подтвердило ценность Степа, как историка.
Все оживленно говорили, каждый о своем, создавая невообразимый гул. Только Мозг корабля и его ребенок производством шума не занимались, они разговаривали мысленно. Вдоволь нашумевшись, разлетелись по домам.
2

Не откладывая в долгий ящик, прямо с утра следующего дня, Лукич начал подготовку предстоящей экспедиции. Он запланировал все необходимое, наметил цели, установил приоритеты. Самым важным он считал свободу передвижения, транспорт был жизненно необходим. Эта проблема казалась ему самой сложной, по этому и решение ее было намечено в первую очередь. Конечно, можно было использовать тилеанскую технику в чистом виде, но, тогда было довольно сложно оставаться не замеченными, приземлившись в каком-нибудь городе. Не привлекать к себе внимания было непременным условием любой экспедиции на Землю, по этому ни корабль, ни флаер, в качестве наземного транспорта совершенно не подходили.
Лукич в общих чертах знал, что ему необходимо. Что-нибудь похожее на земной автомобиль, как минимум с колесами. Для разрешения этой проблемы он направился в Академию Механики. Механикам, поставленная перед ними задача показалась интересной. После непродолжительного размышления сам Великий Хранитель Академии взялся руководить ее решением.
-Интересная работа, Хранитель Лукич, - увлеченно говорил он. – Не стандартная. Если бы вы знали, как надоели все эти однотипные проекты, даже самый сложный и прекрасный, с точки зрения механики, корабль, ни что иное, как улучшенная копия своих предшественников. Это ужасно тормозит творческий процесс, мешает дальнейшему развитию, и, если угодно, отупляет, когда человек всю жизнь занимается одним и тем же, он просто теряет способность думать о чем-либо другом. И тут появляетесь вы и, как волшебник, дарите нам проблему, с которой нам еще не приходилось сталкиваться.
-Меня радует, что вы с таким интересом восприняли мою просьбу, - ответил землянин.
-Единственное чего я не понимаю, так это зачем флаеру колеса? С технической точки зрения это совершенно не целесообразно. Они создают только дополнительные не удобства, такие, на пример, как сопротивление воздуха.
-Я совершенно с вами согласен, Великий Хранитель, но все дело в том, что автомобили у нас, на Земле, обычно ездят, а если, вдруг, взлетают, то пассажиров чаще всего хоронят. Посадки, после таких полетов редко удаются. Колеса нам нужны, что бы из толпы не выделяться. По городу нам придется ездить, как на обычном автомобиле.
-В общих чертах мне все понятно, - кивнул головой механический гений. – Сегодня мы подготовим набросок проекта, а завтра я попрошу вас подойти для более детального обсуждения и принятия окончательного решения.
 Обсуждали довольно долго. Возникала масса спорных вопросов, очевидных для Лукича и совершенно не понятных, не функциональных, лишних, не нужных для тилеанина. Полностью взгляды сошлись только в том, что флаер должен быть достаточно вместительным, само – собой разумеется, комфортабельным, безопасным для пассажиров и, в то же время, не очень громоздким.
Запросили данные на все земные автомобили из Хранилища Информации.
Проживший всю жизнь в тайге Лукич рисовал в своем воображении санитарный «УАЗик», или «ПАЗ», ну, может быть «РАФик», короче, все то, с чем сталкивался в этой жизни. Так он и сказал Великому Хранителю Механики, на что тот ответил, что не будет так уродовать приличный флаер и людям своим не позволит. Потому что этот акт вандализма ляжет не смываемым позором на его седины, хотя седин ни каких и не было, с момента начала последнего омоложения Великого прошло почти тридцать лет и выглядел он вполне молодо.
-И не надо спорить со мной, Хранитель Лукич, я хорошо понял ваши требования к необходимому вам транспорту, но он должен еще и соответствовать моим требованиям. Мы все это как следует обдумаем с коллегами и постараемся прийти к разумному компромиссу. Так что заходите дня через два -–три, к тому моменту все будет готово. Если вас что-то не устроит в нашей конструкции, мы это изменим, - обнадежил Великий землянина перед прощанием.
Через три дня Лукич ошарашено разглядывал свой «автомобиль». Понятию о «приличном внешнем виде», и то не совсем, специалистов Академии Механики соответствовал земной минивен «РЕНО». Его и взяли за основу, а за тем раздули до размеров автобуса, средней величины.
Понятие комфорта тоже оказалось у каждого свое. Удобные тилеанские кресла, это Лукич понимал. Он к ним и сам на столько привык, что уже не согласился бы на другие. Климат контроль, бортовой компьютер, гравитационная система безопасности, это когда человека удерживает в кресле не ремень безопасности, а силовое поле, даже защитное силовое поле вокруг флаера – страховка от столкновений и непрошеных гостей. Все это землянин понимал и принимал, но вот душ, туалет…. С понятием «автомобиль» для Лукича как-то не вязалось. Тилеане связали.
Великий Хранитель Академии Механики был человеком слова, он, как и обещал, оставил последнее слово за землянином. Лукич мог высказать все, что ему не нравится, а потом смириться с уже существующим вариантом. Что бы у землянина не возникало желания провести глобальные изменения в конструкции машины, а, уж тем более, заменить ее саму, механики легализовали свое творение на Земле. К решению этого вопроса были подключены Р'кандры. Они внушили земным служащим, что машина имеет место быть. Ее зарегистрировали в ГАИ, были оформлены все необходимые земные документы. Сейчас на машине красовались ее земные номера, вернее их точная копия. Куда дели оригинал, Лукич спрашивать не стал, но догадывался, что кто-нибудь из работников ГАИ, сам того не осознавая, утопил их в какой-нибудь реке, вместе со всеми сопутствующими документами, точные копии которых уже выдали Лукичу.
Нормальные земные водительские права имел только сам землянин. Документами для остальных опять-таки занялись Р'кандры. Теперь все тилеане, отправлявшиеся с Лукичем, «прошли» курс обучения, «сдали» все необходимые экзамены и «получили» водительские права, а рука какого-то не известного землянина, за тысячи миллионов километров от сюда, поставила за них все необходимые подписи во всех документах.
Хоть «автомобиль» и казался землянину слишком вычурным, но в целом, учитывая его возможности флаера, аппарат был то, что надо. Смирившись с размерами, Лукич принял и саму машину. Он сел за руль и выехал на улицу.
Двигателя, в земном понимании, у «автомобиля» не было. То, что он ехал, то же было не совсем правдой. Машина не ехала, она низко летела. Колеса, так, бутафория, но бутафория вполне правдоподобная. Когда флаер поворачивал, передние колеса поворачивались тоже, более того, они могли даже побуксовать, если возникнет такая необходимость. Но в основном от колес требовалось только быть и вращаться.
Если бы какого-нибудь земного механика угораздило добраться до этого «автомобиля» он бы сильно удивился.
На полигоне Академии Механики была создана имитация земного города, по улицам которого двигались муляжи автомобилей.
-Поворот на право запрещен, - доложил компьютер, когда Лукич решил повернуть именно направо, игнорируя запрещающий знак, уж больно хотелось поглядеть, какая последует реакция. Реакции не было ни какой, машина в ту сторону просто не поехала. Компьютер тем временем продолжал работу: - Достигли максимальной разрешенной скорости на этом участке пути.
Быстрее сорока километров в час «автомобиль» двигаться отказался, как Лукич не пытался его разогнать. Естественно в случае острой необходимости запрещающую программу можно было просто отключить, или взлететь, тогда правила дорожного движения переставали существовать, как и сама дорога.
В целом аппарат Лукичу понравился. Он поблагодарил создателей и, своим ходом, добрался до космопорта, где загнал машину в трюм корабля «Тилен».
Всю дорогу Лукич проехал как на автомобиле – по дороге. На протяжении всего пути его сопровождали любопытные взгляды прохожих, и не только прохожих. Пролетавшие над ним флаеры сбавляли скорость, а некоторые и вовсе останавливались, зависая над оригинальным транспортным средством, пытаясь его разглядеть. Особенно всех поражали колеса, ни кто из ныне живущих тилеан не видел колесных средств передвижения на улицах города. Да и сами улицы не везде были пригодны для проезда по ним: то тупик, то газон, по этому время от времени приходилось взлетать.
Уже к вечеру этого дня в Академию Механики поступили заявки на подобные флаеры. На Тилене начался новый бум подражания Земле. К музыке уже привыкли, теперь местных жителей покорили земные автомобили. Через неделю по улицам столицы колесило несколько сотен колесных флаеров. Машины были самые разные: «Линкольны», «Мерседесы», короче представители всех марок дорогих земных автомобилей. Какого же было удивление Лукича, когда в один прекрасный день он увидел до боли родной ушастый «Запорожец». Как владельцу этого чуда техники удалось уговорить механиков «так испортить приличный флаер» оставалось загадкой.
Пока Лукич занимался своим «автомобилем», Римма, Слен и их многочисленная команда проводили последние приготовления к премьере своего шоу. Генеральная репетиция, подгонка костюмов, декорации…. Так, не заметно для всех и, как всегда, очень быстро, наступил день премьеры.
С утра Римма была сама не своя. Переживала. Суетилась. На конец не выдержала и сразу после обеда убежала на концертную площадку. Представление должно было состояться на площади перед зданием Академии Музыки. Что бы зритель смог оценить все световые эффекты, начало наметили на вечер, когда стемнеет.
С балкона своих апартаментов Лукич мог понаблюдать только за макушками выступающих, и то с большой высоты. Пришлось спускаться. За двадцать минут до начала выступления на площади вокруг сцены было уже не пробиться. Лукич с сыном на руках устроился на балконе третьего этажа, где тоже было довольно тесно, но землянина, как Хранителя Академии, да еще и с ребенком на руках пропустили на лучшее место. Без малейшего зазрения совести Лукич воспользовался своим служебным положением и, усевшись в кресло, стал ждать начала.
Описать словами то, что происходило на сцене не возможно. Представляете «Лебединое озеро» в устном исполнении дилетанта? Там такие фифочки, ручки вот так, ножками так: динь, динь, динь. Музыка такая: та, та, та. Ну, и дальше в том же духе. Заядлый ценитель, знаток, пожалуй, добавил бы что-то вроде: «О, это было великолепно!». Многозначительно поглядел в потолок и, почесывая подбородок, стал бы перечислять фамилии, сопровождая своими комментариями: «Та была великолепна, эта превзошла саму себя, а такой то был просто божественнен». Завершил бы свой рассказ обязательным: «Вы многое потеряли», - скорбно вздохнув на последок.
Весь предыдущий абзац в равной степени можно отнести и к этой постановке. Слен оказался действительно хорошим композитором. Римма оказалась великолепным постановщиком. Сто раз правы те, кто считает, что чтобы  «пробиться» мало одного таланта, нужно еще и изрядное везение. Римме повезло, ее талант не потерялся в заводском клубе. Хотя, не будь талантливых людей в маленьких клубах, кто бы воспитал и обучил «великие» таланты, нашедшие путь на большую сцену. Очень жаль, что многие из «звезд» забывают про тех, кто из них юных и зеленых, сделал этих самых «звезд».
Лукич не был не «ценителем», не «знатоком», он вообще в первый раз в жизни видел спектакль «в живую». Кто был в театре и знает, чем отличается «живая» игра актеров, пусть даже не всегда идеальная, от самой распрекрасной игры по телевизору, тот поймет потрясение испытанное Лукичом, особенно если вспомнит свой первый визит в зрительный зал.
На счет развернувшегося на площади перед зданием Академии Музыки планеты Тилен представления, можно добавить только одно: ребенок следил за выступлением широко раскрытыми от восторга глазами, хоть и не понимал смысла всего происходящего. Впечатление, произведенное на всех остальных зрителей было ни чуть не слабее, не взирая на возраст. Они все были в театре в первый раз. Это была премьера не только для актеров, но и для зрителей.
-Да, - сказал Лукич жене, когда та пришла после выступления домой. Вернулась она гораздо позже своих мужиков, принимала поздравления. Римма была уставшая, но счастливая, как любой творец создавший что то действительно стоящие. Речь мужа добавила ей радости: - Молодцы! Я ни чего подобного не видел! Вы все, вся ваша команда – талантливые люди! Здорово, молодцы!
-Я рада, что тебе понравилось, если честно я очень боялась твоего мнения. Слену удалось, за время нашей совместной работы, внушить мне, что ты истина в последней инстанции.
На Следующие утро Великий Совет утвердил Римму Лукич в сане Хранителя Академии Музыки планеты Тилен. Лукич был чрезвычайно горд за супругу.
  -Ты заслужила это звание гораздо больше, чем я, - сказал он жене сразу после церемонии вручения звезды Хранителя. – Справедливость восторжествовала!
А на следующий день у Лукича потекли нормальные организационные будни перед предстоящей экспедицией.
-Еще нам нужны, будут деньги, - говорил он Ди Длену и Разуму.
-Давай напечатаем, - не долго думая предложил Глава Великого Совета.
-Это, между прочим, глава нашего правительства, - снисходительно сказал Разум. – Ди Длен, я понимаю, что ты ни когда не интересовался особенностями экономики планеты Земля, но если у тебя вдруг возникнет желание о ней что-нибудь узнать, то первым, что ты узнаешь, будет то, что вся экономика планеты держится на денежных знаках. Как ты думаешь, что делают с экономикой фальшивые деньги?
-Понятия не имею, - пожал в ответ плечами Ди Длен.
-Росту благосостояния они способствовать точно не будут.
-Нет, фальшивок нам не надо, - подал голос Лукич. – Я пару мечей денсарских взял, нам бы на них покупателя приличного найти. Оригинальные изделия, между прочим, аналогов на Земле нет.
-Это не сложно. Давай мы найдем коллекционера по богаче  и внушим ему, что он просто жить не может без этих мечей. Прибыв на Землю, ты к нему зайдешь, и он их с восторгом купит, - предложил Разум – Советник.
-Так не пойдет. Нельзя принуждать человека. Они ему может быть не нужны совсем, а мы, его, их покупать заставим. Пусть сам решает, своим умом, желает он их приобрести, или нет. Продам я их совсем не дорого, на Денсаре они все равно прямо на деревьях растут, да и денег нам надо не очень много. Просто что бы было чем людям зарплату заплатить, земляне за бесплатно работать не будут. Хотя в нашей стране почти все за бесплатно и работают, месяцами зарплату свою смешную не получают, а еще и план гонят. Тут важна сама идея, что ты работаешь за деньги. А я не хочу людям идеи обещать. Я в партии не состоял и в идеи не верю. За реальную работу, человек должен получать реальные деньги….
-Ты, что, нам курс земной экономики прочитать собрался? – перебил Ди Длен.
-Понесло, извините, а еще нам кое что там купить понадобится: семена там всякие, саженцы.
-А ведь ты у нас работаешь бесплатно, а почему твои земляки не будут? – опять полюбопытствовал Глава Великого Совета.
-Во первых, у меня здесь все есть, во вторых, ни у вас, ни у денсарцев денег нет, так что заплатить мне вам просто нечем, ну, а в третьих, я свою работу всегда любил и считал удовольствием.
-Ищи тех, кто тоже свою работу любит.
-Хотелось бы, но где их взять? А даже если и найду, то деньги им все равно будут нужны, в нашем мире они являются признаком благополучия, - задумчиво ответил Лукич.
-Зачем им деньги? – Не унимался Ди Длен. – У них здесь тоже все будет.
-Но они же этого не знают! Не скажу же я им: «Здрасте, я инопланетянин». Меня же за психа примут!
-Примут, потому как ты то там как раз не инопланетянин, ты там абориген, - усмехнулся Ди Длен.
-Ну, уж нет, я там теперь тоже инопланетянин. Я на Земле теперь жить нормально не смогу, отвык, - Лукич задумчиво почесал подбородок. – Да и потом, кто знает, захотят ли люди, которых я там найду, остаться здесь? Их может через год домой потянет со страшной силой? А деньги им по возвращению будут нужны. Само понятие «хорошая работа» на Земле тесно переплетается с хорошей зарплатой. По этому нужны деньги.
-Хорошо, мы найдем коллекционера. Покажем ему во сне твой меч. Не перебивай! Внушать мы ему ни чего не будем. Так вот, просто покажем твой меч, и, если наше предложение его заинтересует, убедим его приготовить деньги, которые он согласен заплатить за меч, к вашему прибытию, - изложил свой план Разум, не зря в умных числится. – Где его лучше искать, этого богача?
-Не знаю, в Америке, где-нибудь, может на ближнем востоке, или в Европе, богатых людей там везде хватает, и холодное оружие везде ценится.
-Ну, Лукич, ты нам выдал ценные сведения. Ладно, сами поищем, тем более что нам нужен не просто богатый, а очень богатый, что бы цену приличную мог предложить не торгуясь.
-Рабочих будешь искать там же? – спросил Ди Длен.
- Нет, конечно. За то, что у нас является хорошей зарплатой, там только бича нанять можно, что бы «Виски» дегустировал. Наши за двадцать долларов в месяц на работу ходят, а там, за столько в день не каждый зад от дивана оторвет. Помощников буду искать только в России.
-Патриот, - съехидничал Разум.
-Да, патриот. У нас все патриоты или в правительстве, или за границей. Так что я, самый патриот, я даже планету покинул и в правительство чужое залез. А если честно, где я еще найду специалистов высокого уровня, согласных работать за не самую высокую зарплату?
-Так предложи им зарплату побольше, - опять подал голос Ди Длен.
-Не поверят, все хорошо, что в меру. В небывало высокую зарплату, тем более предложенную не известно кем, может поверить разве что идиот. Идиоты нам не нужны, их и здесь, если поискать, всегда найти можно.
-Можно и не искать, вот один сидит, - фасеточный глаз Разума уставился на Ди Длена.
-Интересно, а у вас на Земле советники президентов тоже так выпендриваются? – спросил Глава Великого Совета.
-Нет, у нас за такое работу теряют, если повезет, - хмыкнул Лукич.
-А если не повезет?
-Тогда он потеряет работу посмертно.
-О, надо бы у нас такой закон ввести.
-Так на Земле это не закон, а многовековая традиция.
Через несколько дней все приготовления были завершены, и экспедиция на Землю покинула Тилен.

3
Мистер Миллер совершенно не понимал, что с ним происходит. Началось все со сна. Самое интересное в этом сне было то, что мистер Миллер с самого начала понимал, что это сон и не более того. Сон, но какой сон!
Холодное оружие было страстью мистера Миллера, его горячей любовью, предметом обожания. Он любил его так, как настоящий нумизмат любит монеты всех времен и народов, как филателист обожает марки, как вечно голодный дог любит горячую сосиску в тесте, названную в его честь. Ради этого своего увлечения он готов был пожертвовать многим.
Мистер Миллер являлся довольно не плохим бизнесменом, и его состояние подтверждало этот факт. Как бизнесмен, он отлично понимал, что можно потратить на удовольствия, и, что, не смотря ни на что, должно принадлежать делу. Дело – это свято, и ни что не могло подвигнуть мистера Миллера пожертвовать деловыми деньгами не по назначению.
На удовольствия всегда отводилась одна, строго определенная сумма, и уж если здесь подворачивался достойный внимания клинок, то мистер Миллер, не задумываясь, отказывался от любого удовольствия во благо этого шедевра кузнечного искусства. В последний раз он, ради украденного где-то кем-то у кого-то акинака древних скифов, пожертвовал многочисленными удовольствиями. Он не купил жене новую шубу, которую та давно выпрашивала, сославшись на то, что в Англии шуба в принципе не нужна, а для местного климата куда как лучше подойдет «макинтош», изобретенный специально для родной погоды мистером Макинтошем. Еще он отказал себе в удовольствии купить сыну в честь окончания колледжа великолепное желтое «Феррари», сославшись на то, что такой автомобиль может на столько стремительно проскочить через всю Великобританию, что можно просто не успеть нажать на тормоз и утонуть где-нибудь в океане.
Вообще мистер Миллер умел галантно отказать. Так шубу супруги он сменил на бикини и отправил свою дорожайшую половину отдыхать в их дом на юге Франции. Ему было глубоко наплевать как и с кем развлекается жена в дали от дома. Молодая супруга была всего на два года старше его сына от первого брака, большим умом не блестала, но была очень хороша собой. Это бизнес. Миссис Миллер была живой рекламой своего супруга: длинные ноги, широко распахнутые вечно удивленные глаза, очаровательная мордашка, великолепная фигура…. Против такой атаки не могли устоять уже не молодые партнеры мистера Миллера. Деловой ужин с миссис Миллер был сто процентной гарантией подписания договора на выгодных для мистера Миллера условиях. Заключая этот брак, мистер Миллер хорошо понимал, что единственное, что в нем нравится его будущей супруге – это его деньги, сам же он, как мужчина, ее совершенно не интересовал. Она его не любила, но он смотрел на данный вопрос философски. В конце концов, кто будет требовать любви от рекламного плаката своей фирмы?   
Сына он тоже не оставил совсем без подарка. Что бы ни ранить душу ребенка, ему был подарен «Мерседес», какой точно мистер Миллер не вспомнил бы даже под пытками, автомобили его не интересовали, но то, что после названия были какие-то циферки и половина латинского алфавита, это точно. На сэкономленные в результате этой финансовой операции деньги и был приобретен тот самый акинак.
Деньги, предназначенные для удовольствий, были потрачены, и тут мистер Миллер увидел тот загадочный сон, в котором ему показали такое…. Такое! Если бы у мистера Миллера был такой меч, то этот зануда Блекстоун умер бы от зависти.
Сосед мистера Миллера Блекстоун был не просто соседом, он был его коллегой по страсти ко всему, что колет, режет, рубит. Ко всему холодному и острому. Он был для него больше чем враг и ближе чем друг, он был соперник! Соперник – человек, которого хочешь видеть и видеть не можешь. Его радость приносит тебе боль. Твоя радость удваивается, потому что приносит боль ему. Мистер Миллер с  удовольствием принимал Блекстоуна у себя, но только ради того, что бы похвастать каким-нибудь своим новым приобретением. Сосед, в свою очередь, отвечал ему полной взаимностью.
Самой приятной историей последних дней была демонстрация Блекстоуну меча древних скифов. При виде акинака лицо соседа, и без того худое и длинное, вытянулось на столько, что за челюстью полностью скрылась худая кадыкастая шея. Лицо побагровело от переполнявшей Блекстоуна ярости. Еще бы, ведь мистер Миллер увел эту вожделенную игрушку из под самого носа Блекстоуна, перехватив продавца. Так как продавцу было все равно кому продавать, лишь бы побыстрее, он и продал. Эта блестяще провернутая афера вызывала в душе бурю ликования и, до сей поры грела ее своим теплом. Но  душа металась в смятении, а виной всему этот загадочный меч. «Сонный меч», как называл его мистер Миллер.
Сон был странный. Во сне ему как будто дали подержать, почувствовать меч в руке, попробовать его в деле. Странно, но деревянный на вид меч, перерубил стальную полосу. Невероятно! А самое интересное ему пообещали, что этот меч может стать его. ЕГО!!!
И вот сегодня мистер Миллер творил глупости. Глупости в первую очередь для себя самого. Для начала он выгнал всю прислугу в выходной среди недели. Даже старого Рича, старину Рича, который жил в этом доме еще при родителях мистера Миллера и ехать ему было совершенно некуда. Его мистер Миллер отправил в круиз по Средиземному морю, так сказать в знак благодарности за долгую и верную службу. Старик даже разрыдался от умиления. Полностью сбитая с толку, прислуга отправилась тратить свалившуюся на нее свободу, в полном не понимании, что это вдруг нашло на хозяина.
Мистер Миллер и сам не понимал. Он снял со своего счета в банке деньги, пятьсот тысяч «деловых» долларов наличными и принес домой. Потратить на что-либо «левое» «деловые» деньги это для мистера Миллера граничило с откровенным святотатством. Если бы его сын себе позволил что-либо подобное, то, наверняка, лишился бы наследства. А тут он сам, мистер Миллер, позволил себе подобное и, главное, совершенно не понимал зачем. Зачем?
-Зачем? – задал он себе в очередной раз, мучавший его вопрос. – Зачем?
Большие напольные часы пробили полночь. Ровно на двенадцатом ударе лужайку перед домом осветил яркий луч света откуда-то сверху. Мистер Миллер напрягся всем телом. Вот оно! Он понял, что это ответ на мучавший его вопрос. На лужайку приземлялся космический корабль. Н. Л. О. Мистер Миллер не произвольно сжал рукоять древнего скифского меча, который до этого трепетно разглядывал.
Из НЛО вышли двое. На вид, нормальные люди. Идущий первым что-то нес под мышкой, какой-то сверток. Ночные гости вошли в холл. Мистер Миллер поднялся им на встречу с древним оружием в руке.
-Добрый вечер, мистер Миллер, - сказал первый. – Надеюсь, вы не собираетесь с нами сражаться?
Мистер Миллер поспешно положил акинак обратно на стол.
-Добрый вечер, господа, - заговорил он, и сам удивился своему спокойствию. – Меня, как я вижу, вы знаете. Разрешите узнать, с кем имею честь?
-Адмирал первой звезды, лорд – спаситель планеты Денсар Лукич, - он специально представился подобным образом, и впечатление должное произвел, и информации лишней не выдал.
-Капитан первой звезды Дтен, - назвал свое имя спутник инопланетного адмирала.
Гости говорили на великолепном английском. Речь их была на столько правильной, на сколько правильной она может быть только в устах иностранца.
-Прошу вас, присаживайтесь, господа, - мистер Миллер всегда был радушным хозяином, положение обязывало, тем более с гостями подобного уровня. -  Джин, виски?
-Виски, чистый, - оба пришельца хором, а за тем адмирал добавил: - А лучше водку.
-Извините, водки нет, - мистер Миллер наполнил бокалы и сел сам. – Чем обязан вашему столь позднему визиту?
-Вот, - адмирал положил на стол свою ношу, это был тот самый меч, меч из сна.
-О-о-о, - выдохнул любитель холодного оружия. – Разрешите? – и, не дожидаясь разрешения, взял меч в руки.
Эфес лег в ладонь, вызвав уже знакомые по сну ощущения: легкости и полного единения с оружием. Чудесно.
-Вы как-то связанны с тем сном? – спросил мистер Миллер, не отводя влюбленных глаз от меча, который бережно держал в руках.
-Да, - подтвердил Лукич. – Что-то вроде рекламного ролика.
-Я не верю, что вы прилетели на нашу планету, только ради того, что бы показать мне это чудо, - мистер Миллер вынул меч из ножен. – Дерево, точно дерево, как во сне.
-Да, это корень гигантского волскрима с планеты Денсар. Он крепче стали. Можете попробовать, - Лукич говорил на правах старшего, а Дтен с удовольствием потягивал виски.
Уговаривать Миллера не пришлось. Не долго думая он рубанул стоящий рядом стул – шедевр столярного искусства начала девятнадцатого века. Причудливо изогнутая ножка, застыв на пару секунд, с глухим стуком упала на толстенный ковер. Место среза было идеально ровным. Лукича слегка покоробило подобное отношение к мебели, но вида он не подал, изображая на лице не пробиваемое спокойствие с примесью равнодушия и скуки.
-Как нож в масло, - любовно разглядывая меч, сказал хозяин дома. – Но вы же все-таки не для этого сюда прибыли? – повторил он свой вопрос.
-Естественно не для этого, на вашей планете есть то, что жизненно необходимо нашей планете. И Это можно купить за деньги.
-С вашим уровнем развития, вы бы могли и так взять.
-Могли бы, но воровство нам претит и афишировать свое присутствие нам тоже не желательно. У вас есть деньги, которые нужны нам, у нас есть меч, который нужен вам. Мы можем вам его продать, если вы, конечно, желаете его купить, но вы должны хранить в тайне историю его появления.
-Конечно, конечно, - закивал головой мистер Миллер. – Да мне все равно ни кто не поверит, если я решу рассказать правду.
-Если у вас нет желания совершать эту сделку, мы можем предложить меч кому-нибудь другому, например вашему соседу Блекстоуну, - Лукич понимал, что это запрещенный прием, но, во первых эта фраза была придумана Мозгом корабля «Тилен», как веский аргумент, а во вторых мистер Миллер явно не нравился Лукичу. Эта его выходка со стулом…. И все ради удовольствия. Зажрался мужик.
 Услышав имя своего соседа, мистер Миллер изменился в лице, а в глазах загорелся зловещий огонек. Если он и сомневался, то сейчас его наполнила необузданная решимость, он сразу же перешел к делу:
-Сколько вы за него хотите? У меня дома, к сожалению, не так много денег, но завтра я могу снять со счета еще.
-У вас в сейфе пятьсот тысяч долларов, - равнодушно пожал плечами Лукич. – В принципе, цену вы можете назвать сами.
-Да он стоит миллион! – вырвалось у мистера Миллера, но, как истинный бизнесмен, он тут же прикусил язык.
-Миллион нам точно не нужен….
-А сколько? Пятьсот тысяч вас устроит?
-Вполне, - сглатывая нервный ком кивнул головой Лукич. От удивления у него округлились глаза, хорошо под козырьком фуражки этого не было видно, продавать за такую сумму в его планы не входило. Для отставного леспромхозовского лесника такая сумма, потраченная ради удовольствия, была просто невероятной. Ну, тысяч сто, это еще куда не шло, но пол миллиона…. На что только люди не идут, что бы потешить свое самолюбие, особенно если им деньги девать некуда.
-Хорошо, я немедленно принесу деньги, - мистер Миллер сорвался с кресла и помчался в кабинет, не забыв, однако, прихватить меч с собой. Расставаться со своей новой игрушкой он не собирался. Не прошло и пяти минут, как он вернулся. За время его отсутствия гости не изменили своих поз, меланхолично развалясь в креслах, они потягивали свой виски. – Вот, - он вывалил деньги на стол перед гостями.
Лукич, не пересчитывая деньги, собрал аккуратные банковские упаковки и передал их Дтену.
-Деньги счет любят, считайте, не стесняйтесь, - посоветовал мистер Миллер, от куда ему было знать, что Мозг корабля «Тилен» уже доложил о том, что все нормально.
-Я вам верю, мистер Миллер, а вот это вам на память о нашей встрече, как говорят на земле: «презент», - Лукич протянул хозяину дома кинжал в ножнах из того же дерева. Продавать его теперь не было ни какой необходимости, и так заработали больше чем рассчитывали. – Благодарю вас за покупку, мистер Миллер, доброй вам ночи и спасибо за виски.
Ночные визитеры поднялись и вышли. Хозяин дома торопливо кивнул им вслед, не отводя глаз от своего приобретения, даже кинжал остался без внимания.
По дороге к кораблю Лукич заговорил:
-Мне, почему-то, кажется, Дтен, что Р’кандры ему все-таки проехались по мозгам. Уж больно он хотел у нас меч купить, и цену назвал, о какой я даже не мечтал.
 «Не верь ему, Дтен, мы тут совершенно ни пре делах. Это он все сам», - раздался в голове землянина голос Разума – Советника.
«Ори, ори…. Дтен тебя все равно не слышит, такого счастья тилеанам не досталось», - мысленно ответил Лукич.
«Да, действительно, повезло вам, землянам, за что, правда не пойму. Что, продал свой дикорастущий нож?»
«Он не дикорастущий, а очень даже окультуренное домашнее растение. Продал».
«Прирожденный бизнесмен! Молодец, поздравляю».
«Что вы ему такое наплели? Человек такие деньги за игрушку выложил».
«Ни чего, Лукич, гадом буду! Просто легкая рекламная компания, как договаривались».
«Ты что, детективов земных обчитался? Речь у тебя какая-то больно интересная».
«Ди Длен обещал специально для меня киллера с Земли привезти, вот я и выискивал в вашей литературе, кто это такой».
«Читай, знание – сила!»
Разговор на ментальном уровне длился не дольше десяти секунд, так что идущий рядом с Лукичом Дтен ни чего не заметил и спокойно отвечал на реплику землянина:
-Не бери в голову, продали и ладно. Куда теперь двинемся?
-Домой хочу.
-На Тилен? – удивился Дтен. – Мы же здесь еще ни чего не сделали.
-Тилен, это твой дом, да, привет тебе от Разума – Советника, он звонил только что, а я к себе домой хочу, в избушку свою таежную.
-А-а-а, ну, так полетели.
Вскоре корабль растворился в ночном небе.

                4

-А это что? – удивленно спросил Лукич, когда на обзорном экране корабля появилась его усадьба. – Меня дома всего год не было, а они здесь уже село отгрохали!
Разница во времени с Англией здесь была семь часов. Туманный Альбион только, только погрузился в ночь, а в сибирской глубинке уже вступал в свои права день. В свете яркого утреннего весеннего Солнца все казалось веселым и помолодевшим, даже старый дом Лукича.
С селом Лукич конечно загнул, но не большой домик с огородом стоял сразу же за защитным барьером его усадьбы. Домик был маленький, но опрятный и красиво украшенный затейливой резьбой. У домика было резное крыльцо, аккуратные ставенки весело распахнулись вокруг небольших окошек и, даже маленький балкончик, уютно разместился на втором этаже. Балкончик, скорее всего, носил исключительно декоративное значение, потому что был на столько мал, что им на вряд ли можно было пользоваться по прямому назначению. В лучшем случае на нем мог разместиться один человек на одной ноге, или на двух, но очень маленький человек. Да и сам второй этаж жилым скорее всего не был. Максимум, что там могло поместиться, так это одна кровать, и та без ножек, а одеяло, если бы им укрылся человек на подобии  Шаропуза, было бы во время сна плотно прижато к потолку. Домик казался игрушечным. И эта его «игрушечность» придавала ему сходство со сказочным теремком. Он как будто сошел с книжной иллюстрации. Вокруг домика стоял ни менее декоративный заборчик, набранный из резных штакетин.
За домиком находился огород: ровные ряды грядок, два картинных, под стать домику парничка, вскопанная земля под картошку. Хоть еще ни чего не взошло, было видно, что огород холят и лелеют.
Из всего увиденного Лукич сделал вывод, что его новый, не известно от куда взявшийся сосед, образцово – показательный хозяин, фанат своего дома. Для него дом был не просто жилье, а нечто большее…. Это радовало, хоть и не понятно почему.
Не успел корабль еще как следует примоститься на Земле, а сосед уже подошел к защитному барьеру, явно намериваясь познакомиться.
-Денсарец, - вырвалось у Дтена. – От куда он здесь? Неужели и сюда добрались, в поисках новой планеты?
-Не, навряд ли. Земляне их бы уже давно в оборот взяли, а Денсар вверх тормашками поставили. И потом, денсарцы нам же ни чего не говорили по поводу второй экспедиции. Я так понимаю у них было два совершенно равноценных варианта, причем оба совершенно наугад. Или – или, повезет – не повезет. Повезло, попали к вам, если бы не повезло, попали бы к нам. А этот товарищ уфолог, наверное, сейчас модно нас, пришельцев, изучать, но и впрямь низкий какой-то, - ответил Лукич. – Что решим, будем с ним в контакт вступать, или сделаем вид будто не заметили?
-Зачем обижать человека? Он нас столько времени ждет, давайте с ним поговорим, - внесла предложение Стар.
-Совершенно согласен, - поддержал девушку Степ. – Опять же он нам расскажет обо всех произошедших за год вашего отсутствия, Хранитель Лукич, изменениях.
-Я согласен, помешать он нам не сможет, можно побеседовать, - присоединился к мнению команды Дтен, решающим фактором в этом решении было мнение Стар.
-А ты, Мозг, что думаешь? – спросил хранившего молчание Ркандра Лукич.
-Если честно, мне все равно.
-Так и запишем: четверо «за», один «воздержался». Ладно, Мозг, открой ему проход, - отдал приказ землянин на правах командира команды инопланетян.
Молодой человек стоял перед защитным барьером инопланетян. Он здесь жил с осени прошлого года. После отлета лесника, рядом с его домом поселились уфологи. Поставили домик, но жить здесь постоянно не хотели, да и не могли. У всех были дома в разных городах России, работа (уфология – занятие у нас сугубо добровольное, для особо любопытных и, за счет особо любопытных), семьи. Охранять имение инопланетного лесника было не кому, особенно зимой. Вот тут и подвернулся молодой человек, согласившийся остаться добровольцем на посту.
Ему было велено ждать. Чего ждать ни кто толком не знал. Ждать и все. Явятся сюда инопланетяне, или нет, это было вопросом спорным и ответа не имеющим. Время должно было дать ответ. Но то что база инопланетян здесь была довольно продолжительное время, с этим были согласны все, а то, что они улетая не убрали защитное поле, это оставляло надежду на возвращение.
Странная семья Лукичей видимо являлись наблюдателями, передавая свой пост от отца к сыну. Скромные лесники. Кто бы мог подумать? Ни кто и не думал. Вот уж действительно - инопланетяне живут среди нас. Скромненько так, ни чем особо не выделяясь, не привлекая к себе внимания, живут и наблюдают. Что они здесь видят? Тупость людскую непролазную? Злость? Но раз не улетают, значит смогли  рассмотреть за всей этой грязью что-то приличное, чем-то мы им нравимся? А, может, ждут, когда мы здесь прикончим сами себя и освободим красивую планету для красивых людей? Кто знает? На все вопросы в ответ одни вопросы.
И молодой человек не знал правильного ответа, как не знал и того, что вернется на это место чужой звездный корабль. Он не знал, но ждал и надеялся. Пока ждал, заняться было особо нечем, вот он и занялся резьбой по дереву долгими зимними вечерами. Он бы приложил к этому занятию еще больше усердия, если бы знал как его невинное хобби понравится инопланетянам, что внешний вид его дома будет как раз тем решающим фактором, благодаря которому с ним без долгих раздумий пойдут на контакт. Но он не знал, он просто ждал и надеялся, коротая вечера за резьбой и попытками что-то написать: стихи, прозу.
Ждал и дождался. Вот они здесь! Дождался, а что дальше? Его конечно инструктировали на этот случай, но ни кто из инструкторов сам ни разу в жизни не видел инопланетянина. Что они могли посоветовать? От куда они могли знать, как пришельцы отнесутся к присутствию постороннего? Может спалят каким-нибудь лучеметом, не долго думая, вот и весь контакт. Он был готов ко всему. Что можно ожидать от инопланетной расы, после их последней встречи с людьми? Не важная вышла встреча. Люди показали себя во всей своей красе….
Так думал молодой человек, находясь перед защитным барьером инопланетян и разглядывая чужой корабль. Он был готов ко всему и старался, всем своим видом, излучать спокойствие и уверенность. Старался, но все равно вздрогнул от неожиданности, когда перед ним, прозрачный до сели барьер, вдруг воссиял всеми цветами радуги. На уровне лица возникла небольшая звездочка. Постепенно расширяясь, окруженная постоянными всполохами и молниями, она превратилась в кольцо, затем в овал. Звездочка продолжала расти. Она становилась все больше и больше. Звездочки, как таковой, уже не было. Был большой овал, размером с молодого человека, и он продолжал расти, равномерно увеличиваясь во все стороны. Нижняя часть овала скрылась где-то под землей, а верхняя застыла высоко над головой. Какофония всполохов прекратилась. Все, что осталось от прежнего буйства, так это ярко очерченный полуовал, застывший прямо в воздухе. Арка.
-Это вход, - сказал вдруг корабль. – Войдите.
Повинуясь приглашению, или приказу, по тону стального голоса определить было не возможно, молодой человек вошел, он предпочитал думать, что это было все -таки приглашение. Не успел он войти, как арка за его спиной сжалась до маленькой звездочки и исчезла. Молодой человек этого уже не видел. Мозг корабля знал, что его последний аккорд останется ни кем не замеченным, но, как истинный художник, он уже не мог ни сделать завершающего штриха в задуманной им картине. 
-Ну, Мозг, любишь ты землян поражать! Зачем все это буйство красок? – усмехнулся Лукич.
-Не всем дано понять высокое искусство, - высокопарно ответил Мозг, при этом он полностью выдвинул «шланг» своего фасеточного глаза из панели управления и размахивал им в такт своей речи, как лектор рукою. – Что вы можете понять в тонкой и ранимой душе художника? Как объяснить вам все то, что наполняет ее, является ее сущностью, ее содержанием?….
-Ты чего? –удивленно спросил землянин, но Мозг увлеченный своей речью оставил его вопрос без внимания.
-Но нет, я не боюсь остаться не понятым! – продолжил с пылом Ркандр. – Я не боюсь насмешек толпы! Мое искусство переживет меня и найдет отклик в душах будущих поколений! Пусть судят потомки, и они поймут на сколько я опередил свое время!
-У него крыша съехала, - шепотом сказал Дтен.
-Угу, - кивнул головой Лукич.
-Я ни разу не слышала о сошедших с ума Ркандрах, - ответила мужчинам Стар. – У них разум коллективный, если они чокнутся, то все разом.
-И что мы имеем? – вдруг сменил тон Мозг. – Произвести шокирующие впечатление на тилеан ни чуть не сложнее чем на землян, - Мозг засмеялся так, как умеют смеяться только Ркандры, беспрестанно меняя цвета своего фасеточного глаза. – Мой зритель всегда оценит мои произведения.
-Тьфу ты, зараза! Шутничок, блин! – не зло выругался Лукич с явным облегчением. – Мы бы твое творчество тоже с удовольствием оценили, но как выдернуть тебя из твоей коробки не знаем.
-Зачем? – продолжая смеяться спросил Мозг, к нему уже присоединились остальные члены экипажа.
-По заслугам воздать, оценить творение. А что касается твоего зрителя, ты погляди какой вид у парня, ты бы его еще кувалдой шарахнул. Ладно, открывай люк, творец, пойдем с соседом знакомиться.
Из открывшегося люка корабля вышли четверо: трое мужчин и молодая, довольно симпатичная девушка. Ее присутствие несколько успокаивало молодого человека, убивать его наверное не будут, пока.… Первого из пришельцев он узнал, это был лесник Лукич, его фотографию, снятую с доски почета даже в газете местной напечатали и по телевидению показали. Остальных он видел впервые.
На пришельцах была элегантная форма, отдаленно напоминающая форму морских офицеров. Бывший лесник явно был старшим в этой команде, уж больно впечатляли его погоны, да и сама форма несколько отличалась от формы остальных.
-Вы Лукич? – не произвольно вырвалось у молодого человека.
-Да, - подтвердил тот. – А вот вас я здесь что-то не видел во время моего прошлого визита.
-Я уфолог, вот живу здесь, жду вас. Надеюсь вы не против?
-Да живите на здоровье, места всем хватит, за одно за избушкой моей приглядите. Ну, а имя у вас есть?
-Ой, простите, я не представился, волнуюсь. Я Василий, Василий Теркин.
-Даже так? – удивился Лукич. – Ни чего не скажешь, знаменитое имя.
-В Род доме постарались, когда документы оформляли. Директор, или как его правильно, там был оригинальный. Что бы с именами не мучаться, всем нам брошенным давал литературные имена. Со мной вместе еще Анна Каренина была, ее правда быстро удочерили, а я такой «не стандартный» был ни кому не нужен. И, если честно, я даже рад. Детский дом у нас был очень хороший.
-Вам с именем повезло гораздо больше, чем Анне. Надеюсь она под поезд не собирается, - заметил Лукич.
-Не должна, ее приемные родители дали ей, наверное, свою фамилию, так что она ни когда не узнает, что была Анной Карениной.
Вошли в дом, все оставалось на своих местах, точно так, как оставил Лукич перед отлетом. Хозяин поставил чайник, скорее по многолетней привычке, чем по необходимости. В ожидании закипания чайника сели за стол, просто посидеть, поговорить. Разговор начался с гробового молчания, все молча уставились на Василия Теркина, в ожидании.
Уфолог понял настроение большинства и заговорил. Что надо говорить в подобной ситуации он понятия не имел. Он конечно готовился к встрече с пришельцами, хоть особо в эту встречу ни когда не верил. Надеялся, надежда греет душу, но не верил. Хоть и не верил, но приличную приветственную речь, на всякий случай, заготовил. Он работал над ней длинными бессонными ночами, представляя себе, как он, Василий Теркин, будет приветствовать посланцев другой цивилизации. Он постоянно дополнял ее и вносил изменения. В своем воображении он довел ее практически до совершенства, а сейчас, когда настала пора толкнуть речь на публике, он ее напрочь забыл. По этому стал рассказывать историю своей жизни.
Он рассказал о том, как вырос в детском доме. Окончил школу. Поступил в педагогический институт на исторический факультет. Получил диплом преподавателя истории, но работать в школу, по специальности не пошел.
-Ну, какой из меня учитель? – пояснил он. – Во мне же роста метр сорок семь! Я же чуть выше пояса большинству современных учеников. Какой нормальный ученик будет всерьез воспринимать учителя, если того из за стола не видно? В армию меня то же не взяли, все из за того же роста, но тут я не в обиде. Помыкался я помыкался: работы нет, жилья тоже нет. Вернулся в родной детский дом, работал дворником и истопником. Потом директор, хороший он у нас человек, вышел на уфологов, они мне и предложили эту работу: ваш дом охранять и ждать чего-то. Чего ждать, вернее кого, я теперь знаю.
-Вот и дождался, - подал голос Дтен.
-Дождался, - согласился Василий. – А мне эта работа даже нравится. По крайней мере в самостоятельной жизни мне так хорошо еще жить не доводилось. Питанием обеспечен. Своя крыша над головой. Вы себе даже не представляете, как плохо жить без дома, без своего дома. Зарплата опять же, хоть и не большая, за то переводят аккуратно, вовремя. Времени свободного сколько угодно. Мне писать нравится: стихи, прозу, книгу начал. Здесь идеальные условия. Ни кто не мешает, и одному побыть иногда тоже хочется, а всю мою жизнь с одиночеством были проблемы.      
-Коллега, - заговорил молчавший до этого Степ. – Как я понял из вашего рассказа, мы с вами оба являемся историками. Не согласитесь ли вы помочь мне в изучении истории вашей планеты?
-С удовольствием. Если вам понадобится моя помощь, я целиком в вашем распоряжении.
Разговаривали еще долго, все больше не о чем. За это время земляне успели выпить весь полный чайник чая. Проговорили бы еще долго, если бы желудки всех собравшихся не напомнили о себе голодным урчанием. Хоть дом Лукича и оставался в идеальном состоянии все время отсутствия хозяина, благодаря заботе защитного поля, но, не смотря на это, еде в доме взяться было неоткуда. Тилеане пошли питаться на корабль, им все равно земная пища не подходила, а Лукича Василий пригласил на обед к себе.
Способности кулинара в списке талантов Василия явно отсутствовали. Готовить он не то, что бы ни умел, умел, но ровно на столько, что бы не умереть с голода, получить же удовольствие от приготовленной им пищи было практически не возможно, только если предварительно поголодать пару – тройку дней. Пока хозяин неумело чистил картошку огромным ножом, Лукич, как и положено гостю, не вмешивался, но когда Вася поставил кастрюлю на печь, лорд – спаситель Денсара не выдержал:
-Василий, - они уже перешли на «ты», с этим у Лукича все было быстро, не привык он к «выканью». – Ты в состоянии запоганить самые отменные продукты.
-Что? – не понял уфолог.
-Воды в кастрюлю налей.
-Всегда я так. Я готовить не умею, - сокрушенно признался хозяин дома. – В детском доме нас не учили, а сам я так и не научился. То жарю без жира, то варю без воды, то посолить забуду. Тут, на днях, хотел рис на гарнир приготовить, так у меня «Мишкина каша» получилась. Пока с рисом «воевал», мясо сгорело.
-Я, вообще то тоже, повар «аховый», до шестидесяти лет бобылем прожил, так что к кулинарным изыскам не привык, изыскивать было некому, но давай-ка сегодня тебя лучше я покормлю. Показывай где тут у тебя, что лежит.
Стол был самый не притязательный: отварной картофель, шкварки с луком, соленые прошлогодние огурцы с помидорами. Лукич сбегал на корабль и принес тилеанской «воды».
-Давай, что ли, по маленькой, за знакомство, - предложил он.
-Вы себя ведете совсем как землянин, адмирал Лукич, - Василий на «ты» перейти не смог.
-А я и есть землянин.
За обедом Лукич рассказал Василию свою историю. «Сосед» все сильнее нравился ему. Хороший парень, правда ростом не вышел, ну, так «мал золотник, да дорог».
После обеда Лукич показал Василию корабль, а когда тот посидел в кресле пилота, уговорил Дтена прокатить своего юного друга на флаере. Сам Лукич за руль «под шафе» не садился. Принцип.
Вечером Василий сидел на крыльце своего дома и при свете вечернего Солнца, что-то писал в своей тетради. Лукич бесшумно подошел к нему, он всегда очень тихо ходил, таежная привычка, и, почти в упор, спросил:
-Пишешь? Доклад для уфологов?
-Ой, - подпрыгнул от неожиданности Василий. – Как вы тихо ходите. Нет, не доклад, рассказ, какое то вдохновение нашло. Вы ни когда не пробовали писать, пока здесь жили один?
-Нет, из меня писатель примерно того же качества, что из тебя повар.
-А мне нравится, я уж не знаю как там с качеством, но нравится сам процесс. И знаете, что интересно, бывает целый день над тетрадкой просидишь, и ни строчки не напишешь. Выдавливаешь из себя по капле, а накапаешь муть какую то….
-Ну, так, из себя же. Из меня то же, если по выдавливать муть какая то выжимается, - вставил между делом Лукич.
-Вроде знаешь, что хочешь написать, - не обратил внимания на замечание Лукича Василий. – А не можешь, хоть тресни. Не пишется и все тут. А бывает, вот как сегодня, само идет. Даже не задумываешься. Пишешь, а сам удивляешься, рука как будто живет своей, отдельной жизнью….
-Вдохновение, - многозначительно заметил Лукич. – Видимо наш прилет тебя вдохновил.
-Может быть, но пишу я совершенно не про вас. Я, если честно, вообще ни чего подобного писать не собирался, даже мысли такой не было, - и вдруг переключился на другую тему, с вдохновением не связанную. – На счет отчета для уфологов, мне же его тоже написать надо. Вы как, не возражаете?
-А мне то что? Пиши на здоровье. Работа у каждого своя. Рассказ то свой прочитать дашь, когда закончишь?
-Конечно, если почерк мой разберете. Мне уже не много осталось, рассказик совсем маленький.
-Ну, давай, заканчивай, а я покурю пока, - Лукич набил трубку и закурил.
Не успел он докурить, а Василий прервал его «никотинные размышления», протягивая тетрадь:
-Вот, готово, только на ошибки внимания не обращайте.
-Не переживай, я сам в слове «еще» три ошибки делаю.
Лукич взял тетрадь и начал читать:   
-«Сейн», слово какое то странное. Фантастика что ли?
- После встречи с вами? После того, как ваше присутствие здесь оказалось реальностью, какая может быть фантастика? Теперь можно писать все, что угодно и получится историческое произведение. После того, как лазер стал реальностью, «Гиперболоид инженера Гарина» из научно – фантастического романа превратился в детектив.
-Да, благотворно действует на людей таежное затворничество, - Лукич, по привычке, поскреб бороду. – Умнеешь как-то, на мысли умные тянет. Сидишь тут, умничаешь сам на сам, такие гипотезы рождаются. Ладно, продолжим. И так, «Сейн».
Лукич продолжил чтение, уже без комментариев:

                1
««Это конечно правильно, нам надо было спуститься, жить на вершине мира дальше было просто невозможно. Уж очень холодно. Зато там небо, звезды, простор. Единственная опасность – летуны, но к ним уже привыкли, они были, как родные, их даже не возможно сравнивать с великанами из Серединного Мира. От летуна хотя бы знаешь, чего ожидать, поймает – съест. А великаны они ведь не едят, они просто так безжалостно убивают, или ловят в вихрь, что скорее всего одно и тоже, из вихря еще ни кто не вернулся и не рассказал, что там происходит», - Сейн торопился домой. Он совсем недавно получил сан Думающего, чем очень гордился. К своим новым обязанностям он относился чрезвычайно серьезно. Главная обязанность Думающего – думать. Вот он и думал. Думал за все свое племя, главой которого со временем должен был стать. Думал на ходу. Думал на бегу. Думал за едой. И, даже занимаясь любовью, все равно думал, думал, думал.
Вот так, задумавшись он вышел на открытое место. И это посреди белого дня. Такого не мог себе позволить даже самый тупой из его общины. Вихрь возник внезапно. Сейн оглянулся и увидел великана.
«Его работа», - подумал Сейн и, подхваченный вихрем, потерял сознание.
                2
Сознание возвращалось медленно, а с приходом сознания, пришла боль. Голова трещала. Сейн огляделся. Он висел вниз головой, спутанный какими то не видимыми путами. Он стал судорожно дергаться, пытаясь освободиться. Он понимал, что если ему удастся вырваться из пленивших его пут, то он упадет с приличной высоты, но другого выхода из сложившейся ситуации просто не видел.
Падение оказалось на удивление мягким, без каких-либо повреждений, но на всякий случай Сейн все-таки притаился, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Нет, все нормально. Вставать все равно не спешил, он лежал вглядываясь в даль, но ни кого и ни чего не видел, кроме унылого серого однообразия. Тут и там из земли торчали обрывки, обломки и куски чего-то. Чего, кто знает? И ни кого, ни одной живой души вокруг. Ни друзей, ни врагов. Ни кто не пытался на него напасть, или прийти на помощь. Он был один. Его просто забросили на всемирную свалку и предоставили самому себе.
Он бесцельно побрел, впервые не задумываясь куда и зачем. Просто надо было что-то делать, вот он и делал. Он двигался медленно, то и дело запутываясь и спотыкаясь, перелезая через немыслимые нагромождения и проваливаясь в невидимые под слоем грязи пустоты. Провалившись в очередной раз, он наткнулся на застывшее в неестественной позе тело. Труп был старым, на половину чем- то заваленным и почти совсем высохшим. Сейн пристально вгляделся в лицо. Нет, он его не знал, не из его племени….
Клин вышибается клином. Нет, труп не испугал Сейна, за свою еще короткую жизнь он их повидал столько…. Да и потом, кого еще можно было встретить здесь, в сердце вихря, на помойке мира? Было полной загадкой, как он еще сам оставался жив. Нет, иссохший покойник не испугал, он скорее отрезвил, опьяненное событиями последнего дня, сознание Сейна. Голова заработала, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Мысли стремительно появлялись и, не успевая сформироваться, исчезали, и появлялись вновь, толпились, пихались, цеплялись одна за другую, разваливались на отдельные слова и звуки, и опять безвозвратно исчезали. Голова закружилась, глаза затуманились, обессиленный Сейн рухнул и моментально заснул крепким сном.
                3
Пробуждение было стремительным, под стать засыпанию, без долгих потягиваний и продераний глаз. Сейн просто спал, а через минуту уже довольно бодро соображал…. Оглядевшись во круг, он заметил, что здесь, где он находился сейчас, несколько чище, чем там, где он очнулся вчера, после встречи с вихрем. Значит все, что поглощает вихрь, попадая в его чрево,  сбивается в огромную кучу, которая должна находиться в противоположной от входа стороне. И чем ближе вход, тем чище вокруг. Оглядевшись кругом он уверенно сказал:
-Туда, - и, так же уверенно, пошел по пути, который сам себе указал.
Он буквально продирался вперед. И хоть дорога становилась лучше, идти было все труднее и труднее. Усталость, жажда и голод брали свое. Когда силы, казалось, совсем покинули его, а каждая клетка измученного тела требовала отдыха, впереди забрезжил свет.
«Вот он выход, я был прав!» – подумал он.
Близость спасения придала сил. Сейн совершил последний отчаянный рывок, и яркий свет захлестнул его, маня за собой.
Еще чуть – чуть, и вот она СВОБОДА!
Счастливый таракан вылез из пылесоса».
-Хм, оригинально, - сказал Лукич через некоторое время после прочтения. – Скажем так, не стандартный подход. Что-то мы тебя несколько своеобразно вдохновили, - Лукич опять задумчиво поскреб бороду. – Ладно, пойдем что ли к нашим. А вообще мне понравилось.
Темнело. Вечерние сумерки стремительно переросли в ночь. Спать ни кому не хотелось. Развели не большой костер. Лукич лениво ворошил поленья, он и сам не представлял на сколько сильно стосковался по дому и Земле. Сейчас он пытался насладиться каждым мигом проведенным на родине, жадно впитывая в себя все то, что было для него дорого: и это потрескивание костра, и весенний полный ароматов пробуждающейся природы ночной, а потому особенно приятный, ветерок. Все, даже черное звездное небо, трогало в душе не видимые, но очень дорогие струны.
-Э, пришельцы, - вышел из оцепенения Лукич, обращаясь к подходившим к костру тилеанам. – Не подходите слишком близко к костру, а то вспыхните, как огни бенгальские, я за вами по лесу носиться, тушить не буду.
-Будешь, куда ты денешься? – возразил Дтен. – Мы же здесь такой пал устроим, а ты Хранитель Леса, так что тушить нас, это твоя прямая обязанность. И, потом, хоть мы и огнеопасны, но не до такой же степени.
-Береженного Бог бережет, - ответил Лукич, опять погружаясь в мечтательную меланхолию.
В круг костра из темноты вошел Василий с гитарой:
-У костра ночью и без гитары, это как-то не правильно. Если вы не против, я могу спеть.
-Валяй, - благодушно согласился Лукич, он соскучился по всему земному, даже по песням у костра, которые ни когда особо не любил.
Василий запел, пел он не очень хорошо, примерно так же, как готовил, но глубина души, которую он вкладывал в свои песни, компенсировала вокальные недостатки:
        «Так не понять порою нам,
           Того, что с нами происходит,
           Как в омут погружаясь сходим
           К ногам любимых наших дам.

           Куда уходят нрав и спесь,
           Когда стоят они пред нами,
           Сияя ясными очами
           Под сенью радужных небес.

           Ни кто не может удержать
           Души прекрасные приливы,
           Как струн гитары переливы
           Любимой ласковая прядь.

           И пусть не можем мы унять
           Сердец ликующих биенье,
           И поцелуев упоенье
           Нам кружит голову опять».
 
-Плакалки у костра, - дал оценку услышанному Лукич, но сказал он это так, скорее по многолетней привычке и ни кого не хотел обидеть.
-А мне понравилось, на Тилене ни чего подобного не было, - задумчиво глядя на пламя костра похвалила Стар. –«И поцелуев упоенье нам кружит голову опять», - процитировала она.
-А хочешь, я тебе спою? – шутливо предложил Дтен.
-Спасибо, не надо, - ответила девушка.
-Вася, дай-ка гитару, я чего-нибудь изображу, - Лукич взял гитару и провел по струнам, подстроил и запел. Уроки музыки, полученные им больше двух лет назад, пошли на пользу, пел он гораздо лучше Василия.
«Жизнь – книга, но какой в том прок,
  Что ты прочтешь ее до эпилога?
             Вполне возможно будет грустен эпилог
             Так дай мне счастья, Боже, хоть не много.

              Я много не прошу, но сделай так,
              Что б рядом были те, кто сердцу дорог,
              Что б не было ненужных передряг,
              И что бы в жизни я нашел свою дорогу.

              Дай, Боже, хоть немного счастья мне,
              Я не прошу ни славы, ни богатства.
              Я лишь хочу, что б ночью, при Луне,
              К любимой женщине я мог щекой прижаться.
 
              Я так хочу, что б на любовь мою
              Мне отвечали тем же светлым чувством,
              Что б не было в душе до боли пусто,
              Дай, Боже, счастья, я тебя молю.
 
Так, не заметно, под тихое потрескивание костра, и звонкие переливы гитары в ночной тишине, просидели до утра. Когда забрезжил рассвет, решили, что все-таки надо немного поспать. Лукич улегся на свою старую, скрипучую кровать, и она ему показалась гораздо удобнее сделанных по последнему слову техники анатомических кроватей тилеан.
                5

Мозг провел зондирование всех учебных заведений, так или иначе связанных с лесом, сельским хозяйством или биологией. Всех, где готовили специалистов нужного на Денсаре профиля. Ему удалось выяснить, что в самое ближайшее время во многих из них начнется защита дипломов, именно то, что было нужно Лукичу. Он собирался присутствовать на защите, его интересовали молодые люди еще не уставшие от жизни и влюбленные в свою специальность. Что бы глаза горели…, как любил говорить он. Не достаток опыта будущих спасителей Денсара, должен был компенсироваться рвением, а опыт – дело наживное, со временем придет.
Для начала он выбрал «Лесотехнический» колледж, который сорок с лишним лет назад окончил сам, правда тогда он назывался техникумом, но от названия смысл не менялся. Лукич совершенно не понимал зачем переименовывать приличный техникум в колледж, не ужели сами не понимают, на сколько забавно звучит? Ну, да ладно, зато учили там очень даже не дурно, по крайней мере сорок лет назад.
-Здесь что-то около двухсот километров, не больше, так что поедем на флаере, - решил Лукич.
-Извините, Хранитель Лукич, - робко заговорил Степ, не смотря на свое высокое положение на Тилене, здесь он держался очень скромно, как человек культурный он очень боялся стать помехой в работе, в конце концов экспедиция то не историческая. – Нельзя ли мне посетить какие-нибудь музеи, библиотеки, где я смогу заняться изучением истории Земли?
-Конечно, Хранитель Степ, - у Лукича язык не поворачивался назвать Степа лейтенантом. – Мы попросим Василия быть вашим гидом, думаю он не откажется.               
Василий действительно не отказался, он был рад помочь, тем более в изучении истории.
Все, кроме Мозга корабля, погрузились в флаер и отбыли.
До главной дороги этой части России Московского тракта они добрались по воздуху. С выключенными огнями приземлились на проселочную дорогу, в двух километрах от тракта. И, ни кем не замеченные, не выделяясь из толпы, включились в движение. В это время суток и движения, практически ни какого не было.
Тракт, хоть и Московский, изобиловал всевозможными ямами, рытвинами и буграми бесконечных заплат. Зачем заделывать яму, если она потом будет выпирать безобразной кочкой, этого не понимал ни кто, наверное, даже те, кто заделывал. Машины и те, кто в них ехал, этого не понимали точно, от езды по буграм, дорога приятней не становилась.
Привыкшие ко всему отечественные водители лихо объезжали эти сюрпризы дороги. Дтен, управлявший флаером, к подобному вихлянию не привык, раз дорога прямая, то он прямо и пер. Подвеска нормального автомобиля при такой эксплуатации скорее всего бы погибла, но их «Рено» не трясло, и, даже не качало. Какое бы покрытие дорога не имела, флаеру было все равно. Он летел, а бутафорские колеса, тем временем, скакали как мячики.
Проносились встречные автомобили. Постепенно появились попутчики. Ни чьего внимания «Рено» - переросток не привлекал. Автобус, как автобус.
Дорога пошла по огромной дуге, огибая не то болото, не то полигон для испытания вездеходов. Почему дорогу повело таким кренделем ни кто, кроме строителей понятия не имел, видимо так было проще. Ни кого из водителей это не интересовало, разве только тех, которые зазевавшись пропускали поворот и ехали прямо. Последующий дорогостоящий ремонт железного друга наверное наводил их на вопрос: «А почему, собственно, дорога так изогнулась?». Видимо для того, что бы ни зевали, не спали за рулем. Дтена этот вопрос не заинтересовал даже тогда, когда он забыл, что едет по земной дороге и, вроде как, на земном автомобиле. Он рванул прямо, так короче.
-Дтен, в общем все нормально, если не брать во внимание, что наши автомобили так ездить не умеют, - обратился Лукич к водителю.
-А, что? – рассеянно обернулся к нему Дтен.
-Ни чего, Дтен, сущая мелочь. Ты вокруг посмотри, мы летим, а должны ехать, мне так кажется.
-Тьфу ты, забыл совсем, - Дтен в растерянности остановил флаер.
Машина зависла в метре с лишним от земли, над какими то корягами. Все автомобили, ехавшие по тракту остановились то же, а их водители разглядывали это чудо.
-Вот, остановиться, это было самым гениальным из того, что только можно было придумать. Мы совершенно не привлекли к себе ни чьего внимания, - почему-то весело сказал Лукич.
-И что теперь? – спросил незадачливый водитель.
-А что теперь, взлетай и уходим в лес. Хуже уже точно не будет. Надеюсь ни кто нас толком не разглядел.
Флаер взмыл в небо и исчез за макушками деревьев в лесу. Не вольные зрители, водители других автомобилей, повыскакивали из машин и, сбившись в кучу на обочине, бурно делились впечатлениями. Виновники происшествия через несколько минут полета приземлились на небольшой лесной полянке, на приличном расстоянии от дорог.
-Подождем до ночи, - решил землянин. – Обидно, конечно, терять целый день, но другого выхода я не вижу.
Ночью они долетели практически до самого города и выехали на тракт километрах в десяти от городских окраин. Дтен, после своего конфуза сесть за руль не решился. Лукич вообще не хотел пускать тилеан за руль, не доверял, но отказать Стар, которой «сильно, сильно» хотелось порулить, он не смог.
Как бы понимая волнение, или, вернее, недоверие Лукича, Стар вела очень аккуратно. Машина, послушная ее легким, но уверенным рукам двигалась спокойно… успокаивающе. Лукич поддался магии движения успокоился и, даже, начал дремать. Зря. Как в песне поется: «покой нам только снится». Их «автомобиль» настиг корму какого-то фургона. Стар выдвинула машину слегка влево, на встречу двигалась целая вереница фар. От куда столько машин в три часа ночи? Девушка прижала автомобиль к своей обочине. Так они плелись довольно долго. После очередной не удачной попытки обгона, Стар начисто забыла где она находится и на чем едет. Флаер взмыл вверх и обогнал грузовик по воздуху. Перепрыгнул.
-Нормально, - прокомментировал маневр в раз проснувшийся Лукич.
-Ой, - поняла свою ошибку Стар.
-Нет, боюсь «ой» нам не поможет. Добавь лучше газу и уходим, пусть водитель думает, что ему показалось с недосыпу. В городе поведу я, не привыкли вы еще к нашим дорожным условиям, - на въезде в город за руль сел Лукич.
Город был не большим. Районный центр, довольно старый, по меркам Восточной Сибири, но так и не переросший провинциальный городок середины девятнадцатого века. Тем ни менее Лукичу город нравился, а может как раз по этому и нравился. Не было в нем индустриального бешенства и неуемной суеты современного мегаполиса. Люди на улицах оставались людьми, отдельными людьми, а не кишащей толпой муравейника.
От времен «декабристов» городу достались не только размеры. На въезде в город стоял памятник «декабристам», а в пяти минутах езды от него находилась центральная библиотека, построенная женой одного из них. Имя библиотека носила почему-то не жены, а мужа, и барельеф с отбитым носом над облезшим входом изображал бравого драгунского офицера, времен войны с Наполеоном. Барельеф прилепили, иного слова не придумаешь, так не уместен он там был, благодарные потомки, видимо в знак благодарности. На приведение в надлежащие состояние изображения героя Сенатской площади благодарности не хватило. О ремонте здания и говорить нечего. Судя по внешнему виду, с маляром и известкой здание не встречалось с момента постройки.
Интересные были ссылки при царях – тиранах. При Советской Власти уж если ссылали то всей семьей и с голым задом. А тогда «враги самодержавия» могли позволить себе светскую жизнь и благотворительность. Строили: театры, школы, больницы, особняки. Может эти ссылки были задуманы специально, что бы поднять культурный и духовный уровень глубинки? Сейчас бы что ли кого-нибудь сослали, что бы отремонтировать это все. Периферия у нас вечно в нищете, без инвестиций ссыльных ни куда.
От времен «декабристов» городу достались ни только размер и все памятники архитектуры, но и что-то большее…. Патриархальная старина и благородство девятнадцатого века. Благородство не в смысле породы, как у современного дога, а в состоянии души. То благородство, которое чудесно уживается с честью, а не со спесью, как у нынешних аристократов. Хотя кто знает, может через полторы сотни лет и их назовут благородными? Истории свойственно окутывать вуалью благородства прошлое, искусно скрывая под ней все пороки и недостатки дней минувших.
Город как-то успокаивал, наводил на умные мысли, которые лениво текли в сознании, не мешая наслаждаться видом. Старинные деревянные домики с огородами в центре города. Тенистые не широкие улочки. Свежая, еще до конца не распустившаяся зелень деревьев наполняла воздух особым весенним ароматом.
Лукич в глубокой задумчивости не спеша вел свой «автомобиль» по набережной. Небольшая речушка, не большая, как игрушечная набережная. Люди жили здесь хорошие, человечные и город свой любили. Хоть все вокруг дышало бедностью, но это была гордая бедность – чистая и опрятная. Спросите дворника, в такую рань метущего тротуар, за чем, за что он работает зимой и летом с утра до вечера? За зарплату? Да ее из всех бюджетников один мер получает, и то с задержками. Метет, надо так, хоть и надоело все до чертиков, а, не смотря ни на что, душа радуется и люди приветливо кивают на улице.
Пассажиры инопланетного «Рено», как и водитель, пребывали в состоянии благостного расслабления, наслаждаясь утренним воздухом и видом пробуждающегося города.
И, вдруг, бац!…
Старенький, но ухоженный, под стать городу, «Москвич» выскочил из боковой улочки. Машина была любима хозяином. Сразу видно – автомобиль на всю жизнь, причем копили на нее, как минимум, пол жизни.
Василий Петрович (водитель «Москвича») пребывал в ужасном состоянии. Мало того, что карбюратор забился, и пришлось срочно разбирать его перед самым выездом, так и весь двигатель, как и сам автомобиль, настойчиво требовали внимания к себе, а это, в первую очередь, деньги, и деньги не малые. Деньги, для кого-то может и не серьезные, но только не для семьи из двух пенсионеров, дочери – врача и сына, которому зарплату не платят месяцами, а ведь у детей уже свои семьи и дети….
А тут еще жена…. Стоило Василию Петровичу робко заикнуться на счет машины, что мол не может она все время ездить на честном слове, что мол и машине, как людям, периодически лечение требуется, как жена бурно взорвалась. Ни бездарные правительства беспрестанно сменяющие друг друга, ни балаболки – депутаты, ни, даже, постоянно растущие цены, не смогли довести Сталину Емельяновну до кипения. Имя обязывало держаться, да и потом, что зря воздух сотрясать? Где оно это правительство вместе с депутатами? В Москве. Москва – это такая точка на карте, до которой гораздо дальше, чем до Китая. Ценам на мнение пожилой женщины то же плевать. А вот тратить деньги еще и на какую-то железяку, это уже слишком. Заявление мужа оказалось последней каплей в чаше терпения бедной женщины. Тем более, что и жертва ее праведного гнева, муж, вот он, рядом и ни куда не денется.
Сталина Емельяновна вся «бурлила», приходя в еще большую ярость от собственной пламенной речи. Муж не отвечал, хранил «гордое молчание». Он по собственному опыту знал, что спорить с разъяренной женщиной, все равно, что брить поросенка – визга много, шерсти мало.
«Угу, как съездить куда, чуть ли не в туалет, так давай, а как свечи новые купить, все, амба!» – вел молчаливый диалог сам с собой муж: «У, дура старая!»
Жена же на против все, что думала говорила вслух, если вообще думала. Все это уже думано – передумано, накипело, наболело, накопилось, а теперь рвалось наружу с бешеным напором. Муж был виновен во всем, и, даже наверное, в глобальном потеплении климата, и девальвации рубля, благо не знала что это такое, потому и не поставила в вину.
-Да этот твой монстр одного бензина на пол пенсии съедает! Свечи ему! – кричала она прямо в ухо мужа. – Налоги всякие, техосмотры! Мы скоро жрать из-за твоей машины перестанем!
-Так, значит как ехать куда, так машина наша, а как ремонтировать так моя? А жрут только свиньи, - не выдержал и в пол голоса ответил муж, зря он это сделал, подлил масла в огонь.
-Свиньи? Свиньи говоришь?! – жена со свистом втянула носом воздух. – Он у нас не свинья, а мы все свиньи! Он у нас агнец божий, а мы все свиньи! – Василий Петрович точно знал, что ни чего подобного не говорил, но попробуй, поспорь с женской логикой, особенно когда женщина в таком состоянии, что логики у нее вообще ни какой нет. – Так свиней, милый мой, тоже кормить надо!
-А потом убить…. – буркнул совсем тихо, под нос, но жена услышала.
-Ой, напугал! Да убивай, еще спасибо скажу! Все равно это не жизнь! У меня вон шапке зимней десятый год пошел, ее даже моль есть отказывается, брезгует! Жене одеть нечего, а ему свечи подавай! – жена возмущенно замолчала, громко дыша.
Это ее сопение действовало на мужа сильнее любой пламенной речи, выводило из себя, рвало нервы в клочья.
«Москвич», как бы понимая, что весь сыр – бор из-за него, жалобно поскрипывал, но ехал, лишь бы не привлекать к себе еще большего внимания.
Василия Петровича тем временем начало колотить мелкой дрожью и, выезжая на главную дорогу, он перепутал и вместо тормоза вдавил в пол газ. Последнее, что увидел, осознавший свою ошибку водитель, был импортный автобус, новый, празднично блестящий и, судя по всему, страшно дорогой. Василий Петрович инстинктивно зажмурил глаза и, вдавив педаль тормоза до упора, подумал: «сейчас узнаю сколько стоит».
Жена как-то вдруг замолчала, даже сопение прекратилось, видимо осознала на сколько дешевле ни то что свечи к их автомобилю, но и сам их «Москвич» даже по сравнению с фарами этой иномарки. В отличие от супруга, она глаз не закрыла, а широко раскрыв их наблюдала за неотвратимым приближением иностранного чуда техники.
Происходящее очень напоминало замедленное кино. Даже не кино, стоп кадр. Расстояние разделявшее обе машины было не больше метра, и этот метр, похоже, совершенно не желал сокращаться. Удара все не было и не было. Время остановилось, а в голове женщины пронеслись: и шапка, будь она не ладна, и свечи, и то, как хорошо все было еще минуту назад, и как все станет окончательно плохо еще через минуту.
Несколько секунд и все кончилось. Машины застыли. У иномарки открылись двери и из нее вышли люди….
Заметив выскочивший не известно от куда «Москвич», Лукич вдохновенно выругался, одновременно даванув на «тормоз». Педали тормоза в его аппарате не было, но он все равно вдавил в пол воображаемую педаль. Сработал инстинкт. Управление флаером в него тоже было заложено до уровня инстинкта. По этому одновременно с нажатием воображаемой педали он потянул руль – штурвал на себя, включив задний ход, он же тормоз.
Бортовой компьютер сообразил еще быстрее и дал задний ход на целых пол секунды раньше Лукича. Даже если бы не было защитного поля вокруг флаера, грандиозной аварии с кучей трупов и лужами крови все равно бы не произошло. Ехал Лукич медленно и затормозили молниеносно, но досадных вмятин на облицовках обоих автомобилей избежать бы скорее всего не смогли, слишком расстояние было маленьким. Защитное поле уберегло и от этого. Оно было рассчитано не только на то, что бы максимально обезопасить тех, кто внутри, но и тех, кто снаружи, тех с кем сталкивались.
Поле бережно окутало старикашку «Москвича», взяло под свою опеку, приподняло слегка над землей и держало на вису, не давая сблизиться двум машинам, пока флаер не остановился. А когда опасность столкновения миновала, бережно поставило «Москвич» на колеса.
Пассажиры «Рено» тилеанской сборки быстро покинули свою машину стремясь на помощь к пассажирам «Москвича». Если бы пассажиры «Москвича» могли думать в эту минуту, то наверняка решили бы, что сейчас их будут бить, на столько решительными были лица людей приближающихся к ним. Но думать в этот момент они не могли, по этому не пытались спасаться бегством, или хоть как-то защититься.
Лукич открыл водительскую дверь:
-Ты как, мужик, жив? – участливо спросил он.
Василий Петрович не знал жив он или уже мертв, он бы предпочел последнее, будь у него право выбора, по этому дать конкретный ответ на этот вопрос не мог. Он вообще разговаривать в эту минуту не мог, до него не доходило все происходящее вокруг, иначе он бы заметил, что аварии не произошло. Он сидел обхватив голову руками и, качаясь взад и вперед, повторял одну единственную фразу:
-Тридцать лет, и не одной царапинки, а тут бац…. Тридцать лет, а тут….
Пытаться разговаривать дальше с водителем «Москвича», пока тот пребывал в подобном состоянии, смысла не было. Все равно, что читать стихи барану – не оценит.
-У него шок, - сообщил Лукич подоспевшему Дтену: - Сердечко бы не прихватило…. Надо бы его в нашу машину, пусть с аптечкой пообщается.
Они вдвоем, с максимальными предосторожностями, Вынули Василия Петровича из машины и, поддерживая под руки, повели к своему «Рено». Василий Петрович не сопротивлялся, он просто не соображал, что происходит.
-Куда вы его? – вдруг очнулась жена. – А ну стойте! Не позволю!!! – еще минуту назад она готова была разорвать в клочья своего мужа, теперь с не меньшим рвением ринулась на его защиту.
И ни чего ей больше не надо: ни новой шапки, ни машины этой проклятущей, и пусть свечи себе купит во все места и всякие разные, лишь бы был живой и здоровый. Сталина Емельяновна выскочила из машины и, как наседка защищающая своего цыпленка, кинулась на людей, уводивших ее мужа.
-Держите эту бабу, - не своим голосом заорал Лукич. – А то она нас всех порешит, самим аптечка понадобится, если сможет помочь!
Стар быстрее всех инопланетян оценила ситуацию, почувствовав угрозу для своего, такого родного Дтена. Уж что-что, а тонкую женскую душу она знала и понимала, у самой такая. Василий оперативно пришел к ней на помощь, он тоже отлично знал, какую опасность представляет русская женщина в порыве ярости. Но была одна сложность, они вдвоем оказались в два раза легче рассвирепевшей Сталины Емельяновны.
-Степ, не стой столбом, помогай им! – закричал Лукич, отпустить Василия Петровича он не мог, что бы прийти на помощь своим подчиненным, водитель «Москвича» совершенно не мог держаться на ногах, он бы просто рухнул кулем.
-Но как, Хранитель Лукич, она же женщина? – взмолился тилеанский историк.
-Делайте, что вам говорят, - рявкнул в ответ адмирал. – Эта женщина сейчас страшнее взбесившегося паровоза.
Усадив Василия Петровича в кресло,  Лукич оставил его на попечение Дтена и аптечки, а сам бросился на помощь остальным.
-Молчать! – взревел Лукич не своим голосом, надеясь тем самым вывести женщину из охватившей ее бешеной истерики. – Жив твой суженый! Ни хрена мы ему не сделали!
Сталина Емельяновна не слышала и не видела ни кого и ни чего, кроме мужа, которого не известно зачем усадили в чужую машину, а теперь с ним что-то делали. Что именно она не знала и не видела, но позволить этого не могла.
Следом за Лукичом к борющимся присоединился Дтен, для лечения пострадавшего его присутствие уже было не обязательным. Василий Петрович  сидел в кресле, и аптечка сама могла им заняться, без посторонней помощи.
Но даже впятером успокоить разъяренную женщину им не удалось. Она усиленно прорывалась к мужу, а все, что происходит вокруг ее совершенно не интересовало. Подпустить ее к мужу сейчас тоже было нельзя, в своем нынешнем состоянии она могла только навредить, но и сдерживать ее напор дальше становилось невозможным. Не бить же ее в самом деле?
Борьба по среди улицы привлекала к себе еще редких первых прохожих. Пока они хранили нейтралитет, но ведь это пока…. Появление милиции в планы инопланетной делегации не входило, как и драка с горожанами. Надо было срочно завязывать с этой сутолокой. И тут Лукича осенило, он мысленно позвал:
«Мозг!»
«Да, Лукич, я гляжу весело там у вас».
«Угу, весело, веселее не придумаешь. Ты можешь войти с ней в мысленный контакт?»
«Естественно», - ответил Мозг.
«Ну, так залезь ей в мозги, если найдешь, и успокой ее как-нибудь. Не будет успокаиваться, ошарашь ее, ты же любишь на землян впечатление производить».      
«Люблю, это у меня хобби такое».
«Вот и давай».
Не известно что Мозг сделал, но Сталина Емельяновна из решительной женщины – воительницы превратилась в мягкотелую медузу, в рыхлую развалину, которая не то что воевать, а и передвигаться самостоятельно навряд ли сможет. Она вдруг вся как-то обмякла и осела, повалившись на руки своим недавним врагам. Так, безжизненным мешком ее втащили в флаер и усадили в соседнее с мужем кресло. Тут же заработала аптечка.
«Ты не перестарался?» – спросил мысленно у Мозга Лукич.
«Да я и не сделал практически ни чего, хлипкая какая-то бабулька попалась. Я с ней только поздоровался».
 «Это ты, видимо, называешь «ни чего»? Представляешь какие чувства испытывает человек, когда слышит у себя в голове посторонний, совершенно не знакомый голос? Мозги сразу набекрень. Это я тебе по собственному опыту говорю».
Беседа длилась не дольше десяти секунд. За это время аптечка успела ввести какие-то лекарства, и те начали свое благотворное влияние. Пациенты зашевелились, а через пару минут пришли в себя.
-Ну, и напугали вы нас, - самым веселым из своих голосов заговорил Лукич.
-Ой, что это с тобой, доченька? – вместо ответа запричитала вдруг Сталина Емельяновна. – Ты же вся в крови! Кто это так тебя, миленькая?
Все обернулись к Стар. У девушки был разбит нос, но охваченная горячкой «сражения» она этого даже не заметила.
-Стар, солнышко, ты все перепутала, это мужчину шрамы украшают, а очаровательной девушке они совсем ни к чему. Ну-ка, садись в кресло, пусть и тобой аптечка займется, - Лукич усадил девушку. – И ты, Дтен, тоже присядь, побледнел весь. Не ужели так крови боишься?
На лицо Стар оделась выпрыгнувшая из спинки сидения маска. Всю процедуру девушка молчала, а Дтен пару раз «ойкнул». Дтен быстро обрел прежний цвет лица. Когда с лица девушки исчезла маска, о разбитом носе говорила только его легкая припухлость.
-Кто же это тебя так, милая? Не ужели я? – продолжала причитания Сталина Емельяновна.
-Действительно вы, - прекратил сомнения женщины Лукич.
-Ой, прости меня дуру старую, миленькая моя..
-Ни чего страшного, - улыбнулась в ответ Стар.
-Сколько я вам должен? – спросил вдруг водитель «Москвича», про него уже все успели позабыть, по этому с некоторым изумлением взоры собравшихся обратились к Василию Петровичу.
-За что? – не понял Лукич.
-Но я же врезался в вашу машину.
-А, вы об этом. Забудьте, ни куда вы не врезались, ни чего не помяли, следовательно, ни чего не должны.
Василий Петрович окинул всех пристальным взглядом, а потом неожиданно спросил:
-Кто вы?
-В смысле? – опять не понял Лукич.
-Но вы же не люди, не простые люди, - поправился Василий Петрович. – Машина эта ваша странная…. Мы должны были врезаться, а не врезались. Опять же иголки в сиденьях.… И ведете вы себя не так, как повели бы нормальные люди в подобной ситуации.
-Н-да, пол часа среди землян и уже сдали себя с потрохами, - задумчиво процедил Лукич. Кто же ожидал такой наблюдательности от человека находящегося в подобном состоянии? Ни кто. Лукич, как обычно, в моменты повышенной умственной активности поскреб бороду. – Н-да, раскусили вы нас, да все равно вам ни кто не поверит. Слушайте, - решился он и выложил все, как на духу.
-Теперь вы про нас все знаете, - закончил он свой рассказ.
-Ни за что бы не поверил, если бы сам не знал, - признался Василий Петрович.
-Потому и рассказал. В этом городе гостиница есть, а то жить в машине меня как-то не прельщает.
-Какая гостиница? – встрепенулась Сталина Емельяновна. – У нас остановитесь. Рас судьба нас свела – значит так надо, - знала бы она на сколько права оказалась. – У нас свой дом, очень большой. Не дворец конечно, как сейчас богачи строят, но места на всех хватит. А то что это такое, в такую даль прилетели и по чужим углам будут мыкаться?
Вот так, пять минут назад убить хотела, а сейчас в гости зовет. Спорить ни кто не стал. Тем более, что тилеанам было довольно сложно жить в гостинице, не привлекая к себе внимания окружающих.
Начавший было собираться во время скандала народ, разочарованно разошелся. «Зрелищ» видимо не будет, а о хлебе надо думать самим. Все поспешили по своим делам, на улице опять стало тихо и спокойно.
Не смотря на все усилия инопланетной аптечки, руки у Василия Петровича продолжали страшно трястись. Автомобиль свой он вести не мог, по этому за руль сел Лукич, как единственный член команды имевший опыт общения с земными видами транспорта. Хозяин сел рядом и показывал дорогу. Заехали в переулок, из которого двадцать минут назад выскочил «Москвич». Ехать пришлось не долго, усадьба владельцев «Москвича» находилась, буквально, в ста метрах от злополучного перекрестка.
Хоть путь был не долог, Лукич успел решить, что совершенно разучился водить земной автотранспорт. За время пути автомобиль под его управлением глох дважды.
-Тьфу ты, зараза, все забыл! – выругался Лукич, когда двигатель машины сначала зачихал, а потом и заглох во второй раз.
-Да ты тут не причем, - успокоил его Василий Петрович, мужчины как-то сразу перешли на «ты». – Машина просто совсем древняя, поизносилась вся, разваливается. Свечи швах, карбюратор швах….
Что такое «швах» Лукич, если честно, не знал, но смысл понял.
-Так значит надо новые купить, - с простотой человека, давно забывшего, что такое не хватка денег, предложил он.
-И на какие шиши? – полюбопытствовал Василий Петрович, одарив Лукича таким взглядом…. На нормальных людей так не смотрят.
-А сколько надо? – продолжал Лукич самым безмятежным голосом.
-Чего?
-«Шишов» этих твоих.
-А я почем знаю? Я, на свой «Москвичек», уже года два ни чего кроме бензина не покупаю. А что толку? Куплю это, так мне еще пол машины менять надо. Генератор уже два раза мужик знакомый за бутылку перематывал, алкаш, но руки золотые. Шаровые точеные, переточенные. Мост задний звуки странные издает, - как бы в подтверждение слов хозяина, автомобиль жалобно хрюкнул на очередном ухабе. – И все деньги, деньги эти проклятущие! Всю жизнь пропахал, что бы под старость нищим быть. Все, стой, вот и наш дворец, - дом оказался хоть и старым, но, довольно большим, по сравнению с лесным домом Лукича  действительно дворец.
-Раньше, лет двадцать назад, здесь жили две семьи. А когда соседи уезжали, мы у них вторую половину перекупили, - пояснила Сталина Емельяновна, показывая гостям их комнаты. – Места много, всем хватит. Дети с нами сейчас не живут, свои квартиры получили, благоустроенные.
Разместились хорошо, Лукич был вполне доволен, правда, инопланетяне пользоваться туалетом на улице отказались и продолжали ходить в свой на борту флаера.
-Сейчас я быстренько завтрак приготовлю, - суетилась хозяйка дома.
-Не надо, мы не голодны, спасибо. В десять часов в Лесотехникуме начнется защита, а мне еще с директором поговорить надо. Так что не беспокойтесь, Сталина Емельяновна, к вечеру вернемся, вот тогда поужинаем. Предупреждаю сразу, моим друзьям земная пища не подходит, на них готовить не надо, - с мужем Лукич говорил на «ты», а с женой на «вы». С женщинами на панибратские отношения перейти сложнее, тем более бобылю, хоть и бывшему, но с огромным стажем.
-Ой, а у нас там внучка учится, тоже в этом году диплом защищает….
-Стоп! – перебил Лукич. – Фамилию, группу и день защиты мне сообщать не надо, а то у меня будет предвзятое отношение. Все, мы поехали.
Техникум за последние сорок с хвостиком лет поменял только вывеску да стал пообшарпанней. Больше, по крайней мере с первого взгляда, Лукич изменений не увидел, все было так же, как и во времена его учебы. У бывшего студента начался легкий приступ ностальгии. Он водил гостей планеты по территории колледжа и, показывая рукой, увлеченно рассказывал. Кроме него самого его рассказ ни кого особо не интересовал, но народ слушал из вежливости, уважая чувства лесника.
-А вон там, за той хибарой, когда я учился это был склад, мы водку пили и курили, что бы преподаватели не видели, - как бы подтверждая слова Лукича из-за угла склада вышли трое студентов.
-Замучил я вас? – заметил скучающие лица своих спутников Лукич. – Все, идите с миром. Василий, ты будешь наш связной. Когда я здесь освобожусь, то сообщу Мозгу корабля, а он тебе. Так что, когда в голове раздастся посторонний голос, не бойся, это не шизофрения, а звонок друга.
-Уже зазвучал, Мозг решил показать мне, как это выглядит.
-Ладно, идите, - лесник отправил друзей, а сам пошел к входу своего учебного заведения.
Степ со своим гидом Василием пошли по музеям. Город хоть и был не большим, но имел три музея и театр. Выход в театр Лукич запланировал на вечер для всей компании, шоу поставленное его женой и зятем на Тилене превратило его в завзятого театрала.
Стар и Дтен присоединились к историкам, заняться им все равно было абсолютно нечем, по этому оставалось, как любому нормальному туристу, ознакамливаться с местными достопримечательностями.
Кабинет директора находился там же где и был сорок лет назад. Единственное, что изменилось, так это вывеска, на ней теперь красовалось гордое «РЕКТОР». Чем новому руководству не понравилась приставка «ДИ», Лукич не понял. Вроде в институт техникум не превратился, что здесь делает «РЕКТОР» не понятно. Ну да ладно.
Вид Лукич имел довольно респектабельный. Тилеане постарались. Дорогой костюм, идеально отутюженный (ткань, из которой он был сшит, вообще не умела мяться, зная безалаберное отношение Лукича к своему внешнему виду, тилеане учли и это), галстук, блестящие ботинки, аккуратно зачесанные волосы (единственное, что Лукич сделал сам, для него это был личный подвиг). Довершала имидж золотая булавка с небольшим бриллиантиком на галстуке, тонко подчеркивая благосостояние и положение в обществе своего владельца.
Ректор был человеком совсем не глупым, по тому и стал ректором, с одного взгляда он окинул и оценил «прикид» своего визитера. Если человек к нему пришедший и не был «тузом», то «королем» в колоде жизни являлся точно. Борис Гордеевич был редким для нашего времени человеком, личное благосостояние его практически не интересовало. Он бы, конечно, не стал возражать против увеличения своей зарплаты, но другие источники личного дохода его не интересовали. Будучи руководителем единственного учебного заведения в городе подобного уровня, мог бы иметь костюм и подороже, но не имел. Все денежные средства, которые ему удавалось привлечь со стороны, шли родному колледжу в полном объеме.
Он сразу понял, что вот она как раз «та самая сторона», которая может произвести финансовые вливания. По этому на просьбу Лукича присутствовать на защите диплома, отказом отвечать не стал, но и согласие давать не спешил. Выжидал. Просить он не любил, надеясь, что визитер догадается сам.
Лукич с предложением финансовой помощи тоже не спешил. Был бы его собеседник явно выраженным взяточником, Лукич бы не сомневался, но взятками здесь и не пахло, а обижать человека не хотелось. Разговор зашел в тупик.
«Не скромничай, давай деньги», - возник в голове голос Мозга.
«Да он вроде не из тех, что гребут под себя», - выразил свое сомнение Лукич.
«А ему для себя и не надо. У них в компьютерном классе машины стоят на столько древние, что к ним уже программ не выпускают. Вот и помоги родному учебному заведению».
-Предлагаю бартер, Борис Гордеевич, колледж мне позволяет выбрать из числа выпускников тех, кого я бы хотел пригласить на работу, а я даю, ну, скажем, пять тысяч долларов на приобретение новых компьютеров. Как вам такое предложение?
Предложение, естественно, было с восторгом принято. Лукичу не только разрешили присутствовать на защите, но и ввели его в состав комиссии.
Лукич тут же написал дарственную, вызвали бухгалтера, оприходовали деньги, короче, соблюли все формальности. Ректор, не откладывая дела в долгий ящик, обзвонил все фирмы в городе, занимающиеся поставкой оргтехники, выбрал ту которая пришлась ему больше всего по вкусу (решающим фактором в этом вопросе была цена) и вызвал обоих преподавателей информатики. Симпатии Лукича все больше склонялись к ректору. Начальник, признающий свою некомпетентность, хороший начальник. Лучше лишний раз посоветоваться со специалистами, чем наломать по незнанию дров, а потом искать ту самую здоровую голову, на которую можно свалить собственный промах.
-Это несерьезно, - скривился наставник будущих хакеров. – У них там металлолом сплошной. Конечно получше чем наши анахронизмы, но не далеко ушли. Я так считаю, Борис Гордеевич, что лучше приобрести одну приличную машину, чем десять конченных.
-Именно по этому я вас и вызвал, Федор Филиппович, что бы узнать ваше мнение, я то в компьютерах, сами знаете. Перед студентами стыдно.
-Зашли бы как-нибудь, позанимались, - вступил в разговор второй преподаватель, имени его Лукич не знал.
-Некогда все и лень, если честно. Корче, вот Тамара Алексеевна, - ректор кивнул на бухгалтера. – У нее все бумаги, вот вам пять тысяч денег, - пять тысяч сумма не серьезная, и лица обоих преподавателей опять скривились, но когда перед ними на стол положили пять тысяч долларов наличными, лица опять изменились, на этот раз вытянулись, а когда удивление прошло, засияли. – Телефон, звоните, ищите то, что вас устраивает, и покупайте, а нам пора принимать защиту дипломных проектов. Вечером доложите.
К концу дня Лукич ужасно устал, когда за последним студентом закрылась дверь, он чувствовал себя совершенно разбитым. Выжатым, как лимон. Удовлетворения день не принес, пустая трата времени. Ни один из дипломников Лукичу не понравился. Полное равнодушие и снаружи и внутри. Безразличные лица и спящие глаза.
Мозг корабля «Тилен» зондировал мысли каждого защищающегося:
«Лукич, да им всем всё по барабану, как ты говоришь. Поступали, лишь бы куда-нибудь поступить. И диплом им этот нужен, как рыбке зонтик, все равно по специальности работы приличной нет, а та что есть, к ней зарплаты не прилагается».
«Что бы это понять, мысли уметь читать не обязательно, у них на лбу все написано, крупными буквами. Кошмар!» - принимать на работу равнодушных людей совершенно не хотелось. Лукич свою работу любил и помощника хотел такого же. О бригаде в несколько человек он уже не мечтал, одного бы найти: «Вся надежда на день завтрашний».
-Ни кто не понравился? – виновато спросил ректор.
-Ни кто, - вздохнул в ответ Лукич. – Пустота полная.
-Вынужден, с вами согласиться. Нет у людей надежды на лучшее будущие, а чего ждать от человека, если он решил что будущего у него нет? Пытаешься их как-то расшевелить, а они видят, как их родители за выживание бьются, и ничего их в этой жизни не интересует кроме пива. Вы наверное не поверите, раньше здесь было все по другому, и мы к чему то стремились, чего то хотели. Я ведь тоже наш техникум заканчивал.
-И я. Потому сюда и приехал, а здесь руины от былого.
-Я, наверное зря, так быстро распорядился вашими деньгами, но завтра мы их попробуем вернуть.
-Не надо. Жизнь убогая, а тут еще и учеба такая же. Естественно руки опускаются. Учим специалистов следующего тысячелетия на оборудовании прошлого века. Пойдемте глянем, что там ваши гении купили.
Новые машины уже работали. Супер современные IBM 386. Оба компьютерных гения крутились вокруг.
-Вот это машина, Борис Гордеевич! – обратился к вошедшим тот преподаватель, имени которого Лукич не знал. – Вот она, машина будущего!
-Оптимист, - ответил за ректора Лукич. – Будущее ее с современными темпами развития компьютерной техники кончится максимум года через два, а через пять она будет безвозвратно устаревшей, - от куда он это знал, Лукич не знал, но догадывался. Р’кандры постарались, даже Norton, таблица которого красовалась на экране дисплея, не был для него загадкой. – Здесь все нормально, Борис Гордеевич, кстати, а почему бы вам ни ввести новый курс, программирование, специальность будущего. Я вам пожалуй оставлю еще денег, что бы года через два – три вы смогли купить новые машины «будущего». Давайте пройдемся по лабораториям, хочу посмотреть на каком оборудовании работают будущие специалисты.
Оборудование везде было гораздо старше студентов, да что там студентов, доброй половины преподавателей. В лаборатории электротехники (будущих энергетиков техникум тоже готовил, они были необходимы в любом леспромхозе) Лукич нашел «вражеский» генератор, они, дети войны, в свое время на отрез отказывались работать на оборудовании вывезенном из фашистской Германии. Виной генератора было то, что на его обратной стороне, на табличке с данными была выбита миниатюрная свастика в когтях орла.
-Да, дела. Делали же…. Что, и до сей поры работает?
-Работает, - ответил ректор. – А что ему будет? Он за год часов двадцать нарабатывает, а для наших леспромхозов это самая что ни на есть современная техника, так что оборудование этой лаборатории устаревшим ни кто не считает, ни одна комиссия.
-Они, по-своему, правы, если бы не все это старье, от куда бы брались все наши Кулибины? – не весело усмехнулся Лукич.
В лаборатории химии Лукич на мгновение застыл у входа, а потом решительным шагом подошел к среднему окну, просунул руку между подоконником и батареей и, пошарив там, извлек стреляную гильзу от винтовки Мосина. Из гильзы, с помощью спички, он выудил не большой свернутый листок бумаги.
-Наше послание потомкам, сохранилось, - улыбаясь сказал он, разворачивая листок. Бумага пожелтела, но надписи на ней остались четкими. – Список нашей группы, выпускники пятьдесят шестого года. «Потомки! Не опозорьте наши благородные седины!» - прочитал он высокопарное воззвание.  – И не знали мы глупые, как правы оказались, на счет седин. Интересно жив кто сейчас, нет? Разлетелись во все стороны, по началу переписывались, а потом вся наша переписка как-то угасла.
-А мне тогда было семь лет, но про «вражеский» генератор мы тоже знали.
-Предание, легенда, передается из уст в уста. В музее ему место, а у нас он детей учит, - Лукич, как обычно, поскреб бороду. – Короче, вот что я решил, оставлю я вам еще денег. Конечно огромных денег я вам не дам, но, хотя бы, на ремонт их хватит, да и из оборудования глядишь чего прикупите. На ваш банковский счет я их переводить не хочу, потом получать замучаетесь, оформите, как подарок частного лица, пожелавшего остаться не известным.
-А может вам справку какую-нибудь? Для налоговой? Благотворительность все-таки.
-Нравитесь вы мне, Борис Гордеевич, я бы на вашем месте, про сумму спросил, а вы о моих налогах беспокоитесь. Если бы я пообщался с налоговой, эти деньги уже давно были бы в Москве и ближнем Подмосковье на дачах нашего горячо любимого правительства. Вот вам деньги, - Лукич выудил из кармана пухлую пачку банкнот в банковской упаковке. – Здесь пятьдесят тысяч заморских денег, делайте с ними все, что хотите.
-Это же бешенные деньги…, - вырвалось непроизвольно у ректора.
-Да нет, бешенством они не болеют, - пошутил Лукич. – И вот еще что, как меценат я вправе требовать, о некоторой целевой трате….
-Да, да, конечно, - закивал головой ректор.
-Я хочу, что бы часть этой суммы, скажем, пять тысяч, пошла на разовую выплату премии преподавателям, пока не поднимется их дух, от духа студентов требовать нечего. И второе, это вы должны сделать не официально, без бумагомарания, прямо сейчас, при мне возьмите от туда пять тысяч, положите к себе в карман и торжественно пообещайте мне потратить их на себя. Это же ужас какой то, руководитель самого крупного учебного заведения в городе ходит в костюме двадцатилетней давности и ездит по городу на ушастом «Запорожце».
-Я так не могу, - извиняющимся тоном сказал Борис Гордеевич.
-А вы переборите себя, возьмите себя в руки. Это ваши деньги и вы их должны потратить на себя и свою семью. Это требование мецената, или техникум ни чего не получит. Точно, как я сразу не додумался, рассматривайте этот вопрос в таком контексте, вы будете тратить деньги на себя во благо вашего учебного заведения. Ну все, всего доброго. До завтра. Мне пора. – Лукич отвернулся от ошарашенного ректора и направился к выходу, по пути вызывая Мозга корабля «Тилен»: «Как там наши туристы? Пусть выезжают, жду их у техникума».
«Ты не слишком рьяно деньги начал тратить, меценат? Если такими темпами пойдет и дальше, еще один меч продавать придется».
«Не переживай, мы меру знаем. И потом, вне Земли они мне все равно не нужны, а тут хоть людям доброе дело сделают».
Настроение Лукича улучшилось, видимо, действительно, дарить приятней, чем получать подарки. Поход в театр окончательно улучшил его настроение, вернув обратно весь запас оптимизма, растраченный за день.
В театре музыкальной комедии давали «Свадьбу в Малиновке». Актеры играли самозабвенно. Отношение к провинциальным театрам, как к второсортным, было создано искусственно. Да, здесь не было звезд, которых знает вся страна, но не потому что местные звезды хуже, а потому что хвалить их на всю страну было некому. Маленький театр в маленьком городе даже лучше больших столичных, хотя бы потому, что народ здесь живет дружнее. Ни кто не пытается тянуть на себя одеяло. Кому они нужны эти лохмотья? И, даже в эпизодической роли, актер играет, а не подыгрывает прославленной приме.
Здесь и зритель добрее, в зале царит почти домашняя обстановка. Всё и все какие то родные и близкие. Зрители Лукича особенно порадовали. Полный зал. Все вокруг рушится, валится, а люди все равно ходят в театр, на постановку, которую видели уже неоднократно. Это вселяло надежду.
Тилеане глядели разинув рты. Это было второе сценическое представление в их жизни. Но то, что им довелось увидеть на Тилене несколько отличалось от того, что творилось на сцене сейчас. Правда кроме Степа, изучавшего, пусть пока поверхностно, историю Земли и России в частности, остальные мало что понимали в происходящем. Что такое банда они не знали, да и сама Гражданская война была для них загадкой. Но кто из персонажей «хороший», а кто «плохой» и без познаний в истории было ясно.
Домой вернулись довольными, а обсуждений хватило на весь вечер, до самого отбоя. На следующий день решили сгонять в другой театр, за двести с лишним километров от сюда, благо транспорт позволял.
               
                6
Лукич сидел в комиссии и определенно скучал. Очередной, уже не известно какой по счету, дипломник был не лучше и не хуже других, заходивших в аудиторию до него. Уж хоть бы волновались, что ли, диплом защищают все-таки. Нет, ни каких чувств. Совершенно бесцветным голосом что-то бубнил, также бесцветно его и слушали. И преподавателям, и самим выпускникам все надоело до чертиков.
Лукич уже отчаялся найти нужного ему человека и всерьез задумался, а не дать ли объявление в газету. Может так откликнется кто путный? Время у него было. На Денсаре сейчас наступила осень, так что до наступления весны можно было покопаться на Земле в поисках кадров.
На следующую дипломницу он даже не обратил внимания. Дремал. Что ему еще оставалось делать? За два дня сидения в комиссии он не сказал ни слова, не задал ни одного вопроса. Зачем? Кому? Вдруг что-то неуловимо изменилось в самой атмосфере аудитории. Что-то привлекло его витавшие далеко от сюда сознание. Девушка явно отличалась от своих предшественников. Лукич не вольно подался вперед, выходя из дремы и прислушиваясь. Он еще не понял, лучше она, или хуже, тех кто был до нее, но хотя бы не такая, как все, а это уже интересно. По движению вокруг него он понял, что и другие члены комиссии как-то подобрались, включились в работу, выйдя из спячки.
Девушка говорила горячо, что-то о восстановлении лесных массивов после вырубки и пожаров. Она будто пыталась убедить комиссию в необходимости предлагаемых ей мер, как будто, от мнения комиссии что-то зависело. Тема оказалась близка сердцу потомственного лесника, что еще больше подогрело его интерес к девушке. Был и еще один фактор «за», это глаза. Глаза девушки горели, наполненные внутренним огнем.
«То, что надо, Лукич!» - возник в сознании радостный голос Мозга корабля «Тилен», ему тоже надоело рыться в тине чужих мыслей.
«Совершенно с тобой согласен», - мысленно кивнул в ответ Лукич.
Как водится, кто везет, на того и грузят. Девушка явно «везла». Вопросов на нее обрушилось больше, чем на всех ее предшественников вместе взятых. Даже Лукич не сдержался и задал парочку. Девушка уверенно отвечала, показав хорошие знания и не малую сообразительность.
-Понравилась? – спросил сидевший рядом Борис Гордеевич, его лицо заметно просветлело.
-Да, - честно ответил Лукич. – Кто такая?
-Лазарева Марина Евгеньевна, родители врачи, занимается спортом, имеет какой то разряд по биатлону, трудолюбивая. Что еще сказать?
-Хватит, пожалуй, дальше сам разберусь.
Больше не один из кандидатов в лесники внимания Лукича не привлек. У одного глаза правда тоже светились, но он, оказывается, выпил для храбрости и с нормой не рассчитал. Войдя в кабинет, он был не в состоянии не то что внятно говорить, но даже нормально стоять. Пришлось отстранить его от защиты.
Но Лукич не расстраивался. Подходящего человека он уже нашел, оставалось уговорить её пойти к нему на работу. Вопрос довольно сложный, но, как надеялся Лукич, разрешимый. Можно было конечно убедить девушку с помощью Р’кандров, но это было не честно по отношению к девушке, человек должен иметь свободу выбора.
Хоть в роли помощника Спаситель Денсара ожидал увидеть парня и, желательно, крепкого, некоторое не соответствие кандидатки его представлениям не смущало. В конце концов какая разница? Для его работы лучше одна грамотная, увлеченная девушка, чем сто туповатых парней. Тем более, что с грубой рабочей силой проблем на Денсаре не было, а вот организовать эту силу одному было довольно тяжело. Для роли организатора девушка подходила ни чуть не хуже мужчины. Еще она обладала свежими знаниями, что в сочетании с опытом Лукич само по себе являлось не малой силой.
Поговорить с девушкой он решил во время вручения диплома, пусть пока отдыхает. Не зачем сразу загружать человека.
Выходил Лукич из здания техникума в приподнятом настроении. Преподаватели уже получали «Лукичевскую» премию, а над фасадом здания колдовали рабочие, готовя его к покраске.
-Молодец Гордеевич, оперативно работает, - буркнул в пол голоса меценат, а настроение его стало еще лучше.
Флаер ждал его у ворот. Абсолютно пустой. Ни внутри, ни снаружи ни кого.
«И где весь народ?» - обратился он к Мозгу.
«Загорать ушли, билетов в театре не было, так что они решили развлечься по-другому».
«Ну и молодцы. Значит аншлаг в театре, это хорошо, это радует».
Сразу домой он не поехал. Сначала заехал в местный банк и поменял очередные пять тысяч баксиков на рубли.
-Что за эпидемия такая? – у девушки – кассира даже лицо вытянулось. –Вчера пять тысяч, сегодня вы уже второй и опять пять тысяч, если так пойдет и дальше, у нас рубли скоро кончатся, - пошутила она.
-Не кончатся, не переживайте. Что-что, а деньги в России печатать умеют, - отвечая в тон девушке, успокоил ее Лукич.
Из банка он заехал в магазин бытовой техники, благо вывеска большая.
В магазине за прилавком дремал молодой продавец, он же хозяин, нанять продавца не было денег. На изучающего ассортимент Лукича, он не обращал внимания. Много их здесь таких: ходят, смотрят, выбирают и ни чего не берут.
Когда Лукич попросил паспорт на самый большой, из имеющихся в продаже, а, следовательно, и на самый дорогой телевизор, хозяин – продавец на него подозрительно поглядел, но паспорт подал. Когда Лукич попросил паспорт и на видеомагнитофон, продавец не выдержал и спросил:
- Вы, что, брать будете, или кругозор повышаете?
-Брать буду, - спокойно ответил покупатель и добавил. – Что-то вы какой-то нервный?
-Станешь тут нервным, в этом месяце вы первый покупатель. Как завод закрыли, совсем у народа способность покупательская упала. Продавцов пришлось уволить, а денег все равно не хватает, закрываться наверное буду, дорогое нынче удовольствие торговать. Кредит будете оформлять?
-Нет, - Лукич отсчитал деньги, не долго думая, он приобрел еще стиральную машину и пылесос.
-Пожалуй, я пока не буду закрываться, - не скрывая радости, говорил хозяин магазина, помогая Лукичу улаживать покупки в флаер. – Ну и машинка у вас! Ездили бы все на таких, я бы уже штук пять магазинов открыл.
-Всего доброго, спасибо за помощь, - махнул Лукич словоохотливому продавцу на прощание, садясь в кабину.
-Это вам спасибо, всего доброго.
Затем богатый лесник заехал в магазин авто – запчастей и купил все, что там было к 412-му «Москвичу»: карбюратор, свечи, новый двигатель в сборе, четыре колеса, задний мост, аккумулятор японский. Отсчитывая деньги в кассу. Он вдруг понял, что за эту сумму мог купить еще один «Москвич», а может и два, смотря по состоянию.
Потом посетил продуктовый магазин с интересным названием «Мини супермаркет». Там он набрал всевозможных продуктов, всего, чего хотел и, даже, чего не хотел, но внешний вид понравился. Еще он взял пять литровых бутылок самой дорогой водки и пару бутылок хорошего вина.
По дороге домой он при помощи Мозга корабля «Тилен» связался с Василием Теркиным и, назначив место встречи, подобрал своих спутников на набережной.
Въехав во двор дома людей их приютивших, Лукич громко посигналил. На зов на крыльцо вышел хозяин.
-Принимай подарки, Петрович, - крикнул ему межпланетный лесник.
Вслед за мужем вышла хозяйка.
-Куда же столько всего? Это же сколько денег? – всплеснула руками Сталина Емельяновна.
-Денег у нас хватает, а кроме как на Земле, они все равно больше ни где не нужны. Так что пользуйтесь на здоровье, у меня сегодня праздник! Из тридцати дипломников, одна девушка оказалась действительно стоящей, будем праздновать!
-У нас тоже праздник, внучка диплом защитила. Она с родителями и женихом сейчас у нас, радостью делиться пришли, - сказал Василий Петрович.
-Вот и зовите всех, вещи носить будем.
Из дома вышли дочка хозяев с мужем и внучка с женихом. Лукич остолбенел, наступила его пора удивляться.
-Лазарева Марина Евгеньевна? – с удивлением и легким недоверием в голосе спросил он. – Вот она и есть, та самая девушка, про которую я только что говорил. Да, тесен мир.
-Ой, а вы у нас в комиссии сидели, - узнала его девушка. – И вопрос мне самый трудный задали.
-Я два дня его готовил, а задать не кому было, пока вас не дождался. Хотел с вами поговорить на вручении дипломов, но раз уж вы здесь и вся родня ваша тоже, то, наверное, сейчас и обсудим мое предложение. Вполне возможно вы откажетесь, а я зря радовался.
Находясь на Земле, все прилетевшие, естественно, носили нормальную земную одежду, но, ради «вербовки» нового члена команды, все переоделись в парадную форму Разведывательного Флота планеты Тилен, даже Лукич. За пол года проведенных на Денсаре он привык, ведь на любом официальном мероприятии, он должен был появляться только в парадной форме одежды. Правда ему предоставили право выбора: парадная форма адмирала Разведывательного Флота Тилена, или парадная форма полковника Королевской Гвардии Денсара, или парадные доспехи Герцога Лорда – Спасителя Денсара. Из трех зол он выбрал меньшее и везде появлялся в форме тилеанского адмирала, которую даже умудрился порвать, на очередном праздновании чего-то. На удивленные вопросы тилеан: «Как такое возможно? Ведь эта ткань не рвется и не мнется». Он ни чего не смог ответить, потому как не помнил, или отшучивался: «На землян пьяных она у вас не рассчитана».
Придав таким образом официальность моменту и произведя должное впечатление на собравшихся, Лукич начал разговор с демонстрации видеофильма о планетах Тилен и Денсар, специально отснятого для этого случая. Фильм был продуман до мелочей. В нем было все: экскурс в историю обеих планет (с историей Денсара возникли некоторые проблемы, её попросту ни кто толком не знал), культура, быт, отдых и, хорошо подобранные, красивые пейзажи.
Видеомагнитофонов на Тилене не было, по крайней мере, с магнитными лентами. По этому ученым пришлось конструировать земной вариант, но на то они и ученые. Проблем не возникло, двигаться от сложного к простому несколько легче, чем в обратном направлении. Видеокассета, изготовленная ими, ни чем не отличалась от земной.
-Вот для работы на Денсаре я и хочу вас пригласить, Марина Евгеньевна, - обратился к девушке Лукич, после просмотра фильма.
-Но как, я там, а все здесь? – возразила девушка, в реальности предложения ни кто из присутствующих не усомнился, Р’кандры постарались.
Они долго обсуждали все вопросы, волновавшие земную сторону, инопланетян волновал только один, уговорят, или не уговорят. Лукич соглашался на все требования Марины и ее родителей, тем более, что считал эти требования вполне обоснованными. Да, конечно Юра (жених Марины) летит с ней, и свадьба состоится здесь на Земле, еще до отлета. Да, он лично гарантирует безопасность молодых людей. Естественно они будут иметь средства связи с родителями, эти «средства» Мозг корабля «Тилен» тут же и продемонстрировал. Само собой разумеется, что если молодым людям там не понравится, то они всегда смогут вернуться.
-Юра, - обратился к Марининому жениху Лукич. – А ты кто по специальности?
-Автомеханик.
-Боюсь для тебя работы по специальности там нет, но дело мы тебе найдем. Завтра, к примеру, будем деду Марининому машину ремонтировать.
Не смотря на довольно долгое обсуждение, окончательного ответа земная сторона дать не смогла.
-Нам нужно подумать, - сказала мама Марины.
-А зарплата то какая будет? – подал голос отец девушки. – А то все работа, работа, может она того и не стоит, что бы тащиться в такую даль.
-Там у них будет полный пансион, проживание, питание, одежда, все естественно бесплатно, а зарплата тысяча долларов в месяц каждому, - ответил от лица инопланетян единственный землянин команды.
-А мне то за что зарплата? Вы же говорите работы нет, - Спросил Юра.
-Юра, как так работы нет? Работа всегда есть, было бы желание. Марине будешь помогать, учиться.
-И все равно, нам нужно подумать, - опять выдвинула свое требование мама.
-Мне бы такую зарплату, я бы не думал, а вот ребенка на заработки отправить, это действительно тема для раздумий, - поскреб чисто выбритый подбородок папа, привычка у них с Лукичом была одинаковая и сомнения то же.
-Хоть не отказываете сразу, и то хорошо. Думайте, время терпит, месяц у вас точно есть, - согласился Лукич.
Деловая часть программы на этом закончилась, и приступили к банкету, по поводу защиты Мариной и, как выяснилось, Юрием то же дипломов. Автомехаников тоже готовил лесотехникум. Куда в тайге без транспорта?
               


                7
На следующий день возились с машиной Василия Петровича. Юрий активно помогал, вернее, он один практически все и делал, так как оба его напарника в технике практически не разбирались. По крайней мере не на таком уровне. То что для Лукича проходило под девизом «И так сойдет», а для Василия Петровича «не себе делаем людям», даже, когда делали себе, для молодого автомеханика было абсолютно недопустимо.
«А голова у парня светлая», - подумал Лукич.
«Да», - пришел мысленный ответ Мозга корабля: «Я тут вот, что подумал, Лукич, Степ механик не плохой, но ты же сам понимаешь, что временный, уж больно должность для его ранга низкая. Раз всей экспедицией командует землянин, почему бы и обязанности механика не возложить на другого землянина?»
«Хорошая идея, я и сам об этом уже думал, но, для начала, нам бы согласие их получить».
«Получим, наверное. Юра, вроде как, не против, ему интересно, да и Марина заинтригована, только опасается слегка».
«Ее можно понять, я вас лучше знал, а тоже опасался. Надеюсь ты у них в мозгах не сильно ковыряешься? А то они, ведь, по незнанию, могут и не заметить твоего присутствия».
«Конечно нет, Лукич, внушать я им ни чего не буду».
«Правильно, не зачем брать грех на душу».
«А ты что, Лукич, серьезно считаешь, что у меня есть душа? Ей во мне поместиться негде, у меня тела практически нет».
«Как говорил мой дед, душа есть у всего живого, а тем более у разумного. Форма и количество тела тут роли не играет. Людям на войне руки, ноги отрывало, что же у них после этого души меньше стало?»
«Ты как проповедники ваши заговорил, но со мной ни чего не выйдет, у меня с конечностями напряг, креститься нечем».
«У тебя и с мозгами напряг, а ни чего, думаешь. Ты хоть раз видел, что бы я крестился? Креститься да лбом биться, души не надо, а вот веру в сердце носить, не знаю как вам Р’кандрам, а нам людям необходимо. Не можем мы не верить, в светлое будущие, в рай после смерти, в реинкарнацию».
«А ты во что веришь?»
«Не знаю, в Бога, наверное, в разум Вселенский, во что-то верю, с детства еще, когда верить не модно было, а во что сам толком не знаю, придумал себе свою религию, вот в нее и верю, сам себе проповедник, вам себе прихожанин».
Мысленный диспут на религиозную тему прервало появление гостей, появились родители Марины и Юрия.
-Мы к вам, адмирал Лукич, - сказала за всех мама Марины.
И опять все началось с начала. Просмотр фильма, вопросы, ответы. В результате беседы Лукич пришел к выводу, что дети решились на поездку, сомнения оставались только у родителей, в основном у мам. Сами молодые люди в беседе участия не принимали, но, по поведению отцов, можно было судить о проведенной за вечер над ними работе идеологического характера.
-Да, страшновато, я с тобой не спорю, дорогая, - говорил Юрин папа, Маринин видимо чаще полагался на мнение мамы. – Но что им тут светит, тебе не страшно? Здесь им работы приличной нет. Где они себе работу найдут, в леспромхозе каком-нибудь за гроши, в Тьмутараканске? Что их там ждет? Мужики все пьют по черному, и Юрка с ними будет. Видеть мы их будем раз в десять лет, потому как приехать им к нам будет не на что, и мы с нашими зарплатами ездуны тоже еще те! А в том, что предлагают инопланетяне, - для не посвященного человека слово «инопланетяне», в обиходной речи, звучало бы, скажем несколько оригинально, но в этой компании к нему уже привыкли, а папа с жаром продолжал: - Есть для них обоих перспектива развития, становления на ноги. Есть будущие в конце концов!
-Правильно Михаил говорит, - удивил Лукича Маринин папа, подав голос. – Не чего бояться. Убить Лукич их уже миллион раз мог, а для опытов в тихоря бы похитил. Зачем уговаривать? – видимо папа ответил маме на мучавший ее и обсуждавшийся дома вопрос. - А раз все по-людски делают, с родителями советуются, значит зла не желают. Нечего долго раздумывать, такого больше ни когда не предложат, тем более, что молодежь уже без нас все сама для себя решила. Мы их вырастили, выучили, сейчас вот женим еще, а дальше пусть сами, своим умом живут. Они решили, что лететь на, этот, как его….
-Денсар, - помог папе папа.
-Во, во, на Денсар, для них лучший вариант. Не чего им мешать, если не хотите потом всю жизнь выслушивать обвинения в свой адрес, что мол всю жизнь им поломали. Тем более, что Лукичу нужно их согласие, а не наше. Их согласие инопланетяне, считай что получили, от нас теперь мало, что зависит. С работы придешь, а тут тебе записка, мол не теряйте, мы улетели. Уж лучше мы их сами проводим без скандалов, по-людски.
Большинством голосов сторонники отлета победили. Лукич, если честно, не ожидал, что все так легко образуется. Видимо жизнь на Земле за последний год стала еще хуже, довела людей до того, что они были готовы бежать, куда угодно, лишь бы от сюда подальше.
После принятия решения об отлете, время понеслось вскачь. В многочисленных делах и заботах проносились дни, выстраиваясь в недели.
 Машину Василия Петровича отремонтировали. Старенький «Москвич» и в лучшие годы не был так хорош. Но больше всего времени занимали предстоящие свадьба и отлет. Все требовало денежных вливаний. Если для отлета требовалась в основном только массовая закупка всевозможных семян на которые денег у Лукича было предостаточно, то свадьба требовала к себе более внимательного отношения, а у организаторов мероприятия с деньгами было туговато.
«Вот что я тебе хочу сказать, Главный лесник этой части галактики», - зазвучал в одно прекрасное утро голос Мозга корабля «Тилен» в голове Лукича: «Ты, что, не видишь с каким трудом идет подготовка к предстоящей свадьбе? Из-за нас, между прочим, люди мучаются. Мы им весь график сбили. Свадьба на осень намечалась, они бы успели еще денег подкопить, и урожай бы новый подоспел, а так ни денег, не урожая. Они уже в долги залезли ко всем, к кому только можно».
«Не возьмут они деньги, гордые», - начал оправдываться Лукич: «Меня Сталина Емельяновна за мои подарки до сей поры пилит, мол столько денег потратил, не удобно ей».
«Аванс им выпиши».
«Я уже думал, на счет аванса, но опять как-то не хорошо, заплатить людям, что бы они на эти деньги нас кормили…».
«Подарком свадебным компенсируешь».
«А ведь дело говоришь!»
Так Лукич и сделал.
-Что это? – спросили Марина с мамой вместе.
-Аванс, в космосе вам деньги не нужны будут, а тут вдруг чего купить решите.
-И сколько здесь? – спросила мама.
-По шесть тысяч каждому, этот сверток Марине, а этот передадите Юре.
-Рублей? – опять мама.
-Долларов, жалование за пол года.
-Это же сколько в рублях? Мы к валюте как-то не привыкли, в Москве да, там все в долларах считают, а у нас здесь и рублей днем с огнем не сыщешь.
-Значит теперь и вы, как в Москве. Ни чего, привыкните.
Финансовое вливание американских денег инопланетянами пошло на пользу, уже через неделю состоялось торжественное бракосочетание Марины и Юрия. Молодые наприглашали кучу народа, перед самой регистрацией Марина спросила, шепча почти в самое ухо Лукича:
-Вы узнали про наши проблемы с деньгами, потому и выдали этот аванс?
-В общем то да, - так же шепотом ответил Лукич.
-Спасибо, - и девушка чмокнула его в щеку.
«И где справедливость в этом мире? Идея моя, а целуют его».
«А тебя в какое место целовать, ящик гусеничный?» - ответил Мозгу Лукич.
«За то красивый, не то что некоторые лесники мхом поросшие», - не остался в долгу Мозг.
Праздновали в ресторане, а роль свадебного экипажа досталась флаеру. Марина была в шикарном платье. Когда она выходила из машины прохожие останавливались залюбовавшись. Из шикарной машины, выходит еще более шикарная женщина. Юрий был чрезвычайно горд невестой и собой, тем более, что выглядел он не менее эффектно. Красивая пара.
В разгар гуляния Лукич вышел на улицу проветриться и покурить, к нему подошел уфолог Василий. В последние дни Лукич его практически не видел, они где-то беспрестанно пропадали со Степом. Василий прикурил сигарету и заговорил. Он говорил сбивчиво, очень волнуясь:
-Адмирал Лукич, - официоз в обращении несколько насторожил Лукича. В кругу друзей, а Василия он считал другом, перечисление званий обычно опускалось. Чувствуя внутреннюю напряженность своего юного друга, перебивать его не стал, и Василий спокойно продолжал: - Я в последнее время очень много думал, - это высказывание уфолога заставило лесника внутренне подобраться, не будет нормальный человек просто так, так перенапрягаться, много думать, желая узнать до чего тот додумался, продолжал молчать, не перебивая. – И вот до чего додумался. У меня нет будущего на этой планете, если быть до конца честным, и, в первую очередь с самим собой, у меня здесь вообще ни чего нет. Дом в котором я прожил последний год не мой, меня в него, наверное, из жалости только и впустили. Работу эту игрушечную дали, тоже пожалели. Друзей, до вашего появления, ни когда не было, родственники, наверное, есть, должны быть, но где они, мы друг про друга ни чего не знаем. Нет, вы не подумайте, я не жалуюсь, но просто нет для меня места в этом мире. Вся надежда только вот на писательство мое, но какой из меня писатель…. Может просто бумагу перевожу.
-Так ты что, Василий, с нами хочешь? – понял к чему клонит уфолог Лукич, расслабился и перебил.
-Да, - потупился Василий, тяжело вздохнув, а потом затараторил, как бы опасаясь, что ему не позволят договорить: - Я понимаю, что вам нужны специалисты другого профиля, совсем не историки, но я способный. Я буду выполнять любую работу, я научусь….
-Во первых, - опять перебил Лукич. – Для тяжелой работы у нас людей хватает, все население планеты Денсар. На счет специалистов, это ты точно подметил, нам действительно нужны именно специалисты….
-Я понимаю, - на этот раз перебил Василий, как-то сразу сникнув.
-Специалисты нам нужны молодые, пока не успели обзавестись стереотипами, именно по этому ты нам подходишь. Тут я перехожу к во-вторых, вернее уже перешел. Учиться тебе на Денсаре если и придется, то только искусству поглощения всего спирта содержащего наравне с денсарцами, но не советую, полезным это занятие назвать не могу. Выпить конечно можно, но не так часто как они, правда и не так редко как ты, хотя хозяин – барин. Нам ты нужен именно как молодой специалист, ученый – историк. Ты понимаешь, Василий, из истории Денсара вывалилась пара – тройка тысяч лет. Примерно известно, что было до, высоко развитая цивилизация. Ясно, что стало после, что-то вроде земного средневековья, только нет жестких сословных различий и, в целом, отношения между людьми попроще. И что бы разобраться, что же все-таки произошло с культурой планеты, нам необходимы специалисты, то есть историки.
-Неужели на Тилене и Денсаре мало своих историков? – вырвалось у Василия.
-На Денсаре, положим, нет совсем, на Тилене есть, целая Академия, но они специалисты в истории своей планеты, а Денсар для них такая же загадка, как и для нас. Есть еще два аспекта в твою пользу. Первый, это очень высокое о тебе мнение Хранителя Академии Истории планеты Тилен Степа, сам понимаешь, для меня он в этом вопросе – истина в последней инстанции. Второй аспект, это странное переплетение культур наших трех планет, по этому для полноценного изучения истории и культуры Денсара, нам не обходим земной специалист, а ты единственный кого я знаю. Степ в качестве механика нашего корабля летит в последний раз, я приложу все силы, что бы открыть на базе нашей станции историческое отделение, думаю Великий Совет Тилена меня поддержит. Степ станет руководителем отделения, а ты его помощником, а из нашего молодожена, я надеюсь, выйдет не плохой механик, голова у парня светлая.
    -Да у тебя все расписано, Лукич, на год вперед, - напряжение покинуло Василия, а вместе с ним и официоз.
-Есть еще один, очень не маловажный факт, правда для меня он огромной роли не играет, но для тебя, я так думаю, важен. Тебе, в принципе, только из-за него стоило попасть на Денсар. У тебя проблемы с ростом, по крайней мере, ты так считаешь. Интересно, как тебе понравится планета, на которой ты будешь выше большинства граждан?
-Так там что, все как я?
-Ниже чем ты, а еще, как сказал король, им нужна свежая кровь. Кто знает, может ты и станешь этой каплей свежей крови? Тем более девушки там, хоть и низкие и в кости слегка широковатые для своего роста, тем ни менее сложены довольно пропорционально. Фигурки у них закачаешься, и на лицо славные. И принцесса сама, очень даже ни чего….
-До принцесс я, пожалуй, рожей не вышел, и благородством породы, тоже, - смутился Василий.
-Если у вас роман закрутится, я думаю Сидотрон не станет возражать против вашей женитьбы. Не забывай, ты все-таки друг герцога, лорда – спасителя, адмирала меня, а это для тебя большой плюс в этом вопросе. А уж если вам со Степом удастся добиться успеха как историкам и приоткрыть завесу тайны в истории Денсара, то ты и сам станешь каким-нибудь графом. Так что не бойся и не переживай. В ваших отношениях с Лагдолен, принцессу так зовут, может возникнуть только одна проблема, но ее даже король не в состоянии разрешить, это если вы не полюбите друг друга, ну так тут ни кто не виноват.
Свадьба Марины с Юрием, как и положено, гуляли два дня, потом еще пару дней опохмелялись те, кто отнесся к празднованию особенно серьезно. Но молодоженов это уже не интересовало, их отправили в свадебное путешествие на Богамы. Пришельцы расстарались. В принципе молодожены могли и сами себе это позволить, но Лукич решил что эта поездка будет свадебным подарком от команды корабля «Тилен». Пусть отдохнут, мир посмотрят и себя покажут. С ними отправились еще два молодожена Стар и Дтен, которых снабдили огромной сумкой тилеанского сухого пайка.
Степ и Василий не вылезали из музеев, библиотек, интернета. С помощью Мозга корабля «Тилен», который очень умело промывал мозги всем таможенникам, они объехали всю Европу и север Африки.
Приготовлениями к предстоящей экспедиции занимался один Лукич. На своем зеленом «Рено» он носился между городами, посещая все известные ему селекционные станции. Он закупал огромные партии всевозможных семян: овощей, цветов, ягод, фруктов. Помимо семян, покупал саженцы, они хоть и не были удобными в транспортировке, как семена, зато отдача должна была начаться раньше. За год проведенный на Денсаре, Лукич полюбил планету и людей ее населявших, по этому желал осчастливить их всеми возможными способами. Все приобретенное лесником богатство сразу же свозилось в грузовой отсек корабля «Тилен».
Так, совершенно не заметно для всех прошел еще месяц. Вернулись свадебные путешественники. Марина смеясь рассказывала:
-В ресторане у всех лица вытянулись, когда Стар с Дтеном за вечер выпили три бутылки Никарагуанского рома, он семьдесят с лишним градусов между прочим, а потом еще и танцевать пошли. Нашу группу по ним везде узнавали. Теперь в мире появится новая легенда о том, как русские умеют пить!
    Потом глядели много часовой фильм – отчет, в котором подвиг тилеан тоже был отображен. Обе семейные пары были переполнены впечатлениями и восторгом.
А еще по прошествии недели, совместная экспедиция землян и тилеан покинула радушных хозяев и старинный городок. Слезы прощания конечно были, но куда без них?

8

Молодая семейная пара, с нескрываемым любопытством, разглядывала космический корабль. Дтен, как капитан, взял на себя обязанности гида. Лукич решил не мешать и, на правах хозяина, готовил ужин для земной части команды. Степ, тем временем, штудировал какой-то увесистый талмуд, а его помощник Василий Теркин что-то быстро записывал в тетрадь.
-Ты что, Вась, дневник ведешь? – обратился к нему Лукич.
-Нет, на этот раз уфологам сообщение оставляю, что бы не теряли, улетел мол….
-Так камера есть, давай все заснимем, пусть смотрят.
Лукич достал камеру, которую не известно зачем взяли с собой, за пределами Земли она ни кому не была нужна, и направил объектив на Василия.
-Говори.
-А что говорить? – засмущался вдруг Василий.
Интересное все-таки создание человек, стоит направить на него объектив видеокамеры и самый болтливый замолкает, как двоечник у доски.
-Что писать собирался, то и говори.
-Короче, - решился Василий. – Лесник Лукич вернулся, как мы и предполагали…. Мне удалось вступить с ними в контакт и,… ну…, а…, короче…, нормальные люди.  А-о-э…, и это…, я, короче, улетел с ними….
-Выразительная речь. Ты хочешь сказать, что вот это так долго писал? – спросил Лукич окончательно смутившегося Василия. – Особенно тебе удались места про: «а-о-э», «и», «короче». Ты бы уж хоть по бумажке прочитал.
-Да я, если честно, вместо отчета стихотворение писал, вдохновение нашло….
-Тогда понятно. Вот что, служитель Муз, картошку мешай, что бы ни сгорела, а я за тебя послание твоему начальству сделаю.
 Лукич вышел с камерой на улицу, заснял корабль со всех сторон, по кругу. Вошел внутрь, снял: рубку, грузовой отсек, каюты. Потом опять вышел на улицу, установил камеру так, что бы было видно его на фоне корабля и, глядя в объектив, сказал:
-Люди, я не мастер говорить длинные речи, скажу просто. Пока мы, люди Земли не поумнеем на столько, что бы перестать уничтожать собственную планету. Не перестанем делить людей на первый, второй, третий сорта, а мы же обнаглели на столько, что целые нации и народы умудряемся причислить даже не к третьему сорту, а полностью выбраковываем, взяв на себя функции судьи и палача, возомнив себя Господом Богом. Пока жизнь человека не станет высшей ценностью нашего Мира. Пока…, да что я вам все рассказываю, сами всё, должны понимать. Так вот, пока мы не станем достойными звания «человек», ни одна приличная внеземная цивилизация с нами контактировать не будет. Фу, - Лукич выключил камеру. – Выдал, однако, теперь я знаю, что такое вдохновение. Слышь, Василий, у твоих, у этих, уфологов, ключи от твоего дома есть?
-Естественно, это же их дом.
-Давай камеру у тебя на подоконнике поставим, так что бы из окна корабль было видно, пусть на старт полюбуются. Я так думаю, догадаются посмотреть, что у тебя отснято будет.
После обеда, перед самым стартом, зашли в дом Василия. Лукич установил камеру на подоконнике и включил «запись». Через несколько минут корабль «Тилен» покинул планету Земля.
В рубке шла нормальная полетная деятельность. Трое молодых землян, широко раскрытыми глазами, глядели на обзорный экран.
-Мы что, уже в космосе? – спросила Марина.
-Да, - ответил Лукич.
Василий вытащил из-за пазухи тетрадь, что-то быстро в ней дописал и хотел спрятать обратно, но Лукич не дал:
-Читай, если готово, плод накатившего на тебя вдохновения.
-Готово, но я не виноват, вы сами попросили, слушайте:
                «Даль»
«Вот и все. Горделиво окуталась Даль
В синий мрак за моею спиной,
Что кому суждено, тот то взял
И остался один, каждый рядом с собой.

И ушел навсегда еще один день.
Он ушел и забрал все с собой.
От усталой Луны немая ложится тень,
От погасшей звезды вряд ли будет кому-то тепло.

А вокруг тишина гробовая стоит.
А вокруг темнота, хоть глаз вышиби вон.
А вокруг пустота неприступная, словно гранит.
Ночь, и все погрузилось в сон.

Корчась в мутном тумане, умер Закат,
И еще не известно, будет ли новый Рассвет.
Он оставил Земле только грусти печать,
Он ушел, что бы дать нам в замен:
Эту Ночь».

-Что-то не пойму я вас поэтов. Не ужели все так печально? – спросил Лукич. – Как-то странно вас вдохновляет, но, в общем, не плохо, мне понравилось.
Василий с легкой полуулыбкой и слегка покрасневшими щеками, виновато пожал плечами. Больше ни кто наступившей в рубке тишины не нарушил, не желая нарушать величественности наступившего момента.




    Глава  шестая.

                1

Весь полет от Земли до Тилена прошел, если можно так выразиться, в восторженных тонах.
На Василия нашло вдохновение, и он беспрестанно строчил что-то в своей толстенной тетради. Когда тетрадь кончилась, достал другую. Время от времени перепечатывал написанное на чистовик. Личных вещей у него было не много, и, среди них, находилась печатная машинка, механическая и громко стучащая. Стрекотание машинки разносилось по всему кораблю.
-Когда прилетим на Тилен, надо будет ему агрегат заменить на что-нибудь поновее и потише, - выдвинул идею Дтен, когда весь экипаж корабля в очередной раз наслаждался плодами вдохновения Василия. – Лукич, зачем ты ему вообще позволил взять с собой этот анахронизм? Он же нас всех с ума сведет этой своей трещоткой.
-Да ладно, Дтен, нам то с тобой чего бояться? Нельзя сойти с того, на что не встал, и с ума, без ума тоже не сходят, - ответил Лукич. – А запретить я ему не мог, совесть не позволила. У него же нет ни чего. Что он, как пионер в поход с рюкзачком на чужую планету полетит?
-Я согласен с адмиралом Лукичом, - подал голос Степ. – Для него это не просто аппарат, для него это подруга, с которой он коротал долгие зимние вечера. И, потом, может в стрекотании машинки, он черпает вдохновение? Нам, людям приземленным (в тилеанском языке естественно нет такого слова, но то, что сказал Степ, переводится на русский примерно так) трудно понять полет души писателя, творца….
-Раз все против меня, пусть стрекочет, - сдался Дтен.
-Мы не против, мы просто объясняем, зачем ему древняя, с твоей точки зрения, печатная машинка, - отозвался на реплику Дтена Лукич.
Молодожены Марина и Юрий в разговоре участия не принимали.
Марина вообще вела себя довольно не заметно. Все свое свободное время, а его было много, практически все время было свободным, кроме сна и приема пищи, она проводила у обзорного экрана, или у иллюминатора их с мужем каюты. Любовалась видом. Даже звездный туннель подпространства казался ей невообразимо красивым.
Молодой супруг, напротив забыть о себе не давал и, не заметным, не казался. Красоты «заоконья» его не интересовали и, на написание поэм, тоже не вдохновляли. Его поэмой был корабль.
Бывают люди влюбленные в свою работу. Обожающие её. Не представляющие себя без неё. Счастливые люди, которые понедельника ждут больше, чем пятницу, и, даже в свои законные выходные, не перестающие думать о своей работе. Счастливцы, к которым Лукич относил и себя. Как сказал кто-то мудрый: «Счастье, это когда утром хочется на работу, а вечером домой». У Лукича было такое счастье, похоже, было оно и у Юрия, только Марина могла отвлечь его от изучения корабля. Подобное состояние души имело короткое, но емкое название – призвание.
Марина обещала стать хорошей помощницей. Ей нравилась её специальность. Но что это было? Юношеский романтизм, идеалы и высокие цели спасения «зеленых легких» планеты, или все-таки призвание? Любовь без великих целей и высокопарных фраз, как любовь к любимому человеку? Лукич не мог ответить на этот вопрос.
Зато отношение Юрия к его работе, было открытой книгой для всего экипажа. Призвание, слепая любовь, неуемная жажда знаний, стремление к совершенству, как к собственному, так и нежно любимых механизмов. Он неустанно следил за работой Степа, как хвост неотступно следовал за ним во время ежедневных обходов.
 Обходы имели исключительно ритуальный характер. Так повелось. Механик должен посещать машинное отделение. Что он там мог увидеть? Все узлы, агрегаты и аппараты находились сокрытыми под защитным кожухом, вскрывать который, без согласования с Тиленом, было строжайше запрещено. Оставались приборы, но их показания можно было снять, не покидая рубку, потому что все они были продублированы на панели управления. Чрезвычайно не функционально, для практичных тилеан. Дань традициям, как память тех лет, когда механик основную часть полета проводил в машинном отделении, постоянно устраняя мелкие неисправности.
Но Юрия это ни сколько не смущало. Он выпросил все имеющиеся на борту технические справочники, изучил конструкцию корабля, знал какой прибор и для чего нужен. Если не понимал принципа действия, или назначения какого-нибудь узла или агрегата, то перелопачивал всю имеющуюся в его распоряжении литературу. Но очень часто не хватало элементарных знаний, которые на Земле он получить попросту не мог, на нашей планете их еще не давали, потому, как не имели сами дающие. Тогда земной механик наседал на тилеанского коллегу, пополняя свои пробелы в образовании.
Когда в очередной раз Юрий ушел вслед за Степом в машинное отделение. Вернее будет сказать, заставил Степа пойти туда, завалив его своими многочисленными вопросами. В рубке остались только Дтен, Мозг и Лукич, последний заговорил:
-Надо, наверное, помочь парню. Он же сам изведется весь и Степа изведет своими вопросами. Я просто в восторге оттого, что он не знает, что и я могу отвечать на его вопросы.
-Ты прав, я тоже хотел поговорить с вами на эту тему, - подал голос Мозг. – За пять дней полета он умудрился всунуть в себя такое количество информации, которое ни один тилеанин за такой промежуток времени без помощи Р’кандров, не осилит. А если учесть явную нехватку общеобразовательных знаний, то он или гений, или безумец….
-В принципе, это одно и тоже, - опять взял слово Лукич. – А если вы ему не будете помогать, то он точно свихнется, от обилия информации.
-А, по-моему, так он уже свихнулся, - заговорил капитан корабля Дтен. – Его же сейчас ни чего больше не интересует, кроме внутренностей корабля. Пока не будет все знать и понимать, не успокоится.
-Смогли же мне дать знания пилота за ночь. Мозг, ты можешь сделать тоже самое и для него?
-Могу, Лукич, только здесь надо брать во внимание, то, что пилот ты игрушечный. Мы же все отлично понимали, что пилотировать корабли ты не собираешься. По этому фундаментальных знаний тебе ни кто не давал, так, экскурсия. А Юру, я так понимаю, мы будем готовить к сдаче экзаменов на должность механика.
-Да, механик из него получится отменный, - согласился Дтен. – Теперь мы знаем его способности, я бы с ним полетал. Что он будет механиком лучше меня, это точно. Я в механики пошел, что бы в разведывательный флот попасть, а других вакансий, на тот момент, не было.
-Степа механиком от Бога тоже не назовешь. Тебя тянуло в космос, его на Землю и Денсар. Мозг, сколько потребуется времени, что бы вложить все необходимые знания в его голову? – спросил Лукич.
-Учитывая его базу знаний, которая гораздо выше средней земной, плюс его рвение и способности, я думаю порядка недели на получение теории, ну и пару месяцев понадобится ему, что бы все это переварить. Но этим он уже будет заниматься в Академии Механики, под руководством опытных наставников. Строгих сроков обучения у нас нет, как смог, так отучился. Кто-то через месяц свободно оперирует всеми полученными им знаниями, а кто-то через год дуб дубом. Я правильно процитировал земную пословицу?
-Правильно.
-С Юрием случай особый, - продолжил Мозг. – Его, так называемое среднее образование, сильно уступает нашему аналогу, конечно полный курс ему теперь не нужен, но все что касается точных дисциплин он должен знать. Я бы на это еще месяц прибавил. Детям на получения знаний, которые отсутствуют на Земле, отводится порядка двух лет, но мы просто стараемся их не перетруждать. Дети все-таки. Юра уже не ребенок, так что на устранение данного пробела в знаниях, месяца ему хватит точно, а мне с ним придется поработать по этому поводу два занятия. Таким образом, полторы недели его обучением буду заниматься я, а потом порядка трех месяцев учителя Академии Механики.
-Интересно, ему разрешат стать механиком «Тилена»? - спросил Лукич, ни к кому конкретно не обращаясь.
-А почему нет? Сдаст экзамены, разрешат, - заверил Дтен.
-Но он же все-таки инопланетянин.
-Ты тоже, но тебе это не сколько не помешало стать Хранителем двух Академий, адмиралом и, я просто не могу умолчать, владельцем мотоцикла «Урал», со всеми его колесами. На Тилене ценятся, прежде всего, деловые качества, отношение человека к своим обязанностям. Так что, я думаю, у Юры есть все шансы.
Разговор прервало появление в рубке Степа и Юры. Лукич изложил коллеге – землянину их план, попутно объяснив роль Р’кандров в процессе обучения. Юра, буквально, засветился от радости:
-Значит, я смогу узнать все про корабль?
-И не только про этот, и не только про корабль. Ты будешь знать и уметь все, что положено знать и уметь механику на планете Тилен, - внес окончательную ясность в ситуацию Мозг корабля.
-Тогда я пойду спать?
-Иди, милый, иди, - кивнул головой Лукич. – И мы от тебя отдохнем, - добавил он в пол голоса.
-Почему вы раньше этого не сделали? – спросил Степ, когда за Юрой закрылась дверь. - Он же мне шагу ступить спокойно не давал.
-Это мы его жажду знаний проверяли, - ответил землянин и, тут же, спросил: - Хранитель Академии Истории Степ, как вы отнесетесь к идеи отказаться от должности механика корабля «Тилен» и возглавить историческое отделение нашей миссии на Денсаре? Через пару дней мы прибудем на Тилен, и я хотел бы знать ваше мнение, прежде чем поднимать этот вопрос перед Великим Советом.
-Я обеими руками «ЗА», - ответил Степ, - И, если можно, я бы хотел взять в помощники специалиста по истории планеты Земля Василия. Мы с ним хорошо сработались, пребывая на вашей родине, адмирал Лукич.
-Не буду с вами лукавить, Хранитель Степ, именно для этого я его и пригласил лететь с нами.

2

Тилен встретил их дождем. Мелким моросящим дождичком. Этакая колышущаяся пелена. Даже вдыхаемый воздух был мокрым, а запах спирта несусветным. Василий достал сигарету, Лукич поймал его за руку:
-Не советую, - сказал он. – Курить на Тилене в такую погоду, все равно, что устроить фейерверк на пороховом складе.
-Э, Лукич, про бросить курить речи не было, - сразу отреагировал на происходящее Юрий.
-Нравятся мне эти русские, - усмехнулся Лукич. – Манну небесную предложи, а и то, без перекуров откажутся. Обалдеть! Про бросать курить речи не заходит, пока…. Я сам курить люблю, но существуют элементарные правила техники безопасности, а ты Юра, как механик, должен это лучше всех знать. Спирт на нас чистый с неба льется. Сейчас только спичкой чиркнуть, и сгорим все как еретики.
-Понятно, - Василий спрятал сигарету обратно в пачку.
Укутанные спиртовым туманом, прошли летное поле, не заметно дойдя до здания Космопорта. На этот раз первою площадку  для встречи Лукича не предоставили. Он уже не был почетным гостем, а вернулся из обычной командировки. На посадочной площадке номер один гордо красовался корабль Торгового Флота, вокруг которого суетились люди. Шла разгрузка, огромного трюма.
-Во, дура здоровая! – восторженно вырвалось у Юрия.
-Ты еще денсарских кораблей не видел, вот там действительно дура, так дура, - снисходительно поведал Лукич, на правах сторожила.
-Нет, ну, все равно, - не сдался будущий механик, разглядывая корабль.
-Ну, все равно, значит, все равно, - не стал спорить Лукич, тем более, что темы достойной для спора не было.
В здании Космопорта их ждали: Римма с сыном, Слены и тот, который музыкант, и та, которая бывший капитан «Тилена», а теперь ждала ребенка от Клена и носила его фамилию, сам Клен стоял рядом с женой, за его спиной спрятался Ди Длен, разговаривая с родителями Стар. Они только что совершили посадку, приведя, на родину грузовой красавец Торгового Флота с одной из не пригодных для жизни планет, на которой тилеане добывали полезные ископаемые. Именно их корабль и стоял сейчас под разгрузкой, но из-за поволоки дождя, название корабля ни кто из пассажиров «Тилена» не прочитал.
Из сеансов связи Стар знала, что родители в рейсе, и на встречу с ними сейчас не рассчитывала. Их возвращение оказалось приятным сюрпризом для девушки.
-Ой, мама! – воскликнула она и бросилась, почему-то на шею к папе, нарушая все правила о субординации.
Еще среди встречающих находился медик. Академия Медицины не могла допустить свободного перемещения землян по Тилену. Оно и понятно, земляне здесь от воздуха пьянели, тем более в такую погоду. Медик всем прибывшим землянам выдал дыхательные фильтры.
-Вставляй, вставляй, - подбодрил Лукич Василия. – А то надышишься, устроишь пьяный дебош, а вытрезвителей здесь нет. И куда прикажешь тебя такого нарядного девать?
Все встречающие познакомились со свежеприбывшими землянами.
-Очень приятно, - пожимал руки Ди Длен.
-Очень приятно, царь, - передразнил его Лукич, вспомнив фразу из известного фильма, который стал популярным и здесь, на Тилене.
Своего кинематографа у тилеан еще не было. Заняться было не кому, ни актеров, ни режиссеров, откуда фильмам взяться. Туповатые боевики популярностью среди местного населения не пользовались. Тилеане не смогли понять бессмысленной жестокости на экране, а вот веселые добрые фильмы стали очень популярны. Многие местные жители увлеклись историей Земли, что бы лучше понимать смысл фильмов.
-Для наших гостей мы приготовили номера в гостинице, - не обратил внимания на шпильку Лукича Ди Длен. О том, что номера в гостиницах бывают лучшими, или, соответственно, худшими тилеане тоже не знали.
-Нет, ни каких гостиниц! – встрепенулась Римма. – У нас такие хоромы, а люди будут по чужим углам мыкаться. Даже не думайте об этом! У нас все поместятся. Когда еще доведется земляков увидеть?
-Как хотите, - не стал спорить Глава Великого Совета. Действительно, ему какая разница?
Решив, все вопросы касательно проживания землян, тепло попрощались и разъехались по своим делам.
К возвращению мужа и приезду гостей, Римма с Татьяной накрыли шикарный стол. Продукты для землян теперь почти все завозились с Денсара, сколько можно «синтетику» есть, как называл продукцию Академии Медицины Лукич.
-Эх, под такую закусь, да бутылку, - мечтательно произнес Юрий, когда увидел все великолепие стола.
-Я тебе покажу бутылку, - ткнула мужа в бок Марина.
-Ну, я же пошутил, - засмеялся Юра.
-Вообще то, я так думаю, можно слегка, так сказать за приезд, - в любой шутке есть доля истины, вот с этой самой долей и согласился Лукич.
-Ой, а мы про это даже не подумали, - смутилась Римма.
-Вот проблему то устроили. Что тут думать? – усмехнулся Лукич.
Он взял кастрюлю и вышел на балкон. Пока женщины заканчивали накрывать на стол, Лукич вернулся с полной кастрюлей дождевой тилеанской воды.
-О чем в этом вопросе можно подумать, или не подумать, когда спирт с неба льется? Отличный спирт, лучше медицинского, сам пробовал неоднократно, - обратился лесник к землякам. – Сейчас разведем, и можно приступать. Слен, который музыкант, ты к нам присоединишься?
-Я конечно не алкоголик, - задумчиво заговорил Слен. – Но в хорошей компании да под хорошую закуску, правда, моя закуска несколько скромней вашей, можно и выпить.
-Ясно, значит, разводим один к одному, - Лукич пошел на кухню и уже от туда крикнул: - А для женщин я вина на Земле купил. Водку там сейчас покупать опасно, и смысла нет, а вино вроде ни чего.
Хорошо посидели. Проговорили, всем было что рассказать, допоздна, вернее, до рани. Когда встали из-за стола, небо уже начало светлеть.
-Что, мужики, пойдем покурим, да спать, - предложил Лукич.
Дождь на улице все шел, ни на минуту не ослабевая, по этому курить пошли на кухню.
-А как они здесь живут, если у них все такое огнеопасное? – спросил Василий.
-Вот так и живут. Лично я открытого огня на Тилене ни разу не видел, а растительность ихния, это я уже как лесник узнавал, вообще не горит, она спирт из окружающей среды в воду перерабатывает. Пожаротушение у них тоже на высоте, в водоемах какие-то хитрые микроорганизмы живут, они огонь уничтожают. Как они это делают, не знаю, но если поджечь реку, очаг возгорания моментально локализуется, и огонь тухнет. Буквально две – три минуты и нет пожара. Природе главное, мешать не надо, она сама себя и вылечит и спасет. Взять, хотя бы, у нас на Земле, пока человек не влезет и все не запоганит, нет никаких проблем. Девяносто процентов лесных пожаров – дело рук человеческих. Остальные десять, я так думаю, тоже, но их принято списывать на молнии, хотя после молний с громом, обычно идет ливень. Природа обо всем подумала. Тилеане законы природы переделывать не пытаются и со своими законами не лезут. Ладно, пойдем спать, что ли? – поднялся Лукич, его примеру последовали и все остальные.
За время отсутствия мужа, Римма окончательно придала квартире обжитый вид. В комнатах, которые они с мужем не знали, как использовать, она сделала комнаты для гостей, обставив их мебелью в разных стилях. Была комната в стиле Людовика какого-то, Лукич этого ни когда не понимал. Этих Людовиков, как тараканов. Девятнадцатый век, тоже нашел свое отражение. Тут Лукич был в теме, его дом на Земле был оформлен как раз в таком стиле. Правда XIX век простолюдина немного отличался от дворянских покоев. Была комната выполненная по последней тилеанской моде, функциональный минимализм. В покои Людовиков заселились молодожёны, Марина, правда, густо покраснела. Василий облюбовал «тилеанскую» комнату.

                3

Лукич вылетел из кровати. Перехода от сна к бодрствованию не было. Бодрствования, правда, тоже не было. Его замещало чувство дикого ужаса, страха, неопределенного, от этого еще более страшного.
-Ты что? – сквозь сон спросила Римма.
-Не знаю, - честно ответил Лукич, и вот тут на него обрушилась боль.
Боль! БОЛЬ!! БОЛЬ!!! Не понимая, что происходит, совершенно не соображая, что делает, Лукич повалился на пол, огласив округу душераздирающим стоном – воплем. Встав на четвереньки, он на мгновение застыл, обхватив руками, готовую разлететься на миллиарды кусочков, голову. Оцепенение длилось не долго. Взвыв в очередной раз, окончательно потеряв рассудок, землянин начал биться головой о пол. Вдруг его вырвало, но даже во время опустошения желудка, он не прервал методичного самоизбиения.
Римма испуганно глядела на супруга, по лицу которого текла кровь, смешиваясь с остатками торжественного ужина. Не самое приятное зрелище. Она ни чего не понимала, ей стало совершенно жутко. Скорее рефлекторно, чем осознанно, боясь оставаться наедине, с сошедшим с ума мужем, она позвала единственного кого могла позвать Р’кандра, Разума – Советника.
«Разум», - мысленно обратилась она.
«Да, Римма», - Р’кандры ни когда не спали, по этому Разум – Советник Главы Великого Совета отозвался практически сразу, даже чуть-чуть быстрее.
«Лукич…», - не то про себя, не то вслух ответила Римма и разрыдалась.
«Ого», - услышала она удивленно – встревоженный возглас Разума, и наступила тишина, Лукич затих.
Боль вдруг исчезла. Как не известно, от куда появилась, так не известно куда пропала. Лукич повалился на бок, сгруппировавшись в позу эмбриона, зажав голову руками и ногами. Так и не узнав, что произошло, он потерял сознание.
Просыпался Лукич ужасно долго. Он вроде бы уже и не спал, но изо всех сил, весь организм сопротивлялся окончательному пробуждению. Находясь в таком, подвешенном состоянии, между сном и бодрствованием, он вспомнил свой ночной кошмар и окончательно проснулся с мыслью:
«Приснится же такое!»
Открыл глаза и понял, не приснилось. Он находился в больничной палате. Что находится в палате, он знал. Точно в такой же, а может, даже в этой самой, его готовили к процедуре омоложения. Он глядел в потолок, вдруг с боку колыхнулось что-то темное, какой-то силуэт. Лукич повернул голову и увидел жену.
-Римма! –обрадовался он, произнося родное имя одними губами, голоса не было, во рту все пересохло. – Пить.
Жена дала ему воды, Лукич жадно опустошил стакан, за тем второй, после третьего он смог говорить.
-Давно я здесь?
-Очнулся, - так же одними губами ответила Римма, налила себе полный стакан воды, залпом осушила его и заговорила уже в полный голос. – А мы ведь боялись, что ты в себя прийти не сможешь, после того, что пережил. В практике тилеанских медиков подобного ни когда еще не было, они же не могут слышать Р’кандров, по этому ни кто не мог точно предположить, как поведет себя твой мозг, после пережитого шока.
Римма быстро – быстро говорила, как бы стараясь вывалить все, что ее мучило. Не смотря на поток слов, обрушившихся на него, Лукич так ни чего и не понял, по этому был вынужден перебить супругу.
-Римма, давно я здесь? – опять спросил он.
-Одиннадцатые сутки, уже, - на этот раз ответ на вопрос был получен. Он, ответ, озадачивал.
-Как? – удивился Лукич. – Что со мной случилось?
-У тебя вопросов, больше чем у меня ответов. Я сама не совсем все поняла. Свяжись лучше с Разумом, он тебе все гораздо лучше объяснит. Кстати, он просил, что бы ему сразу же сообщили, когда ты придешь в себя. Вот и сообщи сам.
-Понял, сейчас позвоню, только ты ни куда не уходи. Ладно? – попросил он и взял жену за руку. Соскучился ужасно и, почему-то, боялся остаться один: «Разум», - позвал он мысленно.
«Очнулся?» - тут же возник в голове голос Р’кандра, видимо известий о Лукиче он действительно ждал с нетерпением: «А я уже думал все, отболтались мы с тобой! Напугал ты нас всех».
«Меня тоже кто-то напугал. Разум, что со мной было?»
«Ну, во-первых, ты себе весь лоб разбил. Как говорят у вас на планете, заставь дурака Богу молиться…».
«Не умничай, тебе не идет», - прервал Р’кандра Лукич: «Что это было? Я ни страха, ни боли такой не испытывал ни когда в жизни».
«Маленький Р’кандр, ребенок Мозга вашего корабля «Тилен», чуть не погиб, а думал он в этот момент о тебе. Вот с тобой он и поделился и страхом и болью».
«Погоди, не трендычи. Ни чего не понял. Рассказывай по порядку, с пояснениями для особо туповатых».
«Хорошо, буду объяснять, а если, что не понятно, так ты не стесняйся, спрашивай. Эх, Лукич, как хорошо то оказывается с тобой поговорить! Ну, от кого еще услышишь столько гадостей? Да и сам с кем еще так душу отведешь?»
«Не отвлекайся».
«Хорошо, не буду. Слушай. Ребенок вашего Мозга очень тяжело переживает разлуку с родителем. Этим он удивляет даже нас самих. Обычно у нас Р’кандров подобной проблемы не возникает, мы можем общаться телепатически, так что расстояние огромной роли не играет. Для вас людей, наряду с духовной, очень важна физическая близость, для нас, ее просто не существует. Максимум на что мы способны, так это потереться друг о друга корпусами. Сомнительное удовольствие. В этом вопросе малыш феноменален. Так вот, этот юный Р’кандр решил, что если он добьется твоего расположения, то ты разрешишь лететь ему с вами. Для его уровня привязанности к родителю вполне нормальное желание. Тут ты должен его простить».
«Прощаю, но причем тут весь тот букет чувств, что обрушился на меня?» – опять прервал речь друга Лукич.
«Тебя не поймешь. То требуешь подробного доклада, то вдруг куда-то торопишься. Куда тебе спешить? Лежи, слушай, наслаждайся общением с другом. Наши эскулапы тебя все равно скоро не выпустят, ты для них слишком необычный случай. Так что расслабься и получай удовольствие от вынужденного безделья, все равно тебе больше ни чего не остается, а я, как верный товарищ, буду разгонять твою скуку».
«Все, слушаю и получаю удовольствие, рассказывай дальше».
«Значит так», - продолжил Разум: «Этот юный Р’кандр, слушай, так я его уже по моему называл, повторяюсь, надо взять пару уроков красноречия у Шаропуза. Будешь на Денсаре, обсуди с ним этот вопрос».
«Ты что, издеваешься?» – не выдержал Лукич.
«Ну…, если честно…, да», - максимально честно ответил Разум – Советник и заслал Лукичу мысленное изображение честно хлопающих совершенно не винных глазок: «Ты сам посуди, Лукич Уф, я же соскучился. Тебе то было хорошо, валялся себе без сознания, ни каких тебе отрицательных эмоций, а мне, гадливостью своей души, даже поделиться было не с кем».
«Поделился? Все, не томи».
«Ну, так вот, он возомнил себе, что просто обязан произвести на тебя впечатление и, ни чего более умного, чем прыжок с парашютом, изобрести не смог. Где-то раздобыл простыню, у нас у Р’кандров кроватей нет, простыней, следовательно, тоже, соорудил из нее некоторое подобие вашего земного парашюта и спрыгнул с балкона».
«Ты же как-то говорил, что Р’кандр с рождения получает все знания своего рода. То есть знает все то, что знает взрослый представитель вашей расы. Он же должен был понимать, что из его затеи ни чего путного не выйдет».
«Ваши дети тоже знают, что спички не игрушка, баловаться не хорошо и варенье до зимы поедать совершенно не обязательно, и все равно, чиркают спичками, шалят и воруют варенье. Дети – есть дети. Будь ребенок хоть семи пядей во лбу, он все равно ребенок. Ни чего с этим не сделаешь».
«А защитное поле? Короб Р’кандра, на сколько я понимаю, имеет свое защитное поле», - не унимался Лукич.
«Имеет, но, для чистоты эксперимента, он его отключил».
«Ладно, вот он спрыгнул, больно стукнулся, при посадке, но причем тут я?»
«Лукич, для управления компьютером, манипуляторами и прочим оборудованием нашего ящика, рук у нас нет, все присоединяется напрямую к мозгу. Вживляется. Боль, я тебе скажу, адская. Да ты теперь и сам знаешь. Когда идет операция вживления, боль оперируемого делится между всеми представителями нашего рода. Наш малыш, при падении, вырвал из себя несколько сенсоров, а болью, по братски, поделился с тобой. Страхом же он с тобой поделился, еще пока летел. Умный, все-таки, понял какую чушь сотворил, особенно, когда парашют оборвался. Как он его на себя прицепить умудрился, не понимаю, манипуляторы на такие упражнения совершенно не рассчитаны. Талант».
«Он то сейчас как, отошел?» – выразил беспокойство судьбой юного Р’кандра землянин.
«Нормально все, сенсоры на место вживили. Когда его боль все Р’кандры поделили между собой, он довольно быстро вернулся в прежнее состояние, в отличие от тебя».
«Это хорошо, что у него все хорошо», – Лукич задумчиво поскреб подбородок: «Будем считать, что впечатление он на меня произвел, неизгладимое впечатление. Если он с нами полетит, это на его здоровье как-нибудь скажется?»
«Ни как, для нас сила тяжести не имеет особого значения».
«Замечательно, раз для него это так важно, пусть тогда летит с нами, будет Степу с Василием помогать».
«Спасибо!» – взорвалось в голове.
«Забыл совсем», - сморщился от дребезжания под сводом черепа Лукич: «Вспомни про Р’кандра, и оно тут же всплывет. Вот что, мой юный друг, раз уж все равно слышишь, слушай внимательно. Я из-за тебя уже два раза терял сознание, попал в больницу, сейчас из-за твоего визга, у меня все внутренности перевернулись. По этому я тебя официально предупреждаю, еще одна подобная выходка с твоей стороны, и я тебя сам из твоей коробки достану и по жопе настучу, или что там у вас Р’кандров вместо неё».
«Ой, простите, Хранитель Лукич, я больше не буду», - смутился ребенок, а Разум – Советник беззвучно смеялся.
Для Лукича это было совершенно новое ощущение, ему еще не доводилось слышать двух Р’кандров одновременно. С непривычки, не особо приятно.
Лукич рвал и метал, существование в больнице его совершенно не устраивало. Время шло, а не сделанными еще оставалась куча дел, самым важным из которых было общение с женой и сыном. Борьба за вожделенную свободу длилась два дня. Взятый в плен «злобными» медиками лесник брал приступами то одного врача, то другого. Наконец, не выдержав осады, врачи сдались, отправив Лукича, от греха подальше, выздоравливать домой.            
 
                4

Лукич играл с сыном в интересную игру, под названием «Бр, бжь, би - би». Он сидел, скрестив ноги по-турецки, на толстенном ковре, который специально для игр наследника постелили в детской комнате. Елозить игрушечными машинками между миниатюрных домиков, оказывается, было довольно приятно. Свое детство босоногое начинающий отец уже успел подзабыть, да и игрушек у него таких не было. Ни у кого не было. Теперь сын устроил отцу экскурсию в мир детсва. Папе очень нравилось. Александр еще не дорос до осмысленной игры, по этому было невозможно определить, кому это занятие нравилось больше, сыну, или папе. Машинки были шикарные: от совершенных копий земных автомобилей, до совершенно несуразных аппаратов, которые, тем ни менее, выглядели великолепно. Ребенку нравились, папе тоже. Изготовили их студенты Академии Механики, хотя, по сведениям Лукича, преподаватели им в этом занятии усердно помогали. Теперь на Тилене это были самые популярные игрушки для мальчиков. Лукич старший самозабвенно гудел и бибикал.
Ребенок редко видел отца, по этому, по началу, несколько его стеснялся, а может, даже, и пугался. С большим трудом, но Лукичу, все-таки, удалось расположить к себе мальчика. Теперь Саша с радостью оставался в компании отца, а отец, в свою очередь, делал все от него зависящие, что бы их, еще пока хрупкая связь, стала крепче.
В самый разгар игры, когда ребенок весело смеялся, в голове землянина возник голос Разума – Советника:
«Лукич, Стар и Дтен разбились».
«Как?» - рука Лукича с машинкой зависла в воздухе.
«В лепешку! Мешок с костями!» - почему-то зло ответил Р’кандр и отключился.
Сколько Лукич не пытался вызвать его вновь, у него ни чего не получалось. Р’кандр не отвечал. Тогда, ни чего не понимающий Лукич вызвал по видеосвязи Ди Длена. Усталое лицо Главы Великого Совета появилось на экране.
-Да? – спросило лицо и, увидев землянина, добавило: - А, это ты, Лукич, привет. Судя по твоему виду, ты уже в курсе, что твой экипаж устроил?
-Угу, Советник твой сообщил и исчез, ни чего толком не объяснив. Что и как произошло?
-Поехали в горы отдохнуть, а, для остроты ощущений, отключили индивидуальное защитное поле. В горах, да и вообще во всех местах сопряженных с риском, это строго настрого запрещено, но очень часто данный запрет нарушается. Людям не хватает острых ощущений. Оказывается, лезть в гору, зная, что можешь спрыгнуть с самой вершины, и с тобой ни чего не случится, не интересно. Острота не та, не страшно. Вот и эта парочка за страхом рванула. Вот ты мне объясни, что такого хорошего в острых ощущениях? Помнишь, когда мы в первый раз к тебе прилетели? Острых ощущений хватило по самое не хочу. Нет ни грамма воды, и взять ее негде, и ни что, и ни кто тебе не в силах помочь. Страху натерпелись, от диареи до запора. И ни чего такого привлекательного я в нем не заметил. Вот у вас, на Земле, народ стал бы отказываться от защитного поля?
-Ди Длен, дорогой, у нас на Земле, жизнь человека может стоить сигарету, по этому острых ощущений хватает, - ответил Лукич. – Если бы на Земле было такое защитное поле, его бы многие не отключали даже в постели с любимой.
-Сколько людей, столько мнений, - глубокомысленно изрек Ди Длен. – Ну, я им задам, обоим! На всю жизнь запомнят!
-Как? – Лукич даже выронил машинку, которую все время разговора держал в руке, и, проглотив подступивший к горлу ком, спросил: - Объявишь выговор посмертно, что ли?
-Почему посмертно? Часа через три – четыре, этих идиотов вернут к жизни.
-Ты что, Ди Длен, пьяный, или Богом подрабатываешь? – довольно грубо спросил землянин, разговор начал его раздражать, трудно оставаться спокойным, когда в беду попадают близкие тебе люди, а ты ровным счетом, ни чего не понимаешь.
-Ты знаешь, что такое клонирование? – ответил вопросом на вопрос Ди Длен.
-Слышал что-то….
-Так вот, у нас клонирование хорошо освоено  и широко применяется. С каждого человека в возрасте до сорока пяти лет, с интервалом в пять лет, снимаются все необходимые данные. На основе этих данных, если человек погибает, выращивается новое тело, близкое ему, в момент гибели, по возрасту. Тело, естественно, тупое, как полено, в момент оживления оно не в состоянии даже дышать. Нет ни чего, ни только знаний, но, даже, рефлексов. Каждому человеку, раз в год проводят сканирование мозга, тебе его тоже проводили, с вами землянами вообще легко, вы с Р’кандрами можете свободно общаться….
-Погоди…, погоди…, это что же, все что со мной за жизнь, было, теперь является достоянием этих мозготелых?
-Делать им больше нечего, как изучать личную жизнь Лукича. На магнитоле твоей есть ускоренная запись, здесь то же самое, скопировали блок всей твоей памяти и положили на хранение, а что там у тебя внутри, ни кого не интересует. Прочитать блок чужой памяти, это стопроцентная потеря себя, как личности. Все, что там находится, можно только на прямую записать в мозг. Представляешь, что будет с тобой, если в твою голову запихать, на пример, мою память. В тебе поселится еще один человек. Тебе это надо? И ни кому не надо. Так вот, у людей опасных профессий, сканирование производят гораздо чаще, у космонавтов, после каждого их возвращения на планету. Самые свежие данные закладываются в мозг клона. Все, человек опять жив и, даже не в курсе, что погибал.
-Ты хочешь сказать, что за три часа им вырастят новые тела? Чушь.
-Нет, конечно. На выращивание тела, уходит порядка двух лет, иногда на пару месяцев меньше, иногда больше, все зависит от массы тела. Если человек выбирает потенциально опасную профессию, то, как только он сделал этот выбор. Сразу начинают выращивать его клон. Последнее сканирование мозга им проводили сразу, после вашего возвращения с Земли, так что, знать они будут все, что касается работы, а вот к их новым телам, вам всем придется привыкать. Их клоны, несколько моложе оригиналов. Теперь у вас будет пятнадцатилетний штурман, когда начали выращивать клон Стар, это был, самый старший вариант снятых с нее данных. Тело Дтена будет соответствовать двадцати годам.
-И вы, каждые пять лет выращиваете человеку новое тело? Куда ему столько?
-Так они лежат законсервированные, есть пить не просят, ни кому не мешают.
-А когда человек умирает своей смертью, тела куда отправляете?
-Вместе с ним, в крематорий.
-Что-то жутковато это все, мне не нравится, - высказал свое мнение землянин. – Так, а их погибшие тела теперь что ожидает?
-Похороним, больше они ни на что не годятся. Восстановлению не подлежат. Есть еще вопросы?
-Есть. Если погиб человек, не относящийся к группе риска, его оживлять будут?
-Естественно, только процесс несколько затянется, его тело начнут выращивать после гибели. На пару лет из жизни он выпадет, - ответил Ди Длен.
-Мой клон тоже растет? – спросил Лукич.
-Растет, - подтвердил Глава Великого Совета.
На похоронах тел Дтена и Стар народу было не много. Зачем? Вся эта процедура являлась чистой воды фикцией. Сами люди, как таковые, не умерли, они будут продолжать жить, хоть Лукич и не понимал, как это. Вот же они, мертвые лежат. А душа? Особенности религии и воспитания. Для тилеан подобной проблемы этического плана не существовало. Человек живет, пока живет, и душа при нем. Душой для них являлось нечто другое, отличное от земного термина «душа».
Не было ни цветов, ни слез. Не было ни чего, из того, что для большинства землян является неотъемлемыми атрибутами похорон. Даже пресловутое «о покойнике либо хорошо, либо ни чего», к этим похоронам отношения не имело. Погибших молодоженов, скажем так, критиковали, все собравшиеся, а отец Стар, делал это в особенно резкой форме.
От такого поведения людей, собравшихся проводить тела покойных в последний путь, Лукичу было как-то особенно не по себе. Он вообще ни когда не любил подобных процедур, что в принципе и понятно, но в данном случае похороны отдавали откровенным кощунством.
Гробов не было, тела лежали на металлических носилках, на которых их и отправляли в печь крематория. Наготы тилеане ни сколько не стеснялись, по этому тела сжигали обнаженными. Зачем одежду портить?
Стар лежала красивая, как никогда при жизни. Спящая красавица. Казалось, ее лица коснулась небесная благодать, настолько оно было прекрасным. Как не старался Лукич держать себя в руках, но слезы сами собой наворачивались на глаза и предательскими струйками стекали по щекам, теряясь в густой бороде землянина, а стоявшая рядом с ним Римма, сдерживаться не пыталась, и рыдала откровенно, в голос.
Все собравшиеся оборачивались на земную пару и, не понимающе, пожимали плечами. Как им было объяснить состояние землян? Для тилеанина смерть бывает только по собственному желанию. То, что произошло с двумя молодыми людьми, концом жизни ни кто не считал. Простой несчастный случай, это поддавалось лечению, а то, что они испытали в последние мгновения своей жизни в этих телах, ни кого не трогало, в конце концов, это был осознанный выбор пострадавших.
Лицо Стар, в результате падения не пострадало, даже удивительно, на тело было страшно смотреть. Хоть руки и ноги попытались положить в подобающую позу, многочисленные переломы выпирали наружу, а кое-где, отсутствовали целые куски кожи и мяса, выставляя на показ кости.
Лукичу доводилось видеть Стар обнаженной, когда та была жива, по этому видеть в какую мешанину костей и мяса превратилось ее прекрасное тело, было особенно больно. Он изо всех сил старался не видеть ни чего кроме лица девушки, но жутковатое видение, как это часто бывает, притягивало к себе взгляд землянина.
На тело Дтена, без содрогания, вообще было смотреть невозможно. Достаточно только заметить, что он потерял свое лицо, в прямом смысле слова. Лицо отсутствовало, отвалилось во время полета.
Лукич, поспешно, отвел взгляд с безлицего лица Дтена, переведя его на, по-прежнему прекрасное, лицо Стар. В эту минуту в зал для прощания вошли сами «покойные», живые и здоровые. Дтен, абсолютно спокойно, подошел к своему прежнему телу и, разглядывая его, задумчиво сказал:
-Как меня жизнью пообтрепало, - Лукич сразу заметил, что спокойствие помолодевшего капитана «Тилена»,  по большей степени наигранное, показное.
Стар оказалась совсем девочкой и выглядела ужасно испуганной. Ей не удалось, как Дтену, нацепить на лицо маску невозмутимо – равнодушного спокойствия. Подойти к родителям она не решилась и подошла к землянам, надеясь на их защиту. На свое прежнее тело она не смотрела. Лукич пристально, в упор уставился на нее, в душе землянина клокотала ярость. Теперь, когда он видел их погибшие тела и живых помолодевших их самих, ему, почему-то, ужасно захотелось убить копии, как не имеющие право на существование.
-Я слишком молодая? – невпопад спросила девушка, чем окончательно вывела и без того взбешенного землянина из себя.
-Нет, ты глупая, даже не глупая, дурная и угловатая! – зло, сквозь зубы процедил он. – А что касается твоей молодости, так ты старой еще и не была, а Дтену, наверное, доставит особое удовольствие тот факт, что его жена опять стала девственницей! – Лукич резко развернулся и, не с кем не прощаясь, вышел.
Девушка, за его спиной, зарыдала, уткнувшись Римме в плечо, а та принялась ее успокаивать, хоть сама еще не перестала плакать.
Лукич выскочил на улицу, набил трубку и, нервно, закурил. Внутри все кипело и клокотало, переполненное негодованием. Он мысленно позвал Разума – Советника.
«Да», - ответил тот.
«Запомни, если я погибну, не вздумайте меня оживлять! Ты понял?! Ни за что меня не оживляйте, даже если Римма, что не вероятно, будет вас об этом просить! Умер, значит умер!»
Лукич сильно сомневался, что сможет увидеть в новых Стар и Дтене своих прежних друзей. Это просто не укладывалось в его голове.

5

Время лечит, эту аксиому Лукич познал на себе. Прошло чуть больше двух недель, и, клокотавшая после «похорон» Стар и Дтена ярость в душе лесника, как-то сама собой поутихла, сменившись чем-то вроде обиды, разочарования. Он больше не сердился и даже сожалел о том, как грубо обошелся с бедной девочкой, но, не смотря на это, принять их, как прежних Дтена и Стар не мог. Прежние погибли, тогда, в горах.
Видимо, понимая состояние землянина, «воскресшие» молодожены, не подавали признаков своего существования. За все, прошедшее с момента похорон время, они так ни разу и не появились. Правильно делали, видеть их Лукич совершенно не хотел. Не мог.
Ди Длен, как и обещал, устроил им знатную выволочку, а за тем, по согласованию с командующим Разведывательного Флота планеты Тилен адмиралом Ди Кленом, заставил их подтверждать свою квалификацию, то есть сдавать все экзамены. Эта процедура была не обязательной, если бы их прежние тела погибли при исполнении служебных обязанностей, или, по крайней мере, не так глупо, ни о каком подтверждении квалификации речи бы даже не зашло. Было доказано, что новое тело ни как не влияет на профессиональные качества человека, так как вся информация, бывшая у человека при жизни, остается в мозгу. Человек знает и умеет все, что знал, и умел до смерти. В данном случае процедура проводилась исключительно в профилактических целях, для острастки, что бы другим неповадно было.
В великом деле сдачи экзаменов молодожены были не одиноки. Вместе с ними через священный студенческий обряд проходил и землянин Юрий. Для него тилеанская сессия была в новинку. Она выгодно, по крайней мере, по мнению бывшего земного студента, отличалась от своей земной сестры. Не было ночей переполненных нудной и, по большому счету, ни кому не нужной зубрежкой. Зачем? Ведь экзаменуемый и так все знал, всю теорию, которая была записана прямо на кору головного мозга. Если земной студент с огромными усилиями пытался все запихать в себя, а на следующий день после сдачи экзаменов все, что выучил, совершенно без усилий со своей стороны забывал. То его тилеанский коллега как раз на оборот, легко запоминал, а забыть не мог потом всю оставшуюся жизнь. Удобно.
Особенности обучения обуславливали и особенности сдачи экзаменов, основным требованием которых было умение пользоваться своими знаниями на практике. Если у человека не было способностей в выбранной им сфере деятельности, то сдать экзамены для него становилось делом практически непосильным, и, только огромное желание могло помочь справиться со всеми тестами и проверками, но сочетание «случайный человек» и «огромное желание», соединение практически не возможное. Таким образом, жесткое тестирование было культурным способом отшивать не подходящих людей. Ни кого не надо было отчислять, выгонять, люди уходили абсолютно самостоятельно, поняв после очередного провала, что это занятие не для них. Подобный подход практиковался во всех тилеанских Академиях, по этому случайных людей не было ни в одной области науки и деятельности. Поблажек не делали даже для таких «студентов», как Хранитель Академии Истории Степ. У себя в Академии он Хранитель, а у механиков, студент. У Степа была цель, именно она помогла пройти ему через многочисленные провалы и неудачи, но после того, как он осилил все тесты, он перестал быть «случайным человеком» опасным для своих коллег, потому что превратился в специалиста.
Лукич очень волновался за своего протеже, больше чем сам студент, тому волноваться было просто некогда. Обучаясь по ускоренной программе, что бы ни выбиться из графика, он, практически лишил себя свободного времени, занимаясь с раннего утра до позднего вечера бесконечными тренировками.
Семья Лукичей всеми силами пыталась ему помочь. Одна из многочисленных комнат их квартиры превратилась в своеобразный тренировочный зал, являя собой уменьшенную копию корабля. Компьютер выдавал всевозможные внештатные ситуации, даже такие, каких в принципе быть не могло, а Юрий пытался оперативно их устранять, повторяя все по несколько раз, доводя свое мастерство до совершенства.
Во все нормативы он улаживался легко, зачастую, с первой попытки, но если был уверен, что данную неисправность можно устранить быстрее, то не успокаивался, пока не достигал своей цели. После таких тренировок, экзамены, а их было без малого две сотни, сдавались легко и, по большей части, на «отлично». Если, вдруг, высший бал ускользал, что случалось довольно редко, то настырный землянин опять изводил себя тренировками, после чего пересдавал, и так, пока не достигал заветной оценки.
Когда Юра перевалил за первые пол сотни экзаменов, с Лукичом связался Великий Хранитель Академии Механики.
-Уважаемый Хранитель Лукич, - начал он после приветствия. – Я бы хотел с вами поговорить по поводу Юрия.
-Да, я внимательно слушаю вас, - ответил землянин.
-Вы настаиваете, что бы получив сан механика, Юрий обязательно служил на прикрепленном к вашей экспедиции корабле?
-О, до механика ему еще очень далеко, над ним висит масса экзаменов.
-Я думаю, у него не возникнет с ними проблем, - заверил Великий Хранитель. – Все самое трудное он успешно одолел, теперь его ждут все больше вариации на пройденные темы. С его упорством он их быстро осилит. В моей практике это у меня первый подобный студент. Люди, и, смею вас уверить, не глупые люди, годами сдают экзамены, а он, с его темпами, осилит все максимум за пол года, если отпуск решит взять. У него совершенно не стандартное мышление, в сложнейших ситуациях он находит до такой степени оригинальные решения, что, скажу вам честно, не пришли бы в голову даже мне.
-Вы просто не работали в земных условиях, у нас там все функционирует на не стандартных решениях, а Юра на Земле является квалифицированным механиком и, не плохим.
-Отличным! – Воскликнул Великий механик. – Когда он проходит очередной тест, у нас здесь полный фурор, посмотреть на его работу приходят все Хранители и учителя, я уже не говорю о студентах, для них он кумир, пример для подражания. Вот именно по этому я к вам и обращаюсь. Я собираюсь добавить ему количество сдаваемых экзаменов.
-По дружбе что ли? – вырвалось у Лукича.
-Нет, вы меня не совсем поняли, - улыбнулся руководитель Академии Механики. – Это ни как не отразится на получении им сана механика. Экзамены, которые я собираюсь ему добавить, не обходимы для получения сана Учителя Академии Механики. Я больше чем уверен, что он их сдаст также блестяще, как и все остальные. После того, как он получит сан Учителя, я хочу предложить ему остаться при нашей Академии.
-Если он станет Учителем, я буду только рад, - улыбнулся в экран видеосвязи Лукич. – Но, боюсь, он не согласится остаться. Его молодая супруга полетит с нами. Если Юру на корабле может заменить другой механик, то Марину мне заменить некем.
-Видимо, вы правы, Хранитель Лукич. На его месте я бы тоже ни за что не остался, тем более, что в его возрасте тянет поглядеть мир. Знаете, это даже хорошо. Пусть наберется опыта в реальных условиях, но я все равно хочу, что бы он получил сан Учителя. Это полезно в первую очередь для него самого. Ему откроются более широкие возможности, и службу в Разведывательном Флоте он начнет не лейтенантом – механиком, а капитаном  первой звезды. В конце концов, заниматься наукой он сможет и на Денсаре, а, набравшись опыта и знаний, сам придет к выводу, что должен преподавать.
-Спасибо за заботу о моем земляке. Я рад и горд за него!
-Побольше бы таких ваших земляков, Хранитель Лукич.
-Они и на Земле большая редкость, такие мои земляки. Нам просто повезло, что судьба свела нас с Мариной и Юрием.
На этом беседа закончилась. Во время всего разговора Лукич изо всех сил пытался вспомнить имя великого Хранителя Академии Механики, но, к своему стыду, так и не смог, по этому чувствовал себя несколько не уютно, и, с облегчением вздохнул, когда экран погас.
Видимо Великий Хранитель Академии Механики сообщил о своем решении относительно Юрия Ди Длену, потому что, не успел Лукич выкурить трубку, после разговора с Великим, как ему позвонил Глава Великого Совета.
-Привет, Лукич, - буркнул он, появившись на экране.
-Здорово, Ди Длен, - это имя мучительно вспоминать не пришлось.
-Я вот чего звоню, если твой Юрий получит сан Учителя Академии Механики, то, поступив на службу в Разведывательный Флот по своей специальности, он получит звание капитана первой звезды, что дает ему право командовать разведывательным кораблем.
-Это хорошо, - в очередной раз порадовался за земляка Лукич. – А ты что, собираешься дать нам еще один корабль?
-Нет, я думаю, может Дтена снять с командования кораблем, в наказание, а Юру поставить?
-Даже не думай об этом! – горячо возразил Лукич. – В своем желании покарать, ты, по-моему, слегка перебарщиваешь. Представляешь, какой накал страстей среди экипажа вызовет подобная перестановка? И потом, каких бы глупостей вне службы Дтен не натворил, на службе он отличный капитан. По работе у меня к нему претензий нет, если бы он меня не устраивал на данной должности, я бы не просил его на нее назначить. Есть еще один аспект, Юра в космосе был только в качестве пассажира, согласись, не самая лучшая рекомендация для капитана. По этому твое предложение я считаю неприемлемым.
-Ты командуешь экспедицией, тебе виднее, - без спора согласился Ди Длен, похоже, он и сам понимал абсурдность своего предложения. -  На счет желания карать, ты тоже видимо прав, но я все успокоиться не могу. Одно подтверждение квалификации удовлетворение мне явно не принесло. Я уже, как ваш земной маньяк, пытаюсь изобрести очередное наказание….
-В угол поставь, - перебил, усмехаясь, Лукич.
-Тебе смешно, а мне порвать на куски охота этого Дтена.
-А Стар, значит, не охота? Они, вроде как, на пару с горы рванули.
-В том, что произошло, в основном его вина. Он сам это признал на разбирательстве по их вопросу.
-Вина, я так думаю, общая. Стар тоже не ребенок… была, - после секундного раздумья добавил Лукич. – Все шишки валятся на Дтена, только по тому, что его, теперь совсем юная, жена такая вся маленькая, миленькая, беззащитная девчушка с испуганными глазками. Наверное, уже хватит муссировать этот вопрос. Что было, то было. Было и прошло.
-Философ, - усмехнулся в ответ Ди Длен. – Ты опять прав. Наверное, хватит. Просто этот случай вывел меня из себя. Я неделю уснуть не мог.
-Я тоже не мог, но не убивать же их теперь опять, в назидание потомкам. Оживить и расстрелять. На Земле есть такой оригинальный обычай, приговоренного к смертной казни осматривает врач, давление меряет. Если со здоровьем что не так, то человека следует вылечить, а уже потом расстрелять. Своеобразное милосердие, особенно для приговоренного.
По прошествии месяца после данного разговора, как и предполагал Великий Хранитель Академии Механики, Юрий успешно сдал все экзамены и получил сан Учителя Академии Механики планеты Тилен. После чего он был зачислен в Разведывательный Флот планеты Тилен в звании капитана первой звезды, на должность механика корабля «Тилен». На его груди, под нашивкой механика, гордо красовалась звезда Учителя. Не дурно, для начала.
Одновременно с ним, день в день, закончили сдавать экзамены, на подтверждение своей квалификации Стар и Дтен. По этому поводу было решено устроить не большое дружеское застолье.
-А где эта семья «Франкинштейнов»? – спросил у Юры Лукич.
-Они боятся показаться тебе на глаза, - ответил свежеиспеченный офицер. Новый мундир сидел на нем хорошо, но Юра, с непривычки, чувствовал себя в нем не совсем уютно. – А после того, что ты наговорил Стар, они уверовали в то, что их жизнь после смерти, является неприемлемой для тебя. Кощунство.
-Они правы, для меня это кощунство и вызывает отвращение, но нельзя же от меня теперь всю вновь обретенную жизнь прятаться. До отлета желательно устранить все трения между нами. В этом вопросе я им не судья, раз для тилеан это нормально, что же, пусть будет так.
Лукич связался с домом родителей Стар, где, как он знал, живут молодожены, под домашним арестом. Ди Длен, все-таки, не смог остановиться на достигнутом в деле наказания, и поставил их в угол, отправив под домашний арест до особого распоряжения, сразу же после сдачи экзаменов. Лукич, как командующий экспедицией, был наделен правом, снять, наложенное взыскание, но не спешил, целее будут. К экрану видеосвязи подошла, как и в первый раз, мать штурмана «Тилена».
-Здравствуйте, адмирал Лукич.
-Добрый день, - кивнул в ответ Лукич, он давно заметил, что для людей носивших форму Космофлота, он был «адмиралом», а для гражданских лиц «хранителем». – Ребенок наш с супругом, я так понимаю, дома, не могли бы вы их позвать?
-Действительно ребенок, - улыбнулась в ответ мать. – Вот уж не думала, что моя дочь на столько помолодеет и так рано пройдет обряд омоложения. Сейчас позову.
-Ну, здравствуйте, зомби. Чего носы то повесили? – Спросил Лукич, когда на экране появились Дтен и Стар.
Дтен имел вид виноватый, но гордый, готовый вынести любое наказание до конца, Стар, как обычно, выглядела смущенной, но сейчас, к смущению добавился еще и детский испуг.
-Лукич, - начал Дтен после приветствия. – Я знаю, что тебе не приятна сама идея клонирования человека, следовательно, мы в своих новых телах тебе тоже не приятны. Как капитан, я понимаю, что члены любой команды должны быть психологически совместимы. Если тебе тяжело терпеть нас рядом, ты в праве от нас избавиться. Мы, довольно поверхностно знакомы с традициями, обрядами и самим мировоззрением землян, возможно, что-то из них мешает тебе просто взять нас и выгнать. Если дело обстоит, таким образом, мы покинем команду сами, ты только скажи. В любом случае решение принимать тебе, но знай, что бы ты ни решил относительно нас, мы, все равно тебя уважаем, как нашего командира и благодарим за все, что ты для нас сделал.
-Дурак, если бы я хотел от вас избавиться, я бы уже давно это сделал, тем более, что Ди Длен предлагал заменить тебя другим капитаном. Я отказался. Угадай почему? Если угадаешь, сообщи мне, потому что для меня это тоже загадка. Возможно, просто по тому, что люблю вас, как родных. Не знаю, но от нового капитана отказался, - кого прочили в капитаны вместо Дтена, Лукич уточнять не стал. – Вы, положенную вам взбучку, уже получили, и хватит об этом. Я уже практически свыкся с мыслью, что вы это вы, хоть и не вы. Хорошо сказал, не понятно, значит умно, - сидевшие с той стороны экрана молодожены невольно улыбнулись. – Может я и не смогу относиться к вам совсем так, как к вам прежним, но я постараюсь. Теперь настала пора приносить извинения мне. Стар, девочка, сейчас действительно девочка, ну, ни чего, вырастешь, я наговорил тебе массу грубостей, прости меня дурня старого.
-Это вы нас простите, - слабым голосом ответила девушка, а на ресницах ее уже блестели слезинки.
-Вот и хорошо, все перед всеми извинились, все всех простили. Работой вашей, как членов нашей экспедиции, я доволен. У меня есть такое мнение, что мне досталась самая лучшая команда из всех, что могут быть. Что касается глупостей, то их свойственно совершать всем, даже лучшим из нас, в конце концов, мы только люди. Не больше, но и не меньше, простые люди. Все, на этом данную тему закрыли и забыли. А теперь, команда, слушай мою команду! Властью мне данной, наложенное на вас взыскание: домашний арест, я снимаю. Теперь берите флаер, через пол час мы ждем вас у себя, и родителей не забудьте.

  6

Лететь на Денсар без предварительной подготовки было опасно, если не для жизни, то для здоровья точно. Двойная сила тяжести заставляла с собой считаться. Отправляя землян в «пыточную», как называл Лукич барокамеру в Академии Медицины, через которую год назад прошел сам, он отправился с ними.
Лорд – Спаситель Денсара решил, что ему тоже будет не бесполезно посетить спорт зал с двойной силой тяжести, по двум причинам. Во первых, он хотел показать ребятам на своем примере, что это собственно такое, двойная сила тяжести, об этом он и заявил вслух. Вторую причину он разглашать не стал. Лукич просто опасался, что успел отвыкнуть от условий жизни на планете коренастых людей, и, ему самому, понадобится проходить дополнительную подготовку. Опасения его оказались совершенно напрасными, он показал даже более высокие результаты, чем в свой последний визит в спорт зал с двойной силой тяжести, перед первым отлетом на Денсар.
Первой, из новобранцев, в барокамеру вошла Марина, хоть Юрий и Василий пытались ее отговорить. Девушка, в своем решении, была непреклонна. Сославшись на то, что чем больше ждешь, тем страшнее, и, потом, женщин надо пропускать, она вошла за стеклянную стену.
Дверь из толстенного стекла закрылась за девушкой, и на нее обрушилась двойная сила тяжести. Врачи и земляне с интересом и некоторым волнением наблюдали за ней через прозрачную стену. Лукичу, как и Юрию с Василием, тоже ни разу не доводилось видеть, как ведет себя человек впервые попавший в условия двойной гравитации. Ощущать да, ощущал, а вот наблюдать со стороны не доводилось. Сейчас в роли испытуемой была девушка, что еще интересней.
Под гнетом двойной силы тяжести Марина слегка присела, охнув, и застыла в таком положении на какое-то время. Затем собралась с силами, выпрямилась и пошла к штанге. Все идут, и ни кто не берет, вспомнил Лукич слова Великого Хранителя Академии Медицины. Марина не стала исключением, постояла, подумала и отвернулась. Мимо вело тренажера, она прошла даже не притормаживая, направляясь к беговой дорожке.
Пробежала Марина хорошо, гораздо лучше Лукича, когда тот бежал по ней впервые. Сказались молодость и занятия биатлоном. Но, не смотря на всю свою подготовленность, из зала она вышла совершенно измученной. Выложилась полностью.
Вторым вошел Юра. Он не мог ударить в грязь лицом после жены и, даже решился, пару раз поднять штангу. Покрутил педали на велотренажере. Пытаясь пробежать по беговой дорожке столько же, сколько пробежала Марина, он потерял сознание. Выносили нового механика корабля «Тилен» на руках. Теперь Лукич узнал, зачем рядом с залом предусмотрено все необходимое для срочной реанимации.
-Дурачок мой, - нежно сказала Марина, прижимая к себе голову пришедшего в себя мужа. – Не хотел пробежать хуже меня, я то штангу не поднимала и педали не крутила.
Лукич еще раз порадовался тому, что судьба свела его с Мариной. Умная девушка. Успокоила парня, а то ведь мог начать переживать по этому поводу. Женщины выносливей мужчин, доказано наукой и повседневным бытом, а тем более если женщина спортсменка, но мужчины, в большинстве своем, очень тяжело это переживают. Проводят все свободное время, лежа на диване, или с пивом, или, что еще лучше, лежа на диване с пивом, а потом тяжело переживают, когда узнают, что жена на пятый этаж подымается без отдышки. Бегала Марина лучше мужа, хоть, тот еще и не успел посвятить треть жизни дивану, зато курить любил и спортом не занимался. Лукич, правда, тоже курить любил и спорт не особо жаловал, но, в отличие от горожан, вырос в экологически чистом районе и много двигался по роду своей деятельности. Лесника, как и волка, ноги кормят.
После Юрия в барокамеру вошел Василий. Когда денсарская гравитация взялась за него, с внешней стороны стеклянной стены повисла тишина. Человек, впервые попав в условия двойной гравитации, на нее, по крайней мере, визуально ни как не отреагировал. Не присел, как все, под обрушившейся на него тяжестью, застыл на время, как бы раздумывая куда пойти, но не присел. Не изменилась его походка, не стали более плавными, тяжелыми, его движения.
Подошел к штанге, поработал минут десять с ней, после чего уселся на велотренажер и увлеченно покрутил педали.
-Хватит, или еще? – спросил он, не прекращая работать ногами. – Бегать я не пойду, если это не обязательно, с детства не люблю.
-Бегать не обязательно, Василий, все упражнения можете делать на ваш выбор. Если устали, или надоело, можете завершать, в барокамере вы пробыли, достаточное количество времени, - ответил один из Хранителей Академии Медицины, которому была доверена подготовка землян, а потом, отключив громкоговоритель, добавил, уже для Лукича. – Типичный денсарец. Не ожидал. По-моему, Василий является живым подтверждением вашей гипотезы, Хранитель Лукич, что наши культуры каким-то странным образом переплетены между собой и, возможно, вышли из одной, общей культуры.
-Я надеюсь, что он ее не только подтвердит, но и докажет. Для того и привез, - ответил Лукич.
Марине и Юрию был назначен весь комплекс процедур. Василию, как и Лукичу, только профилактические, не могли же медики вообще ни чего не назначить. Их завели в другое, довольно обширное помещение. Лукичу все происходящие было не менее интересно, чем его спутникам, в прошлый раз он ни чего не видел, спал, а когда проснулся, то посещал только спорт зал.
-Раздевайтесь, - сказала вместо приветствия встретившая их женщина в сиреневой одежде тилеанского медика и звездой Учителя на груди.
Лукич, уже успевший привыкнуть к тилеанскому нудизму, начал раздеваться. Он снял китель, когда увидел лица своих спутников. Молодая троица находилась в явном смущении.
-Извините, - обратился он к врачу. – У нас на Земле так не принято. Мужчины и женщины обычно раздеваются врозь.
-А как вы размножаетесь, мужчина с мужчиной, что ли? – спросила врач, пришла ее пора удивляться чужим порядкам.
Земляне засмеялись.
-Нет, конечно, - сквозь смех ответил Лукич. – Некоторые пытаются, но у них не получается.
-Тогда что вас смущает? – врач, определенно, не желала понимать, а может просто, не могла, сказывалась разница в воспитании.
-Вы меня не так поняли. Естественно, мужчины и женщины раздеваются вместе….
-Ну, так и давайте, - перебила врач.
-Вместе, но не с посторонними мужчинами и женщинами, - закончи фразу Лукич, не обращая внимания на реплику врача. – Вот Юра и Марина, муж и жена, им можно, но ведь здесь еще и мы с Василием….
-А я вам не мешаю? – ситуация, с точки зрения тилеанки, была совершенно абсурдной.
-Нет, вы нам не мешаете, - пытаясь сделать серьезное лицо, ответил Юра. – Работа у вас такая, людей голых разглядывать.
-Было бы, что в вас разглядывать, я бы уже непревзойденным эстетом стала. Дикие у вас на Земле нравы.
-Это, как сказать, - ответила Марина.
-Хорошо, Хранитель Лукич, вы с Василием, подождите в коридоре, а муж с женой пускай остаются, - нехотя согласилась врач.
И тут, из смежной комнаты, в кабинет вошли совершенно голые Стар и Дтен, окончательно вогнав в краску молодых землян.
-Привет, пришельцы, - ни сколько не смущаясь, поздоровался Дтен, Лукич только сейчас обратил внимание на висевшую на вешалке форму офицеров Разведывательного Флота.
-А вы здесь чего? – спросил он.
-Так у нас же теперь новые тела, их надо опять подготавливать к визиту на Денсар. Мы все, доктор, - закончил монолог Дтен, обращаясь к врачу.
-Хорошо, завтра ждем вас в это же время.
-Какая ты теперь худенькая стала, Стар, - вырвалось у Лукича, при взгляде на девушку. – Как тебя Дтен ночью находит?
-По голосу и блеску глаз, - засмеялся в ответ Дтен, а Стар, как обычно, густо покраснела.
-Стар, милая, извини меня, опять я глупость сморозил, пень старый, - спохватился Лукич. – Всегда я так, говорю быстрее, чем думаю.
Марина, тем временем, яростно толкала в бок супруга, жадно разглядывавшего юную тилеанку. Василий, тоже не мог оторваться от созерцания самостоятельно, его выволок в коридор Лукич.
Через пару часов земляне, прошли весь медицинский курс намеченный на сегодня, и покидали здание Академии.
-Кто, куда, а я в Академию Истории, - сообщил Василий. – Провожу семинары по истории Земли. Да, Лукич, давно хотел спросить, да все как-то забывал. Хранитель Степ подал прошение на подтверждение моего земного статуса, или, как местные говорят, сана учителя истории. Что это значит?
-Если подтвердят, а, скорее всего, подтвердят, иначе тебе не позволили бы читать лекции, то ты скакнешь на пару ступеней вверх, по тилеанской лестнице иерархии.
-А мне это надо?
-Надо, не надо, а прыгай, раз толкают.
-Еще Степ спрашивал, как долго мы пробудем на Тилене?
-Пару месяцев еще по любому, а может и дольше. На Денсаре сейчас все равно зима, и делать там совершенно нечего. А здесь скоро Слен должна родить, у нее уже такой животик обрисовался симпатичный, – и Римма с Сашей были здесь, но об этом Лукич говорить не стал.

                7

Прошло три месяца. На Денсаре время приближалось к весне. За это время земляне прошли полный курс подготовки к жизни в условиях двойной силы тяжести, а Слен успела родить. Теперь они с Кленом наслаждались воспитанием ребенка. Славная девочка с замысловатым порядковым номером, её родители, консерваторы, на отрез отказались давать ребенку земное имя, мол вырастет сама возьмет, если захочет. Молодая мать, позвонила Лукичу буквально через несколько часов после родов, благодарила за то, что землянин выпроводил ее с Денсара, когда она только забеременела. Проснулся материнский инстинкт, а что для нормальной матери, может быть важнее здоровья ребенка?
-Я знал, что поймешь, по тому и не боялся обидеть. Поймешь, простишь. Но ты сильно не расслабляйся, годика через два – три ждем обратно, в команду. Я сейчас новый корабль выбиваю, а к твоему выходу из декрета, еще один понадобится. Капитан будет нужен.
-Может, вы с Риммой к нам зайдете, когда нас с дочкой выпишут?
-Нет, Слен, по земным традициям, на ребенка до месяца посторонним смотреть нельзя. Вот на месяц появимся обязательно.
За время пребывания на Тилене, Лукич узаконил наличие в экспедиции историков и медика – биолога. Биолог был необходим для изучения кусолетов. Естественно, для увеличившейся в численности экспедиции, требовался и корабль побольше.
-Да ты пойми, Ди Длен, нам людей придется в трюме селить, в жилых отсеках места всем не хватит, и так кают - компанию под каюту приспособили, – с жаром объяснял Лукич.
-Я понимаю, но нет сейчас свободного корабля. Вот если бы вы смогли подождать еще месяц, два, тогда мы бы вам дали новый корабль, а сейчас просто кораблей нет.
-Хорошо, уговорил, ждем пару месяцев. Прибудем на Денсар во второй половине весны, нас то устраивает.
А вот Ди Длена не устраивало. Он надеялся на то, что Лукич не согласится ждать. Зря надеялся.
Через два с половиной месяца корабль «Тилен 2», мучаться с придумыванием нового названия не захотели, покинул планету Тилен с расширенной командой на борту.   


                ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

1

Корабль «Тилен 2» произвел благополучную посадку на планете Денсар. Новый корабль был вдвое больше своего предшественника, поэтому в ангар, где стоял предшественник не помещался. Станция не была рассчитана на более крупный корабль, чем разведывательный. Местом стоянки нового корабля стала полянка напротив центрального входа, прямо перед окнами гостиной. Вид из окна это соседство не улучшило, но другого места пока не было.
Как только прибывшие вышли из корабля, их тут же облепили властелины местных небес – кусолеты. Хоть Лукич и предупредил всех, кто впервые летел на Денсар, о неминуемом нападении этих насекомых, тем ни менее натиск летающих шприцев ошеломил всех.
Марина превзошла в своей реакции всех. На правах самой юной участницы экспедиции, а, следовательно, самой эмоциональной, она громко завизжала, пытаясь отбиться. Девушка размахивала руками, пытаясь разогнать жалящую толпу, но, как только ее рука пролетала, освободившееся место в пространстве, заполняла жужжащая масса.
-Маши, не маши, а все равно не взлетишь, - сказал девушке Лукич. – Чем дольше будешь сопротивляться, тем дольше они тебя будут атаковать. Лучше потерпи, и через минуту они потеряют к тебе всякий интерес.
-Легко сказать: «потерпи», - зло ответила Марина, не переставая махать руками.
-А ты не говори, молча потерпи и все. Двойная сила тяжести, а в тебе вдруг такая прыть проснулась. Своим поведением ты нарушаешь все законы гравитации.
-Я бы на вас посмотрела, если бы вас так, - Марина обращалась к Лукичу исключительно на «Вы».
-Марина, можно подумать, нас не так. Работа у них такая, у кусолетов, покусают всех и улетят.
Все остальные в точности выполняли предписание Лукича, стояли по стойке «смирно» и терпели. Прошло, даже меньше минуты, и кусолеты исчезли, посчитав свою миссию выполненной. Марине пришлось потерпеть общество насекомых секунд на десять дольше, сама виновата. Говорили же, потерпи.
-Юра, сделай что-нибудь! – громко визжа, попросила девушка, когда все остальные с облегчением вздохнули.
-А что я сделаю? Морду им всем набью, что ли? – смеясь, спросил Юрий.
-Не смейся! Чего здесь смешного? – Марина продолжала яростно махать руками, хоть кусолетов уже и не было. Улетели. Не выдержали и засмеялись все, а девушка обиженно надулась.
Пока прилетевшие проходили курс денсарской иглотерапии, на встречу им, из дверей станции выкатился Шаропуз. За то время, что Лукич с ним не виделся, Шаропуз стал еще круглее. По денсарской традиции обнялись. Или Лукич стал более выносливым, или объятия коренастых человечков ослабели, но переносить денсарское приветствие землянину стало гораздо легче.
-Шаропуз, ты стал еще «шаропузистей»! – хлопнул друга по огромному животу Лукич.
-Я старался, следил за собой, много кушал, - совершенно серьезно ответил денсарец. Просто гордился человек своим пузом. Что уж тут? Кто-то жир пытается согнать и очень страдает, если не получается, а кто-то на оборот, нагоняет и очень гордится результатами.
-Молодец, продолжай в том же духе, - усмехнулся в усы Лукич.
-Само, собой разумеется, а вот с тобой надо что-то делать. Длинный, худой, жердь какая-то двуногая. Как ты еще при ходьбе не ломаешься, а, Лукич?
-Ой, не говори, Шаропуз, и сам не знаю, - зная более чем серьезное отношение друга к своему пузу и испытываемой гордости за него, Лукич изо всех сил пытался выглядеть серьезным. И это ему удалось, не смотря на внутреннюю борьбу. Быть серьезным тяжело, обижать Шаропуза не охота, вот и пришлось воевать самому с собой.
Вошли в здание станции. Вновь прибывшие отправились располагаться на новом месте, а Лукич, прежде всего, пошел в свою оранжерею. Он с явным облегчением отметил тот факт, что Шаропуз справился с возложенными на него обязанностями великолепно. Все росло и, судя по внешнему виду, чувствовало себя великолепно. Помидоры превратились, чуть ли не в деревья, вымахав под самый потолок.
Лукич двигался довольно быстро, многолетняя привычка, попробуй обойди свои владения вразвалочку, заложив руки за спину. Шаропуз, не отставая, бежал следом, часто семеня своими короткими ножками. Не смотря на свою грузность, денсарец был проворным малым, он на бегу отчитывался о проделанной работе, при этом, совершенно не запыхавшись.
Когда Лукич улетал, одна из теплиц оставалась свободной, ее, в свое время, оставляли под ростки волскримов, но могучие деревья так и не взошли, а теплица осталась пустой. Зайдя в нее, землянин от неожиданности застыл, встав как вкопанный на входе, Шаропуз затормозить, не успел и врезался в Лукича. Воздух в теплице был наполнен слегка терпковатым, но очень приятным ароматом. В ней росли местные цветы, Лукич сразу их узнал, хоть и не помнил названия. Вид цветы имели простенький, без претензий, но, до такой степени нежный, что их неказистость казалась достоинством.
Лукичу доводилось видеть их в природе, на улице. Они, обычно, росли среди травы не большими группками и, особого внимания к себе, не привлекали. Как клевер, или ромашка на Земле, да, вообще любой полевой цветок, вроде и не роза, но глаз радует и хорош тем, что не роза. Здесь же, на удобренной благословенным лумбгумом почве, получая все необходимое, в тепле, они несказанно похорошели, как юная красавица, превратившаяся из угловатой девочки – подростка в девушку.
Шаропуз расценил молчание Лукича, как осуждение своего самоуправства, и сбивчиво затараторил:
-Я здесь вот…. Надеюсь, ты не против? Они мне очень нравятся, а у тебя теплица пустая, ну, я и решил…. Ни чего, да? Если ты против, я все уберу….
-Э-э, - прервал словесный поток друга Лукич, соединив возглас с взмахом руки. – Не тараторь.
-Но, я, это…, - Шаропуз обошел вокруг землянина и, преданно глядя в глаза, спросил, совершенно убитым голосом. – Убрать?
-Только попробуй! Замечательные цветы! Эх, Шаропуз, да мы с тобой на Денсаре такие сады разобьем, я массу всевозможных семян привез. Эта планета будет цветущей, закачаешься! И вот эти твои цветы обязательно посеем. Вспомнить не могу, как они называются?
-Олатуции, - ответил, враз повеселевший, Шаропуз. – Я, знаешь ли, боялся, что тебе не понравится, а я их так люблю!
-Я теперь тоже люблю. Знаешь что, давай нашим женщинам вручим по букетику, так сказать в честь прибытия? Пусть порадуются.
-Давай, цветы, они и созданы, что бы приносить радость.
Живя долгую зиму на станции, Шаропуз решил не занимать отдельной комнаты и, поселился прямо в гостиной. Здесь его устраивало все: огромные диваны, удобные кресла, холодильник, но особенно ему приглянулся телевизор, к которому прилагалось несколько кристаллов развлекательных программ, в основном, земных художественных фильмов. На Тилене о художественной киномотографии, до визита тилеан на Землю, ни кто не знал. Документальные фильмы, в основном научные, были, а для души, только поэзия и живопись. Художественная литература тоже была, но снимать по романам фильмы, как-то не догадались. Пустующую нишу игрового кино, заполнили земной кинопродукцией. Все фильмы тщательно отбирались. Среди фильмов была масса, ну, скажем так, не устраивающая тилеан. Бессмысленная жестокость с морями крови и горами трупов ни кого особо не прельщала. Некоторые фильмы про войны смотрели, но исключительно с исторической точки зрения.
Так как с бытом землян большинство тилеан знакомо не было, то, далеко не все, и не всё понимали, по этому перед каждым фильмом был краткий экскурс в историю и быт землян, объясняющий о чем собственно, идет речь в фильме.  Когда Лукич впервые услышал выступление специалиста по земной культуре, то долго смеялся. Специалист сам толком ни чего не знал. Весь последний месяц перед отлетом с Тилена на Денсар, Василий, уже получивший сан Учителя, делал комментарии ко всем земным фильмам, исправляя прежние ошибки.
Шаропузу же пришлось глядеть фильмы с неправильными комментариями, но его это ни сколько не удручало, все равно он добросовестно пропускал всю «болтовню» перед началом сеанса. Скучно. Если что-то в фильме оставалось не понятным, он полностью игнорировал сей факт, не предавая ему значения. Нравился денсарцу – киноману сам процесс наблюдения за жизнью чужой планеты. Города, машины, быт, одежда, а еще лучше, ее отсутствие – все это было чрезвычайно любопытно, достойно наблюдения. Вот он и наблюдал все свободное время, удобно развалившись в кресле, попыхивая трубкой и потягивая пиво, собственного приготовления. Иногда вместо пива вход шли ароматные земные напитки: чай и кофе, которые, как и телевизор, тоже пришлись по вкусу денсарцу.
От упорного денсарского пыхтения трубкой, суперсовременные, изготовленные по новейшим технологиям, из самых современных материалов стены, а, особенно, потолок пожелтели. Тилеане не курили, по этому материалы, из которых была построена станция, не могли сопротивляться копоти курильщиков. Откуда изобретателям было знать о такой напасти?
Женскому составу экспедиции подобный окрас главной комнаты жилища не понравился. Обвиняя весь род мужской в отсутствии чистоплотности, они взялись за уборку и отмывание следов пребывания Шаропуза. Мужчины, предусмотрительно, старались не попадаться им на глаза, даже не курящие Дтен и Степ. Оно и правильно, кто же вас сортировать будет? Мужик? Мужик, значит виновен. Когда женщин объединяет общее мнение, другого мнения просто быть не может. Инакомыслящий, автоматически, становится врагом. Желающих враждовать с женщинами не нашлось.
-Это же надо, один мужик в доме способен так все зас…, - Марина вовремя прикусила язык и заменила, уже на половину вылетевшее слово другим, более лояльным. – Загадить!
Стар и новый биолог экспедиции Сел, ровесница Лукича, недавно пережившая первое омоложение и, тоже, класса «экстра», согласно кивнули головами. В этот момент, как нельзя, кстати, в помещение ввалились, другого названия их появлению придумать не возможно, Лукич и Шаропуз с огромными охапками цветов в руках. Увлеклись, малость.
-О, еще мусор прут! Травы нам тут только не хватало! – по инерции высказала Марина, а потом, разглядев «траву» по лучше, восторженно выдохнула. – Ой, какая прелесть!
-Это вам, девушки! – радостно изрек Лукич. – Шаропуз всю зиму выращивал.
Таким образом, самый виноватый во всех учиненных беспорядках человек – Шаропуз, избежал сурового женского гнева. Главное, вовремя подмазаться. И где она, после этого, справедливость?

                2

  Флаер «Рено», за время пребывания на Земле люди на столько привыкли к нему, что заменили им стандартный флаер экспедиции, не спеша, летел над городом. Новые члены команды, не скрывая любопытства, разглядывали окрестности.
Дтен, вальяжно развалившись в кресле пилота, управлял кораблем. Лететь, не ехать, тут Дтену равных не было. Он на столько расслабился, что, погрузившись в свои мысли, окончательно отдалился от действительности. По этому резкая команда Лукича заставила его вздрогнуть.
-Стоп! – отдал приказ земной лесник, пристально всматриваясь вниз, когда корабль неподвижно застыл на месте, и, уже в пол голоса, добавил. – Что-то здесь не так….
-Дерево, - раздался за спиной голос Василия.
-Что, дерево? – обернулся к нему Лукич.
-Все местные деревья уже взрослые, старые, а вон то, - указал Василий вниз. – Молодое.
-Где? – Лукич перевел взгляд вниз. – Точно! А я извелся весь, что-то не так, а что не пойму! Ну, Василий, ну, уфолог, голова! Да только ради этого, стоило тебя сюда везти! Дтен, вниз.
Флаер приземлился во дворе, рядом с домом – волскримом. Над входом в дом висел роскошный, богато украшенный щит.
-Еще один дворянин, - вздохнул Дтен, покидая флаер.
Не успели все выбраться из машины, как дворянин, со всем своим семейством, вышел из дома.
-О, наши высокие друзья! – воскликнул он. – Ваш визит, это огромная честь для нашего древнего рода и нашего родового дома! Я не знаю причину, которая привела вас сюда, но будь трижды благословенна эта причина!
-Добрый день, сударь, - прервал словесный поток денсарца Лукич, он уже знал, что если восторгающегося денсарца не остановить, то конца речи можно не дождаться, по причине смерти от старости. – Нас, я вижу, вы знаете, а с кем мы имеем честь, беседовать?
 -Что? – денсарец смутился. – Разве вы не знаете того, к кому пришли в дом?
Лукич понял, что допустил оплошность, но слово не воробей. Изменить что-либо было уже не возможно, оставалось исправлять сложившуюся ситуацию.
-К сожалению, вы правы, - сокрушенным голосом сказал землянин. – Я не имею чести знать вас лично. Хоть герб вашего уважаемого и очень древнего рода мне знаком, я ни как не могу вспомнить имя его достопочтенного владельца, - Лукич сделал верный тактический ход. Родовой герб для денсарца, это святыня. Посуровевшее было лицо хозяина, смягчилось, а землянин, желая развить успех, продолжил. – Я бы ни за что не явился в дом столь уважаемого рода, не выяснив, прежде всего имени его владельца у короля Сидотрона, но, наиважнейшие государственные дела заставили меня пренебречь правилами элементарной вежливости. Когда вы узнаете причину, приведшую меня с товарищами в ваш дом, то поймете ее важность и безотлагательность и простите нас. Милостивый государь, на вашей земле находится то, что жизненно необходимо всему Денсару. Вполне возможно, что только ваши знания, способны спасти вашу прекрасную планету, вернуть ей прежний, цветущий вид!
-Да? – удивился денсарец, но тут же взял себя в руки и, подбоченясь, выпятил вперед живот, хоть его живот и уступал «гордости и достоинству» Шаропуза в обхвате, но уважение все-таки вселял. – Что я должен сделать, Лорд – Спаситель планеты Денсар Лукич, для спасения моей горячо любимой родины? – с пафосом спросил он.
-У вас есть великое знание! Вы должны сообщить нам, как вам удалось вырастить этот юный волскрим! – Лукич указал на дерево.
-Кому? Мне? Да он сам вылез, сам и вырос.
-Но как это произошло? Вы должны помнить, - не сдавался Лукич.
-Не знаю я, достопочтимый Лорд – Спаситель Денсара Лукич, - сокрушенно ответил денсарец, втянув обратно живот. – Когда мы вернулись после нашего первого посещения Тилена, дерево уже было, маленькое совсем, но было, а когда мы улетали, его еще не было.
-Ты, что, забыл, Квик? Перед самым вашим отлетом, один из наших айрлонгов навалил здесь огромную кучу, а накануне он съел плод волскрима вместе с семенем, мы еще очень расстраивались по этому поводу, - заговорила супруга родовитого денсарца. – У нас есть традиция, Лорд – Спаситель Денсара Лукич, пока хозяина нет дома, убираться в доме нельзя, вот эта куча, и пролежала здесь всю зиму, а весной появился росток волскрима.
-Вот оно, то, что надо было нам узнать! – радостно воскликнул Лукич. – Значит так, семечко побывало в желудке айрлонга, потом подверглось охлаждению, хотя охлаждать его возможно и не надо…. Все встало на свои места, господа! – Лукич обвел многозначительным взглядом всех собравшихся. – Если без участия айрлонгов волскримы не прорастают, тогда понятно, почему мне не удалось вырастить ни одного дерева. Симбиоз, волскримы кормят айрлонгов, айрлонги дают жизнь волскримам. Когда денсарцы разучились выращивать необходимые орудия труда из корней волскрима, в дело пошли семена. Так как семена строго учитывались и береглись, то айрлонгам они, естественно, не доставались, и волскримы перестали воспроизводиться.
Встреча с королем Сидотроном, началась по денсарскому этикету с пышных и витиеватых речей, во время исполнения которых, Лукич умудрился представить его величеству своих новых товарищей по экспедиции. От ни менее традиционного празднования встречи землянин вежливо, но настойчиво отказался, сославшись на работу. Все мысли его сейчас были отданы возрождению популяции волскримов, на которое давали надежду новые, неожиданно полученные знания. К его удивлению король не стал спорить и, даже, вроде как, воспринял отказ гостей планеты с облегчением. У денсарцев тоже была масса работы. Весна. Дачники – огородники поймут.
Историки Степ и Василий, остались в королевском дворце, разгребать обширную и страшно запущенную королевскую библиотеку. Разгадку тайн истории планеты вполне естественно было начать с архивной работы. Несмотря на грандиозный размах, намеченной деятельности, оба историка были в полнейшем восторге.
Лукич с коллегами – биологами – ботаниками, поспешил откланяться и, окрыленный новой гипотезой, помчался на базу. По дороге, залетели к Шаропузу и попросили его привести айрлонга. С семенами волскримов проблем не было, после возрождения древнего знания изготовления изделий из корня волскрима, все семена были в полном распоряжении инопланетной делегации.
Шаропуз, верхом на айрлонге, прибыл в этот же день. Все члены спасательной экспедиции высыпали наружу. Те, кто еще не видел диковинных местных животных, с любопытством разглядывали зверя. Остальные раздумывали, как заставить айрлонга поедать семена. Способы предлагались самые разные. От засовывания в каждый плод по несколько семян, до насильственного закармливания. Последний способ казался нереальным, уж больно огромен зверь был. Жертва предстоящего эксперимента находилась не вдалеке, здесь же была и емкость, наполненная до краев семенами.
-Нет, так нельзя, - подола голос Сел, в партии «зеленых» собравшихся на Денсаре, она единственная, кто задумывался о братьях наших меньших, даже если они такие огромные, как айрлонг. Остальных радетелей природы все больше интересовали деревья, даже о собственной корове, которая жила у кого-то в городе, с момента возвращения Лукич ни разу не вспомнил. – Нельзя ему скармливать семена в огромных количествах. Нам не известно, как организм животного на них отреагирует, и, тот факт, что когда-то айрлонги поедали эти семена, еще ни о чем не говорит. Это было сотни, а то и тысячи лет назад, организм за это время мог просто отвыкнуть. И потом от куда мы знаем сколько семян съедал зверь? Может одно в год?
-Биолог Сел права, - вынужден был признать Лукич. – И что будем делать, в сложившейся ситуации?
-Ой, смотрите, - сказала вдруг молчавшая до этого Стар.
Все повернулись к айрлонгу, в сторону которого указывала девушка. Животное жадно уплетало семена.
-Я так понимаю, что вопроса как его накормить на повестке дня больше не стоит. Появился другой вопрос, как его от кормушки отогнать. Я склонен согласиться в этом вопросе с Сел, как с единственным специалистом по животным, совершенно не известно, как организм животного отреагирует на семена. – опять взял слово Лукич.
-Вот проблема, айрлонга отогнать, - Шаропуз подошел к животному и отвел его в сторону.
-Раз и эту проблему благополучно решили, хоть от наших решений тут мало, что зависело, - Лукич усмехнулся. – Теперь нам остается только ждать.
Ждать пришлось не долго, до утра. На рассвете животное выдало на гора огромную кучу священного лумбгума, сплошь утыканного потемневшими зернами волскрима.
После набивания форм лумбгумом, у Лукича появился богатый опыт общения с этой субстанцией. Засунув в нос тилеанские дыхательные фильтры, он наслаждался ароматами спирта – ректификата, а резиновые перчатки и фартук оберегали его от прочих возможных неприятных последствий. Помощников среди землян не нашлось. Марина, так та вообще убежала, пообещав, на последок, что ее сейчас вырвет. Зеленый цвет ее лица подтверждал правдивость девушки, развеивая сомнения скептиков. Звук, долетевший из за угла, полностью подтвердил искренность ее намерений и отбил и без того слабое желание помогать у остальных. Только биолог Сел и денсарец Шаропуз не испытывали комплексов по этому поводу и помогли Лукичу извлекать семена из кучи потенциального удобрения.
После окончания операции по извлечению семян, Лукич выудил одно из них и поместил под микроскоп, вернее под его тилеанский аналог. На экране появилась внушительных размеров семечка, такая большая, что на экран влезла только ее часть. Даже этой части было достаточно. Вся поверхность семени, Лукич специально по передвигал его по экрану, что бы удостовериться, была испещрена сетью мелких трещин.
Часть семян поместили в морозильную камеру, другую, без заморозки, в благословенный лумбгум. По прошествии нескольких дней у семян, помещенных в холодильник, верхняя оболочка полностью отлетела, явив миру нежно – зеленую сердцевину. Семена, оставшиеся в нормальной для весны температуре внешне не изменились. Подвергшиеся заморозке семена поместили в благословенный лумбгум, и, через неделю, появились первые всходы волскримов. Будущие гиганты были очень маленьким и хрупкими, но они очень быстро стали набирать силу. Не зря лумбгум назывался благословенным.
Последовавший за этим событием месяц, все население Денсара усиленно кормило семенами волскримов своих айрлонгов. Это занятие дало некоторый побочный эффект, животные стали расти. Даже уже старые и те подросли на несколько сантиметров. Денсарцы были в восторге, а некоторые, особенно азартные экспериментаторы, стали глотать семена сами. Эффекта, ни какого, если запор таковым не считать. Хотя, отрицательный результат, тоже результат.
Когда месяц кончился, а, вместе с ним, и семена, тысячи молодых волскримов были высажены в грунт, благо, погода уже позволяла, держать молодые растения в домах становилось невозможно, росли они стремительно.
Король устроил по этому поводу благотворительную раздачу орденов и титулов. Досталось всем, даже тем, кто был не приделах. За компанию. Что, действительно, сортировать что ли? Всем членам графского рода Квиков достались ордена, даже трех месячному племяннику графа, а, в знак особого признания, изображение молодого волскрима на, и без того, разукрашенный герб. Квик ужасно гордился.
Весенние полевые работы закончились, летние еще не начались, плюс новый национальный праздник, естественно король повелел Лорду – распорядителю Олдару устроить сабантуй по этому поводу. Олдар не зря считался классным специалистом. Праздник удался. Здесь даже Лукич не возражал. Событие!

                3

Лукич обходил свои владения. Высаженные год назад деревья радовали глаз, на много перещеголяв своих земных родственников. Благословенный лумбгум ускорял их рост, а двойная сила тяжести делала более внушительным ствол в обхвате.
Вдруг над самой головой раздались шуршание, потом треск и отборные российские маты. Источник матов, ломая ветки, летел вниз, о чем собственно и предупреждал громкой руганью прохожих. Лукич, сам не поняв как, успел отскочить в сторону, уступая дорогу идущему на посадку земляку.
В том, что это земляк, сомнений не было. Кто еще так мог? В том, что он мужеского пола тоже. Василий был в дворцовой библиотеке, стало быть, это Юра. Космонавт. Что с него взять? Видимо не рассчитал того, что стал вдвое тяжелее. Отпрыгнув от места предполагаемой посадки, Лукич услышал за спиной, характерный для всех падающих на землю земляков, приглушенный «шлеп», а сразу за ним, последовала новая, гораздо более выразительная, чем до посадки, порция матов. Значит живой. Лукич развернулся и, не скрывая удивления, спросил:
-Юра! Ты там, - многозначительно поглядел вверх. – Зачем?
-Да вот, упал.
-Вижу, что упал. Залез то ты туда по какой…? – в довершении фразы пошел блок ненормативной, а от этого еще более родной, речи, что, в переводе на русский литературный, звучит лаконично, но емко: «Зачем?»
-Обезьянку хотел для Маришки поймать, - чистосердечно сознался Юра.
-Какую … (этот кусок переводу не поддается, не имеет определенного смыслового значения, выражая только степень эмоционального накала и душевного подъема вопрошающего, в виду чего пришлось целиком выкинуть) обезьянку? – темпераментно, что было заметно по выброшенному куску, спросил Лукич. Вообще то, он изо всех сил старался, как можно меньше разговаривать матом, но в жизни любого мужчины бывают такие моменты, когда трудно скрывать от окружающих свое состояние.
-Вон там сидела, - показал Юра рукой на верх, туда, от куда только что сверзься. – Маленькая, симпатичненькая такая. Да, вон же она!
Теперь и Лукич заметил обезьянку.
-О, баловун! Здравствуй, друг!
Баловун, услыхав родной голос, радостно завизжал. Сделал несколько прыжков на месте вверх, а, за тем, один затяжной вниз, на плечо Лукича. Он обхватил хвостом шею, руками сгреб голову и, всем своим небольшим тельцем, прижался к щеке инопланетного друга, беспрестанно что-то щебеча.
-Вот, жалость то, конфет у меня с собой нет. Юра, у тебя нет чего-нибудь сладенького в карманах?
-Откуда? – не скрывая удивления, ошарашено ответил новый механик, нового «Тилена».
-Жаль, - сокрушенно покачал головой Лукич, а за тем обратился к Баловуну. – пойдем домой, там я тебя обязательно угощу конфетами.
Слово «конфеты» оказалось паролем, призывом к действию. Баловун радостно взвизгнул, пару раз восторженно подпрыгнул на плече землянина и скрылся в листве.
-Куда это он? – спросил Юра.
-Понятия не имею, может, за подружкой своей побежал. А может он, был не он, а как раз его подружка, и она побежала за моим корефаном? Хотя нет, вроде, он, - Лукич пожал плечами, достал трубку и начал не спеша ее набивать.
Закурили. Лукич трубку, Юрий земные сигареты, запас которых для Юрия и Василия специально привезли с Земли. Василий уже перешел на местный табак и трубку, так что, весь сигаретный запас остался Юре. Пусть себе травится на здоровье. Что-то я отвлекся. И так, закурили. Вверх поплыли клубы сизого дыма, теряясь где-то в листве.
Вдруг из листвы, на встречу поднимающемуся облачку земного производства, вынырнула счастливая мордочка баловуна. Хватанув табачного дыма, мордочка не довольно скривилась и громко чихнула, но дымовая завеса не помешала продвижению баловуна вперед. Он спрыгнул вниз, усевшись на плечо Лукича. Следом за ним из листвы появилась еще одна мордочка.
-И ты здесь, красавица? Рад тебя видеть! – поприветствовал супругу друга – баловуна Лукич. – Нет, Юра, это был все-таки он. Когда они рядом, их легко отличить, да и так не сложно, если видишь часто.
Дама – баловун, даже, как будто, слегка смутилась, а, может, и на самом деле смутилась. О животных люди, обычно, знают гораздо меньше, чем животные о людях. Смущение длилось не долго, и мохнатая дама грациозно спустилась и села на второе плечо Лукича.
- Как же это я про вас забыл совсем, а? Вот пень старый! И вы, тоже хороши! Я, уже второй месяц, как прилетел, а вы за это время, даже в гости не зашли ни разу, - откуда Лукичу было знать, что для продолжения рода баловуны забираются на самую макушку гигантских волскримов и там выращивают своих малышей, пока те не перейдут на твердую пищу. Более надежного укрытия не было на всем Денсаре.
Хоть Лукич и не знал ни чего об особенностях выращивания потомства баловунов, само потомство не заставило себя долго ждать. Из листвы вынырнули две симпатичные мордашки и сразу о чем-то защебетали со своими родителями. Отец, видимо, уговаривал отпрысков спуститься, но все уговоры оказались тщетными, малыши на отрез отказались покидать дерево. Так и дошли до базы. Лукич с взрослыми баловунами на плечах, Юрий налегке, и молодежь по веткам разросшихся деревьев.
В начале детеныши боялись приблизиться к людям на столько, что бы взять конфеты из рук. Не помог даже личный пример родителей. Отцу пришлось самому отнести им угощение на дерево. Потом малыши осмелились спускаться, выхватывать протянутое им лакомство и тут же, стремительно взлетали вверх по дереву, на свое прежнее место. Постепенно, с каждой съеденной конфетой, они стали спускаться все ниже, чем больше конфет попадало в их маленькие желудки, тем смелее становились их сердца. Вскоре детеныши смело лазали по рукам и головам, угощавших их людей.
-Все, хватит с них конфет! – не выдержала, на конец, биолог Сел. – Они же их не ели ни разу в жизни! Еще не известно, как организм их примет. Ладно, звери не соображают, вкус нравится, вот и едят, а мы то, вроде разумные, думать должны!
-Все, друзья. Слышали, что доктор сказал? Хватит с вас. - Лукич высыпал конфеты в кулек, который держала счастливая Стар, или Марина. Кулек с конфетами беспрестанно кочевал из рук одной девушки к другой. Кто то из девушек его и унес, что бы не искушать зверьков, кто именно Лукич не обратил внимания.
Зверьки, если и расстроились, то виду не показали. Они продолжали весело щебетать, обрадованные таким вниманием к своим персонам. Молодежь, восторженно скакала по людям, не особенно беспокоясь о месте посадки.
-Вай! – взвизгнула Марина, когда один из малышей приземлился ей на голову. Значит пакет унесла Стар.
-У-кви-у! – грозно рыкнул на детей баловун – отец. Малыши сразу же притихли. Слово отца – закон!
-Ну, вот и поговорили, - усмехнулся Лукич и, успокаивающе, погладил, преданно сидевшего на его плече зверька.
Теперь баловуны приходили ежедневно и чувствовали себя, как дома. На правах полноправных членов команды, они ходили по всей станции, но, правда, ни где не мешали. Складывалось такое впечатление, что они просто изучали быт людей. А один случай заставил Лукича задуматься, а не разумны ли звери?
Сел вплотную занялась изучением кусолетов. Оказалось их несколько видов. Вот этим своим открытием она как раз делилась с Лукичом, а один из юных баловунов сидел на подоконнике и внимательно следил за людьми.
-Вот этот вид, темно – коричневые, содержит в себе лекарства, гасящие похмельный синдром и привыкание к алкоголю. Желтые, всех градаций цвета, несут в себе витамины группы «В» и «С», их, на данный момент, удалось выявит пять видов. Красные – каротин….
-А зеленые? – спросил Лукич.
-Какие зеленые? Я с такими еще не сталкивалась. Где вы их видели?
-Да вон, сидит на подоконнике, рядом с баловуном.
Сел перевела взгляд с начала на Лукича, потом на баловуна, а за тем на кусолета.
-Странно, такого мне видеть еще не доводилось, - пожала плечами женщина.
Юный баловун проследил за взглядом биолога. Увидел кусолета, опять посмотрел на людей, а, за тем, резким движением руки, сгреб кусолета в кулак. Перепрыгнул с подоконника на стол и протянул руку Сел.
-У? – спросил зверек и разжал пальцы.
Кусолет взвился к потолку и стремительно вылетел в окно. Видно было, как сильно расстроился баловун и, тяжело вздохнув, поплелся обратно на подоконник. Люди удивленно переглянулись.
«Мозг», - мысленно позвал Лукич: «Ты можешь прозондировать мысли наших пушистых друзей?»
«Не знаю. Ты первый, кто додумался попробовать. А за чем?»
Лукич рассказал о случившемся и добавил:
«Интересно было бы узнать, о чем он думает, уж больно разумный поступок».
«Ты меня заинтриговал. Хорошо попробую», - ответил Мозг, а через секунду продолжил: «Он мыслит исключительно образами».
«А мы?»
«Вы словами и образами, а у них всего порядка пятидесяти слов, даже не слов. Я не знаю, как это назвать. Звуковых символов, что ли…. Хотя слово, то же звуковой символ».
«Завязывай, не умничай, а то совсем заблудишься», - перебил Лукич: «Я понял, что ты хотел сказать. Мыслить в словесной форме, оперируя таким количеством слов не возможно. А образное их мышление ты понять можешь?»
«Могу. Картина первая: вы с Сел рассматриваете кусолетов», - начал Мозг рассказ в духе театральной пьесы: «Картина вторая: вы глядите на кусолета, который сидит рядом с ним. Картина третья: он дает вам насекомое, и, здесь, присутствует подсознательное изображение конфеты, которую вы, взамен даете ему. Картина четвертая: кусолет улетел, а он понимает, что с конфетой пролетел».
«А сейчас он о чем думает?»
«Переживает, а, стоп! Погоди. Начал соображать, что бы вам такое подсунуть взамен кусолета. Думает. Все, придумал. Лукич, ты согласен поменять конфету на собственную трубку?»
«Как на трубку? Вот же она, на столе лежит», - перед тем, как зайти в лабораторию, Лукич как раз докурил трубку и держал ее в руке, а, за тем, увлеченный разговором, положил ее на стол.
«Лежит, вот он ее и собрался, самым наглым образом, похитить, а потом предложить тебе обмен, так сказать, потребовать выкуп».
«Вот бизнесмен, блин!» – засмеялся Лукич: «А слово «на» у них есть?»
«У», - ответил Мозг.
«Что, «у»?» - не понял землянин.
«Короткое, гортанное «у», означает «на»».
-У! – сказал вслух Лукич и протянул удивленному зверьку конфету.
Зверек схватил конфету и, что-то, восторженно щебеча, взобрался на плечо землянина.
«Что он там чирикает?» - опять мысленно спросил Лукич.
«Что-то вроде «спасибо» и «вкусно», повторяя каждое слово по несколько раз».
«Ты можешь научить меня их языку?» - неожиданно спросил Лукич.
«Что бы научиться их понимать, тебе понадобится секунда, уж больно словарный запас маленький, а отвечать, у тебя, скорее всего не получится. Язык так не повернется».
«Повернется, я ему пальцами помогу».
«Да?» – засмеялся Мозг: «Ну, тогда, получай знания».
Лукич на несколько секунд отключился, а потом, к своему удивлению, стал понимать, что щебечет его мохнатый друг.
-Спасибо. Вкусно. Есть. Вкусно. Есть. Есть. Вкусно. Есть. Спасибо. – трещал маленький баловун, разворачивая и поедая конфету.

                4
 
Мирно дремавший все время после возвращения на Денсар в кармане Лукича передатчик, вдруг, ожил.
-О, - удивился Лукич, доставая из кармана тилеанское средство связи, о нем землянин, как-то уже успел позабыть.
-Лукич! – раздался восторженный голос Василия. – Нам бы флаер.
-О, - опять вырвалось у Лукича.
После возрождения волскримов, вернее после пьянки по этому поводу, Лукич не видел ни графа Степа, ни графа Василия Теркина. Звучало изумительно, граф Василий Теркин. Что-то вроде маркиза Сусликова, или виконта де Иванова. Денсарцев такое, несколько оригинальное сочетание сермяжной фамилии и импортного титула, ни сколько не смущало. Уж если у них был граф Шаропуз…. Как и предполагал Лукич, король Сидотрон, при первой же возможности, одарил титулами всех новых членов команды. Действительно, что ему жалко, что ли?
Земные молодожены повесили свой графский щит над входом в свою комнату. Их фамильный герб навоза, тьфу, благословенного лумбгума не содержал, чему Марина была несказанно рада. Степу и Василию достались небольшие кучки, но они это восприняли довольно спокойно, философски, все таки не какое-нибудь г…, а благословенное. Сейчас граф Теркин вызывал по рации Лукича, тем самым, напомнив о своем существовании.
-Лукич! Мы нашли! – орал его голос из динамика.
-Здравствуй, Вася, - успокаивающе ответил лесник.
-Ага, здравствуй, - согласился, несколько удивленно, Василий и, опять, заорал. – Мы нашли!
-Чего нашли, рацию, что ли?
-Какую рацию? А-а…. Нет, не рацию, разгадку Холмов. Нам нужно срочно попасть к Холму Кусолетов. Вы пришлете флаер?
-Естественно, Василий! – тут уже вскричал Лукич.
Вместе с флаером Лукич прислал и себя. Любопытство распирало. Как только флаер приземлился у Священного Холма Кусолетов, Василий выскочил наружу и, руководствуясь найденной им и Степом картой, стал обходить вокруг Холма, по периметру. Король Сидотрон, тоже отправился сопровождать историков и, неотступно, как тень, следовал за низкорослым землянином. Его дочь Лагдолен держалась за спиной отца. Она добровольно вызвалась помогать историкам, проводя сутки на пролет в душной и пыльной королевской библиотеке. Понаблюдав за девушкой, Лукич понял, что не только любовь к истории родной планеты толкнула ее на этот подвиг. Было что-то еще, что-то личное и более близкое сердцу девушки. Судя по ее красноречивым взглядам, этим «что-то» являлся Василий. Начинающий граф, похоже, тоже не был равнодушен к девушке, то и дело, посылая ей глазами воздушные поцелуи.
Отношения молодых людей были в той стадии, когда все только начинается, зарождается. Они еще сами не до конца поняли свои чувства. Не успели сказать друг другу нужных слов, не было еще томных вздохов при Луне и первых, робких поцелуев. Вмешательства из вне, на этой стадии отношений, были абсолютно не желательными. Лукич отвел свой пытливый взгляд, не желая смущать молодых людей повышенным вниманием. Он посмотрел на Шаропуза. Интересно, догадывается, нет? Король поймал взгляд Лукича и весело подмигнул, кивнув в сторону дочери. Мол, вижу, но делаю вид, что не замечаю, не хочу мешать, пусть сами разберутся. Лукич улыбнулся в ответ, на этом бессловесный разговор был окончен.
Библиотека планеты Денсар была в несколько, ну скажем так, запущенном состоянии. Ни то, что бы ей совсем не пользовались, пользовались, но редко. Для самой библиотеки было бы гораздо лучше, если бы про нее совсем забыли, беспорядка было бы гораздо меньше. Только пыль веков на древних фолиантах, а так, врожденная денсарская безалаберность перевернула все вверх ногами, смела книги с полок и свалила их огромными кучами. Вот эти кучи и разгребали заезжие историки, пытаясь разгадать загадки денсарской истории. Принцесса им, как могла, помогала, в основном стирала пыль.
Сегодня ученым наконец-то улыбнулась удача. Книги пролежали, вернее, провалялись, потому как в куче книги, да и все остальное, обычно валяются, а не лежат, много сотен, или даже тысяч лет. Точного времени ни кто, естественно, не знал, но на сохранности самих книг, время, практически, не сказалось. Складывалось такое впечатление, что древние знали, о той безалаберной глупости, которая должна была обрушиться на их потомков. Она и обрушилась. Обычные земные книги навряд ли смогли пережить такое к себе отношение. Листы денсарских книг были изготовлены из тончайших волскримовых пластин, а текст на них был выдавлен, и, хоть краска, которой были выделены знаки, практически полностью стерлась, рельефные буквы и изображения, все равно были отчетливо видны.
Два месяца, проведенные историками на раскопках книг, благотворно сказались на библиотеке. Книги постепенно были разделены на три категории.
 Первая – научно-техническая, была посвящена искусству возделывания сельскохозяйственных угодий, медицине и, давно забытой мудрости, изготовления всего на свете из священного лумбгума с помощью ни менее священных волскримов. Если бы денсарцы удосужились покопаться в своей библиотеке, то Лукич ни за что бы не получил орден «За возрождение древней мудрости», да и на саму планету, скорее всего не попал. Волскримы бы чудесно размножались, и нужды в земном леснике, просто бы не возникло.
Художественная литература полностью соответствовала денсарскому восприятию мира. Возвышенная любовно – рыцарская тематика. Беспролазное донкихотство. Воин на планете отродясь не было, чудовищ и коварных врагов то же не замечено, по этому от благородного рыцаря требовалось только любить свою даму сердца, а самым великим подвигом было пронести эту любовь через всю жизнь. Вообще то подвиг не из слабых, порой для приличного земного рыцаря завалить дракона, другого, было гораздо легче. Казалось, книги были специально подобраны таким образом, что бы как можно дольше можно было удержать население в состоянии детско-юношеского романтизма. Этого удалось достигнуть и без книг. Читали денсарцы мало, а большинство благородных рыцарей и дам попросту не умело, но играли в благородных рыцарей с удовольствием всю жизнь, до глубокой старости. Даже возделывая свои огромные поля, тащили с собой меч и щит, которыми, надо сказать, замечательно владели, не понятно только зачем. Видимо национальный спорт такой.
Исторической литературы оказалось совсем не много, а информации, без глубокого анализа, она в себе вообще практически ни какой не несла. Своеобразный ребус – головоломка. Создавалось впечатление, что жизнеописание всех королей и героев писалось через копирку, только менялись имена и даты жизни. Родился, умер (обязательно в глубокой старости, дома, в окружении родных и близких), и три строчки между ними. Все остальное место на странице занимал портрет героя. История последнего героя была описана более тысячи лет назад, более точного времени установить не удалось, так как ни кто на планете понятия не имел, какой сейчас год. Других исторических трактатов обнаружено не было. Тем ни менее для пытливого ума информация была именно в этих блестящих образчиках уничтожения книжного пространства. Складывалось такое впечатление, что древние специально спрятали всю информацию в туповатом содержании книг. Там слово, тут предложение, обрывок легенды, кусочек были. На простое прочтение всех необходимых книг, а уж тем более, с их анализом, требовалось лет пять работы, если бы не помощь Р’кандра, ребенка Мозга корабля «Тилен 2», и всех остальных представителей его расы, которые помогали с анализом, благодаря своим телепатическим способностям. Юный Р’кандр читал все подряд в огромном количестве, даже не пытаясь вникнуть в содержание, и передавал все прочитанное в Академию Истории на Тилен. Там полученные данные обрабатывались целой группой ученых, а, уже обработанные данные возвращались обратно на Денсар, где их пытались состыковать между собой Степ и Василий.
Так, кропотливо выбранные, крупицы из всех видов литературы, вдруг, стали складываться в цельную картину, но для полной целостности не хватало чего-то очень важного. Что-то важное было обнаружено принцессой Денсара Лагдолен. Девушка сама толком не поняла, какое открытие сделала. «Баллада о Холмостроителе» являлась ключом к разгадке. Когда она показала ее историкам, радости тех не было предела. Она довершала картину истории Денсара, заключив ее в позолоченную рамку и подогнав, друг к другу все разрозненные факты. От нахлынувшего восторга Василий схватил девушку в охапку, оторвал от пола, покружил, а, поставив на место, крепко поцеловал. После чего вдруг понял, что натворил, отпустил юную принцессу и зажмурил глаза, собираясь стойко перенести положенное наказание. Но пощечины, к которой Василий был уже морально готов, почему-то не было. Он приоткрыл один глаз, а девушка, любуясь его гримасами, звонко засмеялась. Так начал зарождаться очередной межпланетный роман, но с этим они управятся без нас, если что-нибудь пойдет не так, слегка подкорректирую, автор, все-таки.
Вернемся к нашему Холму. Холм был не велик, по этому первый круг вокруг него не вызвал ни чьих протестов, ни кто не заметил, как его совершили. Когда пошли на третий, Лукич не выдержал:
-Чего ищем-то, Сусанин ты наш?
-Камень, - Василий внимательно вглядывался в окрестности.
-Какой камень? Зачем? Кому он нужен этот камень? Я думал, граф Теркин, вы серьезный человек, а вам камень подавай! – прорвался бурным словесным потоком изрядно запыхавшийся его величество король Сидотрон.
-Тс-с, - Лукич сделал успокаивающий жест начавшему выходить из себя монарху. – Какой камень, Вася?
-Камень здесь должен быть в метре от холма, приметный, вот такой формы, - и Василий показал лист бумаги, то что на нем было изображено оказалось «портретом» камня, а не картой, как думал Лукич. – Что-то я его не вижу, - пожал в недоумении плечами историк.
-Сколько лет этой картинке?
-Этой, часа два, копия, Лукич, - рассеянно ответил Василий.
-Ясное дело, заработался. Не щадишь ты себя, Василий. Я и сам вижу, что это копия, а оригиналу сколько лет?
-А кто его знает? Химический анализ мы не проводили еще. Больше тысячи, это точно.
-Вот, - Лукич назидательно кивнул головой. – Все имеет свойство «врастать» в землю. В деревне, избушке двести лет, а она уже по окна в земле, а здесь камень, и лет ему гораздо больше. Представляешь, как изменился ландшафт за последнюю тысячу лет?
-Все, точно заработались. Спасибо, Лукич. Ребенку ясно, что без раскопок не обойтись, а я тут круги накручиваю.
-Бывает, перемыкает.
Не откладывая в долгий ящик, приступили к раскопкам. На флаере слетали до города за инструментом и добровольцами. Естественно, среди добровольцев оказался Шаропуз. Работали молча, ни кто не спрашивал, а зачем он, собственно, нужен, этот камень. Все просто копали. Любопытство не давало покоя. Вершину камня откопали на глубине чуть больше пол метра во второй день работы.
-Он? – спросил нашедший его денсарец.
-Вроде он, - сверил камень с рисунком Василий.
-И что теперь? – спросил подошедший король. Его величество было все перемазано землей, а по лицу и обнаженному торсу обильно тек пот.
-Капать дальше, там должны быть места для ног, что-то вроде педалей.
Стали капать дальше, но теперь периметр раскопок уменьшился, и работа продвигалась быстрей. Часа через три – четыре площадка у основания камня была полностью расчищена. «Педали» больше напоминали стельки от сапог, которые кто-то оставил перед камнем.
Василий уселся на камень и поставил босые ноги на «стельки». «Стельки» ожили, засветившись изнутри. Что-то загудело. Щелчок. От Священного Холма Кусолетов отделился кусок, выдвинулся к Василию на специальном штативе и повернулся на сто восемьдесят градусов, открыв взорам собравшихся клавиатуру.
-Наберите код допуска, пожалуйста, - раздался от куда-то из Холма приятный женский голос.
Василий начал уверенно нажимать на клавиши.
-От куда он код знает? – обратился Лукич к Степу.
-Т-с-ш, - зашипел на него Степ, увлеченный зрелищем.
Клавиатура, не издав ни звука, вернулась на прежнее место, на котором провела последнюю тысячу – другую лет. В воздухе зазвенела тишина. Вдруг тишину разорвали фанфары и все тот же женский голос.
-Добро пожаловать, наши дорогие братья по разуму! С момента закрытия Холма прошло две тысячи триста пятьдесят четыре года, сто двадцать пять суток, восемь часов, двадцать две минуты, сорок восемь секунд. Мы рады приветствовать вас, тех, кто пришел в этот мир после нас! За годы нас разделяющие у вас, наверное появились вопросы к нам. Зайдите внутрь Холма, там вы получите все ответы на интересующие вас вопросы.
На последнем слове по холму пробежала вертикальная трещина. Она постепенно расширялась, по мере того, как открывались створки образовавших ее ворот. Створки открывались медленно, но неуклонно, раздвигая, наподобие бульдозера метровый слой земли. За внешними воротами находились еще одни. Те, просто, разошлись в стороны, при этом раздался свист, всасываемого внутрь воздуха.
Сохраняя благоговейную тишину, ни слова не говоря, находившиеся вокруг люди вошли внутрь.

                5    

Несколько ступеней вниз, и процессия оказалась в небольшом, слабоосвещенном зале. Освещения, как такового, не было, свет давали всевозможные экраны, какие-то датчики и, светящаяся клавиатура панели управления.
После того, как собравшиеся более – менее осмотрелись, ожил центральный, самый большой экран. На экране появился человек, грудь его украшала звезда, точно такая же, как у Главы Великого Совета планеты Тилен. Люди в зале переглянулись. Человек на экране выдержал солидную паузу, а, когда все взоры снова обратились на него, заговорил. Голос он имел спокойный, уверенный и глубокий, хорошее сочетание для оратора.
-Здравствуйте. Мне не дано знать вас, тех, к кому я сейчас обращаюсь, да и вы, наверное, не знаете меня, последнего Верховного Правителя планеты Денсар. Имя свое я называть не буду. Зачем оно вам? Зачем оно мне? Для истории? Нет ни какой истории, мы сами лишили наших потомков этой науки. То, что теперь откроется вам, на вряд ли коснется чьей-то души. Разве что, удовлетворит любопытство.
Имя. Что такое имя человека? Что такое имя целого народа? Тлен. Рождаются и гибнут цивилизации. Победы и поражения, успехи и ошибки, все ведет к концу. Зачастую победа оборачивается поражением по истечении лет, и на оборот. Судить дано истории, но мы сами лишили своих детей истории. Пусть они начнут все с начала и напишут свою историю сами, на чистом листе.
Здесь собраны все знания нашей цивилизации, с подробным отчетом к каким последствиям привело каждое из них. Раз вам достало ума разгадать все наши загадки и проникнуть сюда, вы сможете разобраться и здесь. Смотрите, изучайте и не повторяйте наших ошибок. Помните, что знание сила, но сила не всегда добрая и созидательная. Иногда знания способны разрушить все, даже душу. Будьте осторожны. Удачи вам, - человек исчез с экрана так же неожиданно, как и появился.
-У мужика явная депрессия, - в пол голоса сказал Лукич.
-Что же у них такое произошло, хотелось бы мне знать, - ответил Степ.
-Узнаем, - заверил всех Василий.
На экране появилась женщина лет сорока, обладательница того самого голоса, который приветствовал собравшихся на входе.
-Здравствуйте, я доктор биологии и медицины, руководитель проекта «Сохранение планеты Денсар в чистом виде». Все, что произошло на планете, после введения в действие данного проекта, так, или иначе, связанно со мной, с моим именем, по этому вы вправе его знать, что бы покрыть позором, если я оказалась не права, или воздать должное моим заслугам, если все, что я сделала, оказалось верным. Так или иначе, вся ответственность за данный проект лежит на мне, а решать о пользе или вреде моей деятельности вам, потомкам. Каким бы не было ваше решение, знайте, что иного выхода ни я, как биолог и медик, ни мои коллеги – ученые различных специальностей, найти не смогли. И так, меня зовут, - женщина сделала паузу, переводя дыхание, как пловец перед прыжком в воду.
-Интересно, ее на самом деле интересует наше мнение через две с лишним тысячи лет после ее смерти? Если да, то я ее уже уважаю, что бы она там не натворила, - прошептал на ухо, сидевшему рядом, Шаропузу Лукич, денсарец выразил свое согласие кивком головы, разговаривать вслух они не решились, обстановка не та.
-Миноли, - продолжила тем временем женщина. – Доктор Миноли Ретен. Когда вы будете изучать оставленную нами информацию, я смогу отвечать на ваши вопросы, вернее не я, а та программа, которая управляет всем этим оборудованием и моим изображением на экране, от самой Миноли Ретен, я так полагаю, не останется на тот момент даже праха. Вот вроде и все, что я вам хотела сообщить сама, от своего имени. Прощайте. Теперь с вами будет только мой образ и электронный мозг машины.
Лицо на экране не изменилось, голос, вроде тоже. Изменилась манера повествования, став более уверенной и равнодушной. Не было уже того волнения в голосе, как у настоящей, живой Миноли Ретен. Только после этой смены Лукич понял, что речь женщины была искренней, и ее действительно интересовало, что о ней подумают далекие потомки. Бездушной машине, мнение далеких покаленей было, ну, скажем так, по барабану.
-Планета Денсар населена разумными существами, надеюсь… - в голосе электронной женщины (назвать ее Миноли Ретен ни у кого не возникало желания) промелькнули нотки сарказма, что удивило собравшихся перед экраном. – По крайней мере, была населена, когда создавалась данная программа. Более глубокие экскурсы в историю планеты вы сможете совершить позже, если у вас возникнет такое желание. В этом же, так сказать, вводном курсе, я вам расскажу о последних днях некогда могущественной цивилизации, мощь которой была так велика, что раздавила саму себя. Поговорим о конце и, главным образом, о том, что привело к нему.
-Головенку бы оторвать программисту, который эту стерву создал, - не выдержал Василий.
-Угу, придушить охота, - согласился Лукич. – Прототип был, гораздо приятней.
-Я была уверена, что доля здорового сарказма не повредит в данной ситуации. В конце концов, что вам до людей умерших за долго до вашего рождения? – окинула собравшихся взглядом машинная девица, от неожиданности Василий поперхнулся.
-Как вам сказать, сударыня, - нашелся, что ответить Лукич, сказалась практика общения с Р’кандрами. – В чем-то вы, возможно, и правы, но есть другая сторона этой медали. Люди, о которых идет речь, были людьми достойными и нам ни чего плохого не сделали, потом, вполне возможно, они являются нашими предками, и нам бы не хотелось осквернять их память.
-Да, - электронная женщина на минуту задумалась. – Миноли Ретен, мой прообраз, может годиться своим проектом. Из потомков выросли приличные люди. Мой слегка надменный тон был для вас своеобразной проверкой, хоть моим создателям, скорее всего уже не очень важны результаты, но вы тест прошли блестяще. Я так понимаю мое сходство с Миноли и имя, тоже не совсем приятны вам? Вы можете дать мне имя сами и выбрать подходящую внешность, – на экране появилось несколько десятков лиц.
Практически единогласно выбрали лицо не определенного пола, с явными признаками компьютерной графики.
-А я то вам, что плохого сделала? – возмутилась машина. – За что вы меня превратили в это чудовище? Я, между прочим, запрограммирована как женщина, и мне совсем не безразлична моя внешность. Давайте я оставлю на экране лица, которые не являются изображениями живших людей, а вы мне подберете, что-нибудь по приличней. Хорошо?
Народ засмеялся.
-Хорошо, - сквозь смех за всех ответил Степ.
На экране осталось четыре фотографии. Уродца, которого только что выбрали, почему-то не было. На вряд ли оно могло жить на самом деле, женская хитрость. Тут голоса разошлись. Все четыре претендентки были одинаково красивы, но большинство людей в зале были мужчинами, а вкус у каждого свой.
-Знаете, что, давайте вы себе сами выберете лицо, которое вам больше нравится, - предложил машине Лукич.
-Пойдет? – спросила машина, оставив на экране лицо миловидной девушки, с детским задором в глазах.
-Пойдет, - согласились все не дружным хором.
-Хорошо, а имя? – опять спросила машина.
-Имя? – переговоры с машиной, почему-то, доверили вести Лукичу. – По-моему, Миноли – красивое имя. Если вас устраивает, то в честь вашего создателя, вы можете носить ее имя.
-Договорились, - улыбнулась девушка на экране. Создавалось такое впечатление, что разговариваешь с живым человеком. Кто-нибудь додумывался обращаться к обычному компьютеру на «вы»? – Раз мы пришли к соглашению, то я, пожалуй, начну. Все, что я вам буду говорить и показывать сейчас, от меня не зависит, так заложено в программе. Если что-то из сказанного вам не понравится, не обижайтесь на меня, пожалуйста, я не желаю оскорблять ваши чувства. Хорошо?
-Угу, - все согласно кивнули головами, что машина их видит и слышит, ни у кого не вызывало сомнений.
-Надвигающаяся беда дала о себе знать давно, на столько давно, что это время даже для нас является чем-то нереальным. За это время могли бы подготовиться, или вообще избежать с ней встречи, но… обо всем по порядку. Бич всех стремительно развивающихся цивилизаций перенаселение и экология. Оба этих фактора тесно переплетены между собой. Перенаселения, если честно, ни какого еще не было, шума больше, планета, при правильном подходе к ее ресурсам, способна прокормить и гораздо большее количество людей. Просто людей все больше, а думают о родной планете они все меньше.
Города пожирают все новые и новые площади, вытесняя с исконных мест леса. Это бы еще пол беды, но сама жизнь цивилизованного общества, со всеми его благами, опасна, в первую очередь, для самого этого общества. К, под час, не разумной вырубке лесов, добавились всевозможные вредные вещества, в обилии вырабатываемые заводами и фабриками. Человек. А что, человек? Он еще так молод и горяч, так доволен собой, своим техническим прогрессом, что просто не в состоянии оценить всё происходящее вокруг. Он не разрушает, нет. Все, что он делает, исключительно во благо. Вот только вопрос, во благо чего? Он упивается своим, вдруг обрушившемся на него, могуществом, а оценить последствия своей деятельности не может. Он не понимает того, что сам уничтожает свою планету, свой дом, свой мир, во благо которого и работает. Вот перед вами мир того периода времени, - на экране появилось изображение, которое показывало Денсар с высоты птичьего полета. Как с борта флаера, только пейзаж тогда был несколько симпатичней.
Лукичу, на мгновение, показалось, что он видит собственную планету. Города, автомобили, деревни, заводы, леса, поля….
-А вот так, эта планета выглядела через тысячу лет, - сказал за кадром голос электронной Миноли, когда картинка на экране изменилась.
Теперь на Землю конца двадцатого столетия Денсар совсем не походил. Вернее походил, но на отдельные ее участки: пустыни, степи, лесов практически не было, реки мелели. «Прекрасное» будущие, в исполнение голивудских кино – фантастов. Не дай Бог дожить до ТАКОГО будущего. Но в городах, по-прежнему, кипела жизнь, народ жил своей нормальной жизнью. В конце концов, пыльные бури, когда к ним привыкнешь, воспринимаются вполне обыденно, как так и надо.
-Тревогу забили биологи, - продолжала тем временем Миноли. – В ответ, все согласно кивали головами, но продолжали жить по-прежнему. Более того, в своем стремлении переделать природу под себя, человек дошел до высшей стадии, до передела себя – любимого. Выведение новых пород домашних животных, растений, натолкнуло человека на мысль об улучшении породы человека – разумного.
Если при работе с животными слабые особи попросту отсеивались, уничтожались, то «слабые» особи человека отсеиваться напрочь отказались. Более того, они продолжали размножаться, чем ужасно портили породу. Была предложена принудительная стерилизация, не подходящих по критериям индивидуумов. Страсти накалились. Кто из нормальных людей согласится считать себя не полноценным и согласится на убийство своих, еще не рожденных детей? Общество оказалось на грани гражданской войны, причем явный перевес был на стороне «неполноценных». Вполне возможно, что война могла оказаться спасением. Как это не жестоко звучит, но разрушительных последствий могло быть гораздо меньше. Прекратили противостояние новые достижения в науке – воздействие на плод в утробе матери. Многие, здравомыслящие, люди пытались протестовать, но их голос потонул в крике всеобщего ликования. Против такого улучшения своей «породы» большинство населения планеты не возражало. «Пусть наши дети будут лучше нас!» – под таким лозунгом проходила данная акция.
Результаты первых экспериментов были просто поразительны, - на экране появилась пара молодых людей, юноша и девушка. На внешний вид обычные люди, молодые, красивые, но таких много…. Они легко переносили понижение температуры до минус десяти, будучи совершенно без одежды, потом температуру резко увеличили до плюс тридцати, при этом все физические показатели тела оставались в норме. Они погружались в бассейн и оставались под водой дольше десяти минут, задерживая дыхание. Они решали в уме сложные математические задачи. Они блестяще анализировали и находили выход в сложных ситуациях. Они… они… они… идеальные, совершенные люди.
За первым поколением пошло второе, улучшенные дети улучшенных родителей. Детей, чьи родители отказались от улучшения своих потомков, осталось не больше десяти процентов. Они во многом уступали своим улучшенным сверстникам как в силе физической, так и в скорости мышления. Хоть различий между улучшенными людьми и обычными ни кто не делал, тем ни менее, прошедшие улучшение, выгодно отличались от обычных. Они были лучшими в школе, институте и на работе. Простые люди отошли на второй и, даже, третий план. Многие не выдерживали и соглашались на улучшение своих детей. Верными чистоте расы оставались совсем не многие, один на тысячу, их назвали «натуристами». Места в обществе для них не осталось. Нет, на них не устраивали гонений, не выгоняли с работы, просто они сами не могли жить рядом с остальными людьми, чувствуя свою отсталость. Тяжело.
Натуристы покинули города и ушли в долину волскримов. Выкорчевать эти огромные и ужасно крепкие деревья оказалось не под силу даже современной технике. В долине волскримов, все осталось без изменений, туда не пришел научно – технический прогресс. Единственный заповедный уголок планеты, общее ухудшение экологии там проявилось меньше всего, хотя тоже было заметно. Натуристы научились изготовлять орудия труда и утварь из волскримов и стали жить обособленно в своем маленьком мирке, забыв о внешнем мире, а мир забыл о них. Отказавшись от многих благ цивилизации, натуристы спасли себя и своих детей.
Вспомнили о натуристах через три сотни лет, когда уже двенадцатое поколение улучшенных людей оказалось мутантами. Человек потерял то, чем всегда страшно гордился, свой облик. Да, он приобрел силу, выносливость, небывало ясный ум, но, поступиться в угоду этим приобретениям своим внешним видом, оказался явно не готов. Началась паника. Процедуры по воздействию на плод в чреве матери были полностью запрещены. Тут людей ждал еще один удар. Оказалось, что дети прошедших улучшение родителей, но не прошедшие его сами, не получают родительских способностей по наследству. Ребенок прошедший коррекцию плода получает все от родителей, плюс чуть – чуть от себя, не прошедший теряет все. Двенадцатое поколение «от себя» приобрело мутацию. Природа перестроила организм под новые способности, создав новую расу людей. К этому горю добавлялась в конец загубленная экология, на которую на конец то обратили внимание. Зимой снег был черным в городах и, даже, в долине волскримов серым.
Жизнь заставила вспомнить о натуристах, которые тихо – мирно жили в долине волскримов. Они заботились о приличном образовании для своих детей, получая новые разработки из исследовательских институтов планеты, отправляли детей учиться в центральные университеты. В результате этих контактов численность натуристов неуклонно снижалась, дети не хотели возвращаться из веселых городов к себе в тесный мирок. Не все, конечно, но многие. Когда подтвердилась правильность их жизненной позиции, численность натуристов составляла чуть больше двухсот тысяч человек. Они вздохнули с облегчением, но не злорадствовали над остальными, а сразу включились в работу направленную на сохранение планеты.
Как загадить родную планету знали все, а вот как вернуть ее в исходное состояние, не знал ни кто. Было решено позволить планете восстанавливаться самой. Что бы ни мешать ей, свести до минимума следы деятельности человека, остановили все вредные производства, то есть вообще практически все производства. Но, мертвая почва не давала урожай. Планета была так отравлена, что на скорое ее выздоровление надежды не было, да и люди не желали отказываться от всех благ цивилизации. Работали энергетические установки, продолжая свои вредоносные выбросы. Время от времени запускались заводы, пополняя запасы людей и, окончательно, добивая родную планету.
На тот момент человечеству удалось найти несколько пригодных для жизни планет. Когда стало ясно, что Денсар обречен, было решено начать осваивать новые миры. Первые колонисты отправились на новое место жительства…, - голос выдал денсарское название звезды и планеты.
Лукич судорожно сглотнул. На экране появилась Земля. За последние несколько тысяч лет она не на столько изменилась, что бы ее было невозможно узнать. Находясь под впечатлением, так сказать, переваривая полученную информацию, Лукич многое прослушал, но, когда прозвучало слово «Атлантис», он невольно насторожился. На экране появился остров с великолепным городом и всеми завоеваниями цивилизации, даже коптящими трубами заводов.
Из дальнейшего рассказа собравшиеся узнали, что на Земле нашли пристанище представители нескольких миров, бежавшие от проблем родных планет. Естественно, дети высокоразвитых культур окружили себя всем необходимым, всеми благами и достижениями родной науки, отстроив города и заводы. Девственная планета, аборигены которой только приступили к освоению бронзы, к подобному вмешательству в свою экосистему оказалась совершенно не готовой. Пришельцы опомнились. Стоило отправляться в новый мир, что бы уничтожить его, как свой, старый. Был созван совет представителей всех высокоразвитых культур, который постановил отказаться от любой техники, от всего, что хоть как то влияет на окружающую среду. Люди оставили свои города и добровольно вернулись в бронзовый век, что бы спасти планету и себя на ней. Остров Атлантис пришлось уничтожить, затопить, он был создан искусственно, то есть являлся нарушителем экосистемы сам по себе. Его существование, если можно так выразиться, было незаконным в этом мире. Они отказались от своих знаний, поняв, что эти знания опасны в первую очередь для них самих. Было решено дать потомкам шанс пойти в развитии своим путем, быть может, менее губительным для планеты.
-Зря надеялись, - прошептал Лукич. – Путь, может быть и другой, но общее направление тоже. Дурная наследственность сказывается.
Весь состав экспедиции находился здесь, любопытство, или любознательность, кому как больше нравится. На реплику Лукича отреагировали только земляне. Денсарцы находились под впечатлением и не видели, и не слышали больше ни чего, кроме того, что было на экране и голоса за кадром, хоть навряд ли понимали половину поступающей информации. Тилеане… тилеан полностью захватил новый сюжет. На экране появился Тилен.
Про освоение древними денсарцами Тилена (планету так, как и пошутил в свое время Лукич, назвали они) сообщалось совсем не много. На планете вместо воды был спирт, из-за чего ученые Денсара осмелились еще раз покопаться в человеке на генном уровне. Был построен не большой поселок, в который перевезли детей, прошедших специальную подготовку, после которой жизнь их на Денсаре становилась совершенно не возможной, в виду их проспиртованности. Естественно с ними отправились и взрослые, которые должны были их вырастить и обучить. С миссией своей они справились, не смотря на то, что почти всем составом спились. А что им еще оставалось делать? Совсем мимолетно упоминалось о Р’кандрах, коренных жителях планеты. Все, что о них говорилось, Лукич знал, по этому пропустил мимо ушей.
Учитывая опыт земных колонистов, на Тилене не стали строить города, не завозили сюда ни каких детищ науки. Только родители и их специально подготовленные дети. Людей учили только тому, что не обходимо для выживания: строить простейшие дома, обрабатывать землю, охотиться. Ни чего сверх необходимого минимума. Пусть учатся сами. Когда дети выросли и у них появились свои дети, а престарелые родители первых поселенцев умерли, планета – мать оставила за собой функции пассивного наблюдателя. Через двести лет сняли и наблюдение.
Поселенцы отправились еще на три планеты. Эти планеты были полностью пригодны для жизни денсарцев, по этому ни каких особых приготовлений не проводилось. Как только поселенцы разгружали огромные трюмы транспортных кораблей, флотилия тут же улетала обратно. Именно эти огромные транспортные суда остались в распоряжении денсарцев, по сей день. Колонии оставались в своем полном распоряжении, на Денсаре ни кто не знал об их дальнейшей судьбе….
Планета опустела, на ней осталось не больше одного процента населения, две трети которого составляли потомки мутировавшего двенадцатого поколения улучшенных людей. Из всех городов, некогда процветавших на Денсаре, оставили только пять, самых красивых. Было решено изолировать оставшиеся города от остальной планеты. Люди, в основном мутанты, не пожелавшие покидать города и, связанные с ними блага цивилизации, обрекли себя и свое потомство на добровольное заточение за защитным барьером. Непрозрачный снаружи барьер, изнутри был совершенно прозрачен, люди могли созерцать пейзаж вокруг города, он пропускал солнечный свет, свежий воздух, осадки, но отключить его можно было только извне. Города были полностью переведены на само обеспечение, а о судьбе горожан ни кто за барьером не знал.
Натуристы продолжали жить практически так, как жили в долине волскримов все годы времен улучшения человеческой породы. Так, да не так. «Бунты» случались и раньше, когда молодежь отказывалась возвращаться в родную долину, после обучения в городе. Остались они и сейчас. Молодежь получала все знания своих предков на правах хранителей этих знаний, но произошло то, чего и следовало ожидать. Дети отказывались жить по устоям родителей. Функции хранителей их не устраивали. Кто не считает себя умным в двадцать лет, а предков замшелыми консерваторами? Да, к сорока годам люди начинали понимать правильность подобной политики, но тогда подрастали новые возмутители спокойствия. Очередной борец за права человечества пытался совершить научно – техническую революцию во благо всего человечества, не задумываясь о последствиях. «Борцы» покидали долину, а возвращались уже за помощью, когда приходило понимание, что они отравили очередной участок и без того больной планеты.
Пришлось пойти по пути колоний. Не может человек быть пассивным хранителем знаний, или знания применяются, или их незачем знать! Книги, содержавшие «опасные» знания пришлось изъять из обихода. Вместе с ними пришлось лишить людей исторической литературы, потому что это уже форменное издевательство, сообщать людям, что они потомки великой культуры и оставлять без знаний. Все знания были спрятаны в Холме Кусолетов, а история обрела тот уродливо – комический образ, в каком виде дошла до инопланетных историков. В ней была зашифрована информация, не обходимая, для того, чтобы проникнуть в хранилище знаний – Холм кусолетов. Но подрастающему поколению так усиленно мешали получать знания, что ни у кого просто не возникало желания разгадать тайны денсарской истории и культуры. Через несколько поколений, люди скатились до уровня средневековья. Единственное, что им внушалось это высочайшее миролюбие, что бы нарядившись в латы, они не устроили кровавой резни между собой.
Кусолеты – искусственные организмы, способные к само воспроизводству, имели особую цель. В результате глобального экологического кризиса погибли почти все животные и большинство растений, так как в долине волскримов был не самый лучший климат для теплолюбивых представителей флоры и фауны. Кусолеты должны были вводить людям в организм необходимые витамины, минеральные вещества, и бороться с возможным алкоголизмом и его последствиями.
Вино было призвано выводить из организма следы повышенной радиации и эмунитет повышало. Радиационный фон на планете превышал норму в два раза, не смертельно, но опасно. С вином слегка перестарались, об умеренности денсарцы с годами забыли, а после того, как по новому открыли для себя самогон…. Без кусолетов давно бы спились самым банальным образом. Современные денсарцы на столько привыкли ко всему спиртосодержащему, что вино пили вместо воды, а самогон по праздникам. Праздников было много. Как показала таблица вводимых кусолетами препаратов, последние пять веков они боролись в основном с похмельем и алкоголизмом. Лекарства боролись с лекарствами, а радиация, тем временем, успела вернуться к норме.
-Ну, что сказать, Сидотрон? Пить вам пора завязывать, сказал Лукич после окончания сеанса.
В ответ, все присутствовавшие здесь денсарцы, с нескрываемым ужасом, уставились на землянина.
Больше в этот день смотреть ни чего не стали. Полученной информации оказалось больше, чем достаточно. Сидотрон, как и следовало ожидать, не прислушался к мнению Лукича и устроил по этому поводу грандиозный праздник. На празднике Степ, Василий, юный Р’кандр и принцесса Лагдолен были награждены орденом «За возрождение древней мудрости». Короля просто распирало от гордости за дочь, его можно было понять…. Когда он уснул прямо за столом.

                6

После открытия, сделанного заезжими историками, Лукич как-то сразу охладел к истории Денсара. Все, тайн нет, а все остальное… это было так давно. Зато свежеиспеченные орденоносцы, только сейчас поняли, что такое море работы. Они безвылазно пропадали в чреве Холма кусолетов. Они практически не покидали Холм, даже на свидания не Василий бегал к юной принцессе, а наоборот, Лагдолен приходила к нему. Жили историки там же, поставив раскладушки. Они подружились с компьютером Холма, который сам себя называл женщиной Миноли. Называть ее машиной было бы жестоко, а сама Миноли обижалась, по крайней мере, делала вид, что обижается.
Сами они в мир не выходили, а Лукич посещал их крайне редко. Не хотел мешать, да и своей работы было море. Планета оживала. Пусть медленно, но унылые пространства покрывались растительностью. Почти три тысячи человек работали по озеленению планеты. Самой сложной проблемой было восстановление плодородия почвы. Этот вопрос без помощи тилеанских ученых решить было практически не возможно. Благодаря всевозможным добавкам удалось вернуть почву в нормальное состояние. Не последнее место в этом вопросе играл благословенный лумбгум. Теперь, когда айрлонги стали получать в пищу семена волскримов, что-то произошло с их организмом, и животные стали усиленно размножаться. На планету завезли земных животных: свиней, коров, овец, кур, уток, кроликов – они тоже принимали посильное участие в восстановлении плодородия почвы.
Как Лукич и обещал Шаропузу, помимо лесов, они разбивали сады, благо места было достаточно. Шаропуз оказался прирожденным садовником, с отличным художественным вкусом. Они объединились с Мариной, споря до хрипоты с Лукичом. Не было у лесника тонкого художественного вкуса. Оценить красоту, созданную другими, он мог. Но если брался за дело сам, то мог запоганить все, что угодно, причем сам был уверен, что его творение прекрасно, пока не доводил дело до конца, а потом понимал, что испортил семена и бездарно потратил собственное время.
-Лукич! Да это все равно, что корова в попоне! – орал Шаропуз, когда дело касалось садов, он был жесток с оппонентами и не приклонен.
-Шаропуз! – орал в ответ Лукич, что-что, а это он умел. – Сам ты, корова в попоне! И не воруй чужих выражений! Розы и только розы!
-Хранитель Лукич, вы не правы, - Марина по прежнему обращалась к Лукичу на «вы», но позицию свою отстаивала твердо. – Мы же соорудили на этом участке ручей с водопадами и прудом. Ажурные мостики, беседка на островке и алые розы…. Какой-то, я даже не знаю, как назвать.
-А я знаю! Красиво! – хоть вкуса нет, но спорить, так до упора.
-Красиво?! Твоя собака на дерево мочится красивей! – сдаваться Шаропуз не собирался. – Естественней как-то.
-А, вот, песика моего не трожь. Розы, это же…, цветы!
-Америку открыл!
-Да ты хоть знаешь, что такое Америка, землянин не доделанный?
-Нужна мне была твоя Америка три тысячи лет!
Спор постепенно уходил в сторону от основного вопроса. Орать, на отвлеченные темы, Шаропуз и Лукич могли сколько угодно долго. Обычно этот рев останавливала Марина. На нее ни кто не позволял себе повысить голос, а она всегда была предельно спокойной.
-Хранитель Лукич, этот уголок сада задуман нами, как нечто тихое, успокаивающие. Место для отдыха и размышлений. Здесь не должно быть ни чего особо яркого. Все должно быть умеренно, даже слегка грустно.
-Давайте крестов понаставим, грустно будет…, - ехидно предложил Лукич.
-Сказал бы я, куда тебе крестов понаставить, да при Марине не удобно, и розы свои, засунь туда же.
-Нет, ну, вы только посмотрите на этого грубияна, - накал страстей прошел, спор перерос в ленивое переругивание. – А, в общем, делайте, как хотите.
Сделали, как хотели. Эта часть городского парка стала любимым местом прогулок Лукича. Здесь можно было посидеть, любуясь не торопливым ручейком, покурить, подумать о приятном. Отдохнуть в тени деревьев. Признав свое поражение, Лукич отошел от паркостроительства и садоводства. Действительно, у Марины с Шаропузом получалось гораздо лучше, в последствии к ним присоединились Лагдолен и королева Юми.
Садоводство и паркостроительство были чем-то на вроде хобби. После того, как Лукича отстранили, от этого занятия, он был уверен, что сам «отстранился», он тоже придумал себе хобби. Пчеловодство. О пасеке он думал давно, на Земле у него было несколько ульев. Привести пчел на Денсар мешала только местная гравитация, по этому первая партия насекомых прошла специальную подготовку на Тилене, в Академии Биологии. Хоть пчелы были подготовлены, по мнению людей, к жизни в условиях двойной силы тяжести, но посмотреть на них было презабавно. У людей, по началу, ноги подкашиваются, пчелам и подавно тяжело. Летать далеко они не могли, по этому два первых улья земных пчел на Денсаре Лукич поставил в первом денсарском парке, в самом центре клумб с цветами. Такое соседство было полезно всем: и самим пчелам, и цветам, должен же их кто-то опылять, и, естественно, людям. Мед приятно украшал стол. У пасечника сразу же появились ученики из местных, а у Академии Биологии заказ на подготовку большой партии пчел, за которыми специально летали на Землю.
Как-то совершенно не заметно пролетело лето. Зиму Лукич провел на Тилене, рядом с женой и сыном, в семейных хлопотах, делах и заботах. Земные молодожены, Марина с Юрием отправились в отпуск на Землю. Василий покидать Денсар отказался, даже когда Степ отправился вместе с Лукичом на Тилен.
-Куда я полечу? – ответил вопросом на вопрос он. – На Тилене мне делать совершенно нечего. Вы отправляетесь к семьям, а я к кому? В гости? По Земле я, как-то тоже, не особо соскучился. Я там всю жизнь, как гость, ни кола, ни двора. Здесь у меня есть свое жилье, работы интересной море.
-И Лагдален здесь, - улыбнулся Лукич. – Хорошо, оставайся, понимаю.
-И Лагдален, - слегка смутился Василий. – Как ты думаешь, Лукич, у нас с ней что-нибудь получится?
-Это только от вас зависит. Если любите, друг друга, то, конечно, получится, мешать вам ни кто не будет, это точно. Сидотрон аж светится весь, глядя на вас.
-Опыта у меня в общении с девушками нет, сидим, молчим, что сказать не знаю.
-Тут я тебе не советчик, - усмехнулся в бороду Лукич. – Я, знаешь ли, сам бабник никудышный, а жену на двадцать лет моложе себя нашел. Здесь, как повезет, одни всю жизнь вместе живут, а языка общего не находят, а другие и без слов друг друга понимают. Весной прилетим, посмотрим, что тут у вас получилось. Ты, раз уж все равно здесь остаешься, постарайся узнать побольше про города те, что под куполами.
-Само собой, самому любопытно.
На том и расстались на зиму.

                7

Весной «Тилен 2» вернулся на Денсар, как обычно, с забитым до отказа трюмом. Не считая всевозможных саженцев и семян, на борту находились сто ульев с пчелами. Опыление земным растениям было гарантировано. Денсарская зима совпадает с земным летом. Марина и Юрий встречу с зимой в этом году избежали. Для начала посевной, еще не достаточно потеплело, по этому решили заняться древними городами.
По дороге к королю залетели за Шаропузом. Год назад Лукич был уверен, что шире стать просто не возможно, Шаропуз думал иначе, усиленно оправдывая свое прозвище. Как обычно обнялись, а после традиционного приветствия Лукич не выдержал и спросил. Вообще то вопрос вертелся на языке с момента, как флаер подлетел к городу, задать его было некому.
-Шаропуз, чем у вас так воняет?
-Благословенный лумбгум, - как обычно, выставив пузо вперед, ответил денсарец. 
-Что лумбгум? – не понял Лукич. – Он у вас всегда есть, но в прошлом году такой вони не было.
-Люди строят дома – волскримы.
-И что?
-Для того, что бы вырастить дом – волскрим, - начал свою речь Шаропуз менторским тоном. - Надо построить стены из благословенного лумбгума и высадить в него семя волскрима.
-Все бы вам в навозе ковыряться. С вонью теперь все ясно. Надо вставлять в нос тилеанские фильтры, пусть уж лучше спиртом пахнет.
В королевском дворце встретили Василия, он жил теперь там. Отношения Василия и Лагдален уверенно продвигались в сторону свадьбы. Василий поведал все, что ему удалось узнать про закрытые города. На завтра наметили исследование самого маленького из них, а сегодня его величество король Сидотрон, устроил грандиозный пир в честь возвращения глубокоуважаемых, высоких друзей.
-М-м, здрасте всем, - выплыл, сжимая голову двумя руками, Лукич на следующий день из своей комнаты, в общую гостиную. – Это же надо, за пол года на проспиртованном Тилене выпил меньше, чем на Денсаре за один день.
-Угу, - утвердительно кивнул головой не менее помятый Юра.
-Болеешь, ханыжка мой, -  Марина, злорадно улыбаясь, погладила мужа по голове. – Вечно вам мужикам мало. Только зажурчала, и все сразу забываете. Пьете, как на перегонки, кто первый отрубится.
-Что бы ты понимала, женщина, в мужских видах спорта, - с трудом выталкивая из себя слова, ответил Юра.
-Вчера вы явно переусердствовали с тренировками, - засмеялась девушка.
-Факт, - согласился Лукич. – А что, Дтен еще не встал?
-Нет, наверное, отсыпается еще, - ответила Марина. – Он среди вас вчера самым нарядным был.
-Пусть отсыпается. Аптечка тилеанская как-то не очень помогает в подобных случаях, кусалеты еще не проснулись, так что, болеть придется честно. По полной программе. Сон, в данном случае лучшее лекарство.
-Доброе утро всем, - вошла в комнату Стар. – Как ваше здоровье, после вчерашнего?
-Издеваешься, да? – ответил Лукич, Юра отвечать не мог, он уже мерно посапывал, уронив голову на стол. – Позвонила бы ты Василию, не поедем мы сегодня города открывать. Ну, их. Две тысячи лет простояли запечатанными, еще денек постоят, - Лукич развернулся и шаткой походкой ушел обратно в комнату. Следующий раз руководитель экспедиции предстал перед народом только к ужину, но не надолго, поел и опять ушел к себе.
К утру следующего дня все пришли в себя. Теперь можно было заняться изучением городов и тех, кто в них живет. Первый город ни чего, кроме разочарования с примесью горечи не принес. Нет, сам город был великолепен, вот только людей в нем не было. Жутковато, если честно. Жители оставили послание к тем, кто распечатает барьер. В общем, все сводилось к тому, что мутацию горожанам победить не удалось, и они добровольно согласились на стерилизацию, лишив себя потомков. Человечество, при всей свей «умности», оказалось на столько глупым, что не могло простить себе не похожести на эталон – человека разумного. Во всех культурах, с множеством которых приходилось встречаться Лукичу, считалось, что главное не форма, а содержание. Тем ни менее, если форма не соответствовала общепризнанным канонам, содержание тут же теряло всякий смысл. Разновидность расизма, в данном случае по отношению к себе.
Лукичу всегда было любопытно, что бы было, если бы кто-нибудь из лидеров Куклукс Клана, в одно прекрасное утро, проснулся бы черным? Смог бы он себе простить то, что не мог простить африканцам? На примере денсарцев Лукич понял, что нет, не смог бы. Уж больно щепетильны люди к своей внешности. Когда к первому городу присоединились еще три, Лукич полностью уверовал в свою теорию. По безжизненным улицам мертвых городов, сновали умные машины, поддерживая город в идеальном порядке. От этой их суеты на душе становилось совсем пакостно.
-Что, пойдем глядеть оставшиеся два, или эти пока поизучаете? – спросил Лукич у историков. – Работы вам здесь года на два.
-И все-таки, я считаю, Хранитель Лукич, - обратился, как всегда, официально к леснику Степ. – Мы должны открыть все города. Вдруг в каком-нибудь из них живут люди и ждут освобождения?
Как он оказался прав. В двух оставшихся городах люди жили, это ж надо было из пяти городов первыми выбрать три мертвых.
Жители четвертого города на отрез отказались контактировать с внешним миром. Насильно к ним не полезли, решив дать горожанам время на раздумье. А, что бы подтолкнуть людей на контакт, у стен города было решено разбить парк с прудами и фонтанами, как знак доброй воли. Кто знает, может людям это поможет свыкнуться с мыслью, что мир гораздо просторней, чем их миниатюрный мирок. Обитателей города ни кто не видел. Во время сеанса видеосвязи, объектив камеры с той стороны был чем-то закрыт. По этому о степени мутации горожан выяснить ни чего не удалось.
Пока ходили с экскурсиями в мертвые города, пока пытались разговорить не общительных граждан четвертого города, прошел месяц, наступила пора весенних полевых работ. Лукичу с Мариной, как и большинству денсарцев, пришлось отколоться от историков. С Василием и Степом осталась только Лагдален, отец разрешил, не желая разлучать влюбленных, да и должен же хоть кто-то из денсарцев заниматься родной историей.
Рядом с куполом каждого города находилось строение подобное Холму Кусолетов, оно служило для связи с горожанами и управления барьером. Когда включили экран связи последнего, пятого города, того самого, который привлек внимание Лукича в первый его визит на планету, на засветившемся экране появилось счастливое лицо. Пожилой денсарец, с аккуратно подстриженной бородкой клинышком, которая никак не сочеталась с его взлохмаченной шевелюрой, улыбался с экрана.
Повисло напряженное молчание. Горожанин справедливо ожидал, что беседу начнут те, кто включил экран. Историки же, уже совершенно не надеялись на полноценный контакт, по этому прибывали в некоторой растерянности. Пауза не прилично растянулась. С лица приветливого горожанина сошла улыбка, сменившись недоумением. На конец он не выдержал и заговорил первым.
-Что, так и будем разглядывать друг друга?
-Нет, конечно, - спохватился и ответил на правах старшего Степ. – Просто мы не ожидали увидеть кого-нибудь на экране. Посудите сами, в трех городах людей вообще не осталось, в четвертом с нами отказались разговаривать, а в пятом, оказывается, ждут. Поймите наше удивление.
-Мы вас давно ждем, больше двух лет уже. С той поры, как высокие люди изучали наш защитный барьер, сравнивая его со своим. До этого мы были уверенны, что про нас совершенно забыли, и ждать нам освобождения еще пару – тройку тысяч лет, пока не иссякнет питание энергетического поля.
-Вы правильно думали, про вас действительно забыли, пока Лукич, один из тех высоких людей, не обнаружил, что это не гора, а защитный барьер. Потом нам понадобилось время, чтобы во всем разобраться и суметь проникнуть к вам, - Степ вздохнул. – Здравствуйте, что ли? 
Из дальнейшей беседы исследователи узнали, что в городе проживает сто сорок семь тысяч восемьсот пятьдесят четыре человека. Им удалось победить мутировавшие гены. Борьба, под час, была очень жестокой. Так, если рождался ребенок с признаками мутации, он подвергался стерилизации еще в младенчестве, лишаясь возможности передать мутировавший ген последующим поколениям. Жестоко, но другого выхода не видели. Из-за этого метода численность населения снизилась до одной десятой части от начальной. Только в последние сто лет не было отмечено мутаций у новорожденных. Отклонения иногда были, но в пределах нормы.
Собеседника звали доктор Сотен, он являлся главным врачом города и, кем-то, вроде мэра. Хотя мэр, чересчур, казенно звучит, просто уважаемый человек, который занимается решением городских проблем по собственному желанию.
-Я, кажется, понимаю, по чему с вами отказались говорит в Роволо, - сообщил Сотен. Роволо, так назывался четвертый город. – Они вас просто испугались. За несколько тысячелетий правда, так сказать истинная причина, несколько видоизменяется. По крайней мере у нас многие склонны считать, что за барьером мы спрятались от мутаций внешнего мира, спасая расу. Знаете, глядя на вас, в это начинаешь верить. Вы ведь не денсарцы, или мутанты?
-Нет, мы не мутанты, - улыбнулся Степ, беспардонность собеседника обескураживала. – Мы действительно не денсарцы, не совсем денсарцы.
-Судя по нашему внешнему сходству, но, принимая во внимание ваш рост, я смею предположить, что вы потомки наших колонистов, с какой-то из планет с меньшей силой тяжести, чем на Денсаре.
-Вы совершенно правы. Я тилеанин, Василий землянин, а вот эта очаровательная девушка, - Степ пропустил вперед Лагдален. – Местная, принцесса Лагдален.
-Ну, хоть один человек нормального роста, а я уж, грешным делом, подумал, что вымерли здесь все. Значит потомки древних денсарцев вернулись на родину предков. И, что, те миры вы тоже испохабили?
-Не совсем еще, но на Земле осталось совсем не много, - невесело улыбнулся Василий.
-А что вы хотели? Дурная наследственность. Да…. Нам здесь, под куполом, заняться было особо нечем, поэтому мы все больше думали, размышляли…. По-моему, нас природа создала по ошибке, самая большая опасность для нее, это мы, люди.
-Похоже, вы правы, вот и Лукич, так же говорит, - согласился землянин.
-Ни как, тоже думал много, умный мужик. Он кто?
-Лесник.
-Кто?
-Хранитель леса. Вот и на Денсар он прибыл лес восстанавливать.
-Раз на вашей планете есть люди, занимающиеся охраной леса, то, может, для вас еще не все потеряно. У нас лесников не было, и леса, куда-то делись. Ладно, это все философия, а мы то, что теперь будем делать, раз уж мы здесь не вымерли?
-Не знаю, - честно сознался Степ.
-Нам, горожанам, думать особо не о чем. Выйти от сюда мы все равно не можем, а вы убрать купол опасаетесь. У человечества много недостатков, один из них недоверие. Что бы, не ставить вас в неловкое положение, я предлагаю вам посовещаться, а потом вы нам сообщите о своем решении. Мы вас не торопим. Для нас год, другой, это мелочи. Здесь у нас организовано круглосуточное дежурство, так что в любое время дня и ночи мы вас ждем.
На этом и расстались, а следующие утро стало новым этапом в жизни жителей города Стелми, накрывавший их несколько тысячелетий купол, исчез. Вынужденная бездеятельность, работа в городе была, но мало, порядком людям надоела. Они, чуть ли не всем составом ринулись помогать процессу озеленения планеты. Представляете, сто тысячная армия сажает деревья, седьмая часть населения планеты. Опять же, свежая кровь нужна была всем и жителям Стелми, и остальному населению. Так что жители Стелми, как нельзя более органично влились в жизнь Денсара.
Осенью, после сбора урожая, начался сезон свадеб. Королевская семья не осталась в стороне. Король Сидотрон созвал гостей, по поводу бракосочетания своей дочери Лагдален и землянина Василия.
Флаер с гостями, по традиции, приземлился на площади перед дворцом. Центр площади украшала скульптурная группа: все члены инопланетной экспедиции, даже Слен, которая капитан, Шаропуз, Лагдален, Сидотрон, Юми, Олдар и еще человек пять, которых инопланетяне не узнали. Вся эта толпа народа, взявшись за руки, стояла вокруг ростка волскрима. Росток был настоящим и, со временем, обещал превратиться в могучее дерево, монумент же источал удушающий аромат лумбгума.
Лукич долго любовался своим темно коричневым двойником и, задумчиво оглаживая бороду, выдал:
-Вот и делай добро людям, они тебя за это из навоза слепят.

ЭПИЛОГ.

Мой хороший знакомый, Чернявский Виктор Васильевич, мне сказал, что, мол, время сейчас такое, что книга тем интересней, чем больше в ней трупов. Я сразу отреагировал на пожелания потенциального читателя, потому как он то мой «шедевр» прочтет обязательно, еще в черновике. Честное слово, я старался. Войны у меня, как-то так получилось, ни какой не было. Нет, конечно, шла Великая «битва» за спасение планеты, но она не кровопролитная, не разрушительная, а, как раз на оборот, созидательная. И все-таки, скрепя сердце, я убил двоих, если Вы смогли прочитать мою книгу, то заметили. Потом я подумал, подумал и решил, что если кому-то не хватает трупов, пусть прочтет сводку криминальных новостей. Почему должны гибнуть хорошие ребята? Они молоды, красивы, только жить начинают. Короче, я их оживил, это Вы, наверное, тоже прочитали.
И все равно, я не могу остаться равнодушным к пожеланию своего читателя. Для Вити и для тех, кто, как и он, считают, что в книге трупов должно быть много, я делаю бесприцендентный шаг. Трупов будет много, очень много, даже главный герой. ВСЕ, ВСЕ УМЕРЛИ!!!
Дальше стоит читать только людям менее кровожадным.
Естественно все умерли. Все когда-нибудь умирают. Куда от этого денешься? И так, все умерли…, но в глубокой старости, пережив не одно омоложение!
ВСЕГО ВАМ ДОБРОГО! ЖИВИТЕ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО! 

Ангарск 2002 год












































ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1
Четверть века спустя
(Обо всем и обо всех понемногу, короче, очень сумбурная)
1

   - Нет, ну, ты посмотри, прямо, как дети малые, - Римма и Лукич сидели на плетеной скамейке рядом с базой тилеан на Денсаре, в зоне нормальной для землян гравитации. Лукич ворчал, попыхивая трубкой. – Им уже о собственных детях думать пора, а они все палками машут.
   - Так, яблоки от яблони, - улыбнулась в ответ Римма. – Сам то, только на седьмом десятке лет о семье и детях всерьез задумался.
   - И вот ведь, что интересно, все, правда, действительно на седьмом десятке, только, сколько его там было, этого седьмого десятка? Мы же с тобой через месяц после моего шестидесятилетия познакомились. Я просто тебя ждал все эти долгие, мучительные годы, чтобы ты доросла до возраста, когда сможешь оценить всю полноту счастья оттого, что я пришел в твою жизнь!
   - Вот и они кого-то ждут, - задумчиво ответила Римма. – Когда ты, на конец, курить бросишь, скромняга ты мой? Воняет же.
   - Понимаешь, сила есть, воля тоже есть, а силы воли нет. Мне уже восемьдесят пять в земном исчислении и почти семьдесят из них я курю, - Лукич выпустил струйку направленного дыма в сторону от жены. – А бросать надо, кабы ни тилеане с их медициной, уже бы точно помер.
   Программа омоложения, запущенная четверть века назад специалистами тилеанской Академии Медицины, делала свое дело. Выглядел Лукич немногим старше своих детей и то, во многом благодаря своей густой бороде. Римма молодеть начала буквально пару месяцев назад, но, благодаря прекрасной физической форме и, опять-таки, бороде Лукича, не выглядела старше мужа.
   Молодежь упоенно сражалась на учебных денсарских мечах, облачившись в денсарские тренировочные доспехи (боевых доспехов у денсарцев не было, последние несколько тысяч лет они ни с кем не воевали и все сражения были исключительно тренировочными), метрах в ста от станции, то есть уже в зоне нормальной денсарской гравитации.
   - А! Попались! – из кроны ближайшего, не по земному кряжистого клёна выпрыгнула Люба, дочь Татьяны и Слена. – Сейчас я вас всех победю! – и бросилась в яростную атаку сразу на всех. Владела денсарским мечом Любовь просто виртуозно. Ее бешеный натиск заставил объединиться обе противоборствовавших до этого стороны.
   - С Любкой, что-то тилеане перемудрили, - вздохнул Лукич.
   - Да, - согласилась Римма. – Тяжело ей.
   Земляне и денсарцы состояли из воды, тилеане из спирта, в земном понимании этой жидкости, для самих тилеан спирт как раз и был водой. Люба же дочь землянки и тилеанина – из водки, если можно так выразиться. Когда, благодаря усилиям тилеанских ученых она появилась на свет, родители были на седьмом небе от счастья, они уже смирились с тем, что детей у них быть не может, а тут такая радость. Ученые тоже были в восторге от проделанной работы. А о том, как девочке такой не стандартной жить дальше ни кто и не подумал. С продуктами питания для ребенка проблем ни когда не было, ученые постарались, обеспечили ее всем необходимым, кроме одного – родного, подходящего для нормальной жизни мира. Девушка не чувствовала себя ни землянкой, ни тилеанкой. На обеих планетах она была чужой. Уютнее всего ей, почему-то, было на Денсаре, с его двойной силой тяжести. А еще кусолеты. За последние двадцать пять лет, после открытия городов и под влиянием инопланетян, выпивать денсарцы стали гораздо реже. А молодежь так и вообще отошла от многовековой традиции предков – пьянствовать по любому поводу. Уж больно интересной стала жизнь и без суррогатных радости заменителей. Что само по себе положительно сказалось на общем здоровье нации.     Плюс мощная тилеанская медицина. Плюс, благодаря земным растениям, активно разрастающимся на планете, значительно разнообразилось скудное до этого меню денсарцев, обогатив их природными витаминами. Так, что, даже в день Священного Кусолета, работы у летающих шприцев практически не было. А вот Любу они продолжали любить несмотря ни на что. Каждое утро начиналось с атаки кусолетов, а потом жизнь становилась прекрасной. Девушка в свои двадцать пять стала ведущим специалистом в области денсарского животноводства, заработав графский щит на Денсаре и сан учителя (что-то вроде нашего кандидата наук, или магистра, как-то так) Академии Биологии на Тилене исключительно благодаря своей увлеченности, труду и преданности делу, удивив многих своими способностями в столь юном возрасте. По каковой причине и сама была объектом постоянного изучения аж трех Академий: Медицины, Биологии и Общественного Воспитания. А это являлось еще одной причиной, почему Денсар девушка любила сильнее, чем Тилен. Здесь ее ни кто не изучал.
   Сидя на спине бешено несущегося среди молодых волскримов айрлонга, она сливалась со всей планетой в единое целое, упиваясь встречным ветром. Это был ее мир, мир, в котором ей было приемлемо комфортно. И как истинный денсарец она увлеклась фехтованием на денсарских мечах. Фехтование являлось, в основном, мужским развлечением, женщины участвовали в этом мероприятии не часто и ни с таким азартом, как мужчины. Люба же отдалась делу со всей душей. Она не пропускала регулярных тренировок Гвардейцев короля, которыми являлись практически все мужчины Денсара в свободное от работы время. И тут у нее открылись способности, выделившие ее из общей массы. Денсарцы мечами гордились, носили их с достоинством всегда и везде, даже отправляясь в поле, и владели своим оружием великолепно, залюбуешься. Но строго в рамках программы. Люба же, самостоятельно, изучила все приемы из древнего фолианта найденного в королевской библиотеке. После того, как библиотеку привели в порядок, в ней было найдено очень много интересного. Древние денсарцы, видимо, надеялись, что фехтование станет национальным видом спорта. Но несколько тысячелетий проведенных потомками в борьбе за выживание, превратили фехтование скорее в ритуальный танец, с определенным количеством обязательных па.
   Единственным достойным соперником длинноволосой фурии был Александр. Во первых они ровесники, остальные участники массового поединка были младше, хотя в этом возрасте это уже не важно. Во-вторых, он тоже провел на Денсаре довольно много времени и не был слабее физически. А старинный фолиант они осваивали вместе. Но став лейтенантом тилеанского разведывательного флота, тренировки забросил. Да и на Денсар теперь попадал не часто, а занятия в обычных условиях очень сильно отличались от тренировок на Денсаре – все-таки двойная сила тяжести. По этому сейчас Любины удары парировал с явным трудом, постоянно отступая. Правда, все остальные уже сдались, зачарованно наблюдая за поединком мастеров.
   - Я не сдамся без боя, - крикнул Александр, отбивая очередной удар. – Фиг тебе, а не наследство, коварная племянница!
   - Да, кому они нужны, твои протертые штаны, залетный дядя! Я сражаюсь за честь и достоинство родного Денсара!
   - Тогда пора прекращать это сражение, ведь я прилетел к вам с миром. Да, и сдулся уже, если честно. Еще чуть-чуть и сам упаду.
   - Сдаешься? – Любовь занесла меч для очередной атаки.
   - Нет. Предлагаю перемирие и ничью.
   - Зачем мне отдавать свою победу, когда она уже почти в руках? Я подожду, пока ты упадешь, и попру тебя ногами! И будешь ты весь попертый!
   Александр совершил молниеносный выпад, дотянувшись до живота соперницы, и, обессилено упал, тяжело дыша.
   - Ах ты коварный заболтун. Заболтал девушку и бессовестно прирезал, хладнокровный убийца! – и Люба, схватившись руками за живот, картинно упала на бессильно лежащего дядю, тот только охнул. – Мстя моя ужасна, удовлетворенно выдохнула Любовь, - приподнялась на руках и опять рухнула на Александра, - А память у меня плохая. Мстю, забываю и снова мстю, - и, опять выполнив жим лежа, рухнула на дядю.
   - Хватит, - простонал тот. – Сдаюсь.
   - Вот так то! Я, даже коварно зарезатая, всех вас победю! – Любовь любила коверкать слова. От куда у нее появилась эта привычка не известно, но вот появилась.
   - Да я тебе поддался. Солдат ребенка не обидит, - поднимаясь с земли, тяжело дыша, пропыхтел Александр. Он был на несколько месяцев старше своей племянницы. – Что же я, племянницу родную порадовать не могу?
   Так весело припираясь, хохоча и толкаясь, молодежь, двинулась к дому, вернее к зданию станции тилеан на планете Денсар, населенной в основном землянами. А для Лукича, за эти годы станция стала самым настоящим домом. На Тилен он летал, как в гости, а на Землю, только по необходимости. За прошедшие четверть века он перестал ощущать себя землянином, как и большинство приехавших с ни землян. А рожденные вдалеке от исторической родины дети, землянами себя и не считали.

2

   - Деревянные солдатики какие-то, - выбивая трубку о каблук, проворчал Лукич, глядя на приближающуюся молодежь. – Армия Урфина Джуса.
   -Ух, ты, какой у меня муж начитанный.
   -Ну, так, оптом, - с рождением первенца Лукич постарался полностью удалить из своего лексикона не нормативную речь. У него получилось, почти… - Эх, хорошо идут, гурьбой, как денсарцы на параде. Сразу видно Гвардейцы короля.
   Если честно, то шли молодые денсарские дворяне ни такой уж и гурьбой. Для приличной гурьбы их было явно маловато. В центре шли мастера клинка Александр и Любовь. 
   Александр, буквально, на днях встретил свое двадцатишестилетие. А лучшим подарком на день рождения ему стал патент капитана разведывательного флота планеты Тилен, погоны капитана первой звезды и первый корабль, знаменитый «Тилен», на котором когда-то они всей семьей покинули Землю, а теперь Александр стал его капитаном.
   Любовь, дочь прославленных на весь Тилен музыкантов, стремления к музыке не проявила, более того, у нее совершенно не было музыкального слуха. Так что ни только родители, но даже бабушка, бессильно развели руками еще в юном возрасте.
   Рядом с Любой шла тетя Алина– дочь Риммы и Лукича, родившаяся тремя годами позже племянницы. Она, напротив, вся принадлежала музыке, являясь одной из лучших выпускниц Академии Музыки. Если Люба заниматься музыкой не могла и не желала, Алину приходилось, порой насильно «оттаскивать» от занятий, заставляя отдохнуть. Правда, отдыхала она обычно, переключившись с музыки на хореографию и, на оборот. Лучший отдых - смена рода деятельности. На Денсар ее вывезли практически насильно, что бы проветрилась хоть чуть-чуть. Благодаря занятиям хореографией двигалась Алина очень грациозно, даже в условиях двойной силы тяжести Денсара. И сражаясь на мечах, она больше танцевала, чем сражалась, зато очень красиво. Даже денсарцы любовались, а на Тилене, в качестве дипломной работы, она поставила танец с саблями Хачатуряна, покорив сердца миллиардов тилеан. Пусть мечом она владела не так виртуозно, как старшие брат и племянница, но для качественной зрелищной постановки, ее навыков хватило с лихвой.
   Рядом со старшим братом шел младший сын Лукичей – Лука. Как у них так получилось обозвать сына, родители и сами не поняли. Как то само собой вышло. И стал ребенок Лука Федорович Лукич, а звали его все, даже родители, уважительно – Лука Лукич. Лука Лукич был верным адептом Хранителя Академии Истории Степа, увлекшись историей и социологией внетилеанских цивилизаций, особенно земной очень запутанной и нелогичной. И, как в свое время учитель, чтобы приблизиться к объектам своего изучения поступил на службу в разведывательный флот планеты Тилен, Лука Лукич прибыл на Денсар в качестве навигатора – стажера корабля «Тилен».
   Сын Юрия и Марины – Евгений был механиком (кто бы мог подумать) корабля «Тилен», таким образом весь экипаж тилеанского разведывательного корабля полностью состоял из землян.
   Рядом с Евгением шла сестра Светлана, биолог  - стажер (вся в маму), у мамы и проходила практику, помогая спасать Денсар.
   Рекрутированные Лукичем четверть века назад земляне: Марина и Юрий сделали, сами того не желая, просто делая свое дело, головокружительную карьеру на Тилене и Денсаре.
   Академия Механики открыла новое отделение – техника Денсара, и, как то так само собой получилось, что во главе проекта оказался дотошный и любознательный, безумно влюбленный в технику Юрий. Первый флаер он вырастил из корня Волскрима сам, из чистого любопытства, руководствуясь стариной книгой из королевской библиотеки. За что король Сидотрон тут же наградил его орденом «обретенной мудрости».Теперь Хранитель Академии Механики, адмирал первой звезды космического флота планеты Тилен, Герцог священной рощи Ди Юрий (так получилось, что фамилию где-то потеряли), основатель Рода Юрий, Член Великого Совета планеты Тилен, руководил реликтовой фабрикой по выращиванию кораблей для всех нужд обеих планет. Денсарцы «фабрику» называли Священной рощей. Очень экологичное производство.
   Марина тоже носила звезду Хранителя Академии Биологии, возглавив денсарское отделение.
   Да и сам Лукич получил тилеанскую приставку Ди, став Ди Лукичом, основателем и главой рода Лукич, членом Великого Совета и адмиралом второй звезды. Все по-прежнему считали его главой тилеанской миссии на Денсаре. А еще, совершенно неожиданно для себя, Лукич получил целую коллекцию звезд учителя разных Академий:
   Академии Словесности за теоретическое обоснование общности языков и культур трех планет: Земли, Денсара и Тилена;
   Академии Истории за активное участие в восстановлении истории Денсара, Земли и Тилена, а также за теорию общности языков, культур и истории этих планет;
   Академии Механики за восстановление технологии воспроизведения из корня волскрима изделий различного назначения;
   Академии Биологии за работы по разведению земных животных и растений на Денсаре. От звезды Хранителя Академии Лукич очень тактично отказался, взвалив эту «радость» на Марину, тем более, что и образование у нее получше;
   Академии Медицины, Лукич так до конца и не понял за что, вроде, как за то, что явился замечательным подопытным кроликом. На нем медики отработали все свои методики для землян и денсарцев.

3

   Римма лишних звезд не собрала, она просто являлась величайшей всетилеанской звездой, всех времен и народов (как принято кричать о звездах мира искусства на Земле, а потом, через пару лет, благополучно о них забывать). На Тилене Римму так ни кто не называл, да и термина такого «звезда» не было. Ее просто, реально знали все, но папарацци на Тилене тоже не было, поэтому жить, ни кто не мешал. Фанаты в окна не лезли, в подъезде не гадили. Просто все встреченные люди с тобой радостно здороваются, а Римма с очаровательной улыбкой отвечала на приветствия поклонников. Все виды сценического искусства появились на Тилене благодаря Римминым усилиям, и народ был ей за это благодарен.
   В середине девяностых (по земному летоисчислению) Римма разыскала свою подругу по музыкальному училищу. Однокашница служила балетмейстером в одном провинциальном  театре оперы и балета. Труппа театра переживала не лучшие времена. Практически голодала, если честно. Оркестр весь развалился. Люди покидали театр в поисках лучшей доли, а оставшиеся музыканты выживали за счет похорон. На погребениях играл даже единственный в коллективе заслуженный деятель культуры РСФСР. А солист, блистательный баритон, успел на излете СССР получить заслуженного артиста и перебрался в столицу, где выходил на сцену в основном в массовке, но все равно был очень доволен.
   Областной театр ни когда не был особенно богатым, получая финансирование по остаточному принципу, поэтому в полнейший упадок пришел очень и очень быстро.
   Когда в театр прибыла роскошная  Римма, на дорогущем, не виданном до селе чуде иностранного автопрома с логотипом «Рено». Хотя и на заводах РЕНО такого автомобиля тоже ни кто не видел, единственный во вселенной, если честно. В сопровождении мужа -  иностранного адмирала в шикарном мундире, с густой бородой и трубкой, сразу видно морской волк. Еще сохранившие верность театру служители Мельпомены были настолько поражены, что главный и единственный режиссер театра клятвенно пообещал больше не пить – ради искусства.
   Состоятельные гости развернули бурную деятельность. Для начала выплатили всем уцелевшим сотрудникам подъемные в размере годового оклада, что-то чуть больше тысячи долларов на человека. Для провинции в середине девяностых баснословные деньги. После чего началась напряженная работа.
   Полноценных спектаклей в театре уже давно не ставили: не хватало средств и, что еще печальнее, личного состава. По этому, на выступлениях, обычно, представляли отрывки произведений. Танец маленьких лебедей пользовался постоянным успехом у публики, как и популярные арии из опер. Сопровождением, последние несколько лет, выступала, обычно, фонограмма. Оркестра в театре практически не было…
   Но, получив мощную финансовую поддержку, люди довольно быстро воспряли духом, а на репетициях работали как никогда самозабвенно. Все пребывали в предвкушении скорого гастрольного тура, обещанного так неожиданно появившимися меценатами. Когда же на общем собрании людям сообщили, куда их на самом деле зовут гастролировать, народ, к удивлению Лукича, не удивился совсем, то есть абсолютно. И возражать ни кто не стал.
   «Ваша работа?» - мысленно спросил Лукич у Мозга корабля  «Тилен».
   «Неа», - развязно ответил тот: «Им все равно куда, лишь бы это свинство закончилось. Они на столько устали от безнадеги беспросветной, что согласны на что угодно. На Тилен, так на Тилен. Только не забудь им аванс выплатить до отлета, чтобы было, что семьям оставить. И они будут совершенно довольны».
   Так и поступили, а «Танец маленьких лебедей» и на Тилене имел оглушительный успех. Зрители с нетерпением ждали, когда состоится премьера «Лебединого озера», но, для полноценной постановки личного состава катастрофически не хватало. А подготовить балерину, даже при активной помощи Ркандров, и за год совершенно невозможно. Не зря же танцоры балета на земле учатся всю свою творческую жизнь, ежедневно часами работая у станка, даже став звездами мирового уровня. Каторжный труд. Нужно отдать должное тилеанам, они готовы были работать. Да что там работать, пахать до кровавых мозолей, превозмогая боль, без выходных, праздников и отпусков до полного изнеможения. Академия Медицины не единожды выражала протест против такой эксплуатации людей, но в итоге сдалась, покорившись общей идее, и открыла свой филиал прямо в Академии Музыки, заняв целый этаж. И, благодаря, совместным усилиям всех причастных к процессу тилеан и землян, всего через каких-то пять с небольшим лет, на планете Тилен состоялась премьера балета «Лебединое озеро». Пусть не все получилось, как хотелось. Ну, просто не возможно из уже взрослых людей слепить – создать полноценных артистов балета. НЕВОЗМОЖНО. Главные партии исполнили земляне, массовку тилеане, как смогли, они честно старались. Ну, а неискушенная тилеанская публика аплодировала стоя после каждого спектакля, вызывая исполнителей на бис, уж очень тилеанам процесс приглянулся. Овация. Сейчас же по прошествии двадцати с лишним лет с момента зарождения балета на планете, мастерство артистов выросло несопоставимо с тем, что было в начале. Выросло вместе с артистами, пришедшими в балет, как и положено еще детьми. Теперь тилеане не посрамили бы национального балета и на прославленной сцене Большого театра в Москве, или Мариинки в Ленинграде ( к имени Санкт – Петербург Лукич, да и остальные земляне привыкнуть не успели) А солисты тилеанской оперы своим земным коллегам уж совершенно точно ни в чем не уступали, и могли украсить своими голосами любую земную постановку. Тем более, что на Тилене все ставилось на языке оригинала.
   - Потому, что автор создавал произведение на своем родном языке, и только на этом языке его творение будет звучать так, как его замыслил автор! – слегка высокопарно, но вполне искренне говорил главный режиссер, пить он, кстати, как и обещал – перестал. Теперь на его груди, вполне заслуженно, светилась звезда Хранителя Академии Музыки, а большинство приехавших с ним землян носили звезды кандидатов в хранители, или учителей. Даже осветитель, тоже перестал выпивать и возглавил кафедру сценического света.
   Благодаря Ркандрам тилеане стали большими специалистами в земных языках. Не каждый выпускник Ин. Яза. Может похвастать знанием десятка земных языков, а особенно увлекшиеся земной культурой тилеане могли. По этому в переводе зрители не нуждались и прекрасно понимали все происходящее на сцене или экране, на каком бы земном языке не говорили актеры.
   Еще до триумфа «Лебединого озера», пока шла подготовка кадров, состоялась премьера первой тилеанской оперы. Авторами выступили Слен, на тот момент единственный композитор планеты, и большой специалист в вопросах словесности Разум – Советник Главы Великого Совета. Данную постановку, естественно, давали на тилеанском языке. Тилеанам понравилось, вполне ожидаемо, неизбалованная, очень доброжелательная публика. Слен же, по-прежнему, безумно волновался в ожидании критики Лукича. Не понятно почему, но он продолжал считать Лукича Истиной последней инстанции и его мнение ценил особо высоко и, за время работы над постановкой умудрился заразить этим и Разума – Советника. Волновались оба. Зря. Лукич в оперном искусстве был полнейшим дилетантом, но тем ни менее ему понравилось.
   - Прям, мурашки по коже. Здорово! – лучшее критическое замечание, самое приятное для создателей.
   За четверть века земляне, под чутким руководством Риммы, завезли на Тилен очень многое:
   Оперетту, а как без нее – младшей сестры оперы? Такой: легкой, веселой, воздушной. Знакомство, по просьбам тилеан видевших оперетту на Земле, во время первой экспедиции Лукича на родную планету, начали со «Свадьбы в Малиновке»;
   Художественно – Драматический театр. «Лебединое озеро» сердечных приступов не спровоцировало, птицы не люди, тем более, что на Тилене и птиц не было.   А вот премьерная постановка «Ромео и Джульетта» - не подготовленных зрителей буквально оглушила. Многие так близко приняли все к сердцу, сопереживая героям, что потребовалась помощь Академии Медицины.  После чего, к великому горю поклонников, драмы и трагедии на время исключили из репертуара, до полной адаптации публики. А присутствие медиков во время выступлений решили сделать постоянным атрибутом. Медицинская бригада со всем необходимым для реанимационных действий входила в постоянный состав труппы. На гастроли вместе с реквизитом возили и мобильное медицинское оборудование.
   Театр Комедии и Сатиры начал свою деятельность с «Ревизора» и «Слуги двух господ».
   А общую историю Земли, теперь преподавали в тилеанских школах, а то не очень понятно, что происходит. Правда, учили, довольно поверхностно, зачастую используя в качестве  наглядного материала те же фильмы и пьесы.
   Теперь на планете было более тридцати театров, во всех крупных городах планеты. И было бы еще больше, но актеров катастрофически не хватало. Большинство из действующих театров еще не имели своей труппы. Только здания, и выступающие в них коллективы других театров. Так что работали имеющиеся на планете артисты практически без выходных. А сезон длился круглый год. Очень тяжело. Зато и публика им досталась благодарная. Всегда полные многотысячные залы. Гигантоманией тилеане, похоже, заразились от денсарцев. Увидев первый камерный зал, Римма только и смогла, что сказать:
   - ОГО!
   1250 мест, очень камерно, что тут скажешь.
    Чтобы гигантские здания театров не пустовали без дела, по предложению Риммы их провозгласили Дворцами Культуры, и организовали их деятельность по принципу  земных ДК, в лучших традициях, естественно. Желающих заниматься была масса. Всех возрастов и по всем направлениям. При театрах же и филиалах Академии Музыки организовывались и киностудии, что б артистам недалеко на съемки бегать. Фильмы, правда, пока получались слабенькими, но опыт дело наживное.
    Как-то так получилось, что Академия Музыки стала Академией всего, что хоть как-то соприкасалось с музыкой, театром и кинематографом. Режиссеры, осветители, операторы, монтажеры, костюмеры, декораторы, постановщики трюков, гримеры. Только сценаристы оказались в ведении Академии Словесности, и, то, очень относительно. Оно конечно понятно, почему так вышло – курировала все эти направления Римма, была вдохновителем и идейным движителем. Совершенно естественно, что вокруг нее все собиралось и вращалось, а значит и вокруг Академии. Тяжело, но ужасно интересно – становление и развитие такой культурной глыбы на целой планете, это что-то. Наверное, хорошо, что большую часть времени Лукич проводил на другой планете, у жены на него времени все равно практически не оставалось. А так все при деле ни кто не в обиде. И дети, пацаны, как только врачи разрешили, предпочитали Денсар Тилену. К двойной силе тяжести привыкнуть проще, чем к спирту в озере. А там свобода, приволье и вся планета у твоих ног. Вот Алина, та тилеанка, ей здесь интересней. Лукич смеялся: дочери мамины, сыновья папины дети.
   - Римма, может, махнемся звездами? – не выдержал и предложил на ежедневном совместном ужине творческой части семьи Слен. Тёщу он звал по имени – так принято на Тилене. А вот слово «махнемся» позаимствовал у землян. – Фактически я занимаюсь только музыкой, а всё остальное на тебе, а Великий Хранитель, почему-то я.
   - Слен, все прекрасно работает и развивается. За эти годы мы сделали очень много, значит расстановка сил правильная. Сколько времени ты тратишь на заседания Великого Совета?
   - Два дня в неделю.
   - Вот, а у меня этого времени нет. Больше того ты же не только музыкант, ты еще и чиновник, отстаивающий наши интересы на всех уровнях, а я такой способностью не обладаю. По этому давай не будем экспериментировать и курочить хорошо отлаженную систему: ты отстаиваешь наши интересы на верху, а я слежу за выполнением задуманного на местах, - Римма замолчала, внимательно глядя на зятя.
   - Не знаю, наверное, ты права. Да только мне как-то не ловко, что ли. Я ведь тебе даже помочь ни чем не могу, для нас ведь все это в диковинку.
   - А я тебе помочь не могу. Я даже не понимаю, как и от куда берутся эти шикарные здания и все необходимое оборудование. Ведь ты же со всеми договариваешься, а я так не умею. Так что не прибедняйся, ты очень много делаешь, и делаешь гораздо лучше, чем смогла бы сделать я. Более того, основал Академию тоже ты. Мы то приехали на все готовое. Работай да получай удовольствие.
   - Спасибо, - искренно поблагодарил Слен. – А то мне как-то не удобно.
   - Хороший у меня зять, скромный, - улыбнулась Римма. – Все идет хорошо, все идет, как надо, правильно. И, как говорят денсарцы, пусть будет как будет, потому что по другому, быть все равно не сможет. И если мы все сделаем правильно, то и будет все правильно. Так, как надо. Тем более, когда над вопросом работает такое огромное количество неравнодушных, увлеченных людей.

4

   Земной историк Василий Теркин и наследная принцесса Денсара Юми порадовали короля Сидотрона и королеву Лагдолен тремя внуками: красавица Силести и близнецы Иван и Петр (шустрый и умный). Внешне братья походили так сильно, что посторонний человек ни за что не отличит, но с совершенно разными характерами, что нормально для близнецов.
   Иван шустрый ни секунды покоя, весь в движении, сначала сделал, потом подумал. Ни то что бы он был глупее брата, а просто думать ему некогда.
   Петр напротив: задумчив и вдумчив, иной раз до нервного срыва у окружающих. Между фразой «Ага, сейчас» и непосредственным наступлением этого самого «сейчас», когда начнется хоть какое-то движение, может пройти порядочное количество времени, потраченное на глубокие размышления.
   - Вас бы слить в одну кастрюлю, перемешать, как следует, а потом поделить поровну, нормальные люди получились бы, - не выдержал как-то Василий.
   Жизнь на Денсаре с приходом пришельцев изменилась невообразимо. Плюс жители открытых городов, тоже добавили патриархальным устоям планеты «отсебятинки». Появились школы, подобие тилеанских, с активным участием Ркандров в образовательном процессе. Продолжать же образование молодые и не очень молодые денсарцы улетали на Тилен в Академии. Открывать филиалы Академий на Денсаре в данный момент было не целесообразно – очень скромное количество жителей. Учиться было бы попросту некому.
   Многие из денсарцев прошли процедуру омоложения. Шаропуз не стал исключением. Возвращающаяся молодость одновременно и радовала и огорчала капитана «Звездной радуги». Вновь почувствовать себя молодым – это здорово, но пузо, предмет личной гордости, стало стремительно уменьшаться.
   - Не расстраивайся ты так, Шаропуз, - успокаивал его Лукич. – Лет через пятьдесят отрастишь себе новое пузо, лучше прежнего.
   - А сейчас что мне делать? Какой я теперь Шаропуз? Худой, как палка. Вся одежда большой стала, штаны сваливаются.
   Выглядел Шаропуз (будем называть его так, по привычке) и впрямь презабавно. Рубаха на выпуск то развивалась, как знамя на ветру, а Шаропуз становился похожим на древко. То, надувалась, как парашют, а поднявшись вверх, открывала на обозрение элегантно сложенные в два раза на талии штаны, перевязанные какой то веревочкой.
   - Вот даже и не знаю чем тебе можно помочь, мой молодеющий друг. Может пока новое пузо не нарастил подушку подложить?
   - Да, ну тебя, Лукич, - безнадежно махнул рукой капитан «Звездной Радуги».
   - Не обижайся, я же так, разрядить обстановку. Тебя ж теперь даже покурить не позовешь. Уже бы давно обзавелся новыми штанами и не маялся.
   - Так эти мои любимые.
   - Одни? – Лукич искренно удивился. Количеством штанов друга он ни когда не интересовался.
   - Почему одни? У меня трое штанов на каждый день, еще одни праздничные и одни форменные, Гвардейца Короля. И все мои любимые, и все одного размера.
   - Понятно. Значит, заведи себе другие любимые штаны и наслаждайся жизнью. У тебя же сплошные положительные перемены в жизни: помолодел, пить бросил, курить бросил и не растолстел, как большинство землян, а, как раз, наоборот, похудел. Да большинство народа на моей планете о таком чуде в твоем возрасте даже мечтать не могут, потому что в сказки не верят. А ты все чем то не доволен, как маленький или старенький.
   - А ты то когда курить бросишь? – сменил тему разговора Шаропуз. – Курить теперь не модно. Вон ваши все побросали. Даже прЫнц на что с этой соской ни когда не расставался, и, то бросил.
   - ПрЫнцу вашему, - Василия Теркина друзья звали «прЫнц», он не обижался. – Лет меньше, чем я курю. Люблю я это занятие очень. Еще в детстве мечтал, что вот вырасту и курить начну. Сбылась детская мечта идиота. Пацаны в техникуме, когда курить учились: кашляли, чихали, некоторых даже, рвало. Страдали, короче, сильно. Вот сейчас думаю: Зачем так надо было издеваться над собой? А я закурил так, как будто всегда курил. Ни кто не поверил, что я в первый раз курю. Самому интересно от чего так произошло, может болезнь какая?
   - Психическая.
   - Конечно психическая, нормальный человек с тобой общаться не сможет, с ума сойдет.
   - Тебе не с чего сходить.
   - Так я и не спорю. Вот поэтому мы с тобой, столько лет и дружим. Потому, что на равных. А что, ваше сиятельство, может, пойдем чайком побалуемся?
   - И то верно, ваша светлость. Чаек он всегда к месту. Как мы без него жили столько тысячелетий? Ни понимаю. За одно фильм, какой посмотрим, уж больно они у вас замечательные, - процитировал Шаропуз почтальона Печкина на русском языке. При помощи Ркандров многие денсарцы изучили по несколько земных языков, что бы фильмы смотреть без перевода.
               
5

   За столом в гостиной – столовой станции тилеан на планете Денсар собрались все земляне и полуземляне, находившиеся на Денсаре. Коренное население представлял Шаропуз.
   Обедали.
   - Петь, что не ешь? – спросил Лукич одного из младших представителей королевской фамилии Денсара. – Вон, смотри, как брат метет.
   - Ты их по аппетиту различаешь, что ли? – спросил Шаропуз, накладывая себе полную, довольно не маленькую тарелку, по принципу: «всего по чуть – чуть и побольше». Не смотря на похудание, аппетит не пострадал. – Они ж, как два баловуна из одной формы. Не отличить одного от другого.
   Настоящие баловуны, кстати, тоже присутствовали на обеде в составе довольно внушительной делегации. Вели себя прилично: есть никому не мешали, на стол не лезли, просто сидели на спинках стульев и довольствовались тем, чем их охотно угощали люди.
   - Я не понимаю, как вы их не различаете. Они, конечно, похожи, как братья, но совершенно разные. А у Ваньки еще и шрам на лбу. Вань, а где ты его взял? Что-то я не припомню, куда ты лбом въехал.
    - Я, деда, тоже не помню, - не переставая жевать, прочавкал Иван. – Тетя Римма, подай помидор, пожалуйста.
   Василий Теркин родственников на земле не имел, самым родным человеком из землян для него был Лукич. Поэтому и относился к Лукичу, как к отцу, а его дети, как к деду по отцовской линии. Лукич не возражал, охотно общаясь с наследниками королевской династии. С пацанами – верными помощниками, сдружились особенно близко. Они и жили во дворце у деда Сидотрона и на станции у деда Лукича примерно поровну. Лукича звали дедом, а его жену тетей, так получилось.
   Болтать за столом не хорошо – с детства помним, а беседовать – культурно. Парадокс. Народ за столом неспешно, чинно и очень культурно беседовал.
   - Мой любимый, старший сын, куда вы летите? Название забыл, - обратился Лукич к Александру.
   - Да ты его и не знал. Его никто не знает. Летим к разумным паукам, и планету их, как-то так и зовем: «к паукам», «у пауков» и так далее.
   - Фу, гадость, какая, - передёрнула плечами Римма. – Бр-р-р.
   - А местные свою планету как называют? – не сдался Лукич.
   - Папа, их язык сплошной скрежет. Мы такие звуки повторить не в состоянии. Только если пенопластом по стеклу, да напильником по железной бочке.
   - Бр, - опять передёрнула плечами Римма.
   - А лингвисты, естественно, не могут перевести этот набор звуков. Вот как Лукич перевести на тилеанский? Вот так и живем на трёх планетах Лукичи. Поэтому название планеты принято переводить как их планета. Вот и летим на Их планету к, вроде бы, разумным паукам, налаживать культурные связи.
   - И когда?
   - Только тилеан на Тилен доставим, и вперед.
   - Я денсарка.
   - Силести, пока учишься – тилеанка. По возвращении Лука Лукич патент навигатора получит, и мы готовы.
   - Вы там поосторожнее, пауки ядовитыми бывают.
   - Ага, пап, вот эти, как раз и ядовитые. Нет, скорее кисловитые. Кислотой плюются. Причём у них это на уровне инстинкта. Плюют во всех, кого гипотетически можно съесть. С продовольствием на планете плохо, живут впроголодь. Поэтому мы всегда будем в легком скафандре, его никакая кислота не берёт. Яд у них тоже есть, но только для своих.
   - Так они, что людоеды? В смысле каннибалы? – брезгливо поморщилась Римма.
   - Мам, у них другой еды попросту нет. Каннибалы по необходимости.
   - И как решают кого будут есть? – Шаропуз тоже скривил неприязненную физиономию.
   - Во время спаривания самка убивает самца и всю беременность ест его, поедом. В прямом смысле слова. После рождения к ней присоединяются паучата. И так, пока папа не кончится. А потом съедают маму. Мамы значительно крупнее пап, поэтому мамы хватает на пару лет, а то и больше. А, когда мама кончается начинают кушать братьев и сестер. Совет старейшин решает кого именно. Видимо наименее полезного для общины. До спаривания доживают только самые лучшие особи, обычно не больше двоих из семьи.
   - А те, кого съедают, они что, не против что ли? – проявил любознательность Лукич. – Я бы точно в драку полез.
   - Нет, они с рождения готовятся. Это великая честь стать пищей для семьи. Умирая, они испытывают небывалое удовольствие. Видимо в яде содержится, какой-то сильнодействующий наркотик. Убивает жертву тот, кого назначено съесть следующим, потому что яда организм вырабатывает только одну дозу за жизнь.
   - И сколько же они при таком самоедстве живут? – не переставая жевать спросил Иван. Все сидящие за столом, даже баловуны, есть перестали. У людей аппетит пропал, а баловунам они просто перестали давать, забыли. Аппетит Ивана от таких мелочей не страдал, поэтому он продолжал жевать. Один за всех. В конце концов, про еду говорят – нормальная беседа за столом.
   - Не долго, пока родня не кончится. Правда, паучат рождается много, но самым старшим из пауков лет двадцать, двадцать пять, по земным меркам.
   - И какая же там может быть культура? С такой-то продолжительностью жизни? Что там укреплять да связывать в эти «культурные связи»? – проворчал Лукич. – На кой они вообще нужны? Пауки эти?
   - Да, у них, довольно примитивный уровень развития. И живут, в прямом смысле слова на деревьях.  Но их осталось на двух островах не больше десяти тысяч. Еще сто, ну, может двести лет и их может просто напросто не остаться вовсе. Вымрут. Если им не помочь, то их род обречен. Есть все основания предполагать, что их предки были представителями довольно развитой расы, а потом, что-то случилось. Даже факт их разумности в прошлое посещение вызвал некоторые сомнения. Возможно, произошла деградация. Но в любом случае, чтобы просто попытаться им помочь, их надо досконально изучить.
   - Чем вы им поможете? Если они деградировали, то все, нет разума, и разумной расы тоже.
   - Папа, вот тут ты не прав. Если представителя нашего рода несколько лет продержать на голодном пайке, он тоже начнет глупеть. А если в такие условия поместить несколько поколений людей, люди явно деградируют. Работа мозга самый энергоемкий процесс, и если нечего кушать, то и мозг начинает работать только в сторону выживания, а все остальные вопросы его попросту перестают интересовать.
   - Так вы их, что кормить летите?
   - Можно сказать и так. Паучатам, для нормального развития, необходимо питаться себе подобными с момента зачатия. Ну, - Александр пожал плечами, как бы подбирая слова. – Так уж они устроены. Необходимые для нормального роста вещества вырабатываются только в организмах самих пауков. Поэтому мамы в период беременности кушают пап, а паучата, родившись, съедают мам. Но для того, чтобы нормально жить дальше и развиваться им нет необходимости поедать братьев и сестер. Когда у них нет проблем с пищей, есть своих собратьев им можно значительно меньше и реже, только по медицинским показаниям, если можно так выразиться. Да, им это необходимо, но не в качестве основного блюда, а как витамины, что ли?!
   - Страсти, какие, - поежилась Римма.
   - А у них там трава есть? – подал голос Петр. Он, как и брат хуже есть, тоже не стал. Как ковырял вилкой в тарелке, так и продолжал ковырять.
   - Есть, и, как показали проведенные исследования, для земных травоядных вполне пригодная.
   - Ну, так и завести им туда кроликов и всяких мелких грызунов, вместо семечек.
   - О, - встрепенулся Лукич старший. – Кстати о семечках, ты, сколько подсолнухов за сегодня ободрал?
   Петя в ответ пожал плечами.
   — Вот, а потом у тебя аппетита нет! – удовлетворенно откинулся на спинку стула Лукич.
   - Папа между делом установил истинную причину отсутствия аппетита у принца крови Денсара, а тот, в свою очередь также, совершенно походя, предложил программу помощи паукам, уже утвержденную Великим Советом. А на разработку этой программы Академия Биологии потратила несколько месяцев. Какие же мы все-таки умные - Земляне, - и, улыбающийся Александр, тоже откинулся на спинку стула.
   - Что ж тогда на своей планете, нам жить, то так хреново? – вздохнул Лукич. – Мозг давит, что ли? Умище прет во все щели и загаживает все вокруг?
   - Ну, так я же прЫнц, сын прЫнца, брат прЫнца и прЫнцессы, вот и думаю в планетарном масштабе. Опять же Ванькин ум, тоже мне достался…
   - А в бубен? – Иван даже возмущенно перестал жевать, но тут же продолжил. Возмущение тоже не сказывалось на аппетите.
   - В бубен, это к тете Римме, она у нас по музыкальным инструментам. А агрессивность – синоним глупости, мой агрессивный брат, - тоном смиренного проповедника проговорил Петр. – За то у тебя аппетит лучше.
   - Я тебя не бью, только по тому, что с тобой драться не интересно. Ты пока включишься, я тебя уже выключу! Тормоз! – не прекращая жевать, парировал Иван. – А еще я семечки килограммами не поедаю.
   - Я не тормоз, а вдумчивый газ. Кто-нибудь знает, что это такое – газ?
   - Ускорение включается в земных средствах передвижения акселератором, который в народе называют газом, - ответил Евгений.
   - Вот, я так и думал, что это не только агрегатное состояние. А насчет жизни на Земле, деда, землянам, как говорит дед Сидотрон, денсарской крови не хватает. А еще денсарской гравитации, чтоб умище не сильно разлетался, а шлепался рядом с владельцем.
   - Петька, как у тебя голова работает? – засмеялся Лукич. – У тебя ж там все помещается и на все есть ответ. Я ж про Землю почти, про себя, шёпотом, а ты услышал и ответил. Причем ответил всем и на всё одномоментно.
   - Драться не умеет, но уболтает в усмерть, - прочавкал Иван.
   - Тебя уболтаешь, как же.
   - Хватит вам, братья, прЫнци крови, понимаешь, - попытался пресечь перебранку Лукич.
   - А я чего, он первый начал, - обижено поднял глаза от тарелки Иван. – Вечно так, Петька зудит, а я виноватый. На него то кто подумает, на тормоза заторможенного.
   - Терпеть обидные высказывания и нападки глупцов – есть одна из добродетелей разума.
   - Вот я сейчас доем и накостыляю по твоей добродетели.
   - Хватит! – повысил голос Лукич, сдерживая смех. Братья все время друг друга дразнили и никогда не дрались. Даже в раннем детстве. И всегда были вместе, как единое целое, удачно дополняя друг друга.
   - Люба, а ты с нами на Тилен полетишь? – Римма деликатно перевела тему разговора в другое, более приятное для пищеварения русло. – А то родители уже соскучились.
   - Не, бабуль, что мне там делать? А здесь у меня работы море. У родителей там и без меня двое мелких, хорошо помогает от скуки. А с мамой я практически каждый день общаюсь. Да и как же я тут деда то одного оставлю? Без присмотра? Девятый десяток все-таки человеку.
   - Любка, зараза, это за тобой глаз да глаз нужен фулюганка малолетняя, - усмехнулся дед.
   - Вот на землю я бы скаталась. Жениха хооочу, - таким томным голосом сказала Люба, что все за столом опять перестали есть. Старшее поколение опешило, молодежь прыснула.
   - А он тебя хочет? – смеясь, спросил Александр.
   - А кто его спрашивать будет? Дам по башке и в грузовой отсек. Ручка то у меня денсарская. Обниму – мало не покажется, а приласкаю, так до беспамятства, - Люба напрягла бицепс. Двойная сила тяжести внушала уважение и наращивала мышечную массу. – А если ему, когда очнется, вдруг что-то не понравится, ну, что ж, неволить не стану. Насильно мил не будешь. Что ж, пусть уходит. Космос большой, может попутка какая подберет.
   - Добрая у нас внучка. Да, жена? Вот и за деда беспокоится, и мужичков беззащитных силком не держит. А здесь то тебе что, женихов не хватает?
   - Боится, что вырубить не сможет. Денсарцы они ж тренированные, об голову и руку сломать можно. И силушкой не обижены, сами приласкают – мало не покажется, - задумчиво протянул Петр. – И не надо на меня так глядеть, все равно не догонишь.
   - Тебя то? Она верхом на стуле догонит, - хмыкнул Иван.
   - Так я сбегу, пока ты ее за ногу подержишь, ты же не бросишь брата этой фурии на растерзание.
   - Еще как брошу, заодно узнаю, какой ты там медленный газ или быстрый тормоз. Опытным путем выясню.
   - Вань, ты не нервничай, - засмеялся Лука Лукич. – Кушай, кушай. А то, как брат разговаривать начал. Возьми себя в руки, куда нам столько умных.
   - Я, деда, - не слушая препирательства пацанов, томно продолжила Люба. – Хочу на мужа с низу вверх смотреть. Что б, как за каменной стеной, или, хотя бы за шваброй, если тощий. Денсарцы – парни крепкие, тут ничего не скажешь, но, дядя Шаропуз, без обид, низковаты они для меня. А тилеане, те шибко умные, какие-то. Не знаю, даже как сказать. Заумные, скорее, что ли.
   -Да ты и сама вон, как наумничала, - Лукич.
   -Ну, так я же тоже частично тилеанка. Нет, дед, серьезно… Вот даже в папе и Ди Клене, и Ди Длене, да во всех нет чего-то такого, что есть в тебе. Вот, так за столом посидеть с тилеанами не получится. Психологически денсарцы нам ближе. Ведь и ты ж на Тилен тоже не особенно рвешся.
   - Так у меня же здесь работа, меня в общем то для Денсара с Земли и привезли. На Тилене мне что делать?
   - Вот и у меня здесь работа, нормальная такая отмазка, что б на Тилене появляться пореже. Жить то там я не хочу, а тилеанам некомфортно на Денсаре, даже после подготовки. Нам нормально, привыкли и хорошо, а тилеанам все равно плохо, даже здесь, на станции стараются долго не задерживаться. Поэтому нужен землянин, но на Земле я жить физически не смогу, мне же корм специальный нужен. Хорошо, хоть мелких нормальными сделали, ни как меня. Вроде умные, взрослые люди, о чем думали, какой частью тела, - тяжело вздохнула Люба.
   - Первый блин комом, - хохотнул Алексндр.
   - Ты бы, дядька, помолчал. У бабушки ты второй, а у деда то первый. Ни блин, ни ком, ляпушка какая-то.
   - Получил, - улыбнулась Римма.
   - Совсем молодежь обнаглела. Так с дядей родным разговаривать. Грубиянка! Фулюганка малолетняя, правельно тебя папа назвал.
   - А, я поняла, ты сплюснутый ком, или толстый блин.
   - И ни чего я не толстый.
   — Значит сплюснутый.

5.5
Полуглавка. Так, небольшое пояснение. Поэтому и номер такой.
Автор, имею право!

   Младшие дети Татьяны и Слена: Вика и Федор – были «наколдованы» тилеанскими учеными с учетом совершенной ошибки с Любой. Виктория была стопроцентной тилеанкой, а Федор землянином. Причем тилеанка Виктория очень походила на свою земную маму. А землянин Федор – был вылитый тилеанский отец и не только внешне, музыкант он тоже был одаренный, весь в отца.
   В свои двенадцать лет мог довольно неплохо играть на трети инструментов оркестра. А уж на фортепьяно ему на планете равных не было. Моцарт Тилена. С фортепьнным концертом собственного сочинения уже выступил на всех театральных сценах планеты. И везде успешно. Правда, влияние Чайковского было заметно даже не специалистам, но ни чего плохого в этом никто не узрел. У кого еще учиться, как не у таких мастеров? И сам автор не пытался скрывать своего пристрастия к творчеству Петра Ильича, так и назвав свое произведение – «Гимн Чайковскому». Сейчас он активно готовился принять участие в конкурсе пианистов имени Чайковского на Земле. Благо есть такая возможность. И уже несколько десятков тилеанских музыкантов вполне достойно выступили во всевозможных земных конкурсах и, даже достигали призовых мест. А несколько песен тилеанских исполнителей засветились в хит парадах разных стран. Тилеане чувствовали себя на Земле вполне комфортно, выступали с концертами и проводили гастрольные туры. Приобретали необходимый опыт, а заодно пополняли казну земными деньгами. На Тилене денег не было, вымерли, но для закупок на Земле этот атавизм был пока еще необходим.
   Виктория, в отличии от старшей сестры, музыкальными способностями обладала, а, вот желания заниматься музыкой как брат, не имела.
   - Что ж у меня все дочери то не в меня? – шутливо сокрушалась Татьяна. - Ни одной музыкантши.
   Викторию пленил кинематограф. Жадно вобрав в себя все знания, которые могла получить в тилеанской Академии Музыки в двадцать лет уехала стажироваться на Землю. По прилету на родину предков, без труда поступила в профильное учебное заведение (красиво написал, почти умно), сразу на два отделения режиссерское и операторское. Учиться было интересно, потому что безумно нравилось и легко, потому что в основном повторение – мать учения. Все-таки полноправный квалифицированный специалист Тилена. Опять же Ркандры помогали, им тоже было интересно, они просто обожают новые знания. Преподаватели же ставили ее в пример и считали, безусловно, одаренной. А к особенным ученикам и отношение особенное. Пользуясь своим положением в мире кино, уже после первого курса способной студентке они помогли попасть на съемочную площадку, да ни абы к кому, а к признанным мастерам. То, как ассистент режиссера, то оператора, а на съемках одного из бесконечных сериалов, ей даже доверили целую серию, как режиссеру. Классно! – словечко, пойманное на земле. Но ведь реально – классно!
   Засветилась в эпизодической роли этого же сериала, продюсерам понравилось и, в следующем сезоне, ее роль подросла до уровня роли второго плана. Нормальное для землян состояние постоянного аврала ей тоже нравилось, живенько так. А когда в самый разгар авральных действий пол съемочной группы слегло ни то с гриппом, ни то с ОРВИ – ОЭРЗ, кто их разберет эти болячки, невосприимчивая к земным вирусам – инфекциям уже третьекурсница подменила режиссера на несколько серий. Получилось неплохо, справилась даже с теми эпизодами, в которых сама снималась. Здорово! Здорово! Здорово! – хотелось даже повизжать, как ее героиня. Сдерживалась. Зато героиня так реалистично ликовала на экране, что игру молодой актрисы, даже рассматривали на занятиях в ее же учебном заведении.
   Бесценный опыт и очень полезные знакомства, хотя, карьеру делать на Земле, вроде и не собиралась. Оно, как-то само. Так получилось, потому что по-другому получиться, все равно не могло. Тилеанское образование, помноженное на денсарскую силу и выносливость плюс если и не талант, то одаренность – делали свое дело. Когда другой тилеанской практикантке понадобилось снять клип, не трудно догадаться, кто стал режиссером. Песня стала популярной и клип вместе с ней. Подтянулись местные звезды. И вот уже новый клип для земного певца, довольно знаменитого и любимого. Потом для другого. А тут и рекламный ролик подоспел с режиссером в главной роли. Тоже интересно. Попробуй уложить целую историю в двадцатисекундный фильм, да еще и товар прорекламировать.
   Жизнь кипела! И все бы было совсем прекрасно, если бы не мелкие мелочи, из которых, как известно, и состоит мир. Сложно лицу тилеанской национальности на Земле, среди землян оставаться незамеченной. Своя еда, своя вода, свой запах алкоголя, который невозможно было убрать, даже духами не заглушить. И, хоть пьяной ее ни кто, ни когда не видел, но за глаза, ее многие считали ни только начинающим режиссером, но и алкоголиком, что для творческих личностей, и не только творческих, к сожалению не редкость. А очень уважаемый и любимый профессор с ней даже провел серьезную беседу на эту тему. Не помогло. Жаль, профессора, хороший человек, добра желает. На всевозможных приемах и фуршетах от еды Виктория отказывалась под предлогом диеты. Диета нормальное состояние для коллег по цеху, все относились с пониманием. Только вода из своей бутылки. На третьем году жизни на земле Виктория уже освоилась и привыкла вести себя как шпион. А вот на первых порах чуть не погорела. Прошла медкомиссию вместе с сокурсниками, представляете лица медиков, когда они добрались до ее анализов. Пришлось ркандрам попотеть. Анализы потерялись, а память почистилась. Обошлось.

Опять
5
(продолжение и завершение)
   
   После обеда, незаметно перешедшего в ужин, Шаропуз и Лукич сидели на скамейке возле станции, любуясь шикарным денсарским закатом.
   - Вот ведь дела, Шаропуз, головой понимаю, что дети уже и ни дети. Выросли. Пора им двигаться своей дорогой. И, если честно, поумней они, чем был я в их возрасте. И вот все понимаю, а душа ни на месте. Сердце требует, чтобы держал их при себе, никуда не отпуская.
   - А еще попку вытирал и сопельки промакивал, - задумчиво ответил Шаропуз.
   - Вот пацаны летят к этим, как их, паукам, а мне волком выть хочется, - не обратил внимания на реплику друга Лукич. – Вот почему так?
   — Это нормально. Ты же отец. Вот если б тебе было все равно, вот тогда – беда. А так нормально, так и должно быть. Мои, вон постарше твоих и живут при мне, а тоже волнуюсь. Слушай, бросай курить, воняет.

Глава 2
1

   - Капитан, вышли на заданную орбиту, - доложил начинающий лейтенант – навигатор брату.
   - Поздравляю, брат мой меньший, с первым самостоятельным успешно выполненным заданием. Меня после моей первой трассы неделю гордость распирала.
  - Молодец, Лука Лукич, - похвалил Евгений и продолжил доклад. – Все системы работают нормально. Отклонений нет, капитан.
   Вроде бы бессмысленное мероприятие. Все трое сидят рядом, плечом к плечу и капитан сам все прекрасно видит, но на традициях ни только все держится. Они дисциплинируют, спасая от невнимательности и случайных ошибок.
   Планета, над которой завис «Тилен», была голубее Земли, если можно так выразиться. Суши, практически, не было. По полюсам довольно небольшие ледяные шапки и бесчисленные россыпи островов по всей поверхности океана. Прошлые исследователи выяснили, что в широтах, где бывает отрицательная температура, разумной жизни нет, только колонии птиц и, иногда, каких-то насекомых. Пауки, все звали их так, до этих широт добраться не могли. Перед водой аборигены испытывали благоговейный ужас, поэтому мореплавания у них не было. А температура около нуля их, видимо, убивала. Точнее установить не удалось, не было поставленных экспериментов на эту тему. Если честно, то и знаний о пауках, практически никаких не было. Все очень поверхностно. Разумная жизнь сконцентрировалась на двух больших островах экваториальной зоны. Острова были абсолютно изолированы друг от друга, что, в принципе не удивительно, зная отношение жителей к воде. Местные жители о существовании соплеменников даже не догадывались, пока их не просветили инопланетяне. Но, что особенно поразило инопланетян в прошлый визит, так это полное равнодушие к этой, казалось бы, радостной новости, со стороны островитян с обоих островов. Им было все равно до соплеменников, их интересовал, и, то, довольно относительно, только их маленький островной мирок. Тем ни менее жизненный уклад на обоих островах был совершенно одинаковым. Просто выживали, методично поедая друг друга. По мнению тилеанских ученых планета переживала период великого потопа. И океан разделил некогда единый народ. Язык и письменность были у островитян одинаковыми и довольно скудными.
   Науки, как таковой не было. Пауки ничего не изучали и изучать не желали. Если, когда, то на планете и была высокоразвитая цивилизация, то сейчас она угасала под воздействием внешних факторов. Старейшины совершенно точно владели письменностью. Чернил и бумаги не было, поэтому записи вели собственной кислотой на коре деревьев. Текст был буквально выжжен. Записывать было нечего, поэтому старейшины вели своеобразную летопись племени: кого и когда съели, и кто дал жизнь новой семье. Записи велись исключительно, как дань традициям, потому что читать их никто не собирался.
   - Ну, и на какой полетим? – имея в виду острова, задал вопрос капитан.
   - Как говорит ваш батюшка, один хрен, - на правах опытнейшего члена экипажа ответил Мозг корабля.
   - И то верно, - согласился Александр. – Когда выяснилось, что съесть нас нельзя, пауки сразу же потеряли к нам всякий интерес. Так, что нас не ждут ни на одном из островов. Лука Лукич, ты же у нас специалист по внетилеанским цивилизациям. Выбирай, как профессионал.
   - Пауки, в круг моих профессиональных интересов до сего дня не входили, - начал высокопарно Лукич младший. – И, потом, я все-таки историк, а у них нет никакой истории. Так, что ни мой профиль.
   - У денсарцев истории, вроде, тоже не было, а историки откопали, - возразил Евгений.
   - Ну, может и мы, чего нароем, - не стал спорить Лука. – Маленькие острова прошлая экспедиция не обследовала. Может, с них и начнем? Осмотримся. Живность нашу выпустим, посмотрим, как она здесь себя чувствовать будет.
   -  Дело говоришь, - согласился Александр. – А, вообще, какая-то интереснейшая у нас экспедиция получается. Адмирал Ди Клен сказал, чтобы действовали на свое усмотрение, по обстоятельствам. В успех нашей экспедиции ни то, что бы не верят, просто ни кто не знает, каким он должен быть, этот самый успех. Ни одна из Академий не проявила особенного интереса, даже Академия Биологии. Угасающая деградировавшая раса, не известно даже разумных ли существ.
   - Мне, если честно, показалось, - начал Евгений, задумчиво всматриваясь в приборы. – Что нам эта экспедиция досталась… Как это на Земле то? Лука, ты же знаешь. Блин, слово такое, дурное…, а, вспомнил - по блату! Просто родителей наших порадовать захотели. Вот, мол, и детки ваши тоже молодцы. Настоящие разведчики, в самостоятельную экспедицию отправились. Испортить мы здесь все равно ничего не сможем, пауки и без нас вымирают.
   - Сможем, - заверил Лука. – Это я как историк говорю.
   - Раз уж нас сюда послали, - вздохнул Александр. – Так давайте сделаем все максимально хорошо. Что б за нами переделывать и доделывать не надо было. Какой остров выбираем?
   - В экваториальном поясе их пятьдесят три не исследованных, это я, как навигатор. Все посмотрим?
   - Лука, у тебя явно выраженное раздвоение личности. То ты историк, то навигатор. А, вообще, спешить нам некуда. Давайте все посмотрим.
   Изучение островов оказалось делом муторным. Большинство из них были скалами с чахлой растительностью и огромными колониями птиц.
   - Мечта орнитолога, - лаконично и емко описал очередной остров Александр, когда количество осмотренных островов перевалило за второй десяток.
   Птицы были к пришельцам равнодушны. Ни проявляли, ни агрессии, ни страха. Двуногие человекообразные на хищников не походили, а так, как были в скафандрах, то и запахов никаких не выделяли. Поэтому они позволяли себя изучать, а люди честно, как умели, изучали. Все-таки не специалисты, просто фотографировали. Удалось найти несколько хорошо сохранившихся скелета, их тоже сфотографировали. Весь отснятый материал отправляли в Академию Биологии. Сами скелеты уложили в вакуумные контейнеры и заморозили – целее будут. Академия в ответ сдержанно поблагодарила и, выразив надежду на дальнейшее сотрудничество, попросила собрать образцы растительности. Собрали, жалко, что ли? 
   На семи островах, с буйной растительностью, выпустили несколько пар кроликов. Судя по датчикам, установленным на зверьках – чувствовали они себя прекрасно, очень быстро освоились и вели довольно активный образ жизни. За отчет о данном эксперименте Академия Биологии так же сдержанно поблагодарила и попросила держать в курсе событий. Земля и Денсар, вот объекты для изучения, а паучий мирок интересовал как то не очень. Интересно, но времени нет, извините.
   Корабль не спеша двигался в направлении очередного острова. Все члены экипажа лениво – увлеченно (так тоже бывает) наблюдали за гадами морскими. Океан, буквально, кишел жизнью, огромным разнообразием ее проявлений. Ихтиологами члены экспедиции тоже не являлись, поэтому, просто глазели – любовались, было интересно посмотреть. Чистейшие, прозрачные воды океана с высоты птичьего полета просматривались до самого дна. Действительно интересно, красиво, а иной раз и жутковато, когда хищник находил свой еще живой обед. Начиналась реальная борьба за выживание. Обед, обычно, проигрывал. Все это великолепие морское снималось и отсылалось биологам. Здесь даже проявился легкий интерес со стороны официальной науки. Фото, видео охота за заинтересовавшими ученых экземплярами океанской фауны доставила удовольствие и самим исследователям. Они даже провели несколько погружений. Хорошо, что кораблю «Тилен» абсолютно все равно в каком океане плыть: в водном, воздушном или космическом.
   На совсем маленьких островах уже не приземлялись. Зачем? Так, сняли с воздуха и дальше полетели. Островок, к которому приблизились сейчас, тоже не представлял интереса, пока не зависли над ним.
   - Птиц нет, - заметил Лука.
   - На вершине скалы, явно, какое-то сооружение искусственного происхождения, - продемонстрировал свою наблюдательность Мозг.
   - Слушай, точно, - ни известно к кому обратился капитан.
   - Вход в бухту чем-то перегорожен, - подал реплику Евгений. – Вон, смотрите, поперек что-то натянуто, трос, что ли?
   - Мозг, увеличь, пожалуйста, - попросил капитан.
   - Ух, ты! Это же сеть! – Восторженно воскликнул Лука. – Они сетью ловят рыбу, это же подтверждение разумности!
   - Земные пауки тоже сетью ловят себе еду, но это не подтверждает их разумности, - охладил пыл брата Александр. – Поменьше эмоций, товарищ историк. Голова исследователя должна быть холодной и руководствоваться только проверенными фактами.
   - Это вот ты сейчас чьим таким умным голосом говорил? Где взял?
   - Товарищ навигатор, вы как с командиром разговариваете?
   - Как с близким и дорогим человеком. Не побоюсь этого сравнения, как с братом. Как со старшим братом. Саша, те, с кем общались наши предшественники, паутину тоже плетут, но вот ловить они ей, ничего не ловят: на суше все съели, а воды боятся до ужаса. А эти с помощью паутины добывают себе пропитание, а не жрут друг друга почем зря. И с водобоязнью как-то справились.
   - Лука, вот ты сейчас видишь хоть одного паука? Нет никого в зоне видимости. Мы даже не знаем, а сеть ли это? Или кусок паутины волнами прибило? И, кстати, а паутина ли это? Мы ведь тоже, пока не знаем, а ты уже выводы делаешь. Негоже так ученому. Повисим, понаблюдаем, проверим, проанализируем, …
   - Все, понял, осознал, принял к сведению, дайте пепла посыплю голову. Был не прав. Будем посмотреть.
   - Так-то.
   От холода пауки погибали. Жару тоже не особо жаловали, стараясь не выходить на полуденный зной. Как только жара спала, из укрытий повылазили местные жители. Жили они, судя по всему, в пещерах в склоне горы, коей и являлся остров. Если пещеры пауки нарыли сами, то это уже тоже интересно. Какое никакое, а строительство. Их сородичи с больших островов жили на деревьях, скрываясь в листве и от тропических ливней, и от тропического зноя. По большому счету страдая и от того, и от другого.
   - Смотрите, сколько паучат! – опять поддался восторгам Лука. – И взрослых тоже достаточно много, ну, явно же не поедают друг друга с голодухи.
   - Вот, теперь, оперируя фактами, ты, похоже, сделал правильные выводы.
   - Сань, тебя от моря укачало? Вот это ты сейчас дразнишься или хвалишь?
   - Совмещаю.
   - А-а, - протянул Лука. – Благодарю за честность, брат. Давайте досмотрим рыбалку, да, можно контакт устанавливать.
   Бесшумно зависший над островом корабль пауки не видели, спокойно занимаясь своими делами. Взрослые особи, слаженно работая, вытащили на сушу невод, это все-таки был он – невод. Тут к ним присоединилось, видимо, все племя. Улов из сети никто не выбирал, съели все прямо на месте. Старшие, с помощью сложной системы канатов, вернули невод в воду и занялись какими-то своими взрослыми делами. А дети, подкрепившись, стали активно перемещаться по острову, видимо во что-то играя. Поднимаясь по практически отвесной скале, один из паучат заметил корабль и поднял трескучий шум, привлекая к своей находке внимание остальных соплеменников. Задрать голову, чтобы поглядеть наверх пауки не могли. Голова к туловищу крепилась жестко, без шарниров. Что бы повернуть голову, надо было повернуться самому пауку. Что бы посмотреть наверх, надо было повернуть все туловище наверх. Поэтому все пауки дружно ринулись в гору. Будучи прирожденными охотниками, пауки умели передвигаться очень быстро, и, уже через минуту весь склон покрылся сплошной паучьей массой.
   - Похоже, нас заметили, - задумчиво произнес Лука. – Можно вступать в контакт.
   - Ага, - согласился Александр. – Где будем приземляться? Лично мне очень нравится площадка у здания на вершине.
   - Мне тоже, - согласился Евгений. – Как будто специально для нас сделана.
   - А если здание является ритуальным сооружением и наше приземление рядом оскорбит чувства местных жителей? – присоединился к обсуждению Мозг.
   - Извинимся, - хмыкнул в ответ Александр. – А, вдруг, они примут нас за тех, для кого этот ритуальный комплекс построен? Тогда будет легче установить контакт. Вдруг они уже тысячи лет ждут, когда кто-нибудь приземлится на этой площадке? Рискнем.

2

   - Ну, и кто пойдет? – задал вопрос Александр сразу же после посадки.
   - Давайте я, - горячо предложил Лука. – Я же все-таки историк, специалист по внетилеанским цивилизациям, профессионал, так сказать.
   - Ты сам сказал, что пауки ни твой профиль. И, потом, капитан то я.
   - Если бы первым родился я, то был бы историк – капитан.
   - Но первым родился я, облом тебе.
   - А мою кандидатуру в расчет, стало быть, вообще не берете? – вклинился в спор Евгений.
   - У меня есть земная монета – талисман на память о родине, подкинем? – предложил Александр.
   - То есть меня продолжаете дискредитировать?
   - Ух, ты, слово то какое заковыристое. Нет, мы тебя не дскрпр…, я его даже повторить не могу, ты то от куда откопал? Короче, если вдруг монетка на ребро встанет, пойдешь ты.
   - Как говорит ваш отец: «вдруг бывает пук», - парировал Евгений. – Что за детский сад вы тут развели, братья? Мы, все-таки, корабль разведывательного флота, с уставом, экипажем и капитаном.
   - Это вот ты вот сейчас к чему? – слегка удивился Александр.
   - А к тому, что мы, все-таки взрослые люди, и решить предлагаю по-взрослому, чтобы никому не обидно.
   - Дуэль? - поднял бровь Лука. – Или просто подеремся?
   - Нет, камень, ножницы, бумага.
   - А это идея, - согласился капитан. Он же и пошел к паукам.
   Встречал Александра какой-то странный паук. Вообще то они все были странными, но этот был постраннее, если можно так выразиться. Он довольно сильно отличался от фото и видео изображений пауков, которые привезла предыдущая экспедиция. Он был заметно крупнее и, какой-то белесый, что ли.  Точнее Александр описать не смог. Какая-то выцветшая расцветка. При более внимательном рассмотрении он и на паука походил как-то не очень. Уж, скорее, краб. Хотя, тоже нет. Паук. Шесть лап – ног. Две трехпалых клешнеобразных руки. Два фасеточных, как у мухи глаза, а между ними внушительный клюв – жало – хобот (что-то не понятное, но легкую жуть вселяющее). «Говорил» он, вибрируя телом по зазубринам на задних лапах – ногах. Трещотка, вроде кузнечика. Стоя перед пауком, Александр, почему-то, вспомнил знаменитый флаер отца в форме земного минивэна. Паук был сопоставимого размера. Не уютненько.
   - Мы ждали вас, - проскрежетал встречающий, а коробка переводчик перевела. – Мудрейшие братья и сестры уже идут с глубин, чтобы ответить на все ваши вопросы и задать свои.
   - Ждали? – удивился Александр. – И как давно вы нас ждете?
   - Уже второй оборот мира вокруг животворящего света.
   - Второй год? – удивился Александр. Он уже успел подумать, что их приняли за «тех самых, которых ждали много лет», а, оказалось, что ждали именно их.
   - Да, второй оборот. Мы специально расчистили площадку, чтобы вам было, куда опустить свой корабль. А вы, почему-то до нас не долетели, ограничившись общением с поверхностными.
   - Здание, ритуальное строение, - раздался в наушниках голос Евгения. – А они просто напросто мусор в кучу сгребли.
   Смеялись все, даже Мозг, уж, на что не смешливый.
   - Не ржать там, - рыкнул по внутренней связи Александр. – У меня тут важные переговоры. Межвидовой контакт, - и, уже вслух, сдерживая, смех добавил. – А почему поверхностные?
   - Когда пришла большая вода, многие отказались уйти с нами и остались на поверхности планеты. Почти все погибли. Мы не общаемся с поверхностными. Они не хотят, пока не будет знака сверху.
   - А, что это за знак?
   - Не знаю. Никто не знает. Забыли. Мы думали, они все погибли. Воды было очень много. Суши почти не оставалось. Многие погибли, это был их выбор. Эти как-то выжили. Не знаю как.
   - Тогда понятно, почему они так сильно боятся воды.
   - Да, вода нас убивает, но она и спасает.
   Мудрые братья и сестры шли с глубин довольно долго, почти трое местных суток. Пока длилось ожидание, обмениваться вопросами пришлось с теми, кто был в наличии.
  Первый день в плане общения как-то не задался. Коробка переводчик попросту не справлялась с возложенными на нее обязанностями. Словарный запас жителей больших островов был ничтожно мал по сравнению с их более образованными собратьями. Большинства слов просто не оказалось в базе данных. Как только разведчики вступили в контакт, научный Тилен повернулся лицом к планете пауков. Первой в активную научно-исследовательскую деятельность вовлеклась Академия Словесности. Ркандры передавали информацию в обе стороны в режиме реального времени. И только за первые сутки словарный запас коробки переводчика увеличился без малого в десять раз. Работали четко, слаженно, грамотно огромной командой тилеан и ркандров. Проблемы возникали только с именами собственными. Ну, невозможно перевести то, что не имеет конкретного значения. Даже в рамках старушки Земли иностранные имена и названия так и перекочевывают из языка в язык, пусть и с некоторыми искажениями, но, более – менее узнаваемо. Сложность же с языком пауков состояла еще и в том, что их название могли повторить только они сами. У нас настолько разные речевые аппараты, что человек просто не в состоянии воспроизвести ни то, что слово из лексикона пауков, а даже звук. Да, что там повторить! Люди его даже услышать «внятно» не в состоянии. Сплошные: треск, скрежет и отвратительный скрип. Радио белый шум, на фоне разговорного языка пауков, просто блаженное отдохновение для уха человеческого. А человеческая речь для пауков оказалась вообще вне зоны слышимости. Частотный диапазон не тот. Поэтому названия и имена переводили на тилеанский язык номерами: паук 1, паук 2 и так далее, так же и с островами. Как только языковой барьер удалось худо – бедно преодолеть, за первый же день относительно нормального общения, удалось узнать много нового и интересного.
   Так остров, на котором экспедиция находилась сейчас, являлся местным эквивалентом детского сада, школы и пионерского лагеря одновременно. Для нормального роста и развития паучатам был необходим солнечный свет. Это не удивительно. Как удалось установить исследователям, после наводнения пауки поселились в подводных пещерах, в которые великосветильный (так пауки называли свое Солнце) свет, практически не попадал. Вот паучат и вывозили на острова, где они росли и получали образование в естественных условиях, на свежем воздухе.
   Главный паук острова был действительно светлее всех остальных пауков на острове. Белесым, пожалуй, это самое точное определение его расцветки. Так у пауков выглядела благородная седина. На больших островах пауки, с которыми пообщались прошлые исследователи, до седин просто не доживали. Он еще не был старым, но уже перевалил за пятый десяток лет по местному летоисчислению. Что-то в районе сорока, сорока пяти лет по земному. На планете пауков год был несколько короче. А дней рождения не праздновали. Во-первых, никто точно не знал своего дня рождения, а во-вторых, смысла считать прожитые года пауки не видели. Так, примерно.
   На третий день пришельцы уже полностью освоились и разбрелись по острову.
   Евгений изучил ветряную электростанцию и прокатился на небольшой субмарине – местном аналоге школьного автобуса. Порулить, правда, не получилось. Человек физически не в состоянии управлять этим кораблем. Вот уж где действительно все ни как у людей. Не по-людски, короче.
   Имя главного паука острова в памяти коробки переводчика закрепили не по порядковому номеру, как у остальных членов общины, а по занимаемой должности. Вернее будет сказать, даже не по должности, а по тому, как пришельцы окрестили эту должность – старейшина. С ним, по статусу, общался Александр. Правда на большинство вопросов Старейшина отвечал одинаково:
   - Мудрые братья и сестры ответят вам лучше меня.
   Все. Вся полезная информация. Зато молодежь шла на контакт с удовольствием, со всей душой. Лука Лукич легко стал своим в среде молодых учителей. Хотя учителями как таковыми они не являлись. Скорее наставники, или старшие товарищи. Они и сами еще не закончили обучение, а детей обучали тому, что сами уже освоили. Давали начальное образование. Заодно и их еще молодые организмы получали заряд солнечного света и тепла. Они сами свое пребывание на острове воспринимали, как приятное времяпрепровождение. Отпуск. Месяц в году каждый студент (будем называть их так) должен был отработать в островной школе. И практика, и повторенье – мать ученья, и для здоровья хорошо.
   Науки истории, как таковой, на планете не было. Новейшую историю, со времен начала потопа все и так знали, а, что там было до потопа, никого особенно не интересовало. В общих чертах вся допотопная история звучала так: случилась страшная война с применением ужасного оружия, и победители позавидовали побежденным. Те меньше мучились. В итоге выжило менее трех процентов от общего населения планеты и те выживали под водой. Война поставила жирный крест на всей довоенной истории, а вода смыла и его. С момента окончания войны и начала потопа прошло более восьми сотен местных лет. За это время произошли всего три значимых исторических события:
   1. Восемьсот лет назад. Оставшиеся в живых граждане нашли убежище под водой.
   2. Пятьсот лет назад. Атмосфера восстановилась, радиоактивный фон нормализовался, приступили к освоению островов. Появились первые школы – острова.
   3. Событие, которое происходило здесь и сейчас – установлен контакт с инопланетянами.
   Все остальные годы особых исторических событий не имели. Просто тихо, мирно жили – выживали. Вот и вся история. Спокойные, для истории совершенно не интересные времена.
   Среди студентов – учителей парней и девушек (будем называть их так, а то самцов и самок как-то не благозвучно) было, примерно, поровну. Между ними были ровные, вполне себе дружеские, рабочие, деловые отношения. Что такое любовь пауки не знали. Поэтому ни каких личных отношений, ни каких страстей, ни каких служебных романов. После местных тридцати лет жизни способность давать потомство у пауков пропадала. Но, те, кто выбрал жизнь, то есть любую другую деятельность на благо общества, кроме размножения, каких-либо переживаний по этому поводу не испытывали. Те же, кого называли рожденными дарить жизнь, до тридцати не доживали.
   У девушек, рожденных дарить жизнь – жизненное предназначение было отчетливо видным с самого момента рождения. Они изначально были существенно крупнее остальных. И, хоть они и не были глупее своих сверстников, развиваться, как все остальные просто не могли. Вся их жизнь, практически с рождения, по крайней мере после выхода из кокона, была посвящена будущему потомству, а главной целью жизни было набрать как можно больший вес. Чем крупнее мать, тем больше корма у детей.
   Поедать себе подобных, паукам было жизненно необходимо. Только в самих пауках встречаются все необходимые для нормального роста и развития вещества. По этой причине кладбищ на планете не было. Все усопшие собратья употреблялись в пищу. Вместо погребения – поедание. Две третьих всех усопших отвозились на остров рождений, а оттуда вывозились дети, доевшие маму и достигшие пятилетнего возраста. До пяти лет шел период самого активного роста, и паучата придерживались каннибалистической диеты. А будущих мам с острова не забирали и другой диеты они в своей жизни не знали, аккумулируя в себе полезные вещества по максимуму.
   Мужчинам вход на остров был запрещен, покинуть остров они уже не могли. Спастись от готовой к размножению женщины у мужиков шансов не было. Поэтому на остров попадали только рожденные дарить жизнь мужчины. Если с женщинами все было ясно и понятно с младенчества, то с мужиками возникали некоторые проблемы. Рос паук рос, как все нормальные пауки, чем-то занимался, добивался каких-то успехов или неудач, строил какие-то планы на будущее и, вдруг, в одночасье, терял всяческий интерес к окружающей жизни. Но если самки были довольно агрессивны и опасны для самцов, да и для других самок, если самцов на всех не хватало, то самцы, же становились абсолютно аморфными. В ожидании заинтересованной самки, самцы ни на кого не нападали, были безопасны для рожденных не дарить жизнь. *Ну вот, хотел не называть пауков самцами и самками, но мужчинами и женщинами, рассказывая об их интимных отношениях, тоже не назовешь. *
   Все это Лука Лукич узнал в процессе оживленной беседы. Пауки отвечали на вопросы взахлеб, перебивая и дополняя друг друга, а, иной раз, и не дожидаясь вопроса. Так же, взахлеб, они расспрашивали, не всегда дослушав ответ. Молодежи было интересно все, о чем мог рассказать пришелец, ведь все, о чем рассказывал Лука, разительно отличалось от их повседневной жизни. Педагогические обязанности напрягали ребят не очень сильно. За каждым наставником было закреплено два – три паученка, которых до вступления во взрослую жизнь нужно было обучить базовым знаниям, примерно в объеме начальной церковно приходской школы – читать, писать, считать. Все. Педагоги менялись, примерно, раз в месяц, а на всю программу обучения отводилось несколько лет, пока паучата не станут подростками, способными работать. Так что обучение давалось легко ни только обучающим, но и обучающимся. Больше отдыхали и развлекались, чем занимались. Дальше пауки обучались уже на своем рабочем месте, получая узкоспециализированные знания. Те же, кто проявлял способности к наукам, становились учениками мудрых братьев и сестер, вырастая в будущих руководителей колонии. В данный же момент ученики вместе с учителями общались с пришельцами. Или слушали Луку, или, в компании с Евгением, изучали корабль. Взрослые особи были слишком крупными и смогли «изучить» только грузовой отсек, в проходах они застревали. Дети же лазали кругом, в прямом смысле слова, по потолкам тоже. Надо признать, что делали это крайне аккуратно, не наступив ни на один прибор или рычаг. Но, на всякий случай, экипаж все равно все заблокировал. От греха.
   Крольчатину пауки попробовали в первый день знакомства с инопланетянами. Понравилось. Ели целиком с костями и шерстью. Все растворяющая кислота внешнего пищеварения, растворяла любую органику. Земляне честно попытались поприсутствовать на дегустации. Луку, как самого молодого и впечатлительного вырвало первым. Хорошо, что успел шлем открыть, а то бы совсем не приятно получилось. Паучата тут же решили попробовать угощение.
   - Не вкусно, много травы, - вынесли единогласный вердикт гурманы. – Не надо нас больше угощать. Не вкусно.
   Но Александр с Евгением уже не смогли остановиться, раз уж начали угощать. Радушны земляне. Хлебосольны. И, желудком слабоваты.
   Цивилизация, занимающаяся выживанием в течение практически тысячи лет, умеет рачительно использовать ресурсы, тем более пищу. Крольчатину только попробовали, основное поголовье отправили в разведение. Остров был довольно зеленым, и трава, даже внешне, походила на земную. На вкус, видимо, тоже. После месяца, проведенного на сухом пайке, то есть на сене, кролики с большим воодушевлением принялись за поедание местной растительности. 

2

   Мудрые братья и сестры прибыли к вечеру пятого дня. Старейшина острова максимально лаконично всех познакомил. Встретив мудрейших на берегу, он проводил их до корабля инопланетян, которые стояли рядом с кораблем, встречая делегацию местного руководства, и сказал:
   - Вот.
   Познакомились сами. Без рукопожатий, но, вполне приветливо. Успели только обменяться словами приветствия, когда старейшина вдруг заговорил, обращаясь к прибывшим собратьям.
   - Я очень долго живу. Все, что мог, я отдал общине. Я устал и должен уйти. Настала пора последнего дара. Примите мою плоть для вашего блага.
   - Ты лучший из нас. Мы с душевным трепетом и благодарностью принимаем твою плоть, - ответил один из прибывших. Молниеносно атаковал. И старейшина упал, трогательно поджав лапки.
   - Как хорошо, - проскрежетал он в последний раз. – Я счастлив.
   И затих. Уже навсегда.
   Старейшина был довольно крупным представителем своего рода. Погребальное поедание растянулось на несколько дней. С «трепетом и благодарностью» плоть приняли всю, без остатка. Земляне старались не видеть мероприятия, старательно отворачиваясь, чтобы не начать угощать опять. Как только старейшина закончился, про него все тут же забыли. Будто и не было никогда. Жизнь пошла дальше своим чередом. Выбрали, или назначили – земляне не очень поняли процедуру – нового главу острова. Может так правильно? Но как-то не по-людски, что ли.
   -У них нет личной привязанности, - вдруг прервал царившее в рубке молчание Александр.
   - Ну, да, если съедать своих покойников, то к ним и отношение, видимо, как к котлете, - ответил Евгений. – Печально, конечно, что кончилась, если не наелся. А если сыт, так кто ж грустит о еде? О еде грустят, когда ее нет, а кушать очень хочется.
   - Наверное, - согласился Александр.
   - У них нет семьи, у них нет любви, и каждого из них когда-нибудь съедят. Таков их жизненный уклад, - вздохнул Лука. – Что бы жили следующие поколения, должны умирать нынешние. Что бы дети родились – родители должны умереть. У нас рождение и смерть дистанцированы друг от друга, разнесены ни только во времени, но и в психологическом плане. В нашем мироощущении. А у них одно вытекает из другого. Рождение одних, это смерть других. И наоборот. Отсюда и отношение к смерти. А так как никто, ни к кому лично не привязан, никто, ни о ком не грустит.
   - О, - поднял палец вверх Александр. – Да будет так! Мы покойного и не знали практически, нам то что переживать?
   - Переживать? – встрепенулся Евгений. – Я бы с удовольствием что-нибудь пережевал и проглотил. А у них пережевывать не принято. Растворяют и всасывают. А раз не пережЁвывают, то и не пережИвают.
   - С технической точки зрения совершенно, верно, расставил акценты и ударения, - усмехнулся Лука. – Вот стану Великим Хранителем обязательно позову тебя в Академию, как технического аналитика социально-исторических процессов.
   - Ты мне только название этой замечательной должности на бумажке напиши. Я выучу. Обязательно выучу.
   Ни чего такого, чего пришельцы еще не знали, мудрые братья и сестры им не рассказали. За пару часов оживленного общения с молодыми пауками Лука Лукич получил гораздо больше интересной и полезной информации. Да и рассказывать, по большому счету, мудрым было особо нечего. Поэтому, когда малосодержательная беседа окончательно зашла в тупик, Александр осмелился попроситься в гости. В их подводный город. Интересно же. Пауки, как показалось людям, радостно согласились.
   Корабль, на котором прибыли мудрейшие, был самым быстроходным кораблем на планете. К сожалению, очень небыстрым, но очень, очень, очень целеустремленным. И, за каких-то двое с небольшим суток упорного движения преодолел невероятные триста, опять таки, с небольшим километров. Разведчики все это время двигались следом на «Тилене». Ребята откровенно скучали. А, когда, еще через сотню, на это раз без небольшого, почти через сотню километров, корабль пауков начал погружение. У кого-то из ребят, а, может, и у всех вырвалось:
   - Ну, наконец, уф.
   Город, с точки зрения людей, на город вообще не походил. Гора, изрезанная сетью разноразмерных пещер и ходов между ними. Больше похоже на муравейник, хотя муравейник – муравьиный город. Город и до потопа был городом, только с менее развитой сетью тоннелей. Раньше между пещерами жители передвигались снаружи, теперь внутри. Потоп не наступил в один миг. Вода прибывала хоть и неуклонно, но постепенно. Полярные ледники таяли несколько лет, а горожане все эти годы спокойно, грамотно и без паники готовили свой город к погружению. По мере подъема воды замуровывали выходы из пещер снаружи, и пробивали к ним проходы внутри, а также строили новые помещения, включая и небольшой подводный порт, в который сейчас прибыли корабли. «Тилен» был явно великоват, поместился, но с трудом, по диагонали.
   - Как-то мы по денсарски встали, - прокомментировал Александр.
   - Я бы, даже сказал, по Шаропузски, - ухмыльнулся Евгений. – Но по-другому, ни как. И так хозяев к самой стеночке приперли.
   Зрение пауков, а, следовательно, и мироощущение, разительно отличались от человеческого. У них не было ни живописи, ни скульптуры. Архитектура, как наука была – ведь ничего не рушилось, но, никаких декоративных элементов, малых архитектурных форм не было. Без изысков. Все максимально просто и функционально. Для уединения пауку достаточно было личного пространства в коконе размером чуть больше, чем его житель. Поэтому жилые кварталы, находясь в замкнутом пространстве, больше напоминали барак с очень много – многоярусными кроватями.
   Из промышленности была электростанция. Турбины, которой вращали морские течения. Был компактный кораблестроительный, он же судоремонтный заводик. Все, довольно, маломощное, но паукам хватало. Было еще что-то по мелочи. Земляне так до конца и не поняли, что, и за чем. Что- то нужное. А вот, что действительно поразило, так это система вентиляции. Грандиозное инженерное сооружение. А кислородом колонию обеспечивал какой-то блеклый мох, росший буквально на всех поверхностях, даже на потолке. Он же уничтожал сырость. В подводном городе было приятно прохладно и дышалось изумительно легко. Людям понравилось.
   Планета уже справилась с последствиями чрезмерного разума своих обитателей, и атмосфера была совершенно безопасна для землян. Можно было ходить в обычной одежде, но в скафандре, почему-то было уютней. Все-таки сильно в людях недоверие к паукам. Тараканы просто «фу, противные» и мы их не любим. А пауков еще и побаиваемся. Даже разумных и неагрессивных. Подумаешь, сородича на наших глазах растворили и съели. Бр. Поэтому вне корабля ребята всегда находились в скафандре, но с открытым забралом, воздух уж очень приятный.
   На осмотр всех городских достопримечательностей, хватило несколько часов. Причем, большинство из этих часов были потрачены на перемещение между объектами по длинным извилистым многоуровневым переходам. По данным приборов было пройдено порядка двадцати земных километров. Возвращение на корабль было особенно приятным.
   - Хорошо, - блаженно вытянув ноги, прокомментировал свое состояние Лука. Кресла в рубке, без предварительного сговора, были трансформированы в комфортабельные лежаки, с активным массажем нижних конечностей.
   - Ага, кайф, - Евгений.
   - Самое приятное в исследовательской деятельности, это вытянуть лапки, - согласился Александр. – И вот, находясь в состоянии эйфории, хотелось бы узнать ваше мнение, дорогие товарищи исследователи, на тему, чего еще исследовать будем?
   - Так, тут, вроде все, - Евгений, не открывая глаз. – Тоска, надо, как-то поделикатнее сбежать. Хорошо хоть званых обедов в нашу честь не устраивают. У меня аппетит пропадает от их застольного этикета.
   - «Не надо нас больше угощать. Не вкусно. Травы много», - процитировал Лука. – Как вспомню, так вздрогну. Может сагитируем местных посетить большие острова? Нагрузим полный трюм еды, пусть отъедятся.
   - Это идея. Завтра переговорю с мудрейшими, - одобрил капитан.

3

   Мудрые братья и сестры решили, что прилет инопланетян, вполне себе нормальный знак с небес и, действительно, можно посетить запретные острова. Тем более что два запретных острова по площади больше всех разрешенных островов в сумме. А лишняя жилая площадь, она никогда не лишняя. Оперативность – одна из сильнейших сторон характера пауков. Возможно, благодаря ей они и выжили, или, наоборот, оперативность выработалась в процессе борьбы за выживание. Не важно. На принятие решения мудрейшим понадобилось минут десять, к сборам приступили сразу же, как приняли решение.
   Сборы свелись к погрузке еды в трюмы. Полный трюм правительственной лодки набили дарами моря довольно быстро. А вот вместительность трюма «Тилена» пауков поразила и, даже слегка озадачила. На складах просто не было таких запасов провизии. В море срочно вышли все рыболовецкие суда. Благо пауки ели все, а море этим всем буквально кишело. К вечеру второго дня трюм «Тилена» был практически заполнен, а на оставшемся небольшом пятачке было решено разместить молодых помощников мудрых братьев и сестер. Чему молодежь оказалась ужасно рада.
   Экипаж корабля в трюм собственного корабля не заходил. Скафандры одевать лениво, а без скафандров – дышать невозможно. Рыба – она и в другой галактике рыба. А в комфортной для пауков температуре (плюс двадцать семь по Цельсию), даже свежайшие морепродукты очень быстро перестают быть свежайшими. Для пауков же протухшая и разлагающаяся рыба, как и любой другой корм, были изысканным деликатесом. Можно было употреблять прямо в «сыром» виде, не прибегая к помощи кислоты. Так что молодые пауки искренно считали, что попали в санаторий с усиленным питанием деликатеснейшими продуктами.
   - Сколько же мы грузовой отсек отмывать потом будем? – спросил Евгений, лениво развалясь в кресле.
   - Я, так думаю, что в сложившейся ситуации, - зевая ответил Александр, не открывая глаз. – Я могу себе позволить стать тираном – самодуром и приказать вам навести порядок на корабле. А сколько дней вы его наводить будете мне не интересно.
   - А я все маме расскажу, - очень забавно надулся Лука и выразительно шмыгнул носом. – Она тебя в угол поставит! Потому, что свои игрушки мы должны убирать вместе. Вот!
   - Уж лучше в угол, чем в наш трюм. От угла то я ни разу не помер. А здесь ни факт.
   - Зато смотрите, какие пауки довольные, - вывел картинку из трюма на главный экран Евгений.
   - Блаженствуют, членистоногие. А может сами все за собой и уберут? – выразил всеобщую надежду Лука.
   - Капитан, - прервал ленивую беседу Мозг корабля. – Адмирал второй звезды Ди Лукич на связи.
   Трюм с экрана исчез и появился бородатый адмирал, единственный такой во всем тилеанском флоте.
   - Приветствую вас, дети мои и Евгений, хотя ты мне тоже, как мой. Сколько вам еще ползти осталось? Тилен заинтригован и весь в нетерпении ждет от вас новостей. Про Денсар вообще молчу. Вы теперь звезды на обеих планетах. Люди ждут продолжения вашей одиссеи.
   - Ой, папа, незнаем. Мозг знает, но мы его спрашивать боимся. За это время уже бы до Тилена долетели.
   - Я вам, между прочим, всю информацию сообщаю. Вон на экране навигатора все есть, - запальчиво ответил Мозг.
   - О, ты все-таки здесь. А мы уже думали куда делся. Не слышно, не видно уже вторую неделю, - продолжая полулежать в кресле, откликнулся Евгений.
   - Да куда ж я денусь, с подводной лодки? Просто скучно здесь очень. Вот, помогаю нашим на Тилене.
   - Везет, - задумчиво ответил Лука. – Жаль, мы так не умеем. Я бы тоже куда-нибудь унесся, хотя бы мыслями. А на экран мы не глядим, пугаться не охота.
   - Вот хорошо, что вы все такие расслабленные, - голос Лукича старшего заставил всех вздрогнуть.
   - Пап, напугал! – Александр подпрыгнул в кресле. – Я уже и забыл, что ты здесь, в нашем болоте. Извини.
   - Ничего, сынок. Подчиненные должны бояться свое начальство. На Земле даже пословица есть: «боятся – значит уважают». Хоть так уважили. Удалось добиться должного отношения. Хвала склерозу, - Лукич ухмыльнулся в растительность на лице. – Я, товарищи бойцы, с вами связался вот по какому поводу. Ди Клен ушел на пенсию, в отставку, короче, попросил покоя и отдыха. И тут выяснилось страшное – я, оказывается, самый многозвездный адмирал Разведывательного флота. Более того, уже двадцать с лишним лет являюсь первым помощником командующего. Во-от. Юрий, кстати, второй помощник. Он этого тоже не знал. И адмиралов всего два я да он. Поэтому Великий Совет считает, что командующим должен стать я. Мне дали день на подумать. Вот, пока думаю, с вами решил посоветоваться.
   - А как же Денсар? – вырвалось у Луки.
   - А что Денсар? По большому счету ничего не изменится. Не важно, где я нахожусь. Связь у нас прекрасная, хвала Ркандрам.
   - Спасибо, адмирал, нам, Ркандрам, приятно, - поблагодарил за всех собратьев Мозг корабля.
   - Так заслужили. Великие молодцы. Если бы не вы, так, что б мы делали? Это вопрос риторический, а вот, что мне делать, ребятки, вопрос практический.
   - Пап, а если не ты, тогда кто? – Лука.
   - Юрий не хочет, у него на производстве дел выше крыши. Он так вообще был уверен, что относится ко всему флоту в целом, а не только к Разведывательному. Корабли для всех делает. И не только корабли. Механики что-то строить затеяли, так он им балки для несущих конструкций растит. Есть еще третий помощник – Ди Длен.
   - Глава Великого Совета? – опять Лука.
   - Он самый. Оказывается, третий десяток лет в моих подчиненных числится, а я и не в курсе. И он забыл. И все забыли. Круговерть. Суета. Маята. Бардак, одним словом. Его, как на Земле, еще до вашего рождения третьим помощником назначили, так он и несет службу без отдыха. Ни разу даже в отпуск не сходил. На службу, правда, тоже.
   - Пап, а тебя в таком случае, что смущает? – опять Лука. – Раз ничего не изменится, ну, и будь командующим. Опять же звезд нам, по-родственному, на погоны надаешь. Красота!
   - О, кстати, о звездопадах. Последний приказ Ди Клена как раз про ваши звезды. За успехи в изучении планеты пауков, вам присвоены очередные звания. Он так и сказал, что от отца потом не дождутся. Великий Совет одобрил. Поздравляю. А от меня новых звезд долго ждать будете. Неудобно своим раздавать.
   - Пап, тогда отказывайся, конечно. Зачем нам такой командующий? Мы так сами адмиралами никогда не станем, - ответил Александр, наблюдая, как манипуляторы монтируют новые звезды на погонах.
   - Ой, не станете, - тяжело вздохнул Лукич и, смеясь, спросил. – А, что, уже хочется?
   - Плох тот солдат, - ответил Евгений, тоже увлеченно наблюдающий за манипуляциями манипуляторов.
   - Лука, а тебя еще и историки в учителя произвели, за изучение истории планеты пауков.
   - Нормальненько, так, - усмехнулся Александр. – Истории, никакой нет, а изучающий изучатель – есть. Чудеса. Поздравляю! Халява – двигатель карьеры!
   - Не завидуй, брат мой, давай мы и тебе, со скуки, какую-нибудь науку выдумаем. По проще. А ты, папа, соглашайся. Я в адмиралы не целюсь. Лучше в хранители подамся. Вон, как карьера в гору рванула. И Хранителей в Академии десять, а ни как у ВАС в Разведывательном флоте всего три адмирала.
   - Уже дистанцировался: «у вас во флоте». Ты еще и сам у нас во флоте.
   - Саша, я, между прочим, о тебе думаю. Вот представь, из нас будут адмирала выбирать. У тебя шансов нет. Я-то, ученый навигатор. А ты просто навигатор – неуч. Это вон папа у нас и Хранитель двух Академий, и адмирал, а, теперь еще, и командующий будет. А мне так много не надо. Я с тобой поделюсь. А то мне все, тебе ни чего, не хорошо, как-то. Не по-братски.
   - Слушай, ученый, что-то я даже не пойму. Ни то ты гад редкий издеваешься, ни то благодетель. Бить тебя уже, или ниц перед тобой пасть, в знак благодарности?
   - А ты его выруби, а пока он будет валяться, сам рядом приляг, в знак благодарности, ниц полежи, - посоветовал Евгений. – Дядя Лукич, соглашайся. А пока эти будут друг перед другом валяться, ты меня, по скоренькому, в адмиралы. Я же тебе не сын.
   - Ух, какие вы интриганы – карьеристы. Я еще не командующий, а они уже на мое место метят. Вот, что, Евгений, твои звезды я, пожалуй, передам в введенье моего зама, твоего отца. Так, что можешь полежать рядом с ними.
   - Облом, - картинно вздохнул Евгений.
   - Нормально, я тут один в адмиралы не лезу, а мне за это морду бить собираются. Все, я обиделся! – Лука надул губы, так, как умел только он. Ооочень умилительно. – Все, сам буду всеми тремя адмиралами, ни чего вам не оставлю. Адмиралы сам, командующий сам, три помощника тоже сам. Сам большой начальник. Все мне, все мое.
   - Сам начальник, сам дурак, - засмеялся в голос Александр. – Пап, да соглашайся ты. Я пока в адмиралы не полезу. Полетать хочется. Да и на Луку трижды адмирала посмотреть охота. Вы только представьте себе это совещание командования Разведывательным флотом. А уж какая у него форма будет. Денсарцы обзавидуются. Аксель – банты в три ряда.
   - И погоны по периметру, только сидеть не удобно, - Евгений сложился пополам. – Звезды будут в седалище втыкаться.
   - Зато, какая выправка, - добавил Лукич старший.
   - Смейтесь, пока можно. А еще у меня будет три фуражки: большая на голове и две маленьких на ушах. И вот тогда попробуйте только заржать! Всех наш трюм чистить отправлю! Я ужасен в гневе! И, как Любка - злой и память у меня плохая. Буду мстить, забывать и снова мстить.
   - Будешь сам трюм загаживать? – Евгений начал сползать с кресла. – Туалет же есть, ваше адмиральство.
   - Ты не успокоишься, так и останешься с разными погонами. Манипулятор тебя догнать не может.
   - С таким командующим мы все будем с разными погонами и в трех фуражках. Я уже тренируюсь, мало ли что. Ой, не могу, живот болит. Можно я тут гордо прилягу?
   - Валяй, в смысле, валяйся, я сейчас присоединюсь. Очень ниц захотелось.
   - Правильно, нижние чины, пресмыкайтесь. Все ниц передо мной! А пока там ползаете внизу передо мной, подумайте, как маленькие фуражки монтировать будем.
   - Как сережки, пусть под ушами болтаются, - задыхаясь, ответил Евгений.
   - Нет, не красиво, - Александр рыдал, сидя рядом с креслом. – Мы их вязочками привяжем и кокарды в разные стороны, что б как крылья.
   - Ребята, - подал голос сквозь смех Лукич старший. – Вы еще чуть-чуть посмейтесь, да буду ставить вопрос на голосование.
   - Какой?
   - По поводу моего назначения.
   - А это папа ты опоздал, Лука все под себя подмял. Не зря его назвали Лука Лукич, с детства готовили.
   - С рождения. Всего ему и побольше. Умираю, - Евгений вытер кулаком глаза.
   - Ребята, короче, ржите. Так голосуем, кто «ЗА»? Евгений ты рукой по полу бьешь «за» или «против»?
   - За. Я еще и сам в конвульсиях, тоже весь «за» бьюсь. Как-то судорожно дается выбор.
   - А ты, Мозг, чего? Воздержался?
   - Я думал, ты только ребят спрашивал, а так я «за» всеми манипуляторами.
   - Меня мнение всего экипажа интересует. А ты, заслуженный ветеран, с особо весомым голосом. К тому же всех этих разведчиков еще кульками повозил, когда они в пеленках были и меня не подсиживали.
   - Точно, шпана, малолетняя.
   - Но, но! Нельзя так про капитана.
   - Про капитана можно, про суперадмирала нельзя!
   - Всю кают компанию записали капитаны – адмиралы. Все углы пометили.
   - Это Лука тренировался трюм загаживать, - начавший подниматься Евгений, опять осел на пол. – В воспитательных целях. Альфа самец, территорию метил.
   - Мы все метили, - не стал молчать Лука.
   - Вот такая у тебя команда, Мозг, весь корабль загадили, все углы пометили.
   - Как знали, что им на этом корабле летать, когда вырастут. Под себя готовили, - мерцая фасеточным глазом ответил Мозг. – А сейчас у нас в трюме пассажиры, так вот они метят, так метят. Никак тоже в экипаж набиваются. Пришлось датчики воздуха в трюме отключить, зашкалило.
   - Трудно вам. Плыть то еще долго будете?
   - Двадцать два часа, тридцать две минуты, если будем продолжать движение в том же темпе.
   - Какой кошмар, - выразил общее мнение капитан. – Хотя, с учетом уже пройденного ни так уж много и осталось.
   — Значит, придется вашим зрителям еще немного подождать, - улыбнулся Лукич старший. – Ну, ни чего, у еле ползущего шансов добраться до финиша, значительно больше, чем у гордо стоящего.
   - Тут не поспоришь, - согласился Александр.
   - Ну, что, альфа самцы, я так понимаю четверо «за», один воздержался?
   - Кто, воздержался? – окинул рубку непонимающим взором Евгений.
   - Я. Не могу же я сам за себя голосовать. Хотя Ди Длен меня уже почти уболтал. Ладно, соглашаюсь.
   - Поздравляем, товарищ командующий, - рявкнул экипаж хором не сговариваясь.
   - Подхалимы, - поблагодарил Лукич. – Товарищ, - произнес на распев. – Так по земному, приятно. Вы-то откуда поднабрались?
   - У нас же историк в экипаже, научил. И нам нравится. Как то солидней, красивей и для уха приятней. Гораздо лучше, чем просто по званию или должности. Плохого человека товарищем не назовешь. Надо обращение «товарищ» в устав ввести. Ты же аксельбант ввел.
   - Было дело. Я нечаянно, в знак протеста. Забавно получается. Командующий – землянин. На вашем корабле, кроме Мозга – все земляне. Вот детей нарожаете и захватим весь Разведывательный флот Тилена, только Ркандров оставим. Уж больно они замечательные.
   - Это правильно. Без Ркандров никак нельзя, - ответил Лука. – Слушай, папа, а на Земле это в порядке вещей – помогать детям карьеру делать. Ты какой-то неправильный землянин.
   - Видишь, в чем дело, сын. Качество жизни граждан – прямо пропорционально качеству совести руководства. А если детеныш делает карьеру благодаря папе, а не своим заслугам, то у него ни совести, ни профессионализма. Одна радость, удержаться они, обычно не могут, без папы – мамы. У правителей на Земле совести ни то, чтобы совсем нет. Она есть, только по качеству на третий сорт не тянет. И жить там от этого погано. Я, назад, на Землю не хочу. И, что б здесь так стало, тоже не желаю. В командировку туда скатаешься, а потом еще несколько месяцев чувство такое, будто в дерьме вывалялся. Отмываешься, отмываешься, а не получается. Въедается грязь эта. Противно. Был такой философ на Земле Карл Маркс, так он сказал: «Быт порождает сознание». От себя добавлю – корявый быт сознание поражает. Оно тоже становится корявым. Смотрите, земляне, прибывшие на Тилен и Денсар, все тут и остались, а приехали, вроде, на время. Более того, родных и близких своих сюда перевезли, и никто назад не рвется. За четверть века ни один домой не попросился. Только в гости, и то не часто. Раз – два скатались и все, хватило. Они уже не те земляне, которыми были, когда сюда приехали. Сознание просветлилось, душа стала чище, и совесть пребывает в гармонии с миром. Здесь можно просто жить, а не выживать в грязи и лжи. Можно жить в полную силу, получая от процесса удовольствие и искреннюю благодарность от окружающих. А что человеку еще для счастья надо? На Земле по головам лезут, чтобы карьеру сделать, то есть к кормушке поближе, за куском побольше, да получше. В рот уже не лезет, так задом жрать пытаются. А зачем? Все им мало, мало, мало гребут, гребут, а счастья то нет. Зачем? Простой вопрос, и задать его надо себе самому, но у них даже мысли не возникает. Зачем им больше, чем реально надо? Не знают, просто так положено. Это коррозия сознания, гниль и дыры. Человеку уже не надо, но он у других будет отбирать, лишь бы себе забрать. Зачем? Вот он я пример прям из реальной жизни. Меня уговаривают, мол, побудь начальником. А я ломаюсь, думаю, большинству землян моя позиция совершенно не понятна будет. Стремления в начальники здесь ни у кого особо нет. Потому, что качество жизни и твоей лично, и твоих близких от занимаемой тобой должности никак не зависит. Что студент, что Великий Хранитель, или, даже Глава Великого Совета, живут то все одинаково – ХОРОШО. Потому, что никто не хапает больше, чем ему нужно, и всем хватает поровну, по потребностям. А потребности ни такие уж и великие: тепло, сухо, сытно, вкусно, уверен в будущем своем и своих детей и, обязательное условие – возможность самореализации для каждого. Все. Больше нормальному, психически здоровому человеку не надо. Вот придумайте что-нибудь такое, чтобы в эти простые потребности не вписывалось. Раз, два, три. Не смогли, вот и я не могу. Что меня смущает в моей ситуации? Достоин ли, смогу ли. Ди Клен – выдающийся человек, а я после него, на его фоне? Меня с ним будут сравнивать. Мне на заседании Великого Совета мозги вправляли, а потом еще Разум пару часов ментально промывал. А я все равно сомневаюсь. Так, что да, сын, не правильный я землянин. И очень надеюсь, что и вас мы с мамой неправильными землянами вырастили. Я ведь на Земле законченным атеистом себя считал, а сейчас за каждый прожитый день Бога благодарю. Потому, что точно знаю, он есть. Просто люди должны Его в себя впустить и будет рай на Земле, Тилене, Денсаре – везде, и еще при жизни.
   - Ни чего я тебе не промывал, врун. Даже влажной тряпочкой не протирал, - возник в головах потомственных землян голос Разума – Советника. – Это очень хорошо, что ты сомневаешься, Лукич, но не до маразма, же уже. У тебя заслуг ничуть ни меньше, чем у Ди Клена. И опыта уже достаточно. И справишься ты ничуть не хуже. И мы, если что пойдет не так, поможем. В данный момент ты самый уважаемый человек в Разведывательном флоте. Легендарный. Молодежь мечтает походить на тебя. Мы опросили всех: от стажера до Ди Юрия – все за тебя, единогласно. Даже Главу Великого Совета единогласно ни разу не выбирали.
   - А нас никто не спрашивал, - даже не возмутился, а просто сообщил Александр.
   - Вы близкие родственники. Как отец скажет, так и будет. А нам нужна объективная информация.
   - Разум, ты так нагло вторгся в мой разум, что я мысль собственную потерял, - проворчал мысленно Лукич, а вслух добавил. – Стану я командующим – качество моей жизни никак не изменится, а проблем на весь разум и сознание добавится. А у меня на Денсаре еще столько всего не доделано, о-го-го.
   - Вот и хорошо! Нормальный космодром на Денсаре надо построить? Летаем уже регулярно и все в чистом поле. Не порядок. Базу подготовки Разведывательного флота тоже думаем перенести на Денсар. Почему прошлая экспедиция узнала так мало? Да по тому, что сила тяжести на планете пауков один и три к тилеанской, они физически не смогли, устали. Парни, а вы устали?
   - Вроде нет, - пожал плечами капитан.
   - Правильно! Потому, что привыкли к Денсарской двойной силе тяжести.
   - Наверно, не знаю, - ответил за всех Александр, пожимая плечеми.
   - Разум, вы серьезно? Это даже не проблемы, это целый геморрой в острой его фазе.
   - Лукич, дорогой, это по любому твой геморрой. Сам подумай, Ди Клен на Денсар все равно бы не полетел. Правильно? Правильно. Так и так делать это все пришлось бы тебе, ты же у нас глава денсарской миссии. Еще денсарское фехтование решили ввести в обязательную программу подготовки. Медики наши прямо в восторге, говорят, что очень полезные упражнения. Там и: координация движений, и реакция, и общая физическая подготовка. Денсарские студенты на Тилен завезли, теперь у нас фехтовать очень модно. А кто на Денсаре лучший инструктор?
   - Шаропуз, - хором ответили все земляне.
   - А еще Саня с Любой, - подал голос Лука.
   - Не, не, не. Я летать хочу. А с Любаней можно договориться, все равно там живет. Поломается для приличия и согласится. А Шаропуз, так будет счастлив, а если ему еще и форму тилеанскую да чин какой. Вообще будет полный восторг.
   - На счет формы, это хорошая идея, - согласился Лукич. – Он сильно похудел, теперь с одеждой проблемы. Сошьем как раз по фигуре.
   - Вот, - обрадовался Разум. – Уже втянулся в работу. Значит, я говорю Ди Длену, что ты согласился.
   - Зараза мозговитая, - не зло выругался Лукич.
   - Да, я такой. Все, мне пора. Дел еще уйма. До связи.
   - Пока. А, может, и в самом деле справлюсь? Ладно, ребята, пойду я Шаропуза вербовать. Адмиралом я его сделать не могу, но капитан – командор, нормально же?
  - Пап, нормально. Мы тут космические волки, а ты нам звезд жалеешь, а Шаропузу сразу почти адмирала? Это дискриминация!
  - Саша, будет вам лет, как Шаропузу, и вы станете командорами.
  - А сколько ему лет?
  - Точно не знаю, но лет шестьдесят – семьдесят по земному.
  - То есть мне еще тридцать – сорок лет следующего звания ждать? Лука, что ты там говорил на счет науки?
  - А я тебе сразу говорил, наука перспективней, в плане карьеры.
  - Ладно, ребята, занимайтесь наукой, пока, не скучайте.
  - Будем, - ответил Лука. – Еще двадцать три часа будем.
  - Уже двадцать два, - поправил Мозг.
  - А так лучше, - кивнул Евгений.
  - Ладно вам, наслаждайтесь покоем и отдыхом. А то вот я вроде дома, а мне уже и некогда. Сейчас, значит, за Шаропузом, потом к Сидотрону. Будем решать, где аэродром, нет, космодром строить. По дороге надо за Юрой залететь. За одно с повышением поздравлю, как ни как он теперь первый помощник командующего. А то, что, я один радуюсь? Не хорошо. Ну все, ребята, пока.
   Экран погас.
   - На Денсаре сейчас хорошо, - вздохнул Евгений. –Я, наверное, еще чуть-чуть полетаю, а потом к отцу пойду в помощники. Там размах. А полеты, вы только не обижайтесь, какие-то скучные. Сидишь, как в квартире и, даже, никакого движения не ощущаешь. Полет, только взлет и посадка, а в остальное время ждешь и скучаешь. Выматывает. Мне надо делом заниматься.
   - Полы помой, - предложил Александр.
   - А кто бы их замарал? И как? Все системы работают прекрасно. Очистки помещений тоже.
   - Давай мы тебе кресло сломаем, - предложил Лука. – Будешь чинить.
   - Знаете, что, - Евгений на мгновение задумался, а, потом, решительно тряхнув головой, продолжил. – Все, решился. Ребята, я хочу вашей сестре предложение сделать. Что вы по этому поводу думаете?
   - Кирдык твоей карьере. Отец и тесть, через такой заслон новые звезды до твоих погон точно не доберутся, - ответил Александр.
   - Да и фиг с ними, со звездами. У отца немного, лет двадцать, поработаю да в Академию подамся. Буду молодежь учить, как из навоза корабли делать.
   - И будете вы, как наши родители, друг к другу в гости ездить, - Лука, задумчиво поглаживая нос.
   - Ну и нормально, зато не надоедят друг другу, - Александр. – Лука, у меня к тебе вопрос, как к ученому. Вот на земле говорят, что умный, когда думает, чешет лоб, дурак – затылок. Ты сейчас чешешь нос, и кто ты после этого.
   - Неопределившийся. Ни то к умным, ни то к красивым.
   - А как вы думаете, она согласится?
   - Кто?
   - О-о, Лука Лукич, тебе точно к красивым. Сестра наша, конечно. Алина, вдруг имя не помнишь. Кто вас красивых разберет. Женя, друг родной, вы же с детства влюбленные. Мамы наши уже давно решили, что вы очень красивая пара. И, если честно, мы уже года два ждем, когда же вы решитесь нам все рассказать.
   - И на свадьбе погулять очень хочется, - поддакнул Лука. – У меня чисто научный интерес, как лорд Олдар все организует.
   - Ну, вы то не возражаете, как братья?
   - А нам то, что возражать? Сестра у нас умница – красавица. Друг тоже парень хоть куда. Отличный парень, если честно. Ты главное ему не говори, а то зазнается. Племянники должны получиться замечательные. Живите долго и счастливо. Любите друг друга. Вот вам мое старшебратское благословение!
   - Сань, а мы то с тобой когда? Ладно, я еще молодой, а ты то уже старик почти.
   - Я тебе сейчас в лоб дам, малек.
   - Видишь, какой раздражительный стал, возраст, однако.
   - Мало я тебя в детстве воспитывал, мало, - тяжело вздохнул Александр. – Бить надо было больше и чаще, мама не позволяла. А теперь, пожалуйста, пожинаю плоды женского воспитания. Никакого почтения к старшим.
   - Почему? Я тебя почитаю. Как только ты чего-нибудь напишешь, так обязательно почитаю. Я же не виноват, что ты писать не любишь.
   - Я буду рефери, - вклинился Евгений. – Уточните, пожалуйста, писАть, или пИсать? А то какая-то неопределенность просматривается.
   - Писать он любит, я его с детства знаю, не остался в стороне Мозг корабля. – Не надо на корабле. Только в специально отведенном месте. Ишь, пИсатели нашлись.
   - Вот, мой мелкий брат, смотри, какая игра даже не слов, ударений. У местных язык попроще. Даже вон Мозг и тот на русском словоблудством занимается. Мы даже Ркандров заразили. Мы уже сами тилеане и денсарцы больше, чем земляне. Из нас на Земле, только я родился. Хочется вот эту культуру, что ли, детям передать. Что бы связь сохранилась. Я хочу жениться на землянке. Вот. Как Люба.
   - И что тебе мешает. Вот живой пример Женя и Алина – земляне.
   - Лука, вроде учитель истории. А где твоя звезда?
   - Забыл, - сильно удивился Мозг. Деловито заработали манипуляторы, сменив на груди Луки звезду специалиста, звездой учителя.
   - Что я говорил? Ркандры попали под наше влияние. Ркандр и забыл, так не бывает. А уж мы то попали под влияние всех. Мы земляне только по родителям, а наши дети себя с Землей вообще ни как отождествлять не будут. Связь прервется, как у земных эмигрантов.
   - Тут ты прав, как историк говорю. Даже наличие центров русской культуры, литературы на русском языке и знание самого языка, из внуков эмигрантов русских уже не делают. Особенно если русская только бабушка или дедушка. Ассимиляция и интеграция, во слова какие.
   - Красивые слова, малопонятные, значит умные, - улыбнулся Александр. – Силести, Иван, Петр – прЫнцы денсарские, они себя землянами в принципе не считают. Мама денсарка, и выросли на Денсаре. И папа их на Землю, по-моему, ни разу не свозил. Его туда не тянет. Все что ему действительно дорого, находится на Денсаре.
   - А я все равно на вашей сестре женюсь, - упрямо поджал губы Евгений. – Мы с ней уже оба недоземляне. А наши дети связь с родным миром, если захотят, пусть через дедушек и бабушек налаживают. Благо продолжительность жизни позволяет. Коренных землян еще на пра правнуков хватит.
   - У вас любовь, - вздохнул Александр.
   - А, так ты, просто, еще не влюбился ни в кого. А развел тут высокие материи, преемственность поколений, сохранение устоев и традиций, - хохотнул Евгений.
   - Наверное, ты прав, - согласился Александр. – А раз я здесь еще ни в кого не влюбился, поеду влюбляться в землянку. Опять же, как любит говорить король Денсара: «Свежая кровь».

4

   Если упорно стремишься к достижению цели – рано или поздно достигнешь. Шанс есть. Главное с целью определиться. Если постоянно менять целеполагание – будешь крутиться на месте. На одном месте. Обидно. У наших героев цель была конкретной – большой паучий остров. Какой из двух неважно, решали хозяева. И наступил тот момент, когда оба корабля достигли берега. Местная подлодка вышла на берег носом. «Тилен» - весь, целиком.
   - Вы, пока, из корабля не выходите, - передал по рации местного производства кто-то из мудрых братьев и сестер. Земляне их и внешне различали с огромным трудом, а уж по голосу…. Скрежет, он скрежет и есть.
   За всем происходящим на берегу, пришельцы наблюдали на экране, удобно развалясь в креслах. Не успели еще мудрые выйти из корабля, а по суше к ним, очень стремительно, как будто атакуя, подбежал местный. Гневно скрежетать он начал еще на бегу. Оказывается, так пауки тоже умеют.
   - Ты тут нельзя! Так всегда! Уходи от тут!
   - Да, словарный запас явно маловат, - прокомментировал Лука.
   - Ага, - согласился кто-то.
   - Быстро от тут назад! Ты тут нельзя! Так всегда!
   - Я тут нельзя, пока нет знак сверх. Эти, - паук переговорщик показал лапой на «Тилен». – Прилететь сверх. Это знак. Я тут можно! Так всегда!
    Встречающий на долго задумался, поджав лапки. Потом подпрыгнул и, ничего не говоря, убежал вглубь острова. Вернулся через несколько минут, уже в составе довольно внушительной делегации.
   - Он нет верх! – показал лапкой на «Тилен». – Он с ты из вода! Я видеть!
   - Ребята, давай, - дал команду Александр. «Тилен» взмыл в воздух и, стремительно, исчез из вида.
   - Командир, я что-то упустил этот момент, - подал голос Лука, когда корабль завис на низкой орбите. – Они, что не видели, как в прошлый раз корабль прилетал?
   - Не знаю, тоже удивлен.
   - Не видели, - ответил Мозг. – Чтобы не пугать аборигенов, приземлялись по ночам, на северной оконечности острова. Там сплошные камни и местные там не живут. А по острову передвигались на флаере в режиме качения.
   - Тогда понятно, - кивнул Александр. – Не понятно, почему нам об этом не сообщили. Теперь уже не важно. Все, приземляемся.
   Корабль стремительно вернулся, завис над самой поверхностью и плавно совершил посадку, встав точно на то же место, где находился до старта. След в след.
   - Да, - проскрежетал встречающий. – Этот мочь вверх. Знак. Ты можно тут. Так всегда.
   - Так всегда, - проскрежетали хором сопровождающие его лица.
   - Так всегда, - проскрежетали мудрейшие.
   Прибывшие пауки сошли на берег. Местные слегка расступились, давая им место, но не расходились. Всем было интересно.
   - Зачем много ты тут? – проскрежетал прежний переговорщик, видимо он был за старшего.
   - Много я тут, дать еду много, много, много ты.
   - Какие интересные числительные, - почему-то шепотом сказал Мозг.
   - Ага, - почему-то шепотом ответил кто-то. Все были увлечены происходящим на экране.
   - Интересно, нам уже выходить можно? – поинтересовался Лука.
   - Ты историк, или камикадзе? – ответил вопросом на вопрос Александр. – Оно тебе надо, лезть в эпицентр паучьих страстей?
   - Мне тоже кажется, что мы там будем лишними, - поддержал капитана Евгений.
   - Да я и не настаиваю, просто любопытствую.
   - Вот и молодец, - по-прежнему шепотом ответил кто-то. В рубке воцарилась тишина.
   Тем временем мудрейшие открыли люк в трюм своего корабля. По рядам встречающих прокатилось некоторое оживление. Несколько особей кинулись помогать с разгрузкой. «Тилен» тоже открыл вход в свой грузовой отсек. Встречающие возликовали. Коробка – переводчик не смогла перевести бешеную какофонию паучьего треска, но и без перевода все было понятно.
   - Похоже, им запах нравится, - по-прежнему шепотом заметил Евгений.
   - Ага, - ответил кто-то шепотом, а потом, уже совершенно точно спросил Александр. – А почему мы шепчемся?
   - Что бы не нарушать торжественности момента, - ответил Лука.
   - А, - снова кто-то, может дуэтом.
   Грузовой отсек опустел в считанные минуты. Огромная куча разлагающегося корма украсила собой местный пляж.
   - Что-то выходить стало совсем неохота, - Евгений.
   - Есть такое дело, - Александр.
   - Главное не начать угощать, - хихикнул Лука. – Много травы, не вкусно.
   Рубка взорвалась молодецким хохотом. Особенно громким на фоне предыдущего перешептывания.
   - О, а что это там за кучка? Нам точно не нать, - сказал Евгений, посмотрев на изображение трюма. В самом центре лежала не большая килограмм на сто – сто пятьдесят кучка морепродуктов.
   Александр взял местную рацию и связался с кем-то из пауков.
   - Почему не все выгрузили?
   - Запас на обратную дорогу, - протрещал в ответ кто-то.
   - Назад мы вас доставим очень быстро. Проголодаться не успеете. Так что выгружайте.
   Небольшой на общем фоне довесок, выгруженный в общую кучу, казалось, обрадовал местных сильнее, чем весь остальной корм. Начался пир. Александр опять переключил главный экран на трюм.
   - Мозг, проверь, пожалуйста, как там.
   - Запах еще есть, но датчики вернулись в безопасную для жизни зону. Закрывать люк пока не буду, пусть проветривается естественным путем, чтобы фильтры не забивать.
   - Правильное решение, - согласился Евгений.
   Ели пауки очень быстро. Когда инопланетяне вернули на главный экран паучье пиршество, гигантская куча корма уменьшилась, как минимум, на треть. Правда, народа стало значительно больше. Видимо, подтянулись остальные жители острова. Ели организованно, без сутолоки. Быстро подбегали, очень быстро насыщались, еще быстрее уступали место следующему.
   - Вот изголодались, - вырвалось у Луки.
   - Так друг друга едят, естественно, живут впроголодь. Возможно, сейчас первый раз в жизни наедятся досыта, - Евгений.
   - С таким аппетитом им этой кучки на долго не хватит, - опять Лука.
   - Мудрые, я так думаю, едой их обеспечат. Иначе, зачем это все? – кивнул на экран Александр.
   Тем временем среди отобедавших началась какая-то не понятная для инопланетян суматоха. Явно спорили, или, даже ругались.
   - Мозг, сделай вон ту группу по громче, пожалуйста, - Мозгу корабля Александр не приказывал, а просил. «Так всегда», - как говорят местные. С детства повелось.
   - Сейчас, остальных отфильтрую. Картинку, я так думаю, тоже стоит увеличить.
   Заинтересовавшая пришельцев группа пауков приблизилась, заняв весь экран. Рубку заполнил треск довольно крупной особи, видимо паучихи.
   - Я не надо быть корм семья. Корм есть, - яростно трещала она. Коробка переводчик эмоций не показывала, только текст, но треск был очень эмоциональным.
   - Ты надо быть корм семья, так всегда, - тоже довольно эмоционально отвечал ей, похоже, тот же паук, который встречал гостей на берегу.
   - Есть знак с верх. Не надо, как всегда. Я не надо быть корм семья, - грозно протрещала дама, надвигаясь на оппонента.
   - Ты быть корм семья, - не сдался, видимо глава острова, также перейдя в наступление, придвинувшись почти вплотную. – Ты корм семья. Так всегда.
   - Нет.
   А потом произошло событие, которое инопланетяне понять сразу не смогли. Самка стремительно атаковала. Зато пауки, даже те, кто находился достаточно далеко, сразу поняли все. Воцарилась тишина. Все замолчали. И, в этой тишине, треск самца прозвучал особенно отчетливо.
   - Я рад быть корм для ты и твои дети. Так всегда.
   - Я рада быть корм для твои дети. Так всегда, - ответила моментально успокоившаяся женщина – паук.
   Самец поджал лапки так, как совсем недавно поджал свои лапки уважаемый старейшина детского острова. И, в последний раз в жизни, проскрежетал:
   - Хорошо. Так всегда.
   Паучиха тут же начала возводить кокон вокруг себя и, уже мертвого, отца своих детей. Так всегда. Меньше, чем через час все было закончено.
   - Больше ее никто не увидит, - сказал задумчиво Мозг. – Так всегда.
   Над побережьем нависла тишина. Нет, ни гнетущая. Ведь ни чего необычного с точки зрения пауков не произошло. Так всегда. Видимо так выражали дань уважения – молчанием. Все молчали и смотрели на еще не застывший кокон, в котором укрылась от всего остального мира будущая мать. Когда в коконе закончится еда, уже подросшие паучата прогрызут выход наружу. А их родителей больше никто и никогда не увидит. Все молчали. Только океан шелестел волнами по песчаному пляжу. И все, находившиеся на берегу, подпрыгнули, когда тишину взорвал прямо-таки ужасающий треск. Такого земляне точно не слышали. Пауки, видимо, были в курсе, если судить по скорости с какой они разбежались от источника шума.
   - Этот быть мой. Мой корм и мои дети. Я дать жизнь. Так всегда. Быть мой, теперь не мой. Так никогда. С кто я дать жизнь. Этот не мой. Так нет.
   Она бы трещала очень и очень долго. Не дали. Не дал. Молодой помощник кого-то из Мудрых, вдруг, как – то изменился. Когда он заговорил, произошедшие с ним изменения заметили даже земляне.
   - Я буду рад стать пищей для тебя и твоих детей.
  Паучиха замолчала, а будущий отец подошел к ней в плотную. Молниеносная атака, и….
   - Я рад быть пищей для тебя и твоих детей. Так было, так есть и так будет всегда.
   - Я рада быть корм твои дети. Так всегда.
   - Как хорошо.
   Через час на берегу было два кокона.
   - Я думал, что он идущий за мной, а он, оказался, дающим жизнь, - проскрежетал один из Мудрейших. – Надо следить за его детьми. Им должен достаться его ум.
   Так всегда. Пауки довольно быстро забыли про дающих жизнь. Так всегда. А население двух очень далеких планет потрясенно застыло перед экранами.

ГЛАВА 3
1
   Пауки оказались смышлеными ребятами, очень быстро оценив все достоинства инопланетного корабля. Его скорость и вместительность.
   - Мы, прямо, служба экстренных грузопассажирских перевозок, - проворчал Евгений.
   - Не отказывать же им в помощи, - ответил капитан.
   - Нет, конечно, но тридцать – сорок рейсов в день, что-то утомляет.
   - Евгений, тебе не угодишь. То тебе скучно, то слишком весело, - хмыкнул Лука. – Мы стали участниками великого, можно сказать исторического момента в жизни пауков. Прочувствуй всю значимость. Смотри, как все меняется. Объединение разобщенного сотни лет народа.
   - Это ты сейчас агитируешь? Или просто издеваешься?
   - Издеваясь, агитирую в бригаду добровольных помощников.
   - У нас все добровольно, тем более что выбора все равно нет.
   - А если бы был, то, чтобы ты выбрал? Сидеть скучать?
   - Нет, конечно, это я так ворчу, что б разговор завязать. И, ведь получилось. Я, если честно, думал, что они только норы рыть умеют. А они строят довольно неплохо.
  Вновь прибывшие пауки быстро нашли общий язык с жителями большого острова и совместными усилиями стали превращать его в детский остров. За исключением скал на северной оконечности, остров был практически ровным. Норы – пещеры рыть негде, только в глубину под землю, но этого пауки не хотели. Какой там свежий воздух. Они стали, довольно профессионально, возводить здания из крупных блоков, которые выпиливали из скал на севере острова. Построили пирс и перевезли на «Тилене» несколько рыболовецких суденышек. Детей тоже перевезли на корабле пришельцев. Дети были довольны. Сначала прокатились на скоростном корабле, а потом попали на гигантский кусок суши. Красота.
   - Я тут полюбопытствовал у главного строителя, вон того, который лапами дережирует, как им удается воспроизводить две абсолютно разные по своим свойствам паутины, - продолжил разговор Евгений.
   - И что он тебе ответил? – поддержал беседу Александр.
   - Оказалось их не две, а три. Для охоты на суше – эластичная, прочная и липкая. Только на суше ловить не кого, поэтому ее давно не производят. Для рыбалки – все то же самое, только липкой ей быть незачем, все равно вода все смоет. Зачем в пустую расходовать ресурсы? А для строительства должна быть липкая и затвердевающая. С ее помощью и блоки между собой скрепляют и перекрытия делают. Как им удается выпускать весь этот ассортимент, паук объяснить не смог. Само собой так происходит, где-то на уровне инстинктов. По мере необходимости.
   - Удобно, - согласился Лука. – А, главное, все свое ношу с собой. Помните в фильмах про землян, они на природе в палатках живут? Так паук кокон быстрее поставит, и ветер его не сдует.
   - А мне нравятся их дома, - сказал Александр. – Грамотно, практично и экологично. Обложили все дерном, смотрите, какие замечательные холмики получились. И дождь, и ветер не страшны. И от жары укроет.
   - Да, выглядят их домики симпатично. Не подумаешь, что люди несколько столетий ничего не строили, - согласился Лука. – Но, если честно, волскримы мне нравятся больше. И красиво, и экологично, и материалов расходовать почти не надо, только продукция айрлонгов, а, главное в них жить удобно, все для людей. А, вот, у пауков с удобствами как-то не очень.
   - Это для людей «не очень», - не согласился Евгений. – И, если честно, архитектура Тилена мне нравится больше. Денсар это как в деревню к бабушке. На лето – хорошо, на всегда – не-а.
   - Тебя возили в деревню к бабушке, есть с чем сравнивать, а нас только на Денсар к папе. И, если опять-таки честно, так я даже и не знаю, где мне больше нравится, - пожал плечами Александр. – На Денсаре скучаю по Тилену. На Тилене скучаю по Денсару.
   - Это ж когда меня к бабушке возили? Наши все к нам перебрались, мне лет десять было. Обратите внимание, земляне, про Землю никто из нас не вспомнил. Сань, может ну ее эту землянку? Как на Земле, афро – американцы? Присмотрись к земляно – тилеанкам. Все, если и ни красавицы, то симпатичные. Страшненьких то нет совсем. А что на этой Земле смотреть – клоака вселенной.
   - Ух, ты как про родину предков. Оно клоака, конечно, но не на столько же. Наверное, - усмехнулся Александр. – Слушай, зятек, а что это ты на других девушек заглядываешься, а? Смотри, все сестре расскажу.
   - Я о тебе беспокоюсь, от ошибок пытаюсь уберечь. А вдруг она тебя «землянством» каким заразит, станешь как они паразитически настроенным. А клоакой я ее назвал, что б смягчить маленько. Деды так матом кроют. Жить там невозможно.
   - Там новый переходный период начался, это я вам, как независимый историк говорю.
   - Это как? – не понял Евгений.
   - Естественное развитие общества. Пришла пора строй менять. Ныне существующий строй начал тормозить развитие науки и техники, а следовательно, и культуры. Ну, и всего человечества, в целом.
   - Поясни, - Александр.
   - Поясняю, - сделал умное лицо Лука Лукич. – Первобытно – общинный, рабовладельческий, феодальный, буржуазно – капиталистический, что дальше? Не известно. Но, так как сейчас, оставаться уже не может. Деньги, еще недавно, с точки зрения истории, были прекрасным инструментом развития. Но все, инструмент устарел. Сейчас это даже не прямоугольная бумага, чья реальная ценность фактически такая же, как у пустого фантика от конфеты. Сейчас, большинство денег даже не печатается. Миллиарды, триллионы – существуют исключительно в электронном виде. Фактически их нет. Их даже нельзя взять в руки. И вот то, чего даже нет, стало важнее науки, техники, общества в целом и любого человека в отдельности. Евгений, вот ты, как механик, можешь себе представить, чтобы в нашем корабле была запрограммированная поломка?
   - Зачем?
   - Затем, чтобы полетал положенное количество времени и купил новый корабль, что бы было больше резаной бумаги. Инженеры вместо того, чтобы изобретать более надежную и совершенную технику, занимаются ее сознательным ухудшением. Вместо развития откровенное вредительство и деградация. Стоило учиться, чтобы делать мир хуже? И им деваться некуда. Им нужны деньги, чтобы жить, семью содержать, а деньги им платят за ухудшение, вот они и ухудшают. Талантливо, надо сказать, ухудшают, но так не может продолжаться бесконечно долго. Производя все больше лишнего, на самом деле никому не нужного товара низкого качества, они, не задумываясь, гробят собственную планету, выкачивая из нее все больше ресурсов, убивая ее экологию. Но вместе с планетой умрут и они, и, естественно, их резаная бумага. Кому она будет нужна без них? И все больше людей на Земле это понимают, но пока сделать, ничего не могут. Все смены общественных строев на Земле проходили при помощи социальных потрясений, революций и войн. В данный момент – серьезная война уничтожит планету, а не серьезная ничего не изменит. Более того, новая мировая война приведет, скорее всего, не к смене планетарного режима, а к его еще большему усилению. Так уже случилось в двух мировых войнах двадцатого века. Пол мира в руинах, а элиты богатеют причем и на своих, и на чужих. Им все равно, кто враг, а кто союзник. Нужна именно революция, уничтожающая современный строй, сметающая элиты.
   - Ты как этот, как его, на броневике, - засмеялся Александр. – Оратор. Пламенный революционер.
   - Ленин, на броневике, - не обратил внимания на сарказм брата Лука. – А такая революция неминуемо приведет к мировой войне. А мировая война или уничтожит планету, или укрепит существующий строй, даже со сменой элит. На родине наших предков, элиты менялись, а смысл оставался прежний. Свергли буржуев. Коммунисты пришли к власти и сразу же ввели себе спец пайки и прочие спец излишества. Все люди равны, но простые граждане едят гнилую селедку, а, более равные товарищи – нормальную еду. Свергли коммунистов, пришли вообще не пойми кто, но тоже предельно порядочные люди, думающие о народе. Это сарказм, если кто не понял. Есть вариант мирного развития ситуации. Рано или поздно этот строй кончит сам себя. Скорее поздно. И, даже агонизируя, будет пытаться развязать мировую войну. Война, хорошая такая с миллионами, а лучше миллиардами трупов – это его единственное лекарство.
   - Хорошо говорит, зажигательно, - похлопал в ладоши Евгений.
   - Все на баррикады, - поддержал механика капитан.
   - Да, ну вас, - махнул рукой Лука. – Тилен, кстати, тоже пережил эту беду. Но тут ркандры сильно помогли. От них же ничего не утаишь. Ты еще не украл, а ркандры уже все знают. И отказаться от ркандров ни как нельзя, потому что тут же противник – соперник получит преимущество. А на Земле ркандров нет. Поэтому, в борьбе разума и алчности – побеждает алчность. А пока развитие планеты идет без привлечения здравого смысла, простым людям жить будет не очень хорошо. Они для своих элит всего лишь средство обогащения.
   - Так может им помочь как-то? – перестал дурачиться Евгений.
   - Помочь мы им можем только насильно. Заставить жить, по совести, и уму. Но насилие не наш метод.
   - А нам оно вообще зачем? – Александр обвел экипаж пристальным взором. – Пусть себе живут, как считают нужным. Я из вас единственный землянин, по праву рождения. И мне глубоко до лампочки что там у них происходит. Главное, когда у них шарахнет, наших успеть эвакуировать. А помочь можно только тому, кто хочет, чтобы ему помогали. А тому, кто не хочет и, даже, будет активно сопротивляться – помочь невозможно. И нечего к ним приставать с нашим виденьем справедливости, социального равенства и мироустройства. Навредим только, а, так, глядишь, само рассосется.
   - Ты прав. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, - вздохнул Лука.
   - Я, таки, шибко сильно извиняюсь, что приходится прервать вашу такую ученую беседу, - подал голос Мозг корабля. – Но за окном представитель местного населения очень хочет с вами пообщаться.
   - Давай, - кивнул Александр.
   - Даю, - на главном экране появился паук на фоне стройки, а на наружном экране Александр.
   - Приветствую тебя, командир, - проскрежетал паук. Люди пауков практически не различали, а пауки людей различали безошибочно. По крайней мере, этих троих. Возможно, просто по тому, что людей на планете было очень мало.
   - Приветствую тебя, мудрый брат, - мальчика от девочки инопланетяне, все-таки отличать научились. – Зачем ты хотел говорить со мной?
   - Я хотел спросить, командир, можно ли мне поговорить с вашими мудрейшими. С теми, кто принимает решения?
   - Я думаю да, мудрый брат. Сейчас попробуем связаться.
   Лукич в компании Шаропуза как раз занимались наиважнейшим делом – чаи гоняли. Попутно решая вопросы, связанные со строительством базы подготовки разведывательного флота. Про базу они уже давно забыли и просто трепались обо всем сразу, то есть ни о чем. И эту размеренную беседу двух друзей бесцеремонно прервали. Окладистая борода Лукича и шикарные усы Шаропуза произвели на пауков неожиданное для инопланетян впечатление. Паук аж отпрыгнул, когда на экране появились «мудрейшие», а, за тем, склонился в низком поклоне. Пауки, вроде бы занимавшиеся какими-то делами, оказывается, следили за своим переговорщиком. Они все тоже склонились в глубоком поклоне, кто, где находился, но четко в сторону корабля, экран видели не все.
   - Ух, ты, - Лукич.
   - Чего это они? – Шаропуз.
   - Не знаю, - опять Лукич.
   А коробка – переводчик все услужливо перевела. Работа у нее такая, переводить.
   - Мозг, а покажи наружный экран, пожалуйста, - Александр, по внутренней связи.
   Когда картинка появилась, смеялись все. Гигантские говорящие головы, а пышная растительность на лице, придавала какое – то особенное величие.
   - Пауки таких великанов, однако не видели ни разу, - Евгений, хихикая. – С крупным планом явно перестарались.
   - Ага, - согласился кто – то.
   Переговоры тем временем продолжались.
   - Ты хотел говорить с нами, мудрый брат, - Лукич своего изображения не видел, поэтому был серьезен и мог спокойно, без улыбки говорить. – Мы рады приветствовать и выслушать тебя.
   - Дозволено ли мне говорить, о, великие? – проскрежетал паук.
   - Да, - Лукич удивленно пожал плечами. – Мы слушаем тебя, мудрый брат.
   - Я хотел бы посмотреть на вашу планету, что бы потом рассказать о ней сородичам. Могу ли я попросить, чтобы ваш корабль взял меня с собой?
   - Конечно, будем рады пригласить вашу делегацию в гости.
   - Так я могу взять с собой спутников?
   - Да, главное провизией запаситесь. А так никаких проблем.
   - Благодарю вас. Когда нам будет дозволено подняться на борт?
   - Как будете готовы, так и полетите.
   - Хорошо, тогда на утренней заре.
   - Ладно, - согласился Лукич.
   Покинуть планету пауков ребятам уже и самим очень хотелось. Но, как – то все времени подходящего не было. То одно, то другое. А тут все решилось неожиданно быстро. В трюм загрузили пару тон морепродуктов. Туда же поднялись два мудрых брата и одна, не менее мудрая сестра, которые, с разрешения капитана, соорудили для себя три уютных кокона. И полетели!
   - Маршрут проложен, капитан, - Лука вывел тонкую линию трассы на главный экран. Линия была идеальна. Прямая. Мимо всех небесных тел. – Точка подпространственного перехода через двадцать два часа, восемнадцать минут при стандартном ускорении.
   - Молодец, Лука Лукич.
   - Все системы работают в штатном режиме, - доложил Евгений. – Ускорение стандартное.
   - Хорошо, - похвалил Александр свой экипаж.
   - Ребята, - явно не по уставу обратился к экипажу Мозг. – У нас, похоже, хвост. Смотрите, - Мозг вывел на главный экран информацию с радара. От двух из пяти спутников планеты пауков отделились три точки.
   - Корабли? – удивился Александр.
   - Да, капитан.
   - Ух, ты, - присвистнул Евгений. – И как это мы их проглядели? Разведчики, блин!
   - Так мы же спутники планеты не изучали. Там нет условий для жизни, - пожал плечами Лука.
   - Видимо, все-таки, есть, - задумчиво ответил капитан. – Мозг, Евгений, поймайте их переговоры, если это возможно.
   - Возможно, чего там, - задумчиво ответил Мозг, научился у землян.
   - Да, - подтвердил Евгений. – Радиосвязь используют, как наши рации. – Только частоту постоянно меняют. Вернее, автомат меняет. Сейчас алгоритм просчитаем.
   - Вроде, все. Довольно примитивно, - сообщил Мозг. – Включаю.
   Рубку наполнил уже ставший привычным паучий треск. Коробка – переводчик принялась за работу. Она не разделяла говоривших по голосам, или еще как-нибудь, монотонный бубнеж, как будто говорит один объект.
   - Эти мерзкие, ниже нижайших, ускоряются. Может лучше уничтожить, - интонаций переводчик тоже не выделял вопрос – ответ, не понятно. Хотя, какая разница, главное содержание. – Их скорость далека от максимума. У нас приказ уничтожить их планету. Через семь (чего-то) и сто три (чего-то другого, переводчик не знал этих понятий) они достигнут наш максимум. Они мерзкие, ниже нижайших, от куда у таких может быть сила максимума. Величайшие презирают их. Их надо уничтожить всех, а ни только этот жалкий кораблик. Они не достойны жить. Они ниже нижайших. Так решили Величайшие. Хвала Величайшим.
   - Мерзкие, ниже нижайших, это мы? – спросил Евгений.
   - Похоже, что так, - кивнул Александр.
   - А нижайшие это, похоже, наши пассажиры, - Лука. – Плохо, что переводчик не сортирует, кто и что сказал.
   - А какая нам разница? – посмотрел на штурмана Евгений.
   - Да пусть их словесный поток катит сплошняком, - согласился с механиком капитан. – Мне, лично, все равно, кто из них сильнее нас ненавидит. Мне интересно другое. Пауки нас так искусно обманывали все это время, или они и сами не знают о высочайших со спутников?
   - Давайте спросим, - решительно предложил Евгений. – Если что, так их можно вывалить в космос, вместе с кормом.
   - Да ты кровожаден, - усмехнулся Лука. – Надо сначала разобраться, а потом вываливать.
   - Даже если не виноваты? – повернулся к брату капитан. – Твой хмык звучал страшней, чем Женино предложение. 
   - Так может вываливать никого и не придется. Понаблюдаем, глядишь, сами проколются…
   - И вот тогда вывалим, - засмеялся Евгений, все, включая Мозга, к нему присоединились.
   - Капитан, - не переставая менять цвета глаза, как сказали бы у людей, сквозь смех, обратился Мозг к капитану. – Адмирал Лукич на связи.
   - Ребята, главное сохраняйте спокойствие. О, это у вас истерика? - на экране появился адмирал.
   - Так точно, истерикируем понемногу, - доложил Александр.
   - А я вас поддержать, успокоить звоню. Успокаивать, видимо не надо. Паники на корабле не обнаружено. Хорошо. Значит так, продолжайте ускоряться и следовать прежним курсом. Через пять корабельных суток семь часов тридцать восемь, нет семь минут вас встретит Ди Клен с эскадрой, вот в этой точке, - на экране появились координаты. – Желательно выяснить какой у них максимум. Мозг, продолжай находиться на связи. Вопросы есть?
   - Адмирал папа, это я капитан корабля, я и должен был доложить. А ты взял и весь устав порушил.
   - Извини, я нечаянно. Мозг уже все доложил, в реальном времени. У Ркандров с этим быстро. Интересно, эти их семь и сто три чему равны? Можно было бы рассчитать их максимум.
   - От куда нам, ниже нижайших, знать о таких великих величинах. Опытным путем выясним. В подпространство пока не уходить?
   - Да, Саша, до встречи с Ди Кленом далеко от величайших не улетайте. Но будьте готовы, на случай атаки. Жаль, не знаем, какое у них вооружение. А, и защитный барьер держите на максимуме.
   - Уже, - доложил Мозг.
   - Что б мы без Ркандров делали? Спасибо. Мозг, ты тут самый опытный, следи за пацанами.
   - Есть адмирал.
   - Э, это я капитан.
   - Капитан, капитан, - усмехнулся в усы Лукич. – Плохо то, капитан, что уже все знают о ваших приключениях. Вы же у нас теперь звезды. Все ваши приключения тут же становятся достоянием общественности. Сейчас с вами будут все родственники общаться. Я не смог придумать, как запретить. Так что держитесь.
   Общение с родственниками было довольно предсказуемым. Когда реально ничем помочь не можешь, остаются только стандартные рекомендации: держитесь, берегите себя, в случае чего, сразу в подпространство и так далее. Только что б ноги не мочили, не сказали, а так весь набор. Стандартно, предсказуемо, но все равно приятно. Тебя любят, за тебя переживают, тебя ждут. Что еще важно для человека? Когда экран погас, ребята невольно вздохнули с облегчением. Приятно, но утомляет.
   - Евгений, - первым заговорил Александр. – Наша сестра на тебя так глядела, что теперь ты просто обязан на ней жениться.
   - Так я же не против. Как говорится с превеликим нашим удовольствием. Да мы со всей душой. Да хоть сейчас. Да…
   - Хватит, верим, - первым засмеялся Лука. – А как там наши пассажиры?
   - Переход неожиданный, но актуальный. Мозг, включи трюм, пожалуйста.
   - Есть капитан.
   Пассажиры, по крайней мере, двое из троих, вели себя вполне стандартно. Благо опыт долгой транспортировки пауков у ребят уже был. Мудрейшая и второй мудрейший явно наслаждались перелетом, как и их молодые помощники, во время заплыва на первый большой остров пауков. Огромное, по паучьим меркам помещение, идеальные температура и воздух (датчики опять зашкалило, без скафандров не входить) и огромное количество деликатеснейшей еды. Пауки вели себя вполне естественно для отдыхающих. Трещали ни о чем, причем в данном случае в прямом смысле слова. Разговорные треск и скрежет в пустом большом помещении, очень громко, уши закладывало даже через динамики, пришлось срочно убавить звук. Санаторий для пауков, а не трюм разведывательного корабля.
   Паук, который вел переговоры, оказывается люди их тоже могли различать, когда толпа не слишком большая, безвылазно сидел в своем коконе. И день, и два и… На третий Александр задал вопрос:
   - Говорит командир корабля, - раздался в динамиках грузового отсека перевод речи Александра. – Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Все ли у вас нормально?
   - Да, командир, - проскрежетала в ответ паучиха. – Давно так не отдыхали. Так хорошо мне было только на детском острове.
   - Да, - поддакнул ее компаньон. – Хорошо, как в детстве.
   - А ваш третий спутник? – спросил Александр. – Похоже он не разделяет ваших восторгов.
   - Он пребывает в глубокой задумчивости, - пояснила паучиха. – Для нас такие периоды нормальны. Нам всем время от времени необходимо погружаться в себя. Мы стараемся не нарушать его уединения.
   - Так он не болен? С ним точно все в порядке?
   - Нет! – неожиданно ответил сам главный паук. – Со мной все не в порядке. Теперь я не знаю, как дальше жить, просто не понимаю. Со мной все очень плохо, - Он выскочил из своего кокона и нервно побежал или забегал по полу, стенам и, даже, потолку. – Вы хорошие. Вы друзья. Вы нам помогаете. Они сами враги и предатели. Это они ниже нижайших. Я не знаю, что мне теперь делать.
   - Для начала успокоиться и поесть, - предложил Александр. – А потом вы нам все спокойно расскажете.
   Рассказ был долгим. Обстоятельным. Оказывается, историю до потопа, пауки все-таки не забыли. Помнили. Правда, только на мудрейшем уровне. Зачем забивать голову простых граждан не нужной информацией? Так, до недавнего времени, думали мудрейшие. Даже «идущие следом» помощники мудрых братьев и сестер не владели этой информацией. Долгие столетия жители подводного города были уверены в том, что выжили только они.
   Когда же граждане города стали выходить на поверхность и осваивать острова, выяснилось, что жизнь сохранилась на двух самых больших из них. Жители больших островов изрядно деградировали, с точки зрения горожан, но смогли выжить. Однако островитяне от контактов со своими соплеменниками категорически, в довольно агрессивной форме, отказались. Пока не будет знака сверху. «Так всегда». Горожане не стали настаивать, так как для их нужд им хватало свободных, пусть и не очень больших островов. Так продолжалось еще несколько столетий, до появления инопланетян. Это все, включая пришельцев, и так знали. Для того же, чтобы объяснить то, с чем столкнулись  сейчас, потребовался экскурс в допотопную историю.
   Общество до потопа делилось на касты:
   1. Нижайшие. По сути своей племенное стадо домашнего скота. Годные к разведению оставались в стаде. Тот, кто в разведение не годился, но был достаточно смышлен, шел в чернорабочие на тяжелую низко квалифицированную работу и назывался выше нижайших. Тот, кто не годился ни туда, ни туда отправлялся в кормовое стадо – на убой, по мере надобности, и назывался ниже нижайших. В это же стадо отправляли осужденных на смерть преступников из других каст и, отработавших свой ресурс, ставших непригодными к эксплуатации чернорабочих. Выше нижайших – вместо пенсии шли на корм, становясь ниже нижайших.
   2. Высокие. Каста квалифицированных специалистов. Делилась на две под касты: высокие – слесаря, медсестры и так далее и выше высоких – инженеры, врачи.
   3. Высшие. Каста высококвалифицированных профессионалов. Ведущих специалистов: конструкторов, ученых, руководителей производства.
   4. Великие. Каста командного состава по праву рождения. Аристократы мелкого уровня. На подобие не титулованных дворян на Земле.
   5. Величайшие. Каста правителей: короли, принцы, герцоги, графины и прочая шелупонь в паучьем эквиваленте. Коробка переводчик не смогла все перевести, но общий смысл понятен.
   Величайшие, питались исключительно паучатиной. Для них и держалось племенное стадо. 
   Великим доставались объедки со стола Величайших. Плюс умирающие родственники. А что б ни голодать, когда паучатины не хватало, рацион дополняли другими продуктами.
   Высшие и высокие питались в основном морепродуктами. Иногда дичью, то есть мясом птицы, зверей на планете не было, съели. Птица тоже была дефицитом, поэтому море продукты были основными продуктами питания. Паучатину к их столу поставляли исключительно умершие собратья по касте.
   Нижайшие же всех трех подразделений паучатину получали в пищу только в раннем детстве, пока поедали родителей. Основу рациона составляли объедки мореподуктов более высоких каст.
   Вот такая вот пищевая цепочка.
   На момент катастрофы на планете было два примерно одинаковых по мощи и люто ненавидящих друг друга царства – государства. Коробка переводчик перевела их названия, как одно Великое не переводимое трещание и второе Великое непереводимое трещание. В памяти переводчика названия зафиксировали как 1 и 2.
   - Разделяй и властвуй, видимо актуально для всех политических строев стадного типа, - прокомментировал услышанное Лука. – На Тилене этого не стало благодаря Ркандрам, а на Денсаре на второе стадо просто народа не хватило. На Земле это правило работает до сей поры. Постоянно нужен внешний враг. Отец рассказывал, что у них в СССР на каждом пороге стоял американец, а в США – русский. Только вот в США население четыреста миллионов, а в СССР меньше трехсот. Где взять столько русских, чтобы каждому американцу поставить на порог? Не понятно. А если учесть, что этнических русских меньше ста миллионов…
   - Брат мой, дорогой, - перебил Александр. – Вот для нас с Евгением эти твои СССР и США точно такая же тарабарщина, как паучьи империи. Правда, правда. И кто такой русский?
   - Ты я, у Евгения по отцу татары есть, а тетя Марина с примесью прибалтийских кровей.
   - И кто я тогда такой? – поднял бровь Евгений.
   - Папа говорит, что, если национальность установить невозможно, значит – русский. Ты тоже русский, видимо. Нет такой национальности, как татароприбалторусский.
   - Короче, земляне мы, - подвел итог капитан. – А все эти градации и тонкие настройки, это лишнее.
   - В дали от родной планеты национальность действительно не имеет значения, - согласился Лука. – А там по национальному признаку и убить могут. Вот это и есть – разделяй и властвуй. Всегда нужен внешний враг, которого можно дружно ненавидеть и, всем вместе, плечом к плечу, ему противостоять. Пауки в этом противостоянии, видимо, несколько переусердствовали.
   - А если без врага? – спросил Евгений. – Как на Тилене?
   - Тогда все должно быть, как на Тилене. Не должно быть никаких каст, классов и сословий, а уровень жизни должен быть одинаковым для всех. В противном случае низших необходимо как-то удерживать в их состоянии. Пауки это сделали практически идеально, превратив часть собственного народа в тупой скот. Но, даже такая, идеальная система эксплуатации рано или поздно ломается. Вот и здесь произошел какой-то системный сбой, когда искусственно созданное противостояние, вдруг превратилось в реальную бойню. Нельзя выжимать все соки из народа до бесконечности.
   - Ну, все, историка опять понесло, - перебил брата Александр. – Ты нам что-то такое недавно рассказывал. На Землю мы тебя с собой не возьмем.
   - Почему? – одухотворенное лицо Луки, превратилось в удивленное, да так и застыло.
   - Ты землян плохому научишь, перестанут топтаться друг у друга на порогах.
   - Начнут в гости заходить. И БАЦ! – Евгений звонко хлопнул в ладоши.
   - Что бац? – подпрыгнул Лука.
   - Полетим их спасать. А на кой они нам сдались?
   - Да ну вас, балбесы.
   - Лука, не обижайся. Все, что ты говоришь прям вот очень – очень интересно. Но не нам. Ты уж извини.
   - Да как же вы не понимаете, изучение истории, в том числе и других планет, помогает не повторять уже совершенных ошибок.
   - Вот, а ты нам не даешь слушать историю пауков и сам не слушаешь. А ты специалист, между прочим.
   Великий Совет решил, что будет правильно, если вести переговоры с пауками будет тот, кто «принимает решение». Поэтому, на экране в трюме были Лукич старший и Шаропуз – неразлучная парочка. Непосредственно им, а также еще населению двух планет и рассказывал историю родной планеты Мудрый брат. Поэтому пламенная речь Луки Лукича осталась незамеченной галактической общественностью. Но, в целом, Лука оказался прав.
   Когда экипаж вернулся к прослушиванию, сама история уже закончилась. Великий Совет удалился для размышлений. Успокоенный Лукичем паук, наконец, смог поесть и спрятался в своем коконе отдохнуть.
   - Ну вот, пауки довольны, отец отключился, не попрощавшись, а что там, собственно, было, мы и не знаем. Да ладно мы, дилетанты. Лука Лукич – профессионал, всю историю прослушал.
   - Саш, не знаю, что ты сейчас делаешь. Издеваешься или сокрушаешься. Это не важно, - парировал Лука. – Мозг, что там было, расскажи, пожалуйста.
   - Говорил он много лишнего, в двух словах, одно из царств решило ударить на опережение.
   - Как это? - не понял Евгений.
   - Это как в детстве. Дать сдачи, до того, как получил, - объяснил Лука.
   - Глупо же, - удивился Александр. – Ладно, когда дети, а здесь взрослые, и последствия тоже взрослые.
   - Кто победил, кто проиграл, Мудрый брат не знает, - продолжал тем временем Мозг. – Да это и не важно. Досталось всем. В то время, как население обоих государств массово гибло, правители спокойно покинули планету. Вернее, они ее покинули, до начала боевых действий. За долго до войны, на спутниках планеты были оборудованы базы со всем необходимым. Спутники планеты имперские владыки тоже поделили. На двух, самых крупных и расположились властители воюющих держав. С собой взяли даже не всех из величайших. Только особо приближенных. Взяли, вернее завезли за долго до начала боевых действий представителей более низких каст, необходимых для обслуживания оборудования и поддержания станций в рабочем состоянии. Ну, и, естественно, нижайших – корм, все-таки. На планете, тем временем воевать стало некому. Ненависть друг к другу утонула вместе с большей частью населения. Возможно, что жители подводного города – единственные, кому удалось выжить. По крайней мере признаков других выживших обнаружено не было, возможно они просто не выходили на поверхность. Как знать?
   Через несколько столетий, когда вода начала спадать, появились острова, на которых до удивления быстро восстановилась растительность и появились птицы. Хотя птицы, скорее всего, переждали потоп в более холодных регионах, если верить уцелевшей карте, там были самые высокие горы. Два самых крупных куска суши государства поделили между собой. Потомки, почти уничтоживших родную планету правителей, по-прежнему ненавидели друг друга. Но были вынуждены договариваться. Было принято совместное решение заселить эти земли нижайшими, чтобы размножались. Им было велено жить и ждать знака с небес. И вот, вместо запланированного триумфального пришествия величайших правителей, с небес явились инопланетяне и все испортили. А еще группа наглых граждан умудрилась выжить под водой и потерять всякое почтение к правящему классу.
    Мудрого брата подкараулили, когда он в одиночку изучал северную оконечность острова. И жестоко запугали. Ему было сказано, что если он не подчинится и не выполнит волю Величайших, то те, в свою очередь, уничтожат его город и весь его народ. Что ему оставалось делать в такой непростой ситуации? Во всей современной истории от начала потопа никогда и ни чего подобного не было. Совершенно новая, неизведанная и не понятная ситуация. Он испугался, а испугавшись, подчинился. Но истинный разум, всегда отягощен совестью. Мудрый паук экзамен на разумность успешно сдал. Совесть не давала ему покоя и вырвалась на свободу, не смотря на все доводы разума. Хотя их и доводами не назовешь. Уж очень неубедительно они звучали даже внутри головы, постоянно споря между собой. Ну как, скажите на милость, можно доверять предателям, предавшим население целой планеты? Ни как. Где гарантии, что они не уничтожат свободный город после расправы с пришельцами? Нет таких гарантий и помешать им будет не кому. У горожан просто не было оружия. Совесть поддержала менее напуганную и от того более благоразумную часть разума и, большинством голосов, они решились рассказать все инопланетянам. Все же пришельцы вызывали больше доверия, чем свои, родные величайшие. План Величайших был прост. Мудрому брату выдали маяк, который он должен был включить на планете пришельцев, когда они возвратятся домой. Флот величайших должен был обрушиться всей своей мощью на планету чужаков, уничтожив их всех. А уж как проникнуть на корабль Мудрый брат должен был решить сам. Задачу он выполнил, но совесть и страх за свой народ мешали жить. Страха за свою жизнь пауки особо не испытывают, а вот за жизнь племени готовы сражаться. Теперь, рассказав все инопланетянам, мудрый брат наслаждался душевным покоем. Пусть другие решают судьбы планет и вселенных. Он пас.
   - Ну, и какие предложения есть, товарищи? Все-таки нравится мне это слово, - Александр окинул рубку взглядом.
   - Есть, командир. Мозг, дай пауков пожалуйста, - Евгения явно захватила какая-то идея, Александр не стал мешать. – Мозг, помнишь, наши преследователи говорили про максимум через семь и сто три чего-то? нужно протрещать эти самые чего-то нашим премудрым пассажирам.
   - Хорошая идея, похвалил Александр.
   - Земляне, с вами приятно иметь дело, - подал голос Мозг. – Теперь Ркандры Тилена в печали. Как мы до этого не додумались?
   Общение заняло гораздо больше времени, чем можно было изначально предположить. Вот здесь без Ркандров точно бы ничего не получилось. Как выяснилось: семь чего-то – это сутки, состоящие из двухсот других чего-то. Вот и как это объяснить друг другу, имея такие просто грандиозные различия в языках и культурах. Причем эти величины исключительно технические термины. В повседневном обиходе их не используют. И, подавляющие большинство далеких от техники пауков, таких слов попросту не знает. Это просто чудо, что жителям подводного города удалось сохранить некоторые технические знания и связанные с ними термины.
   - Это, получается, что двигаясь с нынешним ускорением мы достигнем их максимума меньше, чем через пять суток? – перевел время в корабельное Александр.
   - Ага, а максимум их где-то порядка трети от скорости подпространственного перехода, - согласился Евгений.
   - Я тут прикинул маршрут, - подал голос Лука. – Адмирал Клен встретит нас вот в этой точке. Если мы увеличим ускорение до стандартного, то прибудем в данную точку на трое суток раньше Клена. А пауки на своем максимуме почти на сутки позже Клена. Вот эта планета, вроде необитаемая, но на всякий случай проверим и сбросим на нее маяк. Сами уйдем вот сюда, спрячемся на спутнике и спокойно дождемся Клена.
   - Нам нравится ваш план, - возник на экране Глава Великого Совета Ди Длен. – Делайте, как решили, только будьте осторожнее, ребята. Удачи.

3
   Постоянно прослушивать разговоры кораблей преследователей было совсем не интересно. Все одно по одному: «Презренные, ниже нижайших и так далее по списку и по кругу». Скука, никакого разнообразия. Но вот, когда «Тилен» увеличил ускорение, стало интересно. На этот раз переговоры транслировались не только в рубке, но и в трюме, для пассажиров. В конце концов, если план потерпит неудачу, то погибать придется всем вместе. Рубка наполнилась приглушенным паучьим треском и лопотанием переводчика:
   «Презренные стремятся к максимуму. От куда у презренных, ниже нижайших сила максимума. Они уже близки к максимуму. Я не дам им уйти. Атакую. Нет, надо беречь мощь удара для их планеты. Если они уйдут, мощь не понадобится. Атакую».
   От одного из кораблей отделилась крохотная точка – ракета и стремительно пошла вперед, вдогонку за «Тиленом».
   - Когда ракета нас догонит? – Александр.
   - Так, это, никогда, - недоуменно пожал плечами Лука. – У нас ускорение выше.
   - А зачем они ее тогда пускали? – Евгений.
   - Напугать? – ответил полувопросом Лука. – Совершеннейшая глупость.
   - Н-да, - в минуты задумчивости Александр, как отец, скреб подбородок, потому как бороды у него не было. – Не выпускаем ее из вида, не расслабляемся, мало ли, что.
   Пауки тем временем продолжали препираться:
   «Ты потерял половину мощи удара (непереводимый треск, видимо имя). Ты станешь кормом для Величайших. Если презренные уйдут, и мы не сможем уничтожить их планету, мы все станем кормом для Величайших. Я для своих, вы для своих. Он прав. Мы все станем кормом для Величайших».
   - Может им лучше потратить оставшуюся мощь удара на Величайших, - подал голос Лука.
   - Нет, мы тебя на Землю точно не возьмем, бунтарь, - хохотнул Александр. – Лука, ты же историк, должен понимать: они выросли в этом, можно сказать впитали вместе с мясом матери, не выполнил приказ – корм. Все просто и понятно.
   - Ну да, ну да, - Лука что-то увлеченно рассчитывал. – Мозг, смотри, а если вот к этой планете? Заодно проверим, куда ракета полетит.
   - Интересно. С Великим Советом я сейчас свяжусь, а Клен с эскадрой уже в подпространстве, с ними связи нет.
   - Они выйдут вот здесь, просто погасятся не в эту, а вот в эту сторону. По большому счету, какая им разница?
   - А может, и меня посвятите? – спросил Александр. – А то так увлеченно обсуждаете, что аж любопытно.
   - Так, пожалуйста. Присоединяйтесь, все равно без вас ничего не выйдет.
   - Интересно, интересно. В этом определенно что-то есть, - изучил предложение Александр. – Лука, может ну ее эту историю? Ты такой перспективный навигатор.
   - Ага, - не известно, чему кивнул Лука. – Ракета меня эта напрягает. Пойдет она за нами, или не пойдет. Вот в чем вопрос.
   - Быть или не быть, бить или не бить, пить или не пить, - Евгений тоже увлеченно считал. – Капитан, все готово для маневра. Без гашения ускорения будет выглядеть вот так.
   На главном экране появилась новая траектория полета.
   - А если вот в этой точке начать гашение, тогда подойдем к оборотной стороне вот этой планетки, то есть будем невидимыми для преследователей, - добавил штришок Лука. – А пауки могут срезать вот так и прибудут на семь с небольшим часов позже нас. Так что мы спокойно успеваем сбросить маяк и спрятаться на вот этом спутнике, он как раз тоже будет за планетой. Нас не видно, и мы, как в театре. Красота.
   - Не плохо, дорогие товарищи. «Дорогие» - пожалуй, лишнее. Серьезно, ребята, мне нравится. И ракету проверим, - Александр пристально изучал новый маршрут. – Мозг, а ты что думаешь?
   - Я согласен. Великий Совет сейчас тоже что-нибудь скажет.
   - До расчетной точки маневра восемьдесят пять секунд, - доложил Лука.
   - А Совет? – спросил Мозг.
   - Не успел, - задумчиво сказал в полголоса Александр. – Экипаж, приготовиться к маневру.
   - Есть, - хором.
   На экране появился адмирал Лукич.
   - Пап, ты как нельзя кстати. Две минуты не мешай. Ладно? – Александр заставил опешить отца. Не многим это удавалось. В прошлый раз удалось королю Сидотрону, на заре знакомства землянина с Денсаром и денсарцами.
   - Все, капитан, готово, - Евгений удовлетворенно потер руки. – Красиво зашли, со скольжением. На Земле что-то такое есть, про управляемый занос?
   - Дрифт. Славненько получилось. Так земляне еще не делали, это точно, как историк говорю, - Лука тоже выглядел совершенно довольным.
   - Вот домой вернетесь, всех в угол поставлю, причем, в один. И как вы там вчетвером поместитесь, понятия не имею. Юзом как-нибудь задрифтуете.
   - О, пап, ты тут. Скажи, прикольно же получилось, - искренне улыбался Александр. – Смотри, как здорово.
   - Здорово, оно, конечно, здорово, но почему без спроса?
   - Мы спросили, вы ответить не успели, а момент для данного маневра был просто идеальный.
   - Вот так, начальство тормозит, а меня, ветерана Разведывательного флота, уважаемого Ркандра в угол! Где, справедливость? Где, я вас спрашиваю?
   - Не переигрывай. Не можешь уследить за шпаной здесь, так хоть в углу последишь.
   - И нам удобней будет. На корпусе посидим, - еще более радостно, чем про совершенный маневр сообщил Лука.
   - Ну, я так понимаю, на угол, в целом, все согласны? – улыбнулся в бороду Лукич.
   - Так, это, что по желанию? – встрепенулся Евгений. – Тогда я, пожалуй, пас. Не люблю тесных мужских отношений.
   - Засранцы, - вырвалось у Лукича.
   - Пап, надеюсь, тебя сейчас никто не слышал?
   - Зря надеешься Саш, это не закрытый сеанс связи. Транслируется на обе планеты. За вас же все переживают.
   - То есть, для населения двух планет мы теперь засранцы? – Лука засмеялся в голос. – Корабль переименовывать будем?
   - Братец мой маленький, вот пока ты это все не озвучил, все могло и обойтись, а теперь, так точно все обратили внимание, - засмеялся Александр.
   Смеялись все. И люди у экранов на двух планетах. И люди у экрана на корабле. И Ркандры. И, даже, пауки что-то такое, конвульсивно непонятное делали. Что уж им коробка – переводчик натрещала, но весело было всем.
   - Ребята, хорош, ржать, - прервал веселье Мозг. – Там наши преследователи активно наш маневр обсуждают. Включаю на громкую.
   «Презренные нас обнаружили. Пытаются запутать следы. Ты (опять не переводимый треск, видимо имя) потерял половину мощи удара. Выпущенная тобой мощь, нас выдала и, теперь, улетит в пустоту».
   - Значит, ракета за нами не полетит? – удивился Лука.
   ¬- Как то примитивно. Не наводящиеся и, даже, не управляемые ракеты. А как они воевали? Чуть всю планету не разнесли, а вооружения нормального не имеют, - пожал плечами Евгений.
   - Действительно, - согласился Лукич. – У землян еще и баз вне планеты, вроде, нет, но цель так легко от них не уйдет, это уж точно.
   - Мозг, надо Клена предупредить, как только они из подпространства выйдут, - отдал приказ Александр. – Да, и хорошо, чтобы они эту гадость уничтожили, а то еще напорется кто…
   Маяк «маячил» на небольшой, активно вулканирующей планете. «Тилен» спрятался на ее спутнике, слившись с поверхностью при помощи соответсвующих пятен на защитном поле. Корабли врагов висели на орбите планеты, сами враги активно спорили:
   «Здесь нельзя жить, это невозможно. Сигнал идет с этой планеты. На ней нет жизни. Они нас обманули. Сбросили сигнал на мертвую планету. Ты (непереводимый треск, видимо имя собственное) их видел? Такая отвратительная форма жизни не могла появиться в нормальных условиях. Ты прав, мерзкие твари, но здесь не возможно жить никому, даже таким. У меня приказ обрушить всю мощь удара на планету, на которой будет установлен сигнал. Вот эта планета. Я отказываюсь тратить оставшуюся у меня мощь удара на эту ложную цель. Тогда ты станешь кормом для Великих. Я уже корм. Два раза не сожрут. Вы тоже корм, даже если выполнишь приказ и обрушишь мощь удара на эту планету, презренных не уничтожишь. Мы выполним приказ, а ты станешь корм, предатель. Вот за это вас и съедят. Великие любят кушать».
   - Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать, - процитировал в пол голоса Лука, а пауки, тем временем, продолжали спор:
   «И нас съедят и высоких ученых тоже. Они сказали, что у нижайших нет скорости максимума, оказалось есть. Даже больше есть. А если нижайшие и разговоры наши слушают? Которые нельзя прослушать?   И ученые у нас какие-то не умные, и Величайшие ни чего великого не могут, только брюхо набивать. Ты думай. когда говоришь. Или что, они меня третий раз сожрут?  У диких на планете жить лучше: нет ни Величайших, ни нижайших, а жизнь лучше и интересней. Ты предатель, да за это…» - говорившего бесцеремонно перебили, такого люди еще не слышали: «За это они меня четвертый раз сожрут и с вами не поделятся».
    Пауки замолчали, погрузившись в свои мысли. Радиомолчание длилось довольно долго. Почти сутки по корабельному времени. Земляно – денсаро – тилеане (очень талерантненько получилось) опять занимались ставшим уже привычным делом – скучали. Тишина закончилась также неожиданно, как началась:
    «Сигнал устойчивый. Я выполню приказ и мой (непереводимый треск) тоже. А ты (эта трескотня была уже знакома, ее занесли в базу, как тот который пустил ракету или просто – Пускатель) предатель. Если все ваши такие, как ты, то вас просто необходимо было уничтожить. Не понимаю, как нашим предкам этого не удалось. Зато планету почти уничтожили совместными усилиями».
   - Так это у них объединенный флот? – удивился Александр.
   - Мне этот Пускатель определенно нравится, - ответил слегка ни в тему Евгений.
   - Тот второй, который «тоже выполнит приказ» вроде тоже с головой дружно живет, только при начальстве стесняется ум показывать, - добавил Лука.
    Тут два корабля из трех озарились яркими вспышками и к поверхности планеты устремились четыре ракеты. Взрывы произошли практически одновременно.
    - Спектральный анализ показал обычные атомные взрывы, - доложил Мозг. – Нагадят, конечно, изрядно, но что бы уничтожить целую планету – маловато будет.
    - Может устрашение? – выдвинул гипотезу Лука.
    - Тогда уж разозление, если можно так выразиться, - ответил капитан.
    - Можно, выразился уже.
    Пауки, по всей видимости, Пускатель, застрекотали в эфире:
    «Предки, уничтожая нашу планету, потратили несколько сотен мощей удара, и мощь у них была мощней чем наша, а что могут сделать ваши жалкие четыре? Что-то наши Великие и Величайшие совсем глупые. Ты предатель. Ты станешь кормом. Ты тоже. Глупости приказывают они, а съедят за это нас. Я думаю, а зачем нам к ним возвращаться? (вопросительный знак поставил я, коробка переводчик таких мелочей не выделяет) Дикие мне нравятся больше. Величайшие уничтожат диких. Да? Чем? Величием своим придавят? Достаточной мощи удара у них нет. Топлива для кораблей, после этой нашей экспедиции, практически тоже нет. Все закончилось. А отправив нас сюда, они лишились последней возможности влиять на планету. Могут только угрожать, а самим скоро есть будет нечего. Нижайших на всех не хватит, а за рыбой летать будет неначем. Горючего не осталось, да и корабли разваливаются. Попрошусь к диким, может, примут, а не примут, так там пустые острова есть, все лучше, чем под куполом. Я с тобой. Вы оба предатели! А ты дурак. Нужны тебе эти величайшие? Тем более такие глупые. Вы оба предатели. Ну, предатели, так предатели, а ты корм».
   Эскадра Клена, вернее Ди Клена, после того как дед попросил покоя и отдыха главой рода Клен родственники избрали знаменитого адмирала, вынырнула из подпространства точно в расчетное время. А корабли пауков все еще находились на орбите обстрелянной ими планеты. Сама планета нанесенного по ней удара не заметила. Радиационный фон на поверхности планеты превышал земную норму в десятки раз, и четыре довольно-таки маломощных «мощи удара» попросту растворились в нем. Из-за активной вулканической деятельности на поверхности планеты постоянно что-то взрывалось, обрушалось и вырастало вновь. Поэтому заметных разрушений удар тоже не причинил.
   «Чего мы тут ждем?» - неожиданно взорвался паучьим треском молчавший более суток эфир: «Мы должны занести в память фиксатора разрушения причиненные планете нижайших. Планеты нижайших мы не нашли и самих нижайших упустили. А эта планета сама так активно взрывается и разрушается, что фиксировать разрушения можно было и без вашей мощи удара. Фиксируйте уже, да полетели. А ты не будешь фиксировать для своих Величайших. Я им ни чего показывать не собираюсь. Я сразу к диким. И фиксатор на моем корабле перестал работать за много пилотов до меня. Наши ученые его починить не могут. А почему тогда с нами послали тебя, а не второго. Не знаю, он может, вообще не долетит. А может ума у наших великих совсем не осталось, только величие. Как они мне все надоели. Решено – я к диким», - после непродолжительного молчания, эфир опять затрещал. Кажется, это говорил пускатель: «Не пойму, это на моем корабле опять что-то поломалось, или к нам приближается целый рой летящих объектов? Действительно приближаются. На моем экране их тоже видно. И на моем. Может звездные камни? Таким красивым строем? Это вряд ли. Похоже, мы нашли флот нижайших. У меня еще есть мощь удара. Уходите, я их задержу. Ты погибнешь. Лучше погибнуть в бою, чем в желудках величайших. Ты хотел уйти к диким. А нужен я диким? Вдруг тоже сожрут, любить им нас больше не за что. Тогда я остаюсь с тобой. Вы оба предатели. А ты, (треск переводимый как Пускатель) – враг и предатель, но я тоже остаюсь с тобой. Я же предатель вашего врага, значит вам союзник. В дали от наших Величайших мы смогли договориться, а они много сотен лет не могут, все своим величаем меряются. Мы готовы умереть друг за друга без шанса на победу, а они способны только убивать. И кто из нас после этого действительно великий? Я благодарен судьбе за то, что мне посчастливилось летать и погибнуть, сражаясь рядом с вами – моими потомственными врагами. Я готов умереть за вас. Я тоже рад погибнуть, сражаясь рядом с вами, а не против вас. И я.»
   - Ух, - кто-то громко выдохнул в рубке «Тилена».
   - Ага, - согласился кто-то.
   И тишина. Не очень продолжительная, но величественная. Под стать моменту. Нарушил воцарившуюся тишину адмирал Ди Клен, озарив рубку своей лучезарной улыбкой с экрана.
   - Привет, тилеане!
   - Ешкин кот! – вместо ответного приветствия подпрыгнул Александр. – «Звездные камни» — это ж наша эскадра. Адмирал, вас атакуют. Ребята, старт. Мозг, Жека, свяжите меня с пауками!
   - Готово, капитан.
   - Говорит капитан корабля «Тилен», - переводчик методично все сказанное протрещал в эфир.
   В ответ раздался треск идентифицируемый, как треск «Пускателя»: «Что я вам говорил? Нижайшие нас слышат, видят, имеют скорость максимума, подсовывают нам под мощь удара пустую планету. И кто тут теперь нижайший?»
   Видимо Пускатель засек на радаре старт «Тилена». Эффектно развернулся. И от его корабля отделилась ракета в сторону предполагаемого противника.
   «Я не стрелял», - протрещало в эфире: «Она сама, видимо резкий маневр спровоцировал. Вод ведь старая рухлядь! Простите».
   Расстояние было небольшим, поэтому ракета долетела быстро. «Тилен» захватил ее в свое защитное поле, затем, как бы присел, разворачиваясь вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов. И, развернув ракету, запустил ее в сторону вулканизирующей планеты.
   «Ух, ты, как они умеют», - опять Пускатель: «Таранить видимо тоже нет смысла?»
   - Нет, - ответил Александр. – И незачем. Мы не желаем вам зла.
   - Пришелец говорит правду, - возник в эфире треск Мудрейшего брата. – Мы, как вы нас называете – дикие, будем рады видеть вас среди нас.
   - Вот растрещались, - бесцеремонно вклинился в разговор Ди Клен. – Саня, красиво ушли от удара, молодцы.
   - Спасибо, адмирал, мы старались.
   - Ракету, которую мы изловили, тоже туда? На планету?
   - Видимо да, - как-то не очень уверенно ответил Александр. – Надеюсь ей хуже не будет.
   За время космической гонки преследования пауки – космонавты получили индификационные имена: 1 Пускатель; 2 Стеснительный или Предатель, еще Скромняга; 3 тот, который на всех ругался и воспитывал – Козел. Хорошо, что пауки этого не знали. Козла, при последующем общении, когда познакомились получше, переименовали в Командира.
   Эскадра тилеан состояла из пяти грузовых кораблей денсарского типа. Если «Тилен» казался паукам огромным, он легко мог взять на борт любой из их кораблей, то денсарские грузовики повергли пауков в благоговейный ужас. В окружении целого роя маленьких патрульных катеров, катера были не крупнее кораблей пауков, гиганты зависли на орбите обстрелянной планеты на расстоянии прямой видимости. Один из катеров держал в своем поле паучью ракету и, приблизившись к планете, как «Тилен» запустил ее на поверхность.
   - Прошу всех на борт, - радушно предложил Ди Клен сияя белозубой улыбкой с экрана.
   Рой патрульных катеров организованно втянулся на четыре корабля сопровождения. «Тилен» вошел в грузовой отсек флагмана. Корабли пауков, после не очень продолжительного спора последовали за ним. Веским аргументом в споре оказалось высказывание Пускателя о том, что он своим ходом обратно просто не долетит. Его корабль начал методично разваливаться. И хоть погибнуть в космосе значительно лучше и почетней, чем в желудках Величайших, но лично ему хотелось бы еще пожить. Оказывается, жить может быть интересно.
   Пауки и «дикие» и «домашние» были поражены простором флагманского корабля. Подводный город диких пауков был немногим больше. А на детский остров, на котором началось общение пауков с инопланетянами, этот корабль просто бы не смог поместиться. В отличии от «Тилена» здесь были широкие проходы и просто гигантского размера рубка. Пауки смогли передвигаться по кораблю свободно. Диким все было просто интересно, с познавательной точки зрения. Пилотов же больше интересовала профессиональная сторона. Тут выяснилось, что у коробки переводчика опять недостаточный словарный запас. Свободные от вахты пилоты и механики тилеанского флота, включая естественно и Александра с Евгением, часами общались с пилотами – пауками, то в рубке флагмана, то в машинном отсеке, то в паучьих кораблях. Пусть, пока не все слова были понятны, хоть Академия Словесности работала круглосуточно и без выходных, неустанно пополняя словарный запас переводчика, технари друг друга как-то понимали. Общались активно. И даже пытались освоить управление инорасового аппарата. Не получилось. Совершенно невозможно. Пауку в гуманоидной рубке – ужасно тесно, а то, что находилось в центре прямо перед ним, он вообще не видел. Люди же могли управлять кораблем пауков ни менее чем вдвоем, а, лучше, втроем. Уж очень далеко друг от друга находились органы управления.
   Как удалось выяснить опытным путем, у пауков очень тонкая и точная настройка внутренних биологических часов. Каково было их удивление, когда менее, чем через двое суток корабли достигли орбиты их планеты.
   - У них есть скорость выше максимума, - протрещал Пускатель. – Они с нами просто играли.
   - Это же, - не услышав коллегу, воскликнул, если можно так сказать, про паучий треск, Предатель и осекся на полутреске.
   Что он имел ввиду все увидели на обзорных экранах, находящихся во всех жилых помещениях, в том числе и в трюме. База на одном из спутников была уничтожена. Над поверхностью еще летали осколки и поджавшие лапки пауки. Трупы собратьев собирал корабль аналогичный тем, которые участвовали в погоне за инопланетянами.
   - Теперь понятно, почему послали именно меня, - протрещал Пускатель. – Мой корабль в более худшем состоянии, если погибнет не жалко, все равно сам скоро развалится. А так, наши Величайшие победили ваших. Гады (наверное, коробка - переводчик не перевела, но остальные пауки — это слово, как показалось инопланетянам, довольно, зло повторили).
   - Я отомщу! Я должен! – протрещал к всеобщему удивлению не Командир, а Предатель.
   - Ну и дурак, - удивил всех еще сильнее своим ответом Командир. – Кому ты должен? Этому корму?
   - Пусть жрут, - высказал свое мнение Пускатель, как представитель стороны «победителей». – Скоро подавятся. Горючего практически не осталось и корабль у них немногим лучше моего. Все-таки какие «…» (опять это слово, будем считать гады). Додумались, стратеги. За счет вашего корма лет тридцать протянут. За это время нижайшие слегка расплодятся, так что лет сто голод им не грозит. А дальше что? Они даже на планету спуститься не смогут. Идиоты. Почему они Величайшие? Великие? У них же ума нет. Безумцы. Не понимают, что творят. Сейчас проблему, как им кажется, решили, но потом проблема вернется и станет еще ужаснее, а они об этом не думают. Разве Великие не должны думать о судьбе своего народа? О своих потомках?
   - Думают мудрые, - вклинился в беседу пауков Лука. – А «величайшие» - наслаждаются своим величием. По крайней мере, они так думают тем, что у них еще осталось для подумать.
   - Это что, нам теперь наш Великий Совет в Мудрый переименовывать придется? – озвучил промелькнувшую в головах тилеан мысль Евгений. – На фоне таких вот «великих».
   - Нет, у нас Совет Великий, потому что большой и дела большие делает, а их величие дутое. Надувались – надувались и лопнули. Бабах.
   - Тут ты прав, Лука Лукич, ладно, будь историком. Нужное занятие, - согласился с братом Александр.
   Рубка, тем временем наполнилась чужим треском. Уцелевшая база общалась с пилотом своего корабля.
   - (***), - непереводимый треск, видимо имя. – Уничтожь этих! (Видимо корабли пришельцев)
   - Как? – протрещали в ответ. – У меня больше нет мощи удара.
   - Ударь собой!
   - Я один, их пять. Я не могу ударить всех, – отвечал пилот спокойно, в отличие от своих собеседников. Те трещали как-то истерично, если такое определение вообще возможно применить к треску.
   - Ты будешь корм, ниже нижайших!
   - (***), - протрещал в эфир Пускатель, обращаясь к коллеге по имени. – Присоединяйся к нам. Мы отправляемся к Диким. Сейчас мы тебе поможем все собрать. Диким корм тоже нужен.
   - Вы предатели, ниже нижайших, - раздраженно проскрежетало в эфире.
   - А вы гады, выше высочайших! – ответил за всех Пускатель. – Вот и жрите теперь сами себя. А мы будем жить.
   Все-то время, что паучии космонавты собирали «корм», уцелевшая станция вещала разными голосами. Оказывается, инопланетяне научились их различать. Скрежет скрежету рознь. Голоса: приказывали, уговаривали, угрожали, проклинали, увещевали. Корче –создавали фон. Собиратели же вернулись явно довольными.
   - У меня пропала связь, и потух свет в рубке, - почему-то радостно сообщил Пускатель.
   - А я нашего Величайшего нашел, - поведал Командир. – Давайте его съедим.
   Пауки, как-то чрезмерно радостно с точки зрения пришельцев, выволокли труп своего лидера и стали готовиться к пиру. Одежд на пауках люди не видели, но на этом были какие-то украшения, видимо, как символ власти. Их поснимали и забросили в угол. Как принимают плоть товарища с почтением, благодарностью и уважением инопланетяне уже видели. Бр-р. Без этих атрибутов – еще «брысистей», если можно так сказать. Просто съели, или, даже – сожрали. Мудрые братья и сестры с удовольствием присоединились к пилотам. Представители других рас сочли за благо ретироваться, что б не начать угощать.
   - На нижних уровнях нижайшие, похоже, выжили, - ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил новый член команды. Инопланетяне его назвали – Разрушитель.
   Корабли пауков были под завязку забиты кормом. Да и маленькие они очень. На руины базы прилунился флагманский корабль тилеан. Спасательная операция прошла успешно. Нижайшие повиновались без раздумий и приказы выполняли очень быстро. На борт поднялось больше сотни новых пауков, которые погрузили на борт в несколько раз большее количество трупов. В смысле корма. Пировавшие пауки честно поделились со всеми. Величайший закончился очень быстро, а вместе с ним еще несколько выдающихся членов колонии.
   Выдрессированные за века нижайшие, весь полет робко жались к стенам, что б не мешать своим более высоким собратьям. Но как только створки люка отворились, выпустив всех пассажиров на большой остров, нижайшие будто ожили. После нескольких сотен поколений, проживших в подземелье, оказавшись на свободе, буквально за несколько дней, они преобразились до неузнаваемости. Взрослых перевоспитывать смысла особого не было: они выглядели довольными, очень хорошо кушали и охотно помогали, но так и остались примитивными. Хотя, на фоне коренных островитян, смотрелись вполне органично. Дети же быстренько догнали в общем развитии своих сверстников, переехавших на Большой остров с различных Детских островов. Когда через пару месяцев корабли инопланетян отправлялись домой, отличить потомков бывших нижайших от диких – люди уже не могли. Все совершенно нормальные дети. Все-таки условия жизни имеют ключевое значение в развитии разумного разума. «Быт порождает сознание» во всех уголках вселенной.
   Появление пилотов и их кораблей – оказалось величайшим благом для паучей колонии. Корм, конечно, тоже хорошо, но уже много веков на планете, никто не голодал. Паучатину со спутников съели, как витаминно-минеральный десерт. А вот скорость, с которой корабли перемещали пассажиров и грузы – вот это да! Инопланетяне изучили состав топлива необходимого для кораблей пауков и синтезировали довольно внушительный его запас. Топливный склад разместили на удаленном каменистом острове, подальше от обитаемых территорий, мало ли что. Субстанция оказалась не только взрывоопасной, но и жутко ядовитой. Решили не рисковать, от греха подальше. Корабль Пускателя, к неописуемой радости своего пилота, благополучно развалился окончательно, выпустив снопы искр и облака едкого дыма. Это крайне сложно понять, но каждая новая неисправимая поломка корабля, приводила пилота в детский восторг. Как земного Карлсона, который живет на крыше: «Малыш! Все-таки она упала!» Консилиум из специалистов с разных планет постановил – пустить корабль на запчасти. Хотя износ был так велик, что правильнее было отправить в утиль.
   На планете Пауков было решено создать небольшую базу тилеан: для связи, помощи и наблюдения. На базе остались два патрульных корабля с экипажами и группа из пяти ученых. Базу расположили на острове с менее благоприятным для пауков климатом, ближе к одному из полюсов. Зимой температура здесь падала до минус десяти. Смертельно опасно для пауков, вполне нормально для людей с Земли и Денсара, терпимо для людей с Тилена.
   Эскадра под командованием Ди Клена отправилась домой на Тилен. А корабль «Тилен» пошел курсом на Денсар. Ди Юрий на Денсаре уже приступил к выращиванию корабля для пауков. Небольшого, размером с «Тилен». Хотя, с точки зрения пауков он был огромен. Лишившегося своего корабля Пускателя взяли с собой в качестве пилота – испытателя. Помимо пилота в трюме «Тилена» разместились прежние пассажиры, кроме Мудрейшего, как называли его инопланетяне. Заслуженный паук сообщил сородичам, что доволен прожитой жизнью и ему пора стать пищей для идущих следом. И был крайне почтительно съеден со всем паучьим уважением. Трудны для нашего понимания пауки.
   Уцелевшая на спутнике база победителей продолжала забивать эфир своими посулами, угрозами и уговорами. Жителями планеты было принято решение не обращать на нее внимания. В конце концов интересно, что там будет лет через сто. Инопланетянам интересно, паукам все равно.

ГЛАВА 4

1

   Пускателю удалось произвести впечатление на денсарцев, особенно на айрлонгов. Прямо-таки неизгладимое впечатление. Пауков на планете не было, но реакция на них в режиме «бр» была. Есть в паукообразных что-то такое… Н-да… Люди пугали инопланетным гостем непослушных детей, и это было действенно. А всегда спокойные и, даже флегматичные айрлонги проявили бешеную ярость, пытаясь убить бедного космолетчика нестандартного внешнего вида. Хорошо по деревьям лазает хорошо. Убежал. Там баловуны, убить не пытались, но устроили ТАКОЙ ШУМ.
   Мудрейшие сестра и брат по тому и являлись Мудрейшими, что сначала думали, а потом делали. Далеко от станции не отходили, ни куда без спроса и сопровождения не лезли. Пускатель мудрейшим не был. Он себя, а, главное, свое любопытство ничем не ограничивал. Двойная сила тяжести его – опытного пилота, привыкшего к перегрузкам, не напрягала. И, буквально, в первый же день он ринулся изучать территорию и налаживать знакомства с местными жителями. Общительный парень оказался. Люди были проинформированы о гостях и попытались попытаться проявить гостеприимство. Животные же дали волю инстинктам и чувствам. С чьего – то высоченного дома – Волскрима паука сняли флаером.
   - Я же не желал никому зла, - проскрежетал, как показалось Александру, растерянно Пускатель, с трудом уместившись в флаере.
   - Животные руководствуются инстинктами. Вот и защищаются от новой угрозы. А лучшая защита – это нападение. Внешне мы очень разные. Вас наш внешний вид тоже не очень порадовал.
   - Да, отвратительная форма жизни.
   - Спасибо, польщен, - усмехнулся Александр. – Чувства, которые мы вызываем друг у друга, явно взаимные. Вот вместе и будем их преодолевать. Я вот к вам уже привык. Не боюсь и скафандр снял.
   «А поле, защитное оставил», - возник в голове голос Мозга корабля.
   «А ты бы не оставил?» - также мысленно ответил Александр: «Я не трус, но сильно опасаюсь. Помнишь, как мама про них сказала? «Бр-р» Не знаю как вам, Ркандрам, а нам людям вот Бр-р и есть».
   После случившегося с ним конфуза, Пускатель помудрел и больше ни куда один не уходил. Познавал мир исключительно в окрестностях станции, а после и вовсе перебрался в Священную Рощу, где священнодействовал Юрий, создавая – выращивая новые корабли. Пускатель оказался таким же увлеченным технарем, как и Юрий, просто на родной планете ему не хватало знаний, и взять их было негде. На Денсаре же путь к знаниям был открыт и, хоть Ркандры и не могли ему помочь, космический паук активно занялся самообразованием. Его жажда знаний просто поражала, а способность усваивать полученные знания – восхищала. Ркандры смогли помочь, выделив ему специальный канал связи с тилеанскими Академиями, и образованием паука занялись лучшие специалисты Тилена, уделяя необычному ученику по несколько часов ежедневно. Юрий многовекового людского «БР» к паукам не испытывал и, на почве общих интересов, довольно быстро подружился с инопланетным коллегой. Тем более, что один из растущих сейчас кораблей предназначался как раз ему, Пускателю.
   Корпус нового корабля был совершенно стандартным патрульным катером, а вот внутреннюю начинку: рубку и все органы управления, создавали специально для пауков, под их физиологию. Здесь без Пускателя было не обойтись. Все подгоняли так, что бы было максимально удобно ему. Многое приходилось изготавливать в ручную, так как, что совершенно естественно, не было таких форм. Паука аромат благословенного лумгума не напрягал, поэтому лепил он сам.
   Питался паук здесь же, вместе со всеми. Вернее, за всеми. Ему очень понравились кости, даже больше, чем мясо. Понятия брезгливости у пауков не было, и он с удовольствием доедал все кости, даже те, с которыми не смогли справиться собаки. И был очень доволен рационом. Свежий воздух, Солнца свет, деликатесы на обед. Красота. Что интересно, собаки агрессии к нему не проявили.
   «Тилен», тем временем, слетал на Тилен, а когда вернулся – экипаж был поражен. Даже с точки зрения гуманоидов пауки похорошели изрядно. Все тело обзавелось здоровым глянцевым блеском, и они, вроде как, даже стали крупнее. Все-таки подводно – пещерно – космическое затворничество не очень благотворно сказывалось на общем состоянии здоровья пауков. А здесь, на свежем воздухе они окрепли и похорошели.
   Местные жители тоже малость попривыкли. Перестали шарахаться при встрече. А после того, как пауки приняли активное участие в сборе плодов волскримов, так к ним прониклись, если и не любовью, то уважением. Пауки лазали по деревьям играючи в то время, как людям это занятие давалось с трудом и постоянным риском свалиться. Правда, теперь, вместо веревок, для страховки использовали индивидуальное защитное поле, процесс все равно оставался достаточно трудоемким.
   Денсарское лето заканчивалось. И, хоть деревья еще оставались зелеными, было понятно, что это не на долго. Священная производственная роща Юрия находилась в более теплом климате, чтобы продукция могла расти быстрее, тем ни менее и туда уже скоро должна была прийти зима. Волскримам для нормального жизненного цикла были необходимы морозы. Так что в тропиках, где нет зимы, промышленную рощу расположить не удалось. На зиму производство засыпало крепким древесным сном.
   Земляне и полуземляне решили на зиму перелететь на Землю, тем более что там начиналось лето.
   - Мы как перелетные птицы, - охарактеризовал решение Лука.
   - На Денсаре птиц нет, - ответила Люба.
   - А на Земле есть, а мы, какие никакие, а земляне, - не сдался Лука.
   - Птицы, птицы, есть, нету, - передразнил спорящих Евгений. – Любане за женихом летим. Главное, когда она жертву загрузит, быстренько стартануть, чтобы очнулся уже в космосе. Луке за материалом, мал он еще жениться. Сане за женой, раз здесь не хватает. Привередливый ты наш.
  - Что это я мал? Как на планету пауков, так не мал, а как жениться, так мал.
  - Стыдись, Белое Перо.
  - Мне уже исполнилась шестнадцатая весна, - все прыснули, Лука очень умилительно и уморительно умел надуваться, опять же фильм недавно смотрели. («Человек с бульвара Капуцинов», если кто не видел – рекомендую).
   - Не, Евгений, зятек дорогой, - не остался в стороне Александр. – На самом деле мы вас с Алиной в свадебное путешествие везем.
   - Точно! – согласился с братом Лука. – У нас там получится что, или нет, не известно. А вы уже все, молодожены. А Люба летит Вику навестить, сестры все-таки скучают.
   Лукич старший тоже решил слетать на родину.
   - Совсем меня эта работа запарила. Ведь знал же, что геморрой, и все равно согласился. Дурак старый.
   - Пап, геморрой этот, так или иначе, твой. Но теперь ты не просто дурак, а дурак – командующий.
   - Саня, я сейчас в лоб тебе дам, по-отечески. Вот только подпрыгну.
   - Да ладно, пап. Чего ты злишься то? Дурак, так дурак, раз, командующий не нравится.
   - Вот зараза! Мой сын, весь в меня.
   - Пап, я тоже твой сын. Ну, ты и…
   - Молчать, Лука, это приказ!
   - Ну, ты и командующий, товарищ адмирал, - Шаропуз довольно улыбался, широко раздвинув свои великолепные усы. Он вальяжно развалился в кресле, а новенькая форма капитан – командора тилеанского флота сидела на нем как влитая.
   - Хреновый я командующий, распустил подчиненных. Никакой дисциплины. Шаропуз, а ты же на Земле еще ни разу не был?
   - Не-а.
   - С нами полетишь?
   - Давай, хоть посмотрю на твою тайгу. Проверю своими глазами твои рассказы. Какое оно такое это зеленое море.
   Пауков везти домой никто не захотел. Да они и сами не сильно стремились поскорей вернуться. Что они там не видели? На Денсаре им зимой делать было нечего. Они уже сейчас на улицу выходили с большой опаской – холодно, особенно по утрам. Поэтому их тоже решили взять с собой. А что, пусть прокатятся, посмотрят. Лукич старший составил огромный список закупок, и народу набралось много, так что лететь решили на двух кораблях. «Тилен 2», как и много лет назад, пилотировали: капитан второй звезды Дтен, навигатором по прежнему была его уже повзрослевшая жена капитан первой звезды Стар, механик был новый – лейтенант Лен, дальний родственник Сленов, очень дальний.

2

   - Да что ж они творят?! – яростно орал Лукич на всю рубку, нервно сжимая кулаки. – Суки! – с подвыванием, на грани плача, благо дети не слышали, в другом корабле летели. – Разве так можно?! Твари! Вот твари!
   На обзорном экране никакой тайги не было. Безумный, безобразный лесоповал был. Тайги не было.



2.1
   
   Такая вот главка. Пояснительная записка. Лирическое отступление, на правах автора. Как хотите, назовите.
   После того, как в этом моем фундаментальном труде мной было убедительно доказано, на основании неоспоримых фактов (кому они нужны с ними спорить, эти мои факты), существование иных разумных рас и народов во вселенной. Следует считать логичным и вполне обоснованным факт возможности существования иной Земли, на которой, вроде бы, все как у нас, но есть нюансы.
   Не знаю как в ученом мире, но на полях интернета еще не так давно (теперь про нее забыли) обсуждалась очень научная гипотеза, которая сообщала, что на орбите нашей планеты Земля находится еще одна планета. Точно такая же, как наша, но есть нюансы. А не видим мы ее только потому, что она прячется от нас за Солнцем.
   Если кто-то, по совершенно непонятным для меня причинам, считает эту гипотезу не состоятельной, я предлагаю ему рассмотреть классический вариант: где-то далеко - далеко во вселенной, вокруг точно такого же желтого карлика вращается точно такая же планета. И все на этой планете точно так же, как у нас, но есть нюансы.
   В то время как у нас все хорошо. Вот и президент так говорит. А он у нас самый честный и порядочный из людей, поэтому все, что он говорит истина. Не правда, какая-нибудь, которая, как известно у каждого своя, а ИСТИНА. Да, да, именно вот так вот, большими буквами ИСТИНА. И все политики у нас прекрасные, честнейшие и в высшей степени порядочные люди, которые денно и нощно бесконечно радеют о нас с вами. О росте нашего благосостояния, о нашем благополучии, о нашем здоровье и уровне нашего образования, о нашей продолжительности жизни, в конце концов. К сожалению, не всем во вселенной так везет.
   На той, другой, Alter (это я на латыни, выпендриваюсь) Земле все совсем не так. Мои герои как раз с нее. По каковой причине все описываемые мной события не имеют к нашей процветающей планете ни малейшего отношения. Да вы и сами уже, наверное, заметили некоторое несоответствие между нашим ИСТИННЫМ ХОРОШО, о котором показывают и говорят все телевизоры страны, и тем невероятным для нас ПЛОХО, которое нет-нет, да и появляется на страницах моей книги. Все совпадения с нашими землянами являются совершенно случайными и отношения к нашим землянам не имеющими. Продолжаю свое повествование про другую, нет, не так. Про
Alter ЗЕМЛЮ
   Да, вот так лучше. Ну все, возвращаемся обратно в главу под циферкой

2

   Как должна выглядеть тайга сверху, Лукич прекрасно знал. Чай не в первый раз на родину возвращался из дальних странствий. То, что он увидел на экране сейчас, вызвало в душе бурю противоречивых эмоций, положительных среди них не оказалось.
   - Да как же так можно? – слегка успокоившись, уже без истерики и матов, вопрошал он. – Это же настоящее бедствие, катастрофа. Это геноцид леса. Геноцид всего живого на планете. Массовое самоубийство. И все ради денег. На кой ляд самоубийцам деньги? Наследникам завещать? Так они наследников убивают. Такие вырубки – это суицид всего человечества, и не родившихся поколений тоже. Зачем? Не понимаю.
   - Вспомни историю Денсара, - на правах друга ответил Шаропуз, остальные предпочитали помалкивать. – Вот и вы приближаетесь к нашему уровню развития. Как у вас говорят? Яблоко от яблони.
   - Так они и яблони уничтожат, такими темпами. Ладно. Длен, давай в избушку мою.
   Лесоповал заканчивался где-то в километре от дома Лукича, так что тут все было как до отлета. Даже еще таежнее стало. Дорога окончательно заросла и едва угадывалась в молодой поросли. Дома Лукич не был лет десять, плюс – минус. Дороги уже и тогда практически не было, а вот домик Василия был. Теперь его не было тоже. Даже следов его здесь пребывания не было видно.
   - Ушел, - озвучил произошедшее Длен.
   - У них тут тайга уходит, - огладил задумчиво бороду Лукич. – А уж такой домик, - вздохнул. – Хорошо, что я не землянин больше. Ой, как хорошо, - опять вздохнул. – Сань, - обратился к сыну, «Тилен 1» приземлился раньше и ждал на лужайке возле дома. -  Может, дома невест поищите, а то вдруг они здесь теперь все слегка шибанутые, с неустойчивой психикой, склонной к суициду?
   - Пап, не знаю как Лука, а я все-таки попробую. Вдруг есть еще нормальная, ее же тогда надо спешно эвакуировать, хотя бы для сохранения вида, как денсарцы сделали в схожей ситуации.
   - Правильно, - поддержал брата Лука. – Зря, что ли, летели в такую даль? И, судя по твоей реакции, папа, здесь произошли глобальные изменения. Мне, как ученому, интересно материал пособирать. Изучить.
   - Ну, только если как ученому, - вздохнул очередной раз Лукич и обернулся к дочери.
   - Пап, а мы с Женькой вообще молчим. Мы просто в свадебное путешествие и назад. Никого искать не будем, ничего собирать не станем. Правда, правда!
   - Верю, - усмехнулся в бороду Лукич. – Любаню о целях визита на родину предков не спрашиваю, с ней все ясно – на охоту приехала. Ладно, я в поселок скатаюсь, хочу лесничество наше навестить. Потолковать, как такое допустили выяснить. Шаропуз, ты со мной?
   - Поехали. Прокачусь.
   - Ну, а вы располагайтесь пока.
   - Нет, папа, мы, наверное, сразу двинемся. Чего время терять? – ответил за всех Саша.
   - Ну, как хотите. Я что-то думал, что погостить захотите в отчем доме. А сейчас вдруг понял, вам этот дом совсем не родной. Даже Сане, его, считай, еще кульком увезли.
   - Здесь даже лучше, чем на Денсаре, - протрещал Пускатель с макушки сосны. Все вздрогнули.
   - Блин, - не зло выругался Лукич, задрав голову на звук, фуражка свалилась на землю. – Про вас то я и забыл. Ты когда не дерево залезть успел? – и, поднимая фуражку, обратился к более мудрым паукам. – Вы тут располагайтесь.
   - Здесь очень хорошо, - проскрежетала мудрейшая сестра. – Легко. Легко и хорошо.
   - Я рад, что вам нравится, главное далеко не уходите.
   - Командир, - проскрежетал Мудрейший. – Нам можно есть маленьких существ?
   - Каких? - Лукич даже слегка опешил.
   - Вот этих, которые летают вокруг вас.
   - Мошкару эту всю? Да на здоровье, если поймать сможете.
   Оказалось, у пауков для этого случая в арсенале паутин есть еще одна. Очень мелкоячеистая, очень липкая и, судя по всему, очень вкусная. А еще, оказалось, у пауков есть рот. Лукич аж вздрогнул всем телом, когда увидел. Они с Шаропузом выходили из дома, Лукич показывал другу свое жилище, а мудрая сестра наслаждалась мушиным десертом как раз напротив. Буквально в паре метров от порога.
   - Дай закурить, - выйдя из столбняка, попросил Шаропуз.
   - На, - Лукич протянул другу трубку и кисет, а сам взяв себя в руки, обратился к паучихе. – Уважаемая Мудрая Сестра, в той стороне есть болото, - указал рукой направление. – Там этих тварей значительно больше. Тут не далеко, можете сходить. Защитное поле вас выпустит и обратно запустит, я настроил.
   - Спасибо, командир.
   - Кушайте на здоровье. Только осторожно, в болото не свалитесь – это вода. И людям на глаза старайтесь не попадаться. Хоть там людей быть не должно, но мало ли, вдруг кто забрел.
   - Хорошо, - ответил, почему-то Пускатель, а гуманоидам опять пришлось задирать голову. Пускатель обосновался на коньке крыши дома Лукича. Волшебную паутину он растянул как транспарант на задранных вверх задних лапах, и застыл, как рыбак с удочкой. Вдруг, совершенно неожиданно, заставив вновь вздрогнуть людей, сорвался с места. Шустро пробежал по крыше, с крыши на дерево и скрылся где-то в кустах.
   - Н-да, - пробурчал Лукич, усаживаясь за руль своего флаера. – Охотнички. Поедем что ли, Шаропуз.

3

   - Здесь что, война была? Или эпидемия, какая? – Лукич медленно катил по центральной улице поселка, удивленно озираясь по сторонам.
   Поселок, некогда богатого леспромхоза, выглядел, скажем, так, очень неожиданно. Разваливающиеся дома с немым укором глядели на мир пустыми глазницами окон. Сельмаг еще стоял на прежнем месте и даже работал, но вид имел какой-то замызганный. Другого слова и не подберешь. Старая еще с советских времен вывеска «Смешанные товары» пришла в полнейшую негодность. Прочитать ее мог только тот, кто знал, что было на ней написано. Но это, похоже, никого не волновало. Клуба не было. Пристроенной к нему школы детского творчества тоже. Были живописные руины на их месте. Где-то там, под руинами был когда-то кабинет, в котором больше четверти века назад учила детей музыке Татьяна Слен. От спортивной школы с спортзалом и стадионом вообще ничего не осталось. Даже развалины куда-то пропали. А футбольное поле поросло травой и бурьяном, и было обильно усеяно коровьими лепешками. Больницу, в которой Римма родила Сашу, уцелевшее население активно разбирало на дрова. Здание уже тогда было старым и ветхим. Снести его было верным решением. Вот только нового здания поселковой больницы, почему-то не построили. Редкие люди без особого любопытства провожали взглядом машину Лукича и возвращались к своим делам. Вид жители имели под стать поселку, и, даже, трава была какая-то не зеленая.
   Здание лесничества – зданием тоже уже не являлось. Так, огороженная территория с провалившейся крышей. Двери уже не было, ушла, но вывеска рядом с дверным проемом, на удивление хорошо сохранилась.
   - Вот здесь я проработал всю жизнь до самой пенсии, - Лукич снял свою адмиральскую фуражку и взлохматил волосы на голове. – Ух, ты, переодеться в местное забыл. А я ведь свою трудовую книжку и не забрал. Тоже забыл. Где-то она теперь там погребена.
   - Моя тоже, - человека, сидевшего у дома напротив на бревне рядом с покосившимся палисадником, потрясенный Лукич не заметил. Человек поднялся и подошел к приезжим. – Здрасте вам.
   - И вам здравствовать, не хворать, - ответил за обоих Лукич.
   - А я вас, кажется, знаю, - человек был мужчиной лет сорока, со следами верной преданности алкоголю на лице. – Вы же Леший, бабы так звали, лесник Лукич. Когда у вас жена рожала, я на ваш мотоцикл залезть не смог. Может помните?
   - Митька?! – сразу, как будто все произошло только вчера, вспомнил то утро Лукич. – Подрос.
   - И подрос и постарел, и поседел, там, где не полысел. Пойдем что ли ко мне. Чего здесь торчать? За жизнь поговорим.
   - Пойдем, - Лукич согласился автоматически. В гости к Митьке он точно не собирался. Просто обалдел слегка от всего, что его окружало.
   
   Митькин дом полупостроили уже после того, как Лукич покинул Землю. Второй этаж был недоделан, поэтому дом – полупостроен. Но вполне себе приличная лестница на второй этаж в доме была. Хозяин использовал ее вместо кладовки, шкафа и книжных полок одновременно. Подняться наверх по ней было не то чтобы не возможно, но крайне сложно. Остальная обстановка в доме была, как принято многими говорить в подобных случаях: «спартанской». Не знаю, как там, в Спарте, а здесь просто бедненько, пошарпаненько, но, на удивление, чисто. Посреди комнаты стоял старый, но уже импортный, телевизор с разбитым экраном.
   - Дмитрий, а чего ты его не выбросишь? – спросил Лукич, чтобы хоть как-то завязать разговор.
   - А как я могу его выбросить? Он мне, считай, жизнь спас.
   - Как это?
   - Да, понимаешь, достало все, и перебрал я, если честно конкретно. Зарядил я в дробовик последний патрон и давай изобретать, как бы так бы себе в голову попасть. Ну, что б наверняка и без мучений. Опыта в этом вопросе у меня, сам понимаешь, никакого. Ружье длинное, руки короткие. И так и сяк и об косяк, а ни как. Ногой на курок давить уж очень не хотелось. Зачем ружье оскорблять? Да и глупо, как-то. Представил себя без башки в одном сапоге – самому смешно и противно стало. Решил соорудить систему привода на курок. Зафиксировал ружье, бечевочку протянул. А ящик в фоновом режиме работал. Я к нему спиной был, не видел, но слышал. А там какой-то мудак по ушам народу чешет, на тему, как у нас все зашибись. И экономика у нас в гору прет, и зарплаты у людей растут беспрецедентными темпами. Ну, я и обиделся, сильно. С таким удовольствием в него дробью утиной залепил, ты себе не представляешь. Такое чувство глубокого удовлетворения испытал! И так на душе хорошо стало. Аж стыдно. Чего это я нюни развесил? Отпустило, короче. Вот и получается спас он меня. Ценой собственной телевизорной жизни. Герой, моей личной драмы. Вот и стоит, как напоминание о моей личной дури. Эти твари извести нас всех хотят, место расчистить. Видимо хозяева так приказали. Так вот хрен им! Я и пить после того случая бросил. Почти. По крайней мере до пьяна больше не напиваюсь. Пью в гомеопатических дозах.
   - Ты от куда слово то такое знаешь? – неожиданно даже для себя вклинился в монолог Лукич.
   - Ну, ты нас хоть совсем за идиотов не держи! Ладно? Правители наши уверены, что мы вокруг себя ничего не замечаем, не видим и не слышим, и верим во весь тот словесный понос, что они на нас льют. А мы в курсе, как живем на самом деле. Все понимаем и, молча, спиваемся, а, кто и еще хуже. У нас сейчас пол поселка алкашей, типа меня. Да, сами виноваты, слабину дали, но не от хорошей жизни это все. Так жить нельзя, а выживать под наркозом легче.
   Я в восемьдесят третьем году родился, а через два года начались реформы всякие. Тридцать четыре года уже реформируют. У меня вся жизнь сплошные временные трудности переходного периода. Китай за это время из отсталой аграрной страны в мощную индустриальную развился, а мы к первобытному собирательству почти вернулись. Вот и правительство разрешило валежник собирать. Раньше, оказывается, нельзя было. Все по закрыли, разорили. У нас лес сейчас китайцы валят. За бесценок тайгу скупают и вывозят. Это нормально?
 (Хорошо, что у нас не так. У нас сплошные иностранные инвесторы, со своими иностранными инвестициями. А у них на Alter Земле одни скупщики краденного. Бедные – бедные Alter Земляне.)
   - А вы куда смотрите, раз все видите и понимаете? Где профсоюзы? Где народный контроль?
   - Лукич, ты точно инопланетянин. В окно посмотри. Видишь руины нашей конторы? Вот где-то под ними и профсоюз и, этот, как ты сказал, рабочий контроль. Все там. Куда мы смотрим? А куда смотреть прикажешь? Был леспромхоз. Успешный, прибыльный леспромхоз. Одной автотранспортной и спец техники более трех сотен единиц было. Пилорама своя. Станков деревообрабатывающих – целых два цеха. Ведь мы же не только кругляк отгружали, но и готовую продукцию: брус, доска, по мелочи там всякое – ассортимента двадцать с лишним наименований было.
   - Двадцать три, в основном по размерам. 
   - Да, по фиг! Сейчас, где это все? Все было, хлоп и нет ни чего. Пустота. Сначала приватизировали, вроде между работниками, только работникам ничего не досталось. Как так? Не понятно. Потом были привлечены иностранные инвесторы, шуму было, в новостях местных показали. После чего оптимизировали. Я бы сказал отоптимизировали в грубой извращенной форме. И все. Эффективный менеджмент. Когда производство кончилось, причем быстро так, вроде ничего не предвещало, бац и все. А народ строиться начал, вроде все хорошо, в гору прем, зарплата хорошая, кредитов понабрали, тут такая война была, с вышибалами банковскими. Судов куча. Приставы. Дома брошенные видел, когда сюда ехал? Половина из них за долги отобранная, банкам принадлежит, в счет погашения долга. Только вот продать их оказалось не кому, - связностью Митькина речь не блистала, зато эмоционально и информативно. – А вторую половину люди без долгов, сами побросали. Работы нет. Жить как? И моя жена с сыном в область уехали к маме, а я не хочу. Вот мой дом! Я его сам строил! Два этажа, чтобы не тесно, чтобы детей растить. А получилась жопа, полная, - горько вздохнул и замолчал.
   - Раз тут ловить нечего, надо было тоже с женой ехать, сына растить.
   - А куда там? К маме ее? Чтоб всю жизнь в бедных родственниках числиться. Да и там с работой тоже не очень. Нет, я водилой, конечно, устроюсь. Но жить у тещи приживалой не хочу. Вот и придется большую часть зарплаты за аренду или ипотеку отдавать. А жить на что? Оно мне надо, так жить? Вот мой дом. Хороший дом. А меня из него гонят, выживают, если честно. Сопротивляюсь, как могу. Денег я жене ровно половину от того, что удается заработать, отдаю. Жена со мной разводиться не хочет. Хорошая она у меня. Мать ее пилит, а она нет. Стоит на своем и сыну про меня только хорошее говорит, мол, папа лесник, лес охраняет.
   - А деньги, где папа берет, чтоб половину отдавать?
   - Когда где. То металл сдадим, благо его тут по округе много навалено, оптимизаторы только новое оборудование вывезли, старье все нам оставили. Оно рабочее, но старое, а теперь уже и не рабочее. То дары леса. Сейчас вот черемша с папоротником пойдут. Китайцы еще не все вырубили и вывезли. Да им глухомань и не интересна, вывозить дорого.
   - Слушай, а в лесничестве ты кем был? – слегка ни в тему спросил Лукич.
   - Младший инспектор, водитель то есть.  Из-за тебя я в лесничество подался. Я про тебя все газетные вырезки собрал, какие мне попадались. Этапы большого пути. Вот ты сам помнишь, что тебя в семьдесят седьмом году фотоаппаратом наградили в честь юбилея Великого Октября?
   - Я им пользоваться так и не научился. Где этот презент не знаю. Не помню совсем.
   - А я помню, все вон в папочке лежит, - Митька кивнул в сторону лестницы. Лукич действительно увидел картонную папку для бумаг, заваленную какими-то тряпками, трусами и носками.
   - Что ж ты ценные архивные документы так закопал?
   - Что бы враги не нашли. Я еще пацаном решил, что хочу на тебя похожим быть. В лесники пошел, да вот что-то не срослось. 
   - Ты очень даже похож. Вон щетина какая, скоро борода как у меня будет.
   - Точно, побриться надо.
   - Мить, а из наших, из стариков кто еще живой есть? Не знаешь?
   - Шеф, Иваныч, в райцентре живет. Прошлым летом к нему заезжал – бодрый дед. Жену пару лет, как схоронил. Дети разъехались, он внуков только по скайпу видит.
   - Это еще что за чудо?
   - Видео звонок. Как в книгах фантастических раньше было. Вот по смартфону. Главное, что б связь нормальная была. А то у меня смартфон есть, а связи в нашей глуши почти нету. В доме моем не ловит. На руинах клуба нормально ловит. Бобыль, так бобылем и прожил. Сейчас в доме престарелых, там же в райцентре, если за год не помер. Шибко плохой был. Не узнает никого. Иваныч к нему регулярно заходит и, каждый раз, по новой знакомится. Бобыль помнит то, что двадцать лет назад было. А то, что вчера произошло не помнит. И Иваныча тогдашнего помнит, а нынешнего не узнает.
   - Да, дела. Надо навестить народ, пока живы, - кивнул Лукич и опять невпопад спросил. – А ты за черемшой куда собираешься?
   - Так на Акимкину заимку.
   - Цела еще?
   - А че ей будет? Всяко целей нашего леспромхоза. Лукич, а кто такой этот Аким?
   - Не знаю. Дед сюда после Русско – Японской перебрался. Его в 1905 демобилизовали по ранению. Солдатский Георгий на груди и деревяшка вместо ноги. Пока он там за Веру Царя и Отечество, жена с детьми бедствовали, побирались. Младшенькая, сестра батина, моя, стало быть, тетка, умерла. Они погодки были, отец ее и не помнил совсем. Тоже весь истощенный и больной. Как люди добрые говорили не жилец. Бабушка с трудом ходила, пьяные казаки нагайками отходили, чтоб не побиралась. Мне вот всегда было интересно, как уживались между собой эти два казачества? Одни с пиками в казачьей лаве переворачивали оборону противника, ввергая врага в панический ужас, а другие своих гнобили. Рабочих разгоняли, забастовки подавляли. Как вот герои и каратели в одних рамках умещаются? Не понятно. Радостная картина встретила ветерана. Шибко он тогда на власть обиделся. Назад на фабрику его инвалида не взяли. Определился дворником, жили в дворницкой в полуподвале. Сыро, холодно отец совсем чахнуть стал. Бабка – знахарка, к которой бабушка обратилась, сказала, что город его убивает, жизнь вытягивает. Ему, мол, на свежий воздух надо, что бы дышалось легко, полной грудью. И тут так удачно вакансия лесника подвернулась, ну дед за нее и ухватился. Ни разу не пожалел потом. Жалованье, конечно, не особенно хорошее, за то дом в лесу, огород – земли бери, сколько обработать сможешь, охота, да хоть и черемша та же. Черемша – это же кладезь витаминов, вонючая, правда, но кладезь. Помню, бочками ее солили. Воздух таежный, целебный. Батя на поправку пошел, да и бабушка тоже на ноги встала. Вот, а заимка Акимкина уже тогда была, а Акимки не было. Ни то он был каторжник беглый, ни то отшельник. Не известно.
   Когда в Гражданскую здесь колчаковцы орудовали, там, на заимке база партизан была. Дед при них как разведчик и связной был. Его колчаковцы ни в чем не подозревали и не трогали. Инвалид, георгиевский кавалер, герой и нынешнюю службу несет исправно. Никаких претензий. Отец в отряде был. Как боец он не очень, больные с детства легкие всю жизнь донимали. Бегать совершенно не мог, за то пройти пешком двадцать верст – легко. И охотник хороший. Вырос в тайге, повадки зверей знал. Для отряда очень ценный товарищ – мясом обеспечивал и с дедом через него связь поддерживали. Местные про него все знали, что он чахоточный, поэтому вопросов и подозрений тоже не вызывал. В отряде отец с мамой познакомился. Она образованная была, курсы медсестер закончила. Там же в отряде и поженились. Командир им мандат выписал, раритетный документ получился.
   После Гражданской отец сменил деда на посту. Мама к лесной жизни уже привыкла. Да и сытнее здесь было. В городе голод да паек, а здесь силок и туесок. Не голодали. Сестра старшая родилась.
   - Так у тебя сестра есть?
   - Была, она меня на семь лет старше. Бабушка – мама мамина в Новосибирске жила, учительствовала. Когда Лизавета начальную школу закончила, а в поселке другой еще не было, перед родителями встал вопрос: прекращать дальнейшее образование, отправить в райцентр в интернат или в Новосибирск к бабушке. Третий вариант победил единогласно, и бабушка уж очень звала, да и учительница проследит и поможет. Отправили. Это в тридцать пятом году было, мне только – только четыре года исполнилось. Помню, рыдал тогда сильно, что сестра уехала. И это все, что я о ней из детства помню. После семилетки поступила в ремесленное училище при заводе. К началу войны уже была полноценным молодым специалистом. Работала в войну хорошо, медалью наградили «За доблестный труд в годы Великой Отечественной Войны». Потом, без отрыва от производства, рабфак, институт на пенсию вышла с должности начальника цеха, в котором всю трудовую жизнь и проработала. Умерла в девяностом году, а виделись мы с ней за все эти годы раз десять. Детей ее, практически не знал, а внуков так и не видел ни разу. Как-то не по-людски получилось. Уж как получилось. Главное, связь то мы не теряли. Открытки друг другу к каждому празднику посылали, да письма раз в год. В гости друг друга звали, да съездить получалось редко. У меня здесь хозяйство, не оставишь. У нее там семья, работа, учеба – тоже не особо вырвешься. У них с мужем две дочери родились, так я даже их фамилий в замужестве не знаю. Хреновый я дядька получился.
   Когда война началась, отца признали негодным – астматик. Но когда фашисты к Москве подходить стали, уговорил, взяли. Бегать он не мог, но стрелял хорошо. Чемпион района по пулевой стрельбе. Про войну рассказывать не любил, но воевал, видимо, не плохо. За первый год службы двумя медалями награжден: «За оборону Москвы» и «За отвагу». «За оборону Москвы» ему уже здесь, в военкомате вручали в конце сорок четвертого. В сорок втором направили в школу младших командиров, будущих сержантов стрелять учить. И с первым выпуском полным составом под Сталинград. Копоть, гарь, мороз и, в довесок, контузия. В госпиталь попал. Опять хотели комиссовать, но на фронте тяжелая обстановка, а личного состава не хватает, тем более с боевым опытом. Короче, как то удалось вернуться в строй. И летом сорок третьего был направлен в действующую армию старшиной. В сорок четвертом опять госпиталь, там и орден «Славы» III степени вручили и комиссовали, уже окончательно. В сентябре сорок четвертого вернулся домой. Дед сильно гордился, вот и сын с Георгием вернулся. Весь в отца, только повезучей – ногу сберег.
   Лично у меня лето сорок первого никаких особых воспоминаний не вызывает. Я и о том, что война началась, только через пару недель узнал. Мы с отцом и дедом сено заготавливали. По всему участку копны ставили, что б травоядным было, что зимой есть. Да и нам, если честно, тоже. На местах кормежки зверя брать проще. Во время учебного года я в поселок, естественно, каждый день в школу бегал. Четыре километра туда, четыре обратно. А на каникулах мог за все лето ни разу в поселке не появиться. Отец раз в неделю на планерку ходил, а назад новости и что надо из магазина приносил. Когда с заготовок вернулись, отец к начальству сходил с докладом о проделанной работе, а назад вот такую новость принес. Мы ее вечером за ужином активно пообсуждали, да и забыли. Дел выше крыши. Я фильм «Если завтра война» раз пять в клубе с пацанами посмотрел. Там очень доходчиво объяснялось, что врагу наступит капут в предельно сжатые сроки. С той поры я перестал верить пропаганде и средствам массовой информации.
   В поселке, как раз, новую школу – семилетку достраивали, должна была открыться первого сентября. Но к началу учебного года в ней военный госпиталь разместили. Маму, как медика, в него мобилизовали. Даже форму военную выдали. Два треугольничка в петлицах – красиво. Маме вообще форма очень шла. Семилетку в поселке хоть и в старом здании, но открыли. Учились в три смены. А я такой за маму гордый в школу ходил. Отец в октябре ушел на фронт, но перезимовали в целом спокойно. Деляны для лесозаготовок отец до ухода успел разметить и от деда, а, значит, и от меня ни чего особенно не требовалось. Так что начальную школу я закончил в штатном режиме. После школы бегал маме помогать – раненых развлекать.
   Летом сорок второго детство закончилось. Начались трудовые будни. Заготовка дикоросов: черемша, папоротник. Как раз на Акимкиной заимке мы с дедом план выполняли. День собираем, потом я на волокуше из большого куска старого брезента вывожу. У нас конь был старый, старый. Я сколько себя помню, столько и его, и он всегда был старый. Коняка наш, так и звали Конякой, через «К». От Акимкиной до нашего дома семь верст почти. Коняка старичок неспешный, да и тяжело ему волокушу тащить, вместе тащили, помогал ему как мог. Часа три у нас получалось до дома. Там бабушка нас кормила. Коняка отдыхал, пока я с волокуши на телегу все перегружал, ну, зато потом, до поселка отдыхал я. Коняка сам к заготконторе шел, а я сытый и уставший спал в телеге всю дорогу. Потом, как все сдам, заходил к маме в госпиталь. Меня там втихаря обедом кормили, а Коняка тем временем отдыхал. И назад. Уже в сумерках добирался до деда, а он весь день до моего возвращения собирал. На следующий день вместе собирали, а с утра я опять в поход.
   Сбор дикоросов закончился, началась заготовка фуража для фронта. Дед мне косу настроил, шестерочку, произведенную еще в царские времена. Тоненькая, легенькая и с короной: «Поставщик Двора Его Императорского Величества». Мне все интересно было, зачем царю коса? Сено косил что ли? Она и сейчас живая, под навесом. Со всем строем, как дед сделал. Назад полетим, надо будет забрать и весь остальной инструмент тоже. На Денсаре пригодится и мне приятно. Фураж сдали, ягоды грибы пошли – на них тоже план. Дед хоть и на деревяшке, но по лесу за ним не угонишься. Пока снег не выпал. А вот зимой он не ходок, особенно по насту и сугробам. Деревяшка проваливается, застревает, и на лыжи не встанешь. Так что лесозаготовки на мне оказались. И деляны для вырубок размечал, и сучки с поваленных деревьев обрубал. На лесозаготовках считай, все наши пацаны со школы были. Девочки в госпитале помогали да в поселке по хозяйству. И вот ведь весело было. И, главное, в школу ходить не надо. Весь первый год, как бессрочные каникулы воспринимался. Устанешь за день так, что до дома еле доползаешь, а утром опять на работу. И все равно счастлив – уроков не задали. Красота! 
   На следующий год радость как-то поубавилась. А к концу войны ТАК В ШКОЛУ ЗАХОТЕЛОСЬ! Никогда бы ни подумал, что по школе скучать буду. Медаль мне на дали, но грамоту с часами вручили и в личное дело внесли. После семилетки с такими-то рекомендациями и опытом работы в техникум меня взяли, как родного, даже без экзаменов. После техникума сразу в армию. Там я на первых же стрельбах всех победил, кроме старшины Зармонова. Я потомственный лесник, а он охотник. Профессионал.
   Когда он демобилизовался, меня вместо него инструктором по стрельбе назначили. С отцом считай и в армии династия получилась. Местечко теплое, красота. Тут еще ротный помог. Старший лейтенант ГрибОк. ГрИбок, если честно, но звали все ГрибОк. Его в войну мой отец стрелять учил, вместе под Сталинград попали. Отец ему вроде как даже жизнь спас. Отец этого момента не помнил, но за время моей службы дважды в часть приезжал – навещал обоих. И мы разок к родителям скатались. Ротному капитана присвоили, мне старшего сержанта. Ротный под это дело мне отпуск выхлопотал, и мы вместе поехали. Он к нам потом еще несколько раз приезжал и один и с семьей. Хороший мужик. Жаль умер молодым совсем. Лет сорок пять ему было. Сердце хлоп и встало. Вроде на здоровье не жаловался никогда. Майор, медкомиссию каждый год проходил. На похороны мы с отцом вместе ездили.
   Что это я в автобиографическую повесть ударился? Короче, Митька, не знаю я кто такой Акимка. Но есть деловое предложение, давай туда скатаемся.
   - Не вопрос. Сейчас у соседа второй мотоцикл попрошу. С коляской туда не проехать. Ты в курсе. Ни чего, справишься? Не отвык еще?
   - Не надо мотоцикл. На нашей машинке скатаемся.
   - Лукич, она там не пройдет.
   - Пролетит. Ты с нами?
   - А можно?
   - Можно.



4

   Митя зачарованно рассматривал салон, стоя в дверном проеме.
   - Митя, полное имя у тебя какое? Дмитрий? — спросил, уже усевшийся за руль Лукич.
   - Да.
   - Вот, что, Дмитрий, хорош, любоваться, садись уже. Положи руки на подлокотники и расслабься. Сейчас синдром с тебя снимем.
   - Ой, (далее эмоционально, но не литературно).
   - Прости, предупредить не успел, - машина, тем временем выезжала за границы поселка.
   - Лукич, ты не туда едешь, - заметил Митя.
   - Мить, не важно, главное, что б свидетелей было поменьше, желательно ни одного, - Лукич свернул на проселок. – Вроде никто не видит, взлетаем.
   - Ух ты! – выдохнул Митя.
   Флаер не спеша летел над самыми макушками деревьев. Расслабились, наслаждаясь воздушной прогулкой. Поляна с домом Лукича возникла неожиданно для всех, даже для самого пилота и хозяина. Охотящиеся пауки оказались неожиданностью только для Дмитрия. Он онемел, не смея задавать вопросы. Из ступора землянина вывела мудрая сестра, приветливо помахав лапкою. Бр.
   - Это что?
   - Ни что, а кто, - поправил Лукич. – Братья по разуму на экскурсию прилетели.
   - Да ну на, - только и ответил младший инспектор.
   - Ну да, - в тон ответил Лукич.
   - Вы сейчас здорово поговорили, - заговорил вдруг Шаропуз, хранивший молчание с того момента, когда увидел жующего паука.
   - Лукич, ты зачем этих тварей на Землю привез!? – Дмитрий гневно. – Они же мир захватить могут.
   - Ты, Мить, американских фильмов переглядел. Их на своей планете почти не осталось. И в любом случае нам они не страшны, они при температуре близкой к нулю – погибают.
   Акимкина заимка кроме чувства легкой ностальгии, более никаких чувств не вызвала. А для туриста Шаропуза особого интереса не представляла. Полу избушка, вросшая по самую крышу в землю, или полуземлянка с треугольной крышей и оконцем над дверью. Со времени детства Лукича, не особо изменилась. Лукич вошел внутрь. Постоял на пороге. Развернулся. Вышел.
   - В детстве она казалась побольше. Вот ведь что интересно, был в ней несчетное количество раз. Уже взрослым каждый год захаживал, да в год по нескольку раз, а память упорно рисует ее такой, какой помню ее с детства. Каждый раз удивляюсь, какая маленькая. Как будто села после стирки. О, черемша, - Лукич сорвал несколько листиков, один положил в рот, второй протянул Шаропузу. – Пробуй.
   - Как чеснок, - вынес вердикт гость с Денсара.
   - Эх, инопланетяне, это же черемша! – усмехнулся Лукич.
   - И что? – пожал в ответ плечами гость с далекой планеты.
   - Как что? А запах дикой природы, свободы.
   - Лукич, то у тебя избушка села, то трава дико свободная. Насекомые у вас ужасные – дикие и свободные.
   - А еще они жутко кровожадные, не то, что ваши кусолеты, но паукам нравятся.
   - Правильно, они же их сами кусают.
   - Лукич, а ты помнишь священную лиственницу? – задумчиво спросил Митя.
   - Естественно! Как ее забыть? Все праздники у нее всем лесничеством гуляли. Молодых, опять же под ее ветвями, в лесничие посвящали. Глупость, конечно, но весело.
   - Повалят ее скоро, - ошарашил Митька. – Если еще не повалили.
   - Так чего же ты молчишь? Полетели!
   Подбирались не спеша, Лукич вел флаер между крон деревьев. Когда в разрыве показалась горделиво стоящая лиственница, остановились.
   - Да, красавица, - похвалил Шаропуз.
   Лиственница росла в центре почти круглой поляны. На не большом взгорке. В полном горделивом одиночестве, величаво возвышаясь над всеми своими соседями, которые столпились вокруг поляны, будто опасаясь на нее выходить, что б ни замарать ковер из яркого клевера. От браконьеров – порубщиков ее отделял совсем не широкий забор из стройных сосен. Буквально метров двести – триста остатков тайги разделяло поляну и работающую технику.
   - Как бы их шугануть? – подумал вслух Лукич.
   - Подлети на корабле и лазерными пушками, или из плазмометов. Что там у вас на вооружении? – начал горячечным шепотом предлагать Митька.
   - Мить, это не наш метод.
   - Пауков попроси, - подал идею Шаропуз. – Пару раз челюстями щелкнут и всем станет не до лесозаготовок.
   - Хорошая идея, молодец, - Лукич развернул флаер в сторону дома.
   Пауки ребята умные. Долго объяснять, чего от них хотят, не пришлось.
    - Есть их точно нельзя? – уточнила Мудрая Сестра. – Это возымело бы ужосающий эффект.
   - Смею вас заверить, само ваше появление возымеет. Вот видите паучок? – указал пальцем Лукич на греющегося на стене дома паука.
   - Да, хорошенький, очень милый.
   - Многие люди даже их боятся, хотя они совершенно безобидны. А увидев вас, они испытают настоящий ужас, не сомневайтесь.
   Паукам выдали переводчики, средства связи и устройства персонального защитного поля. Поля настроили таким образом, что б облегали тела пауков, как резиновая перчатка, точно по контуру.
   - Зачем нам защита, если ваши соплеменники нас испугаются? – Мудрая Сестра, видимо стала главой экспедиции, заменив отдавшего последний дар Мудрого Брата, и задавала вопросы от имени всех пауков.
   - Испугаются и от страха начнут стрелять. Пули для вас также опасны, как и для нас. А вот если стрельба вам навредить не сможет, тогда люди испытают настоящий ужас. Как же мне вас доставить? В флаере вам и поодиночке не поместиться.
   - Тут не далеко, так добежим, - успокоил Пускатель.
   - Хорошо бегут, ходко, - Лукич с товарищами летел над бегущими пауками.
   - Километров пятьдесят в час, я бы на мотоцикле по таким буеракам медленнее ехал, - согласился Митя.
   До поляны священной лиственницы добрались минут за пять. План был максимально прост – его не было. Одни эмоции. Пришлось импровизировать. Со временем угадали, как раз на обеденный перерыв. Работы прекратились, технику заглушили. И в нависшей, звенящей от писка комаров, тишине паучий треск раздался особенно впечатляюще. Люди перестали стучать ложками и переговариваться и уставились в направлении источника шума. Когда же на вершине ближайшей сосны появился Пускатель, ложки и вовсе побросали, вскакивая и отбегая подальше, но еще без паники. Когда же на соседних соснах появились еще два паука – паника, все-таки, началась. Когда Мудрая Сестра, как условились, щелкнула челюстями, паника переросла в истерику. Тогда же раздались выстрелы. Стоит отдать должное землянам – грянули залпом и, почти все, попали. Челюстями щелкнула Мудрая Сестра, а весь залп пришелся на Пускателя, просто он был ближе. Удар оказался не слабым. Пускателя сбило с дерева. Защитное поле не подвело, паук не пострадал. Но сильно разозлился. Уже через мгновение он разъяренным монстром вылетел на деляну. Паук так стремительно метался от стрелка к стрелку, что те прицелиться просто не успевали. Несколько человек было ранено «дружественным огнем». Хорошо, хоть не убили. Повезло. Подбежав к стрелку, Пускатель щелкал челюстями, как договаривались, и издавал душераздирающий звук, об этом не договаривались.
   Находящиеся в флаере люди, видели и слышали все, так, как если бы сидели верхом на Пускателе. Камеру спрятали на голове паука. Когда же паук издал свой боевой клич, подпрыгнули все зрители.
   - Ни хрена себе, - прокомментировал за всех Митя.
   Пока люди ошалело пялились в экран, пытаясь переварить увиденное и услышанное, Пускатель успел разоружить всех стрелков. Отобрав у трясущегося от ужаса человека ружье, паук тут же, без видимых усилий, его ломал и убегал к следующему стрелку.
   Мудрая Сестра тем временем поймала одного из тех, кто носил белую каску. Пока она взбегала с ним на вершину ближайшего дерева, Мудрый Брат перевернул пару тракторов. Не сам, конечно. Он просто вползал под трактор, а Мозг резко расширял границы защитного поля. Трактора очень эффектно разлетались, приземляясь, как получится, но тоже очень живописно.
   Мудрая Сестра поднялась вместе с пленником на самую макушку дерева, но высоты человек не испугался. Он уже не мог пугаться сильнее. Белокасочник был выбран не случайно. Перед началом операции Лукич объяснил, что в белых касках ходит начальство, с ними и нужно говорить, а работяги, все равно, ничего не решают. В процессе операции выяснилось, что пауки цветов не различают. Различают, но не так, как люди. Пришлось наводить на цель вручную, вернее в голосовом режиме. Получилось.
   - Он потерял верхнюю часть головы, - проскрежетал в динамиках голос Мудрой Сестры. – Выбросить?
   - Не! Не! Не! – закричали все люди находившиеся в флаере хором. Продолжил Лукич один. – Не надо его выбрасывать. Он вполне нормальный. Давайте речь.
   - Мы пришли к вам с миром и не желаем зла, - проскрежетала паучиха, предварительно клацнув челюстями.
   - Я бы на месте этого мужика, прям сразу взял бы, да и поверил, - прошептал Митя.
   Лицо человека было крупным планом на весь экран. Лицом это изображение было назвать крайне сложно. Скорее оно являлось олицетворением человеческого – нечеловеческого ужаса.
   - Тут есть мой дом, - продолжила Мудрая Сестра. – Если ты ломать мой дом, много я приходить ломать твой дом. Так всегда!
   - Что это она перешла на островной диалект? – удивился вслух Лукич.
   - Этому мужику все равно до ее диалекта, - ответил Митя. – Психушка ему обеспечена.
   - И не только ему, - задумчиво поддержал Шаропуз. – А что такое психушка?
   - Больница такая, лечебница, для тех, у кого с головой проблемы. После общения с нашими переговорщиками, проблемы у него наверняка появятся, - пояснил Лукич. – Хорошо, что технику погромили слегка, а то этим человекам никто бы ни поверил.
   - Да ладно? Столько психов, и ни кто бы, ни поверил? – усомнился Митя.
   - Для своих господ эти люди ценности не представляют. Даже если б они умерли все. Рабы, какую-то ценность имели для владельцев, а эти так, даже не рабы, ниже рабов. Ниже нижайших – корм.
   - Новая нефть, серьезно, кто-то из наших политиков так сказал: «Люди – новая нефть», - сообщил Митя. – Не помню кто.
   - Ну, вот, видишь. Из людей просто все выкачивают: силы, здоровье, жизнь – а потом в отвал, как пустую породу. А техника она денег стоит – реальные убытки. Для господина один трактор дороже, чем все эти люди вместе взятые.
   - А почему ваши люди соглашаются с таким к себе отношением? – спросил Шаропуз.
   - Их всю жизнь оболванивают, обрабатывают и обыдливают. Люди с детства уверены, что так правильно. Потом те, кто поумнее, начинают понимать, что, что-то в этом мире не так, не правильно. Пытаются выбраться из массы корма, возвыситься, или спиваются, опустившись совсем. Но в любом случае они все равно остаются кормом, рабами. Кушать хочется и семью содержать надо, вот и терпят. Куда деваться? Мне хорошо, я с планеты уехал, а они здесь живут. Земляне взяли все самое плохое и от Денсара и от планеты Пауков. Господа мнят себя великими и величайшими, а все остальные для них просто корм, нижайшие. И вот тут такая интересная штука получилась: для увеличения прибыли необходим технический и научный прогресс, а для жесткой эксплуатации необходим темный, необразованный народ. Когнитивный диссонанс получается. Что бы люди могли обеспечивать рост доходов господ, они должны работать на современном эффективном оборудовании, обеспечивать постоянный рост всего - всего, а для этого у людей должны быть знания, то есть образование. А образованные люди не желают мириться с положением нижайших. Вот правящему классу приходится выдумывать новые способы подчинения себе рабов. Создавая иллюзию того, что рабы вовсе и не рабы, а свободные люди, которые могут достигать высот, развиваться, влиять на политику и судьбу государства и мира, а на самом деле выжали из человека все, что смогли и выбросили. Так всегда.
   - Плохая у вас планета.
   - Почему? Хорошая, строй плохой, но есть у меня такое подозрение, что скоро он кончится. Он просто вошел в противоречие сам с собой. Ему нужны образованные грамотные, разумные, тупые идиоты. Так не бывает. Человек действительно разумный не позволит себя эксплуатировать, как какое ни будь животное или машину. И уж тем более он не захочет такой доли для своих детей. Что-то тут, на планете, зреет, а как созреет – ахнет. Надеюсь на пользу. Знаешь, Шаропуз, мне всегда были интересны те, кто в прослойке. Те, кто доносит волю Величайших до Нижайших. Как же они надуваются своим раздутым самомнением. Как презирают тех, кого считают ниже себя. Как унижаются и лебезят перед теми, кого считают выше себя. И не понимают глупые, что для истинных господ они точно такие же рабы. И от них точно так же избавятся, как только они выработают свой ресурс. И тогда многие из них поймут, каково оно на самом деле положение вещей. Но будет поздно, изменить они уже, ничего не смогут. Более того, они для господ не просто рабы, а жертвенные рабы. Каждый раз, когда нижайшие не выдерживают бесконечного давления и притеснения, происходит социальный взрыв, а принимают на себя удар разъяренной толпы именно эти, из прослойки. До величайших сложно дотянуться, а эти вон они, рядом. И ненавидят люди ни какого-то гипотетического господина из телевизора, а тех, кто здесь и сейчас отравляет жизнь.
   - До царя же дотянулись, - подал реплику Митя.
   - Он просто не до конца поверил в реальность происходящего. Он же помазанник Божий, кто осмелится его тронуть? Можно подумать до него не трогали этих помазанников. Заметь, как легко его предало собственное окружение. Все эти великие, которым он доверял. Так всегда, как говорят пауки.
   - При Советской Власти такого же не было?
   - Мить, как так не было? А с чего вдруг она тогда рухнула? Они начали с создания каст. Горкомы, райкомы, обкомы и так далее. У новых Великих и Величайших спец: пайки, машины, дачи, санатории, курорты. Все специальное, не такое, как у людей. И аппетиты все больше, они же во время еды растут. А жизнь простых людей все хуже и унизительнее. Ты, может, помнишь, дед Митька у нас безногий жил в поселке? Хотя, ты появился, когда он уже помер.
   - А вот я помню. Дед мне про него постоянно рассказывал. Они же друзья с детства были. И в школе вместе и на войну вместе уходили. А бабушка ему двоюродной сестрой приходилась. Он деда с бабушкой и познакомил. Так-то. Родня мы. Меня же в честь него Митькой и назвали.
   - Ну вот. Вернулся он с фронта в конце сорок четвертого, без обеих ног выше колена. Культябки какие-то остались, он на них так шустро бегал. По работе с деревом большой мастер. Да ты в курсе. Нас как раз в школу вернули, а он труды нам вел. Юмор у человека был замечательный. Как-то в клубе сеанс остановили. Там журнал перед фильмом, обычно нудятина скучная, и вот диктор говорит про какого-то человека много слов и среди них проскакивает слово «Мэтр». И тут Митька на весь зал: «Это я мэтр, а тот товарищ с ногами мэтра два будет». Пришлось сеанс останавливать, пока народ просмеялся. И вот этот ветеран, герой, хохмач – весельчак, потерявший ноги в боях за Родину, каждые три года ездил на комиссию в райцентр, подтверждать инвалидность. Что, разве науке известны случаи, когда у человека ампутированные ноги опять вырастали? Нет. Зачем было устраивать это издевательство над уважаемым человеком? Так он ведь такой не один был. Только с нашего поселка несколько десятков на ВТЭК регулярно катались. Зачем? Дед Митька, пока молодой был, руки сильные имел. Электричек тогда еще не было. Мотаня ходила на паровозной тяге. Так он в вагон на руках по поручням залазил. Ну, а потом от леспромхоза машину выделяли инвалидов на комиссию возить. Иваныч молодец, организовал. А там, в больнице, коридоры тесные, темные, душные и толпа народа в ожидании социального счастья. В этой очереди Митька и помер. Сердце не выдержало. Так мы ж получается с твоим дедом вместе ездили его из морга забирать. Морг тоже в районе. А нынешние величайшие просто прогрессируют на фоне предков, развиваются. Совесть совсем отмерла. Рудимент, для чиновников не нужный. Заболтал я вас. Пауки уже убежали.
   - Мавр сделал свое дело, - начал цитату Митя.
   - Мавр может уходить, - продолжил Лукич.
   Тем временем трясущегося белокасочника вернули на место. Не совсем здоровым, но живым и без видимых физических увечий. Лукич с товарищами понаблюдали, как более психически крепкие земляне собирали в кучу психически пострадавших соплеменников. Несчастному белокасочнеку вернули каску. Он бездумно сжимал ее в руках и что-то бормотал.
   - Мозг, приблизь переговорщика, пожалуйста, что он там лопочет, - попросил Лукич.
   На экране крупным планом появилось не естественно бледное лицо с расширившимися зрачками и бесцветными губами, повторявшими одно и то же.
   - Много я ломать твой дом, много я ломать твой дом, много я ломать твой дом…
   - Что-то не вся информация донеслась, - подвел черту под монологом Митя. – Может, стоит повторить?
   - Ты просто монстр, какой то, - усмехнулся в бороду Лукич.
   - Я лесничий, а это браконьеры. Хоть и узаконенные. А сейчас я испытываю чувство удовлетворения. Мстительное, мелкое, гадкое, но очень приятное.
   - Браконьеры то оно, это конечно. Да, только эти простые работяги, исполнители. А до главарей мы не дотянулись.
   - А как ты до них дотянешься? Они или в столице, или за границей. Здесь только шелупонь местного значения, во главе с губернатором. Как ты их назвал, рабы промежностные? Рабы и есть. Своей головой думать не умеют, и учиться не желают. Лишь бы кусок успеть урвать побольше да посочнее, пока хозяева от кормушки не отогнали. Как глисты. Паразиты и мышление у них паразитическое. 
   - Мить, ты меня удивляешь, такие речи, знаешь. Ладно, полетели. Мить ты ко мне, или домой?
   - Лукич, с вами интересней. А дома, что мне делать? Давай к тебе.
   Тем временем, где-то далеко, далеко во вселенной пауки стали героями Денсара. Тилеане не смогли однозначно определиться в своем отношении к произошедшему на Земле.
   Старый электрический чайник закипал неспешно, размеренно ворча по-стариковски. Электричества на заимке Лукича уже не было, столбы еще кое где торчали, провода исчезли. Электрическую энергию пришлось брать инопланетную. Двести двадцать, они везде двести двадцать, даже на другом краю вселенной. Чайник, пусть и нехотя, закипел.
   - Хорошо, - откинулся на спинку любимого стула Лукич.
   - Да, - согласились Шаропуз и Митя, Шаропуз добавил. – Чай — это всегда хорошо.
   - Мозг, - обратился вслух адмирал. – А можно как-нибудь людям от нас пострадавшим помочь?
   - Уже, ответил Мозг по громкой связи. – Реально сильно пострадал только переговорщик. Остальные такого ужаса не испытали. Но мы все равно их всех усыпили и провели коррекционную терапию. С переговорщиком придется провести несколько сеансов. Через неделю будет здоров, а остальные уже завтра полностью поправятся. Заодно нашу информацию донесли до всех в более ласковой форме. Слушай, а обязательно было прибегать к таким жестоким методам?
   - В тот момент реально поубивать всех хотелось, сам своему озверению удивлен. У тилеан так не бывает?
   - Раньше, много столетий назад, бывало, сейчас нет. Психика перестроилась, агрессивное поведение стало иррациональным.
   - Я, видимо, не перестроился до конца. Теперь вот и сам не знаю, стоило ли?
   - Стоило, - яростно закивал Митя. – Оборзели твари в конец.
   - Видишь, как землянин реагирует. Вот и у меня такая же реакция была. Мы их тупоголовых, можно сказать спасти пытались. Уж что у нас получилось, не знаю, время покажет. Такие бездумные массовые вырубки не могут не сказаться на общем экологическом состоянии планеты. Вот, самое элементарное, деревья росли, влагу из земли потребляли, а теперь там вместо тайги пни торчат. Куда пойдут излишки вод? В реки, могут начаться наводнения. Стоит только пройти обильным дождям, и поплывут деревни и села. Опять же леса защищают от ветров, а ветра — это причина эрозии почв. В голых степях плодородных, пригодных для сельского хозяйства земель практически нет. А что ветра не выдуют, то воды вымоют. А у нас здесь и без этого плодородный слой десять сантиметров, дальше глина сплошная. А если наоборот, нет дождей? Мало того, что ветра все выдуют, в пыль превратят, так деревья своими кронами защищают от излишнего испарения и пересыхания болота, ручейки и речушки. А они впадают в более крупные реки, а те в озера моря и океаны. Если тайгу превратить в пустыню, пустыня начнется везде. А люди, ради клочков крашеной бумаги, готовы уничтожить свой мир. Из бумаги, которая получится, от переработки одного дерева можно столько миллиардов их денег напечатать, но люди уверенны в том, что эти бумажки дороже.
   Получается, что мы все правильно сделали. Только воспитательную работу мы среди рабов бессловесных провели. Даже этот в белой каске, его кормят чуть получше, чем остальных, а так ровно такой же раб.
   Понимаешь, Мозг, лес заготавливали всегда. Это восполняемый ресурс. Но, никогда этого не делали так бездумно. Мы, лесничие, за всем этим следили. Чтоб по уму все было, без вреда для природы, ее экосистемы. Велись восстановительные лесопосадки. А теперь что? Лесников посокращали, а вырубки увеличили. Как так? А кто за всех думать будет? Не понимаю. Это насколько наивным надо быть, чтобы уверовать в то, что, уничтожив одну часть планеты, можно будет спрятаться на другой. Беда будет везде. Одна система. Проколешь мяч в одном месте, а сдуется весь. Вон, пауки широкомасштабный опыт поставили, чуть все не погибли. Хорошо, что я больше не землянин, как хорошо. И дети мои сюда только на экскурсию приезжают. Совсем местные величайшие да великие с катушек слетели. Ох-хо-хоеньки, - неожиданно встрепенулся. -  Баня! Вот, что нам нужно, стресс снять! За эти годы столько раз про нее вспоминал. Что мешало на Денсаре баньку построить? Не знаю. Ведь это, даже, не лень. Все как-то недосуг. Мить, протопи баньку, а я пока ужином займусь.
   - Под это дело, да пивка холодненького, - мечтательно закатил глаза Митя.
   - Пива нет, да и не люблю я его. Зато есть Дленов самогон.
   - Тот самый? Я не успел попробовать, но мужики до сей поры вспоминают. Так это еще лучше.
   - Вот и попробуешь, только по чуть-чуть. В лечебных целях. Как ты говорил? В гомеопатических.
   Голые мужики выскочили на улицу. Шаропуза вывели под руки. Старая бочка с холодной водой стояла рядом. Лукич зачерпнул ведро и первым окатил поплывшего Шаропуза.
   - А-а-а! – и тут Шаропуз сказал такое, да на русском, что раскрасневшийся Митя стал совсем пунцовым.
   - Да, хорошо, - согласился Лукич и вылил еще одно ведро на друга, а следующее на себя. – Ух, бр, бежим греться. Мить, догоняй, - и утащил потерявшего волю к сопротивлению Шаропуза обратно в парилку.
   Через полчаса распаренные, отмытые и умиротворенные люди вышли из бани. Смеркалось. Перед дверями их ждали пауки.
   - Вас пугали? – проскрежетала Мудрая Сестра.
   - Нет, - ответил лениво Лукич.
   - Вы издавали звуки, как тот на дереве от страха.
   - Он от страха, мы от удовольствия.
   - Вы очень странные твари.
   - Спасибо.
   - Нам вас трудно понять.
   - Нам вас тоже. Давайте просто будем друг друга уважать.
   - Мудрое решение, - и, не попрощавшись, паучиха исчезла в наползающих сумерках.
   - Лукич, эта твоя баня, это полный, - дальше лениво, но выразительно на трех языках, если использовавшиеся земные языки считать за один земной язык.
   - Да, хорошо, - согласился с другом Лукич. – Почувствуй, как тело задышало. Сейчас отдышимся, выпьем чаю горячего, поужинаем и баеньки. Завтра проснешься другим человеком, посвежевшим, полным сил и энергии.
   - А ведь и впрямь хорошо, - согласился к концу ужина Шаропуз. – И спать хочется. А-ах, чуть рот не порвал.
   - Это банная терапия, друг. Ладно, я на свою кровать, стосковалась она тут без меня. Диван постелен.
   - Нет, Лукич, я на корабль. Мне там кровать нравится.
   - Как хочешь. Хозяин – помещик.
   - О, а можно я тоже на корабль? – встрепенулся дремавший Митя.
   - Можно. Шаропуз, покажешь Митьке мою каюту?
   - Ладно.
   - Ну, все, спокойной ночи.
   Кровать так привычно, по родному заскрипела.
   - Как же я по тебе соскучился, милая, - сказал Лукич, натягивая на себя старое, родное одеяло. Через пару минут он уже сладко спал.

5


     Наутро решили ехать в райцентр. Иваныча навестить, да к Бобылю наведаться.
     - Явился, не запылился, - поприветствовал вошедших Иваныч, обращаясь, почему то, только к Лукичу. – ЗдорОво, давай обнимемся что ли? ЗдОрово, что приехал, дай на тебя погляжу. Хорош. Вроде как даже помолодел с годами. А я вот видишь, какой никакой стал. Ковыляю с палочкой потихонечку. Так, кто там с тобой? – отодвинул Лукича в сторону. – Митька, молодец, не забывает старика. Навещает чаще, чем дети родные наведываются. А этого не знаю. Кто таков? – уставился на Шаропуза.
   - Капитан – командор, граф Шаропуз, - по-военному отрапортовал инопланетянин.
   - Во как. А пузо где?
   - Иваныч, не сыпь человеку соль на рану, похудел и жутко переживает по этому поводу. Шаропуз мой коллега, товарищ и друг, почти брат.
   - Тоже лесник?
   - В хранители леса меня не посвящали.
   - Не вопрос. Давай посвятю, посвищу, а посвящу.
   - У тебя есть такое право? – недоверчиво выгнул бровь, глядя на взъерошенного старика Шаропуз.
   - А то. Меня Лукич посвящал. А потом и я до посвятителей дослужился. Вот Митьку посвящал. Да, никому мы теперь не нужны, рыцари леса. Ты представляешь, Лукич, у нас теперь леса лучше спичек горят. Площадь лесов в районе за последние двадцать лет уменьшилась почти вдвое.
   - Чего они горят? – пожал плечами Лукич.
   - Сначала, когда вокруг населенных пунктов вырубали, винили во всем человеческий фактор. Шашлычников. Раньше, как будто люди на природе не отдыхали, мясо не жарили, а потом вдруг резко поглупели и как давай пожары устраивать и, сразу, на больших площадях. Потом, как от населенных пунктов удалились, так просто засилье сухих гроз началось. Прям по несколько штук в год. Откуда такая напасть? И сразу на десятки гектар бьет, что б ни потушить. Вот ты много сухих гроз да таких чтобы сотни гектар выгорели, видел?
   - Не видел.
   - И я не видел. Деревьев от молний пострадавших много видел, а сотен гектар пожарищ вокруг не видел. Чудеса рыночной экономики. Деловой лес валить удовольствие дорогое, а пожарища расчищать, так за это еще денег заплатят. У дерева крона сгорела, дерево погибло, а под корой нормальная древесина. А сейчас еще интересней выдумали, леса в аренду сдают. Помнишь в «Зеленом фургоне» (если кто не знает, книга такая есть и фильм по ней сняли) самогон во временное пользование выдавали? А у нас леса давать стали. И твари там, что хочешь. Ни порубочных билетов, ничего не надо. Лиственницу нашу скоро повалят.
   - Не должны. Мы вчера попросили. О, а поехали к ней Шаропуза в лесничие посвятим. Мить, у тебя форма еще сохранилась?
   - А то! Берегу. Память моя о счастливых временах, мечтах и надеждах.
   - Философ. Нравится он мне, Лукич. Из молодых самый не нормальный. Как мы с тобой из любви к лесу. И вот на этой любви, как на стержне держится. Не скурвился, как одни, и не спился, как другие. Наши многие попрапали, - старик тяжко вздохнул. – А Митька ни чего, держится. Хреново, правда, на самом краю, но держится. Настоящий рыцарь, не зря посвятили.
   - Иваныч, хорош болтать. Собирайся давай, - поторопил Лукич. – Нам еще за Бобылем надо.
   - Ты как был торопыга, так и остался. А Бобыля куда тащить собрался? Лежит себе бревно с глазками, ни жив, ни мертв. А форма у меня запасная найдется. Когда кантору закрыли, я спас несколько комплектов.
   - Стащил?
   - Приватизировал. Знаешь сколько там всего под обвалившейся крышей осталось.
   - Не много, Иваныч, мы всем поселком спасали. Даже двери кто-то спас. Не знаю кто, я хотел себе на дом спасти, не успел.
   - Пойдем Шаропуз, подберем тебе чего-нибудь. Странное имя.
   Собрались быстро. Через пять минут вышли при полном параде. Шаропуз в форме, как обычно, был великолепен. Гачи и рукава пришлось закатать, низковат малость по земным стандартам. Зато фуражка подошла. У Иваныча были петлицы инженера лесной промышленности. Что-то вроде капитана – полоса и четыре звездочки по полосе. У Шаропуза в петлицах была одна звездочка – техника II ранга, без полос – недопрапорщик. У Лукича две звездочки – техник I ранга, полновесный прапорщик. Лукич облачился в форму, когда полетели лесорубов пугать, все-таки его участок. Сегодня форму одел, скорее по инерции, оказалось в тему.
   - Так, это Бобылю, он вроде, как ты Лукич, техник? Вдруг оживет. Митька, а это тебе, с повышением, - в петлицах была одна звездочка, как у Шаропуза.
   Бобыль сразу узнал Лукича.
   - Лукич, - старик попытался приподняться на встречу вошедшим.
   - Он вас узнал. Никого не узнает, а вас узнал, - шепотом сказала нянечка.
   - Это по тому, что он совсем не постарел, зараза бессовестная. В холодильнике, видимо, четверть века просидел, - так же шепотом ответил Иваныч.
   - А я вот видишь, приболел малость, - продолжил дрожащим старческим голосом Бобыль. – А кто это с тобой?
   - Иваныч и Митька, - Шаропуза с собой брать не стали. Завели по дороге в ателье, чтобы форму по фигуре подогнали (ну, девочки, ну очень надо – двойной тариф и тортик). От дома Иваныча, до дома престарелых было не далеко, буквально на соседней улице. Решили пешком пройтись.
   - Что-то с глазами стало, видать от болезни. Не признаю их совсем. Что за напасть?
   - Старость. Они тоже слегка прихворнули, вот ты их и не узнаешь.
   - А ты чего старостью не заболел? Мы же с тобой в одном классе учились.
   - А мне прививку поставили, вот и не заразился.
   - Все ты хохмишь, Лукич.
   «Одноклассника твоего надо срочно на корабль. Можем не успеть», - возник голос Мозга в голове Лукича.
   «Сколько он еще протянет?»
   «Не знаю. Обследовать его мы не можем. Ты его хотя бы в флаер загрузи».
   «Тогда надо его от сюда как то выписать, не воровать же нам его».
   «Знаешь», - после небольшой паузы продолжил Мозг: «Самое простое по причине смерти. Значит так, ты его племянник. От вскрытия отказались, и так все ясно. Минут через десять тебе бумаги принесут».
   Пока Лукич ждал, поболтали ни о чем. Бобыль все забывал. Оперативная память отсутствовала напрочь. Только поздоровались за время ожидания, раз пять, а может, и больше. Дверь в палату открылась, вошла пожилая медсестра.
   - Кто родственник покойного?
   - Я, - ответил слегка ошалевший Лукич.
   - Что же вы, родственник, не навещали человека совсем. Все вам молодым некогда.
   - Хороший был дед, - всхлипнула нянечка. – Отмучался.
   - Рты закройте, - сквозь зубы процедил Лукич.
   - Ам, - не произвольно ответили Иваныч и Митька дуэтом.
   - Лукич, а кто помер?
   - Ты, Бобыль, ты.
   - Я, вроде, живой еще.
   - А все решили, что помер. Пошли уже.
   Тело «покойного» переложили на носилки, и Лукич с Митькой его сами понесли. Флаер уже ждал у дверей.
   - Как это? – удивился Митька. – А кто его…
   - Чудо, Митя, чудо. Ложем его в кресло аккуратненько, - кресло разложилось самостоятельно, еще сильнее удивив Митьку. Иваныч на чудеса с флаером не обращал внимания. Он еще в палате ох…, как удивился, да так и завис. – Иваныч, ты вот тут вот рядышком садись, руки на подлокотники. Сейчас будет укол.
   - Ух, - сообщил Иваныч и заснул. Бобыль уже тоже спал.
   «Мозг, как там у Шаропуза дела?» - мысленно спросил Лукич.
   «Там еще долго. Работы море. Граф наш не скучает, уже обаял портних».
   - Тогда не будем ему мешать, - вслух ответил Лукич. – Мить, взлетаем.
   - Круто!
   - А то!
   - А с кем ты разговаривал? Кому не будем мешать?
   - Шаропузу не будем мешать. Мозгу отвечал.
   - Я со своим обычно про себя разговариваю.
   - А это не мой.
   - Ты с чьим то мозгом поговорил?
   - Мозг, пообщайся с Митей пожалуйста, пусть привыкает.
   - О, ё, - сказал Митя и застыл с каменным лицом. Через минуту отмер и заговорил. – Ну, это, знаешь! Это ж, да.
   - Нормальная реакция, для первого раза, - усмехнулся Лукич. – У меня предложение к тебе деловое. Со мной полетишь?
   - Так это Мозг с Бобылем все организовал? Полечу. Когда? А куда?
   - Отвечаю в порядке поступления вопросов. Да, Мозг. Дня через два – три, наверное. Как получится. Сначала на Тилен, затем на Денсар. Вам на Денсар сразу нельзя, без подготовки. И дедов этих отремонтировать надо. Да и тебе печень в порядок привести.
   - А как жена? Сын?
   - Не переживай, обеспечим на год другой. А как там осмотришься, если понравится, то их к себе перевезешь.
   - А кем я там буду?
   - Лесником.
   - Ну, вот. Я-то думал супергероем, космическим рейнджером. Миры спасать.
   - Так и будешь мир спасать. Целую планету. А когда земляне все угробят, вернешься – Землю спасешь.
   - Думаешь, угробят?
   - Такими темпами лет за сто управятся, максимум. Идиоты.
   - Я столько не проживу.
   - Проживешь, обещаю. Все, заходим на посадку.
   Бобыля переложили в медицинскую барокамеру, да там и оставили, до Тилена. Иваныча медики разрешили выпустить, чтобы Шаропуза посвятил и дела свои уладил.
   - Интересные пациенты, Хранитель Лукич, - вещал с экрана Великий Хранитель Академии Медицины. – Очень интересно. Давненько мы с подобным не сталкивались. Я прямо «дрожу от нетерпения» Я правильно применил земное выражение?
   - Все верно. Как вы оцениваете шансы моих дедов, особенно, Бобыля?
   - Не переживайте. Мы с коллегами уверены в успехе. Случай, конечно, сложный, но интересный. Только имейте ввиду, на восстановление и адаптацию к условиям двойной силы тяжести понадобится минимум год. Причем год – это очень оптимистичный прогноз.
   - Я все понимаю, подождем. И почему я раньше не подумал их забрать?
   - Тогда бы меня не взял, - вставил реплику Митька.
   - И то верно. Трое больше, чем двое. А ты кандидат достойный. Даже Иваныч тебя хвалит.
   Посвящение Шаропуза пришлось перенести на следующий день. Форму пришлось, практически, перешить. Цену швеи озвучили уже не обидную для себя. Лукич, как обещал, умножил на два. И торт не забыл, а хорошее шампанское – приятным бонусом, за срочность. Деньги Лукич всегда тратил очень хорошо. Благо было чего тратить. Благодаря активным действиям прилетающих с Тилена граждан, этого добра скопилось уже сколько-то миллионов. Сколько никто не считал и не следил. Задерживаться на земле дольше, чем это было необходимо, приезжие не собирались. Не комфортно тут как-то. А больше ни где деньги не нужны. Отмерли за ненадобностью. Визиты иной раз получались весьма успешными в финансовом плане. Да вот, хоть Виктория, уже какая никакая – звезда местного значения. И гонорары у нее не плохие. А тратить особо некуда. У нее даже еда своя, персональная. Поэтому единственный крупный специалист в вопросе траты средств мог себе ни в чем не отказывать. И не отказывал.

6


   Утро, как утро. Наступило. Всё нормально. Во дворе стоят два инопланетных корабля. По двору носится счастливая стайка пауков гигантского размера. Ловят себе завтрак. Нормально так, пасторальненько. Гуманоиды, уж Шаропуз точно гуманоид, тоже уселись завтракать в доме Лукича.
   - Лукич, что это такое вчера было? – с аппетитом поедая жареную картошку, спросил Иваныч.
   - Иваныч, где твоя клюка? – ответил вопросом не вопрос Лукич.
   - О, а ведь и впрямь полегче стало.
   - Это, Иваныч, инопланетная медицина. Вылечить тебя еще, конечно, не вылечили, но боли твои убрали.
   - Лукич, ты как исчез тогда в девяносто первом.
   - Втором.
   - Что? Без разницы. Меня все это время вопрос мучает. Вот если вы, Лукичи, инопланетяне, как никто, ничего не замечал. Я же здесь у тебя всю практику прожил. Даже две. Да и так сколько раз бывал и наездами, и пожить недельку, другую. Даже мысли не возникло, что, что-то не так.
   - Земляне мы, Иваныч. И дед, и отец, и я. Я теперь не совсем, землянин, но скорее эмигрант, а вот смотрю, что тут у вас творится и понимаю, что беженец. Когда я улетал, здесь было хреново, а сейчас, вообще смотреть тошно. Тридцать лет ухудшений – в войну так не было. За десять лет и фашистов победили и жизнь наладили. Это, что же выходит, ваши правители для страны хуже фашистов? (бедные, бедные alter земляне, у нас, хорошо, не так)
   - А как ты в инопланетяне затесался?
   - Повезло. Тилеане в свой первый визит могли и к Бобылю приземлиться, или еще где, планета большая.
   - Везунчик, значит.
   - А то! Но учти, везет сильнейшим.
   - И скромнейшим.
   - Хранитель, Иваныч, - неожиданно подал голос, задумчиво молчавший весь завтрак Шаропуз. – Вопрос можно?
   - Валяй, - Иваныч был настроен благодушно, а отсутствие ревматических болей только укрепляло состояние благодушия.
   - У вас, землян, очень сложные построения полных имен. Бобыль – это имя?
   - Нет, прозвище.
   - То есть, как у нас. У Лукича, Лукич это и фамилия, и прозвище, а имя с отчеством Федор Васильевич. Правильно?
   - Вроде, да. А чего ты меня об этом спрашиваешь?
   - Не могу понять у тебя «Иваныч» какая часть полного имени? Или это прозвище?
   - Отчество и прозвище. Отчество полностью – Иванович, а Иваныч сокращенный для удобства вариант. Ух, ты, какой я умный.
   - А имя, тогда какое?
   Тут началось неожиданное, Лукич и Митька засмеялись одновременно.
   - Ржите, ржите, тупоголовые, - Иваныч не удивился реакции коллег и не обиделся.
   - Чего это вы? – Шаропуз тоже не обиделся, но удивился сильно.
   - Аполлон Прекрасный, - давясь смехом, выдавил Митя.
   - Апполинарий Славненький, - поправил Иваныч.
   - Да один хрен, - уже, откуда-то из-под стола простонал Митька.
   - Он, когда ко мне на практику пришел, - вытирая слезы, поведал Лукич. – Я только бумаги увидел и сразу сказал, давай ты будешь просто Иваныч. Все наши со мной согласились. Так он у нас с малолетства в Иванычах и ходит. Иваныч, помнишь, как ты мужикам с Калиновки штраф за порубки выписал? Как они ржали, когда протокол подписывали. Ты прости, я еще чуть-чуть посмеюсь и возьму себя в руки, успокоюсь. А Митьку мы, похоже, все, потеряли. Жаль мальца, совсем молодой был. Под столом, бедолага корчится. Отравился ни как чем. Ой не могу, пузо уже болит. Шаропуз, гад, далось тебе его имя. Ха-ха-ха.
   - Я не понимаю, почему вы смеетесь? – продолжал недоумевать Шаропуз.
   - Это нельзя понять, это прочувствовать надо.
   - Славненький, это ни то блатная, ни то партийная кличка деда, - не обращая внимания на смех, вдруг начал рассказывать Иваныч, ни к кому, конкретно, не обращаясь. – Первый раз он на каторгу за что-то уголовное попал, еще пацаном. Украл что-то, что ли? Там познакомился с социалистами. Попал под влияние, проникся. Второй раз уже, как политический пошел, кандалами брякать. После 1905 года. Пожизненная ссылка в нашей губернии. Работал грузчиком в порту на Ангаре и вел агитационную деятельность. Был снова арестован, но до суда не дошло. Свергли царя. В перерывах между тюрьмами успел жениться на бабушке, а в девятьсот восьмом у них родился отец. В Гражданскую дед стал комиссаром полка. Героически погиб в боях за Советскую Власть в 1920 году. Отцу двенадцатый год шел, он деда и не знал почти. «Большой, сильный и громко смеялся. Весело с ним было», - все воспоминания. В 1922 году от тифа умерла бабушка.
   Отец уже с двенадцати лет на заводе работал, а как один остался, так там в казармах при заводе и жить стал. Условия, конечно, гадские. Теснота, двухъярусные нары, духота, вонь – антисанитария полная. На отдельное жилье, даже на коморку под лестницей его зарплаты не хватало. Ее и на питание нормальное бы не хватило. Даже на ненормальное, просто живот набить и то мало. А здесь питались в складчину, несколько человек на один котел. Не голодал, по тем временам уже хорошо. В школе поучиться не довелось, но читать писать умел – бабушка постаралась. Даже таблицу умножения знал. По тем временам сильно грамотный.
   Когда Советская Власть установилась, началась борьба с безграмотностью. Он в четырнадцать лет сразу в четвертый класс школы рабочей молодежи поступил, или как там она тогда называлась? Рабфак? Не важно. Тогда же его к станку поставили, учеником токаря. Где-то в это же время в местной газете сослуживец деда воспоминания опубликовал, да упомянул в них о героическом комиссаре с такой замечательной фамилией. Славненьких у нас немного, отца – сына героя борьбы с беляками быстро нашли. И началось! Комсомол. Активная жизненная позиция, даже вопреки желанию активиста. Опять же токарь он, как принято говорить: «от Бога». Через два года уже был бригадиром молодежной бригады. Мама к нему в бригаду по комсомольской путевке учеником пришла. Он ее сам учил, да так и приучил, или она его. Мама на три года старше была. Это их не смутило, и в двадцать шестом году у них родился первенец. Жить стали у маминой мамы. Бабушка идеальная теща. В отце души не чаяла: «Он у меня такой славненький». Ну и он мужик работящий с правильными руками. Дом старенький, еще до большого пожара построенный. В наш угол огонь не пришел, повезло. Бабушкин дед строил. Родовое гнездо, считай. Нижние венцы подгнили, так отец их поменял. Крышу отремонтировал. Не один, конечно, вся бригада помогала, забор поправили. Опять же, участок хоть и не большой, но сотки четыре под огород было. Овощи огородные все свои. У бабушки все было очень рационально организовано. На пропитание всегда хватало. Даже в войну не голодали, так что бы сильно. Спать голодными точно не ложились, хоть и по карточкам все было. Вот, картошкой, - Иваныч поднял на вилке зажаристую картофелину. – Доедали.
   Замолчал, задумавшись, или вспоминая. Тишину никто не нарушал. Митька очень тихо вылез из-под стола и уселся на стул. Иваныч собравшись с мыслями, продолжил:
   - К сороковому году в семье уже было семь детей: сын и шесть дочерей. Воспитанием занималась в основном бабушка. Родители молодые коммунисты, бригадиры – передовики. Мама женскую бригаду организовала, тогда модно было. Их одним указом наградили орденами «Знак Почета». Многодетные орденоносцы были делегированы на партийную конференцию в Москву. Прям как в кино. Мама сильно идейная была, речи правильные толкала, ее, по возвращению, парторгом цеха избрали. Отец, тот все больше по рационализаторским предложениям, - еле выговорил, сейчас молодежь и не знает, что это такое. Иваныч вздохнул. – У него этих предложений десятка два, а то и больше накопилось. Вот такая кипа бумажек, - Иваныч развел большой и указательный пальцы правой руки почти на полную, показывая толщину «кипы». – И даже несколько патентов на изобретения. Знаний не хватало, он только семилетку закончил. Решил в техникум поступать, а тут, война.
   Завод оборонного значения, у отца бронь была. Он все пороги оббил, что б на фронт отпустили. Отвечали, мол, некем вас заменить. Вот отец и решил, что сын заменит. Сына за три месяца обучил, старшая дочь тоже к станку встала. А тут как раз лозунг: «Заменим наших отцов и мужей ушедших на фронт». Попали наши в кинохронику. Брат с сестрой на станках работают, мама с орденом на груди рядом со своим станком речь двинула. Отец с двумя кубиками в петлицах тоже что-то правильное сказал, о том, что на фронт уходит спокойным за родное предприятие, оставляя его в надежных руках. Всё правильно сказали.
   Отца сына комиссара, орденоносца, коммуниста, тоже в замполиты определили. Ускоренные курсы и вперед.
   Во время войны мама стала парторгом завода. Бывший парторг тоже на фронт ушел. И на станке план перевыполнять продолжила. Дома, практически не появлялась, жила на заводе. Домик у нас хоть и небольшой, но когда в город стали прибывать беженцы, приняли жену офицера с двумя дочерьми близняшками. Мама ее на завод нормировщицей устроила. А в сорок третьем году почтальон принес ей сразу два казенных пакета – похоронки на мужа и брата. Она только охнула, и остались близняшки сиротами. Маме предложили их в детский дом оформить, но мама с бабушкой решили что сами смогут вырастить дочерей героев павших за Родину. И стало у нас в семье восемь дочерей. Бабушкин дом как раз им достался. Мы все разъехались кто куда, а они остались. Потом их мужья на участке второй дом поставили, огорода почти не осталось, зато квартирный вопрос решился. Сейчас там уже их внуки живут. Вот как бывает.
   В сорок четвертом брат вторую сестру вместо себя к станку поставил и на войну ушел. Его, как потомственного комиссара, естественно, на ускоренные курсы младших политработников отправили. Война заканчивалась. Мама надеялась, что повоевать он уже не успеет. Успел. Погиб летом сорок пятого в боях с японцами.
   Так они все мое детство рядом со мной пробыли. Портреты. Портрет брата, младшего лейтенанта, а перед портретом подушечка красная с медалями «За отвагу» и «Победу над Японией» - посмертно, гвардейским и комсомольским значками. Портрет красивой женщины. Я, когда маленьким был, думал, что она сказочная принцесса, на подушечке комсомольский значок. Портрет ее мужа – капитана артиллериста, еще со шпалой в петлице. Награды его дочерям военком лично передал: два ордена и три медали. И портрет молодого парня в кепке и тенниске, рубаха такая, светлая с коротким рукавом. Довоенная еще фотография. Ни чего от него не осталось. Прямое попадание мины. Если бы ни пол взвода свидетелей, числился бы пропавшим без вести. Потом сослуживец, которого эта мина ранила, осколок прислал, который из него вытащили. Вот на подушечке этот осколок и комсомольский значок лежали. Вот так, - Иваныч обвел взглядом притихший народ за столом.
   - Та чего же раньше не рассказывал? – спросил Лукич.
   - Да, вроде, незачем было. А сегодня что-то вот, разговорился.
   - Иваныч, не томи. Давай дальше, интересно же, - попросил Митька.
   - Ну, слушайте, раз интересно. Похоронку на старшего брата родители уже вместе получили. Отец в июне сорок пятого вернулся. Майор, замполит полка. Три боевых ордена: «Красного Знамени», «Красной Звезды» и «Отечественной Войны» II степени. Сразу на завод к станку, руки, говорил, стосковались. Первого сентября в вечернюю школу пошел, за полным средним образованием. В институт собрался. А в конце сорок шестого года у них появился я.
   В сорок восьмом году отец в возрасте сорока лет получил, как сейчас говорят, аттестат зрелости. Созрел, стало быть. И сразу же поступил заочно в институт, - Иваныч выдержал паузу, создавая интригу. – КУЛЬТУРЫ, - выдохнул он, обводя собравшихся веселым взглядом. – Когда он меня Апполинарием записал, мама долго ругалась, а называла его не иначе, как «отец Апполинария». А поступление токаря передовика в институт Культуры, поразило не только маму.
   Я уже большенький был. Отец как раз на сессию уехал. Мама думала, что все дети уже спят, бабушке на кухне жаловалась. Даже не жаловалась, выговаривалась, накипело, видать. А я не спал. До этого я не задумывался, что у меня имя странное. Имя как имя. А мама тихонечко так, почти шепотом говорит, как сейчас помню, видать сильно меня поразило:
   «Вот, вроде грех жаловаться. Вернулся живой, здоровый, почти. Работящий, непьющий, зарплата у него хорошая, но, как-то сильно его контузило. Надо было додуматься родного сына так назвать! Что за имя вообще такое? Откуда взял?  А институт этот», - мама тяжело вздохнула: «Культуры. Народ смеется».
    Бабушка успокоила:
   «Смеется, не плачет. Напридумывала ты себе дури всякой. У каждого свое для души».
   «Мам, души нет».
   «С Чеховым поспорь. У всего душа есть. А у человека подавно. Ты вот речи эти свои по ночам пишешь да с трибун толкаешь. Он тоже глупостями непонятными занимается. Для души это все, отдохновение его. Не пьет, не бьет, тебя и детей любит – мужик хороший. И не забивай себе голову глупостями. Радуйся, что так с мужем повезло».
   Они еще долго разговаривали, а я больше не помню ни чего. Вот, то, что с именем моим, что-то не так – меня сильно зацепило. А на следующий день стал всем говорить, что меня Петькой зовут. Даже учителя в школе так звали, в аттестате чуть Петром Ивановичем не записали. Пока к вам не попал, все Петькой звали. Я когда паспорт получал, имя думал поменять, но отец так на меня глядел. Ну, как я мог? Любил я его очень, да и сейчас люблю.
   В пятьдесят третьем отец окончил институт с красным дипломом и поступил в аспирантуру, заочно, а в день моего десятилетия защитил кандидатскую диссертацию. Токарь – кандидат искусствоведения. К маминому удивлению его пригласили сразу в три места преподавать: в Государственный университет, в Педагогический институт и в Театральное училище. Нарасхват оказался, а с таким количеством совместительства, заработок даже больше, чем на заводе выходил. Мама ворчать перестала. Интересно они жили. Мама ворчит, а отец не перечит, улыбается глуповато и делает все по-своему, как решил. Вот у меня так не получалось. Я по ору в ответ и вообще ничего не делаю. А он делал, всегда делал.
   Несколько лет отец пытался все успеть: и преподавал, и на заводе работал, только от бригадирства отказался. На заводе как раз переоборудование проводили. Новые станки осваивали, очень ему интересно было. Провели и освоили в предельно сжатые сроки. На награды тогда не скупились и у отца орден «Трудового Красного Знамени» появился, а маму орденом «ЛЕНИНА» наградили. Этот момент я очень хорошо помню. Как меня тогда гордость распирала. О!   
   На девятое мая мы всегда гулять ходили на площадь Кирова и набережную. Отец надевал парадный мундир. Ему, как диссертацию защитил, подполковника запаса присвоили. Мама тоже в парадный пиджак облачалась. Идем, они все такие красивые со всеми наградами на груди и я с мороженым. Красота. Отцу форма очень шла. Часто замечал, как женщины на него оборачивались, особенно когда он в форме.
   Сестры все уже взрослые, активные в маму. Шесть сестер и все на ударных стройках союзного значения. Что они только не строили: города, заводы, плотины ГЭС. На месте не сиделось. Достроят и на следующую стройку века. Так до самой старости – комсомолки. Но все, кто мог вырваться, на девятое мая у нас собирались. Семейный праздник, даже до того, как официально праздником сделали, с выходным днем. Вот близняшки, те никуда не рвались. Всегда с нами. Различий между своими и приемными детьми никто: ни родители, ни бабушка, ни мы дети – не делали. Фамилии разные, ну и что с того? Все наши, все свои родные. Особенно для меня. Старшие все разъехались, а близняшки всегда со мной. Пока маленький был, они со мной играли – возились. Постарше стал, в школу пошел – уроки помогали делать. Отец, когда с войны вернулся, их так же, как своих обнял и поцеловал, так и познакомились. Он вообще очень добрым был. Я не понимал, как так пацанов отцы пороли? Ни разу такого не было.
   Вот мама та да. И то, только разок провела основательную воспитательную работу. Такую, что попа цветной стала. Я в войну играл, ну, и естественно, герой. Наградил себя. Награды с подушечек поснимал и наградил. Мама, когда увидела, о-ох. Я такого страшного лица у нее никогда не видел. По заду крепко прилетело, но боли совсем не помню, а вот лицо ее ужасное помню. Потом вместе, обнявшись, сидели, ревели. Впятером: мама, я, близняшки и бабушка. Больше наград не касался. А во всех остальных случаях мама воспитательную беседу проводила. Так душу могла вывернуть, что лучше б выпорола. Настоящий парторг.
   В шестидесятом году отец с завода окончательно ушел, а через пять лет защитил докторскую диссертацию. Преподавал много, в трех учебных заведениях. До самой смерти. Мама уже на пенсию давно ушла, здоровье стало подводить, а он на здоровье не жаловался. Пришел с экзаменов. Прилег перед ужином отдохнуть и всё. Шестьдесят семь ему было. Вот так.
   Так что фамилия у меня прославленная, грех от такой отказываться. А имя – так отец хотел. Любил, да и люблю я его очень.
   Посвящение Шаропуза в лесники состоялось сразу же после завтрака. Мероприятие вроде бы как абсолютно шуточное, никого, ни к чему реально не обязывающее. И в тоже время, оставляющее след в жизни всех, кто его прошел. Даже те, кто со временем изменяли род деятельности, все равно в сердце своем хранили этот момент своей жизни.
   Приводить текст клятвы целиком не вижу смысла. Лейтмотив: хранить и оберегать. Повторив за Иванычем все слово в слово, стоявший приклонив колено Шаропуз, закончил речь полагающимся в таких случаях словом:
     - Клянусь! – пожалуй, из всех посвящений это «клянусь» оказалось самым горячим и искренним. Возможно, по тому, что было последним. А быть может от того, что денсарец Шаропуз на собственном опыте и опыте своей планеты, знал, насколько это важно. И для него слова клятвы имели особый смысл.
   - Посвящаю тебя, рыцарь лесов Шаропуз в лесничие, - Иваныч помолодел без ревматических болей и стал значительно выше ростом, чем был еще вчера. Теперь форма на нем сидела идеально, а не горбатым мешком. И выглядел он очень статно. – Ура лесничему Шаропузу!
   И хоть количество людей присутствующих на церемонии было довольно скромным, «ура», все равно, получилось знатным. Потому что от души. От всей души. Опять же, далеко - далеко во вселенной, жители планеты Денсар внимательно следили за церемонией посвящения и их, почти миллионное «ура» долетело до сердец тех, кто находился на Земле. Денсарцы кинулись поздравлять и обнимать друг друга, а растрогавшийся король, даровал Шаропузу титул герцога, и решил провести всенародный праздник по этому поводу. Чему особенно обрадовался лорд Олдар. Всенародные гуляния стали редкостью для современного Денсара. Денсарцы стали значительно меньше пить.

7


   - Чёт я волнуюсь, - не уверенно сказал Митя.
   - В смысле? В первый раз к жене с сыном едешь?
   - Нет, Лукич, но все-таки. Тут же врать придется, а я как-то в этом не очень.
   - Не переживай, Мозг поможет, - флаер Лукича остановился во дворе типовой пятиэтажки в возрасте давно просроченного кап. Ремонта.
   - О, и эта грымза здесь. Вон ее япономарка древняя стоит, - Митя кивнул головой в сторону Тойотки начала девяностых годов выпуска. – Сестра тещина. Терпеть меня не может. Я же им не ровня, сплошной, блин, мезальянс необразованный, деревенщина и быдло пролетарское. Не может деревенщина быть пролетарием, дуррра обррразованная.
   - Мить, ты к жене с сыном приехал, и вот скандал от отца им совсем не нужен. А «Р» у тебя прям, как у Высоцкого, получилась. Сильно любишь тещину сестру.
   - Она же завуч! В людях разбирается, профессия ее, видите ли, обязывает. Таких, как я сотни перевидала. Никогда из такого толку не будет. Так ведь и к сыну моему, как к получеловеку относится, гены ж тапком не выбьешь. Вроде как породу я им испортил. Тесть, правда, тоже не великий эстет, но с высшим техническим. Вот он, как раз пролетарий, вахтовик – затейник. Слесарит, нефть или газ качает, не помню. Лукич, а в Канаде на каком языке говорят?
   - Английский и французский.
   - Как так? Сразу два что ли? Я за пять лет в школе только: дую спик инглиш? Дую дую, но хреново – выучил. Да еще: фейс об тейбл. Всё, все познания. Вот тут она меня и раскусит, сестра тещина. Она ж англичанка, хоть и завуч. Учителей не хватает, сама тоже преподает.
   - Раскусывалку поломает. Мозг, можешь помочь?
   - Могу, - ответил Мозг вслух, через динамики. – Только это время потребует. Часа два точно, а то и три. Погуляйте пока с Шаропузом.
   - Пойдем, мой денсарский друг, город тебе покажу, - сказал Лукич, открывая дверь. – Помнишь Иваныч про сквер Кирова и набережную говорил? А сам Иваныч пусть в машине поспит. Сон для него лучшее лекарство, а мы пока по местам его славы пройдемся. 
   Лукич с Шаропузом ушли гулять. Прогулялись по набережной. Вечный огонь поразил инопланетного гостя до глубины души. Долго перед ним простояли. Про Вторую Мировую Шаропуз знал из фильмов, а теперь прикоснулся к ее живой памяти. Потом прокатились на кораблике. А на детской железной дороге, Шаропуз чуть не завизжал от восторга. На новых, появившихся за время отсутствия лесника аттракционах поорал даже он. Потом посетили пару музеев и уличное кафе.
   - Слушай, а сильно тут все изменилось. В самом городе стало лучше, красивее и приятнее. По крайней мере, в центре, - Лукич взял в кафе кофе и не спеша попивал ароматный напиток.
   - Хорошая прогулка, мне понравилось. А вот чай у них, это не чай, это гадость, какая-то. Кто вообще придумал насыпать чай в пакетики? Нормального заварника нет что ли? - Шаропуз не любил кофе, чай его расстроил.
   Обучение Дмитрия английскому языку несколько затянулось. Ни то Мозг не спешил, ни то впрямь способностей к языкам у ученика не было. Флаер догнал гуляющих лесничих через четыре часа с хвостиком, и хвостика еще минут двадцать.
   - Как там все прошло? - спросил Лукич, усаживаясь за руль.
   - Нормально, - ответил Мозг мысленно сразу обоим, чтобы ни разбудить Иваныча. – Сейчас покажу.
   Лукич и Шаропуз увидели мир глазами Митьки. Железную дверь открыла нестарая еще женщина, а приветливая улыбка на ее лице сменилась презрительной ухмылкой.
   - А, явился. Давненько тебя видно не было, ни как весь спирт закончился? Про семью вспомнил. Заходи, раз пришел. Ой, а вырядился то как. Марина, твой пришел, - и, уже повернувшись спиной к гостю и удаляясь в сторону кухни, в пол голоса проворчала, так, чтобы гость услышал. – Принесла нелегкая.
   В узкий коридор хрущевки из зала вышла большеглазая совсем юная женщина – девочка, а следом за ней пацан начально-школьного возраста, очень похожий на Митьку в том же возрасте и радостно закричал.
   - Папка пришел!
   - Привет, Сын! – Митька. Хотя какой «Митька»? Дмитрий подхватил уже не маленького сына и, подняв до своего уровня, поцеловал в лоб.
   - Отеческое благословение! – весело прогорланили отец и сын дуэтом, традиция. Дальше отец продолжил один. – Здоровый вымахал! - поставил сына на пол. – А я вам с мамой подарки принес, вот, - Дмитрий протянул сыну сумку с ноутбуком и два пакетика со смартфонами.
   - Это нам? – сын аж подпрыгнул.
   - Вам, только не разбей. Смартфон, который побольше маме, - крикнул вслед скрывшемуся в комнате сыну. – А это только маме, - достал из кармана небольшую коробочку, вынул из нее цепочку с элегантным кулоном и надел на шею жены. – Мало я тебе подарков дарил, ты уж прости. Но люблю я тебя все время много, эээ, сильно.
   В ответ жена засмеялась ни чего, не говоря, глядя на мужа любящими глазами. Мама, тетя – все говорят – неудачник. Может и неудачник, но любимый неудачник.
   - Пап, помоги.
   - Да, проходи, чего тут стоять, - опомнилась жена.
   Сын уже вытащил ноутбук. Повернулся к вошедшим в комнату родителям.
   - Пап, а где тут, о, - оборвал себя на полуслове. В полумраке подслеповатого коридора, он не разглядел одежды отца. – Ого, а это ты теперь кто?
   Одет Дмитрий был в повседневную форму Разведывательного флота планеты Тилен, только без аксельбанта и звезд на погонах. Последствия похмельного синдрома аптечка устранила полностью. Лицо посвежело. Форма сидела очень ладно. Выглядел замечательно.
   - Лесник, только в Канаде, - врал, как выглядел. Блестяще.
   - Ой, понатащил игрушек, - раздалось за спиной. В комнату вошла теща, а следом за ней сестра. – Любовь ребенка купить хочешь? Лучше бы денег жене принес.
   - Так я и привез. Хотел на карточку скинуть, но у вас здесь сейчас все строго. Счет арестовать могут, если на него деньги из-за рубежа поступают. Вот, как только дали увольнительную, сразу к вам, - Митя достал пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке и положил на стол. – Здесь десять тысяч, на первое время вам хватит, а я, как только вид на жительство получу, вас к себе вызову. Вы пока заграничные паспорта сделайте.
   Жена и ее мама обе молчали. Жена глядела на своего «непутевого», а мама на деньги, открыв рот.
   - На каком, интересно, языке господин лесничий в Канаде объясняться изволит? – спросила на английском тещина сестра.
   - У вас ужасный акцент, - на том же языке, совершенно не задумываясь, ответил Дмитрий. – А ваше «the» повергает в ужас. И этому безобразию вы детей учите. Просто кошмар какой-то.
   Отпала еще одна челюсть. И сестры, ни проронив ни слова, удалились на кухню.
   - Есть хочешь? – первой опомнилась Марина.
   - Хочу. Собирайтесь.
   - Куда?
   - Кутить. У меня всего два дня есть, будем отрываться.
   - Лишь бы сильно далеко не оторвался, - прокомментировал увиденное Лукич. – Иваныча будить надо, полетим его имущество распродавать.
   - Не сплю я уже, выспался, - Выглядел Иваныч посвежевшим. МолодцОм. Вернее, мОлодцем. – Никогда не думал, что сиденье с иголками мне так понравится. Я себя помолодевшим лет на двадцать ощущаю. Лукич, а ты еще одного одинокого деда не хочешь с собой забрать?
   - Кого это?
   - Есть у нас Борис Гордеевич, такой.
   - Директор нашего техникума что ли? Хороший мужик и опыт у него, нам нужный, имеется. Вопрос, захочет ли он?
   - Меня ты как-то не особо спрашивал, но быстро уболтал. А Бобыль, так вообще сильно удивится, когда очнется. Лукич, тут мы уже не живем, доживаем. А жить хочется. А ему, как Бобылю, терять нечего. Поехали к нему, позовем.
   Бориса Гордеевича встретили во дворе его типового деревянного двухэтажного дома. Практически в любом городе необъятной и великой можно встретить такие дома. Где-то более – менее ухоженные, где-то полнейшие развалюхи, но и в них продолжают жить люди, еще и за капремонт платят. У этих домов есть только одно глобальное отличие – туалет. Он или теплый в квартире, или холодный в отдельном домике, обычно гордо стоящем по середине двора, как раз напротив подъезда, чтобы бежать недалеко. А вокруг играют и вырастают дети и дети этих детей, зачастую тоже.
   У дома, в котором жил Борис Гордеевич удобства находились во дворе. А рядом с домиком, полным удобств, проходила тропинка, по которой Борис Гордеевич возвращался домой из магазина. Одет он был в тот самый костюм, который купил по требованию Лукича четверть века назад.
   - А где у него жена, умерла что –ли? – спросил Лукич, наблюдая за медленно приближающимся объектом.
   - Нет, к дочери уехала. Гордеич женился поздно, лет в сорок, на женщине с ребенком. Ребенок вырос и перебрался в столицу. Мама с мужем все деньги, которые могли, ей отправляли, что б на ноги встала. А как встала, позвала маму к себе, а отчим не нужен оказался. Лет пятнадцать уже один живет. Поначалу переписывались, а потом жена отвечать перестала. Так что не известно – жива не жива. Ему никто ничего не сообщал.
   - А квартира кому достанется?
   - Лукич, ты дом этот видишь? Еще неизвестно, кто раньше помрет. Кому нужна в нем квартира? Гордеич, когда к нам приехал, эту квартиру, как временное жилье от техникума получил, пока благоустроенную не дадут. Так она, наверное, до сей поры так за городом и числится. А он квартиросъемщик.
   - Нет ни чего более постоянного, чем что ни будь временное.
   - А я иду и думаю: вы не вы? – приблизился тем временем на расстояние прямой речи Борис Гордеевич. – Здравствуйте, Федор Васильевич, Время над вами, как я погляжу, не властно совсем.
   - Вот те на, - удивился Лукич. – Над вашей памятью оно тоже не властно.
   - Так вы у нас единственный меценат за все время были. И машинка у вас очень приметная. Таких больше ни разу не встречал. Но вот сейчас я вам с молодыми кадрами помочь не смогу. На пенсии нахожусь.
   - А мне, как раз старые нужны.
   - Ага, - открыл дверь Иваныч. – Что бы молью побитые. Здрав будь, Гордеич.
   - Здравствуй, Иваныч. Как сам?
   - Знаешь, за последние пару дней, стал гораздо лучше. Ты заходи, присаживайся, разговор есть.
   Гордеевич уселся на сиденье, удобно развалясь и положил руки на подлокотники.
   - О! Что это? Как будто укололо что.
   - Это, Гордеич, жизнь так к тебе возвращается.
   Уговаривать бывшего ректора – директора Техникума лесного хозяйства не пришлось. От слова – совсем. Меньше, чем через час Борис Гордеевич с рюкзаком личных и ценных вещей уселся в флаер.
   - Это все? – удивился Лукич.
   - Нищему собраться, только подпоясаться. Мебель же я с собой не возьму. Да она и не выдержит переезда, и так все разваливается. Ключи соседке отдал, что б присматривала да цветы поливала. Я им с мужем вообще предложил ко мне переселиться. Пока меня нет, чего жилплощадь пустовать будет? Дочь с семьей с ними живут, пока на ипотеку накопят. Старшему у них уже лет семь. Ну, да, в школу пошел. Вот все эти годы и копят. А квартирка, как моя, теснотища жуткая. Старики и так частенько ко мне сбегали чайку попить, да в тишине посидеть.
   Большинство рассейских райцентров, как населенные пункты, весьма примечательны. Значительная их часть выросла из сел, да так, по сути, селами и осталась. Население тысяч пятьдесят, плюс – минус, размазалось очень тонким слоем на довольно приличной площади, вытянувшейся вдоль Московского тракта и железной дороги, которые, хоть и пересекались, но шли в одном направлении. Расстояние в четыреста километров, от областного центра до районного, преодолели минут за пять – десять. А вот выезжали из столицы губернии почти час. Попали в очень неплохую, по местным меркам, пробку. И не взлетишь, что обидно. Райцентр пробками не изобиловал. Дороги были почти свободными. Дорог, правда, не было. Все больше направления с редкими ляпушками асфальта. Ограниченные: заборами, сараями и живописными руинами, которые, в отличие от римских, больше напоминали мусор, а не памятники старины. Хорошо, что флаер не ехал, а очень низко летел. Это значительно упрощало передвижение. Но жили наши старики на разных концах города. И, даже на таком, «всепролазном» транспортном средстве, добирались почти десять минут. А местные водители с сочувствием глядели вслед, обгоняющему их флаеру: «Вот балбес! Совсем машину не жалеет. Всю подвеску разобьет».
   - Я вот думаю, как бы так дом Райке – соседке оставить? – начал Иваныч, как только вошел во двор своего имения. – У них пятеро детей. Что им их огородик? Опять же живность держат. Вот видишь кролики в клетках? Это их. Четыреста голов, примерно. Клетки мои, а кролики в клетках их. Я же раньше держал, помнишь? Потом Мишаня, муж Райкин помогать начал, а сейчас он ими и занимается. С меня работник еще тот стал, только советы давать, да нервы трепать. Да, - вздохнул и, помолчав, продолжил. – Мишка мне тут, как-то за рюмкой чая сказал, что ты Иваныч, главное не помирай, с хозяйством я справлюсь, а дом твой у наследников выкупить не смогу. Они же и огород мой возделывают. Мне уже много не надо, а им картошки одной на семь ртов сколько нужно! О! – опять вздохнул. – Я же ведь уже и не помню, когда еду себе сам готовил. Так, только, чайник вскипятить. А столоваюсь у Райки. Когда болею, или непогода, так они мне на дом еду приносят. Старшему их сыну уже двенадцать, деловой мужик растет. И еду деду принесет, и дом зимой протопит, и полы подметет. Хороший парень, - опять вздохнул. – Уазика своего, помнишь в конце восьмидесятых списанный у лесничества выкупил? Вот, его, хороший козлик оказался. Пробега уже под полмиллиона и годов ему за сорок, а все бегает. Не бегает, загнул слегка, но перемещается уверенно! Его я на Мишку уже года два, как переписал. Чего машина без дела стоит, гниет? Я сам за руль уже лет пять не садился. Подремонтировали его чуток, и нормально, поехал. Благо запчастей у меня пол гаража. Можно еще один собрать, при желании. Детали еще советские, со знаком качества. К чему это я? – опять вздохнул. – Память ни к черту! Сам себя заболтал, а чего сказать хотел? Забыл. Мишка, он дорожник, в тресте работает. Видели, какие у нас дороги? Какое финансирование, такие и дороги, а зарплаты, как дороги, тоже никакие. Хорошо, когда федералы на ремонт трассы деньги выделяют. Тут и наши мужики чего ни то заработают. Правда, тех денег, пока до нас дойдет, поворуют половину. Ну, хоть что-то останется, и то хорошо. Работы в городе нет. Опять ни правильно сказал. Работа есть, зарплаты нет. По большому счету, только железка и осталась. Заводов, градообразующих, как сейчас говорят, два было. Оба накрылись медным тазом. Как молодежи жить? Тут у нас премьер-министр в телевизоре блеснул умом и сообразительностью, сказал, что мол, хотите денег занимайтесь бизнесом. Клоун. Ну, вот, клоунов ни за что обидел. Они радость несут, а эти только гадости могут. Каким бизнесом у нас заниматься? Все наши бизнесмены, что смогли, украли и давно свалили, а те, что остались к кормушке бюджетной присосались. Больше ни как. У народа денег нет. Какой бизнес? Голодранцам рванину продавать? У людей зарплата меньше, чем у меня пенсия. Так мне моей пенсии одному на таблетки не хватает, а молодежи еще и детей растить как-то надо. Образование давать. Ой, горе – горюшко. Загнали людей в нищету, а потом государственные программы для увеличения рождаемости выдумывают. Родить не проблема, для нас мужиков точно, не мы же рожаем, а вот вырастить потом – это целая песня, грустная и унылая.
   К кому конкретно обращался Иваныч не понятно, Лукич решил, что к нему, а кивали все трое. Даже Шаропуз, хоть и не понимал половины.
   - Я, если Райке дом за так подарю, - немного помолчав, продолжил Иваныч. – Дети мои возмутиться могут. Выжил, мол, старый из ума, собственных детей и внуков обделил. Долю свою могут потребовать, и правы будут, это же и их дом. А у Райки денег таких нет. Откуда? Мои от безденежья и уехали, а внуки, так вообще за границу целятся, вот родители и пыжатся изо всех сил, чтоб образование по максимуму дать. Что б хоть внуки не бедствовали. Деньги им нужны. А у Райки денег нет, - опять вздохнул. – Если, по совести, Райка мне ближе родных детей стала. Им сейчас ко мне приехать, денег нет. Дорого. А у сына, так и отпуска почти не бывает. Может пару недель в году и то ни зараз. Зато дети в приличных школах, да в кружках – секциях занимаются. Правильно, я своим детям все, что смог по максимуму дал, а они теперь своим. Жаль, только, что внуки деда не знают совсем. При встрече мимо пройдут, не узнают.
   Иваныч замолчал, задумавшись. Наступившую тишину никто не решился нарушить. Через пару минут старик продолжил монолог.
   - Дети меня звали, да я ни хочу. Ну, чего я им там мешать буду? И где у них жить? У сына двушка в пожизненной ипотеке, а дочь, так сама в коммуналке живет, зато в столице. Они и между собой годами не видятся. Далеко – дорого. За мой дом, у сына в Н-ске., я может и смогу какую комнатенку в общаге купить, с одним толчком на весь этаж. Зачем мне такая цивилизация под старость лет? А в столице моих денег, только на коврик в прихожей и хватит. Не хочу! – опять помолчал, вздохнув тяжело. – А Райкины дети меня дедом зовут, и я их, как внуков воспринимаю. Они же вот они, при мне. Вот, как в жизни бывает.
   Сделали все, как Иваныч хотел. Дом на соседку оформили продажей, по реальной цене. Деньги Иваныч поделил поровну и перевел детям. А профинансировал это мероприятие, естественно, щедрый Лукич.
   Дети позвонили Иванычу, как только деньги им на счет упали. Почти одновременно. И вопрос задали практически один: «Пап, ты чего?». За годы руководящей работы врать убедительно Иваныч научился. Сам справился, помощь Мозга, как Митьке, не понадобилась. Мол, сослуживец бывший, на Дальний Восток к себе жить позвал. Двум одиноким старикам не скучно будет. Опять же рыбалка там хорошая, а он, Иваныч, большой любитель с удочкой посидеть. Оказывается. Лукич, даже не догадывался, у них в леспромхозе с рыбалкой как-то не очень было. Речушки все мелкие, только, если в болоте, где головастиков поудить. А Иваныч тем временем продолжал, что вот только со связью там тяжело. Глухомань. Но весточки присылать будет.
   Успокоил. Да и что грех таить – порадовал. Пара сотен лишних тысяч, детям совсем не лишняя. И претензий никаких. Деньги за малую родину получили в полном объеме, поровну, без обид.
   Переночевали в теперь уже бывшем доме Иваныча. Соседи не знали, как им реагировать на такой неожиданный и щедрый подарок. Стол праздничный в доме Иваныча накрыли. И за знакомство, и за новоселье, и за отъезд. Младшие дети были в восторге, счастливо носились из дома в дом. Старший все понимал, грустил, но держался с достоинством, без слез. Серьезный мужчина. Младшие разревелись утром, когда дед – сосед прощаться начал. Раиса тоже всплакнула. Михаил пожал руку, обняв на прощание.
   - Удачи на новом месте. Спасибо, вам всем огромное. Будете в наших краях – всегда вам рады. А ты, Иваныч, если надумаешь вернуться – в любое время. Ты нам как отец и детям нашим – дед. Не пропадай. Как доберешься, хоть пару строк напиши.
   - Да, ладно вам, будет, - Иваныч тоже растрогался и, предательски, шмыгал носом, усаживаясь в «автомобиль» Лукича.
   Митькина побывка затянулась на неделю, а, потом, еще на одну. С деньгами, так здорово отдыхать с семьей, даже без дальних путешествий. Скатались на Байкал, благо не далеко. Сменили несколько турбаз, кочуя от одной к другой. Проехали по кругобайкалке, Митька ни разу на ней не был. Оказывается, столько всего интересного, главное желание и, блин, деньги. Когда вернулись домой к родителям жены, с вахты приехал тесть. С тестем отношения у зятя были нормальные, и теща оттаяла, нормально посидели. Врал Дмитрий виртуозно, сам удивлялся, и очень правдиво. Правдоподобно? Рассказал про Канаду. Как там народ живет. И сам себе поверил. Так бывает, особенно, когда тебе внеземной разум помогает. Торопить Митьку не хотелось, все его прекрасно понимали, но лететь все-таки надо, и экипаж большого «Тилена» уже вернулся.
   - Ну, что, Стар, как тебе Земля? - спросил повзрослевшего навигатора Лукич.
   - Много красивого и очень интересного. У нас так никогда не строили. Очень красиво. А это, вот очарование маленьких улочек. Они есть везде. В любой стране из тех, в которых мы побывали. Идешь – бредешь и так хорошо! Они меня и в прошлый наш визит очаровали. Я, оказывается, даже по ним соскучилась.
   - Надо на Денсаре таких построить, что б идти – брести, - в пол голоса сказал землянин.
   - А, вот людей жалко.
   - Что так?
   - Понимаешь, Лукич, как можно на целой планете, так плохо жизнь организовать? Мне не понятно. Ваш быт обратно пропорционален вашей культуре. Даже в богатых странах обычные люди живут не очень хорошо. Вся система перекошена в сторону небольшой кучки людей. Уродливая система. Как у пауков. Все друг друга сожрать пытаются, а у ваших «нижайших» шанса вырваться практически нет. Они обречены, быть кормовой базой. Пожирают их, конечно не так откровенно, как у пауков, зато медленно и всю жизнь. Тянут и тянут соки, продлевая агонию. Бр-р. Домой хочу.
   - Нет, сначала, к паукам. Выгрузить их вонь и мух. Надо же, как им наши мухи понравились.
   - Лукич, а как вы столько этих тварей в трюм загнали? – спросил капитан Дтен.
   - А чего их загонять? Люк открыли, а паучьи деликатесы и для наших мух – лучшее питание. Сами налезли, не выгонишь. Мухи – галактические путешественники. Чудеса. Вам тилеанам: музыка, театр, танцы. Денсарцам: леса, овощи, фрукты, ягоды и коровы с козами, конечно. Паукам вот мухи. Всех наша планета одарила, осчастливила, а самим на ней жизни нет. Парадокс. Правильно Стар сказала – как пауки.
   Митька довольно быстро со всеми перезнакомился и освоился на корабле. Земных стариков, на время перелета, загрузили в барокамеры медицинского отсека. Процесс восстановления здоровья начался.
   Корабль «Тилен 2» покинул Землю.

ГЛАВА 5

1

   - Ну, и чего ты надулся? – Люба развалилась не заднем диване флаера, построенного в виде «скромного» «Гелендвагена».
   - А зачем ты драку устроила? – не оборачиваясь спросил Александр.
   - Во-первых, вопросом на вопрос отвечать не красиво. А во-вторых, какая там драка? Я тебя умоляю. Не делай мне смешно. И руку я только одному сломала. А нечего меня по заду хлопать, не люблю я этого. А ты, дядька, мог бы и помочь племяшке.
   - Я помог. Увел тебя, спас народ. Где этим пьяным бедолагам с денсарской фурией тягаться? Картина маслом: ходит по клубу девушка с литровой бутылкой водки, пьет прямо из горлышка и не закусывает. Еще и соревнования устроила.
   - Не надо, на девушку наговаривать! Это была их идея. Перепить меня хотели, а сами от водки пьянеют. Наивные, глупые мальчики.
   - Не было у них шансов, факт.
   - Так-то весело погуляли.
   - В общем, да.
   - Вот и не дуйся. А жену тебе надо где-то в другом месте искать. В клубах люди или отдыхают и развлекаются, или спонсоров ищут. А ты у нас большой и чистой любви хочешь.
   - А ты прям, не хочешь?
   - Все хотят, и я хотю. А в клубах этих люди на серьезные отношения не настроены, - вздохнула Любовь.
   - Может в библиотеку сходить?
   - Не, я ходила, нет там никого. Сейчас у них интернет есть. Вот ведь беда, какая. А моего принца, видимо придется заказывать тилеанским медикам, по спецпроекту.

2

   - Хороша! – Васька протерла рукой запотевшее зеркало. Опять бабушка ворчать будет. Но ведь, действительно хороша, если вот так встать. – А если вот эдак повернуться, пшик, и, уже не хороша. И ладно!
   Накинула теплый банный халат и вышла из ванной. Заглянула на кухню, где уже во всю орудовала бабушка.
   - Привет, ба! О, блинчики!
   - С днем рождения, Вася – Василиса.
   - Ба, ты у меня самая лучшая!
   - Ты у меня тоже хороший экземплярчик, детеныш мой любимый, - поцеловались. – Давай, быстренько, собирайся, а я пока на стол накрою.
   Квартирка, в которой проживали бабушка и внучка, являла собой микротрёшку. Этакая нано технология строительной индустрии 60-х, 70-х годов ХХ века. Там, где в хрущевской двушке находилась глухая «тещина» комната – кладовка, в этой квартирке располагалась полноценная комнатка с окном. Практически на той же площади вместо одной спальни и кладовки, размещались две маленькие спаленки. Зато у них с бабушкой были отдельные, свои комнатки. А это, как не верти, положительный момент.
   Васька скинула халат и покрутилась перед зеркалом.
   - Да, всем ты девка, хороша, жаль, не нужна никому. Красота у тебя уж больно неординарная, - Вася убрала за ухо мокрые волосы, скрывавшие правую щеку. – Н-да, красавица.
   На правой щеке расположился огромный фиолетово – лиловый шрам, в форме многолучевой звезды. Больше похожий на застывшую электрическую вспышку. Посередине взрыв и разбегающиеся дорожки разлетевшихся искр. По мере взросления шрам начал оттягивать на себя нижнее веко. Глаз стал жутковатым и перестал закрываться. Не большая операция и веко вернулось на место. Как шестнадцатилетняя девушка радовалась тому событию. Лучший подарок на день рождения. И вот уже десять лет прошло. Сегодня Василисе исполнилось двадцать шесть. Одевалась именинница быстро, по-военному, а подогнанный китель выгодно подчеркивал достоинства фигуры.

***
   Да, да! Опять китель! Кто-то, возможно, задастся вопросом, а почему они у тебя все в форме? Так…. Вот …. Как-то…. Да, не знаю я! Оно само как-то так получилось. Не заморачивайтесь, и меня не заморачивайте. Читайте дальше, раз уж все равно до этого места дочитали. Вдруг интересно получится. Я пока сам не знаю. ПисАть иной раз интереснее, чем читать. Предугадать развитие, зачастую, совершенно невозможно. Вот, только, почему они у меня все в форме? Не знаю, сам удивлен.

***
   Младшего сержанта медицинской службы запаса присвоили сразу по окончанию медицинского училища всем выпускникам.
   Преддипломную практику ее умницу – отличницу отправили проходить в детскую областную больницу, процедурной сестрой в терапевтическое отделение. Дети ее просто обожали. Рука легкая. Уколы ставит не больно. Так еще и веселая, всегда найдет, что такое сказать, что бы не страшно было. Призвание. Вот, только, маску снимать нельзя. Взрослые вздрагивают, но, хотя бы, продолжают делать вид, что все нормально и, даже, не перестают улыбаться, не прерывая разговор. Улыбка, правда, растерянная. Не естественная. И, какая-то, вымученно – застывшая, но и за нее спасибо. Дети чувства, а уж, тем более, эмоции скрывать не умеют. Всего один раз забежала в столовую выпить чая. Дети в истерике. Родители в шоке. Юная мед сестра в сестринской, вся в слезах. Больше в эту больницу она не пришла. Руководство отнеслось с пониманием.
   Васька тоже всех понимала и прощала. Привыкла. Она с этим шрамом всю жизнь, сколько себя помнила. Что там случилось на дороге четверть века назад, она не знала. И никто не знал. По официальной версии отец не справился с управлением. Когда старый дедовский 408-й «Москвич» вытащили из кювета, восстановлению он не подлежал. Чтобы достать тела, машину пришлось разрезать. Каким чудом мать смогла спасти грудного ребенка, для спасателей осталось загадкой. Девочка практически не пострадала, только кусок щеки куда-то пропал.
   Когда о случившемся сообщили родителям родителей, у дедушки случился обширный инфаркт. Так Васька с бабушкой остались вдвоем.
   Для дальнейшего прохождения практики, ее перевели в военный госпиталь. Все-таки люди военные, нервы должны быть крепкими. Как оказалось, не такие уж они и военные. Срочники, в основном. Крепыши асфиксии. Те же дети. Маску, исходя из опыта общения с детьми, не снимала. Вот интересно, на улице же на нее так не реагировали. А здесь нафантазируют себе, когда пол лица не видно, по одним глазам, красоты неземной, а красота то вот такая, с изюминкой. Флиртовать пытаются многие, глаза и в самом деле очень красивые, что уж тут, но стоит снять маску, кавалер пропадает в общей массе лысых затылков. Среди пациентов расползся слух, легенда, передаваемая из уст в уста, о героической медсестре, получившей осколочное ранение в бою. Кто являлся автором неизвестно, народное творчество. Василису легенда устраивала. Не было глупых и не очень приятных вопросов.
   Начальству практикантка понравилась, и, после получения диплома, ее пригласили работать в госпитале. Вернее, служить. Согласилась. Зарплата хорошая, значительно лучше, чем в гражданской больнице. И все льготы военнослужащего. Плюс доплата за выслугу лет и новые лычки. Уже старший сержант. Нормально. Для себя решила, что если к тридцати годам личная жизнь не наладится, то родит просто «для себя». Уж ее ребенка мамин шрам пугать не будет, не должен, с рождения привыкнет.

3

   Дождь лил всю ночь. Александр с каким-то яростным удовольствием разбрызгивал лужи на еще пустых улицах города. Вдруг в заднем окне замигало и завыло.
   - Водитель, остановитесь.
   - Добрызгался, дядька, - лениво потянулась возлежащая на заднем сиденье Люба.
   - Да, вроде, правил не нарушал. Чего им надо?
   - А давай удерем.
   - А давай не будем. Мы и так светимся по полной. От водки не пьянеем, руки легким движением руки ломаем. Вот еще от полиции улететь и, вообще, маскировку не нарушим.
   Подошел инспектор. Все вежливо, культурно, по уставу. Так бывает, правда, правда. Даже на нашей Земле, а уж на ALTER…, тоже случается. В двух словах: машина грязная, номер не читается.
   - Сейчас, - кивнул Александр и чуть раздвинул границы защитного поля, которое шло четко по контуру автомобиля, для маскировки, что б никто случайно не заметил. Грязь отодвинулась от бортов и упала.
   - Ух, ты, как так? – отпрыгнул в сторону инспектор.
   - Техника, офицер, - честно ответил Александр.
   Номера дипломатические. Документы в порядке. Автомобиль зарегистрирован на посольство хоть и не существующей, но очень правдоподобной страны. Инспектор заглянул внутрь. Развалившаяся на заднем сиденье Люба ему лучезарно улыбнулась и приветливо помахала.
   - Внучка посла, - пояснил водитель. – Развлекаться изволят. По-русски не понимает.
   - Счастливого пути.
   - И вам всего доброго.
   - Чё это я по-русски не понимаю? – возмутилась Любовь, когда флаер продолжил движение. - А, вот с защитным полем, ты прям совсем не засветился. С тем же успехом могли и удрать.
   - Могли, - согласился дядя. – Как-то глупо получилось.
   - Плохой ты шпион, и я не лучше.
   - Все мы примерно одинаковые. Нас этому не учили. Интересно, а как на их дорогах после дождя можно не замарать машину? Вот, асфальт, вроде, свежий. Правда весь, какими-то горбами и волнами, но целый без дыр. Значит, недавно положили, а ливневые канализации торчат выше уровня воды. Мало того, что это просто опасно – можно налететь в темноте, так и вода вся остается на проезжей части. Люди, которые ремонт дороги делали, в школе не учились? Думали вода вверх бежит? Как вообще так сделать можно было? С закрытыми глазами работали? А те, кто принимал, куда глядели?
   - В карман, наверное, - зевнула Люба.
   - А лежачие полицейские эти? – продолжал Александр, не обратив внимания на реплику племянницы. – По переходу между ними только на лодке плыть. А как людям переходить?
   Васька выскочила из подъезда в прекрасном расположении духа. Обошла аккуратненько по бордюру лужу, разливающуюся перед их подъездом после каждого дождя. Асфальт во дворе в прошлом году поменяли. Ливневку тоже заасфальтировали, а уклон к ней оставили. Теперь вода со всего двора стекается аккурат к их крыльцу, туда, где раньше была решетка ливневой канализации. Красота! До автобусной остановки пять минут. Ну, вот, переход опять утонул, придется переходить по полицейскому.
   - А-а-ах! – это, даже, не холодный душ. Это – ледяное грязи – водное цунами какое-то. Васька пораженно застыла, растерянно хлопая ртом и глазами примерно с одинаковой частотой и, почти, синхронно. Обидчика она заметить не успела: что-то большое и черное. Очень хотелось разреветься, потому что очень обидно. И в то же время рассмеяться, почему-то дико смешно. Истерика, наверное.
   Большой черный джип сдал задним ходом. Из него выскочили двое: парень и девушка. Парень сразу, еще на бегу, затараторил:
   - Девушка, простите, извините, я вас из-за куста не заметил. Вы как? – остановился перед Василисой, пристально с тревогой глядя в глаза.
   - Вопрос был риторический, - сообщила спутница парня. – И так понятно, что не очень. Если не сказать больше.
   - Вот, - почему-то ответила растерянная Васька и показала на переход. Незнакомцы обернулись в указанном направлении. По переходу гордо дрейфовал тортик, в прозрачной пластиковой коробке. Коробка не была герметичной, и грязная муть не спеша вползала внутрь, перемешиваясь с взбитыми сливками.
   - Я сейчас, - парень кинулся за тортом, который белым айсбергом покачивался на волнах.
   Не успел. Не большой автобус, видимо сильно торопился, даже не притормозил.
   - Теперь мы все знаем, как она, - девушка из джипа являла собой верх спокойствия и невозмутимости. – Хреново.
   - Ну, вам так и надо! А меня опять, за что?
   - За компанию, за встречу, за знакомство, - невозмутимая пассажирка джипа загибала пальцы. – Ну и, судя по тортику, в честь дня рождения. Или у тебя еще, какой праздник?
   Парень тем временем, сначала беззвучно сотрясаясь, а затем уже и в голос хохотал сидя на корточках у перехода, а грязная вода текла с него небольшим водопадом.
   - Дядька, ты чего?
   - Он погиб, - Саша трясся всем телом, сев на асфальт и не имея сил подняться.
   - Это понятно, погиб он после встречи с нами.
   - Нет, он совсем погиб, - Саша нашел силы и поднялся, повернувшись к девушкам. Торт аккуратно размазался по всей груди, а в центре, как орден, гордо торчала непострадавшая розочка из заварного крема. – Вот, все, что смог сберег. Девочки, слизывать будете?
   Васька прыснула первой.
   - Ну, хоть розочку съешьте, - закончил фразу Саша. Люба присоединилась к Ваське.
   Вроде всё. Посмеялись и успокоились, но стоило взглянуть на собеседников, и смех возвращался вновь. Так, давясь смехом, и разговаривали.
   - Дядька, тортик в домике был. Кожушок где?
   - Торт вылетел ко мне из-под автобуса, как серфингист, на гребне волны. А коробка, видимо, решила нас покинуть. Её автобус пленил.
   - А почему дядька? – спросила Василиса.
   - Понимаешь, - Люба таинственно понизила голос. – Это очень странная и запутанная история. Как-то так получилось, что мои дедушка и бабушка, его родители.
   И опять смех. Ведь даже уже не смешно совсем. Хотя, когда перед тобой стоит, глупо улыбаясь, мокрый, грязный мужик с кремовой розочкой на животе – смешно. Всё смешно.
   - Меня Люба зовут, дядьку Саня, - просмеявшись продолжила разговор Люба.
   - Племяшка, заморашка, - опять смех. – Тебя и звать не надо, сам придешь. А я, - добавил в голос томности. – Александр.
   Девушек порвало.
   - Ты не Александр, ты икебана, какая-то, - Люба уже рыдала.
   - Так вот ты какой цветочек, аленькай, — это уже Василиса.
   - А вас как звать величать, сударыня? – не смутился Александр.
   - Васька, - ответила, не переставая смеяться.
   - Василий? – на миг перестала смеяться Люба и прыснула с новой силой.
   - Василиса, - смеются все. – Ой, я же на работу опоздаю, - это, похоже, была самая смешная фраза.
   - Опоздаешь, ладно, а вот если в таком виде успеешь, вот это номер будет, - Люба сразу перешла на ты. – Так что? Так поедешь, или переоденешься. О-ох! – мимо пронесся автомобиль. – Решай быстрее, надо уходить от сюда. Поливать нас грязью уже стало доброй традицией этого места.
   - Это лечебная грязь, ух, как бодрит.
   - Саня, судя по твоему животу, ты больше склонен к траволечению.
   - Домой надо, - Василиса перестала смеяться и, опять прыснула.
   - Мы отвезем.
   - Правильно, облил девушку грязью. Куда ты теперь денешься? Будешь возить, как миленький. Дядька, а ты у нас изобретательный, оказывается. Надо же было придумать такой интересный способ знакомиться с девушками на улице. Сейчас вот и адрес узнаешь, и даже спрашивать не надо. Молодец! Ладно! Чего стоим? Вон машина, - Люба махнула рукой в сторону машины, из рукава вылетел камень. – О! Ну, хоть не песок. Так, что, Василиса, у тебя сегодня день рождения?
   - Да.
   - Это мы тебя здорово поздравили, ни когда не забудешь, - подошли к машине. – Садись вперед. Сзади я буду возлежать.
   - Ой, ребята, я же вам всю машину замараю.
   - Вась, милая, ты на нас посмотри, а! У нас же не водитель, а клумба кондитерская какая-то. Ты, рядом с таким замараем, ни чего замарать не можешь. Дядька, Замарай – прикольное имя. Давай я теперь буду так тебя звать?
   Ехать было недалеко, разговор во время поездки свелся к: «Туда. Туда. И туда» - при этом Вася дублировала слова рукой.
   - Вон, подъезд в углу, - Вася опять показала рукой.
   - Ага, - кивнул Александр и подъехал к подъезду.
   - Вот ничего у вас тут океЯн, - Люба по пояс высунулась в окно. – Замарай, ты девушку в лужу высаживать будешь?
   - Племяшка – замарашка, сейчас все будет, - Саша отважно шагнул в воду, обошел машину, открыл дверь. – Сударыня, прошу вас, - взял Василису на руки.
   - Не, ну, Замарай и есть, - воскликнула Люба, продолжая выглядывать из окна. – У нее же теперь твоя роза по всей корме размазана будет!
   - Упс.
   - Чего ты упскаешь? Иди, не стой, пока именинницу в лужу не уронил! Знаю я тебя коварного, начнешь сейчас розочки смывать. А не все девушки могут сломать руку смывальщика.
   Саша аккуратно поставил Василису на крыльцо, сам остался стоять в луже. Их глаза оказались на одном уровне, напротив друг друга. Так и застыли, глядя друг другу в глаза.
   - Отомрите, опоздаем. Сань, я, похоже, застряла.
   Молодые люди повернулись к машине.
   - Чего вы ржете, грязные людишки?
   - Сама, можно подумать, чистая. Любань, ты теперь так и будешь ездить. Интересно, а если дверь открыть, ты вместе с ней поедешь? Слушай, так я ж теперь могу нормальную воспитательную работу среди подрастающего поколения провести. Ты что предпочитаешь: розги, ремень или ладошку?
   - Я сейчас дверь отломлю и этой дверью тебе по башке настучу.
   - Она может, - сокрушенно кивнул Александр и обернулся к Василисе. – И вот что противно, она права. Опоздаем.
   - Ой, точно, - ожила Вася. – А у меня вот, - и, убрав волосы, показала, зачем-то шрам.
   Саша бережно провел большим пальцем по одному из лучей, а потом неожиданно, даже для себя, поцеловал прямо в эпицентр шрама. Зажмурился и втянул голову в плечи.
   - Дядька Замарай, ты перед тем, как девушку несанкционированно целовать сначала бы узнал левша она или правша. А то теперь стоишь и не знаешь, в какую сторону тебе уклоняться. Сейчас кааак получишь не по щеке, а прямо в нос. И будешь потом, как хрюшка с пяточком.
   - Зато не торчу из окна, как некоторые, которые у меня все-таки получат, по той части, что осталась в машине, - Саша открыл один глаз, Вася звонко засмеялась и убежала в подъезд.
   - Вась, - крикнула Люба вслед убегающей девушке. – Ты грязную одежду нам принеси, мы ее в порядок приведем. Замарай, отомри. Тебе еще сиденье для Василисы чистить и меня отсюда вытаскивать. Вот дед удивится, когда узнает, что старший сын нашел себе девушку Васю.
   - Ой, кто-то у меня по заднице все же получит, - Александр пошлепал по луже к машине.
   - Да, кстати, как меня спасешь, машину к подъезду передвинь, чтобы Ваське в брод не идти.
   - Ух, ты, - всплеснула руками бабушка, открыв внучке входную дверь. – Сама упала, или помог кто?
   - Люди добрые окатили, - засмеялась в ответ Васька. Потом, вдруг, остановилась и, серьезно глядя бабушке в глаза, добавила. – Ба, он меня поцеловал, прямо сюда, - ткнула пальцем в центр шрама.
   - Облил грязью, поцеловал, интересная последовательность. Хотя, не облил бы, так и не поцеловал. Проехал бы мимо своего счастья.
   - Ба, ну ты что?
   - А что? Как в мультике, случайности не случайны? На работу позвони, предупреди, что опоздаешь.
   - Начальство не опаздывает, начальство задерживается. Они меня отвезут, - ответила из ванной.
   Василиса умела собираться очень быстро. Через каких-то десять минут они уже ехали. Волосы у именинницы, правда, были мокрыми, но чистыми, чем не могли похвастать ее спутники.
   - Та одежда, которую мы грязью залили, выглядела как-то понарядней, - Люба оценивающе поглядела на Василису.
   - Та парадная форма, а эта повседневка.
   - Понятно, мы тебе весь парад порушили.
   - Какой торт купить? – спросил Саша, розочка на груди теперь сплющилась и размазалась.
   - Дядька Замарай, какой торт? Тортом не отделаешься. Облил девушку грязью, торт себе по пузу размазал, парад испортил. Давай полноценную поляну, в качестве компенсации. Вась, ты до которого часа работаешь?
   - Я на сутки заступаю, завтра до восьми. Ну и пока туда, сюда, смену передать. Часов в девять освобожусь.
   - Так это еще лучше! Сколько будет гостей?
   - Девчонки с работы и бабушка, четверо.
   - Не густо. Замарай, человек на тридцать надо организовать. Хотя с тебя организатор…. Сама займусь. Надо Викусю напрячь, пусть остальных наших организует. Лука Лукич, Женька с Алиной, принцесса. Слушай, тридцать может и не хватить. Ладно, разберусь.
   - Зачем так много? – обернулась к Любе Василиса.
   - Много? – изогнула бровь Люба. – Да, со мной граф Олдар здороваться перестанет, если узнает, что я праздник всего на пять человек устроила.
   - А кто такой этот граф?
   - Организатор праздников и народных гуляний при дворе короля Денсара. Мы тебе потом покажем, какие они настоящие праздники у нас, на Денсаре.
   - Вы меня в гости приглашаете?
   - Очень может быть, что на постоянное место жительства. Буду тебя теткой звать.
   - Люба!
   - Саша! Ты не красней и не злись. Я видела, как вы на крыльце стояли. Васька тебе понравилась. Так? Так. По морде тебе не дала, значит, ты ей тоже чем-то симпатичен. Не пойму чем, но, как говорится, на вкус и цвет. А времени у нас мало. Меня дома скотиняки мои заждались уже. И скучно мне тут, если честно. Так, что понравилась – хватай и беги! Я прикрою. Нечего рассусоливать и мелодрамы разводить. Не кино. По кинам у нас Вика специалист, а вы дилетанты не лезьте. 

4


   У КПП госпиталя, на стоянке стояли два автомобиля. Уже знакомый нам статусный «Гелентваген» и ничем не приметная ЛАДА «Гранта». Рядом двое молодых людей – явно выраженных иностранцев, в неузнаваемой форме, непонятного рода войск не известной страны.
   - Привет, - Вася подошла к Александру.
   - Василиса, это тот самый джентльмен? – спросила женщина лет сорока, капитан медицинской службы.
   - Да, это Саша.
   - Крутой пикапер? – вторая незнакомка слегка помладше, старшина.
   - Про меня я так погляжу, вы все наслышаны, - решил подать голос Александр. – Разрешите представить моего младшего брата. Лука Лукич, прошу любить и жаловать. Меня, кстати, тоже.
   - Вас Лука Лукич? – третья женщина, сержант.
   - Нет, нас любить и жаловать.
   - Но меня сильнее, все-таки я Лука Лукич. Лукич — это фамилия.

***
   Глупенько как-то. Не находите? Но вот в чем парадокс, а свой первый диалог в аналогичной ситуации помните? Все понимают, что надо что-то говорить. Завязывать общение, так сказать. А завязывать то и нечего. Вернее, не на чем. Нет никакой базы для общения. Говорить то чего??? А говорить надо! Вот и получаются такие беседы. Бессвязные и слегка глупенькие. Но куда без них?

***
   - Форма у вас странная, Лука Лукич, - третья женщина, сержант.
   - Флот королевства Тилен и Денсар.
   - Это где же у нас такое? – капитан.
   - Если от сюда по карте, то вниз и направо.
   - Как вы интересно трактуете карты, Лука Лукич.
   - Я навигатор, все-таки.
   - Какие-то вы слишком русские для иностранцев.
   - Потомки эмигрантов, - Лука решил, что пора завязывать этот никчемный разговор и перевел его в другое русло. – Сань, значит, я везу девушек в ресторан, а ты с Василисой за бабушкой, правильно? Тогда поехали, а то там Любка уже газует.
   - О, Лука Лукич, - сказала капитан, сев на переднее пассажирское сиденье «Гранты».
   - Можно просто – Лука.
   - Не охота просто, такое замечательное сочетание. Так вот, просто Лука, у нас с мужем точно такая же машина. Но вот внутри наши автомобили совершенно не похожи, ваш вроде бы даже слегка больше.
   - И даже не слегка, на полметра длиннее и на десять сантиметров шире. Эксклюзив. От «Гранты» только внешность, остальное все свое, самобытное.
   - А к чему такие изыски? Можно было сразу что-то побольше приобрести. И денег бы еще сэкономили.
   - Это, что бы ни привлекая лишнего внимания спокойно вести шпионскую деятельность. Вот вас сейчас напоим и выразведываем у вас все ваши тайные тайны.
   - Откровенность за откровенность – нет у нас, в госпитале, никаких тайн.
   - Ну, вот, такой прекрасный план провалился. Тогда просто поЕдем поедИм.
   С поисками ресторана решили сильно не заморачиваться. Заказали ресторан при отеле, в котором жили, дополнительно сняв несколько номеров для технических нужд и размещения пожелавших остаться гостей. Удобно. Цена вопроса никого не смущала и, если честно, не интересовала. В фойе отеля гостей встречала Любовь, Мозг ей сообщил, что подруги именинницы подъезжают.
   - Вау, Любовь Сленовна, - Лука с придыханием. – Шикарно выглядишь!
   - Дядька мелкий, я всегда прекрасна. Так, девчонки, вы Васькины подруги. Это не вопрос, можно не отвечать. Пусть в мундирах у нас сегодня мужики ходят, а мы будем королевами. Пойдем вас переодевать. За мной. Я сначала думала устроить бал в стиле XVIII – XIX века, но все эти юбки, кринолины, корсеты. Фу! Ни поесть по-людски, ни потанцевать, да даже под столом культурно не поваляешься. А вдруг возникнет такое острое желание? Не отказывать же себе любимой в этакой маленькой слабости только из-за неудобной одежды. Поэтому современная светская тусовка. Заходим, - открыла дверь в один из арендованных для технических нужд номеров.
   - Да, что б меня так грязью окатили! – восхищенно воскликнула старшина, остальные медики ее молчаливо поддержали, выражая свое согласие широко распахнутыми глазами.
   Вдоль одной стены висело несколько десятков, а, может, сотен платьев. Вдоль другой на специальных подставках разместилось просто сумасшедшее количество всевозможных туфель. А на столах перед окном всевозможные и не возможные аксессуары. Бижутерия. Сумки. Клачи, есть такое слово, я сам слышал, короче тоже сумки, но ИНЫЕ! Глаза реально разбегались, как у хамелеона. Да, да, милые дамы, именно на этого зверька вы больше всего похожи, попав в модный бутик, а если еще и распродажа. О! Вот мы мужики совсем не такие. Тряпки какие-то, тьфу. Вот инструменты. Оружие. Машины и машинки, вертолетики, солдатики, короче серьезные вещи. Я, тут, на днях…, ой, малость отвлекся, извините. Здесь же перед огромными зеркалами разместился мобильный салон красоты. Парикмахеры. Визажисты. Стилисты. А в углу, в мягком кресле сидел он самый, самый, самый модельер страны и ближнего зарубежья, как полководец, взирающий на свои войска на поле брани. Брани не было, значит на параде. Он принимал парад своих изысканных войск.
   - Систер, - обратилась Люба к кому-то из девушек. Одна обернулась. – Знакомься, подруги нашей именинницы.
   - Ой! А вы же актриса! – воскликнула, кто-то из подруг, а может все сразу, трио.
   - А, Вика, с тобой девушки, смотрю, уже знакомы. Звезда.
   - Есть немного. Так, девчонки, не тушуемся. Тут все свои. Проходим, выбираем, примеряем. Примерочная в соседней комнате. Это Юля, наш стилист, она поможет с выбором. Аня и Ася – парикмахер и визажист. Сейчас они освободятся, подходим по одной, наводим красоту.
   Девушки уже освободились и, отступив на шаг назад, с чувством удовлетворения любовались своим произведением, отражавшимся в зеркале. Модель тоже встала перед зеркалом, повернулась так и этак. Принцесса Силести выглядела просто восхитительно. Монифик, как говорят, не помню кто, но они так точно говорят. Когда принцесса отошла от зеркала, выйдя на середину комнаты, Виктория и Любовь сели в глубоком реверансе.
   - Девочки, это действительно необходимо? – спросила Силести на денсарском языке, лучезарно улыбаясь. Ее голос звенел как серебряные колокольчики. Мелодично и очень красиво. – Мне, как то, неловко.
   - Силести, - ответила Вика также на денсарском. – Земляне любят всю эту мишуру. И, вообще, не порти шоу.
   - Как скажешь, ты у нас главная, тебе виднее.
   - Тогда разреши нам встать.
   - Да, а то у меня платье узкое, попе очень неудобно, - присоединилась к разговору Люба.
   - Сестра, ты резких движений, главное не делай, а то платье по шву может лопнуть. Попе точно станет удобней, неудобно будет тебе.
   - Что же ты меня смешишь, зараза, в такой щекотливой ситуации. Силести, поднимай нас, а то держаться нету больше сил.
   - Девочки, они же не поймут, что я вам сказала.
   - Не важно, - ответила Вика. – Что не поймут – додумают. Успех любой постановки всегда зависит от всевозможных мелочей, формирующих полет мысли зрителя. Главное направить полет в нужную сторону.
   - Хорошо сказала, а у меня уже платье трещит, - опять поддержала разговор Люба. – Силести, милая не томи. Помру ведь.
   - Прошу вас, Дамы, встаньте.
   - Видишь и все всё поняли, - сестры с облегчением, особенно Люба, выпрямились. Люди вокруг не очень понимали, как им себя вести. Не часто простые земляне общаются с лицами королевской крови. А Вика продолжила. – Как тебе наряд?
   - О, он просто прекрасен. У нас на Денсаре такого нет.
   - Мы в курсе, - согласилась Люба. – На Тилене тоже нет. Красиво, удобно, функционально, но не модно – это есть. А вот то, что модно не очень удобно, но как здорово! Этого нет. Жаль.
   - Вот тот мужчина автор всего этого великолепия, - Вика указала глазами на самого, самого модельера. - Я думаю купить всю эту коллекцию, а то с модой у нас как-то не очень. А хочется.
   - Ой, как хочеЦа, - вздохнула Люба. – Даже мне, хоть я такая не модная.
   - Силести, подойди к нему, скажи, что ни будь.
   - Вика, а что сказать? Я не знаю.
   - Не важно, хоть стишок расскажи, главное улыбайся, а я переведу.
   Подошли. Модельер поклонился, как умел, слабое у большинства граждан придворное воспитание, поклониться толком не умеют. Силести поведению принцессы крови была обучена. Весь вечер Виктория ее натаскивала. Юная денсарская наследница престола поприветствовала короля моды соответственно ее статусу, по земным меркам и рассказала, как и было рекомендовано, детский денсарский стишок.
   - Ее высочество выражает свое восхищение, - Вика профессионально владела актерским мастерством, даже не улыбнулась. Люба отвернулась, чтобы ни выдать борьбу со смехом.
   - Что дальше? – спросила Силести, продолжая улыбаться и обращаться к модельеру.
   - Ее высочество приглашает всех на праздничный обед в честь дня рождения Василисы.
   - Да? – удивилась Силести. – Можно я уйду, а то так трудно не смеяться?
   - Вот поэтому у нас и нет всех этих условностей на каждый день. Очень сложно воспринимать все это серьезно в обыденной жизни. Но некоторые ритуалы у нас тоже сохранились, например: вручение меча, посвящение в рыцари. Это же важное событие в жизни человека, но нельзя себя постоянно вести как на торжественной церемонии. Глупо и смешно для нас, а для землян нормально, - ответила Вика по-денсарски и продолжила по-русски. – Ее высочество удаляется к себе.
   Люба с Викой опять погрузились в реверанс, остальные тоже попытались что-то такое изобразить. Получилось так себе. Не получилось. Они же не тренировались весь вечер под руководством опытного балетмейстера, как денсаро – тилеанские сестры.
 Силести вышла из комнаты.
   - Кто эта Дюймовочка? - спросила кто-то из подруг именинницы.
   - Старшая внучка нашего короля, - ответила Люба, выходя из реверанса. – В очереди на трон она вторая, сразу за родителями.
   - А вы?
   - А мы в другой очереди.
   Подруг виновницы торжества взяли в оборот кудесницы красоты. Военные медики не возражали и не скрывали восторга, выбирая наряды от кутюр. У Вики зазвонил телефон.
   - О, дед звонит, - сообщила она, Люба вопросительно изогнула бровь. У деда телефона отродясь не было, и звонил он все больше ркандрам. Да и улетел он уже. Вика довольно долго разговаривала с кем-то или чем то, а, скорее всего, сама с собой, по денсарски, а когда закончила, перешла на русский. – Валентин, почем продашь свои произведения? Велено закупить побольше образцов Высокой моды. Я уверена, что твои подойдут, как нельзя лучше. Ее Высочество в восторге, она уже позвонила деду.
   - А, суду все ясно, - хмыкнула Люба. – Балует король внучку. Я так понимаю, наш дед довел до тебя волю короля?
   - Люба.
   - Да, систер.
   - А где Алина с Женькой?
   - В теплом море барахтаются, обещали успеть.
   - Так еще и нам надо успеть Алину нарядить. Да, девочки, вас всех тоже пригласили, так что про себя не забываем, наводим красоту, наряжаемся. Валь пойдем в другой номер. Надо обсудить условия закупки Денсаром твоих произведений. Ты не просто художник – ты волшебник красоты, если это не военная форма.
   - Согласен, Виктория, форма не мое, моей фантазии тесно в узких рамках устава, а во всем остальном продолжай, не останавливайся. Я очень люблю, когда мне говорят правду вот так, прямо в глаза.
   - Скромняга. Деду нашему ты бы точно понравился.
   - А кто у вас дед?
   - Герцог, или, что-то такое, по-вашему, - стала загибать пальцы Люба. – Адмирал, Хранитель, еще раз Хранитель, командующий флотом, потом много всякого по мелочи, - Люба несколько раз веером согнула и распрямила пальцы на обеих руках. – Ну, и друг короля, названный отец зятя короля, почти родственник, короче.
   - Так вы получается герцогини?
   - Нет, бабушка герцогиня, мы герцогиньки.
   - Герцогинушки, - усмехнулась Вика. – Ухнем. Пойдем, Валь, время – деньги и оно не ждет. Чую нас скоро родители домой загонят.
   - Это да, загулялись мы что-то, - согласилась Люба.
   Именинницу провели в отель по-тихому, через служебный вход, так, чтобы никто не увидел. Гости уже находились в ресторане, когда Василису завели в гримерку. Скучно гостям не было. Встретились все находившиеся в этот момент на Земле тилеане, им было о чем поговорить. А земляне не могли скрыть восхищения и удивления – такое количество звезд, собранных в одном месте, по случаю дня рождения обычной медсестры. Невероятно.
   - Для тебя у нас все самое лучшее, - сообщила Люба Василисе, заводя ее в номер. – Сегодня ты королева! Порази всех.
   Вася потрясенно любовалась платьем, которое прятали в смежной комнате, что бы гости ни увидели. И тут в дверь тихонечко поскреблись.
   - Войдите, - крикнула Люба, закрывая дверь в смежную комнату.
   - Вот, - в приоткрытую щель всунулся смущенный Саша и протянул начищенную и отутюженную форму. – Парадка, праздник же.
   - Ой, дурак ты, дядька, - сокрушенно покачала головой Люба. – Ой, дурак!
   - Почему?
   - Ноу коментс, иди лучше в ресторан, развлекай гостей. Стой. Форму куда понес? Давай, пусть тут повисит.
   Когда дверь закрылась, Васю усадили перед зеркалом.
   - Слушай, ты эту красоту носишь из любви к прекрасному? – Люба придирчиво разглядывала отражение Василисы в зеркале.
   - Этот шрам нельзя убрать. Это я как медик говорю.
   - Можно, это я как ветеринар точно знаю. А сегодня давай его просто спрячем. Вот крем. Нанеси, через пару минут видно не будет, а когда тебе макияж наведут, сама найти не сможешь.
   Финальные штрихи образу королевы бала наносил сам маэстро. Одних диадем перемерили более десятка.
   - Здесь важно все, каждая мелочь, - наставительно говорил он. – Ну, вот! Образом я доволен! Теперь аромат. Для сегодняшнего праздника предлагаю вот этот эксклюзивный букет. Оцените, девочки, - дал понюхать пробник всем собравшимся. – По-моему идеально для нашего случая. Сочетание утренней свежести и вечерней томности. Да. То, что надо.
   Гости встречали виновницу торжества в фойе, у лестницы. Грянула музыка, аплодисменты, крики «поздравляем». Александр ожидал королеву, поднявшись на несколько ступеней навстречу. Красивый, в парадной форме, но Василиса видела только его глаза. Потрясенно – восхищенные глаза. Так на нее еще никогда не глядели!

ГЛАВА 6

1

   - Не, Сань, не останусь, - ответил Лука, усаживаясь в свою «Гранту». – В столице люди не живут. В столице они функционируют, а я же жизнь землян изучить хочу. Быт. Проникнуться, понять. А в столице ничего не видно, не понятно. Здесь только быт заводных игрушек изучать.
***
   Принято писать «город N, или N-ск», а я так не хочу. Пусть будет А-ск. Здорово! Очень секретно. Практически невозможно догадаться, что за город.
***
   - А-ск – город, рожденный Победой, - прочитал Лука на стеле при въезде в город.
   Квартирку себе Лука прикупил в противоположной части города, нуждающуюся в очень капитальном ремонте, но очень уютную. Страшную и уютную, страшно уютную. В ту часть города можно было въехать с другой стороны. Ближе и через центр ехать не надо. Но уж больно Луке эта часть города нравилась. Он и город для своих научных изысканий выбрал, увидев в интернете фотографию ночного А-ска как раз с этого ракурса. От колон в сторону площади Ленина, по одноименной улице.
   - Интересно, Советский Союз давным-давно отменили, а названия оставили, - Лука говорил вслух.
   «В целом народ к Ленину очень даже неплохо относится. Да и к СССР тоже», - Мозг отвечал, естественно, мысленно: «И потом, Ленина уберешь, а кого вместо него поставить? Конкурентов нет».
   «У тебя дома гость», - продолжил Мозг через минуту.
   «Какой?» - на этот раз тоже мысленно спросил Лука.
   «Строитель твой, отделочник. С женой поругался».
   «Бывает. А как там ремонт? А то мне может в гостиницу лучше ехать?»
   «Все, что надо было поменять, уже поменяли. Две дальние, маленькие комнаты готовы».
   «Там все комнаты маленькие».
   «За то четыре. Лука, а зачем тебе четыре комнаты?»
   «Спальня, гостиная, кабинет и гостевая. Мало ли, вдруг, кто в гости приедет».
   «Кто? Вот только, разве, строитель твой».
   «Видишь, я там еще не жил, а комната уже пригодилась!»
   «Деньги ты тратишь, как папа твой. Очень увлеченно».
   «Они не нужны больше нигде. Чего их жалеть?»
   Лука припарковал машину рядом с соседями. На газоне.
   - С парковками у них, как-то плохо, - опять вслух, хоть и вполголоса, шепотом почти.
   «Когда эти дома строили, автомобили были роскошью. Никто не ожидал, что они расплодятся в таком количестве, став средством передвижения».
   Тем временем Лука открыл дверь своей квартиры на первом этаже.
   - Привет, - поздоровался с выходящим из душа в одном полотенце, ну, хоть, в полотенце, слегка растерявшимся отделочником.
   - Ага, здрасте. А я тут решил поработать подольше. Сделка же, сами понимаете, - быстро нашелся, молодец.
   - Да, ладно, поработать решил! С женой никак поругался.
   - От куда вы знаете?
   - Что, угадал? Ай, да я, - сказал вслух, а про себя отметил, плохой шпион, прям сразу чуть не спалился. – Ни чего, бывает. Ты хоть ужинал?
   - Да. Лапшу заварил.
   - Это не еда. Это перекус, даже если не брать во внимание все вредные компоненты. Где расположиться можно? Ты тут все лучше меня знаешь. И, это, кончай «выкать». Меня Лука зовут, — протянул руку.
   - Баха, - ответил на рукопожатие.
   - У меня, говорят, имя странное, но ты меня явно превзошел.
   - Это прозвище, с детства еще. У меня фамилия Бахарутдинов, вот меня Бахой пацаны и окрестили. А теперь и сам привык и люди вокруг. Даже мама иной раз Бахой зовет. Второе имя получилось.
   - А первое какое?
   - Мансур, но Баха привычней. Пытались меня Максом звать, нет, не то, не прилипло.
   - Ну, Баха, так Баха. Бери вот этот пакет и веди туда, где чище.
   - Дальние комнаты готовы. Можно мебель ставить.
   - Да? Хорошо, вот завтра вместе и поедем.
   - Куда?
   - За мебелью, а то я в этом ничего не понимаю.
   - Мне работать надо.
   - А с женой, когда помиритесь? Что все это время будешь на полу спать?
   Стола не было. Ничего не было. Из горизонтальных поверхностей только пол, на нем и накрыли. Хорошо получилось. Живописненько.
   - Достархан! – одобрительно покивал головой Баха. Достархан не достархан, но, кое-что, с именинного стола Лука приватизировал.
   - Про алкоголь я как-то не подумал. Извини.
   - Я на работе, да еще и на глазах заказчика не пью. А за поляну спасибо. Уже несколько дней на лапше сижу.
   - Так, может с женой помириться? Хоть кормить нормально будет.
   - Что-то не знаю, на лапше спокойней, мозг не выносит никто. Да и не женаты мы. Гражданский брак у нас. Мама ее говорит – сожители.
   - А дети как?
   - Так нет детей. Куда их рожать? Жилья своего нет. Работа, то есть, то нет. До тебя почти два месяца без работы сидел.
   - А почему на нормальную работу не устроишься?
   - А где она нормальная?
   - Ну, как это? Вспомнил. На постоянную.
   - Так я на ней больше, чем сейчас не заработаю. Все зарплаты, что предлагают, в диапазоне двадцать – тридцать тысяч в месяц. У меня, если за год по месяцам поделить, не меньше получается. Только я, когда ничего не получаю, ни чего и не делаю. А люди за эти деньги каждый день на работу ходят, начальству кланяются и жутко боятся, что их уволят. Не хочу так – на дядю горбатиться, а дядя этот, даже спасибо не скажет.
   - Но там, же еще всякие приятные бонусы, социальные гарантии, пенсия.
   - Зарплата в серую, в конвертах. А пенсия. Какая пенсия? Я пока до пенсии доживу, ее совсем отменят. Думал ИП оформить, но там с тебя за все берут, а назад, ничего не отдают. Даже, когда работы нет, все равно – плати. Мне до пенсии почти сорок лет, даже если за это время пенсионный возраст больше поднимать не станут, с моей работой я загнусь раньше.
   - Ты оптимист! – усмехнулся Лука. – Ешь, давай.
   - Ем. На халяву я завсегда. А ты сегодня обращение Мутина слышал?

***
   Напоминаю, ALTER Земля. Вроде, все как у нас, но есть нюансы. Вот и президент у них какой-то мутный, даже по фамилии. А наш-то – ОГО-ГО. Ну, вы в курсе.
***
    - Нет. Я ехал как раз. Радио то ловит, то не ловит. Флэшку слушал. Что-то интересное сказал?
   - Много чего. Если бы ни он, не было бы уже никакой Рассеи (нюансы). С президентом нам повезло.
   - Думаешь?
   - Конечно! Ну, ты сам посмотри, сколько он за двадцать лет для страны сделал: внешний долг выплатил; весь мир с нами теперь вынужден считаться, потому, что армию восстановил; экономику поднял, несмотря на два мировых кризиса и санкции; Крым присоединил; Крымский мост построил; космодром «Восточный», теперь не надо иностранцам кланяться; провел олимпиаду и чемпионат мира по футболу! Да, даже так, чисто в бытовом плане: смартфоны, компьютеры, бытовая всякая техника – до Мутина у нас ни чего подобного не было! Видак роскошью считался! Автомобилей смотри сколько стало. Отец у меня пятнадцать лет в очереди стоял, а сейчас, иди да покупай!
   - Сам говоришь, что денег нет.
   - Работать надо лучше!
   - Почему не работаешь?
   - Работаю, когда заказы есть. Просто у народа сейчас с деньгами проблемы.
   - Но Мутин же экономику поднял, от куда берутся проблемы?
   - Мутин не может все один тянуть. Он тоже человек. Правительство и начальство на местах не справляются. Они, как ёж – птицы гордые, не пнешь, не полетят.
   - И кто их назначает? Раз не справляются – надо пинать почаще, а лучше менять, за профессиональную не пригодность, чтобы больше во власть прийти не могли. А он их терпит. Зачем?
   - Он пинает. Если бы не он, они бы вообще ничего не делали. Только б воровали.
   - Так они еще и воруют? Ну, давай за Мутина – выдающийся руководитель. Неординарный. Какую команду собрал из воров и тунеядцев. Молодец. Тебе какой сок налить?
   - Зря ты про Мутина так.
   - Это не я это ты сам так сказал. Какой сок?
   - А что широкий выбор? Тогда яблочный. Не может он один всем попки подтирать!
   - Так и назначал бы тех, кто сам умеет. А ты, получается, налогов в казну не платишь?
   - Было бы с чего, я бы платил. Помнишь по телевизору реклама шла лет десять назад. Про налоги: «Заплати и спи спокойно». А батя мой каждый раз, как рекламу эту услышит, добавлял: «дорогой товарищ». В советские времена на похоронах так говорили: «Спи спокойно, дорогой товарищ».
   - Вот ты опять сам так говоришь.
   - Как?
   - Что за десять лет ничего не изменилось. Как не могли налоги платить, так и не можете. В чем, тогда рост выражается? Как были бедными, так бедными и остались.
   - Лука, как ты так все с ног на голову переворачиваешь?
   - Это не я.
   - Ага, я!
   - Да, ты, сам хвалишь и тут же ругаешь.
   - Так я не его, я чиновников ругаю.
   - А я книгу читал, «Маленький принц» называется, так там написано, что мы в ответе за тех, кого приручили. Раз он их назначает, значит, он за них и отвечает. Я так думаю.
   - А сам то ты что про Мутина думаешь?
   - Ни чего. Нет у меня про него моего мнения. Я за границей долго жил.
   - А, понятно. Там его грязью поливают и нас, вместе с ним.
   - Не поверишь, там на него всем плевать. Не интересен никому. Своих дел хватает, а он – это ваши проблемы. Вот, даже ты не можешь о нем однозначного мнения сформировать. Сплошные противоречия. В чем, конкретно рост?
   - В целом. Он страну с колен поднял. Нас же за людей не считали, а теперь уважают.
   - На вашей планете бедных не уважают.
   - На нашей планете? Ты с другой что ли? Страну, в целом, зауважали.
   - Ну, давай за уважение и спать, - Лука облегченно вздохнул. Всего пол часа общения и уже себя выдал. Плохой шпион.

2

   Покупать мебель Луке понравилось. Ему вообще нравилось ходить по земным магазинам. На Тилене всяких ненужных, но забавных безделушек не было. Все очень красиво, удобно и функционально. Красиво, по-своему, с технической точки зрения. Только массовый приезд землян внес в типично – однотипные дома тилеан не очень практичные, но создающие уют мелочи. Местные жители уже привыкли к тому, что земляне их бесконечно удивляют, и, поначалу, ходили в гости к приезжим, как в музеи. Много непонятного. Зачем обычной кровати ажурная спинка и витые ножки? На ней надо спать. Зачем шторы? Жалюзи? Затемнил стекла в окне и все, можно сделать автоматическое затемнение. Покрывала, подушечки, картинки, цветы на подоконниках – зачем это все? Со временем некоторые тилеане подпали под влияние земной культуры, но, как-то робко, совсем чуть-чуть.
   Но, даже землянам было тяжело обзаводиться новыми безделушками. Нет культуры сувенирной продукции на Тилене. Захотела, например, хозяйка вазочку новую поставить на стол. Тут либо делай сама, либо заказывай в профильной Академии. А как ее заказать? На пальцах трудно объяснить, что хочется тебе чего-то такого эдакого. Толи дело на Земле, да, когда у тебя денег больше, чем можешь потратить. Поход по магазинам доставляет радость, переходящую в удовольствие. И то, что тебе хочется не надо выдумывать, конструировать, объяснять. Эта вещь тебя уже где-то ждет. Бесполезная, истинный пылесборник. Но такая: прикольная, милая, славная, как здесь и стоящая и, даже как специально для меня сделанная – выберите сами, кому, какой вариант ближе. У меня есть замечательный ежедневник. Ему уже лет пять, я еще ни чего в него не написал и не записал, вообще не мараю, такую вещь чудесную. Возьму в руки, подержу – приятно. На стол обратно положу - хорошо! Рынок мебели в А-нске Лука с Бахой оживили.
   - Лука, смотри, вот эта вот штукенция, в большой комнате, будет смотреться здорово.
   - Так ты комнату еще не сделал.
   - Я в курсе. Но я же знаю, как будет потом выглядеть. В интерьер впишется, как там и было. Поверь профессионалу.
   - Верю. И эта моя вера тебе, как профессионалу, породила в душе моей метущейся сразу два вопроса. Первый – когда сам интерьер появится, в который ЭТО впишется?
   - За неделю управлюсь.
   - Теперь второй вопрос – а что это?
   - Как что? – Баха наклонился поближе и прочитал ценник. – Комод! «Фантазия».
   - Ну, если фантазия, тогда, конечно.
   В итоге мебель купили не только для готовых комнат, но и комод для зала, а так, же шкаф – горку в эту, же комнату и, зачем-то журнальный столик с креслом. Еще заказали встроенную кухню. Расписали сроки доставки. Теперь у Бахи был довольно жесткий график выполнения работ. Сам виноват!
   Доставив Баху домой, чтобы вписывался в свой график, а, за одно, встретил мебель, которую должны доставить сегодня, Лука ринулся во все тяжкие.
   «Лука, ты шопоголик», - возник в голове голос Мозга корабля через пару часов прогулок Луки по земным магазинам: «А шопоголик легко превращается в голошопика».
   «Да, ладно! Я потратил всего тысяч десять – пятнадцать».
   «А мебель?»
   «Мебель – другая статья расходов».
   «Продукты купить не забудь, Баху кормить. Вы в ответе за тех, кого приручили».
   «Точно. Я бы и сам чего-нибудь съел. Рядом с домом магазин продуктовый, сейчас заеду».
   Купить продукты оказалось делом не простым. Особенно, когда в твоем распоряжении находится ультразвуковой спектральный сканер и ты совершенно точно знаешь, что на самом деле находится внутри красивой упаковки.
   «Лука, у них все продукты – условно съедобные».
   «Как это?» - Лука вернул на полку очередную баночку.
   «Не умрешь, но понятию о вкусной и здоровой пище они соответствуют максимум на пятьдесят процентов».
   «Как это?» - Лука задумчиво крутил в руках очередную упаковку.
   «Вкусные тоже далеко не все».
   «И что мне теперь делать?»
   «Выбирай то, что повкуснее, а организм тебе потом почистим».
   «Как они живут? Не понимаю!»
   «Ты же историк и социолог, должен понимать то значение, которое в их жизни играют деньги. Деньги для них не только статус и положение в обществе. Деньги пропуск к качественным товарам и питанию. А ты сейчас находишься в дискаунтере – магазине для нищих, у которых денег на качественный товар нет».
   «Толерантней надо быть. Дискаунтер – магазин для малоимущих. А я многоимущий, у меня есть пропуск к более качественным товарам. Здесь недалеко рынок. Вдруг там что есть?»
   «Сходи, посмотри. Малоимущий тоже не очень толерантно, надо говорить экономный».
   «Точно. А я шопоголик, ты сам сказал, то есть не экономный ни с какой стороны!»
   На рынке сто процентной вкусной и здоровой пищи обнаружить, тоже не удалось. Но продукты с соответствием порядка восьмидесяти процентов были найдены. Причем в одном и том же отделе находились, как откровенная гадость, так и, вполне приличные продукты. И что забавно, ценник ни всегда являлся индикатором качества. В мясном отделе инопланетный поборник здорового питания задержался.
   «Ну, что я могу сказать. Антибиотиков практически нет. Химических стимуляторов роста тоже по минимуму. Почти экологически чистые продукты. До денсарских конечно далеко, но по земным меркам почти безвредные».
   «Мозг, денсарские продукты почти все земные. С Земли завезли».
   «Да, но условия содержания другие. За прибылью никто не гонится. Из всех ядохимикатов, только трубка твоего отца».
   «Это да», - согласился Лука и обратился вслух к продавцу. – Девушка, - и завис. Не сильно. Подвис, слегка. Быстро оправился, продавец ничего не заметила – Мне бы вкусного и здорового.
   - Вот, баранинка, точно вкусная и, наверное, здоровая. Фермер возит. Сыну моему сильно нравится. Вчера брала кусочек на ужин. Свежая. Дорогая, конечно, но за цену вы, ничего не говорили.
   «Сын», - промелькнуло в голове Луки: «Значит, занята»
   Зато язык развязался, хоть владелец языка испытал легкое разочарование. Весело поболтали ни о чем и обо всем. Набрал тысяч на пять разного, в основном полуфабрикатов – готовить не умел и на Баху надежда была слабая. Человек, питающийся несколько дней лапшой, навряд ли великий повар. Конечно, взял баранину. Что будет с ней делать, не знал, но взял. Как не взять? Наговорили друг другу всяких ничего не значащих приятностей и разошлись, довольные друг другом. Вернее, Лука разошелся. Ушел. Девушка осталась.
   «Тебе девушка так понравилась или мясо?» - возник в голове голос Мозга, когда Лука вышел на улицу.
   «Девушка с мясом».
   «Мясистая девушка?»
   «Как-то странно прозвучало. В любом случае, хороша Маша, да не наша. У нее сын есть».
   «И что с того? Отцу твоему наличие дочери у Риммы не помешало».
   «Мозг, раз есть сын, наверное, есть и муж».
   «Давай проверю».
   «Не надо. Не хорошо так».
   «Как хочешь. Наше дело предложить. Ты мне вот что расскажи, ты в чем еду готовить собрался? У тебя посуды дома, никакой!»
   «Точно, забыл».
   «Точно, у тебя сегодня – дежурное слово».
   «Точно. Ой, я не хотел. Точно, точно!»
   - Баха, принимай! – довольный Лука ввалился в квартиру. – Сейчас есть будем!
   Баха выглянул из зала как-то очень удивительно. Сверху дверного проема, из-под косяка. И вверх ногами, почти. Вернее, будет сказать, вверх подбородком.
   - Ты там так, как? – Лука изогнулся, пытаясь повернуть голову так же. Не нарочно, само так получилось. Язык тела, понимаешь.
   - Я потолок делаю.
   - Не грохнешься?
   - Не, - и закачался. – Твою мать!
   Лука пулей влетел в комнату, побросав пакеты на пол в коридоре. Успел. Поймал и стремянку, и летящего мастера.
   - Ни чего ты шустрый. Поставь меня на ноги. И сильный, во мне почти девяносто кг.
   - Есть такое дело.
   - О, пельмешки! – Баха увидел рассыпанные по полу продукты. – Пельмешки – это хорошо, только нам их варить не на чем. Плиты у нас нет.
   - Точно, блин, привязалось это «точно»! Я забыл совсем. Мы же кухню в сборе заказали, вместе с плитой. Ладно, сейчас сбегаю, куплю, какую-нибудь плитку.
   - И холодильник тогда тоже, какой-нибудь не большой. Хранить твои покупки где? Ты же килограмм десять мяса купил. Лучше морозильную камеру. Холодильник тебе привезут, нормальный, двухкамерный. А морозилка – вещь! Летом можно всякие ягоды, перцы замораживать на зиму. Красота.
   Ели прямо из кастрюли. Отвертками, поставив кастрюлю на новую морозильную камеру, вместо стола. Про столовые приборы Лука забыл, не купил. Про соль тоже. Хорошо у Бахи в сухом пайке были бульонные кубики. Сканер показал – сплошная химия. Но вкусно. Особенно если весь день ничего не ели. Очень вкусно. Пельмени выловили – весело. Бульоном запили. Ни чая, ни к чаю, ни самого чайника Лука тоже не купил. Был Бахин кипятильник с банкой, но без заварки зачем он нужен? Все это веселило. Смеялись больше, чем ели. Одна охота на пельмени чего стоила. Подводная охота, прошу заметить, бешеных денег стоит. Лука как-то на удивление комфортно чувствовал себя в компании нового знакомого. Как будто сто лет знал человека.
   - Мебель привезли? – удовлетворенно растянулся на грязном полу кухни Лука.
   - Ты зря улегся, грязно же.
   -А, ладно, зато хорошо.
   - Мебель привезли, только ее собирать надо.
   - Тогда пойдем. Слушай, может еще пельменей поставить, а то я как то не наелся.
   - Ученые говорят, что должно оставаться чувство легкого голода. Давай с начала мебель соберем, а потом еще сварим. На полный желудок работать очень тяжко будет.
   - Согласен, логично.
   Первым собрали диван для «кабинета». Собрался легко. Подлокотники прикрутили и всего делов. Кровать собираться не захотела.
   - Кто так делает? – возмутился Лука, через час бесплодных попыток собрать чудо мебельного производства. – У меня скоро мозг взорвется!
   «Да, чего звал?» - возникло в голове и не только у Луки. Баха застыл в рабочей стойке и медленно оглянулся.
   - Лука, ты слышал? Вроде нет никого.
   - Что слышал? – Лука сделал невинные глазки. Он умел, очень убедительно. Про себя спросил: «Мозг, ты, что с нами обоими заговорил?»
   «Что? Извини, Лука, я тут занят слегка».
   «Ты, похоже, заговорил с обоими. Со мной и Бахой».
   «Я не специально, нечаянно получилось».
   «Бывает».
   - Лука, - тем временем ответил вслух Баха. – Как будто кто-то спросил: «Чего звал?» и голос такой странный. Как будто изнутри меня. Не знаю, как объяснить.
   - Так это твой внутренний голос, наверное, спать уже хочет.
   - Есть такое дело, хочет.
   - И я хочу. Что, будем пельмени еще варить?
   - Ну, их.
   - Согласен. И кровать эту, ну, ее, - Лука растянулся на матрасе. – Матрас хороший. Зачем вообще эту кровать покупали? С матраса и падать не высоко, если что.
   - Так, может, ты на диван пойдешь? Хозяин все-таки.
   - Не-ет, до дивана еще идти надо, а мне уже здесь хорошо. Все, Баха, спокойной ночи.
   Кровать собирали весь следующий день. Еще шкафы, полки, стол, но, в основном, кровать. Лука привлек Мозга корабля. Тот своих собратьев с Тилена, а они Академию Механики. Собрали. Лука научился материться. А смеялись, иной раз, до колик. Замечательная кровать, не скучная. Самое веселье началось, когда кровать уже заняла свое законное место. Название на коробке не совпало с названием на инструкции. Перепутали при упаковке. Кровати вроде похожие, но есть существенные нюансы.
   - Ну, все, я работать.
   - Баха, времени уже пятый час. Сейчас пока поедим, и ночь наступит. Стоит начинать?
   - Так я тогда не успею зал доделать, до приезда мебели.
   - И ладно. Днем раньше, днем позже. Какая разница? В коробках пару дней нормально постоит. Пошли лучше посуду недостающую купим, а то я опять все забуду. Чего надо не куплю.
   - И кофе!
   - Вот видишь, нельзя меня одного отпускать. Про чай я даже не вспомнил. Давай список составим и пошли.
3

   Баха переоценил свои способности. За неделю зал доделать не успели. Зато Лука научился выравнивать неровные поверхности по маякам, уверенно орудовал правилом, штукатурил в два шпателя, разводил раствор и заливал стяжку. К концу второй недели финиш обозначился на горизонте, вместе с финишной отделкой. Ремонт в гостиной подходил к концу.
   - Знаешь, в моей практике это первый такой случай. Клиент сам работает и еще мне деньги за это платит.
   - Мне интересно. Я никогда в жизни, ничем подобным не занимался. И, какое-то такое чувство приятное в душе появляется. Удовлетворения, что ли? Творческое занятие.
   - Если честно, никогда особого творчества не замечал. Есть, конечно, что-то, но все больше просто пашешь физически.
   - Ты этим постоянно занят, а я первый раз в жизни и больше практиковать не планирую.
   - Слушай, раз тебя на творчество вдохновило, тут у меня идейка креативная появилась. Мебели у тебя не много, что очень хорошо, но комната пустая получается. Предлагаю на этой вот стене, над диваном, живопись на всю стену изобразить. Что ни будь такое, нейтральное.
   - Ты рисовать умеешь?
   - Нет. Моя умеет.
   - Вы же поруганные. Хотя, вот и помиритесь. Соскучился ни как?
   - У нас личная жизнь отдельно, работа отдельно. И соскучился, факт. Я ей за работу из своих заплачу. А то ты меня поишь, кормишь, жильем обеспечил, так еще и деньги платишь, за которые сам работаешь.
   - Зови, за ваши деньги с нашим удовольствием. Креативте, сколько душе угодно, главное слов плохих по стенам не пишите.
   Входная дверь отворилась, в проеме появилась усатая голова.
   - Тук, тук, тук, - сказала голова. – Мужики, хорош работать, обедать пошли. У меня уже готово все.
   - Идем, дядя Слава.
   - Давайте, накрываю на стол.
   Дворник дядя Слава жил в квартире по диагонали. Продукты покупал Лука, а готовил дядя Слава. Пельмени уже на третий день надоели. Баха познакомился с дворником еще до возвращения Луки, когда строительный мусор вывозил в специально заказанной машине. Потом подмел подъезд и крыльцо от пыли и мелкого мусора. Все правильно сделал. Молодец. Сильно дворнику понравился. Лука легко влился в коллектив. А вчера они втроем убирали первый липкий и тяжелый снег.
   - Дядя Слава, а зачем его убирать? Он сам растает.
   - Да, Баха, растает. И будут люди по грязи и лужам скакать. А по утрам, по морозцу все это будет замерзать. Асфальт покроется тоненькой ледяной корочкой. Такая катушка получится! Ладно вам молодым, а нам старикам – из дома не выйдешь. Скользко. Пока снег не растаял его убрать проще, пусть на газоне лежит, тает.
   Снег Луке чистить доводилось. На Денсаре зимы снежные, и снег тяжелее, чем на Земле. Включишь защитное поле и катишь, не спеша на флаере, а поле снег по обочинам раздвигает и утрамбовывает, чтобы обратно не свалился. Тропинки, дорожки – индивидуальным полем расчищали. Лопатой в первый раз. Увлекательно!
   - Силища у тебя, конечно, Лука, феноменальная, но не стоит ей так бравировать, - проводил внушение дядя Слава. – Ты пойми, старость она, как я лично выяснил, не за горами. Я и сейчас не самый слабый дед, а уж в молодости, - дядя Слава прервал сам себя на полуслове. Подумал, вздохнул и продолжил. – Вот видишь, и у меня болезнь всех стариков проклюнулась. В молодости все старушки были раскрасавицы, а старики все – добры молодцы: косая сажень в плечах, два метра ростом, синеглазые кудрявые брюнеты. Да, жаль в роддоме всех подменили, гнусные завистники. Надорвешься, Лука, потом всю жизнь мучиться будешь! Ты же, как трактор! Лопата бедненькая трещит.
   - Мне не тяжело. У меня очень сильная физическая подготовка. Я, даже, не запыхался!
   - А, ведь, точно. Ты случаем не робот?
   - Не зна-ю. Мо-я про-грам-ма не со-дер-жит дан-ной ин-фор-ма-ци-и, - стальным голосом ответил Лука, исполняя при этом танец робота. Уход в шутку – лучший способ завуалировать очередной прокол.
   - Вот шалопай! – усмехнулся в усы дядя Слава. – Береги туловище, пока оно новое.
   На обед дядя Слава приготовил борщ.
   - Давайте за стол, настоящим борщом вас потчевать буду!
   - Да, ароматище! Аж слюнки текут, - довольно потянул носом Баха, заходя на кухню.
   - Меня сослуживец учил. Одессит, между прочим. Юмор и борщ – это по его части. Вот: щи, окрошка, вареники, хотя вареники спорно, солянка – это наше, российское. Даже русское. Шашлык – это к кавказцам. Я и грузинский, и армянский, и азербайджанский ел – пальчики оближешь, даже шампур сгрызть захочешь. Очень вкусно. Мы, как то в патруле на сортировочной станции были. Я только – только прапора получил, старшим наряда был. И, вот парнишка мой, из наряда, земляков с Дагестана встретил. Они два вагона фруктов везли. На нашей станции задержка получилась. Ждали, пока новый состав сформируют. Их вагоны, пока, в тупик загнали. Что тут началось! И шашлык, и сладости – фрукты всякие, а какое вино, - дядя Слава восхищенно закатил глаза и причмокнул. – М-м! Я такого никогда не пробовал. Правда губа у меня потом тоже была эксклюзивная.
   - Опухла? – спросил Лука.
   - Что опухло? – не понял в свою очередь дядя Слава.
   - Губа.
   - Лука, ты не шпиЁн, ты инопланетянин. Губа – гауптвахта. – Пятнадцать суток, от звонка до звонка. Никогда, за все годы службы такой замечательной отсидки у меня не было. Хорошо, хоть, своя, бригадная. Бригада у нас отдельная, до начальства и гарнизонной губы далеко. Поэтому, для особо отличившихся, своя была. Свои и охраняли. По очереди. Сегодня ты меня – завтра я тебя. С куревом проблем не было и еду, ребята передавали, у арестантов паек скудный. Сейчас и губу вспомнить весело, и полковник орал забавно. А уж посидели мы очень душевно и за столом и потом, на губе. Оно того стоило. То, что мы называем шашлыком – просто мясо на палочке! Вот у них, на Кавказе – ШАШЛЫК. Чудо, какое-то, а не шашлык. Борщ – тут украинцы волшебники, чудотворцы. Вот я сало тоненько настрогал. Чесночок. Ну, под такой борщец и рюмочку не грех.
   - Дядя Слава, - нам работать еще.
   - Баха, вы уже вторую неделю без выходных пашете. Можно чуток и расслабиться. Лука, ты за руль сегодня не собираешься?
   - Вроде нет.
   - Вот и хорошо.
   - Если начальство не против, то я то уж точно не возражаю, - разулыбался Баха.
   - Я сказал, что за руль не собираюсь.
   - А, значит, обоснованных оснований для протеста у тебя нет, - вынес окончательный вердикт дядя Слава. – Тем более сегодня такой праздник.
    - Какой? – удивился Баха.
    - День пингвиньей авиации.
    - У них есть авиация?
   - Не знаю. Летать они не умеют, совсем как люди, а у людей авиация есть. Значит и у пингвинов может быть. А праздник такой есть совершенно точно! Я его сам только что придумал.
   Дядя Слава достал из морозилки запотевшую бутылку и разлил, по заранее приготовленным рюмкам.
   - А что, офицеров, разве на губу сажают? – спросил Баха, продолжая разговор.
   - Еще как сажают. А куда меня такого нарядного из наряда было определить? Ну, давайте за борщ, - чокнулись, выпили, закусили и дядя Слава продолжил. – Губу, как я уже говорил, наши охраняли. С соседнего батальона. И все бы обошлось. Ну, ротный бы ногами потопал, так, для виду. Мы бы проспались, да и все. Но нас же на губу с подарками доставили. Одного вина литров двадцать, а может и больше было. Ванночки раньше оцинкованные были, детей купать – полная. Сколько в ней литров? Напоили мы всех. И охранников, и несчастных узников. Всех. Утром полковник явился с проверкой, видать стуканул кто-то. А у нас полная демократия и анархия – мать порядка. Все двери на растопашку и весь народ в лежку. Хорошо не сбежал никто. Хотя…. А куда бежать то? С территории части не выйдешь, да и здесь столько всего вкусного! На губе старшим капитан был – ротный с соседнего батальона. Вот на нас двоих полковник и орал! Отвел душу. Из армии за такое в наше время не увольняли. Враги кругом, все пороги поистоптали, а мы хоть и балбесы, но свои, повышаем обороноспособность, как умеем. С меня, с прапорщика чего взять? Выговор очередной объявили и все. А с капитана звездочку сняли, но на должности оставили, его рота лучшая в батальоне по боевой и, главное, политической подготовке. Он, зараза, с пагонов лишние звездочки снял, а пагоны из-под капитана оставил. Так и ходил с тремя звездами и дыркой. Начальство бесилось, а придраться не к чему. Через год в звании восстановили. Он в эти дырки обратно звездочки и вкрутил. Ну, - дядя Слава налил по рюмкам. – Между первой и второй – промежутка нет совсем.
     Выпили. Закусили. Лука спросил:
   - А что с тем капитаном стало?
   - Нормально все. В отставку генерал-майором вышел. Мы с ним после того раза сильно сдружились. У него старшина роты как раз в отставку собирался. Фронтовик. В старшинах с войны ходил. Вот он нас знатно распек, обоих. Ладно, меня, а Васька – капитан, командир, ему больше, чем мне досталось. Красный, как рак варенный стоял, по стойке смирно. А потому, что уважали старшину. Васька при нем пятым ротным был. Старшина Иванов, классическая фамилия, его, Ваську, с лейтенантов растил. Вместо него я в Васькину роту перевелся, старшиной роты. Иосиф Васильевич, меня пока мог, курировал. Каждый день приходил, разгон учинял и порядок наводил. Считай нормальным старшиной он меня и сделал. Обучил. Университет мой, старшинский. И ведь столько тонкостей, нюансов, я и не думал никогда. Уволился он, а через пару лет умер. Вроде бодрый такой был. Да, - вздохнул дядя Слава. – Давайте помянем, хороший человек, а старшина – великий. Он последние месяцы не вставал совсем, жена за ним ухаживала, они на фронте познакомились, она санитаркой в их роте была, потом медсестрой у нас в госпитале до пенсии. А мы всем офицерским составом роты к ним по очереди после службы ходили. В магазин сбегать, помочь чего по хозяйству. Да, тот же мусор вынести. Хоронили с почестями всей бригадой. Гроб везли на лафете. Салют. Заслужил человек. Сильно уважали, а, вроде, простой старшина.
   Когда Ваське капитана вернули, мы так обрадовались, что второй раз губу посетили. Комбриг наш лампасы со дня на день ждал, к папахе в довесок, поорал, как положено, но дело раздувать не стал. Ему залеты тоже не нужны были. Иосиф Васильевич еще живой был, комбриг ему нажаловался, и он нас опять два часа по стойке смирно. Так чихвостил, мы с Васькой после этого, даже на свадьбе моей не пили. Он у меня свидетелем был. Когда комбатом стал, меня в оружейку определили – не служба, мечта! Так я до пенсии и дослужил.
   - Дядь Слава, так ты женат? – спросил Баха.   
   - Понимаешь, Баха, какая жизнь интересная штука. Хочется иной раз вот так вот взять и выговориться, излить душу и, как на зло, слушателей нет. А сейчас есть такое желание. Допинг для поддержания беседы, - дядя Слава поднял за горлышко бутылку и поставил обратно, в центр стола. – Еще и ты вопросы провокационные задаешь. Хочешь услышать историю старого прапора?
   - Давай.
   - А ты, Лука, как? Расположен слушать?
   - Мне все интересно, про то, как здесь люди живут.
   - Лука, для шпиона у тебя подготовка слабая, или легенда такая, под дурачка, чтобы подозрений не вызывать. Но я склоняюсь к мнению, что ты инопланетный биоробот.
   - Я не робот, а так, все правильно.
   - Лука, я тебя покусаю!
   - Дядя Слава, я правду говорю. Я инопланетный наблюдатель.
   - Да ну тебя, оболтус. Историю мою слушать будешь?
   - Да.
   - Тогда слушайте. Родился я здесь, в А-нске, в середине прошлого века, в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. Да. Родители жили в Майске, поселок первостроителей такой был, в коммуналке. Я у них второй ребенок, сестра еще старшая есть. Балбес я был знатный! От отца прилетало часто, но не очень сильно. В школе был бы троечником, а, может, и двоечником – второгодником, если б не она. Соседка моя Валька. Мы жили в одной квартире, росли вместе и в школу пошли тоже вместе. Как сели за одну парту, так восемь лет рядом просидели. Она серьезная умница – отличница. Я шалопай. Единство противоположностей, но, благодаря ей, и я восемь классов без троек закончил. Мы седьмой класс заканчивали, когда родителям квартиры дали уже в самом городе. И опять в одном доме. Родители наши вместе работали на комбинате, дружили и квартиры вместе получили. Весь восьмой класс мы с Валюхой вместе в нашу школу на трамвайчике прокатались. Потом она пошла в девятый класс, уже по месту жительства, как раз школу новую достроили, а я в техникум. Когда мне выдали диплом, повестка в военкомат лежала в нем. Валя к тому моменту второй курс пединститута заканчивала в Иркутске. Я ее каждое утро на электричку провожал, а потом пешком сорок минут в техникум шел, как раз успевал к первой паре. По вечерам встречать ходил. Мы с ней настолько были близкие и родные люди, что я других девчонок не замечал совсем. Я с детства знал, что вот она, моя жена, - дядя Слава разлил по рюмкам, поднял свою. – Давайте за Валюху, хорошая она у меня.
   В армии мне все пацаны наши завидовали. Письма от девушки получал несколько раз в неделю и сам, чуть ли не каждый день писал. Мы же лучшие друзья. Нам банально общения не хватало. После срочной службы, мне предложили на сверхсрочную остаться. Сначала сержантом, через год прапорщика получил. Валюха тем временем институт закончила. Как только диплом получила, ко мне приехала. Тогда молодых специалистов распределяли, три года надо было отработать там, куда пошлют. Краснодипломники сами решали, куда желают распределиться. Все думали, что она в Иркутске останется. В аспирантуру поступит, а она ко мне уехала. Бог создал Сочи, а черт место постоянной дислокации моей части. Широта почти та же, но какие погодные отличия! Денег на армию тогда не жалели и военный городок нам отгрохали просто шикарный! По тем временам – сказка какая-то. Лучше, чем город, в котором мы располагались. Люди от повышения отказывались, я все понять не мог почему, потом узнал. Залеты специально устраивали, что бы очередную звездочку не получить с повышением и переводом в другую часть. Жены сами мужьям творческий запой организовывали, чтобы с запахом на службу ходил. Частей у нас там много стояло разных, а городок на всех один, все офицеры с семьями там. Молодым специалистам жилье по закону полагалось, да свадьба, с каким никаким офицером. Нам сразу дали отдельную квартиру. Денег надарили кучу. И на мебель хватило и на свадебное путешествие. В Одессу съездили. К другу. Я там, как раз как борщ варить подглядел.
    Офицерского состава было много. Детей еще больше. Городок наш был очень хороший: школа, детский сад, клуб, все свое. Моя, естественно, в школу пошла, по специальности. В принципе везде жены офицеров работали. Сегодня мне командир втык устроит, а завтра его моя жена за сына отчитает. Как-то дружно жили, по-семейному. Все всех знали. Хорошо. И, только директором школы работал муж офицера. Его жена хирургом в госпитале служила. Он мужик серьезный, волевой, целеустремленный. Они с женой старожилами были, городок при них строили. Его директором школы назначили еще на стадии котлована, так он стройбатовцам весь мозг вынес, пока ее строили. Зато и школа получилась замечательная. Местные правдами и неправдами в нашу школу детей устраивали. Уровень подготовки высоченный. Наш троечник в институт поступал без проблем. Не в МГУ, конечно, туда ударники шли. Все желающие высшее образование получили. А те, кто после восьмого класса, как я в техникум уходили, обычно красные дипломы получали, а потом, все равно в институт поступали, хоть заочно. В те времена, при желании, ученую степень получить можно было, даже находясь в нашем «центре мира». Директор, когда мы там появились, уже докторскую писал. И на мою насел. Поступай, мол, в аспирантуру.
   Она головой кивала, но, вроде, не спешила. Я бы, окажись на ее месте, так и кивал всю жизнь. Сдалась мне эта аспирантура! А Валя моя, пока в декрете со старшей дочерью сидела, все подготовила. Уж не знаю, что там для поступления надо было. Сама отпуск мой у командира бригады выпросила, в нужное для поступления время. В отпуск в А-нск, я уехал с женой, а назад вернулся с аспирантом. Дочь пошла в ясли. Мама вышла на работу. Я на службу. Вроде все, как всегда. И вдруг сессия! Мама уехала. Я никогда не думал, что в деле выращивания дочерей самое сложное это: косички, хвостики и бантики. Катастрофа, какая-то!
   Через два года у нас родился сын. Я думал, жена забросит эту свою аспирантуру. И тут нам, вернее Ваське, а я при нем, и, еще нескольким офицерам предложили командировку. Выполнить интернациональный долг, в одной очень теплой стране. Я уже потом узнал, что мог отказаться. В принципе никто силком не заставлял, а у меня еще и двое детей маленьких. Не знаю. У меня даже мысли не возникло. Жена, естественно, уехала А-нск, к бабушкам. Командировка прошла спокойно. Аэродром охраняли. Нас за все время пару раз обстреляли из далека и все мимо. И мы ответили, примерно с тем же успехом. Я и врагов толком не видел. Вернулся домой с медалью, а жена моя кандидат каких-то педагогических наук, преподаватель института, который сама несколько лет назад закончила.
   Из отпуска, к новому месту службы, я поехал один. Васька майора получил и батальон, а я при нем. Куда он без меня? Вдруг местную губу решит посетить с целью ознакомления, а напарника подходящего нет. Тут нужен человек проверенный. Новое место службы было вторым моим потрясением после возвращения на Родину. Я сразу понял, почему люди от повышения отказывались, лишь бы в нашем городке остаться. Такие условия проживания, как на моем прошлом месте службы, возможно, были только там, в единственном экземпляре. Здесь же условия для жизни были такими! Да никакими, если честно. Не было никаких условий, и сквозь стены дует. Условия жизни с жизнью не совместимы! Обрадовался я, что жена с детьми А-нске остались. Письма друг другу писали реже, уже не каждый день, но регулярно, раз в неделю точно. В отпуск я к ним, как на крыльях летел. На море съездили, опять в Одессу. Одеса дуже славне мiсто! Люблю этот город, плохо сейчас не скатаешься.
   - Почему?
   - Лука, ну, ты как есть инопланетянин. Заграница это теперь и отношения у нас не теплые между странами. Додемократились, понимаешь. Со всеми разругались. Ни одного друга у страны не осталось. С нами теперь соглашаются дружить только за наши деньги. Эх. Куяльницкий лиман. Вода, как в Красном море. На ней реально сидеть можно – соленая, соленая. Мой любимый пляж, Лузановка. Оттуда на катере к Потемкинской лестнице, и морская прогулка, и городской транспорт. Привоз. Купили мы детям на Привозе по большой такой конфетине. По-русски «Мишка косолапый», а конфета украинская и название по ураински написано «Ведмедик клишоногий», дочь, как раз читать научилась. Смеялась, аж до слез. Но вечернюю сказку на местном канале слушала с удовольствием, вместе с детьми моего сослуживца. И мову украiнську розумiла. Мы там почти три недели прожили, так дочь до сей поры по одесски говорит. Тетя Соня такая получилась. В Одессе свой язык и не русский и не украинский, свое что-то интернациональное, с еврейским фразопостроением. Люблю этот город, почти сорок лет прошло, а все равно люблю, дуже кохаю. С глаз долой получилось, из сердца вон – нет!
   Вроде все нормально у нас было. Семейная жизнь, конечно, оригинальная, но для многих военнослужащих нормальная. Особенно если служба проходит в такой клоаке. А, буквально, через несколько месяцев, может через полгода, примерно, приходит мне от жены письмо. Огромное. На всю тетрадь в восемнадцать листов аккуратным учительским почерком. Бандеролью отправила, я то подумал фотографии прислала. Общий смысл послания таков: «Ты хороший, я плохая. Общих интересов у нас не осталось. Все закончилось еще в школьные годы, просто нам этого было не заметно. Со временем мы отдаляемся друг от друга все дальше и дальше. Разный круг общения, разные интересы. А еще я влюбилась. Он очень хороший человек. Мы вместе работаем. И я подаю на развод. Общаться с детьми, мешать не буду. Попытайся меня понять и простить, если сможешь».
   Я сразу к Ваське, отпуск просить. Усадил он меня за стол, напоил, а отпуск не дал. Спасибо ему за это. А то я, в том моем состоянии, всех бы простил. Посмертно. А так, переболело, перекипело – успокоился. В отпуск в А-нск не поехал, от греха. Поехал на Кавказ, собирался всей семьей, а поехал один. Там у меня тоже друзья, до сей поры общаемся. С праздниками друг друга поздравляем. У всех по несколько дней погостил. Чудесный отпуск получился, совсем отпустило. А какие шашлыки оболденные! Ну, давайте за шашлыки.
   Выпили, закусили уже остывшим борщом.
   - Парни, давайте я горяченького подолью. Васька меня тоже покинул, в Академию поступил. Тоскливо так стало! Жуть! Ужас! Опять накатило. Прям вот обидно при обидно! Так себя бедного жалко стало. И поплакаться не кому. Уехала моя жилетка. Начал я спиваться, потихонечку.  Сам на сам. Я оказался замечательным собеседником, так себя понимаю хорошо! И выслушать могу, не перебивая, а главное согласен с тем, что я всегда прав. Все вокруг не правы, а я прав. Жалость к себе, это парни, самое поганое дело. Серьезно, изнутри разъедает. Уж так себя бедненького жалко.
   Я тоже, как жена бывшая, а, скорее, назло жене попытался отношения построить. Не построилось. Познакомился с женщиной хорошей, она у нас в магазинчике работала, видела, как я в бутылку полез, попыталась спасти. И красивая, и хозяйка отличная, а люблю жену бывшую, хоть тресни! Не смог я так. Живу с одной, а глаза закрою и вижу другую. Как-то так получилось, что все мои женщины, обе две, умнее меня оказались. Единство противоположностей, я это, кажется, говорил уже. Фраза нравится, и умная такая, почти мудрая. Она все видела и понимала. Расстались мы. Нельзя так жить, не хорошо. И чувство вины тебя постоянно гложет, перед женщиной не удобно. Она в чем виновата? Ей такое чудо – юдо за что? Расстались. Она все понимала. Вроде не обиделась. Мы после расставания общались, городок не большой, да и в магазине она работала. Я в ее смену водку покупать перестал. Пить стал меньше, но сменщицы ей про меня докладывали, я так думаю. В курсе была, что пью. Она и Ваське сообщила, что я в богатыри подался, в борцы с зеленым змеем. Хорошая женщина, до сей поры перед ней не удобно. Хорошо хоть у нее жизнь наладилась, вышла замуж, за местного, механика с котельной.
   Я больше ни с кем даже пробовать не стал. Зачем? Однолюб я оказался. Два года, что Васька учился, все в каком-то сером мареве прошли. Одна яркая вспышка, попытка новую семью создать, и опять все серое. Я, даже в отпуск никуда не уезжал. Здесь у нас рыбалка. Мы с мужиками коптильню соорудили. Ну, и мужики коллеги – собутыльники, тоже здесь.
   Васька отучился, стал подполковником, батальон получил с перспективой дальнейшего роста. Меня не забыл, сразу к себе вызвал. Ох, и гонял он меня! В чувства приводил. Я же на два года из жизни выпал, совсем. Что в стране происходит, не знал. Последнее, что помнил – гонки на лафетах. Троих Генсеков в предельно сжатые сроки похоронили. А тут, оказывается, жизнь бурлит! Ускорение, гласность, перестройка. Чудеса чуднЫе, даже чУдные. И вот в этот, глубоко познавательный период моей жизни, нам опять предложили командировку. Угадаете куда? Правильно. Опять охранять тот же самый аэродром в дружественной, очень теплой стране.
   Чего этим бородатым дома не сиделось, не знаю. Наши войска уже начали выводить. Подождите вы чуток, мы сами уйдем. Когда стрельба началась, я в мастерской находился. Сразу к окну, а они вот они, бегут. Я открыл огонь, на автомате, не задумываясь. Страшно в тот момент не было. Не успел я испугаться. Гранатометчика, который в меня выстрелил, я увидел. Даже очередь в его сторону дать успел. Видимо попал. Граната ушла вверх, под крышу. Она полетела ТАК МЕДЛЕННО, как в кино показывают. Все вокруг остановилось. Я успел прыгнуть под верстак. Я его сам варил, еще в прошлую командировку. Добротный. Метал пятерочка, да уголком усилен. Как знал, что он мне жизнь спасет, бомбоубежищем станет. Нырнул я под него рыбкой. Буквально за день до этого весь хлам из-под него выгреб. Место для себя расчистил, получается. Все-таки есть какая-то высшая сила, ее главное слушать надо и делать, что велено. И тут КАК УХНУЛО! Думал все, амба, сейчас по полу размажет и верстаком моим пришлепнет. Выдержал верстак, не сильно придавил. Из носа кровь потекла. Состояние такое – никакое. В ушах шум. А перед самым носом кусок стены выпал. Нормальная бойница получилась. И враги вот они, как на ладони. Как потом в представлении написали: «Несмотря на полученные многочисленные ранения, не вышел из боя и продолжил вести прицельный огонь на поражение».
   Если честно, соображал я в тот момент очень туго. Вообще до конца не понимал, что вокруг происходит. Вижу врагов – стреляю, благо патроны есть. От куда вторая плюха прилетела – не знаю, но для меня бой закончился. Васька потом рассказывал, что, когда меня откапывали, думали всё, труп. А я живой и матерюсь самозабвенно, не приходя в сознание. Спас верстак. Не зря такой основательный сделал.
   Меня в самолет и в Москву. Ногу правую всю по переломало, думали ампутировать. Но потом дядька – хирург решил попробовать собрать, спасти. Первая операция больше десяти часов длилась, говорят. Потом еще несколько было. Спас. Спасибо ему за это. Я теперь хоть и хромоножка, за то на своих двоих. Левое ухо восстановили полностью, правым, вроде, слышу, но как будто ватой заткнуто, и гул какой-то постоянно. Днем ни чего, нормально, а ночью, иной раз, бесит, уснуть до утра не могу.
  Я все эти важные события моей жизни благополучно проспал. С начала сам в сознание не приходил, а потом в искусственную кому погрузили. Когда я вырубился, вокруг были гарь, шум, выстрелы, взрывы. А когда включился, аж глазам не поверил, вокруг светлая палата, белая простынка и Валюха. Жена она бывшая, а подруга – настоящая. В моем личном деле она так женой и числилась. Ей, естественно, сообщили. Она сразу ко мне прилетела. Фамилия у нее моя, ее в мою палату пустили, как жену. И она, как настоящая жена, два месяца от меня не отходила. Протирала, умывала, подгузники меняла, а когда в себя пришел, утку подсовывала. Я ж с кровати слезть не мог, нога к потолку подвешена, и сам весь в бинтах. Говорят, сильно меня поломало. Не помню, что радует.
   Много с ней в ту пору говорили, я же за два месяца выспался, а ночи длинные. Умом понимаю, что с ее профессором ей интересней, есть общие темы для разговора. И жить с ним ей комфортней, да и правильнее, наверное. Но, БЛИН! Как обидно! Ведь ни чего плохого, ни разу не сделал. Мы, даже и не ругались никогда. Возможно, забыл, но не помню я таких случаев. А Вальке, моей, я все равно сильно благодарен. Друг она настоящий. И двоих детей мне родила. Раз не любила, получается, родила по дружбе.
   Потом мне путевку дали на море в санаторий. Семейную. Съездили, почти, как раньше. Профессор ее ревнивый, тоже путевку себе добыл в соседний пансионат. Знаете, он меня, почему-то не раздражал совсем. Всегда, везде с нами. Раньше бы точно в драку полез, а сейчас, переболело, что ли? Единственное, что корежило, так это когда мои дети и его папой называли. На пляже я отчетливо увидел, что моя бывшая опять беременна, уже не от меня. Профессор светился от счастья. Знаете, я только сейчас понял, почему он меня не раздражал. Я увидел, как сильно он мою Валюху любит и к детям нашим хорошо относится. Мы с ним как-то всю ночь на пляже просидели с бутылкой. Гуманитарий, конечно, но мужик не плохой. Благословил я их на долго и счастливо. И мне полегчало сразу. Окончательно отпустило. Жизнь обрела краски, и жить захотелось, - дядя Слава замолчал, задумавшись.
   - А награду тебе дали?
   - Что? А да, Баха, дали. Орден «Красной звезды»
   - Ты же подвиг совершил, а наградили только орденом.
   - Так орденами за подвиги и награждают.
   - А Героя, тогда, за что дают?
   - Не знаю и очень рад этому. Но явно не за то, что десять минут повоевал и непонятно как выжил. Сам подумай, какой я герой? Это, во-первых, а во-вторых – орден «Красной звезды» самый, что ни наесть, геройский и есть. Я серьезно говорю. У моего отца такой же. Так его война ни десять минут длилась. И, подвиги там – ПОДВИГИ были, на той войне. Встать и пойти в атаку на укрепления противника, под шквальным огнем, когда люди вокруг тебя падают, а ты все равно идешь. Вот это подвиг. Пацаны наши, которые в активных боевых действиях принимали участие, вот они настоящие герои. Так и им геройских звезд немного доставалось. Давайте за павших героев. Не чокаясь, Лука.
   Потом меня комиссовать хотели. Хромоножка, да, еще и глухой почти на одно ухо. А я на гражданке как жить не знаю. Сразу Ваське позвонил. Его, как на Родину вернулись, начальником штаба полка назначили. Он подсуетился. Рапорты начальству, что, мол, герой, орденоносец, будет боевой дух в молодых бойцах воспитывать. Оставили меня. Отдали Ваське. Прибыл я в полк. От строевой меня, естественно, освободили. Васька меня опять в оружейку определил. Лафа. И гарнизон хороший, и условия проживания нормальные. Дыра, конечно, до ближайшего города триста километров, зато дома комсостава со всеми удобствами. Мне сразу квартирку дали. Маленькую, на первом этаже, но мне больше и выше не надо. В большой убирать много, а, даже на второй этаж, с моей ногой, лазать – сомнительное удовольствие. Я прямолинейно двигаюсь относительно нормально, только хромаю, и хромаю, и хромаю себе, по прямой. А вот по лестницам ходить та еще радость, нога в колене толком не гнется. Так, что на новом месте службы меня все устраивало.
   У Вали с профессором сын родился. Они его в честь меня Славой назвали. Приятно. Не знаю почему, но приятно.
   Еще при советской власти, где – то вначале восьмидесятых, звание придумали – старший прапорщик. Но мне его как-то не доставалось, я думал, за выслугу присваивают. Но, даже Иосиф Васильевич, так прапорщиком и уволился, а уж у него-то выслуги! А тут, хлоп, и мне присвоили. Васька, наверное, постарался. Так в моей жизни случился карьерный рост. У Васьки тоже. Сначала полк наш получил, полковником стал. Ох, мы, опять обмыли. Ну, тут, уже без губы обошлось. Даже жена его не ругалась. Понимает. В две тысячи третьем году его перевели в штаб округа, а, через пару лет генерал – майора дали. Он за мной специально приехал, не поленился, на фуршет по этому поводу повез. Там все, в основном, генералы, полковники, младше майора я один. Со всеми познакомился, и предложили мне при штабе остаться. Ну, что-то я не рискнул, и правильно сделал.
   К тому времени у меня реальной выслуги уже четверть века, да районные, да боевые. Пенсию выслужил по полной. Решил, пора увольняться. Надоело, если честно. А без Васьки еще и скучно. Не умею я друзей заводить. Васька, Валя да майор Фокин, начальник хозчасти, мой непосредственный начальник и земляк с Усолья, здесь меньше тридцати километров. Так и он уволился, на родину отбыл. А мне отбывать некуда. Квартира родительская сестре старшей досталась. Оно и правильно. Она же тут родителям помогала, когда те состарились совсем. Сейчас в ней племяшка с семьей живет.
   Мне Валюхин профессор помог. Вернее, другу его моя помощь понадобилась. Сын у него характер показал, институт бросил и в Армию пошел. Все от армии бегали, а он, вот, доброволец. Мальчишка не плохой, но совсем домашний. От чрезмерной родительской опеки и сбежал, я так думаю. Вот только к службе совсем не приспособлен. Романтик. Папа большой начальник, в администрации области кем-то работал. Мог, со своими связями, и домой вернуть. Мужик умный оказался. Понял, что детеныш восстание устроил, решил не усугублять. Пусть служит, но под присмотром. Он его в наш полк тайно от сына определил, а я всем сообщил, что это мой племянник. Он и жил то у меня, то в казарме. Как освоился, друзья появились, так в казарму совсем перебрался, там веселее, ко мне только в ванной полежать заходил. Большой любитель этого дела. Служил в моем подчинении. Тихо, спокойно, но на физ. подготовку и строевую я его отправлял вместе со всеми. В наряды, опять же. Что за солдат, если на тумбочке не стоял? На пользу парню пошло. Плечи расправились. Приосанился. Короче, хорошо отслужил, с пользой для здоровья. А демобилизовались мы вместе.
   Отец его, молодец, спасибо ему, квартиру мне эту помог получить. Мне, вроде как, по закону полагалась, да только у нас ветеранам Великой Отечественной до сей поры к 9 мая жилье выдают. 75 лет прошло, ветеранов практически не осталось, а мы всей страной их подвигом гордимся, а жильем достойным обеспечить не можем! Тьфу! Позорище! На завод, в службу безопасности меня устроил, диспетчером. Работа – мечта. Сутки через трое. Зарплата не плохая.
   - А чего ушел?
   - Баха, не я ушел, меня ушли. Нас всех ушли. Завод закрыли, всех сократили. Я с годик поленился, благо пенсия позволяет, даже мечту осуществил, по Золотому Кольцу проехал. Вот верите? Всю жизнь мечтал, а все, как-то не получалось. В город Мышкин, даже перебраться хотел. Он и не город, городок, под стать названию. Но вот бывает любовь с первого взгляда? А я влюбился, раньше, чем увидел. В журнале, когда в госпитале лежал, прочитал, и так мне в него захотелось! Но все мои здесь, как я там один? Не поехал.
   - Так ты что, тур, какой брал?
   - Нет, Баха, зачем мне тур? Я пожить, поглядеть хотел. Основательно, чтобы дух места прочувствовать. Вот, как Лука. ПошпиЁнить. В Мышкине пару месяцев пожил. Даже дворником поработал, их дворник заболел, я его подменил.
   - Дорого же.
   - В сезон, да, дорого. А я же считай, почти год путешествовал. В межсезонье тебе все рады и цены умеренные и торг уместен. У меня сбережений, тысяч пятьдесят было, и пенсия на карточку капает. Финансовых трудностей не испытывал. А в Мышкине в частном секторе комнату снял, так меня хозяйка еще и кормила за скромную доплату. Хорошо отдохнул, понравилось. Жаль повторить, денег нет. Жить стало совсем дорого, и детям помогать надо, они моих внуков растят, а это дело дорогостоящее. Вернулся. Скучно. А тут дворника вакансия подвернулась. Дай, думаю, поработаю, как надоест, брошу. И вот уже девятый год работаю. Сам в шоке. Дворники сейчас бригадой работают, по всему кварталу ходят. А у меня, как устроился, вот этот мой участок, я так особнячком и держусь. Начальство пыталось как всех в бригаду, я отказался, сказал - уволюсь. Они подумали и оставили меня, как есть. Есть что-то приятное в этой работе. Удовлетворение, что ли. Утром метешь, а люди мимо идут, с тобой здороваются. Хорошо. Опять же для здоровья полезно. Все лучше, чем дома сидеть, в окно пялиться, да думы думать. Тем более, что голова во время работы свободная, думы я и с метлой наперевес подумать могу.
   Вы, я заметил, не курите. Молодцы. Я в окошко покурю, чтобы вам не вонять. Я, пока в госпитале был, тоже бросил. А когда завод уничтожать стали, опять начал. Обидно и жалко.
   - А почему его закрыли?
   - Кто их разберет, Лука. Вроде все работало, прибыль была. Не нужен, стал, - дядя Слава обернулся к Луке. – А ты что это там такое увидел? Аж шею вытянул. А, так это Света. Хорошая девушка.
   - Я у нее мясо покупаю. Что, где-то тут живет?
   - Да, в общаге, напротив.
   - Ни разу ее здесь не встречал.
   - Она работает допоздна, ты уже везде сходил, да дома сидишь, когда она домой идет. Сына одна растит, хороший пацан. По субботам он частенько у меня гостит, когда ей его оставить не с кем. Она же считай, без выходных работает. Хозяйка ее в воскресенье подменяет, а так, даже в отпуск не ходит. Тяжело ей, конечно, но она молодец, держится.
   - А где отец ребенка?
   - А фиг его знает. Она сюда из деревни учиться приехала, диплом, вроде получила, какой-то. Дело молодое, любовь нечаянно нагрянула. Когда забеременела, любимый предпочел скрыться. Дурак, от такого сына отказался! Отец ее тоже принципиальный. Опозорила, мол. Сама нагуляла, сама воспитывай. Дурень старый. Внуки мои, это же счастье мое. Продолжение мое в этом мире. А он с внуком даже знакомиться не желает. Бабушка приезжает, гостинцев привозит, да, так помогает. Особенно пока Тимофей мелким был, бабушка здесь почти год жила, нянчилась. А дед там буянил. Не понимаю я его.
   - А отца понимаешь?
   - Баха, отец дурак молодой. Потом поймет, да поздно будет. А дед то старый дурень! Внук его, а он встал в стойку боевого суслика. Гордый весь такой, «опозоренный». Перед кем позы позирует? Чужим людям все равно, даже у них в деревне, уже посудачили и забыли. А дочь твоя! И внук твой! Вот он растет, нельзя отворачиваться. Это же продолжение твое, самое большое достижение в жизни!

4

   В график, спланированный Бахой, естественно, не вложились. Да, что там не вложились? Выбились, выпали, вывалились и так далее. После того, как мебель для комнаты уже прибыла, а ставить ее оказалось некуда, на график окончательно плюнули и забыли. Не то что бы расслабились и стали как-то плохо работать. Нет. Началось самозабвенное творчество. Баха, как и собирался, позвал свою жену – подругу – невесту – коллегу, нужное подчеркнуть. Платил из своих, как и обещал. Поначалу отношения были очень напряженными. Напряжение прям трещало и искрилось в воздухе. Было, практически, осязаемым. Потом напряжение преобразовалось в тепловую энергию. Отношения потеплели. Жить и работать стало веселей. А вчера Ляна, она же Лилиана, она же Лана, в зависимости от ее настроения. Она же желтый карлик, потому что Солнышко, в зависимости от настроения Бахи, осталась ночевать. Как истинный джентльмен, Лука уступил молодой паре свою кровать и, естественно, комнату.
   - Вас же двое, а я в Бахиной комнате на диване переночую.
   Проснулся Лука на полу, на тоненьком туристическом коврике, на котором спал Баха, когда ушел от «своей». Теперь «своя» пришла сама, и на коврике оказался Лука. Не то что бы было уж как-то сильно неудобно, но все тело несколько затекло. Перекатился на живот, скатившись с коврика на пол, и, раз десять отжался. Кровь побежала быстрей. Тело ожило. Нос ожил чуть раньше остального туловища, и, с удовольствием, втянул аппетитный аромат, долетевший из кухни.
   Ремонт на кухне пришлось успеть доделать до приезда мебели. Кухню заказали встроенную вместе со всем кухонным оборудованием, включая посудомоечную и стиральную машины. За два дня до даты установки ремонтом кухни занялись все, даже Ляна – Лилиана забросила живопись и взялась за валик. Успели. Монтаж занял два дня, а сейчас девушка испытывала новую кухонную утварь. Пахло просто замечательно! Лука вошел на кухню, Баха уже был там. Сидел аккуратненько в уголке, чтобы ни мешать и пытался не заметно украсть оладушек. За что получил лопаткой по лбу. Не больно, но звонко.
   - Всем привет! Какой запах!
   - Да, Лука, это не пельмени отверткой есть.
   - Это лопаткой по лбу получать.
   - Мелочи, издержки производства, - ответил Баха, отчаянно пережевывая горячий оладушек, лоб слегка покраснел, но судя по довольной физиономии, оно того стоило.
   - Баха, я давно тебя спросить хочу. Всю ночь. Как ты спал на этом диване? Это же пыточное приспособление, какое-то!
   - Никак не спал. Матрас свой рядом стелил.
   - Папа говорит, что у дураков мысли сходятся. Но в данном случае это единственно возможный разумный вариант. А чего ты молчал все это время?
   - А что я мог сказать? Ты меня и так бесплатно жить пустил, а я твой новый диван хаять стану? Тем более, что мы его вместе покупали.
   - Сидеть на нем удобно. Мы же сидя выбирали.
   - Да, сидеть удобно, - согласился Баха. – Спать невозможно. Ужасный профиль. Кто же знал, что диван надо лежа выбирать?
   - Ляна, - обратился к стоящей у плиты девушке Лука. – Если мы его в комнату поставим, он в интерьер впишется?
   - Впишем, - Ляна выложила очередную порцию оладий в тарелку и повернулась к Луке.          
   - У тебя, Лука, теперь есть два пути: Или выгнать нас и вернуться на свою кровать, или покупать новое спальное место.
   - Выбираю второй вариант. Мне без вас скучно будет.
   - Когда едем? – Баха воспользовался тем, что девушка ослабила бдительность и стащил оладушек.
   - Сейчас позавтракаем и поедем. Есть возражения?
   - Ни как нет, - ответила по-военному Ляна, приставив лопатку к виску. – Мне уже немного дожарить осталось.
   - Тогда я за дядей Славой, он две недели нас кормил.
   - А теперь, значит, я буду?
   - Ляна, как ты там про два пути сказала? У тебя даже три! Можешь ты нас кормить, можете с дядей Славой по очереди, а можете доверить готовку нам с Бахой и умереть от пищевого отравления! Вам решать. Да, Баха?
   - Да, я за свободу выбора. Выбирай, Солнышко.
   Дядя Слава пришел не один.
   - Знакомьтесь, это Тимофей, - перед собой сосед вел мальчика лет пяти – шести. – Мама на работе, так, что он со мной.
   - Привет! – пацан не стал смущаться.
   - Привет, руки чистые?
   - Да, - мальчик вытянул ладони вперед и показал кисти со всех сторон.
   - Тогда садись за стол, на правах хозяйки распорядилась Ляна. – Сейчас кушать будем.
   Оладьев из литра кефира получается не так уж и много, особенно если коллектив оладьепоклонников достаточно велик. Ели размеренно, чинно, не спеша. Со сгущенкой и джемом, но минут через пятнадцать все равно всё закончилось.
   - Тимофей, доедай последний оладушек, чтобы он тарелку не занимал. Ты вообще, как, наелся?
   - Да, тетя Ляна.
   - Ха, тетя, - усмехнулся Баха.
   - А сковородкой в лоб? Тим, я буду так тебя звать, хорошо?
   - Нормально.
   - Ну, и нормально, что нормально. Ешь. Не обращай внимания, на этого Баху. Он у нас Баха с прибобахом.
   Еще, какое-то время продолжали болтать ни о чем. Просто приятное утро выходного дня. А потом разговор, как-то не заметно переключился на политику. Вернее два землянина его переключили. Луке было интересно, но он был совершенно не в теме. Дядя Слава следил за новостями. Бахе, вроде, было некогда, но он был в курсе всего происходящего. Когда успевал? Не понятно.
   - Ты рисовать любишь? – неожиданно перебила спорщиков Ляна, обращаясь к Тимофею.
   - Да!
   - А на стенах?
   - А разве можно? – не поверил в такое счастье ребенок.
   - Можно, пойдем, порисуем, пока дядьки поспорят. Заняться им нечем, спорщикам. Как будто в мире изменится что-нибудь. Лука, а ты почему молчишь? Тоже вякни чего-нибудь.
   - Вяк, вяк.
   - Молодец. Коротко, емко и по существу. Вот, - обратилась к Бахе с дядей Славой. – Учитесь. Пойдем Тимофей.
***
Если кому за политику, да еще и на чужой планете, не интересно – пролистайте до следующих, таких же звездочек.
Любят мужики во всем бесконечном космосе за политику поговорить. Наши, в основном, когда выпьют достаточно, а эти, так вообще трезвые. Что с них взять? Инопланетяне!

   - Баха, экономика в стране рушится, разваливается, ее фактически нет! Только в нашем городе несколько заводов прекратили свое существование. А по всей стране сколько? О каком развитии, каком росте экономики может идти речь? Да даже об их любимой стабильности, когда предприятия закрываются, а, взамен, ничего не появляется? У нас сейчас юристов и экономистов больше, чем нас, дворников. Серьезно говорю. У нас даже глава Главнобанка, Загибулина *хорошо у нас не так и главнобанка ни какого нет* лет пять назад, в интервью сказала: «Подъем экономики России начнется к концу следующего года, однако в целом темпы ее роста останутся отрицательным». Отрицательные темпы роста экономики – это как? Падающий подъем? – дядя Слава говорил горячо, явно отвечая на давнишний вопрос. – Вот какое самое выдающееся достижение последних двадцати лет?
   - Да их много! – не менее горячо ответил Баха. – Да, вот, хоть мост крымский построили.
   - Молодцы. Почему он при этом получился одним из самых дорогих за километр, не знаю. Врать не буду. Сочинять не стану. Но это не самое важное из достижений. Самым выдающимся достижением современной Рассеи, если верить всем нашим средствам массовой информации, является победа в Великой Отечественной Войне 75 лет назад. Это событие без сомнений надо помнить! Им надо гордиться, гордиться нашими предками. Все так. Все так. Я вам сейчас стихотворение прочитаю, можно? Николай Зиновьев, поэт такой есть:
   
   Не обмануть души поэта:
   Златой Телец царит в стране.
   Не верю, что мой дед за это
   Погиб когда-то на войне.
   Приходит он ко мне ночами,
   Когда в окошко дождь стучит,
   С глазами полными печали
   Стоит у двери и молчит.
   Не обвиняет, не кричит,
   Стоит у двери и молчит.
   
   ***Стихотворение Николая Зиновьева перепечатал из Российской Газеты. Ссылка на статью Дмитрия Шеварова, посвященную поэту. Замечательная рубрика, настоятельно рекомендую. Надеюсь, я не нарушаю авторских прав. Крайне не хотелось бы убирать это замечательное стихотворение, оно так правильно передаёт душевное состояние моего героя***
    Дядя Слава замолчал. Все замолчали. Кто о чем думал? Не знаю. Минута памяти, наверное, минута молчания.
   - Все так, - уже спокойно продолжил дядя Слава. – Все так. Да только это не наш подвиг, не нашего поколения. Тем более не вашего. Да и давно это было. Вот у меня отец воевал, а у вас?
   - У меня дед, - ответил Лука. – Папа часто о нем рассказывает.
   - А у меня, получается, прадед. Дед совсем пацаном был.
   - Баха, а для твоих детей это будет подвиг прапрадеда. У человека четыре прадедушки и четыре прабабушки. А прапрадедушек и прапрабабушек уже шестнадцать человек. Геометрическая прогрессия. Многие ли люди знают историю своего рода так далеко? Серьезно. Кем будут гордиться твои дети? А дети твоих детей? Мы с вами хотя бы общались и общаемся с людьми, так или иначе участвовавшими в тех событиях, для нас это живая память, живая история. А для тех, кто придет в этот мир после вас? Вот ты, Баха, сказал, что у тебя прадед воевал, а остальные семеро твоих предков, чем занимались? 
   - Я, если честно, толком не знаю, - растерянный Баха, не часто можно такое увидеть.
   - Лука, твой отец тебе много рассказывал про своего отца. А мамины родители, чем занимались?
   - Они еще маленькие были.
   - То есть в войне участвовали твои прадедушки и прабабушки и, что ты про них знаешь?
   - Практически ни чего. Они умерли, мама еще школьницей была, а жили друг от друга далеко, общались не часто.
   - Видите. Уже на вас родовая память рвется. А для ваших детей это будет просто история. На третьем, в лучшем случае четвертом поколении, предки уходят в историю. Из моих предков наверняка кто-нибудь был участником Куликовской битвы, и, я так думаю, не один. И ни факт, что все они были на одной стороне в той битве.
   - У меня, так по любому. Мы ж татары! – Баха опять повеселел.
   - И возникает вопрос, а мы то, что такого сделали, что бы наши потомки могли нами гордиться? Мы вообще достойны, считаться продолжателями, последователями этих героев. Вот памятник у нас в городе поставили «Победителям, первостроителям» - очень хорошо. У меня тысяч десять накоплений было, хотел еще попутешествовать, да только, что-то копить теперь не получается, я их все на памятник перевел. Это же памятник и моим родителям тоже. Это они и в Войне победили, и город этот построили. А мы что сделали? Развалили все, что смогли? А сколько еще сможем, у! Мы, скорее, позор для памяти тех героев. Лука, налей чайку, пожалуйста. Очень горячо говорю, горло пересохло. Ага. Спасибо, - дядя Слава сделал несколько больших глотков уже не горячего чая. – Хорошо. Вот смотрите, ребята: лето 41-го. Советские логисты явно обос…, пардон, ошиблись. Собирались воевать на чужой территории и, чтобы снаряды не далеко возить, оборонных заводов настроили поближе к границам.
   - А почему заводы «оборонные»? – спросил Лука. – Они должны называться – «наступательные».
   - Не важно. Просто оборонные звучит миролюбиво. Лучшая защита – нападение, а оборона – наступление. Когда выяснилось, что воевать придется на своей земле, заводы пришлось срочно эвакуировать. Вывозить подальше от границ и войны. И вот, в чистом поле, ставят оборудование, и заводы начинают выдавать продукцию для фронта, для победы. Под открытым небом, без стен. Цеха вокруг работающих станков возводили. Вы представляете себе уровень мастерства этих рабочих? А сейчас, где таких взять? Не дай Бог война, у нас работать не кому и не на чем! Развалили все.
   - Но оборонка развивается.
   - Баха, где? Где армады «Громад» - этих супер – пупер танков? Сделали партию для парадов и все. К двадцатому году обещали что-то в районе двух тысяч в Армию поставить. Где? В телевизоре «Танковый биатлон» показывают, а наши танкисты выступают на машинах, разработанных до рождения членов экипажа. Если эта «Громада» такая замечательная, сделайте, хоть одну реально действующую, для спортсменов. Пусть всех победят, заодно новый танк прорекламируют. Нет. Это нормально? Эти танки, на которых наши ребята выступают, передовыми были, когда я служить начинал. Так меня уже списали. Старый стал. Техника, в наше время, устаревает быстрей, чем люди. Новости в телевизоре уже глядеть не охота, одно по одному и все брехня сплошная. Если и проскакивает правда, то ее в общем потоке отследить почти невозможно. Врут уже откровенно. Уже сами понимают, что заврались совсем. И понимают, что мы понимаем, что они заврались совсем, а остановиться не могут.
   - На пример?
   - Баха, давай в интернет глянем.
   - Дядя Слава не верю я интернету. Вот где брехня, так брехня. Половина из пальца высосано.
   - Поэтому надо проверять. Лично я уже никому не верю. Лента ру, вроде серьезное издательство, у тебя сомнения вызывает?
   - Нет, на нее и по телевизору ссылаются, официальный канал.
   - Хорошо, берем их информацию. «Согласно статистике Главнобанка, на 1 октября 2019 года в россейских банках хранились 29,4 триллиона рублей сбережений населения. В 2015 году этот показатель составлял меньше 20 триллионов рублей, а в 2011 году – менее 10 триллионов». Эта информация вызывает сомнения?
   - Нет, ну это же официальная информация, Главнобанка. И, видишь, растет благосостояние граждан.
   - Да, в рублях, почти в три раза. Будем считать в три, то есть на двести процентов, а в долларах? Рубль подешевел изрядно за эти годы и цены на все ощутимо выросли. Смотрим курс на 2011 год, примерно 30 рублей, то есть сбережения в долларах примерно 339 млрд. Правильно?
   - Ну, да. Примерно так.
   - Так мы точно и не считаем. Так, примерно. В 15 году курс сильно скакал *прямо, как у нас*, ну, на конец года, примерно 54,5 рубля за доллар, получается 367 млрд. Роста почти нет, а экономика в этот период активно развивалась. В 2019 – м году курс около 70 руб., примерно 414 млрд. долларов.
   - Ну вот! – Баха подпрыгнул. – Рост!
   - Точно, - дядя Слава быстро считал на калькуляторе. – 22 процента, примерно.
   - Ну, вот!
   - Что, вот, Баха? Рост на 22 процента за десять лет, это не рост. 2 процента в год, ни о чем. Но это еще не все. Доллар тоже дешевеет. Какая у нас инфляция в США за десять лет? Смотрим. «Ну, вот», - как ты говоришь, экономика наука не точная, от 18 до 19,5 процентов, средняя – 18.75 процента. И мы получаем реальный рост благосостояния граждан по официальной статистике 3.25 процента за десять лет. Позорище! Развитие меньше пол процента в год! И это официально, как достижение подают. И ведь, если не думать, а просто смотреть и слушать, начинаешь верить. Они не врут, нет! Они перевирают, передергивают факты, подавая их так, как им в данный момент выгоднее. Отрицательный рост, не упал, а лег, не нас…, что-то я выпадаю из зоны русского литературного, спокойней надо быть, спокойней. Не навалил, а удобрил, ну, извините, что вам на стол! Инсталляция такая – этакая получилась. Официальная средняя зарплата в нашем городе сорок с чем-то тысяч. Открываем сайт вакансий. Что мы имеем? Почти все вакансии в торговых сетях.  Зарплата? 20 – 25 тысяч. Запомни, Баха, самый точный показатель реальной средней зарплаты в регионе, это зарплата в ритейле. Ритейлеры никогда не будут платить больше той суммы, за которую люди согласны ходить на работу и даже работать. За меньшие деньги работник начинает чуть-чуть вредить. А так, как жить на реальную среднюю зарплату тяжко, а требуют с работника много, то и текучка в ритейле огромная. Работать за такие деньги не очень охота. Я как из зоны русского литературного выпал, канал вспомнил «Имперский город». Там у них могучий аналитик есть, Юлий Ранько, уже несколько лет его передачи смотрю. Политика канала интересная: все, что в стране хорошего случается, это президент молодец, а все плохое, это к министрам. Они на канале министров ругают, ругают, а президент хлоп и министров орденами наградил! Кто теперь плохой? Каждый раз выкручиваются, объясняют, почему президент так сделал. Смешно. У нас в Рассее всегда так: царь хороший, бояре плохие. А я так думаю, что, если государь себя такими особями окружил, значит только в этой отаре, он может себя комфортно чувствовать настоящим вожаком, лидером нации. Но, аналитик Ранько очень сильный, посмотри, рекомендую. Думать начнешь, а не просто глядеть и верить.
   - Баха, - подал голос Лука. – А где тот телевизор, который ты смотришь? У меня же нет такой штуки.
   - Надо купить, а новости я по интернету гляжу. В смартфоне.
   - Ты же ему не доверяешь?
   - Так я смотрю только официальные каналы. «Вести» там, и все такое. 
   - Понятно, тоже из пальца высосано, но с другой руки, или, даже, с ноги.
   - Лука, ты быстро втягиваешься, - похвалил дядя Слава. – Вот, триллионы мы с вами посчитали, господа триллионеры, по статистике средний вклад двести тысяч. И совсем эти деньги нашему правительству покоя не дают. Лежат без дела, нет, что б в оффшоры уйти. И начинают деньги у народа активно изымать. Они любят все усреднять, и изымают тоже по среднему, со всех, примерно, поровну. Каждый год для всех граждан новые платежи выдумывают. Скоро за дождь, воздух и грозу с громом брать начнут, как в «Чиполлино». А у меня на счетах вообще ни чего нет. Счета есть: на один с ЖЭКа зарплата капает, на другой пенсия, а накоплений на них нет. А у тебя, Баха?
   - Ну, нет.
   - А у тебя, Лука?
   - Есть.
   - Много?
   - Не знаю, было десять миллионов.
   - Долларов?
   - Нет, рублей. Но я квартиру купил. Ремонт вот. Мебель. О, кстати, кровать же надо ехать покупать.
   - Успеете. Слушай, тратишь ты хорошо, а когда деньги кончатся, что делать будешь?
   - Еще попрошу.
   - У кого? – Баха даже привстал. – Я бы тоже попросил.
   - У отца, или короля, или главы Великого Совета.
   - Дадут? – усомнился Баха.
   - Дадут, у нас ваши деньги не нужны, а у нас их много скопилось.
   - А сам работать не хочешь начать? – дядя Слава в упор уставился на Луку.
   - Так я работаю. Изучаю быт землян, то есть рассеян.
   - Шпионишь, значит?
   - Ох, шпионю.
   - Так у нас тут военных тайн нет.
   - Так и мне они без надобности. Я быт хочу понять. Это земля моих предков. Проникнуться хочу.
   - Получается?
   - Вроде да.
   - Лука, ты всегда брешешь?
   - Нет. Я очень честный.
   - Тебе бы в наш телевизор. И кто у тебя такой щедрый отец?
   - Адмирал, командующий флота, герцог или князь, по-вашему, не знаю, как перевести. Короче, много всего.
   - А ты, тогда кто?
   - Навигатор корабля. Капитан первой звезды. В данный момент нахожусь в бессрочном творческом отпуске.
   - Лука, тебя нельзя в телевизор. Такой брехни, даже он не вынесет. О чем я говорил? – дядя Слава почесал макушку. – А, о триллионах. Я сейчас.
   Отставной прапорщик шустро ухромал к себе домой.
   - Куда это он? – удивился Баха.
   - К себе, - констатировал очевидное Лука. – Зачем, не знаю. Не спрашивай. Лучше я тебя спрошу. О чем вы спорите?
   - Я считаю, что Мутин великий президент и нам всем с ним очень повезло!
   - Это я в курсе, ты мне уже рассказывал.
   - А дядя Слава думает с точностью до наоборот. Ты, по-моему, тоже?
   - Я о нем вообще ничего не думаю. Я про то, что он такой есть, узнал меньше года назад.
   - Как так?
   - Он, как ваши деньги, интересен только вам, - Лука прикусил язык. Плохой шпиЁн, очень плохой. Поспешил переключить внимание собеседника. – И кто из вас прав?
   - А я почем знаю? Когда мы с дядей Славой только начали общаться, ты тогда еще не приехал, я был уверен, что я прав. А вот теперь он во мне поселил сомнения. Ты еще, своими вопросами добавил. Даже не он сам во мне сомнения посеял. Я из-за него стал более вдумчиво, без детского восторга, информацию получать. А, как только стал относиться к тому, что нам говорят более критично, так стал замечать, как нам врут. Но знаешь, так разуверяться не охота. Это, как вот, в душу тебе плюют. Я, даже, вот так на вскидку, не знаю, как мое нынешнее отношение ко всему происходящему объяснить.
   Представляешь, мне двадцать восемь лет, из них двадцать Мутин наш лидер. Лично я до 2014 года политикой вообще не интересовался. В тот год Крым «вернулся в родную гавань». Знаешь, такой подъем душевный был! Прошло шесть лет, а я в том Крыму ни разу не был. У меня просто нет времени и денег туда съездить. Я, вообще, западней Красноярска ни разу в жизни не был. Помнишь, дядя Слава про Золотое Кольцо рассказывал? Я тоже хочу. Мне это интересно. Я не алкаш, не наркоман, не тунеядец – почему для меня путешествие по собственной стране не по карману? В Таиланд съездить дешевле. То, что Крым вернулся, это, наверное, хорошо. Но, как-то он криво вернулся. На Рассею тут же обрушились санкции. Мы, все кого знаю, готовы были терпеть. Мутин, опять же слова очень правильные говорил, про импортозамещение и так далее. А что за шесть лет заместили? Вот, мое, строительное оборудование – все импортное. И, даже то, что вроде, наше, многое произведено в Китае, по заказу какого-нибудь нашего ООО.
   Медицину, говорят, подняли. Я несколько лет в поликлинику не заходил. А тут прихватило – спасу нет, ни вздохнуть, ни пукнуть! Пошел. Поликлиника, при первой встрече, меня приятно поразила. Стало все гораздо лучше и красивее, на входе. К дежурному врачу попал без проблем. В течение часа. Нормально. Правда, не врач – фельдшер. Но мне какая разница? Осмотрела. У нее рецепты уже стопочками распечатанные лежат. Она взяла готовый рецепт, вычеркнула лишнее и мне отдала. Тоже не плохо, я смог прочитать, что мне назначили. И, прощаясь, сказала, что надо мне идти на прием к моему участковому врачу. Вот до этого момента я верил в небывалый подъем нашей медицины. Пошел я записываться на прием, и выяснилось, что записаться можно на прием, который будет через две недели. Все такое радужное, а тут хлоп! Я записался. Меня в регистратуре предупредили, что больничный на две недели мне никто не даст и на прием мне необходимо попасть не позднее, чем завтра. Как? Записи на завтра нет! Это, кстати, еще одна причина, почему я не хочу на официальную работу. Мне больничный не нужен. Кто его оплатит? Пошел я домой. По пути купил таблетки. Пару дней отлежался и на работу вышел. А к участковому на прием не пошел. Зачем? Я уже выздоровел. А каково людям, которым нужен больничный лист? Они больные сидят часами в очереди, в ожидании, когда их примут без записи. Страдают сами и заражают окружающих! Глупость, какая-то.
   И вот у него всегда так. Когда он выступает, так, что ни слово – золото! Я ведь с четырнадцатого года ни одного его выступления не пропустил. До сей поры слушаю всегда. Пока просто слушал, не задумываясь, готов был аплодировать стоя. Реально человек нужные, толковые и правильные вещи говорит. А как до дела доходит. Ерунда получается. У него каждый год «нет времени на раскачку». Он так и говорит, мол, нет времени на раскачку. Поэтому, видимо, и не раскачивается никто. Времени нет.
   Да и «Громады» эти. Ведь нету их, факт. Или вот еще, лет несколько назад, лет пять, наверное. Точно не помню. Продолжительность жизни у мужчин в нашей стране была 59 лет, а сейчас – 70. Как так? Люди за пять, ну, пусть семь лет, стали жить на 11 лет дольше?
   - Это не возможно.
   - Лука, я тоже так думаю. А в нашей стране – возможно. Мотивируя выросшей продолжительностью жизни, пенсионный возраст подняли. Я так думаю, для того чтобы пенсионный возраст поднять, изменили методы подсчета средней продолжительности жизни. Они у нас все так считают. Постоянно говорят о росте доходов граждан, но молчат о росте расходов, который опережает рост доходов.
   - Я вернулся, - дядя Слава ввалился на кухню с картонной коробочкой и химической мерной пипеткой. – Вот здесь у меня рюмочки, почему-то коньячные. Коньяк надо пить из другой посуды. Из этих сивуху пить хорошо. По верхнюю каемочку, ровно 50 грамм. Пипетку эту у меня внук забыл. Он химик – технолог, на комбинате мест нет, так пока таксистом работает. Когда на последнем курсе учился, у меня жил. Что бы диплом писать не мешали. Дома их четверо в двушке живут, у меня спокойнее.
   - Дядя Слава, зачем это все?
   - Баха, сейчас все расскажу и покажу. Вот эти рюмки – у нас будут народом. Наливаем воды по каемку, шесть штук – 300 грамм. Эти два стакана, это у нас люди, как Лука. Они просят, им дают – средний класс. Два по 200 граммов и того 400. Чайник, полтора литра – состоятельный человек. Ребята, ведро это чистое?
   - Да, - Баха пожал плечами. – Мы в нем штукатурку разводим, потом моем, естественно.
   - Оно у нас будет Олигарх. 10 литров. В сумме получается 12200 грамм, они будут олицетворять те триллионы из сказок наших министров, что лежат на счетах у граждан. Только у рюмок всего 2.5 процента от всего этого литража. Теперь правительство эти денежные объемы начинает изымать, чтобы, как они говорят, влить в экономику страны. У людей отбирают то, что у них уже есть, для их же блага. Изымем, для начала, по 10 грамм, - дядя Слава выставил на пипетке нужный объем. – Для простого гражданина – это 20% от всех его накоплений, а олигарху, даже не заметно. Со всех у нас получилось сто грамм. Я вот в эту баночку буду сливать? Простые граждане значительно обеднели, остальные не заметили, даже, такие, как Лука. А на счетах у них по-прежнему баснословные 12100 грамм. Правительство решает продолжить изъятие: поднимает налоги, пошлины, выплаты, НДС, увеличивает пенсионный возраст, выдумывает новые статьи отчислений и изымает еще по 30 грамм. Со всех – 300. А на счетах все еще триллионы – 11800 грамм. Только народу уже жрать не на что, их, практически выжали, оставили только на макарошки. У среднего класса тоже заметно поубавилось. А чайник и ведро возмутились, разоряют, мол, и все такое, мы людей поувольняем. И им правительство частично вернуло: по программе возврата НДС, освобождения от экспортных пошлин и, откровенной, санацией банков. Выжали со всех 400 грамм. Половину вернули самым нуждающимся, а остальное влили в экономику, - дядя Слава вылил оставшееся из банки в раковину. – Все утекло в неизвестном направлении. Экономика, даже не заметила. Простой народ – обнищал, средний класс стал беднее, богатые – еще богаче. Люди – новая нефть, вот примерно так это и работает. Я газетку местную принес, сейчас вам статейку покажу. Интервью с нашим главным городским судебным приставом. Он не без гордости сообщает, что у них в производстве на данный момент 210 тысяч дел по долгам! Вдумайтесь только, в городе с населением 240 тысяч человек, 210 тысяч дел по возврату долгов. Все, алес капут! Люди еще как-то пытаются выкручиваться, удержаться на плаву, но их уже дожимают со всех сторон. Загони котенка в угол, он тебе руки раздерет. А здесь население целой страны! Нельзя народ в угол загонять! Государь – ампиратор наш, тоже думал, что его каратели смогут его защитить. Не смогли. Избивать безоружных, не защищающихся людей за деньги они могут. Кровавое воскресенье устроить. Рабочих на Ленских приисках расстрелять. Это да! А погибать можно только за любовь, за преданность, за идею, за честь, в конце концов! За деньги нет. Нет таких денег, за которые стоило бы погибать!
   - А как же наемники? - спросил Баха. – Они же за деньги погибали.
   - Они за честь. Честь наемников. Не выполнил договор – потерял честь, никто тебя больше не наймет. А эти не наемники, они служащие. Причем в большинстве своем не от хорошей жизни. Подавляющее большинство пошло во все эти карательные службы, от того, что работы с нормальной зарплатой другой нет. Их там, считай, тоже насильно удерживают. А они так же, как все в долгах, в кредитах. За долги умирать точно никто не захочет. За Долг – да, за долги – нет! Я вот чего не понимаю. Ладно, наши – алчные дегенераты. У них лишь хапательный рефлекс остался. Им думать уже нечем. А хозяева их заграничные, они, о чем думают? О том, как потом у этих все отберут, как незаконно нажитое и тем обогатятся? Большая Рассея их напрягает самим фактом своего существования, но, если она развалится, мир получит несколько десятков маленьких, но очень злых ядерных державок, которым терять будет нечего. Сейчас их Северная Корея пугает, а здесь – у кого-нибудь палец на кнопке может и дрогнуть. Пугать никто не будет, на нервах все! Чуть что не так, сразу в бубен и, желательно с ноги, - Дядя Слава выразительно замолчал.
   - Дядя Слава, согласись, мы никогда так хорошо не жили, как сейчас, - нарушил молчание Баха. – Смотри, какие автомобили на улицах! Техника всякая бытовая! Да, вот, - Баха поднял со стола смартфон. – Смотри, как за последние годы поднялись!
   - Баха, тебе лет сколько?
   - Двадцать восемь.
   - И женщина у тебя вон, какая замечательная: молодая, умная, красивая, творческая. Вы давно вместе?
   - Лет пять уже.
   - А детей у вас сколько?
   - Какие дети? Надо сначала на ноги самим встать, потом детей рожать.
   - Вот ты и ответил на свой вопрос. Рассею с колен подняли, а рассеян – раком поставили. Зачем? Сколько ты еще вставать планируешь? В сорок – пятьдесят лет детей уже может не захотеться. И даже не смочься! Серьезно говорю. И если вы, все-таки, созреете, то родите максимум одного. На второго ни сил, ни денег, ни здоровья, ни желания не останется. А что бы население, просто не уменьшалось – детей у двоих родителей должно быть двое! У меня в твоем возрасте двое было, а вот смартфона – не было. Не в смартфонах счастье. Уверенность в завтрашнем дне нужна. Не развелись бы, так и третьего родили, - дядя Слава вздохнул. – Уши у тебя, вроде, не большие, но лапши на них помещается много. Мозг, поступившую лапшу обрабатывает и очень хочет в нее верить. Это понятно, но на подсознательном уровне ты веришь в то, что есть на самом деле. В то, что окружает тебя, а не в то, что тебе говорят. Пытаешься сам себя убедить, а на самом деле все на инстинктах держится. Даже насекомые, если им жрать нечего, не размножаются. Какое потомство? Самим бы выжить! Вот ты говоришь про технику, а в той же Германии ее разве нет?
   - Есть.
   - А где уровень жизни выше?
   - У них.
   - 75 лет назад победили мы, а живут лучше они. Почему?
   - У нас СССР был.
   - Это тебе в телевизоре сказали, любят они там про калоши рассказывать. Советского Союза уже тридцать лет, как не стало! А у нас все сравнивают с последним годом Союза. Это в принципе не верно! В СССР все сравнивали с 1913 годом – последним мирным годом царизма. Меня, через это сравнение, чуть из техникума и Комсомола не выгнали.
   - Как это? – Лука решил поддержать разговор. Вырвалось, он предпочитал слушать.
   - Сейчас, поведаю, эту душещипательную историю, - усмехнулся дядя Слава. – Комсомол мне был, если честно, по барабану, а вот техникум жалко, четвертый курс уже. Обидно вылетать. Был у нас такой предмет «полит экономика». Вела его тетка – грымза грымзой! У нее и кличка была подходящая – свекровь. Очень идейная и вечно всем не довольная. У нее на лице застыло такое выражение – как я вас всех ненавижу, презренные людишки. Серьезно, - дядя Слава опять усмехнулся. – Я нисколько не утрирую. Слово, какое вспомнил, не зря учился. Слов, каких никаких выучил. Дело было так. На очередном бесконечно скучном занятии по этой полит экономике, в 1976 году, мы, как обычно сравниваем современную экономику с экономикой 1913 года. Рост внушительный, тут не поспоришь! Достижения огромны, но прошло уже 63 года! Лица у всех скучающие, у грымзы – одухотворенное. И тут мой сокурсник возьми да ляпни: «По сравнению с 1813 годом – рост, вообще, нереальный». И я, дурак, добавил. Я не хотел, оно само как-то вырвалось: «А какой внушительный рост от первобытнообщинного строя!» Вся группа в хохот. Грымза из аудитории пулей вылетела. Что потом началось!
   Где нас только не разбирали, как совсем не разобрали, не понимаю! Какими нас только проработками не прорабатывали! Ужас. Родителей наших вызывали неоднократно: то к директору, то к парторгу, то на педсовет. Хорошо отец у меня не сильно идейный был, в душе был со мной согласен, а то бы прибил. Так только посоветовал думать следующий раз, где и что можно говорить. Дело до горкома Комсомола дошло. Директор техникума не хотел сор из избы выносить, так, пожурили бы по-тихому. Но грымза, она, же, как все идейные фанатики, не адекватная слегка – донос в горком Комсомола написала на без идейных комсомольцев. Хорошо, хоть выше уровнем никому не доложила. Комсорг городской быстро всех успокоил. Так все лихо шиворот на выворот перевернул. Я аж удивился. Мол, говорит, представьте себе, что будет, если в области узнают. Эти балбесы в армию уйдут, а виновными вас назначат. Куда глядели? Почему должным образом не воспитали, в русле идей «Марксизма – Ленинизма»? Грымза тут же все осознала, припухла, мол, ее вина, не смогла должным образом воспитать. Короче, влепили нам по строгачу, да на этом все и закончилось.
   - Что такое строгач?
   - Строгач, Лука, это строгий выговор с внесением в личное дело. Влепили и забыли. Нам даже учиться легче, чем другим стало. Грымзе с первого раза никто сдать не мог. Всех валила, даже отличников. А уж пятерок никогда не ставила: «На отлично знаю только я!» - любимое ее выражение. Нам по тройке с первого раза поставила, мол, уйдите с глаз долой. Сейчас вспоминать даже весело, а тогда страху натерпелся. Знаете, что самое интересное? Как подельника моего зовут, ни как вспомнить не могу. Вот так, ребята, Советский Союз до сравнивался. Вместо того, чтобы сравнивать уровень развития с другими развитыми странами здесь и сейчас, сравнивал себя нынешнего с собственным давним прошлым. Как думаете, степень вашего развития надо сравнивать с вами в пятилетнем возрасте, или с вашими сверстниками?
   - Мы же взрослые. Сравнивать надо с взрослыми.
   - Баха, ты все правильно понимаешь. Молодец! А почему веришь в то, что развитие Рассеи надо сравнивать с последним годом Союза? Это, в принципе, не корректное сравнение, но, даже, и его современная Рассея проиграет по большинству позиций. Сколько предприятий за эти тридцать лет угробили? Новых, взамен, не построили. Те флагманы производства, что сейчас работают, почти все при Союзе строились. У нас сейчас даже станков своих не производят почти. Чего не коснись – все импортное. Где развитие? Где импортозамещение? Смартфон этот твой, где сделали? В Китае! 30 лет назад у нас электронику производили, в Китае – нет! В окно гляньте, - все повернулись к окну. – Автомобилей, говоришь, много стало? А наши где? Китайцы нам свои машины продают, а ведь это наши, советские, специалисты стояли у истоков китайского автомобилестроения! Все чем мы сейчас гордимся, считаем величайшими достижениями, это все достижения всего Советского народа, а не нынешних рассеян! И Победа во Второй Мировой Войне и первый полет в космос – все это родом из СССР! А современных Рассейских объектов гордости нет. Нечем гордиться, ни нашему поколению, ни вашему. Кем будут гордиться наши потомки? Прапрапрапрадедушками? Общество развиваться должно, а не на месте топтаться!
   Вы еще маленькие были, лет двадцать назад, у нас тут на всех стройках китайцы работали. Сейчас их нет. Рынок «Шанхайка» в городе есть, а китайцев на нем три человека осталось, и те ветераны предприятия, со дня открытия работают, они уже дома жить не смогут, как в гостях будут. Всё, китайцам у нас делать стало нечего! Они дома больше заработают. За двадцать лет мы стали бедней Китая. Во времена СССР мы опережали Китай по всем позициям, кроме рождаемости. А сейчас обогнал нас Китай, как стоячих! Мы из передовой страны превратились в отсталую. Вот так надо сравнивать – себя с окружающими, а не со сперматозоидом, из которого ты получился! – дядя Слава замолчал, глаза его блестели. Оратор. Поймал вдохновение. Выдержал театральную паузу и продолжил. – Когда СССР заканчивался, наш выдающийся режиссер снял документальный фильм «Рассея, которую мы потеряли». Когда фильм по телевизору показывали, я как раз в отпуске был, здесь у родителей. Мода хаять все советское тогда появилась, но в те времена делали это с особым вдохновением. С удовольствием, даже. И вот я посмотрел, проникся. Дурень, вроде уже не маленький. Батя еще жив был, быстро меня в реальность вернул: «Ты то, что потерял? У тебя все предки рабочие да крестьяне. Пролетарий ты потомственный. На что ты мог рассчитывать в той Рассеи? На три класса в церковноприходской школе? На лом, кувалду да лопату и жизнь в бараке пожизненно? Нам в той Рассеи, которую некоторые потеряли, ни чего путного не светило! И режиссер этот, хрен бы в люди выбился!»
   Вот так. За первые пятьдесят лет Советской власти люди здесь реальное чудо совершили. Методы, конечно, спорные, с закидонами, перегибами и сломанными судьбами миллионов людей, но экономическое чудо свершилось! После Первой Мировой и Гражданской войн – разруху победили, экономику, считай с нуля подняли. В Великой Отечественной победили и все, что было разрушено, восстановили. Пол страны, считай, в руинах лежало. И городов новых понастроили! И предприятий. В космос первыми полетели, даже американцев смогли обогнать! Герои! Естественно, я горжусь моими родителями. «Гвозди бы делать из этих людей: Крепче бы не было в мире гвоздей».  Я долгие годы был уверен, что строки эти Маяковский написал. А написал их, оказывается, Николай Тихонов и посвящены они морякам императорского флота Первой Мировой. Про беляков, короче. Не вписывались в программу советской школы, поэтому приписывали их Маяковскому. По крайней мере, я со школы так думал. Я горжусь моими родителями, но очень хочется, чтобы и мои потомки мной гордились, а гордиться им нечем.
   - Ты же герой.
   - Баха, какой я герой? Вот батя мой, вот он ГЕРОЙ. Мама – ГЕРОЙ. А я, что я такого сделал? Что после меня останется? Вот дом, в котором мы сидим, чаи гоняем, говорим. Ух, ты, какой поэт во мне пропал. «Хрущевки» наши, как их только не критиковали, кто только не хаял, а они уже пятьдесят лет стоят и еще столько же простоят. Где бы мы все жили, если бы ни эти дома? Квартирки, говорят маленькие, не удобные, а сейчас, что строят? Студии? В кухне живешь, комнат вообще нет. Вот это достижение! Вот это развитие! Ничего не скажешь. И существовал бы Советский Союз, до сей поры, и был бы передовым государством, если бы самолюбованием не занялись. Какие мы молодцы, по сравнению с 1913 годом! И всё, замедлились темпы развития, а потом, вообще развитие остановилось. Наступила эпоха застоя, а затем закономерный результат, если система не развивается, она разваливается. Сейчас у нас даже не застой. У нас стагнация. Деградация на фоне окружающих. Вот и не дает тебе твое подсознание детей рожать, в условиях гибнущего государства.
   Мы живем в очень оригинальной стране. Наш самый страшный внешний враг, это наше собственное правительство. Оно работает исключительно на уничтожение собственной страны.
   - Да, ладно! Вот тут, дядя Слава, я с тобой, точно согласиться не могу.
   - Баха, выйди, вот прямо сейчас, на сайт Международного Валютного Фонда. Посмотри их рекомендации для нашей страны за 2017 год. Открыл? Смотри: вот увеличение пенсионного возраста, а вот рост НДС. Какие тебе еще доказательства нужны? МВФ выполняет предписания Госдепа США, а наше правительство – приказы МВФ. Предки наши в войне победили, независимость страны отстояли, а мы сдались добровольно. Стыдно. Очень стыдно.
   - МВФ же международный, независимый.
   - Его прошлый глава, тоже так думал. Посидел в американской тюрьме, потерял свое положение в обществе, больше так не думает. И никто так не думает, а новая голова экспериментировать со степенями своей свободы не станет. Что прикажут, то и будет делать. Президент наш майские указы восемь лет назад в первый раз указал, их никто не исполнил. Два года назад он эти свои указявки по новой переуказал. Их опять никто даже не думает выполнять. И все нормально. Никого не наказали. Как так? Я, всего лишь, прапорщик. Но я себе очень плохо представляю, как бы мои подчиненные не выполнили мой приказ? Да унитазы бы мыли не переставая! Из нарядов бы не вылезали до самого дембеля! А на высшем уровне – легко. Главу государства вместе с его указами – приказами, можно просто взять и послать. И за это не будет тебе ни чего. Как так? Не понимаю. Для них президент, не президент? Что там у них такое происходит?

***
Вот разболтались! Не переслушаешь. Я записывать устал.
Хорошо, хоть их прервали.

   - Мужики, - в кухню вошли Ляна и Тимофей. – Хватит уже! Мы на стене все, что могли, нарисовали. Пусть сохнет теперь. Можем ехать.
   - Куда?
   - Лука, забыл уже? За кроватью тебе.
   - Деда Слава, а можно я с ними?
   - Нет, Тимоша. Мама мне тебя доверила, без меня я тебя никуда не отпущу. Лучше погулять с тобой сходим.
   - Ну, вот, - пацан надулся.
   - Поехали все вместе, машина пятиместная.
   - Лука, для Тимофея кресло детское нужно.
   - У меня есть, в багажнике лежит.
   - Машина, значит, полностью укомплектована? И стакан в бардачке есть? – усмехнулся отставной прапорщик.
   - А стакан зачем?
   - Лука, ты не шпиЁн, ты – инопланетянин.
   - Я и не отрицаю.
   - Ой, брехун. Ладно, Тимофей, пошли собираться.
   - О, в ленте новость вылезла, - Баха читал с экрана смартфона. (Ну, не сволочь ли? Я уже звездочки поставил). – В связи с падением стоимости барреля нефти марки «Бренд», эксперты прогнозируют снижение курса рубля до 75 – 80 рублей за доллар.
   - Как ты говоришь? Ну вот? Вот мы опять имеем отрицательный рост сбережений граждан, - обернулся уже в дверях дядя Слава. – С нефтяной иглы слезли, а на нефтяной кол залезли.
   - Мужики, замучили уже! – перебила Ляна. – Всё! Хорош!
   - Ладно, ладно, - ретировался сосед. – Тимофей, пошли.   

5

   Ездить за мебелью Луке понравилось еще в прошлый раз. Теперь коллектив был значительно больше. Стало еще веселей. В итоге многочисленных веселых споров и пререканий, была приобретена софа, изумительного болотного цвета, правда производитель назвал его оливковым. Основным критерием покупки был не цвет. Главным требованием было удобство. Примерили ложе все. Даже дядя Слава улегся полежать. Единогласно постановили – удобно. Продавец пыталась объяснить, что это выставочный экземпляр. Что в течении двух рабочих дней им изготовят точно такую же и доставят, но Лука был непреклонен.
   - Девушка, мне сейчас спать не на чем. Это же вы мне предлагаете еще четыре бессонных ночи. Я не хочу.
   - Но, молодой человек, эту софу, так же как вы куча народа примерила.
   - Не переживайте, мы ее дезинфицируем.
   - Ага, водкой обольем, - усмехнулся Баха.
   - И утюгом прогладим, - добавила Ляна.
   - За ваши деньги, любой каприз, - не стала дальше спорить продавец. – Доставку заказывать будете?
   - Когда доставят? – ждать Лука не хотел.
   - Завтра, во второй половине дня.
   - Нет, на это я пойти не могу. Еще ночь на коврике. Лучше сами доставим.
   Маленький корейский грузовичок ехал следом за эксклюзивной «Грантой»
   - О, смотрите, елку открыли! – обрадовалась Ляна, когда проезжали по площади Ленина.   
   - Обожаю горки! Ребята, а поехали, сегодня вечером покатаемся! Темно будет, огоньки по включают – красота!
   - Я с вами!
   - Нет, Тимофей, - обернулся с переднего сиденья дядя Слава. – Я должен вернуть тебя маме целым и невредимым. Вот мама разрешит, пожалуйста. А я этих горок боюсь. Сам в детстве кататься любил, а когда собственные дети появились, стал бояться.
   - Ляна, а вы меня подождете?
   - Подождем, - согласилась девушка. – И маму твою с собой возьмем. Она когда с работы возвращается?
   - Магазин работает до восьми. Идти минут двадцать. Полдевятого, примерно, - посчитал дядя Слава.
   — Значит надо к ее приходу ужин приготовить, - решительно тряхнула головой Ляна. – Вернее, надо ей оставить. Мы сами раньше поужинаем, чтобы с полным желудком по горкам не лазить. Покормим и поедем. Что бы она побыстрее пришла, мы за ней Луку отправим.
   Тимофей уговорил всех и отправился за мамой вместе с Лукой.
   - Здравствуйте, - поздоровался с любимым продавцом мяса Лука. – Мы за вами.
  Девушка, скажем так, удивилась. Сильно, так удивилась.
   - Мама, давай быстрее! Мы сейчас на горку поедем!
   - Тимка, я есть хочу.
   - У нас все готово, мы уже поели, осталось только тебя покормить.
   - Тимка, не тараторь, я не могу догнать полет твоей мысли. Вы, вообще, вместе как оказались?
   - Лука с дедой Славой на одной площадке живут. Мы сегодня у них весь день в гостях. В магазин за кроватью ездили, а еще с Ляной на стене рисовали. Я тебе покажу.
   - Значит, вы Лука?
   - А вы, Света.
   - Вот и познакомились. Получается, мы в соседних домах живем? Только я вас во дворе ни разу не видела.
   - Я вас тоже только разок.
   - Ребята, я тут минут через десять закончу.
   - Хорошо. Мама мы тебя тогда на улице подождем, - и Тимофей запрыгал на одной ножке к выходу.
   - Шустрый он у вас, - улыбнулся Лука. – Мы вас на улице ждем. Я тебя сейчас догоню, - Лука тоже запрыгал на одной ноге вслед за ребенком. – Давай кто быстрее до машины.
   Когда Света вышла на улицу, на стоянке перед магазином одиноко стояла одна машина, призывно поморгавшая фарами.
   - Мама, мы здесь! – Тимофей, уже пристегнутый к детскому сиденью, помахал маме в форточку.
   - Машину вашу видела, - сообщила Света, усаживаясь на заднее сиденье рядом с сыном. – А вас ни разу.
   - Прячусь хорошо, - Лука плавно тронулся.
   - Ляна, это ваша жена? Она возражать не будет, что вы чужую женщину приведете?
   - Жена, но не моя. Они с мужем у меня живут, за одно квартиру в порядок приводить помогают. Вернее, я им помогаю.
   - Весело у вас.
   - Да, не скучно.
   Ледянок всех форм и размеров накупили еще днем. Ляна вспомнила, когда продукты закупали. А сейчас Лука с детским восторгом летел с горки. На Денсаре зимой горки тоже строили. Скорость на них набиралась быстрее, двойная сила тяжести придавала ускорения. Вот только Лукичи младшие зимовали обычно на Тилене. Учеба. Тилеане горок не делали, и снега у них не было.
   - На набережной новую горку построили, хитрозагибнутую с подвывертом, - радостно сообщила раскрасневшаяся Ляна. – Поехали, посмотрим!?
   - Да, да, да, поехали! – запрыгал от восторга Тимофей.
   - Еще в парке, у колеса обозрения, какую-то четырех полосную горку соорудили. Здесь не далеко. Давайте, сначала туда, - предложил Баха.
   Туда так туда. Нормальная горка. Заодно и на колесе обозрения прокатились. Тимофей был в восторге. Луку колесо не впечатлило. Интересно, почему? До набережной добрались ближе к двенадцати ночи.
   - Тимофей, - очень серьезно обратилась к сыну Света. – Пару раз прокатимся и домой! Тебе уже спать давно пора.
   - Ну, мама! Смотри сколько детей, еще не спят!
   - Это их дело, а у тебя весь режим собьется.
   Горка и впрямь замечательная. Луке сильно понравилась. Длинная, с поворотом почти на девяносто градусов по большой дуге. Аж детство вспомнил. Как приключилась авария, никто толком не понял. Ляна с Бахой уехали первыми. Следом Тимофей с Лукой. Лука расширил границы поля, взяв ребенка под защиту. Мало ли что. Света, обычно съезжала вместе с ними, и Лука брал под защиту поля сразу обоих. Как она отстала? В суматохе никто не понял. Между ними вклинилась подвыпившая компания, лет сорока. Ледянок у них, естественно, не было. Ехали на картонках, кусках какого-то полиэтилена и просто на попе, веселой гурьбой. До конца горки доехать не смогли. Встали всей толпой на повороте. Встали во всех смыслах слова: и прекратили движение, и дружно поднялись на ноги, весело хохоча, шумно что-то обсуждая. Катившаяся следом Света остановиться не смогла. А как? У ледянки тормозов нет, а едет она хорошо, значительно быстрее и дальше, чем подручные средства. Вся веселая компания со смехом и матами рухнула на девушку. Лука с товарищами уже скатились, и видеть эту кучу малу не могли.
   «Спасай Свету», - возник в голове у Луки голос Мозга корабля и картинка всего происшествия глазами девушки: «Ты уж прости, но я за вами решил последить. Мало ли что».
   «Спасибо», - ответил мысленно и тут же добавил вслух Лука. – Ляна, держи Тимофея.
   Горка была с высокими бортами, что бы катающиеся не вылетели на повороте. Снаружи стена была выше человеческого роста. Лука перемахнул с места.
   - Во, дает! – восхитился Баха.
   - Что там? – взволнованно спросил Тимофей, догадавшись, сто с мамой что-то случилось.
   Веселая компания уже не смеялась. Протрезвели. Света лежала без сознания, а из-под головы растекалась лужица крови.
   - Ну, ни хрена себе! Покатались, - Баха тоже влез на борт горки. – Лука! Там сверху катятся.
   Лука расширил границы защитного поля, вгрызаясь в ледяное пространство вокруг, и бережно остановил катящихся папу с дочкой. Замахал руками, чтобы привлечь внимание тех, кто находился на верху и собирался съезжать, и рявкнул, с использованием некоторых достижений тилеанской техники.
   - Стойте! – остановились все, даже морозный воздух застыл на месте. И уже значительно тише, но так, что услышали все, добавил. – Здесь авария, ждите.
   - Лука, ну ты даешь! – восхитился Баха, сидя на ледяном ограждении.
   - О, Баха, хорошо, что ты здесь. Я беру Свету. Ты тут глянь ее вещи и к машине, - взяв Свету на руки, Лука понес ее к машине кратчайшей дорогой. Вверх, по горке. Народ изумленно молчал. Когда подошли к машине, Ляна с Тимофеем уже ждали рядом.
   - Представляете, - горячо зашептала Ляна. – У меня в голове голос возник: «Идите с ребенком к машине».
   - Работа Мозга, - ответил Лука. Правда, окружающие слово «Мозг» услышали с маленькой буквы.
   Машина гостеприимно распахнула переднюю пассажирскую дверь, на встречу Луке. Лука бережно усадил девушку на переднее сиденье. Спинка сиденья плавно опустилась, аккуратно переводя пострадавшую в горизонтальное положение. Лука закрыл дверь и обернулся к ребятам.
   - Вы тут погуляйте пока, хорошо? Мне не мешайте, - обошел машину и сел с водительской стороны.
   Аптечка уже работала, в голове возник голос Мозга.
   «В принципе ни чего особо страшного: ушиб мягких тканей, бровь рассекла и легкое сотрясение. По-хорошему ее на корабль надо».
   «А завтра можно?» - спросил в ответ Лука.
   «Можно, угрозы для жизни нет. Сейчас она будет спать до утра, а завтра давайте, прилетайте. Обследуем досконально, да с Академией Медицины посоветуемся. Консультация специалистов лишней точно не будет».
   «Спасибо, Мозг. Слушай, это ты Ляну с Тимофеем к машине отправил?»
   «Да, а когда тебе за ними бегать?»
   «Как люди – мы хорошие, а как шпионы очень плохие. Все умудрились раскрыться, даже ты»
   «Действительно», - Мозг засмеялся так, как умеют смеяться только ркандры: «Только брат твой старший еще держится. Василиса все еще не знает, кто он такой».
   «Саня у нас уникум. Слушай, Мозг, а Свету посадить можно? А то у меня народ весь не поместится, спинка мешает».
   «Говорили тебе, чтобы взял машинку побольше. Усадить Свету можно, поле удержит, не упадет».
   «Ладно, до завтра. Если что, я позвоню. Да, спасибо еще раз, чтобы мы без вас ркандров делали. Пока, созвонимся», - дети, как и отец, называли обращение к ркандрам звонками, хоть телефоном пользовались еще реже, чем отец.
   К дому подъехали в полной тишине. Света, всего лишь спала, но ее безмолвное состояние удручающе действовало на окружающих. Лука подъехал прямо к подъезду, колеса легко перепрыгнули через высокий бордюр.
   - Ляна, Баха, двери открывайте, - Лука достал девушку из машины и, придерживая голову защитным полем, понес спящую красавицу домой. – Тим, не отставай.
   Машина сама закрыла двери и отогнала себя на газон.
   - Баха! – крикнула Ляна из подъезда застывшему у дверей в подъезд парню. – Ты там чего?
   - Ну, ни хрена себе! – только и смог ответить парень, тряхнул головой и вошел в подъезд.
   - Ляна, давай ее на новую софу положим, ты там постели, пожалуйста.
   - Сейчас, Лука. Может, ты ее пока положишь на нашу кровать?
   - Нет, потом поднимать, еще разбужу. Для нее сейчас сон, лучшее лекарство. Надо, наверное, пуховик снять.
   - Снимем, не переживай. Тимофей, пошли, поможешь, маме постель постелить.

6
   Тимофею спать на диване понравилось. Взрослым неудобно, ребенку хорошо. Лука тоже, на удивление хорошо, спал перед диваном на коврике. Ни то устал накануне, ни то просто привык. Проснулся он от пристального взгляда. Света стояла над ним и, не моргая, глядела, в упор. Лука аж вздрогнул от неожиданности.
   - Вы тут чего?
   - Мужчина, вы кто?
   - Да, ладно, - Лука сел.
   - Шучу, - девушка звонко засмеялась. – Правда, у меня взгляд тяжелый? Мама говорила ужасный. Еще в детстве просила так на нее спящую не смотреть.
   - Есть не много, и юмор такой, под стать.
   - Теперь не шучу. Мне действительно интересно, а почему мы с сыном здесь, у вас? Что вчера произошло?
   - Вы на горке головой стукнулись сильно крепко. Вот теперь шутки у вас странные. Ну-ка, повернитесь левой стороной. Да, фингал знатный.
   - Что?!
   - Зеркало в ванной.
   Девушка пулей вылетела из комнаты, Лука не спеша, пошел следом.
   - Какой фингал? Обманщик! – Света выскочила из ванной и врезалась в подошедшего Луку. Он не произвольно ее обнял. Постояли. Первой молчание нарушила Света. – Я толстая?
   - Неожиданно, - признался Лука. – Не знаю, мне нравится. Раз мы теперь так близко знакомы, может на ты перейдем?
   - А мы не торопимся?
   - На ты переходить, или обниматься?
   - Конечно, на ты переходить. Обниматься мне нравится. Как же давно меня никто не обнимал.
   - Мам, - Тимофей подкрался незаметно. – Он тебя вчера весь вечер на руках носил. Лука сильный. Мама, если он тебе нравится, ты на нем женись, я не против.
   - Кх, - закашлялась мама, уткнувшись Луке в грудь.
   - Я не хочу, чтобы на мне женились, - засмеялся Лука.
   - Почему? Тебе мама не нравится?
   - Нравится. Только на мужчинах не женятся. За мужчин замуж выходят.
   - Тогда ты женись.
   - Сын, - Света перестала смеяться. – Мы только вчера познакомились. Надо, сначала, узнать друг друга получше. Нельзя так сразу жениться.
   - Мам, он не храпит!
   - Вот это аргумент, - Баха выглянул из кухни. – Мы тут завтраком решили заняться.
   - Смотри, как у людей все быстро, - Ляна ткнула Баху в бок. – А ты все никак не решишься.
   Баха перестал смеяться.
   - Тимофей, у тебя здорово получается. Иди-ка быстренько Ляну с Бахой пожени, - предложил Лука.
   - Понимаешь, Лука, мама все время работает, а я у кого-нибудь в гостях сижу. Ее жду. После садика меня к себе все, по очереди, забирают. Я в гостях у всей группы уже побывал. Там хорошо, весело, но они дома, а я в гостях. Понимаешь? А был бы у меня папа, мы бы с ним вместе маму ждали. А потом бы пошли встречать, как вчера с тобой.
Понимаешь? Баха тоже хороший, но у него Ляна есть. Он моим папой не станет, у них свои дети родятся. Пусть сами женятся, - Тимофей отвернулся и печально побрел в комнату.
   - Тима, - позвал Лука. – Иди к нам.
   - Ура!
   Стояли, втроем обнявшись посреди коридора.
   - Лука, - первой пришла в себя Света. – Мне надо с тобой серьезно поговорить.
   - Мне тоже.
   - Тима, сынок, помоги тете Ляне с Бахой.
   - Так бы и сказала, что у вас взрослый разговор.
   - Поняла, ты тетя, - донеслось с кухни. – Ой! Не надо! Тетенька, я больше не буду! – Баха вылетел из кухни. – Убивают! – и скрылся в туалете.
   - Тимофей, иди сюда, - позвала Ляна из кухни. – Будешь мне помогать, вместо этого беглеца. Сейчас я тебе воду включу, руки вымой.
   - Пойдем, - Света взяла Луку за руку и увела в дальнюю комнату, в которой проснулась сегодня утром. – Ты что творишь, дядя Лука? – зло зашептала она, гневно глядя в глаза глупо улыбающегося Луки. – Ты головой хоть чуть-чуть думаешь?
   - Не часто, она болеть начинает.
   - Кто? – Света слегка опешила. – Шутки шутишь? – Света втянула воздух ноздрями. – Смешно тебе все! Я не знаю, что у тебя на уме. Ты как глыба какая-то ввалился в нашу жизнь. Да, в неказистую, но худо – бедно налаженную, и я не хочу, чтобы ты все разрушил! Вчера подарил ребенку радость – спасибо. Но надежду дарить не смей! Ты исчезнешь, так же как появился, а у него травма душевная на всю жизнь останется! Ты видел, какой он счастливый к нам бежал? Как ему теперь сказать, что добрый сильный дядя…
   - Я еще не храплю.
   - Что?
   - Забыла добавить в список моих достоинств: не храплю.
   - Придурок!
   - Это не достоинство, а неотъемлемая часть характера. Ну, так, что там дядя?
   - Не храпящий дядя, придурок, пошутил!
   - Теперь моя очередь, да? Придурки – бывают при дурах. Ты не похожа. И я не пошутил. Ты мне сразу понравилась. Глаза у тебя лучистые и ямочки, такие славные, на щеках, когда улыбаешься. Просто ты сказала про сына.
   - Что я сказала?
   - Что ему баранина понравилась. Вот я и решил, что ты замужем.
   - Когда я такое говорила?
   - Когда я у тебя мясо первый раз покупал.
   - Ты наш первый разговор запомнил?
   - Да. Четверг, 18 сентября, 16 часов 38 минут.
   - Можно я присяду? – устало села на софу. – Луууука, - произнесла на распев и подняла глаза, - Я…, - и заплакала.
   - Ты чего? – Лука сел рядом.
   - Нет, нет, ни чего, - глубоко втянула воздух, успокаиваясь. – Сейчас все пройдет, - прижалась к Луке, позволив себя обнять. – Лука, ты, ты…. Ты такой Лука.
   - Так меня еще никогда не обзывали. Только родители, когда имя придумали.
   Просидели минут десять, ничего не говоря. И тут в голове Луки бесцеремонно возник голос Мозга корабля:
   «Извини, что отвлекаю, но тут с тобой отец и Ди Длен побеседовать хотят. Я пытался отговорить, но им прям очень срочно загорелось. Не забудь телефон взять, чтобы глупо не выглядеть».
   «Ага», - ответил мысленно и взял телефон, лежавший в этой же комнате на письменном столе. Лука его там положил, когда Ляна осталась ночевать и забыл. Телефон успел разрядиться, очень ненадежная техника. – «Давай начальство, раз я им понадобился», - а вслух добавил по-русски для Светы. – Извини, начальство звонит, никуда не уходи, - а потом продолжил на тилеанском. – Привет, папа, дядя Ди Длен.
   «Здрав будь сын. Давай я сразу к делу», - Лука говорил вслух, а отвечали ему, естественно, мысленно: «Мы тут проанализировали все наши проколы на Земле и пришли к выводу, что надо организовать базу по адаптации приезжающих. Что бы наши привыкали под присмотром местных. Ну, и, если вдруг проблемы какие возникнут, чтобы спасли, помогли, прикрыли, приютили».
   - Обобрали, обогрели, - усмехнулся Лука.
   «Молодец, понимаешь. Мы на Великом Совете этот вопрос обсудили. Отказаться от поездок на Землю мы не можем. Ты в курсе. Поэтому Великий Совет, единогласно, постановил создать базу на постоянной основе. Сейчас Ди Длен тебе приказ зачитает».
   - А почему мне? – спросил Лука по денсарски. – Саня же командир.
   «Только у тебя на планете появились друзья из местных, которым можно доверять», - Лукич отобрал слово у Главы Великого Совета: «Ты уж прости, но ркандры у Бахи в голове слегка покопались. Шалопай, конечно, но честный и верный. Довериться ему можно. И маскировка эта твоя: «да я инопланетный шпиён» - в совокупности со всеми твоими проколами, тебя уже выдала. Баха тебе почти поверил. Еще до конца не осознал, но на подсознательном уровне, ему давно все ясно. А возможности твоего «автомобиля» его вчера просто потрясли. Так что давай, вербуй, шпиён».
   «Лукич старший, ты все сказал Лукичу младшему. Удачи, Лука, это все, что я могу от себя добавить», - успел вставить слово Глава Великого Совета.
   - Погодите, - опять по-русски, а затем перешел ни тилеанский. – А условия, какие? Что я ребятам предложить могу?
   «Квартиру твою, ты все равно уедешь скоро. Флаер твой. Зарплату хорошую, но не сильно большую. Для маскировки пусть своими делами тоже занимаются, чтобы окружающие видели источники дохода. И звание сержанта Разведывательного флота, со всеми правами гражданина Тилена».
   - У нас есть такие звания?
   «Теперь есть. На кораблях гражданского флота всегда были и рядовые, и сержанты. У нас просто корабли маленькие и экипажи не большие. Вроде, как и нужды не было в младших членах команды. А теперь у нас корабли подрастают, во всех смыслах слова. Растут на Денсаре большие корабли разведывательного флота. Плюс новые базы на Планете Пауков и Земле. Младшие чины тоже стали нужны. Все нормально пойдет, через пару лет лейтенантов присвоим. Мы бы и сейчас присвоили, не жалко, но обучить ребят по полной программе невозможно. За год жизни на Тилене они от земных реалий оторвутся. Отвыкнут. Их потом самих адаптировать придется. А нам нужны полноценные земляне. Так, что ускоренный вводный курс. Ты все равно в нашу избушку собираешься, Свету свою проверять и их возьми. Саня с ребятами туда подъедет и как глава вашей миссии все формальности соблюдет. Да, на корабле будешь, не забудь нас с матерью со своей невестой познакомить».
   - Папа!?
   «Что папа?»
   - Мы второй день, как нормально познакомились. Только-только общаться начали.
   «Нормально все, мама на второй день у меня и осталась. У нее ребенок есть?»
   - Да.
   «С внуком тоже познакомь. И перестань краснеть, отсюда вижу!»
   Разговор закончился, а Лука в задумчивости уселся на край стола. Да так и сидел. Света несколько минут не решалась нарушить его молчание, но на конец не выдержала:
   - Родители?
   - Папа.
   - Ругался?
   - Нет, озадачил. Пребываю в растерянности.
   - А почему ты с ним на разных языках разговаривал? Я не меньше трех насчитала.
   - Они все родные, переходишь с одного на другой, не замечая, - Лука резко встрепенулся, выходя из задумчивости. Спрыгнул со стола, так неожиданно, что Света даже вздрогнула, а Лука продолжил. - Иди на кухню, мне надо переодеться. Официальное заявление буду делать. И, да, ты должна знать обо мне все до того, как станешь моей женой.
   - Лука?!
   - Да, Света, я согласен, нам надо узнать друг друга лучше. Но знай, намерения у меня действительно самые серьезные, а времени на раздумья очень не много. Меня скоро домой загонят. Все, иди, через пять минут буду.

7
   - Ух, ты! – воскликнул Тимофей, когда Лука в форме офицера Разведывательного Флота планеты Тилен вошел на кухню.
   - Красавец! – похвалил Баха. – А почему в тапках?
   -Ха, - усмехнулся Лука, поглядев на ноги. – Ребята, дамы и господа, товарищи – у меня для вас важное официальное заявление. Я, действительно, прилетел с другой планеты.
   - Я так и знал! – довольный Баха откинулся на спинку кухонного дивана. – Машина твоя вчера вообще чудеса творила.
   - Да, Баха, проколов у меня много. Плохой шпиЁн. По этому поводу у меня к вам с Ляной будет официальное предложение. Это потом. Сейчас, упреждая ваш вопрос, докладываю я – человек. Мои родители земляне, эмигранты, скажем так. Давайте позавтракаем, пахнет очень вкусно, и отправимся в наше родовое поместье на Земле.
   - А корабль космический у тебя есть?
   - Да Тимофей, есть.
   - Покажешь?
   - Обязательно. Сегодня и покажу.
   - Ура!
   В дверь позвонили. Лука, как был в форме, так и открыл.
   - Красавец! – процитировал Баху дядя Слава, застыв в дверях. – И впрямь шпиЁн. Какого царства государства?
   - Денсар и Тилен, - ответил девичий голос из подъезда. – Привет, дядька мелкий, - из-за плеча дяди Славы выглянула улыбающаяся Люба. – А чего вы в дверях? Там большая делегация на подходе.
   - А как вы здесь? – удивился Лука даже сильнее соседа. – Папа сказал, что вы в избушку подъедите.
   - А как ты на своей коробченке всех повезешь? Вот мы и решили заехать за вами. Тут не далеко.
   - Спасибо за заботу, конечно. Неожиданно. Приятно, - тем временем народ из кухни вышел в прихожую. – Знакомьтесь, моя племянница Люба.
   Люба была лицом гражданским, поэтому без формы. *** Ну, наконец-то, хоть кто-то без формы.*** Одета девушка была в рабочую одежду, все-таки в лес собрались. Выглядела просто шикарно. Роба робе – рознь. Тилеанская выгодно отличалась от земной. Люба пожала всем руки и села на корточки перед Тимофеем.
   - Можешь называть меня сестрой, брат.
   - Ура!
   - Люблю, когда мне рады. Домой доберемся, я тебе айрлонга подарю.
   - Что это?
   - Это, брат, ни что, а кто. Как конь, только больше, сильнее, быстрее, добрее и страшненький. Кони, они прекрасные, а айрлонги функциональные.
   - Какой конь? Он маленький, - тут же вступила в разговор Света.
   - Нет, айрлонг большой, выдержит. А еще я научу тебя, брат, сражаться на мечах.
   - Настоящих?
   - Других не держим.
   - Какой меч? Какой этот, как его, лонг!
   - Значит, в целом, согласна? Дядька мелкий, я тебе только что невесту сосватала. В принципе она согласна, осталось оговорить некоторые нюансы, - Люба, не вставая, подняла голову вверх. И, глядя снизу вверх, выдала. – Буду звать тебя – тётка! Дядька, можешь поцеловать невесту. А вы чего такие красные оба? Не заболели часом?
   - Люба!
   - Что Люба? Люба, как Люба. Нравится, хватай и беги, я прикрою. Тимофей мне поможет. Поможешь?
   - Да!
   - Договорились, брат.
   В дверях появились остальные гости и начали просачиваться по одному в переполненную прихожую.
   - Знакомьтесь, - голос Луки звучал немного неестественно напряженно. Засмущала племянница дядю. - Силести, Женя, Алина, Саша – наш командир.
   Евгений и Александр были в форме, девушки оделись, как Люба.
   - А чего мы все в коридоре стоим? Набились, как в автобусе в час пик, - взялась наводить порядок Ляна.
   Первыми в комнату, держась за руки, вошли Люба и Тимофей. Следом потянулись остальные. В коридоре остались Лука и Света. Они стояли и глядели друг на друга, не решаясь заговорить.
   - Мам, смотри, что мне Люба подарила! – в коридор выбежал Тимофей с фигуркой баловуна. – Смотри, он, как живой! А вы тут чего?
   Взрослые повернули лица в сторону ребенка, по-прежнему, не решаясь нарушить молчание.
   - О, пойдем, брат, им надо побыть вдвоем.
   - Так они молчат.
   - Помолчать, иной раз, гораздо лучше, чем поговорить, - Люба увела Тимку в комнату. Закрыла за собой дверь. Тут же приоткрыла и, высунувшись в щелочку, горячо зашептала. – Дядька, целуй ее уже.
   Молодые люди отрешенно посмотрели на закрывшуюся дверь, и их глаза снова встретились. Повинуясь приказу племянницы, Лука сделал шаг к Свете. Потом еще один. Шаги были мелкими. Сделав третий шаг, подошел вплотную. Света уперлась в грудь Луке кулачками согнутых рук.
   - Лука, так не бывает, - шепотом сказала она.
   - Бывает, - прошептал в ответ он.
   - Мне надо домой сходить.
   - Я провожу. Правда, поцеловать хотелось сильнее.
   - Давай не сегодня.
   - Как скажешь. Значит завтра, начнем прямо сутра.
   - Обними меня, - постояли обнявшись. – Спасибо. Что, пойдем? – Света заглянула в комнату. – Тима, я домой сбегаю. Не теряй.
   - Хорошо, мама, - Тимофей играл с новой сестрой в какую-то странную настольную игру. Остальные пришельцы горячо болели.
   - Так не честно! – раздался Любин голос. – За меня никто не болеет, а мы с Тимофеем в одном статусе. Мы ваши племянники, внуки ваших родителей. Я на вас, на всех бабушке нажалуюсь!
   - Ябеда! Я за тебя всю жизнь болею и из-за тебя время от времени тоже, - парировал Саша. Дверь в комнату закрылась, заглушив перепалку игроков и болельщиков.
   - Лука, ты так и пойдешь в тапках? Там зима.
   - Забыл, - усмехнулся Лука, стоя на пороге квартиры.
   -Люба, эта, она кто?
   - Она дочь нашей старшей сестры, Татьяны, которая сильно старше нас всех. Поэтому ее дочь, наша племянница, ровесница Саши и старше нас с Алиной, - Лука пропустил Свету вперед и замкнул входную дверь. Замыкать дверь, поначалу, было интересно. Дома так никто не делал. Теперь уже надоело слегка.
   - А откуда она про нас все знает? – вышли из подъезда на улицу.
   - Вчера, на горке, активное участие в операции по спасению тебя принимал ркандр, Мозг корабля «Тилен». Стой, держись за меня, а то реакции у вас странные. Мозг, поздоровайся со Светой, пожалуйста.
   - Что это? – Света потеряла равновесие, Лука ее удержал. – Вот…. Это, да, ладно. Так не бывает, - Света посмотрела в лицо Луке. – Или бывает?
   - Нормальная реакция, для первого раза. Привыкнешь.
   - А он кто?
   - Разумный тилеанин, не гуманоидного вида, обладающий, вы это называете телепатией. Пойдем, а то нам еще до нашего домика больше трехсот километров добираться.
   - Может, я не поеду?
   - Ты, как раз, точно поедешь. Надо твою голову после полученной травмы проверить. А еще я Тимофею пообещал, что покажу сегодня корабль. Так что едем все. И родители мои желают с вами познакомиться.
   - Да как так? Мы с тобой сами еще толком не знакомы. Это как в пословице: «без меня, меня женили». Честное слово.
   - В твоем случае, выдали замуж. У нас так бывает. Понимаешь, время в нашем мировосприятии движется несколько иначе, что ли?
   - В обратную сторону?
   - И в обратную сторону тоже. Наши родители в данный момент, как раз молодеют. Отцу девятый десяток уже, а выглядит он не старше Саши, и значительно младше своей старшей дочери, Любиной мамы.
   Света остановилась, повернула Луку к себе и пристально посмотрела в глаза.
   - Врешь? Шутишь? Или издеваешься? – с отчетливым нажимом на шипящие звуки спросила она.
   - Три раза не угадала. У нас люди на пенсию уходят после двухсотлетнего юбилея. Могли бы и дальше работать, но, говорят, мозг переутомляется. Не знаю. Доживу до покоя и отдыха, тогда сам посмотрю, что там, да как. Наша нормальная продолжительность жизни 200+.
   - Так не бывает.
   - Так бывает. Так всегда, как говорят пауки.
   - У вас еще и пауки, говорящие есть?
   - Слушай, Света, идем уже. На корабле мы вам всем все покажем и расскажем, - зашли в общежитие. Лука просто ох… как удивился. Сильнее, чем Света общению с Мозгом корабля. – Вы так живете? Это же…, так жить нельзя!
   - Ты еще кухню и туалет не видел.
   - И видеть не хочу. Почему ты с ребенком здесь живешь? Это, в конце концов, вредно для здоровья. Для развития твоего сына – вредно!
   - Лука, квартира, в более – менее приличном состоянии, мне обойдется тысяч в 12 – 15 в месяц, а я зарабатываю 25 – 30. Как мы вдвоем на оставшуюся мелочь будем жить? Мы и так выше черты бедности поднимаемся пару раз за год, в особенно удачные месяцы. А еще надо за садик платить, одежду покупать. У нас в прожиточный минимум заложены одни ботинки на два года, а ботинки за эти деньги два года не выдержат! А ребенок растет. Я ему за лето две пары сандалий купила, нога на два размера за месяц выросла. Как ему ходить, когда пальцы в асфальт упираются? А ребенки, они еще болеют, время от времени. Я аптекам выручку тысяч на десять в год делаю, а этого в прожиточный минимум тоже не закладывается. А еще всякие ручки, тетрадки, краски, альбомы – нам через год в школу идти, так я уже ужасаюсь, - похоже, у Светы накипело, организм требовал выговориться, Лука не мешал. – Я и так работаю шесть дней в неделю, по десять часов в день, больше зарабатывать я физически не могу! Это понятно? Или сытый голодного не разумеет? Нужна мальчику квартирка, взял, да и купил четырех комнатную! А я так не могу! У меня нет богатеньких родителей, которые все оплатят! Думаешь, я не хочу для сына лучших условий? Еще как хочу! Но, если я сдохну, пытаясь, эти условия улучшить, ему от этого жить лучше станет? В детском доме, например? – Света напряженно замолчала.
   Лука нежно провел большим пальцем по ее щеке, убрав выкатившуюся слезинку, и шепотом ответил.
   - Прости, не подумал, - и обнял девушку, крепко прижимая к себе. – Я плохо знаю, как вы тут живете, прости.
   Зашли в комнату. Бедненько, но чисто и аккуратно. Свежие дешевенькие обои и веселенькие занавески на окне. Как-то так.
   - У вас не много вещей.
   - Так и эти ни все наши. Мебель, кроме телевизора, вся местная.
   - Собирай вещи. Ты переезжаешь ко мне! Не хочешь за меня замуж, можешь не выходить. Я все равно скоро уеду. Ремонт доделаем, и уеду. С Ляной за кухню, надеюсь, не подеретесь, за одно и за Тимофеем присмотрят. Не дворец, конечно, но лучше, чем здесь.
   - Лука, я не сказала, что не хочу за тебя замуж. Просто ТАК не бывает.
   - Бывает, привыкай. С нами еще и не так бывает, - Лука отсоединил телевизор, старенький, пузатенький и понес. – Вот, Баха обрадуется. Ты пока вещи собирай, а я народ позову.
   - Лука, а ты зачем у нас телевизор унес? – встретил вошедшего с ношей Луку вопросом Тимофей.
   - У вас с мамой новоселье. Теперь вы будете жить здесь.
   - Ура!
   Все вещи перенесли минут за двадцать. Пообедали быстренько пельменями и отправились в путь.
   - Лука, а далеко нам ехать?
   - Нет, Тимофей, до первого пустынного места, дальше полетим, - машины вереницей из трех единиц техники выехали за город. В машине Луки ехали: дядя Слава, Света и Тимофей. У Саши, кроме Любы, Ляна, Баха и Силести. В спортивном двухместном купе Евгения они ехали вдвоем с Алиной. Лука свернул на проселок. – Внимание! – предупредил он. – Взлетаем.
   - Ух, ты, ура!
   - Когда водитель автомобиля говорит: «взлетаем», - у пассажиров сердце в пятки уходит, - в пол голоса проворчал дядя Слава, вытянув шею и с любопытством ни меньшим, чем у Тимофея, глядел вокруг.
   Александр никого не предупреждал, просто взлетел.
   - Вау! – у Бахи отрыв от земли вызвал совершенно детский восторг. – Круто!
   - А-а-ай, - непроизвольно вскрикнула Ляна, а через пару ударов сердца, приоткрыв один глаз и выглянув в окно. – Здорово! – и уже широко распахнула второй глаз.
   Долетели меньше, чем за пол часа. Приземлились во дворе, на площадке между домом и кораблем.
   - Мама, лето! Ты видишь? Здесь лето, мама!
   - Вижу, Тимка, вижу. Чудеса. И чем дальше, тем чудесятей.
   - Это техника, Тимофей. Все, можно выходить, - Лука открыл двери.
   - Мам, это тебе, - Тимофей протянул Свете скромный полевой цветок. – Тут лето, мам!
   - Лука, - Баха вылез из машины с двумя здоровенными пакетами. – Я мясо взял. Из морозилки все выгреб, даже котлеты. Народа много.
   - Зачем? – не понял Лука.
   - Шашлыки жарить будем, - ответил вместо Бахи Евгений. – Природа. Лето.
   - Вы с Алиной по лету, конечно, жутко соскучились. Из тропиков не вылезаете. Далось вам это море. А-а, - зевнула, потягиваясь, Люба.
   - А я бы в баньку сходил, - сообщил Александр.
   - У вас и баня есть? – Баха, только что, не запрыгал от восторга. – Я бы здесь пожил недельку, другую.
   - Поживешь, - ответил Саша. – Мы планируем, тебя тут оставить.
   - Зачем? – Баха.
   - А меня? – Ляна.
   - Баха учиться будет, а ты, Ляна, как хочешь. Хорошо будет, если поучишься вместе с ним. В нашем деле два специалиста, лучше, чем один, - Саша уже нес дрова в баню, нисколько не заботясь о форменном кителе.
   - Чему учиться? – Ляна соображала быстрее Бахи, по крайней мере, тогда, когда он был увлечен окружающим.
   - Парни, давайте воды натаскаем, каменку затопим, а пока баня будет греться, посвятим землян в курс дела, - ответил Саша. Лука уже присоединился к брату и тоже нес дрова.
   - Дядьки! – Люба что-то показывала Тимофею снаружи корабля. – Вы почему такие?
   - Какие? – оба загруженных дровами дяди остановились и уставились на племянницу.
   - Вы, почему в форме? В рабочее переодеться нельзя?
   - Люба, ты как руками постирала, такая странная стала. Вот, зачем ты это сделала?
   - Да, ну вас, грязнули, - Люба отвернулась, продолжая разговор с Тимофеем
   - Лука, мясо куда? – Баха так и стоял с пакетами. – Его бы разморозить.
   - На корабле пищеблок. Спроси у Мозга, он покажет.
   - Как его спросить? – Баха постучал костяшками пальцев по лбу и, задрав вверх глаза, спросил. – Мозг, мозг покажи, где пищеблок, пожалуйста. Ой-ё!
   - Показал? – Лука усмехнулся. – Привыкай, вам теперь часто общаться. Саня, а баня — это как?
   - О, Лука, - братья свалили дрова у печи. – Баня – это сладостная пытка.
   - Что-то я уже не хочу.
   - Не бойся, тебе понравится. Наверное.
   - Ты про баню как узнал?
   - Папа показал. Они когда улетали, мы их с Любой провожали. Они тут напоследок парились, ну, и я с ними. Даже Любе понравилось, пар она себе сама делала, из ее водицы, - Александр уложил дрова в топку и поджег. – Теперь надо еще дров принести и воды в котел натаскать.
   - Саша, а тебе не кажется, что последовательность нарушена? Может, надо было сначала воды наносить?
   - Слушай, точно. Тогда бегом побежали за водой. Лука, как у тебя со Светой, все так быстро, получается? – спросил старший брат у младшего на бегу. – Я Васе не знаю, как сказать кто я такой. А ты хлоп, и готово.
   - Саша, я сам в шоке, от меня вообще мало, что зависело, - Лука вытащил полное ведро из колодца и перелил воду в пустое ведро, стоявшее рядом, затем, притормаживая ворот рукой, отправил пустое ведро обратно в колодец. – Какое-то стечение внешних обстоятельств. Я даже не знаю, а нравлюсь ли я ей, а нас уже все поженили.
   - Нравишься, это все заметили. Только она еще тоже в шоке, слегка.
   - И ты свою как-нибудь шокируй.
   - Понимаешь, я решиться никак не могу. Как представлю: «Вась, я инопланетянин» - Самому не по себе делается.
   - Зато сразу шокируешь. Я сегодня утром ровно так и сделал. Здрасьте, я инопланетянин.
   К водоносам присоединились Баха и Женя. Вчетвером воды наносили быстро и в котел, и в бочку, чтобы холодная тоже была. После чего все собрались в рубке.
   - Что-то тесно, - проворчала Люба. – Давайте по частям. Фильм про нас земляне сами прекрасно посмотрят, а инопланетян попрошу покинуть рубку.
   - Люба, племяшка наша замарашка. Это я капитан, а командуешь, почему-то, ты.
   - Замарашки вы с Лукой, и Женька не далеко ушел. Если бы командиром была я, то приказала бы покинуть рубку, а так, только, попросила. На правах хозяйки. Кто-нибудь желает оспорить мое право хозяйничать?
   - Ладно, убедила. Мозг, ты все лучше нас знаешь. Не в первый раз землян вербуешь. Не будем тебе мешать.
   Из представителей гуманоидных рас в рубке остались только земляне.
   - Чего это они там так веселятся? – где-то через час спросил Лука, заскочив на корабль, за средствами личной гигиены. Баня достаточно протопилась и экипаж «Тилена» решил ее посетить, пока рубка занята.
   - Им Мозг наши ошибки на Земле показывает, - ответила Люба. – Вы там долго не парьтесь. Я тоже хочу.
   - Как скажешь, тем более что я совершенно не уверен, что мне это понравится.
   - В бане самое приятное – послевкусие, дядька мой мелкий. Душа поет и все тело дышит. Радуйся, что дед улетел. Он Шаропуза так парил, что тот, аж визжал.
   - Я теперь еще меньше в нее хочу.
   - Иди, иди, грязнуля.
   Лука выскочил из бани без визга…, и без трусов. Земляне, как раз, закончили просмотр и выходили из корабля «подышать – подумать».
   - Ой, - Лука запрыгнул обратно.
   - Почему у людей такие попы яркие? – Спросила Люба, ни к кому конкретно не обращаясь.
   - Они уже парятся? Я тоже хочу! – Баха бегом припустил в баню.
   - Что за человек? – вздохнула Ляна. – За что люблю?
   - Доля наша бабская, дурачков любить, - ответила Люба.
   - И котиков, - добавила Света.
   - Нет, ну, девочки! Он только что получил такую важную информацию. Теперь ее надо спокойно обсудить, обдумать. И что это лицо татарской национальности сделало? Убежал к голым мужикам в баню. Как будто, так и надо! Тут наша с ним жизнь дальнейшая решается, а он послал все в баню и сам туда ушел. Вот и что мне с ним таким делать?
   - Радоваться, что к мужикам побежал, а если бы в баню, да к голым бабам?
   - Убила бы!
   - Это правильно, молодец. Я тоже за демократию, - Люба лежала на зеленой травке, закинув руки за голову и закрыв глаза.
   - Мам, - Тимофей встал перед Светой. – Я тоже в баню хочу.
   - Иди, только аккуратно, не ошпарься.
   - Мозг.
   - Да, Люба, - Мозг ответил вслух.
   - Пригляди за малым, пожалуйста. И мужиков предупреди, что к ним ребенок пошел.
   - Ой, Ё! – раздался из бани Бахин возглас.
   - Не привык еще, - не открывая глаз, изрекла Люба. – Девоньки, мужики напарятся, вы за ними идите. Потом я.
   - Пошли вместе.
   - Нет Ляна. Нам вместе нельзя. Вода у нас слишком разная, боюсь, удовольствия не получим. И каменка должна остыть малость, а то моя водица и пыхнуть может. Спалю деду баньку, вот он опечалится.
   - Тогда, пока не спалили, я тоже к мужикам, - дядя Слава, прихрамывая, пошел к бане.
   - Силести, а ты в баньку пойдешь?
   - А? Что?
   - Спишь, твое высочество? – Люба приоткрыла глаз и приподнялась на локте, Силести лежала рядом на травке. – В баньку пойдешь?
   - А как это?
   - С девчонками иди, они все покажут, - Люба улеглась обратно. – Интересно, а почему дед за столько лет на Денсаре баньку не соорудил? Ладно, как вернемся, сама займусь.
   Часа через полтора мужчины уже жарили мясо.
   - Нет, ребята, это не шашлык.
   - Да, дядя Слава, - согласился Баха. – Особенно котлеты. Барбекю получается. Смешное слово. Да, ладно, и так сойдет! А пахнет как! М-м.
   - Выглядит тоже, вполне себе аппетитно, - Саша перевернул решетку с котлетами над углями. – Красота.
   - Девушки вышли из бани, - заметил Лука.
   - Под такую закусь, да бутылку, - пропел Баха.
   - Давайте Любаню оближем, она сейчас по любому сорокаградусная, - усмехнулся Евгений.
   - Нет, инопланетяне, вам нельзя. Вы за рулем. Тимофей еще маленький, а нам с Бахой по чуть – чуть можно.
   - Золотые слова, дядя Слава. Где ближайший магазин? Я сбегаю.
   - Далеко бежать, Баха, я вам лучше из местных запасов выдам.
   - Саша, а что здесь есть папин самогон? Я про него столько слышал, - Лука повернулся к брату.
   - Да, а куда он денется. В подполье целая фляга стоит.
   - Аппарат сам Глава Великого Совета собирал, - сообщил Лука, обращаясь к землянам. – А командующий разведывательного Флота гнал. Все для народа. И выдержка у него уже лет тридцать.
   - Вещь! – с видом знатока покивал Баха.
   - А то! – Женя почесал затылок. – Ребята, а что нам мешает здесь переночевать? Что-то так тестева шедевра самогоноварения попробовать захотелось.
   - Давайте останемся, - согласился Лука. – Только надо Свету предупредить. Ух, ты, забыл совсем, нам же с ней еще в мед отсек необходимо.
   - Да, и с родителями познакомь, - сказал Саша. – Если остаемся, надо бутылочку побольше.
   Подошли девушки.
   - Где это мы остаемся? – спросила Люба.
   - И кто это папин самогон дегустировать собрался? – спросила Алина.
   - Мне завтра на работу надо, - сообщила Света.
   - Лука, - спросила Ляна. – А можно у вас в огороде пошерудить? Там такие заросли всего съедобного.
   - Тут много лет сплошное лето, - нельзя задавать так много вопросов. Ответят или на последний, или на самый удобный. В данном случае они совпали. – Это уже дикие растения.
   - Главное съедобные, - вынесла вердикт Ляна. – Девочки, пойдемте, пособираем овощей к столу.
   - Можно я с вами?
   - Конечно, Тимофей. Даже нужно.
   - Нет, Света и Тимофей пойдут со мной. Будем с родителями знакомиться, - остановил Лука.
   - Сейчас?
   - Да, Света. А потом у тебя медицинские процедуры.
   - А домой когда?
   - Завтра.
   - Мне на работу к десяти успеть нужно.
   - Успеем.
   - А Тимку в садик?
   - А Тимофея дома оставим. Значит, Ляна с Бахой здесь будут летом наслаждаться. Ты на работе отдыхать. Тимофей в садике. А вашу комнату я один должен делать? Тимофей будет мне помогать.
   - Ура! Ура! Ура!
   - Это твое любимое слово, брат мой мелкий, - Люба потрепала ребенка по взлохмаченной голове.
   Когда Лука со Светой и Тимофеем вошли в рубку, их уже ждали. На экране были Римма с Тилена и Лукич старший с Денсара. Были видимо давно, потому что активно что-то обсуждали. Увидев входящих, сразу замолчали, внимательно вглядываясь в спутников сына. В подобных ситуациях часто возникает неловкое молчание. Напряженная неловкость. Никто не знает с чего начать разговор. Тимофей всех спас. Он вошел первым. Подошел к экранам. Ни слова, не говоря очень пристальным, долгим взглядом рассмотрел Римму.
   - Красивая, - вынес свой вердикт и переключился на Лукича старшего. – Вы генерал?
   - Адмирал. Хотя, одно и тоже. А ты кто таков будешь?
   - Тимофей. Я пришел с бабушкой и дедушкой знакомиться. Вы их тут не видели?
   - Это мы, - улыбнулась Римма.
   - Бабушки старенькие, а вы мама.
   - Я мама Луки и бабушка Любы.
   - Невероятный парадокс, - Тимофей был чрезвычайно серьезен. Остальные смех сдержать не смогли. Даже Мозг смеялся по-своему, очень переливчато – красиво.
   Знакомство состоялось легко. Чудесно пообщались, оставшись, довольными друг другом. И Лука, а уж, тем более Света, опять не смогли понять, как так получилось. Первым из корабля выскочил Тимофей.
   - Лука теперь мой папа! Они с мамой поженились! Их дедушка только что поженил!
   Новобрачные выглядели обалденно, в смысле – обалдевшими слегка.
   - Поздравляем! Молодцы! Горько! – загалдел народ.
   - Мы поцеловались, - смущаясь, сообщил Лука и покраснел.
   - У вас все так быстро? – Света подняла руку, украшенную обручальным браслетом.
   - Понимаешь, тетка, жизнь штука короткая. Двести лет пролетит, и не заметишь. Давно ли маленькой была? А уже праправнуки взрослые. Некогда сусоли рассусоливать. Как говорит ваш президент: «Нет времени на раскачку».
   - Вот они и не раскачиваются. Времени у них нет. Встать не могут. Всем правительством лежат, как жирные коты на Солнышке, переваривают краденую сметану, - начал дядя Слава.
   - Мужики, стоп! Никакой политики! У нас здесь свадьба! – не дала развить тему Ляна.
   - Лука, как у тебя все так ладно получается?
   - Саша, у меня? У папы! Властью ему данной. Он за эти годы уже столько народа переженил, натренировался. Бац и готово!
   - Дядька, я не поняла, ты против что ли?
   - Люба, я двумя руками и ногами «ЗА», но все слишком быстро. Шлеп, шлеп и готово. Я Свете еще в любви признаться не успел.
   - Так признавайся.
   - Света, - Лука повернулся к жене и взял ее за руки. – Я люблю тебя.
   Света уткнулась ему в грудь лицом и заплакала.
   - Тетка, ты всегда такая рева?
   - Нет, но сегодня со мной что-то происходит.
   - Видать, ты крепко вчера о горку приложилась.
   - Я этого не помню, а вот сегодня весь день «прилаживаюсь», - Света подняла лицо к Луке. – Поцелуй меня.
   - Ура-а-а!!!
   - Тимофей, брат мой, надо будет основательно поработать над твоим словарным запасом.
   - Люба, Алина.
   - Да, Силести.
   - Девочки, помогите мне одеться. Вас господа гвардейцы Его Величества короля Денсара, тоже попрошу одеться согласно придворному этикету.
   - Как будет угодно Вашему Высочеству, - хором ответили ребята. Девушки уселись в реверансе, а парни галантно поклонились.
   - Ребята, ну, зачем это все? Я каждый раз теряюсь, не знаю, как себя вести.
   - Надменно, высокомерно, показывая свое превосходство по праву рождения, - Люба занялась одним из любимейших своих занятий, загибанием пальцев. – Короче, мерзко и противно.
   - Я так не умею.
   - Так за это мы тебя и любим. Нас, просто, Вика выдрессировала, да и смешно получается. Как-то так напыщенно.
   - Вика с нашими ребятами уже в пути, - сообщил Мозг. – Скоро будут.
   - Тогда давайте их подождем.
   - Вот это правильно, Силести. Я пока Свету в мед отсек свожу. Тимофей, оставляю тебя за главного. Пригляди тут за всеми, пока мы с мамой заняты.
   - Хорошо, папа.
   - «Папа», звучит то, как, - Лука улыбнулся. – Пойдем Света.
   - А Силести, она кто? – спросила Света, когда немного отошли.
   - Внучка короля Денсара.
   - Это страна такая?
   - Планета.
   - Её дед король целой планеты? Как Маленький принц?
   - Ну, не такой уж и маленький. И планетка у него будь здоров! Больше Земли.
   - И что она задумала?
   - Мой отец герцог Денсара. Что-то типа этого, по-вашему. Ты теперь, как это на Земле называется? Потомственная дворянка, леди Денсара, а наш сын рыцарь Денсара, как все мужчины.
   - Наш?
   - Да, как только отец объявил нас мужем и женой, Тимофей перестал быть только твоим и стал нашим сыном.
   - А задумала она что?
   - Ты моя жена по законам Тилена, а на Денсаре, пока, только невеста. Все, пришли, ложись. Я, возможно, единственный муж во вселенной, который в день свадьбы укладывает жену в исследовательский бокс, а не на брачное ложе.
   - Так, а задумала она что?
   - Проснешься, узнаешь. Все, расслабься, отдыхай, больно не будет и это не на долго.
   Температура под куполом была, конечно, летняя, но продолжительность дня зимняя. Солнце светило снаружи. Когда Света проснулась, уже стемнело. Незнакомые девушки, под командованием Любы, помогли ей облачиться в нарядную одежду денсарской невесты. Тысячелетия борьбы за выживание, сформировали на планете особенную моду. Очень близкую одежде северных народов Земли. Все очень просто, но замечательно красиво и, в то же время, удобно и практично. Света, в наряде денсарской невесты, долго любовалась своим отражением в зеркале. Красиво!
   - Все, тетка, пора, - скомандовала Люба. – Денсар ждет праздника.
   - Ты говоришь на странном языке, но я тебя понимаю, как так?
   - Ты, теперь, знаешь денсарский язык, Тимофей тоже. Учиться у нас сплошное удовольствие. С денсарским пообвыкнетесь, потом тилеанский выучите. Главное поставить произношение. Сейчас у тебя акцент сильно выраженный, это вопрос времени и тренировок. Всё. Хватит болтать! Нас народ целой планеты ждет и сам король!
   Пока Света спала, на поляне перед домом развернули огромный экран. С двух сторон от экрана пылали пионерские костры, освещая поляну торжественно загадочным светом. Перед экраном стояла миниатюрная Силести. За ее спиной, на экране, просто гигантских размеров: король, королева и Лукич старший.
   - Иди, не спеша к Силести. Не торопись, - инструктировала Люба. – Твоя свита должна занять свои места.
   - Свита?
   - Да, наши девочки специально приехали, чтобы достойно сопроводить тебя на свадебной церемонии.
   Две девушки встали впереди, перед невестой, осыпая путь какими-то лепестками. Остальные, появляясь из темноты, в два ряда выстраивались сзади. Все в денсарских одеждах. Очень красиво. Люба шла справа, сразу за плечом невесты. Слева появилась другая девушка.
   - Привет, тетушка, я Вика, Любина сестра. Хай, систер.
   - И тебе, хая, да побольше, мелкая.
   - Света, ничего не бойся, просто наслаждайся моментом. Мы все сделаем, - продолжала инструктаж младшая из сестер. – Так, Лука вышел. Хорошо. Девочки, держимся ровно, движемся равномерно. Свита жениха должна подстроиться под наш темп. К принцессе надо подойти одновременно, - получилось. Новобрачные одновременно застыли перед маленькой принцессой. Церемония началась.
   Церемония, как церемония, понятная для землян. Все-таки денсарцы нам ближе, чем тилеане. У тех все «властью мне данной» и готово. А здесь много говорили, поздравляли: король, королева, прЫнц Василий и принцесса Юми, а, так же, младшее поколение принцев Иван да Петр, новоиспеченный герцог Шаропуз, Олдар и прочие, прочие, прочие. Церемонию на Земле вела Силести, как представительница королевского рода. Новобрачным надели на шеи элегантные цепочки с искусно выполненными медальонами, все из корня волскрима.
   - Пусть ваш союз будет также крепок и нерушим, как эти обручальные медальоны, - Силести выдержала паузу. – Я принцесса Денсара Силести объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать друг друга.
   Поцелуй получился долгим. Дольше, чем тилеанская церемония бракосочетания. Покраснел ли при этом легко краснеющий Лука, осталось загадкой. Свет от костров все скрыл. А на ухо своей молодой жене, начинающий муж прошептал не тривиальные слова:
   - Сына назовем Лука. Лука Лукич Лукич. Переплюнем моих родителей.
   - В лоб дам, - нежно ответила Света и поцеловала мужа. – Какой же ты Лука, Лука. Я сейчас, кажется, заплачу.
   - Я люблю тебя, рева.
   - Я не рева, я плакса.
   Когда лорд Олдар успел организовать грандиозный праздник на Денсаре, для всех осталось загадкой. Он успел и всё. Мастер, просто мастер.
   На Денсаре тоже был вечер. Костры потухли. Экран растворился в темноте. Создавалась полная иллюзия того, что пирующие на Денсаре и Земле собрались на одной поляне и их не разделяет невообразимое расстояние. Олдар был великим мастером, возможно, величайшим из всех: томадов?, томадей?, а, организаторов праздников. Весело было всем. Даже в конкурсах одновременно участвовали люди и с той и с этой стороны экрана. Но, как только вторая луна из трех лун Денсара уютно улеглась на линии горизонта, праздник закончился. «Так всегда», - как бы сказали пауки.
   Спать молодых отправили в родовой «замок» на земле, в родительскую спальню, за печкой. Тимофей ушел ночевать на корабль, в компании своих новых сестер.
   - Ребята, не забываем, подъем на рассвете, - напомнила Силести.
   - Сейчас зима, рассвет наступает поздно. Часов, около, девяти, наверное, - заметил дядя Слава.
   - Вот и хорошо, - зевнул Александр. – Хоть выспимся.
   В самый неподходящий момент. Как нельзя кстати. Света открыла глаза.
   - Я слишком ветреная? На первом свидании в постель.
   - На втором. После первого ты ночевать осталась, в беспамятном состоянии. И потом, теперь ты моя жена по закону двух планет! Это я ветреный, на втором свидании женился! Все, давай спать, утром вставать рано, - *а вы что подумали про неподходящий момент? *
   - Ой, а мне же на работу утром надо.
   - Света, - проснулся окончательно Лука. – Теперь ты моя жена. Тебе нет нужды ходить на работу. Давай, ты уволилась. Хорошо? Всё, спим, - Лука поцеловал лежащую на его плече жену в лоб, в кончик носа, в губы. – Или не спим?
   *Все, пошли все вон, и я вместе с вами. Не будем мешать молодоженам, не спать. *
   На рассвете все собрались на том же месте, где ночью гуляли свадьбу. Силести была, как всегда, свежа и прекрасна. Девушка с васильковыми глазами, хрустальным голоском и густыми слегка волнистыми волосами. Прямо перед ней стойл Тимофей не много ошарашенный и не привычно молчаливый.
   - Кого мы сегодня посвящаем в рыцари Денсара? – зазвенел в утреннем воздухе голос Силести.
   - Юного лорда Тимофея из рода герцога Ди Лукича, - ответил торжественным голосом Лука.
   - Кто считает, что юный лорд достоин посвящения?
   - Я, его отец, Лука Лукич из рода герцога Ди Лукича, - Лука приклонил колено.
   - Я, его дядя, Александр Лукич из рода герцога Ди Лукича, - все говорящие приклоняли колено и оставались в таком положении, слегка склонив голову в сторону принцессы. Даже девушки, которые сейчас были одеты не в платья, а в парадную форму гвардейцев короля. Получалось красиво и очень торжественно. Это странно, но тилеанские приставки «ДИ» прижились на Денсаре. Теперь, даже Шаропуз, был Ди Шаропузом.
   - Я, его дядя, Евгений Юрий, из рода герцога Ди Юрия.
   - Я, его сестра, Любовь Слен из родов хранителя Ди Слена и герцога Ди Лукича, графиня утреннего ветра Денсара. *Почему нет? Королю Сидотрону для хороших людей красивых титулов не жалко. *
   - Я, его тетя, Алина Юрий из родов герцога Ди Юрия и герцога Ди Лукича.
   - Я, его сестра, Виктория Слен из родов хранителя Ди Слена и герцога Ди Лукича.
   Все застыли. Очень красиво, на фоне восходящего Солнца. Ну, прям, вообще! *Шикарная штука русский язык. Как на тилеанский переводить, ума не приложу.* В отличие от Лукича старшего, его потомки знали толк в денсарском оружии и носить его умели, как все истинные денсарцы, а доспехи на них сидели просто великолепно! Силести выдержала паузу. Эффектно.
   - Подойди ко мне, юный лорд Тимофей и преклони колено, - Тимофей исполнил все в точности. – Я, принцесса Денсара Силести, посвящаю тебя юный лорд Тимофей в рыцари гвардии короля Денсара. Вручите меч, щит и доспехи юному рыцарю!
   - Сын мой, - немного пафосно, но от всей души начал свою речь Лука. – Вручаю тебе этот меч! Носи его с честью!
   - Племянник мой, - Александр вынес щит. – Вручаю тебе щит с гербом нашего рода! Носи его с честью! – куча благословенного лумбгума на гербе, за последние четверть века, стала значительно меньше, зато величавый волскрим очень вырос и окреп.
   Меч был слегка великоват, почти одного роста с рыцарем, а за щитом ребенок спрятался весь. В завершении церемонии подошли новые сестры:
   - Это учебные доспехи и учебный меч. Учись прилежно, брат наш!
   Света снова рыдала, уткнувшись в плечо Ляны. Лука и Тимофей подошли к маме.
   - Опять ты вся в слезах, жена моя.
   - Рыдай с честью! Ой, - вырвалось у Ляны. Напряжение, да, даже не напряжение, что-то спало. Все засмеялись, и Света со всеми, сквозь слезы.
   - Лука, я столько лет была сильной, - Света всхлипнула и улыбнулась. – Ты меня за эти два дня расслабил. Спасибо.
   - Мама, смотри, меч как настоящий, хоть и из дерева!
   - Тимофей, это не просто дерево. Это священный волскрим. Такой меч на Земле бешеных денег стоит. Со всеми доспехами, что тебе вручили, ты стал миллионером. Дай твой меч, что покажу.
   От старой коновязи остались два столбика, изрядно обветшавших, но все-таки, сантиметров пятнадцать в диаметре. Попав в руки мастера меч запел, разрезая воздух и, не прекращая своей песни, прошел через оба столбика. Пару секунд срезанные под углом столбы продолжали стоять, а потом синхронно упали.
   - Ну, ни хрена себе! – выдохнул Баха.
   - Друг мой, Баха, - обняла парня за плечи Люба рукой в деревянной перчатке. – Боюсь, над твоим словарным запасом, мне так же придется основательно поработать.
   - Люба! Хрупкая девушка, раздавишь!
   - Дави его! Дави! Я тоже замуж хочу!
   - Не вопрос. У нас это быстро. Силести у тебя какие планы на сегодня?
   - Люба, я совершенно свободна, - девушка засмеялась. – Только без насилия. Решение, должно хотя бы выглядеть добровольным.
   - Хорошо, буду держать его крепко, но не насильно и очень добровольно. Согласен ли ты, Баха, взять в жены Ляну? Варианты ответа: да! Да, да, да. И, О, да!
   - Ляна, она меня сейчас раздавит, и ты станешь вдовой до свадьбы.
   - Все слышали про свадьбу? – Люба ослабила хватку. – Эту фразу, произнесенную в присутствии свидетелей, предлагаю рассматривать, как официальное предложение. Осталось назначить день. Баха, держись. Не надо плакать, она еще не посягает на твою заначку. Смирись. Рано, или поздно все там будем, надеюсь.
   - А я согласен! А-а-а, замолчали, рты по открывали! Ляна, солнышко мое, я у тебя дурак, ты и сама давно в курсе, не говори потом, что не знала! Пока мы были с тобой в разлуке, я понял, что мне без тебя очень плохо. Я, даже, работать нормально не могу. У меня без тебя все из рук валится. Я люблю тебя, Ляна, - Баха почти грациозно встал на одно колено. Когда у него в руках появилась коробочка с колечком, никто не заметил. Чудо. – Ляна, будь моей женой!
   - Баха, с прибабахом! – Ляна, тоже встала на колени. - Как же долго я ждала.
   - Целуйтесь уже, - Люба, как всегда, была невозмутимой.
   - Я не могу, - Света опять рыдала, уткнувшись в плечо Любе. – Что со мной такое?
   - Контузия, тетка, и нервный срыв от общения с нами. Наверное, это счастье.

7
 
   Несмотря на все доводы Луки, правда, их было не очень много, и были они не очень убедительны, Света пошла на работу.
   - Хозяйка очень хорошая женщина. Знаешь, сколько раз она меня выручала? Я не могу с ней вот так вот по-свински поступить. Пока она будет искать мне замену, я буду работать! – заявила она тоном, не терпящим возражений.
   Возражать Лука не стал. К десяти утра не успели, Тимофея в рыцари посвящали, но уже в час дня отдел открылся. Хозяйка не возражала. Даже не ворчала. Правда, ркандры чуть-чуть помогли.
   Люба решила поехать в гости к Луке. Столичная жизнь ей изрядно надоела, а еще они очень подружились с Тимофеем и на пару помогали Луке делать ремонт в третьей спальне. Было весело. Иной раз чересчур весело. И грязно. От чего еще веселее.
   Дядю Славу оставили на корабле вместе с Ляной и Бахой. Ночевал он исключительно в медицинском отсеке, укрепляя здоровье. Ногу можно было вылечить только оперативным путем с восстановлением коленного сустава, это уже по приезду на Тилен. Поэтому бывший прапорщик продолжал хромать, но как он сам выражался, хромать он стал убедительней, быстрее и целенаправленней. Что, тоже хорошо. В целом, здоровье укрепил. Еще он стал не заменимым специалистом в вопросах снабжения будущей учебной базы Разведывательного Флота на Денсаре. Хороший старшина во все времена и в любой части бесконечного космоса в цене. Он быстро подружился с Лукичом старшим и Шаропузом. Через две недели Великий Совет утвердил его на должности начальника хозяйственной части с присвоением звания капитана первой звезды. Карьера, конечно, не такая головокружительная, как у Лукича старшего тридцать лет назад, но, тоже, ни чего! Лука с семьей присутствовали на церемонии принятия дяди Славы в ряды Разведывательного Флота. Сама церемония, по тилеански, была крайне лаконичной. Командующий зачитал приказ, и дяде Славе выдали форму. Всё. По дороге к родовому поместью, Лука завернул в Ереван, Баку, Тбилиси за шашлыками. Вино и коньяк тоже взял. Эксперимент наглядно доказал, что в прошлый раз был не шашлык, а просто мясо, жаренное на углях. Шашлык – это искусство. Талант нужен, не всем дано. Люба смогла продегустировать только коньяк, ей понравилось.
   Назад возвращались с дядей Славой. Супер «Гранта» неспешно плыла на высоте метров пятьдесят. Тимофей спал. Девушки тоже дремали. Лука и дядя Слава не громко, в полголоса, беседовали.
   - Лука, капитан первой звезды в переводе на наши, земные звания кто?
   - Так сразу не ответишь. У нас нет младшего и старшего лейтенантов, нет в них необходимости. У вас, кстати, на флоте лет сто, сто пятьдесят назад, тоже чинов было меньше. Если ничего не путаю, то: мичман, лейтенант и, сразу, капитан второго ранга. Как-то так, могу ошибаться. Получается наш лейтенант – все три ваших. Значит капитан первой звезды, как ваши капитан или майор. Капитан второй звезды подполковник. Капитан – командор – полковник. Примерно так.
   - На чужой планете, я карьерист, оказывается. Никогда бы не подумал.
   - Подожди, ты еще на Денсар не прибыл. Графом точно станешь.
   - Что, так легко дворянство получить?
   - Дворянство без титула еще легче. Королю не жалко. Я раньше не задумывался, а, получается, что все гвардейцы – дворяне. А гвардейцы все, кто изъявил такое желание, независимо от пола.
   - Кто же тогда работает, раз там аристократы все?
   - Все и работают. Король пашет как трактор, не угонишься.
   - Странно.
   - Отец тоже в первый раз удивился сильно. Но, с другой стороны, граждане должны приносить максимальную пользу обществу, а не сидеть на шее паразитами. Так, что все верно.
   - Наверное, но странно. Ладно, привыкнем.
   Время шло. Новый Год решительно приближался. Ляна с Бахой уже доучивались и к новогодним праздникам должны были вернуться. Ремонт в последней комнате, тоже подошел к своему завершению. Ни что не вечно под Луной, даже ремонт. В крайнем случае, можно просто остановить процесс и всем говорить, что так задумано. И только вы будете знать, что, просто, деньги кончились. У Луки с деньгами проблем не возникло, рад за него!
   - Красота! – Тимофей грязный, но счастливый удовлетворенно оглядел комнату.
   - Да, мы молодцы, - согласилась Люба.
   - Можно ехать за мебелью, - подытожил Лука.
   - С женой поедешь, сейчас нам всем отмываться надо. Тимофей, ты первый, пойдем запущу тебя в ванну.
   - Мне с пеной!
   - Как скажешь, брат. Дядька, ты пока чайник поставь, что ли. Ты почаевничаешь, и я с тобой посижу. Беседу побеседуем, пока Тимофей купается, у меня и тема есть.
   Через десять минут Тимофей устраивал шторм, заливая все вокруг. Хорошо первый этаж, соседей залить не боялись. Взрослые сидели на кухне.
   - Дядька мелкий, ты действительно не понимаешь, или просто прикидываешься?
   - Ты чего? – Лука чуть не подавился чаем. – Что я опять не так сделал?
   - Ты на девушке женился?
   - Да. Даже два раза, на двух планетах.
   - А на ее планете? По местным законам вы просто сожители. Понимаешь? Она землянка, ей важно на Земле быть твоей женой, а не где-то в далеком космосе.
   - Что-то я в таком ключе даже не подумал.
   - А она подумала. И каждый день думает.
   - Она сама тебе сказала?
   - Лука, - вздохнула Люба. – Что же у меня все дядьки то такие?
   - Какие?
   - На голову стукнутые. Видать, я вас в детстве сильно приложила. Сама виновата, сама исправлять буду. Если ты ее действительно любишь, то должен на ней жениться еще раз, по земным обычаям. Что бы предложение с колечком. Что бы с родителями ее познакомился. Что бы все, как у людей. Понимаешь?
   - Кажется да.
   - Молодец. Я уже сценарий накидала.
   - Люба!!!
   - Что, Люба? Если я не организую, кто организует?
   - Ты явно метишь на место Олдара.
   - Я его лучшая ученица, но работаю в другой части вселенной. Значит так, сегодня у нас понедельник, проведение первого этапа данного мероприятия планирую на ближайшее воскресенье, когда у Светы будет выходной.
   - А, что, будут еще этапы? Их много запланировано?
   - Это Земля, дядька. Сначала ты делаешь предложение.
   - А ни чего, что мы живем вместе, и ее сын меня папой называет?
   - С точки зрения землян, последовательность несколько нарушена, но, даже здесь это уже мало кого интересует. Посмотри на Ляну с Бахой.
   - Хорошо, и, что у нас первым этапом?
   - Предложение, как положено. Второй этап – знакомство с родителями. Третий – свадьба.
   - О, как, все сложно.
   - Нормально, тилеанский вариант мне вообще не нравится. Как диарея, вжик, и все.
   Занятие оказалось увлекательным. Свету держали в неведении, даже Тимофей хранил тайну, давалось ему это не легко. Воскресенье подкралось незаметно и, неожиданно, быстро. Самой сложной частью Любиного плана, оказалась одежда для мужчин. По замыслу организатора Лука и Тимофей должны были предстать в одинаковой одежде. Упорство, целеустремленность и деньги способны творить чудеса, даже в столь тесных временных рамках. К осуществлению проекта привлекли несколько ателье и более десятка торговых точек. Всё собрали воедино в специализированной парикмахерской для мужчин. Там же и одевались непосредственно перед самым событием, в кабинете директора, куда их великодушно пустили. Выйдя в зал, заговорщики остановились перед зеркалом. Костюмы отличались только размером, как и обувь, сшитая на заказ. Галстуки, с позолоченными булавками, платочки в нагрудных карманах и аккуратно уложенные волосы – все одинаково.
   - Как сын на отца похож, - всплеснула руками уборщица. – Прямо одно лицо!
   Света знала только то, что они идут в ресторан. Люба увела ее наводить красоту сразу же после обеда. Платья и украшения Люба приглядела и отложила заранее. Часа за два все купили и в салон красоты, с всякими приятными процедурами. Лука и Тимофей подъехали в салон и ждали своих дам в уютном фойе, развалившись в кожаных креслах. Когда девушки вышли, ребята встали им на встречу. Увидав Свету, папа с сыном на минуту потеряли дар речи, зато приобрели восторженно глуповатые лица, от восхищения. Света, если быть предельно честным – тоже, увидав своих мужичков. Так и застыли друг перед другом в восхищении. 
   - Как сын на отца похож! – вынесли единогласный вердикт сотрудницы салона.
   Потом ресторан. Ресторан, как ресторан. Ни чего необычного. Ну, только, если присутствие нескольких тилеанских звезд земного шоу бизнеса, в А-нске, в ресторане, пели вживую. Не часто так бывает. Сотрудники и гости были несколько, скажем так, удивлены. А когда Лука встав на колено, сделал своей уже дважды жене земное предложение, аплодировали все, даже повара вышли в зал. А Света, как с ней часто в последнее время бывает, разрыдалась. Плакса. Или рева? Неважно!

8
*маленькая, но информативненькая*

   Сержанты тилеанского разведывательного флота Ляна и Баха прибыли в расположение квартиры 30 декабря. Одобрили произведенный в их отсутствие ремонт в последней комнате.
   - Лука, ты офигенный клиент! – похвалил Баха. - Сам заплатил, сам сделал!
   - А еще папа маме предложение сделал! – доложил Тимофей.
   - Опять? – удивился Баха. – Ой, за что? – получил локтем в бок от Ляны.
   Наряжали елку и украшали квартиру все вместе. Дядя Слава руководил процессом на кухне. Готовил свой фирменный борщ. Аромат разносился по всей квартире.
   Новый Год встречали в дружной семейной обстановке. Дядя Слава уехал к бывшей жене, туда же приехали все дети с семьями. Ляна с Бахой ушли к родителям. Сначала к Ляниным, где Баха официально попросил руки дочери. Пусть все прошло не так организованно, как у Светы и Луки, организатора не было, но ждали этого события все очень долго. И Ляна, тоже расплакалась, возможно, вирус какой? Потом пошли к родителям Бахи. Отец потрепал сына по плечу:
   - Молодец!
   За новогодним столом Лукичей младших собрались: Люба, Тимофей и Света с Лукой. Когда Тимофей задремал, Лука аккуратно отнес его на софу, на которой сам так ни разу и не поспал.
   - Значит так, - начала в пол голоса Люба, когда Лука вернулся за стол. – К Светиным родителям предлагаю отправиться после завтра.
   - Я не уверена, что мне там обрадуются, - вздохнула Света. – Отец сильно злится, даже с внуком знакомиться отказался.
   - Злится из-за чего? Из-за того, что ты родила без мужа. А сейчас ты им привезешь мужа, отцу злиться будет не на что. На чем я остановилась? – Люба почесала кончик носа. – А, едем после завтра. Вы тут все доедите, как раз, что бы ни пропало. Отоспимся, красоту наведем и, после завтра с утра, в путь.
   - Приедем, а что я им скажу?
   - Правду, Лука, правду. Все заметили, что Тимофей очень сильно на тебя похож, как так получилось – неважно. Важно, что ни у кого не возникнет сомнений. Света, а вот о родителях твоих мы ничего не знаем. Рассказывай.
   - Мама в нашу деревню приехала после техникума по распределению, животновод – зоотехник, на ферму. Колхоз закрыли, ферму тоже. Но мама так и работает, только уже сама. Она на всю округу единственный специалист. Живность люди держат и фермеров несколько человек. Так что работы у нее хватает. Когда мама приехала, отец, как раз, из армии вернулся. Мама говорит, что перед бескозыркой его не устояла.
   - Моряк, хорошо, - Люба делала заметки по старинке карандашом в блокноте. – Лука, будешь моряком. В концепцию впишется идеально.
   - В какую концепцию, Люба?
   - Потом. С мамой мы получается коллеги, общий язык найдем.

9
   Дорогу замело – страсть! *Давно хотел вставить это слово. Так, чтобы не в смысле эмоций, а что бы вообще. Понятно? И мне не очень. Короче, я автор, что хочу, то ворочу. Желаете воротить сами – напишите чего-нибудь. Знаете, как лень бывает? Страсть! *
   - Мы точно проедем? – не выдержала и спросила Света. – Зимой застрять в тайге верная смерть, тут же на сорок километров никого вокруг. Может лучше, потом поедем, когда дорогу накатают?
   - Света, мы не едем, мы летим.
*лирическое отступление, воспоминательного толка*

   По первоначальному замыслу Любы, Лука должен был предстать перед тещей с тестем в образе моряка. Лука не дался.
   - Какой моряк, Люба? Не переигрывай. Я штурман летательного аппарата! – поэтому в гости он отправился в образе старшего лейтенанта ВВС.
   Дяде Славе досталась роль дяди жениха. Он же и с земным званием разобраться помог:
   - Смотрите. В восемнадцать лет земной аналог Луки закончил школу. Пять лет в училище, получается двадцать три, Лука, а тебе на самом деле сейчас сколько?
   - Двадцать два.
   - Слушай, ты, даже летехой быть не можешь! Но познакомились вы шесть лет назад. Тимофею уже пять. Какая-то запутанная история получается.
   - А мне двадцать семь, - в пол голоса сказала Света. – Получается, я совратила несовершеннолетнего. Лука, а ни чего, что я тебя на пять лет старше?
   - Тетка, не парься, - ответила вместо дяди племянница. – Во-первых, женщины живут дольше, так ваша статистика говорит. Во-вторых, через двести лет будет совершенно не важно кто и кого на сколько старше. Пять лет потеряются на фоне лет прожитых.
   - Так я старая.
   - Он же тебя не варить собирается! Старая она, - дядя Слава разгладил усы. – Понял! Лука, для всех ты будешь на пять лет старше. Лоб ты здоровый, сколько тебе лет не поймешь. Приехал ко мне в гости после четвертого курса и познакомился со Светой.
   - Да, - согласилась Люба. – А потом вы разругались. Из-за чего не важно. Оба дурные, в смысле гордые. Ты, когда узнала, что беременна, ни чего ему сообщать не стала. И он тоже, балбес обиженный, не пытался связь наладить.
   - Вот мы уже и балбесы дурные и обиженные, - сказал на ухо Свете Лука, а за столом тем временем кипели страсти.
   - Да, да, думал, что она уже за мужем давно, - перебил дядя Слава. Они с Любой сидели друг напротив друга, опершись руками на стол, и вдохновенно сочиняли, глядя друг другу в глаза. Увлеченно перебивая друг друга. – А сейчас решил навестить дядьку, случайно встретил Свету с Тимофеем и сразу все понял.
   - Видишь, - прошептала Света Луке. - Ты понятливый балбес, а я просто дурная и обиженная. Зачем ты меня обидел?
   - Я больше не буду, - прошептал в ответ Лука, они со Светой сидели, обнявшись, на диване и с интересом наблюдали за спорщиками. Повысив голос, Лука обратился к людям за столом. – Вот вы сами все это и расскажете. Фантазеры.
   - Лука, не мешай, - отмахнулась Люба. – Мы тебе не существовавшее прошлое планируем.
   - Правильно, - согласился с кем-то или чем-то в своих мыслях дворник – прапорщик – капитан первой звезды. – Лука, по нашей истории твоей жизни, ты отслужил пять лет. Если все нормально, без залетов.
   - Без губы, что ли?
   - Молодец, Лука, быстро схватываешь. Без нее родимой. Так вот, без залетов, в следующем году можешь получить капитана, а пока, старлей.
***
   Сумбурная главка получается. Все перемешано: быль – небыль, прошлое – будущее. В жизни так бывает. Попробуйте вспомнить, что вы делали в этот день шесть лет назад. А моим героям не просто вспомнить, придумать надо! Да, так, чтобы все поверили.
***
   До Светиной малой родины добрались без проблем. Деревенька, не смотря на закрытие колхоза и отсутствие нормальной работы у жителей, оказалась небольшой, но статной. Да, именно, статной. Лучше слова не подберешь. Крепкие, ладные дома вдоль единственной улицы. Не было развалюх и упавших заборов. Деревня, которую любят и в которой хочется жить. Виды окрест опять же изумительные. Подъехали к воротам дома Светиных родителей. Все недавно покрашено, ухожено. Не богато, на показ, а основательно, для себя. Крепкое хозяйство. Пока выходили из машины и осматривались, из калитки вышли хозяева. Отец, мать, брат, сестра, жена брата и племянники: девочка, постарше и мальчик. Старший брат с женой подошли сзади. Они жили через дорогу, в доме напротив.
   - Окружают, - прошептала Люба.
   - Попал ты, Лука, - согласился дядя Слава.
   Все были напряжены. Лука как-то не так представлял себе встречу. Света явно была в опале. Старообрядцы, даже будучи коммунистами и атеистами, в душе все равно оставались старообрядцами. Блюли устои и хранили веру. Здесь старообрядцы таежные, дикие и не тронутые. А их тронь, попробуй, трогалку по самое крепление отломят. Молчание затянулось, тем временем подтянулись односельчане. 
   - Мы все попали, - прошептала Люба.
   Обстановку разрядил Тимофей. Из всех деревенских родственников он был знаком только с бабушкой.
   - Бабушка! – с радостным криком побежал он. На встречу, из-за спины мужа, вышла, улыбаясь и широко расставив руки, еще не старая женщина. – Бабушка, а мы папу нашли!
   - И где это папу столько лет носило? – проворчал будущий тесть инопланетянина.
   - А в кого это у дочери такой замечательный характер? – не остался в долгу дядя Слава. – Мало, что поругались, могла бы сообщить, что беременна! Это просто чудо, что встретились. На Тимофея посмотрите, с папкой одно лицо.
   - Я же говорил, сами расскажете, - прошептал Лука Любе.
   - Ну, что мы тут стоим? Давайте все в дом, - не дала развиться перебранке хозяйка дома. – Знакомиться будем.
   - Это, кстати, - прошептала Луке в ответ Люба. – Как родителей зовут, никто не удосужился узнать.
   Народу в дом набилось много. Все, кто был на улице, как-то поместились. Семеро по лавкам — это сильно просторно. Десятеро – пятнадцатеро *никогда не слышал такого слова*, и, даже, больше. Любопытство – способно тесно сплачивать народ. От куда-то взялось угощение на столе. Через пару часов напряжение исчезло совсем. Орден «Красной Звезды» на груди у «дяди», оказался лучшей индульгенцией для его непутевого «племянничка». Еще через какое-то время, когда почти все лишние односельчане разошлись по домам, начались армейские истории да флотские байки.
   С властями старообрядцы уже несколько столетий не в ладах, а вот Родину защищать всегда умели. Родина – это не царь и бояре. Родина – это гораздо больше, ближе и роднее. Не зря же название такое Родина, родная, милая и прекрасная, и горячо любимая. Песня есть «С чего начинается Родина». На нашей Земле про нее уже все подзабыли, видимо не вписывается в современные концепции мироустройства. В Интернете точно есть, послушайте. Там каждое слово правильное.
   Беседу за столом, в основном, вели представители старшего поколения. Молодежь слушала, да помалкивала. Что полностью устраивало Луку.

10

   Светина сестра, Вера, в семье была младшенькой. В этом году заканчивала школу. Света много возилась с сестрой, когда та была маленькой, а потом, почти на десять лет, уехала. Не то что бы сестры были слишком дружны, большая разница в возрасте и долгая разлука, но, тем ни менее, обе скучали. Вера Свету любила той детской, искренней любовью, почти как маму. Любила даже несмотря на то, что за «грехопадение» старшей сестры, от отца доставалось ей, Вере. Все сотрясения воздуха в адрес далекой старшей дочери, заканчивались всегда одной и той же фразой: «Распустил я девку! Ой, распустил, а ты, смотри у меня!» — это, уже глядя в упор на сжавшуюся в комок младшую дочь и, потрясая сжатой в кулак могучей ручищей: «Вот ты где у меня!»
   Вообще отец был человек не злой. Никого, никогда зазря не обидел. Пацанам иной раз мог поддать за дела не праведные, но без особого рвения и в случае крайней необходимости. Дочерей же только ругал и то не сильно. Дети его любили, уважали и слегка побаивались. Побаивались отца не из-за сурового нрава, а из-за громкого голоса и огромного телосложения. Когда он зимой, с мороза, в клубах пара вваливался в дом, ну, вылитый медведь!
   Все девушки, включая Любу, ночевали в девичьей комнате, светелкой ее никто не называл. Младший брат, Андрей, с семьей ушел ночевать к старшему Михаилу. Дядя Слава с тестем Захаром Даниловичем и недопитой четвертью самогона ушли в баню. Хоть туда, в баню, их никто не отправлял. Теща, Евгения Константиновна, ночевала где-то в доме. Лука был не в курсе где.
   Когда он проснулся, на улице было еще темно. Почти тёща уже хлопотала на кухне и, к удивлению Луки, Люба ей помогала. Лука с Тимофеем спали вместе, на полу. После ночевок на коврике Бахи, сегодня Лука был приятно поражен. Оказывается, на полу может быть: мягко, тепло и так уютно, что вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось. Красота. Лука на себе испытал то, что означает нежиться под одеялом. В печке потрескивали дрова, добавляя уюта. Что-то успокаивающе гудело на кухне. Не монотонно, а ровно и, тоже, уютно. Тимофей сопел рядом. Как только Лукич старший обвенчал Свету и Лукича младшего, Тимофей спросил Луку:
   - А можно я теперь буду называть тебя папой?
   - Папа, отец — это очень высокое звание, - Лука присел перед ребенком на корточки, чтобы заглянуть в глаза. – Если ты считаешь меня достойным быть твоим папой – я буду счастлив.
   - Да, папа.
   Они обнялись, а Света, разрыдалась. Пришлось вдвоем успокаивать.
   Лука улыбнулся своим воспоминаниям. Всего то пара месяцев прошла. Как за это время все изменилось! Лука поправил на сыне одеяло, тот во сне улыбнулся.
   «И впрямь похож», - подумал Лука: «Как так получилось?»
   «Судьба», - появился в ответ голос Мозга корабля.
   «О, привет! Ты там как?» - бывает, что люди лениво разговаривают, Лука в данный момент очень лениво думал.
   «А что мне сделается? Работаю. Нам, Ркандрам, все равно где находиться. Как тебе твои новые родственники?»
   «Вроде нормально. Контакт установлен. Сейчас вот лень побежу? побеждю? победю? Поборю и пойду укреплять отношения. Люба уже укрепляет. Чем-то с моей тещей на кухне занимается. Интересно, что там так гудит?»
   «Сепаратор».
   «После такого ответа мне стало еще интересней. Минут десять полежу и вылезу из-под одеяла».
   «Ну, давай, набирайся сил. Не буду отвлекать. Пока, звони, если что».
   «Ты тоже не теряйся, звони. Пока».
   - Доброе утро всем, - Лука заглянул на кухню, не решаясь зайти.
   - О, зятек, тоже ранняя пташка? Как спалось на новом месте?
   - Знаете, замечательно.
   - А мы вот с Любой коров подоили. Мы коллеги оказывается. Вот уж не думала, что встречу городскую девушку, которая так ловко может корову подоить.
   - Люба, а что ты такое делаешь.
   - Сепарирую.
   - Замечательный ответ, мне стало все понятно. Племяшка, просвети дядю.
   - Дядя, просвещайся. Вот этот агрегат называется сепаратор. Сверху, вот в эту чашу, заливается подогретое молоко. Вот в эту трубку вытекает обезжиренное молоко, так называемый обрат. А в эту сливочки. Тут, главное, равномерная скорость вращения.
   - У меня электрический сепаратор есть, сыновья подарили, но мне этот больше нравится. Ему уже лет пятьдесят, а может и больше. Мне от свекрови достался. На электрическом все как-то слишком быстро, что ли? «Бзь», и все, а здесь процесс. Священнодействие. Мне даже кажется, что сметана вкуснее получается.
   - Как же я все это люблю, - вздохнула Люба. – Жаль, попробовать не могу.
   - Что, ни как нельзя вылечить? – спросила Евгения Константиновна, данную тему явно уже обсуждали.
   - Можно. Заменой тела, но я еще не готова.
   - Это где же у нас тела меняют?
   - Пересадка мозга, - быстро нашлась Люба. Опять прокол. – Дорого, но реально. Вот только я не готова. И тело мне мое нравится. Оно очень даже ни чего, только с питанием проблемы. Я привыкла. А молоко просто обожаю. Гляжу и обожаю. Красивое оно. Живое.
   - Зятек, ты не против, что я тебя так называю?
   - Нет, - Лука пожал плечами. – Тем более, что это правда.
   - Правда будет, когда поженитесь.
   - О, - не прекращая вращать ручку сепаратора, обернулась Люба. – А здесь брак зарегистрировать как-нибудь можно?
   - Естественно, в сельсовете нашего сельского поселения. Слово то какое выдумали «поселение». Прости, Господи, не при детях будет сказано. Раньше центральная усадьба колхоза была – село, и мы три деревеньки. А теперь это все поселение.
   - А ждать долго?
   - Чего ждать?
   - Очереди на регистрацию.
   - Вы что, опять беременны? – вместо ответа Любе, почти теща сурово поглядела на Луку, ему, адресовав вопрос.
   - Ни как нет! – по-военному ответил Лука. – Просто в городе два месяца ожидание, а нам ждать нельзя. Некогда.
   - Столько лет ждали, а теперь некогда?
   - Они столько лет дурью маялись, да гордостью мерялись, - ответила за дядю Люба.
   - Служба, Евгения Константиновна, сами понимаете.
   - Понимаю, Лука. У нас с регистрацией проще. Вы как, праздновать хотите, или просто расписаться?
   - Конечно, праздновать, чтобы все по-взрослому, - опять Люба.
   - Отец договорится, они с мэром одноклассники. Зятек, принеси еще дров, пожалуйста. Дровяник за домом. Как с крыльца спустишься, так по тропинке налево, вокруг дома. Там у нас пес сидит, не бойся. У него цепь короткая. Он осенью откуда-то пришел. Весь побитый, чуть живой и злющий. Только мужа к себе подпускает. Пристрелить бы, по-хорошему, да жалко. Месяц его выхаживали. Выходили на свою голову.
   - Есть принести дров! Разрешите приступить к выполнению?
   - Приступайте, выполняйте, - усмехнулась Евгения Константиновна. – Вот бы мужа так обучить. Вот красота бы была.
   За ночь потеплело. Вчера было минус тридцать с хвостиком, сегодня всего пятнадцать. Потому, что ночью снег пошел, навалило почти по колено. Небо уже посветлело, но еще не рассвело. В этом предрассветном мареве снег казался синим.
   Пес кинулся неожиданно, ни как, не предупредив о своих намерениях. Не рычал, не лаял заранее. Лука отпрыгнул. А потом зарычал сам. Умение боевого рыка являлось одним из основных аспектов денсарского фехтования. До Шаропуза, конечно, далеко, но тоже не слабо, плюс усилитель голоса – мини мегафон с максимальными возможностями. Рёв Лукича младшего разнесся над пробуждающейся деревней. Пес залетел в будку быстрее, чем Лука успел расширить границы защитного поля и поставить нахала на место, загнать в будку.
   - Запомни, лохматый, - начал нравоучительным тоном Лука. – Никому нельзя повышать на меня голос. Я понятно изложил?
   Пес не высовывался из будки, видимо, понятно.
   - Ну, ты даешь! – Захар Данилович стоял в дверях бани в валенках, телогрейке и трусах.
   - Он первый начал.
   - Он теперь заикаться будет, и, боюсь, половина собак в деревне тоже. Ты то зачем туда пошел?
   - За дровами.
   - Теще помогаешь, это хорошо. Кстати, о дровах. Ты дрова колоть умеешь?
   - Нет.
   - А будешь?
   - Да, мне интересно.
   - У меня там чурочки лиственничные с лета лежат. Их только по морозцу колоть, когда смола замерзнет. Считай две недели мороз припекал, а сегодня, вот, потеплело. Самое оно колоть.
   - Командуйте.
   - Командовать это я за всегда, с превеликим нашим удовольствием. Давай тогда после завтрака и начнем.
   Чурочки оказались в районе метра, плюс – минус, в диаметре. У нас, в сельской местности, колка дров – занятие вполне себе обычное. А вот раскалывать чурки, да лиственничные это уже не рядовое, где-то даже, эпохальное событие. Его вспоминают долго, примерно год, до следующего подобного события, а особенно выдающиеся моменты не забывают много лет, вспоминая при каждом удобном случае. Кто сколько и как колотушек разбил, клиньев вбил, да колунов переломал. Лука добавил материала для воспоминаний.
   Если представители более старшего поколения работали вдумчиво, активно эксплуатируя клетки и нейронные связи головного мозга, потому как силы уже не те, да и радикулит донимает. То молодежь предпочитает пользоваться исключительно силушкой богатырской, удалью разухабистой и ломает шанцевый инструмент с небывалым воодушевлением.
   «Топорище» - ручка не только для топора, но и для колуна. «Колунище» - звучит как-то не очень. Но, как обычно, есть нюансы. Топорище для колуна: больше, толще, длиннее, прочнее и проще в изготовлении. Рачительный хозяин запасает их заранее в некоторых количествах. Первая запасенная рукоять понадобилась после первого удара Луки.
   - ХАК! – выдохнул Лука и от всей денсарской души всадил колун в чурку. Топорище осталось в руках. Сам колун засел в недрах заготовки для дров, где-то очень глубоко.
   - Лука, - простонал Захар Данилович. – Силища у тебя, конечно, да. Так колун с одного удара загнать. МогЁшь! Но тут же надо аккуратненько, дело деликатное. А ты прямо поперек сучка, не глядя. Сучок, он, как гвоздь, всю конструкцию удерживать будет. Давай покажу, как надо, - подошли к другой чурке, и, используя свой колун как указку, Захар Данилович продолжил объяснение материала. – Вот видишь, здоровый сук торчит, начинаем вдоль него. ХАК! – ну, хоть выдохнул Лука при ударе правильно. Колун вошел в чурку на половину. – Теперь представляю прямую и по ней, чтобы как пунктир через всю поверхность. ХАК! ХАК! ХАК! Вот. Теперь в отверстия от колуна вобьем клинья. Давай ты. Возьми «ИВАН ИВАНЫЧА». Лука, ну, колотушка березовая, вон стоит. Да, эта. Вставь клин, вбей слегка, чтобы крепко встал. Да, так, теперь следующий клин. Молодец. Так во все отверстия. Ага, а теперь «Иван Иванычем» от души. Лу-у-ка! Твою мать. Не, ну, мужики, вы видели? Березовая колотушка вдребезги!
   - Зато трещина пошла, - заметил Михаил. Оба сына принимали активное участие в данном мероприятии.
   - Эффективность наблюдается, но у меня всего две колотушки осталось. Лука, тебе может целую березу взять для этих целей?
   - Здравая мысль, - согласился Михаил. – За одно и березовых дров наломает.
   - Лука, эту чурку я сам добью, а ты из своей давай колун вызволяй. Только бей в пол силы, а то останемся без дров и инструментов. Колуны запасные вон стоят. Их всего три, имей ввиду. Тебе сейчас поперек сучка идти. Как чурка растопучится, сучок надо будет топором перерубить. Колун рубить не может. Он только колет. 
   - Понял, - «растопучил» чурку Лука легко, не особо напрягаясь. Сучок действительно удерживал всю конструкцию. Лука взял топор. – ХАК! Да что же у вас весь инструмент такой нежный? – Лука отбросил в сторону топорище.
   - Лука уже третье полено заготовил, - заметил Михаил.
   - Да, - согласился отец семейства. – Ты, Лука, нам из топорищ поленницу сложишь.
   - Я сейчас.
   - Лука, ты куда? – спросил вслед руководитель процесса.
   - Обиделся, что ли? – спросил Михаил, видимо у отца и брата, Лука уже скрылся из вида.
   - Вот, - вернулся через несколько минут Лука с денсарским топором. Колунов на Денсаре не было. Колоть было нечего, а с появлением тилеанских технологий и незачем. Топоры были – незаменимая вещь в хозяйстве. В Академии Механики доработали форму, теперь топоры имели рубящую кромку толщиной в одну молекулу.
   Толстый сук Лука перерубил с одного удара, чурка развалилась на две примерно одинаковые части. Денсарским топором Лука орудовал ловко, не впервой. От топора отверстия в чурке оказывались поуже, чем от колуна, но клинья встали. Забил их Лука обухом своего топора, поделив половину чурки на четвертины. А дальше совсем легко. Минут за десять чурка превратилась в нормальные поленья дров. Кроме Луки никто больше не работал, все зачарованно наблюдали.
   - Что у тебя за топор такой? – спросил Захар Данилович. – Дай посмотреть.
   - Пожалуйста, только осторожно, очень острый. Им, отец говорит, бриться можно, но не удобно.
   Площадка для разделки чурок на дрова находилась за двором, за оградой, на задворках – как хотите называйте. Сарай – навес примыкал к дому, защищая его от холодных северо-западных ветров, и дрова в поленницах не мокнут под дождем и снегом, и ходить за ними удобно. По нынешним правилам так строить нельзя. Строение должно быть не ближе трех метров от забора. Здесь же дом строился не по глупым правилам, а за долго до их появления, по уму. Практично и разумно. Внешняя стена навеса сама являлась забором. В ней находилась калитка. Вернее дверь, которая полностью сливалась со стеной. Если не знаешь, что она там есть, ни за что не найдешь, да, и искать не станешь. Через нее наши дровоколы и вышли за ограду. Дверь – калитка закрылась сама. Видеть, что происходило во дворе, мужчины не могли.
   Лай собаки с грозным рыком, звон натянувшейся цепи, Светин крик:
   - Ах ты тварь! Тима за спину!
   Что-то обо что-то громко шарахнуло. До этого момента калитка навеса – забора открывалась наружу. Влетевший во двор Лука открыл ее внутрь, попутно разобрав на не очень аккуратные дрова. Света, закрыв собой Тимофея, стояла у дома. Люба, присев на корточки, сидела перед собакой, бережно обхватив собачью голову руками. Пес глядел на девушку такими печальными глазами, что Луке стало стыдно. Врываясь в калитку, он хотел прибить негодяя. Пребывание на Земле породило в душах спокойных и уравновешенных инопланетных туристов сильные чувства и богатые эмоции.
   - Он очень хочет быть хорошим, только у него не получается, - Люба обернулась к людям, не выпуская собачьей головы из рук. Пес не возражал. – Ему сделали очень больно, покалечив чистую собачью душу. Он очень старается быть: полезным, верным, любящим и преданным псом, но душевный перелом все портит. Собакин от этого страдает, от чего становится еще более нервным, - Люба повернулась к собаке и, глядя тому в глаза, сказала. – Я тебе помогу. Согласен? – пес на удивление всех собравшихся, а собрались все, кто был в доме, замахал хвостом. – Как его зовут?
   - Кто бы знал, - ответил отец семейства. – Он без паспорта пришел и не представился.
   - Хорошо, буду звать тебя Товарищ Пес. Согласен? – пес завилял хвостом и лизнул Любину руку. – Вот и договорились, - Люба выпрямилась. – Мужики, а что это вы там такое интересное делаете и без меня?
   - Колуны ломаем, - ответил за всех Лука. Теперь они со Светой и Тимофеем стояли обнявшись втроем.
   - Еще калитки, - добавил Михаил.
   - Я тоже хочу, - Люба уперла руки в «боки».
   - Не вопрос, - согласился хозяин. – Пойдем.
   Выйдя за ограду, Люба деловито огляделась, кивнула своим мыслям и взяла колун.
   - Какой интересный инструмент, - повертела его в руках, примеряясь. Местные мужики только рты раскрыли. А что вы хотели? Мастер фехтования и с колуном мастер. Прицелилась к чурке и, от души. - ХАК!
   - Да, что ж за семейка то такая? – скорбно молвил Захар Данилович.
   - Еще одно полено, - кивнул головой Михаил.
   - Вам этих штук не хватит, - сообщила Люба, кивнув в сторону последнего запасного колуна.
   - Пока вы не помогали, хватало.
   - А это что? Лыжи? – Люба заметила под навесом, через гостеприимно выломанную калитку, лыжи, стоявшие у стены дома.
   - Да, но они не спортивные, охотничьи. На них не покатаешься. На них ходят. И в дрова их превращать не надо.
   - Собакина хочу прогулять. Такие лыжи, как раз, подойдут, а то снег глубокий.
   - А ты на них ходить умеешь? Они на валенки обуваются. Валенки в доме. Размер универсальный – всем большие.
   - Умею, у деда такие.
   - И кто ваш дед?
   - Лесник.
   - Его отец, получается? – Захар Данилович показал большим пальцем за спину в сторону Луки.
   - Да.
   - А чего же в таком разе дрова колоть не научил?
   - Когда Лука родился, дед уже давно на пенсии был.
   - Могуч ваш дед.
   - А то. Собакин, пошли гулять, - Люба отцепила собаку. – Будешь Собакин. Товарищ Пес, слишком официально, не находишь?
   - Смотри, удерет.
   - Удералка не выросла, - дама с собачкой пошли по проулку за огород, в сторону леса.
   - Пойдем, мужики, пообедаем, - Захар Данилович проводил Любу задумчивым взором. Вздохнул и продолжил. – Последствия нашей деятельности предлагаю ликвидировать потом, - все, не спеша, следом за хозяином пошли в дом.
   - Я еще немного тут побуду, - сообщил Лука Свете. – Минут через пятнадцать приду.
   Оставшись один, Лука сходил к машине. Достал молекулярный резак, только таким устройством можно было разрезать волскрим. Лиственница оказалась значительно легче в обработке. Все чурки нарезал на дрова минут за пять, максимум десять.
   - Лука, ты, когда все успел? – опешил хозяин дома, увидав внушительную кучу дров вместо чурок.
   - Перед обедом.
   - Ты же вместе со всеми был?
   В ответ Лука пожал плечами и сменил тему разговора.
   - Вам мой топор действительно понравился?
   - Да, никогда таких не видел.
   - Экспериментальный вариант. Композиционные материалы, - умело ввернул всем известное, мало кому понятное, но все объясняющее слово Лука. – Тогда, я хочу вам его подарить, - Лука протянул тестю топор, как каравай, на двух руках. Рушника и солонки не хватало.
   - Вот это спасибо, зятек! Удружил, порадовал. Ты, если хочешь, можешь последний колун доломать.
   - Так чурки кончились.
   - Это да.
11

   После завтрака следующего дня Лука с Светиным папой посетили стайку с ознакомительной экскурсией. Дядя Слава, тем временем, профессионально почистил двор от снега. А братья Михаил и Андрей сделали новую калитку, разобрав остатки старой на дрова.
   - Жена моя Женя, - отдыхая за столом с глиняной кружкой чая в руках, сказал Захар Данилович. – Хорошие к нам гости приехали. Может на совсем останетесь, гости дорогие? Лука, я, если честно, думал, что навоз тебя смутит. А ты ни чего, даже не поморщился.
   - Лумбгума вы не нюхали. На его фоне навоз ваш, как ароматизатор воздуха использовать можно.
   - Это, что за гумм такой?
   - Смазка специальная, - врать Лука уже худо – бедно научился.
   - Лука.
   - Да, Люба.
   - Может разомнемся?
   - Давай, давненько не сражались.
   - Папа, вы на мечах драться будете?
   - Брат мой, - ответила вместо Луки Люба. – Фехтовать. Кстати, ты когда в прошлый раз тренировался?
   - Так ты со мной не занимаешься!
   - Каюсь. Виновата. Давай сегодня, и начнем исправлять данное упущение.
   Доспехи спортсменов, поначалу, повеселили зрителей. Изначально зрителей было не много, только члены семьи. Односельчане стали стягиваться позднее, когда бой уже кипел. Сражались на площадке, на которой вчера еще стояли чурки. Места много и снег утрамбован. То, что нужно.
   Спортсмены поприветствовали друг друга, и бой начался. Люба стремительно атаковала, меч вылетел из ножен уже после того, как она ринулась в атаку. Что бы ни тратить времени на замах, ударила с разворота, крутанувшись вокруг себя и не снижая скорости сближения.
   - Во, дает, - зашептались зрители.
   Лука, уклоняясь, сел на шпагат и нанес удар снизу вверх. Люба взлетела. Она и на Денсаре так могла, а уж на Земле с ее смешной гравитацией, подавно. Перелетела через Луку, сделав кувырок в воздухе. Расчет был точным. Над Лукой она пролетала головой вниз и нанесла удар из этого положения. Лука отбил Любин меч своим, сделал полу кувырок назад, ноги оказались вверху. Резко свел их из шпагата вместе и, не понятно как, взлетел в противоположную от Любы сторону. В полете развернулся лицом к сопернице и, не успев приземлиться, атаковал. Люба приземлилась на поломанное топорище. Сломал топор Лука и отбросил топорище в сторону. Когда складывали дрова, к ним же уложили и рукояти колунов, колотушек и обломки калитки. Про топорище просто забыли, не заметив его в снегу. Люба точным пинком запустила обломок земного инструмента в голову дяди. Мечи были тренировочными и рубить не могли. Лука отбил топорище с такой силой, что оно сломалось, разлетевшись на несколько кусков.
   - Ну, вот! Видели? – обратился Захар Данилович к односельчанам, которые почти полным составом собрались вокруг импровизированной арены инопланетных гладиаторов. Как узнали? Когда успели? Осталось загадкой. – Что им колуны ломать?
***
   Когда я писал первую часть моего повествовательного высоко не научного романа, я заметил, что глупо пытаться описывать балет словами. А сейчас пытаюсь поединок описать. Тот же танец. Не видел – не поймешь. Старею. Глу…, ой, ой, ой мудрею. Мне, иной раз, кажется, что мудрость, это хорошо замаскированный маразм. Развитие человека происходит по интересной схеме: младенец; дитя неразумное; подросток с переходным возрастом, переходящим в юношеский максимализм; кризис среднего возраста и маразмы. На мудрость нет ни времени, ни места. Некоторые еще успевают на «бис» на бес в ребро, но большинство, упиваясь мудростью из источников близких к маразму, просто разучивают слова лебединой песни. Извините. Печалька. Что это я? Накатило. Бывает.
***

   Поединок продолжался минут двадцать, наверное, и завершился так же стремительно, как начался. Лука снял шлем. От головы шел пар.
   - Дядька, надень колпачок обратно, а то тыковку простудишь.
   - Да, да, - поддержала Евгения Константиновна. – Простудитесь, разгоряченные все. Пойдемте в дом.
   Провожали бойцов дружными, глухими, потому что руки в варежках, аплодисментами. Пока участники поединка разоблачались, хозяйка с помощью дочерей накрыла на стол знатное чаепитие. Таким перекусом можно было заменить полноценный прием пищи.
   - Давайте быстренько за стол, - усадила она усталых, но довольных гостей.  – Пока не остыло. Вот чаек горяченький. Колбаску пробуйте, своя, домашняя. Сметанка, вот, свеженькая, Люба делала. Варенье малиновое. Кушайте.
   Лука так и сделал. Намазал на колбасу сметану, сверху варенье и съел. Чем поразил окружающих до глубины души и звенящей тишины.
   - Дядька, я вот этого ни чего, никогда не пробовала, но, даже я подозреваю, что ты соорудил какой-то не правильный бутерброд.
   - Люба, а ты вспомни, как он торт с маринованными огурцами ел, - напомнила Света. – Лука, странные у тебя вкусовые предпочтения.
   - Дядька, ты не беременный, часом?
   - Не знаю, мне вкусно.
   - Что, конкретно не знаешь? Уточни.
   - Ну, и на здоровье. Что вы прицепились к человеку? Пусть ест, как хочет, раз желудок не возражает, - заступилась Евгения Константиновна.
   - Тетя Люба, - обратилась к девушке Светина племянница, дочка Михаила. – А вы меня так сражаться можете научить?
   - София, ты сестра Тимофея по маме, а я его сестра по папе. Так, что мы с тобой обе сестры Тимофея. Поэтому обращайся ко мне на «ты». Хорошо? Через двадцать минут у нас с Тимофеем начинается занятие, присоединяйся.
   Современный Денсар и фундаментально серьезное отношение к чему бы то ни было, сочетаются между собой еще меньше, чем ингредиенты бутерброда Луки. Тренировки по фехтованию – это, во-первых, весело, а, уже потом, все остальное. Мастером ты можешь и не стать, но заряд радости, бодрости и веселья получить обязан. Люба, как наставник, строго придерживалась традиций. В конце концов, сама она именно так и училась, веселясь, танцуя и играя. Младший племянник Светланы, сын Андрея – Захар (назвали в честь деда), не смог остаться в стороне и присоединился к общему веселью. У него в его четыре года не плохо получалось. Весело. Взрослые члены семьи присоединились к Луке за столом.
   - Хорошая девушка, - тяжело вздохнув, сказала Евгения Константиновна. – И не скажешь, что болезнь у нее. Вон и с детьми здорово управляется, и они ее любят. Детей не обманешь. Молодец. Лука.
   - Да, - Лука продолжал дегустацию всего со всем, в разных вариациях.
   - А она детей иметь сможет? Не знаешь?
   - Знаю. Сможет. Медики дают добро.
   - А дети тоже могут больными родиться?
   - Она не такая уж и больная! Больше того, к ней ни одна зараза прилипнуть не может. У нее за всю жизнь, насморка ни разу не было. Вся ее болезнь выражается в особенном питании. А так совершенно здоровый, нормальный человек. Видели, как сражается? Лучше ее только наш наставник. Она меня сегодня не победила только потому, что поддавалась. Она вторая по уровню мастерства, а я где-то во втором десятке.
   - Не прибедняйся, - Захар Данилович похлопал Луку по плечу. – Я видел, как ты умеешь.
   - О, вы не видели, как они с моим старшим братом умеют. Вот, где танец. У них с Саней, примерно, одинаковый уровень. Залюбуешься. А дети у Любани будут совершенно нормальными. С ней, просто медики ошиблись. Редчайший случай.
   К воротам усадьбы подлетела «тарахтелка». Разговор за столом смолк. Клацнула щеколда на калитке, пес звякнул цепью и залаял, дверь открылась. На пороге в клубах пара возник взлохмаченный парень, без шапки.
   - Тетя Женя! Зорька рожает, плохо ей!
   - Семен, не тарахти. Что ты как тарахтелка твоя? Будто в первый раз увидел, как корова телится.
   - Так это Зорька! Она даже по первотелку стоя рожала, а тут улеглась. Плохо ей!
   - Сядь, чайку попей. Наверняка сегодня еще не ел. Я пока соберусь.
   - Дядька, мы машинку возьмем, - из комнаты выглянула раскрасневшаяся Люба.
   - А ты куда? – Лука перестал жевать.
   - Дядька, корова телится, а я ветеринар, между прочим. Семен, да? Запуск нормально провел?
   - Да, - парень жадно жевал и отвечал с набитым ртом, пережевал, продолжил. – Все, как всегда. Только веса она много набрала. Я уж думал ограничить рацион питания, но не морить же голодом стельную корову.
   - Бывает, - вышла Евгения Константиновна с классическим старым чемоданчиком – саквояжем земского доктора в руке. – Все, я готова. Люба, ты с нами?
   - Да, я тоже готова. Дежурный чемоданчик в машине.
   - Машина это та, что у ворот стоит? – Семен поднялся из-за стола, на ходу допивая чай. – Не пройдет она там. Замело дорогу, только на «Буране» можно.
   - Пройдет, у нее знаешь какая проходилка? Поехали.
   Семен на стареньком «Буране» в клубах снега и дыма ехал впереди. Люба и Евгения Константиновна с комфортом двигались следом.
   - Какая машина у вас, - восхитилась Евгения Константиновна. – Прямо звездолет какой-то.
   - Нет, до звезд она не долетит. А этот, Семен, он кто? – поспешила перевести тему разговора Люба.
   - Фермер. Они с сыновьями моими вместе работают. С двух коров начинали, а сейчас уже семнадцать и быка прошлым летом купили. О, сыновей не взяли!
   - Вон они, следом пылят на такой же, как у Семена штуке.
   - Мои семейные, в деревне живут, а Семен на ферме днюет и ночует.
   - Холостой, что ли?
   - Да.
   - Что так? Парень вроде видный.
   - Они с Михаилом моим одну девочку любили со школы. Когда выросли, она Михаила выбрала. Я боялась, что парни дружить перестанут. Нет, нормально. Семен свидетелем на свадьбе был, они оказывается, так еще в детстве решили. Один, кого Ульянка выберет, женится на ней, а второй свидетелем будет.
   - А если бы она никого не выбрала из двоих?
   - Такой вариант, видимо не рассматривался. Сеня с Мишей всю жизнь вместе. Я с его мамой в одной палате в род доме лежала. Мы их даже, разок, на кормлении перепутали. Вот животноводством вместе занялись, ну, и младший с ними. Андрейка за Мишей с детства, как хвостик, и женился на Ульянкиной младшей сестре. Они тоже вместе с роддома. Мы со сватьей тогда смеялись, вот вырастут, женятся, внуков нам нарожают. А они так и сделали. Кто бы мог подумать. Пошутили. И хорошо, что так.
   - А Света в род доме никаких знакомств не завела?
   - С девчонками я одна в палате лежала. Девяностые, рожали мало тогда. Да и сейчас не много. Многодетных семей среди молодых мало. А род дом наш закрыли, вместе с больницей. Теперь рожать в район, почти сто километров, так десять раз подумаешь, а надо ли?
   - Ваши ферму организовали, а остальные люди, почему ничего не хотят?
   - Нет, ребята у нас все хорошие. Разъехались, в основном. Вроде никто не опустился. Ни все хотят быть хозяевами хозяйств, это же сплошные проблемы. Я на этой ферме работала, успела взять уже руины в аренду, на пятьдесят лет почти даром у колхоза, а потом колхоз окончательно погиб, я ее и приватизировала. Пацаны, как выросли, один корпус отремонтировали, вот в нем и трудятся. Но нам повезло, ферма официально уже была. А новую сейчас с нуля поднять это никаких денег и здоровья не хватит. Одних согласований и разрешений необходимо какое-то сумасшедшее количество собрать, экспертизы провести. И все это нереальных денег стоит. У нас всю деревню за столько не продашь. Вон видишь дом с красной крышей?
   - Да.
   - Там наш бывший учитель с детьми живут. Школу закрыли. Дети взрослые уже, рядом дом не достроенный, это тоже их. Вот они всей семьей кроликов держат, больше тысячи голов. Но все на собственном подворье. Поле под корма выкупили у кого-то, не знаю у кого, у государства, наверное, не знаю, колхоз хозяином был, так помер колхоз. А никаких ферм официально строить не собираются, где денег столько взять? Через два дома от них, гусей держат, тоже много, несколько сотен. И у всех остальных хозяйства тоже крепкие, на семью хватает. Кто картофель выращивает, кто еще, что. Мой, Захар – механизатор. Кому, что вспахать. Корма заготовить.
   - У вас техника есть?
   - Да, с колхоза выкупили. У нас старший сын младше трактора, но у Захара руки золотые, чинит, работает.
   - Весело у вас.
   - Это да. Зато дружно. Все друг за друга.
   - Это хорошо, это правильно.
   Подъехали к ферме. Люба зашла следом за Евгенией Константиновной.
   - Ух, ты, как тут у вас все здорово, - со знанием дела огляделась Люба. – Роженицы я так понимаю отдельно от остального стада.
   - Да, вон за перегородкой, у нас там ясли.
   - Пошли, показывай свою Зорьку.
   - Пойдем, вот, - Семен открыл дверь в отдельный загон. Корова лежала на свежей соломе, тяжело дыша. – Плохо ей. Уже не в первый раз, а что бы так ни разу не было.
   Люба уселась на пол, рядом с коровой.
   - Вау, и пол теплый!
   - Это Андрей в Интернете нашел. Там Иван для бани печь изобрел, ролик выложил, а мы вот здесь, потому же принципу для коровок построили. Она для горения воздух из-под пола берет, за одно и запахи неприятные вытягивает, и сырости нет, и теплый воздух под пол затягивается.
   - Молодцы, - похвалила Люба, открывая свой чемоданчик.
   - Что это? – округлила глаза Евгения Константиновна.
   - Диагностический комплекс, - ответила Люба, а про себя подумала: «Плохие шпионы. Опять прокол». Запустила систему. – Семен, нормально все с коровкой. Двойня у нее. Смотри, два сердечка бьется.
   - Какая техника замечательная, - восхитилась земной ветеринар.
   - Да, - не стала спорить Люба. – Семен, водичку тепленькую организуешь?
   - Банная печка, воды полный котел.
   - Замечательно. У вас коровий род дом по высшему разряду. Второй теленок, как положено, задом наперед лежит. Надо будет вытягивать, - Люба надела перчатки. – Что тут у нашей мамочки? А у мамочки все хорошо. Мамочка готова.
   - Мама! – над яслями возникли Михаил и Андрей. – Там у Красульки тоже начинается.
   - Это которая телочка, первотелок?
   - Она. И у Венеры скоро начнется.
   - Бык у вас оптовик затейник, как я посмотрю, - Люба пальпировала корову, при этом на Семена смотрели обе и роженица, и акушер. – Евгения Константиновна, давайте я здесь, а вы спасайте остальных. Семен, будешь моим ассистентом. Ни чего, сознание не потеряешь?
   - Да, что же я, в первый раз, что ли? Я в этом году уже трое отелов принял. Просто Зорька вела себя неправильно, вот я за помощью и поехал. А так то, сам бы справился.
   - Молодец, - задумчиво ответила Люба. – Что-то я тебя перехваливаю. Тебе так не кажется?
   Семен в ответ хмыкнул.
   Роды прошли успешно. Долго. Тяжеловато, даже для Любы с ее силой и техникой, но успешно.
   - Даже послед отошел, как по учебнику, - Люба выпрямилась и, упершись руками в поясницу, слегка выгнулась назад. – О-о-ох, - тяжелая ручища улеглась ей на плечо, притянув к себе. Возможно, впервые в жизни Люба опешила. Она покосилась на руку на плече. Повернула голову в другую сторону и увидела лицо счастливого фермера. Он, глазами полными восторга, глядел на то, как корова вылизывает своих телят. Люба еще раз покосилась на руку на своем плече и не стала ее прогонять. – Поздравляю, папаша!
   - Ага, - глупо улыбаясь, кивнул Семен.
12

   Наступил ранний зимний вечер. Бабушки, пап и Любы все еще не было. Оставшиеся дома женщины: Света, Варя и жены братьев – убрали со стола после ужина и спрятались в девичьей комнате. Дядя Слава с Захаром Даниловичем что-то обсуждали в пол голоса сидя за столом. Детьми занимался Лука.
   Дети были в восторге. Когда же вечер из раннего перетек в поздний, все дети дружно решили спать с Лукой на полу. Взрослые не возражали. Денсарские сказки никогда не были страшными. Последние пару тысяч лет злодеев на планете попросту не было. Лорд Олдар знал сказок множество. Как же юный Лука обожал ночные посиделки, переходящие в полежалки и засыпалки в теплые летние ночи в степи у костра. Замечательный, бархатистый, обволакивающий и успокаивающий голос Олдара и его бесконечные, веселые и поучительные истории. Даже уже засыпая, дети продолжали усмехаться веселым приключениям героев. А, заснув, кто, где в чистом поле у затухающего костра, продолжали улыбаться во сне.
   По мере взросления Лука становился мудрей. И уже не садился в круг у костра, а сразу ложился поодаль, чуть в стороне, за кругом света. Лежал, любуясь прекрасным звездным небом и незаметно засыпая. Сегодня он стал взрослым окончательно, и ему досталась роль Олдара. Дети, сначала, звонко смеялись, затем усмехались, а сейчас сладко посапывали. Как же тяжело воспитывать детей. Горло рассказчика пересохло. Трудно так много говорить. Лука вышел в столовую. Не смотря на основательные познания земного быта, Лука так и не смог окончательно разобраться в ротации комнат в жилищах землян. Комнату, в которой он спал, называли то залом, то гостиной, хотя она была несколько меньше той комнаты, в которую он вышел.
   Эту комнату называли как столовой, так и прихожей. Оба названия имели право на существование. Прихожая потому, что из сеней человек попадал сразу в нее. Сени были не отапливаемыми, поэтому одежду снимали и хранили здесь же, в прихожей. В этой же комнате находился большой обеденный стол, за которым собиралась вся семья, принимая пищу. Суда же вел выход из кухни. И столовой комната имела право называться. Да и гостиной она была в гораздо большей степени, чем та комната, которую гостиной называли. Чаще всего гости сидели за обеденным столом.
   Еще в двух комнатах: спальне и девичьей – Лука ни разу не был, но подозревал, что они не сильно друг от друга отличаются.
   Лука очень хотел пить. Поэтому шел целенаправленно к старому, пузатому самовару, постоянно проживающему на обеденном столе.
   - О, зятек, присаживайся. Чаю будешь?
   - Да, спасибо, - если бы не пересохшее горло Лука усыпил бы и себя вместе с детьми. Сейчас он находился в полусонном состоянии, между сном и явью.
   Лука мелкими глотками пил уже не горячий чай без сахара. Мужчины, тем временем, продолжили прерванный его появлением разговор. Слово взял Захар Данилович, продолжая прерванную мысль:
   - Ты, Слава, сам служил. Вспомни, какой бардак был в Армии в девяностые! Он же Армию нашу, считай, восстановил! Спас! – Захар Данилович говорил горячим шепотом. – Если бы не он, нас бы уже давным-давно захватили!
   - А что же в девяностые не захватили, когда Армии не было?
   - Так, думали, что само все развалится, так заберут, что хотят. А он пришел, Армию возродил, оборонку реанимировал! И всё, обломились морды вражьи! Хрен им, а не Рассею! - шепотом можно кричать, Захар Данилович это только что доказал экспериментальным путем.
   - Бардака там и в семидесятые хватало. Потом он просто ширился и разрастался. Зарплату месяцами не давали. Это факт.
   - Вот, а теперь платят вовремя! Это его заслуга!
   - Платят, и его заслуга тоже, согласен.
   - Правильно, согласен, против фактов не попрешь!
   - Не попрешь. Да вот только в одной из самых богатых стран мира, народ живет все беднее и беднее. Почему? Зарплату платят вовремя, да только зарплата какая? Официальная средняя зарплата чуть больше сорока тысяч, про реальную зарплату молчу. Это меньше пособия, которое в Германии платили беженцам. Согласен, там цены выше, но и зарплаты выше на столько, что покупательная способность работающего человека выше, чем у нашего специалиста того же уровня. Почему? Мы вот все с Германией соревнуемся, по какому-то ВВП, не понимаю по какому. А давайте, лучше, по уровню жизни посоревнуемся. До смешного доходит. Ты же в курсе, как в странах Балтии русскоязычных унижают, притесняют и прочее.
   - Конечно, сволочи.
   - А где вереницы беженцев на историческую родину? Хоть раз в новостях слышал, что из Прибалтики русскоязычные эмигрировали в Рассею? Нет никого. То есть им там быть униженными нравится больше, чем у нас гордыми. Президент сам говорит, что у нас человек с зарплатой в восемнадцать тысяч – средний класс. Вот я, дворник получаюсь средний класс. Кто-нибудь, кроме президента в это верит? У меня пенсия больше зарплаты, это нормально? Так мне уже много не надо, и в сумме у меня почти средняя зарплата по стране получается. Мне хватает, еще и детям помогаю. Вот, о детях. Представь семья: мама, папа, ребенок. Родители представители среднего класса по президентским меркам, зарабатывают по восемнадцать тысяч, в сумме тридцать шесть. Делим на троих, получается ниже прожиточного минимума на члена семьи. Всё. Нищета! И это средний класс. Так президент считает.
   - Да, когда он так говорил? Не помню я этого.
   - Вот, недавно. Тасс. Двадцать вопросов президенту, шестнадцатая серия, по-моему. А каково бедным слоям общества? Малообеспеченным? Мучительная смерть от недоедания их удел? И таких, у нас, по официальным данным, двадцать миллионов. То есть средний класс у нас составляют нищие, так президент сказал, мол, нищие это средний класс и есть. А еще почти пятнадцать процентов граждан живут гораздо беднее, нищих. Это нормально? За двадцать лет ни хрена не сделал, на самом деле. Нищету в разряд среднего класса возвел, и всё, все экономические достижения. У тебя сыновьям уже в районе тридцатника?
   - Мишке тридцать пять, Андрюхе тридцать три.
   - А когда они по второму ребенку планируют? В деревнях раньше по много детей рожали. У тебя четверо, а у твоих сыновей по одному. Почему?
   - Больницу местную закрыли, только фельдшер один на всех, направления в район выписывает. Работа, такая, не понятная. Вроде сами на себя, сами себе зарплату, иной раз месяцами не дают. Боятся они еще детей рожать, их же вырастить надо, образование дать. И проект этот не на один день. Тут не знаешь, что завтра будет, а через год? А через восемнадцать лет? 
   - И это его заслуга. В сильном государстве люди уверенны в своем будущем и будущем своих детей.
   - Так он же за стабильность!
   - Он за стабильную неуверенность. Ты желаешь своим детям нищей стабильности? Нет. А другой стабильности он не предлагает. Не может. Только стабильную бедность и нищету.
   - Хорошо, допустим не он, а кто? На выборах ему конкурентов нет.
   - Правильно, он их до выборов убирает. Зачем ему конкуренты? У него, даже в его команде все на голову ниже, а то и на две. Огурцы у вас вкусные. В бочке солите?
   - Да. Неожиданный переход, с высокой политики.
   - Это не переход, это развитие мысли. Плесень в бочке поверху плавает?
   - Естественно. Куда без нее?
   - Пока плесень в сторону не отгребешь, огурцов не видно. И здесь так же. Он себя плесенью окружил, среди нее плавает, один огурец, других не видно. Сам от этой плесени уже заразился. Тут ведь с кем поведешься, от тех и заразишься. Лука, ты спишь, что ли?
   - Угу, - Лука передернул плечами. – Задремал. Пойду я, страшные у вас сказки. Спокойной ночи.
   Шепот людей за столом от Луки не отстал. Ни то во сне, ни то сквозь сон, но он продолжал слышать или видеть во сне.
   - Хорошо, Слава, а делать чего?
   - Для начала понимать, когда тебе врут.
   - И на выборы не ходить? Там все равно все решено.
   - Ни чего там не решено.
   - Мне Миша Нахального включал послушать, он призывал бойкотировать выборы, мол, все решено.
   - Мне иной раз кажется, что Нахальный казачок засланный. Если ты не пришел, твой голос подделывать не надо, ты и так за победителя. Я на прошлых выборах наблюдателем пошел, хотел вбросы и манипуляции посмотреть. Не увидел. За него проголосовало сорок с лишним процентов и это в А-нске, где его не очень любят. Больше того из испорченных бюллетеней, больше половины были испорчены тоже за него. Напротив всех кандидатов минус, а напротив его фамилии плюс. Я съездил с выездным ящиком, думал там все за КПСС. Фиг. Из двадцати восьми избирателей, четырнадцать, ровно половина, сказали, что им скрывать нечего и проголосовали при нас. Так вот, из этих четырнадцати, двенадцать за него. И вот те, кто точно за него проголосует, они точно придут, потому что поддерживают власть, а он их призывает. Приходите, важен каждый голос. И так далее. А те, кто против слушают Нахального, а он им говорит не приходите, тем более президент зовет, ему нужна явка, не дадим ему явки. И люди не приходят. Президент зовет своих, и сразу отпугивает тех, кто против, а Нахальный ему в этом помогает. Те, кто «ЗА» приходят, а те, кто «ПРОТИВ» остаются бойкотировать дома на диване. Под лежачий камень вода не течет. Если тебе не нравится, так делай хоть что-нибудь. Почешись, раз чешется, само может не пройти.
   Лука почесался. Везде, где зачесалось. Повернулся на другой бок. Уютно завернулся в одеяло и заснул уже нормальным, крепким сном.
13

   Когда вернулась Люба, Лука не знал. Проснувшись, сильно удивился. Люба спала с ними на полу в обнимку с Софией. На улице еще было темно. Дом спал. Из кухни доносилось какое-то непонятное, от того интересное шуршание - шебуршание. Лука тихонечко, не одна половица не скрипнула, все-таки сын лесника, вылез из-под одеяла, оделся и, пройдя через темную прихожую, заглянул на кухню. Захар Данилович самозабвенно шаркал чем-то непонятным по старому армейскому ремню.
   - Утро доброе, - вежливо поприветствовал Лука, Захар Данилович подпрыгнул от неожиданности, но занятие свое не прервал. – А что вы такое делаете?
   - Бритву правлю, - Лука в ответ весьма убедительно изобразил непонимание, пришлось объяснять. – Бритва, опасная. Киса Воробьянинов Остапа Бендера такой по горлу чикнул.
   - А кто это такие?
   - Ты серьезно? – Захар Данилович даже прервал свое занятие и обернулся. – Серьезно. Вижу, серьезно, - горестно кивнул головой, вздохнул и вернулся к своему прерванному занятию. – О времена, о нравы. К чему катится этот мир? Трофейная, дед с войны привез. Отец тогда еще совсем пацан был. Дед и ему такую же подарил, на вырост. Отцовская сейчас в гараже лежит, провода почистить, да так, чего подрезать. Батя ей карандаши в школу поточил, бриться ей теперь нельзя. А дедовская уцелела, он ее сильно берег. Я, брат Лука, бриться с детства ненавижу. Как в седьмом классе усы брить начал, так сразу понял – ненавижу это занятие. Как побреюсь, так раздражение по коже ужасное. Чешется – жуть! Всё, что мог перепробовал: и станки всякие разные, и электрические бритвы, у меня даже заводная была, с ключиком. Только после этой бритвы раздражения нет. Ей и бреюсь.
   - Может вам не мучаться и усы с бородой отпустить?
   - Не могу, - вздохнул Захар Данилович. – Если бы я был индеец, то носил бы гордое имя «Мокрый Нос». Чуть подстыл, и потекло. Сопли из усов выковыривать, то еще удовольствие.
   - Согласен, - усмехнулся появившийся в дверном проеме дядя Слава. – Всем утра доброго!
   - Разбудили мы тебя? – Захар Данилович открыл небольшой пластмассовый шкафчик, висевший над умывальником. Достал помазок и начал взбивать пену. Лука следил, как зачарованный. Никогда такого не видел.
   - Нет, - дядя Слава почесал поясницу. – Я привык рано вставать. Это у тебя там, на дверке «Опять двойка» никак наклеена?
   - Да, из старого учебника Русского языка вырезал.
   - Эпохальное произведение. Миллионы советских школьников по ней сочинения написали. А я с племянником художника знаком. Ну, как знаком? Я еще срочную служил. Он генерал – полковник авиации, Герой Советского Союза, к нам в бригаду приезжал, уж не знаю зачем, мне доложить забыли. Упущение со стороны командования, конечно. Я как раз на пост номер один заступил, у знамени бригады в штабе. Они мимо прошли, а я, получается, рядом постоял. Когда сменился, покурить выскочил. Чуть папироску не проглотил. Все начальство в курилке и я, нарисовался, не сотрешь. Опешил я. Весь устав забыл, а он мужик хороший, настоящий, таких сразу видно, говорит: «Что встал, боец? Не тушуйся, заходи, в курилке все равны. А ты молодец, на посту хорошо стоял, выразительно». Ведь надо же, заметил. Хороший мужик. Не огенералился. От иных командным духом так несет, дышать рядом не возможно, а Василий Васильевич, как был солдатом, так солдатом и остался. Я его книгу воспоминаний не знаю сколько раз перечитал. Настольная книга, считай.
   - А мне эта картинка душу греет, - Захар Данилович начал наносить пену на лицо. - Я по ней сочинение на пять написал, правда, ошибок наделал, ужас. За ошибки единицу поставили. Огромные такие, на пол страницы в тетради, пятерка, за содержание и единица, за правописание.
   - Пять один, получается. В чью пользу? – усмехнулся дядя Слава.
   - Ничья. Один мне потом разрешили исправить. Переписать, вернее списать свое сочинение по новой, в новую тетрадь, с исправленными ошибками. Так я, грамотей, переписывая две ошибки сделал. А сочинение мое, после второго переписывания, в районе, на конкурсе школьных сочинений третье место заняло. Я целую неделю гордостью школы был. Правда в журнал мне за правописание поставили тройку, учительница сказала за волю к победе.
   - Что ты там такого написал?
   - Все саму картину описывали, а я про художника написал. У нас учительница рисования на всех художников досье собирала. К ней я и обратился. Она мне про Федора Решетникова больше трех часов рассказывала. Как он в полярных экспедициях участвовал. Первых Героев Советского Союза, когда те спасали экипаж ледокола «Челюскин», с натуры зарисовывал, во время совершения подвига. Интереснейшей судьбы человек! Вот и племянник у него герой, - Захар Данилович начал бриться, натягивая кожу лица. Замолчал. Луке глядеть было страшно. Страшно, но интересно. Страшно интересно. *Могучая штука русский язык! Я, кажется, это уже говорил? И ладно*.
   - Захар Данилович, подождите. Я вам сейчас свою бритву принесу. Попробуете, вдруг понравится, - Лука бесшумно вышел из кухни.
   - Хороший парень, - Захар Данилович перестал бриться. – Я Светку понимаю. В такого не грех влюбиться. И силища у него, конечно, ого-го!
   - Да, что есть, то есть, - согласился дядя Слава. – А с виду и не скажешь.
   - Вот, - Лука вернулся на кухню. – Пробуйте.
   - И что это? И как его пробовать?
   - Сейчас покажу, мне тоже побриться надо.
   - Что тебе брить?
   - Усы.
   - Да? Их проще пинцетом выщипать. Ну, ладно, показывай. Что-то она у тебя не работает.
   - Работает.
   - А почему не гудит и не жужжит?
   - Жужжать не будет, принцип действия другой.
   - Лука, что ты там, в руке держишь? Мешает же, положи на стол.
   - Это ножи кухонные из волскрима, Евгении Константиновне подарить хочу.
   - Тоже композит, как топор?
   - Да, не тупятся, не ломаются. Ну, вот, теперь вы.
   - Быстро ты побрился. Давай, попробую. Пену, наверное, надо смыть?
   - Не обязательно, она пену сама уберет, вместе с щетиной. Как бункер наполнится, загорится лампа. Вот так откроете, вытряхнете.
   - Ну вот, я думал, она щетину аннигилирует.
   - Нет. Зачем так усложнять? Не рационально, тем более что щетина, это органика, сама переработается.
   - Логично, - Захар Данилович провел по щеке бритвой, потом пальцем. – Ух, ты! Как попка младенца, шикарно! – побрившись, погладил щеки, шею, подбородок. – Шикарная вещь! Не понял, как она работает, но я в первый раз в жизни побрился без душевных матов. Если еще и раздражения не вылезет, тогда совсем волшебство.
   - Не вылезет, не должно. Примите в подарок.
   - Лука, ты нас уже подарками задарил. Топор, ножи, теперь еще и бритва. И все такое волшебное! Я-то тебе, что могу подарить в ответ?
   - Свету, она у вас чудесная!
   - Спасибо на добром слове. Старались. Да только она уже сама себя тебе подарила, ей жить, ей решать, кому себя дарить, - Захар Данилович еще раз погладил рукой щеки, пристально разглядывая свое отражение в зеркале. – Лука, от куда у тебя штуки такие необыкновенные? Не тупятся, не ломаются, не жужжат? Я даже по телевизору ни чего подобного не видел.
   - Новейшие разработки, экспериментальные модели. В телевизор еще не попали.
   - А к тебе как попали?
   - По знакомству. Отец адмирал, у него доступ есть.
   - Звучит правдоподобно, но не убедительно, тем более что отец твой лесник, Люба говорила.
   «Мозг», - мысленно позвал Лука.
   «Что, Лука? А, вижу. Плохой шпиЁн».
   «И что теперь делать?»
   «Правду говорить».
   - Захар Данилович, пойдемте, прокатимся. Не умеем мы врать. Я вам всю правду доложу, как положено, а потом вместе решим, что с эти делать будем. Дядя Слава, прикроешь, пока мы до корабля скатаемся.
   - Не вопрос. Я завтраком займусь, а то хозяйка только под утро вернулась. Пусть отдыхает.
   - Вы куда собрались? – в прихожей появилась Света, живописно завернутая в одеяло.
   - Папе твоему корабль покажу, да всю правду доложу. Не умеем мы врать.
   - А тебя ругать не будут?
   - Нет, начальство дало добро.
   - Хорошо, а то я не договаривать уже устала. Только не долго, а я пока дяде Славе помогу. Часа через два завтрак будет готов, постарайтесь успеть.
   Не успели. Вернулись ближе к обеду.
   - Жена моя Женя, - громоподобным голосом сообщил о своем возвращении Захар Данилович, вваливаясь в прихожую с огромным букетом полевых цветов. – Это тебе. Меня Лука в лето свозил.
   - А это всем, - Лука поставил на пол ведро с огурцами, помидорами, горохом, короче со всем, что по-быстрому набрали.
   - От куда это все? – всплеснула руками хозяйка. – Лука, за ножи спасибо. Замечательные ножи. Я так увлеклась, что чуть палец не порезала. Обычным ножом бы порезала, а этот отказался, даже не поцарапал. А овощи режет просто чудесно.
   - Он так настроен. Нож для мяса, пальцы тоже режет хорошо. Там специальная защита в комплекте, надевать обязательно.
   - Света уже показала. Так от куда это все?
   - Жена, я уже говорил, меня Лука в лето возил. Я со сватом познакомился. Жена, крепись, наш зять инопланетянин.
   - Света уже рассказала.
   - И ты поверила?
   - Она мне никогда не врала, почему я не должна верить? Тем более, когда в руке такой нож. Еще я Любино оборудование видела в действии, на Земле такого нет.
   - Слава, а ты тоже инопланетянин, или как?
   - Или как, пока. Вот слетаю, поживу там, тогда видно будет получится из меня инопланетянин, или только командировочный.
   - Народ, а Люба где? – заметил Лука отсутствие племянницы.
   - С Семеном на ферму уехала, телят проведать, - ответил дядя Слава.
   - К обеду обещали вернуться, - дополнила Света.
14

   Обед получился долгим. Стандартный фильм про Денсар и Тилен с изменениями и дополнениями смотрели все вместе в Верином ноутбуке, который поставили прямо на обеденный стол. Смотрели. Много обсуждали, спрашивали. Ели мало.
   - Поверить не могу, - Михаил тряхнул кудлатой головой, с уже появившейся ранней сединой на висках.
   - Так вы получается уже муж и жена? – задал вопрос Андрей. Лука непроизвольно вздрогнул. За то время, что прошло с момента приезда, Андрей впервые заговорил.
   - Да, по закону двух планет.
   - А почему только сейчас свататься приехал?
   - По тому, что хочу, чтобы все по-людски. По обычаям всех наших планет. По земному обычаю мы еще не женаты.
   - А по другим обычаям свататься не надо? Благословения у родителей просить?
   - Вот! – Лука привстал. – На Тилене свадьбы, как таковой, вообще нет. Просто объявили мужем и женой, и всё. Все дальше пошли, заниматься своими делами, совершенно рядовое событие. Мама, знакомься, моя жена. Хорошо сынок, вынеси мусор. На Денсаре родителей ставят перед фактом. Свадьбу гуляют, но ни у кого согласия просить не надо. А на Земле все совсем не так.
   - А как на ваших планетах разводятся? Тоже между делом?
   - У нас не разводятся. Я ни разу про развод не слышал. Я, даже, процедуры себе не представляю. Если я попрошу отца нас развести, он, скорее мне голову оторвет. Так что, Света, я тебе пожизненно.
   - Хорошие традиции, - Захар Данилович сидел, подперев голову рукой. – Так, значит, дочь, ты теперь дворянка. И как к тебе обращаться? Ваше благородие?
   - Захар Данилович, - пустился в объяснения Лука. – На Денсаре дворяне совсем не те, что у вас, на Земле. Из титулов и званий не делают фетиша. Это больше игра, что ли? Как объяснить, не знаю. А! Люба – внучка герцога и графиня утреннего ветра, работает всепланетным ветеринаром! Она ведущий животновод Денсара. Евгения Константиновна, вы же видели ее в работе, как уровень?
   - Высоченный, надо признать.
   - Похожа она на земную аристократку?
   - Не очень. Брезгливость вообще на нуле.
   - У нас титул это просто набор красивых слов. Король сам в поле работает. И деревья вместе со всеми высаживал. Вы же видели.
   Дверь открылась, и, вместе с клубами морозного воздуха, в прихожую ввалились Люба и Семен, нагло перебив дядю.
   - Дядька, это просто обалденная штука, этот снегоход! – начала Люба с порога, когда ее очертания лишь слабо угадывались в морозном мареве. – О! Ты им про нас рассказываешь? Это хорошо. Я Семену уже рассказала. Пошли, - взяла парня за руку и подвела к столу. – Садись. Смотри. Дядька, включи с начала.
   - Я вот чего не понял, - молчавший Андрей вообще не напрягал. Зачем человек заговорил? Лука напрягся. – Тимофея вы, когда сладить успели?
   Света все это время сидела тихонечко – тихонечко, в уголке у печки, нервно теребя пуговку на жилетке. Что-то внутри нее лопнуло. *Не знаю, что, так пишут иногда писатели. Буду использовать шаблон. * Пружина распрямилась. Девушка выпрыгнула, выскочила, вылетела, нужное подчеркнуть, но, точно не вышла, на середину комнаты и стала горячо говорить.
   - Андрей! Да, Лука не….
   - Света, - Лука остановил дважды жену, так же стремительно оказавшись перед ней. Взял за руки. Заглянул в глаза. В глазах девушки опять застыли слезинки. – Ревушка ты моя, - обнял, а Света беззвучно заплакала, уткнувшись ему в грудь. – Света, милая, да, я дурак, но теперь я твой дурак, а вы с Тимофеем моя семья. И если у кого-то возникают вопросы к моей семье, отвечать на них буду я. Хорошо?
   - Угу.
   - Вот и угу, что угу, - Лука обернулся к столу. Женская часть семьи на них глядела с таким умилением, что Лука покраснел. Жена Андрея толкала мужа в бок.
   - Чего ты привязался? – шептала она.
   - Да, я ни чего. Просто, спросил, узнать хотел. Сестра моя, - так же шепотом, чтобы, в повисшей тишине, слышали все, ответил смущенный Андрей.
   - Тимофей, - позвал Лука, предательски сорвавшимся голосом.
   - Да папа, - ребенок выглянул из гостиной, где играл с братом и сестрой.
   - Сын, встань рядом с нами, пожалуйста. Посмотрите на нас внимательно. У кого-нибудь есть сомнения в том, что Тимофей мой сын?
   - Да, ну, какие тут сомнения? – ответил за всех отец семейства. – Скорее можно усомниться, а родственники ли они с мамой. Внук, ты, что же на мамку совсем не похож? Весь в отца!
   - Я же мужчина, вот на папу и похож! Мама для мужчины сильно красивая, пусть на нее сестра походит, - и все так просто и с таким серьезным лицом. Взрослые едва сдерживали смех. Напряжение спало.
   - Все, Тим, - Света погладила сына по голове. – Иди, играй.
   - Хорошо, - и убежал.
   - Сам процесс я, пожалуй, не буду подробно описывать?
   - Не надо, Лука, не описывай, - Захар Данилович засмеялся, обняв подошедшую к нему жену. – В общих чертах мы в курсе. Единственная к вам претензия, последовательность вы перепутали. Надо с начала с родителями познакомиться, а уже потом, после свадьбы, процесс. Но ты инопланетянин, какой с тебя спрос? Хорошо то, что хорошо кончается. И нечего было лес городить. Летчик он, понимаешь!
   - А как бы мы вам правду вот так сразу сказали?
   - Ни как, я бы тебе так сразу в лоб и дал.
   - Вот мы вас подготовили к получению информации.
   - Подготовили, молодцы. И все, хватит об этом, - завершила разговор хозяйка дома. – Главное, чтобы человек был хороший, а с какой он планеты не важно. Неожиданно, но не важно. А ты Лука, человек хороший, даже врать не умеешь. Почти.
   Вечером, перед сном, Лука и Люба стояли на крыльце, любуясь звездами. Мороз окреп, небо разъяснилось. Свежий морозный воздух, был необходим обоим инопланетянам в данный момент. Уж больно денек горячим выдался.
   - Лука, я, кажется, влюбилась.
   - Все, кажется, заметили. Могу процитировать тебя: «Нравится, хватай и беги. Мы с Тимофеем прикроем».
   - Да ну тебя. Тебе легко говорить!
   - Тебе тоже было легко говорить, ты говорила, а я краснел.
   - Ты всегда краснеешь, сегодня вон, Андрей говорил, а ты краснел. Тимофей у нас молодец. Невозмутимый товарищ. Никогда не краснеет и всегда так правильно говорит. Ему точно шесть лет?
   - Помнишь, как ты собиралась, дать жениху по лбу и в грузовой отсек, а если будет против, выпустить, космос большой?
   - Как давно это было. Лука, как много за это время изменилось. Вот и по лбу я давать теперь никому не хочу. Как ты думаешь, я ему нравлюсь?
   - Ты ему точно нравишься. И интересы у вас общие. Вот вы на Денсаре развернетесь!
   - Думаешь, он захочет со мной на Денсар?
   - Думаю да, если обижать не станешь. А парень он хороший. Мне так кажется.

ГЛАВА 7
1

   «Товарищ Пес» - чересчур помпезно, даже вычурно, или на оборот вычурно и даже помпезно. Не прижилось.
   - Псина, ты моя! Собакин, такой! – Люба играла с грозным псом, пес был счастлив.
   - Вот, что я тебе скажу, племянница. Псина – нормальная кличка для этого пса. Псина и есть. А вот Собакин, вызывает сомнения. Ладно бы Любин, было бы понятно. Собакин, хозяйка собака, что ли? Зачем ты так про себя?
   - Дядька, я тебя сейчас покусаю!
   - Видишь, и замашки у тебя уже соответствующие. Оно ведь с кем поведешься.
   - Дядька, зараза! Я тебя трогала? Чего докопался?
   - Да я ни чего, так, скучаю. Любань, а ты понимаешь, что этот пес теперь твой? Если ты его с собой не возьмешь, ему окончательно крышу снесет.
   - Да, Люба, - поддержала зятя Евгения Константиновна. – Твой пес, придется его тебе с собой забирать.
   - Я не против. Денсар ему только на пользу пойдет.
   Рассказать правду оказалось легко и приятно. Теперь инопланетяне чувствовали себя так, как в свое время, уже почти два года назад чувствовал себя Мудрый Брат, рассказав правду на борту корабля «Тилен». Спокойствие и умиротворение царили в душах, и пребыванием в гостях ребята просто наслаждались. А Свете было еще приятнее, лучше, легче, нет такого слова, чтобы описать ее состояние, ей приходилось врать родным, с детства любимым людям.
   - Лука, кстати об отъезде, - обратилась Светина мама. – Вы когда улетать собираетесь?
   - Уже надоели? – ответила вопросом на вопрос Люба, как обычно перебив дядьку.
   - Нет, просто дочь ведь даже не в другой город уезжает, а вообще с планеты. Звучит, то как! Бесповоротно и навсегда.
   - Не переживайте, - успокоил Лука. – И она будет к вам приезжать, и вы к нам, и так связь есть отличная, общаться будете чаще, чем сейчас.
   - Волнуюсь я. Душа не на месте. Когда точное время знаешь, настроиться, проще. Морально и душевно подготовиться.
   - У нас свободный график, - опять взяла слово Люба. - Думали, что едем на несколько месяцев, ну, максимум на полгода. Что-то задержались. 
   - У меня здесь работа, - включился в разговор Лука. – У Любы теперь тоже работа по специальности образовалась.
   - Не пойму я, Лука, твоя работа, в чем заключается? – Евгения Константиновна испытующе глядела на дважды зятя.
   - Изучаю быт землян, пытаюсь разобраться в вашей истории. Но у вас не то, что в прошлом, в настоящем разобраться практически невозможно! Сплошная полуправда – полуложь. Кошмар, какой-то.
   - У нас Андрейка историей сильно увлекался. С детства знал, что хочет быть историком. Мы его всей семьей отговаривали. Убеждали какой-нибудь приличной специальности учиться, нужной.
   - Дядька, у тебя специальность не приличная! А уж, какая не нужная! Да, Псина?
   - Я не в том смысле, Люба! Ты же все понимаешь, и Лука штурман корабля. Нормальная мужская специальность.
   - Я в навигаторы пошел, чтобы к истории поближе быть, - усмехнулся Лука. – А, что касается мужских и женских специальностей, у нас таких проблем нет. Вон Люба айрлонгов объезжает и диких псов укрощает, совсем не женское дело, если с земной точки зрения посмотреть. У нас в транспортном флоте половина капитанов кораблей – женщины. И корабли там не чета нашему малышу.
   - Сбили вы меня. О чем я рассказать хотела?
   - О ком, об Андрее и его истории, - напомнила Люба.
   - Да, точно. Андрюшка наш, он человек очень семейный, что ли? Как сказать, правильно не знаю. Свекор, пока жив был, говорил, что правильный. За Мишей, как хвостик с детства, верный оруженосец и, как семья решила, так и правильно. А в тот раз поперек всех пошел, характер проявил. Школу очень хорошо закончил, чуть – чуть до медали не дотянул. Поступил в педагогический институт на исторический факультет, учителем истории стать хотел. Не знаю, как-то, наверное, не правильно, но вот механизатор – мужская специальность, а учитель…
   - А бухгалтер? – вставила веское слово Люба. – Или вот мы, ветеринары? По названию явно мужская специальность, да и учитель мужского рода.
   - Да, Люба, согласна я, но учительниц у нас гораздо больше, чем учителей.
   - Интересно, дядька, ты как историк разберись, почему у них есть слово учительница, но нет таких слов как: бухгалтерница, ветеринарница, кулинарница, врачница, директорница, депутатница? И ведь бухгалтерниц, у них гораздо больше, чем бухгалтеров. А еще менеджерницы, очень нудными бывают, со своим ритуальным словоблудием весь мозг вынесут! Тот же судья, большинство судей – женщины. Особенно мне нравится секретарь – машинистка! «Оно», такое получается. Если секретарь, то машинист, а если машинистка, то секретарка. Секретарки - машинистки – где они все? И, это, дядька, женщина не капитан, женщина – капитанница, или капитанка!
   - Знаешь, что, ветеринарница, или ветеринарка, ты это название лучше сама капитанницам сообщишь, а у меня жена молодая и ребенок маленький, я не могу так здоровьем рисковать, - засмеялся Лука.
   - Хорошие вы ребята, веселые, - Евгения Константиновна тоже улыбнулась и продолжила рассказ о сыне. - После первого курса на каникулы приехал довольный, такой. Аж светился. Мы с мужем решили – призвание у парня, смирились, куда против призвания? Призвание – дар Божий, а если человек смог этот дар в себе найти, так это двойной дар. Первый курс закончил без четверок, на повышенную стипендию! А после второго курса, сдал сессию, тоже хорошо, без троек. Забрал документы и ушел в Армию. Мы узнали, только тогда, когда письмо от него из части получили.
   - А вы говорите, один раз характер проявил. Его характером стены рушить можно!
   - Наверное, ты прав, Лука. Можно. Просто он молчун такой, никогда не спорил, как отец или я скажу, так и сделает. В играх детских там Миша командир. А тут все сам, ни с кем не советовался, как решил, так сделал. Из Армии, когда вернулся, про учебу свою только одну фразу сказал: «Нет такой науки и изучать там нечего, а тем более других учить. Сказки можно и так читать, перед сном». Разочаровался парень. Не знаю, что у него произошло, он же молчун, ни чего больше рассказывать не стал. А я так думаю, учителя у него там настоящего не нашлось. Преподаватели все, а человеку учитель нужен. В школе был учитель, он в Андрее и зажег любовь к истории. Как школу закрыли, уехал, адреса не оставил. Вернулся Андрей повзрослевшим, еще более молчаливым, женился, работает и хорошо. Плохо, что молчит, чувствую, на душе у него кошки скребут, выговорился бы, глядишь и отпустит.
   - Я за две недели, только один раз с ним поговорил. Не знаю, какой он рассказчик, но вопросы задавать умеет, как ответить не знаешь. Мне легче с ним общаться, когда он молчит.
   - Тут ты прав, Лука. Если он рот открывает, всегда строго по существу. Вопросов его, я еще детских бояться начала. Как спросит, так не знаешь, что ответить! И врать ему нельзя, если узнает, что обманули его, уже не простит. Как истории не простил. Все сделал, что должен был, вещички собрал и ушел. Я не понимаю, зачем сессию сдавал, раз уходить собрался? А он такой. Основательный и обязательный. Еще добрый ужасно, но по нему этого не видно. Когда у нас со Светланой размолвка случилась, он больше всех переживал, почти как я.
   - Лука, - вышел на улицу дядя Слава. Закурил. В доме не курили, не принято. Даже хозяин курить на улицу выходил. – Через десять минут Мутин экстренное заявление заявлять будет, тебе, как историку, должно быть интересно.
   Перед телевизором собрались все. После окончания выступления молчали тоже все. Переваривали. К удивлению, всех собравшихся первым молчание нарушил Андрей:
   - Нельзя поправки к конституции как грязные носки с трусами в один таз валить! Не хорошо так, не правильно, - Сказал без эмоций, встал и вышел из комнаты.
   - Андрей, подожди, - Лука выбежал следом. – Ты ведь тоже историк, помоги разобраться, что сейчас произошло?
   - Я не историк. Я скотник. В нашей истории всегда большую ложь, прячут за кучей маленьких полуправд. Вот так, - Повернулся, на ходу надев шапку, вышел из дома. Через несколько минут затарахтел двигатель «Бурана», и Андрей, в клубах снежной пыли, укатил на ферму.
   Лука связался с Мозгом:
   «Привет», - поздоровался он.
   «А, Лука, привет! Что новенького?»
   «Выступление местного лидера и комментарий разочарованного историка в Академию передай, пожалуйста». 
   «Есть! Разрешите приступить к выполнению?»
   «Мозг, скучно тебе? Дурачишься?»
   «Нам, ркандрам, скучно не бывает. Ладно, Лука, передам. Долго вы еще гостить собираетесь?»
   «Не знаю, нам ведь еще со Светой жениться надо».
   «Лука, представляешь, тебе надо будет помнить три годовщины свадьбы. На Земле многие мужики и одной запомнить не могут, а на Тилене так и женщины не запоминают. Слушай, я вот чего подумал, ты же у нас три раза женишься и ни разу не разводишься, троеженец получается? Султан с гаремом».
   «Есть такое дело. Женитьба на Земле дело сложное, как выясняется, одна за три идет».
   Неделя прошла незаметно, за ней еще одна подошла к концу. За это время посетили сельсовет и назначили время свадьбы. Решили на первый день весны, тем более год високосный, и так примета не очень, а уж в феврале. Что этим заявлением хотела сказать секретарька, инопланетяне не поняли. Любе, так двадцать девятое февраля очень понравилось. Раз в четыре года, круто! Лука уговорил Андрея съездить на корабль, пообщаться с Академией Истории. Заодно всех остальных свозили в лето. Любе пришлось сделать несколько ходок на флаере «Гранта». Лука с Андреем не то что бы подружились, но общий язык нашли. Стремление Луки разобраться в земной истории, было близко кошкам, скребущимся в душе Андрея. Недоучившийся историк как мог, помогал.
   Очутиться посреди зимы в лете, понравилось всем. Но дома дела, заботы, хозяйство. Долго погостить взрослые не смогли. На заимке Лукичей задержались: Света, Вера и трое детей, - отдыхали, наслаждались летом, правда, уже послезавтра у Веры заканчивались каникулы.
   - Лука, а ты меня по выходным сюда привозить будешь? – вроде и не выпрашивала, но выпросила она. Лука не понял, как дал свое согласие. Занят был, они с Андреем усиленно работали.
   Ну как работали? Сидели распаренные и расслабленные возле бани, живописно завернувшись в простыни, и неспешно попивали чай.
   - А ведь Тимофей не твой сын, - нарушил молчание Андрей, не открывая глаз.
   - Отец тот, кого ребенок папой называет, - Лука чуть не облился чаем, но быстро взял себя в руки. – Ребенка не обманешь.
   - Не переживай, я никому не скажу. Ты, получается, спас сестру от позора.
   - Какой же тут позор? Такого парня родила!
   - Видишь, бывает ложь во спасение. Ты сказал не правду, но от этого всем стало только лучше. Теперь мы с тобой подельники. Я правду знаю, но, никому не расскажу. Буду покрывать твою неправду и мне не стыдно, потому что это во благо! А бывает ложь во зло. Много такой лжи в мире и в истории, гораздо больше, чем той, что во благо. И сквозь всю эту ложь, и ту, что во благо, и ту, что во зло, до истины докопаться практически невозможно. Вот, что погано.
   - Например?
   - Например – Рюриковичи варяги или свои? Ты можешь себе представить наших бояр, позвавших на княжение каких-то левых парней? Я не могу. А главное кого позвали!? Варягов. У них у самих государства нормального не было. Вся экономика строилась на грабеже. Какой смысл звать таких князей? Как профессиональные грабители смогут, порядок навести и экономику поднять? Они этого не умеют, но, судя по выдающимся экономическим достижениям нашей страны, до сей поры правят. Если уж звать кого из иностранцев на княженье, то римлян, греков или византийцев. Они, правда, тоже так себе управленцы. Все империи свои развалили, а от Византии вообще ничего не осталось, исчезла с карты мира полностью.
   Или вот еще, культурный слой – интереснейшая штука. По официальной истории метр культурного слоя нарастает примерно за сто лет. Дом родителей наших дед отца поставил, когда жениться собрался. Дому больше ста лет, а где культурный слой? Уже по окна должно быть, а его нет. Сколько себя помню, столько дом так и выглядит. Никаким культурным слоем не зарастает. А в Москве у здания музея полноценный первый этаж откопали. Это сколько же гадить надо, чтобы столько культурного слоя навалить?
   - Из чего он состоит, культурный слой? У нас на Денсаре, вокруг холма кусолетов за две тысячи лет нарос. Метр почти, откапывать пришлось.
   - У вас природный слой нарос, а не культурный. Ветра пыль, песок почву сгоняли. Трава на этом грунте постепенно нарастала, перегнивала, разрасталась. За две тысячи лет всего метр нарос. А наш культурный слой растет в двадцать раз быстрее, удобряем лучше, видимо.
   - Из чего он состоит?
   - Твой вопрос я и в первый раз хорошо услышал. Состоит он из продуктов жизнедеятельности человеческого сообщества. Из органики в основном. Не органику: металлы, камни, керамику – берегли и в культурный слой не закапывали. А больше ничего не было. Только органика. Органика, тот же навоз, перегнивая, уменьшается в объеме в несколько раз. Что бы метр культурного слоя получить, надо метров пять навалить. Представь ситуацию: живешь ты на первом этаже, а снаружи культурный слой прет неимоверно, по пять сантиметров в год. За десять лет полметра. Завалил тебе двери, они уже не открываются, вы всей семьей заходите и выходите в окна, но культурный слой уже и к окнам подбирается. Что ты, как хозяин, станешь в такой ситуации делать?
   - Разгребать, чистить, убирать.
   - Правильно. А наши предки, по официальной истории, были такими засранцами, что им было проще еще один этаж достроить, чем за собой убрать. Представляешь, какие небоскребы у нас в земле зарыты? Каждое тысячелетие по десять метров. И последние станут первыми, это про культурный слой и настраивание новых этажей взамен закопавшихся, видимо. Был этаж последним, а через несколько столетий стал первым, и так по кругу. Я ведь почему в истории, как науке разуверился? На втором курсе всех, у кого нет троек, на весь сентябрь в археологическую экспедицию отправили, вроде, как награда. Я ее все лето ждал, предвкушал. Откапываем мы, значит, культурный слой, а там десять – двадцать сантиметров плодородная почва, а остальное глина и суглинок. Как так? Органика должна быть, то есть плодородная почва на всю глубину. Или наши предки были кремниевой формой жизни? Глиной какали? Вся наша история нагромождение бессовестной лжи и добросовестных заблуждений. И вот, что еще интересней, мы откапывали стоянку древнего человека, каменный век. Найденные нами обломки камней датировали десятком тысяч лет, точно не помню, но лежали они на глубине в три метра максимум. То есть метр за сто лет не совсем правда? А состоял этот культурный слой, как обычно из глины. Это подтверждает мою гипотезу о кремниевой форме жизни, а те обломки, что мы нашли ни древние орудия труда, а объедки. Как огрызок яблока, а здесь огрызки булыжников. Тогда понятно, почему они глиной все завалили – продукты внешней секреции организма такими были.
   - Звучит, как глупость.
   - Так глупость и есть. А я умность искал. Мне интересно! Помогите познать, разобраться. «Том! – нет ответа». У нас так преподаватель один говорил, когда студент на экзамене плыть начинал. А у меня, получается, преподаватели поплыли, завалили мою внутреннюю, душевную сессию. В душу плюнули.
   - И тебя отчислили.
   - Нет в мире справедливости. И это я их отчислил из своей жизни, а сам ушел, у меня академических задолженностей не было. Я стипендию получал!
   - Не жалеешь, что не доучился.
   - Честно?
   - Да.
   - Если честно, тогда – жалею. Иной раз сильно жалею. Интерес у меня не пропал, я по-прежнему разобраться хочу. Стал бы я полноценным историком, шансов разобраться было бы больше. А если бы еще и степень научную защитил, то уже, как от назойливого студента не отмахнешься.
   - Допустим, на счет культурного слоя – заблуждаются. Про Рюриковичей сейчас равнозначны обе гипотезы. А откровенная ложь где?
   - Да, вот, патриарх наш как-то выступил. Рассказал, что до крещения на Руси жили дикари ни на что не годные. Он долго говорил, но общий смысл такой. Откуда он это взял? Из официальной истории. А в той же истории говорится, что города на Руси стояли, и торговлю эти города вели со всем известным в тот момент миром, и дружины в тех городах были, то есть все, как у соседей, задолго до крещения. И вот это все преподают нашим детям в школе. А ни чего, что оно взаимно исключается?
   Или вот мы, потомки старообрядцев, сбежавших в Сибирь после Никоновского раскола. Сейчас нас активно смешивают со староверами. Серьезно, для подавляющего большинства людей: старовер и старообрядец – одно и то же. Но старовер это тот, кто верует в старую веру: Велес, Коляда, Веста. Вместо церковнослужителей – волхвы. А у нас вера такая же, тоже православие, у нас обряды другие. А как культуру и человеколюбие можно нести и насаждать огнем и мечом? Убийство, пусть и иноверца, это разве не грех? И какого ляда к нам крестоносцы в крестовые походы приходили? Мы ведь тоже Христиане.
   Иго татаро-монгольское – очень непонятная штука. Где следы трехсотлетнего правления иноверцев? Сколько их было тех монголов? Данные сильно рознятся. Самое большое, из того, что я слышал, триста тысяч. У каждого воина три коня: два боевых и один транспортный, скарб везти. То есть девятьсот тысяч коней. Даже если они нашли автобан, по которому могли двигаться в колонне по десять всадников, общая длина этого коллектива будет порядка двухсот километров. А что они ели? История нам гласит, что монгольские воины были совершенно всеядными. Трупы павших лошадей ели легко. Если же им было нечем питаться, то вскрывали коням вену и пили кровь. Высасывали у живого коня кровь, тем и питались. И возникает вопрос, а кони у кого, что сосали? Кони не люди, они падалью питаться не будут! Пусть дневной переход у них был порядка ста километров, что невозможно. Марш-бросок в шесть тысяч километров они пройдут за два месяца. На таком пайке вымрут все кони и половина личного состава. И вот эта изнуренная, шатающаяся от голода и измождения армия покоряет всю Восточную Европу? Чудеса. Допустим, не было марш-броска, шли они долго, не спеша, разными дорогами и сберегли все войско. При штурме, наступлении, перевес наступающих сил должен быть трехкратным минимум. Население разрозненных княжеств Руси на тот момент три – шесть миллионов человек, городского населения восемь – десять процентов. Заметь, очень точные данные, разброс в два раза. От трех миллионов восемь процентов – двести сорок тысяч. Мужчин, скажем так призывного возраста примерно четверть, то есть шестьдесят тысяч. Историки утверждают, что города монголы брали благодаря суперпродвинутой для того времени военной технике, которую они захватили, покорив Северный Китай и Среднюю Азию. Но раз монголы смогли эту технику захватить, покорив ее создателей, при этом сберегли свою армию, значит не такая уж она продвинутая, эта военная техника. Допустим, создатели техники не умели ей пользоваться, а монголы оперативно научились. Раз у нас такая чудесная история вырисовывается, почему нет? В сказках и не такое бывает. Пусть, благодаря технике потери монголов при штурме наших городов были минимальны, два к одному. Шестьдесят тысяч обороняющихся мужчин смогли уничтожить сто двадцать тысяч монгольских воинов и героически пали. Оставшиеся сто восемьдесят тысяч воинов ворвались в города и всех: уничтожили, поработили, разграбили и так далее. Как ты думаешь, люди будут умирать, как бараны на бойне, не сопротивляясь? Матери, деды, бабушки будут спокойно глядеть, как убивают их детей?
   - Нет! Света за Тимофея будет биться до последнего!
   - Правильно. Но люди не воины, без оружия и боевого опыта. Пусть оставшиеся сто восемьдесят тысяч горожан смогли уничтожить всего двадцать тысяч нападающих. Осталось монголов всего сто шестьдесят тысяч против двух миллионов семисот шестидесяти тысяч сельских жителей Руси. Да, они не воины, но среди них есть охотники, рыбаки, да и топором плотницким с вилами и ухватами многие из них владели. Пусть половина струсила и сдалась без боя и сопротивления, но изголодавшаяся армия начнет активно грабить, насиловать и убивать. Вторая половина граждан, глядя на это все, сдаваться уже не будет, будет сопротивляться. Как ты думаешь миллион триста пятьдесят тысяч человек на своей земле, зная отлично местность, преисполненные ненавистью и праведным гневом позволят захватить ста шестидесяти тысячной армии свои дома?
   - Думаю, нет.
   - Вот и я так думаю. С точки зрения событийности, история выглядит у большинства историков примерно так, как я тебе рассказал. Глобальные различия только в количестве, как монголов, так и древних россиян. Мы рассмотрели вариант с максимальным количеством нападающих и минимальным количеством обороняющихся. И уже шансов у нападающих нет. А после того, как монголы кончились, кто устанавливал иго? Кто его удерживал триста лет? Почему злые захватчики не разрушали православные храмы? Храмы, так называемой: «до монгольской эпохи»? Почему города развивались? Почему новые храмы строились? Почему во времена ига крестьяне были свободными, а после того, как сбросили иго, превратились в крепостных, бесправных рабов? Так может, настоящее иго для народа началось на триста лет позже? А то, что в учебниках называют игом, на самом деле игом не было? Не понятно.
   Или вот еще. Почему Наполеон пошел на Москву? Столицей уже был Санкт Петербург. Он, что заблудился? В смысле Наполеон. А почему на многих памятниках той войны изображена французская символика? Почему наши дворяне – отцы командиры по-французски говорили лучше, чем по-русски? Сплошные «почему» и нет на них ответов. А стоит начать задавать вопросы историкам, в ответ услышишь ТАКОЕ! У них глаза стекленеют и пеной брызжут. Самый достойный ответ: «От вас, Андрей, я такого не ожидал». Какого, такого? Я просто понять хочу. Вы, если знаете, правильный ответ, так ответьте, а если не знаете, так какое право учить имеете? У Толкиена во «Властелинах колец» исторической правды больше, чем в учебнике истории. Вот я и бросил это дело. Весь второй курс терпел, правду искал. Не на-шел! – с расстановкой произнес Андрей и замолчал.
   - А почему маме вот так, как мне, в деталях и с подробностями все не рассказал?
   - Не знаю. Никто так в деталях не спрашивал. Ты Свету на много младше?
   Лука, все-таки, облился чаем.
   - Блин, — это словечко в данном контексте он поймал уже на Земле. – Андрей, откуда ты все знаешь? Ты меня пугаешь!
   - Всего никто не знает, просто я вижу все как-то иначе, не так, как другие. По тебе же видно, что ты пацан совсем. Да, здоровый, много повидавший, хорошо образованный, но по жизни – пацан, штаны на лямках. Мне так кажется, она тебя лет на пять старше. Тебе сколько?
   - Двадцать два.
   - Что и требовалось доказать. Это очень хорошо, что ты в форме приехал. Старший лейтенант. У всех глупые вопросы отпали, по возрасту, как раз подходит. Молодцы, хорошо врете, все учли.
   - Тимофей – мой сын! – сказал в ответ Лука, четко, с нажимом проговаривая каждую букву.
   - Очень хорошо, что твой. Ты будешь хороший отец. А у вас в семьях, сколько детей, обычно, рожают?
   - У родителей нас четверо. У старшей сестры – трое, с Любаней ты знаком. Старшая у старшей. У нас, младших, пока только Тимофей на троих. На Тилене в семье, обычно, два ребенка. Один – не правильно, родители его слишком балуют, по крайней мере, так считается. А трое – много. Продолжительность жизни на планете более двухсот лет. Населения больше десяти миллиардов, а сама планета по размеру как ваша. Вот на Денсаре большие семьи. Десять детей никого не удивляют.
   - А ты, сколько детей хочешь?
   - Мне на Денсаре нравится. Вырастим себе дом…
   - Это как?
   - У нас дома-деревья, ты же в фильме видел. Нулевая себестоимость и любая архитектура. Планировка – какая душе угодна. Главное продумать все как следует, чтобы жить удобно было, а то переделать, потом не получится. Проще новый дом вырастить.
   - На Земле пословица есть: «мужчина должен родить сына, построить дом и посадить дерево». Два последних пункта вы объединили. Первый пункт, лично у меня, вызывает очень большие сомнения.
   - Я тоже родить не смогу. Поэтому детей у нас будет, сколько получится. Свете рожать, ей и решать. Тут я только просить могу.
   - Главное, чтобы здоровья хватило. Финансовых проблем, я так понимаю, на ваших планетах не бывает.
   - Здоровья хватит, медики помогут. Финансов у нас нет, проблем с ними, стало быть, тоже.
   - У нас, тоже денег нет, от этого наши проблемы. Плохо, когда денег нет. Мы с женой с детства вместе. Мечтали, что, когда вырастем, у нас будет пятеро детей. Великолепная пятерка, как в песне и, может, даже вратарь. Но вратарь, не обязательно, а полевых игроков думали полный состав. Выросли, поженились, а теперь ни то, что на пятерых, на второго ребенка решиться не можем. Одного, как вырастить не знаешь. Прокормить и пятерых прокормим, хозяйство у нас крепкое, голодать, точно не будем. Но мало кормить, надо еще одевать, обувать, образование дать. Дорого это все.
   Есть у нас товарищ один, сильно идейный. Прямо такой «патриот». Надо как-то ограничивать использование этого слова. А то оно скоро, как «интеллигент» в сталинские времена, обзывательством станет. Организовал у нас партийную ячейку правящей партии, один в ней и состоит. Женат, жена нормальная женщина, без закидонов. Женаты давно, лет двадцать, а ребенок у них только один. Я вот гляжу на него и не пойму, о каком патриотизме он говорит? Почему он решил, что право такое имеет? Какой из него патриот? Представь, что будет, если все станут такими, как он «патриотами»! Нас в стране сто сорок миллионов, мужчин и женщин примерно поровну. И вот все мы хлоп, и стали вот такими, как он «патриотами» - на двух взрослых, один ребенок. Когда мы уйдем, после нас останется всего семьдесят миллионов. Это очень плохо! Если наши дети продолжат также рожать, то после них, поколение наших внуков, будет всего тридцать пять миллионов, а правнуков семнадцать с половиной! Получается врагам нашим внешним нас захватывать не надо. Не надо армий, кровопролития, надо просто культивировать у нас вот таких «патриотов». С такими патриотами врагов не надо! Мы сами вымрем. Будет огромная пустая территория. Приходите и берите, кому, что надо. Армию мы развиваем, а кто в этой армии служить будет? Гастарбайтеров позовем? Так Китай нам с радостью свою армию предоставит и население.
   Вся экономическая политика нашего государства направлена на развитие бедности в стране, а как следствие, люди не рожают детей. Завуалированный геноцид собственного народа, направленный на полное уничтожение. Заметь, какое тонкое коварство, убивают не родившихся людей, не рождением! Если человек считает, что данная политика верна, то он, либо идиот, либо враг. Страшный враг. А они, почему-то, себя «патриотами» называют, маскируются твари.
   - А ваш патриот он кто? Враг?
   - Нет, наш идиот. Редкостный придурок. Он в это свято верит, а как телевизора насмотрится, агитировать начинает. Навязчиво, так, агрессивно. В морду, иной раз, дать хочется, да не хорошо бить убогонького. Не по-людски, как-то. Не трогаем, пусть себе верещит, от нас не убудет, а ему душевное равновесие. Так-то мужик не плохой, работящий, только идейный. В каждой избушке свои погремушки, у него вот такие.
   - А у тебя?
   - У меня не погремушки, у меня: маракасы, бубны и барабаны, а иной раз, колокола звонят. Я так считаю, что патриотами могут являться только те, у кого больше двух детей в семье. Бывают уважительные причины. Да, хоть Семена нашего взять, ну не клеится у человека личная жизнь! Хотя сейчас, вроде склеилась с Любой вашей. Это он тебе племянником станет?
   - Получается так. Тебе, кстати, тоже.
   - Вот я ему подзатыльника отвешу, на правах дядьки. Он мне в детстве весь лоб шалбанами избил. Здоровый лось, на два года меня старше. В детстве очень заметная разница. Так он же с Любой к вам и улетит. Станет патриотом этого, как его, Денсара.
   Бывают у людей со здоровьем проблемы – уважительная причина. Не могут люди физически детей рожать. Бывает так, что у ребенка со здоровьем проблемы и родители жизнь посвящают своему ребенку. Золотые люди, вот кого к Святым причислять надо! В наше время дурное, когда родители от здоровых детей отказываться умудряются! Взять Тимофеева папашку, где он?
   - Тимофей мой сын.
   - Правильно, Лука, твой. Но тот – придурок, от сына отказался. Хорошо в Тимофеевой жизни ты появился. Папа, отец, - Андрей на долго замолчал. Задумался. Лука не перебивал. Андрей собрался с мыслями, продолжил. - Люди, которые больному ребенку жизнь посвящают, они всему миру показывают какая она настоящая родительская любовь! Истинная, беззаветная, святая, - опять замолчал, вздохнул, продолжил. – Вот у таких, как я нет объективных уважительных причин. Только безденежье. А как с ним бороться ума не приложу. И, знаешь, что интересно, на других людей посмотришь, так жаловаться – грех. У нас деревенька, по сравнению с соседними, очень небедная. Хозяйства все крепкие. Никто из мужиков не опустился. Все работают. Я ведь и пятерых прокормлю, выращу, но в наше время мало вырастить. Надо же, что называется, в люди вывести. Очень дорогое удовольствие. А знаешь, что особенно погано?
   - Что?
   - Уверенности в будущем нет совсем, вообще! По деревням в округе ездишь, в некоторых народ сильно опустился, а кто не опустился, тот в город сбежал, к лучшей жизни. Вот пьют мужики горькую и в завтрашнем дне своем и детей своих уверены – все будут пить горькую. Тьфу! – Андрей зло сплюнул, тут же растер ногой. – Извини, вырвалось, обидеть не хотел.
   - Не понял, - Лука действительно не понял.
   - Если б я так во дворе плюнул, так и сейчас бы от бати подзатыльник словил. Не хорошо так, не правильно. Вырвалось, извини.
   - А я тут причем?
   - Ну, ты даешь, историк! Это двор твоих предков, твой двор! Вот она твоя земля родная! Корни твои здесь!
   - Я, кажется, только сейчас понял, - Лука как-то по-новому, в новом свете увидел все вокруг. – Вот о чем говорил Саша. О корнях. Оторвались мы. Мне, если честно, Денсар и Тилен ближе, чем Земля. Здесь моя историческая родина, а малая родина там. Там я родился и вырос.
   - А зачем жену здесь искал?
   - Что бы корни сберечь. Саша, брат мой и командир нашего корабля, так и сказал, чтобы у детей живая связь с родной планетой была.
   - Умный у тебя брат, - помолчали, думали каждый о своем. Молчание нарушил Андрей. – У меня, благодаря тебе, первый отпуск, за последние пять лет. Работаем, работаем, а денег нет. Как так?
   - Ты говорил про враждебность государства. В чем она выражается?
   - Да хоть в конституции новой. Масло масленое. Собираются прописать в ней социальные гарантии. Зачем? Есть основополагающее право человека на жизнь. Это право включает в себя: питание, крышу над головой, образование, достойную старость и медицинскую помощь. Все социальные права и гарантии вытекают из этого основополагающего права! Не надо гороховый суп по горошинам раскатывать. Мы детям больным деньги на лечение всем миром собираем, но получить всеобъемлющую медицинскую помощь – это их конституционное право! Индексация пенсий, в конституции – глупость. Пенсионер должен жить достойно – это его конституционное право! А конституционная обязанность Главнобанка – стабильность национальной валюты. Валюта стабильна, цены не растут, не нужна индексация, пенсия остается достойной, а не той подачкой, которую люди сейчас получают! Если бы они записали в конституцию «индексация пенсионной подачки», было бы понятно. Людям просто объяснили бы доходчиво кто они на самом деле, кем их власть считает и на что они могут рассчитывать. А так в чем смысл? Все, что они предлагают уже есть в конституции, только не соблюдается. Какая разница, в каком виде она соблюдаться не будет? Президент обязан гарантировать соблюдение конституционных прав и обязанностей. Если он за двадцать лет не смог, так какой он после этого гарант? Фикция сплошная, а не президент!
   Возьмем наст троих: Мишу, Семена и меня – мы же малый бизнес, бизнесмены, почти. У нас 90% предпринимателей – бизнесмены поневоле! И мы об этом счастье с детства не мечтали. Просто у нас работы другой нет, устроиться некуда. Вот он я – скотник. Директор ИП имени меня, но, в основном, скотник. Пашем как кони без выходных, а оно мне надо? Я книги люблю, собираю. В доме мою библиотеку хранить негде, так я ее на чердаке оборудовал. Зимой, конечно, прохладно, но сухо. Домой вернемся – покажу. Так вот, я не хочу быть бизнесменом, хочу быть просто скотником. Хочу, чтобы у меня выходные были. Хочу с книжечкой на диване полежать. Хочу нормальную зарплату и что бы голова ни о чем не болела! А тут же ни выходных, ни проходных. Работа беспросветная и что противно безнадежная. То рубль упадет, а витамины и все оборудование импортные, даже если у нас делаются – собираются, комплектующие оттуда, из-за бугра. То нефть дешевеет, а горючка дорожает. То НДС поднимут. То «Платона» введут.
   - Что за Платон?
   - Побор очередной. Едешь на грузовике и за каждый километр копеечку платишь.
   - В казну?
   - Сомневаюсь. В казну, конечно, тоже, но большой кусок, я так думаю, мимо. У нас до ближайшего рынка сбыта пятьсот километров. Вот и думаешь, или тут продать перекупщикам, или самому везти. Молоко – продукт скоропортящийся, нам самим его возить не выгодно. Платона мы не платим, на «Газелле» ездим, так и она горючки тысяч на десять сожрет, а объемы у нас небольшие. Вот и получается вся прибыль на доставку, да налоги уйдет. А нам что? Перекупам продавать, так цену они дают не радостную. Их мы понимаем, но и самим кушать хочется. Стали сами делать сметану, творог, сыр. Сами возим, продаем, в основном по знакомым, от налогов прячемся, и так рентабельность постоянно стремится к нулю. Бесит это все, а заработков особо нет. Платим себе столько, чтобы ноги не протянуть, а остальное в дело. Поголовье наращиваем, ферму в порядок приводим. Мы, когда ферму взяли, проводов у нее уже не было. Так что у нас электричества на ферме нет, в XXI веке. С нас за подключение столько запросили! Мы за год столько не зарабатываем. Генератор на дойку заводим, дешевле получается, а освещение у нас керосиновое. Прогресс на лицо!
   Хорошо, что тебе историк – недоучка понадобился, и Люба меня на ферме подменила. Я сейчас с тобой сижу и блаженствую. Давно так не отдыхал! А, когда Люба ваша, Семена нашего с собой увезет, так мы с Мишаней с фермы вообще выходить не будем. Там и сдохнем, видимо. Как же это все задолбало!

2

   
    Баха очень долго не мог решиться на создание семьи. Стоило решиться, сделать предложение и парня понесло. Как и с кем, он договаривался, осталось загадкой, но свадьба состоялась в День Святого Валентина. День влюбленных, по крайней мере, так рассказывают. Мы, в большинстве своем не в курсе. На этот раз организация праздника прошла мимо Любы, но инопланетянка не обиделась и не расстроилась. У девушки кипели свои страсти, и организация чужих ее не интересовала.
   На свадьбе из инопланетян присутствовали только прилетевшие на «Тилене» и Вика. Вику узнали многие, в том числе и сотрудницы ЗАГСа. Виктория, уже привычно, раздала автографы и «сфоткалась» со всеми желающими. Кроме присутствия «звезды» более ничего не обычного не было. Чуть не забыл. День Святого Валентина тоже наложил свой отпечаток на происходящее. В речи сотрудницы, регистрировавшей брак, слов оказалось процентов на двадцать больше, чем обычно. А так, свадьба, как свадьба. Праздновали в небольшом, уютном ресторанчике. Проветриваться выходили во внутренний дворик, огороженный рестораном, гаражом, каким-то складом, не большим куском забора и моргом. От куда пришла драка никто не понял.
   - Там наших бьют! -  заорала истошно-пронзительным голосом какая-то тетка, возникнув в дверях зала.
   Инопланетная троица: Саша, Женя и Лука – рванула первой.
   - А кто там наши? – перепрыгивая через несколько ступенек, спросил Евгений.
   - Те, кто бьет не наших, - ответил бегущий следом Саша.
   - Логично, - согласился с таким определением Лука.
   «Не наших» определили сразу. Классические гопники, штук десять – пятнадцать, никто в потемках не пересчитывал. Незваные гости, в поисках развлечений, перепрыгнули через забор. Охрана ресторана проморгала момент вторжения. «Наш» лежала на грязном утоптанном снегу, закрывая голову руками. «Не наши» его лениво, даже не пинали, «попинывали».
   - Оба на! Еще красавчики пожаловали! – поприветствовал выскочивших на улицу руководитель «не наших». Привычным движением вытащил из кармана китайский ножик – бабочку и начал его «вертеть», медленно с ленцой приближаясь. – Ну, чё!? Потанцуем, девочки?
   Евгений не входил в десятку лучших фехтовальщиков Денсара, но Луке ни в чем не уступал. Движение было четким и молниеносным. У «не нашего» в руке осталась половина рукояти, остальное Евгений отломил. Мягким, почти не уловимым движением проскользнул вперед. Держа свою половину ножа за лезвие, зажатое в кулак, чиркнул великовозрастного балбеса второй половиной рукояти по горлу. Затем, оттянув горловину дешевенькой, старенькой мастерки, забросил поломанный нож за пазуху хулигана. Зима. Нож, хоть и из плохенького, но все, же металла. Холодный. Почти ледяной. Владелец ножа взвизгнул.
   Очень интересная черта живет среди землян, не зависимо от их статуса и общественного положения. Если человек презирает: жизнь, здоровье и достоинство – других людей, то он очень трепетно относится к своим: достоинству, здоровью и, особенно, жизни. Если выпендривался главарь «не наших» не естественно, наиграно, все больше на публику, демонстрируя своим «друзьям» свою «крутость». То ужас он испытал самый натуральный. Животный. Все поглощающий, УЖАС, когда ледяной металл чиркнул по горлу. По ЕГО ГОРЛУ. Этого его друзья уже не увидели. Лука с Сашей слаженно и очень аккуратно штабелировали их вдоль забора.
   «Защиту!» - возник голос Мозга у всех троих.
   «Ага, спасибо», - ответили все трое, блокируя довольно вялые атаки.
   «Чего спасибо? Вы защиту не включили!»
   «Точно, забыли», - ответил за всех Саша: «А ты почему не включил? Ты же с главного пульта можешь».
   «Представляете, не сообразил», - растерянно ответил Мозг.
   «Ну, и ладно, теперь уже не надо», - Лука окинул взором поле брани, вся битва длилась не дольше пары минут.
   - Дядьки! – искренно возмутилась выбежавшая на улицу Люба. – Вы, почему меня не подождали? Эгоисты!
   - Любаня, прости, - извинился за всех Лука. – Они для тебя вообще не интересные. Смотри, как быстро кончились, тебе бы даже на разминку не хватило. Лучше пострадавшего «нашего» полечи.
   - Ладно, где жертва? Дядьки помогите человеку подняться. Что вы как не живые?
   - Люба, не успели еще, - ответил кто-то, пострадавший, тем временем, поднялся сам. Физически он, практически, не пострадал. Так, мелочь, губа разбита, да рукав оторван. Пострадала, в основном, гордость.
   «Мозг», - позвала Люба мысленно, продолжая обрабатывать рану пострадавшего: «Полечи парню нервишки, а то будет весь праздник переживать. Пусть лучше торжествует, он все же выступал на стороне победителей».
   «Не убедительно выступал».
   «Отвлекал силы противника на себя. Изматывал. Держал оборону. Бил их ноги ребрами».
   «При таком раскладе, герой», - усмехнулся Мозг.
   «Вот пусть героем себя и чувствует. Только не очень, в меру героическим».
   - Лихо вы их! – весь народ выбежал на улицу, когда уже все закончилось. От лица собравшихся говорил охранник. – Извините, что так получилось. Не доглядели. Милицию вызывать будем?
   - Да, ну, - ответил Баха, стоявший за плечом охранника. – Это же не свадьба, а сплошные «тайны следствия» получатся. – Эй, уроды, вас через забор перекидать, или сами уползете?
   - Чё сразу уроды? – заворчал в ответ лидер ОПГ. Подельники зашевелились, начали подниматься. – Мы пошутить хотели. Чё за свадьба без драки?
   - Я тебе сейчас пошучу! – пострадавший попытался вырваться из заботливых Любиных рук. – Шутник, блин!
   - Тихо! – успокоила Люба. – Хватит кулаками махать. Баха, выдай юмористам бутылку, в знак примирения. Да пусть уходят с миром.
   Баха вынес литровую бутылку водки. Сгреб с тарелок колбасы, сыра, каких-то фруктов – на закуску.
   - Ну, ты это, не обижайся. И это, поздравляем, еслив, чё.
   - Спасибо, и вам удачи. Давайте, с миром.
   Охранники открыли калитку, и незваные гости гуськом ушли в ночь.

3
   
    Праздновать свадьбу на Земле не обязательно, Лука уже узнал. Ни то что бы он был против праздника, но в третий раз уже, как-то не весело. И что, собственно, праздновать? Сын у молодоженов уже большой, скоро в школу пойдет. Решили просто посидеть в домашнем кругу близких и родных. Но даже скромненько посидеть не получилась. Все планы спутал Саша «позвонив» накануне.
   «Ребята, выручайте!» - Мозг корабля «Тилен» транслировал обращение всем своим: Любе, Луке и Свете: «Мне домой, на Тилен, срочно надо!»
   «Дядька, что случилось?»
   «У Васи бабушка сильно заболела. Сейчас у нас, в мед. отсеке лежит, в барокамере. Медики говорят, что надо на Тилен везти, в Академию».
   «О, так ты все рассказал?» - обрадовался Лука: «Как Вася отреагировала?»
   «Лука», - все вздрогнули. Светин голос ментально услышали впервые. Она, обычно молчала: «Как тебе не стыдно? Саша, что с бабушкой?»
   «Нормально с ней все, спит. Что ей будет?»
   «Света, я чего-то не понимаю. Почему мне должно быть стыдно?»
   «Лука, бабушке плохо, а тебя интересуют какие-то отвлеченные вопросы, а не здоровье пожилого человека».
   «Дядька мелкий, не красней».
   «Люба, ты еще, как папа скажи, что тебе от сюда все видно».
   «Дядька, мне видно. Я с тобой на одном диване сижу».
   «Забыл».
   «Вот, правильно, лучше улыбайся. У Светы нормальная, для нормального землянина реакция. Человеку плохо, а ты глупости какие-то спрашиваешь».
   «А для тилеан такая реакция разве не нормальная?»
   «Нет», - мысленно ответила Люба и повернулась к Свете. На диване она умудрилась усесться между дядей и тетей: «До медицинского отсека корабля живой доставили – будет жить, долго и счастливо. Если в наших условиях вылечить нельзя, значит, будет спать до Тилена, пока не попадет к медикам. До Тилена она теперь ценный груз. Можно сказать багаж».
   «Ну, Люба, знаешь! Сравнения у тебя, человек – багаж».
   «Это правда, тетка. Единственное, что мы сейчас можем для нее сделать, так это доставить на Тилен».
   «Значит надо доставить, как можно быстрее», - Света была решительно настроена.
   «Тетка, нравишься ты мне! Так глаза блестят, прямо горят, огоньки. Хороший у Луки вкус», - Люба глядела на Свету в упор, а та не просто покраснела, зарделась, стала пунцовой: «Вы с Лукой, даже краснеете одинаково. Так вот, тетка, бабушка может находиться в барокамере и год, и два. Хуже ей не станет. Состояние стабилизировано и будет поддерживаться на этом уровне столько, сколько потребуется».
   «Ребята», - про Сашу забыли: «Света права. Надо доставить бабушку, как можно быстрее. Вася очень переживает, как бы в соседнюю барокамеру не попала».
   «Сань, как ты ей все рассказал?» - Луке было очень любопытно, с научной точки зрения, конечно.
   «Да, дядька, не томи. Рассказывай уже».
   «Рассказывать, особо нечего. Вася с бабушкой пошли в парк, погулять перед сном. У них не далеко от дома парк есть большой, не помню, как называется. Они так часто делают, когда погода хорошая. Снег шел крупными хлопьями. Тепло и красиво. Такую погоду пропустить не могли, пошли гулять. Парк большой, я уже говорил, кажется. У них там любимый маршрут для прогулок есть. Когда дошли до пруда, есть там такой пруд небольшой, в глубине, почти в центре, бабушке стало плохо. Поздний вечер, зима, темно, народу никого. Вася стала звонить своим медикам, там занято, а потом телефон выключился. Батарея села. Стала звать на помощь, а ни кого вокруг нет, ни кто не слышит. Что делать не понятно. Она медик, конечно, но в таких условиях, что можно сделать? Пульс измерила, дыхание облегчила. Надо бежать за помощью, бабушку одну зимой на снегу не оставишь и с собой не унесешь. Хорошо Мозг наш всех своих мониторит. Почувствовал, что у Васи проблемы, установил с ней контакт. Успокоил. Заодно про меня все рассказал. Когда я на флаере прилетел, Василиса про меня уже все знала. Загрузили бабушку и на корабль. Вот теперь здесь, у папиной избушки летом наслаждаюсь».
   «А Вася что?»
   «А Вася, Лука, со мной не разговаривает. Обиделась».
   «На что?» - удивился Лука.
   «На то, что он врал столько времени!» - все снова вздрогнули от Светиного голоса.
   «Я не врал! Я молчал».
   «Молчать правду, это тоже самое, что врать! Вот Лука мне сразу все рассказал!»
   «А я не смог. Луке повезло, ты головой сильно стукнулась, тебя надо было на корабль везти. Мне, что надо было Василису тоже по голове шарахнуть?»
   «Дядька, ты ее при знакомстве так грязью окатил, как после такого она еще может на что-то обижаться? Считайте, я удивилась».
   «Лука, а если бы я на горке не упала, ты бы мне тоже врал? А-а, нет, вы же не врете, вы молчите. Так ты бы тоже молчал?»
   «Не знаю, ты же упала»
   «Ах», - Света умудрилась задохнуться от негодования даже мысленно и, перегнувшись через Любу, в упор уставилась на Луку: «Ты не знаешь?!»
   «А как я могу знать то, чего не было?»
   «Ну, знаешь!» - Света возмущенно с шумом втянула воздух.
   «Дядька мелкий, беги! Я ее пока подержу».
   - А вы что тут такое делаете? – сидевшие на диване все дружно подпрыгнули. Евгения Константиновна уже несколько минут находилась в комнате и с интересом наблюдала за детьми и их нелепыми телодвижениями.
   - Они ругаются на ментальном уровне, - объяснила вслух Люба. – Кстати, вы можете в голос орать. И, тетка, там бабушке плохо, а ты тут, на Луку ругаешься за то, чего не было. Это как-то странно, не находишь? – и уже в пол голоса добавила. – Видимо поэтому дед с бабушкой живут на разных планетах.
   - Какой бабушке? – спросила Евгения Константиновна.
   - Мозг, объясни, пожалуйста.
   - Ой, - Евгения Константиновна застыла в слегка не естественной позе. Через несколько секунд отмерла. – Так со мной еще ни разу не разговаривали. Света, Луке надо бабушку спасать, а ты отвлекаешь глупыми придирками.
   - Дядька, повезло тебе с тещей.
   - Мама, и ты против меня!
   - Нет, я за, только предмет конфликта мне не ясен. Не было же ни чего. И потом, у вас ребенок уже есть.
   - Ребенок уже есть, а узнала я только сейчас! Ой, - Света осеклась на полуслове.
   - Видишь, тетка, все нормально. Тебе Лука тоже столько лет молчал.
   - Лука, прости, а? Я не знаю, что на меня нашло, - молодые люди перегнулись через Любу и поцеловались долгим поцелуем.
   - Тетя, дядя, я вам не мешаю?
   - Нет, ты мягкая, - не переставая целоваться, ответил Лука.
   «Народ!» - возник в головах у всех голос Саши: «Может вернемся к бабушке?»
   «Ребята, я вас слышу, забавное ощущение. Так интересно. И, Люба, я еще не теща. Они же не расписались, пока».
   «По закону двух планет – теща», - ответила Люба.
   «Ребята! Лука, кончай целоваться, расписывайтесь быстрее, да полетели», - Саша начал слегка нервничать.
   Фраза «СЛУЖБА», всем все объяснила. Проблем с переносом дня регистрации не возникло. Очень буднично расписались.
   - Прямо как ни Тилене, - вынесла свой вердикт Люба, выходя на крыльцо Сельсовета. – Семен, нашу свадьбу будем праздновать нормально, как на Земле полагается.
   - Люба, ты Семену сейчас предложение сделала? – усмехнулся Лука. – Какое-то предложение у тебя в ультимативной форме. А колечко где? Раз ты делаешь предложение, то должна колечко жертве, то есть избраннику преподнести.
   - Это я должен невесте колечко подарить, - Лука, как историк, читал довольно много земной литературы. Сначала исключительно по работе. Потом втянулся и начал читать для удовольствия, все больше на языке оригинала. «Витязь в тигровой шкуре» на русском языке не понравился, читается трудно, усваивается тяжело. Зато от прочтения на грузинском языке получил эстетическое удовольствие. В литературе планеты Земля, инопланетный историк Лука, разбирался значительно лучше подавляющего большинства землян. Вот вы знаете, что отец Михаила Юрьевича Лермонтова писал свою фамилию через «А»? ЛермАнтов? Потому что вел свой род от герцога Де Лерма. Его сын был уверен в том, что они потомки легендарного барда Джорджа Лермонта, автора «Тристана и Изольды», если кто не знает. Поэтому свою фамилию писал через «О». ЛермОнтов.
   Гоголя Лука очень любил, особенно «Вечера на хуторе близь Деканьки». Еще ребенком увидел фильм, а потом несколько раз перечитывал. По мере взросления читателя, менялось и произведение. Вернее, отношение читателя к произведению, его восприятие. Неизменными, стабильно постоянными оставались только: черт, черевички и Вакула. Семен Луке сразу понравился – вылитый Вакула, как раз таким Лука его с детства представлял. Добродушный, честный, прямолинейный увалень, слегка нескладный, но очень надежный.
   Сейчас Вакула, ой, извините, заболтался, Семен неуклюже встал на одно колено, прямо в сугроб у крыльца, правильнее будет сказать, плюхнулся. Но какое это имеет значение? Я тоже не лань грациозная. Мерин, он мерин и есть. Опять отвлекся, извините. Что-то я часто извиняюсь? Семен тем временем продолжил монолог. – Люба, выходи за меня замуж, вот, - протянул простенькое серебряное колечко. – Этому кольцу уже очень много лет. Мой прадед подарил его прабабушке. Потом дед бабушке, а отец маме. Старшему сыну переходит. Жаль, родители не дожили.
   «Мозг», - мысленно позвал Лука: «Можешь узнать, что у Семена с родителями приключилось? Его спрашивать как-то не удобно».
   «Они из соседней деревни. Там народ в последние годы крепко пить стал. Родителей Семеновых спирт сгубил, суррогат. Семен на ферме живет потому, что в свой дом возвращаться не хочет. Противно. Алкоголь с детства ненавидит, помнит, как родители погибали, долго и стыдно».
   «Зато невесту себе нашел сорокоградусную».
   «Это, да, но она тоже совсем не пьющая».
   Люба протянула Семену руку. Колечко было совсем миниатюрным. Семен с трудом навернул его Любе на мизинец. Люба бережно поднесла руку с кольцом к глазам, рассмотрела, отодвинула руку, посмотрела и так и этак.
   - Красивое, - не переставая любоваться, сказала она. – На цветы полевые похоже, простенькое, но нежное и красивое. Как олотуции, правда, Лука?
   - Ты биолог, тебе виднее. Олотуции – это у нас на Денсаре цветы такие. Наставник наш, Шаропуз, очень их любит, - объяснил Лука землянам.
   - Спасибо, Семен, - Люба перестала любоваться колечком и перевела взгляд на парня. Только имей в виду, характер у меня ого-го! Можешь сбежать, пока не поздно, но колечко я тебе не отдам. Мне сильно нравится.
   - А мне ты нравишься, - Семен глядел на Любу снизу вверх.
   - А ты мне, - Люба взяла парня за руку, помогая подняться. – Света, поплачь за меня, пожалуйста, а то мне хочется, но не получается.
   - Сейчас, - Света хлюпнула носом. – Что со мной происходит? Я никогда не была такой плаксой. Ну, вот. Плачу. Лука, обними меня. Пожалей.
   - Плакса, моя. Я люблю тебя, - Лука прижал теперь уже трижды жену к себе и поцеловал.
   - Семен, а ты обними меня. И поцелуй, разрешаю.

4
   За Ляной, Бахой и дядей Славой слетал Саша, пока остальные собирались. Провожать Луку полетели Тимофей, Света и Люба с Семеном. Люба решила остаться на Земле.
   - А куда я на корабле? В грузовой отсек загружусь, что ли? Мы вас проводим, ручкой помашем и валите. Саш, твою машинку я заберу. Ляна, а вы с Бахой выбирайте, что вам больше нравится, машинка Луки, или Женькина тарантайка.
   - Нам машина Луки самое то. Внимания не привлекает и практичней, чем машина Алины с Женей.
   - И хорошо. Мне в машинке Луки тесно. Семен, - Люба держала молодого человека за руку. - Это наш кораблик. Пошли за дядьками, я тебе рубку покажу. Вот, гляди!
   - Люба, может, с нами полетишь?
   - Нет, Саша, тесно. На головах друг у друга сидеть? Вы, главное, не сильно долго летайте.
   - Нет, племяшка, боюсь, быстро не получится. Месяца три, точно, а, может, и больше.
   - Сань, а почему так долго? – Лука обернулся к брату. – У меня тут молодая жена, сын. Я скучать буду.
   - Это все, Лука, потому, что ты уселся не в свое кресло.
   - Саш, теперь, вообще не понял.
   - В штурманском кресле буду я, а ты полетишь в капитанском.
   - Зачем?
   - Затем, Лука, что на этот полет ты назначен капитаном – стажером, а я капитаном – наставником. Вот так, брат мой Лука. Пересаживайся на свое место, Лука.
   - Саша, тебе имя мое повторять понравилось? Так я не против, повторяй, - Лука пересел, заработали манипуляторы, и эмблема капитана сменила эмблему навигатора на груди. Лука заворожено следил за этим действием.
   - С повышением, дядька мелкий. Дядька большой, а где Василиса? Что-то я ее не вижу.
   - В медицинском отсеке.
   - Вы, что так и не помирились?
   - Нет, злится еще.
   - Ну, дает. Пойду к ней, поговорю. Семен, ты здесь, с мужиками побудь.
   - Ладно, - Семен с любопытством разглядывал рубку. Когда все деревенские летали в лето, он остался на ферме, за дежурного. Теперь видел корабль в первый раз.
   - Саня, я не пойму, зачем мне в капитаны?
   - Понимаешь, Лука, я не могу Василису на чужой для нее планете одну оставить. Пока бабушка будет проходить курс медицинской помощи, я буду с Васей. Если не простит, то вылечим бабушку, да назад отвезу, - вздохнул Саша.
   - Пусть бы Женя капитаном становился. Он и летает дольше. Опытнее. И я, если честно, больше историк, чем навигатор.
   - А я механик, - ответил Женя. – Алина беременна, не хочу ее оставлять. И ты сам сказал, что летаю я дольше тебя, налетался уже. Решил, буду отцу помогать. Как ты, наукой займусь, может изобрету чего, по технической части. Скучно мне летать, не интересно. Вот такие пироги.
   - Тут, конечно. Твоя жизнь, тебе решать, - Лука за последние пару лет сильно повзрослел, говорил сейчас по-взрослому, серьезно. Но не долго, и уже лучезарно улыбаясь, спросил. – Так вам с Алиной удалось землянина сделать?
   - Типа того.
   - Не зря на родину предков прилетали, - Лука усмехнулся. – Мы с Саней жен нашли, вы ребенка.
   - Ты нашел. Я - не знаю. Дуется моя Вася – Василиса.
   - Подуется, да перестанет.
   - Да, Саша, не переживай, - поддержала мужа Света. – Простит. Если любит, обязательно простит.
   - А если не любит?
   - А если не любит, брат мой старший, так и жениться незачем.
   - Ты прав, но, что-то мне не легче. Ладно, брат мой маленький, так, или иначе, получается, что ты – единственный кандидат в капитаны. Тем более тебе, как историку, все равно на Землю кататься надо. Вот и будешь совмещать. Великий Совет согласен, а папа тебе уже экипаж подобрал.
   - Кого, если не секрет?
   - ПрЫнцов денсарских. Выросли братья.
   Люба открыла дверь в рубку и пропустила вперед Василису. Что уж она ей рассказывала, осталось загадкой. Александр подался на встречу. Рубка – помещение небольшое. Молодые люди застыли друг напротив друга практически на пороге, но Люба смогла просочиться внутрь.
   - Вот, дядька, извиняйся, - выдала она, прижавшись к Семену, который ее бережно обнял за плечи.
   - Вася. Василиса. Я, - Александр не мог подобрать слова. Не знал, что и как правильно сказать. Растерялся. Помогла Василиса.
   - Обещай, что больше никогда – никогда не будешь меня обманывать.
   - Обещаю.
   - Целуйтесь уже! – Люба, как всегда, была настроена решительно, если дело не касалось ее личной жизни.
   - Стоять! – отдал команду Лука, в тесном замкнутом пространстве рубки слово прозвучало как выстрел. – Подождите, не спешите, - Лука поднялся из капитанского кресла. – Василиса, я правильно понимаю, что ты прощаешь моего брата потому, что любишь и планируешь жить с ним долго и счастливо?
   - В общих чертах, да, - Василиса не умела так яростно краснеть как Лука и Света, но глазами хлопала удивительно удивленно.
   - А ты, брат мой Саша, любишь Василису?
   - А то ты не знаешь!
   - Александр, отвечайте прямо на поставленный вопрос. Ты хочешь жить с Василисой долго и счастливо?
   - Да. Это ты у Любы так себя вести научился?
   - Люба тут не причем.
   - Правда, правда, я его ничему такому не учила.
   - Вы хотите стать мужем и женой? – Лука оставил реплику племянницы без внимания.
   - Да, - слегка растерянно ответили молодые люди, не понимая, что тут происходит.
   - Ну, в таком случае, - Лука набрал полную грудь воздуха. – Властью мне данной, объявляю вас мужем и женой! Ху-у, - шумно выдохнул. – Вот теперь можете поцеловать друг друга.
   Манипуляторы застрекотали, надевая обручальные браслеты на руки новобрачных. Все собравшиеся изумленно смотрели на Луку, а Лука довольно потирал руки.
   - Ну-с, кто тут у нас еще? Семен, согласен ли ты взять в жены нашу прекрасную, чудесную, прелестную, восхитительную слегка ненормальную племянницу?
   - А почему ты мне так никогда не говорил? Почти стихами.
   - Света, как он тебе не говорил? Что ты ненормальная? Он тебя просто знает не так долго, как меня. Поживете подольше, проявишь старание, как я, и тебе он тоже так скажет. Не переживай.
   - Разве он тебя ненормальной назвал? Восхитительная, обворожительная, что-то там еще. Про ненормальную я не услышала.
   - Я про обворожительную…
   - Разговорчики, - властным голосом остановил девушек Лука. – Ну, так как, Семен? Берешь в жены племяшку?
   - Да, я ведь предложение сделал.
   - А ты, Любаня, берешь в мужья Семена?
   - Естественно, он мне такое колечко подарил!
   - Ну, тогда, благословляю вас на правах дяди невесты. И, властью мне данной объявляю вас мужем и женой! Целуйтесь! – Лука вошел во вкус и как-то плотоядно уставился на Ляну с Бахой, которые тихонечко забились в уголок, стараясь не привлекать к себе внимания.
   - Баха, Мансурчик мой дорогой, я его боюсь, - Ляна спряталась за спину мужа и выглядывала из-за его плеча.
   - С вами мне и так все понятно. Властью мне данной объявляю вас мужем и женой! Давно хотел так оторваться. Только ради этого стоило стать капитаном!
   - Весело у вас, я посмотрю, - на экране появился Лукич старший.
   - Папа, Лука тебя превзошел, - пожаловался Саша. – Он нас всех переженил!
   - Ябеда – карябеда, соленый огурец! – совсем по-мальчишески обозвался в ответ Лука. В рубке повисла звенящая тишина, Лукич старший многозначительно улыбался в усы и бороду, как-то так. Все ждали продолжения, а его все не было. Пауза слегка затянулась. Нарушил ее Тимофей:
   - Папа! Ну, ты, вообще капитан! Здравствуй, дедушка!
   Корабль, а с ним еще две планеты, содрогнулись от дружного смеха.
   - Хоть внук приличный человек, с дедом поздоровался.
   Тут началось, все заговорили одновременно. Какофония веселых голосов.
   - Все, тихо, - остановил Лукич. – Вижу, рады меня видеть.
   - А нас? – экран поделился на две части. Во второй части экрана, как-то уместились Римма, Татьяна и Слен, который музыкант.
   - О! «Мама», — хором сказали тетя, два дяди и племянница. И все были правы, так бывает.
   - Со Светой мы уже знакомы, - кивнула девушке головой Римма. – Саша, Люба, знакомьте со своими избранниками.
   Познакомились, чего там. Старшее поколение поздравило младших с массовым созданием тилеанской семьи. На этом родственники с Тилена откланялись. Лукич опять безраздельно завладел экраном.
   - Ребята, а где Слава? - спросил он.
   - Дядя слава осваивается, обживает мою каюту, - сообщил Лука. – Мы с Сашей в кают-компании. Алина с Женей, в Жениной каюте. Силести с Василисой в Сашиной.
   - Вот поэтому я с вами не лечу, - подняла палец вверх Люба.
   - Из-за Семена ты не летишь, - ответил Саша.
   - Это, да, но Семен мог бы полететь с нами, тем более он теперь мой муж. Но свадебное путешествие в грузовом отсеке, это как-то слишком брутально, даже для меня. Дядька мелкий, а ты почему места так странно поделил? Сам всех переженил, а потом Васю с Сашей разделил, а у них сегодня брачная ночь, между прочим.
   - Я не виноват, посадочные места Саша распределял.
   - От куда я мог знать, что ты всех переженишь.
   - Мы теперь, действительно, муж и жена? – Василиса все-таки покраснела.
   - Дядьки, по-моему, в кают-компании вы будете жить втроем.
   - А третий кто?
   - Ты, Лука, дядя Слава, в твою каюту лучше Силести поселить, и Саша, наш молодожен, пока его Василиса к себе не пустит. Васе привыкнуть надо, смириться.
   - Ладно, разбирайтесь со спальными местами.
   - О, папа, ты еще с нами. Нам бы кораблик побольше. А то испортит нас квартирный вопрос. Будем потом порченные. А Любаня с Семеном вообще не влезли.
   - Мой любимый младший сын, ты всего полчаса, как капитан, - усмехнулся Лукич. – А уже права качаешь.
   - Так не помещаемся все. А если надо будет всех наших на борт взять? Земля планета не стабильная, вдруг тут, какая заваруха начнется, так в этот корабль даже в грузовой отсек всех не впихнешь.
   - Хорошо, убедил. Подумаем. Как взлетите, пусть Слава со мной свяжется. Разговор есть. Не буду вам мешать. Привыкайте, обживайтесь. Василиса, Света – хороший у моих сыновей вкус, все в меня. Мама у моих сыновей тоже красивая.
   - А у меня, что плохой вкус?
   - Люба, про твой вкус у мамы с бабушкой спрашивай. Я в мужской красоте не разбираюсь. А мужик Семен солидный, сразу видно серьезный, работящий. Как ты говорила, как за каменной стеной? Он под это тех задание подходит. Я, так понимаю, вы у нас будете животноводческая семья. Это хорошо, когда интересы общие. Как муж внучки, мне Семен нравится. А вот красивый он или не красивый, этого я не знаю. Следующим рейсом приезжайте, вам тут работы море!
   - Спасибо, дед, обрадовал. Вот так, Семен, у нас жениться. Свадебное путешествие в грузовом отсеке и на работу.
   - А мне с вами нравится. Не люблю без дела сидеть. Мне дед говорил, что человек живет, пока работает, пользу приносит. А если бездельем мается, то просто существует, как амеба какая-нибудь.
   - Внучка, прекрасный у тебя вкус. Настоящего мужика нашла. Семен люби и береги ее. Она у нас придурковатая, но хорошая.
   - Вы чего сегодня, сговорились? Вы чего обзываетесь? То я ненормальная, то придурковатая.
   - Любаня, это мы любя.
   - Саша, так и ты с ними?
   - Мы все тебя очень – очень любим!
   - Разрешаю, любите чуть-чуть поменьше, чтобы на обзывательства любви не хватало.
   - Не дождешься.
   - Вот такие у меня родственники, Семен.
   - А мне нравятся, правда, придурковатые все, кроме деда.
   - Заступник ты мой, дай я тебя поцелую.
   - Молодец, Семен, - похвалил Лукич. – Вот, прям, молодец. Так все тонко подметил. Ладно, молодежь. Хорошо с вами, но мне работать пора. Не забудьте Славе сказать, чтобы позвонил. Все, пока, до связи. А, чуть не забыл. Ребята, «Уральчик» мой захватите, пожалуйста, все равно у вас грузовой отсек свободный.
   - Дед, а зачем тебе мотоцикл? Флаер же есть.
   - Люба, а зачем тебе айрлонги? Вот и мне для этих же целей, для души. Руки по рулю тоскуют, а попа по сидушке треугольной. Бабушка приедет, ее покатаю. Привезете, хорошо?
   - Не вопрос, папа, а ты пока про кораблик побольше подумай.
   - Давно уже думаю. Его уже Юра собрал, обкатывает.
   - А чего это Луке самые хорошие игрушки? – возмутился Александр.
   - Он настойчивей и клянчит аргументировано, а не просто «дай», как некоторые. Ладно, молодежь, хорошо с вами, да работать надо. Теперь уже точно пока!

5
   Полет проходил штатно. Вообще не интересно. Как всегда. И это хорошо. Пусть все полеты всегда проходят штатно и жутко не интересно, и не только полеты. Пусть штатно проходит всё, что должно проходить штатно. Я за то, чтобы штатно скучать. Это лучше, чем внештатно веселиться. И так, полет проходил штатно, хорошо, но действительно скучно. Как некогда сказал Евгений: «Полет, только взлет и посадка, а все остальное время просто сидишь и ждешь – скучаешь».
   Когда корабль вошел в подпространство, Василиса «смирилась» со своим семейным положением, Александр помогал любимой в решении этой проблемы всеми силами и покинул кают-компанию. Теперь он выходил к людям не часто, только на время несения вахты, за едой в пищеблок бегала Василиса. Питались молодожены в каюте. Евгений с Алиной тоже баловали окружающих своим вниманием не часто, у Алины еще и токсикоз начался. Поэтому обедал Евгений в одиночестве в пищеблоке, жену тошнило от того, как он жует. Бывает. Силести готовилась к экзаменам в Академии, что-то вроде сессии, только без лишения стипендии и графика сдачи экзаменов и зачетов. Как готов – так и сдавай. Лука к своему стыду вдруг осознал, что понятия не имеет, а где, собственно, учится наследная принцесса Денсара, в какой Академии.
   Народ разделился на пары: Василиса и Саша, Алина и Евгений, Силести и экзамены, бабушка Василисы и лечебный сон, Лука и дядя Слава. Лука с дядей Славой вели длинные и нудные беседы. В рубке, корабля, когда Лука нес вахту. Развалившись на кроватях в кают-компании, в свободное от вахт время. Дядя Слава нашел в лице потомка земных эмигрантов очень благодарного слушателя. С метлой на перевес передумал он дум множество, а теперь ими делился, выговаривался. Лука не перебивал, слушал внимательно, ему всё интересно, как на Земле люди живут. Наверное, отставной прапорщик не всегда был прав, но это были его мысли, его думы, его субъективное мнение. Человек имеет право на свое мнение и на то, чтобы его высказать. Лука лежал на кровати и глядел в потолок, а дядя Слава вещал. Если Вам не интересно, перемотайте до следующих звездочек.
***
   - Взрослые они, как дети, а дети – это маленькие взрослые, - возлежа на кровати, прикрыв глаза, философствовал дядя Слава. – И проделки у них прямо пропорциональны размеру. Взрослые довольно часто поступают несправедливо по отношению к детям, к ребенку. Не единожды слышал, да и чего греха таить, сам, наверное, тоже говорил: «Ты уже большой», - точно, дочери говорил, когда сын подрастать стал: «Ты уже большой (большая), дай ему свою игрушку поиграть». А у ребенка в этот момент душа кричит и разрывается: «Это моя игрушка! А вдруг он ее сломает?! Или еще хуже, себе заберет!»
   Только взрослые отвернулись, ребенок тут же отобрал свою игрушку. Мелкий в рев. На старшего все ругаются, а ему обидно и тоже до слез. Взрослые сделали глупость, сами же разозлились, а по итогу имеем двух обиженных детей в слезах.
   Вот и с Крымом точно такая же ситуация получилась. Один в один. Я еще ребенком был, когда узнал, что у Рассеи часть территории отобрали и Украине подарили. Мне обидно было. Моя любимая Одесса могла быть рассейской. Как только все отвернулись, Рассея хвать и часть своей бывшей территории назад вернула. Теперь имеем две обиженные страны. Одна обижена на то, что ни все смогла вернуть. Другая на то, что у нее отобрали то, что когда-то подарили.  Дети поревели, да через час уже все забыли. А здесь взрослые люди и обиделись по-взрослому. И как теперь всех помирить, да так что бы все довольными остались, ума не приложу. Хорошо не мне эту проблему решать. Тут мудрость нужна, а нет мудрецов, замудренные все больше.
   Знаешь, Лука, кого я действительно боюсь?
   - Кого?
   - Патриотов. Есть такие одержимые, злобствующие патриоты. Диванные стратеги. Ура патриотизм – страшное явление. Ура есть, а мозгов нет. «Мы эту Украину сейчас, как победим, все наше заберем!» Победители блин, герои. Война это не только подвиги, это боль, кровь и вонь. Вот их бы всех взять, да на экскурсию сводить в забойный цех, на мясокомбинат, глядишь вместе с содержимым желудка и дурь свою, хотя бы частично, выблюют. И ладно молодняк крылами машет, а старые то пердуны куда? Те, кто еще, как я Советскому Союзу присягу приносил? Мы поклялись защищать все народы, живущие в СССР, жившие. Нельзя нам в украинцев стрелять, мы их защищать поклялись, - дядя Слава надолго замолчал. Лука решил, что рассказчик заснул, и сам начал дремать. Тут, неожиданно, дядя Слава продолжил повествование. Лука открыл один глаз, покосился на говорящего и предпочел слушать с закрытыми глазами. – Про присягу заговорил, вспомнил свою первую клятву, пионерскую. «Вступая в ряды Всесоюзной Пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь!» Чего конкретно «клянусь» уже не помню. Да. Все мое поколение: и те, кто старше, и те, кто младше – клятвопреступники получаемся. Не сберегли Союз.
   - А что вы могли сделать?
   - Не знаю. Хотя бы не радоваться, так сильно, когда все развалилось. Такой подъем душевный был, такие надежды на будущее! Знаешь, что интересно, жизнь для большинства людей в тот момент вообще никак не изменилась. Где жил, там и продолжил жить. Куда ходил на работу, туда и продолжил ходить. У нас и тогда путешественников не сильно много было. Я военный, у меня проезд к месту отдыха для всей семьи бесплатный был. Вот от Иркутска до Одессы за казенный кошт скатались. Так и то из пятнадцати республик, я только в пяти побывал. А остальные граждане и того меньше. Обычным работягам вот отсюда, из Сибири, семьей к морю скататься почти нереально, прямо фантастика, какая-то.
   - Дядя Слава, в окошко глянь. Ты не в Сибири, ты гораздо дальше.
   - Видишь, на другую планету полететь и то оказалось меньшей фантастикой, чем электрику с двумя детьми на море съездить. Билет на самолет туда – обратно стоил больше его месячной зарплаты. Для семьи из четырех человек нужна папкина зарплата за полгода только на дорогу. А на море без денег тоже делать нечего, еще зарплаты две, а то и три надо. Где это все брать? Как накопить? Не будешь же целый год на хлебе и воде сидеть. Учили нас в школе Родину любить, великую, могучую, необъятную. А для меня в тот момент вся родина умещалась в двести километров от дома. Я до армии дальше не ездил. Армия, как тур оператор, тоже так себе. Такие дыры показала, я не поклонник экстремального туризма. Желания полюбить не возникло. Москва – столица нашей Родины! А, по большому счету, что Москва, что Париж, что Гваделупа какая-нибудь – для большинства рассеян просто точки на карте. Большинство граждан в столице своей Родины ни разу в жизни не были. Как можно любить то, чего не видел ни разу? Как можно любить то, что в реальной жизни для тебя не существует? – дядя Слава снова замолчал. Долго молчал. Думал. – Лука, ты не спишь еще?
   - Не-е-ет, - ответил Лука, зевая.
   - Вот и я-а-а, - зевнул в ответ дядя Слава. – Я про пионерию к чему заговорил. Меня, когда в пионеры приняли, я классе в третьем учился, вроде. Лечу домой счастьем переполненный. Тебе рассказываю, а сам то свое состояние ощущаю. Очень сильное впечатление, столько лет прошло, а я все помню, как вчера было. На улице зима. Ни то что бы очень холодно, но градусов пятнадцать – двадцать минуса было. У меня пальтишко на растопашку, галстук на ветру трепещет. На встречу, мамочка с ребенком шли, и ребенок маму спрашивает:
   - Мама, а почему мальчик расстегнутый идет?
   - Дурачок мальчик, - отвечает мама и добавляет. – Простудится.
   Меня, как будто, водой ледяной окатило! Я так возмутился, что остановился. Киплю, а сказать ни чего в ответ не могу. Чувства возмущения и несправедливости меня переполняют. Меня в пионеры приняли! Я с вами счастьем своим делюсь! Галстук показываю! Я ПИОНЕР! А вы! Пока я так пыхтел, они за угол завернули, ушли. Обидно было, чуть не разревелся, но пионеры не плачут. Эх. Вот ведь, что интересно, я не простыл, а мог. Грел, получается галстук. Вот так. Ладно, давай спать.
***
   Кому совсем не интересно, можете дальше перематывать, до следующих, следующих звездочек. Заняться народу нечем, болтают.
***
   - У любого диктатора, в начале его творческой деятельности, всегда есть два пути, - разглагольствовал дядя Слава, развалившись в кресле механика. – Первый путь, это выполнять все свои обещания, данные народу. Обещания, естественно, должны быть на благо народа. За это твой народ будет тебя терпеть. Тут у диктатора опять два варианта. Он может умереть, как Сталин на своем посту, а народ будет его оплакивать, причем искренно. Правда, лица, особенно приближенные к диктаторскому заду, придя к власти, могут начать мстить его потомкам. Как Василию Сталину, на пример. Отца почти тридцать лет боялись. Сыну отомстили. Второй вариант – уйти с поста добровольно, не дожидаясь смерти. Как Пиночет. И, даже если, экс диктатора попытаются отдать под суд, огромная часть народа встанет на его защиту. По тому, что диктатор не обманывал народ, всегда выполняя то, что обещал.
   Второй путь, по которому может пойти начинающий диктатор, это «забить» на свой народ.
   - Что забить? – не понял Лука.
   - Не забить, так положить.
   - Не понимаю. А, понял, Мозг объяснил. Фигура речи такая. Еще можно сказать наплевать. Манкировать свои обязанности.
   - Чего делать с обязанностями? – теперь не понял дядя Слава.
   - Забить и положить – манкировать.
   - Хорошее слово, надо запомнить. Прям, звучит! – усмехнулся в усы дядя Слава. – Что бы народ держать в подчинении его нужно запугать. Обзавестись бандой опричников, желательно, без чести, ума и совести. Правда, придется бояться их, чуть почувствуют слабину – сожрут. Звери же. Кнут, без пряника долго не работает, люди просто устают бояться. А если народу нечего терять, кроме своих цепей, то он сметет и государя, и его опричников. Так уже было не единожды. По этому народу надо постоянно что-то обещать, более того, что-то и давать. И постоянно врать, я уже приводил пример про устойчивый отрицательный рост экономики. Уже седьмой год отрицательно растет. Я вот тоже, с каждым прожитым годом отрицательно молодею.
   - Ни чего, скоро начнешь положительно молодеть, - буркнул Лука.
   - Интересно, а когда экономика наша начнет положительно расти?
   - Этого я тебе сказать не могу.
   - Этого, пожалуй, никто сказать не может. Нет экономики, расти нечему. Ее с начала создать надо, возможно, даже, родить в муках. И ведь, что интересно, они даже не врут, правду говорят, просто формулировка забавная. Если сказать, что экономика падает, как оно есть на самом деле, народ напряжется. А так, вроде, как рост. Людям не свойственно слишком много думать.
   Еще нужны какие-нибудь постоянные победы и достижения и, обязательно, страшный, ненавистный внешний враг.
   - Всё как у пауков.
   - У каких пауков?
   - С планеты Пауков. Дядя Слава, ты же фильм смотрел, там про пауков тоже есть. Так с внешним врагом старались, что чуть планету не уничтожили и сами почти все погибли.
   - Классика жанра. Но если правительство реально ни чего хорошего для народа не делает, рано или поздно наступит момент, когда народ осознает, что его обманывают. Вдруг поймет, что экономика падает, как бы основательно она отрицательно не росла. Что высочайшие милости от государя, на самом деле унизительные подачки. Тем, кому доверяли, люди ложь никогда не прощают. И вот в этот момент у диктатора появляется сразу три варианта дальнейших действий. Первый – успеть сбежать, если есть куда. Второй – пулю в лоб, как Гитлер, мертвые позора неймут. И третий, на эшафот, как большинство продвинутых пользователей людского доверия. Правда суд Линча может свершиться до суда и эшафота, не так торжественно и пафосно, зато очень искренно.
   - А ваш президент, по какому пути идет?
   - Наш странный. Мутин, одним словом, какой-то мутный и есть. Он, по-моему, сам не всегда понимает, что делает. Он свои обещания ни то, что не выполняет, он их еще регулярно «пере обещает», если можно так выразиться.  Напоминает то, что он уже обещал и не выполнил, а то вдруг народ забудет. Либо он сам латентный идиот, либо всех нас за конкретных идиотов держит. Движется он явно по второму пути.
   - И сколько ваш народ собирается его еще терпеть?
   - А кто его знает? Нарыв, он как созреет, так и прорвет. Надеюсь, что правители все же одумаются, какие-нибудь, меры примут, что бы рассосалось. Потому как народ у нас цветных революций не любит, все телевизоры страны уже лет десять рассказывают, какое это зло, цветные революции. А вот кровавые…, очень этого не хочется. Время пожизненных правителей, царей – королей, прошло. Правителям это надо понять и принять. Китайская экономика, когда в гору пошла?
   - Когда?
   - Только тогда, когда отказались от пожизненного политбюро, а, главное, от пожизненного правителя. Человек просто устает. Перестает развиваться сам и тормозит развитие страны.
   - У нас на Тилене Глава Великого Совета нынешний уже почти тридцать лет, а прошлый больше сотни лет на посту был. На Денсаре король, тоже, пока сам не уйдет. Сидотрон уже лет сорок. А у вас в стране, вроде, выборы регулярные. Народ президента избирает.
   - Вот именно, что «вроде». У вас правители обладают абсолютной властью? Они все решают? Как сказал, так и будет, мое слово закон?
   - Нет, конечно. Глава Совета, все решения принимает вместе с Советом. Не правильно сказал, Совет принимает все решения. А Глава, получается, вечный дежурный. Если случается что-то экстраординарное, работа над решением проблемы начинается незамедлительно. Глава доводит до сведения других членов Совета информацию. Запускает деятельность профильных Академий и все координирует. Рулевой, капитан, а работает вся команда. Так всегда, как говорят пауки. На Денсаре, все еще проще, король фигура больше ритуальная, что ли? Титулы раздавать, это да, награждать, судить.
   - Всех преступников единолично судит король? Это же ужасно!
   - За то время, что отец живет на Денсаре, был вынесен только один суровый приговор. Обвиняемый был лишен всех чинов и званий и отлучен от общества.
   - Это довольно жестоко, что с ним сейчас?
   - Нормально все. Ты с ним знаком, это Шаропуз.
   - Его помиловали?
   - Да, минут через пять, после вынесения приговора, и полностью простили.
   - Детский сад какой-то.
   - Отец тогда так же сказал. Вот это лучше всего характеризует денсарскую монархию. А все судьбоносные решения принимаются на общем совете, всех граждан.
   - Я теперь рискую помереть от любопытства, Что Шаропуз натворил?
   - Дерево сломал, нечаянно. Саженец, пьяный на него упал.
   - У нас гектарами вырубают, составами за бесценок вывозят.
   - У вас это иностранные инвестиции называется. Узаконенная преступность, направленная во вред всему обществу. У нас преступности нет. Не может психически здоровый человек умышленные преступления совершать. Это не рационально. Человек должен создавать и созидать, постоянно учиться и развиваться. Преступность это деградация человека, как личности.
   - Раньше правили воры в законе, теперь инвесторы узаконенные. Вот и выборы у нас такие же, как все остальное. Грязь и ложь сплошные. Мне, периодически, так кажется, что все эти выборы выдумали только для того, чтобы плебеи могли пар спустить и новую надежду получить. Президенты меняются, а общая политика остается. А у нас в стране и этого нет. Президент не меняется. Игра у него такая – выборы, как он сам говорит «многоходовочка». В так называемых развитых странах, после выборов общая политика не меняется, но новая метла, она всегда по-новому метет. Все равно какие-то изменения происходят. У нас же стабильность. Старая метла стирается и мести совсем перестает, это я, как дворник, опытным путем выяснил. Сколько старой метлой не маши, толку не будет. Только иллюзия работы, хотя сил тратится ни чуть, ни меньше, чем при нормальной работе. Махать то приходится так же.
   Вахта Луки закончилась, и политологи перебрались в пищеблок. Перекусить и Жене с Алиной не мешать службу нести. Дядя Слава решил сварить свой фирменный борщ, Лука, как мог помогал: овощи чистил, а потом принялся крошить.
   - Как у вас вкусно пахнет! – в дверном проеме появился Саша.
   - Давайте я помогу, - выглянула из-за плеча мужа Василиса и, отодвинув его в сторону, протиснулась вперед.
   - Да, мы сами справимся, - слегка смутился дядя Слава. – Через час все будет готово.
   - Про нас не забудьте, - прилетел по громкой связи Женин голос из рубки. – Вась, им помогать не надо. У них бесконечная полит информация, скучная и нудная.
   - А может мне тоже интересно! Я про выборы и их пользу не знаю. Зато совершенно точно знаю, что развитие невозможно в той стране, в которой учитель и врач не являются почетными, престижными специальностями. Фильм такой есть, очень старый, еще советский «Ирония судьбы или с легким паром».
   - Видели, - удручено кивнул головой Саша. Политика Земли его и так не особо интересовала, а сейчас, в медовый месяц, не интересовала вовсе.
   - Я дословно не помню, но главный герой говорит, что-то о том, что врач и учитель самые прекрасные специальности. Главная героиня ему отвечает, что, судя по зарплате – нет. Как так? И это в Советском Союзе! Ну, и где он сейчас, этот Советский Союз? Врач у нас в стране, еще как-то туда, сюда. Относительно престижно, особенно, когда болит, а на прием попасть не можешь. Платят врачам, тоже получше, чем учителям. А про учителей многие думают, что это профессия для неудачников. У нас в школе пословица была: «Мозгов нет – поступай в политех или в мед, а совсем нет, тогда в пед!» И с таким отношением к профессии доверяем учителю самое дорогое, своих детей. Чему может научить «неудачник»? У меня одноклассница, подруга моя с детства, в одном подъезде жили, она, сколько ее знаю, столько мечтала стать учителем. Школу закончила с серебряной медалью и поступила в пединститут, так ее даже учителя отговаривали. Мол, с твоими знаниями, ты можешь учиться, где угодно.
   - А почему ее на твоем дне рождения не было? – проявил интерес Саша.
   - Она живет в Германии.
   - Что она там делает? – удивился дядя Слава.
   - Русский преподает. Русскую литературу. Там Толстого и Достоевского чаще читают, чем в нынешней Рассее. Она этническая немка, уехала на родину предков. Далеких, очень далеких. Они еще в восемнадцатом веке в Рассею переселились, в двадцатом веке их в Сибирь сослали. И даже таких учителей, которые пошли в профессию по призванию, большинство родителей их учеников, будут считать неудачниками. Мол, поступили, куда смогли, а не куда хотели. И дети этих родителей, будут думать примерно так же. Вот в этом и есть главный корень зла! Профессия учителя должна быть уважаемой, престижной и высокооплачиваемой. Тогда и конкурс будет такой, что случайные люди не пройдут ни в школу, ни в детский сад. А неудачники будут на юрфак поступать. Кому они нужны в таком количестве юристы? В нормальном обществе, с нормальными законами совершенно точно никому! И вот когда детей будут учить успешные люди, тогда и жизнь преобразится! Я так думаю.
   - Василиса, я поражен! – дядя Слава отвлекся от готовки. – Ты все правильно сказала. Развитие общества начинается с детства. Что в человека в детстве заложили, с этим багажом он и будет идти по жизни. С образования, с самого начального образования – все начинается. Из сказок Арины Родионовны – Пушкин вырос! Молодец, Вася, все в точку! 
   - Скажете, тоже, - девушка улыбнулась в ответ. – Просто я так думаю. У меня бабушка всю жизнь в школе проработала.
   - Не всю, - поправил Лука. – Ей еще жить и жить.
   - Ну, да, больше сорока лет. Так правильно? Хорошо. Биологию с химией преподавала и географа регулярно замещала. Не держались в нашей школе географы, почему-то. Так она себя в другой специальности и не видела никогда. Школа – это ее.
   - Василиса, а ты, почему в мединститут не пошла?
- Я, дядя Слава, решила сначала попробовать. Вдруг не мое это? На врача учиться очень долго, если ошибешься, будешь потом всю жизнь мучаться, да пациентам своим за эти мучения мстить. Пошла в мед училище. Думала поработать сестрой, а потом, если понравится уже в институт. А сейчас, что-то лень и работа мед сестры мне понравилась. Я уколы не больно ставлю, люди благодарят. У нас солдатики, в основном, сами еще дети и уколов многие боятся. Да и офицеры боятся. Бледнеют. Мне в этой работе комфортно, уютно, что ли? Лука! Ты зачем овощи портишь? – вдруг обратила внимание девушка на помощника повара
   - Я никому не говорил, что готовить умею. И как их испортишь? Они же все равно готовиться будут.
   - Тут ты не прав. Форма имеет значение. Она даже на вкус влияет, а ни только на внешний вид. Хотя внешний вид, тоже важен. Хорошо приготовленное блюдо – это совокупность достоинств.
   - Правильно, Вася! – в дверях появилась Алина и, вытолкав старшего брата в коридор, протиснулась на кухню. – Меня сегодня не тошнит, и так супчика хочется! Как раз борща, дядя Слава осуществляет мои мечты. И я никому, даже младшему брату, не позволю испортить мой аппетит! Лука, освобождай место, не порть продукты! Иди вон, в дверях с Сашей постой, здесь и так тесно.
   - Пошли, Саня, к Женьке, - деланно удрученно вздохнул Лука. – Чего тут топтаться?
   - Вот и правильно, - одобрила Алина. – Идите, два капитана. Вась, я слышала твою пламенную речь и полностью с тобой согласна! На Тилене, учитель – звучит гордо! Учителем абы кто не станет. И жизнь на Тилене разительно отличается от земной.
   - Даже инопланетянам понятно, - ответила Василиса, уверенно орудуя ножом. – А у нас никак не поймут. И все им кто-то виноват, во всех бедах. Всегда есть какие-то злодеи за границей. Пятая колонна. Иностранные агенты, всякие. А, на самом деле, главного врага надо в зеркале искать! Как дети малые, «Я учил», как учил, так и знаешь, такой результат и имеешь! Во всех наших бедах мы сами виноваты – двоечники!
***
   Извините, но понятия не имею, где правильные звездочки поставить. Они со скуки уже почти все политологами стали. Саня с Женей еще держатся, да бабушка – спит. Борщ варят и политику обсуждают одновременно. Видимо, пока не долетят – так и будет.
***

   - Это, да, - согласился дядя Слава. – Как там у Вишневского: «Лежу на асфальте, облеваны брюки. До чего ж нас довели коммунисты…» Не хорошие люди. И так всегда. Каждый раз виноваты не хорошие люди. Всегда есть кто-то виноватый и этот кто-то не мы. Уже лет сорок с экономикой беда. Еще Леонид Ильич, *если кто не в курсе генеральный секретарь ЦК КПСС, умер в 1982 году*, говорил про то, что экономика должна быть экономной. Та страна исчезла с карты, строй изменился, а нынешний премьер говорит про то, что денег нет, но вы держитесь. Сорок лет прошло, а ничего не поменялось. И все это под бравурные реляции о великих достижениях. О, девушки, красавицы, - отвлекся от политики дядя Слава. – Борщ готов! Пусть немного постоит и можно за стол. Нынешние наши политики от прежних все недостатки переняли. Осталось еще гонки на лафетах устроить, судя по их возрасту уже не долго ждать. Те Союз развалили, у этих, видимо, тоже какие-то великие цели и задачи. У всех наших правителей есть один, очень существенный недостаток – себя они любят значительно сильнее, чем Родину. Людовик какой-то говорил: «Франция – это я!» Вот и наши считают, что Рассея – это они. Если бы наши в школе нормально учились, то знали бы, что Людовики хреново закончили и сами закончились. Наверное, не стоит за ними повторять. Ну, все. Давайте на стол накрывать, да мужиков звать.
   - И Силести, - напомнила Алина.
   - Точно, я ее, как взлетели, не видел ни разу. Она там вообще, как, жива?
   - Учит, готовится.
   - Серьезная девушка.
   За столом разговор продолжили. Саша с Женей удрученно жевали с постно – унылыми лицами. Силести, что-то продолжала учить, не обращая на окружающих внимания. Лука, как обычно, слушал. Василиса говорила.
   - Сейчас часто говорят, о том, что для экономики появились лишние люди. Автоматизация и роботизация, людей с их рабочих мест выталкивает. Чем больше техники, тем меньше экономике нужны живые люди. А я так думаю, что лишних людей быть не может! Древний человек пока только собирательством да охотой занимался, развиваться, практически не мог. Времени не было. А когда осел не земле, стал сам себе пропитание выращивать, появилось время для развития. Наскальная живопись, обработка металлов, и колесо, наверное, изобрели. Вот и сейчас у людей еще больше времени появится. Они такого напридумывают, к звездам полетим!
   - Вась, ты уже летишь.
   - Саша, я лечу на вашем корабле, а скоро земляне свои корабли придумают.
   - Что-то не верю я в скоро, - вздохнул дядя Слава. – Когда Союз последние годы доживал, лет десять, наверное, в воздухе что-то такое витало, не понятное. Ветер перемен, что ли? Как в песне: добрый, ласковый. Да-а. Я уже несколько лет его приближение чувствую. Всё меняться будет и не только в нашей стране. Хороший ветер на подходе, ураган перемен. Не знаю, сейчас в школах Горького проходят? «Песнь о буревестнике»? «Буря! Скоро грянет буря!» Грянет, очень на то похоже.
   Интересно, говорят про лишних людей и в это же самое время поднимают пенсионный возраст, парадокс. Я так думаю, что современным миром должны править созидатели: ученые, конструктора, изобретатели да, просто работяги, которые занимаются созданием реальных ценностей, - короче, люди, занятые развитием. И таких людей не может быть много.
   Сейчас миром правят: финансисты, маркетологи и юристы. Они ничего не создают. Никаких реальных ценностей. Я не могу сказать, что они паразиты, но и не созидатели. Еще лет двадцать назад они приносили реальную пользу. Стимулировали развитие человечества, и рынок был крайне полезен, но теперь мир меняется. Их время кончилось. Пора уходить, а не хочется. За последние столетия напридумывали правил под себя и заставили всех по этим правилам жить. Но эти законы перестали работать на развитие, они устарели. Теперь они вредят больше, чем помогают. И вообще, что это за законы такие, которые без квалифицированного юриста понять невозможно? Сейчас детям паспорт в четырнадцать лет выдают, и я так считаю, что если получающий паспорт гражданин не может понять то, что гласит закон, то это плохой закон. Закон обязан быть ясен и понятен всем гражданам, а не кучке специально обученных людей.
   Феодализм тоже, когда-то был передовым строем, а потом устарел. Вот и капитализм - империализм устарел, он уже давно мутирует. Нынешний строй даже не знаю, как правильно назвать. Но он реально начал поедать сам себя. Все меняется.  Это нормально, это развитие. Очень мне хочется, что бы следующая фаза развития наступила без глобальных потрясений и революций. Просто наступила, как утро нового дня. Но, пока, на нарыв больше похоже. Набухает. Болит. И, видимо, как созреет, прорвет.
   Что бы потрясений не было – уходить надо вовремя. Нам же хватает ума из гостей уйти до того, как хозяева стали выгонять. Ушел бы Мутин после второго срока, как положено. И вошел бы в плеяду самых выдающихся руководителей Рассеи, а может, и мира. Все бы его уважали и аплодировали стоя. Сейчас его тоже овацией встречают и провожают, да, только он сам большинство из приветствующих его людей уважать не может. Слишком хорошо их знает. И знает то, что они его первыми предадут и продадут. А те, которых он сам бы мог уважать, уже не желают иметь с ним ни чего общего. Жалко мужика. Сам нагородил огород, сам же в своих нагромождениях заблудился.
   - Дядя Слава, закон он, конечно, под себя усовершенствовал. Воспользовался не совершенством закона, но тем ни менее его люди выбрали, - тряхнула головой Василиса. – Он на выборах победил. Хоть многие и сомневаются в том, что выборы были честными, но я лично знакома с людьми, которые за него голосовали.
   - А ты за кого голосовала? – прищурился дядя Слава. – Только честно.
   - За него, у нас почти все за него.
   - А почему?
   - А за кого еще? Конкурентов у него нет.
   - Вася, я даже согласен с тем, что победил он честно. За него реально голосует большинство граждан. Я наблюдателем был на прошлых выборах.
   - И где подвох? – Василиса лукаво прищурилась.
   - Нет подвоха. Есть наука. Треть граждан всегда поддерживают действующую власть. Кто-то их считает глупыми, кто-то бесхребетными, кто-то приспособленцами. Они все не правы. У меня лучший друг – такой! Он гораздо умнее меня. Он мне жизнь три раза спас: к бывшей жене разборки учинять не пустил, из запоя вытащил и из-под завала откопал.
   - Генерал, что ли? – подал голос Лука.
   - Он, родимый. Вась, а вы с моим лучшим другом почти тезки получаетесь. Василий и Василиса. Я за него в огонь и в воду, а он за действующую власть. Он всех членов Политбюро ЦК КПСС наизусть знал. Его рота, когда я в нее пришел, почему была лучшей в бригаде по политической подготовке? Да, потому что он сам всегда был лучшим из лучших! Он всегда поддерживал того, кто в данный момент у власти! И обвинить его не в чем. Он свои генеральские лампасы честно заслужил, никому, ничего не вылизывал, и не под кого не прогибался! Вверенное ему подразделение всегда было в числе лучших, при любой власти. Он в боевых действиях участие три раза принимал. Два раза в моей компании, еще при коммунистах. В 96 году уже без меня, при новой власти. Меня по состоянию здоровья не взяли. Прекрасный боевой офицер! Отличный товарищ и командир, никогда за солдат не прятался, у него и ранения тоже есть. Полегче, чем у меня, но тут уж кому как повезет. Васька – замечательный человек! Беззаветно любит жену, детей и Родину! И всегда поддерживает действующую власть. Он в нее верит на столько, что готов за нее умереть.
   - А почему за коммунистов не умер? – уточнил Лука, остальные просто слушали.
   - Они утратили его доверие и перестали быть властью еще до того, как их окончательно упразднили. Лидер должен быть сильным. Вожаком. Вождем. Человеком, за которым хочется идти. Когда коммунисты последнюю попытку удержаться предприняли, ГКЧП устроили, Васька их по телевизору увидел, только одно слово сказал: «Тюти». Не знаю доподлинно, что это слово означает, но характеризует тех людей очень хорошо. Тюти и есть. Они молодцы, хоть я и против них, но они молодцы. Решились, не струсили, но ярких лидеров среди них не было. Факт. За то среди тех, кто против – был. Сильный, яркий и на баррикады пошел. Ваське нужен реальный, сильный лидер. За таким человеком Васька в огонь и в воду пойдет.
   - А ты, дядя Слава?
   - А я, Лука, за Васькой! В правителей наших я никогда не верил. Меня знакомый один назвал: «Системный диссидент, против всех». Смотрю так на себя и понимаю – он был прав. Мне коммунисты не нравились, а эти так вообще, не пойми кто, ублюдки истории, какие-то. Все дерьмо со света собрали, какое смогли и у нас внедрили. А Васька мой друг. Я с ним и на губу, и на войну. В командире бойцы должны быть уверены на все сто. В Ваське я уверен, он не предаст.
   Не помню кто, какой-то мужичок в галстучке, назвал таких избирателей, как Васька «железным провластным электоратом». И уточнил: «аморфная субстанция». Я думаю, он несколько раз не прав. Во-первых, железо аморфным бывает только в расплавленном состоянии, но тогда его тронь, попробуй! Во-вторых, они всегда приходят на выборы и голосуют так, как считают нужным! Аморфная субстанция на поступок, на любое действие, не способна. А то, что они голосуют не так, как мне нравится, так это их конституционное право. Это и есть демократия. При демократии люди вправе думать так, как они думают, а не так, как кому-то хочется. Даже если этот кто-то я. А действительно аморфные тела, это те, которые дома на диване «против» бойкотируют. «Зачем туда ходить? Там все уже и без нас решено!» Так по тому и решено, что без вас, бараны! Железный электорат железно голосует за более сильного кандидата, что, в принципе, логично. И они на это действие имеют полное право! И если у оппозиции сильного лидера нет, то в этом нет вины этих граждан.
   - А Нахальный?
   - Вась, а что Нахальный? Какая у него программа? Что он собирается делать став президентом? Пересажает нынешних заворовавшихся чиновников и поставит своих? А дальше что? У меня к нему вообще масса вопросов. Начнем с его самого громкого фильма. Я когда еще в армии служил, никакой квадрокоптер над территорией нашей части пролететь бы не смог. Серьезно говорю. Нас беспилотником внепланово проверили. Завелся в штабе округа великий специалист по проверке боеспособности. Проверили. Этот летательный аппарат как раз на плац грохнулся. Так живописно по асфальту размазался, залюбуешься. Шуму, было, стоил этот агрегат, почти как настоящий. Больше проверять никого не стали.
   А камера Нахального свободно летает над резиденцией действующего премьер-министра. Бывшего президента, между прочим. На тот момент официально второй человек в государстве. Я не думаю, что техническое оснащение и уровень подготовки службы безопасности первых лиц государства, ниже, чем у нас в полку! Этого просто-напросто не может быть. Как в таких случаях говорит один умный дядька: «Точка!»
   Я не понимаю где Нахальный берет всю эту информацию? Я не понимаю почему он убеждает своих сторонников не ходить на президентские выборы, а, теперь еще и на голосование за поправки к конституции. «Голосование» - слово то, какое выдумали. Ни то голые что-то совали, ни то голым. Из Камасутры что-то. В то же время Нахальный активно агитирует за мудрое голосование на местечковых выборах. Получается, голову не трогайте, за копчик голосуйте? Рыба гниет с головы, менять надо на самом верху. Что толку менять внизу? Толк, конечно, есть, смысла особого нет. Будут меньше воровать в регионах, уже хорошо, но в целом все останется, как есть. Только если целью поставить развал государства, тогда да. Начнется борьба регионов с центром и все рассыплется.
   Я за Нахального голосовать не буду, а уж «железный электорат» в нем подавно лидера не видит. Нужен человек, который знает, как экономику поднять, как страну спасти. Хотя бы на словах, чтобы уверенно сказал. Что бы программа была, выхода из кризиса. А у него ни чего нет. Только слова и фильмы.
   - А как для твоего друга Мутин может быть сильным лидером, если страна, фактически, гибнет под его руководством?
   - Лука, Васька военный. Мы с ним как-то спорили на эту тему. У СССР была сильнейшая армия, но Союзу это не помогло. Васька на это мне ответил, что мы, мол, изнутри развалились, а внешний враг нас захватить не смог. Васька считает Армию основным оплотом безопасности государства. Мутин Армию если и не поднял, то, хотя бы восстановил. Нас не захватят с оружием в руках. Для Васьки это главное. Тот факт, что нас уже захватили так называемые инвесторы – скупщики краденого, барыги. То, что экономику добивают. Это Ваське не интересно. Не его профиль. И ведь опять он прав! Не может человек быть специалистом во всем. Человек должен максимально хорошо делать свое дело. На своем участке. А пытаться все постичь и понять, так башка взорвется. Васька отличный военный, муж и отец – все остальное не его профиль.
   Что-то я отвлекся. «Железный электорат» - это примерно треть всех избирателей, будет голосовать за действующую власть. Потому, что считают ее более сильной. Главный экспортер демократии у нас на планете – США, посмотрите, как много у них президентов избираются на второй срок. У действующего президента, еще до начала выборов, уже есть тридцать процентов голосов.
   Действующему президенту надо сильно постараться, чтобы эти избиратели отказались за него голосовать. Оппоненту необходимо убедить более пятидесяти процентов избирателей, а действующему президенту достаточно убедить чуть больше двадцати процентов. Если убрать ограничения по количеству президентских сроков, как сделали у нас, то действующего президента переизбрать практически невозможно. Ему нужно сильно постараться, натворить чего-то такого, чтобы даже «железный электорат» от него отвернулся. Наш старается. Но пока не все могут адекватно разглядеть все его великие достижения. Его преданные избиратели, пока ему кто безоговорочно, кто с оговорками, но доверяют. Поэтому других кандидатов они даже не замечают, как будто тех нет, а он гарантированно имеет свои тридцать процентов голосов.
   Если же в выборах принимают участие два свежих кандидата, «железный электорат» инстинктивно голосует за более сильного.
   - Это у них жизненный опыт выбор делает?
- Лука, жизненный опыт – это коллекция воспоминаний о совершенных глупостях и ошибках. Они инстинкту доверяют. Племени нужен сильный вождь. Тот, который не промахнется. Просто и вожди стареют, а старая метла уже не метет.
***
Всё, хорош! Звездочки. Пусть дальше сами летят, а мы на землю!
***

6

   Оставшись на земле, Люба из политической жизни чужой планеты выпала окончательно. Ей это было и раньше не интересно, а как историки – политологи улетели, так ни разу и не вспомнила, ни о какой политике. Они с Семеном жили на ферме без электричества, телевизора и прочих глупостей.
   - Попробуй, - как-то рано утром протянул Семен кружку любимой.
   - Что это?
   - Я сливки спиртом, самогоном твоего отца развел.
   - Извини, Семен, но с начала пусть анализатор попробует.
   После знакомства тилеан с землянами и денсарцами, анализатор пришлось доработать. Теперь он проверял и содержание воды – спирта в продукте. Любин анализатор был настроен специально под особенности ее организма. С его помощью довели раствор до безалкогольного состояния, добавив еще немного спирта.
   - Вкусно, - Люба сделала небольшой глоток. Посмаковала и жадно выпила всё содержимое кружки. – Семен, спасибо! Ты у меня чудо.
   - Это ты моё чудо, а я Чудин муж.
   - Семён, для меня все продукты обезвоживают, а потом насыщают моей водой. Молоко, тоже, из сухого восстанавливают. На настоящее ни на вид, ни на вкус не похоже. Наверное. На вид точно, а на вкус, то, что сделал ты значительно вкуснее. И ведь ни у кого даже мысли не возникло, что можно сделать так просто – развести сливки спиртом до консистенции обычного молока. Семён, дай я тебя поцелую. Как же я люблю молоко!
   Всю следующую неделю молодые люди посвятили научным изысканиям. Просепарировали приготовленное для Любы молоко и получили своего рода сливки. Вкусно. С творогом сразу не получилось, не захотело Любино молоко прокисать и сворачиваться. Но если довести до необходимой крепости уже готовую простоквашу, дать настояться. На внешний вид творог получился не совсем такой, как настоящий. Но Любе безумно понравился, сравнивать все равно не с чем. Только с произведением Академии Медицины, ну это сублимат, какой-то. 
   - Знали бы мужики в моей деревне, что я со спиртом делаю. Им бы точно плохо стало, от такого святотатства.
   - Зато мне хорошо! Семён, я, прямо, такая довольная! Аж мурлыкать хочется, мур.
   - Давай я тебя поглажу, а ты мне помурлыкаешь.
   Не будем мешать, пусть мурлыкают, вернее, экспериментируют.
   Тем временем корабль «Тилен» совершил благополучную посадку на планете Тилен. Как только корабль вышел из подпространства, Лука сразу же связался со Светой и Тимофеем. Теперь они общались каждый день, хвала Ркандрам.
   Любовь, не та, что с молоком, а та, которая чувство, проверяется разлукой. Что же, похоже, это правда. Лука с детства знал, как это скучать по близким, дорогим, любимым людям. Уезжая на Денсар, скучал по маме, оставшейся ни Тилене. Вернувшись на Тилен, скучал по: отцу, Шаропузу и лорду Олдару. Чудесных сказок последнего очень сильно не хватало перед сном. Сейчас он скучал по-новому. Не так, как скучал в детстве по маме. Совсем, совсем иначе. Часто вспоминались слава Бахи, адресованные Ляне: «Я без тебя даже работать не могу нормально, все из рук валится». Так и было, только скучал Лука по двоим. Тимофея ему тоже очень сильно не хватало.
   Тимофей тоже успел привыкнуть к Луке и скучал, как все дети по родителям. Не больше, но и не меньше. Вот у его мамы была сложнейшая пора душевного самокопания. Всё произошло так быстро, что она даже не успела всё, как следует осознать. Лука ворвался в ее размеренную жизнь напористо, но, как ни странно, гармонично. Пришёл и остался, как будто вернулся. Как будто был здесь всегда, просто, на время отлучался. И с ним так хорошо, так уютно. А эти его трогательные глаза? А как живописно он надувается. Ребёнок, большой, шумный, добрый ребенок.
   - Ах, какой же ты все-таки Лука, Лука, - вздохнула в пол голоса Света.
   - Скучаешь? – Света мыла посуду, погруженная в свои мысли, и не заметила, как на кухню вошла Андреева жена.
   - Наверное. Знаешь, все так стремительно произошло. Неожиданно. И, как будто, так было всегда. Я понять не успела, люблю, не люблю. Но мне с ним так хорошо. А без него, как будто часть меня с ним улетела. Так пусто-пусто.
   - Значит любишь.
   - Люблю, - улыбнулась Света, кивнув слегка головой. – Значит, точно люблю.
   Чувство было совсем не похоже на то, первое, с биологическим отцом Тимофея. Там что-то такое, как буря. Страсть кипела, закружило, завертело! Шторм! И на берег выбросило одну, как потерпевшую кораблекрушение. Брошенная. Одинокая. Но злая! Злая, в хорошем смысле слова. Хотя, если как следует подумать, то и в плохом тоже. Злая, и решительная! Сильная. Для всего мира сильная! Рыдала в подушку по ночам. Никто этих слёз не видел! А потом и слёзы себе запретила. Хватит! Никаких эмоций! В сердце лёд!!! И тут появился Лука. В первый же день растопил эту ледяную глыбу. Плакса, нет, не плакса. Это не слезы текли, это талая вода вытекала. За все те годы, что плакать себе не позволяла.
   Буквально на следующий день в жизнь ворвались совсем неожиданные события. У Светы зазвонил телефон. Голос она узнала сразу. Этот бархатистый, обволакивающий, когда-то обожаемый, потом ненавистный голос. Сейчас, услышав этот голос, Света испытала равнодушное отстранение с легкими нотками брезгливости.
   - Здравствуй, это я, - сообщил голос.
   - И? – ответила Света.
   - Я хочу встретиться с тобой и с нашим сыном.
   - Вы ошиблись. У меня есть муж. Он же отец нашего сына, - и отключилась, а затем выключила сам телефон, прокомментировав это действие присказкой хозяйки мясного отдела, в котором несколько лет отработала. – А не фиг на фиг!
   Но история на этом не закончилась. Где он был, когда был нужен? Зато, когда стал лишним, вдруг воспылал любовью и заботой. В стремлении встретиться проявил просто похвальные, но уже никому не нужные: настойчивость и целеустремленность. Вечером со Светой связались Ляна с Бахой, через Ркандров.
   «Света, у тебя телефон выключен», - возник в голове Бахин голос: «Тут тебя, какой-то хрен с горы разыскивает. К дяде Славе долбился. Ему соседка твоя по общаге рассказала, что ты по субботам сына к дворнику отводила. Мол, он должен знать, куда ты переехала. Я вышел, рассказал, что дядя Слава уехал куда-то, сразу после нового года. А кто к нему, кого водил я не знаю. За соседями не слежу».
   «Правильно сделал. Он мне звонил, я потому телефон выключила».
   «Света», - возник в головах у всех непривычный, отстраненно – ровный голос Луки. Такой не естественно спокойный, что мурашки по коже: «А почему ты мне правду промолчала?»
   «Лука! Я не… Лука», - всех окатила невероятная волна ментального отчаяния, любви и боли возможной утраты. Ляна зарыдала.
   «Ну, ни хрена себе!» - прокомментировал Баха.
   «Вот и я вроде бы ни чего плохого не сделал, а как рассказать не знал», - признался Саша.
   «Прости меня, я просто растерялась. Не хотела тебя обижать, но не знала, как себя вести», - покаялась вдруг Василиса, окатив всех волной ментальной нежности.
   «Ну, ни хрена себе!» - опять Баха.
   «Баха, я все-таки поработаю над твоим словарным запасом!» - присоединилась Люба: «Тётки, я вас люблю. Дядьки, любите их, они замечательные. Семён, прочувствовал, как мои тётки дядек любят?»
   «Сильно», - Семён впервые участвовал в ментальном сеансе связи.
   «Вот и я тебя так же, только выразить не умею».
   «Это поразительно!» - возник в головах голос Ркандра, обеспечившего сеанс связи: «Такой трансляции чувств между людьми мы не фиксировали ни разу, за всё время проводимых нами сеансов связи».
   «Уважаемый Ркандр».
   «Да, Александр».
   «Боюсь, мы напрасно вошли в эту конференцию. Давайте оставим Свету и Луку наедине. Я думаю, им есть, о чем поговорить без нас. Естественно, под Вашим присмотром».
   «Да, Александр, думаю, вы правы. Светлана, возможно, вы не знаете, но если мы, Ркандры, сами не принимаем участия в беседе, то, то о чём вы говорите, мы обычно не слышим, просто ведём трансляцию. Оставляем вас наедине».
   «Лука», - простонала мысленно Света, прошептав имя мужа беззвучно, одними губами: «Не бросай меня».
   «Света», - голос у Луки был нормальный, только слегка удивленный: «Почему ты решила, что я могу тебя бросить? Я люблю, люблю, люблю тебя! А давай, родим ребёнка?»
   «Прямо сейчас?»
   «Нет, при встрече. Девочку, мальчика, еще девочку».
   «И ещё мальчика», - засмеялась мысленно Света.
   «Никогда не слышал, как ты ментально смеёшься. Здорово. Как, слушай, а я даже не знаю что. Очень красиво и приятно».
   «Какой же ты у меня Лука, Лука. Как же сильно я тебя люблю!»
   «А я тебя»
   «Прости меня»
   «За что?» - Лука удивился.
   «За то, что правду промолчала. А как её сообщить? Лука, знаешь, а мне тут бывший позвонил? Не знаю. Ведь сотню раз хотела номер поменять, а потом решила зачем? Он все равно не позвонит. А сегодня, когда твой голос услышала. Я у тебя никогда такого не слышала. Такой спокойный, аж жутко. Знаешь, как я испугалась! Пообещай, что никогда меня не бросишь!»
   «Что бы тебя бросить, мне с тобой три раза развестись надо. Не знаю как на Земле, а у нас точно не успею. Отец головенку открутит. Так что ближайшие двести лет тебе от меня не избавиться!»
   «И таким страшным голосом со мной больше не говори. Лучше кричи, чем такое жуткое спокойствие».
   «Я просто учусь. Как раз очередное тестирование прохожу, а тут вы на связь вышли. Видимо поэтому и голос такой получился, я просто ни сразу смог переключиться».
   «Какие тесты? Ты мне про работу ничего не рассказываешь. На командира корабля?»
   «Нет, патент капитана я уже получил. Новый корабль под командование принимаю. Осваиваюсь, пока виртуально в Академии Механики. Через пару недель на Денсар полечу, уже с реальным кораблем знакомиться буду».
   Они еще долго болтали, всё больше ни о чем, сточки зрения постороннего человека. Света общалась с мужем, закрыв глаза, сидя на краешке дивана. Когда глаза открыла, увидела маму, сидевшую рядом.
   - Как же сильно ты его любишь, - сказала мама и обняла дочь, привлекая ее к себе.
   - Ты всё слышала?
   -Да, до момента, когда Ркандр всех отключил. Вы же меня подключили к этой системе.
   - Теперь ты знаешь, что Лука не отец Тимофея.
   - Отец, ребенка не обманешь, а то, что не родной мы с отцом уже давно поняли. Андрей первым догадался, еще тогда, когда вы нам про планеты рассказывали, но он свои догадки при себе держит, тебя прикрывает. Любит он тебя сильно. Мы, как догадались, тоже решили вам подыграть. Отец, твоего Луку, сильно зауважал. Настоящий мужик, говорит. Я с ним согласна. Как же сильно твои мужички походят друг на друга! Лука на твоего первого, наверное, тоже сильно похож?
   - Не знаю. Представляешь, он позвонил, а я лица вспомнить не могу. Пятно какое-то. Так с пятном и поговорила.
   - Зачем он позвонил через столько лет? Чего хотел?
   - С сыном познакомиться. Года два – три бы назад позвонил, я бы его или убила, или простила. А сейчас все чувства к нему прошли: ни любви, ни ненависти, ни чего – равнодушие полное.
   - Лука занял всё твоё сердечко. Всех возможных конкурентов выгнал. Это к тебе любовь пришла, настоящая, а всё ненастоящее ушло.
   «Да?» - возник в головах у женщин Любин голос: «К кому я пришла?»
   «Ко мне», - засмеялась в ответ Света.
   Через мгновение смеялись все, даже Ркандр обеспечивавший этот сеанс связи. Казус вышел. Очень трудный русский язык.
7

   Время шло. Лука успел принять и обкатать новый корабль. Слетал по маршруту Денсар – Тилен и обратно. На обратном пути взял на борт Митьку – Дмитрия, который успел пройти подготовку для жизни на Денсаре. Старики ещё лечились в Академии Медицины, дядя Слава присоединился к ним. Бобыль, когда пришёл в себя очень сильно удивился, а на следующий день опять удивился. Оперативная память ещё не восстановилась, и в целом он был очень слаб. Было принято решение погрузить его обратно в лечебный сон. Дяде Славе восстанавливали ногу, поэтому он тоже спал. Иваныч и Борис Гордеевич лечились, как это на Земле? Амбулаторно. Они вели очень активный образ жизни, работая над созданием Техникума Лесного Хозяйства. Было принято решение, назвать учебное заведение именно так. Обоим уже не терпелось на Денсар. Жизнь вернулась, полноценная жизнь! Здорово!
   На Земле, тем временем, особых изменений не произошло. Весна, ещё пока робко, не смело, начала вступать в свои права. В таёжной деревеньке, снег только – только начал таять. Люба с Семёном расписались в сельсовете. Праздновать ничего не стали. Даже не рассказали никому – тихушники!
   В Китае, тем временем появился новый макарона – вирус, названный так из-за своей своеобразной формы, и начал своё победное шествие по планете. От границ Священной Рассейской Амперии, злобный вирус отскакивал, или погибал, пролетая над нейтральной полосой. По крайней мере, так говорили телеботы во всех телевизорах страны. В глухой таёжной деревеньке телевизор смотрели мало, а новостями не интересовались вовсе.
   «Профессор умер», - возник в головах «подключенных к системе», как недавно выразилась Евгения Константиновна, голос Бахи.
   «Какой профессор?» - она и ответила.
   «А вы кто?» - спросил в ответ Баха.
   «Баха, это моя мама», - объяснила Света.
   «Баха, какой профессор?» - включилась в разговор Люба.
   «Муж дяди Славиной жены».
   «Как всё сложно», - вырвалось у Евгении Константиновны.
   «Что с ним случилось? Он, вроде, здоровый был. Дядя Слава ни чего такого не рассказывал, про его слабое здоровье», - уточнила Люба.
   «Дочь толком не знает, какая-то скоротечная, забольничная пневмония».
   «Вы с дочерью пообщались?»
   «Люба, мы с ней сейчас общаемся. У нас на кухне сидит. Ляна её чаем, горячим отпаивает. Что им такого дядя Слава перед отъездом рассказал? Уточнить бы».
   «Не получится», - подключился к беседе Лука: «Ему ногу по косточкам разобрали. Он теперь минимум месяц спать будет».
   «Вот он им что-то про ногу и рассказал. Мол, генерал подсуетился, какие-то квоты выбил на лечение за границей. Нам то сейчас, что делать?»
   «Помогать», - опять Лука: «Похороны на Земле – дело дорогостоящее. У вас с Ляной деньги еще есть?»
   «Лука, вы нам денег оставили больше, чем я за всю свою жизнь видел. Деньги есть. Как всё правильно организовать, не знаю».
   «Я сейчас приеду», - приняла решение Люба: «Вы дочь пока у себя подержите».
   Люди просто растерялись. Скоропостижная смерть близкого, родного, любимого, дорогого человека выбила почву из-под ног. У кого-то из людей нет ни одного отца, так, к сожалению, бывает. А у кого-то, как у дяди Славиных детей, сразу два. Оба любящие, заботливые и любимые. Потеряв одного отца, дочь приехала за поддержкой ко второму. Зачем? Ведь знала, что нет его дома. За поддержкой, собраться с мыслями, успокоиться. Всё это, неожиданно для себя, она получила от соседей отца.
   Баха не растерялся, вернее, быстро собрался и, как будто, связался с больницей, в которой проходил лечение дядя Слава. Роль сотрудницы больницы досталась Свете. Говорили по денсарски, дочь этого языка совершенно точно не знала. Ляна выступала в роли переводчика. Рассказали почти правду. Только место локации здравницы перенесли в другую часть галактики. Вместо Тилена, был назван Тель-Авив.
   - Интересная у вас семья, - через какое-то время после разговора с «клиникой» сказала дочь.
   - Почему, Надя? – удивилась Ляна.
   - Ты еврейка, вон как на иврите говоришь, сразу понятно, что не чужой язык. А муж у тебя татарин, в геополитическом плане совершенно несовместимые народы.
   - Нам по фиг до политики. И вообще мы сибиряки, у наших детей будет такая национальность, - ответил Баха.
   - Это правильно, - вздохнула Надя. – Надо всех сибиряками сделать, тогда все войны закончатся, - и заплакала. – Простите, ребята, свалилась я на вашу голову.
   - Ни чего, поплачь, - обняла её за плечи Ляна.
   Люба появилась вовремя. В организации праздников она, конечно, разбиралась значительно лучше. В организации похорон у неё опыта не было. На Тилене с похоронами точно так же не заморачивались, как и со свадьбами. Третья сотня лет человеку, надо полагать, пора, тем более он сам так решил, отказавшись от очередного омоложения. На Денсаре похорон Люба не видела. С появлением тилеан все денсарцы преклонного возраста решили обождать со смертью, предпочтя омоложение. За последние четверть века на планете не было ни одних похорон. Никто попросту не умирал.
   Люба справилась. Родственники покойного были настолько растеряны, что помощь извне всех реально спасла. Опять же деньги, ну, нет у простых граждан сбережений ни на чёрный день, ни на белый, ни на любой другой цвет дня.
   - Спасибо, Любочка, - поблагодарила тётя Валя. – Что бы мы без вас делали? Ума не приложу. И вам, ребята, огромное спасибо. 
   Ляна с Бахой в земных похоронах разбирались значительно лучше инопланетянки Любы. Не приятных хлопот хватило всем. Справились.
   Люба всё это время честно держалась, хоть стресс испытала ужасный. Ночью после похорон заснуть не смогла. Сидела на кровати в тёмной комнате, которую они ремонтировали вместе с Лукой и Тимофеем. Пустота. Полное душевное опустошение. Через час Ркандры забили тревогу, запеленговав Любино состояние. Мягко подключили родных и Академию Медицины.
   «Ну, что ты, доченька?» - появился в сознании голос мамы.
   «Он умер, мама. Он совсем умер. Он же молодой совсем был. Ему ещё семидесяти не исполнилось. Почему мы его не спасли?»
   «Внучка, люди умирают. Так всегда», - присоединился дед Лукич
   «Любочка, милая моя девочка, мы не можем всех спасти»,- включилась в разговор бабушка Римма.
   «Не надо всех. Одного могли?»
   «Могли, но, к сожалению, мы не знали, что с ним что-то случилось», - это уже Разум – Советник.
   «Про меня же вы узнали, что со мной «что-то случилось».
   «Люба, мы мониторим всех наших. Мало ли что? Но следить за всеми теми землянами, с которыми наши ребята познакомились, мы, к сожалению, не в состоянии. А с профессором никто из наших даже знаком не был. Невозможно было отследить».
   «Не должны люди умирать такими молодыми».
   «Да, Люба, не должны, но для этого необходимо поменять всю систему здравоохранения на планете. Построить сеть наших клиник. Нам сами земляне этого сделать не позволят».
   «Почему?»
   «Потому, что деньги для их «элит» важнее, чем люди. Медицина на Земле очень прибыльный бизнес. Те, в чьих руках власть не захотят нашей помощи для всех, только для себя. А на простых гражданах будут продолжать «делать» деньги».
   «На боли, страдании и смерти?»
   «Да, на боли, страдании и смерти».
   «Они не люди! Они твари!» - и Люба зарыдала. Впервые в жизни. В голос.
   - Ты чего? – в комнату зашла Ляна.
   - Он умер.
   - Иди ко мне, - Ляна села на кровать рядом с Любой и обняла девушку.
   «Вот правильно, поплачь, доченька», - Таня тоже плакала: «Спасибо, Ляна. Пусть проплачется».
   «Не переживайте, тётя Таня, я с ней посижу».
   «Чудесная у нас планетка», - проворчал Лукич старший: «Даже Любаню до слёз умудрилась довести. Она, даже маленькой не плакала. Надуется и сидит, ни одной слезинки. А тут, вот. Хорошо я больше не землянин. Ой, хорошо».
   Когда Люба немного успокоилась, Разум – Советник очень мягко её усыпил.
   «Пусть поспит», - сообщил он.
   Все с ним согласились.
   
8
***
Что-то они у меня много плачут в последнее время. Не находите? Какая-то мелодрама получается. Но эта ALTER Земля просто ужасное место. Даже Любу до слёз довела. Это ж надо так жизнь на собственной планете устроить, что самим жить невозможно! Сплошная борьба за выживание. В таких условиях даже сильнейшие из людей могут впадать в уныние. Сильный человек это ни тот, кто никогда не падает. Сильный человек это тот, кто, упав, поднимается вновь и идет дальше. Не может идти – ползет, но никогда не прекращает движения!
***
   На следующее утро после похорон Люба – графиня утреннего ветра проснулась совершенно иным человеком. Она всегда была сильной, просто в силовом каркасе её души появился ещё один элемент жёсткости. Произошёл своего рода апгрейд характера. Обновлённую Любу выбить из колеи уже было невозможно. Даже эта планета с её чудовищным строем оказалась бессильной. Люба ещё сама не догадывалась о произошедших с ней изменениях. Она спала, когда зазвонил её телефон. Звонила Надя.
   - Люба, маме плохо.
   - Не реви, рассказывай, что с ней, - сразу проснулась и включилась в работу Люба.
   - То же самое, что с папой было. После похорон домой приехали и всё. Видимо держалась на силе воли, а когда всё закончилось – сломалась!
   - Скорую вызывали?
   - Да, вот только что увезла в областную пульмонологию. Забольничная пневмония. Мы со Славкой сейчас туда поедем.
   - Хорошо. Я тоже скоро буду.
   Люба приехала удачно, врач как раз общался с детьми пациентки.
   - Вирусная пневмония. Очень скоротечное заболевание. В её возрасте шансов практически нет.
   - Здрасьте всем, - подошла Люба. – Мне надо к ней.
   - Девушка, мы не можем вас пропустить в реанимацию.
   «Мозг», - позвала Люба мысленно кого ни будь из Ркандров. Потом, уже вслух повторила обоим. – Мне надо к ней!
   - Пойдемте, я вас провожу, - с одной стороны это насилие над личностью, а с другой, что делать?
   Благодаря Ркандрам врачи воспринимали Любу неотъемлемой частью интерьера. Благодаря Любе и ее оборудованию люди, хотя бы в этой реанимации, перестали умирать. Но и вылечить их Люба не могла. Только поднять иммунитет и замедлить развитие болезни.
   «Макарона вирус», - сообщили Любе из Академии Медицины.
   «Но его же нет в стране».
   «Его нет в телевизорах этой страны, а в стране он есть. Вирус свежий. К сожалению, аптечка не может лечить то, чего не знает. Можем только поднять иммунитет и бороться с осложнениями. В данном случае с пневмонией».
   Как показала практика – это уже не мало. Местные медики знали своё дело. Не смотря на все усилия местных «великих» и «величайших», медики оказались на высоте. Им просто надо было немного помочь. Этим «немного» оказалась Люба. Медицинский блок из машины Бахи тоже достали. Больных привозили десятками ежедневно. Люба бралась только за самых тяжёлых, с остальными земные медики справлялись сами.
   Плохо то, что болезнь начала справляться с медиками. Трое болели в легкой форме, сидя по домам. Заведующий отделением – человек, по земным меркам, уже не молодой, за шестьдесят, в данный момент был пациентом Любы. Медикаменты во всех аптечках уже давно закончились, в первый день. Единственное, что могла еще делать инопланетная техника, так это перегонять через себя кровь, очищая её от вирусов. Даже это было хорошо. Иммунитет человека мог не распылять силы, сосредоточившись на основном заболевании. Зав. Отделением оказался последним пациентом, которому смогла помочь Люба.
   Обе аптечки прекратили работать. Люба покинула отделение. Ркандры обеспечивали легитимность пребывания Любы в отделении. Люба ушла, воздействие Ркандров ушло вместе с ней.
   - А где? – вдруг остановился молодой интерн.
   - Ушла, - ответила ему более опытная врач.
   - Кто она вообще такая была? – спросила старшая сестра. – Она из отделения неделю не выходила. По моему даже не спала ни разу.
   - Богиня, - донёсся слабый голос с одной из кроватей. Зав отделения открыл глаза. – Богиня жизни. За неделю ни одного умершего в отделении.

9
   Добравшись до кровати, Люба проспала почти двое суток. Ляна с Бахой ей не мешали. Она им тоже. Потому, как начинающие сержанты тилеанского разведывательного флота, дома уже больше недели не появлялись. На них обрушились их прямые служебные обязанности. Помогать инопланетянам, которые с приходом пандемии дружно кинулись помогать землянам. Все флаеры остались без аптечек. Касса, копившаяся несколько десятков лет усилиями всех приезжающих инопланетян, практически опустела.
   Волонтеры – это хорошо. Они, как ополченцы, в лихую годину встают на самом острие удара. И ладно бы встали только тилеане, к ним земная зараза не липнет. Но нет, потомки землян и денсарцы тоже не остались в стороне.
   Из пятидесяти двух человек земного типа, двадцать восемь уже заболели. Хорошо хоть люди все молодые и не практически, а абсолютно здоровые. Переносили новую земную заразу в легкой форме. На больничную койку попал только Баха. Умудрился уснуть стоя в приемном покое одного из госпиталей, пока оформляли очередного доставленного инопланетянами заболевшего землянина. В Интернете появились фейковые ролики, про падающих на улице людей. Возможно, их появление спровоцировал Баха. Вирус у него тоже нашли. А как могло быть иначе? Он оказался в контакте с заболевшими задолго до того, как вирус официально появился в Рассеи и был признан пандемией в мире. На больничной койке как следует выспался, отдохнул и был выписан, как болеющий в легкой форме на самоизоляцию, или карантин, или еще что. Баха не понял. Он даже не понял – госпиталь, какой страны посетил.
   Командованием Разведывательного флота было принято решение о принудительной изоляции всех пришельцев земного типа на базе, в избушке Лукича. Закупили земных лекарств, которые вроде бы помогают, тилеанские аптечки все опустели. Бесконечно жарили шашлыки и парились в бане. Земная банька многим понравилась. Денсар оказался в преддверии глобального банного строительства.
   К моменту прилета корабля «Тилен 3», с названием мучаться не стали, зачем, право слово, переболеть успели все. Медицинская помощь не понадобилась ни кому. Здоровый организм справился с вирусом сам. Последними заболевшими инопланетянами оказались Лука и прЫнци. В их распоряжении была вся корабельная медицина Тилена. Сутки в медицинском отсеке и все трое здоровы. Еще двое членов экипажа и трое командированных были тилеанами, им земная зараза не страшна. Пока болезные лечились, остальные члены команды, при помощи находившихся на базе людей, развернули привезённые модули. Теперь на земной базе разместились полноценный госпиталь, с двумя штатными медиками и жилые помещения.
   К жене и сыну Луку не пустили. До маленькой таёжной деревеньки вирус не добрался. Завезти туда заразу самим, как минимум глупо. Вывезти всех своих с планеты за один раз, оказалось затруднительно даже на новом корабле, тем более что на борт пришлось взять несколько местных жителей. Вывезли тётю Валю с детьми и внуками. Бахиных и Ляниных родственников. И друга дяди Славы, генерала Ваську с семьёй. С генералом просто чудом успели. Благо корабль уже прилетел со всеми чудесами инопланетной медицины. В земной больнице, куда угодил генерал, аппарата ИВЛ на него не хватило. Врачи решили спасать более молодого пациента. Разумно, конечно, но жестоко. А что делать?
   Через неделю корабль улетел. Из пришельцев на планете остались только тилеане и Люба. Те, кому зараза не страшна.
   Тилеане волонтерствовали вовсю. Благодаря их действиям была спасена ни одна сотня, а может и тысяча землян. В процессе проявился неожиданный терапевтический эффект. Многие из тилеан были, может и не звездами, но довольно узнаваемыми представителями земного шоу бизнеса.
   В реанимации одной из больниц Виктория познакомилась с горячей поклонницей того самого сериала, с работы над которым у Виктории началось восхождение на земной кино Олимп. Ещё не старая женщина с целым списком не понятно от, куда взявшихся заболеваний, в её сорок лет болела очень тяжело. Вирус вызвал обострение, чуть ли ни всех хронических заболеваний из «списка», отяготив сложившуюся ситуацию коронным воспалением легких. Женщина угасала не по дням, а по часам. Появление рядом с кроватью умирающей пациентки Виктории полностью изменило динамику заболевания, развернув её на положительную.
   Свой аппарат Виктория была вынуждена подключить к человеку, который уже практически покинул этот мир, не приходя в сознание. Процесс очистки крови занимал несколько часов. Всё это время с поклонницей своего таланта Вика просто общалась. Проболтали всю ночь. А утром, без помощи внеземной медицины, пациентка пошла на поправку. Чудо. Искусство способно творить чудеса.
   С новым «Тиленом 3» в этот прилет Люба не пересеклась. Вдруг на одежде остался вирус? Еще завести на свою планету не хватало. Самоизалировалась на неделю в квартире Луки, а потом улетела на базу, в родовое имение. Познакомилась с новыми людьми, пополнила аптечку, прошла полную диагностику, попарилась в бане. На ферму к Семёну вернулась с чувством возвращения домой. Денёк пообщалась с мужем и ринулась спасать землян, хоть кого-нибудь.
   В реанимации областной больницы Н-ска спасла престарелую племянницу деда. Разговорились.
   - Я дядю не помню почти. Маленькой была, когда он приезжал, а когда мне лет десять было, мы к нему ездили. Мама нам отчий дом показывала. Это ему, сколько лет должно быть уже? Наверное, тоже умер давно? – тяжело дыша, спросила женщина.
   - Девяносто, почти. Живее всех живых.
   - Молодец, вот, что значит свежий воздух.

***
   Писать вторую часть, я начал весной 2018 года. За лето мечтал всё написать. Не очень уложился в намеченные сроки. И вот уже вроде бы всё. Точка. Хлоп и что-то происходит. Я не писатель, вы уже заметили, я так думаю. Хотя, если смогли дочитать до этого момента, не такой уж плохой я не писатель, читаемый. Вернее, читабельный. Что, тоже хорошо. Нет у меня никакой финальной фразы. Решил остановить как ремонт, как есть! Баста! Хватит! Сколько можно то?
***
ЭПИЛОГ
   Как не написать эпилог, после стольких лет писания? Что ни будь оригинальное, не как у всех. Как у всех, всё равно не умею. Венок сонетов. Знаете, что это? Кто забыл, в Википедии есть, посмотрите. У меня будет букет послесловий, нет, постскриптумов. Да, их пишут после подписи в письме, но мне аббревиатура нравится. Как доделывание мелких недоделок после временно приостановленного ремонта. Неделями что-то доделываешь, подкрашиваешь и так далее, так у меня будут P.S.

P.S.
   В один из многочисленных прилётов «Тилена 3» на Землю, прЫнцы снялись у режиссера Вики в клипе. По сюжету они весь клип сражались друг с другом. Два денсарских мастера меча на Земле с её смешной гравитацией. Очень зрелищно. О чём песня инопланетяне толком не поняли. Что-то про единство противоположностей и про борьбу единств. Как-то так. Примирили сражающихся две девушки. Кто они по замыслу создателей клипа, ребята даже не попытались разобраться. И клип не видели. Всё равно им. Вика попросила помочь, помогли. А вот девушки понравились, вошли не только в клип, но и в жизнь ребят. Дед Сидотрон хотел «свежей крови», внуки постарались. Принцессой Ивана стала замечательная африканка. Действительно замечательная. Пётр женился на азиатке. Вроде кореянка, хотя, какая разница? Вдали от родной планеты все земляне. Они и в кадре очень гармонично смотрелись. Коллеги по цеху замучили Викторию расспросами: кто такие, где нашла, а, главное, куда делись? Вика пожимала плечами, а потом и сама улетела на родину.
   Всё это не важно. Важно то, что дети – принцы крови были счастливы, рядом со своими принцессами, принцессы вроде тоже. Дед король – доволен. Отец прЫнц Василий сказал, что хоть детей ваших никто путать не будет.
P.P.S.
(патрульно-постовая служба, почти)
   Для обеспечения безопасности денсарцев и землян, все возвращающиеся с Земли экскурсанты теперь отправлялись на карантин. Василиса убедительно доказала его необходимость на заседании Академии Медицины, студенткой которой в данный момент являлась. Да, студентка выступила с докладом перед маститыми специалистами, и это никого не удивило и не возмутило. Тем более что в земных вирусах земная медсестра разбиралась лучше. Больше того, Василиса уже преподавала, для студентов желающих изучать оказание медицинской помощи в экстремальных условиях. Когда на Земле у всех инопланетян закончились аптечки, тилеанские медики испытали шок. Такого в последние столетия не случалось.
   Выполняя в первый раз задание по «спасению» манекена, Василиса поразила всех, сделав ему искусственное дыхание и внутривенную инъекцию. Манекен «выжил». Задачи усложнялись. На одном прекрасном занятии, спасая манекен от острого аллергического отёка, Василиса сделала трахеостомию. Манекен «выжил», слабонервные наблюдатели, включая и нескольких преподавателей, начали «угощать». Плохо стало людям. Не работали они в земных условиях, передоверив всё автоматике. Но автоматика, тоже оказалась не всемогущей, и, оказывается, могла дать сбой, или закончиться. Желающих учиться земной медицине оказалось достаточно много. Мало ли что.
   Шрам Василисе, как и обещала Люба, убрали. Девушка была счастлива. Саша сказал, что он её любит любую и со шрамом, и без шрама, главное глаза. Бабушка выздоровела и, в данный момент, молодела, накапливая силы и энергию для воспитания правнуков. Да, Вася, ждёт ребёнка. Его все ждут.
   - Хранитель, Лукич, - связался как-то с Лукичом старшим Великий Хранитель Академии Медицины. – А почему вы раньше никогда к нам земных медиков не привозили?
   - Как-то не получалось. Ну, вот, сын привёз. И как впечатления?
   - Сильно!
P.P.P.S.

   Маленькая, таёжная деревенька в одночасье опустела. К удивлению Луки, все всем приходились какими-то родственниками. В рамках мировой пандемии оставлять в опасности не чужих людей не захотели. Лететь, опять-таки согласились все. Лука ещё раз удивился.
   - Чему ты удивляешься? – спросил его Андрей. – Задолбались люди. Задолбались!
   Через год на Денсаре появилась деревенька. Ни земная, ни денсарская. Валскримовые терема разительно отличались от денсарских домов, на земные избы тоже не походили. Вонь, во время строительства, стояла жуткая, но оно, того стоило. Ещё через несколько лет Андрей с супругой стали патриотами, и не только они. По улицам новой деревеньки носились толпы ребятишек. Жаль уже не землян. Хотя, кому жаль?
   - Спасибо, Лука, - поблагодарил Андрей в день получения звезды специалиста Академии Истории.
   - За что?
   - За то, что появился в жизни Светы, и в нашей жизни.
***
   Пояснение к постскриптумам. Думал написать в хронологическом порядке, но это ещё одна книга получится. Прошлое, будущее, настоящее – будут вперемежку.
***
   На почве общих интересов Лука с Андреем подружились и вместе улетели изучать историю планеты пауков. На Землю Лукич старший их не пустил, и тех, кто был, эвакуировал.
P.P.P.P.S.
   Помните, дядя Слава упоминал, что Света на кого-то училась? По специальности супруга Луки была модельером – конструктором верхней одежды. Так на Тилен и Денсар пришла земная мода. А Света получила звезду учителя Академии Музыки, кто бы мог подумать? Сценические костюмы актеры изготавливали сами. Шить, немного, для себя умели почти все землянки, и многие земляне пришить чего ни будь, могли. С появлением Светы, произошел качественный скачок, костюмы перестали мастерить и стали шить. Очень быстро у Светы появилась команда учеников. На днях закончился первый тилеано – денсарский фестиваль моды. Особо одаренным модельером Света, если честно, не была. Хороший портной, это да. Модельер – нет. Зато среди её учеников попадались настоящие таланты, звезды и бриллианты. Вот учителем Света оказалась хорошим, многие ученики, окончив обучение, превосходили учителя в мастерстве. А Света ими очень гордилась!
   Девочку, мальчика, ещё девочку – родили. Сейчас ждали следующего ребенка, мальчик – девочка, не важно, живот уже мешал работать. Папа Лука к очередным родам жены вернулся на Тилен. Дом он построил, там же, в земной деревеньке на Денсаре. Старшие дети жили, то у бабушки, в деревне, то у деда Лукича, на базе, а мама с папой периодически приезжали в гости. Света с Лукой превзошли Лукичей старших и жили на три планеты: Тилен, Денсар и Планета пауков. Зато интересно.
   Евгения Константиновна занималась своим привычным делом. Захар Данилович, всех удивил. Прошел курс обучения в Академии Механики и улетел лейтенантом – механиком к другим планетам и мирам, на корабле транспортного флота.
   Люба с Семеном жили, душа в душу, а их семеро детей росли здоровыми крепышами на родной для них планете, Денсар.
   Тимофей мог целыми днями скакать верхом на своём айрлонге. Мечом юный лорд тоже владел уже изрядно. Ещё ни как папа с сестрой, конечно, но рос его уровень мастерства не хуже, чем у других учеников его возраста.
P.P.P.P.P.S.
   - Новую конституцию приняли, - сообщил Лука Андрею в очередной прилёт на Тилен.
   - А, что, макарона – вирус победили?
   - Говорят, победили.
   - Говорить они могут. Говорить у них всегда хорошо получается. Подумаешь, кто-то из людей заразится и умрет. Ерунда! Главное конституцию новую принять, и смерть людей будет не напрасной.
   - А в чем разница? Я что-то почитал, не заметил. Тоже самое, только другими словами.
   - Казуистика, для землян это важно. Закон, что дышло, как повернёшь, так и вышло. Так всегда, как говорят пауки. Прошлая конституция не соблюдалась и эту никто из великих и величайших соблюдать не планируют. Кто там макарона вирус из развитых стран хуже всех перенёс?
   - Вроде, США.
   - А Рассея как?
   - Лучше всех.
   - А как себя чувствует рубль к доллару?
   - Падает.
   - Из-за чего?
   - Говорят, пандемия виновата.
   - Но, ведь Рассея ее пережила лучше, чем США. Должен доллар падать к рублю, а падает рубль, как так? И в старой и в новой конституции Главнобанк отвечает за стабильность национальной валюты, а рубль падает. Кого ни будь за это наказали?
   - Вроде, нет.
   - Новую конституцию только приняли, а уже сами и не соблюдают. Это не конституция, это филькина грамота какая-то. Раз её никто, даже сам гарант, не соблюдает.
   - О, о гаранте, его же «обнулили».
   - Что за слово такое?
   - Он был президентом по старой конституции, а теперь по новой конституции ему можно опять на два срока.
   - Интересно, а возраст ему тоже обнулили? Или бессмертие прописали? Вот ради этого и затевалась новая конституция. Ну, а с другой стороны, ну как без него? Он же: величайший, честнейший, мудрейший! Поднял. Рассею с колен. Ради этого великого дела пришлось некоторыми мелочами пожертвовать. Такими как: экономика, развитие, медицина, наука, промышленность, образование, благосостояние граждан. Ну, так ведь это же балласт. Тяжесть то, какая. Попробуй-ка с таким грузом встань с колен. Вот и пришлось сбросить. Встали! Только, почему-то, раком. Стоим ко всему миру задом повернутые. Гордые! Ни одного союзника у страны нет. Только партнеры. И все пытаются наш зад отпартнёрить, в грубой извращенной форме, благо, зад голый. Не стоило его всем показывать, позориться. Это, по-видимому, и есть наши выдающиеся успехи во внешней политике.
   - Андрей, по-моему, ты не совсем прав, по отношению к лидеру Рассеи. По экономике ваша страна шестое место занимает не так уж плохо.
   - Нет, Лука. Это ты не совсем прав. Рассея на шестом месте по Валовому внутреннему продукту по паритету покупательной способности. Хрень то какая. А если это ВВП ППС пересчитать на душу населения, то страна окажется на сорок шестом месте. И по номинальному ВВП на душу населения тоже в шестом десятке. Они просто каждый раз считают так, как им удобней. Завуалированная ложь. Вот, а теперь при помощи болезни уменьшат поголовье человеков, и вырастет ВВП на душу населения. Можно ведь и так рост обеспечивать в стране с отрицательным ростом.
   - Баха говорит, что он армию поднял, даже дядя Слава в чем-то соглашается. Вот и ракеты новые, атомные, невидимые.
   - Я не технарь, но что-то в невидимость летящего плазменного шара не верю. Где эти ракеты? Тоже не понятно. Мне современная Рассея маленького ребёнка напоминает. «А, не хотите со мной играть?! Я вас за это сейчас ядерной дубиной как тресну!» Взрослые вокруг головами качают, мол: «Ой ё ё ё- ёй. Ой, боимся, боимся. Не надо нас дубиной трескать. Иди вон лучше в песочек поиграй». Это, каким контуженым на всю голову надо быть, чтобы уверовать в собственную неуязвимость в случае ядерной войны? Уж Великие и Величайшие пауков на что идиоты, так и те додумались планету покинуть. А наш величайший куда побежит? Ладно, себя не жалко, так детей своих пожалей, внуков. А если человек собственными потомками не дорожит на столько, что убить их готов, так это уже не человек. Монстр, чудовище какое-то. Слушай, Лука, вы нас точно назад не выгоните?
   - Не выгоним, тем более на Денсаре жителей мало, там места всем хватит.
   - А в Академию истории вашу я поступить могу?
   - Пожалуйста, ты станешь ценным студентом, в земной истории разбираешься.
   - Не разбираюсь я в ней, в ней никто не разбирается, нет на Земле такой науки. Фэнтази сплошное, не наука. Как хорошо, что я больше не землянин.
   - Папа мой тоже так говорит.
P.P.P.P.P.P.S.
   Одинокую лиственницу на небольшом взгорке у реки Лукич посадил ещё в свой первый визит на Денсар. Почему? Зачем? Кто знает? Захотелось. Очень – очень захотелось именно на этом месте посадить лиственницу. До величавости священной лиственницы на Земле она ещё, конечно, не доросла. Но должность священной лиственницы Денсара на себя приняла.
   Деды: Иваныч и Гордеич – набрались здоровья, омолодились, вошли в силу и развернулись.
   - Эх, Лукич, как же хорошо опять жить! – признался Иваныч.
   - Знаю, - согласился Лукич.
   Оба бывших старика носили на груди звезды Учителей Академии Биологии, а основанный ими Лесотехнический техникум нехватки в студентах не испытывал. Что особенно радовало, так это глаза студентов. Живые, заинтересованные, горящие глаза! На днях прошло первое посвящение выпускников в лесничие под кроной юной лиственницы.
P.P.P.P.P.P.P.S.
   Бобыль всех удивил. Придя в себя – влюбился. В первую женщину, которую увидел, находясь в здравом уме и твердой памяти. Оказался очень настойчивым кавалером! Женщина была шокирована его напористым натиском и не смогла отказать. Тилеан, нам землянам легко удивлять. Через девять месяцев у Бобыля родился Бобылёнок. Детей решили делать тилеанами. На Денсар Бобыль не поехал, не захотел. Взял баян и стал музыкантом.
   - Лукич, а чему ты удивляешься? – напомнил Иваныч. – Ты вспомни, он на все праздники с баяном. Если бы не война, он бы и на Земле в лесничие не пошёл. Просто время такое было, не до мечтаний и фантазий, выживать надо было. Музыкант он. Призвание его. Я рад за него, сбылась мечта.
P.P.P.P.P.P.P.P.S.
   - Нахального отравили, - сообщил Лука дяде Славе.
   - На смерть что ли?
   - Нет, выжил.
   - Это хорошо. Очень плохо, когда оппонентов убивают. И вообще людей убивать нельзя.
   - Дядя Слава, а ты же его, вроде, не любишь?
   - Причем тут любовь? У него прекрасный эстетический вкус, очень красивая супруга, вот пусть она его и любит долго и счастливо. Дети, внуки, правнуки – пусть любят и только радуют. А я тут при чем? У меня к нему есть ряд вопросов, как к будущему президенту, но ответить он на них сможет только живой. У него прекрасная программа, для человека баллотирующегося на пост генерального прокурора. А что он собирается делать, как президент, лично мне не очень понятно. Станет президентом, посмотрим.
P.P.P.P.P.P.P.P.P.S.
   Дядя Слава влюбился. В денсарскую девушку слегка за семьдесят, но уже двадцать лет молодеющую. В отличие от Бобыля, он ухаживал робко, не смело, но красиво и романтично. Через год, Лорд Олдар организовал свадьбу, на весь Денсар, как положено. Дети, внуки и правнуки молодожёнов не возражали и громче всех кричали горько.
   У тети Вали, тоже закрутился роман, с режиссером, тем самым, который еще на Земле бросил пить. Они много общались по работе. На груди тёти Вали теперь светилась звезда Учителя Академии Словесности.
   Друг к другу бывшие супруги: дядя Слава и тётя Валя - относились как брат с сестрой. Любовь была, но иная. Многие думали, особенно Лука и Баха, что семья воссоединится. Нет. Друзья – да. Брат с сестрой, тоже да. Супруги – нет.
P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.S.
   - Ди Дтен, как так уходишь?
   - Лукич, я Глава Великого Совета почти тридцать лет. Смотри, что на вашей Земле делается. У людей уже через десять лет, как у вас говорят, крышу сносит.
   - У тебя вроде, пока на месте.
   - Нет, поехала уже. Мне изнутри меня виднее. И потом, я на Юру смотрю и завидую. Я механик. Я этим хочу заниматься, корабли хочу строить.
   - Тут ты прав. Твоя жизнь. Тебе решать. Возвращайся, ты по-прежнему третий заместитель командующего Разведывательным флотом. Слушай, теперь получается, второй. С повышением и возвращайся, я не стал тебя увольнять.
   - Вот спасибо, Лукич!
   - А кто будет Главой вместо тебя?
   - Не знаю, завтра выберем.
   Выбрали. Лукича.
   - Ребята, четыре года я не понимаю, - начал свою речь новый Глава. – Шесть лет – слишком много. Я вырос под знаком «пятилеток», через пять лет уйду. У меня на Денсаре дел выше крыши.
   И ушел. Никаких глобальных изменений за годы главенствования Лукича не случилось. Всё шло, как должно было идти, по тому, что по-другому идти всё равно не может. Единственное нововведение – это запрет на посещение для гражданских лиц планеты Земля. На планете остались только наблюдатели от Разведывательного Флота.
   - Всё, что могли, мы взяли, - объяснил своё решение Лукич. – Чему смогли, научились. Опасно там сейчас. Назревает что-то. Причём хорошо так назревает и, явно, что-то не хорошее. Вот и макарона – вирус этот от куда появился? Вдруг вместо очередной Мировой Войны, решили вирусов напускать? Очень опасная, токсичная планета. Не стоит жизнями наших граждан рисковать. Только высококвалифицированные наблюдатели и только тилеане, к которым земные болячки не липнут.
   Следующим Главой избрали Слена, который музыкант. Ушёл через несколько месяцев. Не его это. И музыкой вообще заниматься некогда!

P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.S.
   Население Денсара сильно увеличилось, в основном за счет земных эмигрантов. Оказывается, смириться с двойной силой тяжести значительно легче, чем со спиртом во всём. Ни такие уж мы и алкоголики, как выяснилось. Дети, рождённые на планете, вообще никаких затруднений не испытывали. Да, были ниже родителей ростом, зато коренастей и сильнее.
   Самыми беспроблемными переселенцами с Земли оказались Василий Теркин и Бобыль. Не было у людей на родине родных людей. Даже Лукич, после того как Люба познакомилась с потомками его сестры, эвакуировал с родины почти сотню человек. Да, так получается и, даже в сотню уложиться крайне сложно. Вот, простой пример, главная помощница Лукича в озеленении планеты Денсар – Марина. У Марины: муж, теперь заместитель Лукича в Разведывательном флоте, мама, папа, дедушка, бабушка, брат, жена брата, дети брата, мама жены брата, сестра жены брата с семьёй и так далее. А ведь у Юрия, он тоже не один. Три четверти землян перебралось жить на Денсар. Король был доволен. Теперь на планете постоянно проживало более трёх миллионов человек. Появились филиалы многих Академий. Жизнь кипела.
   Культуры трёх планет странным образом переплелись, удачно дополняя друг друга. И, неожиданно для всех, на Денсар потянулись тилеане. Тилен – планета мегаполисов. Денсар – планета свободы, ветра и простора. Тилеане на Денсаре облюбовали один из заброшенных городов. На фоне любого, даже самого скромного города Тилена, этот городок был не большим поселком. Просто создать естественные условия проживания для тилеан было проще под защитным куполом города. Парки, пруды и, в любое время можно было покинуть купол и унестись в степь на могучей спине айрлонга. Свобода, именно такая свобода, дорогого стоит. 
P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.S.
   Ляна с Бахой так и не стали лейтенантами. Вообще ушли из флота. Баха отучился в Академии Механики на кафедре строительства и стал главным архитектором при дворе короля Денсара. Мечом, как и Лукич, пользоваться не научился, зато проектировал с упоением, и здорово получалось. Благодаря усилиям двоих землян: Юрия и Бахи - на планете случился первый за последние тысячелетия экономический кризис. Острая нехватка благословенного лумбгума.
   Ляна полностью отдалась живописи, в свободное от воспитания детей время. Детей Баха тоже делал с упоением и, по-моему, без проекта. Ляна в этом начинании полностью поддерживала мужа.
P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.P.S.
   Лука находился на Денсаре. Лепил вместе с другими эмигрантами новый дом для своей семьи, когда ему сообщили свежие новости с Земли, он сразу собрал конференцию. Дядя Слава ещё находился на Тилене, завершал лечение, уже в сознательном состоянии. С Андреем связываться не пришлось, он находился рядом, тоже весь перемазанный лумбгумом.
   - Нахального арестовали, - сообщил Лука.
   - Кто? Немцы? За что? – опешил дядя Слава.
   - Нет, в Рассеи.
   - Он же в Германии лечился? – вставил вопрос Андрей.
   - Вернулся.
   - Ну, и дурак! Или герой. Так сразу не разберешь, - опять дядя Слава.
   - За что хоть арестовали? – Андрей.
   - За нарушение режима. Он же осужденный, должен был где-то отмечаться.
   - В коме? – перебил Андрей.
   - Они же его сами за границу лечиться отпустили, - согласился дядя Слава. – Вот идиоты.
   - Почему идиоты? – полюбопытствовал в свою очередь Лука.
   - Он вернулся, а дальше что? Как он мог развивать свои позиции? Ещё разоблачения показывать? Так всё, он достиг высшей стадии этого направления. Надо переходить на следующий уровень, а как это сделать, вопрос. А теперь он за решёткой и при этом укрепляет свои позиции на качественно новом уровне. У меня к нему целый ряд вопросов, такие же вопросы возникают ещё у очень многих людей. Теперь на многие из этих вопросов ему не нужно отвечать. Его тюремщики, они же и его пиарщики. Парадокс. Это же какую селекцию надо было провести, чтобы на всех уровнях власти, на всех ключевых должностях восседали бараны? Идиоты! Интересно, они, хоть шнурки сами завязывать умеют? Да и хрен с ними со всеми, пусть с развязанными шнурками ходят. Ребята, у меня сейчас процедуры начинаются. Я вас покидаю.
   - Чего это он? – опешил Лука.
   - Лука, тебе трудно понять, а для нас жизнь качественно изменилась. Иной стала. Земля, с её грязью, как, даже не знаю, как сказать. Допустим, переболел человек какой-то неприятной болезнью, на поправку пошёл. А ему все окружающие постоянно напоминают, что мол помнишь, ты болел? Как-то так.
   Мутин, кто бы что не говорил, но мужик умный. Умный, целеустремленный, волевой. Создал под себя вертикаль власти. Теперь на самой макушке сидит и, как эквилибрист удерживает от падения всю эту конструкцию. И все это понимают. Сейчас про Сталина много говорят, так вот, Сталин умер. Вся страна в траур, но выстроенная им система даже не дрогнула. Был он параноиком не был, не знаю, а только людей он возвышал по деловым качествам. У него были сильные: правительство, полит бюро, чиновники на местах. А Мутин окружил себя пигмеями разума. Факт. В его окружении ни то, что равных ему нету, они все где-то на уровне его ширинки. До пояса его не дотягивают. Они там внизу под государем суетятся, а толку от их суеты нет. Вред сплошной. Любая инициатива с их стороны – это сто процентный провал. А Мутин, потом разгребает. Уйдет Мутин и рухнет вся система. И все этого обрушения боятся. Многих завалить может. Шнурки им может кто другой завязывает, но опасность они и сами хорошо чуют. Пытаются как-то зафиксировать систему, да только ума у них на это не хватает. Вместо того, чтобы укреплять - раскачивают.
   Вот и Нахального они посадили зря. В человеческом плане ему сейчас очень тяжело. Не позавидуешь. И ему лично и близким его сочувствую. Но в политическом плане он стал качественно иным персонажем. Не каким-то там оппозиционером, а политиком федерального уровня, равным Мутину. Свита делает короля. У нашего короля свита делать ничего не может, только обделываться. Вот она и обделалась в очередной раз и короля всего забрызгала.
   - Так, а не может это быть частью плана по переходу власти? Против основополагающих устоев вашего мира Нахальный не выступает. Вот его и продвигают таким способом, не вызывающим подозрений простых граждан.
   - Может быть, конечно, но тогда они очень сильно скрывают ото всех свои умственные способности. Для них было значительно проще не доводить ситуацию до такого состояния. Добиться нелюбви большинства населения. Не правильно сказал. Они добились неуважения. Сейчас народ сдерживается только страхом и авторитетом Мутина. И с каждым днём авторитета остаётся всё меньше. Поживём увидим. А для
того, чтобы жить, нужен дом. Пойду я дальше строить, ну их всех.   
   «Пап», - связался Лука с отцом: «Не отвлекаю?»
   «Отвлекаешь, Лука, конечно отвлекаешь. Меня теперь невозможно не отвлекать. Как Ди Дтен это все столько лет выдерживал и с ума не сошёл? Не понимаю».
   «Тяжело?»
   «Не то слово, сын. Помнишь, когда я командующим Разведывательного Флота стал, жаловался на геморрой?»
   «Помню».
   «Поверь, тогда я просто не знал, что такое настоящий геморрой. Так, что спасибо, что отвлёк. Я хоть отдышусь малость. Как там на Денсаре дела?»
   «Нормально всё, строимся. Пап, если тебе совсем некогда, давай я потом перезвоню».
   «Лука, боюсь потом, мне тоже будет некогда. Вот, что я тебе скажу, сын. Ты теперь тоже отец, вот я на правах отца отца с тобой мудростью поделюсь. Запомни, сын, время, потраченное на общение с собственным ребенком – самое полезно потраченное время в жизни. Ни чего и никого не может быть важнее наших детей. Ну, вот, мудростью с тобой поделился, теперь ты рассказывай, чего звонишь? Не думаю, что просто соскучился».
   «И соскучился тоже».
   «Спасибо, даже если сейчас придумал, я всё равно поверю. Мне приятно».
   «Я по поводу событий на Земле хотел узнать твоё мнение».
   «Сын, я по вопросам, связанным с Землёй – не важный консультант. Знаю только то, что сам видел – воровство и разруха, упадок и деградация, и всё это на фоне технического прогресса. Парадокс».
   «Я не про всю Землю, только про Рассею спросить хотел».
   «О, тут я вообще не помощник, я даже, не знаю кто там президент».
   «Мутин. Мне нужно твоё мнение по сложившейся в стране ситуации, как бывшего землянина, который может беспристрастно посмотреть со стороны, не принимая ни чьей точки зрения. Абстрагировано. Это даже хорошо, что ты никого не знаешь. Сейчас ркандры тебя в курс дела введут, а я, пока, отключусь. Как будешь готов, свяжись со мной. Хорошо?»
   «Хорошо».
   «Тогда пока, пап».
   «Пока, сын».
   Связался Лукич старший с сыном только на следующий день, к вечеру. Перед сном, по тилеанскому времени, Лука, по денсарскому ещё спал.
   «Привет, сын, разбудил, надеюсь».
   «Разбудил».
   «Уж прости. Как свободная минутка выдалась, так звоню. Ознакомился с материалами дела. Кто из фигурантов прав, кто не прав, я даже не попытался разобраться. Надо слишком глубоко погружаться в тему. Некогда, прости. Своих проблем хватает. Что же касается в целом политической системы, Андрей тебе всё правильно рассказал. Вертикаль – очень неустойчивая штука, а любая эрекция – конечна. А перевозбужденная власть ещё и очень опасна. Судя по объему того законодательного потока, которым они во все стороны брызжут, у ребят начались неконтролируемые поллюции. Не смейся и не красней. Извини, что всё так по Камасутре. Их судорожные движения очень похожи, но это уже не оргазм, это – конвульсии агонии. Жесткая вертикаль власти обречена с момента окончания строительных работ. Это не система, это – кол. Вот он я – Глава Великого Совета, угораздило же».
   «Пап, а почему не уйдешь?»
   «Не могу, обещал пять лет отработать. Буду слово держать, если с ума не сойду раньше. Так вот, я, глава, но я не нахожусь над всей системой, я в центре системы. Система должна быть строго горизонтальной с равномерным покрытием по всей площади. Что здесь в столице, что на каком ни будь удаленном астероиде, на котором мы полезные ископаемые добываем, системы везде должно быть одинаково. И работать она везде должна безупречно. В противном случае – это не система. И никто не должен возвышаться над системой. Система одинакова для всех точек системы, для всех граждан, что для главы, что для младенца, который еще не покинул лоно матери. Мы все равнозначные граждане и мои жизнь и здоровье ничуть не ценней жизни и здоровья других граждан. В противном случае всё это перестаёт быть системой и превращается в безобразное нагромождение всевозможного мусора. Я ответил на твой вопрос?»
   «Так вопроса, как такового, не было. А твоя консультация, папа, бесценна».
   «Лука, пафосный ты историк!» - усмехнулся Лукич старший: «Я люблю тебя, сын».
   «И я тебя, папа».
   «Сынуля, извини, меня вызывают. Кончилось свободное время. Не может один человек всё это тянуть. Мозг взорвётся! Это я уже из личного опыта знаю. Да, чуть не забыл, я принял решение закрыть Землю для свободного посещения. Что-то там назревает, не хочу нашими рисковать. Пусть сами разбираются.
   Ещё одна новость. Мы посовещались и решили начальником базы подготовки назначить Славиного друга. Мужик толковый, опыт богатый имеет. Опять же со Славой столько лет вместе служили, сработаются. Теперь у нас в Разведывательном Флоте есть целый один генерал. Ну, всё, теперь точно пока. Нашим всем привет передавай»
   «Пап, как так Землю закрываешь?»
   «Легко, с чувством глубокого удовлетворения». 
   «Лука», - ворвался в сон Луки дядя Слава на следующую ночь: «Спишь?»
   «Сплю», - честно сознался Лука.
   «Прости, я, как то, со временем сориентироваться не могу».
   «Нормально, будить меня по ночам уже становится традицией».
   «Я, Лука, вот чего звоню. Я здесь много думал после нашего прошлого разговора и вот до чего додумался. Я из далека зайду».
   «Заходи как хочешь».
   «Вся пропаганда направлена против человека разумного. Её единственная задача принудить человека мыслить эмоциями, а не разумом. Под воздействием пропаганды человек разумный превращается в человека эмоционального. И если кто-то или что-то активно пытается вызвать твои эмоции, возможно это пропаганда. Новый фильм Нахального вызывает бурю эмоций. Интересно, а почему за этот фильм у власти к нему претензий не возникло? Что-то у меня к нему возникли новые вопросы».
   «Его новый фильм про дачный домик посмотрело сто миллионов человек. Извини, перебил. Вырвалось».
   «Лука, нас, таких кто эти передачи смотрит процентов двадцать от всего населения Рассеи. У Нахального подписчиков на канале меньше десяти процентов населения. Максимум миллионов пятьдесят посмотреть могли. Кто-то два раза посмотрел. Кто-то один раз до конца не доглядел, а просмотр засчитался. Я, если честно не знаю как там в интернете эта бухгалтерия с просмотрами ведётся.
   Так вот фильм, с моей точки зрения, как-то сильно похож на пропагандистский, и дроны у них опять, где хотят летают. Странно. Если кто-то из пропагандистов начинает говорить то, что ты хочешь услышать – это верный признак угрозы твоему разуму. Потому как конкретно эта пропаганда направлена как раз на тебя».   
 
 






ХВАТИТ
Вместо эпилога
   Дорогие читатели, Если Вы дочитали до этого момента, возможно, Вам понравилось, то, что я написал. Рекомендуйте друзьям, знакомым, отправляйте ссылки, скачивайте, сохраняйте, печатайте, раздавайте. Распространяйте всеми способами, не нарушающими законов РФ.
   Если Вам не понравилось, тогда зачем Вы до этого места дочитали?
   В любом случае: понравилось Вам, или не понравилось – я Вас искренне благодарю за уделенное внимание. За то, что смогли найти время и уделить его моей книге.
   
                С искренним уважением Анатолий Меринов. Спасибо.
                Ангарск 2021 год











ВНИМАНИЕ
Дальнейшее к прочтению не обязательно
И, даже, не рекомендовано
   
   А ни чего я копирайтер, да? Завлек, привлек. Ну, молодец, сам себя не похвалишь, как оплёванный стоишь. Супруга вопрос задала интересный, мол столько лет писал, а гонорар какой ни будь будет? Честно скажу, когда первую часть писал, о гонораре думал, мечтал. А за маленький рассказик про таракана даже получил. В местной газете «Свеча» опубликовали. Хватило на бутылку пива и килограмм мороженного. Вторая часть писалась как-то так, без лишних мечтаний. Деньги, конечно, рудимент. Но еще долгие годы они будут необходимым для жизни рудиментом. И стало мне самому любопытно, а подадут ли?  Как там в «лихих 90-х» по электричкам было, помните? Может родители рассказывали. Значит так:
   - ОЙ, ЛЮДИ ДОБРЫЯ! Мы сами писателя не местныя! От поезда писательского отставшия, да даже в него и не севшия, так как и не писателя. Войдите в положение, окажите вспомоществление!  Карта «Сбера» привязана к номеру 89641014896, подайтя кто сколько может!
   Подаяние дело сугубо добровольное и необязательное, но все же любопытно.

Пока
Всем добра!