Часть 3

     Даша в каком-то возбуждённо-лихорадочном состоянии прошла вместе с коровой полтора или даже два квартала.
- Ты представляешь, что они себе вообразили? - рассуждала она вслух, обращаясь непосредственно к животному, - Что я вела тебя на поводке через весь город, как домашнего пса, для того только, чтобы собственноручно доставить для них будущую говядину прямо к греющемуся на огне тандыру?! С ума сойти! Ты согласна со мной? Майка шла спокойно, с малозаметным внешне, но хорошо ощущаемым внутренним достоинством, всё так же сосредоточенно и размеренно, в такт собственным шагам качая своей большой, тяжёлой головой. Весь вид её словно бы говорил:
- Да конечно согласна, тут и говорить даже не о чем. Даша шла и продолжала беседовать с коровой. По большей части поступала она так из безотчётного страха остаться наедине со своими мыслями, которые, тем не менее, нет-нет, да и пробивались через плотное словесное кружево. «Куда я иду?» - время от времени проносилось у неё в голове. Она думала о том, что обратный путь до города ей, да и корове вряд ли по силам, да и что ей делать с Майкой у себя? Снова вести в гараж? Разве это выход? Ну и что потом? Следующие мысли, сумевшие пробиться через вербальный заслон, были о том, что скоро стемнеет, а у неё нет ни малейшего представления о том, какова всё-таки дальнейшая цель её странного путешествия, куда ей определить корову и что будет с ними обеими дальше. Корова тоже заметно устала: она стала чаще останавливаться, коситься карим глазом на Дашу и ещё тяжелее вздыхать.
- Знаю, знаю, моя хорошая, мы с тобой устали, проголодались, понятия не имеем куда направляемся, но ты потерпи, милая, сейчас найдём подходящее место и устроим привал. Даша оглянулась, внимательно посмотрела на корову и всплеснула руками:
- Тебя ведь доить, наверное, уже пора, мне же этот твой Петя, - корова слегка повела шеей, и Дашка с испуганным удивлением подумала о том, какое же это сильное животное, - ну, не буду, не буду, не сердись, - примиряющим голосом успокоила она Майку, - тем более, на этот раз я ничего плохого о нём и не собиралась говорить… - Ни о нём, - продолжала Даша, - ни о тебе… Тем более, что ты как раз ни в чём не виновата… Ты очень даже симпатичная, - Даша остановилась, переводя дух, - ты на бабушкину Зорьку похожа… У моей бабушки была корова, - девушка тяжело вздохнула и не спеша двинулась вперёд, - И у прабабушки тоже, я говорила уже? - посмотрела она в бархатный и грустный, тёмно-кофейный коровий глаз… У бабушки было очень хорошо, - тихо продолжила она, - иногда мне кажется, что больше так спокойно, радостно и по-настоящему тепло, мне нигде, собственно, уже и не было…
 - А вот, по-моему, неплохое местечко, смотри, - с напускной весёлостью сказала она, останавливаясь. За крайним большим домом с многочисленными хозяйственными постройками, что просматривались за невысоким, но добротным штакетником, на зелёной, округлой лужайке, виднелась небольшая рощица, перемежаемая низкорослым кустарником и совсем молодым хвойным островком.
- Вот, то, что нам нужно! - снова преувеличенно бодрым голосом воскликнула Даша. Они стали обходить большую усадьбу, но дойдя до угла Майка вдруг встала, что называется, намертво.
- Идём же, чего ты? - не понимала её поведения Даша и беспомощно тянула за самодельный поводок. Майка отвернув голову в сторону незнакомого дома, раздувала ноздри, дышала часто и неглубоко, а хвост её жил вообще какой-то отдельной жизнью, превратившись вдруг в твёрдую и почти параллельную земле палку.
- Травка, Майка, - пыталась напомнить ей девушка, - смотри, какая сочная, нежная зелень, до неё всего каких-то пятнадцать метров… Но корова стояла, не двигаясь с места, как огромный, чёрно-белый истукан, ластясь к чужому забору и протяжно сопя. Задним числом, холодея от закравшегося под воротник страха, Даша подумала, что ей здорово повезло, что это большое и невероятно сильное животное позволило так спокойно вести себя на поводке на всём протяжении их длительного маршрута. И тут случилось такое, от чего неподготовленному человеку можно было не только присесть в ужасе на землю, закрыв уши руками, как сделала Дашка, а вообще легко и спокойно потерять в любой, случайной последовательности дар речи, способность логически мыслить, да и в принципе, всяческое сознание…
     Дело в том, что со стороны самой дальней постройки вдруг раздался настолько зычный и мощный рёв, что было весьма затруднительно даже определить, кому он принадлежит.  Лишь спустя некоторое время, присевшая в ужасе, как уже упоминалось девушка, подумала о том, что этот могучий и оглушающий рык, принадлежащий, казалось какому-то ископаемому, но внезапно ожившему мастодонту, хоть и весьма отдалённо, но всё же напоминает мычание. Он продолжался всего пару секунд, но в ушах перепуганной Даши, он всё ещё раздавался набатным, множественным эхом, когда задрожавшая всей кожей Майка, вдруг ответила на этот властный и требовательный призыв глубоким и продолжительным мычанием. После чего из сарая стали доносится уже другие звуки, напоминающие громкое сопение, хрипы и топтание, по меньшей мере, добрых трёх или четырёх пар копыт.
- Там… бык что ли? - поднимаясь, шёпотом спросила у Майки Даша, - корова шумно и будто виновато выдохнула и несильно ткнулась широким и влажным, крапчатым носом в Дашкино плечо.
- Да ты что? - уставилась на неё молодая женщина, - Ты же его даже не видела... Может он какой-нибудь мозгляк облезлый… В этот момент протестное, по истине, дьявольское завывание быка раздалось с новой силой, нетерпеливый топот усилился и всё это сплелось, закружилось во встречном и таком же томительно-ответном, каком-то утробном мычании Майки, сопровождавшейся новой волной дрожи, охватившей всё её тело. Из дома выскочила полная женщина, мельком взглянула на девушку с коровой, явно намереваясь что-то сказать, но только взмахнула рукой и бросилась к сарайчику, откуда и доносилась эта немыслимая какофония.
-  Уходим, Майка, - тянула Даша совершенно неподвижное животное, - видишь, что ты наделала? Чего ты стала у чужого забора, как приклеенная?! Увидев, как к ним приближается с непроницаемым лицом хозяйка, Даша здорово струхнула и перестала тянуть корову за свой собственный пояс от халата.
- Так вот почему мой Жасмин беснуется, - строго и вместе с тем насмешливо проговорила она, вглядываясь в Дашку, - мои старые знакомцы… Выходит, сами пожаловали… Даша, собиралась что-то ответить, но вдруг так и зависла с приоткрытым ртом. В приблизившейся в спускающихся сумерках женщине, она узнала ту самую невозмутимо-спокойную продавщицу из продуктового ларька на заброшенном, как ей тогда показалось, остановочном пункте.
- Извините, пожалуйста… Я не хотела вас беспокоить, но вот корова моя упёрлась и всё… Никак не желает отходить от вашего… дома…
- Ну так, ясное дело, куда ж она пойдёт, коли зов услыхала.
- Э-э, то есть… быка вашего? - неуверенно спросила Даша.
Женщина усмехнулась:
- В основном, природы, конечно, но выраженном в данном, конкретном случае, голосом моего быка… Так что случилось, милая? Чего ты ходишь со своей коровой по всей округе, как неприкаянная? Даша вздохнула и опустила голову. Женщина внимательно посмотрела на девушку и, обернувшись на сарайчик, откуда снова донёсся нетерпеливый топот быка, быстро проговорила:
- Хотя, знаешь что? Давай-ка определим твою бурёнку на временный постой к Зинке, её сейчас нет, а за домом я присматриваю… Это недалеко, у неё и коровник пустой имеется… Разговоры оставим на потом… А не то, чую, мой племенной, ярославский красавец, разгорячённый присутствием этой барышни - она кивнула на подрагивающую Майку, - чего доброго сейчас сарай в пух и прах разнесёт… Меня, кстати, Ниной зовут, - представилась она, когда Майка, решительно взятая Ниной одной рукой за рог, а другой за пояс, неуверенно потоптавшись на месте, направилась с ней и Дашей в сторону небольшого, деревянного дома. Через полчаса они вышли из полутёмного, пропахшего сеном и ржавым железом сарая Зины, и остановились, продолжая беседу.
 - Ну и когда я увела Майку от этих узбеков, - говорила Даша, - то стало совершенно непонятно, что теперь делать… Честно говоря, - призналась она, - я теперь даже не знаю, кто кого вёл, я Майку или она меня… А потом ваш Жасмин и этот его оглушительный рёв… Мне даже показалось, что меня контузило. Обе женщины негромко рассмеялись.
- Быки мычат к счастью, - проговорила Нина спокойно и уверенно… Даже не помню, когда он был в таком состоянии, твоя ведь тоже знаменитой, чёрно-белой, ярославской породы… Может он это почуял каким-то образом? Ладно, завтра выйдут в лесок на зорьке, дай бог, сами разберутся… Она, прищурившись, посмотрела на Дашу и сказала так, словно констатировала то, что с самого начала и так было ясно:

- Ни оставить, ни купить у тебя твою корову возможности у меня нет, но зато имеются некоторые соображения, куда её можно определить… К сожалению, точнее скажет только Зинка, когда всё выяснит… Пока ты Майку свою устраивала, я уже с ней созвонилась. В любом случае, тебе нужно будет переночевать у меня, так как возиться с твоей коровой кроме тебя некому. У меня своё хозяйство немалое, да плюс ко всему, я ещё и работаю, как тебе известно… Майка протяжно и жалобно замычала.
- Подоить надо бы, - Нина с сомнением посмотрела на Дашу, - умеешь, нет? Даша испуганно подняла руки вверх, будто сдавалась в плен:
- Да что вы! В детстве только видела пару раз, как бабушка…
- Наука нехитрая, - сдвинув брови, - перебила её Нина, - глаза боятся, да руки делают… Иди к своей Майке, успокой, поговори, да, и не забудь вымыть руки… Там у Зинки у входа рукомойник висит. Вёдра видела, где стоят, так что вперёд… Я чуть позже подойду, но имей в виду, всё будешь делать сама.
     Майка стояла, расставив ноги возле небольшой охапки нетронутого ею сена, и Даше бросилось в глаза её раздутое, с набухшими венами вымя.
- Бедная ты моя девочка, - встряхивая мокрыми, только что вымытыми руками, произнесла девушка, - сейчас, сейчас, моя милая.
     После того, как Даша вернулась со сполоснутым ведром, она осторожно подвинула к корове деревянную, отполированную до блеска скамеечку и, затаив дыхание, опустилась на неё. Глядя на находившиеся прямо напротив её лица вымя, она сняла с плеча мокрое полотенце и осторожно обтёрла его. Майка вздрогнула, выдохнула со свистом и переступила с ноги на ногу.
- Так надо, - стараясь унять дрожь в руках, строго сообщила ей Даша, - стой спокойно, пожалуйста… После первых неуверенных потягиваний, Майка ещё пару раз нетерпеливо переступала с ноги на ногу и недовольно косилась на женщину огромным, продолговатым глазом. Один раз корова чуть было не перевернула ведро. Даша почувствовала, как сразу несколько струек пота сбегают по её спине.
- Да стой же ты спокойно! - она готова была расплакаться, но сдержалась, просто тяжело выдохнула и в изнеможении прислонилась лбом к удивительно приятному, очень тёплому коровьему боку. Корова замерла, словно в неком оцепенении и Дашка неожиданно даже для себя самой, вдруг совершенно успокоилась. Постепенно пальцы её стали увереннее и гораздо ловчее. Через короткое время, она уже работала так, будто где-то глубоко внутри неё всегда хранилось и бережно лелеялось это тайное, сокровенное и неведомое ей до поры знание. Тугие, плотные струйки тёплого, парного молока, со звоном били в эмалированные стенки ведра.
- Вот молодец, - тихо приговаривала Даша прямо в шерстяной, чёрно-белый бок, почти касаясь его сухими, горячими губами, - умница ты моя… Всё понимаешь… Сейчас отдохнёшь, наконец… Ох, и денёк у нас с тобой был… А завтра пойдёшь в лесок, познакомишься себе с этим, как его, Жасмином… Одно имя чего стоит… У тебя тоже имя красивое, Майка. Полное, значит, Майя… - Дашкины руки мелькали от одного соска к другому, ведро постепенно наполнялось, она даже, чтобы избавиться от мучительной, с непривычки ломоты в шее, прислонялась к тёплому Майкиному боку то одной щекой, то другой, - Майя, красиво… Ну, по крайней мере, всяко лучше, чем у меня… Знаешь, как звучит моё полное имя? - Даша почесала нос о пахнувший чем-то таким родным и почти забытым бок животного, чихнула и продолжила:
- Дария! - выпалила она… Представь себе именно так звучит моё полное имя… И вот таким вот образом оно записано в мой паспорт… Ну и как тебе это нравится? Мне лично совсем не нравится… Не имя, а деепричастие какое-то... Спасибо моему папочке из солнечной Грузии, которого, к слову, я даже не помню… Пламенный привет, что называется… Даша медленно и грустно выдохнула, прислонившись к Майке другой щекой.
- Может, хватит? - вслух спросила она, разглядывая неполные полведра. В тот же момент, будто призывая её к сознательности, корова несильно протянула её через всю спину своим хвостом.
- Эй, детка, полегче… Откуда мне знать, в самом деле, сколько литров полагается за одну дойку? Пальцев своих она почти уже не ощущала, но продолжала доить.
- А что, может у тебя с этим Жасмином всё и наладится, - продолжала Даша, -  Судя по его голосине, он парень огонь… Я вот не знаю, у тебя были дети, ну в смысле, телята, нет? Ну, по крайней мере, наверняка ведь ещё могут быть, правда?! Даша замолчала и вдруг безвольно опустила руки. Кипенно-белые капли стекали с её дрожащих пальцев в пузырившуюся в ведре молочную пену. Корова нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Её вымя как-то незаметно и немного жалко провисло.
- Не надо было останавливаться, - прошептала Даша, чувствуя, как закипают в глазах обжигающие сухие глаза слёзы, - теперь вот труднее доить… Руки совсем не слушаются, - доверительно пожаловалась она корове.
- У меня ведь был ребёнок, - вдруг произнесла она совсем тихо, - ну да… Однажды я встретила человека, ну ты знаешь, как это бывает, наверное… Мы поженились и вскоре у нас родился ребёнок… Он прожил только четыре часа, понимаешь… Асфиксия новорождённого, так это называется… А потом была операция, и у меня всё… Короче, детей иметь я никогда не смогу. Даша сняла с деревянной балки, подпирающей загон для коровы, влажное полотенце, которым протирала вымя и прижала его к лицу: - Это была девочка, дочка… - руки Даши снова безжизненно, как две белые, смертельно раненые птицы повисли над ведром, а плечи стали мелко вздрагивать… Ей было бы сейчас уже три года, - глухо сказала она и замолчала, стараясь проглотить ком в горле. Затем резко выдохнула и похлопала по широкому боку молочной рукой:
- Вот так вот, Майка… А с её отцом мы вскоре разошлись… Никто из нас так и не смог найти достойную причину, чтобы продолжать жить вместе и дальше… А позже были у меня и другие попытки что-то наладить в жизни, но всё, знаешь, как-то не то, и не так… А недавно я проснулась и вдруг очень хорошо почувствовала, что мне скоро двадцать девять, вот так-то…
 В дверях послышалось сухое покашливание и, обернувшись, она увидела входящую Нину. Даша не знала, как долго находилась эта женщина здесь, и как много слышала, но это уже казалось неважным.
- Да ты просто молодец, - сказала Нина, заглянув в ведро, - и Майка твоя ударница… Идём сейчас ко мне, повечеряем, я картошки сварила и банька со вчерашнего дня ещё тёплая… Я всегда топлю по субботам, в выходной, когда дети приезжают.
- Нина, - окликнула её Даша, а как же…
- За корову не волнуйся, завтра утром отправишься с ней в Дивное, кажется нашлись покупатели на твоё чёрно-белое сокровище… Это в паре-тройке километров всего… Тебе ж не привыкать к длинным маршрутам. Даша тяжело поднялась с низенькой скамеечки и, охая, схватилась за спину…
- Всё болит, - сообщила она Нине, и сначала несмело улыбнулась. Затем, уже энергичнее начала посмеиваться, когда медленно и опасливо поднесла к лицу скрюченные, да так и застывшие, словно в невидимой дойке руки. А когда Нина, плеснув корове воды и заперев загон, взяла ведро с молоком одной рукой, а второй помогла ей, хромающей на обе ноги идти, уже вовсю смеялась вместе со своей новой знакомой, оттирая ладонью с несгибающимися пальцами набегающие слёзы…

Продолжение следует…