Хозяин безлунной Москвы. Глава 26

                Глава 26.

    Истошно захохотав, словно глубоко оскорблённая женщина, мимо распахнутых окон пролетела чайка. Вдохнув с наслаждением аристократическими ноздрями изысканный аромат морского бриза, Оля потянулась и открыла огромные глаза, попав в пленительную власть немигающего дымчатого восторженного взгляда.
  - Добрый день, любимая жена, - расплылся в мягкой улыбке Орлов. Облачённый в халат, тщательно причёсанный, он нависал над ней, упершись упрямым подбородком в ладонь, а локтем в матрас, покрытый простынёй. – Выспалась, родная?
- Добрый день, любимый муж, - уголки плотных губ смущённо приподнялись. – Да. Давно так не высыпалась. Мне снилось, что ты покрываешь мои шею и плечи бесконечными поцелуями и постоянно шепчешь ласковые слова.
- Тебе не снилось. Я действительно тебя целовал и тихо признавался в вечной любви, - оторвавшись от подбородка, твёрдые пальцы зарылись в копну золотистых волос, приблизив смуглое лицо, Александр Сергеевич впился в девичьи губы долгим жадным поцелуем.
- Ты что же, совсем не спал? – спросила изумлённо Оля, когда он нехотя отстранился.
- Как же, заснёшь тут, прижимая к себе такую дразнящую точёную фигурку! – качнулась довольно черноволосая голова. – Всего лишь дремал и ласкал, абсолютно счастливый от того, что ты рядом. А с час назад заставил себя подняться, одеться и побриться, дабы не исколоть твою атласную кожу щетиной, вернулся в постель, посмотрел на тебя, да так и замер в немом восторге. Если бы ты знала, как ты сейчас красива, - изрёк восхищённо он, судорожно сглотнув, - с этими разбросанными по подушке белокурыми локонами, пунцовыми, припухшими от поцелуев губами и задорными веснушками на щёчках и носике.
- Веснушками? – расширились в ужасе изумрудные глаза, тонкие пальчики, вцепившись в край одеяла, натянули его на лицо. – Какой позор, - раздался обречённый стон из-под прикрытия. – Что люди скажут? Меня осудят!
- Кто осудит? Твоя подруга Любовь Леонидовна? – затрясся Орлов в беззвучном смехе.
- У Любы они с рождения, а у меня от неподобающего поведения на курорте. Знала же, что принято чепец надевать, когда купаешься, - выкрикнула с отчаянием Оля.
- Ну всё, прекрати это бессмысленное самобичевание, - решительно освободив порозовевшее лицо из плена одеяла, нежно прижавшись смуглой щекой к припухлой щёчке, Александр Сергеевич убеждённо заговорил: - Какое тебе дело до вечно распинающего кого-то общества? Какая разница, что заявят о твоём непростительном нарушении правил отношений с небесным светилом праздно шатающиеся аристократки? Они уже вложили в твои нежные ручки нож, запудрив мозги немыслимыми слухами обо мне. Теперь будешь убиваться по поводу очаровательных веснушек? Оля, - выдохнул он призывно в оттопыренное ушко, - не надо бояться злобных сплетен за спиной, они не причинят вреда. Бойся фальшивых улыбок в лицо и якобы добросердечных пожеланий счастья от людей с теми самыми неискренними ухмылками. И потом эти чудесные солнечные знаки совсем малы, кроме меня их никто не заметит, не подойдя вплотную  к моей любимой жене, а подойдя вплотную, схлопочет от её весьма опасного мужа. Ты голодна? – он отстранился от задрожавшей в польщённом смехе щеки.
- Ужасно, - кивнула она.
- Тогда подъём! – легко спрыгнув с кровати, Орлов схватил со стула заботливо переложенный с пола пеньюар и, распахнув его, встал около возлежащей супруги. – Иди сюда, малышка, - весело призвал он, - думаю, тебе не терпится посетить ванную комнату.
- Отвернись, - сконфуженно пролепетала Оля. – Пожалуйста.
- Вот те раз, - он послушно повернул голову к окну, - ночью обнажилась и беззастенчиво соблазнила, а нынче «отвернись». Не смотрю я, не смотрю. Вставай.
- Ночью всё кажется более простым, плохо различимым, - хрупкая фигурка выбралась из-под одеяла, торопливо скользнув в кружевное бельё.
- Только кажется. Я всё прекрасно различил, - мощные руки запахнули пеньюар, завязав пояс. – Тебе надо привыкнуть, понимаю. Иди, - он ласково подтолкнул жену к её комнате, - выполни свой дамский ритуал, а потом сразу возвращайся в постель и жди. Я разогрею завтрак, сварю кофе и сразу к тебе. Поедим по-простому, роняя крошки на простынь.
- Завтрак в постель? – задралась с любопытством вверх белокурая головка. – Я думала, такое исключительно в книжных романах бывает.
- У нас будет всё лучше, чем в книгах, гораздо лучше. Обещаю, моя сладкая Дюймовочка, - шагнув к ней и чмокнув нежно в высокий лоб Александр Сергеевич направился к двери.
      Уютно пристроившись между длинных, согнутых в коленах мужних ног, облокотившись спиной о могучую грудь, Оля хрустела тёплыми круассанами, запивая их любезно подаваемым кофе со сливками, внимая рассказам мужа о его бесхитростном детстве, то и дело прыская от смеха, беспардонно роняя крошки на простынь.
- А однажды мы с мальчишками играли в снежки, - вещал Орлов, наслаждаясь любимым звуком звенящих в унисон сотни колокольчиков, неспешно жуя, - и я нечаянно снёс меховую шляпку с чопорной сухопарой бонны, прогуливающей маленькую барышню. Меня, тут же подскочившего к ней, поднявшего и подавшего головной убор, женщина жестоко схватила за ухо и принялась неистово трепать что-то сердито вещая по-немецки. Язык Гёте я никогда не знал и не знаю до сих пор, но в моей памяти почему-то всплыла загадочная фраза, с которой обращался, мило улыбаясь, к нашей вечно голодной ватаге часто проезжающий вдоль Петровского парка в двуколке немецкий поставщик колбасных изделий тогда крошечного ресторана «Яр», ни бельмеса не понимающий по-русски: «Алзё штербс ду армут». Её я и повторил, уверенный, что это какое – то весьма вежливое обращение, к примеру, «желаю вам доброго дня». Бонна в бешенстве застыла на месте, что-то возмущённо прокаркала и, влепив мне подзатыльник, решительно пошла прочь, схватив девочку за руку.
- Чтоб вам помереть, нищета, - давясь от хохота перевела Оля. – Ой, не могу, сейчас сама умру от смеха.
- Ещё один изволь откушать, - крепкая рука помаячила перед задорно вздёрнутым кончиком кукольного носа очередным круассаном.
- Нет. Всё, больше не могу, - тряхнулись золотистые локоны. – Я сыта.
- Немедленно ешь! Совсем худенькая. Скоро в скелет превратишься, - румяный рогалик требовательно приблизился к упрямо сомкнувшемуся рту.
- Я же сказала: не хочу, - хрупкая фигурка дерзко выскользнула из великанских лап и, подпрыгнув, плюхнулась ничком на приспущенное одеяло, вызывающе хихикая.
- Это что ещё за бесцеремонный протест? – ринулся Александр Сергеевич вслед, нависнув на локтях над тоненьким телом. – Жена да убоится мужа своего, - деланно грозно отчеканил он. Осторожно развернув Олю на спину, он захлопал глазами часто, по-совиному, с мольбой, заставив её вновь прыснуть со смеху, и протянув жалобно: - Хотя бы половину, - сунул в рот, сдавив посередине зубами отвергнутый круассан, приблизился вплотную к красивому лицу и, защекотав поджаристой корочкой плотные губы, вынудив их распахнуться, скользнув внутрь рогаликом к кипенным приоткрывшимся зубкам, всё же заставил её откусить часть навязанного лакомства. Прожевав свою половину, он восторженно поцокал языком, пробормотав: - В жизни не ел ничего вкуснее, - и впился в юную супругу, мучительно заглотившую излишнюю порцию завтрака, жарким поцелуем, забродив тёплыми ладонями по нежным формам.
   Его дыхание становилось всё тяжелее, движения настойчивей. Внезапно вздрогнув, великан резко оторвался от разомлевшего тела и откинулся на спину, уставившись рассеянным взглядом в потолок.
- А теперь-то ты зачем остановился? – покосилась с упрёком Оля на сдержанно замершего мужа, уже догадываясь, что  причина кроется в его извечной и излишней щепетильности.
- Ещё слишком мало времени прошло, малышка, - прохрипел он виновато. – Боюсь снова причинить тебе боль.
- Перестань, Сашенька, всего бояться, - аристократический нос ткнулся призывно в могучее плечо. – Я прекрасно себя чувствую и гарантирую беспочвенность твоих нелепых страхов. А если ты немедленно не продолжишь, - белокурая головка демонстративно и вызывающе отстранилась, - я буду считать, что ты больше не желаешь меня.
- А вот это был запрещённый приём, - облегчённо засмеялся Орлов, притянув к себе жену, принявшись с бешеной страстью ласкать податливое тело, стыдливо прикрытое пеньюаром.
     Совместные купания из разряда мучительных перешли в подвид непередаваемого удовольствия: молодожёны резвились, дурачились в воде, кропя друг друга фонтаном брызг, и Оля, обхватив тонкими ручками стальную шею, вжавшись в широкую спину мужа, уплывала с ним в морскую глубину. А потом, вернувшись к берегу, он подхватывал её на руки и нёс в раздевалку, бережно стягивая с точёной фигурки купальник, растирая и одевая в сухое, деликатно прикрыв глаза.
- Ты, малышка, коли опасаешься не походить на истинную аристократку со своими соблазнительными веснушками, наслаждайся дурацкой тенью, - Александр Сергеевич заботливо усадил жену в шезлонг и пристроился перед ней на коленях, целуя стройные ножки сквозь нелепые панталончики. – А я с твоего позволения пожарюсь немного на солнышке. Мне всё равно, что скажут твои чванливые дворяне. Я – мужик простой, мне некого стесняться.
- Нет, ты не простой, совсем не простой, - уверенно мотнулась белокурая голова. – Таких, как ты не бывает. Совсем. Ты в сто раз лучше и чище любого аристократа. И красивее, - тонкие пальчики коснулись влажных смоляных волос.
- Неужели я слышу столь прекрасные трели из уст собственной упрямой жены? – мягко улыбнулся Александр Сергеевич. – Той самой девочки, которая недавно ненавидела меня, считая нечистью, кидаясь букетами, угрожая кинжалом? И что же, мне вслед больше никогда не полетит подсвечник? Какой кошмар, какая потеря, - он театрально передёрнул широкими плечами.
- Какой ещё подсвечник? Что ты выдумываешь? – хмыкнула Оля, но вспомнив ту, гадкую сцену в прихожей после безотрадного обручения, отдёрнула резко руку и залилась краской. – Прости, - пролепетала она, - я не знала, что ты слышал. Ах, как стыдно, - узкие ладошки прикрыли лицо. – Как мучительно стыдно! Какой глупой я была! Вела себя, как осталопка.
- Слышал, - засмеялся Орлов, осторожно разведя тонкие ручки в стороны, - ещё как слышал – грохот стоял на всю округу. Как добросила только? Боялся, что ты ещё за топор схватишься, который валялся у двери, и ринешься рубить меня на куски. Ну, будет себя корить, - крупные ладони ласково обхватили пылающие щёчки. – Ты вела себя, как крайне напуганная девочка, правильно вела и очень смело. Знаешь, если бы ты была юношей, я бы тебя взял в свою организацию в ближайшие помощники за удивительную отвагу. Мы с тобой похожи: оба отчаянные, взрывные, но отходчивые. И я нисколько не сержусь на тебя за прошлое, наоборот, ещё сильнее за него люблю, - чувственные губы прижались к зацелованному рту. – А давай, родная, - предложил он после продолжительного поцелуя, - заново отметим нашу свадьбу. Сегодня и повод серьёзный имеется – первая брачная ночь. Закажем отдельный кабинет в самом фешенебельном ресторане Ниццы, я надену костюм для торжественных случаев, ты – особо нарядное платье. Будем пить, отменно закусывать, болтать обо всём на свете и под мои, а не какого-то несуразного Бориса, призывы «Горько» исполнять обряд без всякого страха и смущения. И ты не будешь сидеть с безумным видом, опустив головку, смахивая втихомолку слёзы. И я не буду трястись от страха рядом, размышляя, что ты вытворишь дальше, в кого вонзишь кинжал или иное орудие: в меня или себя, - агатовые брови невольно сурово сдвинулись, вспоминая. – Хочу, чтобы тебе запомнилось наше бракосочетание как радость, а не горе. А потом вернёмся в наше уютное шале, ляжем хмельные в постель и будем любить друг друга всю ночь, бережно и нежно.
- Как чудесно! С удовольствием, Сашенька, - длинные ресницы признательно затрепетали.
- Вот и договорились, - внезапно от обвил тонкую талию руками, вероломно стащил жену с шезлонга, уложив на широкое полотенце под самый солнцепёк и, пристроившись рядом, выкрикнув ликующе: - Да прибудут новые веснушки, - ласково прижал её к себе.
    Вечером, деликатно постучав в комнату супруги и после разрешения войти переступив порог, Александр Сергеевич, облачённый в белоснежную рубашку и чёрную фрачную пару, заворожённо замер, когда наряженная Оля повернулась к нему, оторвавшись от зеркала, сконфуженно опустив голову: шёлковое платье цвета шампань, богато отделанное аппликациями из кружевного блонда, выгодно подчёркивало цвет слегка загорелого лица и золотистых волос и аппетитно выделяло высокую, налившуюся, разбухшую от беспрестанных лобзаний грудь.
- Как ты непередаваемо прекрасна! – пробормотал он еле слышно, приблизившись к жене. – Как вызывающе обольстительна, - твёрдые пальцы, дрогнув, коснулись аппетитной ложбинки в глубоком декольте.
- Так я и знала, что вызывающе. Именно это я ей говорила, - юная супруга решительно схватилась за верхнюю золотую пуговку, пытаясь её расстегнуть. – Выгляжу, как распутница.
- Именно так ты и выглядишь, - тихо засмеялся Орлов, остановив её порыв ладонью, - и мне это безумно нравится. Ох, Ламанова, ну удружила, бестия, знала, что сведёт с ума! – качнулась довольно черноволосая голова. – Я, конечно, в жизни не позволю тебе пройтись по улице в подобном виде, не прикрывшись накидкой, но сам с удовольствием услажу взор дразнящими прелестями. Оленька, - немного помолчав, восхищённо рассматривая её, спросил он взволнованно, - ты не будешь возражать, если к этому дивному наряду я попрошу тебя добавить колье, подаренное мной на свадьбу? Или оно тебе совсем не понравилось?
- Ну что ты, любимый! – тонкие ручки благодарно обвили стальную шею. – Очень понравилось. Я сразу поняла, что у тебя отменный вкус, хоть и находилась в глупом состоянии ненависти. Надевай.
- Я для вас кукла, всего лишь бездушная фарфоровая кукла, но как женщину вы меня не желаете, - пропищал он высоким голосом, застегивая на гладкой шее колье, изображая Олю, вынудив её прыснуть от смеха. – Родная моя, - сильные руки, притянув, прижали хрупкую спину к могучей груди, - ты для меня действительно кукла, которую мне нравится одевать, обувать и обвешивать драгоценностями. Правда, насчёт нежелания ты ошиблась. Я хочу тебя, тебя одну, единственную, каждую секунду. И если мы немедленно не покинем дом, я докажу тебе это со всей страстью, на которую способен, - отпустив жену, Александр Сергеевич накинул на узкие плечи золотистую кружевную накидку, предусмотрительно брошенную ею на трюмо, тщательно запахнул и надёжно завязал, заявив небрежно: - Едем немедленно в ювелирный магазин спасать ушки моей маленькой куколки от затянувшегося воздержания. К колье нужны достойные бриллиантовые серёжки.
- Нет, опять неоправданные траты! - попыталась возразить она, вцепившись в согнутый локоть супруга.
- Да, опять, и только попробуй прекословить, - хохотнул он, закрывая дверь.
               
                ***

    Просторный зал помпезного ресторана, расположившегося в престижном центре Лазурного берега, излишне обильно оформленный дорогими мебелью и безделушками в викторианском стиле, сконфуженно вздрагивал от крепких  словечек, то и дело выкрикиваемых широко гуляющим русским дворянством и купечеством. Вымуштрованные официанты деликатно скользили меж столов, к своему счастью, не понимая ни бельмеса.
- Смотри-ка, кажется, предмет твоей неугасаемой страсти здесь, видимо с женой, - резво подалась вперёд выдающейся грудью румяная брюнетка, указав на хлопнувшую входную дверь дымящейся папиросой в длинном мундштуке, к сидящей напротив молодой женщине с пышной причёской из густых каштановых волос и молочными покатыми плечами. – Какая красивая девочка! – восторженно заметила она низким прокуренным голосом. – Какая яркая пара!
     Махровые ресницы взметнулись вверх, шоколадные глаза проели с тоской могучую фигуру, затянутую в чёрный фрачный костюм и уставились с любопытством и заблаговременной неприязнью на юную особу, шествующую под руку с Орловым, облачённую в пошитое по последней моде платье цвета шампань, прикрытое на плечах лёгкой золотистой накидкой, сверкающую изящными гроздьями бриллиантов, украшающих мочки немного оттопыренных ушей.
- Негодяй, - изрекла она в бешеной ревности, когда молодожёны скрылись за бархатной портьерой шикарного отдельного кабинета. – Тебе за всё воздастся!
- Спешу напомнить, Лариса, о твоём статусе замужней дамы. Никто тебя насильно в чужую постель не тащил, насколько мне известно, - брюнетка смачно затянулась папиросой. – С чего это он негодяй? – облако дыма скрыло изысканные блюда. – Влюбился убеждённый холостяк, женился и слава Богу. Зачем грех на душу брать с такими пожеланиями? Хватит бегать за ним. И так осрамилась в «Яре» прошедшей весной, позорно стеная на крыльце! – Шоколадные глаза взметнулись к массивной люстре на потолке, моментально наполнившись слезами. – Ну, милая, будет тебе сохнуть по нему, - мягкая ладонь дружелюбно накрыла нервно подрагивающую кисть. – Скажи, отчего ты не можешь его забыть? Он был особо ласков и нежен в близости?
- Ласков? – карминные губы искривились в саркастической улыбке. – До чего же ты наивна и возвышенна, дорогая Софи. Кому нужны никчемные сюсюканья в моменты страсти? Если только моему глупому Павлу? Да более наглого и грубого любовника я в жизни не встречала. Он пользовался мной как животное, бросая гадости в лицо и в этом состояла его особая прелесть, - гладкие пальцы остервенело впились в молочные плечи, вспоминая.
- Ах вот оно что? – папироса презрительно постучала по краю пепельницы. – Мадам Крутовой, как и другим скучающим дамам не хватало экзотики? Мощного нахрапистого самца, лишённого чувств? Да вы же им пользовались, как помещицы каким-нибудь крепостным мускулистым Демьяном - кузнецом или столяром! А он это понимал, нещадно бросая неуёмных балованных замужних самодурок.
- Любопытно, каково такой неопытной тростинке с ним в одной постели? – Лариса вздрогнула, обернувшись на жизнерадостный девичий хохот, раздавшийся из-за портьеры вслед басистому раскатистому призыву «Горько», проигнорировав мудрые рассуждения подруги.
- Да хорошо этой девочке, не беспокойся, - убеждённо выпалила Софи. – Ты же сама слышишь. Он любит жену, очевидно. Как горел его взгляд, устремлённый на неё, когда они мимо шли, заметила? А вас, скучающих самок просто имел.
- Поиграть захотел в чувства? – карминные губы жадно отхлебнули шампанское из бокала. – Сие развлечение ненадолго. Он быстро пресытится своей наивной супругой и вернётся ко мне, поскольку только я могу дарить удовольствие этому несносному чудовищу.
- Ты сумасшедшая, - брюнетка недоумённо качнула крупной головой. – Перестань, наконец, лгать себе. Орлов для вас, извращенок, потерян навсегда.
- Ну, это мы ещё посмотрим, - выпрямив покатые плечи, Лариса Аркадьевна яростно вонзила вилку в поджаристую куриную ножку.

                ***

      Распалённый безудержной страстью к юной, отбросившей всякий стыд, невозмутимо обнажающейся, любопытной ко всему неизведанному, жене, Александр Сергеевич решил украсить её соблазнительную наготу чем-то особенным, дабы ещё более разнообразить бурные постельные сцены. Вспомнив о давних отзывах прежде знакомых дам о неком чудесном магазине весьма откровенного нижнего белья, находящегося на южной окраине Вильфранш-Сюр-Мер, он потащил Олю туда. Выбрав лично для неё самые тонкие чулки, изящные подвязки, ажурные пояски, полупрозрачные панталоны и пеньюары скромных пастельных тонов под удивлённым взором и восклицаниями хозяйки дивной лавки по поводу первого русского мужчины, осмелившегося переступить порог territoire ennemi, в отличие от местных жителей и иностранцев, не брезгающих подбирать супругам и любовницам особые детали туалета, поскольку им, собственно, на это и смотреть, сунув огромный бумажный свёрток под мышку, галантно согнув локоть перед довольно улыбающейся женой, направившись с ней к выходу, предвкушая счастье близости, дополненное зрительным эффектом, Орлов чуть не снёс с крыльца пышнобёдрую мелкорослую даму с редкими жёлтыми кудрями, обрамляющими круглое глупое лицо, истошно звонящую в колокольчик.
- Ах, мой извечный враг! – изрекла она, жеманно проведя рукой по излишне открытому вспотевшему декольте.
   Оля сразу узнала плохо остриженную болонку, прилюдно униженную мужем на Пречистенском бульваре, и замерла, почувствовав опасность.
- Добрый день, - равнодушно произнёс Александр Сергеевич, нехотя остановившись. – Позвольте представить, - серый взгляд ласково метнулся к крошечной шляпке, прикрывающей белокурую голову, - моя супруга Ольга Николаевна. Знакомься и ты, душа моя, - он замялся, вспоминая.   
- Эмилия Львовна, - подсказала болонка, хихикнув невпопад. – Поздравляю с бракосочетанием. Думала, напрасные слухи. Очень приятно, - равнодушно бросила она в аристократическое лицо.
- И мне, - неуверенно шепнула юная жена, крепче вцепившись в локоть мужа.
- Имён не помните, а дороги в подобные заведения не забываете, - белёсые ресницы взметнулись к великану, театрально наивно захлопав.
- Честно говоря, я в дамском магазине впервые, - Орлов напрягся, подозревая подвох. – Раньше они не представляли для меня интереса.
- Ох, не лукавьте, - тряхнулись кокетливо жёлтые кудри. – Вам-то, да и не интересоваться прежде женским бельём? Простите, тороплюсь, - она бросилась к распахнувшей дверь хозяйке, видимо испугавшись услышать очередной оскорбительный ответ.
- Отомстила, гадюка, - мрачно произнёс ей вслед Александр Сергеевич, - жалко, что она не мужчина, врезал бы с размаху. Прости, малышка, за мерзкую сцену, - ободряюще сжав тонкие пальчики, он виновато воззрился на супругу. Она обиженно опустила голову, безрезультатно пытаясь сдержать дрожь плотных губ. – Оля, Оленька, - великан согнулся, взволнованно заглядывая под опущенные длинные ресницы, - что с тобой? Эта дрянь задела тебя, обидела? Нашла из-за кого расстраиваться! – Слёзы градом прыснули по вспыхнувшим щёчкам, и он, крепко прижав её к себе, тревожно заметав взором по мостовой, негромко свистнул, взмахнув рукой, призывая неспешно следующий фиакр остановиться.
- Прости, прости, - бормотал Орлов, стоя на коленях перед заботливо усаженной в кресло гостиной первого этажа шале плачущей женой, целуя бешено пульсирующие запястья. – Я не должен был с ней заговаривать, надо было пройти мимо, сделав вид, что не узнал.
- Это неприлично, - зарыдала Оля. – Почему они все так презрительно смотрят на меня, а на тебя взирают, как на свою собственность, будто ты принадлежишь им?
- Ну что за глупости, родная, - мягко возразил он. – Я принадлежу только тебе, ты же знаешь. Никто на меня не смотрит, не выдумывай. На тебя постоянно заглядываются господа, но я терплю, не ропщу.
- Во мне видят незнакомку. А в тебе... в тебе... бывшего любовника, - запричитала она, громко всхлипывая.
- Прошу, перестань, - мрачно сомкнулись агатовые брови. – Не думай обо мне плохо. Я не перенесу твоей неприязни, отчуждения. С этой дурой у меня никогда ничего не было. Но всё же, я умоляю тебя: прости меня за прошлое. Не могу что-либо изменить, но заклинаю простить. Если бы я знал, если бы мне какой-нибудь великий пророк шепнул на ухо, что в зрелом возрасте я встречу свою любовь, не имел бы никогда этих гадких отношений, ждал бы встречи с тобой, единственной, любимой, вступив в брак невинным, как отрок.
- Ты бы не понимал, как со мной вести себя в постели, - хихикнула сквозь слёзы Оля.
- Разобрался бы по ходу пьесы, - Александр Сергеевич облегчённо выдохнул, услышав короткий смешок.
- Сашенька, - влажные длинные ресницы взмыли вверх, - ты не должен извиняться. Ты передо мной ни в чём не виноват. Прошлое – это прошлое. Просто мне ужасно неприятно, когда они так смотрят на тебя, да ещё гадости в лицо говорят.
- Родная моя, - твёрдые пальцы смахнули слезинки с припухлых щёчек, - они свыкнуться с мыслью, что я безвозвратно женат и оставят нас в покое. Обещаю. Надо только немного перетерпеть. Не обращай на них внимания.
- Не желаю их больше видеть, - строптиво буркнула Оля. – Не хочу выходить в свет.
- Я думал, тебе нравятся наши походы по ресторанам, - смуглый лоб удивлённо наморщился.
- Не люблю общества и боюсь, - качнулась белокурая голова. – Мне нравится быть с тобой наедине.
- А я для тебя старался, выводя в свет, дабы ты не скучала, - тихо засмеялся Орлов. – Сам не выношу скопления людей. Ну, раз наши желания чудесным образом совпали, - чувственные губы согрели горячим признательным дыханием узкую ладонь, - закрываемся в нашем милом домике до конца отдыха, совершая редкие вылазки за снедью. Ты, пожалуйста, приходи в себя и не сердись, а я сгоняю на базар, вернусь к тебе и состряпаю ужин, гораздо лучше ресторанного.
- Ты умеешь готовить? – удивлённо захлопали огромные глаза.
- Как бы я, по-твоему, выжил в нищей юности, если бы не умел? – жадно впившись в супругу поцелуем, он отпрянул, облизываясь, как весенний кот, вскочил и направился к выходу.

                ***

      Облачённая в новые кружевные чулки, закреплённые атласными  подвязками на стройных ножках и соблазнительный оборчатый полупрозрачный пеньюар, зарёванная и счастливая после бурной примирительной близости Оля, дразняще сверкая золотом струящихся по плечам густых волос, сидела на мягком стуле уютной светлой кухни шале, наблюдая, как мастерски разделывает рыбу её огромный муж, надевший для удобства только брюки и кокетливый фартук с рюшами, обычно висящий на крючке для приходящей прислуги, едва прикрывающий четверть могучей груди.
- А мне наша учительница по рукоделию и ведению домашнего хозяйства в гимназии, мадам Кукушкина, всегда говорила, наблюдая свысока с ехидством в глазах за моими безуспешными попытками приготовить что-либо съедобное - вспомнила она, вскинув пальчики к переносице, изображая, что поправляет пенсне, и смешно загнусавив: - Мадемуазель Истомина, я безусловно преклоняюсь перед вашей красотой, но позволю себе заметить, что с такими бестолковыми руками вы никогда не выйдете замуж. Ваши шансы стать семейной дамой равны нулю.
- Ну-ка повтори, - задрав голову, захохотал Орлов, - да ты прирождённая актриса, оказывается. - Юная жена снова театрально загнусавила.
- Зачем девушек из благородных семей обучать стряпанью? – спросил удивлённо он, отсмеявшись, выкладывая сочные кусочки рыбы на противень.
- Ну, мне бы как раз не помешали подобные знания, учитывая, что я собиралась сама себя содержать, преподавая, - улыбнулась Оля. – А вообще дворянок обучают поварскому делу, дабы они умели проверять качество приготовленной кухарками пищи.
- Глупая твоя Кукушкина, - хмыкнул Александр Сергеевич, вымыв и вытерев руки. - Нормальный мужчина сам сможет и приготовить и проверить качество блюд. А такие нежные пальчики, как твои, нужны для любви и творчества, а не дурацкого ведения хозяйства. И с замужеством она жестоко ошиблась, вероятно, стеная сейчас у плиты и пустой сковороды в ожидание новых жертв. - Подойдя к жене, нагнувшись и осторожно обхватив за талию, он поднял её со стула: - Сервировать умеешь? – свинцовый взгляд уставился сурово в заплаканные изумруды.
- Это единственное, что я умею, - хихикнула она.
- Не лукавь, у тебя множество талантов, - вытащив из буфета тарелки и приборы, он сунул их Оле, развернул за плечи, скомандовав: - Ступай на веранду, накрой на стол, - и неожиданно легонько шлёпнул её ниже талии.
- Ну Саша! – обернулась, пытаясь начертить возмущение на красивом радостном лице, юная супруга.
- Давно мечтал совершить это мелкое хулиганство, да всё не решался, - невозмутимо признался он, ласково погладив упругие ягодицы. – И не лги, что тебе больно. Иди, родная, - великан чмокнул в светлую макушку, подтолкнув стройную фигурку к двери. 
     Насытившись рыбой с овощами, приготовленными под изысканным соусом, спонтанно сочинённым во время приготовления блюда Орловым, откушав коньяк и вино, хмельные молодожёны, развалившись в комфортных креслах, провожали закат, тонущий в темнеющих волнах.
- Иди ко мне, - он схватил Олю за руку, потянув, и усадил к себе на колени, - мне становится страшно, когда я не прикасаюсь к твоему телу. Страшно, что ты лишь чудесный сон, что я проснусь, а тебя рядом не будет.
- Я буду с тобой всегда, Сашенька, - юная жена ласково потёрлась припухлой щекой о смуглую щёку, соблазнительно пахнущую искуренным табаком. – А скоро у нас будут дети, и мы тем более не сможем разлучиться никогда. Интересно, я уже беременна? – мечтательно  протянула она.
- Нет! Точно знаю, что нет, - черноволосая голова категорично качнулась. – Я стараюсь, как могу, чтобы этого не произошло.
- Ты же говорил, что хочешь детей, тем более дочку, - изумрудные глаза с упрёком воззрились в переносицу меж агатовых бровей.
- Безумно хочу, - хищный нос ткнулся в густые волосы у виска. – Но ещё больше я хочу, чтобы ты не просто забеременела, а смогла выносить, доносить и родить здорового ребёнка, сама при этом оставшись живой и здоровой. Пока я не уверен, что это возможно. Ты совсем худенькая, нервная, измотанная потерей родителей и появлением в жизни страшного мужа, - широкая ладонь ласково загуляла по хрупкой спине. – Вот обрастёшь жирком, поправишься, округлишься, тогда и займёмся созданием потомства.
- Мечтаешь, чтобы я стала толстой? – шепнули обиженно плотные губы.
- Ты никогда не будешь толстой, - твёрдые пальцы требовательно раздвинули воротничок пеньюара, чувственные губы коснулись затвердевших сосков. - Строение не то. Я имею в виду тонкую прослойку сала, появление которой ты и не заметишь, гарантирующую тебе здоровье. Без сала в наших суровых погодных условиях никак нельзя. Жизнь длинная. Хоть я и не так молод, к чему нам торопиться? Успеем с детьми, главное, чтобы ты была жива. Без тебя я пропаду, совсем не смогу без тебя. Пойдём наверх, - он встал, держа на руках легковесную жену, - я хочу обладать тобой безумно, а завтра, - крупные зубы обнажились в преданной улыбке, - займёмся любимыми делами: я – чтением, а ты – рисованием. Нечего прохлаждаться. Впереди ещё целый месяц счастливого времяпровождения на Ривьере.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...