Бывает же - за всю войну только раз...

     Обер-лейтенант Манфред Кауфман, командир батареи лёгких полевых орудий калибра 75мм          был зол, выходя из своего блиндажа. Только что его непосредственный начальник, гауптман Дирксен, командир артдивизиона, своим телефонным звонком кратко, по своему обычаю, изложил схему его предстоящего дня.
- Обер-лейтенант! (Без «херр», без фамилии – за пару этих военных лет так осточертели друг другу!) Поступление снарядов, к сожалению, задерживается. Обходитесь своим запасом. Беспокоящий артобстрел – продолжать. Всё.
   А земля, как ей в апреле положено, расцветала. Нежно, едва заметно она окрасилась зелёным. Но командира батареи лёгких полевых орудий калибра 75мм это не трогало. Он был слишком усталым – очень уж долго его полк вместе с дивизией, армией, фронтом гнали и гнали от самого Сталинграда. А как яро воспринял он шествие своих армий от советских форпостов на восток, на восток! Ведь он, обаянный вулканической аурой народного вождя Адольфа Гитлера по окончании средней школы совершенствованию своих математических способностей предпочёл военную карьеру офицера-артиллериста. Успел попасть под Харьков, где они кромсали полки и дивизии этих «руссиш швайн» и гнали их после до самой Волги.  И вот – откат от этой, оставшейся русской «муттер Волга», которому не видно конца…
   Пушечки его батареи были хорошо замаскированы под гребешком невысокого степного хребтика. Был весьма удобный холмик для наблюдения. Обер-лейтенант Манфред Кауфман, подняв к глазам бинокль, прошёлся взглядом от левой границы вверенного ему фронта к правому краю – и освирепел.
- Унтер-офицер! Командир расчёта! Ко мне! Чем вы тут заняты?! Что делают эти русские свиньи у вас под носом? Убрать их немедленно!
- Яволь, херр обер-лейтенант!

   Радист батареи гвардейских реактивных миномётов Матвей Кафтанов позавтракал в своё удовольствие и пошёл провести регламентную разборку-сборку-чистку вверенной ему рации…
   Свою должность он, крестьянский сын и бывший студент-первокурсник физмат факультета Челябинского пединститута получил сразу по зачислении в полк – образованный! На фронт попал в 1942-м году, под Харьков.
   Детям впоследствии рассказывал:
- Сперва драпал аж от Харькова до Сталинграда. Там окопались, упёрлись. Отстояли город. Потом на запад пошли…
   …Радист батареи гвардейских реактивных миномётов Матвей Кафтанов позавтракал в своё удовольствие и пошёл провести регламентную разборку-сборку-чистку вверенной ему рации. Как всегда, с ним увязался друг – мордвин Санька Чиндяскин. Не первый уже год (а на войне-то годы так длинны!) говаривал он:
- Ох, Матвей, нравится мне твоя работа! Научи.
   А Матвей отвечал:
- Да мне жалко, что ли? Гляди, учись. П…данут меня – заменишь.
   
   Апрель был прелестен. Земля парила. Одно лишь было неестественно – вдоль фронта (а что он такое был? Ничем не выделенная полоса с севера на юг, лицом к западу) через минуту, две, три, а когда и реже, взрывались снаряды. Ну, так это было плёво – как-то и внимания не обращалось.
   Передовую линию обозначала аппарель – на всякий случай выравненная гряда, по верху в две доски брошена была дорожка. Туда-то и вышли трое – Матвей, Санька и рация. Удобно расположились. Не торопясь, разобрали, положив всё в рядок, по порядку, слева направо. Протирали ветошью.
- Чище, Сашка, работай! Неча тут мне грести ботву…
- Да ладно те, Матюша! Чище и кот не вылижет!
- Ладно! Собирай, да не путай!
- Угу…
   
   Всё исчезло.  Не стало ничего. Сколько это длилось – не знает никто.
   С какой-то чугунной тяжёлостью, очень медленно вернулось сознание. Они лежали на аппарели, трое – он, Санька и рация. Рации не сделалось ничего, железная она была. Матвей медленно возвращался в бытие, поняв одно: он жив. А Санька лежал на них сверху – на нём и на рации, и половины головы у него не было. Снесло.

   Манфред Кауфман, опустив бинокль сказал:
- Хорошо. Умеете, когда надо.
   Показал пальцем на котелок, унтер-офицер подал. Манфред снял крышку, налил из фляги шнапса, подал, жестом обозначив: - Всему расчёту.
- Арбайт!

   Это было в апреле 1944-го года. Никто тогда не знал, что будет с ним через год, полгода, неделю…
   Гауптмана Кауфмана в марте следующего года перемололо вместе с его дивизионом в Будапеште наступление советских войск (и на хрена бы ему, способному математику, был  этот Будапешт?).  Матвей Кафтанов, залечив тогдашнее осколочное ранение в спину, встретил окончание войны в Чехословакии, в считанных километрах от Праги. А Саньку Чиндяскина домой не дождались…