История деревни Наумкино

Краеведы считают*, что деревня Наумкино Саратовской губернии Петровского уезда начала строится ещё во второй половине семнадцатого века, когда возводилась засечная черта с Дикой Степью. Мордовские мурзы**вместе с русскими казаками-станичниками и татарским служилым населением  организованно переводились на охрану восточных границ Российского государства, для несения приграничной станичной службы.
 
Затем процесс переселения принял стихийный характер, переселялись целыми деревнями, семьями, в одиночку. Надо сказать, что этнический фактор во взаимоотношениях порубежников тогда не играл существенной роли. Поселения формировались как по этническому принципу, так и смешанному.

Основателями Наумкино и соседних деревень: Старое Назимкино, Старое Захаркино, Старое Дёмкино, Чиндяссы и Мордовская Норка были выходцы из Алатыря и Арзамаса (Эрзямаса). Целью поселений служилых людей в устье реки Узы была необходимость обеспечения безопасности перекрестка двух дорог: Узинской (Мокшазаровской) на Самарскую Луку и Пензенско-Саратовской (старая дорога проходила через Наумкино).

Профессор, доктор исторических наук, В.И. Первушкин в своих исследованиях приводит следующую выдержку из архивных документов конца 17 века относительно выделения этих земель некому Захарке Челпанову: «… от устья реки Везняньги (читать Веж-Няньга) вверх идучи реки Узы правая сторона до черного леса через реку Мортку идучи суходолом до вершины, а от вершины по речке Няньге … Через Няньгу  к реке Кундлее и через перелесок по липнягам до лемзяевского леса…» .

Наумкино с 1709 года получило своё название по имени служивого Наумки Литяшева***, который был то ли казаком, то ли мурзой. В документах оно звучало, как деревня Наумкино на реке Узе, Узинского стана Пензенского уезда.

В деревне тогда насчитывалось 42 двора, в которых проживало: душ мужского пола- 73; женского- 53. Серьезный урон населению нанес «кубанский погром» в конце июля – начале августа 1717 года, после которого деревня Наумкино сократилась вдвое.

Русские и ясачная мордва указанных выше деревень в основном заготавливала для служилых людей петровской оборонительной линий хлеб и другие продукты питания, дрова, сено и овес для коней. Но вскоре эти деревни утратили своё приграничное значение из-за переноса засечной черты дальше на восток.
Ввиду того, что пахотных чернозёмных угодий здесь было много, со временем деревни стали пополнять вольные землепашцы и беглые крестьяне других волостей и уездов.
 
Финно-угорским народам, к которым причисляют мордву, была присуща хуторская модель расселения, с существенной  отдаленностью двора от двора. Но всё же здесь они вынуждены были селиться кучно, что было связано с необходимостью совместной обороны от кочевников Дикого Поля.

Вот и стала растягиваться деревня Наумкино, впрочем, как и её соседи, вдоль проезжей дороги, образуя два конца: эрзянский и русский. И чем дальше - тем больше: уже в середине ХIХ века население Наумкино составляло более тысячи человек (в 1859г. – 1292чел.),  а перед Первой мировой войной 1914года - 2109 человек, почти половина из которых носила фамилию Мартышкины.

Оба конца деревни жили дружно. Молодые с разных концов, порой, женились, хотя и не всегда с доброго родительского согласия. Но бывало и стенка на стенку ходили, - не без этого. Ко второй половине ХIХ века у населения была уже, практически, единая культура: и песни одни, и сказки. Да и ели одни блюда: традиционные русские, дополняя эрзянскими с названиями необычными для уха приезжих издалека. Отличие оставалось в языках, да в народных костюмах, которые молодые вытаскивали из дедовых сундуков накануне общих праздников.

Оставалось и ещё одно отличие. Несмотря на то, что мордва К концу ХIХ века в большинстве своём была крещённая****, в быту эрзяне продолжали сохранять самобытность, соблюдать родовые традиции, обожествлять природу и придерживаться моральных принципов, завещанных дедами.

Судя по уцелевшим на деревенском кладбище могилам конца 19-начала 20 века, умерших хоронили без оград и каменных надгробий, устанавливая только рубленные деревянные кресты. Такие традиции были приняты у старообрядцев-беглопоповцев часовенного согласия, которые объясняли их тем, что на Судном дне воскресшему человеку трудно будет выбраться из-за ограды и каменных плит. Считалось, что когда наступит Второе пришествие и воскресение мёртвых, покойные смогут встать, взять деревянный крест, стоящий в ногах, и пойти на суд к Христу. Как считают исследователи, на формирование данных традиций повлияли представления о воскресении мертвых с примесью дохристианских верований.
 
В деревне Наумкино была построена церковь Святого Николая Угодника. Церковь красовалась на возвышенности, в самом центре деревни. К слову сказать, в деревнях Назимкино и  Ст. Захаркино также были построены церкви, что придало всем трём поселениям статус сёл. Одну из них, в честь Михаила Архистратига, в селе Ст. Захаркино, построила семья Егора Фёдоровича Мартышкина, когда она уже купеческой стала и приняла православие. Во время престольных праздников колокольный звон этих трёх церквей, сливаясь в торжественное многоголосие, разлетался по степи на многие километры.

Колокольным звоном извещались оба конца Наумкино и о самых значимых событиях в жизни каждой семьи: венчании и крещении. Надо сказать, что при крещении эрзянским младенцам давались русские (христианско-православные) имена, которые в обязательном порядке официально фиксировались в церковных метрических книгах. Однако в быту они выступали в качестве вторых имен. Звали же детей в деревне по имени, которое давали по традиционному обряду имянаречения (эрз. Лемдяма).
 
При церквях действовали церковно - приходские школы. Обучаться в них могли дети Закону Божьему, церковным песнопениям, рисованию, письму и счету. Человек, окончивший три класса школы, считался по тем временам вполне образованным человеком, готовым к жизни и к получению дальнейшего образования. Но обучение было не обязательным, поэтому учились далеко не все. И причиной было не отсутствие средств – приходские школы были бесплатными; и не отсутствие обуви, как принято было сетовать в годы советской власти - традиционные лапти из лыка (эрзянские карть) и эрзянские ступни умели плести во всех семьях, обувая их на самотканые портянки (пильгалга, верьга пракста – эрз.)  и онучи (сумань пракстат - эрз.). Посещать школу детям мешала необходимость в хозяйственной помощи своей многодетной крестьянской семье. Ведь 7-ми летний ребёнок имел уже все необходимые навыки для участия в бесконечных домашних хлопотах. Да и особой потребности в образовании не было у тех, кто не собирался никуда уезжать из родной деревни.

Были ещё и такие семьи, в которых необходимые крестьянские знания передавались из поколения в поколение. В таких семьях и трудится, и читать, и быстро считать, и разумно мыслить умели.

Для жителей Наумкино деревня казалась большим миром со своими загадками и особым характером, к которому, впрочем, крестьяне относились с пониманием и уважением. А малая родина за это каждый год потчевала их богатым урожаем зерновых, овощами и арбузами, не хуже астраханских; рыбой и разнообразной дичью; целебными травами и сеном для скота.

Недалеко от места слияния  Узы с Няньгой в последнюю впадает речка Веж- Няньга. Это место в народе получило название «Нумула – угул» (Заячий угол), где, действительно водилось большое количество дичи.
 
Особенно наумкинцы гордились своими многочисленными водными источниками: озёрами, реками и родниками.
Каждый, кто «ездил в Саратов дорогою» непременно останавливался напиться и набрать запас целебной воды из родника «Лунка», бившего прямо в центре Наумкино и одетого в деревянный сруб.

В пойме реки Узы находилось «Поповское озеро», а за ним - озеро «Ключи», образованное скоплением большого количества родниковых вод, которые просачиваясь из-под земли, питали территорию низменности.

Были озёра родникового происхождения с чистой и холодной водой: «Тарад-эрьке», «Бучек-эрьке» и др.
Радостью рыболова с большим количеством карася и карпа было озеро
«Карчэрьке» (встречное озеро), а вода в озере «Никита-эрьке», что рядышком, была всегда почему-то мутной.

Живя на едином дыхании с местной природой, крестьяне научились обходить неприятности, исходящие от неё, и даже использовать некоторые природные капризы в своих интересах. Зимой, когда озёра с высокими берегами замерзали – они превращались в потрясающие снежно-ледяные горки и просторные ледяные площадки  для детских забав.

Весной же во время весеннего половодья Няньга выходила из берегов и заливала прибрежные поля огороды и хозяйственные постройки сельчан, проживающих на нижнем порядке. Немало хлопот жителям близлежащих домов приносил после снежных зим и овраг «Чулков латка», который пересекал деревню в самом начале. Казалось бы – беда…но не для жителей Наумкино. Половодье, наоборот, служило благом для земли - кормилицы.
 
Хозяева, заранее предвидя сильное половодье, отводили свою скотину в верхний порядок на время прохождения талых вод. Когда же речка снова входила в свое русло, на огородах нижнего порядка оставалось большое количество плодородного ила, и владельцы этих огородов собирали с них богатый урожай овощей. Из-за этого в Наумкино желающих жить в нижней части улицы было даже больше,  здесь крестьянские дома стояли плотнее друг к другу, чем на верхнем порядке.
В период половодья бурлящие потоки талых вод, неслись и по оврагу «Сараз - латка» (Куринный овраг), заливая луга в пойме реки Узы, и потому там росли сочные и густые травы. За летний период это позволяло делать два укоса, обеспечивая население прекрасным сеном. На отлогих берегах оврага летом поспевала в большом количестве земляника, буйствовал ковыль, цвела гвоздика и Иван- чай.
 
Половодье в овраге «Кев - латка» (Каменный овраг) здесь бывало настолько сильным, что шум воды, несущейся по оврагу в Няньгу, слышен был на обоих концах села.

Из-за частых половодий с бурными потоками Няньга со временем пробила себе новое русло, переместившись на 300-500 метров севернее, ближе к Назимкино. А от старого русла реки осталось ещё одно длинное озеро на русском конце Наумкино «Кувакаэрьке», которое питалось ключевыми, талыми и дождевыми водами.
 
Но было и «нехорошее» озеро под названием Калмазер («Калмо» на  языке  эрзя означает  «могила»). Оно пряталось среди зарослей камыша и осоки ближе к реке Узе. Это озеро жители деревни всегда обходили стороной. Ходили слухи, что в озеро это сбрасывали самоубийц и пропоиц. В этом озере, как и в других, водилось много рыбы, но этой рыбой здесь не промышляли.
 
Водопровода в деревне не было, но его заменяло большое число колодцев, которые были вырыты в доступной близости к домам. В начале лета, традиционно, производилась их чистка. Собирались мужики близлежащих домов, выбирали наиболее крепкого из них, и при помощи подъемного устройства спускали того на дно колодца, глубина которого доходила до 10 метров. Жила, питающая колодец, перекрывалась ветошью или пенькой.

Из колодца вычерпывалась вода, накопившийся ил, чистились стены сруба. При необходимости менялись обветшалые венцы колодезного сруба. Безусловно, эта работа была довольно трудоемкой и сложной, но в течение одного дня все работы следовало завершить. Затем давали время для накопления воды, в народе говорили, что давали колодцу успокоиться. После окончания работ устраивалась «складчина» -  выставлялись угощения для всех, кто принимал участие в этом общественном мероприятии.

Сегодня в деревне Наумкино колодцы высохли, озёра затянулись тиной, когда-то пахотные земли покрыли берёзовые рощи. Церковь, снеся купола, ещё в советское время переделали под школу. Ну а теперь и школа разрушилась, - учиться некому. Магазинов тоже нет. Для одиноких стариков, которые доживают свой век вместе с родной деревней, растянувшей бревенчатые останки вдоль асфальтированной степной трассы, вполне хватает заезжей торговой палатки и летнего приезда внучат. Да и те вырастают и навещают стариков всё реже.



ПРИМЕЧАНИЯ:

*По материалам местного краеведа Виктора Ивановича Ромашкина, с. Назимкино

**Мурза;(перс.) — аристократический титул татарского и мордовского дворянства. В нашем случае мурза-мордовский правитель.
Среднеазиатские родоплеменные союзы имеют схожие титулы в разных языках: саид, тура, эмир, ходжа;  соответствовало званию графов и баронов, русскому титулу «князь». После захвата Казани русским войском Ивана Грозного в 1552 году некоторые мурзы перешли на русскую службу, других казнили. Мордовские мурзы были лично свободными, не исполняли большинство повинностей, несли военную службу, за которую получали жалованье деньгами, землёй, в некоторых случаях — натурой («хлебное»), имели право на крепостных крестьян. Некоторые из мордовских и татарских мурз числились при дворе как «татарские князья» либо нетитулованные дворяне. Например: Юсуповы, Мокшазаровы,, Килдишевы, Урусовы, Ромодановы, Неверовы, Сабановы, Бибиковы.

***Фамилия Литяшев происходит из Копорье (Ленинградская область). В записях поселения Тверь - стрелец Мефодий Литяшев (1696) – прозвание Литяш, а национальность Араб

****С началом заселения территории русскими, с приходом священников, мордву крестили. Одни из тех, кто не желал креститься и терять традиционные верования, покинули свои селения и ушли в Засурье, другие официально крещение приняли, но в быту и по сей день чтут свои древние традиции. Примирение трех культур – русской, мордовской и татарской в 16 – 17 веках в Пензенском крае было сложным и длительным процессом.


ПРИЛОЖЕНИЯ

На фото автора:

- в деревне Наумкино летом 2019г.

- дома у Ромашкина - внука Мартышкиной. На столе традиционные эрзянские кушанья: толстые блины из пшёнки «алпача», пирог  с кашей - "капстань пряка", копчёное сало в русской печи и нечищеная варёная картошка, травяной чай (чебрец, зверобой, листья смородины). После еды по традиции пили " покш  кеча вей" - ковш холодной воды.

ДАЛЕЕ:http://proza.ru/2021/08/12/1309

К СОДЕРЖАНИЮ: http://proza.ru/avtor/79379102895&book=5#5