Встречные телеграммы

рассказ

Валера шел на почту дать телеграмму тетке. Он думал о том, какой текст должен быть в ней, чтобы получилось понятно и коротко. Денег в связи с предстоящими тратами не хватало, потому что событие выдалось чрезвычайное, из ряда вон выходящее. В двух словах такое не передать – столько эмоций в связи с этим захлестывает и будоражит, что в голове мысли прыгали и никак не выстраивались по порядку. И описывать все в подробностях не представлялось возможным.  Он мысленно составлял текст телеграммы и вспоминал все, что предшествовало этому дню.
Как рассказывала мать, они с сестрой с детства ссорились. Сестра Даша росла старше на два года и никогда не уступало ни в чем младшей. Маша кареглазая, темноволосая, красавица, ласковая, вся в событиях и  чувствах, обидчивая и общительная. Даша белесая, молчаливая, крепкая, умница, ера и задира.  С возрастом отношения между ними выровнялись. Даша осталась жить  с родителями, а Маша поехала искать счастье в город. Вышла замуж, родила Валерку, с мужем развелась, получила комнату в коммуналке и позже квартиру. Работала добросовестно и старательно на заводе диспетчером. Зарабатываемых денег на жизнь не хватало, поэтому к родителям в село ездила редко. Надо же подарков купить отцу, матери, сестре, без них не поедешь.  Отец Трофим строгий был, немногословный, белесый, детям поблажек не давал.  Даша характером в отца пошла. Он это чувствовал и старшую дочь ценил, выделял. Мать Варвара с характером веселым общительным тяготила больше к Маше, жалела ее и несколько раз  приезжала к ней в город. В городе Маша из последних сил тянула лямку городского жителя:  работала, ребенка растила. Денег взаймы ни у кого не брала, старалась своими средствами  обходиться, растягивала денежные траты от получки до получки, экономила на всем. Ночами, когда отчаяние подступало близко к глазам и перехватывало горло  плакала в подушку. Однажды сестра письмо написала, что мать болеет и лежит при смерти. Отец к тому  времени года три, как помер. Валерка еще маленький совсем был, годик едва исполнился. Собрала сына и поехала в село к матери прощаться. Внука мать еще не видела. Приезжает - мать лежит на кровати, белая, худая, в болезни и страданиях. Сына к ней подвела, дала по головке погладить. Несколько дней побыла при матери и уехала.  В городе недели не миновало, приходит телеграмма от сестры. Даша пишет, мать умерла, похороны через три дня. Маша только приехала, только на работу вышла дни за свой счет брала. Сына в ясли нужно было отдавать, денег на дорогу нет, с работы не отпускают. Подергалась, погоревала, поплакала и на  похороны не поехала. Прошли годы. Постепенно жить Маша стала лучше. Повысили ее до старшего диспетчера, зарплату прибавили. Она надумала на лето ездить к сестре. Как-то отправила Валерку на месяц к Даше, позже приехала сама отдохнуть с подарками. В селе жизнь кипит. У кого свадьба, у кого похороны. Все приглашают в гости. По приезде пригласили ее и сестру с мужем на свадьбу. А свадьба в селе - это первое дело, гуляние сначала у жениха, потом у невесты. Веселье на несколько дней. И гуляют с утра и до ночи. Одни гости уходят, другие приходят, столы снова накрывают. И от этого гуляния притомилась Маша. Попросила она отвести ее домой. А Даша уходить с гуляния не хочет. Здесь же все знакомые, родственники, со всеми поговорить нужно, посплетничать на год вперед. Один раз подошла Маша к сестре, второй, третий. Даша дает ей ключ от дома и говорит, ты сама иди. Маша говорит, что через кладбище одна с сыном не пойдет. Страшно и собаки могут привязаться. Даша никак с ней идти не хочет. Валерка принялся мать уговаривать идти домой самим. Маша не соглашается с ним, одним страшно. Валерка предлагает ей в обход пойти по улицам с освещением вокруг кладбища. Маша твердила, что дороги не знает. Валерке обидно стало. Он в четырнадцать лет уже мужичком себя чувствовал и дорогу знал. Похоже, Маше хотелось, чтобы сестра ее уважила. Ведь она к ней в гости приехала.  Даша рассердилась и пошла провожать Машу с сыном домой. И по дороге они поругались. И чем ближе подходили к дому, тем сильнее разгоралась ругань. И все старое вспомнили. Даша выговаривала ей, что на похороны матери не приехала и не помогала ей, когда она с ней мучилась, и горшки за ней выносила. Маша упрекала Дашу, что та мать обижала, потому что когда та приезжала к ней, то жаловалась на Дашу. Даша упрекала Машу, что та отправила к ней сына, а сама там, в городе, гуляла. И последнее очень обидело Машу, потому что она не такой была. И еще она сказала, что Валерка безобразник, сладу с ним нет,  и на него сельчане ей жаловались. И что вот она с сыном приехала, а ее мужу Ивану пришлось уступить им кровать и спать на полу.  И начали они друг другу все высказывать и когда подошли к дому, дошли до того, что Маша сказала, что не к ней она приехала, а в свой родительский дом, куда теперь ей идти не хочется. И тогда Даша сказала совсем обидное: «Глаза б мои тебя не видели…» Она открыла дом и собиралась снова уйти на веселье, как назывались свадебное гуляние. Маша же в слезах, в расстроенных чувствах и полной панике побежала к соседям и стала стучаться им в дом. Она училась с соседом Гришей в школе и хотела у него переночевать. Те уже спали и дверь не открыли. Тогда Маша пошли к другой однокласснице, хромоножке Нине. Та не спала и впустила ее переночевать с сыном.  Они долго говорили с Ниной, вспоминали прошлое. Нина постелила Маше с сыном в светлой свободной комнате. Утром к Нине пришла Даша. Она вызвала сестру. Маша вышла к ней, и они снова поругались. И следующей ночью Маша с сыном ушла подальше от сестры в другое село к дальним родственникам.  Месяц отпуска она провела у них. За это время страсти улеглись. Через знакомых Даша просила сестру вернуться. И уже перед отъездом в город Маша вернулась в родительский дом за чемоданом. Они с сестрой через силу, для видимости примирились. Даша просила Машу не позорить ее на все село. И Маша согласилась не ссориться с сестрой. Два дня они прожили в доме родителей с терпением и пониманием  друг друга. Сестра, как было положено, зарезала и приготовила в дорогу Маше курицу, собрала фруктов, сварила варенья, проводила на вокзал. На вокзале сестры попрощались, каждая со своей обидой. Маша уехала. Писем сестры не писали, в гости не ездили. Прошло  несколько лет, и Маша заболела.  К ней заезжали родственники из села,  у которых она отдыхала, когда поссорилась с сестрой. И через месяц после них приехала сестра Даша. Ей сказали, что Маша совсем плоха и чуть ли не при смерти. Когда Даша приехала, Маша поправляться начала, и они с сестрой за будничным общением и хлопотами, связанными с покупкой обновками,  так поговорить и не собрались. Прошлые  боль и обиды так и остались между ними. В тот раз Маша и Валера провожали на вокзал Дашу с мужем Иваном и. Обе сестры плакали. «Не знаю, - говорила Маша, - встретимся ли еще. Так мы с тобой и не поговорили…» Даша вытирала платочком слезы и пообещала: «Встретимся…»  Обе хотели еще увидеться и поговорить. Но обе боялись этого разговора, боялись слов и новых обид, боялись, что снова поругаются.
Валера зашел на почту с ничего не видящими глазами. Подошел к окошку и сказал: «Мне телеграмму дать». За окошком сидела женщина, она подняла голову и сказала: «Берите бланк и заполняйте…»  Валера взял бланк и принялся заполнять строки с адресом. Потом на месте, где должен быть текст телеграммы, он лаконично написал: «Умерла мама. Валера».  Женщина попросила у него паспорт, взяла телеграмму и сказала, что телеграмма будет доставлена в течение часа.  Валера шел домой, не разбирая дороги.  Он представлял, что ему придется ехать на вокзал, встречать родственников и говорить с ними. И все размышлял о том, как встретятся в последний раз сестры. Как одна будет стоять у гроба другой. Ему хотелось плакать. Слезы щипали глаза. Он как будто не видел дороги, по которой шел. Голову заполнял какой-то туман. И этот туман, казалось, заполнял все пространство вокруг, улицы и переулки. Он готов был идти в этом тумане  целую вечность, лишь бы не приходить домой, где его никто не ждал. Руки опущенными болтались плетьми по бокам. В них было что-то безжизненное. Да и в нем самом была заброшенность и пустота. Он был наполнен этой пустотой по самую макушку и  шел домой не самой кроткой дорогой, а, наоборот, окольной и длинной. Когда он подошел к дому, его уже искал почтальон. Бабушки у подъезда показали почтальону на него руками. И он понял, что это к нему. Почтальон действительно  уверенно шагнул в его сторону. Он отдал ему телеграмму и попросил расписаться. Валера понимал, что это как-то связано с его телеграммой. Родственники не могут приехать или что-то такое. Лицо почтальона ему не понравилось. В голове почему-то пронеслось: «Беда не приходит одна». Он с тревогой подумал о том, что могло случиться, расписался у почтальона в бумажке, развернул телеграмму и никак не мог прочитать то, что в ней было написано. Строчки расплывались, смысл, который в них странным образом скрывался, ускользал. Он никак не мог собраться, чтобы прочитать написанное. Наконец, он собрался, сосредоточился и прочитал. Сердце его заныло, а на глазах навернулись крупные слезы. «Что там?» - спросили его старушки на лавочке у дома. «Дядя Ваня умер…» - сказал он и двинулся на непослушных ногах к подъезду.  Где-то недели за две до этого им звонила дочь тети Даши Валька. Она расспрашивала Валерку о самочувствии мамы и сказала, что дядя Ваня лег в больницу с сердцем. Он представил, как Валька теперь с телеграммой побежала в больницу к отцу, где его навещала тетя Даша и закричала: «Тетя Маша умерла!» И тогда… Валерка живо все это представил и смахнул со щеки одну за другой две слезы. Получалось, что мать забрала с собой у сестры мужа. Получалось, что мать опять невольно сделала ей больно.  Он припомнил все их радостные и тревожные встречи, от которых ждали неизвестного, и долгие расставания со слезами, терпением в голосе и подумал о том, что сестры хотели еще встретиться и поговорить. Им нужно было обо всем поговорить. Но и на этот раз у них ничего не получилось. Не получилось даже просто встретиться напоследок, хоть таким странным и даже подло  страшным образом.  Они хотели встретиться еще раз, еще один раз, чтобы не унести обиды с собой. И опять у них ничего этого не получалось… Опять… На деревянных ногах он прошел к лифту, остановился и задумался: «Куда я иду? Куда это я иду?.. Разве мне туда нужно идти? Нет… Надо ведь идти и дать телеграмму о соболезновании…» Он развернулся и с опущенной головой пошел обратно почту.