Дежа вю

Задумал украсть у жизни сюжет для романа. Или, хотя бы, рассказ страниц, эдак, на пять/шесть. Стояла зима. Выходить на улицу не хотелось. Решил посидеть в засаде, не отрываясь от кресла, лицом к окну и приоткрыв для верности форточку. Скажу сразу, бинокля или иного технического приспособления я нарочно не заготовил. Сюжет должен обнаружить себя самостоятельно, без понуканий.
Ближе к вечеру кончились баранки, а спустя четверть часа - и сигареты. В доме напротив зажглись люстры (почему-то хотелось думать, что именно люстры). «Ага, ну щас начнется». Что начнется, необходимо додумать, ибо огоньки далеко и занавески задернуты. Не воротя лица, на пятой точке доерзал по паркету до блока Ротманс. Тем же Макаром, но в обратном направлении, вернулся к месту засидки.
    
В трехкомнатную (как мне показалось) вошел невысокий гражданин. На вид лет шестьдесят, без сдачи. Снял шляпу, решительно стряхнул с нее снег и повесил на роскошные оленьи рога. Длинное кашемировое пальто отправилось в гардеробную, а зимние ботинки уступили место стильным домашним тапочкам. Посмотрел на часы. Потом – на зеркало. И тем и другим остался доволен. Прошел на кухню. Достал из кармана белоснежный носовой платок и провел по столешнице, - чисто, как в прозекторской. Газовая плита, две полки с посудой выглядели не хуже – шоу рум, да и только. Витринную идиллию слегка портил высоченный двухкамерный холодильник – в его закромах, в торжественной пустоте мерзла початая бутылка элитной водки и краснело от стыда надкушенное яблоко. Мужчина в задумчивости погрыз душку дорогих очков и развернул Ред Делишес непорочным бочком к выходу. Незатейливый пазл благополучно сложился.
В гостиной соперничали в росте драцена Гукера и купленный с утра букет чайных роз. Их покой оберегала скульптурная пепельница с застывшем в стойке английским сеттером. Гобелен «Пруд в Монжероне» висел над обеденным столом, сервированным серебряной с чернением рюмкой. Наличие второго кресла можно было посчитать излишеством, кабы бы хозяин не ожидал посетителей. Едва реплика старинного патефона погрузилась в хитросплетения каприсов Паганини, как жилец встрепенулся и направился в прихожую. Прежде чем открыть дверь, оправил полосатую сорочку и молодецки выкатил грудь. И вот он - прямой, словно кол проглотил, и галантный, как метрдотель, привстав на цыпочках, принимает на руки песцовую шубу. А под шубой, а под шубой …
    
Тревожное дзинь, прервало мои наблюдения. Метнулся к двери.
-  Ну, здравствуй! Яблоко доел? – Нинка, похоронив меня под серебристым мехом, продефилировала к креслу, задевая черепаховым гребнем висюльки потревоженной люстры.   

09.03.2021