Российские тюркологи пытаются поместить прародину

Российские "тюркологи" пытаются поместить прародину 200 миллионов тюрков на территории японских островов
Российские "тюркологи"опираясь на гипотезу С.А. Старостина, о дальнем родстве тюрков, корейцев и японцев, пытаются  доказать, что прародина древних тюрков находилась где-то чуть ли не на Корейском полуострове или, например, … на Хоккайдо.
Например, Ю.В. Норманская данной проблеме посвятила уже две статьи: «Географическая локализация прародины тюрок по данным флористической лексики» и «Этимология названий снега в Сибирских (уральских и тюркских) языках».
В первой статье, рассмотрев названия некоторых деревьев в отдельных тюркских языках, она приходит к следующему выводу: «Анализируя материал по географии распространения однозначно реконструируемых деревьев можно прийти к следующим выводам.
Однозначно по семантике для пратюркского языка реконструируются дуб, ива, липа, лиственница, клён и виноград. Из них ива, лиственница, липа растут как на территории саяно-алтайского региона, так и на Ордосе. Анализ ареалов распространения дуба, клёна и виноград приводят нас к совершенно неожиданному результату. Они однозначно указывают на локализацию прародины тюрков на Ордосе, потому что в саяно-алтайском регионе эти деревья не растут. Таким образом, на основании того, что для пратюркского языка реконструируются названия деревьев: дуб, клён, виноград, ясень и слива/абрикос, которые не растут в саяно-алтайском регионе, но встречаются в китайской провинции Шаньси, мы можем предположить, что какое-то весьма продолжительное время тюрки жили на Ордосе».
Я не знаю, какой смысл вкладывала Ю.В. Норманская в слова «очень надёжно» или «однозначно», но я «однозначно» могу только утверждать, что Ордос не мог быть прародиной древних тюрков, не только потому, что там никогда не росли «дуб, клён, виноград, ясень и слива/абрикос», но и по многим другим причинам. Как известно, о хуннах (сюнну) и других народах и племенах, входящих в хуннский союз имеются сведения только в китайских летописях. Хунны были одним из многих древнетюркских народов и поэтому не могли быть предками всех современных тюркских народов. А Ордос мог быть прародиной только тех тюркских народов, которые в определённый период своей истории входили в хуннский союз. Л.Н. Гумилёв пишет: «О существовании народа хунну стало известно из китайских источников… Основателем “хуннологии” можно считать гениального автора “Исторических записок” Сыма Цяня, жившего во II веке до н.э. Продолжателем Сыма Цяня был талантливый историк конфуцианского направления Бань Гу, написавший “Историю Старшей династии Хань”».
Исследователь-хуннолог С.С. Миняев пишет: «Несмотря на то, что Сыма Цянь и живший в I веке н.э. автор «Истории Хань» Бань Гу были сюнну современниками, они ничего не смогли сообщить о происхождении этого народа… Первые достоверные сведения о сюнну датированы лишь концом III века до н.э. Письменные источники не решают проблемы происхождения сюнну; не решили её пока и данные археологии. Здесь значительная трудность заключается в том, что многие признаки, характеризующие общество сюнну, его материальную культуру и погребальные обычаи, – это типичный комплекс новаций, не имеющий аналогий в предшествующее время».
В.С. Таскин пишет, что «Первые достоверные упоминания о северных соседях Китая встречаются в так называемых надписях на иньских гадательных костях, составленных примерно за пятнадцать веков до н.э. В тексте надписей встречается около двух десятков племенных названий, часть которых остаётся непрочитанной. Не удаётся пока определить и район расселения всех племён, но известно, что некоторые, наиболее крупные, занимали следующие земли: туфан – район современного города Баотоу, люйфан – район Ордоса, куфан – территорию на стыке провинций Шэньси, Нинся и Суйюань. Племена гуйфан, возможно, обитали в северной части провинции Шэньси… Сыма Цянь порвал с традиционным делением соседних с Китаем народов по территориальному признаку и по-своему решил возникшую к тому времени этническую загадку, связанную с перемещением различных племён, определённо высказавшись за то, что более ранние народы, населявшие территорию Монголии и известные в китайских летописях под названиями жун и ди, являются прямыми предками сюнну».
***
С.С. Миняев считает, что сюнну как народ сформировался на юге Сибири: «Несмотря на крайний недостаток данных, вероятно, можно наметить район, где могли первоначально обитать сюнну. Это лесостепные районы юго-западной Маньчжурии, где в долинах рек Ляохэ и Ляохахэ обнаружены в последнее время несколько особых погребальных памятников скифской культуры VIII-IV веков до н.э. Во всяком случае, близких к сюнну памятников скифской эпохи нет в других районах Центральной Азии – эти районы были заняты племенными коллективами, которые характеризуются принципиально иными признаками, чем сюнну».
Л.А. Боровкова пишет: «Приведённые у Сыма Цяня сведения позволяют довольно точно определить местонахождение родины сюннов и взаиморасположение их в то время с соседями… Родина сюннов находилась в западной части Ордоса. Всё это доказывает, что при дворе Хань до этой войны ещё не знали о сюннах как особом народе, и по-прежнему называли своих северных соседей хусцами. Когда же ханьцы во время войны узнали о сюннах, которые к этому времени уже подчинили себе другие северные народы, то восприняли их название как синоним названия хусцев. И, судя по материалам «Ши цзи и «Ханъ шу, во II и даже в начале I века до н.э. в империи Хань сюннов часто называли и хусцами».
***
А.М. Хазанов считает: «Очень вероятно, что переход к кочевому скотоводству во Внутренней Азии связан с какими-то давлениями или импульсами с запада. Археологические и антропологические материалы также свидетельствуют о том, что в I тыс. до н.э. в Монголию проникают скотоводы из территорий современного Казахстана, Центральной Азии и, возможно, Алтая… Неолитические обитатели Монголии и Забайкалья были не кочевниками, а охотниками и собирателями».
Т. Дж. Барфилд утверждает: «Конные кочевники-скотоводы появились на китайской границе вскоре после начала IV века до н.э. Более ранние китайские источники по истории пограничных районов, собранные в сочинении «Цзо Чжуань», упоминают лишь слабо организованные племена жунов и ди, которые сражались небольшими пешими отрядами.
Классическое произведение Сунь-цзы «Трактат о военном искусстве», датируемое серединой IV века до н.э., уделяет значительное внимание использованию боевых колесниц, но, ни разу не упоминает о коннице. Первым признаком грядущих больших перемен стали упоминания о ху – племенах конных кочевников, которые вошли в соприкосновение с китайскими государствами вдоль северной границы. Жуны и ди, «старые варвары», быстро исчезают из китайских источников, и их место занимают эти «новые варвары» верхом на лошадях».
***
В.С. Таскин приводит слова китайских историков о непригодном для земледелия и, следовательно, для китайцев, ландшафте территорий, занятых различными хуннскими народами: «Император Цинь послал против хусцев войска во главе с Мэн Тянем, который расширил территорию государства на тысячу ли и провёл границу по Хуанхэ. Приобретённые земли состояли из озёр и солончаков, не производили «пять видов злаков» (пять основных сельскохозяйственных культур, известных древним китайцам: просо, рис, ячмень, пшеница и соевые бобы)».
Российские путешественники (Н.М. Пржевальский, М.В. Певцов, В.А. Обручев, В.И. Ребровский, П.К. Козлов, В.В. Сапожников и др.), побывавшие в конце XIX века в Китае, определили, что до того как Ордос окончательно не превратился в пустыню, здесь только ранней весной можно было встретить скудную пустынную растительность (полынь, копеечник, карагана, ковыль). Вот как, например, описывает Ордос и её растительность Н.М. Пржевальский: «Ордосом называется страна, лежащая в северном изгибе Хуан-хэ и ограниченная с трёх сторон с запада, севера и востока названной рекой, а с юга прилегающая к провинциям Шэнь-си и Гань-су. Южная граница обозначается той же самой Великой стеной, с которой мы познакомились у Калгана. Как там, так и здесь эта стена отделяет культуру и оседлую жизнь собственно Китая от пустынь высокого нагорья, где возможно только кочевое, пастушеское состояние народа. По своему физическому характеру Ордос представляет степную равнину, прорезанную иногда по окраинам невысокими горами.
Почва везде песчаная или глинисто-солёная, совершенно неудобная для возделывания… Неприятное, подавляющее впечатление производят эти оголённые жёлтые холмы, когда заберёшься в их середину, откуда не видно ничего, кроме неба и песка, где нет ни растения, ни животного, за исключением лишь жёлто-серых ящериц, которые, бродя по рыхлой почве, изукрасили её различными узорами своих следов. Тяжело становится человеку в этом, в полном смысле, песчаном море, лишённом всякой жизни: не слышно здесь никаких звуков, ни даже трещания кузнечика, кругом тишина могильная».
***
В.А. Обручев пишет об Ордосе следующее: «На плато Шеньси и на окраине Ордоса нигде не было снега. Летом здесь было бы хуже – сильная жара, густая пыль лёсса, а в случае дождя – глубокая липкая грязь на дорогах. Осенью и весной не так жарко, но часты пыльные ветры, сильные колебания температуры и, после ветра, дождь и грязь. На окраине Ордоса ветер дул почти ежедневно, более или менее пыльный… В этот день ветер дул с юго-запада, и можно было наблюдать, как быстро он переформировывал барханы, созданные господствующими северо-западными ветрами, выдувая глубокие борозды на гребнях и перемещая рога.
Справа от дороги, на большем или меньшем расстоянии, тянулись сплошные барханные пески южного Ордоса, местами подступавшие к Великой стене, местами отделённые полосой солончаков. Через стену песок переносится и в город, засыпая улицы и дома. Эти «пионеры пустыни», высланные песками Ордоса на завоевание новых пространств, ясно доказывали, что через известное время вся эта окраина будет поглощена пустыней, если не будут приняты меры для закрепления песков, что потребовало бы больших затрат, возможных только в будущем. Селения на этом пути встречались не часто, были маленькие; некоторые были брошены и представляли развалины».
***
После знакомства с подобными описаниями Ордоса, вызывает удивление и недоумение голословные утверждения Ю.В. Норманской о том, что названия большинства деревьев и растений (дуб, ива, липа, клён, лиственница, виноград, ясень и слива/абрикос), якобы предки современных тюркских народов включили в свой словарный фонд, именно живя на территории Ордоса. Как известно, для дуба, ивы, клёна, ясеня и многих других деревьев, за исключением, берёзы и яблони, нет общетюркских названий. Об этом, как известно, тюрколог Л.В. Дмитриева писала ещё в 1971 году: «Получившие общетюркские обозначения растения и их части, вероятно, входили в ту ботаническую среду, которая окружала древних тюрков на их прародине. Они жили в районах с преобладанием деревьев (а именно берёзы, яблони), злаковых и трав, диких-гороха и лука, где могли произрастать просо, пшеница, ячмень».
Интересно, было бы узнать как госпожа Норманская объяснит наличие в общетюркском словаре таких исконно тюркских названий растений, как например, бугда – пщеница, арпа – ячмень, дары – просо, если хунны, по словам китайских историков, эти злаки не возделывали.
Не могли эти термины древние тюрки заимствовать у самих китайцев, так как по-китайски они звучат совсем по другому. Что же касается наличия виноградников в Ордосе или на какой либо другой территории древнего Китая, то китайские историки сообщают, что семена винограда были завезены в Китай только в конце I тыс. до н.э., когда китайский посол Чжан-Цянь посетил в 128 году до н.э. Фергану и долину Зеравшана (Согдиана), где нашёл процветающее виноградарство и виноделие. Тогда же им здесь были взяты семена винограда и перенесены в Китай. Вот что об этом сообщает китайский историк Бань Гу: «Правитель Давань Чаньфэн договорился с Хань ежегодно преподносить в дар две небесные лошади, а ханьский посол, возвращаясь, захватил с собой семена винограда. Сын Неба повелел расширить площади под виноград рядом с загородным дворцом».
***
Российский редактор книги известного американского учёного Э. Шефера «Золотые персики Самарканда» Л.Н. Меньшиков в предисловии к данной книге пишет следующее: «Севернее Индии и западнее тогдашнего Китая жили народы тюркского и иранского происхождения, которым Китай обязан коневодством, многими сельскохозяйственными культурами (например, джут, рами, виноград, люцерна) и множеством других полезных вещей, без которых сейчас невозможно представить китайскую цивилизацию».
О том, что во время хунно-китайских войн виноград ещё не рос на территории Китая косвенно подтверждается тем, что в переписке между китайцами и хунну всегда упоминается только рисовое вино. Так, например, В.С. Таскин приводит из книги Бань Гу «История династии Хань» следующие сведения: «В 89 году до н.э., т.е. через год после одержанной победы, шаньюй Хулугу отправил к У-ди посла с письмом, в котором говорилось: «На юге есть великое государство Хань, а на севере могущественные хусцы; хусцы – это любимые Сыны Неба... Ныне я хочу открыть вместе с Хань большие заставы для торговли, взять в жёны дочь из дома Хань, хочу, чтобы мне ежегодно посылались 10 тыс. даней рисового вина, 5 тыс. ху проса, 10 тыс. кусков различных шёлковых тканей, а также всё остальное согласно прежнему договору, и в этом случае на границах не будет взаимных грабежей».
Н.Н. Крадин сообщает, что представители высшего хуннского общества имели возможность в среднем в день потреблять полтора литров рисового вина: «Китайцы поставляли ежегодно хуннскому шаньюю 10 тыс. даней рисового вина. При ежедневной норме потребления это составляло более 550 л в день условно на каждого члена хуннской высшей военной элиты, от тысячников и выше (вряд ли такой дефицитный товар доходил до простых воинов), приходилось более полутора литров рисового вина!».
***
Кроме рисового вина китайцы ежегодно поставляли сюнну в большом количестве солод из клейкого проса. В.С. Таскин пишет следующее: «Непрекращающиеся набеги тревожили Вэнь-ди, поэтому он отправил шаньюю несколько писем с предложением о восстановлении мира, заключённого в 162 году до н.э. Для Китая мир был тяжёлым и позорным. Вэнь-ди признавал сюнну равным по силе государством и обязывался ежегодно отправлять в подарок шаньюю определённое количество солода из клейкого проса». Вот что об этом написано в письме китайского императора: «Хань и сюнну – равные по силе соседние государства. [Владение] сюнну расположено в северных землях, где холодно и рано наступают убийственные морозы, поэтому чиновникам приказано ежегодно отправлять в подарок шаньюю определённое количество солода из клейкого проса, золота, шёлковых тканей, шёлковой ваты и прочих вещей».
В статье «Этимология названий снега в Сибирских (уральских и тюркских) языках» Ю.В. Норманская приводит новые «доводы», для подтверждения своей гипотезы: «По гипотезе Сепира-Уорфа народы, живущие на севере, на территориях, где большую часть времени присутствует снежное покрытие, названия снега должны быть более разнообразными по сравнению с их количеством у жителей Средней полосы.
Названия снега в тюркских языках Сибири (языке саха, тувинском, тофаларском, шорском, хакасском) не столь разнообразны, как в уральских и являются рефлексами пратюркского слова «kiaar 'снег'». Ю.В. Норманская пишет, что насчитала в ненецком языке 14, а в уральских языках (финском, хантыйском, мансийском, самодийских, коми) 10 названий снега. Ю.В. Норманская из этого делает следующие выводы: «Таким образом, видно, что для прауральского языка восстанавливается более десяти названий снега. Для пратюркского языка восстанавливается одно название снега «kiaar»? Вероятно, это связано с тем, что уральскую прародину традиционно локализуют в Западной Сибири, а тюркская прародина по последним археологическим и лингвистическим данным, предположительно, располагалась на Ордосе в гораздо более тёплом климате, где средняя температура зимой едва ли достигает -10°C».
***
Итак, как мы видим, госпожа Норманская, вскользь упомянув какие-то «последние археологические и лингвистические данные», и сославшись на свою, рассмотренную нами выше статью, утверждает, что «прародина тюрков располагалась на Ордосе, в гораздо более тёплом климате, где средняя температура зимой едва ли достигает -10°C». Между тем, хочу напомнить госпоже Норманской в Восточном Закавказье, где находится историческая прародина древних тюрков и тюркские народы живут не менее 8,0 тыс. лет, в зимнее время температура воздуха в среднем составляет +2°С. Что касается упомянутых Ю.В. Норманской последних археологических данных, связанных с хуннами, то этой проблеме посвятил свою статью доктор исторических наук, профессор Института археологии Российской Академии наук И.Л. Кызласов. В статье «Новые поиски в алтаистике» он пишет:
«Следует признать, что культура гуннов, доступная изучению по своим поселенческим памятникам, принадлежит не к центральноазиатскому, а к крайнему дальневосточному культурному кругу. В нашей литературе давно уже именуют эту самобытную историко-культурную общность приморско-маньчжурской или приамурско-маньчжурско-корейской археологической провинцией. [К ней] и принадлежит гуннская культура. Принадлежит как по системе домостроительства и отопления, так и по особенностям хозяйства, на Иволгинском городище среди прочих отраслей знавшего свиноводство и мясное собаководство. Если это так, к востоку и юго-востоку от гребней Большого Хинганского хребта, по-видимому, следует искать и прародину самих гуннов… Изложенные мною ранее некоторые аргументы указывают на западно-азиатское происхождение тюркоязычных народов».