Памяти Димитрия Садовского. Знакомство

Проживая всю свою жизнь в Рыбинске, про священника Димитрия Садовского, я ничего не знал и знакомства с ним не искал, как впрочем, и вообще не думал о церкви. Мое неожиданное вхождение в церковь произошло в марте 2003 года. Я отдыхал после очередной командировки в Чечню. Друзья пригласили меня в паломническую поездку, так как было свободное место в машине. Это была поездка в Годеново.
 
Я ничего не знал об этом месте и ехал за компанию, как простой зевака. Что произошло в храме во время службы, я не знаю и анализировать не пытаюсь. Иисус на кресте, открывал, что-то непонятное, но крайне важное. Прошлая жизнь неожиданно, внезапно и вдруг – рельефно предстала бессмысленной чередой бессовестных поступков.
 
Я пошел на исповедь. То, что там происходило, было похоже на реакцию отравленного организма, который очищается рвотой. Преодолевая спазмы в горле, я говорил то, о чем было стыдно даже думать. Не знаю, откуда брались воспоминания, но одна мерзость сменялась другой. В осознании греха, перемешались и ужас, и удивление, и стыд. Не знаю, сколько это продолжалось. Может полчаса, может час. Слезы и ком в горле не давали говорить, но остановиться было нельзя, да и невозможно.

После Годенова, мы поехали в Никитский монастырь Переславля. Затем в Троице-Сергиеву лавру. Не в тему, да и не к месту будет здесь рассказывать обо всех событиях этого необычного дня. Фактом остается то, что жизнь перевернулась полностью. По возвращении я сказал жене, что буду ходить в церковь. И я пошел в церковь...
   
Впрочем, это «пошел», требует пояснения. Сегодня, вспоминая, как я «пошел», мне хочется сказать, что не «пошел», а «повели». Я прошел мимо Сретенского храма, мимо Собора и Казанской церкви. Кто-то вел за руку в конкретный адрес, и как я сейчас понимаю – к конкретному человеку.  Часто думается, что только благодаря этому человеку, я смог стать частью церковной общины.

Отец Димитрий стоял на исповеди. Я сразу встал в очередь. На этот раз я готовился. В руке была шпаргалка с очередной порцией мерзостей. Я читал. Что-то говорил по памяти, на ходу вспоминая новые детали. Меня не прерывали. Не торопили. Не задавали вопросов. Когда я закончил, состоялся мой первый, короткий разговор с батюшкой.

- Это ваша первая исповедь?

- Нет. Я уже исповедовался в Годеново.

- Как вас зовут?

- Александр.

- Вы готовились к причастию?

- Нет. Не знаю. А как к нему готовиться?..

Наступал Великий Пост. Отец Димитрий благословил меня причащаться каждую неделю. Это подарило необычайную радость. Я не знал, как постятся в пост и поэтому постился весьма своеобразно. Только в конце поста я узнал, что можно пить сладкий чай и много, еще чего можно. Но это было не важно. Важным было чтение книг и слушание проповедей. Мир христианства обесценивал все, что было до этого.

Изменения в моей жизни изрядно озадачили, а в чем то и напугали моих близких. Я ходил в церковь в любое свободное время. По воскресениям, после службы, я водил детей в воскресную школу.
 
Меня не очень заботила реакция сослуживцев, которые решили, что я сошел с ума, но тревога жены мне была не безразлична. Первый год, или полтора, она в церковь не ходила. На мою церковность реагировала по разному, иногда, и вполне себе негативно.

Отец Димитрий говорил, что наше христианство близкие оценят по нашему к ним отношению. Призывал быть внимательным и заботливым по отношению к жене. Вместе с тем, он говорил, что нельзя соглашаться и отказываться от воскресного богослужения. Негативные моменты, связанные с этим были. Мало кому понравится, что муж в воскресенье уходит с детьми и возвращается далеко после обеда.
 
Наше сближение с отцом Димитрием происходило постепенно. Мой неофитский пыл толкал меня на беготню по другим храмам и паломническим поездкам. Я терзал многочисленными вопросами всех встречающихся священников и пытался исповедоваться в очень разных местах. Отец Димитрий все это благословлял и никогда не пытался привязать меня к одному месту. К этому месту - Иверскому храму, ставшему действительно родным, я привязался сам и по своей собственной воле.