Часть 4

     На следующее утро Даша и Майка, пусть и не очень быстро, но весьма уверенно шагали в направлении посёлка Дивное. При этом Даша пребывала в весьма странном состоянии. Она чувствовала себя так, будто шла навстречу давно ощущаемому, и вот, наконец, вполне отчётливо замаячившему вдали чему-то прекрасному. Хотя на горизонте, сколько могла она видеть, ничего кроме бледно-синего, акварельного неба и бесконечных полей ничего более конкретного видно не было. И тем не менее, Дашино лицо непроизвольно расплывалось в улыбке, она пребывала в каком-то эмоциональном возбуждении, которое никак не давало ей идти спокойно. Она то и дело похлопывала Майку по её лощёному, широкому боку, обращалась к ней по любому поводу, щурилась на яркое и тёплое совсем по-летнему, солнце и заодно принималась собирать букет из полевых цветов, в изобилии растущих на обочине этой грунтовой, просёлочной дороги. Действительно, рассуждала девушка, всё это выглядит довольно необычно. Она, молодая, современная женщина с высшим образованием, сотрудник весьма уважаемого печатного издания, шагает вдали от своей городской квартиры по петляющей сельской тропе в компании чёрно-белой коровы. Она не знает людей, к которым идёт, и даже ни разу не бывала в этих местах, но при всём при этом, чувствует себя превосходно. Она легка и беззаботна, как эти неизвестные ей маленькие птички, то и дело стригущие воздух над полем. Разве могла она вообразить хоть что-то подобное ещё вчера утром? Хотя, когда Даша сегодня проснулась, она была уверена, что ни за что не сможет встать, настолько у неё болело всё тело. Но надо было идти, так как Нина уезжала на работу, да и ей нужно было, наконец, поставить точку в этой коровьей истории и возвращаться к своей обычной жизни. Она вздохнула и нахмурилась, подумав о том, о чём вспоминать ей совсем не хотелось. Не потому ли ещё у неё такое радужное настроение, что она позвонила на работу и сообщила, что не сможет прийти ввиду плохого самочувствия? Почему, когда она думает о вещах, которые для всех прочих людей (нормальных, ехидно добавила она) являются такими важными, у неё моментально портится настроение? И вообще, уже довольно давно с пугающей регулярностью возникает такое странное чувство, что она проживает не свою, а какую-то чужую жизнь. Или, что сейчас у неё что-то наподобие репетиции, а настоящей, полноценной жизнью она будет жить когда-нибудь потом… Даша помотала головой, пытаясь отогнать эти мысли и чтобы перестать думать об этом, решила кардинально сменить тему:
- Ну и как тебе Жасмин? - спросила она у коровы, - Нина сказала, что вы отлично поладили… И даже как-то при этом загадочно улыбнулась, - Даша попыталась заглянуть корове в глаза, но та неторопливо шла, ритмично и совершенно безучастно покачивая головой, словно говоря: «Ну что ж, ежели она говорит, стало быть, так и есть, а мне, признаться, нет до этого уже ровным счётом никакого дела».
- Я, конечно, вблизи его не видела, только издали да и то мельком, когда Нина за тобой пошла, но и того, что я видела, знаешь ли, мне вполне хватило… Внушительное стадо мурашек по спине пробежало точно… Какой же это Жасмин!?… Это живая скала, невообразимая груда мышц… Мощь и сила…
- Глядя на него, Майка, лично мне сразу ясно стало, почему на Руси на медведя ходили в одиночку с рогатиной, а на быка – толпой конных охотников. И всё равно охота на тура, то есть быка, считалась многократно опаснее и почётнее медвежьей. Можешь себе представить? Девушка весело посмотрела на корову:
- Ты не думай, это не я такая умная, это всё мне Нина рассказала за завтраком, - Даша сорвала ещё несколько ромашек и, видя, как Майка потянулась к небольшому травяному островку, расположившимся прямо у неё на пути, остановилась:
- Вот же женщина, - задумчиво сказала она, - одна, без мужа держит чуть ли ни целую птицеферму, двух быков для совхоза выращивает, огород у неё, ни конца, ни края, работает опять же, и всё успевает и ни на что не жалуется… Считает, что ничего примечательного в её жизни нет… А я думаю, как это нет, если она с таким чудом управляется, как твой кавалер Жасмин?! Да в нём живого весу полторы тонны, кстати… И его, так как тебя на верёвочке не поведёшь, специальная палка нужна, водила называется… Даша задумалась, явно вспоминая Нину:
- И чужого человека пустила в дом с ночёвкой, накормила, баньку подтопила… Вот надо оно ей, спрашивается? - повернулась Даша к корове. Та смотрела на девушку всё так же меланхолично и задумчиво своими прекрасными, бархатно-кофейными глазами и медленно жевала Дашкин букет из полевых цветов. Когда они снова двинулись в путь, молодая женщина наставительно продекламировала:
- Есть женщины в русских селеньях, - и протянула подпорченный и несколько смятый букет корове, - эх ты, никакой в тебе, Майка поэзии нет, сплошная проза, такую красоту взяла и слопала…
     Дом, к которому они подошли в Дивном, представлял из себя добротное, двухэтажное строение с аккуратным палисадником впереди, виднеющимся поодаль садом и прямоугольной, странного вида деревянной постройкой справа. Пожилая, чем-то явно обеспокоенная женщина вышла к Даше и грустно кивнула головой:
- Да, всё верно, мне звонили… Проходите, а корову пока в саду привяжем, так знаете неожиданно, я сарай пока под её содержание не успела подготовить, - она махнула на длинное строение с маленькими вентиляционными окошками вверху, которое Даша заметила в самом начале.
- Такой большой сарай? - с удивлением осматриваясь, произнесла Даша. Женщина снова с готовностью, но как-то обречённо закивала:
 - Тут и сарай, и столярная мастерская у мужа была, и телят держали… Всё было… раньше.
Даша прошла с коровой мимо окон дома на задний двор и, привязывая корову к яблоне, услышала детские голоса. Обернувшись, она встретилась глазами с маленькой девочкой, которая с взлохмаченными, распущенными волосами и длинной майке, стояла всего в нескольких шагах от неё.
- Мама!? - полувопросительно, полуутвердительно вскрикнула малышка и вдруг стремглав бросилась к Даше, обхватив её ноги маленькими, цепкими ручками.
- Ох, батюшки, - засуетилась женщина, - Митя, забери её, видишь, чего с ней делается…
- Настя! - строго окликнул девочку, показавшийся сзади неё мальчик, лет шести или семи, наверняка её брат, - Это не мама, ясно!? Это просто тётя, мы у неё корову покупаем, отпусти её и иди сюда.
     Малышка не расцепляя рук, а лишь чуть ослабив хватку, запрокинула голову и, глядя на Дашу ясными, как промытый после дождя июньский день, прозрачно-голубыми глазами, уже тише, будто, наконец, окончательно уверившись в этом, с облегчением выдохнула:
- Мама…
     Даша стояла недвижимая, никак не могла проглотить колючий, царапающий горло и выдавливающий слёзы комок в горле, и по этой причине не в состоянии была произнести ни слова. Только через некоторое время она пришла в себя настолько, что смогла выдавить жалкую улыбку и провести дрожащей рукой по русоголовой макушке ребёнка. «Волосы в точности, как у меня в детстве» - подумала вдруг ни к  селу, ни к городу Даша.
- Ой, вы извините её, - захлопотала хозяйка, пытаясь поймать ладошку своей внучки.
- Она просто маленькая, - заявил Митя, которому всё же удалось взять сестрёнку за руку и повести к дому, - ей же три года всего, - крикнул мальчик уже с веранды, - а мне летом будет шесть…
     Всё это происходило на глазах Даши, но как будто бы и не с ней. Женщина представилась Натальей Ивановной и повела Дашу в летнюю кухню, в которой, несмотря на внешнюю сумрачность и некоторую общую обветшалость, оказалось чисто и уютно. Всё это Даша наблюдала как бы со стороны. Словно из зрительного зала смотрела на экран. В ушах всё звучал голосок этой незнакомой маленькой девочки. «Мама» - назвала она её…    Хозяйка разлила чай и задавала уточняющие вопросы, касающиеся покупки  коровы. Даша неподвижным взглядом смотрела на неё и молча кивала. В голове чудовищным винегретом кружились, налетали друг на друга, сбивались в какой-то спутанный, нервный клубок, несущиеся галопом мысли.
     Она думала о том, что надо идти, чтобы успеть на вечерний автобус, ведь Надя предупреждала, что ходят они редко и нерегулярно… Какая славная малышка, защемило с новой силой у неё сердце, а какой мальчик разумный… Зачем я тут сижу? Хорошо бы добраться до города засветло… Завтра на работу… Даше при мысли об этом, сделалось тошно. Нет, - думала она, - я не пойду… Сколько можно себя обманывать, занимаясь рутинным, скучным, плохо оплачиваемым трудом, вычитывая чужие тексты, написанные сухим, однообразным и бедным языком… Моей дочери было бы сейчас три года, как этой солнечной, прелестной малышке, - вдруг прорвалась через все кордоны и блоки, установленные ею же самою, заполошная, безумная и запретная мысль.
- Даша, что с вами? Вы как будто не здесь, - участливо наклонилась к ней женщина, - я спрашиваю, можно ли перевести вам сумму за корову в два этапа, сейчас и в конце месяца, просто…
- Конечно, - Даша вскочила, будто её грубо и неожиданно разбудили, - не беспокойтесь об этом… Не нужно ничего вообще, я пойду, только подскажите, куда идти, чтобы в город уехать?
- Да как же так? - искренне удивилась Наталья Ивановна, - Вы ведь такой путь проделали, выпейте чаю, успеете… Это Настюшка наша вас с толку сбила… О, она может… Женщина вздохнула и развела руками:
- Не принимайте близко к сердцу, так случилось, что моих внуков, Настеньку да Митю, невестка моя, родная мать, бросила.
- Как это? - округлив в ужасе глаза, выдохнула Даша.
- Да вот так, - Наталья опустила голову и безостановочно теребила в руках кухонное полотенце… Мой сын, - она кивнула на стену дома, которая виднелась в окошке времянки, - инвалидом стал, - она быстро смахнула слёзы.
 - На севере работал несколько лет, хорошо зарабатывал, нам с отцом помогал, - она снова замолчала, не поднимая головы… Он и женился там… на этой… Нет, сначала всё хорошо было, Митенька родился, затем Настюша, квартиру им большую дали… А ей всё мало, давай, давай, - туманно и с ожесточением проговорила женщина, - ну он и давал… Хлопцы, что с ним работали, говорили, что по две смены Костя вкалывал, ну и потом несчастный случай этот, - она всхлипнула, - сосной его придавило, одним словом… Вот и лежит теперь… Там-то кому он такой нужен, она его сюда привезла с детьми… Муж мой, Костика отец через месяц после этого умер, сердце не выдержало… У нас ведь кроме него нет детей. Она снова тяжело вздохнула:
- А эта, с позволения сказать, невестка моя, с полгода, может, покрутилась, видит, что ни денег здесь таких нет, да и зарабатывать их некому, заскучала, да и сбежала… Наталья приложила полотенце к лицу и только потом, глядя не на Дашу, а будто сквозь неё, проговорила:
- Подумать только… Сбежала ночью, как кошка блудливая от собственных детей… Лишь записку Косте оставила, мол, прости, сил моих нет, не могу больше… Я думала, сын мой руки на себя наложит, а он ничего, оправился, стиснул зубы и говорит, что это всё одно лучше, чем если бы она из жалости с ним оставалась… Женщина, подвинула Даше тарелку с нарезанным пирогом, улыбнулась:
- Кушайте, пожалуйста, сама пекла… Вот такой у меня сын, сильный, гордый, я говорит, мама, всё равно встану… Программу специальную доктор помог ему какую-то найти, китайскую, что ли… Гимнастика там, растяжки всякие, целый комплекс, и всё для того, чтобы заставить нервные окончания вспомнить о своих функциях… У него же не фатально, врачи говорят, спинной мозг не повреждён, только спит будто… А значит, стимул нужен, толчок… Тяжело ему, конечно, семь потов сходит после занятий этих… Стонет, но выполняет… Даша заметила, как женщина преобразилась, рассказывая о сыне: глаза её искрились, в них словно пробудилась ото сна и тихо улыбалась надежда, лицо порозовело, и губы сами собой подрагивали в прячущейся улыбке.
- Я корову-то для внуков хотела в основном, тем более что у Настюшки врождённый порок сердца, - Наталья пожала плечами и растерянно улыбнулась, - она слабенькая родилась, ещё и на дальнем севере, ни витаминов, ни врачей…
- Да вы что?! - Даша вдруг по-настоящему испугалась, что с этой чудесной  девочкой вдруг может случиться что-то непоправимое. Наталья подняла на неё удивлённый, и вместе с тем благодарный взгляд:
- Да ничего, бог милостив, и врачи говорят, перерастёт… Только питание усиленное нужно, вот я и подумала…
- И правильно, - горячо заговорила вдруг Даша и даже дотронулась до руки женщины, но тут же смутилась… Это я не потому, чтоб продать… Я вообще денег не возьму с вас, но эта корова какая-то… необычная, знаете, я это чувствую, и вообще я почему-то знаю, что не просто так всё… Вы сейчас просто поверьте… А молоко у Майки вкуснейшее, волшебное просто, я уверена, что и сын ваш поправится… Обе женщины помолчали, думая каждая о своём.
- Ты посиди, Дашенька, - вдруг просто и как-то совершенно естественно перешла на «ты», Наталья Ивановна, - я тебя оставлю ненадолго, мне сыну лекарство дать нужно, и детей проверить, что-то не слыхать давно.
     Не найдя ни сына, ни его инвалидной коляски, Наталья окликнула Костю, заглянула во все комнаты, затем выглянула за калитку, и, наконец, прошла на задний двор. Её сын сидел в коляске, с одной стороны возле него стояла Даша, в чью руку обеими ладошками вцепилась Настя, а с другой, её внук Митя.
     Вся эта живописная группа уютным и тесным полукругом расположилась на входе в их небольшой сад, наблюдая за коровой. В этой картине было что-то настолько домашнее, настолько щемяще-знакомое и исконно родное, что у Натальи перехватило дыхание:
- Так, вы… уже познакомились? Они разом обернулись к ней, но видела она только лицо своего сына, радостно улыбающееся, словно посветлевшее.
- Баба, это мама, - укоризненно и строго, словно непонятливому ребёнку произнесла девочка, и прижалась к Дашиному боку щекой.
- Но как же… - развела было руками Наталья, и в ту же минуту, трубное, победное мычание огласило весь двор, цепляясь за крыши, деревья и поднимаясь к самому солнцу. Даша улыбнулась и пожала плечами:
- Майка напоминает, что её доить пора, - сказала она, - а тут ещё жильё для неё не готово…
- А это мы мигом, - откидывая назад чёлку, проговорил Костя, не отрываясь, глядя на девушку, - если ты поможешь, конечно...
- И то правда, оставайся Даша, - сказала Наталья, - и корова твоя быстрее при тебе попривыкнет… Вот только если тебе на работу нужно… Даша посмотрела на Майку смеющимися, благодарными глазами, взяла на руки малышку и перевела взгляд на Костю:
- Не нужно, - сказала она абсолютно спокойно. И её слова утонули в новой порции энергичного и густого мычания, словно напоминающего всем присутствующим о том, что хватит уже говорить… Ведь всё и так понятно без всяких слов…