Далекое-близкое

1. Направление


             Женщина лет шестидесяти-шестидесяти пяти встала с постели. Накинула на плечи халат,
перекрестилась на иконы, убрала постель, умылась, полила цветы. Облокотившись на подоконник  посмотрела на предрассветную улицу - которую ночь пробуждается она с размышлениями о прожитом. А так ли жила? А так ли надо было? В чем ошибки, победы?
 А для души что сделано? Исправила ли открывшие тебе самой недостатки? Куда там! Вижу, четко вижу, их теперь. Но как преодолеть их?
 Поспешна? Да. Но как с этим бороться, когда поступки, слова, стихи, просто выпрыгивают из меня.  Думаю над этим чаще всего потом. В чем-то есть дерзость, в чем-то несмелость ... Видимо такой родилась и с этим должна идти далее. А, что! Может и так. А как еще остановить торопливую натуру. Ой, как подогнала-то!

- Месяц март.  Месяц, когда в игре зима и весна: то мороз, то оттепель как сейчас, с мокрым снегом… Небо затянуто, только по горизонту идет светлая полоса. Вид  колпака над миром.


Ей вспомнилось стихотворение:

Над нами небо, что колпак,
Из туч-кудряшек сбита стая…,
Бурлит,  чернея, нас пугая…
Скажи, что сделали не так?.... 

Что сделала не так?
Еще и спрашиваешь! Гоняло тебя по жизни, как мяч в бурном море.

Март, - продолжала она мысленно общаться с собой, - время перемен… Такая погода стояла, когда я отправлялась в самостоятельную жизнь.



  13 марта 1970 года. Она, молоденькая - полных восемнадцати лет, на вокзале. На руках приказ о приеме на работу в С-кое лесничество Пензенской области.
Как там все будет? – подумала в ожидании поезда  Ольга.
Вспомнились слова преподавателей техникума, преподавателей при торжественном вручении дипломов. Они так или иначе подчеркивали то, что выпускники выходят на свой трудовой путь …  Что отныне они: не  Нина, Ольга, Зина, Николай, Павел и так далее;  а Нина Федоровна, Ольга Ивановна, Зинаида Николаевна, Николай Егорович, Павел Дмитриевич и тому подобное…
           Мысль прервал шум подходящего ее пассажирского поезда. И дата тринадцатая и вагон тоже тринадцатый. Проводница, проверив билет, сказала
 – Вы девушка, первая. Проходите. 
Прогулялась вагону – действительно никого. Сумку бросила  в нишу под своим местом внизу Присела у окошка.
         Продолжались  воспоминания. Диплом лично вручал директор техникума. Жена его была преподавателем биологии в этом же заведении. Они были ровесниками родителям, а детей у них не было.
         Пригласил и Ольгу для получения диплома. Вручая его он сказал:
- Родиться мальчик назови Мишей, родиться девочка  назови Галей…
Краска залила лицо Ольги.
Не помня себя от смущения, очнулась за столом. Друг Леонид, сидящего с нею рядом, обратился:
- Запомнила? Не забудешь!
- Не забуду!  - буркнула Ольга, не поднимая на него глаза, глаза хранящие влюбленность в него.
Скрипнули тормозные колодки, поезд тронулся, набирая ход, отправляя ее в самостоятельность. Что там ждет?
Первая остановка - Таловая. Ольга  была в глубоком воображении, и не приметила входящих. Среди вошедших было двое парней, которые устроились в другом открытом купе.
- Слушай, Толь, - говорил один  другому. -  Что хочу спросить-то. У тебя  есть  девушка? 
- Да, я расстался… Не хочу об этом. Пойдем до ресторана… Лимонада хочется.
- А мне нравится Тархун! Пошли.
По пути в ресторан Алексей спросил:
- Ты заметил девушку, что в соседнем купе сидела у окна? Где-то нашего возраста.
- Нет, а что?
- Эх, ты! А я еще заметил.  Вернемся, побеседуем с ней?
- Как хочешь?
- Бирюк! Что значит «Как хочешь»? Неужели нисколечко не тянет к общению с девчонками?
- Отстань…,   встретив непонимающий взгляд друга, Алексей замолчал. Но, через минуту добавил:
- Ну ладно, подойдем.


К Ольге подсели два парня. Представились:
- Алексей!
- Анатолий!
- Оля – ответила она им.
- Куда девушка направляется?  - спросил Алексей
- Я ничего не знаю о вас, а вы уже с расспросами?
- Мы учащиеся Борисоглебского летного училища, то есть без пять минут выпускники. Направляемся, так сказать,  для заключительного акта, за получением диплома и направления, - сказал Анатолий.
- Да, это верно, - подтвердил Алексей, и протянул ей студенческий билет.
Чувство стыда за недоверие разлилась по щекам Ольги.
- Я уже еду на работу после окончания техникума, - как бы в оправдание, открылась она.
- Какого? – спросил Алексей.
- Лесного – ответила Ольга.
Парни на перебой стали рассказывать о своем  училище, о любимой профессии, о высоком небе…
- Нам скоро выходит, заключил Анатолий. И неожиданно сам для себя спросил:
- Вы мне напишите, Оля?
- Я не считаю это правильным. Но, если вы желаете, то  -  быстро что-то написала на листке блокнота, и  протянула его Анатолию,  - сами напишите по этому адресу. Это адрес моей хозяйки с которой буду жить. Лесничество заключило  с ней договор на моё проживание.
Поезд тормозил. Парни заторопились.
- Оля, я напишу, - пообещал Анатолий, выходя с другом из вагона.
Через семь часов ее встречал незнакомый вокзал районного центра, откуда с помощью расспросов отправилась до села на попутном транспорте, тракторе с санями с добрым ворохом сена, где попутчиками в основном были женщины.
Решила узнать, когда и где ей сходить. 
- Мне в Секретарку. Там необходимо разыскать Анну Филипповну Андрееву
- А, тетю Анюту! Маятынька, уж не в лесничестве ли работать?
- Да, – ответила Оля.
- Оно то и понятно. Лесничество всегда девчат к ней определяет.
- Неподалеку от нее на противоположной стороне улицы живет Шура, тебе тетя Шура. У нее вчера сын пришел с Армии, старший, добавила другая женщина.
- Маятынька, вот тебе и дружок! А что до Секретарки то...? Так мы все туда направляемся с базара.
Оля поблагодарила женщин и обратила внимание на медленно бегущий снежный простор.
Больше женщины ее ничем не досаждали, завели свой хозяйственный сельский разговор
- Картошки у тебя хватит на посадку?
- С золовкой договорилась, она даст, если не достанет.
- Когда-то вспашет совхоз наши огороды? В прошлом году под май вспахали.
-  Он пахат, когда с посевом сам управится.
- А ты когда сажашь картошку?
- После Первомая.
- Ты продавала яйца?
- Да.
- Почем продавала?
- Да, по 35 копеек за десяток, а помельче по 30-25 копеек.
- А ты с молоком ездила?
- Да. Молоко, сметану и творог продавала. Выручку истрачу на резиновые сапоги ребятне.
- А я на пастьбу выручку оставлю.
- Пастуха нашли? Мы на своей улице уже договорились с Иваном, он год из года пасет наше домашнее стадо.
- Как расплачиваетесь?
- Да, как! Продуктами.
- По что так-то?
- Он живет один и это его и нас устраивает.
- Да, вот! Баб много, а он не хочет знать никого.
- Да, как кот в сметане! И не один… Их сколько с войны-то пришло?
- На нашей улице их трое, в Ермолаевке - двое:  Петр, да Яшка.
- А у нас четверо.
- Наши герои поспевали до каждой.
- Вот у Шурке двое: один черный, что из Армии пришел от Петра. А младшой сын ее рыжий весь в Яшку.
- А что у Шурки-то, да мы все грешные… Но, грешные ли? Счастье женское делили с небольшим количеством возвративших с войны солдат. Да и что скрывать-то, где-то и прихватывали от стариков, которые были в силе.
- Вот их поколению легче будет. Чище будут душой и нравственней, указывая на Олю.
- Вот милая и подъезжаешь вместе с нами.
Открылся вид серых бревенчатых домов на почти нетронутом оттепелью белом покрывале села. Далее простор открывал речушку, мост через нее, пойменный белоснежный с редкими ивами простор, а следом до самого горизонта лес.
Налево:  - керосиновая лавка, за ней улица под прямым углом к основной дороге убегала куда-то вдаль. Направо - две улицы. Одна начиналась от административного зданием села, правлением совхоза, школой, медпунктом, магазином, как потом узнала Ольга. Параллельно ей шла другая улица. Они как бы отталкивались от проходящей через село дорогу и так же уходили в сторону, как и левосторонняя улица.
Вс сошли с тракторных саней. Каждая из женщин подхватила свои сетки*.  Оля подхватила чемодан, а попутчицы продолжили  пояснять ей как найти дом ее будущего проживания.
- Вот эта улица Ермолаевка, она напрямую ведет к лесничеству.
- На левой стороне улицы, после прогала, и будет дом твоей хозяйки, тети Анюты.
- Номеров на домах нет, тут и так все друг друга знают. Да и названия улиц утвердились лишь себе между сельчанами.
Поблагодарив за объяснения, Оля повернула налево от дороги на указанную улицу.

        Какой интересный говор, подумала Оля. «Знат, Пахат, Решашь, Сажашь, Продавашь, Подъезжашь...»   Хм. А, «маятынька»? Звучит, словно милое обращение!
        Поразили голо-бревенчатые серые дома. Они без фундаментов, отметила себе Оля, судя по солнечной стороне улицы, где у домов снег растаял.  Влажные бревенчатые дома от прошедшего мокрого снега стояли почти что черные. Прям-таки страна Берендеевка,– подумала она. Но, все новое ей воспринималось легко. Глаза отражали то восторг, то удивление, то вопрос.