А почему бы и нет

Тудух… Тудух… Сотрясались тяжёлые дубовые ворота.
— Выходи, чудище поганое, биться будем!
— Сам ты, чудище, — пробурчал дракон и повернулся на бок, укрывшись с головой одеялом.
— Я преодолел семь гор, переплыл пять морей, дабы сразиться с тобой! — не сдавался голос за каменной стеной. — Добуду себе славу первого рыцаря и освобожу принцессу прекрасную.
— Да что ж вы все по ночам то шляетесь, спать мешаете? Луна уж взошла, а вам всё неймётся. С утра надо о подвигать думать, а сейчас некогда мне, сон интересный снится, — перевернувшись на другой бок, проворчал дракон и накрыл голову подушкой.

Солнечные лучики пробежались по драконьим усам, перепрыгнули на нос, заглянули под ресницы. Вспыхнули золотыми чешуйками на лбу и, запутавшись в разноцветной челке, заискрили озорными зайчиками по стенам и потолку драконьей спальни.
— Просыпайся мой друг, — голос менестреля журчал как весенний ручеёк, — нас ждут великие дела! Там, в деревне, помощь твоя требуется. Я кофе тебе сварил. С перцем. Всё как ты любишь!

Дракон приоткрыл один глаз, что-то буркнул и отвернулся к стенке. Менестрель, поставив поднос на прикроватную тумбочку, стащил с сопящего дракона одеяло, явив солнышку округлое тело в оранжевой пижаме с вышитыми на рукавах пони, резвящимися среди васильков.
— Вставай, говорю. Тебе там ещё этого, новенького пересаживать. А то загнётся.
— Что, и его достала?
— Ага! Ух, я тебе скажу, ну и битва была! Я песню новую сложил. Буду сегодня на площади тебя славить. — Менестрель радостно пританцовывал в ожидании, когда же дракон наконец-то встанет, чтобы во время завтрака рассказать, как точно в этот раз принцесса метала горшки из окна, какими словами называла незадачливого рыцаря, а после ; спеть новую балладу о непобедимом драконе, что вновь доказал свою силу, сразив заморского супостата.

— Какой-то он чахлый, — обходя полузасохшее деревце, задумчиво произнёс дракон.
— Какой рыцарь, такое и дерево, — парировал Менестрель.
— Одно слово ; фикус. Ладно, ты коня его на конюшню сведи, пусть покормят, а я пока рыцаря в горшок определю. Как думаешь, куда его лучше? В оранжерею, к пальмам, или в парк, к тутовым?
— Лучше в оранжерею, он же тоже заморский. Слушай, Горыныч, а это, откуда у принцессы такие способности? Ну, в кого горшком попадёт, тот в цветок или в дерево превращается? — беря рыцарского коня за уздечку, поинтересовался менестрель.
— Да кто ж его знает. Папа с мамой самые обычные король с королевой вроде, без способностей. Эх, если бы не Михалыч-король, в жизни бы не взялся за эту работу ; принцев да рыцарей на стрессоустойчивость тестировать. Но как откажешь, ведь он мне жизнь спас. А какую наливку на ягодах делает… — Дракон мечтательно закатил глаза к небу и вздохнул.

— А почему я не знаю эту историю? Как это тебя король спас? Я тут всем пою, какой ты непобедимый, и заметь, никто не догадывается, что это не ты этих, — менестрель кивнул головой в сторону теплицы, — горе рыцарей целиком заглатываешь, аж косточек не остаётся, а принцесса наша прекрасная их в кактусы превращает. А узнает кто, что ты дружбу с королём водишь?
— Не узнает. У нас договор: я женихов на прочность проверяю, а он мне наливочку да пироги с клубникой поставляет.
— Я ещё жду историю, — притворно нахмурился менестрель.
— Да какая там история, — отмахнулся Горыныч. — Я лет десять назад за клюквой пошёл. Сам видишь, лапы мои не очень к сбору ягод приспособлены. Пока собирал, весь в соке перемазался. Вот стою я на тропочке, уже домой собрался, как на меня деревенские вышли, тоже с корзинами. Увидали и как всполошатся. Крики. Вопли. Чуть не оглох. Корзины побросали, и бежать. Так я их поклажу подобрал, и домой. Выхожу из леса, а там уж стоят. Человек сто. С вилами, лопатами. Собаки лают. Бабы воют. Мужики руками размахивают. Я, конечно, понимаю ; страшно. Я весь в клюквенном соке, из корзин тоже капает. Да и фартук у меня подходящий был. С кармашком. А в нём Григорий. Енот. Спит. Лапы высунул. Ну, местные и решили, что я семью съел, а ребёнка себе на ужин несу. Думал, всё, конец мой пришёл. Уж и с жизнью попрощался. А тут король с охоты возвращается. Ну, и договорился с деревенскими, что во избежание потерь среди местного населения он меня на бой вызовет. А эти пусть по домам идут, а то мало ли что, зашибем ещё. Всякое в бою быть может.
— И что, победил он тебя?
— Ага, счас. Он как узнал, что у меня аллергия на мясо, так сразу и давай обниматься. Вот тут я действительно чуть не окочурился. От щекотки. Ну, а потом посидели, попили чаю. Всплакнули про долю свою суровую. Он мне и предложил пожить в его родовом замке в этих горах. Вроде как я его захватил, вместе с принцессой. А он станет мне с королевской кухни всякие вкусности присылать и запретит местным на меня охоту вести. Мол, квест такой будет для женихов: кто дракона одолеет, тому принцессу в жёны и полцарства в придачу. Только вот она и без меня хорошо справляется. Скоро места в парке под новые посадки не останется.

— А давай к ведьме сходим? Тут недалеко, за лесом. Ух и сильная, сказывают.
— Ага, вот такой же, как и ты, сказки про неё складывает, а все и верят.
— Да нет! Ты чего! Самая настоящая! Честное слово. Может, она тебя вылечит от аллергии-то. Поешь нормально. А то всё брокколи да горошек…
— Нормально я питаюсь, — слегка обиделся Горыныч, поглаживая круглый животик. — А ревеневый пирог ; это и вовсе пища богов.

Со свистом мимо головы менестреля пролетел горшок. Следом ещё два. И вот уже дракон, подхватив менестреля, лошадь и фикус, помчался прочь с ратного поля. Петляя, подпрыгивая и прижимаясь к земле, Горыныч выскочил из зоны поражения горшками, не сбавляя скорости, ринулся через лес к избушке страшной ведьмы.

— О, кто пожаловал, — ведьма, молодая ещё девица, смотрела исподлобья, убирая за ухо чёрную, давно нечёсаную прядь волос. — Погадать пришёл или приворожить кого? А может, тебе сбрую заговорить, чтобы конь верный в дороге не спотыкался? Али другу твоему сладкоголосому таланта добавить?
— Не надо, — надул губы менестрель, — у меня и своего таланта хватает. Нам помощь с принцессой нужна. Болеет она.
— Это не ко мне, — рассматривая фикус, произнесла ведьма. — Я лечить не умею. Злая я, понимаешь. Могу порчу навести, болезнь какую. Слушай, а что это у тебя какая лаврушка странная? — Ведьма оторвала листик у фикуса и теперь задумчиво мяла его в руке.
— Да ты что, — пряча фикус за спину, возмутился Горыныч, — лавр от фикуса отличить не можешь? А ну смотри мне в глаза! Это что ты за ведьма такая, говори правду! А то как съем!
— Не съешь. Мне мама говорила, что чары на тебе ; не можешь ты мясо есть. Отец твой мог, дед мог, а ты не можешь. Карма. А что это такое ; фикус? С чем его заваривают?
— Ни с чем не заваривают. — На всякий случай Горыныч обвил фикус хвостом и поднял повыше, чтобы ведьма не дотянулась. — Ты скажи, можешь с принцессой помочь? Я тебе самое что ни на есть злодейство предлагаю. Понимаешь, злющая она. Человеков ; во ; в растения превращает. Вот этот, например, — дракон помахал фикусом над головой ведьмы, — рыцарем был. Вчера ещё. А сегодня ты его, того, в суп сунуть хочешь. Давай, ты принцессу заколдуешь, ну, там, в жабу или бабочку. Пусть подумает над своим поведением.

Ведьма вздохнула и села на крыльцо избушки.
— Надо же, какая счастливая. И горшками кидается, и ругается, и всё равно её спасать едут. А тут и берёзовых веничков для бани заготовишь, и пирогов напечёшь, и песенку споёшь, а никто замуж не зовёт. Пойдем, что ли, в дом, чаем напою. Да не боись, не съем.

Дракон с менестрелем и фикусом протиснулся сквозь дверь и оказался в просторной чистой горнице с пестрыми половичками на полу. На печке сохли листья мяты и смородины. С потолка свисали связки сухих грибов. Пахло крапивными щами и хлебом.
— Что-то у тебя тут и не пахнет колдовством то, — оглядывая расписные скалки, удивился Горыныч.
— Да не умею я. Мать умела, сестра, бабушка. А про меня говорили, что, видно, подкинул кто или сглазил. Как только меня не учили, какими травами не поили, чтоб злость да колдовство пробудить, а всё без толку.
— А как же приворот, отворот, заговоры и отвары? — менестрель осторожно присел на краешек лавки у двери, готовый бежать в любую минуту.
— А, это всё выдумки. Люди по большей части все верят, что если им дать заговоренный камушек, то удача так и будет липнуть, а если неверному мужу отвар подлить в чай, то только на жену смотреть и будет. А им просто уверенности не хватает, и я им её и придаю. Небольшой обман и никакого волшебства. Я ж даже не брюнетка, — улыбнулась ведьма, стащив с головы черный парик.
— Я всю жизнь буду воспевать твою красоту, — менестрель подсел поближе к белокурой красавице.

— А у меня есть идея! — подпрыгнул Горыныч, и посуда испуганно зазвенела на полках. — А давайте поменяем вас местами! А что? Добрую и красивую ведьму ко мне в замок, а принцессу с её горшками сюда, в хижину.
— А она согласится? — зарделась ведьма.
— Да эта принцесса уже два года как на волю рвётся. Грозится меня в баобаб превратить.
 — А если кто распознает подмену? — испугалась ведьма — Нас же казнят!
 — Не распознают! — Горыныч довольно потер живот. — Принцесса была совсем юной девочкой, когда родители были вынуждены запереть её в замке под моей охраной. А благодаря мерзкому характеру, никто с ней близко не дружил. А тебя, я быстренько обучу этикету, менестрель ; музыке, и будет всем счастье! А если кто проболтается, — Горыныч глянул на музыканта, — сожру! Так что, давай собирайся. А я обещаю подыскать самого доброго и смелого рыцаря. А королю скажем, что всё, расколдовалась принцесса, просим любить и жаловать.
— А если настоящая принцесса будет против?
— Тогда я её съем. Ну, потошнит недельку-другую, попью отварчик ; пройдёт. Дракон я в конце концов или нет? Собирайся давай.
— А почему бы и нет!?