Сказание про пень. На болоте

Сергею показалось, что очнулся.
По крайней мере, он увидел свет, а точнее, светлый, чуть ощущаемый туман.
Сергей осмотрелся и замер: где-то там, уже далеко – операционная, яркие светильники, врачи и он, недвижимый, побитый и поломанный.
- Я умер?
- …Нет. Ты еще не умер.
Сначала Сергею показалось, что все это подумал сам, но приглядевшись, увидел рядом небольшое туманное облачко.
- Кто ты?
- Я твой проводник.
- Проводник куда?
- Там посмотрим.
Общение где-то на уровне мысленного контакта, и все же у Сергея возникла твердая уверенность, что рядом с ним женщина.
- Как тебя зовут?
- Кики.
- Просто Кики?
- Да, просто Кики.
- Тогда я – Серж.
- Фу ты, какая банальность, ты же русский мужик, а не заштатный французский пижон. Я буду называть тебя Сережа; просто Сережа.
У нас Сережа много работы, поэтому, хватит вопросов, мы перемещаемся.
Сергей почувствовал, как оказался внутри облачка-Кики.
- Почти утроба матери, - успел подумать он, а потом наступил свет – яркий и не естественный…

Болото.
Да, да – болото: обычное среднерусское, с квакающими лягушками, с кочками и кустами смородины, пахнущее недозрелой клюквой и болотными газами.
Сергея несколько удивила подобная реальность, но еще большее удивление, и даже некое неприятие, вызвало существо, сидящее перед ним на кочке: - Кикимора!!?
Ха,  ха, ха – сказала Кики голосом пропойно-простуженной бомжихи. Посмотри на себя – пенек обоссанный, и не только людьми.
Она взмахнула своей конечностью, условно рукой, мир вокруг, словно перевернулся и Сергей увидел, что он действительно пенек от ракиты, и что самое мерзкое – почувствовал запахи всех тварей, которые на него испражнялись.
- За сколько лет?
- Лучше бы я умер, - подумал Сергей.
- Не знаю, - Кики изобразила гримасу, отдаленно напоминающую улыбку, - Не моя прихоть, притащить тебя сюда. Им там виднее.
А теперь, Сережа, слушай и внимай, - Я не больше и не меньше, чем то, что вы, люди создавали веками. Пожинайте, молодой человек, выращенное своими пращурами. Я конечно могу быть бесконечно разной, но в данной ситуации это ни к чему.
Ты когда-нибудь слышал об Эйнштейне?
- Если об Альберте, то да, - съязвил Сергей.
- Не юродствуй, пожалуйста, - Кики опять отобразила на лице подобие улыбки, - Он не совсем прав, время, как и пространство трехкоординатно.
- Зачем мне все это? – взбесился Сергей. Хотелось рвать и метать, выплескивая свои эмоции, но в том состоянии, в котором он пребывал, все ограничилось тем, что несколько клочков коры отлетело в ближайшую лужу.
Что самое паршивое – Кики исчезла.

Сергей испытал все, что может испытать пенек на болоте…
Карасиха, жирная, неповоротливая, откладывала к его изножью свою икру. В дальнейшем, десятки малолетних карасят резвились около него, посвящая себя кормежкам, играм и проблемам выживания.
Он весь был лягушачьим раем.
Он представлялся сочным бифштексом для различных грибов.
Лето входило в зиму.
Зима таяла и растворялась.
Неизменны были только звезды, если конечно их не закрывали тучи-облака.
Не сразу, но Сергей привык: к рыбам, трущимся об него, к птицам, гадящим на него, и выклевывающим из под коры различных жучков-паучков, к лягушкам, обволакивающим все вокруг своей скользкой зеленью, к ряске, к мерзким болотным запахам, и даже, к грибам-паразитам.
Когда понимаешь, что изменить ничего нельзя – как-то успокаиваешься.
Сначала, стараешься не замечать всего, что раздражает, а потом принимаешь окружающую данность.

Сергей полюбил всматриваться в звездное небо. Он умудрился вспомнить названия почти всех видимых созвездий. Почему-то, чаще всего Сергей рассматривал россыпь ничем не приметных Стожаров. Иногда, казалось, что невидимая энергетическая нить связывает его с этими не яркими скученными звездочками.
Неужели всего этого может уже не быть? – думал Сергей, - И что там Кики говорила про время?
Ну, о многомерности сейчас рассуждают многие. Правда, обычно увеличивают число измерений пространства.
Прозрение пришло суровой зимней ночью. Завывала метель. Сплошная летящая снежность заменяла весь мир. Снег и ветер, снег и ветер…
Ну конечно, шесть координат, поровну – пространства и времени, определяют возможность существования множества миров. Кроме того, если мы перемещаемся в объеме времени по вектору, то наше прошлое реально существует, и можно при приложении определенных сил  его познать.
Мы видим звезды такими, какие они сейчас, мы видим их временную энергию, а не свет, который на таких расстояниях до нас просто рассеивается.
Все является сбором четырех составляющих – двух материальных и двух энергетических, даже я в образе догнивающего пенька.
- Ну, как-то так Сережа…
- Что это? Метель? Или я уже догнил окончательно?

- Ха, ха, ха, - светящееся облачко нарушило однотонность мира, - перемещаемся, Сережа.
Он снова очутился в подобии материнской утробы, а потом наступил свет, яркий и не естественный.