Трусость

Он не считал трусость большим грехом.
Конечно, если в результате не произошло большого предательства.
А так – ничего. Люди слабы.
Он знал, как иногда трудно выстоять, потому что страшно. Он знал каково это, потому что и сам испытывал страх иногда. Как и все.

Просто он был сильнее.
С самого начала.

Он прощал это людям.
И тем более друзьям.
Наверно потому, что сам презирал страх.
Но не людей.
И уж тем более – не друзей.
Ведь дружба — это как любовь. Точнее, это она и есть.
Когда видишь достоинства. А недостатки – не видишь.
Или не стараешься не замечать.

Прошло уже несколько лет с момента как его предал лучший друг.
Они были большими друзьями.
Лучшими.

Все вокруг удивлялись, что они сохранили эту дружбу столько лет.
А они прибавляли к этому сроку несколько тех детских, когда уже были знакомы, но ещё не дружили.

Нет, они не были друзьями детства. Они просто учились в одном классе. С самого начала.

Как-то в четвертом классе подрались.
Он не помнил из-за чего.
Помнил только, что начал не он. Но сдачи он дал. Дал так, что разбил ему нос, и пошла кровь. Он даже сам испугался.
На всю жизнь запомнил, как его будущий друг запрокинул голову, потекла кровь, и парень заплакал.
Ему было уже тогда его жалко. Он знал, что родители его разводятся. Об этом говорили в школе.
Сам он был из благополучной семьи, и слово развод, смысл которого он не способен был ещё тогда осознать в полной мере в силу возраста, производило на него впечатление огромного несчастья.
Вроде инвалидности. Или детского дома.

Вскоре будущий друг его ушел в спортивную школу, и они не виделись с ним до девятого класса.

В девятом жизнь меняется. Это тот срок, когда все начинается. Когда впервые кажется, что ты уже совсем взрослый. Отношения между одноклассниками другие. Остаются те, кто будет поступать в институт, а те, кто пошёл в ПТУ и техникум, уходят.
Возникает новая общность. Приходят новые ребята.
И даже из других школ района, как в нашем случае.
Классы объединяют. Всё по-новому.

В общем – любовь, весна и новые друзья.
И все уже взрослые.

В этот момент друг его и вернулся в родную школу и в родной класс.
Они как-то сразу, даже не договариваясь ни о чем, стали дружить.
Конечно, компания была больше, но между ними возникли какие-то особые отношения.
Они не знали тогда, что продлятся они гораздо дольше, чем со всеми остальными.

Они вместе попробовали Всё.
Первый портвейн.
Нелепые истории, в которые они попадали.
Общение с противоположным полом.
Бесконечные посиделки на кухне.
Уличные драки.
Рок-клуб и стихи серебряного века.
Всё было впервые. И всё было прекрасно.

Они были бесконечно интересны друг другу. Им никогда не было скучно вдвоем.

После окончания школы они поехали в Друскининкай к знакомым его друга и там тоже чудили.
Вообще у них осталось масса историй для того, чтобы было что потом вспоминать.

После школы пути их разошлись, и они, по идее, должны бы были расстаться, как со всеми, сохранив товарищеские отношения.
Он поступил в институт, а друг его никуда не поступил, продолжал балбесничать, и его чуть не забрали в армию.

Они какое-то время даже меньше общались. Ну, что ж, разная жизнь.

Но взаимная тяга друг к другу все равно взяла верх.
Ещё через год друг его, наконец, нашел себя и тоже поступил в институт. А так как они все свободное время проводили вместе, то и он очень увлекся той профессией, которую выбрал друг.
Кончилось это тем, что, ещё через год, он бросил свой институт и поступил туда, где учился его лучший друг.
Это не было только из-за их дружбы.
Это было что-то свыше.
Это оказалось Призвание.
Он обрел его через эту дружбу. Без неё, может быть, он бы так и не узнал - чем по-настоящему хочет заниматься, и в чём его призвание.

Они учились на разных курсах, но в одном институте.
Это был новый уровень их отношений.
Теперь они ещё и учились одной профессии, которую оба безумно любили.

А друг ему немного завидовал, потому что в этой профессии, оказался не столь талантлив.

Он это видел. Но слишком любил своего друга, чтобы придавать значение его зависти.

Однажды они влюбились в одну и ту же девушку. Конфликт был неизбежен и очень болезнен.
По идее они должны были расстаться.
Он даже какое-то время не разговаривал с другом.
И не встречался.
А через месяц они помирились, решив, что их дружба ценнее всего.

Их мамы к тому моменту, как это часто бывает, были не восторге от их общения, и каждая считала, что на её сына плохо влияет второй.
Они даже разругались кошмарно и требовали от сыновей, чтобы те перестали встречаться.
Но и это не помогло. Их дружба была сильнее.

Они закончили институт и так и шли по жизни дальше.
То работая вместе, то в разных местах.
Помогая друг другу и разделяя всё, что было в их судьбах.

Они очень гордились своей дружбой и тем, что смогли её сохранить.
Когда собирались компании, выяснялось, что именно они, дольше всех остальных, знакомы с друг другом.

Когда вам 35 лет, то мало кто может похвастаться тем, что знаком и дружит 28 из них.

Много всего было.
Они даже сами не помнили всё.

Они называли друг друга – брат. И никак иначе.

Казалось, что так оно и будет всегда, и разлучит их только смерть.

Но вот… друг его - предал его…

Им было уже по сорок.
Поступок этот невозможно было объяснить.
Никакой шкурной выгоды в этом не было.
Он настолько был поражен, что даже не злился.
Не мог.
Не мог себе объяснить.
И конечно уже не мог простить как раньше.
Единственное чем можно было объяснить это - завистью.
Но завистью не сиюминутной, а старой. Такой, которая длится и копится годами.

Он попытался с встретится с другом, но тот сделал всё, чтобы встреча эта не состоялась.
Он просто струсил.
И это было очевидно. О
н знал за ним эту трусость.
И знал, что в глубине души, товарищ его побаивается, когда он в гневе.
Но гнева не было.
Он, конечно, представлял, как набьет ему морду. И стоило бы это сделать при этих обстоятельствах. Но он вспоминал как разбил другу нос в детстве и понимал, что, наверное, не сможет это повторить.

Они разошлись.
Совсем.
И даже не виделись больше.

Он мучился этим вот уже несколько лет.
Эти муки хорошо известны тем, кого предавали хоть раз.
С этим очень трудно жить.
Даже когда всё понимаешь.
А он не понимал.
Вернее, понимал, но не до конца.

Поверить не мог. Хотя все было на поверхности.
Банально и ясно.

Конечно, это была многолетняя зависть.
И трусость в придачу.
И он это знал.
Только все эти годы старался не замечать этого.
Старался так – что и не видел.

И вот если бы не эта трусость, он был уверен, что они, как и раньше, найдут общий язык и найдут решение.
И помирятся.
И попросят прощения.
Ведь их дружба – важнее.
И нет того, что она не могла бы преодолеть.

Он несколько лет жил с этим. Старался не думать.
Пытался себя убедить, что всё себе объяснил.

Но мучился.
Мучился по ночам.
И пытался себе объяснить ещё раз.
И уже до конца.
Навсегда.
Но конца этому не было.

Кажется, Толстой сказал, что предательство это когда можешь простить, но обнять уже не можешь, потому что нет рук. Их оторвали.

Но он даже простить не мог. Потому что что-то не додумал, а что - не мог понять.

Не помогала даже вся мудрость о всепрощении.
Наверно потому, что врага простить проще.

Он не знал.

И вот однажды, он стоял в церкви, читали всегдашнее:
- … избави нас от труса, потопа, огня…
И вот тут его вдруг пронзило что-то…
Он, конечно, знал, что «труса», это означало от землетрясения, и сотни раз это слышал.
Но в этот раз услышал именно – труса.
Услышал, как лично для себя. Так, как будто, это был ответ на вопрос.

С завистью и так было всё понятно. И это можно было простить. Человек слаб.
Тем более, что в его случае получалось, что он сам был то искушение.
А вот про трусость он никогда и не думал.
Может потому, что не считал это большим грехом.
Да и грехом вообще не считал. Возможно от того, что трусость ему была не свойственна самому.

Он стал размышлять, и думал об этом несколько дней.
И пришел к выводу, что трусость – большое зло.
Что через него приходит ещё большее зло.

Почему ему раньше это не приходило в голову?

Единственно, что его задевало до смеха, это то, что он, взрослый мужик, никогда и не думал об этом.
И не придавал такого большого значения человеческой трусости.
Конечно, трусость — это очень плохо и отвратительно.
И, если через это произошло предательство, это ужасно.

Но – если…произошло.

А если нет – то можно простить.

И он всю жизнь прощал. Не предполагая, в какой опасности всё время находился.

Всё встало на свои места.
Хоть и понадобилось на это почти 30 лет.
Но иногда жизнь преподносит уроки тогда, когда кажется, что уже все уроки выучены.

Он совершил парадоксальный поступок.

Написал письмо другу, который его предал.

И попросил прощения.

И забыл о нем.

Навсегда.

Конечно, дружба как любовь. Точнее, это она и есть.
Если бы не трусость.
Где трусость - любви нет.

Просто он был сильнее.
С самого начала.
И от этой силы был уверен в себе.

И даже – самоуверен.

И от того – уязвим.

Но теперь – всё закончилось.

Всё.