Мадонны и трубадуры. Мемуары. Рассказ первый

«Иных уж нет,
А те далече…».
А.С.Пушкин      


                Волга в лесах Украины.               
 
Сражение было ужасным.
Противник оказывал отчаянное сопротивление.
Его солдаты прятались в сараях, на чердаках, в складках местности, и патронов не жалели.
Их снайперы сооружали укрытия в кронах фруктовых деревьев и оттуда вели прицельный огонь по наступающим партизанам.
Но это была агония.
Победная партизанская атака вызывала массовые жертвы у противника и подавляла всяческие его попытки остановить наступление.
Пленных не брали.
Это казалось жестоким, но сражение шло не на жизнь, а на смерть.
Пленных негде было содержать, и нечем было кормить; партизаны тоже голодали.
Накал сражения оказался такой, что мёртвые поднимались с земли и снова шли в бой.
Ценой огромных усилий их уговаривали оставаться убитыми и не участвовать в дальнейших событиях.
В апогее битвы противник выбросил белый флаг, признавая своё поражение.
Начался  подсчёт трофеев, убитых, убытков и утрат.
Трофеем никогда не становилось оружие. Это была личная неприкосновенная собственность, необходимая бойцу в предстоящих тяжёлых сражениях.
Убитые, как уже отмечалось, чудесным образом воскресали и снова становились в строй.
Из убытков чаще всего отмечалось поломанное оружие, множество оторванных пуговиц, порванных рубашек и штанов, синяки и ссадины.
Из утрат следовало отметить частичную утрату боевого духа бойцов под воздействием отцовского ремня, как возмездие за поломанные ветки садовых деревьев и потоптанные грядки.
Так сражались 6 – 9-летние послевоенные пацаны родителей, уцелевших в аду Великой Отечественной войны.
Оружием нам служили деревянные пистолетики, вырезанные из отходов досок, или просто подходящие по форме отпиленные ветки деревьев.
Эти баталии пришли на смену пряткам, характерным для игр 4 – 6-летних малышей.
Сражались улица на улицу, а то и разные части улицы друг против друга.
Поскольку тяжёлого вооружения у нас не водилось, то сражения, в основном, велись между партизанами и полицейскими-карателями.
Партизаны однозначно побеждали всегда.
Военные действия намного «ужесточились» когда в продаже появились жестяные пистолетики с курком и пистонами на бумажной ленте.
Они издавали громкие хлопки, и не надо было уже напрягать голосовые связки, имитируя пистолетную пальбу.
Это оружие явилось заветной мечтой всех мальчишек в их военных подвигах.
Появился такой и у меня.
Для этого пришлось пару месяцев клянчить у родителей ненужные газеты и бумагу, а у бабушки старые тряпки, чтобы выменять их потом у заготовителя на вожделенный пистолет.
При его наличии из рядового бойца ты сразу становишься командиром и непререкаемым авторитетом.
Теперь можно командовать отрядом, назначать победителей, утверждать убитых и раненых, определять место и время следующих сражений, вести переговоры с противником.
Существовала и очень большая проблема – пистоны к пистолету очень быстро заканчивались, а заготовитель посещал село только пару раз в месяц.
Без пистонов пистолет много терял в эффективности, а его владелец в авторитете.
Однажды утром мать вручила сыночку 40 копеек и отправила в магазин за хлебом.
И, о – радость, в магазине имелись заветные ленты с хлопушками по 10 копеек за ленту с 20-ю пистонами.
После некоторых колебаний, две ленты перекочевали с полки в карман моей куртки, а дома, под угрызения совести, было объявлено о потере 20 копеек из дырявого кармана.
Дырку я проделал собственноручно для правдоподобия ситуации.
Тем же вечером пистоны были задействованы в боях.
В содружестве с троюродным братом Валеркой мы наголову разгромили наших противников.
Однако предатели существовали всегда.
Отец брата был крайне возмущён убытками от наших военных действий.
Он устроил сыночку допрос с пристрастием, в ходе которого выяснилось происхождение пистонов.
После этого экзекутор немедленно к нашему месту жительства с незапланированным визитом, проявив всю глубину своего предательства.
Обман раскрылся и в тот же вечер мой тыл, в содружестве с отцовским ремнём, показал всю степень моего морального падения.
Такими оказывались издержки наших партизанских действий.
Детские войны и многие иные игры полностью прекращались с наступлением зимы.
Зимой была школа, уроки, книги, шахматы, карты.
С северной стороны нашей улицы, на месте бывшего огромного озера, располагалось поле.
В снежные зимы оттуда приходили метели -  было где ветру разгуляться.
Метели заносили снегом улицу до уровня заборов, и поход в школу отменялся до прохода снегоочистителя. Это был обыкновенный гусеничный трактор, к которому сельские умельцы прикрепляли спереди деревянные щиты, а сзади треугольник на сцепке из брёвен и таких же метровой высоты щитов.
Обычно проход в снегу появлялся к обеду и смысл идти в школу окончательно пропадал.
В такие дни учителя даже не ругали за прогул.
Однажды родители всё же отрядили в школу своего второклассника, несмотря на прошедшую метель и  отсутствие прохода в снегу.
Началась героическая борьба за получение знаний, между мной и природными обстоятельствами.
Через 200 метров она закончилась моим позорным поражением.
К этому времени соседка успела прокопать в снегу дорожку в своём дворе от крыльца до калитки, и стояла в открытой калитке, наблюдая, как я барахтаюсь в снегу, которого навалило выше моей головы.
Поняв всю бесперспективность дальнейшей борьбы, она развернула ребёнка лицом в обратную сторону и приказала возвращаться домой.
Что и было сделано с удовольствием.
Позже, сидя на тёплой печке за чтением книг, я с удовольствием услышал от посетившей нас соседки нелестные слова о жестоких родителях, которые выпихивают бедное дитё в снег и стужу на замерзание.
Летние военные действия зимой превращались борьбу со снегом.
С тех пор прошло восемь лет.
Партизанская тема получила своё дальнейшее развитие.
В этом возрасте вопросы взаимоотношений с женским полом ещё не занимали много места в моём сердце и печени.
Увлечение литературой позволяло получать ответы на большинство теоретических вопросов отношений между мужчиной и женщиной.
О практическом воплощении полученных знаний как-то даже ещё и не мечталось.
Однако Природа периодически напоминала автору, что от этого никуда не деться.
К дате начала Великой Отечественной войны в республике планировался слёт юных туристов «По местам боевой и партизанской славы».
Наша общеобразовательная школа тоже к нему готовилась.
Поэтому два десятка учеников 8 – 9 – 10-х классов и четыре учителя школы, очень ранним июньским утром высадили десант из вагона пригородного поезда на безымянном полустанке с.Песковка.
Пришлось даже договариваться с машинистом: «Ты постой, тепловоз, не стучите, колёса!», чтобы успеть выгрузить вещи и выползти самим.
Предстоял длинный, 30-ти километровый марш к точке слёта отрядов в посёлке Клавдиево-Тарасово.
Нагрузившись рюкзаками и бряцая котелками, мы тронулись в путь.
Скрепя сердце, родители отпустили своего будущего десятиклассника в этот поход.
Только то, что уже две недели мы с отцом занимались расчисткой лесной делянки и заготовкой дров, а также моей предстоящей (с начала июля) трудовой деятельностью в цехе железобетонных изделий пос.Тетерев, позволили мне требовать финансы и возможность поучаствовать в нём.
Наш 10-й класс представляли два мальчика и три девочки.
Лесом, вдоль маленького ручья, мы брели полусонные и голодные, абсолютно похожие на измученных партизан.
Никто не сообщал нам о Карибском кризисе, о том, что человечество стояло на грани ядерной войны, по сравнению с которой миллионные жертвы Великой Отечественной показались бы несущественными потерями.
Пели птички, прыгали кузнечики, белки дрались за шишки на верхушках сосен.
Большинство этого не замечало.
Робкое «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд…», начатое в изголовье «дивизии», где находилось руководство школы, абсолютное большинство участников проигнорировало, и оно умерло там, где «…белой армии оплот».
Лес был прекрасен мягкими полянами зелёных мхов, последними весенними ландышами и множеством других цветов.
Попытки найти грибы закончились безрезультатно, они ещё не соизволили появиться на свет.
Грибов не оказалось, но был Грибов А.С., бессменный руководитель нашего класса, наш уважаемый учитель.
Рядом, в авангарде, шагал учитель географии Виктор В. (начальник отряда), завуч школы Ольга Е. и учитель физкультуры Николай И., молодой выпускник спортивного училища.
Немножко про любовь.
Начальника отряда и завуча связывали более чем школьные интересы (по мнению некоторых учеников).
Имелась традиция отмечать в школе некоторые общесоюзные праздники: Новый год, день Красной Армии, 8-е Марта, и т.п. .
Как правило, после окончания учебного дня, строилась школьная линейка, учителя произносили поздравительные слова, дарились друг другу открытки и сувениры.
Младшие школьники и большинство учителей расходились по домам, а старшеклассники оставались и устраивали танцевальный вечер.
В большом классе парты сдвигались под стенку, освобождая танцпол, включалась радиола, и начиналось веселие.
Спиртное, конечно же, оказывалось под запретом, но на то и существует запрет, чтобы некоторые его немножечко нарушали.
Но вот что странно – распорядителями танцев неизменно оказывались учитель географии и завуч школы.
Некоторое время спустя педагоги уединялись в кабинете директора, закрыв его на ключ.
Предположение, что они  там штудируют основы марксизма-ленинизма не находило понимания со стороны заметивших это учеников.
(Когда на следующий год наш класс на летние каникулы ездил автобусом в Карпаты, то действующие лица руководства школы ехали с нами в том же составе).
В последнее время повышенные знаки внимания этой школьной даме начал оказывать ещё и учитель труда (и одновременно завхоз школы), который остался доставить продукты и оборудование к пункту слёта туристов.
Намечался нехилый триллер.
В поход меня пригласили в качестве редактора стенгазеты, освещать местные достопримечательности, встречу с ветеранами и другие школьные новости.
Это было нелёгкое занятие. Писать заметки никто не хотел, поэтому большую часть материала газеты приходилось сочинять самому, и выпрашивать у учителей.
Для создания разнообразия номера, пришлось даже освоить написание стихов, типа:
«В поле трактор дыр, дыр, дыр.
А мой папа бригадир.
Привезли в сельпо нам сыр.
Мы за мир! Мы за мир!...»
И хотя стишки были так себе, среди некоторой части женского контингента школы (и даже учителей) мой имидж возрос однозначно.
Поэтому, отвертеться от участия в турпоходе не представлялось возможным; на слёте проводился конкурс газет и плакатов.
Тем временем, через два часа, растянувшийся на километр отряд начал подтягиваться к первому привалу у пруда с.Кодра.
Уже здесь наши девочки собрались проявить чудеса кулинарного искусства, а мальчики побрели собирать хворост и разжигать костёр.
В предвкушении нескорого завтрака и непередаваемых ощущений от него, ребята решили искупаться в местном пруду.
На его берегу, наклонившись к воде, росла огромная старая верба. И уже некоторые мальчиши из младших классов сигали в пруд из нижних веток дерева, надеясь своими «подвигами» вызвать восхищение у девичьего контингента.
Образовался даже конвеер из желающих прыгнуть с трёхметровой высоты в прохладную воду пруда.
После  пары прыжков с дерева, мне стало понятно, что проявить себя надо более экстремальным способом.
Верхняя, наиболее удобная для прыжков ветка дерева, находилась где-то на шестиметровой высоте.
Туда ещё никто не забирался.
Страшновато было лезть на эту высоту, не говоря уже о самом прыжке.
Но «назвался груздём – полезай в кузов».
Как назывался стиль моего прыжка с этой высоты, уже не помню, но это был триумф.
Потом ещё несколько человек прыгали оттуда, но мой прыжок был первым.
Так мне удалось заработать первое предупреждение от руководства похода за недисциплинированность, поскольку ранее они запретили прыжки с верхних веток.
Зато потом в своей миске я обнаружил лучшие куски мяса кролика, сваренного в утренней каше, от восхищённых девочек-поварих.
Был объявлен часовой отдых.
Завуч отправилась в сельсовет искать ветеранов войны для встречи с нашим коллективом.
Из этого пруда вытекал мелкая речушка Кодра.
Местные ребята уверяли, что в ней есть раки.
У меня уже был опыт их ловли с соседом на р.Здвиж.
Стало понятно – свою популярность можно ещё повысить.
Воды в ручье оказалось до колена, раки прятались под камнями, корягами, прибрежной осокой.
Извлекаться они не желали, пытались обороняться щипками, или удрать подальше.
Боль от их щипков была не так сильна, как тревожило её ожидание, но приходилось терпеть.
За неполный час удалось добыть около двух десятков этих членистоногих.
Их тут же сварили в котле и разделили между девочками.
Это явилось благодарностью за обед и ещё одним знаком внимания к своим будущим подругам.
А порезы и раны от рачьей армии заливали девочки йодом, держа своими нежными пальчиками руки «героя». Безусловно, «подвиг» стоил полученных ощущений.
Кодра довольно большое село, стоящее на опушке сплошного лесного массива.
Здесь имелся собственный стекольный завод и карьеры, где добывался торф.
Военные историки утверждали, что во время войны через с.Кодру партизаны С.А.Ковпака с боями пробились в Беловежскую Пущу, и далее к Карпатам, по тылам врага.
Возле братской могилы 22-м партизанам, погибшим здесь в марте 1943-го года, отряд возложил собранные собственноручно цветы.
У памятника  произошла наша встреча с прибывшим ветераном, на которой я, как редактор стенгазеты, был обязан присутствовать.   
Это был «правильный» ветеран.
Моего отца, прошедшего всю войну с начала и до конца фронтовым шофёром от Умани, Сталинграда до Будапешта, имевшего многие награды, ни разу не пригласили в школу на встречу с ветеранами.
Он являлся «неправильным» ветераном, был не всегда лоялен к власти, иногда по делу ругал коммунистов, мог дать свою оценку военным действиям, несовместимую с генеральной линией руководящей и направляющей коммунистической партии.
Руководство школы таких ветеранов опасалось, чтобы не подорвать свой авторитет и авторитет власти.
Местный ветеран  рассказал всё как по книге, согласно партийным указаниям, но его рассказ не вызывал у слушателей сопричастности к действительно великим подвигам наших товарищей в этой страшной войне.
Поход продолжился.
Закончился лес, а встреча с полем подарила нам все летние краски цветов, которые вскоре превратились в букеты.
Девочка Женя, одноклассница и симпатия (возможно, она этого ещё не знала), была мной одарена букетом этих прекрасных произведений природы с напутствием: «На, нюхай!».
В результате, я еле смог увернуться от удара подарком по голове.
Но букет она не выбросила.
По ходу продвижения, мы учились ориентироваться на местности, разжигать костёр, ставить палатку, петь хором песни.
Форсировав р.Здвиж у с.Андреевка, к вечеру того же дня отряд прибыл к месту слёта, в роще у пруда поселения Клавдиево-Тарасово.
Здесь уже были поставлены палатки для каждого прибывшего отряда и заготовлены дрова для костров.
Некоторые группы туристов появились уже затемно, и вскоре численность населения городка превысила сотню человек.
Ужин не готовили, поели  сухомятку, попили горячего чая и отправились по палаткам спать.
Каждый турист обязательно нёс в рюкзаке одеяло, июньские ночи не отличались теплом.
Так мы и засыпали по шесть человек в палатке, укрывшись каждый своим одеялом.
Предстоял напряжённый день.
После утреннего туалета и каши с тушёнкой, отряды выстроились на линейку.
После взаимных приветствий и здравиц в честь ветеранов, был объявлен перерыв до обеда – руководители обговаривали программу мероприятий.
Нам  разрешили искупаться в пруду.
Водоём имел ширину около 200м, при длине порядка 1км.
Барахтаться возле берега, среди орущих и визжащих младшеклассников, казалось скучным, и пришла мысль сплавать к противоположному берегу, подальше от надоевшей суеты.
Как-то ушёл на задний план категорический запрет на подобный заплыв со стороны командования отряда.
Авось, обойдётся!
Плавал я прилично, и всё бы обошлось, но положительный исход моей авантюры испортили некоторые обстоятельства.
Первый заплыв оказался удачным, и было решено его немедленно повторить, испытать себя и, возможно, приятно удивить благодарных зрительниц.
Это было первой ошибкой.
После первых ста метров, обнаружилось, что за мной увязался парень из 8-го класса нашей школы.
Можно было отправить его обратно, указав на запрет заплыва, но ведь нарушил запрет и я.
Оставалась надежда на плавательные способности парня, не зря же он рискнул!
Плавание продолжилось по утверждённому сценарию.
Произошла вторая, решающая моя ошибка.
Весь заплыв я держался с ним рядом, и только за несколько десятков метров от берега уплыл вперёд, вышел из воды и улёгся на тёплый песок.
И тут он стал тонуть.
Молча тонул.
Хотел казаться перед девочками героем (посмертно)?
Как мне удалось это заметить, трудно сказать. Но рванулся на выручку первым.
Когда подплывал к утопающему, он уже скрывался под водой.
Удалось обхватить его за шею, приподнять над водой и перехватить со спины под мышками.
Здесь уже на помощь подоспели другие ребята, подхватили парня за руки и выволокли на песок.
Он долго потом откашливался и отплёвывался, но так и не смог объяснить, зачем, не умея толком плавать, пошёл на такой риск.
Но меня уже ничего не спасло.
Это было настоящее ЧП.
Руководство немедленно созвало нашу группу.
Меня заклеймили позором, как злостного нарушителя дисциплины, и избрали меру наказания – домашний арест в палатке, вплоть до вечернего отбоя.
(Через неделю после этого случая мама утопающего приходила к нам домой, поблагодарить за спасение сына).
Единственной, кто открыто выступил против такой меры наказания, оказалась одноклассница Женя, обладательница подаренного мною букета полевых цветов.
Сидя в палатке, я слышал звуки происходящих событий: спортивные соревнования, военно-прикладные дисциплины (метание гранаты, переправа через речку, оказание медицинской помощи), конкурс танцев и песен (где пели «Ах, картошка, тошка, тошка; пионеров идеал…», и «Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры, дети рабочих…»), и т.д. .
Наши туристы стали участниками запланированных мероприятий, веселились, пели.
Всё это прошло мимо меня и, казалось, только усугубило наказание.
Но нет худа, без добра.
Девочку Женю, в наказание за поддержку злостного нарушителя дисциплины, тоже отправили под арест в их девичью палатку.
Через некоторое время арестантка предложила скучать вместе.
А чтобы не скучать притащила в палатку колоду карт, и предложила сыграть в подкидного.
Не надо было соглашаться.
Подобного мухлежа мне ещё встречать не приходилось.
Видимо, научилась ему, играя в карты со своей подружкой Валей К. .
(Позже она ещё не однажды приходила с этой подружкой-одноклассницей ко мне домой - слушать пластинки, учить уроки, и демонстрировать своё шулерское умение в картёжной игре. Играть с ними по-честному было совершенно нереально).
С милой улыбкой девочка Женя тайно и нагло выбрасывала неудобные карты в отбой, набирала в колоде лишние карты, прятала за спину слабые карты из набора, и т.п. .
Выведенный из себя, я попытался отобрать у неё за спиной спрятанную карту, чтобы уличить в нечестной игре.
Она отчаянно сопротивлялась, однако оказалась слабее меня; карта вот-вот должна была оказаться в моих руках.
Наши лица оказались напротив.
И тут она меня поцеловала.
Это  оказалось настоящей провокацией.
Ощутив на своих губах её тёплые, мягкие губы, я моментально потерял способность к сопротивлению.
Воспользовавшись этим обстоятельством, девочка Женя благополучно удрала, досиживать арест, в свою палатку, а я ещё долго приходил в себя после подобного вероломства.
Меня впервые поцеловала девушка.
Внешкольные отношения с ней были неопределёнными.
Жила она на нашей улице, немного ближе к школе.
(Как выяснилось намного позже, оказалось, что она мне сестра по матери в четвёртом поколении).
Очагом культуры у нас являлся сельский клуб.
После киносеанса в 21.00, по выходным в нём намечались танцы.
Танцев я не любил, в кино ходил только на знаковые фильмы, предпочитал чтение книг развлечениям.
Поэтому на вечерних сеансах в очаге культуры появлялся пару раз в месяц.
Ещё реже удавалось задерживаться на танцы, после которых приходилось провожать соседок домой.
Словом, кавалер из меня был незавидный.
С этой отдалённой родственницей (которая мне,  безусловно, нравилась), остаться наедине почти не удавалось.
Жила она ближе всех на пути к дому и поэтому желать спокойной ночи ей приходилось первой.
Далее по пути приходилось расставаться с двумя Олями, которые мне были безразличны, и проводить до конца улицы Валю.
На этом мои кавалерские обязанности обычно заканчивались.
Продолжать их хотелось бы с Женей, но по разным причинам как-то не складывалось.
Эта девушка первой стала появляться в моих эротических снах.
И вот теперь и первый поцелуй оказался её.
Спал я в ту ночь плохо.
А с утра пришло время готовить очередной выпуск стенгазеты – обязанностей редактора никто не отменял.
Всю эту туристическую романтику костра, с печёной картошкой и военными песнями партизан, необходимо было передать только со слов очевидцев, поскольку личное участие не состоялось. 
Пришлось их допрашивать.
К обеду, красивым Жениным почерком, очередной номер нашего бытописания был закончен и выставлен на всеобщее обозрение.
(Кстати, в песенном конкурсе победил отряд столичных туристок-десятиклассниц с песней о Щорсе: «Шёл отряд по берегу, шёл издалека. Шёл под красным знаменем командир полка. …»).
К моему удивлению, никаких изменений в связи со вчерашним поцелуем у девушки не наблюдалось. Она была так же смешлива, остроумна и казалась неприступной.
Мне тогда казалось, что Женя поцелуя просто не заметила, или не придала этому никакого значения.
(Потом я по-прежнему не часто посещал местный «очаг культуры». Если и удавалось провожать Женю без подруг (это происходило, примерно, один раз в месяц), то мы обычно болтали полчаса о разном, сидя на скамейке у её двора. Расставаясь, следовала традиционная попытка поцеловать девушку. Она уклонялась со словами: «А так же…!», или «Ещё чего придумал!...». Но один-два поцелуя удавалось получить. Поцелуи были короткими, прощальными. По крайней мере, с её стороны. Так целует сестра своего брата, или провожающие отъезжающих перед уходом поезда.
После чего девушка убегала, а я радостно шёл домой, чтобы снова надолго погрузиться в свой книжный мир.
Подобные отношения меня устраивали и не требовали изменений.
То, что она могла думать иначе, мне в голову тогда не приходило).
На обеденной линейке были объявлены итоги слёта, награждены победители.
Так закончилась романтика похода.
Последним его этапом являлся переход к жел. дор. ст.Клавдиево, чтобы оттуда уехать домой.
Растянувшись вереницей, мы ползли, обвешанные рюкзаками, по обочине дороги к станции.
Было жарко, хотелось пить, хотелось домой.
Казалось, ушли в небытие последние остатки дисциплины.
И вдруг позади грянула лихая «партизанская» песня:
«Захотелось мужику,
Топай-топай!
Переплыть Волгу-реку
Кверху жо..й».
Это строевым шагом, серединой улицы, маршировали победительницы песенного конкурса, девушки (8чел.) из столичного клуба туристов.
«Волга-речка широка,
Топай-топай!
Утопила мужика
Кверху жо..й».
Обогнав нас, они скрылись за поворотом.
Как я им тогда завидовал!
Подтянутые, стройные, красивые, они казались воплощением мужской мечты.
Однако, на горизонте показался вокзал, и надо было возвращаться к своим домашним и школьным обязанностям.
И к своим родным школьным подругам.
Так закончился мой первый туристический поход.