3. Ника Кислая. Сердце мира

Конкурс Копирайта -К2

Автор – Ника Кислая – Инкогнито


Когда дорога кончилась, Роман остановил машину, выключил зажигание и какое-то время смотрел перед собой, ни о чем не думая. Лиза заскрипела позади кожаным сиденьем.

- Приехали?

- Да.

- Ну а чего сидим?

- Сейчас пойдем, милая. Сейчас пойдем…

Отстегнув ремень, сунул в зубы сигарету. Хлопнул дверцей. Едва заметная тропинка петляла среди кустов недавно облетевшей сирени, затем пропадала в сумерках. Было трудно дышать, в воздухе будто не хватало кислорода, как не хватает никотина в контрафактном табачном дыме. Внезапно почудилось, что здесь таится что-то злое, враждебное, словно само отчаянье сгустилось повсюду…

Лиза, остановившись рядом, дернула тоненькой бровью, закусила губу. Красные пятна на болезненно бледном лице уже начинали темнеть. Роман невольно отвел глаза. Взял ее за руку. Пальцы - лед…      

- Как ты себя чувствуешь, малыш?

- Сто раз уже спрашивал… - Лиза высвободила руку, и они пошли по тропинке. Вокруг царила вязкая тревожная тишина, только под ногами шуршала едва слышно листва. Пахло свежевырытой землей. Меж стеблей повисла лохмотьями паутина.

Они вышли на обширный пустырь, заросший всклокоченной, грязно-желтой травой. Над зазубренным лезвием леса просвечивали сквозь хмурое небо бледные краски заката. На краю опушки сиротливо притулился низенький дом с облупленными стенами. Окон и дверей видно не было.

– М-да… - тихо сказала Лиза, - не хотела бы я здесь жить.

- Каждому свое, - Роман бросил окурок под ноги. – Да и род занятий, сама понимаешь… атмосфера, что называется, в жилу.

Лиза улыбнулась, трогая кончиками пальцев черные, будто деготь, короткие волосы. Другой рукой она нервно теребила застежку кожаной куртки.

Приблизившись к дому, завернули по утоптанной дорожке за угол. Там-то они и наткнулись на обитую железом массивную дверь с бронзовой ручкой в виде переплетенных змей.

- Может все-таки постучим? – предложила Лиза после минутной паузы. Роман поднялся на каменное крыльцо с выщербленными ступенями, кашлянул в кулак, оглянулся на девушку. Оцепенев, она смотрела на него напряженным взглядом. Далеко за ее спиной, в дымчатом мареве, мерцали неоновые огни города…

Выдохнув, Роман постучал в дверь.

Вскоре раздался тяжелый скрежет, и дверь отворилась… из полумрака бесшумно и с какой-то странной угловатой грацией вышла женщина в темно-сером старомодном платье до пят. На вид ей было лет тридцать пять-сорок. Смуглая кожа с зеленоватым оттенком, большие глаза, непроглядно черные, внимательные, холодные, слегка искривленный нос с горбинкой, тонкие, как лезвие, губы, длинные прямые волосы цвета увядших листьев.

- Что вам нужно? – неожиданно мягкий женственный голос… Роман тряхнул головой, будто отгоняя наваждение.

- Здравствуйте. Кхм… Нам нужна ваша помощь.

– Входите…

- Видишь, как просто, - прошептала за спиной Лиза.

«Именно это меня и пугает», подумал Роман, переступая порог.   

Просторное помещение. На деревянном столе горит свеча. Окон нет, неровные саманные стены. На них развешаны пучки распространяющих едкое благоухание трав. Низкий бревенчатый потолок. Под ногами скрипят широкие половицы. У левой стены – продавленная лежанка, накрытая темным одеялом, у правой – окованный медью сундук. Над ним криво прикреплена к стене полка с книгами. Возле стола – грубо сколоченный табурет.

Женщина села на табурет, сложила на коленях руки. Бросила на Романа цепкий взгляд.

- Вы одна живете? – неожиданно для себя самого спросил он и тут же получил острым кулачком в спину.

- Одна.

- Кхм… - Роман машинально достал сигарету, поглядел на нее, спрятал обратно. - Моя девушка больна. «Красной смертью».

- Вижу.

- Вы можете ей помочь?

Женщина едва заметно улыбнулась.

– Почему ты не отвел ее к Белым Сестрам?

Он не ответил, спрятал глаза.

- Ясно. Бескорыстие Сестер не всем по карману?   

- Нам сказали, что вы исцеляете не за деньги…

- Это правда.

- Что же вам тогда…

- Тебе сказать прямо? Или рассказать историю своей жизни?

Роман вытер лицо холодной ладонью.

- Прямо.   

- Я хочу, чтобы ты переспал со мной.

- Что? – он попятился.

- Я не ясно сказала?

- Минуточку… - Лиза вышла вперед. – Что это вы такое сказали сейчас? Можете повторить?

- Могу. Если твой парень переспит со мной, это будет платой за твое исцеление.

- А не пойти бы тебе…

- Уймись, деточка - холодно сказала женщина. – Мне твой мальчик не нужен. Но у него чистая душа… Каждый, кто приходит ко мне, дает то, что я могу у него взять.

Роман обнял девушку сзади, прижался губами к мягким волосам.

– Пойдем-ка на пару минут выйдем, малыш. Остынем.

- И даже не вздумай мне ничего говорить! – взвизгнула Лиза, когда они вышли на сумеречный, застывший, как на фотокарточке, простор. - Да я лучше сдохну, чем позволю тебе трахаться с этой чертовой куклой!

- Лиза, - Роман достал сигарету, - послушай меня…

- Ничего не хочу слышать!

- Нет, ты меня выслушаешь! – он шагнул вперед, схватил ее за локоть. – Посмотри на себя! Еще неделя максимум - и ты труп! Господи, я сделал бы это даже в том случае, если бы у нас был один шанс из тысячи!

Лиза зашипела, как кошка.

– Она тебе понравилась, да? Эта старая блудливая сука тебе понравилась!

Роман выбросил в траву сломанную сигарету. Медленно выдохнул.

- Малыш… ты же знаешь, как я тебя люблю. Зачем ты так?

Она опустила глаза. Заморгала ресницами. Отвернулась.

- Иди, герой… Иди и как следует ее трахни. Постарайся. Ради меня.   

- Лиза…

- Замолчи.

Роман с минуту смотрел на нее, раскачиваясь, как пьяный, затем распахнул дверь и решительно вошел в дом. «Черт, надо было все-таки покурить…», подумал он, но тут все мысли вылетели из его головы, а сердце рухнуло вниз, как камень.

Возле лежанки, освещенная с одной стороны янтарным светом, а с другой погруженная в бархатный полумрак, стояла с высоко поднятой головой обнаженная ведьма. Роман сомнамбулически оглядел длинные ноги с неестественно худыми лодыжками, темную, как обморок, миниатюрную пропасть между молочно-белыми бедрами, остроконечные груди, непроницаемое лицо…

Дальнейшее происходило как будто не в этом мире. Сознание потемнело, погрузилось в сновидческий хаос, запуталось в плавных извилистых линиях, мимолетных вспышках осознания запретных смыслов, непередаваемо острых, сладостно-горьких ощущениях, огненных прикосновениях и ледяных промежутках.

Время кончилось.

А когда началось снова, он осознал себя сидящим на табурете и полностью одетым. Обнаженная женщина сидела напротив, на краю лежанки, расчесывала волосы костяным гребнем.

- Сколько вам лет?

Она хрипло засмеялась, и ее лицо будто высветилось изнутри.

- Гораздо больше, чем ты можешь вообразить… Пусть твоя девочка зайдет.

Роман с удивлением осознал, что за все это время ни разу не вспомнил про Лизу. Наваждение, вот что это такое… бред. Он встал и с отвращением поглядел на женщину. Она ответила ему мягкой улыбкой.

За дверью его встретила холодная звездная ночь. Лиза стояла на прежнем месте. Опустив голову, спрятав руки в карманы, даже не взглянула на Романа, когда он приблизился. Робко и виновато, как побитый пес.

- Она тебя ждет, - выдохнул он. – Лиза…

- Отвали, - она грубо оттолкнула его, вошла в дом. Дверь захлопнулась. Роман опустился на землю, закрыл глаза, обхватил голову руками. «Мерзость, грязь, грязь…» Общее ощущение от произошедшего было похоже на влажный липкий туман, что протянул щупальца во все отдаленные уголки разума и души, отравляя чистый кислород, которым он дышал - и который только теперь начинал ценить.

Деревянными пальцами достал сигарету, выпустил дым к звездному небу…

- Пойдем, герой.

Роман тупо поглядел на зажатый в пальцах окурок с длинным столбиком пепла, поднялся на ноги.

- Ну как?

Не дождавшись ответа, чиркнул зажигалкой. Кроваво-красные отметины смерти бесследно исчезли.

Сглотнув вязкую слюну, прохрипел:

- Я люблю тебя.      

За всю обратную дорогу Лиза не проронила ни слова. В глубине души Роман был рад этому. Говорить хотелось меньше всего… хотелось упасть на что-нибудь мягкое и провалиться в ничто.

Но когда они оказались дома, разделись и легли рядом, разделенные общей пропастью, Роман с ужасом осознал, что уснуть не сможет. Невнятная тревога, временами близкая к панике, овладела всем его существом. Лиза давно уже спала, а он все смотрел в невидимый потолок и дрожал с головы до пят, как маленький мальчик, которому снится кошмар… Он буквально задыхался.

«Надо бы мне развеяться, - подумал он вдруг, - покататься по городу. Пропустить стаканчик…»

Вздрогнув всем телом, он поспешно оделся.

«Покататься… пропустить стаканчик…»

Когда дорога кончилась, Роман остановил машину и какое-то время глядел перед собой, ни о чем не думая.

- Что тебе нужно? – она не казалась удивленной. Слегка раздраженной, может быть.   

На столе догорала свеча. Женщина села на табуретку. Он глядел на ее лицо и думал, что ни длинный нос с горбинкой, ни тонкие губы широкого рта ничуть ее не портят. Напротив, эти внешние «неправильности» были тем особенным специфическим ингридиентом, без которого само совершенство казалось несовершенным…

- Я люблю тебя.

Она слегка улыбнулась.

- Что ты знаешь о любви?

- Я… не могу без тебя! Дышать не могу, сука… задыхаюсь!

- Мальчик, твоя душа теперь не чиста. Зачем она мне?

- Возьми мою жизнь!

Ее непроглядно черные зрачки расширились, как у кошки в темноте, и она надолго замолчала.

- Хорошо, - сказала она наконец таким же ровным голосом. – Принеси мне ее сердце.

- Сердце?

- Да. Принеси и положи к моим ногам.

- Зачем?

- Какая тебе разница? Я так хочу. И вот еще что… - она плавно поднялась и протянула ему нож, невесть как оказавшийся у нее в руке. – Возьми.

- Зачем? – повторил он глухо.

Она не ответила.

Роман сам не заметил, как вернулся домой. Зажег на кухне свет и бездумно уставился на нож ведьмы. Большой, почти как кинжал, с обсидиановой рукоятью, он буквально гипнотизировал его ярким зеркальным блеском широкого лезвия, отточенного как бритва. Этот блеск слепил глаза, и чем больше он всматривался в него, тем призрачней становилась реальность вокруг, уступая место чему-то иному…

1.

В спальне горел ночник. Лиза сидела на краешке постели, сложив на коленях руки, опустив голову…   

- Давай ты просто поцелуешь меня, - едва слышно прошептала она, - и мы забудем обо всем этом?

«Принеси ее сердце… я так хочу»…

Голос ведьмы звучал в голове Романа снова и снова. Его губы сами раздвинулись в улыбке, и он подошел вплотную, погладил ее черные, словно деготь, волосы, и она подняла на него ясный взгляд. Взяв ее осторожно за подбородок, он с той же улыбкой поднял ее голову выше и полоснул лезвием ведьминого ножа по беззащитному горлу.

Из глубокого надреза хлынула кровь, и Роман отшатнулся от запаха, горького запаха ржавчины. Большие карие глаза, в которых не было страха, только удивление и еще, на самом дне, глубокая печаль успевшей понять души, расширились, тут же остекленели. Роман смотрел в застывшие глаза и ясно видел смерть… он сам был этой смертью.

Стараясь действовать быстро, он вскрыл грудную клетку, запустил руку в горячее, влажное, липкое, нащупал сердце, потянул на себя. Вышел из комнаты, включил на кухне воду, подставил сердце под холодную струю, едко пахнущую хлоркой...

- Принес? – и снова она была невозмутима, словно по-другому и быть не могло.

Роман молча разжал пальцы, и на стол с глухим стуком упало завернутое в газетный лист сердце его невесты.

- Я говорила, к ногам. Дурень.

Двигаясь, словно робот, он опустился на одно колено и положил сердце у ее босых ступней, заметно припорошенных пылью.

- Молодец мальчик, - она потрепала его по голове. Затем вдруг схватила за волосы, заглянула в глаза – черными, непроглядными, кошачьими глазами. – Скоро ты узнаешь, что такое любовь. На самом деле…

На следующий день он избавился от тела, еще через неделю продал квартиру. Все вырученные деньги отдал ведьме. Своими руками построил для себя флигель неподалеку. Так они и стали жить – и это была воистину странная, безумная жизнь.

Днем он помогал ведьме в приготовлении зелий, поиске нужных трав, участвовал в ее непостижимых обрядах, где ужас так тесно сплетался с красотой, что становился с ней одним целым. А по ночам… каждую ночь она впивалась в него, как вампир, и он тонул весь в непередаваемо острых, сладостно-горьких ощущениях, огненных прикосновениях и ледяных промежутках… Ничто в мире не могло сравниться с этим пронзительным, ни на что не похожим счастьем, счастьем подлинной, ни чем не прикрытой близости. Проникая в его душу так глубоко, как не мог он сам, она открывалась в ответ, и он не только ощущал ее в себе, но и себя в ней, и это длилось, длилось, длилось, пульсируя разделенным на двоих сердцем, ибо сердце у них по ночам было одно…

2.

В спальне горел ночник. Лиза сидела на краешке постели, сложив на коленях руки, опустив голову…   

- Давай ты просто поцелуешь меня, - прошептала она, - и мы забудем обо всем этом?

«Принеси ее сердце… я так хочу»…

Голос ведьмы звучал в голове Романа снова и снова. Его губы сами раздвинулись в улыбке, и он подошел вплотную, погладил ее черные волосы, и она подняла на него глаза. Взяв ее осторожно за подбородок, он с той же улыбкой поднял ее голову выше, наклонился, прижался губами к ее губам. Пальцы разжались сами собой, на паркет упал с глухим стуком нож.

Опустившись на колени, он расплакался, как ребенок.

- Прости… прости меня… - повторял он снова и снова, а она гладила его по волосам, и губы ее кривились, то ли от улыбки, то ли от подступающих слез…

Через неделю они выгодно продали квартиру, переехали за город, в маленький тихий поселок на склоне холма, похожий издалека на россыпь цветных леденцов. Еще через месяц обвенчались. Вскоре у них родился первенец, затем двойня. Роман к тому времени уже служил в министерстве, имел связи и блестящие перспективы взлета по карьерной лестнице. Лиза заметно пополнела, лицо ее округлилось, преисполнилось благодушия и довольства. Целыми днями она возилась с детьми, управлялась с хозяйством. И от нее постоянно пахло ванилью. По вечерам, когда Романа привозил домой личный шофер, вся семья собиралась за столом, и Лиза рассказывала мужу о детях, своих хлопотах, заодно перемывала соседям косточки. После ужина обычно играли в лото, или монополию. Ровно в одиннадцать укладывались спать.

Так проходили годы. И пусть супружеский долг, как с грустью отмечал Роман, и в самом деле был для него долгом, пусть его и раздражал временами оцепенело-ласковый взгляд супруги, в котором было что-то коровье, он все же искренне считал себя счастливым состоявшимся человеком…

***

Вздрогнув всем телом, Роман заморгал, ошарашенно огляделся. В глазах плясали цветные пятна, во рту пересохло, под горлом громко стучало сердце. Он снова перевел взгляд на нож, зажатый в руке. Зеркальный блеск уже не слепил, а как будто согревал изнутри…

В спальне горел ночник. Лиза сидела на краешке постели, сложив на коленях руки, опустив голову…   

- Давай ты просто поцелуешь меня, - прошептала она, - и мы забудем обо всем этом?

Улыбнувшись в ответ, он подошел к ней вплотную, осторожно взял за подбородок, посмотрел в глаза…

И одним быстрым движением перерезал девушке горло.


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2021
Свидетельство о публикации №221020500008

Комментарии: http://proza.ru/comments.html?2021/02/05/8