Мерцают свечи в подземелье

Мерцают свечи в подземелье
Средь тишины и темноты,
И украшают ожерелье
Замок и толстые болты.

И цепи кованые звенья
В руке сжимает господин,
Ведет спокойно впереди,
И ты за ним ступаешь тенью.
Но чуешь ты - его волненью
Твой трепет внутренний сродни.
В оковах хрупкие ступни
Звенят красиво нежным эхом
Готовясь к непростым потехам,
И так торжественны огни.

Вот в глубь подвалов вы спустились,
И сердцу вторит звон цепей.
И все решетки опустились
По мановению ключей.

Стальная цепь, ошейник прочный -
Смиряют сладостно они.
Встань на колени в час урочный
И кротко голову склони.

Прими из ласки и из пыток
Целебный сладостный напиток
Обставлен темный уголок
Со вкусом - кожаный мешок,
Обновка, для тебя подарок
И час мучений будет жарок.

Но кто сказал, что быть рабыней
Есть обязательно разврат.
Та, что неволи не покинет,
Чиста, как много лет назад.

И это чувство может свято,
Быть может разной ипостась,
Но никогда не виновата
Та, что в неволю отдалась,

В неволю - но по воле доброй,
И кнут пускай струится коброй,
И властных рук кольцо хранит
От заблуждений и обид.

Отныне смысла не имеет
Чужое мнение, слова,
Струятся плети, словно змеи,
В мешке из кожи голова.

В мешке есть несколько отверстий -
Для глаз прекрасных и для рта,
Чтоб целовали губы перстень,
Порой и прочие места.

Но господин закрыть их может,
Детали прочные застежек
Замкнуть, и опечатать вход
В свой личный храм твоих красот.
А может, с ног до головы
Сойдутся замкнутые швы,
А сквозь отверстие рука
Ласкает бугорок соска,
Раздвинув молнию, замок,
Лишь господин открыть их мог.

Отныне смысла не имеет
Чужое мнение уже
Струятся цепи, словно змеи
И отражаются в душе.

И сталь поверхностью зеркальной
Покорность отразит в очах
Густой подчеркнутых вуалью
На крепко скованных плечах.
И награждая при свечах
Особой, пыточной кроватью,
Отметит воск тебя печатью
И поцелуем на устах
Печать поставлена сквозь щели
В уютной клетке колыбели.

Сегодня он палач твой личный,
Железный инструмент готов,
И сладок ужас безграничный,
Как и объятия оков.

Он истязания и ласки
Перебирает, чередуя,
И под печатью поцелуя
В тугую прорезь плотной маски
Налившись соком, только вздрогнут
Уста - и снова вход застегнут.

Последний раз прогнется кнут,
Смиряя дух твой неспокойный,
Мешок особый, многослойный,
Застежки наглухо замкнут.

И звон утих, пусть сердца стук
Сильней, но прочь ушли тревоги.
В железный, кованый сундук
Ты упакована в итоге.

И нежных рук за слоем слой
Все дальше тонкие перчатки
И овладел твоей душой
Уж сон, пустив свои зачатки.