Неуловимый Джо

- Привет, баран!
«Опять этот писклявый голос. То ли баба, то ли комар пищит. И что ещё за панибратство?! Сколько можно? Как я устал от этого чумазого хамла. Каждый день одно и тоже… И некуда не денешься. Куда от них сбежишь? В Мексику? Так там вообще беспросветная тупость и  пьянство. В Европу, что ли махануть? В Париж или в Рим. Надо же раз в жизни взглянуть на Сикстинскую капеллу».
– Баран, привет, говорю! Оглох на старости лет?
– Привет, Билл, – цежу сквозь зубы, лишь бы отвязался этот параноик с красным носом.
– Ты куда вчера девался, ослик? Только начали делить добычу, оглядываюсь, а тебя и след простыл. Ну, думаю, раз нашему малышу на свою долю наплевать, то не иначе как он побежал шерифу жаловаться…
– Ага, на себя самого…
Боже мой, как же меня тошнит от этого идиота.
–  Да у тебя всегда такой брезгливый вид, когда мы дилижансы потрошим, будто тебя блевать тянет. Ни дать ни взять – бродячий проповедник-святоша…
Билл садится на стул у барной стойки и щелкает пальцами, косясь на Уоренна, протирающего бокалы. Тот незаметным движением отправляет в его направлении стакан с бренди. Стакан скользит по зеркальной поверхности стойки. Билл прерывает его скольжение заскорузлой ладонью.
– Да… Тебе что – противно вообще всё, чем мы тут занимаемся? – я чувствую его сверлящий взгляд, хотя сам разглядываю своё собственное уморное отражение в бокале.
– И чем мы тут занимаемся? – цежу сквозь зубы.
– А ты не знаешь? Вытряхиваем из толстозадых толстосумов излишки…
– И отдаём эти излишки несчастным голодным беднякам… Ага? Мы же с тобой робин гуды, да, Билли?
Билл кашляет, едва не поперхнувшись.
– Окстись, Лео… Какие ещё робин гуды, мы ж не Шервурдском лесу.
– Ну да, ну да. Мы в задротном таком штате Невада, где грабёж – единственное, чем можно заняться приличному человеку с массой амбиций, но без царя в голове, – говорю я и тоже щелкаю пальцами перед глазами Уоррена. Тот, кривя губы, плескает в заляпанный бокал виски и ставит его передо мной.
Билл внимательно следит за моими движениями и вдруг хватает меня за руку:
– У меня к тебе дело, Лео.
Ну, что за манеры… Так же и виски расплескать недолго! Напружинив  бицепс и не обращая внимания на Билла, всё-таки подношу бокал в губам и пью вонючую уорренновскую бурду – и что он туда намешивает?!
Перевожу дыхание, вытираю губы и бормочу недовольно:
– Что за дело, Билли?
– Длинный Том, хочет, чтобы мы поймали Неуловимого Джо.
– Какого ещё Неуловимого Джо?
– Да того самого, который неуловим. Нам он как кость в горле. Только и слышно, Неуловимый Джо то, Неуловимый Джо сё…
– И что он такое делает? Почтовый дилижанс перехватил, что ли? Банк грабанул у нашей банды под носом?
– Да в том-то и дело, что непонятно, что он делает и где промышляет. Никто ж его не видел!
– Вот негодяй!
И что за бред несёт этот свихнувшийся алкаш?!
– Вот я и говорю. Надо его поймать и разобраться по-свойски… Чтобы, понимаешь, карты нам не путал и это, как его… а! реноме наше не портил.
– Ну, наше реноме нерушимо и конкурентов у нас просто нет! – произношу фразу,  как тост, и выпиваю содержимое бокала одним глотком.
– Что да, то да… Только Длинный Том тебе поручил Неуловимого Джо поймать. А меня в помощники тебе назначил.
– Вот тебе и здрасти! Как же можно поймать того, кто мало того, что неуловимый, да ещё к тому же невидимый?!
– Уж и не знаю, только Длинный хочет, чтобы это сделал именно ты… – Билл делает паузу, собираясь с духом. – Потому что к тебе доверия нет.
Доверия нет, а задание даёт. Проверяет меня Длинный…
Ставлю стакан на стойку и поворачиваюсь к двери. Билл бежит за мной.
– Только учти, никому ни слова… У Неуловимого Джо везде свои люди. Есть опасность, что ему донесут о нас. И тогда мы уж точно его не поймаем. А если не поймаем, то Длинный Том прикончит нас обоих. Во всяком случае – тебя!
Делаю большие глаза – как я устал от всего этого!
– Понял я, понял! Выезжаем на заре. Накорми свою гнедую, а то опять на голодной кобыле поскачешь.
Билл обречённо усмехается и бредёт к бару.
***
Солнце ещё не поднялось над вершинами секвой, а двое понурых всадников уже плетутся по узкой горной тропинке. И куда мы едем, одному Богу известно. Но Билл считает, что нужно ехать в Сэмово ущелье. Якобы именно там Неуловимый Джо свил себе логово. По его мнению, там у него целый гарем скво и запасы выпивки на зиму.
– С чего ты взял, что Джо именно в этом ущелье скрывается, Билли? ¬– лениво спрашиваю я. Ехать молча уж совсем невмоготу.
– Я взял? Да – нет, ты что-то путаешь. Так в посёлке говорят.
– Понятно. Одна баба сказала, другая Билли передала…
Билли оскорблёно дуется и всем своим видом показывает, что продолжать бессмысленный разговор он не намерен.
Солнце прыгнуло в зенит, а мы едва добрались до перевала. И тут началось.
Сначала у копыта гнедой взвился фонтанчик дорожной пыли. Потом сразу два таких же под брюхом моего вороного. Инстинктивно я дёрнулся, чтобы дать ему шенкелей, но стрела, просвистевшая у меня над ухом, заставила меня попросту вылететь из седла. Стало не до шуток. У индейцев очень плохо с чувством юмора.
Перекатываясь за ближайший валун, попытался одновременно вытащить из кобуры верный «смит-и-вессон». Но не тут-то было. Катился я шустро, но за валуном меня встретил грязный мокасин. Во всех смыслах. Краснокожий по прозвищу Грязный Мокасин не отличался любовью к чистке обуви. 
– А это ты, Жирный Суслик, – захохотал индеец. –  Я подумал, что Неуловимый Джо!
– А что, апачи вышли на тропу  войны? – я с трудом выдавил из себя вопрос, стараясь сдвинуть с груди грязный мокасин. – Твои краснокожие едва нас не прихлопнули! Это нарушение договора. Шериф Джексон будет очень недоволен.
На той стороне дороги Малыш Билли извивался, как уж, в руках двух дюжих индейцев. Не иначе уже прощался со своим скальпом.
– Плевал я на вашего Джексона! Брухо наведёт на него порчу в случае чего… Эх, снять бы с тебя скальп, Жирный Суслик, да возиться не охота, – проворчал Грязный Мокасин. – А где Неуловимый Джо, ты не знаешь случайно.
Новое дело: с каких это пор Неуловимый Джо стал таким нужным всем, даже индейцы им интересуются. 
Дикарь наконец-то убрал с меня ногу. Последний раз, когда мы виделись с ним, а это было с месяц назад в салуне Никсонвилла, мокасин у Мокасина был не такой грязный и рванный. Не иначе индеец много путешествует.
– Представления не имею, – сказал я, поднимаясь и отряхиваясь от пыли. – И зачем вам этот грязный старикашка?
– А вы сами не его случайно ищите? – Грязный Мокасин подозрительно прищурился, пропустив мимо ушей мой законный вопрос.
Я презрительно сплюнул: с дикарями только так – нужно всеми силами демонстрировать своё пренебрежение к их несравненной ловкости и сноровке, иначе скальпа не видать, как своих ушей.
– С чего ты взял? Разве тебе кто-то что-то говорил о нас с Малышом Билли? Мы едем по делам шерифа Джексона в Никсонвилл. Из Нового Орлеана пришли какие-то бумаги с новыми законами, вот он нас и послал за ними…
Грязный Мокасин сплюнул, подражая мне:
– Ладно, сделаем вид, что я поверил, – выкрикнул он, одновременно ловко, как только умеют индейцы, вскочив на своего коня. Как они управляются без сёдел, одному Богу известно.
– Живи пока, Жирный Суслик. Но всё же присматривай за своим скальпом! – хохотнул дикарь.
И кто сказал, что у индейцев плохо с чувством юмора?!
***
 Малыш Билли присмирел после нашей стычки с индейцами. Всё могло кончиться гораздо хуже, если бы с ним был не я, а кто-нибудь из нашей шайки. Краснокожим всё равно, бандит ты или нет, но если ты с ними не выкурил однажды трубку мира, то вряд ли тебя ждёт вежливое обхождение.
– Спасибо, Лео, – цедит он сквозь зубы. Я только усмехаюсь.
Сейчас нам предстоит гораздо более серьёзное испытание: впереди, на самом краешке скалы, примостилось покосившееся бунгало, настоящая развалюха. Нам требуется переговорить с его хозяином. Или хозяйкой. Не в том смысле – как повезёт. А потому, что никто не знает какого пола владелец этого угрюмого жилища.
Мы не успеваем приблизиться к бунгало и на 100 шагов, как из окна, не спеша, появляется толстое дуло штуцера и выплёвывает в нашу сторону сноп огня пополам со шрапнелью. Да, хлебосольных хозяев в наших краях не найдёшь днём с огнём.
Поднимаю пустые руки вверх. Я пришёл с добрыми намерениями. Кричу, что есть сил:
– Вагуто, мы пришли только спросить. Не стреляй!
Штуцер медленно уползает внутрь. Из окна появляется похожая на деревяшку ладонь и машет приглашающе. Мы, не торопясь, подъезжаем к бунгало. От Вагуто можно ожидать чего угодно. Но штуцер больше не проявляет свои дурные наклонности, и мы спешиваемся у самой двери. Привязываем лошадей к засохшей секвойе, подпирающей стену хибарки и, похоже, не дающей ей рухнуть.
Рывком распахиваю дверь. Не надо было этого делать так резко. В мою грудь направлен всё тот же грозный штуцер, перезаряженный и готовый прищучить любого.
– Стой, не двигайся. Ты кто? Белый Лео? – скрипучий голос ровен, но не выражает никакого гостеприимства.
– Прерия знает своих героев, – пытаюсь шутить.
– А с тобой Малыш Билли?
– Точно так.
– Пусть постоит за дверью. Подышит свежим воздухом.
– Да ему это будет полезно, – говорю я и делаю в сторону Билла успокаивающий жест.
Осторожно захожу в тёмную комнату, заваленную всяким хламом, позаимствованным из целого каравана дилижансов, ограбленных за последний десяток лет. Вагуто – скупщик(-ца) краденного.
– Тебе нужен Неуловимый Джо? – за огромным прикладом штуцера виден только морщинистый лоб и клочки седых волос.
И этот уже всё знает. И Джо, скорее всего, тоже.
– Совершенно верно. Давно ты его видел? – я спрашиваю Вагуто, радуясь тому, что в английском языке у глаголов нет родовых окончаний. Мой собеседник может быть и бабой, и мужиком, прямо как Плюшкин из поэмы русского писателя Гоголя.
– Я его не видел никогда. И давай уже, проваливай. Некогда мне с тобой лясы точить.
– Вагуто, это не разговор. Может быть, ты что-то слышал о Неуловимом Джо? Он сейчас в Сэмовом ущелье, так?
– Может, и в ущелье, а, может, и нет, – загадочно скрипит Вагуто, но дуло штуцера плавно снижается и, наконец, оружие оказывается на грубо сколоченном столе. – И зачем вам всем понадобился этот молодец?
Хм, недавно я сам задавал такой же вопрос. Почти такой же.
– Не нам. То есть не мне. Длинный Том его очень хочет видеть.
Вагуто, похожий на огромного паука, сотрясается от беззвучного смеха.
– Мало ли что он хочет! Джо давно никто не видел. Да и видел ли когда-нибудь его кто-нибудь, я не знаю.
 Из-за двери раздаётся раздражённый голосок Билла:
– Да знаешь ты всё, карга старая!
Штуцер вновь взлетает вверх в цепких паучьих лапках.
– Может, и знаю, но вам, оглоеды, скажу одно. Проваливайте туда, откуда пришли. Там и найдёте своего Неуловимого.
Озадаченно приподняв брови, пячусь к порогу, понимая, что больше сведений из бесполого существа мне выжать не удастся. Выхожу наружу и вижу, как Малыш Билли взводит курок своего «кольта», направленного на меня.
– Спокойно, спокойно, Билл. Что такое?!
– Лео, ты знал, что Неуловимый Джо в посёлке, но промолчал. Водил меня за нос!
– Что ты, что ты! Откуда мне было знать? Мы специально приехали к Вагуто, чтобы это узнать.
– Ты – предатель, Лео. Я давно это чувствовал. Ты за одно с Неуловимым Джо.
– Да кто он такой, этот Джо, что о нём только и разговоров. Кто его видел? Даже Вагуто ни разу с ним не встречался, – говорю я с расстановкой медленно приближаясь к Биллу. Выхватить свой «смит-и-вессон» мне под прицелом не удастся. Я не такой ловкий, как дикари.
– Стой, где стоишь, – пищит Билл, когда я в отчаянном броске кидаюсь на него, хватая за правую руку. Гремит выстрел. Мы катимся к копытам лошадей. Короткая схватка. Затем миллиарды звёзд высыпают у меня перед глазами. И дневной свет мгновенно гаснет. Наступает ночь.
***
Постепенно молочный туман рассеивается. Я понимаю, что мои глаза открыты, но проклятый туман не торопится рассосаться. Что я, где я, куда я… Столько вопросов и все без ответов.
Но вот бесформенные тени обретают условные границы. Передо мной три мрачные физиономии. Всё трое наблюдают за мной с каким-то чересчур пристальным вниманием. Не привык я, чтобы моя особа так притягивала взгляды.
Через океан тишины до меня долетает хриплый голос:
– Ну, здравствуй, Неуловимый Джо! Давно тебя ждём…
– Мы уж думали, ты не очнёшься никогда, – добавил другой хриплый голос чуть повыше тоном. – Вон твой подручный до сих пор без сознания валяется… Дохловат он у тебя. Нужно строже подходить к подбору кадров…
– Да к тому же дисциплинка у вас слабовата: если бы вы не сцепились, мы бы вас вряд ли взяли, зверюг этаких…
Кое-как шевелю губами:
– Вы кто такие? – хотя вопрос отпадает сам собой, когда я замечаю на моих собеседниках синие военные мундиры. – Что вам нужно?
– Нам нужно?! – восклицают одновременно, и в голосах слышится непритворное удивление. – Это теперь тебе нужно, Неуловимы Джо.
– Я не неуловимый и тем более не Джо. Меня зовут Лео Лайонс.
Самый здоровенный из вояк начинает просто давиться смехом.
– Ага, а я – президент Линкольн, по-твоему?!
Какой-то бред… Происходит что-то непонятное. Я лежу на деревянном настиле, который изрядно трясёт. Очевидно, это какая-то телега. Или фургон. Меня куда-то везут. Куда?
– Сейчас приедем в Никсонвиль, и там ты расскажешь отцам города о своих подвигах. А то уже никто не понимает, что происходит. Задолбались тебя ловить.
– Но с чего вы взяли, что я Неуловимый Джо?
– Ну как же. Ничего сложного: ты полностью подпадаешь под описание, которое рассылает губернатор.
Перед моим лицом появляется смятая замусоленная бумажка с каким-то текстом.
– Читай, скотина, мы уже эту листовку наизусть выучили. Три месяца без жён и виски по прерии скачем, чтобы тебя, подлеца, поймать.
– Так тут даже портрета нет.
– А зачем он нам. Тут же всё ясно написано: высокий, плотного телосложения, волосы тёмные, усы и борода… Глаза голубые.
– Джентльмены, но под такое описание подпадает каждый второй в Соединённых Штатах.
– Второй или третий! – передразнивает самый тучный. – Но вот из нас никто не подходит под это описание. Да и твой приятель тоже. Если есть усы, то глаза не голубые. Если плотного телосложения, то без бороды…
Понимаю, что все мои дальнейшие аргументы будут подобны бисеру… Остаётся одно…
– Ладно, ваша взяла. Деваться некуда, – скриплю зубами. – Только развяжите меня. Да, я Неуловимый Джо, если вам угодно. Плевать…
Все трое расплываются в широчайших улыбках, демонстрирующих прокуренные зубы.
– Ну вот, так бы и сразу. А то – я не я и хата не моя…
Самый шустрый из троицы, оглянувшись на самого внушительного с нашивками сержанта, начинает развязывать мне руки. Ох, зря он это делает…
Следующие мгновенья запомнить было невозможно по причине их скоротечности и невероятности. Как только руки оказывались свободными, одной пяткой я бью в челюсть самому худому. Удар сокрушительный – худой летит в дальний угол фургона. Я уже на ногах. Удар головой в переносицу толстяку. Резкий разворот, и шустрый малый оглушён ударами обеих моих ладоней по ушам.
Пока вояки очухиваются, осматриваюсь. Замечаю валяющийся на полу блестящий «смит-и-вессон». Хватаю и сразу же выпрыгиваю наружу.
На моё счастье за фургоном понуро тащится гнедая лошадка, привязанная удилами. Отвязать её пара секунд. И вот мы уже мчимся по пыльной прерии прочь от ничего непонимающих солдат.
***
– Билл, как же тебя угораздило связаться с таким монстром… Как же ты догадался, что Лео – это и есть Неуловимый Джо?
Надутый от гордости Малыш Билли сидит за столом в салуне. Перед ним высокий стакан с виски. Со всех сторон его обступили ребята из шайки Длинного Тома.
– Ну а как же иначе, – мрачно цедит Билл, прихлёбывая виски. – У меня на этих мерзавцев нюх…
Публика одобрительно гудит. Кто кивает головой, кто-то восхищённо прищёлкивает пальцами.
 Билл задумчиво пощипывает ус и добавляет:
– И вообще – кто-то же должен быть… Неуловимым Джо!
Ребята замолкают. На их лиц вселенская грусть. Никогда в жизни им уже не встретить загадочного и неповторимого никем Неуловимого Джо.