В нейрохирургии. Покер 3. Карты воинственны

  Вся наша жизнь игра, и кто бы с этим спорил. Порой судьба растасовывает колоду так, что подумать о «соломке подстелить» не хватает какой-то мили секунды времени. И тут стоит отметить настоящий факт того, что всякая карта и при любом раскладе до последнего претендует на роль козырной, во всяком случае уж точно надеется не быть битой, как и человек, - обладатель того самого расклада , -битым, проигравшим, опустошённым… За всем вышеперечисленным, пожалуй, может выплывать только один единственно верный вывод, коим теперь хочу и поделиться с читателем: вне всякого сомнения, - карты воинственны! А разгорячённая дама вдвойне, что и не подступиться…            

  Карта третья, - Дама Бубновая.

    Возвращаемся к вечеру, когда - с уборщицей рядом с трупом. Да, две девочки медсёстры конкретно попутали рамсы. Они действительно пригласили двух посторонних парней провести с ними ночь в Отделении нейрохирургии. Долго их посиделки-полежалки за закрытыми дверьми Ординаторской расписывать не станем, да и достоверно неизвестно, каким боком они получали удовольствие, и получали ли вообще, перечислим лишь косяки, к которым привело их безрассудство. Во-первых, они забыли сообщить главной медсестре о трупе в ванной, во-вторых, проспали утренний положенный обход палат, а проснулись лишь тогда, когда на дневную смену заступила уже новая бригада врачей. В-третьих, за ночь испарилась добрая половина припасов медицинского спирта, а в-четвёртых, тем же утром были обнаружены следы ночной жизнедеятельности двух потаскух, а именно оставленные ими, пользованные резиновые изделия в количестве нескольких штук, разбросанные на всеобщее обозрение проснувшихся больных в коридоре данного нейрохирургического отделения. В результате этого их без придельного поведения, обеих тут же уволили, но это всё утром, а накануне вечером мне выпало пообщаться с одной из этих бестий…

  Да, прошло всего несколько дней моего пребывания в больнице и меня не переставало штормить, а после соития с уборщицей в уборной рядом с трупом все мои силы практически оставили меня. Я возвращался по коридору в свою палату, и тут навстречу мне попалась одна из медсестёр. Её тоже штормило, но от алкоголя. Увидев меня, девочка без раздумий залепила мне смачную пощёчину, заявив при этом:
- Что?! Перетрахал всех здесь?! Ко мне даже не думай прикасаться! Всё равно не дам!
   В тот момент мне стало немного жаль себя – больного. Ведь эта дамочка должна была благоволить моему скорейшему выздоровлению, а она наоборот, заехала по моей нездоровой башке. От возникшей обиды за себя родимого я не сдержался и зарядил ей в отместку не менее смачную оплеуху.
- Ты охренел! – на что заявила мне пьяная дрянь. – Тебя сейчас научат общению!
  При этих словах она удалилась в Ординаторскую, и не успел я ещё войти в свою палату, как ко мне подкатили двое парниш, - тех самых, с кем борзая малолетка со своей напарницей весело проводили ночную смену.
  Ребятки пообщались со мной, но недолго. Они быстро поняли, что один мой звонок, и приедут пацанчики, которые отправят их на постой ко мне же в палату нейрохирургического отделения областной больницы.  Такое соседство их не прельщало, и в итоге поговорить со мной, у них не получилось, как того хотела их «борзая» знакомая. На этом конфликт можно было считать исчерпанным, и эта история могла закончиться, так и не начавшись, но нет… 

  Утром, уже после её увольнения, я вновь встретил эту воинствующую даму в коридоре.
- Пошли, поговорим! – заявила она грубо, и повела меня с собой вниз по лестнице. Я не сопротивлялся. Мне было интересно, о чём она ещё хотела поговорить, когда всё вроде бы ясно. Её уволили, и мы бы с ней больше никак не пересеклись. Да я и не держал больше обиды. Что можно взять с пьяной женщины?
   На моё удивление она привела меня в подвал больницы. Трубы в изоляции, сырость и тусклый свет грязных фонарей не располагали к длительному общению, а она и не стала тянуть…
- Хочу с тобой трахнуться напоследок, а то так и не буду знать, за что тебя наши бабы любят. – Сказала она без пафосно, и без лишних рассуждений мы занялись делом.
   И снова ржавая труба стала ей опорой (в тот раз был ржавый радиатор, когда рядом с трупом). Воинственная дама так громко и страстно стонала, когда я шпилил её раком с особой дерзостью, каждый раз втыкая по самое не могу. Мне снова вспомнилась её пощёчина, что обжигала щёку, и снова всплыла обида, которую, в конце концов, я и утолил сполна в тот ранний час среди ржавых труб на загляденье тех мышей и крыс, которые наверняка с интересом наблюдали за нами.
  Больше мы с ней не виделись. Она узнала от меня всё, что хотела…