Михаил Афанасьевич Булгаков. Его жизнь, творчество

Елена Сергеевна Булгакова.

В 1967 году Елена Сергеевна рассказывала корреспондентке московского радио М. С. Матюшиной о первой своей встрече с Булгаковым: «Это было в 29-м году в феврале, на масленую. Какие-то знакомые устроили блины. Ни я не хотела идти туда, ни Булгаков, который почему-то решил, что в этот дом он не будет ходить. Но получилось так, что эти люди сумели заинтересовать составом приглашенных и его, и меня. Ну, меня, конечно, его фамилия. В общем, мы встретились и были рядом» (цит. по сб.: Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988; в архиве Е. С. Булгаковой в ОР ГБЛ записи этого интервью нет).
О том же, ранее, брату (см. ее письмо от 13 февраля 1961 г.) — подробнее, в частности, подробнее о «знакомых», в квартире которых произошла встреча: «Это было на масленой, у одних общих знакомых. По Киеву они были знакомы с Мишей, но он их не любил и хотел закончить бывать у них. С другой стороны, и Евгений Александрович, живя какое-то время в Киеве, познакомился с ними, но бывал у них только тогда, когда я уезжала куда-нибудь летом и он оставался один. А мне почему-то не хотелось с ними знакомиться. Но когда они позвонили и, уговаривая меня прийти, сказали, что у них будет знаменитый Булгаков, — я мгновенно решила пойти. Уж очень мне нравился он как писатель. А его они тоже как-то соблазнили, сказав, что придут интересные люди…» Но и здесь «знакомые» не названы, таинственно завуалированы.
И еще ранее — в дневниковой записи 4 января 1956 года: «Когда я с ними познакомилась (28 февраля 1929 г.)…» «С ними» — с М. А. и Л. Е. Булгаковыми; единственный раз упомянуто, что при этом была и Любовь Евгеньевна; ничего о месте встречи; но зато дата еще тверже: 28 февраля.
Но масленая в 1929 году была не 28-го и даже не в феврале. Последний день масленой, или прощеное воскресенье, когда в России пекут блины, в тот год выпал на 17 марта. Когда же произошла встреча? На масленой? Или 28 февраля?
Рассказывался Еленой Сергеевной и другой вариант. По другому варианту, встретились они у Уборевичей. «Я ведь у твоей мамы познакомилась с Михаилом Афанасьевичем», — говорила Елена Сергеевна Владимире Уборевич. К Владимире относилась очень тепло — до конца дней. В голодном Ташкенте осенью 1942 года, когда дочь командарма оказалась на недолгой свободе, взяла ее к себе («Нет, нет, ты не можешь жить в общежитии, у тебя в детстве был ревматизм»), в течение нескольких месяцев делила с ней скудную пищу и бедный кров. «Я ведь у твоей мамы познакомилась с Михаилом Афанасьевичем…»


Рецензии