Светлый уровень Небытия. Безликий. Часть-5

Всеволод Чудокеев сразу же оказался в другой обстановке: в дремучем лесу, окутанным густым полумраком.
"А нет, не забыли..." - мелькнуло в сознании.
Тогда он впервые увидел Безликого...
У явившегося существа не было лица. Казалось, что невидимую оболочку, имеющую форму человека, заполнили белёсым газом, который постоянно стремится вырваться из неё. От этого форма постоянно менялась: становилась то узкой и вытянутой, то широкий и приплюснутой, то правильной, то асимметричной. На постоянно меняющейся форме головы не было ничего: ни рта, ни носа, ни глаз, ни ушей. Да и сама форма ежесекундно менялась то в вытянутую элипсообразную, как куриное яйцо, то в идеально круглую, как шар. Голос звучал в пространстве и, казалось, исходил отовсюду. И это был странный голос. Как и форма тела он постоянно менялся. По тональности и тембру невозможно было определить - говорит мужчина или женщина. А ещё - тело даже отдалённо не имело никаких половых признаков и ничто на нём не указывало на какие-либо элементы одежды.
Голос приказал Чудокееву следовать за белёсой тенью, что он беспрекословно исполнил. Идти пришлось не далеко: буквально за ближайшим толстостволым деревом стояла женщина, одетая в длиннополый серый плащ, с двумя рядами золотых пуговиц.
- Вот тебе напарник. Обучи его... - произнесло  существо и мгновенно исчезло.
Женщина придирчиво оглядела Чудокеева с ног до головы и спросила - "В аду был?".
- Нет - тут же ответил Всеволод, слегка качнув головой.
На его короткий ответ дамочка никак не отреагировала, словно заранее знала его. Она лишь отвела взгляд, затем молча и не спеша переложила чёрную папку из одной руки в другую. Воспользовавшись этой заминкой, Чудокеев внимательно рассмотрел внешность странной женщины.
У неё были правильные черты лица, большие глаза, длинные, до плеч и слегка вьющиеся чёрные волосы. От безразличного взгляда и постного, совершенно без эмоционального выражения лица, создавалось впечатление, что на ней надета маска, хотя и искусно созданная умелым мастером. О женских формах ничего нельзя было сказать, так как они скрывались широкими одеждами. И вдруг Чудокеев заметил, что теперь он и сам одет точно также. Лица своего он видеть не мог, но предчувствовал, что это, скорее всего, такая же маска с той лишь разницей, что волосы на голове у него значительно короче.
- Как там Русь? - с явной тоской в голосе спросила незнакомка и, обратив взор на собеседника, добавила - Я слышала была смута?
Чудокееву не хотелось откровенничать, поэтому он отвечал коротко.
- Да, была... Революция была.
- А что это такое - революция?
- Это когда пролетариат захватил власть.
- Пролетариат? Кто это?
- Рабочие.
- Чего они хотели?
- Восьмичасового рабочего дня - на последний вопрос Всеволод ответил немного подумав.
Женщина повернула голову и стала молча смотреть куда-то вглубь леса. Спустя какое-то время она заговорила, по-прежнему глядя в туже сторону.
- Мой кум работал у Греклина на мануфактуре. Он каждый день проделывал одну и ту же работу: укладывал пряжу на тачку и отвозил в красильню. За это он имел харчи, кров и иногда хозяин даже платил ему деньги. А мы, крестьяне, от темна до темна, не покладая рук, рвали жилы и в поле, и на лугу, и в лесу... Надо было успеть сделать всё до холодов. Зимы, ведь, долгие.
Женщина снова посмотрела собеседнику в глаза и, повысив голос, произнесла жёстко и даже несколько грубо.
- Эти рабочие сами не знают чего хотят. Если бы мы работали по восемь часов в день, то давно бы подохли  с голоду.
"Это я правильно поступил, что не откровенничал..." - подумал Чудокеев, слегка кивнув.
На обложке чёрной папки, которую женщина держала в опущенной руке, имелась серебряная прямоугольная накладка с теснённой надписью на неизвестном языке. Вдруг этот металлический прямоугольник вспыхнул ярко-красным светом, а буквы надписи запрыгали, заплясали, словно языки пламени разбуженные неожиданным сквозняком. И в этот же время, где-то метрах в пяти от них, из полумрака вырисовалась картина - огромных размеров бурый медведь терзал окровавленную человеческую плоть. Душа жертвы, в том же облике: босой, в поношенном зипуне и широких портках, стояла рядом и растерянно смотрела на зверя.
Женщина раскрыла парку, заглянула в неё.
- Трифон Бродягин, подъ-ка сюда, милок...
Мужчина медленно направился к ним, но на полпути остановился и, повернувшись корпусам на полуоборота, указал рукой позади себя.
- Он жрёт моё сердце... - обращаясь к женщине, потерянно проговорил Трифон.
- А ты хотел чтобы его жрали черви? - с явным равнодушием спросила она.
После этого мужчина перевёл взгляд на Чудокеева и с тем же выражением на лице, обратился к нему.
- Мне надо в Дернополье...
- Да никуда тебе уже не надо... - ответила вместо Всеволода  напарница, посмотрела ему в глаза и добавила - Во чудеса-то: при жизни, была тёмной - ни читать, ни писать. А теперь - всё понимаю...
Потом женщина подняла голову, выпрямилась, и, обращаясь к вновь прибывшей душе, стала говорить громко и чётко.
- Слушай меня, Трифон Бродягин! Душам, которые приходят сюда по причине трагической кончины, Господь дарует возможность в течении суток исправить своё житие. Так что ты примечай и кумекай как будешь донимать своё естество, дабы оно избежало погибели. Оно то тебя не узрит и не учует. Я не обязана вещать тебе подобное, но ты, на всякий случай, уясни...
И это, в общем-то, всё чему обучила женщина своего нового напарника.
Суть их работы заключалась в том, чтобы встречать освободившиеся души, как встречали когда-то их.
Всеволод вспомнил, что там, в поместье, перед тем как он вышел в сад, видел так же одетых людей в гостиной. Они стояли у дальнего окна и молча смотрели на него. Он их принял за прислугу и не уделил должного внимания.
 Здесь всё было до предела просто: если накладка на папке загорелась, значит кто-то умер. От того как умер человек, зависело какой свет она испускает. К примеру красный, означал что смерть была трагической. Зелёный - человек умер в юном, а возможно даже в детском, возрасте. Белый свет был самый спокойный во всех отношениях. Это означало, что человек выполнил всё, что ему предназначалось и завершил свой жизненный путь. Такие люди, обычно, приходили тихо. Они ещё там, при жизни, смирились со своей участью, и теперь были послушны и покорны. А самым беспокойным, не без основания, считался красный свет. Душа не хотела верить в свою смерть - истерила, паниковала, металась, убегала. Хотя убежать здесь было невозможно, потому как попросту некуда. Но попытки предпринимались. Нельзя сказать, что эти неспокойные души причиняли встречающим много хлопот, однако определённого внимания требовали.
Со временем Чудокеев понял, почему встречающие обязательно были разнополые. Здесь тоже всё оказалось вполне закономерно и предсказуемо: есть люди, как мужчины, так и женщины, которые даже после смерти свои сокровенные моменты доверяют только себе подобным. Одно лишь несколько удивляло Всеволода - поток смертей никогда не прерывался. Души всё шли и шли. Встречающие не ели, не спали, правда им и не хотелось. Они не чувствовали голода, усталости или какого-то другого дискомфорта. Из-за плотной занятости им даже и говорить между собой особо не приходилось. Правда Всеволод к последнему не очень-то и стремился: ему почему-то казалось, что напарница его недолюбливает.
Но вот прошло время и снова к ним явился Безликий. Он приказал женщине передать папку Всеволоду и, после того как она это сделала, куда-то увёл дамочку. Потом, сразу же явился другой Безликий, хотя может это был тот же, и представил Чудакееву новую, но внешне точно такую же, напарницу. Произнёс всё те же слова, и так же исчез. И Всеволод, уже на правах хозяина папки, задал ей тот же вопрос - "В аду была?". Но ответ он получил довольно оригинальный.
- Я рассчитывала встретить здесь Бога... А ты кто такой?
Это несколько рассмешило Чудокеева, но он не подал виду. После длительной паузы, глядя на женщину в упор, он наконец  сказал - "А я и есть Бог. И как Бог я тебе заявляю, что здесь ты должна работать, работать и работать...". Конечно она не поверила, но и возражать не стала.
Потом эту фразу он часто повторял беспокойным и излишне любопытным душам. А тогда, как бы в подтверждение сказанному, они оказались в каком-то городе. На проезжей части лежал искорёженный велосипед, на краю тротуара сидел мальчик лет семи и руками растирал ушибленную ногу. Мальчик ещё не знал, что на самом деле он уже умер...
Ничего не изменилось у Всеволода с появлением новой напарницы. С ней он тоже не откровенничал. Ему почему-то казалось, что женщина, в глубине души, держит на него обиду за то, что он оказался не бог. И ещё он был уверен, что там, в реальной жизни, в последнее время смертей значительно прибавилось. Да и души стали приходить другими: беспокойными, нервными, злыми. По всему чувствовалось, что они более образованны и, вместе с тем, почему-то, более наглые. Не все, конечно, но некоторые вели себя дерзко: им, видите ли, сразу подавай бога. И ещё: Всеволоду казалось, что люди начали сильней бояться смерти. По-видимому, предполагал он, жизнь там стала лучше. Хотя, судя по тому, какими души являлись сюда, этого не скажешь - в большинстве преобладала насильственная смерть. Ещё он  предполагал, что, возможно, люди сильно увлеклись атеизмом. Чудокеев даже испугался, не случилась ли ещё одна революция и не пришли ли к власти большевики во всём мире. У самих душ, напрямую, они ничего не могли узнать. Было запрещено. Кто и когда установил этот запрет, неизвестно. Чудокееву, ещё в самом начале, когда поручили новые обязанности, хозяйка папки сказала -"нельзя". Он то же самое сказал своей напарнице. И, из-за опасений усугубить своё положение, никто не посмел нарушить полученный запрет.
"Скорее всего - размышлял Всеволод - у душ слишком мало времени, что бы они могли его тратить на встречающих. Им бы с родственниками пообщаться". Встречающим приходилось довольствоваться тем, что удавалось мельком услышать из бесед вновь прибывших, с ранее умершими. Но это не давало полной картины происходящего из-за множества противоречивых моментов. Конечно, сама жизнь никогда не была, и вряд ли будет, одинаковой: разный уровень развития, разные вероисповедания, условия, кругозор. Но здесь ещё создавалось впечатление, что где-то, что-то не так со временем. Иногда Всеволод задавался вопросом - "Он в раю или в аду? Если нет страданий, значит, в раю...". Это его, как бы и устраивало, но где-то в глубине души, всё-таки, проявлялись сомнения. А в последнее время он всё больше склонялся к тому, что если это и не ад, то очень близкое, предшествующая ему, состояние. Никто не знал, что написано на обложке папки. Но  Чудокееву, почему-то, казалось, что там написано слово - "Смерть". И оно ему уже порядком поднадоело.
Когда прозвучал сигнал о прибытии Безликого, Всеволод не удивился. Он и раньше был уверен, что его ждёт  участь предшественников. Он только не знал какая. Поэтому, услышав колокольчик, замер и насторожился. Одновременно с появлением Безликого, предполагаемое слово "смерть" загорелось ярким зелёным светом.
- Это ещё мне? - спросил Всеволод, указывая кивком головы на надпись.
- Уже нет - ответил Безликий.
Напарница взяла папку и они оказались в длинном больничном коридоре у стен которого стояло разнообразное медицинское оборудование - каталки, инвалидные коляски, капельницы с пустыми сосудами и мониторы с пыльными экранами.
Всё говорило о запустении здания: разбитые окна, провалившаяся отделка потолка, ломанные линии треснувшей штукатурки. Но самое удручающее впечатление производила умершая пациентка.
Это была девочка лет пяти, чумазая и лохматая, одетая в длинную широкую рубашку, с оборванными краями внизу. Она шла, недоумённо оглядываясь вокруг, и плакала. Точнее - она издавала лишь звуки плача, потому как, вероятнее всего, была сильно удивлена своим новым состоянием. Однако, завидев впереди людей, остановилась и заплакала уже по по-настоящему.
Скорее всего она не видела ни Безликого, ни Чудокеева, а только эту странную, неизвестную ей женщину. Когда та раскрыла чёрную папку, девочка заплакала ещё сильнее.
- Почему плачет маленькая Вазира? Что случилось? Кто её обидел?
По-видимому сама осознавая нелепость заданных вопросов, женщина вдруг резко захлопнула папку и, чуть приподняв голову, заглянула девочке за спину.
- А что это у маленькой Вазиры за плечами? Ну, посмотри сама, что это у тебя там?
Девочка повернула голову и от увиденного действительно перестала плакать: за плечами у неё находились белые крылья.
- Какие хорошие крылышки!  А ну, приподними их, растяни их... Вот, видишь какие красивые, как у голубя... А помаши ими, ещё помаши... Как красиво Вазира машет крылышками... Сильнее, ещё сильнее помаши... Ой, что это? Вазира может летать как птичка? Вазира летает! Как красиво Вазира летает!
Проделывая все эти манипуляции, девчушка не только перестала плакать, но и наверняка забыла всю свою прошлую жизнь. Её большие чёрные глазёнки счастливо засветилась, ротик приоткрылся, а губки растянулись в радостной улыбке.
Воспользовавшись тем, что девочка настолько увлеклась процессом полёта, женщина запрокинула голову и громко произнесла, глядя куда-то вверх - "Эй, вы, пернатые, принимайте пополнение".
Сразу же после этого в пространстве проявились ещё два такие же создания и, махая крылышками, стали летать вокруг Вазиры. Вскоре та разразилась весёлым звонким смехом и присоединилась к их хороводу. Все трое порхали словно бабочки, согретые лучами утреннего солнца, весело носились друг за другом, смеялись, пищали от восторга, одновременно поднимаясь всё выше и выше.
Дети отсюда уходили по-своему, не как взрослые. Наверно у них тоже здесь были какие-то свои обязанности, но встречающие этого не знали.
- Вот видишь, у неё всё хорошо получается - произнёс Безликий - А для тебя есть другое задание...