Наследство

 С приходом года Крысы по восточному календарю началась пандемия коронавируса. Он пришел с азиатского Востока. Все вспомнили нумерологию, заговорили о  двойках в датах, которые станут предзнаменованием несчастий, но в семье Петровых эти цифры омрачали родителей только в дневнике сына. И год у них начался вполне благополучно, можно было бы сказать даже «удачно», если бы это не звучало так кощунственно.

 Дело в том, что у главы семьи Сергея Петрова умерла какая-то дальняя одинокая родственница: то ли троюродная тетка, то ли племянница. Современные семьи не отслеживают своих родственников до седьмого колена и не составляют «генеалогических  древ». Особенно если одни из них живут в Москве, а другие в глухой деревне, и не за Московской кольцевой, а где-то в Брянской области. 

 Родственница скоропостижно скончалась  под Новый год, сельчане её похоронили. Работавшая в сельском правлении сердобольная и  дотошная соседка Зинаида, что дружила с  безвременно почившей, разыскала их адрес и отправила письмо со скорбным сообщением о преждевременной кончине Марии Сергеевны Петровой на семидесятом году жизни.
 
 Конечно, Зинаида имела свой расчет, и не совсем бескорыстный. У Марии Сергеевны остались куры и гуси, на которых Зинаида честно претендовала, так как ухаживала за птицей, кормила и протапливала дом, чтобы не отсырел за зиму, пока новых хозяев дождется.
 Был еще кот «Сергун», эту кличку дала ему уже сама Зина, так как кот был приблудный, а Мария Сергеевна лишь прикармливала животину. Но после её смерти кот отказывался уходить и поселился в доме. Зина решила, что пускай живет, мышей ловит, ей не трудно молока в миску плеснуть.
  Так что Петровы в середине февраля получили сообщение о свалившемся на их голову наследстве в качестве дома в деревне Галоёвка и десяти соток земли с огородом.

 Семья Петрова, жена Людмила и десятилетний сын Денис,  жила в двухкомнатной квартире в Москве в доме, проходившем по программе реновации. О даче за Московской кольцевой они и не могли мечтать. Сергей работал инженером-программистом в компании «Новые вентиляционные системы», а жена - бухгалтером, вела какие-то ЧП или ИП. Сын Денис учился в пятом классе, был еще тот шалопай, поэтому Людмила работала дома, чтобы следить за ребенком и заниматься воспитанием.

 Зинаида, приславшая письмо, выслала им фотографии дома и огорода, проинформировав  о  сроках вступления в наследство.  Сергею даже отпуск брать не пришлось, случился вселенский карантин из-за пандемии короновируса. Всех, кого было можно, посадили работать «на удалёнку». Работа Сергея позволяла решать производственные задачи из любой точки земли, где есть Интернет. Но чтобы спасти семью из грозящей самоизоляции с пропускной системой, внедряемой в Москве, решили поехать в деревню Галоёвку сразу всей семьей на стареньком автомобиле «Нива», доставшемся главе семьи от родителей.

 С помощью навигатора составили маршрут и в конце марта, на весенних каникулах  сына,  отправились в путешествие за наследством. Весь маршрут-то,  400 км с небольшим хвостиком, проехать планировали за один день, для этого выехали пораньше, чтобы по световому дню доехать до места. Но это по навигатору за 5 часов, а на самом деле все десять с хвостиком получилось.

 Русская дорога, еще Гоголем описанная, – это особая история, которая начинается,  как только минуешь Московскую область и выезжаешь на провинциальные дороги Калужской и Брянской областей.  Особенно весной, когда после зимы ямы в асфальте, словно выгрызенные кем-то, сменяются распутьем проселочных дорог в коварных колдобинах залитых снежной водой, и не знающему этот путь лучше туда не соваться. 
 
Сначала где-то пробили колесо, ставили запаску, затем Сергей, захотев сократить путь, свернул на проселочную дорогу и даже отечественная «Нива» забуксовал в грязной колее наглухо. И если бы не трактор, проезжающий в одночасье мимо, пришлось бы, наверное, и заночевать прямо на дороге.

 С этого момента семья Петровых начала знакомство с сельским бизнесом. Тракторист,  смекнув,  что машина с московскими номерами, и положение у них безвыходное, рискнул увеличить таксу до пяти тысяч. Сошлись на трех при условии, что его трактор сопроводит «Ниву» до безопасной дороги. Так что до Галоёвке они добрались под опекой предприимчивого тракториста, который и сопроводил москвичей до тети Зининого дома.

 Зинаида напоила гостей чаем, прежде чем дом показывать. От ужина они наотрез отказались, чтобы не стеснять хозяйку. Тут же в разговоре тетя Зина решила и вопрос с домашней птицей, которую она себе в сарай перевела и кормила, а за это она Петровым яйца свежие к столу обещает приносить.  Сделка состоялась с обоюдного согласия двух сторон. Так как все члены семьи Петровых понятия не имели о птицеводстве и предпочитали готовый продукт. А Дениска видел домашних кур только по телевизору и то породы экзотических курочек  в Московском зоопарке.

 Дом Марии Сергеевны был небольшой: из силикатного кирпича пятистенка. Одна половина дома разделена внутри  перегородкой на кухню и маленькую спаленку с железной кроватью, аккуратно застеленной лоскутным одеялом, но «пэчворк» был выполнен мастерски и со вкусом, в красно-желтых тонах. Над кроватью висела вышивка «Жар-птицы» в самодельной рамке. Сразу было видно, что Марья Сергеевна была рукодельница, её вышивки висели на выбеленных стенах по всему дому. Убранство дома  говорило об опрятности бывшей хозяйки и её стремлении к уюту.

 На кухне стояла газовая плита и традиционная советская кухонная белая мебель: навесной шкаф со стеклянными дверцами, кухонный стол с табуретами. Но и они были декорированы рисунками подсолнухов из салфеток в стиле «Декупаж». Кухонные доски, расписанные под хохлому, развешаны на стене над газовой плитой и стареньким холодильником.

 В зале  деревянный круглый стол с изогнутыми венскими стулья вокруг него. На столе керамическая ваза с засохшими ярко-оранжевыми фонариками физалиса. У стены диван-книжка под клетчатым красным пледом. Старый аналоговый телевизор на тумбочке, шифоньер  с зеркалом и буфет с чайным сервизом с золотой каемочкой  и  запыленными хрустальными рюмками. Вот и все имущество.

 Но Петровы были несказанно  рады увиденному. Они очень боялись встретить  здесь все в неприглядном виде и запущении. Людмиле даже кошмарный сон снился про этот дом. Но всё оказалось вполне пристойно,  только холодно, запустело и пыльно. Пахло печью и котом. Этот хозяин встретил гостей неприветливо и угрюмо.
- Это  Сергуня, - представила кота Зинаида.
- Мой тёзка, - засмеялся Сергей и хотел погладить кота, но тот невежливо зашипел.
- Это он к мужчинам не привык, а так он ласковый, - заверила Зинаида. Она достала из шкафа сухой корм и насыпала в миску. – Я его подкармливаю после смерти Марии. Уж не выбрасывайте... - жалостливо попросила. - Он мышей хорошо ловит, – У меня - то у самой две кошки, я его к себе взять не могу.
- Мама, давай оставим. Правда, пап, мам…- вмешался Дениска и стал гладить кота.
Кот не среагировал и продолжал спокойно хрустеть кормом.
- Вот и подружились, - заметила Зинаида.
Людмила без энтузиазма согласилась. Она так устала, что не могла сейчас ни убеждать, ни спорить. Скорее бы лечь спать,  а завтра она наведет здесь порядок.

 Утром она первая проснулась от холода. За ночь печь, протопленная Зинаидой к их приезду, остыла, и в предрассветных сумерках холодный чужой дом показался ей ужасным. Нет, она ни за что не останется здесь. Уж лучше назад в Москву на карантин. Как здесь можно жить?!
- Сереж, вставай. Надо как-то затопить печь. Зина, сказала, что дрова в сарае. В доме есть газовый котел, но он отключен. Может, посмотришь? Сам справишься, чтобы запустить систему.

 Сергей бодро вскочил с дивана. Он был еще под впечатлением неожиданно обретенного наследства, и ему все нравилось. Сегодня он планировал осмотреть своё хозяйство и прикинуть, что с ним делать в будущем. Но сначала нужно подключить компьютер, наладить связь с миром.
- Сереж, посмотри Дениску. Укрой его потеплей, а я встану, когда ты затопишь эту печь. Очень надеюсь, что тебе это удастся.
- Ты, что в меня не веришь?!- целуя жену, воскликнул Сергей. - Да это же не программное обеспеченье создавать. Сейчас дрова принесу.
  Заглянул в спаленку, где на кровати спал сын.
– Дениска спит, как убитый, я его вчера еще старым полушубком накрыл, - прошептал он Людмиле, снова заглядывая в комнату.

 Но энтузиазм быстро улетучился, когда сырые с улицы дрова никак не разгорались. Комнаты постепенно наполнялись белесым дымом. Людмила выскочила из теплой постели, чтобы открыть окно. Неожиданно  под босыми ногами ей попалось что-то  мягкое и влажное. Она с ужасом увидела, что наступила на понадкушанную котом мышь, завизжала так, что Денис выскочил из своей комнаты и закричал:
- Что, что! … Мы горим! У нас пожар! – и кинулся со слезами к отцу.
 
 Сергей не знал, кого успокаивать: рыдающую от испуга и брезгливости жену или сына, напуганного криком матери. К тому же он уже сам кашлял, и слезы от едкого дыма катились из глаз.  И только кот с шифоньера беспристрастно взирал на непрошеных гостей.
 
 В это время появилась Зинаида и застала всё семейство в слезах. Она пожурила Сергея за то, что он неправильно начал топить печь. Заступилась за кота, который из благодарности, что  они его оставили в доме, принес им мышь.  «Дохлая мышь  ведь гораздо приятнее, чем живая под ногами бы бегала. Просто под ноги надо смотреть». Людмила от пережитого стресса, не могла не согласиться, но подумала про себя, что такого еще раз она не переживет.

 Тетя Зина принесла яиц и молока. Сергуня моментально спрыгнул со шкафа и начал тереться о ноги своей кормилицы.  Дениска быстро успокоился и затеял игру с котом, сделав бумажный бантик из старой газеты.  Пока проветривали дом, Зина помогла растопить печь, при этом подробно рассказывала все тонкости топки печи. Оказалось, это не совсем просто. Дрова должны быть предварительно просушены у печи для каждой закладки, поэтому их вносят в дом заранее и кладут рядом с печью, чтобы просыхали. Нужна лучина для растопки, да еще правильная укладка дров в саму печь. А управление задвижками вьюшек - это отдельный разговор. Главное – не закрывать, пока дрова не прогорели, и, чтобы не было видно исходящих от них голубоватых язычков пламени. Это угарный газ, и от него много людей «помёрло».

 Дениска всё это слушал с открытым ртом. «Вот здорово! Будет что в Сторис, в Директ выложить». Он  считал себя блогером, когда с помощью отца начал записывать короткие видео и выкладывать их в сеть.

 Люда пожарила яичницу, налила Дениске молока.  Попробовала сварить кофе на печи в привезенной из дома турки. Получилось. И по дому разнесся приятный  знакомый аромат их «городского» утра, в их первое утро в деревне Галоёвка. Это как-то успокаивало и помогло принять новую действительность.

 Сергей пока женщины на стол собирали, уселся за компьютер. Зинаида полюбопытствовала о его роде занятий и, узнав, что он программист попросила о помощи: в сельсовете, как по привычке, называли Управление  сельским хозяйством, вирус в компьютере какой-то завелся. Так не мог ли, Сергей в порядке шефской помощи «город – селу», его удалить.

 Сергей пообещал подойти проверить компьютер, когда решит свои производственные задачи. Он ведь на работе, хотя и «на удаленке». Зинаида удивилась: «Это надо же, можно, оказывается, работать и на работу не ходить». И тут она вспомнила, и про масочный режим и про социальную дистанцию, и про карантин в  Москве. Об этом же председатель говорил, что там, в Москве, карантин вводят и особые пропуска из-за пандемии. У неё-то дома телевизор давно сломался, да ей и смотреть его было некогда.  Она достала из кармана  маску в мелкий голубой горошек и натянула на подбородок.
- А вы, извините, здоровы будете? Ковид к нам не привезли? - осторожно спросила она.
Сергей засмеялся:
- Вчера, пока с вами не встретились, были здоровы. А вы как себя чувствуете?
- Сережа, прекрати. Извините его. Он шутит, – обратилась она к Зинаиде.
- Мы работаем дома. Конечно, бережемся. В магазин - в маске, а на метро в исключительных случаях ездим.

Зина успокоилась, она и сама не очень боялась. У них в деревне пока никаких случаев заболевания не было, а информация СМИ её не кошмарила, так как она её не слушала. Но про маску она предупредила.
- У нас тоже все по-строгости. В магазин и в правление только с маской! Если нет, у бабы Нюры можете купить. Она перед магазином продает. Недорого, по десять рублей.

 Предприимчивая Зина уходила от Петровых с надеждой, что по-соседски Сергей может ей телевизор подключит. Программист… - разбираться должен.

 Дениска прибежал с улицы, сбросил шапку с потной головы:
-  Жарко!... Мама, папа! На улице - красота. Солнце, тепло… Сосульки за домом – вот такие! - раскинул руки в разные стороны. – Пойдемте во двор, посмотрите сами!
- Куда! Вернись! Надень шапку!- крикнула Люда, но Денис уже выскочил из дому. Кот, сидевший у двери только успел проскочить на улицу, едва не лишившись хвоста.

 Накинув куртку, Люда вышла на крыльцо. Яркое солнце брызнула ослепительными лучами в глаза, да так, что пришлось зажмуриться. С крыши падала капель, стуча по опрокинутому возле стены железному ведру, его ночью заботливо предусмотрительная Зина предложила использовать вместо туалета, не бежать же в «уборную» на улицу. Это заведение, в форме пограничной будки, стояло в конце огорода. Утром Сергей с Дениской уже протоптали по мокрому осевшему снегу туда дорожку. Вздохнув, Людмила поплелась в «уборную», как назвала это строение тетя Зина, оценить все прелести деревенской жизни в полном объёме.

- Мама, смотри! Какой сосуляк я оторвал с крыши сарая!- крикнул Дениска. В руках он держал полуметровую сосульку и пробовал её на вкус.
- Прекрати ёе лизать. Грязь всякую…- обернувшись на крик сына, она оступилась, взмахнув руками, не удержалась и провалилась в  рыхлый и глубокий снег. Пытаясь вытянуть провалившуюся ногу из сугроба, Люда  почувствовала, что её короткий сапог, наполнившись снегом, остается в сугробе. Сырой снег все плотнее охватывает ногу, и она  не может её вытянуть.

-Денис, помоги мне, я провалилась. Да, иди по протоптанной дорожке, а то  сам провалишься - крикнула она сыну.
 Дениска подбежал, помог матери подняться, но сапог остался где-то там  в снегу.
- Беги за отцом, пусть  лопатой откапывает сапог.
Людмила таких испытаний за это утро натерпелась, что её терпению пришел конец.
- Все, завтра же возвращаемся в Москву,- решила она. А если Сергею нужно остаться, пусть остается. А она с Денисом уедет.
- Что случилось? – выходя из дома, крикнул Сергей.
- Иди, вытаскивай мой сапог, он в снегу. У меня уже нога замерзла.
Сергей, смеясь,  сгреб жену в охапку и понес в дом.
- Сейчас тебя спасем, а затем сапог из снежного плена будем вызволять – счастливо сообщил Дениска. Он был радостен и возбужден: столько нового и интересного его еще ждёт.

 Людмила начала уборку дома, она не могла жить в такой пыли. Скатав красные ковровые дорожки, что напомнили ей лестницу ТЮЗа из её детства, она заставила своих «мужчин» их выхлопать на снегу, а сама вымыла окна и полы. Сняла старый тюль с окон и занавески с дверей – всё в сарай на улицу.  Разбирая шифоньер, решила все вещи отдать Зинаиде, та уже намекала про гардероб бывшей подруги.
 На полке увидела синий плюшевый альбом с фотографиями, позвала мужа. Вместе с ним, рассматривая старые черно-белые снимки, вдруг почувствовала, как безвозвратно проходит жизнь человека.

Вот молодая женщина в летнем светлом сарафане с охапкой полевых цветов, а здесь официальное фото уже в темном костюме белой блузке с волосами, уложенными в прическу, наверное, для доски почета, почему-то подумала. Зинаида говорила, что Марья Сергеевна работала в сельском медпункте, пользовалась уважением у начальства. Вот фотография  с подругами за праздничным новогодним столом, здесь в доме… А в этот Новый год уже некому было отмечать. В пожелтевшем конверте с номером Полевой почты фотография военного в полевой форме,  подписана с обратной стороны «Любимой Машеньке. Жди, я вернусь!" и дата  17 мая 1981. Кабул»
-  Сергей, смотри. Это фотография военного с Афганской войны. Наверное, она его любила, а он не вернулся… поэтому и осталась  одинокой. Нужно у Зины расспросить.
- Ну, ты уже целую историю сочинила. Я думал, что в этом альбоме найду знакомые фотографии родственников, отца или матери. Ты же знаешь, у нас весь семейный архив сгорел, когда в  нашей коммуналке пожар был. Эту квартиру родители уже позже получили.
- На кладбище обязательно надо сходить. Нехорошо, что мы в доме поселились, а на могилу не сходили. Зину надо попросить показать могилу, и помянуть, - сказала Людмила.
- Да, обязательно сходим. Мы же только приехали, первый день,-  поспешил согласиться муж. – Я сейчас в правление пойду. Обещал компьютер посмотреть. Да и с документами по дому надо решать.
- Мы с тобой. Нужно в магазин зайти. Холодильник пустой. Я его включила, проверила, вроде работает.

 Шли по главной дороге до центра села,  как  объясняла Зинаида, там и магазин и правление.  Что идут правильно, подтвердила женщина, попавшаяся им навстречу и тянувшая санки с мешком муки."И здесь запасаются из-за пандемии, наверное",- подумала Люда. Женщина, с нескрываемым любопытством рассматривая их,  первая поздоровалась. Дениска удивился:
- Откуда она нас знает?
- Так  здесь принято. Людей немного и они приветствуют друг друга, - объяснил  Сергей сыну.
- Конечно, в Москве это не получится, с каждым здороваться…- согласился сын.
- Смотрите, в этой деревне и ослики водятся! - вдруг закричал Дениска, показывая во двор дома, где у столба низкого  забора был привязан  серый  пегий жеребенок. Рядом стояла телега, еще не запряженная лошадью.
- Это жеребенок, смотри, дядя выводит лошадь из сарая. Сейчас, наверное, запрягать в телегу будет,- засмеялась Людмила.
- Вот бы покататься!- произнес Денис и крикнул, - Здравствуйте!
 Мужчина оглянулся и приветливо поздоровался.
 
 У магазина с вывеской «Продукты» на ящике сидела старушка, повязанная шалью в старой черной цигейковой шубе, порыжевшей от времени. Перед ней на таком же ящике аккуратной стопкой лежали сшитые и отутюженные маски в мелкий голубой горошек.  Рядом с ней стояли две женщины и о чем-то спорили, жестикулируя руками.
«Баба Нюра - местная знаменитость», - вспомнила Людмила. Зинаида о ней рассказывала. 

Отсутствие медицинских масок в продаже и их повсеместная востребованность подвигла местных жителей к  предпринимательству. Баба Нюра, бывшая кастелянша в местном пионерском  лагере, стала шить их сама из своего прежнего запаса постельных принадлежностей, списанных в своё время на законном, по её словам, основании.
Баба Нюра при виде вновь прибывших потенциальных покупателей оживилась, приподнялась и призывно закричала:
  - Молодые люди, молодые люди! Где ваши маски? У нас в сельпо без масок не продают. Никак нельзя эпидемия, разве не слыхали?
- Здравствуйте, мы из Москвы, и знаем о масочном режиме - важно сказал Денис, ему доставлял удовольствие, новый вид деревенской коммуникации.
- Здравствуйте, здравствуйте… А к нам, что в гости, к кому? А уж не Сергеевны ли вы родственники? – догадалась баба Нюра. Они с женщинами только что эту новость обсуждали.
«Приехали московские, теперь могут и нам заразу привести…», - сетовали между собой селянки. 

Но баба Нюра «ковида» не боялась, а вот для её бизнеса это прямая выгода. Она и прежде  торговала яйцами, козьим молоком, а летом  зеленью: лучком да укропом,  теперь еще и масками, травяными чаями и настойками. Сидела у магазина в любое время года, здесь останавливались  проезжающие в город попутные машины. И какая-никакая копеечка к её мизерной пенсии у неё была.

 Женщин как ветром сдуло, когда Петровы подошли к магазину.  Вспомнили про маски. У Людмилы в кармане куртки маска нашлась. А Сергей с Дениской купили у бабы Нюры: но уже по двадцать рублей. Цена возросла у предприимчивой бабушки для городских сразу  на сто процентов.

 Продавец в магазине тоже была в маске в голубой горошек. Видно, баба Нюра снабжала всю деревню своими масками. Ассортимент магазина был не богат: хлеб, печенье, конфеты,  всякая бакалея; йогурты с длительным сроком хранения, плавленые сырки и  рыбные консервы.  Алкогольная продукция стройными рядами выставлена на верхних полках под надписью о возрастном ограничении.
- В город надо будет ехать, - заметил Сергей, уже предугадывая жалобы жены на бедный ассортимент.

 Когда, закупившись необходимыми продуктами, они вышли из магазина, бабы Нюры с её товаром уже не было. Только ящики остались, приставленные у крыльца.
- Новостью побежала делиться – усмехнулся Сергей.- Давайте домой, чтобы местных не пугать, а я в правление. Вон под флагом одноэтажное кирпичное здание. Сразу можно догадаться – официальное учреждение.

 По дороге к дому больше никого не встретили. Дениска удивился:
- А где же ребята? Мам, а школа тут есть?
- Не знаю, надо у тети Зины спросить.

Люда начала готовить обед. Печь еще не остыла, поэтому ей удалось легко развести огонь, чтобы сварить макароны и вскипятить чай.   Пока вода закипала, она вернулась к шифоньер, чтобы сложить все вещи в пакеты, купленные в магазине вместе с продуктами. На самом дне шкафа она заметила завернутый в газету  твердый пакет. Развернула и увидела  в рамке с гвардейской ленточкой портрет ветерана войны. «Петров Петр Наумович - гв. капитан, 311 Стрелковой дивизии. Ленинградский фронт»   
- Это же, наверное, Сережин прадед.
Позвала Дениску, который, уткнувшись в телефон,  играл в  очередную компьютерную игру:
- Посмотри, это твой прапрадед - участник Великой Отечественной войны.
- Ух, ты! У него медаль за отвагу. А можно мы с этим портретом на День Победы в «Бессмертном полку» пойдем?
- Пойдем. Нужно только про него узнать все подробно. Вот и займись этим, вместо того, чтобы в компьютерные войнушки играть.
- А где узнать? У кого? У тети Зины?
-  Вряд ли тетя Зина знает. Вот Мария Сергеевна, что здесь раньше жила, наверняка знала. Она этот портрет и сделала  ко Дню Победы. В Интернете, на специальном сайте «Мемориал» нужно информацию искать. Папу попроси, и вместе займитесь поисками.
- Точно. Я сейчас сам, попробую через поисковик…

 Сергей вернулся с тетей Зиной уже к вечеру. Сначала в дом с улицы ворвался кот Сергун, весь распушившийся от холода, и сразу кинулся к миске проверять, не съели ли без него его корм.
- Что это вы хозяина в дом не пускаете? Сидит на крылечке под дверью, мяукает, – весело проговорил Сергей, пропуская в дверях Зинаиду.
- Я вам пирогов принесла, с капустой и для Дениски с яблоками. А вы справились с печкой, вижу. Сейчас мы с Сергеем газ наладим. Я его не включала. За него же платить надо, а дрова у Маши оставались. На протопку хватало. Зима нынче теплая была, дом не промерз…

Она  поставила тарелку с пирогами на стол, по-хозяйски достала чашки из кухонного шкафа, заглянула в заварник для чая.
- Можно чайку попить,  чайник горячий. - Но вдруг смущенно всплеснула руками.- Извините, что я тут распоряжаюсь, привыкла. Маша в последний месяц уже не вставала. Так я её кормила,- и заплакала, вытирая рукавом слезы.
Людмила кинулась к ней:
- Что вы, это мы здесь, как чужие. Мы ведь Марью Сергеевну совсем не знали. У Сергея родители рано умерли. Мама  трагически погибла, когда Сережа в десятом классе учился. Автобусом сбило на остановке. Тормоза отказали. Тогда несколько человек травмы получили, а она погибла. А отец…
- Перестань, Люда. Скажите Зинаида Ивановна, а у Марьи Сергеевны есть еще родственники? Как вы нас разыскали? Мы по отцовской линии с ней в родстве, если по фамилии судить. Она двоюродная сестра моего отца. Значит, мне теткой приходится,- сказал Сергей
- Мы хотим к ней на могилу сходить. Давайте помянем. Да, и расскажите нам все, что знаете, - добавила Людмила, доставая бутылку красного «Кинзмараули» и, вопросительно посмотрев на Сергея, спросила у Зинаиды:
- А может, водки?
- Я лучше водочки. Не могу вино пить, желудок не принимает.

 Сергей достал бутылку водки, которую предусмотрительно купил, предполагая, что сомелье в этом деле не потребуется, да и для дезинфекции сгодится.
Зинаида по такому случаю сбегала домой, принесла банку соленых огурцов и ведро картошки. Деньги, что пытались отдать Петровы, не взяла: сказала, что бартер, может Сергей телевизор настроит, а то после установки цифрового вещания она его не может подключить, хотя нужный для этого прибор ей из города привезли.

 В этот вечер они долго засиделись за столом.  Дениска уснул быстро, нагулялся на свежем воздухе, после заключения в московской квартире это оказалось самой большой радостью. Просто гулять, дышать как-то по особому пахнущим весной свежим воздухом, подставлять лицо яркому солнышку, кидать снежки и лизать сосульки.
Зина за их печальным застольем поведала историю жизни своей школьной подруги.

   ***
Дружили мы с детства. Вместе в школу пошли. Школа у нас Галоёвке была только начальная, а в старшие классы пешком ходили до соседнего поселка почти пять километров. Там десятилетка была, но после экзаменов в восьмом классе решили поступать в техникумы в городе. Маша выбрала медицинский, а я пошла в кооперативный техникум, на бухгалтера учиться.

 Машин выбор был предопределен. Она уже тогда  с дедом осталась, родители умерли. Отец Сергей Петрович пил сильно, буянить любил. Только Петр Наумович мог сына непутевого усмирять, за невестку заступался.  А однажды  зимой Сергей, отец Маши, до дома не добрался: пьяный был - замерз.

 Мать Машина работала дояркой. Работа тяжелая, а она здоровьем слабая была. Умерла от сердечного приступа, тогда в деревне про  инфаркты никто особо и  не знал, и не думал. Поболит, подавит сердце, да пройдет. А у неё как-то сразу  первый приступ  - и обширный инфаркт. Прихватило прямо на работе, там, на ферме, и умерла. 

Так Маша с дедом и жила, а как школу закончила, в медицинский техникум поступила в городе в общежитие жила, на старших курсах подрабатывать ночной няней стала. Деду помогала, как могла. Он с фронта с контузией вернулся. Болел, но из-за внучки держался. В огороде сам управлялся, птицу держал, чтобы прокормиться. Они друг друга поддерживали.
 Девяностые годы у нас тяжелые были, как после войны… Все по талонам, продукты купить нельзя. Петр Наумович снабжал Машу продуктами: картошку, яйца, овощи всякие с огорода.   Зарплата у медсестры мизерная, да и ту вовремя не выплачивали. Нынешней молодежи это не понять.

Война в Афганистане сколько молодых жизней унесла, а скольких искалечила. Машин жених тоже в Афганистане погиб. Он был тяжело ранен, лежал в госпитале в Кабуле. Маша тогда через военкомат туда уехала медсестрой, но не успела с ним встретиться. Когда приехала, его уже  «грузом двести» в цинковом гробу на родину к родителям отправили.  Она в Кабуле осталась в госпитале работать до самого вывода в 1989 году.
 Дед Петр Наумович тоже в этом же году умер, как раз накануне празднования Дня Победы. Хоронили всей деревней, как ветерана участника войны. Маша на похороны не успела вернуться. Такая уж судьба… Разлучает любящих людей, проститься не даёт. Может и хорошо это. В памяти всегда живой человек остается. Смерть никого не красит, но и горя не уменьшает. Зина замолчала.
- Завтра сходим на наше кладбище, оно здесь рядом, в березняке за деревней. Я вам и Машину могилу покажу, и вашего прадеда Петрова Петра Наумовича. Только лопату нужно взять, снег с могил убрать.

 Ночью Сергей долго не мог заснуть, думал о покинувших этот мир родителях, близких и далеких родственниках, которых он не видел и не знал, а они жили где-то рядом, каких – то четыреста километров… 
 Тишину нарушало только тиканье заведенного новыми хозяевами будильника. «В наших домах есть третий жилец – время, - думал Сергей, которое тикает, пока мы заняты ежедневными заботами и постоянно напоминает нам, что всех нас ждет. Только для одних оно тикает особенно настойчиво… И никому не ведомо, когда время остановится для одного из нас. Поэтому, как важно успеть что-то сделать раньше, той точки безвозврата. Марья Сергеевна не успевала. Не успела выйти замуж, не успела проститься с любимым человеком, не успела похоронить, не успела найти родственников… А что он, Сергей, успел в этой жизни?!

 Петр Наумович Петров, его прадед вернулся с войны в родную деревню только в 1946 году. Фашистские войска оккупировли Брянщину в октябре 1941 года, но не покорили. В труднопроходимых лесах развернулось партизанское движение.   Жена Петра Наумовича с сыновьями ушла в партизанский отряд, чтобы не быть расстрелянной или угнанной в Германию.  Почти год они скрывались в лесах, пока брянские партизаны не освободили их деревню.

 Вернулся муж живым, хотя получил тяжелое ранение и контузию. Радости не было предела, когда застал в живых жену и сыновей. Только жизнь начала налаживаться, колхоз помог дом отстроить, жена умерла от туберкулеза. Легкие зимой в лесах в партизанском отряде застудила, кашляла постоянно.
 
 Сыновья выросли. Сергей женился на местной девушке и остался в деревне в колхозе работать. А младший сын Николай в город учиться в ремесленное училище уехал. Потом в Сибирь, в Забайкалье строить БАМ. Жизнь разлучила семью, семейные связи разорвались.

В Москве уже его сын Иван оказался. В Московском метрополитене в депо слесарем работал, квартиру получил, но и его «зеленый змей» погубил. Сергей знал отца в хорошем расположении духа только в подпитии. Ничего он не помнил из своего детства о своих родственниках со стороны Петровых.  А прадед Петр Наумович, оказывается, хранил  московский адрес внука, которого никогда не видел. Единственную открытку на День Победы в 1985 году Иван ему прислал и, поздравляя деда с сорокалетием Великой Победы, сообщал, что у него родился сын Сергей, праправнук значит.

Петр Наумович эту открытку бережно хранил и оставил её Марии с московским адресом, но тоже уже поздно. Перед смертью передал открытку Зине, чтобы Маша, когда  вернется из Афганистана, одна не осталась, а попыталась родственников разыскать. И здесь она тоже не успела. С такими горькими мыслями и заснул Сергей, дав себе слово, сыну своему Денису семейную родословную рассказать.

 Утром стало понятно, что совместный поход на кладбище откладывается. Денис заболел. Вчера его лакомство сосульками и прогулки без шапки закончились простудой. Заболело горло, поднялась температура. Лекарств, кроме парацетомола, в доме не нашлось: нужно в город ехать.

Выручила снова заботливая тетя Зина. Она сказала Людмиле, что у них в деревне все лечатся самостоятельно. Известная уже «бизнезвумен» баба Нюра -  еще и  местная знахарка. Она разбирается в травах, делает разные настойки и растирки. К ней все за этими снадобьями вся деревня ходит, и никто еще не жаловался.
- Шалфей, ромашку, календулу или мать-и–мачеху – это еще понятно, травы сушеные, а настойку она, на чем делает?! – недоверчиво спросила Людмила.
- Как на чем? Известно, на своем самогоне, - удивилась тетя Зина. – Да, ты не беспокойся, он чище любой водки магазинной.
- А мед у неё есть?
- Нет, за медом я тебя к Тимофеечу сведу. Он пасечник, у него не только мед купить можно, но и прочие продукты пчеловодства. Слыхали про прополис, мумиё, пыльцу… Он даже лавку в Брянске держит. « От пасечника» называется. Там его дочь торгует медом и этими пчелиными продуктами.
 
 Оставив Дениса с Сергеем, который уже с утра работал за компьютером, они отправились за лечебными народными средствами.
 Баба Нюра была на своём посту у магазина. Но ассортимент у неё сегодня расширился, как знала, что лекарственные травы будут востребованы. При виде приближающихся Зинаиды с Людмилой она достала свою гороховую маску и быстро натянула её себе на лицо.
- Здравствуй, Нюра. Я тебе покупателя привела за травкой от простуды. Да ты не бойся, малец у них заболел. Горло болит. – сказала Зинаида.

 Баба Нюра засуетилась, перебрала свои пакеты и протянула мешочек с разнотравьем. Внутри полиэтиленового пакета лежал листок с аккуратно напечатанной на компьютере  надписью «Грудной збор», почему-то через «з».
- А почему «Збор»?  Кто это вам этикетки сделал?- спросила Люда, еще не решаясь приобретать или нет чудодейственные травяные чаи.
Баба Нюра намек на орфографию не приняла, а стала рассказывать о составе  трав и их пользе.
- Этикетки - это мне внучка в городе печатает. Она в четвертом классе учится, а на компьютере уже умеет работать. Я ей заказы делаю. Вам от горла шалфей, календула, чабрец подойдет.  Здесь все травы. А вот возьмите еще настойку на одуванчике в нос капать. А вот подорожник - отхаркивающее средство… Настойка цветов боярышника и сирени имеется от сердца и  радикулита…

 Люда поняла, что реклама лекарственных товаров бабы Нюры может затянуться надолго.
- Давайте ваш сбор, - вздохнула она, хотя не очень верила в фитотерапию.
- Сто рублей,- быстро обронила баба Нюра.
- Да, ты, что! – возмутилась Зинаида. Это же Машины родственники. Сколько раз тебя Маша с того света спасала, уколы тебе делала. Побойся бога.
- Ну-ну, не кипятись. Пятьдесят. Себе в убыток отдаю,- горько вздохнула предприимчивая бабуся.
Люда протянула сто рублей и сказала:
- Сдачи не надо. Помяните Марью Сергеевну.
 
 Следующим «деревенским аптечным пунктом» был пасечник Тимофеевич. Он в дом гостей не позвал, тоже видно боялся ковидной заразы, а повел их в летнюю кухню. Там по полкам были расставлены пчелиные снадобья. Кроме баночек с медом от коричневого, янтарно-золотистого до молочно-желтого цвета,  на полках стояли бутылки с какими-то белыми червями, коробочки с пчелиным подмором и прополисом.  Банки,  коробочки и бутылки все были подписаны.

Когда Зина познакомила Люду с Тимофеевичем, предварительно упомянув Марью Сергеевну и напомнив пасечнику о медицинском обслуживании его ныне покойной, она приступила к цели их покупки меда для больного.

Дед оживился и, как истинный профессионал и любитель своего дела, начал рассказывать о пользе меда, а главное о настойки «Пчелиной огневки», которая даже помогает от коронавируса, потому что туберкулез этим лечат. Настойка «Пчелиной огневки» - это и были ужасные белые личинки моли, которая заводится в ульях и теперь настаивается в пол-литровых бутылках.
Тимофеевич еще бы и дольше разглагольствовал, но Зина, бесцеремонно его прервав, потребовала продать им мед по разумной цене. Торг благополучно состоялся.

Когда Люда вернулась домой, Сергей с Дениской спали, обнявшись на диване. Портрет прадеда Петра Наумовича стоял на столе, рядом лежала открытка с Днем победы
 Сергей поднял голову:
- Температура спала от парацетомола. Я ему вчерашнюю историю о своем прадеде рассказал. Решили разместить его фотографию на сайте «Дорога Памяти». К 75-летию Победы в военно-патриотическом парке «Патриот» Храм и Мемориальный комплекс строят. Пусть наш  предок Петр Наумович Петров вечную память там обретет.

 Лечение травами и медом помогло удивительно быстро, в Москве Денис болел бы не меньше недели. В воскресенье они все вместе сходили на кладбище. Цветов не было, но Сергей, сняв шапку, положил на могилу своего прадеда открытку, которую сберег Петр Наумович, и произнес:
- Спасибо, Дед, ты нас нашел.  Мы вернулись в семью. Пусть поздно, но семья Петровых нашла свои корни. Так Дениска?
 Дениска тоже стянул с головы свою шапку и погладил звездочку на голубом железном памятнике своему прапрадеду. Даже мама Люда не сделала замечания о снятой шапке. Она стояла рядом с тетей Зиной и смахивала накатившиеся слезы.

Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нём. А мы должны хранить эту память. Это обязанность живых. Наша благодарность тем, кто дал нам жизнь, кто защитил нашу жизнь и кому мы будем вечно обязаны нашей жизнью.

На следующий день они уезжали, обещая тете Зине вернуться летом. Надеясь, что пандемия закончится, они покажут Зине Москву, в которой она никогда не была, и посетят Храм Вооруженных Сил с музейным комплексом «Дорога памяти».
 
Денис взял с собой портрет прапрадеда, участника Великой Отечественной войны. Он обязательно пройдет с ним в «Бессмертном полку» на Девятое мая.
Отъезжая, они оглянулись на дом - своё наследство.  Гораздо большее наследство они обрели. Это понимал каждый из них. Они нашли свою родословную. И пусть это будет только начало поисков, но оно положено.