de omnibus dubitandum 119. 57

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.57. ВЫВЕЛ В ЛЮДИ НЕДОУЧИВШИЙСЯ СТУДЕНТ…

    Традиции подачи апелляции у донских казаков, насколько нам известно, не существовало.

    В качестве основания обвинения обычно указывается личная причастность Подтёлкова к самовольному расстрелу пленённого есаула Василия Михайловича Чернецова {Вот что по этому поводу писала газета «Вольный Дон»: «Полковник Чернецов убит. Известие об этом печальном событии привёз житель станицы Каменской В.Ф. Семиколенов, бежавший из своей станицы 28 января. Убил Чернецова Подтёлков, которого Чернецов ударил кулаком по лицу. Голова Чернецова была отделена от туловища и как трофей, привезена в большевистский штаб, расположившийся на станции «Миллерово». В большевистских газетах об убийстве полковника Чернецова сообщалось, как о свершившемся факте». – Вольный Дон. 1918. 6 февраля (вторник). № 28. С. 3}, командира и организатора первого “белого” (кавычки мои – Л.С.) партизанского отряда. Заметим, о деталях убийства В.М. Чернецова до сих сор не утихают споры.

    Вот здесь следует сделать существенное уточнение. Командира "белого" (кавычки мои - Л.С.) партизанского отряда, есаула В.М. Чернецова за умелое и успешное взятие узловой станции Лихой в середине января 1918 года в первых сражениях Гражданской войны Войсковой Атаман А.М. Каледин произвёл «через чин» в казачьи полковники.

    Самочинная казнь казачьего офицера, конечно же, веский аргумент и исторический факт. Это деяние Подтёлкова оправдать невозможно. Конечно же, нельзя не признать и того достоверного факта, что «красный подхорунжий» представлял элиту Донских казачьих частей, ведь он служил в 6-й Лейб-гвардии Донской казачьей Его Величества батарее Лейб-Гвардии Конной Артиллерии куда годами мечтали и не могли попасть многие донские казаки. Батарейцы из единственной гвардейской артиллерийской казачьей части всегда находились в исключительном почёте среди донцов. Особый и многоступенчатый порядок отбора, престижная служба в Павловске под Санкт-Петербургом, военная выучка, личное шефство российского императора Николая II и многое другое обеспечивали высокий и непререкаемый социальный статус этой группы казаков {Для службы в 6-й Лейб-гвардии Донской казачьей Его Величества батарее «казаки проходили жёсткий отбор. Требовались: рост не менее 180 см, вес не менее 80 кг, стройность фигуры (казаки с кривыми ногами и пальцами отбраковывались); лицо без шрамов и следов оспы. Кроме того, казак должен быть умелым воином, чётко выполнять все элементы джигитовки и рубки лозы. Под стать гвардейцам подбирались и кони. Кандидаты на службу сдавали экзамены по программе церковно-приходской школы» (Подтёлков О.А. Подтёлковы – храбрые казаки)}.
   
    Последний командир этой батареи в Русской императорской армии, казачий полковник Николай Николаевич УПОРНИКОВ 3-й {Упорников 3-й, Николай Николаевич (15 июля 1887 года – 17 июня 1958 года)(см. фото), генерал-майор. По своему происхождению из казаков-дворян станицы Акишевской Области Войска Донского, сын полковника Войска Донского Николая Ивановича Упорникова. Получил блестящее военное образование, окончил Донской императора Александра III кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище. Воинскую службу проходил именно в 6-й Лейб-гвардии Донской казачьей Его Величества батарее. Третьим из казачьего рода Упорниковых стал её командиром в чине казачьего полковника (с 7 декабря 1916 года по 26 августа 1917 года). После Октябрьского переворота находился в первых рядах участников Белого движения в Вооружённых силах Юга России. Остался в Новочеркасске. В январе и по 12 февраля 1918 года являлся начальником личной охраны Донского атамана, командиром офицерской казачьей дружины при Атамане. В марте 1918 года становится начальником партизанского отряда. С 31 августа по октябрь 1918 года возглавляет отряд своего имени (бывший отряд полковника Толоконникова), образованный из личного состава бывшей 2-й Донской казачьей пешей дивизии. С середины октября до конца октября 1918 инспектор артиллерии Северо-Западного района Северного фронта. В конце октября 1918 уволен в отставку. С 01.01.1919 вновь призван на службу: инспектор артиллерии Северо-Западного района(приказ по ВВД № 170 от 21.01.1919) и одновременно врид. инспектора артиллерии Северного фронта (январь-февраль 1919). На 1 января 1919 года служил полковником, инспектором артиллерии Северо-Западной группы Северного фронта Донской армии, созданной Донским атаманом П.Н. Красновым. Затем командовал артиллерийским дивизионом 1-й Донской конной дивизии. В 1920 году являлся командиром 1-го Донского конно-артиллерийского дивизиона до момента эвакуации белых частей бывшей армии барона П.Н. Врангеля из Крыма за границу. Чин генерал-майора получил 9 марта 1920 года. В эмиграции оказался в группе казаков на известном греческом острове Лемнос. С мая 1921 года становится командиром кадрового состава 6-й Лейб-Гвардии Донской казачьей батареи. В эмиграции с 1921 года проживал в Париже и состоял в объединении Лейб-Гвардии Конной артиллерии. Умер в г. Париж (Франция). Погребён на Русском кладбище в г. Сент-Женевьев-де-Буа, близ г. Париж. Жена: Анна Степановна (07. 02. 1887 – 18. 08. 1969). Погребена там же. Могилы сохранились}).

    Политический разворот Подтёлкова в сторону красных вызывал недоумение у части донцов, и они находились перед человеческой дилеммой: верить, или верить бравому казачьему унтер-офицеру?! Очень уж убедительно он мог выступать перед казаками, говорил на понятном им языке. Именно это ораторское качество ценили в нём большевики.

    После событий Февральской революции в России Подтёлков довольно часто и ярко выступал на политических митингах с декабря 1917 года. Причём, даже если он говорил полную чепуху («обычный социализм это что, вот утопизм – это наипервейший социализм» {Подтёлков Фёдор Григорьевич – Биография}), то всё равно производил впечатление на собравшуюся толпу.

    Большую роль в воздействии на людей играла внушительная внешность Подтёлкова. Крепко сложенный, высокого роста, по крайней мере, выше среднего, широкоплечий брюнет, черноглазый, смуглый, с мощным запоминающимся раскатистым голосом, который зачастую буквально гремел искренним возмущением, и одновременно блестящий службист батареец.

    За эту внешность казаки всегда сразу признавали в нём типичного казака, и это подкупало многих, ибо Подтёлкова нельзя было слушать безразлично. В конце 1917 года 6-я Лейб-гвардии Донская казачья батарея прибыла на Дон, и дислоцировалась она на хуторе близ станции Глубокой (ныне – посёлок городского типа Глубокий, который является административным центром Каменского района и Глубокинского городского поселения Ростовской области).

    Вскоре Подтёлков отправился в качестве делегата от своей батареи на состоявшийся 10 (23) января 1918 года съезд фронтового казачества в станице Каменской, где началась его политическая карьера. Его избрали на съезде председателем Донского казачьего Военно-революционного комитета (ВРК). В белогвардейской прессе Подтёлков изображался недалёким, падким к деньгам, кровожадным красным авантюристом, совершавшим необдуманные поступки и дававший несбыточные обещания.

    В статье «Два казака» Виктор Севский, характеризуя Подтёлкова и Кривошлыкова, акцентирует внимание на Подтёлкове, которого по авторской версии вывел в люди разыскавший его «в северных донских округах», специально выезжавший на поиски из Царицына (ныне – Волгоград), недоучившийся студент Сырцов {Сырцов Сергей Иванович (1893–1937) – это известный советский государственный деятель, третий по счёту председатель СНК РСФСР. Был активным участником Октябрьского переворота в Петрограде, большевик. В октябре 1917 года по прямому заданию руководства большевистской партии приезжает в Ростов н/Д и становится председателем Ростово-Нахичеванского совета и одновременно возглавляет военно-революционный комитет (ВРК). В ноябре 1917 года – феврале 1918 года является председателем Донского областного ВРК и организует борьбу с "белоказаками" (кавычки мои - Л.С.).
   
    Сырцов руководил планомерно организуемыми карательными экспедициями против казачьего населения Дона, чтобы укрепить положение советской власти. В марте–сентябре 1918 года работает заместителем председателя СНК Донской советской республики (заместитель Подтёлкова), затем становится членом Донского бюро ЦК РКП(б). В январе–апреле 1919 года является начальником отдела гражданского управления при Реввоенсовете Южного фронта. В последующее время Гражданской войны состоит в должности военного комиссара 12-й армии РККА. Сырцов выступал одним из последовательных сторонников политики «расказачивания» и реальным организатором её проведения}.

    Процитируем дословно: «Там и Подтёлкова нашёл. В это время в Смольном институте был спрос на революционные казачьи шаровары. Открытию Сырцова очень обрадовались. Подтёлкова приласкали. В первых числах января 1918 года он совершает переворот в станице Каменской, становится во главе военно-революционного комитета, арестовывает офицеров, упраздняет ять {В данном случае имеется в виду изменение правописания русского языка и исключение употребления буквы «ять» (;), которое тогда воспринималось как революционное изменение, одобряемое далеко не всем обществом} и требует всей власти на Дону.

    «Президент» Донской советской республики Подтелков был для всего Дона человеком неизвестным. Голубова знали, о других слышали. Подтелков свалился прямо из неизвестности.

    Не он сам, несомненно, а стоявшие за его спиной позаботились о популяризации имени Подтелкова и Новочеркасские «Известия» в конце февраля были украшены едва ли не единственным литературным произведением полуграмотного подхорунжего из вахмистров - «Автобиографией Подтелкова». Приводим полностью это исключительное произведение, не сохранив только орфографии.

    - Я, Председатель Военно-Революционного Комитета, подхорунжий Подтелков, хочу в самых кратких чертах сообщить гражданам историю моего происхождения и вообще бегло отметить все те этапы, которые мне пришлось пройти вплоть до момента моего жизнеописания.

    Я, казак Усть-Медведицкого округа, станицы Усть-Хоперской, хутора Усть-Клиновского, уроженец хутора Крутовского, сын казака-землепашца.
Образование получил в церковно-приходской школе, на военную службу поступил в Гвардейскую батарею и занимал должность взводного урядника.

    Со дня мобилизации выступил вместе со своей частью против немцев и в 1915 году был эвакуирован в город Новочеркасск.

    Во время пребывания моего в городе Новочеркасске мне за мое выступление на защиту несправедливо арестованного офицером запасной батареи - товарища Лоскина, пришлось по распоряжению атамана Покотило попасть под надзор. Это обстоятельство не мешало, однако Покотило назначить меня на должность вахмистра в эвакуационной команде Черкасского округа и пешей Кавказской бригаде. Как это ни странно, но было истинно так, где я и пробыл несколько месяцев.

    Мое отношение к политике. В политическом отношении я, как до государственного переворота, так и после такового, не вступал ни в одну партийную организацию и всегда лишь ставил своею целью справедливость и беспощадную борьбу с угнетателями трудящихся масс и, по мере сил, призывал всех трудящихся к сплочению и единению, указывал им, что все они одинаково живут своим трудом и одинаково же были угнетены различными властями и капиталистами.

    Такую свою цель я оправдываю тем, что при наличности какой бы то ни было розни среди трудящихся выиграют только те, кто привык жить на чужой счет. Они воспользуются случаем, затеют гражданскую войну, легко захватят власть и снова трудящиеся массы будут в железных когтях кулаков, богачей и капиталистов.

    Гражданскую же войну я понимаю только как войну одной части трудового народа против другой, под влиянием злостной агитации. То же, что происходит сейчас, это, по-моему, не гражданская война, а борьба трудящегося народа с оружием в руках с теми, кто не желает добровольно расстаться с властью и капиталом, похищенным у трудового народа.

    Вас же, наши противники, я по совести не могу назвать гражданами, а вам только есть одно имя: «Вы заклятые враги Трудового Народа».

    Работая в различных организациях, я всегда старался убедить таких «граждан», чтобы они добровольно уступили народу то, что он у них требует, но ничего, кроме насмешек, в ответ не получил.

    В этом отношении на них было очень похоже и наше Войсковое правительство, которое своей политикой затемнило казачество и натравливало отца на сына и обратно.

    Мы, казаки, были на фронте и сражались там бок о бок с нашими братьями-солдатами и мы даже не могли и помыслить о том, чтобы пойти брат на брата. Вместо этого мы пошли рядом с солдатами на Войсковое правительство: не могли мы служить такому предательскому правительству, которое задалось целью посеять рознь среди трудящихся масс и поработить народ, что оно и пыталось сделать, распуская казачьи части, чтобы ослабить опасные для них ряды.

    Есть сила для борьбы, это - трудовая интеллигенция, которую я зову в ряды борцов не с оружием в руках, а со словом и со светом истины, я верю в идею трудового народа.

    Правда на нашей стороне и мы победим! Вперед за свободу!
Подтелков.

    Автобиография грешит большими пропусками. Опущен, например, такой этап из жизни «президента», как сбор взяток с казаков в запасной батарее за выдачу отпускных билетов и т.д. Опущены и описания кутежей на деньги и во славу трудового казачества».
Источник: Белая Калитва / Казачество / Неизвестный "Тихий Дон"

    В Новочеркасск шлёт ультиматум, а в Смольный телеграмму: скоро открою путь на Новочеркасск, пришлите два-три миллиона. В феврале 1918 года въезжает в Новочеркасск победителем. Осуждает на смерть Атамана Назарова, председателя круга Волошинова, генералов Исаева, Груднева, Усачёва и других»

    Приказывает казакам водить арестованных с гауптвахты в тюрьму и предупреждает:

    - Если попытаются бежать - стреляйте.

    Казаки обещали Подтелкову

    - Вестимо, ежели побегут - стрелять будем.

    - Ну что расстреляли? - спросил Подтелков, когда казаки вернулись.

    - Нет, не бежали.

    - Ведите их обратно и если они хоть шаг в сторону - стрелять.

    Казаки обещали.

    - Расстреляли?

    - Нет, они и не думали бежать.

    Подтелков передал арестованных матросам и красногвардейцам.

    - На Харьков!

    В ту же ночь были расстреляны. Подтелков жаловался после товарищам-комиссарам на казаков:

    - Дураки они у меня и притом без понятия! Вашим сказал «на Харьков» - они понимают, а мои век бы их по городу водили.

    В Ростове Подтелков был казачьим генералом на советской свадьбе, советским медведем на поводу у студента Сырцова.

    - Сережа, подписать мне эту бумагу или нет?

    И только один раз он вышел из воли Сырцова: когда вопрос зашел об обороне Ростова от немцев. Он властно заявил:

    - Хоша Сережа Сырцов и скубент и все науки превзошел, но в военном деле его котелок моего не устоит.

    И комиссары не возражали, ибо еще раньше - на другом собрании, Подтелков признался:

    - Я - стратег по природе.

    Говорят, кто-то из саботажников коварно спросил:

    - Это вам доктора сказали?

    В чеховской «Свадьбе» есть капитан второго ранга Ревунов-Караулов, которого выдают за генерала. Вахмистра Подтелкова выдавал за социалиста Сырцов - главный шафер на советской свадьбе в Ростове.

    Пока Подтелков помнит свою роль - он терпим.

    - Казаки за советскую власть пойдут хоть в Америку, - вещает он с балкона «Палас-Отеля».

    Но нет над ним глаза шафера - Подтелков проговаривается.

    Спросили у него в Новочеркасске:

    - А с евреями как? Подтелков разъяснил:

    - При советской власти приказано и жида считать за человека.

    Или в банке встретился с финансовым комиссаром Дунаевским. Тот отказал ему в выдаче десяти миллионов царскими деньгами. Подтелков обозлился:

    - Я тебе, жиду, покажу, кто я таков.

    Носил Подтелков золотой браслет на руке, перстни на пальцах. Потекла-таки дворянская кровь. Пожил бы еще, быть может, и «караку саку» надел бы «с казюлькой на счеке». Во вкус новой жизни Подтелков вошел быстро. Дарил ростовским горничным серьги с бриллиантами. Пришел в банк за миллионом. Ему говорят: «Миллион - это тысяча тысяч билетов».

    - Я сам знаю, что такое миллион. Дайте мне царскими пятисотками.
{Севский Виктор. Два казака // Донская Волна. 1918. 22 июля. № 7. С. 3}.