Погоня

В середине лета я получила послание неожиданного содержания.

Здравствуйте дорогая Надежда Ивановна!
Это я, Ирочка, дочка вашей бывшей подруги Маргариты Васильевны.
Не могли бы вы взять нашего десятилетнего сына Витю к себе домой, а то мы с мужем уезжаем на неделю в важную коммандировку. За патронаж ребёнка готовы заплатить в размере вашей пенсии.

Я, вырастив трёх сыновей, подумала, что с одним как-нибудь справлюсь. А на обещанные деньги куплю козе побольше сена.

Рано утром к моему дому причалил Mercedes.

Из машины выскочила копия моей незабвенной подруги — дочь Ирина. Муж её сначала посмотрел вокруг настороженно, но потом наша деревенская идилия его растрогала, и он вытащил с заднего сиденья Витечку, несчастного и протестующего.

Машина давно уже скрылась за холмами, а брошенный ребёнок продолжал глядеть с укоризной на оседающую пыль грунтовой дороги. Я, разделяя горе покинутого мальчика, тоже расстроилась.

— Вить, может в избу зайдём? Я тебе комнату покажу, стол твой и кровать…
— А комп есть?
— Нет.
— Я так и знал. — надув губы борматала жертва родительского произвола.
— А зачем тебе инет?
— Там интересно. Игры. Погони. Стрелялки. А у вас что? Козы, коровы да яблоки.
— Найдём тебе друзей. В других дворах тоже дети есть.

Витька оживился.

— Я сейчас соседке позвоню, к ней внук из Тольяти приехал.
— Звоните, — разрешил Витя.

— Кать, ко мне мальчика погостить привезли. Твоему внуку компаньон не пригодиться?

— Приводи быстрей, а то Федя извёлся в одиночестве.
— Сейчас будем.

— Только я один пойду, — предупредил Витя, — я не маленький!

Я растерялась: с одной стороны идти недалеко - километр через деревню. Мимо Татьяниного дома до плотины, а там и Катькин дом под старым дубом виднеется. А с другого бока — страшно.Ребёнок не местный, городской, мало ли чего.

Потом придумала: халат синий рабочий набросила - я в нём козу дою - и платок сменила, и очки от солнца на нос повесила, и пошла за Витечкой. Вроде, как сама по себе, и ничего не знаю.

Идём мы с ним по дорожке мимо Таниного дома. Витя впереди, как большой, я позади — от куста к кусту крадусь. Вдруг, слышу голос Татьяны из-за забора:
— Это что за мальчик такой? К кому приехал? Куда идёшь?
— Я Витя! Иду к Феде. К Надежде Ивановне приехал погостить. Меня мама с папой привезли, а я не хотел.
— Ну и зря! У нас хорошо! Хочешь яблочек ранних? Ни у кого в деревне таких нет, только у меня. «Коричневка» называются.

Я подумала, «Погоди подруга, со своими яблоками, пусть идёт куда шёл.» А сказать- то не могу - в конспирации нахожусь.

А Витя Татьяне отвечает:
— Давайте ваши «коричневые». Откусил, «Вкусно!».

Таня от таких слов расцвела, как яблоня, и ещё лучше придумала:
— Я тебе яблок в ведро насыплю — Федьке отнесёшь? А то фрукт всё равно пропадёт — у меня ни внуков, ни поросят. Некому скармливать.
— Ладно, отнесу ваше ведро, — согласился отзывчивый мальчик.

Татьяна нарвала яблок и вручила курьеру посылку.

Я поодаль стою — вроде посторонняя. Таньку ругаю за её «инициативу на местах.»

Витька с грузом дальше отправился, я за ним. Татьяна — благодетельница, у ворот стоит — вслед туристу смотрит, взглядом провожается.

Подошли мы с Витей к плотине. Там стадо отдыхает - от оводов лениво отбрыкивается. Хозяйки коров подоили и ушли домой с бидонами. Стоят Бурёнки — какая травку жуёт, какая воду из речки тянет. Меж коров — пастух Михаил прохаживается. Ждёт, когда кормилицы отдохнут, и на клевер их спровадить до вечера.

Витя мимо стада прошёл — не испугался, с пастухом поздоровывался. Через плотину совсем уж перебрался, как, вдруг, одна корова морду вытянула в сторону незнакомого человечка, да как заревёт. А за ней и другие жевать перестали, и тоже за мальчиком следят. Потом с места сдвинулись и помчались за ребёнком по мосту.

Я растерялась. Пастух тоже. А коровы Витю преследуют. Сзади крик раздался! Оглянулась: Татьяна несётся, руками машет и громко советует: «Бросай ведро, бросай!»

Витя оглянулся на преследователей и ещё быстрей побежал. Ношу не выпускает.

Так мы и бежали некоторое время: Витюша с ведром, за ним стадо. Дальше Мишка с кнутом, я - в очках "от солнца", и Танька сзади приклеилась.

— Бросай яблоки! Бросай! — орём на всю деревню.

Витя бежал, бежал, споткнулся и упал. Ведро из рук выскочило и покатилось.
Запрыгали «румяные» по траве. Тут коровы погоню прекратили и давай жевать аппетитные...

Обступили мы Витечку. Он лежит, свернулся. Руками голову загородил.

— Живой? — Мишка спрашивает.
— Живой, — отзывается. — Чего они набросились?
— Любят коровы яблоки, а в этом сезоне ещё не пробовали, вот и погнались. Ты уж извини - не усмотрел.
— Ой! Ой! Что ж я натворила? — причитая, подбежала Татьяна, — должна была догадаться!

А я за сердце держусь, в разговоры вступать не пробую.

Подняли пострадавшего. Прощупали — цел. Коленку только до крови расцарапал и локоть ушиб.

Дядя Миша у Вити допытывается:
— Мы же тебя просили, «Бросай яблоки, бросай!"
— Мне послышалось, «Спасай яблоки,спасай!»

К Федьке в тот раз не пошли, а вернулись домой — ногу залечивать. В кровати Витя лежал — я ему старые журналы из кладовки притащила: «Юный натуралист», "Юный художник", ну и «Техник ...», того же возраста.

Вечером мама Ира позвонила. Я смолодушничала — трубку Вите под ухо подставила - пусть глаголит истину .

— Добрый вечер, мам! У нас всё хорошо!

Потом и меня обрадовал, «Вы маме ничего не рассказывайте, а то не пустит на следующий год.»

«И правильно сделает», — подумала я. А вслух сказала, "Ничего не скажу, если будешь слушаться.»

Остатки недели прошли незаметно. Витя от моего присутствия больше не отказывался. Везде вместе гуляли. И церковь на бугру ходили смотреть как реставрируют. И телёнка новорожденного проведывали. Рано утром в речке купались, и у костра с ребятами сидели до позднего вечера. Витя козу доить научился. Хотел насовсем у нас остаться, да родители не разрешили — приехали, к заднему сиденью пристегнули и домой без разговоров вывезли.