Остров неясных смертей. Глава 7

Глава седьмая
Утро второго дня.
Первая смерть

Смерть – это покой, лёгкость…
жизнь труднее.
Фраза из какого-то фильма

На рассвете раздался дикий женский крик. Я решил, что это дурной ал-когольный сон моей больной головы, натянув на голову простыню, перевер-нулся на правый бок и снова уснул.
И снился мне сон, что вчерашняя вечеринка продолжается, но я, сидя за столиком, пью не коньяк, а очень горячий чай. К столику подходит Костик и с наглостью спрашивает: «Чай пьёте»? Я киваю. Костик, с ещё большей наглостью уточняет: «Горячий чай»? Я снова киваю. Вижу, что на нас с недоумением смотрят все присутствующие. Уже понятно, что Костик нары-вается на скандал. Он наклоняется ко мне, сует палец в чай, потом выпрям-ляется, с торжествующей улыбкой смотрит вокруг, а потом чрезвычайно развязно говорит: «Не чай, а тёплое пойло. Но этот старый мудак большого не заслуживает»…
Я подымаюсь со стула и выплескиваю чай в лицо Костика. Он начинает орать, что ему выжгли глаза, раздаются многочисленные женские крики: «Что Вы делаете? Он же ребёнок! Ты зачем мальчика ошпарил?»…
Ещё успел подумать, что у этого «мальчика» уже борода выросла, и, наверное, трахается как молодой кролик, но громкий стук в дверь вырвал меня из этого поганого и мутного сна. Послышался голос Сан Саныча:
– Олег, вставай. Беда!… Николай умер – голос его был очень тревожным, и понятно было, что так не шутят. Натянув шорты и футболку, я босым вы-шел из номера. Сан Саныч стоял возле двери.
– Что? Где? Когда? – отрывисто спросил я.
Сан Саныч махнул рукой в сторону бассейна. Через несколько секунд я подошёл к бассейну. Там стояли Ван и одна из горничных. Вид у них был растерянный. Подтягивались и наши отдыхающее, разбуженные криком и стуком.
Возле торцевой стороны бассейна стоял деревянный шезлонг, рядом с ним маленький столик. На шезлонге лежала наполовину пустая пластиковая бутылка с кока-колой. А на дне ярко освещённого бассейна лицом вниз ле-жало тело Николая Сидорова. На теле были только купальные плавки… И не было никаких сомнений в его смерти…
Не раздеваясь, я прыгнул в бассейн и по дну подошёл к телу. «Да… ни-каких сомнений…» Видимых повреждений на голове и теле не было.
– Ван, Сан Саныч, принимайте Николая, – скомандовал я, наклонился в воду и, схватив за левую руку, потянул к бортику бассейна мёртвое тело. Сан Саныч отреагировал быстро и подошёл, а Ван словно застыл.
– Ван, шевелись, б….ь такая! – я так рявкнул, что женщины, толпившиеся у бассейна, вздрогнули. Но Ван очнулся и бросился помогать Сан Санычу.
Тело Николая вытащили и положили на спину возле шезлонга. Я достал со дна бассейна пустую бутылку из-под тайского рома «SangSom Superior», поставил её на борт бассейна, подтянулся на руках и вылез из воды. Подой-дя к лежащему телу, понимая всю бессмысленность своих действий, потро-гал сонную артерию, потом поднял правое веко и посмотрел зрачок.
– Он мёртв, – послышался голос Виктора. Оказывается, он подошёл не-слышно и стоял рядом со мной. Разогнувшись, я увидел, что тут же по-прежнему стоят Ван и Сан Саныч. Метрах в пяти толпились наши женщины, две горничных, повара, бармен, официанты и ещё кто-то. Аллы Петровны и Костика среди них не было.
– Сам вижу, – буркнул я угрюмо, стянул мокрую футболку и бросил её на бутылку колы. Потом, посмотрев на Вана, жёстко спросил, – холодильные или морозильные камеры на острове есть?
Вопрос я умышленно задал сурово. Понятно, что есть на острове холо-дильники. Но сейчас для полного счастья нам не хватало только истерик и расслабления.
– Есть, – ответил Ван, – но там продукты…
– Продукты переложить, освободить одну камеру. Тело поместить туда. Дай команду, пусть кто-нибудь принесёт большой пластиковый пакет и ка-кие-нибудь носилки. Тело Николая в этом пакете положить в холодильник. Да шевелитесь вы все – прикрикнул, – а то замерли, как беременные тарака-ны. После этого посмотрел в сторону собравшихся на галерее.
– Всё граждане, расходитесь по своим номерам – ничего интересного больше не будет, – сказал достаточно грубо и зло, – и Алле Петровне ска-жите…
Ван видимо окончательно обрёл способность действовать – он что-то сказал одному из официантов на вьетнамском и тот быстро убежал. Через десять минут на тело Николая вьетнамцы натянули большой чёрный пла-стиковый пакет для мусора, положили на медицинские носилки и унесли. Люди ещё толпились неподалеку от бассейна и не торопились расходиться, что-то обсуждая приглушёнными голосами.
Воспользовавшись суетой с трупом, я нагнулся, через футболку прихва-тил двумя пальцами за ребристое горлышко бутылку кока-колы и, прикры-вая её мокрой футболкой, понёс к себе. Уже почти дойдя до своего домика, почувствовал взгляд на спине. Небрежно обернувшись на пороге балконной двери, увидел, что Сан Саныч внимательно смотрит на меня. И этот взгляд мне очень не понравился.
«А что уж тут… не удалось забрать бутылку незаметно… и ничего те-перь не поделаешь, – думалось, пока открывал дверь, – и надо принять душ…»
Однако, зайдя в номер, сначала чуть-чуть «подлечил голову» парой доб-рых глотков коньяка из мини-бара. Потом, включив свет настенного бра, внимательно осмотрел бутылку, хмыкнул, сунул её в нижний ящик письмен-ного стола и пошёл в ванную комнату.
Долго стоял под холодными и горячими струями воды, попеременно ме-няя температуру, но не принял никакого решения. Поэтому размышления продолжались и после того, как закутавшись в роскошный махровый халат с вышитой золотом эмблемой отеля, я налил ещё полрюмки коньяка и сел в кресло, придвинув его к окну.
И размышлял я о печальном… Ну, какого хрена мне надо было хапать эту бутылку, да ещё стараться незаметно утащить её в свой номер? Ведь вполне можно было обойтись без этого… Конечно, ещё и сейчас можно от бутылки избавиться – выбросить в мусорную корзину в номере или возле бара – никто её искать не будет. Да, Сан Саныч видел, как я её забирал. Ну и что? Если спросит, то скажу «на голубом глазу», что автоматические убрал мусор, находясь в «состоянии сильного эмоционального напряжения» после того, как труп Николая достали из бассейна.
Можно бутылку наполовину или чуть больше наполнить водой и выбро-сить в море – волны и ветер унесут её чёрт знает куда… Или на пляже пе-сочку в неё насыпать под самое горлышко, размахнуться как следует, да и бросить далеко в море… там, где из отеля никто ничего не увидит. И скоро занесёт бутылочку песком или донными отложениями, и никто никогда её не найдёт.
Как там древние говорили: «Ничтожная причина может стать основой больших последствий»… Или у них звучало по-другому? «Каждая причина производит более чем одно следствие». Голова с похмелья раскалывалась на неровные и острые части, которые, кажется, шевелились и задевали друг друга...
…Вспомни, – уговаривал я сам себя, – что ты хотел делать на этом ост-рове? Неделя спокойного отдыха… купаться и пить для здоровья красное вино… может быть небольшой флирт с красивыми женщинами без вступле-ния в сексуальные контакты… Ничего не читать – ни одной строчки, отклю-чить телефон, не думать ни о чём … вести почти растительное существова-ние… «Покой и воля»  при полном отсутствии любых забот… Не надо лезть туда, куда тебя никто не просит… Ни во что не надо вмешиваться и пусть всё идёт своим чередом…
Но тот внутренний голос, которым, наверное, иногда говорит совесть, ре-зонно возражал: «А если ещё что-то произойдёт из-за твоего безделья и рав-нодушия? Может быть, здесь и нет злого умысла, но ситуация очень похожа на умышленные действия. Сами по себе маленькие отверстия в пластиковых бутылках не появляются – тут нужна рука человека, действующая очень аккуратно… и ещё нужен шприц».
А может, всё-таки, как-то объяснить Сан Санычу случай с бутылкой? Мол, бросил футболку случайно на бутылку, а потом по ошибке забрал и футболку, и бутылку…
Ага, – правильно подумает Сан Саныч, – ну, совершенно случайно, не отдавая себе отчёта, взял Олег Петрович свою футболку вместе с чужой бу-тылкой… И при этом очень аккуратно взял за ребристую пробку, где не мо-гут сохраниться отпечатки пальцев…
Нет, это глупое объяснение никак не списать на моё «сильное эмоцио-нальное напряжение»… Может быть, свалить на похмелье? Чёрт, как нас подводят иногда необдуманные поступки… и последствия от них бывают хуже, чем от проговорок… Да, «и на старухе выбывает прореха»! Надо по-спать часик-другой, может быть и голова болеть перестанет…