Сморчок и Диор

- Бесполезные люди старики. Особенно мерзкий именно этот! Я когда с Диором гуляю, вечно на его рожу в окне натыкаюсь. Сидит со своей трубкой, газету читает. Мамонт! В наше-то время! Конечно, он поди, такого слова, как айфон и не слышал. Герани свои разводит да фиалки. Цветы - это вообще прошлый век. Окна эти древние у него. Вроде пенсия нормальная в таком возрасте, мог бы вставить. Наверное, профукивает все. Сморчок! - презрительно скривилась красивая молоденькая брюнетка Ника.

Это она своей подруге Свете говорила, пока та восхищалась Никиным ремонтом. Они с мужем недавно в этот дом въехали. Купили две квартиры. Объединили. Супруг Ники, Алексей, с отцом бизнесом занимались. Мебельный цех, плюс несколько продуктовых магазинчиков.
Сама она не работала. Занималась собой и китайской хохлатой по кличке Диор. Его она называла "мой ребеночек".

Вдоволь посмеявшись над соседом, Ника пошла Свете новые платья показывать. Наверное, тут можно бы погрозить пальчиком. Прочитать нотацию о неуважении к старшему поколению. И девушка Ника послала бы всех очень-очень далеко, так ничего и не поняв.

Но ее научила сама жизнь. Вот как.
Однажды Ника и Алексей на дачу собрались. Муж на машине подъехал, попутно разговаривая по телефону. И тут Нике позвонила ее подруга. Она ей как раз подарок из Парижа привезла. Руки зачесались забрать сразу - тем более подруга жила в соседнем доме.

- Леша! Езжай без меня! Леша! Я с Надей доберусь! Только Диор спит уже, пусть он с тобой тогда! - и Ника упорхнула.

Муж слушал ее вполуха, разговаривал с поставщиками. Только кивнул. Зато Диор мгновенно проснулся. И за минуту до того, как хозяин закрыл дверь и поехал, выскочил из машины. Песик был ручной и пугливый. Он хотел бежать за хозяйкой, но ту и след простыл. И задрожав, он уселся возле крыльца.

Вскоре к нему с хихиканьем стали подходить местные маргиналы, которых мучило одно: где бы найти денег на горячительное?

- Слышь, а псина-то поди, дорогая? - сказал один из них, по кличке Костыль, другому.

- Знамо дело! - авторитетно заявил тот.

- Так надо его... того. Двор пустой, все разъехались, никто не видит, - и Костыль решительно двинулся туда, где сидел Диор.

Троица окружила Диора. Да тот, собственно, и не думал убегать, боялся. Костыль протянул руку...

А на даче окна звенели: Ника орала. Ее муж Алексей испуганно перетряхнул всю машину и облазил каждый уголок дачи - песика нигде не было.

- Ты когда поехал, он спал? - размазывая тушь по лицу, рыдала жена.

- Ну... вроде, - прошептал тот.

- Что значит вроде? Ты не смотрел, что ли?

- Понимаешь, мне позвонили. До этого он точно спал, а когда поехал, я по телефону разговаривал... Слушай, а он не мог из машины в тот момент выпрыгнуть? - потрясенно произнес Алексей.

Вскоре они мчались обратно в город. Диора у подъезда не было. Только копошилась возле клумбы активная старшая по подъезду Алевтина.

- А вы... вы не видели? Здесь... Не видели? - от всхлипываний Ника даже не смогла сказать, кого следовало видеть Алевтине, и только руками показывала.

- Вашего лысого, что ли? Видела. И не я одна. Его тут Костыль с приятелями продать решили. Я с балкона-то видела, стала им замечание делать, так они так меня отматерили! А выходить не стала, они ж все невменяемые, - откликнулась Алевтина.

- Испугались? Могли бы помочь! - выкрикнул Алексей.

- Оно мне надо? Заступаться за вашего лысого? Это вон, Демидыч у нас храбрый. Еле ходит, а выбежал. Тут три здоровых мужика, а он один, тощий. Схватил вашего лысого и так и сказал: "Не отдам. Попробуйте, отберите! ", - пробурчала Алевтина.

- Демидыч - это кто? - спросил Алексей.

- Да вон, живет ниже вас! - отмахнулась та.

Ника понеслась в подъезд. Там жил тот самый дед. Над которым она смеялась со Светкой. И называла Сморчком.

Выходит, что... только он вступился за ее Диора? Но как же? Он же немощный совсем. Худой, маленький. И не побоялся. Алексей нажал на звонок. Дверь открылась.

Изнутри пахло булочками с корицей. На пороге стоял старичок. В старенькой рубашке фланелевой, теплых носках. Подслеповато щурился, словно гномик.

- Я... Мы..., - у Ники опять дыхание перехватило.

- А, здравствуйте, здравствуйте, молодежь! Заходи, дочка! Туточки он, в комнатке спит. На коечке, на одеялке. Я ему все сказки рассказывал, пока не уснул. Уж больно он напужался. Ишь ты, какой красивый он. Я таких и не видел раньше. У нас раньше таких не было. Имя чудное такое. Не вспомню! - заулыбался дедушка.

- Диор, - всхлипнула Ника.

Вскоре она держала своего питомца на руках. Ее муж молча стоял рядом.

Бедно было внутри. Железная кровать, такая, с шариками. Вязаный половичок. Стол с клеенкой. Выцветшие занавески. Но очень чисто. Старичок суетился. Поставил на стол булочки, чаю налил. Алексей с ним разговаривал. Выяснилось, что живет Анатолий Демидович один. Есть племянница. Но она одинокая и у нее больной ребенок. Почти всю пенсию старичок им отдает. А как иначе? Помогать надо. Но ничего, на жизнь ему хватает.

Ника сидела вся красная. От стыда.

- Сморчком называла. А он помогает. Все деньги отдает. Я б не отдала. И... за Диора вступился. Как не испугался? Он же как былинка! - думала она.

- Вы приходите, дочка, в гости! Люблю на молодые лица смотреть! И милого этого приносите! Я его спать укладывал, так чистенький пододеяльник достал, еще бабушка моя на него кружево делала, - простодушно произнес дедушка и все гладил Диора.

Дома Ника прошла в комнату, уселась в кресло и заплакала еще сильнее.

- Ты чего? Он же нашелся! - удивился муж.

А она все рассказывала ему про дедушку, про себя, про Светку. Алексей хмурился. Когда подруга снова пришла к Нике, выглянула во двор. Там как раз Анатолий Демидович стоял.

- Ой, а вон этот... как ты его назвала. Сморчок, да? - хохотнула подруга.

- Сама ты Сморчок! Еще раз так скажешь - ко мне больше не ходи, поняла? Рот закрой, я тебе два раза повторять не буду! - вскинулась Ника.

Светка обиженно замолчала. А Ника с мужем дедушке ремонт сделали. Продукты приносят. И на дачу с собой берут. Диор его очень любит.

Взяли шефство, так сказать. И Анатолий Демидович называет их: "мои внучата". Очень смущается, когда ему что-то приносят. Мол, зачем?

Простой, добрый человек. Который считает, что он не сделал ничего особенного.