Южное сияние 1 - Клетка

Снег за окном летит, не переставая. Почти горизонтально – справа налево, как в арабской книге. Невидимые стрелы январской стужи не ломаются даже о бетон Бункера. Заметенный почти под крышу, он кажется прострелянным миллионы раз мертвым зубром, оставленным охотниками в сугробе.

Кто эти охотники?

Мы с тобой. Тысячу поколений тому назад.

Здравствуй, Санна. Я выжил. Я здесь. Я помню.

 

Виктор захлопнул крышку старомодного ноута, работающего через визуальный канал. Словно не узнавая, оглядел круглую комнату без дверей, с единственным широким от пола до потолка окном без занавеси, за которым цветными лентами выплясывает Aurora Australis, предтеча и наследница уравнений Максвелла. Великий шелкопряд, древнее горячее Солнце насылает этот морок на крошку Землю изнанкой дневного света.

Хлипкая драцена, единственное живое существо по соседству, которое можно видеть без микроскопа – стоит на бетонной тумбе в белом горшке-ведерке с мультяшными кротами-гробокопателями, вооруженными острыми как шило лопатками.

Виктор ненавидит этот горшок и давно бы по кусочку спустил его в унитаз, если бы мог предложить своему компаньону замену лучшую, чем собственные ладони.

Мысль о переполненных всякой всячиной магазинах высекает сухую застарелую искру боли. Все же человек – раб вещей. Вещей и сплетен, питающих чувство общности. Когда ты их лишен, это понимаешь с досадной ясностью.

В закольцованной беседе с самим собой теряется нить и смысл существования, все выглаживается и одновременно запутывается настолько, что парализует само страдание, и даже сочувствие самому себе, которое, казалось бы, всегда попадается под руку первым, стоит запустить ее в ящик с человеческими эмоциями.

Сон, явь и догадка о ждущем за порогом небытии сливаются в кисловатый соус, которым одним приправляешь время. Оно лишь, и еще этот снег-снег-снег под безумным небом – не скованны параличом отупения. Дар безликости и отсутствия рефлексии.

Способность воспринимать себя чем-то живым и сложным требует хоть какой-то памяти. А память – отличия сегодняшнего дня от вчерашнего. Когда этого нет – воспоминания приравниваются пророчеству и аннигилируют в безвременье.

В небе вспыхнуло особенно беспощадно. Пол и стены покрылись подвижной пленкой, изумрудной, токсичной как пестицид. Лежащий за окном снег словно загорелся от заклинания злого мага.

Виктор глянул на ладони и стиснул их, чтобы защитить от отравы кожу. Спрятал руки за спину. Глянул вниз, чтобы не смотреть на беснующийся пейзаж. Пространство за издевательски широким, вечно чистым и прозрачным окном – насмешка над истончающимся рассудком узника.


Далее http://proza.ru/2021/03/13/1350