Из нон в авто

До этого рассказа ничего литературного не писал, публицистика — предел художественности прошлых текстов.
Ничего не написал ранее и о войне. Военного в моём творчестве — разве что зарисовки из расположения формируемых рот в Донецке весной пятнадцатого .Все дневниковые заметки из «командировки на Донбасс» были уже переложены на язык журналистики и даже опубликованы. Словом, личный багаж тут скромен: опыт общения с ополченцами и сложившиеся тогда о них представления. В науке такой подход называется методом включённого наблюдения, ибо записался в роту гранатомётчиком, то есть какое-то время был таким же, как тот малый социум вокруг, обычно называемый отделением, взводом, ротой. Один из бойцов той роты — Шустрый — через пять лет и порекомендует мне взять прототипом рассказа на тему «Девушка и смерть» ополченца Анну Чабанову. После прочтения заметки военкора Кати Катиной о её гибели, я и приступил к творчеству в новом для себя жанре — литературного рассказа. Как журналист, никогда ранее не выходил за рамки газетно-журнального текста, нередко именуемого новомодным термином нон фикшн. Жанровое различие видел только в допущении большей субъективности. До Анны была история Абдулы — тоже об ополченце, ушедшем в лучший из миров. Авторское представление о нём рождалось из контента его же странички «Вконтакте». Читая его посты, слушая его музыку и возникло в какой-то момент ощущение, будто с ним познакомился. Метод этого «знакомства» хорошо известен кадровикам: рассказывая о чём-либо человек, прежде всего, говорит о себе. Надо только приучиться внимательно слушать того, кого надо понять. После написания второй части «Истории Абдулы», в переписке с его сослуживцем и другом Алексеем Рыбаком поинтересовался: верно ли понял героя своего повествования? Ведь видел того только на фото и видео. Рыбак оценил моё понимание друга высоко — на 99 процентов.
Вот и писать «за Анну» сел, когда перечитал внимательно заметки военкора Катиной, посмотрел все доступные видео об Анне (Сирене) и её парне, о том подрыве санитарной «Нивы». И когда возникло ощущение, что смогу написать личностный текст, который не исказит образа ополченки, достал клавиатуру. Всё-таки ценности журналистики — не пустой звук.