А вы мне не верили...

Если замереть, слиться с корнями деревьев на самом берегу и долго смотреть на медленное течение, на песчанное дно, на гладкие камни, на проплывающих рыб, на бабочек, порхающих над росой и нектаром летнего утра, можно навсегда остаться во сне. Пение птиц, хлопанье крыльев, раскаты грома, шум листвы, нарастающий и затихающий, словно волны; плеск и шорох — все сокровища звуков храняться веками в этой излучине, в этом меандре, на этом полуострове, защищённом утренними туманами и непроходимыми лесами.  Нимфы обронили здесь рог изобилия и просыпали запахи спелого яблока и горького дыма. И нет сил, чтобы выбраться из этого рая, чтобы стряхнуть с себя дрёму. Ноги увязли на дне по щиколотки. Овод присаживется на плечо и только внезапный порыв ветра спасает тебя от укуса и ветка плакучей ивы заботливо смахивает кровожадного насекомого. Речной бог Ахелой дружески подмигивает и превращаясь в ужа, скользит по водной глади, поблёскивает чешуёй , сливается с рябью и исчезает на том берегу. Солнечные блики пляшут на поверхности воды, на расцарапанном локте, на изумрудной листве, на остове полусгнившей лодки и ослепляют, и заставляют щуриться. И на кончиках пальцев — то ли раздавленная ягода, то ли запёкшаяся кровь. Заброшенное языческое капище тонет в ароматах, цветах, кронах и надвигающемся зное. Но ледяные лезвия прохлады затаились в гуще леса, в чащобах, в оврагах, и в глинистых руслах ручьёв —  блестящих и звенящих. Во рту оскоминка от надкусанного листка, привкус пресной воды и пота. Облака набегают одно за одним и склоняются над тобой, как заботливые лица прислуги и ждут приказаний. Дождя, пожалуй дождя к обеду. Но перед этим горячего зноя, чтоб парило, что б ласточки крылом задевали землю, что б воздух дрожал и изламывался. И чтоб серая муть застилала горизонт, и река пенилась и пузырилась, и гром трещал, и молнии вспыхивали! Чтоб на реке мерещился кентавр, поражённый стрелой, отрвленной желчью лернейской гидры! Не слишком ли? Не слишком. Зато потом какой покой, какая тишина, какая робость певчих птиц!
      Когда будешь переходить по висячему мостку, в самом узком месте, над кувшинками, осокой и тиной, где  взгляд становится рассеянным от мелькания мальков и плюханья лягушек; по мостку, который скрипит и стонет, как узник в темнице — будь осторожен. Где-то здесь таится опасность. Один неверный шаг и ты с головой в воде и в омуте, и уже неизвестно, где ты вынырнешь.
       Кто-то услужливо подаёт тебе руку, даже помогает отряхнуть пальто от мартовского грязного снега, спрашивает: «Не ушиблись?». Тебе требуется некоторое время, чтоб перестроиться и оценить окружающее. Архитектура местами помпезна, местами уродлива. Ты сканируешь местность и определяешь направление. Ошибка! Не надо было хвататься за первую попавшуюся руку, может быть обошлось бы! А сейчас, ты уверенным шагом пересекаешь парк, ныряешь в переулок, минуешь тоскливые ворота военной части, с колючей проволокой(это в центре-то европейской столицы) и оказываешься в своём офисе, за рабочим столом. За окном грустный двор. Но телефонные звонки, посетители, письма и мелкомаштабные войны не дают тебе скучать. Ты даже не заметил, как по дороге суровая городская бледность сменила твой чудесный ореховый загар. Как роскошный запах речной тины захлебнулся французким парфюмом. А волшебное оцепенение покрылось нервозностью и деловитостью. Эту роль надо доиграть до конца, смешаться с толпой, прикинуться своим и может быть, ближе к вечеру, опять случится чудесное превращение. А сейчас — улыбка приклеенная, ненастоящая. Молчание — это броня. Это единственная возможность уцелеть. Главное добраться поздно вечером до домашнего кресла, налить целебного чая, дотянуться до заветной книги, перебирая в уме лакомые слова и трофейные выражения, как спасительный заговор от губительной обыденности, и провалиться в сон, роняя томик стихов...
       И кто-то тебя тащит за волосы, и за шкирку, и ты хватаешь ртом воздух и благодаришь. А тебе пеняют: «Ну что ж вы опять за своё! Мы же предупреждали! Не пытайтесь перебраться на тот берег, особенно по этому висячему мостку!»
     Ты продираешься сквозь лесную чащу, перепрыгиваешь через ручьи, пересекаешь поляны и наконец добираешься до дома. За ужином все слушают твой удивительный рассказ, но никто тебе не верит. Ты пытаешься припомнить всё до мельчайших подробностей, но все только смеются.
— Там всё, как у нас, — продолжаешь ты, — только очень холодно и грустно. И вы тоже все ТАМ были. И я вам ТАМ рассказывал про вас ЗДЕСЬ — а вы мне не верили и только смеялись...

        13.03.21