У реки два берега. Глава третья

   
                Глава третья

                Дела сердечные, далеко не безупречные...


     Днём  в город приехал представитель областного военкомата и по совместительству мой бывший муж...

     Когда-то он был признанным лидером у местной молодёжи, инициатором и  режиссёром многих каверз, присущих подрастающему поколению, которому некуда приложить свои силы, а потому некоторые из них уходят потом в криминальные сообщества от осознания собственной беспомощности и безыдейности и полного неприятия существующего бытия.

     Потом его забрали в армию, где и развили в нём патриотическое мировоззрение, хотя в то время молодёжь уже почти поголовно поразил вирус бездуховности и преклонения  перед западными ценностями. Но, видно,  Андрею вовремя была сделана  нужная прививка от рабского почитания западного образа жизни. Потому что после армии он поступил в военное училище, а потом успел повоевать в Афганистане. Перед этим он  умудрился сделать мне предложение руки и сердца, на что я с готовностью согласилась, не вникая, а получится ли у нас с ним совместная жизнь. Вскоре оказалось, что не получится. Я буквально сразу забеременела. А ему, оказывается, нужна была боевая подруга, которая, забыв о себе, будет идти по проложенному им пути, становясь его тылом, похоронив свои мечты и живя только его желаниями и интересами. Когда он предложил избавиться от ребёнка и ехать с ним в Афган в качестве даже не жены, а санитарки, я вдруг взбунтовалась. Наговорила лишнего... И мы расстались. Я в отчаянии от его непонимания вернулась к родителям, поступила, как и планировала, в университет, родила сына, а получив диплом, уехала на Северный Кавказ, работала там в школе,  познакомилась с коллегой, появились мои двойняшки. Потом была чеченская война. И моего второго мужа не стало. Он, в общем-то невоенный человек,  погиб во время одного из налётов  боевиков на станицу. А я вернулась в родные места, устроилась в свою  школу...  Недавно случайно узнала, что Андрей служит в областном военкомате...

    Такова  была предыстория  последующих событий.

    А  приезду Андрея предшествовало моё падение в подземелье монастыря.
 
    ...Очнулась я от беспорядочных выстрелов, рёва моторов, каких-то криков. Потом всё смолкло. Ощупью проверила окружающее меня пространство. Подо мной была куча земли, сбоку вроде бы кирпичная стена. С других сторон -- пустота. Кирпичная стена тянулась куда-то вверх... Фонарик мобильника я включить опасалась. Вдруг кто-то из тех, что остались наверху, увидит... Хотела уже позвонить, как вновь послышались голоса. О чём говорили, разобрать не могла. Убедилась только, что язык незнакомый. Пришлось на некоторое время затихнуть...

    Мои раздумья о сложившейся ситуации и дальнейших действиях неожиданно разорвал звонок мобильника. Я мгновенно нажала на кнопку. Не хватало ещё, чтобы кто-то сверху услышал звук звонка. Он у меня хоть и слабый, но здесь, в подземелье показался мне просто грохочущим...

     -- Мам, ты где? -- раздалось в телефоне. Ну, конечно, это Алёна.

     -- Это вы где? -- сразу же включился во мне материнский инстинкт.
 
     -- Мы-то дома, а тебя здесь нет, -- после звуков короткой борьбы, как я поняла, одна из дочерей отнимала у другой трубку домашнего телефона, возмущённо завопила Полина.

    Ну, конечно. Как это мать могла себе позволить куда-то отлучиться, когда две её блудливые дочуры изволили наконец явиться домой.

    -- Это вы где были? -- я мгновенно возмутилась беспардонности их заявлений. Даже забыла на мгновение, что благодаря им оказалась в каком-то подземелье, да ещё стала свидетелем каких-то разборок. -- Я пошла вас искать на развалины...

   -- Мам, уже час ночи. Ты что?  Мы уже давно дома, ждём тебя, ждём, а тебя всё нет. Уже несколько раз звонили, а ты не отвечала...

    Только тут я вновь ощутила реальность происходящего. До этого вся ситуация с моим падением как-то не воспринималась сознанием...

    -- Я провалилась под землю в развалинах...

    -- Мам, мы сейчас, -- на другом конце мгновенно завопили в два голоса дочуры.

   -- Не смейте, -- в ответ рявкнула я. -- Звоните дяде Толе, пусть он мне позвонит. Я скажу, где я.  У меня зарядка садится...

    Дядя Толя, для моих дочур, для меня был Толиком из моего детства или Анатолием Ильичом Щегловым, начальником автотранспортного предприятия для окружающих. А ещё он был другом моего первого мужа -- Андрея Александровича Ольшанского. На этой почве у нас с ним и его женой сложились дружеские отношения, которые не испортил мой развод и отъезд из города, с последующим возвращением.

    Через неопределённый период времени, который показался мне бесконечным, звякнул мобильный. На том конце связи недовольный заспанный голос пробубнил:

    -- Господи, что у тебя случилось? Ночь на дворе, твои девки звонят, ревут... Вроде ты куда-то провалилась...

    -- Толь, прости, что тревожу тебя. Больше некого. Я провалилась в подземный ход в монастыре. Помнишь, в детстве мы копали ямы под стенами в развалинах? Я в одну...

    -- Как ты вообще там оказалась, мать твою... Там же опасно... Жди, через полчаса буду, -- уже начальственным, не принимающим никаких возражений голосом приказал мой собеседник...

    Прошла ещё уйма времени, прежде чем послышался звук подъезжающей машины. Отсюда, из подземелья он был еле слышен. Раздался звонок.

     -- Ну, где ты? -- наивный вопрос. Откуда я знаю точно, где я. Под землёй, естественно...

    -- Вспоминай, с какого краю развалин ты была? Где провалилась? -- Анатолий начал командовать, не воспринимая моих возражений.

    Вскоре я увидела какое-то подобие отсвета вверху, над головой и закричала:

   -- Я здесь...

   ...Когда меня вытащили с помощью верёвки на поверхность, я увидела, что кроме приятеля здесь были начальник милиции Высоковский и наш учитель истории и по совместительству краевед Валентин Николаевич Аникеев...

   Я как-то не ожидала такого представительного отряда спасателей, потому сразу спасовала. Тем более, что Высоковский тут же стал выяснять, почему я оказалась в провале, кто меня туда загнал, почему вообще очутилась в этих местах и так далее.

   -- Остынь, Юр, -- Щеглов тронул за плечо Высоковского. -- На эти вопросы и я тебе отвечу. Девчонок своих искала. Ты не местный, потому и не всё знаешь. В этих развалинах вся окрестная детвора испокон веку кучкуется... А провалилась... Сам удивлён. Мы ещё в детстве здесь лазы копали, хотели в подземелье попасть. Не удалось. А кому-то, видно, повезло. Докопались, да прикрыли слегка от чужих глаз, а эта, так сказать, Ирина Викторовна, полезла не туда куда следует...

   -- Благодарю за лестный отзыв, -- вспылила я, наконец почувствовав себя в безопасности.

    Но начальник милиции от меня так и не отстал. Он начал нудно и длительно выяснять, каким образом и в какое время я провалилась в подземелье, и что этому предшествовало.

    Тут не выдержал краевед Аникеев.

    -- Друзья, время позднее, давайте по домам. У меня завтра утром с восьми первые уроки...

    Высоковский с Аникеевым довезли меня до дома. При этом начальник милиции предупредил, чтобы я не распространялась о случившемся и запретила дочерям походы в развалины. Ага, так они меня и послушаются. Щас! Это их только подстегнёт. Но потребовать от них, чтобы не вздумали рассказывать, что со мной произошло, я обещала.

    На следующий день только и было разговоров о том, что в развалинах произошла какая-то криминальная разборка, ночью туда ездил сам начальник милиции, а потом были выставлены постовые, никого не подпускающие даже близко к развалинам. Что там делалось дальше, никто не знал. Но следом прибыл представитель облвоенкомата Ольшанский с сапёрами.


    ...Андрей  вместе с райвоенкомом подъехал к развалинам монастыря. Тут же им дорогу преградил солдат из близлежащей воинской части, принявшей на себя обязанность  охраны развалин.

    Внутри что-то рассматривали в зарослях кустарников оперуполномоченный убойного отдела Василий Воронов, следователь райпрокуратуры Ольга Орлова и участковый по городу Андрей Иванов.

    Воронов с явным неудовольствием оглядел подошедшего к ним Ольшанского. Андрея он знал по школе, хоть и был лет на пять младше. Сферы деятельности у них теперь разные, а потому посчитал недопустимым вмешательство в своё расследование какого-то военного, пусть и из области. Время на дворе такое, что даже близким некоторых следственных секретов не разглашаешь, а тут какой-то пришлый. Что у него за душой, одному богу известно. Василий работал честно, предпочитал доводить начатое до логического конца, не взирая на чины и немалые суммы, которыми его обещали облагодетельствовать в случае удачного решения вопроса, а в случае неудачного, были реальные угрозы в адрес семьи.

    -- Здравствуй, Василий Петрович. Извини, потревожим немного вас. Сейчас будем проверять подземелье. Сами знаете, что там за сюрпризы, оставшиеся со времён войны, можно обнаружить. Прошу вас покинуть развалины...

     Воронов вдруг подозрительно и почти с ненавистью взглянул на Ольшанского. Он только что провёл обследование территории внутри развалин бывшего храма монастыря. Было обнаружено много чего очень интересного... Он и раньше порывался сюда пробраться, но всегда натыкался на пассивное противодействие со стороны начальства и даже руководства района. Словно это было табуированное место, защищённое от любых видов проверок. Поговаривали, что развалины и окрестности были выкуплены каким-то воротилой из нуворишей для будущей то ли туристической базы, то ли гостиницы, то ли для восстановления монастыря в качестве исторического объекта... Завезены кое-какие стройматериалы, которые были сложены в наиболее целой части бывшей трапезной, после войны в каком только качестве не побывавшей, пока в начале 90-х её крышу не разобрали  вроде бы для ремонта, а потом благополучно забыли...

    Василий знал, что территорию бывшего монастыря на протяжении всех десятилетий после войны использовала для своих развлечений местная молодёжь. Впрочем, он и сам в подростковом возрасте раза два бывал в этих развалинах. Но жил от этих мест далековато, добираться было неудобно, да и для своих местных ребят в его районе было не менее благоприятное для посиделок место в руинах бывшего молокозавода...
 
    Попав сюда по приказу начальника райотдела, он вместе с Орловой и Ивановым вначале для проформы провёл осмотр места у провала. Потом обследовал всю территорию внутри монастыря. Выявил несколько кострищ, вокруг которых по вечерам собиралась молодёжь. В зарослях прошлогодней травы отыскал немало одноразовых шприцев с явными следами наркотиков. Впрочем, это не было для него удивительным. Такую картину он наблюдал и на задворках школы, и за домом культуры. Появились  они не так давно, но распространителей пока выявить не удалось. Хотя наркоманов в районе прибавилось, а соответственно и преступлений криминального характера...

    Потом Орлова обратила его внимание на характерные выбоины в полуразрушенной стене. Такое впечатление, что это след от автоматной очереди, и довольно свежий... Иванов нашёл несколько гильз. Неожиданно обнаружили  затёртые следы крови. Их сразу бы и не заметили. Дальше было дело техники. Картина предстала перед внутренним взором неприглядная: кто-то провёл здесь разборку с конкурентами. Так как о пострадавших среди горожан известий не поступало, следовательно,  разбирались на этой территории между собой пришлые.

    Не хотелось влезать в посторонние криминальные тёрки... Своих хватает в городе. Одна стрельба в городском баре-ресторане "Ивушка" чего стоит. Там схлестнулись две бандитские группировки, делившие сферы влияния в водочном бизнесе... Кровищи тогда было море. Владельцы ресторана потом неделю приводили своё заведение в порядок.

    Тот раз дело замяли, потому что в этом были замешаны влиятельные люди из областных структур. Потом на местных наехали кавказцы. Решили побыковать перед на их взгляд нерешительными и робкими городскими мужиками. Кого-то, говорят, то ли порезали, то ли подстрелили... Сие доподлинно неизвестно. Но робкие на вид мужики ночной порой дали такой отпор понаехавшим, что,  от греха подальше, делу не дали широкой огласки. Чужаков быстро выпроводили за пределы района и красноречиво посоветовали не совать больше свои носы на эти земли. Поговаривали, что в разгоне чужаков принимали участие и работники милиции, разумеется, нелегально... Сейчас установился своего рода паритет в отношениях между населением и бандитствующими группировками... И вот, на тебе...

    Орлова посмотрела на Воронова и Иванова:

    -- Что будем делать? Возбуждать?

    И тут появился Ольшанский.  Выгнать его с территории обследования к чертям собачьим... Но... Когда дело касалось возможных находок оружия или запасов снарядов военных лет, в дело вступали сапёры. И это не обсуждалось.
 
    Воронов, как и другие жители, хорошо знал, сколько снарядов неразорвавшихся, сколько оружия за шестьдесят лет после войны было выявлено и уничтожено не только в районе, но и непосредственно в городе. И сколько жителей за эти времена подорвались на минах и снарядах. В последние годы становится всё меньше находок... Но тянувшие не так давно через лесные массивы к дальним деревням  трубы газовщики не раз вызывали сапёров на уничтожение выявленных снарядов... Не однажды окрестности сотрясали звуки взрывов... А тут обнаружен подземный ход, о котором с самой войны было столько разговоров... И неизвестно, какие там могут быть сувениры, оставшиеся с военной поры...

    Но молча уйти он не мог.

    -- Мы ведём следственные действия и прерывать их не намерены, -- сурово предупредил возможные  возражения.

    -- Я в вашу епархию не суюсь. Ведёте, так и ведите. Только если подорвётесь, не моя  в том вина, -- хмыкнул Ольшанский. Он не очень и любил ментов. В чеченскую кампанию не только наслышан был о подлянках со стороны некоторых милицейских начальников, крутивших в мутной водице свой криминальный бизнес, но и пострадал от них. Сейчас вроде время изменилось, бандиты так открыто не быкуют, как ещё десяток лет назад. Но их незримое присутствие всё равно ощущается во всех сферах деятельности. Правда, некоторые превратились в благопристойных бизнесменов и даже элитариев, с непременной недвижимостью за рубежом, жёнами и детишками, обитающими в Лонданах, Парижах и Майами...

    -- В целях безопасности прошу на время обследования развалин перебраться в укрытие, -- скорее  предложил, а не приказал Ольшанский.

   К этому времени сапёры с приборами уже собрались у провала. Один за другим спустились вниз. Ольшанский последовал за ними.

   Особой нужды в его присутствии там не было. Его подчинённые были людьми опытными и проверенными. Но... это же была мечта с самого детства -- попасть в подземелье под монастырём. Сколько о нём было рассказано легенд, сколько придумано сказок! Потому уж очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на тайну родом из детства...

   Один из сапёров включил мощный фонарь, резко осветивший внутренность провала. Вначале ничего интересного не было. Кирпичная кладка, заканчивающаяся вверху полукруглым сводом, высота метра в три, для чего такой высокий потолок? Под ногами слой земли. С одной стороны ход скрывался в темноте, с другой, метрах в двух заворачивал в сторону...

   Сапёры начали обследование подземелья. Знаками оповещали, что остальным можно двигаться дальше. Поворот направо, потом разветвление... Вот тут слева обрушение. Свет фонаря выхватил из тьмы кучу битого кирпича, обломков каких-то камней...
Понятно. Здесь был подорван вход в подземелье и завален обрушившимися стенами.
Ход с правой стороны вывел к небольшому расширению...

   Батюшки! Ольшанский чуть не вскрикнул от увиденного, которое потрясло и его подчинённых. В углу были свалены трупы людей навалом, причём трупы свежие. Как они могли оказаться в этом подземелье?

   Старший из сапёров, словно услышав немой вопрос начальства, взметнул вверх луч фонаря, который высветил пролом в своде потолка, прикрытый щитом, сбитым из старых досок...

   -- Через этот пролом сбросили сюда. Видно, решили временно оставить здесь, а уже убрать трупы, когда интерес к развалинам поутихнет. Не думаю, что они данный пролом для могилы этим подготовили...

   -- Движемся дальше... -- приказал Ольшанский. Его всё больше и больше захватывал этот поход по подземелью. Сапёры тщательно обследовали  пол и стены этого помещения. Вскоре прибор подал звуковой сигнал о наличии металла под кучей битых кирпичей. Металла под ними не оказалось, только что-то наподобие щита из досок, похожего на тот, что был над сброшенными убитыми. Подняли щит и увидели внизу ещё помещение. Спуск был несложным -- по кое-как сколоченной кем-то лестнице. Вот это уже было действительно подземелье. Большое помещение со стенами из блоков, с двумя проходами, которые тянулись в противоположных стенах. У одной стояли полуистлевшие ящики с боеприпасами военных лет, рядом валялись горкой кости и черепа, словно кто-то небрежно и бесцеремонно потревожил прах погибших, сгребя лопатой в одну большую кучу. По кое-каким приметам Ольшанский предположил, что скорее всего это немецкие солдаты...

   -- Товарищ полковник, взгляните сюда, -- негромко позвал старший группы сапёров. Он стоял у ящиков, сложенных штабелем в левом проходе. Новенькое оружие, современное. Знакомые пачки пластида, запчасти для сборки взрывных устройств, отдельно экстремистская литература...

   -- М-да, шли сюда за историей, а столкнулись с современностью, -- Ольшанский повернулся к подчинённым, -- возвращаемся. Здесь работа предстоит другим службам. Готовьте территорию к эвакуации взрывоопасных предметов...

   Юхнов, апрель 2014 год.