Тыжюрист!

Вот и советуют мне: сходите к знаменитому адвокату;
он профессором был, не просто адвокат, а юрист,
так чтоб уж он наверно сказал, что делать.

Федор Достоевский

- У меня идея! Давай детскую площадку прямо на автостоянке заколбасим! Скажем, что это такой социальный объект! Типа детского сада.
- Послушай, знай край! Тебе надо всего лишь снизить кадастровую стоимость здания и земельного участка, чтобы платить меньше налогов. Для этого мы уже заказали экспертизу, которая подтвердила нашу правоту. Сейчас пройдем комиссию, она нас пошлет подальше, после чего обратимся в суд. Он может принять нашу или назначить свою экспертизу. В любом случае стоимость объектов недвижимости будет оценена раза в два меньше, чем заломило государство. То есть налоги сократятся в два раза. Мы это уже делали многократно.
- А если сделаем детскую площадку, то вообще ничего платить не надо будет! Я все в интернете прочел!
- У тебя здание стоит на развязке нескольких магистралей и сдается под офисы. Рядом с ним парковка. Ни одного детского учреждения на километры вокруг. Один асфальт и дороги! Ты как себе это представляешь? Какая нафиг детская площадка?!
- Вот ты так всегда. Я сам все придумал вместо тебя, а ты не предложил мне такого, при этом еще и ругаешься. Хотя юрист из нас - ты!
Впервые я стал применять этот принцип к таксистам. Потому что с ними он срабатывает наглядно, да и сами они люди в основном простые. Как, например, Муса, который часто подвозил меня от дома до метро. Однажды нас остановили сотрудники ГИБДД: увидели на номерах регион «05» (Дагестан) и решили проверить водителя. К слову сказать, Муса, в отличие от большинства бомбил, был настоящим таксистом: платил налоги, имел патент и все документы. Хмурый лейтенант представился, нагнулся, осмотрел салон, задержав взгляд на мне, после чего попросил водителя открыть багажник. Муса стал вылезать из машины, а лейтенант между тем спросил:
- Биты, ножи, другие запрещенные предметы есть?
И услышал в ответ:
- Нет ничего, начальник. Все руками делаю!
Я захохотал, потом увидел, как лейтенант, тоже оценивший «шутку юмора», смеясь, вернул Мусе документы и пожелал счастливого пути.
Так вот «ты ж юрист» - это примерно оттуда. Так, на всякий случай, скажи-ка мне, пока мы едем, как быть в той или иной ситуации. Или вот у меня такой случай… Ты ж юрист!
И плевать, что в этот момент ты едешь к клиенту и что для ответа на «пустяковый», с его точки зрения, вопрос надо рыть кодексы и правоприменительную практику… Я должен достать все немедленно и «из головы». «Все руками делаю». Попытки объяснить, что это моя работа, как для него извоз, оканчиваются по-разному. Например, я говорю в ответ:
- Да, конечно, какой вопрос? Предупреждаю сразу: консультация у меня стоит столько-то, а везете вы меня за столько-то. Делаем взаимозачет, и по приезде вы мне должны столько-то.
Обычно юмора не понимают, и таксист возмущенно замолкает. Конечно, если позволяет время и обстоятельства, я пытаюсь помочь водителю. Но ситуация, что ты обязан быть готовым ко всему на свете и это для тебя нисколько не трудно, возникает в практике постоянно.
На просторах интернета по этому поводу гуляет замечательный демотиватор «Почему таксисты не юристы». Он, кстати, не только к юристам относится.
Итак, «почему таксисты не юристы»?
Потому что нельзя сесть в такси, доехать до нужного места, сказать, что сейчас дела идут не очень хорошо, когда все нормализуется - тогда и заплачу.
А еще нельзя сесть, доехать, сказать что-то типа: «Знаешь, мне, кАроче, позвонили и сказали, что там таксист дешевле стоял, довези меня обратно, я там сяду. Платить, естественно, не буду».
А еще нельзя сесть, договориться о цене и месте, куда везти, приехать, сказать, что нужно еще за женой заехать, детей со школы забрать, к теще на похороны заглянуть, затем к брату на днюху, оттуда - в ресторан, и все за первоначальную цену...
А еще нельзя таксисту сказать: «Ты меня довези, я посмотрю, если не сильно трясет, пробок мало и музыка в салоне хорошая, я тогда оплачу…»
А еще нельзя сесть, доехать, потом сказать: «Типа, мы как-то не очень весело ехали, вернись, еще раз попробуем».
А еще нельзя таксисту сказать, мол, ты моей пятой сестры четвертый троюродный брат, поэтому ты мне скидку должен сделать...
Звонок отца Григория всегда приятен. Когда слышу его «Доброго здоровьичка, Григорий», жить становится как-то легче. Сейчас он просил подъехать, чтобы разрешить вопрос с жертвователем.
В полутьме храма, под взглядами святых с икон, отражающих огоньки свечей, стоял немолодой человек. Я пошел ему навстречу, и гулкий звук шагов наполнил благоговейную тишину дома Божьего. Потенциальный благотворитель повернулся ко мне, мы поздоровались, присели на стоящую у стены деревянную лавку.
- Видите ли, я никогда не жертвовал, а тут решил…
Я молчал, ожидая, пока человек прояснит суть вопроса, хотя все во мне желало сказать: «Так иди и отдай, в чем проблема?!» Меж тем он продолжал:
- У меня организация. И я хочу, чтобы все было официально, понимаете?
- Понимаю… - на самом деле ничего я не понимал.
- И хотя жертвую от всей души, дабы правая рука, так сказать, не знала, что делает левая, но чтобы они (он покосился в сторону алтаря, где в тот момент находился настоятель) деньги эти потратили на нужды церкви. И только на них.
- Вы опасаетесь, что их куда-то в другое место могут потратить?
- Знаете, как говорят: «Опасенье - половина спасенья». И потом, не я опасаюсь, а чтобы им соблазна не было!
- Хорошо, а как вы предполагаете это сделать?
- Вот это вы мне и скажите! Я хочу, чтобы все по договору, официально. Вы же юрист, как я понял.
- Да, юрист. Давайте в таком случае составим договор о пожертвовании.
- Отлично. Только у меня еще одна просьба.
- Да, слушаю.
- Напечатайте его красиво. Чтобы можно было в рамочку вставить. И клиентам с друзьями показывать, ладно?
- …Я не могу выступать, давай ты. Ты ж юрист!
- Послушайте, у нас частное обвинение! Вы выступаете в роли обвинителя.
- А ты не можешь? Я ее опасаюсь. Хотя люди мы немолодые уже, разведенные оба… Она поначалу меня в гости все звала, про замужество намекала… А как поссорились и я перестал к ней ходить, так все это и понеслось! Она жалобы на меня строчить везде стала, а я, конечно, на нее!
- Кверулянтство…
- Чего?
- Размокропогодилось, говорю.
- А до этого какое слово сказал?
- Кверулянтство. Непреодолимая сутяжническая деятельность, выражающаяся в борьбе за свои якобы нарушенные права и ущемлёенные интересы.
- Натощак и не выговоришь. Для кого кверулянтство, а для кого и активная жизненная позиция! Короче, выступи лучше ты.
- Я и так вас представляю. Сейчас такая стадия, когда судья хочет познакомиться с вами поближе.
- Ладно.
Частный мой обвинитель, смотря на всех сентябрем, подошел к стойке для допроса. Мировой судья начал выяснять обстоятельства дела.
Да, сообщал обвинитель, он парковал машину около дома, а соседка со второго этажа полагала, что он специально ставит машину под ее окном, чтобы травить выхлопными газами. Вот почему она постоянно орет ему сверху всевозможные обидные слова и кидается различными предметами – например, огрызками яблок и косточками от персика.
Соседка признает только то, что кинула один раз в машину косточку от персика, да и то с целью привлечь внимание соседа. В возбуждении уголовного дела отказано, выдвинуто частное обвинение в оскорблении.
- И как она вас оскорбляла? - средних лет мировой судья взял ручку, готовясь записывать.
- В смысле «как»?! - обвинитель беспомощно посмотрел на меня.
Я полушепотом стал подсказывать ему слова. Точнее, напоминать. Он наконец вспомнил.
- Ну как, вот дураком назвала. Кто козел?! А, понял. Козлом назвала еще…
- И вы считаете эти слова оскорблением? - вопрос судьи прозвучал как-то необычно.
Обвинитель уставился на меня в надежде на помощь. Я сам себе напомнил градоначальника из фильма «Тот самый Мюнхгаузен», которого играет Игорь Кваша, в момент, когда герцог в исполнении Броневого живо интересуется у него, подписал ли он, герцог, бумагу о разводе барона Мюнхгаузена. По крайней мере, мой кивок был примерно такой же.
- Да, - ободрившись, произнес мой подопечный, - я считаю эти слова оскорблением.
Судья, о чем-то задумавшись, смотрел в окно. На улице правила бал осень со своим неизменным спутником дождем, капли которого выстукивали об оцинкованный отлив морзянку невнятных слов…
- Странно, - промолвил он, - меня вот жена каждый день так называет…
В зале судебных заседаний воцарилось молчание. Через мгновение судья пришел в себя:
- О чем мы? Адвокат, вопросы у вас к доверителю есть?
У меня ни к доверителю, ни к обвиняемой, ни к судье вопросов не было…
- Режь меня тупым ножом - крови даже не дождешься! - и сразу, почти без паузы: - Кроме свиней, ничего нет. Как говорят на флоте, сижу на экваторе.
- Что ты так кипятишься! Я тебе русским языком объясняю: суд не признает залог вещи, которая индивидуально не определена. Зюзи твои не годятся, как я их индивидуально определю?! Трактор давай мне в залог какой-нибудь! Или коровник! А то получается, «пиши долг на двери, а получать будешь в Твери!».
- Да говорю же тебе, все заложено у меня давно! Придумай! Ты ж юрист!
- Что мне теперь, морды свиные раскрашивать, как носы у коров в свое время?!
- При чем тут носы коровьи?
- Дело в том, что нос у коровы, как человеческий отпечаток пальца - строго индивидуален. И раньше так боролись со скотокрадами. Мазали корове нос валиком, подносили лист, получался отпечаток. В южных губерниях участковые хранили целые картотеки… Погоди. А если их пронумеровать? Написать краской номера на боках. И список составить: свинья №1, свинья №2…
- Это прямо как в анекдоте про Хрущева. Ты молодой еще, не знаешь такого, наверное.
- Знаю, был такой сумасброд после Сталина. Кукуруза, разоблачение культа личности, очередное гонение на Церковь, целина, совнархозы, денежная реформа и еще куча выкрутасов, от которых у народа голова кругом шла…
- Да ты знаток! А я все это застал. Такой анекдот ходил тогда. Посетил Хрущев свиноферму, фотокорреспондент сделал фотографии. На редколлегии газеты к ним придумывают подпись. Отвергаются варианты «Товарищ Хрущев среди свиней» и «Свиньи вокруг товарища Хрущева». Окончательный вариант подписи: «Третий слева - товарищ Хрущев».
- Смешно. На эту тему есть еще юридический анекдот. Правда, не наш.
- Трави!
- Молодой американский адвокат в суде представляет интересы фермера против железнодорожной компании. Суть дела: поезд сошел с рельсов и раздавил двадцать четыре свиньи. Помня из университетского курса, что речь должна быть образной и наглядной, адвокат, выступая перед присяжными, восклицает: «Двадцать четыре свиньи, господа! В два раза больше, чем вас!»... Да хватит ржать, тащи краску. Но предупреждаю сразу: я в свинарник не полезу.
- Почему? Чистоплюй?
- Нет, просто я так уже на элеватор сходил. Дело было в декабре. Часть подсолнечника убрали, а часть осталась стоять в полях черными паклями под шапками белого снега. Ждали первых заморозков, пока из него влага уйдет. Я и представитель моего клиента, которому хозяин семечек, как ты, денег был должен, прибыли на элеватор проверить собранное. Хранилище, как потом оказалось, было конусообразное. То есть с порога бетонный пол резко уходил вниз, образуя конусовидное углубление, в которое и была насыпана гора подсолнечника.
Когда входишь в темное хранилище со света, да еще отраженного снегом, то первые несколько секунд, пока глаза не привыкли к темноте, ничего не видишь… да что я тебе так долго простую вещь рассказываю! Опытные мужики сразу повернули направо, прижались к стене и пошли по кромке, а я с размаху, охнуть не успев, рухнул в «семечку». Которая вдобавок сыпалась сверху. Поэтому даже не хочу представлять, что будет в свинарнике.
- Ладно, хотя палуба там вроде ровная. Сам я тоже не горю желанием. Пошли, адмиралтейский час наступил, кок на камбузе заждался. Работницам только дам команду, чтоб завтра с утра малевали номера. Чисто з/к будут, а не свиньи.
- Тогда давай, как раньше арестантам, еще и бубновые тузы изобразим!..
С утра в гостинице меня разбудил телефонный звонок:
- Пришли деньги за отгрузку. Так и быть, твоему клиенту первому отдам. Чтоб поросятам шкуру не портить. Давай, юрист, бывай! Попутного тебе ветра и семь футов под килем!..
- Он у тебя совсем больной, монах этот? Распугал мне всех! Сказал дежурному, что откопался и едет к нам. У людей до сих пор заикание.
- Откопался? ОткАпался, наверное. Он на капельницы ездит. Здоровье у него и вправду неважное, но какой есть.
- У нас, учитывая последние события, сотрудники нервные, от таких слов могут и с катушек съехать.
- Да что у вас в ОВД произошло-то? Зачем вам монах понадобился? Сатанистов каких арестовали?
- Хуже. Участковый воскрес.
- Что?! 
- Передаю по буквам: УЧАСТКОВЫЙ. ВОСКРЕС. Думали, умер, а он говорит, что ему мертвому в морге Христос явился и повелел послужить. Ожил, ходит и проповедует. Только ты это… никому! Ладно?
- Ладно…
- Ты не думай, я не свихнулся, об этом даже в местной многотиражке поначалу сдуру хотели репортаж напечатать. Потом, правда, опомнились и замяли тему быстро. А чтобы народ не мутить, сказали, что он от сна летаргического очухался.
- Да ничего я не думаю! Мне и не такие случаи известны, знакомый священник рассказывал. Храм, где он служит, при большой клинике находится. Как-то зимним вечером он остался к утренней службе подготовиться. Вдруг - стук в дверь. Он открывает, а на пороге мужик стоит, в одном халате. Причем не врачебном, а таком, какой уборщицы носят, - хозяйственном, темно-синем. И в резиновых тапочках на босу ногу. А на дворе меж тем минус двадцать восемь градусов. Он его пустил, конечно. Мужик слезно попросил срочно его исповедать. Батюшка разного народу перевидал и поэтому согласился, но аккуратно поинтересовался, с чем такая поспешность связана. Пришелец сообщил, что он уже помер, а отпустили его назад только для исповеди, чтоб он в ад не попал. Настоятель спорить со странным типом не стал, решив, что тот из больницы сбежал, исповедал его чин по чину, хотел было оставить до утра, да тот ни в какую: «Идти, - говорит, - мне надо», - с тем и скрылся.
А утром батюшка пошел в обход по палатам болящих, кого исповедать и причастить, кого боговдохновенным словом поддержать… И на одном этаже слышит отповеди гневные и смех неподобный. Оказывается, из больничного морга пришли ругаться на студентов-практикантов, подшутили они над патологоанатомами, видишь ли: одели труп в халат уборщицы. Заинтересовавшись, он пошел посмотреть на эту выходку вместе с руководителем практики. В морге видит: лежит его ночной гость в халате и резиновых тапочках. Выяснилось, что преставился он сутки назад.
- И чего батя?
- Как и ты же - решил особо этот случай не рекламировать, чтобы чокнутым не признали. Ты мне скажи, как участкового обнаружили?
- Жена в морг приехала, одежду привезла, зашла в покойницкую. Там муж стоит в чем мать родила, трясясь от холода.
- Жена живая?
- Жена-то как раз живая. Раньше пилила его, поедом ела. Теперь переменилась, «для милого дружка и сережку из ушка». А вот шеф наш от бывшего подчиненного чуть не того… Участковый этот сегодня к нему явился. Укорил его в этом… погоди, у меня записано… лихоимстве - вот!
- И?
- Поговорили, он ушел. Шеф меня вызвал, лица на нем нет, требует: «Срочно ищи мне попа, исповедаться надо». Только, говорит, чтоб не местный, а настоящий. Наш-то вроде тоже не искусственный, вон - полруководства ГИБДД крестилось у него, теперь крестными ходами ходят, и все очень довольны… Боится, видать, огласки. Или еще что. Из кабинета не выходит, заперся и ждет. А где я ему найду? Вот - тебя вспомнил. В тот раз, когда задержанного твоего отпускали, ты нам истории всякие рассказывал, мне про «духовный спецназ» понравилось. Вот и позвонил тебе, чтоб монаха этого, «спецназовца», попросил приехать. Он же исповедать может?
- Да, может. Он иеромонах, то есть монах в сане священника. И бывший спецназовец на самом деле.
- То есть никакой не духовный?
- «Духовным спецназом» монашество называют иногда. А он монахом после войны стал. Его там два раза расстреливали. Первый раз на больницу напали, в которой он лежал, и били по нему прицельно, из автомата, а другой раз снайпер работал. После этого, когда он к родителям в отпуск поехал, какая-то бабка ему в поезде сказала, чтоб крестился, поскольку Господь третьего шанса может и не попустить. Он забил, конечно, на ее слова. Вернулся с побывки и в один из дней на автобус опоздал. Расстроился даже. Автобус тот через час на мине подорвался. Все, кто внутри был, погибли. После этого он крестился, стал пономарем, а через несколько лет монашество принял. Я с ним чисто случайно познакомился, он как-то сразу так начал: «Будем знакомы - Филофей меня звать. Вас как величают?» И вот с тех пор много лет уже ездим к нему в монастырь всей семьей. Иногда один на несколько дней приезжаю, в себя прийти, помолиться в тишине…
-  Скорей бы уж он сейчас сам приехал, мне задержанных оформлять надо! Актировали потопы, понимаешь, а в итоге - массовая драка.
- Потоп был один и давно. И больше, сказано, не повторится.
- Ты не путай сокола с вороной! У меня в обезьяннике сидит народ с четырех этажей, которые насквозь пролило водой. Начали за здравие, а закончили мордобоем… О, приехал. Здравствуйте. Да, передаю трубку.
И я услышал зычный голос отца Филофея:
- Григорий Михайлович, доброго здоровья вам! Как ваши дела?
Подражая монаху, я дьяконским голосом пророкотал:
- Все слава Богу, батюшка! Вашими святыми молитвами, как шестами, подпираемся!
- А вот скажите мне, - тут его бас стал ироничным, - с каких это пор адвокаты так о полицейских заботятся? Не иначе как потом услугу за услугу думаете получить, да?
- Вам врать не буду, батюшка. Так и думал сделать. Не судите строго, я ж юрист!
Из трубки уже серьезным, но не менее раскатистым гласом донеслось:
- Бог вам в помощь! - и, передавая телефон назад, обращаясь уже не ко мне: - Будем знакомы - Филофей меня звать. Вас как величают?..