Казус шурыгиной, или надонышке

 
- Людям сейчас живется лучше…
- Конечно, ведь у них теперь телевизоры,
так что все ужасы, что происходят в мире,
- это просто ежевечернее развлечение.

Айрис Мердок

Управляют людьми идеи, чувства, нравы - то, что мы носим в себе.
Учреждения и законы являются лишь отражением нашей души,
выражением наших нужд; поэтому-то они и не могут изменить
душу народов, так как сами из нее происходят.

Гюстав Лебон


Телефонный звонок вырвал меня из оцепенения вечерней московской пробки. Дмитрий в своей неповторимой манере, хотя в этот раз немного торопливо, наговаривал текст:
- Гриша, привет, это Дима, старший редактор шоу Андрея Малахова. Мы завтра снимаем, ты читал уже, видимо, что в Ульяновске девушка обвинила парня в изнасиловании и ему дали восемь лет. Так вот…
Я вспомнил, что на просторах интернета сегодня видел мельком этот заголовок, но, не перебивая Диму, смотрел, как снежинки на фоне красно-желтых огней авто ложатся на ветровое стекло.
Мы давно закончили разговаривать, а я все еще не спешил включать радио, слушая ритмичный глухой звук скользящих по стеклу дворников. Резкие колебания явно не сочетались с неспешным падением маленьких произведений искусства, каждое из которых имело свой неповторимый узор. Дворники по-деловому неумолимо стирали их с поверхности стекла.
Телевизионная картинка ток-шоу, подумалось мне тогда, напоминает такое лобовое стекло, на которое каждый новый день ложатся уникальные узоры человеческих судеб. Падают, чтобы на следующий день быть стертыми, освобождая место для новых историй, таких же неповторимых, как и предыдущие.
Пробка ползла еле-еле, что дало мне возможность посмотреть новости из Ульяновска более подробно. «Вечеринка… малолетняя шалава… сгубила парню жизнь… все из-за денег… митинг в защиту невиновного Сергея Семенова…» - картина вырисовывалась очевидная: никакого изнасилования не было, а девушка решила подзаработать или испугалась родителей. Но чем больше меня пытались убедить в этом разные информагентства, тем отчетливее профессиональный опыт, а может быть, адвокатское чутье рисовало иную картину произошедшего.
Я перезвонил Диме и попросил о встрече с героиней и ее адвокатом до начала записи программы. Просьба была не совсем обычная, однако Дима согласился.
На следующий день я приехал в Останкино на два часа раньше, чем обычно на съемку. Дима провел меня по длинным коридорам телестудии. Мы преодолели несколько переходов, и он открыл дверь гримерки. Навстречу нам поднялись сидевшие за круглым стеклянным столом мужчина и женщина. Дима представил меня Алексею - отцу жертвы. Наталья Глухова оказалась моей коллегой - адвокатом из Ульяновска, которая представляла интересы потерпевшей. Из-за шкафа, разделявшего комнату на две половины, было слышно, как женский голос кого-то успокаивал.
- Сейчас, - предупредил меня Дима, - вы познакомитесь, только психолог закончит с ней работать.
Мы присели за стол, адвокат разложила документы. Изучив их, я понял, что интернет-сообщество поторопилось с выводами. Бумаги беспристрастно свидетельствовали: изнасилование было.
Из-за шкафа вышла психолог и сказала, что, несмотря на волнение, девушка примет участие в передаче.
- Тогда проходите, - сказал Дима, обращаясь к нам. - Я вас оставлю, пообщайтесь.
Мы прошли во вторую половину комнаты. Там, в свете полукруга ламп гримерного зеркала, сидела испуганного вида девочка-подросток, больше похожая на затравленного зверька. Я протянул ей для пожатия руку и представился. Она встала, бросила в мою сторону изучающий взгляд, немного неловко пожала руку и назвала свое имя. Так я впервые увидел Диану Алексеевну Шурыгину.
Надо сказать, что случаи «изнасилований», когда женщины по каким-либо соображениям безосновательно обвиняют мужчин в совершении этого тяжкого преступления, достаточно распространены не только в нашем обществе, но и во всем мире. Истории о том, как рвут на себе одежду, наносят ссадины и кровоподтеки в кабинете чем-то не угодившего начальника или шантажируют заявлением в полицию наутро после весело проведенной ночи, вымогая всевозможные материальные блага, действительно имеют место. Поэтому общественное мнение склоняется на сторону обвиняемого, поскольку женская половина достаточно дискредитировала себя такого рода «изнасилованиями». Да и мужчине сподручнее сообщить версию «она все подстроила сама» обществу и своим родственникам, не говоря уже о родителях, женах и чадах.
Это аверс медали.
Реверсом, о котором не принято говорить громко, является тот факт, что изнасилование считается позором для жертвы и лишь немногие отваживаются обратиться с заявлением в полицию, пройдя впоследствии через унизительные экспертизы.
Пообщавшись с Дианой, я убедился в правильности своих умозаключений о том, что преступление реально было. Большинство людей в студии, да и в стране придерживались иной точки зрения.
Вернувшись в гостевую гримерку, я застал приглашенных экспертов, рьяно обсуждавших тему друг с другом и не менее рьяно осуждавших малолетнюю шалаву, имя которой они, правда, еще не запомнили. «Сороки» подносили на своих хвостах информацию о том, что она уже посадила одного невинного мальчика, мать произвела ее на свет в шестнадцать лет, а отец вымогал у родителей обвиняемого деньги. Правдой из всего этого был только возраст матери к моменту рождения Дианы, но жареные «факты» подливали масла в огонь и люди распалялись еще до эфира.
С самого начала я решил для себя, что буду придерживаться линии «осуждай грех, но не грешника», то есть, несмотря на совершенное преступление, я решил не скатываться до осуждения Сергея Семенова как личности, но обратить внимание аудитории на проблему оправдания насильника и обвинения жертвы. Эту же линию старался проводить во всех данных позже интервью.
Эксперты заняли свои места на подиуме, свет приглушили. Привычным уверенным шагом в студию вошел Андрей Малахов, который резким движением руки очертил полукруг, чем снял начавшиеся аплодисменты, и я услышал знакомое: «Минута до эфира».
Пересказывать то, что видела вся страна, думаю, неинтересно. Скажу только, что после первого телевизионного эфира все мои страницы в социальных сетях были забиты угрозами и оскорблениями. Так продолжалось несколько месяцев подряд.
До и после передачи с участием Шурыгиной в моей телевизионной жизни было много чего. Эфир с Джигурдой и наше с ним общение на повышенных тонах, едва не переросшее в драку. Рассмотрение странной истории с покушением на жизнь девушки, которую бывший парень облил кислотой. Жаркое обсуждение потрясшего всю страну самоубийства псковских подростков во время интернет-трансляции своих «подвигов» по обстрелу полицейских. Сериал с разводом Джигарханяна и эпопея с засвеченным в социальных сетях фото афедрона Волочковой во время любовных утех… Но никогда пользователи социальных сетей не удостаивали мою скромную персону таким пристальным вниманием.
Сначала пытался дискутировать с обвиняющими, приводить аргументы и доказательства, но очень быстро понял, что это бессмысленно. Глас логики таким людям был не нужен.
Сейчас сказал бы им следующее.
Понимаю, что у вас огромный опыт, знание жизни, мгновенное и безупречное понимание, кто прав, а кто виноват. Что вы безо всяких документов, свидетелей и прочих ненужных вам подробностей можете определить истину.
Но только на пару минут представьте, что вы неправы. Это трудно, но все-таки попробуйте.
Представьте: правда состоит в том, что мальчик из прекрасной семьи, интеллектуал и душка реально изнасиловал эту «наглую тварь» и «малолетнюю стерву» Шурыгину. Несмотря на всю бездну фактов, подтверждающих в вашей голове обратное, попытайтесь представить, что это «гораздо больше, чем факт, - так оно и было на самом деле».
Пожалуйста, подумайте, как в этом случае выглядит ваше желание посадить ее за решетку, а насильника отпустить?
Прошло больше года с тех событий, и Диана Шурыгина вышла замуж, а Сергей Семенов - на свободу. Я напомню читателю, что говорил в самый пиковый момент в своей авторской колонке на сайте URA.Ru, а затем резюмирую мысли и чувства, которые вызывает во мне эта тема сегодня.


«Диана Шурыгина совершила подвиг .
История Дианы Шурыгиной, которая была изнасилована на вечеринке, продолжает рвать повестку. Сегодня, 6 марта, в эфире «Первого канала» выходит четвертый выпуск программы «Пусть говорят» Андрея Малахова на эту тему. Банальная, казалось бы, для российской действительности ситуация всерьез расколола общество на два противоборствующих лагеря.
За что следует уважать 17-летнюю девушку из провинции, какую важную социальную проблему она вскрыла и чем болеет современное общество  - в авторской колонке адвоката, постоянного участника программы «Пусть говорят» Григория Сарбаева:
В этой истории присутствуют четыре стороны, и каждая из них должна сделать из этой истории выводы и чему-то научиться. Так, сама Диана Шурыгина должна теперь понимать, что ехать непонятно куда непонятно с кем - это довольно серьезный риск. Мама и папа Дианы должны понять, что несовершеннолетний ребенок, который употребляет алкоголь, - это неприемлемо. Сергей Семенов, который сейчас отбывает наказание, должен осознать, что в 21 год надо думать головой. Если перед тобой незнакомая девушка, то ты очень рискуешь, вступая в интимную связь. А слово девушки «нет» - это именно «нет». Мама Семенова в свое время не объяснила, видимо, сыну, как вести себя с девушками, поэтому тоже должна сделать из этой сложной истории собственные выводы.
Но беда в том, что наше общество практически в полном составе встало на сторону насильника. Парадоксально: как мужчины, так и женщины поддерживают Сергея Семенова.
Понятно, что личность Дианы вызывает большие вопросы. Но в данном случае вопросы не в личности. Закон не делает различий, не разделяет людей на плохих и хороших. Я не оправдываю ее, но твердо стою на позиции: даже если она выпила сто граммов водки, это не означает, что ее можно брать и насиловать.
В России большинство девушек, переживших изнасилование, никогда об этом не заикаются, молчат, получают тяжелые психологические травмы. Такая позиция сформировалась в нашем обществе: если тебя изнасиловали, значит, сама виновата. Не надо было туда ходить, не надо было короткую юбку надевать… То есть насильник у нас оправдывается обществом. Этот стереотип практически невозможно перебороть.
Посмотрите: сейчас, оправдывая Семенова, поддерживающие его люди всегда переходят на личность Шурыгиной. Хотя самое важное - что Диана не совершала никакого преступления. Она поехала в коттедж с парнями - это плохо, выпила водки - плохо, но все это не преступление. А то, что ее изнасиловали, - это преступление.
Диана может быть и отвратительной девушкой, но закона она не нарушала. Говорить о том, что ее вообще не насиловали, смешно! В уголовном деле насчитывается более десятка экспертиз. К слову, Семенов сам написал явку с повинной, сразу признав свою вину. Таким образом, следственные органы провели довольно серьезную работу.
Многие говорят, что Семенову не повезло - дескать, Шурыгину насиловал и второй парень, но наказание он не понес. Так пусть Семенов радуется: если бы в деле был и второй товарищ, то речь бы шла о групповом изнасиловании несовершеннолетней. И тогда бы ему «вкатали» лет 12-13 колонии.
Какая реакция понравилась бы нашему обществу? Чтобы Диана вернулась из коттеджа домой, помылась и продолжила жить как ни в чем не бывало?
Да, Диана - это провинциальная хабалистая девчонка из очень сложной семьи. Ее родители в свое время едва не были лишены родительских прав. Да, бэкграунд плохой. Но повторяю: преступление совершили против нее. О чем тогда спорить? Какие митинги в защиту Семенова проводить? Это же бред какой-то, полнейшая деформация!
Что мы слышим сейчас? Диана сломала парню жизнь. Не он ей сломал, а она! Упрекают ее в том, что она не царапалась, не кусалась, не выпрыгнула от насильника с третьего этажа. Хорошо, давайте представим, что девочка выпрыгнула с третьего этажа и убилась. И представим заголовки в прессе: «Пьяная малолетка, боясь изнасилования, прыгнула из окна и разбилась насмерть». Что, реакция общества в отношении нее была бы другой? Говорили бы: сама дура, поехала с парнями в коттедж водку пить.
Получается, что Диана должна была сопротивляться, прыгать из окон, а Семенов ничего не должен - у него же потребности.
Общество сегодня бьется не вокруг Шурыгиной, а вокруг вот этой проблемы, которая тщательно и старательно замалчивается. Какую мы видим логику? Тебя изнасиловали - ты молчи. А я считаю, что Диана, при всех ее минусах, совершила поступок - она не стала молчать, хотя это неприятно, тяжело, стыдно, не принято. Я солидарен с ней: насильников нельзя оправдывать ни при каких условиях. Шурыгина вывела эту проблему в топ, показала своим примером, что не надо молчать, что за преступлением должно последовать наказание».


Так почему же «казус Шурыгиной» вызвал настолько бурные и неожиданные баталии? Думаю, потому что в нем нравственные нормы схлестнулись с правовыми.
С точки зрения юридической Шурыгина абсолютно права, и тому было множество подтверждений (экспертиз, свидетелей, улик), но с точки зрения нравственной общество осудило ее, поскольку самим фактом поездки в мужской компании или употреблением алкоголя она должна была согласиться на половую связь. Такие конклюдентные действия  (поездка, выпивание) якобы исключают принуждение и тем более - насилие.
Так обнажилось то, что в этой теме было если не сокрыто, то не столь явно проступало: реальное нравственное обнищание социума. Подчеркиваю - всего, а не подростковой среды.
Народ набросился на Шурыгину, хотя в обычных обстоятельствах люди должны сочувствовать скорее жертве, чем насильнику. Однако Семенову сочувствовали, видели в нем вежливого, воспитанного, интеллигентного мальчика из хорошей семьи, а в ней - шалаву из семьи плохой. Забывая, что данные факты не имеют абсолютно никакого значения. Вуди Аллен и Роман Полански не менее интеллигентны, но это не оправдывает их преступления в глазах Фемиды. Преступник может быть каким угодно, но это не оправдывает совершения преступления.
Однако в ее случае народ решил, что никакого изнасилования не было. Этому способствовал ряд факторов:
1. Мать родила Диану в шестнадцать лет, то есть распутство передалось по наследству.
2. Диана до этого случая вела себя разнузданно, несмотря на несовершеннолетие, имела постоянного сексуального партнера.
3. Она добровольно поехала в загородный дом с незнакомой компанией.
4. Она напилась.
5. После изнасилования она продолжила вести себя как ни в чем не бывало.
Все эти факторы, отдельно или в совокупности, не являются нарушением права. Они вступают в конфронтацию с моралью, и поэтому право столкнулось со всеобщим обвинением жертвы.
Это, увы, не ново. Именно так люди пытаются в своей голове восстановить баланс и… стремятся к справедливости. Да, да, не удивляйтесь. Когда социум может как-то «компенсировать» мучения жертвы или она «правильно» страдает, он на ее стороне. При этом фактически он навязывает ей стереотип «страдания»: быть забитой, чаще плакать, заминаться, говоря о событии преступления… Если же очевидно, что жертва продолжает страдать, но не так, «как надо», то люди начинают отрицать натуральность ее страдания и приписывают ей негативные свойства. Это происходит из-за нравственного закона, по которому людям крайне необходима вера в справедливость уже в этом мире. Они не могут терпеть страдания человека, тем более если они кажутся им ненатуральными, то есть не соответствующими стереотипам.
«Вера в справедливый мир» - это психологический термин, описывающий несколько искаженное восприятие реальности, при котором человек верит в то, что любое действие вызывает закономерные и предсказуемые последствия, но при этом пытается сам определить эти закономерности. Как показал первооткрыватель феномена веры в справедливый мир Мелвин Лернер , чтобы избежать признания ошибочности своих представлений о справедливом устройстве мира, люди реинтерпретируют несправедливое событие, связывая его с поведением или свойствами жертвы, и тем самым одновременно обвиняют и принижают ее.
И тогда на авансцену выступает довод о виновности жертвы. В чем - уже неважно. Имеет значение, что она (жертва) получила по заслугам, в ее действиях есть основания для совершения в отношении нее преступления. В случае Шурыгиной «заслуг» и так хватает (см. выше). Поэтому мы услышали хор криков о том, что она «спровоцировала» мужчину на совершение насилия, то есть фактически заслужила свой статус жертвы. Кроме того, сыграло свою роль восприятие толпой эмоций Дианы: если плачет - значит, страдает, улыбается - довольна жизнью. Хотя здесь имел место совершенно иной аспект: во время многочасовой записи передачи большинство людей не могут удержаться от улыбки как защитной реакции организма на страх и стресс.
Обращу внимание также на то, что если на каждый из вышеназванных пяти пунктов спокойно ответить даже простое «ну и что?», а потом изложить аналогичные пункты Семенова, то станет очевидно, кто тут преступник, а кто жертва:
1. Они ранее не были знакомы, о «внезапном чувстве» со стороны Сергея не могло быть и речи.
2. Он совершеннолетний, в отличие от Дианы.
3. Он участвовал в том, чтобы ее напоить до невменяемого состояния, что само по себе уже правонарушение.
4. Он видел, что она перепила, поскольку ее поведение указывало на это (в момент изнасилования ее даже рвало).
5. Она была против соития, выразив это словами. Кроме того, у нее были месячные, и это его не остановило.
6. Поимев пьяную, облеванную, с месячными, несовершеннолетнюю, Семенов оставил ее в комнате, а сам присоединился к друзьям, которым рассказал о произошедшем, чем вызвал желание еще одного «мачо» стать соучастником преступления (благо, что тот не смог «отличиться», воочию увидев «картину маслом»).
7. После того, как приехали ее родители, Семенов, точно понимая, что именно он совершил, рванул домой, а сразу после ареста написал явку с повинной.
Однако проблема, которую высветил «казус Шурыгиной», намного глубже, чем простое сопоставление фактов и ответ на вопрос «Кто виноват?». Дело в общем понимании сексуальных отношений, которые сложились на сегодняшний день.
В них мужчина представляется неким хищником, который обязан прыгать на каждую «юбку», а женщина - прожженной укротительницей, которая контролирует эти прыжки, имея с хищника блага (иногда даже в виде его шкуры).
Все бы ничего, только в такой парадигме получается, что мужчина может быть безмозглым, вести себя, основываясь на одних инстинктах, а ответственность за результаты запрыгиваний на себя, любимую, несет женщина. Ни о какой культуре самодисциплины в отношении мужчины речи не идет. Более того, женщина-самка обязана принять меры к тому, чтобы оборониться от нахрапистого самца. Отсюда эти бесконечные советы в журналах и газетах «так не одеваться», «избегать таких мест», «проявлять здравомыслие», «изучить тактику самообороны»… Мужчинам в тех же изданиях почему-то никто не советует «не насиловать», хотя это было бы логичным после вышеприведенных советов женщинам. Да и статистика говорит о том, что ситуация внезапного появления насильника из кустов в темном парке не в топе. Чаще всего насильник и жертва знают друг друга, а само изнасилование происходит на квартире женщины или этого знакомого, на свидании или, как в случае с Шурыгиной, на вечеринке.
Отдельный вопрос - это «провоцирование мужчины» через употребление женщиной алкоголя. Закон запрещает даже продажу спиртного несовершеннолетним. Кто Шурыгиной его купил, если не взрослые лбы? Этим они уже нарушили закон. Уголовный кодекс относит состояние опьянения к отягчающим обстоятельствам при совершении преступления, а доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения охватывается отдельным административным составом, но все это, как оказывается, совершенно неважно. Любая женщина, которая выпила в компании мужчины, автоматически переходит в разряд дам, согласных на половой акт. Тот факт, что Шурыгина пила не наедине с Семеновым, а в большой компании, для общественного мнения ничего не значил - выпив знаменитое «на донышке», она уже этим фактом дала согласие потрахаться. И не только с ним. Или заслужила изнасилование.
С другой стороны, и сами дамы опустили планку дозволенного ниже некуда. Все эти бесконечные дебильно-кокетливые форумы «Можно ли дать сразу на первом свидании или подождать до второго?» не способствуют восприятию женщины как личности, а не спермосборника.
«Диана, если ты будешь продолжать такой же образ жизни, не факт, что это не повторится снова», - произнес насильник Сергей Семенов, обращаясь к своей жертве - Диане Шурыгиной. Он сказал это не себе, а ей! Похоже, он на самом деле не понимает своей вины, поскольку действовал в рамках моральных парадигм, заданных современным социумом. То есть в защиту Сергея можно сказать одно: он пал жертвой современного состояния нравственности, которое ушло ниже «ватерлинии» Уголовного кодекса.
«Казус Шурыгиной» выявил неслыханную деградацию моральных принципов, когда заклеймить девочку-подростка, как взрослую стерву, всеми возможными нелестными эпитетами собиралась у телевизоров вся страна. Угрозы сыпались не только ей, но и тем, кто, как я, пробовал воззвать к голосу рассудка. Зверея, люди не обращали внимания на то, что я выступал с апологией жертвы преступления, а не ее образа жизни, обвиняя меня в последнем.
Между тем ток-шоу выходили одно за другим, страна бурлила, а огромное количество персонажей, выражаясь современным языком, «ловили хайп», то есть попросту пытались примазаться к требующей вдумчивого анализа теме. Особенно прославились этим так называемые блогеры. Вот еще словечко, которое мне упорно напоминает старинного «благеря» - нечто среднее между болтуном, вруном и хвастуном. Такое блогерство-благерство теперь у народа в чести, что, очевидно, свидетельствует о моральном пауперизме.
Со своей стороны отмечу, что, принимая участие в этих передачах, последовательно излагал и отстаивал одну и ту же простую мысль: нельзя насиловать человека. Сейчас могу уверенно сказать, что мне удалось, в отличие от некоторых экспертов, воздержаться от самопиара или популяризации насильников, доказательством чему является каждый из эфиров «Пусть говорят».
Кстати, передачи Андрея Малахова сыграли положительную роль и в жизни Сергея Семенова. Полагаю, что не без их влияния апелляционная инстанция снизила ему приговор с восьми до трех лет лишения свободы (исключив квалифицирующий признак, отягощающий наказание, а именно тот факт, что Семенов знал о несовершеннолетии Шурыгиной), а в январе 2018-го, отбыв меньше половины срока, он уже вышел на свободу.
И это случилось далеко не в первый раз, когда попадание к Малахову гарантировало многим из героев возможность значительно улучшить свое положение или найти решение проблемы, на которую уполномоченные органы до того просто не обращали внимания.
После выхода Семенова на свободу в январе 2018 года тема вновь стала актуальной. Но на этот раз волна ненависти в отношении меня дошла до истерии. Не желая слышать о том, что нельзя насиловать человека, сторонники насильника стали нести откровенную гниль, скатились до угроз и самых мерзких оскорблений. Но я уже был готов к подобному и знал, что этот гром гремел не из тучи, а из навозной кучи.
Однако вольно или невольно, но очередное «окно Овертона»  было открыто. Увы, поддавшиеся манипуляции люди этого даже не поняли.
«Сергей, мы на твоей стороне!» - говорят они. Попробуем без истерики разобраться, что же это за сторона? Вот она: снять блат-хату, взять водки, девок и устроить свальный грех. Залезть на малолетку, предложить потом сделать это своему приятелю.
И если бы Шурыгина промолчала, то всех бы это устроило?
Картинка, прямо говоря, малоприятная, быть на такой «стороне» радости мало. Поэтому Семенов сделался «благотворителем», перечислив первый (последующие, конечно, нет) гонорар за съемки детскому приюту. Вот какой он молодец! Вдумайтесь: насильник - жертвователь - молодец.
«Окно Овертона» требует движения дальше. Имея это в виду, впору задуматься, как выглядела бы ситуация, если б оставили жизнь Чикатило. Покопавшись в биографиях жертв, уверен, можно многое найти при желании. И вели они себя не так, и распутные были, и зачем они через лесопосадку пошли, не знали, чем это обычно кончается? Рефреном можно задать тему: «Чикатило просто не повезло, он стал жертвой обстоятельств, стараясь отмахнуться ножом от пристававших к нему мерзких шалав. А теперь он из тюрьмы занимается благотворительностью, учредил фонд содействия посадке новых лесополос». Как-то так.
Можно сказать, что к Семенову это отношения не имеет, поскольку общество уверено, что он не совершал преступления. Тут вопросы к нашему замечательному следствию и суду, которые настолько дискредитировали себя, что, когда они ловят и сажают настоящего преступника, им уже никто не верит. Да и тот факт, что судебная система, такая неприступная, моментально прогнулась, уменьшив срок сначала с восьми до трех лет, а потом и вовсе отпустив Семенова через год, говорит о многом. Уверен, этот прецедент еще аукнется.
Повторюсь. Несмотря на угрозы и оскорбления, моя позиция на протяжении всего рассмотрения этого дела осталась без изменений: нельзя насиловать человека. Тот факт, что общество практически в полном составе встало на сторону насильника, демонстрирует степень заболевания социума. Это намного важнее персонально Шурыгиной и Семенова.
Вопрос в том, что люди, заглянувшие в телевизор, как в зеркало, увидели, насколько оскотинились отношения между мужчиной и женщиной, какими «принципами» руководствуются их дети, берущие пример со взрослых и которые когда-то станут супругами и родителями. Посмотрели и… отпрянули! Сказали: «Нет, если б не малолетняя шалава, то все бы шло нормально!» Что здесь нормального? Четырнадцать парней и девушек напиваются и совокупляются в специально снятом для этого доме. Причем некоторые видят друг друга в первый раз. Это нормально? Родители Шурыгиной, безусловно, несут свою долю вины. А родители Семенова? А остальных участников «вписки»?
По сути ведь никакого вдумчивого анализа того, почему «казус Шурыгиной» так всколыхнул народ, не произошло, что закономерно. Еще Плотин сказал, что «только серьезный человек может серьезно относиться к серьезным вещам» .
Наше общество буквально восприняло фразу Григория Горина, вложенную в уста барона Янковского-Мюнхгаузена: «Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо - это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» Такое восприятие привело к тому, что все умности объявили несерьезными, а глупости стали делать, вдобавок улыбаясь и даже хохоча.
Впору вспомнить лермонтовское «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Телетолпа, увидев себя через «казус Шурыгиной», в ужасе шарахнулась от собственного отражения. Только нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Тем более если эта «рожа» искривлена хохотом. Как сказал Некрасов, «из дурака и горе смехом прет».
Говоря о хохоте, который русский философ Михаил Бахтин назвал карнавальным, важно отметить, что с некоторых пор он перестал быть индивидуальной реакцией на что-то остроумное, а стал чудовищным всенародным высмеиванием, сокрушающим все серьезное: церковные заповеди, законы, традиции, нормы семейной жизни, делая их объектом чего угодно - пародии, буффонады, карикатуры, апеллируя к низменным плотским желаниям и физиологическим потребностям человека.
Сегодня люди жаждут видеть телевидение аналогом западного средневекового карнавала, который «был праздником телесного низа, что понятно и с его идейного содержания, и с образности, поскольку совокупление, зачатие, беременность, рождение, пожирание и испражнение являются главными темами всех увеселений» .
А там недалеко и до главного, ради чего все затевалось: «Черт - это веселый амбивалентный носитель неофициальных точек зрения, святости наизнанку, представитель материально-телесного низа и т.п. В нем нет ничего страшного и чуждого (у Рабле в загробном видении Эпистемона «черти - славные ребята и отличные собутыльники»)… Образ преисподней в данном эпизоде носит ярко выраженный народно-праздничный характер. Преисподняя - это пир и веселый карнавал. Мы здесь находим и все знакомые нам снижающие амбивалентные образы обливания мочой, избиения, переодевания, ругательства» .
Ответ на вопрос «Что делать?» в этой ситуации для меня очевиден. Никакими правовыми нормами о гендерном равенстве или ужесточением наказания существующее положение дел не изменишь, поскольку «юридическая ступень суждений - весьма невысокая ступень: юридизм изобретен как тот минимальный порог нравственных обязательств, без которого и ниже которого человечество может опуститься в животное состояние» .
Исправление лежит только в восстановлении попранных норм морали, основанных прежде всего на духовной ценности целомудрия, любви и семьи, как бы выспренно это ни звучало.
А пока те, кому не отлили колокол, коротают время колокольчиков. Общество, не желающее возрождаться духовно и нравственно, не заслуживает даже осознавать себя «на дне». Оно достойно быть «#надонышке».