Галочки, как высший смысл

Я, как классический социопат,  не люблю длительного общения. Но, иногда,  просто вынужден покидать пещеру – мастерскую и спускаться в город по делам. По делам, это значит попить пиво и коньяк с редкими друзьями. Вчера был такой день. Бросил свою очередную работу, засунул кота за пазуху теплой куртки и насвистывая любимую народную песенку  Не одна я в поле кувыркалась, спустился на  всеми  любимую ялтинскую Пушкинскую. Улыбаюсь. Птички поют. Кот корчит козьи рожи прохожим. Он еще больший социопат, чем я. Проще. Сволочь конченная.   Настроение хорошие не потому, что попахивает пьянкой,  а  потому, что  вчера,  наконец – то сделал доброе дело. Что бывает редко. По вышеуказанным причинам. Защитил в соцсетях нашего всеми не безумно любимого, министра культуры. Матюкнулась женщинка в эфире. И тут на неё столько обрушилось. Такое ощущение, что каждый второй в Крыму борется за чистоту языка. И, не засыпает без томика Чехова или на крайний случай, не перечитав рассказ о дедушке Мазае.  Хотя, все наши классики, матерщинниками были еще  теми. Меня от такого ханжества стошнило. Вырвал и написал.  Ребята! Может этот мат,  единственное, за что можно уважать министра. А, вы ее ругаете. Лучшего не будет, и не надейтесь. Ведь кадровый критерий один – лояльность.
Стучу копытами, раскланиваюсь  с многочисленными знакомыми. Каждый третий учитель. Как – то так случилось, что у меня хорошими знакомыми являются учителя и слесаря. Не знаю, почему, но это мне нравится. С коллегами по резцу и кисточке стараюсь не встречаться. Такие же эгоисты,  как и я. В разговоре каждый тянет одеяло на себя. Неинтересно. Что поделаешь.  Издержки творчества. Учителя грустно кивают мне головами и головками. Вид такой, словно их вынули из выгребной ямы. Хватаю за юбку одноклассницу – Танюш, что такая грустная? – Та эта школа задолбала  вконец. Увольняюсь. Смотрю на бывшую красавицу класса, не выдерживаю и сочувственно глажу по головке – А ты поругайся, девочка. Лучше станет. Не стесняйся. Вот, даже министр культуры от такой жизни матерится на всю страну.
Словно царь Соломон,  вещаю – Все пройдет. И это пройдет.
И, училка матерится как сапожник. А мне как бальзамом на душу. Значит, не все потеряно.  Отойдет и улыбнется.
  – Какой на хрен, пройдет, Вовчик! Ничего в нашем образовании не пройдет. Управление образования, да и преданные ему  администрация школ живут в своем фантастическом мирке. Для них важны не учителя, а галочки. Нашу и без того сложную жизнь, вместо того чтобы упрощать делают еще сложнее. Это, б……. , какой – то мазохизм! Граничащий с идиотизмом!  Вот, возвращаюсь с очередного семинара. Представляешь. После занятий, нас учителей начальных классов собрали на семинар в церковь Ивана Златоуста в рамках школьной темы для четвертого класса «Основы правовой культуры». Мало того, что мы до девяти вечера каждый день заполняем электронные журналы и проверяем тетради, так еще и грузонули этим. Как Вовчик,  не матерится?! Представляешь!? Учителей собрали в церкви?!
– Ни как, Танюша. Матерись. Не стесняйся.
 – А что продолжать? Дорабатываю год и увольняюсь. И так сделают многие учителя в Ялте. Наберут детей после института. На два – три месяца их хватит. И, также, свалят. Это предел. Неужели там наверху непонятно, что нас надо максимально разгружать, а не загружать! Мы хотим в пятьдесят быть еще здоровыми и красивыми. А не психически неуравновешенными развалинами. Я, засовываю рожу начинающего шипеть кота в глубь куртки – Тань. Прости за животное любопытство. Но ведь среди вас есть и учителя – мусульманки. Они - то как? – А ни как, Вовчик!  Ведь на уроках Основ православной культуры сидят и дети – мусульмане. Денег нет на отдельные  часы. Я, в шоковом состоянии чешу затылок. – Насчет семинара, ты не шутишь? Ведь это попахивает Булгаковым. Помнишь в собачьем сердце  Швондера?
– Помню, Вовчик, помню. Ладно,  время уже. А мне еще надо покормить своих. Потом электронные журналы,  тетради. Вот так и живем. Зато никто не завидует.   Танька сквозь накатившиеся слезы улыбнулась. Мне до боли стало жаль одноклассницу – Тань, может,  посидим. Выпьем. Легче станет. Скажешь Витьке, что со мной была. Не приревнует.
 – Ага,  не приревнует. До сих пор вспоминает как ты написал на доске  Витя – дурак лопоухий. А, легче мне станет, когда летом забуду  кошмар, который называется школа.
Попрощались. Обнялись. Пушкинская продолжалась. Продолжались встречи и впечатления. Потому, что давно не гулял по этому  странному, красивому и равнодушному городку.