Студентка. Глава 4 Оттепель

     Перед началом учебного семестра было объявлено организационное собрание. Милана пришла в большой лекционный зал, положила голову на парту и стала наблюдать, как народ постепенно наполняет аудиторию. Рядом сел какой-то юноша: «Здесь свободно?» – она кивнула в ответ. Юноша был опрятно одет, у него был приятный одеколон и расчесанные волосы (что редкость для юношей не только в технических вузах). Юноша достал из сумки книгу со знакомой обложкой: Шинтан Яу, Стив Надис – «Теория струн или скрытые измерения Вселенной». Милана подняла голову от парты и уставилась на него.

– Ты читала? – он заметил, что Милана обратила на него внимание.
– Да, конечно! – она улыбалась.
– Классная. И картинки – он кивнул на разворот, и она кивнула в ответ, в знак того, что понимает, о чем речь.
– Алексей, – он протянул руку.
– Милана.

     Внизу говорили что-то о расписании занятий, о выборе дополнительных курсов и секциях по физкультуре.

– Пойдёшь на какую-нибудь секцию? – Алексей оторвался от книжки, и они встретились взглядом. Милана смущённо отвела глаза в сторону.
– Не знаю, а ты?
– Я бы пошёл на фрисби. Наверное, это должно быть весело.
– Команда по фрисби у нас только женская есть. Так что на фрисби берём только девочек! – сказал спикер.

     По залу раздался шумок шуточного недовольства.

– Чего?! – с наигранным негодованием воскликнул Лёша, и Милана невольно рассмеялась.

     Лёша не растерялся. После собрания он проводил девушку до общежития, узнал, в какой комнате она живёт, с кем, в какой группе учится, и рассказал всё о себе. Он стал иногда приглашать Милану выпить с ним чай, а это означало, что несколько часов она проведут вместе: будут сидеть и болтать, а потом он будет играть на гитаре, а Милана будет, в меру своих возможностей, стараться подпевать. Больше всего она любила песню Golden Scans. Правда вот его соседи, кажется, всем этим были не слишком довольны, поэтому они старались чаще проводить время вместе в прогулках. Оказалось, что парк в городе далеко не один, и что до набережной идти тоже не так уж и далеко. Они лепили снеговиков, делали снежных ангелов и играли в снежки. Возвращались в общагу промокшие, но весёлые. Милана говорила, что ей с ним правда весело. Правда? Наверное.

     На лекциях они всегда садились рядом, и если выпадала возможность, то вместе ходили от общаги до универа. Но с какого-то момента она начала от этого уставать. Её раздражало, что Лёша клал руку ей на колено во время лекции, потому что из-за этого она едва ли могла сконцентрироваться на материале. К тому же, он никогда не останавливался только на этом. Он притягивал её колено к себе, и клал её ногу на свою. В это время Милана продолжала попытки написания конспекта. Она каждый раз шёпотом просила его этого не делать, но ему, видимо, казалось, что она лишь подыгрывает, изображая этакую застенчивую жертву. 
    
     Лекции шли дальше, в конспектах стали появляться дыры, и Милану это сильно раздражало. После одной из лекций она подошла к Алексею и сказала, что ей всё это серьёзно не нравится, и что из-за него не должна страдать её учеба, а учеба действительно страдала – и её, и его. Лёша сказал, что понял её. Однако, Милана всё равно была не довольна исходом ситуации. Проблема на самом деле заключалась в то, что хоть ему и нравилось усердие Миланы, для него это было лишь милой шуткой, ребячеством.

     Лёша любил всю эту науку – но интересовался он чем-то совсем другим. Его жизнь была наполнена другими вещами и другой красотой. Его друзья были теми людьми, на которых Милана никогда не стала бы тратить своё драгоценное свободное время, и тем более в тех размерах, в которых это делал он. Для Лёши они были самыми близкими людьми, единомышленниками и братьями по разуму: они смеялись над одними и теми же шутками, имели относительно всего одно мнение на всех. Милана же для него была красивой редкой диковинкой – чёрной жемчужинкой, которая буквально сама приплыла в его руки, и ему нужно было просто сжать ладонь, а затем – гордиться своей удачей, может быть, даже хвастаться. Я уверена: если бы не эта возникшая из ниоткуда влюбленность, они никогда бы не стали общаться. Размышляя о друзьях Лёши, на ум приходит: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты»… И если с Лёшей всё понятно, то кто тогда Милана? Кто её друзья?

Горечь ночного кофе.
Тонкая кисть руки
В каждом твоём слове
Дым от ночной тоски

Тихий красивый вечер
Запах и полумрак
Твои и мои плечи
В комнате полный бардак

Я растворяюсь в дымке
В тонких запястьях рук
И я промолчу, что ты мне
Больше, чем просто друг.

     За окном была метель. Они сидели на Лёшиной кровати под пледом, пытаясь согреться. Я слышала, что февраль там выдался очень холодным. Лёша лез целоваться, а Милана позволяла ему это делать.

– Э-эй, крошка…
– Картошка, – её равнодушный сарказм возвращал в реальность.
– Что-то не так?
– Нет, всё отлично.
– Ты какая-то…

     Она тяжело вздохнула и закатила глаза.

– Ну просто… – она решила поднять этот разговор снова, – мне с тобой очень хорошо, но я… я нихрена не успеваю.
– Да не бойся ты, успеешь. Кстати, мой сосед на этих выходных уезжает домой. Проведём вечер вместе?
– Ох… постараюсь тогда всё доделать до выходных.
– Если что, ты можешь заниматься здесь, у меня.

     Вот только чем заниматься?! Но Милана не стала возражать.

– Хорошо, договорились, – она мило улыбнулась, и Лёша принялся рассуждать, как было бы здорово уехать в тундру и пасти там оленей, не обращая внимание на округлившиеся глаза Миланы: что он несёт?

     Сосед, которому, видимо, дали понять, что родителей навещать нужно как можно чаще, стал теперь уезжать еженедельно. Милана всё чаще застывала в каком-то недовольном напряжении, и Лёша упорно твердил, что ей это совершенно не к лицу.

– Тебе нужно просто хорошенько отдохнуть. Завтра в общаге геологического факультета намечается большая пьянка. И мы обязательно должны сходить.
– Нет. Иди один, я – не любительница больших компаний.
– Но я очень хочу, чтобы моя любимая девушка пошла со мной, – он притянул её к себе.
– А чтобы твоя девушка разобралась с проблемами в учебе ты не хочешь?
– Да какие у тебя могут быть проблемы? Ты же в топе!
– Я была в топе, когда весь семестр ботала сутки напролёт! А теперь я уже реально отстаю, мне нужны хотя бы одни выходные, Лёш!
– И что, тогда ты была счастливее, чем сейчас?
– Слушай… Правда. Я там никого не знаю, у меня просто ну… ну нет настроения участвовать в этой попойке, – Милана ушла от ответа, так и не решившись сказать ни «нет», ни «да».
– Я со всеми тебя познакомлю, солнце.
– А как же домашка?
– Да что тебе эта домашка?
– Её нужно делать, чтобы быть в курсе, что мы проходим…
– Милана, ну что ты за девчонка, перестань. Мы идём на эту вечеринку.
– Хорошо, любимый. Я подумаю, ладно?
– Ну вот, уже лучше, – Лёша поцеловал её в лоб.

     Придя в назначенное время в комнату Миланы, он обнаружил её в домашнем платье, читающей книгу.

– Что делаешь?
– Читаю.
– Что это?
– Прата, С++.
– О, Господи, да зачем?
– Не знаю, просто так.
– Отвратительно. Я так понимаю, ты никуда не идёшь?
– Да.
     Он тяжело вздохнул.
– Ну, как хочешь, – и дверь за ним захлопнулась.

     На вечеринке было ожидаемо весело. Кто-то выжил, кто-то – не очень. Лёша сказал, что был не прав, когда давил на неё, и она сказала, что раз он это понял, значит, всё хорошо.

     По выходным, лежа вдвоём на одноместной скрипучей общажной кровати, они разговаривали о том, что случилось за неделю. Лёша рассказывал, как ездил с друзьями по магазинам, как они меняли что-то в машине его друга, рассказывал про тренировки по волейболу и так далее. Каждый следующий его рассказ был короче предыдущего, и в итоге, на каком-то моменте они сошли на краткое «ничего».
Милана рассматривала потолок. Её мучила бессонница. Лёша спал. Милана рассматривала потолок и думала о том, что происходит.
    
     Жизнь – это то, на что ты её тратишь.

     Пока Алексей спал, Милана оплакивала свои ошибки. Её слёзы крупными каплями скатывались на подушку, и сквозь горькую пелену ей казалось, что вновь ожившие предметы комнаты тоже участвуют в этой панихиде. Конечно, пройдёт пару месяцев, и Милана лишь кисло улыбнётся, вспоминая об этом, но тогда ей казалось, что это конец. Содрогаясь от всхлипов, она падала в тёмный омут, где не было ни света, ни жизни, ни её самой, такой, какая она есть на самом деле. Они лежали так очень долго, лицом к лицу: только Милана и потолок; она смотрела ему в глаза, и он молчаливо наблюдал, как её лицо кривится от боли, пока она, едва шевеля губами, ждала ответа на вопрос: «А что мне было делать? Господи, что?! Разве могла я знать, что я могу ошибиться? Господи, Боже… я не люблю его».

     Уму не постижимо, но она продолжала с ним встречаться. Продолжала плакать по ночам, винить себя, и всё равно продолжала встречаться с ним.

     Сидя над домашним заданием, Милана думала о том, что нужно уходить от Лёши, и в этот момент в комнату зашёл он сам. Он влетел в комнату, и, отодвинув стул прямо вместе с Миланой, сел ей на колени и задал сакральный вопрос:

– Как тебе моя новая рубашка?
– Приятный материал.
– «Приятный материал», – передразнил её Алексей, – у тебя вообще бывают эмоции?
– В плане?
– Ясно, в общем.

     Лёша исчез из комнаты.

– Что это было? – повернулась Тая.
– А… да не обращай внимания, – Милана виновато улыбнулась.

     Отношения Миланы и Алексея были обречены – это и так понятно, и дело было даже не в этом. Ведь дьявол кроется в деталях и тех событиях, которые приходят в нашу жизнь волей других судеб; они врываются неосторожными фразами, брошенными в след и унесёнными тут же ветром, которые, тем не менее, ранят сильнее самых печальных, но логичных, происшествий.


     Алексей посадил Милану на колени, стал гладить её по голове.

20 апреля 18:10 I’m Awake
     Ты такая красивая, мне нравится, как ты красишься, как одеваешься… Если бы ты ещё не была такой умной…


     Время на мгновение замерло, а затем продолжило свой ход – но уже совсем по-другому. Он не ждал ответа. Он сделал вид, словно не говорил ничего, или словно Милана ничего не слышала.      

     Он сказал, что рад был провести с ней время. Ему надо было спешить. Они с друзьями собирались посетить межфакультетскую лекцию по античной философии…

     В пятницу вечером Милана сидела на своей кровати и с волнением смотрела на часы. Было уже десять. Лёша обычно приходит около восьми. На сообщения он не отвечал, а слишком много писать ей не хотелось – как-то это не хорошо.


24 апреля 00:32 I’m Awake

я ненавижу ждать того, кто не придет
кто вечно не доволен, вечно врёт
того, кому совсем я не нужна,
я очень долго у окна ждала.
я наблюдала смену времён года
тебя ждала со мною вся природа
и слышно было только стук сердечный
я ненавижу ждать кого-то вечно.

25 апреля 17:47 I’m Awake

     Когда я сказала Лёше, что ухожу от него, он пожал плечами. С одной стороны, мне стало легче, а с другой… Жизнь разделилась на до и после, и прежняя лёгкость, столь желанная, казалась уже недостижимой. Да, в компании Лёши я была одинока за двоих, но когда его не стало, когда осталось лишь моё личное одиночество, мне отнюдь не стало легче. Особенно в пятницу вечером. Прежде заглушённые присутствием человека, ко мне вернулись гулкие ночные шаги в коридоре. Ночная тишина с жадностью голода набрасывалась на меня, как только я отходила от будничных дел, готовясь ко сну. Мои простыни были холодными, постель пустой, и ладони по привычке искали чьё-то тепло, хотели по инерции прикоснуться к человеку, которого хоть и не долго, но я когда-то любила. Вот только этот человек исчез с лица земли.


     Как оказалось, ещё тогда, на той самой попойке Алексей познакомился с Миленой. Миниатюрная девочка с геологического факультета покорила сердце юноши своим громким смехом, отзывчивым характером и общительностью.

– Ты правда не знала? – удивилась Тая.
– Откуда я должна была знать? – возмутилась Милана.
– Ну, не знаю, – пожала плечами соседка.
– Ты вот откуда узнала?
– Ну я видела их на той вечеринке вместе. Эта женщина так напилась, что разговаривала с закрытыми глазами.
– А ты там что делала? Ты тоже что ли пила с ними? – такого от Таи она не ожидала.
– А, да нет. Я на кухне готовила.
– Эм, а что, у нас в общежитии кухни были закрыты? Или что?
– А, да нет, не важно, – Тая махнула рукой и отвернулась.

     «Ты правда не знала», ну потрясающее. Разыграть невинность – проще всего. Нет, чтобы сказать!

     Когда Милана, наконец, увидела Милену вживую, то очень удивилась. Внешне, чертами лица, телосложением, формой носа, девушки были чрезвычайно похожи. Разница состояла в том, что Милена была более миниатюрной, хрупкой, а ещё весело улыбалась, носила светлое короткое обтягивающее платье и маленький кожаный рюкзачок на спине. Милана сказала, что именно такой она себе и представляла девушку, которая была бы идеальной парой для Лёши. Она не стала обижаться на измену: уж слишком давно она его не любила, да и вообще – ей было плевать. Ушёл – и слава Богу.

     Тёплым летним вечером Милана сидела одна на лавочке в парке рядом с церковью и смотрела, как редкие прохожие идут мимо, слушала вечерний шелест листвы и стрёкот кузнечиков, спрятавшихся в траве. Темнело. Поднялся ветер. На улице становилось прохладно. Из-за крыш домов показались тучи. Непреклонно следуя направлению ветра, они поглощали бледное небо, на котором уже успели загореться редкие звёзды.

     Теоремы и дополнительные вопросы были с трудом выучены в самые короткие сроки, и вновь сданы на отлично. И хоть результаты учебы всё ещё были хорошими, они были уже далеко не лучшими. Милана, как и ожидалось, вышла из топа, лишившись повышенной стипендии.

     Небо окончательно стемнело. Милана лежала на лавочке посреди опустевшего парка и смотрела, как гнутся стволы деревьев, приветствуя грозу.


Опустился пепел на траву,
Тёмную шуршащую листву,
На могилы солнца и воды
Падали сожженные листы.
Я искала выход – не нашла,
По прямой тропинке долго шла,
Голову задрав, смотрела вдаль.
С неба на меня лилась печаль.