Водораздел - II

       Часть вторая

Глава пятая
Ночь нехотя вступала в свои права в Великоволжском крае. На дворе было августовское полнолуние, и ночная мгла никак не желала окончательно смеркаться над Волгой. Все тонуло в мертвенно-бледном лунном сиянии, и все предметы, живые и не очень, казались своими инфернальными копиями. Пели цикады, и печальный плач их о бессмысленности бытия несся в пустоту лунной ночи.
В этот вечер на территории порта заступило на дежурство отряд ЧОПа. ЧОП сменил СОБР еще неделю назад. За это время бойцы спецподразделения уже успели расслабиться и, вопреки инструкциям, воспринимали свою вахту как непыльное и времяпроводждение на объекте, наполненном всякими вкусными и интересными штуками.
Так и продолжалось бы все дальше и бесконечно долго. Но конец настал довольно скоро. После полуночи примерно около десяти минут первого по местному времени ЧОПовцы, мирно резавшиеся в карты около центральной проходной вдруг услышали шум и увидели какие-то тени, проскользившие вблизи оконных рам и дневных проемов. Но прежде чем они успели этому подивиться и отреагировать, раздался звон битого стекла, в окно проскользили черные фигуры, похожие на ниндзя, которые положили бойцов ЧОПа  пол и наставили на них короткоствольные автоматы.
Похожая история случилась и в районе второй проходной, только там ОМОНовцы употребяли еще и водку. Распить успели целый ящик, который прихватили в одной из фур, разгружавшейся в доке.
Зато возле доков история получилась нехорошая. Там группа, делавшая плановый обход зоны погрузки, заметила подозрительное шевеление около воды и плеск весел. Они посветили туда фонариком и увидели несколько лодок, наполненных людьми в черном. Там ЧОПовцы тоже слегка приняли накануне очередного ночного обхода, и увидев такое, быстро сообразили, что настало время Х. Без лишних предупреждений, один из них схватил автоматный ствол, передернул затвор и открыл стрельбу по пришельцам. Но те отреагировали быстро, и ответным огнем уложили стрелка. Его сослуживцы, увидев такое, бросились было бежать, но укрывшись за доками, затеяли ответную стрельбу. Однако пришельцы форсировали причал и обошли стрелков с тыла. Вскоре все стихло, а стрелки были уложены лицом в асфальт.

Центральный пост находился в административном корпусе на первом этаже в караулке, где раньше сидел дежурный Службы безопасности порта. Теперь здесь сидел дежурный командир ЧОП, однако он сейчас он делал обход по территории. Зато два его помощника были здесь расположились в приемной и занимались откупориванием банок с тушенкой и коробок с конфетами, которые они накануне нашли в грузовых доках.
- На, Миха, вот еще почти полная, - сказал один другому и протянул консервную банку.
- Да не, с меня хватит, - сказал тот, кого звали Михой, - ну чего там еще, Витек?
Витек вытащил из-под шкафа ящик и извлек оттуда бутылку «Кремлевской».
- Во, - с торжествующим видом сказал он, - видал?
- А если, бляха, капитан сунется, или еще проверка какая? – спросил Вася.
- Да ладно, че ты... Я ж говорю, по одной… Никто не заметит и не почует… Ну, елки, всю ночь еще сидеть, все веселее будет. Да капитан сам с бодуна придет, елки.
- Да он с бодуна злой как раз, поймает – мало не покажется. Ну ладно, уговорил.
Вася разлил по двести грамм по граненым стаканам, найденным им в директорском столе. Сослуживцы чокнулись…
- Ну за всех наших, - сказал Витек,- и живых и мертвых. Николай вот не вернулся с командировки в том месяце, земля ему пухом.
- Ну, будем, - ответил Санек. Бойцы выпили.
- На вот еще тушенки, закуси
- Ага…
- Не, нормальная тушенка.
- Ну, вот, конфетку еще. Ниче у них тут запасы, прямо как войне готовились.
- Ага, знали видать, что все так обернется. Да не успели запасы свои оприходовать. 
- Ну че, еще по одной?
- Наливай. Ну, будь здоров, Саня.
Бойцы снова чокнулись, влили в себя содержимое стаканов и смачно выдохнули.
- А! Хорошо пошла!
- Да, не говори! На вот конфеткой заешь.
- Давай. Так чего ты там рассказывать начал?
- Так вот, я значит ей колечко это, армани-***ни справил, все с понтом, в кабак повел… Я ж, бляха, хотел, чтоб все по-людски вышло, как полагается, там, хуе-мое… Пошли в эту, в «Москву», я значит, такой весь при понтах, в белом костюме, и костюмчик, значит, приобрел. Вот выпили, закусили, это вино, бляха, как его, значит, я ж все хотел с понтом обставить. Потом, значит, подношу это кольцо, бляха…
- Так, так… Ну?
- Баранки гну!!! И тут эта фря мне, бляха, заявляет, мол, на какой барахолке ты его откопал? ****ь!!! Колечко-то паленое оказалось, и эта сука сразу палево срисовала.
- Ну ни *** себе расклады.
- Да, ты прикинь, вот значит, ну она мне сразу истерику, говорит, чтоб я глаза мои больше тебя не видели.
- Ну ни хера себе…
- А я, бляха, на эту шалаву все боевые спустил…
- Да, Миха, понимаю тебя.
- Да я этого ара, что мне палево всучил, запомнил!
Закончить свою мысль он не успел. Сначала ему помешала рация, до того мирно валявшаяся в углу, но нежданно-негаданно что-то затрещавшая.
- Але, да, - вскочил слегка ошарашенный Миха, хватая рацию.
- Пацаны, тут у доков херня какая-то, - прошипела рация, - все, конец связи, они сюда идут, говорить не могу больше…
- Але? Я не понял. Какая херня?
Связь прервалась в самый интересный момент, а сразу после помещение ворвались люди в черных масках и с короткоствольными автоматами и повалили на пол двух не успевших сориентироваться бойцов. Через десять секунд те уже лежали на полу под дулами стволов, а их собственное оружие было реквизировано пришельцами.
После этого в помещение предпринял попытку прорыва начальник караула старший лейтенант Миронов, который так и не успел сориентироваться в обстановке. Но у него очень быстро выбили из рук автомат, нанесли удар прикладом в пах, а после тоже повалили на пол.
Затем в караулку вошли командир спецназа Приволжского УФСБ подполковник Фролов в черном, но не в маске, а в берете, и исполняющий обязанности начальника УФСБ полковник Брусницын в штатском костюме и при галстуке. 
- Федеральная служба безопасности, - сказал Брусницын, доставая из кармана красную корочку и демонстрируя ее лежавшим на полу пленникам, которые правда все равно не могли поднять глаза, - а это ордер прокурора федерального округа, - продолжил он доставая бумаги в файловых папках, которые принес с собой.
- А что по-людски нельзя было объяснить? – спросил старший лейтенант, продолжая лежать на полу, - мы же люди служивые, все поняли бы.
- А с вами по-людски не получилось бы, - ответил Брусницын, - сколько вам Чавия отвалил за ваше пребывание здесь?
- Да мы не в теме, - ответил Миронов, - у нас свое командование, оно нам приказы дает, а у кого берет, это уже не нашего ума дело.
- Верю, верю, охотно верю, - произнес Брусницын, - только ведь и сам знаю: в таких делах без неофициальной надбавки редко обходится. Не за государственную же зарплату вы тут в войнушку поиграть решились, - с этими словами полковник залез в карман камуфлированной куртки старшего лейтенанта и извлек оттуда две слегка примятых зеленоватых купюры в сто единиц каждая.
- Так, так, - задумчиво сказал полковник, - ЧОП при американских долларах. И того, стало быть, двести баксов за смену. Неплохо, хотя по сравнению с общим бюджетом, выделенным на захват порта, это, конечно, мелочевка. Но отпустить не могу. Придется вам сначала признаться, что оказали сопротивление и не пустили опергруппу, несмотря на наличие постановления а на проведение оперативно-следственных мероприятий на территории порта.
- Да ты че, командир, - прохрипел капитан Миронов, - да нам же за это дело минимум пятерик за превышение светит.
- Ну, смотри, капитан, дело твое, - ответил Брусницын, - Но если не подпишешь, я тебя по любому закрою. Уже конкретно за сопротивление. Поэтому лучше признайся во всем добровольно. А чтобы смягчить свою вину, напишешь заявление, где всю ответственность возложишь на командование. Мол, был у тебя приказ ни кого не пускать и стоять до последнего. Еще напишешь, что после того, как тебе постановление предъявили, ты с командованием связался, и они тебе приказали сопротивляться.
- Так ведь не показывал никто постановления… Ваши сразу вломились.
- Тебя как зовут?
- Иван.
- Вот что, Ваня, ты мне тут дурака-то не включай. Я-то хорошо понимаю, что какую бы ксиву мы тебе ни показали, вы бы тут устроили нам оборону Сталинграда. Пришлось брать по-тихому, без всяких предупреждений. И согласись, что сработали мы, как у нас гарант наш говорил, ювелирно, разве что двоих ваших зацепило около доков. Так ведь сами виноваты, кто их просил отстреливаться. Так что я в любом случае отпишусь, а вот вы пойдете за превышение полномочий, и это при самом лучшем раскладе. Так что, Ваня, пиши бумажку и переводи все стрелки на начальство, так оно вернее-то будет. Расстегните его пока.
Спецназовцы помогли начальнику смены подняться и расстегнули наручники на его запястьях, а полковник усадил его за стол, дар ручку и напутствовал:
- Пиши, Ваня, и только правду.
- Ладно, так и быть, - ответил тот.
Брусницын же подозвал к себе оперативников и сказал:
- Быстро провести выемку всей документации и всех пленок с камер наблюдения. Не забудь понятых организовать, чтобы все процедуры были соблюдены.
Потом он подозвал к себе командира спецназа:
- А сейчас расставь людей по всему периметру и назначь дежурного. А сам давай уже начинай готовить заутреню. Пора в Великоволжск выдвигаться.
А потом случилось то, чего никто из присутствующих не мог предвидеть. Капитан Миронов, мирно сидевший за столом и что-то писавший, вдруг поднялся из-за стола подошел к ближайшему спецназовцу, заехал ему чуть ниже пояса и выхватил из рук автомат. Потом он да очередь поверх собравшихся и закричал:
- А теперь всем стоять и никому не двигаться! Кто шевельнется – на месте ляжет!!!
- Тихо, Ваня, ты чего так разволновался? – недоуменно спросил Брусницын, - мы же договорились обо всем.
- Стоять, я сказал!
- Ну и на что ты надеешься, Ваня? Вокруг все заблокировано в радиусе километра, все равно ведь не уйдешь.
- Уйду !
- Подожди, Ваня, - продолжал Брусницын применять дипломатическую тактику, - ты бы зря не дергался.
- Подставить меня решил, да? – глаза ОМОНовца налитые кровью явно не обещали ничего хорошего всем присутствующим, - дерьмом измазать перед всеми? А я, ****ь, пять раз в командировках был? Да мне по хую, что все окружено, я тут лягу, а из себя чучело сделать не дам, всех положу, мне отсупать неку…
Раздался выстрел, и капитан неожиданно прервался на полуслове и стал оседать вниз, а на лбу его обнаружилась струйка крови. Он еще пошатался пару секунд, а потом совсем свалился на пол и застыл без движения. Все обернулись на дверь. Там стоял командир спецназа УФСБ подполковник  Фролов, и в его руке был сжат табельный ПМ.
- Ну, вот, - сказал он, - ловкость рук, и никакого сопротивления.
Брусницын подошел к лежавшему на полу капитану, достал из кармана платок и сквозь платок пощупал его пульс, а потом, приоткрыв веки, заглянул в глаза.
- Да, Серега, - сказал он, - что ж, в другое место нельзя было попасть?
- Так он же в броннике был, товарищ полковник, - ответил Фролов, - а в ногу стрелять – сами понимаете… Начнет палить в ответ, мало не покажется.
- Ты что, из табельного его вальнул? – спросил Брусницын.
- Ну да, другого не было.
- Н-да, - вздохнул полковник, - теперь за труп объясняться придется. Ну да, ничего, отпишемся. Главное – наша взяла, - с этими словами полковник достал платок, через него взял в руки автомат убитого, и произвел две очереди в сторону двери.
- Ну вот, - удовлетворенно сказал он, оглядывая дырки в стене, - теперь сопротивление при исполнении налицо.
Оглядевшись по сторонам, он увидел двух ЧОПовцев, все это время сидевших в углу на корточках и затравленно озиравшихся. Он сказал:
- Короче, вызывай Егорычева и криминалистов и пусть оформляет сопротивление при задержании. А этих двоих тоже пакуйте и в наш ИВС. Потом с ними поговорю. Да и остальных там тоже вывозите. Здесь оставить одну дежурную роту спецназа и пару оперов. Весь личный состав в Великоволжск, как раз к началу рабочего дня успеем.
Двух ОМОНовцев подняли за воротники, скрутили руки. На запястьях защелкнулись наручники, после чего их потащили к выходу. Собрался уходить и полковник Брусницын, за ним потянулись и остальные. Вскоре в директорском кабинете остались двое сотрудников оперативной части управления экономической безопасности.
Когда все ушли один из них пробежался по углам и вскоре вернулся с приятной новостью:
- Ну, чего, Андрюх, смотри чего я тут раздобыл, - и показал ему недопитую бутылку водки…
- А чего, нормально живем. Сейчас только протокол составлю.
- Да, ладно, забей, никуда он не денется, - с этими словами он разлил прозрачную жидкость по граненым стаканам.


…
Рабочий день в Великоволжске начинался весело. Около девяти утра горожане стали свидетелями театрализованного представления под названием «маски-шоу».  Когда к зданию краевого Минимущества подкатил автобус, и оттуда посыпались одетые в черное бойцы спецназа ФСБ, обыватели, шедшие мимо, очень обрадовались такому зрелищу и собралась большая толпа зевак.
Спецназ, между тем, свою роль знал хорошо. Люди в черном  вышибли парадную дверь, сбили с ног охранника и устремились на третий этаж, где сидело руководство.
  Аппаратный планктон Минимущества бросился врассыпную, на лестницах и в коридорах началась страшная давка, но не обращая внимание на всякую мелочь, бойцы ловко распихивали и размазывали по стенкам местный контингент, и очень быстро оказались на четвертом этаже. Они быстро отыскали всех, кого искали: начальника аппарата министра имущественных отношений, начальника юридического департамента, начальника департамента управления региональным государственным имуществом, заместителя начальника департамента по несостоятельности предприятий (банкротству) Артема Стрельцова. Он в свою очередь вспомнив монолог героини Островского «Отчего люди не летают как птицы», распахнул окно и попытался ретироваться вниз, но был остановлен могучей рукой бойца.
- Куда ж ты, родной? – сказал тот, стаскивая зама главы Крайимущества с подоконника, и для порядка нанес ему удар в живот.
Другого заместителя главы того же департамента банкротств, Ивана Дулина, задержали не без приключений. Он как раз находился в туалете. Туалет в этом крыле был общий, а личного туалета ни у кого не было. Дулин, вымыв руки, освежив лицо и насухо высушив их под электросушилкой, вышел в коридор и заметил там передвигающихся людей в черном. Почему-то он сразу сообразил, что это явление имеет к нему прямое отношение, после чего быстро вернулся в туалет и заперся в одной из кабинок. На его беду спецназовцы успели заметить его недолгий выход в люди, и даже каким-то образом догадались, что обитатель туалета может представлять для них интерес. Недолго думая, они устремились за ним, прощупали все кабинки, и выбили дверь, за которой он надеялся укрыться. Тот, в свою очередь, предпринял еще одну попытку спастись, запрыгнув на бачок, который еще по советской традиции висел наверху, а вода приводилась в движение железной веревкой. Однако спецназовцы тоже были готовы к такому повороту событий. Они быстро схватили его за ноги и сдернули на грешную землю, а потом скрутили руки и окунули головой в унитаз, и держали в таком положении, пока защелкивались наручники.
Зато министра Михаила Калинкина а в здании не оказалось. И вот почему. После не слишком удачного знакомства с Аней Калинкин, чтобы хоть как-то успокоиться, вынужден был заказать в номер проститутку, заплатив за это двести долларов. Еще он позвонил жене и сказал, что не придет ночевать из-за аврала на работе. С утра он с трудом разлепил глаза, позвонил водителю и велел подогнать машину на стоянку Минимущества, а секретарше приказал сделать вид, будто он в кабинете и ужасно занят, а потому никого принять не может. Сам же он поехал на работу на такси и, доехав до места, увидел спецназ, оцепивший здание по периметру. Он быстро сообразил, что появляться на рабочем месте ему сегодня незачем, и попытался развернуться и уйти. Но неожиданно его узнал один из наблюдавших за захватом ведомства оперативников, который сразу же подозвал двух бойцов, стоявших в оцеплении, и указал на убыстряющего шаг министра. Калинкин, увидев это, быстро перешел на бег. Через пять минут инстинкт самосохранения привел Калинкина прямо к проходной краевой администрации, за стеклянными самораскрывающимися дверьми которой (было и такое новшество, невиданное по тем временам для Великоволжска) он и скрылся. Калинкин вряд ли понимал в тот момент, что бежал он прямо навстречу смерти. Иначе он наверное предпочел бы отправиться в СИЗО.
Тем временем в здании Минимущества события развивались своим чередом. Вслед за спецназом туда зашли оперативники ФСБ во главе с и. о. начальника краевого управления полковником Брусницыным. Полковник проследовал в апартаменты Калинкина, где лично проследил за выемкой документов. Потом он точно так же обошел кабинеты всех его замов и начальников отделов департамента банкротств. Увидев задержанного заместителя начальника департамента Дулина, полковник спросил, отчего у него такая мокрая борода.
- Через унитаз скрыться пытался, - ответил командир боевой группы, отвечавшей за его задержание.
- Выходит, террориста в сортире мочили, - усмехнулся полковник, после чего распорядился этапировать задержанных в ИВС УФСБ и провести полную выемку всей документации, которую удастся обнаружить в этой, как выразился полковник, богадельне.

…
Губернатор сидел в своем кабинете и читал последние сводки, которые ему аккуратно приносили сотрудники пресс-службы. Лицо его, обычно довольное и веселое, теперь несло на себе печать страха и гнева, а пальцы нервно подрагивали.
В этом состоянии и застал его экстренно вызванный к нему вице-губернатор Мордашев.
- Ну что, мудила? – истерично закричал он, завидев своего первого зама, - допрыгался?!!!
- Успокойтесь, Дмитрий Иванович, - тихо сказал тот и попытался усадить губернатора на место, - ничего страшного не происходит.
- Не происходит, говоришь? – продолжал возмущаться губернатор, - ты знаешь, что порт, ****ь, весь захвачен? Что в Минимущества обыски и аресты?! Что Калинкин еле-еле сбежал?!!! Ты знаешь, *****, что все федеральные сайты уже написали, что мол это начало конца Агаркова!!!!
Мордашев подал Агаркову стакан воды без газа, и губернатор одним глотком осушил его.
- Ай-яй, что же это делается-то, - уже чуть спокойнее начал он, - что же это, Александр Николаевич, совсем они там, что ли, страх потеряли, а?
- Разберемся, - отвечал Мордашев.
- Ну да, ты уже там разобрался, бляха, что же ты проморгал-то такое, а?
- Все будет в порядке, Дмитрий Иванович, поверьте мне. Я этих всех сволочей насквозь вижу. На понт они вас берут, можете не сомневаться.
- Ты мне вот что скажи, - губернатор жалобно посмотрел на своего зама, - это вообще как, а? Это что из центра идет, или самодеятельность местных?
- Постановления выписаны прокуратурой Нижневолжского федерального округа. Но это еще ни о чем не говорит. Заказчиком может быть кто угодно. Я думаю, что за этим стоит Резо. А возможно, без Забелина тоже не обошлось.
- А Коренчук? Ты же мне сам докладывал, что он когда был у нас встречался в своем представительстве с этим полковником, с Брусницыным. Да и бумажку по Чавии он прислал.
- То, что Коренчук дал отмашку, я не сомневаюсь. Вопрос в том, по своей ли инициативе он действовал, или кто-то его надоумил. Я думаю, Коренчук здесь сговорился с Резо. Возможно, у них общие бизнес-интересы.
- Значит, все-таки Коренчук? А вдруг это с самого верха отмашка идет, а? Что ты по этому поводу думаешь? Ведь и Гладышев на меня компромат собирал, как выяснилось. Для кого?
- Сбор компромата для силовиков – дело привычное. Скорее всего, Гладышев просто держал его на всякий случай. Может, думал привлечь к себе внимание федералов способом. Не думаю, что кто-то наверху кроме Коренчука и Резо может быть сейчас заинтересован в действиях против вас. Все понимают, что регион вы держите, хозяин вы крепкий, а зачем им резкие движения, тем более в условиях укрепления вертикали. Сомнений в вашей лояльности у них нет и быть не может. Значит, остается только частный заказ. Да, и еще у меня большие сомнения по поводу Забелина. Мутно он как-то себя ведет последнее время.
- Короче, - сказал губернатор, окончательно приходя в себя, - мне надо с Виталиком переговорить. В глаза ему посмотреть. Вот так. А ты давай там, меры безопасности принимай, вдруг они еще кого-нибудь принять захотят.
- Я уже вызвал СОБР для усиления охраны краевой администрации.
- Ты давай, не просто там СОБР вызывай, ты конкретные дела решай, разбирайся там с конторой этой.
- Я постараюсь встретиться с полковником Брусницыным и указать ему на недопустимость таких методов работы в нашем регионе.
- Да уж постарайся, а то совсем, понимаешь, страх потеряли!!! Думают, мол, все – Агарков спекся уже! Да! Рано вы, ребята, Дмитрия Ивановича хороните!
В этот момент зазвонил мобильник губернатора. Тот взял трубку и выслушав с полминуты звонящего сказал:
- Да, Рома, да. Я понимаю тебя очень хорошо, понимаю. Да, бизнес встал, конечно, племянника арестовали. Ну да ничего, эти твари еще сами не поняли с кем связались. Да, фраера они полные, ни хера не понимают, на кого вообще руку подняли. Ну да, ничего, они еще будут кровью отхаркивать.
Губернатор положил мобильник на стол.
- Чавия звонил, - сказал он, - за свой бизнес переживает. У него ж весь порт встал, понятно, что он нервничает. Ну, да ладно, поди там Калинкина проведай, как он.
- Он-то нормально, сейчас с Шумиловым объясняется, - ответил вице-губернатор, - Говорит, креститься надумал. Но с ним надо что-то решать… Опасен он сейчас для нас всех. Знает много, а на язык и прочие части тела не выдержан.
- Хорошо, пусть у нас пока побудет. Думаю, не нашелся еще в нашем краю такой смельчак, который бы осмелился арестовать человека в краевой администрации. В общем так. Ты разберись, во-первых, по своей правоохранительной теме. Во-вторых, всю работу со СМИ на себя тоже возьми. Да и с Маклаковым и Синельниковым срочно свяжись, надо их зарядить.

Мордашев только успел покинуть апартаменты губернатора, когда позвонил начальник отдела режима и сообщил, что опергруппа ФСБ требует обеспечить им доступ в здание краевой администрации.
- Нет, они что, совсем там страх потеряли?! – воскликнул секретарь Совбеза и кинулся к проходной.
Когда он спустился, у проходной его ждали трое оперативных сотрудников службы экономической безопасности краевого УФСБ, которые предъявили постановление на задержание министра имущественных отношений Калинкина и потребовали пропустить их в здание краевой администрации.
- А, может, вам еще и отсосать? – спросил в ответ вице-губернатор.
- Александр Николаевич, - сказал старший опергруппы, - вы как госчиновник, как секретарь краевого Совета Безопасности уж должны понимать, что за укрывательство…
- А при чем тут мы? - перебил его Мордашев.
- Так ведь все видели, как он в краевую администрацию забежал, ну а вы как ответственный за безопасность…
- Значит так, - оборвал их вице-губернатор, - если через тридцать секунд вы отсюда не уберетесь, вон те ребята из СОБРа задержат вас за превышение полномочий, а при задержании объяснят вам все про субординацию, формальную и неформальную. И передайте полковнику Брусницыну, чтобы он кончал свои штучки, а то скоро раскаиваться будет. Еще вопросы есть?
- Мы поняли вашу позицию. Хорошо, мы сейчас уйдем, но в следующий раз придем с постановлением на обыск краевой администрации. Оно вам надо?
- Свое постановление в жопу себе засунь, понял?! – ответил вице-губернатор.

…
Аня появилась в редакции «Великоволжского комсомольца» в районе половины двенадцатого. Одета она была довольно просто, в джинсы и короткую майку, а волосы небрежно собраны в пучок, так что довольно сложно было распознать в ней вчерашнюю светскую львицу. Не спеша включив компьютер и выпив чашку кофе, она направилась в кабинет главного редактора.
Андрей Данилин сидел в напряженном ожидании и внимательно читал какие-то бумажки.
- Вот, Андрей Викторович, - произнесла Аня, заходя в его кабинет, и выкладывая на стол перед ним диктофон, - здесь все откровения господина Калинкина, и по поводу порта, и по поводу его роли в этом процессе, и про бумажку из полпредства.
- Что, самого Калинкина? – спросил главред, не поднимая головы.
- А чьи же еще, - сказала Аня, - Мы ведь вчера очень душевно пообщались за жизнь, и он рассказал мне все.
Главред поднял свои глаза, и тут стало ясно, что не все в порядке. Глаза были красны и взволнованы.
- Девочка моя, - спросил он, - ты вообще откуда свалилась?
- В смысле? – переспросила Аня.
- Да ты вообще в курсе, что в городе происходит?! – перешел главред на крик.
- А что происходит?
- Понятно, ты бы еще до вечера бы проспала. Ты вообще слышала, что в минимуществе обыски? Несколько человек задержано. Самого Калинкина тоже чуть не замели, мне сейчас товарищ звонил, рассказывал, как он бежал до администрации. Ночью комитетчики беловодский порт захватили.
- А что, правда?
- Нет, блин, я пошутить решил! И эти откровения твои вчерашний день, они никому больше на хрен не нужны! Все, кончилось!!! Мы проснулись в другой реальности!!! Той самой реальности, что началась в стране в новогоднюю ночь вместе с миллениумом после ухода старого президента, но только сейчас докатилась до нашего края.
Аня засмеялась:
- Ну надо же, я прямо вчера как в воду глядела. Предупреждала ведь его, дурака. Кто же знал, что все так быстро исполнится. Как будто сглазила его.
Главред помолчал с минуту.
- Ладно, - сказал он, - давай свои записи, посмотрим, что можно из этого сделать. Слушай, а раз у тебя с Калинкиным так удачно все сложилось, может быть, попробуешь с полковником Брусницыным, который сейчас и.о. начальника УФСБ нашего, поговорить? Узнать, так сказать, в частной беседе, кто его надоумил на эти все дела. 
- Ну, вы и задачи ставите, Андрей Викторович, - отвечала Аня, - вы же понимаете, что с этими так просто не получится?
- Да, я понимаю. Это уже как фишка ляжет, попытка – не пытка, как говорится. Просто сейчас этот полковник на волне, жизнью доволен. Глядишь, так и разболтает что-нибудь на радостях. А не получится, значит не судьба. Но ты попробуй просто так ради интереса. Тем более, что Брусницын в отличие от женатого Калинкина разведен уже несколько лет. А на тебя все мужики западают, независимо от звания, тут уж никакие погоны ну удержат.
- Ладно, посмотрим. Только когда начинать его разрабатывать?
- Да хоть сейчас. Тут нужно ковать железо не отходя от кассы, а то завтра уже, глядишь, поздно может быть.
- Ладно, только для этого мне опять придется ехать домой, чтобы переодеться, накраситься и вымыть голову, - радостно сказала Аня.

…
Когда полковник Брусницын довольный произведенными оперативно-следственными мероприятиями вернулся в управление, дежурный с порога доложил ему, что у входа уже около пятнадцати минут стоит машина вице-губернатора Мордашева, который срочно желает видеть Брусницына.
- Ну и как он? – поинтересовался полковник.
- В смысле как? – переспросил дежурный.
- Сильно волнуется?
- О, товарищ полковник, не то слово!
- Это хорошо! – довольно потер руки полковник.
- Так, а что с ним делать-то? – спросил дежурный.
- Ну, закрыть его пока не можем, материала на него нет, - ответил Брусницын.
- Я ему в виду, пускать или как?
- А, вот ты о чем. В общем, так, - объяснил полковник, - ты его промурыжь еще минут пятнадцать у входа, объясни ему, что надо пропуск заранее заказывать, минимум часа за два, это ежели он привык сюда пинком ворота открывать. Объясни ему, что он не сотрудник нашего ведомства, что вот так сюда врываться с предъявами. Потом где-нибудь через полчасика, смилуешься над ним и пропустишь его сюда. К этому времени я уеду в Беловодск, на объект, о чем ты ему и доложишь. Скажешь, что буду я здесь поздно вечером, где-нибудь ближе к полуночи. Если он захочет, пускай едет туда следом за мной, может быть, мы где-нибудь пересечемся. Потом мне отзвонишь на вот эту мобилу, - полковник протянул ему федеральный номер, - и смотри никому этот номер не показывай, его знают от силы человек пять. Доложишь, мол, что да как.
После этого Брусницыну позвонил начальник центра общественных связей и сказал, что журналистка из «Великоволжского комсомольца» просила его дать комментарий или интервью по поводу случившегося.
- Понятно, что они забегали, - ухмыльнулся полковник, - ну, мне сейчас не до них. Передай, чтобы присылали запрос, а я подумаю и, может быть, уделю им время.
У Брусницына в местных СМИ был свой личный ретранслятор в лице Щепкина, и поэтому контакты со СМИ его не сильно волновали.
Все произошло, как и предсказал полковник. Вице-губернатор проникнув наконец в здание УФСБ первым делом ворвался в приемную Брусницына, где услышал, что тот уехал на весь день Беловодск. Тот сразу же бросился за ним, включив мигалку, что случалось нечасто. При этом Мордашев миновал мост через Волгу и поехал по левому берегу по трассе Зареченск-Беловодск, в то время как Брусницын, предвидя этот маневр вице-губернатора покатил по правобережной трассе через Аршанск и Бельск.
Приехав в порт, полковник убедился, что объект под контролем спецназа, оформил задержание Чавия-младшего, которому тут же не отходя с места предъявили контрабанду и злоупотребление служебным положением. В это время вице-губернатор подкатил к воротам порта и безуспешно сигналил перед ними, требуя его пропустить. Пропустили его лишь после того, как Брусницын уехал, забрав с собой всех задержанных. Вице-губернатору же когда ему сказали, что порт под контролем и что полковник уже уехал в Великоволжск, ничего не оставалось, как отправиться в обратный путь.
Тем не менее, изменить место встречи все же оказалось нельзя, и она в конце концов состоялась там же, где и была изначально предначертана, а именно у ворот краевого УФСБ.
Дело двигалось к полуночи. Допросив задержанных и оформив уголовное дело, Брусницын засобирался домой. Когда его подержанное БМВ выезжало из ворот управления, выезд ему перегородил Land Cruiser и включил дальний свет. Полковник вылез из своей машины, и вместе с ним, тут же оперативно среагировав, подошли сотрудники наружной охраны УФСБ. Стеклоподъемник джипа опустился и за ним обнаружилось лицо вице-губернатора.
- Слышь, полковник, - сказал он, - поговорить бы надо.
Брусницын сделал знак охранникам, чтобы те отошли, а Мордашев предложил ему сесть к нему в машину. Полковник покачал головой.
- Хорошо, - сказал Мордашев, и вылез из машины.
- Слушай ты что творишь?!! – начал он.
- А что такого? – с наигранным удивлением спросил Брусницын, - мы законодательство не нарушаем, полномочий не превышаем.
- Не много ли ты на себя берешь. Ведь еще даже в должность не вступил.
- К вашему сведению, Александр Николаевич, - медленно проговорил Брусницын, - я занимаюсь тем, что восстанавливаю действие российского законодательства, тем, что разоблачаю преступный сговор группы чиновников краевой администрации и представителей местной криминально-олигархической элиты. А вот вас я никак не могу понять. Вы, один из государственных мужей нашего края, с безупречной репутацией. Вас-то это все каким боком касается? Мы вроде бы разбираемся с Чавия да с несколькими чиновниками Минимущества, которые подозреваются в предумышленном банкротстве Беловодского порта. А вы здесь при чем?
- Слушай, полковник, ты дурака-то не включай, - сказал Мордашев, - ну чего ты хочешь, объясни?
- Мы с вами, Александр Николаевич, судя по всему, как и во время прошлой нашей встречи, говорим на разных языках. Вы мне про какой-то интерес, а я все больше про торжество закона. Что-то мы с вами не понимаем друг друга, - произнес полковник.
- Нет, ты объясни мне, полковник, кто тебя надоумил? Ведь не сам же ты, не по своей дури туда полез? Кто за тобой стоит? Резо? Коренчук? Забелин? Ведь не твое же начальство, я-то хорошо знаю, что ему наши делишки до лампочки. Давай, скажи, что они тебе пообещали, может быть, мы больше дадим.
- Нет, Александр Николаевич, не получится у нас с вами разговора никогда в жизни. Видно, слишком уж разными категориями мы живем. На том разрешите откланяться.
- Мое дело предложить. Дальше пеняй на себя!!! – с этими словами вице-губернатор вскочил в свой джип, хлопнул дверью, резко развернулся и рванул прочь на бешеной скорости. 

Брусницын посмотрел ему вслед, достал зажигалку и медленно закурил. В этот миг откуда-то из окружающей темноты неожиданно  возникла девушка в белой мини-юбке и белом жакете, на шпильках и с распущенными волосами.
- Извините, - проговорило оно звонким голосом, - это вы полковник Брусницын?
- Я, - ответил Брусницын и расплылся в самой приветливой улыбке, на которую был способен, - а вы, стало быть, меня тут ищете?
- Да, я журналистка из «Великоволжского комсомольца», - отвечала девушка, - я к вам сегодня записывалась на интервью, но вас не было целый день…
Полковник хлопнул себя по лбу:
- Вот я недоумок!! – воскликнул он, - ну, точно, было такое, говорили мне, что какая-то журналистка хотела меня видеть. Да я просто не ожидал, что вы вот такая! Ну, не до грибов сейчас, сами, наверное, знаете, что происходит… Да вы садитесь в машину, а то холодает ближе к ночи, замерзли поди, - проговорил он, распахивая переднюю дверцу своей машины.
- Спасибо, а то правда, я что-то замерзла, - сказала ночная незнакомка, усаживаясь в машину.
- Ну и куда вам куда ехать? А знаете что? Давайте поужинаем где-нибудь. Заодно и согреетесь.
- Ну, если что-то предлагает начальник УФСБ, разве есть другие варианты? – спросила девушка.
- Варианты есть всегда, - ответил полковник, - и главное – не выбрать самый худший.

…
В информационном пространстве региона самым удивительным было молчание государственных и прогубернаторских СМИ, как будто ничего не происходило. Как будто не было обысков, задержаний и арестов. Прогубернаторские СМИ хранили гробовое молчание, а другие тоже делали вид, что ничего не происходит.
Накануне вечером глава ГТРК «Великоволжск» Андрей Суханов вызвал к себе своего зама Виктора Немгеля  и напутствовал его:
- Ты, смотри, Витя, давай там аккуратнее. Кто его знает, чем это все обернется, в конце концов. Нам сейчас главное – переждать, посмотреть, что к чему. Короче говоря, ну его на хрен, ты лучше эту всю информацию попридержи пока.
Вот так в ежедневных новостях ГТКР «Великоволжск» большая часть эфирного времени была посвящена очередному рекордному сбору зерновых, досрочному завершении уборочной кампании в Верхнерадищевском и Максатихинском районах, встречам губернатора с ударниками сельского хозяйства и перспективам принятия в крае закона о штрафе за ненормативные выражения – очередной инициативе краевого обмудсмена Шлифельсона.
Однако на федеральный уровень информация просочилась гораздо быстрее, и уже вечером в новостях отдельных федеральных каналов можно было видеть политологов, строящих смелые прогнозы о том, что укрепление вертикали началось с Великоволжского края и что грядущая судьба губернатора Агаркова станет показательной поркой и примером для всего остального губернаторского корпуса. Все они были едины во мнении, что дни губернаторства Агаркова, всего четыре месяца назад избранного на новый срок, сочтены.
Панические настроения охватили и региональные кулуары. Так, с утра первые известия об обысках в минимущества и о захвате чекистами Беловодского порта как будто ураганом вымели почти всех ходоков из губернаторской приемной, а заодно из приемных заместителей губернатора и краевых министров, а в кулуарах воцарилась тягучая тишина. При этом почти во всех ведомствах регионального подчинения случился весьма укороченный день – уже в четыре часа дня мало кого можно было застать на рабочем месте. В здании краевой администрации эффект от этой гнетущей тишины еще больше усиливали СОБРовцы в боевой экипировке и при автоматах, разгуливавшие по этажам и во внутреннем дворике, и автобус с ОМОНом, стоявший напротив здания администрации под сенью памятника вождю мирового пролетарита. И хотя все понимали, что СОБР и ОМОН призваны охранять краевую власть от всяких темных поползновений враждебных сил, на душе у обитателей здания на Московской, 15 от вида этих ребят становилось еще тревожнее.

…
- Теряешь авторитет, Дмитрий Иванович, - проговорил Чавия, раскуривая сигару, - эдак тебя любой полковник, любая сволочь при погонах, значит, может послать. Слушай, неправильно это, не туда куда-то это все…
За окном стояла глубокая ночь. В этот полуночный час в губернаторском кабинете сидели четверо: губернатор Федор Агарков, его первые замы Мордашев и Шумилов, и предприниматель Роман Чавия. Чавия был невысок, полноват, имел смугловатую кожу и был брюнетом, начинающим лысеть. Одет был в белый костюм. При этом сильно нервничал и то и дело обтирал ладонью пот с лица.
- Ты бы, Рома, помолчал, и без тебя тошно, - ответил ему губернатор, - я понимаю, что у тебя там бизнес горит и все такое. Вот только мы еще в большем говне чем ты. Это же они прямо на меня замахиваются! Ну, да ничего, я им, сволочам, еще устрою сладкую жизнь… Ох, они у меня дождутся, узнают, на кого пасть разевают!!!
- Не волнуйся, Рома, - вступил в разговор Мордашев, - мы уже работаем по полной программе. Через несколько дней они у нас вот тут будут, - с этими словами вице-губернатор схватил какой-то исписанный лист бумаги и с силой сжал его в кулаке, чтобы через две секунды швырнуть в мусорную корзину мятый комок.
- Ну, ладно, вы тут разбирайтесь, - подытожил Чавия, направляясь к выходу, - это уже не моя проблема.
- Подожди, Рома, - нагнал его в полутемном коридоре Мордашев, - разговор есть. Зайдем ко мне.
Через полминуты они были в кабинете секретаря Совбеза.
- В общем так, Рома, - начал Мордашев, - я, понимаю, что у тебя сейчас бизнес убытки несет, и мы с Дмитрием Ивановичем всегда тебе руку поддержки протянем, тут ты на нас рассчитывать можешь. Но вот органы надо простимулировать. Ребята томятся, на гособеспечение сильно не развернешься, ты же знаешь. Слышал наверное, что прошлой ночью комитетчики нашего ЧОПовца завалили при штурме порта. Еще двое раненых, один в реанимации. Мало того, комитетчики ребятам статью шьют, оказание сопротивления при исполнении. В общем, надо погреть ребят, если хочешь, чтобы они на совесть работали.
На лице предпринимателя на миг мелькнула кислая усмешка, но сразу исчезла.
- Хорошо, я тебя понял, - ответил он, - сколько?
Мордашев взял бумажку, написал на ней и протянул Чавии. Там было написано: «$ 150 000»
- А не треснет?! – спросил Чавия.
- Один труп, двое раненых плюс статья, - ответил секретарь Совбеза, - так что это еще по-божески. Тебя ведь никто не заставлял порт у Резо отжимать. А если в тему влезет Забелин, считай, вообще кирдык, он тут сейчас в центре всякие знакомства завел. Так что если сможешь сам, то ребята отвалят в сторону. Решай свои проблемы подручными способами.
- А подешевле нельзя? – переспросил Чавия.
Вице-губернатор посмотрел на него не мигая, вздохнул и повторил:
- Один труп, двое раненых плюс статья. Кроме комитетчиков, на горизонте маячат Забелин и Коренчук. Если хочешь, решай свои проблемы сам подручными средствами.
- Ладно, ладно, я тебя понял, - кивнул Чавия, - перечислять все на те же счета?
- На те же, - кивнул Мордашев, - на счета Великоволжского фонда содействия правоохранительным органам, который на Мальте.
- Хорошо, - вздохнул Чавия, - ну а ты сам что думаешь? Кто стоит за комитетчиками?
- Скорее всего, Забелин, - ответил Мордашев, - он ведь еще со времен своего вице-губернаторства спит и видит, как бы твой бизнес отжать. Да я ж тебе объяснял сколько раз, что он не успокоится, пока не отожмет твой бизнес. Так что сам понимаешь, война предстоит долгая. Ну ничего, Роман Вахтангович, выдюжим!
Чавия слегка успокоившись попрощался с вице-губернатором и направился к выходу. Полутемные и пустые ночные кулуары оставляли нехорошее чувство, какой-то поганый душок, оседавший в подсознании. Это ощущение углублялось при появлении в этом куларном полумраке бойцов СОБРа и сотрудников ЧОП «Волга-Эскорт» в бронежилетах и вооруженных стволами АКМ.
Чавия с облегчением миновал КПП, показав дежурному красную корочку внештатного советника губернатора, и вышел на свежий воздух. Там его дожидался 500-й «Мерседес» с личным шофером, припаркованный прямо около ворот администрации. На другой стороне рядом с памятником Ленину стоял автобус, и вокруг него бродили закованные в броню ОМОНовцы. С Волги дул холодный ветер, с ее же стороны наползал багровый рассвет.

…
В ресторане «Волжский утес» полковника Брусницына и его юную спутницу уже встречал лично хозяин заведения Николай Тимашук. Встречал прямо на пороге, с приветливой улыбкой, а за ним по стойке смирно вытянулся метрдотель и начальник охраны.
- Ой, какие гости дорогие, - запричитал Тимашук, едва завидев парочку.
- Здравствуй, Николай, - отвечал полковник, обменявшись с ним рукопожатием, - ну что у тебя столик найдется?
- А как же ж, - ответил тот с угоднической улыбкой, - как всегда, ваша VIP-ложа! С видом на Волгу…
- Вот спасибо, а то мне сегодня как раз этот твой ВИП был бы кстати, - отвечал Брусницын. Он знал, что с такими же причитаниями Тимашук будет встречать и гостей из краевой администрации и любое другое начальство.
Ложа и впрямь была приятной и представляла собой закуток, отгороженный перегородками от внешнего пространства кабака. Из окна и вправду открывался великолепный вид на реку, над которой уже забрезжил пока невнятный, но подающий надежды рассвет. 
В комнату вошел метрдотель и подал два меню.
- Ой, холодно-то как, - произнесла Аня,
- Плед организуй, да побыстрей, - велел полковник.
Плед был доставлен уже через десять секунд. Полковник встал со своего места принял его из рук метрдотеля и сам накинул на плечи своей спутницы.
- Так теплее? – спросил он.
- Да, намного, - ответила Аня.
- Ну, - спросил полковник, - так что мы будем пить?
- Ну, я не знаю, - сказала та.
- Могу посоветовать – «Шардоне» урожая 1992 года.
- Ну, я думаю, мнению такого специалиста можно доверять, - улыбнулась Аня, - но я бы предпочла бы что-нибудь горячее. Например, глинтвейн.
- Ну, конечно, - ответил Брусницын, после чего нажал специальную кнопку, вделанную в перегородку. Через две секунды появился метрдотель.   
- Ты нам, Вася, давай сделай глинтвейн в лучшем виде, - произнес полковник, - и так чтобы настоящий, по понятиям сваренный.
Метрдотель кивнул.
- А еще бутылку «Пер патриарш» 1992 года. Есть что-нибудь будете? – спросил полковник свою спутницу.
- Не знаю, - ответила та, может вы и здесь что-нибудь посоветуете.
- Ну как же, - улыбнулся полковник, - вот здесь, например, форель великолепно готовят. Запеченную.
- Ну, так и быть, послушаю вас.
- Ты все понял, Ваня? – поинтересовался Брусницын.
- А вы что будете?
- Как всегда – мясо барашка молодого.
- А десерт?
- А до десерта, Ваня, еще дожить надо, - сказал полковник, глядя в глаза метрдотелю, так что тот чуть не оступился и не полетел на пол, щедро разукрашенный египетскими масонскими символами.
После такого напутствия метрдотель ускользнул за считанную долю секунды.
- А можно вопрос? – спросила Аня, посмотрев в заоконную тьму.
- Конечно, любой, - отвечал полковник, изящно улыбаясь и пристально глядя на свою собеседницу.
- А с кем вы там разговаривали, около ворот? Какой-то страшно злой человек…
- А, около управления? – усмехнулся Брусницын, - так это Мордашев, вице-губернатор наш. Серьезный человек, очень ответственный, а главное – кристальной честности. За порядком у нас в крае смотрит. Эдакий, смотрящий. И его, конечно, беспокоит, что вот такое безобразие творится, вот и нервничает. Ему же надо, чтобы порядок был. А тут бардак такой получается, - проговорил полковник с глумливой ухмылкой.
- А из-за чего вообще это все случилось? – спросила Аня с наивной улыбкой
- Что все? – изобразил удивление полковник.
- Ну, все эти обыски, аресты…
- Займись лучше модельным бизнесом. Или пиши что-нибудь о моде, о светской жизни. Если хочешь, я тебя с такими людьми познакомлю, что ты станешь самой гламурной тусовщицей в регионе. А если тебе здесь тесно, езжай в Москву, я могу тебе посодействовать и там. Что тебе эти разборки – это все скучно. Вот тебя, например, кто послал со мной увидеться?
- В смысле, - удивилась Аня.
- Да можешь не отвечать. Я и так знаю, главред твой, Андрей Данилин. Тот еще хрыч. Все мнит себя великим, хотя сам щи лаптями хлебает. С ним каши не сваришь.
- Да я и не собираюсь варить.
- Посуди сама. Он послал тебя навести справки про этот порт. Знаешь на что это похоже? Начало одной русской сказки: узнал царь, что где-то есть молодильные яблоки. И послал он своих сыновей… Твой Данилин из тех, что вечно слышат, как одна бабка на базаре другой что-то сказала, но дальше этого пролезть не может. Если тебя интересует порт, я могу тебе сказать – порт был отобран у законного владельца, то есть попросту захвачен под предлогом банкротства. К сожалению, наш закон о банкротстве позволяет выписывать всякие кренделя. В одно тихое утро туда зашел ОМОН и повыкидывал законных собственников на улицу. Одного из них замучили до смерти в застенках РУБОПа. А сейчас я восстанавливаю закон и справедливость. Вот и вся история, - резюмировал полковник.
В это время метрдотель лично подал два стакана глинтвейна.
- За тебя, Аня, - произнес полковник, поднося свой стакан к губам. После чего взял руку своей спутницы и приложил к своим губам.
- Ох! – сказала девушка, - как романтично!! – при этом она пыталась говорить насмешливо, но голос ее получился, вопреки желанию, серьезным.
- Так вот, - продолжал Брусницын, - я вижу, что ты девушка очень необычная. Умная, волевая, умная, с подвешенным язычком. Красивая, опять же.
- Ну, спасибо, - ответила та, - слушай, а можно я буду почаще тебя видеть? Ты прямо-таки как психоаналитик, избавляешь меня от комплекса неполноценности.
- Нужно, - отвечал Брусницын, - если хочешь, я тебе такое интервью дам – на две полосы. А хочешь, разложу ситуацию по косточкам. Только зачем оно тебе – не пойму.
- Ну, не знаю. Просто, чтобы было интересно жить.
- Ну, с этим проблем у тебя быть не должно. Кстати, насчет интереса. Если хочешь, послезавтра можем съездить с тобой на охоту. Собирается серьезная тусовка, почти весь наш, с позволения сказать, высший свет. Зрелище незабываемое.
- Да, конечно!– восхищенно захлопала в ладоши Аня.
- Ну, тогда послезавтра утром. Машину я за тобой пришлю. Улетаем на вертолете.
- Здорово, - сказала Аня.
- Я понимаю, тебе в жизни экстрима и так хватает. Одна твоя поездка в колхоз «Новая заря» чего только стоила! – сказал Брусницын, и посмотрел в глаза девушке.
- Как?! Ты и про это уже наслышан?
- Я вообще много про что наслышан. Работа у меня такая – знать все, что делается в нашем краю. Так вот, хочу тебе сказать, что в колхозе ты сработала просто искрометно. Это был шедевр оперативной работы. Я думаю, нашим было бы чему у тебя поучиться, так что если хочешь, могу оформить тебя на работу.
- Ну, я подумаю.
- А вот с Калинкиным это ты зря так увлеклась. В гостиницу уж с ним точно ехать не следовало бы. Тип еще тот. Да и в колхозе ты все же слишком рисковала. Так что, думаю, тебе стоило бы поберечь свою красоту, если жизнью не дорожишь.
В это время принесли бутылку, и сомелье в сопровождении метрдотеля стал разливать вино по фужерам. Потом принесли горячее.
- А это вино и вправду настоящее? – спросила Аня.
- А как же, - отвечал полковник, - они же тут не самоубийцы, чтобы мне фуфло приносить.
За окном между тем рассвет все больше захватывал жизненное пространство, и свет наполнял окружающий мир. Небо, окрашенное в багряное зарево, повторялось в реке, и все яснее проступали очертания Великоволжского моста над Волгой, островов и полоски левого берега. Свет проникал и внутрь, постепенно все больше снижая значения горящих ночников и свечи на столе, которая вскоре сама по себе догорела. Вечер подходил к концу, но на улице еще властвовали сумерки. На темной стороне горизонта, где река делала поворот, зловеще горел огненный глаз НПЗ, оставляя в душе чувство тревожности и зыбкости всего происходящего.
- А теперь я отвезу тебя домой, - сказал полковник, дойдя до дна фужера. С этими словами он поднялся, и протянул руку спутнице.
- Подожди, а счет? – спросила она.
Брусницын в ответ засмеялся, как будто услышал откровенную глупость.
- Какой-такой счет? – ухмыльнулся он, - Считай, я уже заплатил им своим вниманием, посетив это богоугодное заведение.
У выхода стояла Тимашук, так и не покинувший свой кабак.
- Как вам? Все понравилось? – спросил он у полковника.
- Все безукоризненно, как всегда, - ответил полковник с ухмылкой на лице, и похлопал владельца по плечу. Затем он подал руку девушке, пропустил ее вперед и открыл перед ней дверь.
На улице он также распахнул перед Аней правую переднюю дверцу.
- Подожди, - спросила она, - ты же выпил. Как ты поедешь?
Полковник опять рассмеялся.
- Ну что ты, - сказал он, - это я так слегка пригубил. Сознание ясное, так что потихоньку доедем.
- А ГАИ?
- Ой, веселая ты девушка, - проговорил он, - ты вот это видела? И он указал рукой на номера, украшенные триколором, и на спецпропуск, где на фоне того же самого триколора было пропечатано «УФСБ по Великоволжскому краю», - ни один ГАИшник в здравом уме такую машину не остановит, если, конечно, местом своим дорожит.

…
В ночной час предрассветный час на четвертом этаже краевой администрации зажглись окна. То был кабинет вице-губернатора и секретаря Совбеза Мордашева. Вице-губернатор сидел за длинным рабочим столом, и два изящных настенных бра, висевших по обе стороны от вице-губернаторского кресла, казались похожими на две свечи, освещавшие таинственное пространство. Тень вице-губернатора простиралась почти на пять метров, как будто стремясь поглотить все окружающее пространство.
За дверью послышались шаги, а потом и стук в дверь…
- Войдите, - произнес вице-губернатор, как будто ждал этого.
Дверь отворилась, и на пороге возник мужчина 40 лет, слегка полноватый, но только в меру, и еще он был в очках, костюме малоприметном и при галстуке. Войдя, он первым делом извлек из кармана пиджака, блокнот и ручку, а потом сел напротив вице-губернатора и привел ручку в боевое состояние.
- Ну что, не уснул там еще? – полюбопытствовал Мордашев.
- Да нет, штук пять чашек кофе принял, - ответил пришелец.
- То есть, в ясном уме и трезвой памяти?
- А как же, - усмехнулся вошедший.
- Тогда, поехали, - сказал Мордашев.
Пришелец был начальником информационно-аналитического департамента аппарата краевого Совбеза в ранге заместителя секретаря Совбеза. Звали его Николай Карасев, бывший сотрудник аналитического отдела регионального управления КГБ-ФСБ
- Давай, - сказал Мордашев, - записывай план.
Карасев кивнул, взял ручку и раскрыл блокнот.
- Первое направление – гибель ОМОНовца в результате превышения полномочий чекистами. Суханову – на ГТРК «Великоволжск» - репортаж о погибшем, его биография, интервью с родными. В «Великоволжские вести» - информация о факте гибели ОМОНовца от рук чекистов плюс биографическая справка о погибшем плюс информация о его семье, оставшейся без кормильца – это все на первую полосу. Записал? – спросил вице-губернатор.
- Да, продолжай, - ответил Карасев.
- Следующее направление – действия ФСБшников ставят под вопрос работу порта, а это одно из градообразующих предприятий. Поднять профсоюзы – беловодские, пусть устраивают митинг около порта. Краевое отделение Федерации независимых профсоюзов – митинг напротив УФСБ. Главные лозунги – «Где наши рабочие места?», «Чекисты, вы прокормите наших детей», «Долой чекистский произвол!». Репортажи о митингах на ГТРК «Великоволжск» и в «Волжских вестях». Все понятно?
Карасев снова кивнул.
- Третье направление – произвол кровавой гебни. Для либералов и правозащитников. Поднять Шлиффельсона – пусть созывает пресс-конференцию и трындит о нарушениях прав человека. Также поднять местных СПСников и яблочников – пускай прогонят демократические телеги, когда их еще слушать станут. Все эти заявления ретранслировать на ТВ. Записал? 
- Теперь последнее. По Брусницыну. В местных СМИ его личность обходить стороной. Не хрен ставить этого козла в центр, он небось только того и ждет. На федеральный уровень – материал в одну из центральных газет, копию на компромат.ру, главная идея – полковник ФСБ Брусницын взял деньги у воров и выполняет воровской заказ по захвату порта. Разместишь через Мелентьева.
- Угу, - опять кивнул Карасев.
- Теперь внимательно. Главный упор в местных СМИ на эти три темы, в первую очередь гибель капитана Миронова и закрытие градообразующего предприятия. Категорически избегать – экономических и правовых аспектов конфликта вокруг порта и причин его захвата чекистами, все внимание – на факт превышения полномочий чекистами. Также избегать информации об обысках в Крайимуществе – все внимание на порт. Подготовь отдельные темники для Суханова, Шлиффельсона и прочих. Ты хорошо понял?
- Да уж как тут не понять-то, - усмехнулся Карасев, - я вот только думаю, а что если они тоже подготовили свою версию.
- На этот счет не волнуйся, - произнес Мордашев, - пускай они сами вскроются, и тогда мы увидим, кто на чьей стороне. И запомним.

…
Губернатор вернулся домой, когда только начинало светать, и багряно-розовый рассвет тихо, но неумолимо стучался в окна особняков поселка Чердынь, оставляя красноватый отсвет в окнах, обращенных к Волге. К удивлению своему, Агарков увидел и электрический свет, зазывно освещающий почти все окна его особняка. Не спеша вылез он из личного «Мерседеса-500», прошел через парадный вход и вошел в гостиную, где увидел свою жену, которая сидела перед зеркалом и пристально разглядывающую свое отражение, как будто пытаясь оценить степень колдовской силы своей красоты. Одета она была в белое платье из полупрозрачной ткани, позволявшей видеть ее тело, точеное и безупречное, несмотря на рождение двух детей, ажурные белые колготки и туфли с серебряными пряжками на каблуках. Довершали эту картину радикально алые губы и веки.
- Репетируешь? – спросил губернатор, подходя к жене и пытаясь ее приобнять, но та мгновенно вскочила и ловко выпрыгнула из так и не сомкнувшихся объятий. Она отскочила, словно разъяренная кошка, и также развернувшись, смотрела на мужа своими зелеными глазами, и в глазах этих горел нездешний и вообще, неземной огонь. Для полного сходства не хватало только кошачьего шипения.
- Ты чего, Ларис? – удивленно поинтересовался Агарков. 
- Ничего, ничего, - отвечала она сквозь зубы, почти переходя на это шипение.
- Да что происходит, в конце концов?!  - вопрошал губернатор, - неужели тебя кто-то обидел? Может, в театре чего, а? Ты только скажи, да я любому башку откручу!
- Ты сначала о своей подумай! – ответила Лариса.
- Да объясни ты мне, что на тебя нашло, – губернатор задумчиво опустился в мягкое кресло в углу гостиной.
- Это ты сам решай, что происходит, - отвечала Лариса, возвращаясь на стул перед зеркалом, - сам думай.
- Да ты о чем вообще? – не понимал губернатор.
- Я о последних событиях, - произнесла Лариса, и снова уставилась в зеркало, подкрашивая ресницы.
- Так вроде не случилось ничего страшного-то, - сказал Агарков.
Лариса еще с полминуты причесывалась, а потом отложив расческу в сторону, снова посмотрела на мужа своим невыносимо диким и в то же время волнующим и манящим взглядом, а потом произнесла, как будто выдавливая из себя каждое слово по капле:
- Послушай, Дима!!! Неужели ты не видишь?! Это вызов. Это вызов тебе, вызов твоей власти!
- Да, брось ты, - махнул рукой Агарков, - это ты про порт, что ли? Да херня, это все, вообще внимания не обращай. Ну, у Ромки, у Чавии там споры, с ворами отношения выясняет.
- Послушай меня, - прервала его жена, - Чавия тут вообще ни при чем! Это наезд на тебя, и это пробный шар! А теперь слушай меня внимательно, - и глаза ее в буквальном смысле засверкали в полумраке гостиной, - ты должен ответить на это. Ты должен уничтожить Брусницына!!! Ты должен его растоптать, смешать с грязью, втоптать в пыль!!! Ты должен опустить его в такое говно, чтобы у него не было ни малейших шансов выпутаться и снова подняться когда-нибудь! Если ты увидишь, что это сложно, ты должен ликвидировать его физически!
- Подожди, - попробовал было прервать жену губернатор, но та не дала ему ни малейшего шанса.
- Если ты этого не сделаешь, - продолжала она, - если ты позволишь, чтобы этому полковничку вот так просто все сошло с рук, они все воспримут это как знак твоей слабости. Словно стая стервятников, они начнут кружится вокруг тебя и рвать на части по кусочкам, пока не заклюют до конца.
- Кто они? – удивленно спросил Агарков.
- Они там, - ответила Лариса, и показала рукой на окно, где все более явственно проступали очертания нового дня, а затем сделала круговой жест рукой, словно пытаясь охватить все пространство, располагавшееся за пределами губернаторского особняка.
- Уничтожь его, Дима, ради меня, нашего будущего, наших детей! – добавила первая леди края, после чего поднесла горящую свечу к своим губам, и легким движением губ задула ее.



Глава 7.
Вице-спикер Государственной Думы Виталий Забелин сидел в своем думском кабинете и внимательно изучал информационные сводки с исторической родины. Он, конечно, знал, что Резо будет готовить ответку краевой власти, но не думал, что все зайдет так далеко. Вмешательства в игру УФСБ он предвидеть не мог, и оттого не понимал, действуют ли они по заказу воров или же начали собственную партию. Забелин понимал, что это может привести к смене политического режима в регионе. Вообще-то, он и сам ставил перед собой похожую цель, но вот финал на выходе мог оказаться совсем непохожим на его планы. Вице-спикер опасался, что к власти в итоге придет третья сила, и ему как выходцу из команды Агаркова места в регионе уже не найдется.
Не знал Забелин, как вести ему в этой ситуации. Протянуть ли руку помощи старому соратнику, либо наоборот включиться в травлю, или просто покурить в сторонке, пока дым не рассеется и не наступит хотя бы относительная ясность. Все три варианта были чреваты потерями влияния в регионе и невольной услугой его соперникам.
В таких размышлениях пребывал вице-спикер, когда в кабинет его вошел личный помощник Николай Пастухов. Это был человек все время ходивший в плохо скроенном костюме и с постоянно взъерошенным чубчиком, а еще он все время разговаривал жалостливым и плаксивым голосом. Биография его тоже была необычной. Всего за несколько лет до этих событий он служил мелким клерком в Заксобрании края, и его главная обязанность заключалась в том, чтобы подавать чай-кофе всевозможным юбилейным гостям, приходящим в стены приволжской парламентской цитадели. И так он ловко справлялся с этими обязанностями, что шустрого малого как-то  заметил Забелин, бывший еще только вице-спикером краевого ЗАКСа. Он разговорился с этим работником, и сразу взял его в свой секретариат. Очень быстро они зажили душа в душу, и вице-губернатор все не мог не нарадоваться на такого расторопного помощника, и постепенно стал давать ему все более деликатные поручения, так что скоро Пастухов сделался ближайшим поверенным вице-губернатора и по сути его правой рукой. Неудивительно, что после переезда в Москву Забелин забрал с собой и Пастухова, оформив его как начальника своего секретариата.
- Вот, Виталий Владимирович, - сказал Пастухов своим, как всегда, слегка плаксивым голосом, протягивая ему очередную информационную сводку, - смотрите, что делается-то у нас.
Вице-спикер взял листок и быстро пробежал его содержание. Потом отбросил в сторону, глянул в окно и тяжело вздохнул.
- Да, - проговорил он, нервно потирая рукой подбородок, - ты-то сам что думаешь?
Пастухов развел руками.
- Ну, думаю, плохи дела у Дмитрия Ивановича, - жалостливо посетовал он, - кому-то видно перешел дорогу.
- Вот, - отвечал Забелин, - и я о том же? А кому?
Пастухов снова развел руками.
- Ну, разве ж тут разберешь, - сказал он.
- Вот и я тоже думаю, что не разберешь, - сказал Забелин, - в общем, в Великоволжск ехать надо. Там, на месте, разберемся.
- Да-да, ехать надо, а здесь разве ж видно, - запричитал Пастухов. 
- Ты это, - сказал он своему помощнику, - поди, там организуй билет сегодня вечером, как положено.
- Да, Вячеслав Витальевич, конечно, - плаксиво, но вместе с тем уверенно произнес Пастухов.



…
Утро рабочего дня для сотрудников УФСБ по Великоволжскому краю началось под транспарантами и митинговыми возгласами, доносящимися из матюгальников. Прямо под окнами управления расположился митинг беловодских профсоюзов, протестовавших против закрытия порта – одного из градообразующих предприятий. Работники управления к толпе относились без лишнего внимания, проходя мимо и бросая беглые взгляды в сторону протестующих. Те тоже на рожон не лезли, митинговали аккуратно, к чекистам приставать не пытались, а от здания управления опасливо держались на расстоянии примерно пятидесяти метров.
Полковник Брусницын в десять утра созвал оперативное совещание коллегии краевого управления. Впрочем, туда явилась только половина руководства. Не досчитались заместителя по кадрам, начальника департамента собственной безопасности и зама по контрразведке. Первые двое сказались больными и срочно оформили бюллетени, а последний экстренно сорвался в командировку в Верхнерадищевский район. Еще отсутствовал зам по финансам и тыловому обеспечению, но он уже две недели, как пребывал в отпуске. Зато явились начальник следственной части, заместитель по конституционной безопасности и борьбе с терроризмом, зам по режиму и специальным операциям, а также командир спецназа подполковник Фролов, за что Брусницын с порога выразил им благодарность. После этого он объявил собравшимся, что в связи с резким обострением обстановки в регионе вынужден издать распоряжение о запрете всем своим заместителям и начальникам подразделений подписывать любые исходящие бумаги, а право такое оставил только за собой. Этим же распоряжением он запретил всем сотрудникам управления выступать с какими-либо комментариями в СМИ без его личной санкции на то и вступать в любые самостоятельные контакты по служебным вопросам с представителями других силовых ведомств, включая в первую очередь ГУВД и прокуратуру, а также с краевой администрацией. На этом совещание закончилось.
После окончания совещания Брусницын вернулся в свой кабинет, где в приемной его уже дожидался старый приятель и однокурсник по Поволжской Высшей школе КГБ Андрей Суханов.
- Здорово, Леха, - прямо с порога бросился он в объятия Брусницына.
- Заходи, Андрюха, - ответил тот.
Андрей Суханов недавно возглавил главный краевой телеканал – ГТРК «Великоволжск». До этого он несколько лет трудился краевым министром печати и информации, правда, после того, как вице-премьером был назначен племянник губернатора Юрий Налимов, человек крайне недалекий и в информационных технологиях не соображающий, Суханов был вынужден с должности уйти, но здесь его подобрал Мордашев, устроивший начальником информационно-аналитического департамента Совбеза, а через полгода продавивший его назначение на руководство местным телеящиком. Еще он был обладателем веселой физиономии.
- Ну, чего, Андрюха, по капельке, - сказал Брусницын, доставая из закромов недопитую бутылку коньяка «Курвуазье».
- Да, как-то потом, может, - ответил Суханов, - а то рабочий день только начинается. А, впрочем, давай, - махнул он рукой.
Брусницын разлил коньяк, и друзья чокнулись.
- Так вот, Леха, - начал Суханов, - я ведь к тебе по делу.
- Ну а как оно еще бывает? – удивился Брусницын, - мы все ходим по делу, да еще в середине трудовой недели.
- Да нет, понимаешь, тут все намного серьезнее. И повод-то у меня невеселый, вот по этому я от коньяку и не отказался, оно под коньяк-то легче пойдет.
- Ну, давай, выкладывай, самому интересно, - сказал Брусницын.
Суханов со вздохом достал из-за пазухи сложенную вчетверо бумажку, развернул ее и протянул однокурснику.
- Вот, Леша, - сказал он, - сегодня прямо с утра темник пришел из Совбеза. Про тебя всякую дрянь велено мусолить.
Брусницын быстро изучил бумажку, отложил ее и сказал:
- Ну и в чем проблема, Андрюх?
- Как в чем? Ты понимаешь, я Агаркову многим в жизни обязан. Это ведь он меня на телевидение-то пристроил, как ты знаешь, наверное. Так что здесь я не могу ослушаться.
- Так ты и не ослушивайся.
- То есть как?
- Да, элементарно, Андрюха. Приказ есть приказ, мы с тобой люди служивые, и хорошо это понимаем. Так что давай, вперед и с песнями, выполняй.
- То есть как это выполняй?
- А я буду свою работу делать. Каждый своим делом заниматься должен. Ты на своем месте, я на своем. Вот и все, - подытожил Брусницын, улыбаясь другу.
- Так ты что, хочешь сказать, не обидишься, если я это все в эфир поставлю.
- Нет, а на что мне тут обижаться? Это все туфта, мне от нее ни жарко ни холодно, да и на выборы мне идти не нужно, так что ставь смело и ни о чем не думай. Единственная просьба, если конечно, это не сложно, ты уж упомяни, что законный владелец порта – компания «Интермс», по иску которой он был обанкрочен.
- И все? – спросил Суханов.
- Все, - улыбнулся в ответ Брусницын.
- То есть, как, прямо так и сказать, что Чавия и его компания – законный собственник?
- Именно так, - ответил Брусницын, - так и скажи, что это законный собственник, иск которого удовлетворен арбитражем, а подлые чекисты хотят у него эту собственность отобрать. Страна должна знать своих героев. А за меня не переживай.
- Ну ты, молодец, - воскликнул Суханов, - я тебя понял!!! Ну все, Леха, давай, только это, как-нибудь выведи меня отсюда, чтобы никто не видел, что я к тебе ходил…
- За это не волнуйся, - ответил Брусницын, - пойдем, провожу.

…
Секретарь Совбеза Мордашев по-прежнему сидел в своем кабинете, где он накануне встретил рассвет. При этом он успел поменять костюм, сорочку и галстук и от него освежающе пахло одеколоном «Версаче». Рабочий день начался со звонка губернатора, который взволнованным голосом очень настойчиво просил принять любые экстренные меры по отношению к Брусницыну.
- Уже работаем в этом направлении, - отвечал секретарь Совбеза.
Вскоре секретарша доложила о прибытии Сергея Мелентьева. Это был мужчина лет тридцати пяти, все время элегантно одетый. На сей раз на нем был летний костюм и темная рубашка, лицо покрывал изящный загар и легкая небритость. Никто толком не мог объяснить, чем конкретно он занимается. По слухам, он держал собственное PR-агентство и агентство по предоставлению эскорт-услуг. Однако никто не знал, как они называются и существуют ли вообще как юридические лица. При всем этом Мелентьев считался незаменимым вс лучаях, когда нужно было что-то решить, что-то разрулить, кому-то передать, кого-то с кем-то свести и что-нибудь куда-нибудь пристроить. Раньше таких персонажей называли нужниками, а теперь они гордо именовались решалами. Еще Мелентьев считался большим другом всех великоволжских журналистов, общественников, моделей и просто тусовщиков, которые не стеснялись бежать к нему за помощью при каждом удобном случае. Сам Мелентьев в помощи никому не отказывал и помогал, что самое интересное, абсолютно бескорыстно, четко разделяя понятия заказа и помощи.
- Вот, - сказал ему Мордашев, едва обменявшись рукопожатием и протягивая ему несколько скрепленных листков бумаги, - в одну из московских газет и на компромат.ру.
Мелентьев изучил содержимое листков и спросил:
- А тариф?
- Как всегда, - ответил вице-губернатор.
Мелентьев подумал пару секунд, и выдал:
- Добавить надо процентов двадцать. Все-таки против Конторы придется работать, сам понимаешь. Риск определенный есть.
- Десять, - сказал Мордашев, - половину возьмешь у Карасева, вторую половину получишь после размещалова. Как всегда.

…
Главной сенсацией наступившего дня стал материал Юрия Щепкина, вышедший в очередном номере газеты «Честный человек». В нем говорилось о предыстории конфликта вокруг Беловодского порта, в частности о роли компании «Интермс» и лично господина Чавии в банкротстве порта, проведенном явно с нарушением процессуальных процедур. Рассказывалось там и о связи главы минимущества Калинкина и главы краевого арбитража Ванеева с Чавией, их совместных посиделках. Заканчивалась статья недоумением автора по поводу позиции краевой администрации, главы Минимущества вице-губернатора Шумилова и лично губернатора Агаркова по поводу творящихся беззаконий и вопросом, почему они не могут вмешаться и прекратить беспредел. Статья занимала всю вторую полосу. Номер газеты стал раскупаться на ура, и большая часть тиража разошлась уже к обеду.

…
Утром же стало известно, что краевым прокурором Николаем Маклаковым в порядке надзора заявлен протест на действия сотрудников УФСБ при захвате порта, и ходатайство в краевую военную прокуратуру с просьбой проверить законность действий сотрудников УФСБ, повлекших гибель сотрудника ЧОП «Волга-эксорт» Миронова и ранение еще двух ОМОНовцев, и установить, не случилось ли там превышения полномочий.
А часом раньше уполномоченный по правам человека в Великоволжском крае Шлиффельсон выступил с заявлением, в котором сказал, что направил официальное обращение в федеральное руководство ФСБ, в Генеральную прокуратуру и лично Президенту с просьбой вмешаться и положить конец чекистскому беспределу.

В тот же день в городе прошло два митинга. Первым был митинг представителей беловодских независимых профсоюзов под окнами УФСБ.
Второй же митинг случился в центре города на площади Ленина, и был организован местными отделениями СПС, Яблока и еще какими-то демократами и прошел под сенью триколоров. Его главной идеей стало противостояние «кровавой гебне» и грубому нарушению с ее стороны прав человека. То были представители племени демократов, в свое время развернувших на сто восемьдесят градусов политическую и экономическую систему, и положившие конец семидесятилетнему правлению большевиков, но в течение 90-х с каждым годом все больше утрачивавшие политическое значение и выпадавшие из мейнстрима. Грядущие нулевые окончательно вытеснят их в глухую маргиналию и превратят в нелепый общественно-политический атавизм, но пока две их партии еще гарцевали на парламентском паркете, пока считали отдельных экс-диссидентов и правозащитников совестью нации и по старой постперестроечной привычке апеллировали к демократическим лозунгам, и из чистой вежливости еще звали на телевидение. На этом митинге народу было даже больше, чем обычно на таких сходках, потому что участников свозили на автобусах.
Главным солистом на этом мероприятии стал лидер местного СПС Валентин Валявин. Валявин был человеком, безусловно, выдающимся и прямо-таки столпом интеллигенции и совестью нации в пределах Великоволжского края. Еще он был ректором Волжской академии госслужбы, и два раза неудачно пытался баллотироваться в Госдуму. Был последовательным либералом и демократом, и вот сейчас решил выступить с веским словом по поводу чекистского произвола. Надо заметить, что слово это для него стало еще более веским, после того, как накануне утром ему позвонил вице-губернатор Мордашев, и сказал, что сейчас как раз в соответствии с новым порядком формирования Совета Федерации они там в краевой администрации ищут достойную кандидатуру на роль сенатора, и вот он, Валявин, как раз смог бы достойно представлять Великоволжский край. И теперь Валявин свое одно из самых горячих и убедительных выступлений в своей жизни, и даже сам себе удивлялся, откуда в нем столько смелости и красноречия, и вообще риторических способностей. И слушавшие на митинге ветераны «Демократической России», в свое время отважно ходившие на митинги против КПСС, тоже изумлялись его красноречию, ностальгически напоминавшему им золотые деньки поздней перестройки.
Вслед за ним слово взял правозащитник Осипов, успевший уже и сюда, который в ходе выступления зачитал четверостишие личного содержания, переиначенный катрен Нострадамуса, и закончил свое выступление словами: «Люди, остановите гебню, иначе погибнут все!». Потом выступила тетка, которую называли местной Новодворской местного разлива, и которая сказала, что на каждый фонарь нужно повесить по чекисту. Потом позвали местного шансонье в тельняшке, который также ходил на выступления коммунистов, и который спел что-то про из КСПшной самодеятельности, и все похлопали и разошлись.

…
Полковник Брусницын изучал материалы допросов и протоколы обысков, когда на пороге нарисовался дежурный и доложил:
- Товарищ полковник, Стрельцова на допрос доставили.
- Проси, раз такое дело, - улыбнулся полковник.
После этого двое конвоиров, одетые в официальную форму ФСБ, ввели в кабинет Стрельцова, заместителя начальника краевого управления по банкротству, арестованного накануне.
- Ну, здравствуй, Артем Валерьевич, - тепло поздоровался с ним Брусницын и протянул ему руку.
- Здравствуйте, - чуть слышно ответил тот, и протянул дрожащую руку в ответ.
- Ты присаживайся, Артем Валерьевич, чего уж нам стоять-то, вот угощайся сигареткой, - протянул сигарету полковник, все так же приветливо улыбаясь. Потом он спросил про самочувствие, условия содержания под стражей и поинтересовался, нет ли жалоб. Потом предложил выпить кофе и апельсинового сока, а еще угостил задержанного бутербродами с колбасой и ветчиной и у Стрельцова забрезжила надежда в глазах. После этого полковник перешел к делу.
- Значит, я вижу, что сам по себе ты мужик хороший, - оптимистично начал Брусницын, - порядочный, дело свое знающий и, по сути, не виноват ни в чем. А в чем ты можешь быть виноват? Что свой долг профессиональный исполнял? Так тебе начальство твое велело, а у нас в стране сам знаешь, ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак. Слово начальства – закон, одним словом. Так что ты все сделал правильно.
Стрельцов посмотрел на полковника с еще большей надеждой в глазах.
- Но это если по справедливости, - продолжал полковник, а по закону, сам знаешь, dura lex sad lex. Закон есть закон. А по закону выходит так, что это ты во всем виноват. Ты и твой начальник Калинкин, но он сейчас укрылся в краевой администрации. Потому что на всех бумагах о банкротстве и о тендере стоят ваши подписи. Поэтому я, конечно, постарался тебе смягчить условия, насколько мог, но дальше я, боюсь, уже ничего сделать для тебя не смогу.
- Это почему? – удивленно спросил Стрельцов.
- Дело в том, - ответил полковник, - что следствие по вашему делу ведет прокуратура Нижневолжского федерального округа. Мы-то здесь всего лишь оперативное обеспечение выполняем. И поэтому не позднее сегодняшнего вечера я тебя должен отправить в Самару.
- А там, что будет? – спросил Стрельцов уже совсем испуганно.
- Ну, я не знаю точно, но вероятно, тобой займется следователь, который ваше дело ведет.
- А меня куда?
- А тебя, Артем Валерьевич, в СИЗО самарское, скорее всего. Других вариантов я пока не вижу. И вот о чем я с тобой поговорить хотел.
Полковник нахмурил лоб, и лицо его сделалось мрачным.
- Я, конечно, изложу свои соображения, - начал он, - но, как они там в Самаре решат, я не знаю, там я никакого давления не имею. Есть серьезный риск, что ты окажешься в общей камере. А это чревато. Дело в том, что вы с этим портом влезли в бизнес Резо Старого, вора в законе, смотрящего в поволжском регионе. И в результате, на тебя и твоих товарищей пришла малява, - с этими словами полковник извлек из своего стола смятый клочок бумаги и протянул его Калинкину, который прочитал на нем следующее: «Калинкин, Стрельцов, Чавия». Напротив каждой из фамилий стоял крест.
- Эта малява разослана по всем СИЗО в федеральном округе, - сказал Брусницын, - и я очень боюсь, что в общей камере проживешь ты совсем недолго.
Стрельцов почувствовал, как у него темнеет в глазах, как медленно начинают наваливаться на него стены вместе с висящими на них двуглавым орлом, щитом и мечом и портретом президента. Как пересохло горло. Как задрожали конечности.
- Неужели ничего нельзя сделать? – спросил он дрожащим голосом.
- Ну, я тебе уже сказал, что напишу по этому поводу докладную, где укажу, что тебя нельзя помещать в общую камеру, особенно с уголовным элементом. Но я не знаю, как они распорядятся там. Это все, что я могу для тебя сделать.
- Но есть же какой-то выход? – тихо проговорил Стрельцов.
Брусницын задумался, посмотрел на Стрельцова, потом встал и прогулялся до окна. Примерно с полминуты он смотрел на город, где на противоположной стороне митинговали независимые профсоюзы, которых регулярно подвозили все новые и новые автобусы.
- Вариант один есть, - сказал он, отворачиваясь от окна, - но я не знаю, насколько ты готов к такому предложению.
- Так любое же лучше будет, - сказал Стрельцов.
Брусницын скептически ухмыльнулся.
- Как знать, как знать, Артем Валерьевич, - произнес он, - понимаешь ли, единственный вариант, при котором я могу оставить тебя в нашем ИВС – это при том условии, что из обвиняемого ты переквалифицируешься в ключевого свидетеля. Тогда я могу оставить тебя здесь под предлогом, что твои показания очень важны для следствия и что только у нас можно обеспечить тебе приемлемый уровень безопасности. Но, ты понимаешь, просто так я тебе это организовать не могу. От тебя тоже потребуется кое-что взамен.
- И что нужно? – вопросил Стрельцов, - говорите, я на все согласен.
- Я тебе уже говорил, - начал Брусницын, - что считаю тебя абсолютно невиновным. Ты скорее, так сказать, жертва обстоятельств. Ты хороший мужик и честный чиновник, Артем Валерьевич, - улыбнулся полковник, - так с какой же стати ты должен быть крайним во всей этой истории?
- Получается… - отозвался Стрельцов.
- Вот, вот, получается. И тогда скажи мне, Артем Валерьевич, с какой это стати ты должен идти под статью, под следствие, под воровские заточки, если ты вообще здесь ни при делах. Сам посуди – ты будешь томиться в СИЗО, а всякая сволочь будет в это время жрать, пить, отдыхать с девками и руководить регионом.
- Вы что хотите сказать? – спросил Стрельцов.
- Да ничего не хочу, ты и сам все понимаешь. Назови тех, кто отдавал тебе эти приказы, обанкротить порт, назначить временного арбитражного управляющего, назначить тендерную комиссию. А коли так, - продолжал Брусницын, - какой тебе смысл покрывать всякую мразь?
Полковник сел на свое место и внимательно посмотрел в глаза Стрельцову, после чего вкрадчиво произнес:
- Я ведь знаю, что все распоряжения ты получал от Шумилова. Со ссылкой на Дмитрия Ивановича. И что Чавия ногой двери в ваши кабинеты открывал и открыто давал указания, что и как вам оформлять. Тогда какой резон тебе брать все на себя? Окажи содействие следствию, и заодно спаси себе жизнь. Дай показания на Чавия и Шумилова. 
Стрельцов заелозил в своем кресле.
- Ну, как-то это… - проговорил он.
- Тогда ладно, Артем Валерьевич, вопросов к тебе больше не имею, - сказал полковник, - я, как говорится, пытался тебе помочь, сделал все возможное, но раз ты не желаешь сотрудничать со следствием, придется отдать тебя в распоряжение Самары.
- Да желаю я, желаю, - произнес Стрельцов, - но поймите и вы меня, я же все-таки госслужащий, подчиненный губернатора.
- Так тебе по-любому больше там не работать, - усмехнулся полковник, - даже если тебя оправдают и освободят, вряд ли Агарков захочет принимать тебя на ту же должность. Он у нас мужчина щепетильный, всяких репутационных рисков избегает. К тому же вон у нас кадровая чехарда какая в краевой администрации. Вечером назначили, к утру вынесли…. Так что забудь эту тему. Заметь, я тебя даже не прошу на губернатора показания давать, я понимаю, что он сам не подставлялся. Ты мне покажи на Шумилова и Чавию, тогда и у нас появится повод тебя здесь оставить.
- Ну хорошо, а что я должен буду писать, - обреченно сказал Стрельцов.
- А писать ничего не нужно, - ответил Брусницын, и извлек из папки какие-то бумажки с распечатанным на них текстом, - все уже записано до тебя. Ты что думаешь, у нас информации нет? Мы вашу конторку несколько месяцев разрабатывали, так что материалов у нас самих выше крыши. Нам просто для убедительности нужна твоя подпись, и все. И можешь дальше спокойно отдыхать в отдельной камере в нашем ИВС, и жить в свое удовольствие. А мы тебе еще и холодильник с телевизором подгоним, мы ведь хороших людей уважаем.
- Ну, хорошо, - снова произнес Стрельцов, после чего Брусницын дал ему в руки бумаги.
Стрельцов пробежался глазами, потом взял ручку и поставил свою подпись.
- На каждой странице, - подсказал Брусницын, - и еще не забудь надписать: мол, с моих слов записано, написанному верить.
Стрельцов подмахнул каждую из девяти страниц распечатанного текста.
- Вот и славно, - сказал Брусницын, взяв бумаги и просмотрев их с довольной,- а теперь для убедительности еще пройдешь в допросную и там наговоришь вот этот текст на видеокамеру. Это чтобы совсем сомнений не было, что тебя нужно здесь оставлять. Что ты у нас, так сказать, особо ценный свидетель.
После этого Брусницын нажал селекторную кнопку, велел позвать дежурного с конвоем, и когда те вошли, сказал им:
- В допросную и оператора туда же организуй. Передайте Васильеву, чтобы проследил там за текстом. Ну все, Артем Валерьевич, жить будешь! Давай, удачи тебе в твоих начинаниях.

Георгия Чавия привели сразу на допрос к Брусницыну сразу после Стрельцова. За сутки, проведенные в заключении, его белый костюм успел изрядно посереть, а щетина стала еще гуще, однако тот все еще пытался напускать на себя вид первого плейбоя на деревне, и даже привел в стоячее положение воротник лавсановой рубашки.
- Ну что, Жора, - ласково спрашивал его Брусницын, - надумал со следствием сотрудничать, или как?
- Не о чем мне с вами разговаривать, - говорил Чавия, - вы же понимаете, что задержали меня незаконно, и что я ни в чем не виноват?
- Ну как же не виноват, - развел руками Брусницын, - ты как временный арбитражный управляющий несешь полную ответственность за незаконное банкротство и захват предприятия. На всех бумагах твоя подпись, так что ты главный обвиняемый по этому делу получаешься.
- Вот только не выйдет у вас ничего, гражданин начальник, - сказал тот, - потому как не сегодня-завтра меня выпустят на свободу, а порт, который вы незаконно захватили, придется очистить.
- Это ты заблуждаешься, Жора, - сказал Брусницын, - порт захватили вы, а мы вернули его законному владельцу. Ты отлично знаешь, что финансовый отчет, по которому порт обанкротили, это полная липа, и что настоящая бухгалтерская документация у нас. А статья эта серьезная, у нас государство нынче сильно обеспокоено волной незаконных банкротство, так что пойдешь ты, Жора, в модном ватнике лес валить лет этак на восемь-десять.
- Ничего, ничего, начальник. Гуляй, пока, а потом моя очередь посмеяться придет.
- Я смотрю, Жора, - сказал Брусницын и пристально посмотрел ему в лицо, - что сильно ты переоцениваешь возможности своего дяди. То, что он вхож к губернатору, еще ничего не значит. Так что сесть все же тебе придется. Но самое страшное даже не в этом. А в том, что ваша семейка попыталась украсть мясо у волка, и теперь как бы не пришлось тебе за это ответ держать, - с этими словами полковник снова достал давишнюю измятую бумажку и, развернув ее, протянул Чавия.
- Вот, Жора, - сказал он при этом, - полюбуйся. Вот такая малявка по воровской почте по всем СИЗО разослана. Так что, боюсь я, что недолго ты протянешь в заключении. И дядя твой тебе помочь тебе не успеет. Сунут тебя в общую камеру, а через пару часов и найдут в петле, или с горлышком перерезанным.
- А вот пугать меня не надо – пуганый я, - сказал Чавия, глянув на маляву, но в лице слегка изменился, да и спесь с него слетела, - меня так просто не возьмешь.
- Ну смотри, Жора, - сказал Брусницын, - я это все к тому говорю, что сегодня вечером должен отправить тебя в Самару, где тебя поместят в местное СИЗО, и вероятно, в общую камеру. А там я тебе помочь уже ничем не смогу.
- А здесь сможете? – спросил Чавия, уже не столь нагло поигрывая желваками.
- Здесь, Жора, смогу. Но при одном условии. А условие такое – сотрудничество со следствием.
- И как это я должен сотрудничать?
- Ну, во-первых, я знаю, что ты не виноват. А потому тебе нужно всего лишь указать на главных виновников того, что ты оказался за решеткой. Тебя ведь твой дядя попросил арбитражным управляющим поработать так? И ты даже курсы специальные ради этого закончил три месяца назад. Так зачем тебе брать на себя чужие грехи? Расскажи, все как есть, и ты останешься у нас в ИВС, на санаторных условиях практически.
Чавия резко поднялся с места и глядя прямо в глаза полковнику произнес:
- Слушай, начальник, я сукой отродясь не был. И своих тем более никогда не сдавал! И сдавать не собираюсь! А ты можешь делать, что хочешь. А с братвой я как-нибудь сам разберусь, так что вези меня куда хочешь, понял?! И не хрен больше со мной разговоры по душам разговаривать, понял, все равно от меня не получишь! А я на тебя срать, а ты что хочешь…
- Хватит, - прервал этот монолог Брусницын, и вызвав конвоиров приказал:
- Готовь на этапирование. Сегодня же. Пусть самарские с этим пассажиром разбираются.
И добавил обращаясь к Георгию:
- Удачи тебе, Жора! Может, мы еще и встретимся, кто знает. В любом случае, не хворай.

…
Гендиректор ОАО «Беловодский речной порт» Пафнутьев приехал к Резо по его личному вызову рано утром.
- Вот, - первым делом сказал ему Резо, протягивая папку с документами.
- Здравствуйте, Резван Тенгизович, а что это?
- Это твои служебные бумаги, - ответил вор, - завтра же с утра поезжай на порт и занимай по новой свой кабинет. С завтрашнего дня опять приступаешь к обязанностям директора.
Какое-то смутное, но очень острое предчувствие беды кольнуло в грудь Пафнутьева.
- Может, рано еще?
- Не рано, - ответил тот, - мне виднее. Вчера ребята расчистили площадку, а племянника Чавии приняли. Езжай и работай спокойно. Давай, порядок там побыстрее наводи, а то бизнес стоит.
- Хорошо, - кивнул Пафнутьев, и пошел к выходу. Ему хотелось бежать куда-то очень далеко, без оглядки, но он заставил взять себя в руки и убедил себя в том, что ситуация под контролем и все возвращается на круги своя, что надо ехать и приступать к своим служебным обязанностям. Лучше бы он прислушался к своему внутреннему голосу. Но однажды встав на дорогу смерти, свернуть с нее бывает сложно.

…
Андрей Данилин пребывал в огорчении.
- Ты что написала? – воскликнул он, когда Аня Еременко переступила порог его кабинета.
- Как что? – удивилась она, - все как вы велели. Про порт и откровения Брусницына.
- Ни фига себе я велел, - удивился Данилин, - нет, ты вообще сама читала это? Это что за оды в честь работников госбезопасности?! Ты вообще сама эту ахинею видела? «Щит и меч на страже закона и справедливости», «Холодная голова, горячее сердце», «Горящие благородной яростью глаза полковника», «Ударить чекистским мечом по аппаратным ублюдкам», «Вор должен сидеть…». Да ты что совсем охренела, Аня?! И это ты мне печатать предлагаешь?!
- А что вам не нравится, Сергей Николаевич? – удивилась Аня.
- Пропаганда твоя не нравится! Это что за сталинский агитпроп? Я тебя зачем к полковнику посылал? Эксклюзив выведать, а ты мне эту хренотень приносишь! Ты вообще в своем уме?! Главное, ты же вроде прилично писала до сих пор! У нас сейчас не тридцатые годы, чтобы разводить вот эту хрень всю. И полковник Брусницын мне деньги не платит, чтобы я его комментарии ретранслировал. Тоже мне героя нашла! Да мне Юрик Щепкин такого про него рассказывал, они ведь с ним одноклассники. Да это прохиндей еще похлеще, чем Чавия тот же! Ладно, Юра, они с ним одноклассники, он выдал сегодня статью про порт, наезд на Чавию и администрацию, но ты-то с какой радости? А, может, он тебя охмурил, этот полковник?! Он у нас в городе известный ловелас, говорят, ни одной юбки не пропускает.
- Не знаю, кто вам дал право лезть в мою жизнь, - ответила Аня, четко выговаривая каждый слог, - но я могу сказать только то, что культуры у него будет побольше, чем у остальных мужчин нашего городка, да и порода чувствуется.
- Не знаю, какая там порода, - ответил Данилин, - но только скажу тебе, что об эти холодные руки можно обжечься, и очень больно.
- Ну, знаете ли, - поднялась Аня.
- Ладно, успокойся, в конце концов, я не твой папа, так что тебе виднее. Оставляй, я посмотрю, что можно сделать из этого материала. Зря я, похоже, вообще втянул тебя в это все дело. Пока отдыхай.
Аня уже направлялась к двери, когда Данилин вдруг окликнул ее.
- Послушай, - сказал он, - будь аккуратнее прошу тебя. С этим гебьем связываться себе дороже. Тоже мне, рыцаря на белом коне нашла.

…
Заместитель начальника Поволжского РУБОП подполковник Маркелов приехал к Мордашеву в краевую администрацию в послеобеденный час. Мордашев однако совсем не ждал его.
- Что хотел? – спросил он с порога, - я ж тебе дал уже поручение.
- Да я уже нарыл кое-что, - ответил Маркелов.
- Что, так прямо за полдня нарыл компру на комитетского полковника? – удивился вице-губернатор.
- Да не то чтобы совсем нарыть, но кое-какая зацепка есть.
- Ну, давай, - сказал Мордашев, внимательно уставившись на друга, - рассказывай.
- Дело в том, что нарыть на него и вправду оказалось нечего, по большему счету. Ну, не считая той истории с цементным заводиком, но ты сам понимаешь, нельзя, там Лариса Витальевна, так сказать, замешана.
- Это я понимаю, - ответил вице-губернатор, - ну так чего там у тебя?
- Понимаешь, в чем дело. Я тут сегодня надумал тряхнуть опять чехов этих, которые у меня. И тут такое дело обнаружилось. Оказалось, что курировал-то их Гладышев, но пару раз прямо при них к нему Брусницын заглядывал.
- Они что, в лицо его знают? – ухмыльнулся Мордашев.
- Да нет, они его вообще не знают. Но по фотографии они его сразу опознали. Да, говорят, заходил такой, когда они у Гладышева сидели.
- И чего говорил?
- В том-то и дело, что ничего особенного, так по службе, но Гладышев при нем не шифровался, их не выпроваживал, хотя мог бы. Да еще, один из них вспомнил, так мол и так, это говорит Лешка Брусницын мой зам, на него можно положиться. Так что Брусницын вполне мог в теме быть тоже.
- Да, это интересно, - задумался Мордашев, - но он в их разговорах напрямую не участвовал?
- Нет, они говорят, он вообще не встревал. Но знать что-то мог. Я вот тут и подумал, с Гладышева теперь все равно спросу нет, а не оформить ли это дело так, что будто бы их не Гладышев, а Брусницын курировал? Тем более, они его видели, если что опознают!
Вице-губернатор задумался еще больше, подумал секунд пять, а потом сказал:
- Тогда какого хрена ты до сих пор не оформил?!
- Так ведь я же с тобой сначала поделиться…, - попытался оправдаться Маркелов. 
- Поделился?
- Ну да.
- Раньше бы сообразить мог.
- Так ведь ты только вчера меня напряг на эту тему.
- Ладно, - сказал Мордашев, - так и быть, ты молодец. Хвалю за смекалку. А теперь езжай и снимай с них показания заново. Да побыстрее. Гладышева можешь отовсюду выкинуть, пускай один Брусницын теперь остается в качестве фигуранта.
- Окей, Саня, не вопрос. А дальше-то что делать?
- Снимешь показания, и сразу ко мне. А там подумаем, как дать этому делу законный ход.


Глава восьмая
Тьму беспредельной степи прорезал кинжал дальнего света. Появившись откуда-то издалека из-за линии горизонта, он приближался все ближе и ближе, угрожая ослепить глаза всякого, кто посмеет посмотреть в лицо этому явлению. И вот оно уже совсем рядом, и до ушей отчетливо доносится его рычание. При ближайшем рассмотрении это рычание обернулось урчанием старенького мотора да скрипом железного кузова, а  вот уже и дальний свет померк перед железными воротами, вокруг которых стелется забор, увенчанный колючей проволокой, и при свете ближнем отчетливо проступают очертания старенького ЗИЛа с железным кузовом, в котором по бокам два узеньких оконца с железными решетками.
Раздался звуковой сигнал, и железные ворота нехотя стали раскрываться. Автозак затарахтел на первой скорости еще сильнее, и столь же неохотно въехал в открывшиеся ворота. Там его ожидал свет прожекторов, люди в камуфляже и лай собак, сидевших тут же неподалеку на цепи.
- Вылезай, приехали, - закричал человек в камуфляже внутрь этого кузова, где притаилась тьма, которую не брал никакой свет фонариков или прожекторов. Оттуда на твердую землю вылез заспанный человек, в котором можно было узнать Георгия Чавия, племянника могущественного Романа Чавия. Сразу после допроса у полковника Брусницына, его тут же проводили до автозака и вывезли восвояси далеко за пределы Великоволжска. Автозак путешествовал по степи несколько часов, пока глубокая ночь не сомкнулась над волжскими далями, а грузовик не уткнулся в железные ворота. И вот теперь пункт назначения стал реальностью.
Едва Чавия-младший прыгнул на землю, его окружили люди в камуфляже и пару раз приласкали демократизатором, после чего ласково предложили проследовать внутрь. Внутри было темное помещение, слегка освещенное свечением двух сороковатток. Тяжело захлопнулась решетка, и послышался лязг ключей, отделяющий от мира людей, живущих на свободе. Здесь Чавия осознал, что начинается новая реальность.
- Вперед, лицом к стене, - звучал голос, отдающийся среди обшарпанных ступенек.
Вскоре Чавия оказался в помещении, где его заставили снять штаны, несколько раз сесть и встать, и еще пять минут держали в позиции рака, а когда он попытался покачать права, еще раз огрели дубинкой. Потом ему разрешили одеться, и повели куда-то выше по лестнице. Там перед ним открыли пустынное помещение, указали на нары и объяснили, что это карантин, здесь он пробудет несколько часов, а поутру его сведут в камеру.
- Слышь, это, - спросил Чавия у своего конвоира, и голос его был уже не столь уверенным, как на допросе у Брусницына, - а нельзя ли весточку послать. Родным, там, и адвокату. Договоримся как-нибудь, а?
- Отдыхай, давай, - грубо ответил тот, - утром разберемся.

Чавия разбудили вывели из карантинного помещения рано утром, когда еще светало, так что поспать ему удалось не больше трех часов. Он собрал  в охапку выданный ему накануне матрас и вышел в коридор. Человек в камуфляже с нашивкой ГУИН произнес свои привычное «Стоять! Лицом к стене!» и повел его куда-то по коридору, потом вниз, а после снова наверх. Перед одной из дверей он снова услышал «Лицом к стене!», а после раздался лязг ключей, и тяжелая дверь отворилась.
Чавия оказался в полутемном помещении, где узкое окно, больше похожее на бойницу в стене замка, было закрыто решеткой. В камере на нарах лежали несколько молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет. Смотрящего Жора вычислил сразу – это был мужчина лет тридцати с небольшим, с залысинами и резкими глубокими глазами, в которых читалась непростая жизненная биография.
- Кто такой? Статья? Как звать?  - резким тоном спросил этот мужчина.
- Жорой звать, - ответил Чавия, - Георгий Вахтангович. А статью свою сам толком не знаю. Так, разборки из-за активов. Кое-кто глаз на мою собственность положил, вот меня и закрыли. Вроде как шьют «преднамеренное банкротство», а самому толком никто не объяснял ничего.
- Ну, проходи, коли так, - отозвался смотрящий.
- Я тут причалюсь, - указал Жора на свободную шконку неподалеку от входа, которую приметил сразу с порога.
- Ну, причалься пока, - ответил смотрящий, - в общем, так: вещей чужих не трогать, к дубку не подходить. Пока малява не придет, лежи тихо. Если твои слова подтвердятся, то добро пожаловать. Если нет, будем соображать.

Чавия опять проснулся через час от резкого толчка, от которого чуть не слетел со шконки. Открыв глаза, он увидел, что в зарешеченное окно светит яркое солнышко, а вокруг него стоят сокамерники и почему-то держат в руках полотенца.
- Хорош дрыхнуть, поднимайся, - заявил смотрящий.
Жора медленно привстал, причем не то чтобы очень с большой охотой.
- Вставай, вставай, - повторил смотрящий.
Жора встал и сообразил, что пора действовать, ибо рассчитывать на простое человеческое милосердие в сложившейся ситуации глупо. Встав на пол, он резко развернулся и нанес удар по первой попавшейся физиономии, но это не сильно помогло, потому что окружающие в ответ навалились на него всем миром. Он попытался вырваться из цепких объятий, и в какой-то момент это почти у него получилось, но попытка оказалась в конечном итоге неудачной. В результате сокамерники сначала легонько стукнули его головой о верхнюю шконку, потом смотрящий нанес ему удар ногой в живот, а после окунули головой в парашу. Но этого им, очевидно, показалось недостаточным, потому что после всего его еще раз стукнули головой о верхнюю шконку, потом приложили о стену, а потом швырнули возле параши. Вскоре Жора с ужасом ощутил, как чьи-то руки сквозь полотенце настойчиво пытаются стянуть с него штаны. Поняв, что дело совсем плохо, он собрал все свои силы и вырвался из крепкой хватки своих соседей, после чего в тот же момент усиленно начал колотить в дверь, но свобода его длилась не больше трех секунд. Ровно через две секунды его снова скрутили, повалили на пол и слегка попинав ногами, связали руки полотенцем. Потом он ощутил заточку возле своего горла и почувствовал, как острие царапает кожу, а затем услышал голос смотрящего:
- А теперь лежи тихо и не рыпайся! Дернешься – ****ец тебе!
После этого Жора снова ощутил руки сквозь полотенце в районе штанов, и попробовал таки дернуться, после чего получил еще один удар по голове, а заточка с новой силой поцарапала кожу горла. Это был конец, окончательный и бесповоротный конец его личной истории. Он закрыл глаза, и невидимая рука прочертила перед его взором «Game over».

…
Полковник Брусницын подъехал к подъезду Ани совсем рано, когда еще не было даже семи утра. Он позвонил ей по мобильнику и больше минуты ждал ответа. Когда она взяла трубку, то очень удивилась, что он уже у подъезда и сонным голосом сказала, что сейчас будет собираться. Еще полчаса Брусницын ждал, когда она соберется, а потом еще пятнадцать минут, когда спустится вниз.
Наконец она появилась. Одета она была в узкие джинсы и красную короткую майку, а волосы ее были перехвачены заколкой в виде бабочки.
- Ну вот и я, - улыбнулась она, выйдя из подъезда, - ты недолго тут стоишь, надеюсь?
- Да нет, - ответил тот и, улыбувшись, поцеловал ее в щеку.
- А как твои стрельбы? Мы не опоздаем? - спросила Аня, когда машина выруливала со двора.
- Без нас не начнут, - усмехнулся полковник.
Машина проехала узкие проулки центра и, миновав трамвайные пути, оказалась на дороге, ведущей к аэропорту, с которой вскоре вырулила на северную трассу. В машине работал кондиционер, который позволял не обращать внимание на припекавшее солнце и раскаленный воздух. В этот утренний час город уже начинал свое привычное будничное бытие, и то и дело возникали пробки, которые Брусницын ловко объезжал по встречке, включая мигалку и издавая крякающий сигнал. Потянулись тоскливые панельные многоэтажки Ленинского района, за ними – промзона и ржавые стены гаражных массивов, затем мелко нарезанные дачные участки с сараями, теплицами и домиками-скворечниками, и вот уже кругом бескрайняя степь, среди которой узкой лентой тянется дорога с формально асфальтовым покрытием, но то и дело норовящая перейти в проселочную, но в последний момент удерживалась в рамках асфальта. Изредка мелькали редкие деревеньки, которые вскоре совсем исчезли, и с ними пропал последний намек на цивилизацию и какое-то государственное устройство, как будто и не было ничего отродясь – одно только выжженное солнцем дикое поле до самого горизонта. Впрочем, Аня довольно быстро уснула, и поэтому дорога прошла без лишних разговоров.
Через два часа пути со средней скоростью сто двадцать километров в час дорога уперлась в какие-то железные ворота и кирпичный забор с колючей проволокой. Брусницын пару раз посигналил, и ворота нехотя стали открываться.
Машина заехала внутрь, и остановилась на заасфальтированной площадке, посреди УАЗиков и выкрашенных в зеленый цвет уралмашевских грузовиков. По грунтовой площадке по-хозяйски разгуливало несколько черных ворон. Рядом возвышалось трехэтажное кирпичное строение с зарешеченными окнами, а чуть подальше – большая помойка. Место было безрадостное.
- Что уже приехали? – разочарованно покусывая губки спросила Аня, которая только что проснулась.
- Подожди меня здесь, - ответил Брусницын, - я минут на десять отойду, надо дела кое-какие разрулить. А потом на полигон поедем, тут рядом. Я машину выключать не буду, чтобы кондиционер работал, так что сиди здесь спокойно, и лучше никуда не выходи, - с этими словами он вышел из машины и захлопнул дверь.

…
Гендиректор Беловодского порта Пафнутьев, накануне получивший назад лично из рук Резо печать и учредительные документы, спешил вернуться на свое рабочее место, с которого его пару недель назад столь невежливо в буквальном смысле вынес на руках СОБР. Он ехал сам за рулем своей Toyota Corolla, и в ранний утренний час дорога была свободна, и солнце светило в попутном направлении, и в предчувствии встречи со своим кабинетом сердце колотилось радостнее, и счастье казалось таким близким.
Вот уже замелькали указатели на Беловодск, вот уже дикое поле сменилось полями колхозными, и показались комбайны и тракторы, и больше стало транспорта, и вот уже деревеньки, а за ними дачные пригороды, а там и панельные многоэтажки второго по величине города в Великоволжском крае. Вот уже и светофоры появились, а вот и черта города с его ларьками, его палисадниками, разбитыми под окнами хрущевок и бабульками, сидящими на перекрестке и торгующими разными овощами да фруктами. Пафнутьев затормозил на красный свет перед очередным таким перекрестком, отличавшимся тем, что дорога перед ним шла резко вверх. И здесь события изменили свой привычный и казавшийся незыблемым сценарий действия.
Неожиданно с параллельной улицы вдруг вынырнула старенькая «шестерка», и проворно развернувшись встала перпендикулярно потоку, перегородив проезд. Две машины, стоявшие перед Пафнутьевым, стали возмущенно сигналить, к ним присоединился и сам Пафнутьев, однако не смотря на протесты водителей из машины выбрался человек в камуфляже, лицо которого скрывала черная маска, а в руках своих он держал какую-то трубу темно-зеленого цвета. И прежде чем Пафнутьев успел подивиться и сообразить, что это явление имеет к нему самое прямое отношение, человек в маске направил трубу прямо в сторону пафнутьевской «Тойоты», и последнее, что гендиректор увидел в жизни, было черное жерло смотрящей прямо на него трубы.

Бабульки торговали помидорами, огурцами, а еще абрикосами с вишней, когда «Тойота» загорелась, а спустя пять секунд, поскольку попадание случилось где-то вблизи бензобака, с грохотом взорвалась, разбрасывая по округе куски металла, какие-то винтики и фрагменты тела гендиректора. За этим сразу же последовал визг тормозов старенькой «шестерки», которая быстро скрылась в каких-то далях.
Прямо возле старушки, торговавшей вишней, приземлилась кисть руки.
…

В последний момент, когда дело Чавия казалось уже конченым, раздался лязг двери, и на пороге камеры нарисовались конвоиры.
- А ну быстро всем по местам!!! – закричал один из них, после чего камера разбежалась по шконкам, один только избитый Георгий остался лежать на полу. Его подобрали и практически вынесли в коридор, где он упал на пол прямо к ногам полковника Брусницына, одетого в камуфляж.
- Так-так, - сказал, - ну, что, Жора, хорошо тебе отдыхается? Смотрю, времени зря не теряешь…
- Спасибо, не жалуюсь, - ответил Жора, сплевывая кровь изо рта на тюремный пол.
- Ну, тогда пойдем пообщаемся, - предложил полковник и велел вести Жору куда-то вниз.
- Ну так что, - вопрошал Брусницын, когда избитого ввели в допросную, - со следствием-то сотрудничать будешь, или тебя обратно в камеру отдыхать отправить?
- Я своего дядю сдавать не буду, - чуть слышно процедил Мдивани избитым ртом.
- А тебя на дядю показания давать никто и не просит, - ответил Брусницын, - я законы знаю, так что на близких родственников показания давать не нужно. Да и не больно-то нужен мне твой дядя, у меня на него и так уже целая папка лежит. Меня интересуют другие люди.
- Какие? – прохрипел Чавия.
- Ну, вот предположим, господин Шумилов, вице-губернатор, или министр имущественных отношений Калинкин, или его зам по банкротству Мормышкин, они тебе не родня?
Чавия помотал головой.
- Вот и славно. А потому, зачем тебе их покрывать и за всю их шоблу на тюремных нарах отдуваться? Я тебе уже говорил, что смогу обеспечить тебе безопасность только в случае, если ты станешь ключевым свидетелем, а как ты им станешь, если показаний не дашь? Так что думай, Георгий Вахтангович, думай.
- Что писать? – медленно и чуть слышно проговорил тот.
- Да ничего не нужно, за тебя уже все написано, от тебя требуется только показания подтвердить своим росчерком пера, вот и все, - с этими словами полковник подал Чавия листок с распечатанным текстом. Тот пробежался по нему, и обреченно кивнул головой.
- Ну, вот и все, Жора, - сказал Брусницын и подал тому ручку. Тот молча подмахнул и откинулся на спинку стула.
- Вот, Жора, молодец, давно бы так. Тогда, глядишь, и воспитывать бы тебя не пришлось.
- В смысле воспитывать?
- В прямом смысле, Жора, - с этими словами Брусницын нажал кнопку вызова, и в комнату вошел смотрящий по камере в тельняшке, а за ним другие сокамерники Жоры.
- Вот, Георгий Вахтангович, - молвил полковник, - познакомься. Наш оперативный работник, сотрудник отдела по борьбе с организованной преступности капитан Березин. А это его коллеги.
Мдивани смотрел на вошедших бессмысленными глазами.
- Вот оно как, - произнес он.
- Да, вот так, - сказал полковник, - это наша база в Верхнекумском районе. Но ты не думай, это так, чтобы тебе показать, какая участь тебя ждет. Так что если ты вдруг свои показания вздумаешь назад взять или еще в какие игры играться начнешь, в следующий раз тебя будут прессовать реальные блатари. И тогда все, что происходило здесь, покажется тебе пряниками сладкими. Так что сам думай, с кем тебе проще работать, с нами или с Резо.

Когда арестованного увели, Брусницын подозвал к себе Березина и поинтересовался:
- На хера вы его так отделали? Теперь вот на видео не запишешь.
- Так вы же сами говорили, для большей убедительности. Ну, по системе Станиславского. Все, как вы учили.
- Ладно, иди гуляй, Станиславский, - махнул рукой полковник.

Сев в машину, Брусницын посмотрел на часы и обратился к Ане:
- Ты уж прости меня, что так долго.
- Да ничего, - ответила она, у тебя тут кондишн, да и музыка прикольная.
Машина вырулила со спецбазы, больше похожей на заброшенную стройку, и снова навстречу полетели бескрайние выжженные поля, стелившиеся желтой гладью до самого горизонта. Через двадцать минут пути зазвонил мобильник Брусницына.
- Да, - раздраженно сказал в трубку полковник, - и чего теперь?! Я должен все бросить, и ехать в Беловодск? А какого хрена, вы сами, что ли разрулить не можете? Что мне там, на фрагменты смотреть? Короче, заводи дело по статье «Терроризм» и сам туда езжай, и на месте уже разбирайся. Ментов и прокурорских на хер, а мне-то что, что я жмуриков расчлененных не видел? Сейчас я только начальнику Беловодского райотдела позвоню, чтобы он там все подготовил.
- Прямо как дети малые, - обратился он к Ане, - ничего сами порешать не могут, все за них надо соображать.
С этими словами он не выпуская руля, набрал на мобильнике и номер и сказал:
- Да, Витек, ну чего там у вас происходит. Короче, я уже распорядился дело возбудить по статье «Терроризм», так что езжай и не мешкая бери ситуацию под контроль, всех ментов за ограждения на хрен, прокурорских тоже сплавляй, а через пару-тройку часиков Усольцев, мой зам по конституционной безопасности и борьбе с терроризмом, подтянется, с бригадой оперативно-следственной, судмедэкспертами и криминалистами, короче, я на тебя рассчитываю.
- Ну, вот, - улыбнулся он Ане, - видишь, как вопросы-то оперативно решаются. И никаких лишних движений!
Аня обратила внимание, что мобильник у Брусницына был такой же, как у Мордашева, - серебристый, маленький и с цветным дисплеем.

…
Вице-спикер Госдумы Забелин приехал в Великоволжск утренним поездом, заняв со своей свитой половину единственного спального вагона. На перроне его встречал одинокий Каретников, начальник аппарата губернатора. Вообще-то такой уровень не слишком соответствовал статусу гостя, здесь полагался хотя бы вице-премьер краевого правительства, если не вице-губернатор, но Забелин сделал вид, что все так, как должно быть. Каретников сказал ему, что Дмитрий Иванович ждет его приезда с нетерпением и предложил сразу же не мешкая проехать в резиденцию губернатора в Чердыни.
Губернатор дожидался вице-спикера в гостиной своей резиденции. Когда Забелин переступил ее порог, тот резво бросился к нему.
- Виталик приехал, - стал кричать Агарков, - вот так гости, а то все носа к нам не кажешь, - здесь он крепко обнял своего недавнего первого зама, как будто хотел придушить в объятьях, однако вовремя его отпустил и предложил отзавтракать, чем Бог послал, и повел вице-спикера на уличную веранду.
Губернаторский стол в то утро был покрыт икрой черной и красной в паюсных тарелочках, яйцами фаршированными все той же икрой, жареными перепелками и ароматными пирогами. Бородатый мужик тут же разогревал самовар, а лакей в парике и камзоле был готов поднести рюмку наливки или водки.
Вице-спикер за полгода в Москве стал уже отвыкать от имперского стиля губернатора, зато теперь почувствовал, как остро резанула его ностальгия. Вернуться сюда он мог лишь на место хлебосольного Агаркова, и ради этого кресла он променял бы все московские понты.
Когда все было съедено и выпито, Забелин спросил губернатора, что нового происходит на земле великоволжской.
- Да ничего нового нет, - ответил губернатор, - так работаем, уборочная страда вот началась, глядишь в этом году побьем рекорд 97-го года.
- Ну а так вообще, проблем нет? – продолжал интересоваться вице-спикер, - а то, смотри, Дмитрий Иванович, у меня теперь должность позволяет, и знакомств я в Москве много полезных завел, могу помочь разрулить, если что надо.
Губернатор, подумав пару секунд, покачал головой и сказал.
- Да нет их особо, проблем-то. Выборы прошли, все нормально, сейчас можно не дергаться, вот убрать бы урожай. Но это уж мы сами своими силами.
Вице-спикер подумал с полминуты и наконец решился задать прямой вопрос.
- Слушай, Дмитрий Иваныч, тут слухи разные нехорошие ходят. Будто у тебя здесь с ФСБ не все гладко.
Агарков махнул рукой.
- Да, - ответил он довольно безразличным тоном, - это все хрень такая, что даже загружать тебя не хочу. Там у них полковник один из ума выжил, да еще говорят вроде как с ворами спелся. Решили попробовать на зуб кусок. А кусок-то великоват… Силенок-то не рассчитали. Но ты не боись за нас, это мы сами разберемся, все своими силами. Тут и говорить-то даже не о чем.
Они еще поговорили с полчаса о погоде, об отпуске и о ходе уборочной. Потом Забелин попрощался с губернатором, сел в свой персональный 250-й «Мерседес», положенный ему как депутату от региона, и уехал в сторону Великоволжска, так и не получив ничего, кроме внушительного завтрака.
Губернатор же поднялся наверх к себе в спальню. Его жена сидела по-прежнему перед зеркалом, на сей раз она была в прозрачном пеньюаре, при этом накладывала себе на лицо макияж.
- Что, - спросила она, - слетаются стервятники?!
- Да ладно тебе, - ответил губернатор, - ну что мне еще делать, не выпроваживать же Виталика с порога.
- Действовать надо, Дима, действовать! - произнесла Лариса, по-прежнему глядя в зеркало на свое отражение.

…
Вице-спикер запланировал две встречи – с мэром города Николаем Аксютой и предпринимателем Леонидом Фейдельманом.
Первым ходоком у вице-спикера стал Фейдельман.
- Доброго здоровьечка, - с порога поприветствовал вице-спикера предприниматель, - какими судьбами в наши края высокие гости?
- Да, так, родную, понимаешь, землю проведать, - отвечал посмеиваясь вице-спикер, - Так что давай-ка отметим встречу
Вице-спикер прищелкнул пальцами, и на пороге возник Николай Пастухов с бутылкой коньяка «Арарат» и двумя бокалами. Все это он поставил на стол, а потом наполнил бокалы примерно по трети каждый.
- Вот, - торжествующе молвил вице-спикер, - настоящий «Арарат», армянский! Подарок от армянских депутатов. Вот вся душа изболелась, как вы тут без меня.
- Да ничего, Виталий Владимирович, живем, как видите, вашими молитвами, - ответил так же посмеиваясь Фейдельман.
- Ну, и славно, - сказал вице-спикер, - так что давай-ка за нашу малую родину, за наш край! – и собеседники чокнулись.
Они еще поговорили немножко за жизнь, а потом вице-спикер вдруг начал с места в карьер:
- Вот какая мысль мне покоя не дает, - заговорил он, - может хватит уже Агаркову со товарищи наш краевой бизнес раком ставить, а? Вот ты сам, честно скажи, сколько ты каждый месяц отстегиваешь Агаркову в фонды поддержки ЖКХ, сельского хозяйства, местного самоуправления? А Кейтелю в фонд поддержки здравоохранения? А Мордашеву в фонд поддержки правоохранительных органов и на развитие ЧОП «Волга-контроль»? А в избирательный фонд партии «Единство»? Ты, конечно, как знаешь, но мне кажется, что сейчас хороший момент с этим общаком завязывать?
- Да, Виталик, - произнес Фейдельман, раскуривая на глазах вице-спикера сигару, - тут ты прав, спору нет. Вот только я-то здесь при чем? Я сам человек подневольный.
- Вот тут ты ошибаешься, Леонид Семеныч, - покачал указательным пальцем вице-спикер, - от тебя как раз много чего зависит! Можно сказать, вся политическая и медийная тусовка от тебя зависит…
- Да брось, Виталий, не преувеличивай, - сказал Фейдельман, любуясь табачными кольцами, которые он выпускал изо рта поверх головы вице-спикера, - да я могу себе позволить слегка поддержать финансами краевое отделение партии «Наша отчизна».
- Как и партии «Единство»? – спросил Забелин
- Скрывать не буду, яйца стараюсь в разные корзины фасовать по мере возможностей. В этом смысле, с Агарковым, у меня все в ажуре. Если нужно, могу слегка увеличить, так сказать, партийные взносы.
- Да нет, этого сейчас не требуется, - отмахнулся вице-спикер, - здесь у нас с тобой другие задачи.
Вице-спикер доверительно понизил голос и посмотрел в глаза бизнесмену.
- Слушай, Леонид Семеныч, - начал он, - я перед тобой весь как на духу, скрывать ничего не стану. Ты знаешь, и я знаю, что у нас в крае происходит, и, что уж тут таить, мы оба не в восторге от того, что у нас в крае делается. Ведь Агарков по сути в хана превратился, а Великоволжский край – в Золотую Орду. Что он, как смотрящий, сходки назначает и подряды бандюкам раздает. Ну, что я тебе рассказывать буду, сам все видишь. Так вот, Леонид Семеныч, на пороге новая эпоха, ты сам это видишь. И сейчас нам с тобой надо в этот процесс включаться. Чтобы потом, когда всю эту агарковскую шоблу погонят, начать строить наш, новый Великоволжск, цивилизованный и правовой, с нормальным развитым бизнесом и гражданским обществом. Чтоб, стало быть, все, как у людей.
- Ну, звучит хорошо, - подметил Фейдельман, затушив свою сигару о большую бронзовую пепельницу, - только ведь вы и сами в этой команде еще год назад с небольшим состояли.
- Вот! – опять поднял вверх указательный палец вице-спикер, - вот это и есть самое главное. Я пока что для них свой. Хотя я давно уже видел всю эту мерзость. Сейчас пока не время выходит в открытую на бой, но нам нужно готовить площадку. Через полгода выборы в Городскую думу, через два года – в заксобрание, потом в Государственную, а там и до губернаторских останется рукой подать. В общем, сейчас дело такое. Нам с тобой нужно окучивать медийку, во-первых, и всевозможные движения активного гражданского действия во-вторых, - и вице-спикер стал загибать пальцы, - это обманутые вкладчики, это жители ветхих и аварийных домов, это всякие экологи, правозащитники, независимые профсоюзы – они все могут стать нашими. Для этого надо правильно к ним подобраться. Я, сам понимаешь, открыто здесь работать не могу, статус вице-спикера обязывает, плюс отношения с Агарковым все-таки надо поддерживать рабочие, пока возможно. А вот ты, Леня, с твоими амбициями да твоими финансовыми возможностями вполне можешь взять это дело под контроль. И по медийке тоже подумай. Нам сейчас понадобится крепкая независимая газета, которая давала бы объективную информацию. Подумай, кого можно привлечь, а административную поддержку я обеспечу.
- Интересные предложения, - задумчиво сказал Фейдельман, - я сам уже об этом думал. И про движения все эти общественные, и про медиа-пространство.
- Вот видишь, - опять поднял палец вице-спикер, - мы с тобой в одном, так сказать, направлении движемся.
- Вот только и мне какое-нибудь прикрытие бы не помешало. Там в партию к тебе пристроиться никак нельзя?
- Подумать надо, Леня, - произнес Забелин, - ты сам понимаешь, я сейчас в одиночку такие вопросы по поводу членства решать не могу. Да и зачем тебе в партию? Сейчас пока это ничего не дает, а если нужно, поддержку на выборах я тебе и так обеспечу, когда время придет.
- Я понял, - сказал Фейдельман, - тогда и мне позволь на чистоту. Честно говоря, Агарков-то меня сейчас не сильно напрягает. У меня больше с Аксютой проблемы. Особенно по земле вокруг Сенного рынка. Мне, елки-палки, площади нужны под строительство, а мне дали кусок – курам на смех. Даже один дом не построить, а я ведь еще и торговый комплекс построить хочу. А земля, прилегающая к рынку, аксютовской родней приватизирована и попробуй их сковырни оттуда. Так что если обеспечишь поддержку против городских, то отчего ж, можно и поработать вместе.
- Я подумаю на эту тему, - сказал Забелин, допивая коньяк.
- Вот и славно, - отозвался Фейдельман, - ну, и мне тоже надо будет подумать. Так что не прощаемся, ежели чего обращайтесь.
Уже у выхода он обернулся:
- Да, и еще, - сказал Фейдельман, - настоящий армянский коньяк только в Армении и остался, да и там надо местного звать на дегустацию. Так что в следующий раз берите французский, «Камю» или «Курвуазье», меньше риска налететь на фальшивку.

…
Встреча Забелина с мэром проходила полудопольно. Для этого вице-спикер снял вип-зону ресторана «Волжский утес». Возле вип-зоны стоял Николай Пастухов, а рядом с ним еще трое крепких мужчин в штатском – работники службы безопасности группы компаний «Бутон», охранявших покой вице-спикера во время его появлений на Великоволжской земле. Чуть раньше группа технического сопровождения прошерстила вип-зону на предмет разных прослушивающих и сканирующих устройств. Аксюта появился через полчаса.
Мезальянс мэра и вице-спикера казался довольно неожиданным, а несколько лет назад и вовсе невозможным. О неприязненных отношения вице-губернатора Забелина, пытавшегося расследовать коррупционные скандалы в Великоволжской мэрии, и мэра Аксюты два года назад не говорил только ленивый. Впрочем, как известно, если кот и собака вдруг начинают дружить, то дружат они против повара, а шеф-поваром в этих местах был губернатор.

Мэр Великоволжска Николай Аксюта сел в свое кресло благодаря Агаркову. Он был женат на сестре губернатора. Однако через год после вступления в должность он нашел себе молодую жену, и хотя с сестрой губернатора формально не разводился, в отношениях между мэром и губернатором пробежала тень. Первые трещины в их взаимоотношениях появились два года назад, когда краевая администрация обвинила мэрию в срыве отопительного сезона. Правда, после этого Агарков и Аксюта устроили примирительную пресс-конференцию, а край выделил городу субвенции на содержание ЖКХ.
Еще губернатор мог в любой момент потребовать у мэра какой-нибудь лакомый кусок в центре города, например, привозкальную площадь, несколько лет назад перешедший из городской в краевую собственность. Мэр тогда попытался было заартачился, попытался показать зубы и отстоять право города на владение этим куском. Засим последовало возбуждение уголовного дела против двух замов Аксюты, явление РУБОПа в мэрию, выемка всех документов и публичная порка мэра на заседании краевого комитета по борьбе с коррупцией его тогдашним председателем вице-губернатором Забелиным. После этого губернатор вызвал к себе мэра на частную беседу, напоил чаем и коньяком, целовал Аксюту взасос и сетовал на своего зама Забелина, который, по словам губернатора, и затеял всю эту историю, потому как спит и видит, как бы сесть в кресло мэра, но лично он, Агарков, уже по рукам Виталику надавал. Потом губернатор появился на телевидении, где публично заступился за мэра, а потом вместе с мэром появился на открытии очередной спортивной школы в Советском районе, где опроверг все слухи о разногласиях между ними. После такого теплого приема Аксенову не оставалось ничего, кроме как уступить краю привозкальную площадь. А в газетах вскоре появились публикации, смакующие намерения вице-губернатора Забелина самому сделаться мэром, по причине чего он, Забелин, и организовал этот накат на Аксюту. Так что отношения между двумя управленцами в результате испортились на несколько лет. Однако теперь, похоже, ссоре пришел конец, и на горизонте маячили новые перспективы, от которой кружилась голова.

Сотрапезники заканчивали обед, и переходили к коньяку.
- Ну вот, Николай Алексеевич, - продолжил Забелин беседу, начатую час назад, - теперь ты понимаешь, время такое, что нам с тобой надо начеку быть. Губернаторские выборы в свете последних событий в любой момент могут назначить, так что надо нам с тобой прямо сейчас уже площадку расчищать.
- Это я понимаю, - отвечал мэр, - я тебе прямо скажу, что Агарков этот у всех уже поперек горла, так что весь край сейчас следит и ждет, когда его уберут уже! Но я ведь чего опасаюсь-то, вдруг выкрутится опять, гадина! И все, стало быть, на круги своя вернется. А ведь он тогда и мне, и прочим всем, припомнит, как его хоронить начали. А у меня в марте выборы, мне в должности остаться надо на второй срок. Говорят, Агарков меня заменить хочет. Уже, суки, планы строят, как гордуму подмять.
- Останешься, - сказал вице-спикер, смакуя коньяк на кончике языка, - это я тебе гарантирую. Обеспечим! А насчет Агаркова - выкрутиться-то он выкрутится, но вот надолго ли? Ты пойми, Николай Алексеевич, власть в стране пришла другая, и художества его терпеть больше не будут. Не сейчас, так в следующий раз что-нибудь придумают. Я же не предлагаю прямо сейчас что-то против губера делать. Я и сам с ним пока рабочие отношения поддерживаю. Так что ты не кипишись, это пускай ФСБ с ним пока разбирается, ну а мы поглядим, куда дальше дело пойдет… Я говорю просто, что надо бы площадку потихоньку готовить на случай выборов. Надо тебе город под себя забирать. Агарковским пора уже задницу надрать. Тогда и на второй срок переизберешься без проблем, и потом разрулишь ситуацию. Потому что тот, кто владеет Великоволжском, тот всем краем владеет. Все-таки, Великоволжск – это восемьсот пятьдесят тысяч населения, то есть 35% краевого электората. В первую очередь, нужно агарковских из мэрии потихоньку убрать, во вторую – я тебе парочку специалистов дам, чтобы они уже по-тихому дело свое делали и твои выборы провели без сучка и задоринки.
Аксюта посмотрел в расписанный в старорусском стиле потолок, и на настенные узоры, и глаза его стали мутные, то ли от выпитого, то ли от открывшихся перспектив.
- Слушай, Виталий Владимирович, - начал он, - ты уже, я смотрю, уже в Москве там у себя пообвыкся, обжился, от реалий наших оторвался. Да мы ведь тут все у Агаркова под колпаком. Как на ладони, - тут мэр постучал себя кулаком по затылку, - ему ведь каждый чих докладывают. Мы вот тут с тобой сидим, а ему уже небось доложили. Ты мне скажи для начала, как мне быков Мордашева из мэрии убрать?
- Ты про «Волга-эскорт»? – спросил вице-спикер, - да элементарно. Разорви с ними договор на охрану мэрии под предлогом халатности, повод всегда найти можно, и всего делов. Я тебе взамен дам своих ребят, из службы безопасности. С ними и подпишешь новый контакт.
- Так ведь ко мне сразу же из Совбеза придут..
- Не придут, - махнул рукой вице-спикер, - ты же отлично понимаешь, Николай, что Совбез наш доморощенный никаких реальных полномочий не имеют. Если придут, спусти их с лестницы, и все тут. Эти все структуры потешные агарковские курам на смех, тьфу – вот им цена, - и вице-спикер сплюнул ресторанный пол.
- Вот только эти структуры потешные могут в лес вывезти и живьем закопать, - сказал мэр.
- Не бойся, мы тут тоже дремать не собираемся. Ну, давай, еще, за нашу малую родину, так сказать, - поднял бокал вице-спикер, и собеседники звонко чокнулись.
- Ну вот еще, - продолжал Забелин, - тут дело такое. Ко мне тут Фейдельман в союзнички набивается, сегодня у меня был, на прием ко мне напросился. В общем, обещал поддержку против губернатора, но взамен просил у меня твоей головы.
- Вот оно как, - пробормотал мэр.
- Да, вот так оно. Я его, конечно, осадил сразу, но, я тебя предупреждаю, он на тебя сильно зуб держит.
- Это все потому, что я его послал куда подальше, - ответил мэр, - представляешь, требовал у меня площадь рядом с Колхозным рынком и еще пять кусков. Я ему отвалил участок, на Третьей Садовой, а еще раньше они Центральный парк подмяли и на Московской торговый центр сначала в аренду взяли, а потом как-то в собственность умыкнули. Какая-то ****ь у меня в комитете по имуществу бумажку ему подмахнула. Да думаю, взял и хрен с тобой, я тогда глаза закрыл, а сейчас жалею. Аппетиты-то у него не унимаются, а им ведь палец дай, руку оттяпают. Вот ведь жидовская морда, нет чтобы в свой Израиль уебывать, так давай здесь порядки свои устанавливать, - завершил монолог мэр.
- Вот, вот, - поддержал земляка вице-спикер, - и я о том же, много на себя берешь, говорю ему, да куда там. В общем ты, Николай Алексеевич, смотри сам. У нас сейчас выбор – или с тобой в коалицию, или с ним. Ну, если у нас с тобой лады будут, на хрена он нам сдался, правильно?
- Правильно, - согласился мэр.
- Ну, тогда давай еще по одной.
- Давай.
- За наш, так сказать, плодотворный союз, правильно?
- Правильно.
Собеседники еще выпили. Потом Забелин сказал:
- Ну, что я могу тебе на сегодняшний день предложить? Во-первых, охрану, я уже говорил. Это первое. Во-вторых, кадры, чтобы готовить площадку под выборы. Ну, и в третьих партию, в смысле «Отечество», местное отделение. Если хочешь, давай вступай, прямо завтра тебе все оформим, в президиум политсовета, значит.
- Подумать надо, - сказал мэр.
- И думать тут нечего.
- Я все ж таки, подумаю, недельку.
- Пару дней, Николай Алексеевич, не больше. 
Глаза мэра все больше мутнели, но странное дело, память становилась все более трезвой, а ум прояснялся. Чем дальше шло, тем больше мэр понимал, несмотря на все свои сложные отношения с губернатором, что его вовлекают в какую-то темную историю.
- Я тебя понял, - произнес он, - короче, я думаю, мы договоримся. Только у меня еще сегодня совещание по подготовке к отопительному сезону, поэтому я поехал.
- Ты как вообще, в сознании, совещание-то вести? – участливо поинтересовался вице-спикер.
- Да ни в одном глазу, мы с Дмитрием Иванычем, вообще по пять литров выжирали, а я после этого еще по объектам разъезжал. Так что давай, привет Москве.

…
Полигон специального назначения УФСБ по Великоволжскому краю располагался в ста пятидесяти километрах к северо-западу от Великоволжска в Верхнекумском районе, где ровные пустынные приволжские степи переходили в холмы, а дальше и в леса Центральной России. Он был оборудован на берегу реки Медведицы, а по совместительству служил охотничьей базой. Здесь был выстроен коттедж, стилизованный под деревенский бревенчатый домик с баней, площадкой для парковки и специальным сараем для электрогенератора. Именно сюда привозили высокое заезжее комитетское начальство, однако и местное тоже наведывалось сюда частенько.
Когда Брусницын с Аней прибыли на место, там уже царило приятное оживление, всегда предшествующее какому-то веселому и позитивному событию.
Комендант полигона, которого все называли просто Васей, со своей женой вовсю занимались приготовлением пищи для руководства, которая больше напоминала банкет на свежем воздухе. На маленькой площадке весело скворчал огонек, деревянный стол был уставлен всевозможной снедью, как-то: малосольными огурчиками, блестящей стерлядью, семгой. Неподалеку разделывали свежее ароматное мясо, которое сразу же насаживали на шампуры и ставили на мангалы. Двое крепких мужичков в камуфляже притащили по два ящика водки и пива, один – французского вина и пять бутылок коньяку, так что скоро стол превратился в коллекцию разной стеклотары.
На охоту собралась львиная доля краевой элиты, которая после недавних событий с портом явно чувствовала в УФСБ новый центр власти. Среди присутствующих гостей можно было узнать директора Великоволжского телевидения Суханова, его заместителя Мейгеля, политтехнолога Мелентьева, который привез с собой целую компанию веселых девиц, директора «Волжскэнерго» Завадского, предпринимателей Имаева и Терехина и еще много всякого народа. От УФСБ были зам начальника Треухов и командир спецназа Фролов.
Все присутствующие сразу окружили Брусницына и посчитали нужным почтительно с ним поздороваться, а еще кивали Ане, а некоторые даже целовали ей руку. Отдельно задержал свои губы на ее ручке Мелентьев, после чего пристально посмотрел ей в глаза и представился:
- Сергей. Не ожидал, что у товарища полковника такие красивые спутницы.
- Рекомендую, Сергей Мелентьев, первый сводник на губернии, - прервал его рассуждения Брусницын, - у него и агентство эксорт-услуг имеется, так что ежели хочешь замуж выскочить за богатого папика, то Сергей Александрович быстро тебе организует.
Аня засмеялась, после чего Мелентьев, слегка прикрыв глаза в знак восхищения, откатился в сторону.
- Ни фига себе, - сказала Аня, когда толпа вокруг Брусницына рассеялась, - вот это тусовка.
- У нас самые гламурные посиделки в крае, - усмехнулся Брусницын, после чего бросил в сторону Мелентьева, - ну не считая губернаторских приемов, конечно. 
Часть гостей проявила интерес к охоте и разделилась на отряды, которые отправились в ближайший лесок. Еще с вечера по такому случаю сотрудники полигона загнали кабана. Те, кто не пошел охотиться, устроили тотализатор, делая ставки на отряды.
Оживление все больше нарастало, и компания гудела все более оживленно, когда в чистом поле остановился белый «Ленд Круизер», и из него вылез Леонид Фейдельман. Брусницын сразу же направился на встречу новому гостю.
- Ты как? – спросил он, обменявшись рукопожатием.
- Да ничего, вот с Забелиным общался, оттого и задержался, - лениво объяснил Фейдельман, давая понять своим видом, что общение с вице-спикером для него обычное дело, и даже слегка в тягость.
- Ну, то-то я смотрю тебя нет, - рассмеялся Брусницын, - Что нового скажешь?
- Забелин ангажирует меня на формирование оппозиции губернатору под предлогом последних событий, - будничным тоном ответил Фейдельман.
- Ну а ты что?
- А что я? Мое дело нехитрое, деньги давать. Я ему пообещал поддержку, если он поддержит меня против Аксюты.
- Ну а он что?
- А что он… После встречи со мной поехал в «Волжский утес», где обедал с Аксютой.
- А ты-то, Леонид Семеныч, откуда все знаешь? – спросил посмеиваясь полковник.
- А сорока на хвосте приносит.
- Оно и видно, - ухмыльнулся Брусницын, - а сам-то что думаешь делать?
-  Не знаю, Алексей Евгеньевич. Вот с тобой посоветоваться приехал.
- Ну я-то что, я в политику не лезу, мое дело – за порядком следить, - с усмешкой сказал Брусницын.
- Оно и видно, - ответил Фейдельман, и оба весело рассмеялись.

Тем временем к Ане, слегка заскучавшей в одиночестве, опять подкатил Мелентьев.
- Вы, простите, первый раз на таких мероприятиях? – спросил он.
- А что? – удивилась Аня.
- Вы простите мое нахальство, Аня, - медленно произнес Мелентьев, - но мне кажется, что вы слишком красивы, и что еще более важно, слишком чисты для таких мероприятий и таких людей как полковник Брусницын.
- А с чего вы это решили? – с заметной иронией спросила Аня.
- Я это вижу с первого взгляда, и никогда не ошибаюсь
- Хм… похоже, Брусницын не ошибся, сказав, что вы первый сводник на губернии, - сказала Аня подчеркнуто строгим тоном, но по улыбке ее было ясно, что общество Мелентьева ей не в тягость.
- Не ошибся, - ответил Мелентьев, - я и вправду занимаюсь оказанием экскорт-услуг, но это одно из трех направлений моей деятельности. Наряду с юридическими услугами и политконсалтингом.
- О, да вы специалист широкого профиля, -  засмеялась Аня.
- Можно считать и так. Так вот, вас бы я ни в коем случае даже не рассматривал как кандидатуру на оказание экскорт-услуг, а вот Брусницын, похоже, так не думает.
- Почему вы это решили?
- А иначе он не взял бы вас сюда.
- Это еще почему же? Что здесь страшного?
- А народ вокруг, сама видишь какой.

- Ну а сам-то что делать думаешь? – спросил Брусницын Фейдельмана.
- А ничего, - ответил тот, - поглядим дальше, как будут события развиваться. Хотя я тебя честно предупредить хочу: своими действиями ты фактически расчищаешь площадку Забелину. Ты своими руками готовишь для него губернаторство, а он тебе ведь даже спасибо не скажет.
- За это ты, Леня, не волнуйся, - сказал полковник, - мне мой интерес отлично известен. А за Агаркова не переживай – выплывет, чай, не потонет. 
- Я и не переживаю, - сказал Фейдельман, - просто не хочу менять шило на мыло. К тому же, можешь мне поверить, Агарков, конечно, не сахар, но Забелин раз в десять хуже. Это мразь законченная.
- Меня случае интересует только законность, - с заметной издевкой произнес Брусницын, - то есть возвращение Беловодского порта законному собственнику. Пора уже завязывать с этими произвольными банкротствами.
- Да брось, - ответил Фейдельман, - ты бы не путал, как говорится, свою шерсть с государственной.
- Это ты о чем, Леня? – прищурился полковник.
- Да все о том же. Если ты хотел уделать госпожу Белорекову, то считай, что цели своей достиг. Она болезная, говорят, ночами не спит, а на репетиции приходит вот с такими красными глазами. Переживает за семью свою.
- Ты бы, Леня, лишнего-то не болтал бы, - сказал Брусницын, пристально глядя на Фейдельмана.
 - Я и не болтаю, а говорю, как есть. Если хочешь решать личные проблемы, решай как-нибудь проще, не вовлекая в это действие весь регион, - с этими словами Фейдельман бросил на землю сигару, резко повернулся и пошел к столу.

Мангал весело дымился, и шампуры с молодой бараниной, телятиной и куриным белым мясом сменяли друг друга сплошным потоком. Тем временем на подходе было и главное блюдо – второй отряд во главе с командиром спецназа Фроловым тащил с собой средних размеров кабанчика. Его бросили на траву, и вокруг него мгновенно образовалась толпа. Аня тоже прибежала посмотреть, и быстро оказалась в первом ряду. Кабанчик оказался еще жив, его лапы дергались в предсмертной судороге. Тем временем в центре оказался Брусницын, который хотя и не участвовал в охоте, но тоже решил отметиться.
- Так, так, - сказал он, - не добили однако, плохо работаете. Надо бы облегчить страдания, - с этими словами он извлек табельный ПМ, щелкнул предохранителем и недолго прицеливаясь выстрелил в голову кабана.
- Контрольный, - сказал он, и окружающие захлопали и почтительно засмеялись.
Аня чуть не вскрикнула и машинально закрыла лицо руками. Она пришла было в ужас от поведения своего знакомого, но в то же время он стал внушать ей еще больший трепет и вокруг его образа появился ореол мужественности и бесстрашия.
Ане уже приходилось испытывать похожее чувство в 14-летнем возрасте. Тогда ее семья еще жила в старой квартире в Заводском районе и ее соседом был 15-летний хулиган Митяй, который постоянно попадал в милицию. Он начал оказывать Ане знаки внимания. Однажды он притащил ей огромный букет красных роз, а когда она спросила, откуда он взял деньги, тот ответил просто:
- Да у фраера одного выхватил на улице, и всего делов.
Аня тогда тоже сокрушалась и пыталась его образумить, и сама думала, что осуждает его поведение, но в глубине души испытывала восторг необычайный.
В другой раз он пришел к ней днем, сел перед ее дверью и когда она вышла на настойчивые звонки, с гордостью показал ей настоящий боевой пистолет, и даже успел зарядить его настоящими пулями.
Аня, как обычно, сокрушалась и спрашивала откуда он его взял, а тот ответил, что оружие ему доверили старшие товарищи, и даже назвал авторитета Лапу, который в то время держал Заводской район.
Вскоре Митяя посадили. Он отправился в колонию для несовершеннолетних и несколько раз присылал оттуда Ане письма. Она так и не ответила на них, а потом ее семья переехала на другую квартиру в центре города. Митяя перевели на взрослую зону, где он через полгода погиб, когда взрослые авторитеты устроили бунт, послав малолеток вперед, под пули и дубинки вертухаев. Но Аня об этом так и не узнала.

  Вскоре кабанчик был торжественно посажен на вертел, а под ним разведен костер. Кабанчик оказался в самом эпицентре вечеринки.  Спиртное тем временем лилось селевыми потоками, и звон стеклотары стоял над полигоном. Аня снова отделилась от толпы и опять оказалась в компании Мелентьева.
Тем временем Брусницын оглянулся в поисках Ани и увидел ее идущую в компании с Мелентьева.
- Ну вот, - сказал Мелентьев, приблизившись к полковнику, - возвращаю девушку в целости и сохранности. Ты бы не отпускал ее от себя надолго, а то местные нравы сам знаешь.
Брусницын почувствовал, что настроение его начинает портиться, и, нахмурившись ответил:
- А ты бы, Сергей Юрьевич, аппетиты бы поумерил.
- Да аппетитов-то и нет особых у меня. Слушай, можно тебя на пару слов на полминуты.
- Ну, хорошо, - ответил Брусницын, после чего сказал Ане, - слушай, погуляй еще немножко, а?
- Ну, я тебя слушаю, - сказал полковник, когда Аня отошла метров на десять.
- Тут вот какое дело, - замявшись, начал Мелентьев, - ты компромат.ру давно смотрел?
- А, вот ты о чем, - посмеялся полковник, - я понял, вот так слава и приходит.
- Это ведь только начало. Есть информация, что в ближайшее время будет новый вброс компромата по тебе. Я могу попробовать остановить этот процесс, но люди нуждаются в стимулах. В общем, ты знаешь, что такое блок по конкретному человеку?
Полковник закурил, потом пристально взглянул в глаза Мелентьеву, засмеялся и сказал:
- Вот что, Сергей Юрьевич. Будем считать, что я тебя не слышал. Еще одно слово – и я тебя привлеку за вымогательство. А на компромат я плевал.
- Хозяин – барин, - ответил Мелентьев и тихо отошел. 

Банкет плавно двигался к своей кульминации. Комендант Вася, взявший на себя обязанности шеф-поварах, разделывал кабанчика. Гости, которые еще к этому времени стояли на ногах, подходили со своими тарелками и получали из его рук свой кусок, причем некоторым из них, как например, полковнику Брусницыну он при этом приговаривал, что приготовил специально для него самый лучший кусок. Огонь продолжал все так же трещать и петь о чем-то своем, недоступном для понимания. А солнце уже клонилось к закату и вечерняя тень ложилась на степь, леса и реку.
Большая часть спиртного была выпита, и гостей плавно разносили по машинам. Некоторые впрочем пытались проявлять активность и разводить бурную деятельность, то тут то там раздавались предложения двигаться в Пензу на охоту, поехать на after-party в Москву в один из гламурных ночных клубов, либо вообще рвануть в Лондон, но поскольку озвучивались они очень нечетко и нестройными голосами, то было понятно, что никто никуда не поедет.
Брусницын отошел в сторону и молча закурил. В этот момент к нему подошел Имаев и встал рядом.
- Дело есть, - сказал он.
- Да? – с притворным удивлением воскликнул Брусницын, - и какое же дело может быть у беженца из Чечни к полковнику госбезопасности?
Это была правда. Имаев появился в регионе в начале 90-х и всем рассказывал, что бежал от режима генерала Дудаева. Статус беженца не помешал ему обзавестись двумя квартирами – в Волжском и Советском районах, особняком в Волчьем ущелье и парочкой джипов.
- Послушай, - начал Имаев, - ты ведь в курсе проблем с моими людьми? Мы обсуждали этот вопрос с Гладышевым, но Гладышева больше нет. Теперь я хочу попросить помочь тебя.
- И на каком же основании я должен помогать тебе решать твои проблемы? – поинтересовался полковник.
- Доля в трех оффшорных компаниях, которым принадлежит сеть автозаправок, автосервисов и парковок.
- А ты уверен, что эти оффшоры не окажутся пустышками? – спросил полковник, глядя в степную даль и вечереющее небо.
- Не окажутся, можешь забирать активы в чистом виде.
- И что же ты хочешь за такое сокровище? – посмеялся Брусницын.
- Мне нужно, что вы забрали у РУБОПа дело тех трех моих земляков. В общем, ты понимаешь.
Брусницын докурил, бросил окурок на землю и затоптал его.
- Боюсь, - медленно сказал он, - это не в моих силах. Следствие ведет прокуратура, оперативное сопровождение – РУБОП, дело это нам не подведомственное, и не мы начали его. Если я сунусь, это сразу же вызовет лишние вопросы, а мне это сейчас ни к чему, и без того проблем хватает. Так что все предложенные тобой активы, - здесь полковник осклабился, - не перевешивают рисков. Это все без меня. Могу только посоветовать обратиться с этим вопросом к Мордашеву, у него, я в этом не сомневаюсь, все карты на руках.
Полковник оглянулся, и снова увидел Аню в обществе Мелентьева. Тот что-то шептал ее на ушко, а она заливалась звонким смехом. Он подошел к ним и сказал своей спутнице:
- Ну вот и все, нам пора ехать.
- Давай, - Аня сделала Мелентьеву ручкой.
- Осторожнее на дороге, - напутствовал он ее.
Брусницын хотел что-то ответить ему на это в том духе, что лучше бы он о своем здоровье побеспокоился, но в этот момент зазвонил его мобильник. Брусницын услышал в трубке грузинский акцент и сразу узнал Резо. 
- Что происходит, слушай? – начал Резо, - Это что за беспредел такой? Моего человека средь бела дня валят…
- Слушай, я же тебе говорил не звонить мне на трубу, - ответил Брусницын, - когда надо будет, я сам с тобой свяжусь.
- Да ты видишь вообще, что творится? – не унимался голос.
- Не волнуйся ты так, все нормально. Ситуация под контролем. Мои люди сейчас работают на месте происшествия и полностью ведут это дело. Будут результаты – ты сам узнаешь. А директора ты себе другого всегда найти успеешь.

…
Вице-губернатор Мордашев вызвал на разговор Романа Чавия сразу же как только узнал о гибели Пафнутьева. Чавия пытался было переспросить, зачем он ему, Мордашеву, понадобился, но тот таким тоном посоветовал ему приехать, что он не посмел отказаться.
Войдя в кабинет секретаря Совбеза и сев в кресло для приема посетителей тот все же задал этот вопрос Мордашеву. Вместо ответа вице-губернатор подошел прямо к бизнесмену, присел перед ним на край стола и внимательно стал смотреть ему в глаза.
- Ты чего, Саня? – удивленным тоном спросил Роман.
Мордашев помолчал еще десять секунд, а потом вместо ответа спросил:
- Кому ты заказал Пафнутьева?
Роман удивленно посмотрел на вице-губернатора и робко произнес:
- Так с чего ты взял, Саша? Да я вообще, ни сном, ни духом…
- Я не спрашиваю тебя, заказывал ты Пафнутьева или нет, - произнес вице-губернатор, продолжая пристально глядеть в глаза Чавия, - я задал конкретный вопрос: кому ты заказал Пафнутьева? И жду ответа. И ответить в твоих интересах, пока еще можно хоть что-то исправить.
Чавия поколебался несколько секунд, затем с заметным усилием выдавил из себя:
- Ну, Имаеву.
Вице-губернатор засмеялся, а потом захлопал.
- Зашибись, Рома! Лучшего решения в твоей ситуации придумать было сложно.
- В какой ситуации?
- В твоей ситуации, Рома, в твоей, - молвил вице-губернатор, - я смотрю, тебе мало проблем в этой жизни? Тебе мало того, что ты целиком и полностью зависишь от губернатора, тебе мало предъяв воров, тебе мало проблем с Забелиным, неприятностей с чекистами, внимания прессы и компроматных ресурсов? Тебе захотелось еще и на крючке у Имаева повисеть? Ты что не понимаешь, что он тебя теперь так просто не отпустит, что ты теперь у него в заложниках? Я так понимаю, в барыгах тебе ходить надоело, ты захотел в войнушку поиграться, в казаков-разбойников, крутым себя почувствовать? Ведь это так круто – заказать человечка! И главное – нашел кому заказать. Эти абреки и сделали-то все по-своему, по-абречьи, как привыкли там у себя в горах федеральные БТРы подбивать. Как будто специально покрасоваться, с огоньком, с вызовом, вот, дескать, мы как умеем! Мы ведь не на Кавказе, Рома. И у нас тут, к твоему сведению, вертикаль власти укрепляется. И что нам теперь делать со всей этой ботвой? 
Чавия молча сидел, вжавшись в кресло, нервно потирая жирными пальцами и испуганно бегая глазками.
- На хрена вообще ты связался с мокрухой? Ты не бандит, не вор, не силовик. У тебя нет в подчинении вооруженных людей, как нет и людей, готовых за тебя умереть. Ты слабее любого, самого мелкого бандоса с волыной, который держит тебя за лоха. А лохов, как известно, доят. Ты же, как был барыгой, так барыгой и остался. Ты можешь только заплатить вооруженным людям, чтобы затем повиснуть у них на крючке. Тогда зачем ты играешься с огнем, Рома?!
- Ну, я как-то думал, что вопрос надо решать. Ты пойми, Саш, у меня бизнес стоит, уже третий день простоя пошел.
- Нет, ты не думал, Рома. Вернее, жопой ты думал. Я же говорил тебе позапрошлой ночью, что решу этот вопрос. Тогда какого хера ты развел самодеятельность? В результате, дело забрали чекисты, квалифицировали его как теракт, и никого больше близко не подпускают к месту происшествия, Резо наверняка будет готовить ответку, а сам ты сам повис на крючке у Имаева. Запомни, раз и навсегда – тот, кто заказывает кого бы то ни было, должен быть готов к тому, что потом всю жизнь будет ходить оглядываясь, подозревать измену в самых близких и вздрагивать от любого ночного шороха. А если уж решать вопрос по человеку, то решать его умно – ДТП, утечка газа, бытовуха или банальное ограбление, чтобы ни одна сука не смогла прикопаться. Без этих северокавказских закидонов. Короче, теперь с тебя еще пятьдесят штук.
- Чего? – упавшим голосом переспросил Чавия.
- Зелени, конечно. Нам ведь теперь еще подмывать за тобой. Перечислишь по тем же реквизитам на мальтийские счета фонда содействия правоохранительным органам. А как ты думал, брателло? И замуж выскочить, и невинность сохранить?
 
- Погоди, не отчаливай, - сказал Мордашев, когда Чавия собрался было приподниматься с кресла.
- Что еще?
- Это я у тебя должен спросить, что еще, - продолжал вице-губернатор, поигрывая желваками, - ты еще кого-то заказывал? Только честно говори, все равно ведь узнаю если что.
- Ну в общем, это… - замялся Чавия.
- Да говори же, елки!! – закричал Мордашев.
- Я Брусницына заказал, полковника, - пробормотал Чавия и пригнулся в кресле как будто заслоняясь от удара кувалдой.
В лице вице-губернатора на первый взгляд не произошло никаких перемен. Однако с той же непроницаемой физиономией он беззвучно схватил Чавию за шиворот, приподнял и начал трясти.
- Ты что, совсем охренел?!! – начал он кричать полушепотом, - что мозги последние проебал?!! – так он тряс Чавию около полминуты, потом швырнул его обратно в кресло.   
- Какой же ты баран, Рома! – подытожил он, - кабы не твоя дружба с губернатором, как заехал бы тебе в прямо в торец. Ну ты и гнида!! Ты о чем думал, а? Ты понимаешь, что сейчас мы разбираемся с одним только полковником Брусницыным, а случись чего, сюда московские комитетчики слетятся, как воронье! Ты что думаешь, второй начальник УФСБ за месяц – это тебе хрен собачий?! Да тебя же первого на Лубянку потащат! Ты хоть понимаешь, козел, что ты губернатора подставляешь, с руки которого кормишься?! Короче, когда и сколько?
- Я ему за Брусницына двадцать штук отвалил. Обещал в течение недели.
- Все, иди. Чтоб глаза мои тебя не видели, - произнес вице-губернатор, - и молись, чтобы твой заказ не успели реализовать. На будущее знай – с Брусницыным мы сами разберемся, в рамках закона. А теперь вали отсюда.
Едва Чавия вышел восвояси, Мордашев схватил мобильник и набрал номер Имаева.
- Але, Руслан, - сказал он, - ты где сейчас? На пути в Великоволжск? Короче, пулей ко мне. Разговор есть. Да прямо с дороги. Это очень срочно, срочнее некуда.

…
Брусницын посадил Аню в машину, сам сел за руль и тронулся с места. Он почти не пил целый день, понимая, что 150 километров обратного пути – это серьезно.
Дорога бежала в сторону заходящего солнца, и машина мчалась вперед, как будто силясь догнать его и удержать уходящий свет. Но солнце скоро скрылось за линией горизонта, безжизненная желтая степь стала превращаться в сплошное черное пространство, а дорога теперь устремлялась прямо в кровавую пасть заката.
- Ну как тебе наше мероприятие? – спросил Брусницын у Ани, которая уже начинала клевать носом.
- Прикольно, - ответила она, - я даже не ожидала, что к вам весь высший свет съезжается.
- Куда же они от нас денутся, - посмеялся полковник, - сами бегают за нами, просят не бросать их.
- А что за человек этот Мелентьев? – задала Аня неожиданный вопрос.
- А хрен его знает, - ответил Брусницын, - так, прохиндей, разводчик профессиональный. Что-то где-то достать, что-то разрулить, и еще что-нибудь в том же духе. Знаю только, что у него свое агентство по предоставлению экспорт-услуг. А чего это он тебе так в душу запал?
- Да ничего, просто забавный, - ответила Аня.
- Там ничего нет, на 90% - это понты и пустота, - прокомментировал полковник, - так что не стоит даже внимания обращать, и говорить тут не о чем.
- Слушай, - вдруг оживилась Аня, - а покажи пистолет.
- А тебе зачем? – удивился Брусницын.
- Ну так, интересно стало посмотреть.
Брусницын остановил машину, после чего вытащил из бокового кармана гладкий черный ствол.
- Вот, - с гордостью сказал он, - это табельное оружие. Пистолет «Макаров». Лучше него пока ничего не придумано, - с этими словами он вручил его Ане в руки. Той было страшно, но в то же время любопытно.
- Не бойся, он на предохранителе, - сказал тот.
- А как из него стреляют? – спросила.
- Идем, я тебе покажу, - улыбнулся полковник.
Они вышли из машины. Брусницын снова дал ствол в руки Ане.
- Смотри, - начал он, - первым делом нужно снять его с предохранителя. Вот так, - раздался щелчок.
- Потом нужно взвести курок, - продолжал полковник, - ну а потом прицелиться и нажать на курок. Попробуй. Главное – старайся держать ствол прямо.
Преодолевая страх Аня посмотрела вдаль, за линию горизонта, и после двухсекундных колебаний нажала на курок. Ей показалось, что ее рука дернулась, и она еле-еле устояла на ногах.
- Не бойся, это отдача, - сказал полковник, - видишь ли, в жизни есть такое правило: нельзя выстрелить и не ощутить отдачи. А для этого нужно принять правильную позицию. Но для первого раза очень даже неплохо. Ну что, поехали, или хочешь еще поупражняться.
- Хватит, для первого раза достаточно, - ответила Аня.

…
Имаев появился в кабинете Мордашева где-то через полтора часа.
- Вызывали, гражданин начальник, - весело спросил он заходя.
Мордашев ничего не ответил, и руку не протянул, а только сказал:
- Заказ по Брусницыну отменяется. Бабки можешь оставить себе. Вопросы есть?
Имаев остановился как пораженный ударом молнии, потом рухнул в кресло, в котором незадолго до того сидел Чавия.
- Да ты о чем, Саня? – начал он.
- Заткнись, и не хрен тут дурака валять, - отвечал ему вице-губернатор, - я в курсе, на кого ты получил заказ, и сколько за это взял. Сейчас я говорю тебе простым языком: заказ аннулируется, бабки оставь себе, если конечно, все правильно сделаешь. На Пафнутьева я глаза закрою. Что еще тебе непонятно?
Имаев задумался. Потом посмотрел на часы и сказал:
- Слушай, если еще дело не сделано, то можно попробовать.
- Как это так сделано?! – не понял Мордашев.
- Да очень просто.  Сейчас как раз на дороге.
Вице-губернатор сунул руку в ящик стола, и Имаев услышал щелчок предохранителя.
- Тогда быстро давай отмашку, - услышал Имаев голос Мордашева, - а еще молись аллаху, чтобы ты успел. Потому что иначе придется тебя слить.
Имаев тоже полез в карман, но его поползновения упредил голос вице-губернатора:
- И давай без резких движений! Ты небось уже видел усиление у моего кабинета? Если что, живым по любому отсюда не выйдешь.
Это было похоже на правду. По дороге Имаев успел заметить у дверей в вице-губернаторские апартаменты в пустынном ночном коридоре двух автоматчиков.

…
Ночь окончательно сгустилась над степью, и ничего не осталось кроме тьмы вверху, на земле и по бокам, ничего, кроме узкой полоски дальнего света. Неожиданно навстречу, как будто отражение этого света, появились два ярко горящих огонька, и свет их по мере приближения все больнее резал глаза, и вскоре превратился в два режущих световых луча, заслоняющих собой весь окружающий мир.
- Он чего, баран совсем?! – выругался Брусницын, и несколько раз переключил с ближнего на дальний и наоборот, потом начал сигналить. Но это было только начало. Летящие навстречу лучи неожиданно выскочили на ту же полосу движения, и помчались прямо навстречу, и вскоре за ними стали различимы крупные габариты грузовика. Аня завизжала. Брусницын резко ударил по тормозам и изо всех сил нажал на клаксон, но это не подействовало, после чего резко вывернул руль. Машину развернуло поперек, и два луча были совсем уже близко. Встречный грузовик явно готовился к тарану.

…
Имаев медленно достал из внутреннего кармана мобильник и показал его Мордашеву. Тот кивнул.
- А теперь, звони, - сказал он.
Имаев набрал номер и быстро закричал:
- Але, Салман?! Все, отбой! Да отбой я тебе сказал!!! Все отменяется, - после чего добавил еще несколько ругательств и вайнахских слов, значение которых Мордашев не понял.

…
Два слепящих луча были совсем рядом. Время как будто остановилось, и не спеша прошла перед глазами вся жизнь. В последний раз Аня смотрела в лицо смерти, когда ей было семь лет. Тогда отец взял ее с собой на речку, и попытался научить плавать, а она неожиданно пошла ко дну. Тогда точно так же не хватало воздуха, и вокруг была всепоглощающая и засасывающая к себе тьма, из которой не было никакого исхода.
Неожиданно в самый последний момент лучи резко взяли влево, и Аня почувствовала, как мимо промчалось что-то массивное и тяжелое, как будто ураганный вихрь, так что машину качнуло. А потом это нечто скрылось в ночной дали, как будто и не было ничего.

Брусницын молчал пару секунд. Потом разразился потоком самой непотребной ругани, достал из кармана табельный пистолет и выскочив из машины попытался прицелиться в ту сторону, где скрылся грузовик, но там уже ничего не было. Продолжая ругаться, полковник вернулся на свое место, схватил мобильник и думал позвонить в ГИБДД, но потом передумал и развернул машину и поехал дальше.
Здесь Аню настигла истерика. Она почувствовала, как задрожали ее губы, как навернулись слезы на глаза, а потом наружу вырвались рыдания.
Полковник снова остановил машину, съехав на обочину, и включил аварийку, а потом обнял Аню и стал ее успокаивать, прижимая к себе и гладя ее волосы.
- Ну, будет, - говорил он, - всё, всё, проехали. Успокойся.
Потом он поцеловал ее в щечку, и девушка начала успокаиваться.
- Какой ужас, Леша, - говорила она, - надо же, какой кошмар. И откуда он взялся?
- Да понятия не имею, - отвечал Брусницын, - придурков на дороге хватает, тут не угадаешь.
- Слушай, - неожиданно спросила она, как будто пораженная внезапной загадкой, - а это К ТЕБЕ не может иметь отношения?
- Да брось, - отмахнулся Брусницын, - это вряд ли. Кто мог знать, что мы здесь окажемся в это время. Да и не нужен я никому, в общем-то.
Аня успокоилась морально, но при этом почувствовала, что ей плохо. После этого она вышла на воздух, и там ее стошнило, так что она выблевала все съеденные накануне во время пикника деликатесы.
Отец успел ее вовремя извлечь из воды и вытащив на берег, стал делать искусственное дыхание. Вскоре она оклемалась, и начала блевать зеленой слизью на белый речной песок. Светило солнце, и небо было голубым, и ничто не напоминало о кошмаре темного подводного царства, которое чуть не затянуло ее навсегда.

…
Уже на пороге кабинета Имаев услышал, как его опять окликнул Мордашев.
- Слышишь ты, - сказал он, - когда в следующий раз тебе закажут большого человечка, ты уж мне доложить не забудь и посоветоваться со мной. И тогда все у нас будет с тобой в ажуре.
- Я тебя понял, - ответил тот, - просто Рома мне сказал, что с тобой уже все согласовано. И еще на Ларису Витальевну сослался. Сказал, что это ее пожелание.

Глава 9
Утро началось с радостного для полковника Брусницына события. В тот день наконец закончился ремонт в кабинете покойного генерала Гладышева, а еще туда же завезли новехонькую еще пахнущую свежей краской мебель. Полковник принял кабинет, удовлетворенно оглядел при этом белые обои на стенах, новенькие жалюзи и кожаные кресла, компьютер с новейшей системой Windows 2000, лазерным принтером и большим ксероксом штук, а над всем великолепием этим возвышался двухглавый орел на стене и портрет президента. Завершал эту картину древко с трехцветным штандартом и раскинутый вдоль стены еще один флаг, на котором были нарисованы щит и меч. После этого Брусницын принял кабинет и распорядился перенести сюда свои вещи.
День начинался позитивно, и настроение было радостным, но все портили воспоминания о вчерашнем. Полковник думал над тем, откуда на ночной дороге взялся грузовик, чуть не протаранивший его, и почему в последний момент он изменил, казалось бы, уже принятое решение размазать полковника по асфальту. Разумеется, он не был уверен, что повстречался с неадекватным дальнобойщиком, то ли подвыпившим, то ли сумасшедшим, как он объяснял это своей спутнице. О нет, полковник успел слишком много повидать на этом свете, пережить развал СССР, период первоначального накопления капитала, приватизацию и последующий раздел собственности и побывать в нескольких горячих точках. Потому он отдавал себе отчет, что ввязавшись в борьбу за Беловодский порт, он влез в игру, где ставки превышают человеческую жизнь в десятки раз. Он знал, что за такие вещи, как произведенные им задержания и захват порта, убивают не то, что легко, а скорее по инерции. В то же время он хорошо знал своих врагов – Чавия и команду губернатора. А зная их, понимал, что вряд ли они пойдут на мокрое дело, ибо гибель и. о. начальника УФСБ, пусть даже случайная, в условиях расследования незаконного банкротства порта может только усугубить их положение и направить против них силу уже центрального аппарата Конторы. Именно поэтому до вчерашней ночи полковник считал себя относительно защищенным этими соображениями разума и логики. Но вся проблема человеческой жизни в том, что иногда разумный мир со своими законами логики внезапно кончается, уступая место хаосу слепых и алогичных эмоций, и наступает такой маленький апокалипсис. Несомненно, прошлой ночью логика закончилась, и в плавное, наполненное оперативными разработками и стратегическими планами течение жизни ворвалось дуновение хаоса. Вопрос только в том, что это было – чьи-то сдавшие нервы или простой случай, способный похоронить за долю секунды самые грандиозные и далеко идущие планы и превратить в кучу фрагментов того, кто буквально только что собирался завоевывать мировое господство. В сочетании же со страшной гибелью гендиректора порта Пафнутьева, которого он, Брусницын, лично вернул в директорский кабинет, это заставляло сильно задуматься.
Брусницын вспомнил и о Резо, которому не очень хотелось делиться своими активами и отдавать даже миноритарную долю в порту. После того как контроль над портом был восстановлен, причем его, Брунсницына, руками, полковник превращался в отработанный материал.  Однако до полного юридического и фактического завершения борьбы за порт было еще далеко, и помощь Брусницына, как и Конторы в целом, Резо еще могла бы очень пригодиться.
В таких размышлениях пребывал Брусницын, когда ему принесли материалы вчерашних допросов, оформленные по всем правилам и скрепленные фирменной печатью. Полковник пробежался по их содержанию, а потом вызвал следователя Егорычева.
- Ну вот, все у нас как на ладони, - сказал он ему, протягивая материалы, - так что теперь Шумилова и Чавия мы можем закрывать с абсолютно чистой совестью. Можешь смело запрашивать в прокуратуре федерального округа постановления на задержания. Только материалы никому, даже из наших. Даже на секунду. Только ты и я.
Егорычев понимающе кивнул.
Когда дверь за ним закрылась, Брусницын позвонил начальнику отдела информационно-технического сопровождения и потребовал последние данные. За ним дело не постояло. Уже через минуту тот сидел в кабинете Брусницына с кучей аудио- и видео-пленок и стопкой бумаг, содержавших расшифровки нескольких разговоров.  Брусницын пробежался по ним глазами. Это были прослушки вице-спикера Госдумы Забелина во время его последнего визита в Великоволжск. Здесь можно было почитать стенограмму его разговоров с мэром Аксютой, предпринимателем Фейдельманом, его совещаний с ближайшими помощниками – Овчаровым, Синяевым, с подконтрольными журналистами и другими соратниками. Эти бумаги не оставляли сомнений в двух вещах. Во-первых, в явных надеждах вице-спикера на скорое освобождение Агарковым своего губернаторского поста, во-вторых, в его намерениях баллотироваться в губернаторы.
Как только Брусницын дочитал до конца эту увлекательную писанину, начальник отдела прослушек вручил ему вторую стопку бумаг. То был перехват электронной переписки между помощником Забелина Пастуховым и депутатом Заксобрания Николаем Синяевым. Электронное письмо содержало вложенный файл, который оказался аналитической запиской, излагающей три возможных сценария дальнейшего развития событий. Первый вариант предполагал вторжение в регион некоей третьей силы, резкое проседание политических котировок губернатора и понуждение его к добровольной отставке с последующим переходом большей части его команды под крыло вице-спикера Забелина. Второй сценарий, напротив, исходил из благоприятного для губернатора развития событий. Он предполагал альянс с неназванной третьей силой с целью постепенной игры на ослабление позиций губернатора и привлечение всех недовольных краевой администрацией – от мэра Аксюты до беглого депутата и бывшего главы Ленинского района Черкасова. Третий сценарий предполагал войну на два фронта – против команды губернатора и третьей силы одновременно. На роль третьей силы в аналитической записке поочередно выдвигались полпред Коренчук, воровское сообщество, силовое крыло Администрации Президента, а также одна из трех действующих в регионе корпораций – «Энергосистемы России», «Росгаз» и Сибирская нефтяная корпорация.
Закончив чтение, Брусницын громко засмеялся. Потом весело подмигнул начальнику отдела прослушек и сказал:
- Ну ты, Николаич, молодец, и ребята твои, хорошо поработали, - добавил он со смехом, - Считай, с меня теперь коньяк, и внеплановая квартальная премия.

Уровень квалификации сотрудников службы безопасности ГК «Бутон» был серьезным и позволял им заниматься не только охраной вице-спикера, но и защищать его от всевозможных продвинутых технологий. В самой службе действовало подобие отдела собственной безопасности, который тщательно проверял досье на каждого кандидата в сотрудники ГК или потенциального политического соратника вице-спикера, отбраковывая любых, кто мог быть как-то связан с краевой администрацией. Однако вице-спикер не учел, что среди сотрудников службы безопасности было много отставных чекистов, ну а в этой профессии, как известно, бывших не бывает. Особенно в Великоволжске, где выпускники местной Высшей школы КГБ, одной из ведущих на территории бывшего Союза, отличались большой сплоченностью, уподобляющей их сообщество масонской ложе или еще какому-то тайному обществу. Поэтому, защитившись от диверсий и провокаций со стороны аффилированных с губернатором структур, таких как РУБОП, Совбез, Контрольное управление губернатора, ЧОП «Волга-эскорт», вице-спикер явно упустил из виду существование краевого УФСБ и его возможное внимание к своей особе.

Брусницын, проводив начальник отдела прослушек, напоследок распорядился подготовить копии на аудио- и видео-носителях, которые велел доставить ему через полчаса. Сам же он набрал номер мобильника Мелентьева и сказал тому, что ждет его у себя не позднее, чем через час.
Мелентьев приехал даже раньше, всего лишь через сорок пять минут. Брусницын прямо с порога протянул ему две стопки бумаг, две аудио- и одну видео-кассету.
- Вот, - сказал полковник, - передай-ка это все с нижайшим поклоном секретарю Совета Безопасности господину Мордашеву, так сказать, лично в руки. Сам понимаешь, я официально сейчас это сделать не могу. Так получилось, что у нас с Александром Николаевичем, отношения разладились, к сожалению, мне он может и не поверить.
- Можно вопрос? – спросил Мелентьев, слегка пробежавшись по распечаткам, - а тебе-то это зачем?
- Хочу вот оказать бескорыстно услугу краевой администрации, - улыбнулся Брусницын, - и еще сохранить баланс сил в регионе.
- Хорошо, я все сделаю, - ответил Мелентьев.
- Только смотри, - шутливо погрозил ему пальцем Брусницын, - чтобы без фокусов, у меня много возможностей проверить, дошла ли моя посылка.
- Это без проблем, - сказал Мелентьев, - меня другое волнует: если Мордашев спросит, откуда это все прилетело?
- Про меня говорить не надо, - ответил полковник, - сошлешься на свои личные источники в службе безопасности «Бутона», разгласить которые ты не можешь по понятным причинам. Не сомневайся, для Мордашева этого будет вполне достаточно. Я тебе так скажу, здесь такая бомба, что тут уже не до грибов.
Мелентьев кивнул, и, положив все переданные ему материалы в дипломат, собрался уходить.  Неожиданно Брусницын спросил его.
- Погоди, Сергей Юрьевич.
- Да, чего? – спросил тот.
- Что это ты там вчера про осторожность на дороге говорил? На полигоне, помнишь?
- А, вот ты о чем, - ответил Мелентьев, - у меня просто вчера какие-то дурные предчувствия возникли. Насчет твоей спутницы, Ани. Почему-то в какой-то момент мне показалось, что она скоро может попасть в беду. Слушай, Леш, ты бы оставил ее в покое, а? Она очень милая и очень хорошая девушка, и будет жалко, если с ней случится какая-нибудь неприятность.
- Иди, работай, - отозвался полковник, - она девушка взрослая, и сама решит, что ей делать, без твоих советов, ты уж мне поверь.

…
Рабочий день секретаря Совбеза Мордашева начался как обычно, с проверки его кабинета специалистом отдела специальных технических мероприятий. Каждое утро тот проверял кабинет вице-губернатора и другие помещения Совбеза на наличие подслушивающих и сканирующих устройство. Когда проверка окончилась, Мордашев занялся текущими делами. Первым делом, он затребовал отчет о вчерашнем времяпровождении вице-спикера Забелина. От сотрудника Совбеза Гурьева, который занимался исключительно наблюдением и разработкой вице-спикера, он узнал, что  Забелин встречался с мэром Аксютой, предпринимателем Фейдельманом, а еще со своими соратниками – Овчаровым и Синяевым. Но узнать их содержание не удалось.
- Плохо, что не получилось, - сказал ему Мордашев, - за такие бабки можно было давно и мысли его отсканировать.
- Ну, у него в службе безопасности тоже не дилетанты работают, - развел руками Гурьев.
- Ладно, иди, - сказал ему Мордашев, - позже вернемся к этому вопросу.
После этого он затребовал отчет о том, как провел день Брусницын. Разрабатывавший того сотрудник Совбеза Захарьев принес ему подробный отчет об охоте на полигоне ФСБ и фотографии. Мордашев быстро просмотрел их и задержался на фотке, где полковник был запечатлен в компании Ани.
«Так вот почему она не звонит», - подумал вице-губернатор и на мгновение пожалел, что вчера фактически спас жизнь Брусницыну. Вслух же он спросил:
- Это что за телка?
- Анна Еременко, формально числится журналисткой в «Великоволжском космомольце», - объяснил Захарьев.
- А фактически? – спросил Мордашев.
- Ну так, ходит везде, тусуется, - объяснил Захарьев, - дочка профессора Еременко, может, помните, известный был деятель в начале 90-х.
- Я помню раз в десять побольше тебя, - ответил Мордашев, - ладно, свободен.
Настроение вице-губернатора начинало портиться.
Вскоре в его кабинет вломилась прима Великоволжского драмтеатра первая леди региона Лариса Белорекова. Ее зеленые глаза светились ненавистью.
- Зачем, Саша?! – истошно вопила она, - зачем это сделал?!
- Что сделал? – не понял вице-губернатор.
- Зачем ты остановил Руслана?! Ведь все уже было готово, оставалось несколько секунд, и дело было бы сделано!!! Раз и навсегда!!! – тут она бросилась на Мордашева и попыталась ему вцепиться в волосы, но вице-губернатор скрутил кипевшую праведным гневом актриску, и очень быстро усадил ее в кресло для посетителей.
- А теперь немного отдохни, - сказал он, - и обо всем по порядку. Итак, я правильно тебя понял, сейчас ты пытаешься обвинить меня в том, что я не дал свершиться уголовному преступлению. Теперь все понятно, откуда растут уши, хотя я вчера еще начал догадываться. У Ромы-то мозгов и духу не хватит, чтобы такие темы самому замутить.
- Ты все испортил! – опять закричала Лариса, - оставалось немножко, всего один шаг, и весь этот кошмар бы закончился? А что теперь? Ты хоть сам знаешь, что теперь делать дальше? !
- Во-первых, - начал отвечать Мордашев, - не только бы этот кошмар не закончился, но начался бы новый, по сравнению с которым все нынешние события показались бы цветочками. Во-вторых, ты что не понимаешь, что означала бы гибель второго за месяц начальника УФСБ для всего нашего края, и для твоего супруга, в частности?! Ты что, хочешь, чтобы сюда чекисты со всей Руси сбежались, чтобы нас всех под колпак взяли? В-третьих, мокруха – это крайняя мера, это как ампутация, на нее нужно идти, когда все другие средства себя уже исчерпали. И я это уже вчера говорил Чавии. Если бы Руслана прижали, он сдал бы Рому, а тот – тебя, можешь в этом не сомневаться. В результате, ты бы поехала в Мордовию, а у твоего мужа не осталось бы другого выхода кроме как отречься от тебя.
- Но, послушай, - начала Лариса уже спокойнее, - нельзя, чтобы любой полковник вот так запросто мог творить все, что он хочет… Его ведь надо остановить!
 - А теперь четвертое, - невозмутимо продолжал Мордашев, - не бабское это дело – большая политика. И ты со своими мозгами бабьими в политику не лезь. Лучше играй в своем театре. Все равно ничего путного не придумаешь. Дай мне самому решить вопрос с Брусницыным, и я решу его, так что ни одна сука не прикопается. А теперь извини, у меня работы по горло. 
- Я не опаздываю, а слегка задерживаюсь, - совсем весело произнесла актриса, - без меня они все равно не начнут. Но только обещай мне, что обязательно решишь вопрос с Брусницыным, и как можно скорее.
- Обещаю, не позднее, чем через неделю, - заверил вице-губернатор.
- Ну, вот и славненько, - сказала Лариса, после чего чмокнула вице-губернатора в щеку, схватила сумочку и вышла, после чего еще несколько секунд где-то вдали стучали каблуки.

Не успел звук каблуков стихнуть, как секретарша доложила Мордашеву о прибытии Мелентьева. Тот войдя в кабинет первым делом с довольным видом поставил на стол кейс и начал вынимать оттуда бумаги, дискеты, аудио- и видео-кассеты.
- Это что за хрень? – спросил Мордашев.
- Проверенные люди передали, вот я и решил с тобой поделиться, - сказал Мелентьев.
Мордашев прочитал распечатки и поинтересовался:
- Откуда дровишки?
- Источники в службе безопасности «Бутона», - ответил Мелентьев.
- Это правильно, - кивнул головой вице-губернатор, - источники у тебя свое дело знают, надо бы прикормить их на будущее, - с этими словами Мордашев открыл сейф и вытащил оттуда две пачки перевязанных резинкой зеленоватых купюр.
- Здесь три штуки, - сказал он, вручая их Мелентьеву, - это в знак благодарности за информацию, естественно, сверх твоего ежемесячного оклада. Можешь отстегнуть своим источникам, сколько считаешь нужным. Но это уже твое дело.
- Благодарствую, - промолвил Мелентьев, пряча пачки во внутренний карман пиджака, - как говорится, служу отечеству.
- Ну, с этим мы разберемся, - указал Мордашев на привезенные материалы, - я доложу, и там будет видно. Но сейчас у меня к тебе еще одно дело, - и вице-губернатор достал из ящика стола еще какие-то распечатанные листы, - в общем, я почитал твой креатив и пришел к выводу, что это дело хорошее, так что можно давать ему ход.
- В каком смысле? – спросил Мелентьев.
- В прямом. Это дело нужно в ближайшее время предать огласке. Есть только одна проблема – я не вижу других людей, кроме тебя, кто мог бы это все обнародовать.
- В каком смысле, кроме меня? – не понял Мелентьев.
- В прямом смысле, Серега, в прямом. Завтра в 12 ноль-ноль, в пресс-центре соберешь пресс-конференцию, где все написанное тобой заявишь лично. Можешь взять с собой своих корешей – Парамонова с Чешановым. Сделаете официальное заявление, все, как в твоей бумажке. Что, вот мол, так и так, хотим разоблачить государственную измену, искоренить крамолу, отечество в опасности и все в таком духе. А ты как хотел? Придумал байду, и дело с концом? Нет, любое дело надо до конца доводить, своими собственными руками.
- Так, подожди…, - начал было Мелентьев, - ты хоть понимаешь, что комитетчики с нами сделает после этого?
- Во-первых, мы вас прикроем. Отправим на несколько недель куда-нибудь на Мальдивские острова. Во-вторых, после этого вашего заявления, у Брусницына будет хватать других проблем, и я сильно сомневаюсь в том, что когда-нибудь еще руки у него до вас доберутся. Скорее всего, ему очень скоро придется беспокоиться о своей свободе, так что сводить счеты ему будет недосуг. А через месяцок можете спокойно возвращаться в наш край и спокойно продолжите работать.
- Но почему именно я? – пытался возражать Мелентьев.
- А кто еще, - развел руками вице-губернатор, - ну ты сам посуди, кто еще? Это никак не может быть человек, связанный с краевой администрацией. А ты разве наших наших политиков не знаешь - одни крысы подвальные. А ты у нас пацан реальный, так тебе и карты в руки.
- Ты извини, Саша, но даже ради нашего дальнейшего сотрудничества я не готов на это пойти, риск слишком велик, - сказал Мелентьев, - так что, если тебя это не устраивает, давай разбежимся по-хорошему.
- Короче, - ответил вице-губернатор, - сразу после пресс-конференции получишь в три раза больше, чем сегодня. Сверх твоего месячного оклада. Плюс все накладные расходы по твоему отъезду на ближайшее время в любую географическую точку – от Москвы до Австралии. Плюс обеспечение вашей безопасности. Плюс руководство городским отделением «Единства», за которое ты так боролся в последние месяцы. Еще вопросы есть? 
- Хорошо, пусть это так, - сказал Мелентьев, - но все равно, пойти против начальника УФСБ – это ведь самоубийство.
- Ну, во-первых, не начальника, а только и.о. начальника, - ответил Мордашев, - во-вторых, после вашей пресс-конференции он, может быть, и отмажется и даже в конторе останется работать, но уж начальником ему не бывать, за это я зуб даю. Наш новый Гарант очень трепетно к таким вещам относится, и даже если подозрения ничем не подтвердятся, карьере Брусницына кранты.
Мелентьев тяжко вздохнул, видимо, окончательно сообразив, что от выполнения избранной миссии не отвертеться, а от судьбы не уйти.
- Я все сделаю, - сказал он, - только один вопрос. Тут в список заговорщиков твоей рукой добавлены две фамилии – Суханов и Мейгель. Зачем? Это ведь твои люди?
- У нас возникли большие сомнения в их лояльности, - объяснил вице-губернатор, - вот я и посчитал, что будет нелишним напомнить им, как закалялась сталь.
- Но ведь они в то время работали в аппарате Совбеза, под твоим прямым руководством? Может, ты хочешь создать себе алиби, в смысле чтобы сразу отмежеваться таким образом от нашего заявления?
- Ты, Серега, паренек хотя и неглупый, но все же дурак. Мне от вас и отмежевываться не нужно, потому что ко мне вы никакого отношения и так не имеете, поэтому здесь ко мне не прикопаться. Я же тебе сказал, что прикрою по всем направлениям, так что не еби мозги зря, а лучше иди и готовься. Дальше – все в твоих руках.
- Я понял, все будет сделано, - сказал Мелентьев, - и все же хотел бы попросить об одном одолжении: забронируй для меня место на кладбище. Я бы не хотел упокоиться безымянным в тюремной общей могиле.

…
Губернатор посмотрел видеозаписи о похождениях Забелина в Великоволжске и всех проведенных им встречах. Когда видеоряд закончился, губернатор еще раз пробежался по расшифровкам и аналитической записке, потом снял очки и тихо сказал:
- Вот ведь пригрел я сучонка, а! Но какова же тварь, ты подумай!!! Ведь я его в люди вывел, можно сказать, из дерьма поднял, в Думу я тоже его пристроил!!! Майонезник хренов, бляха, тварь неблагодарная!!! Ну что ему не хватает, вот ты скажи?! Сидит себе на Охотном Ряду в Москве, в ус не дует, сиди там и радуйся, так нет же!!! А Аксюта тоже хорош! Шурин, называется! А все туда же! Вот и что мне делать с такими вот родственничками?!
Мордашев молча выслушал монолог, а потом сказал:
- Им, Дмитрий Иванович, и понятие-то благодарности не знакомо. Им только палец дай, так ведь всю руку откусят.
- Вот-вот, - закивал головой губернатор, - и я о том же. Делать-то что теперь с ним?
- Да ничего особенного, - ответил Мордашев, - просто выкинем его с земли, чтобы он даже думать забыл про Великоволжск, и всего делов. Пускай там в Москве интрижками занимается и майонезом торгует.
- Это правильно, - сказал губернатор, - ну а конкретно какие предложения? И когда действовать начнем?
- А вот прямо сегодня и начнем, - заверил губернатора Мордашев, - а по Аксюте будут распоряжения?
- Это ты подожди, - сделал успокаивающий жест губернатор, - тут торопиться не надо. С этим я сам разберусь, я ему быстро мозги-то вправлю. Родственничек все же.
Никто не понял, что именно в этот день вспыхнула давно назревавшая, но ждавшая лишь повода разгореться затяжная война между двумя политическими тяжеловесами, которая растянется на несколько лет, и пройдет через регион безжалостной колесницей, ломающей на своем пути судьбы, обернется несколькими десятками поломанных карьер, кому-то будет стоить свободы, а кому-то жизни. Но неизвестен узор судьбы, и тьма скрывает его очертания, сколько ни пытайся вглядеться в нее при помощи аналитиков и ясновидцев.

По возвращении от губернатора Мордашев назначил встречу сразу нескольким персонажам. Среди них оказались его заместитель по информационно-аналитической работе Кондратьев, начальник краевого ГУВД Синельников и некто Сырцов, он же Сырок, смотрящий в центральной части Великоволжска.

…
Мэр Николай Аксюта только закончил утреннюю оперативку, когда зазвонила вертушка, и в трубке раздался бодрый и веселый голос губернатора:
- Здорово, Николай Ильич, - сказал тот.
- Здравствуй, Дмитрий Иваныч, - ответил мэр.
- Ну как там у тебя дела, хозяйство-то городское нормально идет, а?
- Да все вроде в норме, - продолжал мэр.
- А с кадрами как? Справляются?
- Да вроде без проблем.
- А здоровье как? Не хвораешь?
- Да нет вроде, слава Богу, все нормально у меня.
- Ну и лады. А то слухи ходят, будто к тебе гости разные московские захаживают, да всякие советы паскудные нашептывают.
- Какие гости? – удивился мэр.
- Ты, Николай Алексеич, смотри у меня, - продолжил разговор губернатор, - Ты, конечно, у нас, хозяйственник крепкий и все такое, но ежели начнешь чего-то мутить, мы ведь кадры-то по городу и укрепить можем. Вплоть до полного обновления. Так что давай там поаккуратнее, и за здоровьем следи. А если что, я могу и доктора тебе своего направить, очень авторитетный специалист. Так что будет нужда – обращайся.
Связь кончилась, а мэр несколько минут сидел, нервно заламывая руки и глядя в потолок.

…
Из краевой администрации Мелентьев поехал в свой офис, бывший одновременно и офисом городского отделения партии «Единство». Войдя внутрь, он услышал резкий запах. Пройдя на кухню, он нашел там он своего партнера и соратника Эдуарда Парамонова, который открывал банку с тушенкой.
- Вечно ты всякую дрянь жрешь, - сказал Мелентьев.
- Да жрать охота, - ответил Эдик, - а на повара у нас бюджета не хватает. Ну чего там у тебя?

Эдуард Парамонов был одним из самых примечательных персонажей великоволжской PR-тусовки. Его карьера началась с того, что он вместе с группой товарищей на заре 90-х создали один из первых в регионе коммерческих банков. Со временем аппетиты Эдика выросли настолько, что его партнеры посчитали лучшим выходом позвать на помощь крышевавшую банк чеченскую группировку, после чего Эдик спешно ретировался. Вскоре он всплыл на Мальте, где попытался содержать кабак в русском стиле, а заодно лично исполнял там суперхиты русского шансона. Через полгода на Мальте обнаружилась русская бригада из Челябинска, которая заявила Эдику, что берет кабак под крышу.
На счастье Парамонова там в этот момент оказался его давний приятель Сергей Мелентьев, который как раз вел несколько PR-проектов на Украине. Над его предложением переехать в Киев Эдик долго не думал, и уже очень скоро он оказался в предвыборном штабе одного кандидата в депутаты Верховной Рады, в прошлом красного директора. Директор выборы выиграл, правда, попутно кинул финансировавшего его местного авторитета. Братки этого авторитета не смогли попасть на прием к депутату, зато пришли к Эдику, после чего тот быстро ретировался на историческую родину. К этому времени банк, где он был одним из совладельцев, благополучно обанкротился, а верхушку крышевавшей его чеченской группировки перестреляли.
Вернувшись в Великоволжск, Эдик постоянно рассказывал, как принимал в своем мальтийском кабаке разных московских юбилейных людей, как выпускал в Киеве газету двадцатитысячным тиражом, как делал свою передачу на центральном украинском канале, и о том, как провел несколько больших людей в кресла мэров и депутатов Верховной Рады. В Великоволжске Эдуард появился как раз осенью прошлого года накануне думских выборов, когда он, опять же по приглашению Мелентьева вошел в состав PR-команды краевого отделения свежеиспеченной очередной партии власти под названием «Единство», работу которой в регионе курировал вице-губернатор Мордашев. В результате, проект прошел на ура, и «Единствое» заняло первое место в крае в голосовании по партийным спискам, на два процента опередив коммунистов и почти в два раза обогнав возглавляемую бывшим вице-губернатором Забелиным «Нашу отчизну». Мелентьев и Арсеньев, кроме того, неплохо попилили выборный бюджет, а после выборов стали во главе городской организации «Единства», офис которой они оборудовали в квартире Эдика на первом этаже жилого дома по улице Большой Коммунистической, которую он успел то ли купить, то ли принять в качестве отката еще будучи одним из учредителей коммерческого банка.
Здесь тоже случилась маленькая неприятность. После того, как офис был объявлен общественной приемной партии «Единство» в регионе, подъезд превратился в место скопления окрестных маргиналов и городских сумасшедших. Через месяц подъезд был загажен, его окрестности завалены битой стеклотарой, а жильцы завалили жалобами милицию и районную администрации. После нескольких стычек с соседями и внушений со стороны муниципальной власти, Парамоновбыл вынужден оборудовать отдельный вход в свою квартиру со стороны улицы. После этого жизнь немножко наладилась, но тут случилась новая беда. Гордое звание городского отделения партии «Единство» вдруг стали оспаривать какая-то группа товарищей во главе с бывшим начальником краевой торговли господином Ивашко. Ситуация осложнялась тем, что Ивашко был дружен с братом губернатора Тарачевым. Они провели собственное учредительное собрание городского отделения, и попытались добиться его признания на уровне политсовета краевого отделения. Политсовет впрочем никак не мог собраться то ли из-за сезона отпусков, то ли из-за начавшихся в крае тревожных событий, на фоне которых склока за городское отделение «Единства» как-то отошла на второй план. Мелентьеву и Парамонову оставалось уповать только на покровительство Мордашева, у которого они получали две тысячи долларов в качестве ежемесячного оклада формально за PR-сопровождение работы краевого отделения, и вот теперь вице-губернатор назвал свои условия дальнейшей поддержки. Ирония судьбы заключалась в том, что эту самую бумажку, которую соратникам-партийцам теперь предстояло озвучить, несколько дней составил сам Парамонов, дав волю своему креативному мышлению и потоку сознания, а Мелентьев это дело одобрил и отнес Мордашеву на утверждение. Теперь креатив вернулся бумерангом.

Мелентьев вкратце объяснил коллеге суть дела. После этого Парамоновзабыл про тушенку, и сначала заходил по квартире, а потом сел на кухонную табуретку и задумался. Посидев в таком ступоре десять минут он взял в руки бумажку собственного сочинения с правками вице-губернатора, еще раз ее прочитал, тяжело вздохнул и спросил:
- Слушай, Серег, а ты не думаешь, что нас просто банально сливают? Таким вот изящным способом.
- Я думал об этом, - ответил Мелентьев, - и я спросил об этом Мордашева.
- И что же? – продолжал расспросы Парамонов.
- Цена вопроса – тридцать штук зелени. Разделим на три части. Вот аванс, - сказал Мелентьев, доставая из кармана две пачки и подавая одну Эдику, - пять штук можешь забрать прямо сейчас. Еще он пообещал нам городское отделение. Сказал, что решит этот вопрос в нашу пользу.
- А он не кинет? – спросил Парамонов.
- Не должен. Смысла ему нет, мы ведь в случае чего и его спалить можем, - успокоил соратника Мелентьев и тут же осекся, испуганно прикусив язык. Он не был уверен на 100%, что офис не прослушивается работниками Совета безопасности.
- Ну что ж, риск дело благородное, - произнес Парамонов, - если и правда тридцать штук плюс городское отделение, что ж не рискнуть. Только ты, Серега, как хочешь, а я завтра сразу же после прессухи отваливаю на Украину. А то меня давно уже туда зовут старые знакомые. Если хочешь, давай со мной. Здесь, конечно, тоже дел хватает, но жизнь и свобода мне дороги, как память. 

…
Под занавес в рабочего дня в общественную приемную вице-спикера Забелина неожиданно заявилась компания легко одетых девок, внешний вид которых не оставлял сомнений в их роде занятий. На шум выбежал глава приемной Валерий Овчаров, который сразу же понял, что к чему и вызвал охрану. Охранники вытолкали девок взашей. Какого же было удивление Овчарова, когда спустя полчаса он увидел, что девки никуда не ушли, а прогуливаются по тротуару прямо перед входом в приемную. Он опять позвал охранников и распорядился зачистить прилегающую территорию. Девки ретировались сразу же при появлении охранников.
К еще большему удивлению Овчарова на следующее утро, подъехав к офису, он обнаружил, что девки опять тусуются там прямо возле дверей и в довершение ко всему увидел несколько телекамер, с большим интересом снимавших происходящее. Он стремительно вбежал в свой кабинет, вызвал начальника охраны и устроил ему разнос за разгильдяйство, на что тот возразил, что указаний никаких не было. Короче говоря, девок зачистили повторно.
Спустя два часа их место заняли возмущенные бабульки, которые пришли под окна приемной с плакатами «Долой бордель!». Вышедшему Овчарову они начали кричать, что тот развел здесь бордель и что приемную вице-спикера надо немедленно закрывать, потому что здесь постоянно ошивается всякая шушера. Овчаров снова увидел несколько телекамер. Тем временем к нему подошел обозреватель местного телеканала в сопровождении оператора с камерой и спросил, как тот может прокомментировать происходящее. Овчаров только приготовился открыть рот и начать говорить про грязную провокацию против вице-спикера Госдумы Виталия Забелина, когда неожиданно вблизи опять нарисовалась одна из недавних девок, которая закричала на Овчарова «Когда бабки заплатишь, мы тут что тебе, субботник, что ли отрабатывали?!» и при включенной камере вцепилась Овчарову в волосы. Тут же подбежали ее напарницы, которые начали молотить Овчарова.
Через полминуты подоспевший милицейский наряд отбил главу общественной приемной вице-спикера у девок, но у того уже было расцарапано все лицо. Овчаров сразу же скрылся в своем кабинете и на подмогу вызвал главу местного отделения движения «Отчизна» депутата Заксобрания Николай Синяева. К тому моменту, когда Синяев приехал, в приемной уже работали сотрудники милиции и пятнадцатого отдела РУБОП, российского аналога полиции нравов. Приехавшему Синяеву объяснили, что приемную придется опечатать, а Овчарова забрать в милицию по подозрению в организации борделя. Причиной таких действий послужили жалобы местных жителей и нескольких общественных организаций.
Тем временем Овчаров пришел в себя и начал кричать, что он помощник вице-спикера Госдумы Виталия  Забелина и руководитель его общественной приемной и совать ментам под нос свое думское удостоверение. Синяев присоединился к нему и стал кричать, что он депутат Краевой думы и тоже помощник вице-спикера Госдумы.
- Не надо так нервничать, разберемся, - успокоительным тоном сказал начальник пятнадцатого отдела РУБОП майор Коробков, - сами понимаете, есть сигнал, мы должны отреагировать. 
Синяев начал названивать в Москву. Он набрал номер главы секретариата вице-спикера Николая Пастухова и объяснив ему суть проблемы передал трубку майору Коробкову. После пятиминутной беседы Овчарова все же отпустили, но вот приемная Забелина была опечатана, а все служебные компьютеры и документы были изъяты.
Поздно вечером Синяеву перезвонил сам вице-спикер.
- Я в курсе, Николай, можешь не пересказывать. Ну что ж, они объявили нам войну. Этого следовало ожидать. Все давно к этому шло. Они хотят войны? Они ее получат сполна!

…
Аня плыла на белой яхте с полковником Брусницыным. Вода была лазурной, а еще недалеко раскинулась линия белоснежного пляжа, словно побережье. Но главным было не это. Над ними, потрясая воображение, возвышалась  слепящая глаз белизной трехкилометровая башня, стоявшая на острове посередине Волги, своим острым шпилем уходящая прямо в небеса. Остров вокруг башни был оборудован причалом, аэродромом и большим паркингом. Аня знала, что для того чтобы попасть внутрь башни и подняться на ее вершину нужно купить билет стоимостью $1000 и что по этой причине туда поднимаются только приезжие новые русские да разные интуристы, которых ради этой башни специально привозят в Великоволжск. Еще Аня отчетливо помнила, что башня эта выстроена по воле губернатора Агаркова и под его личным контролем и с тех пор стала главной достопримечательностью не только Великоволжска, но и пожалуй всей России. И когда яхта огибала остров она сказала Брусницыну, что никогда не была на этой башне, потому что билеты очень дорогие, но всю жизнь, с самого раннего детства мечтала туда подняться.
- Какие проблемы?! – ответил Брусницын, и яхта причалила к чудо-острову.  Вскоре они вошли в холл Башни, причем полковника пустили по красному удостоверению без лишних вопросов, а ее как сопровождающую. Холл был отделан какими-то экзотическими орнаментам из настоящего золота с инкрустированными сапфирами и рубинами. Аня никогда в жизни не видела такой роскоши, так что от изумления просто раскрыла рот.
- Ну что, наверх? – спросил ее Брусницын.
- Да, наверное, - ответила она, восхищенно оглядываясь вокруг.
Тут же полковник подвел ее к двум сиденьям, поддерживаемым какими-то канатами, уходящими далеко ввысь. Это было похоже на аттракционы в парке отдыха. Аня удивленно посмотрела на Брусницына, но тот ободряюще кивнул и сам сел в одно кресло, и застегнул привязные ремни на нем, после чего Аня последовала его примеру.
- Ну как, готова? – спросил ее полковник.
- Ну да, - неуверенно ответила она.
- Тогда взмываем, - махнул рукой Брусницын, и нажал какую-то кнопку. В тот же миг оба кресла взмыли вверх с бешеной скоростью, и под ложечкой засосало посильнее, чем на любых американских горках. Перед глазами промелькнули офисы, библиотеки, рестораны и концертные залы, которые расположились на десятках этажей башни. Напоследок кресла пролетели сквозь кулуары с аккуратно выстланными ковровыми дорожками. Наконец подъемник остановился. Рядом была стеклянная дверь, а за ней начиналась смотровая площадка.
- Ничего не бойся, я рядом, - сказал ей Брусницын, открывая перед ней дверь, ведущую на открытое поднебесное пространство.
Аня шагнула туда, ожидая ощутить сильнейший ветер, сбивающий с ног, но вопреки ожиданиям наверху было довольно спокойно, и дул только легкий бриз. Она посмотрела под ноги и увидела, что каблуки ее ступают по слою стекла, ограждающему ее от трехкилометровой бездны. Она вскрикнула, но Брусницын взял ее за руку и прошептал:
- Стекло бронированное, так что ни о чем не тревожься.
Тогда Аня успокоилась, и пошла дальше, а дойдя до края площадки, огороженного перилами, стала глядеть вниз. Дух и вправду захватывало от этой перспективы. Далеко внизу отражала солнечные лучи и переливалась яркой лазурью Волга. Белой песчаной линией тянулся берег, а река была испещрена множеством островков самых причудливых форм – черепахи, крокодила, тигра, оленя. С другой стороны раскинулся город, казавшийся игрушечным, состоявший из маленьких белых коробков. Узенькой лентой тянулся мост к левому берегу, вокруг города разбросаны были бескрайние степи, а где-то к югу начинался горный массив. Аня раскинула руки в разные стороны, вспомнив пошлую сцену из фильма «Титаник». В лицо светило солнце, и ласковый ветерок трепал ее волосы, и казалось, что пришло состояние вечного блаженства и покоя, и ничего больше не нужно. Тем не менее, Аня открыла глаза и еще раз взглянула на окружающий пейзаж. Полковник Брусницын по-прежнему был рядом с ней и обнимал ее за талию.
- Слушай, Леша, - сказала она, вдоволь налюбовавшись панорамой, - я вот все думаю: вот Агарков, казалось бы, дуб дубом, из деревни какой-то вылез, а ведь восьмое чудо света, по сути, соорудил! Ведь в историю же наверняка войдет наравне с Хеопсом.
В ответ Брусницын засмеялся.
- Ты бы знала, Анюта, - сказал он, - какие бабки они под это дело распилили.
- Ну и что? – возразила Аня, - пусть они украли часть денег, зато такое сооружение построили!!!
После этого Брусницын засмеялся еще больше.
- Да ты что, Анюта, не понимаешь, что ли?
- Нет, - удивилась она.
- Так это у них колдун работает, он иллюзию и создает, ему в месяц штуку баксов платят. А бабки на всё это дело выделялись, как будто на самом деле строили, и из федерального бюджета, и из регионального, да еще и средства инвесторов в порядке социальной ответственности. И все шло на распил. Понимаешь уровень рентабельности? А ты что, и вправду не видишь, что это всё морок? 
Аня оглянулась, и сразу поняла, что башня оказалась иллюзией, и странным было то, что она не видал этого раньше. В тот же миг контуры Башни растворились, как будто не было ее вовсе, и бронированное стекло исчезло тоже, и Аня с ужасом ощутила, что летит прямо вниз, в трехкилометровую бездну.

Аня открыла глаза, и увидела свою комнату, потолок и солнечный луч, крадущийся через окно. Сердце все еще бешено колотилось, и в голове все было смутно, когда она услышала настойчивый телефонный звонок. Судя по всему, больше кроме нее в квартире больше никого не было. Она с трудом нащупала телефон и взяла трубку и сонным голосом спросила «Але?».
- Ну ты что, спишь там еще? – услышала она голос главреда Данилина.
- А который час? – переспросила она.
- Уже половина десятого, - ответили на том конце провода, - короче, я звоню тебе по делу. Мероприятие тут намечается по твоему профилю. Сегодня в пресс-центре, в 12 ровно, Мелентьев со товарищи что-то будут трындеть про заговор спецслужб против президента. Ты сходи, послушай, ты же у нас теперь специалистка по спецслужбам вроде как.
- Не надо издеваться, - сказала Аня.
- Ну ладно, ладно, сходи, послушай, запиши. Сомневаюсь, конечно, что они там что-то дельное скажут, но на всякий случай зафиксировать стоит.
После этого Ане ничего не оставалось, кроме как окончательно проснуться, умыться и позавтракав на скорую руку начать приводить себя в порядок. Однако спросонья мысли были путаные, одно накладывалось на другое, и Аня долго не могла подобрать одежду и прическу для предстоящего выхода в люди. В конце концов она остановила свой выбор на белом топе, белых же шортах от Вивьен Вествуд, летних туфлях на высоких каблуках и распущенных волосах, а поскольку на часах уже была половина двенадцатого, то уже пора было выдвигаться.

Аня пришла в пресс-центр к половине первого, и сразу поняла, что не опоздала. Главных персонажей еще не было, и только в центре сиротливо стоял стол, уставленный бутылками с кока-колой и минеральной водичкой, да еще бумажками, на которых крупным шрифтом были пропечатаны фамилии – Мелентьев, Парамонов, Чеканов.
Журналистов пришло не то чтобы очень много, однако в зале было душновато, а атмосфера казалась какой-то предгрозовой, возможно, из-за жары, а может быть, еще по каким-то причинам.
Аня с порога оказалась в эпицентре всеобщего внимания. Все присутствующие мужчины, которые преобладали здесь, тут же стали подходить к ней с улыбками, здороваться, делать комплименты и говорить о погоде, а еще о том, как ее занесло на это скучное мероприятие, и не пойти ли куда-нибудь в более приятное местечко. Аня на это все мило улыбалась, и в ответ говорила, что получила редакционное задание, и поэтому, волей-неволей, придется досидеть хотя бы первые десять минут, чтобы понять, в чем суть дела.
- Да какое уже тут дело, - махнул рукой один толстяк, - у Мелентьева отделение «Медведя» уводят, вот сейчас и будет тут баллон катить. Чего еще от него ожидать, разве по делу когда-нибудь что-нибудь скажет.
- Ну, посмотрим, - отвечала с улыбкой Аня.
Ждали еще около двадцати минут. Аня за это время успела выйти припудрить носик, и глянув в зеркало на свои длинные ноги, открытый топ и распущенные волосы, поневоле огорчилась за главных героев, которые на ее фоне рискуют остаться незамеченными, особенно, за недавнего знакомого Мелентьева, показавшегося ей таким милым.
Когда она вернулась, пресс-конференция уже началась. Аня прошла на свое место, словив на себе взгляды почти всей аудитории, и поняла, что опасения ее начинают оправдываться. Тем временем Ане продолжали подмигивать, а ее соседи стали что-то шептать ей на ушко, так что Мелентьев и его соратники еще больше потускнели, и, казалось, никому больше не было дела до той преамбулы про любовь к новому президенту, поддержку курса на равноудаление олигархов и укрепление вертикали, про которые что-то бубнил Мелентьев.
Казалось бы, так и закончится это мероприятие бесславно для его устроителей. Но здесь события приняли неожиданный оборот.
- У меня есть доказательства, - произнес Мелентьев, - что именно на территории нашего края летом прошлого года созрел заговор против президента. Как вы наверное помните, тогда он был еще просто директором ФСБ, и приезжал в наш город как почетный гость конференции по борьбе с терроризмом. И что же наши местные, так сказать, чекисты, какой теплый прием они ему подготовили? Так вот, я Мелентьев Сергей Юрьевич, в трезвом уме и твердой памяти, сегодня 17 августа 2000 года от Р.Х. официально заявляю, что в июле 1999 года группой сотрудников УФСБ по Великоволжскому краю во главе с заместителем начальника УФСБ полковником Брусницыным была организована прослушка всех разговоров и телефонных переговоров тогдашнего директора ФСБ, который ныне является нашим президентом. Все произошедшее я считаю актом государственной измены и покушением на основы конституционного строя. При этом использовались мощности технической базы краевого УФСБ и были задействованы оперативные сотрудники подчиненной непосредственно Брусницыну службы экономической безопасности. Кроме того, в заговоре также приняли участие следующие лица: бывший глава Крайторга Юрий Ивашко, предприниматель Леонид Фейдельман, нынешний глава нашего Великоволжского телевидения Андрей Суханов, его заместитель, главный редактор информационных программ ГТРК «Великоволжск» Виктор Мейгель. Кроме того, у меня есть определенные подозрения, что покойный глава УФСБ генерал Гладышев мог также быть в курсе происходящего, и в этой связи его недавняя трагическая гибель, якобы по причине самоубийства, тоже вызывает ряд вопросов, ответы на которые я пока что дать не могу.
На этом Мелентьев закончил свое выступление, при этом глаза всех присутствующих напряженно были устремлены на него одного, и в глазах этих Мелентьев мог прочитать разное – от снисходительной усмешки до сочувствия, переходящего в мысленное прощание, так как смотрят на покойников.
«Вот и все, - подумал Мелентьев, - вот я и перешел свой Рубикон».
В это же время эстафету у него принял Парамонов. Он поведал собравшимся, что одним только президентом полковник Брусницын не ограничивался, что он также организовывал прослушки губернатора Агаркова, вице-спикера Забелина, мэра Аксюты, многих других глав муниципальных образований и практически всех крупных краевых предпринимателей. В этой связи, продолжал Эдуард, есть информация, что наши чекисты собрали обширный компромат на вице-спикера Забелина в части, касающейся обстоятельств приватизации Великоволжского масло-жирового комбината, который, как известно, стал головным предприятием группы компаний «Бутон».
Затем слово взял Виктор Чеканов, главред «Губернский ведомостей». Он рассказал, что журналисты в Великоволжском крае уже давно работают под плотным прессингом чекистов, и что на него тоже выходили представители Брусницына и предлагали разместить какой-нибудь компромат на Агаркова.
Когда ораторы закончили нести всю эту ахинею, Мелентьев предложил желающим задавать вопросы. Вопросы эти большей частью были написаны накануне на клочках бумаги Мелентьевым и Парамоновым и розданы накануне пресс-конференции журналистам из прогубернаторского пула. В результате первый же вопрос от газеты «Волжский вестник» был по поводу того, какие доказательства озвученного есть у выступающих. На это Мелентьев ответил следующее:
- Доказательств у нас предостаточно, можете поверить. И мы в свое время их предоставим компетентным органам. Это и показания сотрудников этих подразделений, и документы и все остальное. Среди наших чекистов, особенно среднего звена, тоже есть мужественные люди, знающие свой гражданский долг и не желающие участвовать в этих антигосударственных интрижках. Так что доказательства вы узнаете в свое время.
Следующий вопрос был про то, не боятся ли господа выступающие, озвучивать такие разоблачения в адрес сотрудников госбезопасности и не ждут ли проблем в дальнейшем.
- Волков бояться – в лес не ходить, - ответил Мелентьев, - а правду говорить легко и приятно. И вообще, - произнес он фразу, ставшую впоследствии крылатой, - чего мне бояться в своей стране?
- Я вам так скажу, - поддержал соратника Парамонов, - что пускай лучше эти господа бояться. Я думаю, что после проверки наших сведений проблем им хватит, им будет не до нас.
Потом были еще несколько вопросов, совсем уже малозначимых. Неожиданно с задних рядов поднялся Андрей Привалов, один из представителей забелинского медиа-пула, ходящий постоянно в белом костюме, неизвестно откуда и как нарисовавшийся за время пресс-конференции.
- Господа, - осведомился он с издевкой в голосе, - извините, конечно, за нескромный вопрос, но на кой хрен оно вам это все надо? Вы же сами не верите в эту всю хренотень, которую столь изящно сейчас озвучили. Вы ведь не за идею же, в конце концов, под сейчас подставляетесь? Не за веру же, отечество и губернатора? Может быть, вам, - обратился он к Мелентьеву, - Мордашев пообещал решить наконец в вашу пользу конфликт за городское отделение «Единства»? Разве не за этим вы вчера в краевую администрацию захаживали, по странному совпадению? Или гонорары у вас какие-то космические, которые вам позволят несколько лет безбедно в местах не столь отдаленных время коротать? И еще интересно, вы вообще после этой пресс-конференции в нашем краю побудете какое-то время, или же скорым поездом в дальние края, а? Может, у вас уже и билет в кармане тут лежит? Мне просто интересно, сегодня вечером можно будет у вас интервью взять, или вы уже ту-ту…, - здесь Привалов попытался изобразить звук паровозного гудка.
- Спасибо, Андрей, - ответил Мелентьев, - мы знали, что ты не побрезгуешь нашим мероприятием, и сам факт твоего присутствия здесь и задавания этих вопросов уже говорит о том, что задело за живое. Я уже говорил, что мы ничего не боимся, а теперь же, осиянные присутствием самого Привалова, окончательно уверовали в то, что скорбный наш труд не пропал даром и вызвал отклик в сердцах. Так что теперь нам уже совсем не страшно, - здесь присутствующие начали смеяться, но как-то неуверенно, скорее подхихикивая, - Что касается твоих вопросов. Тебе что в отпуск хочется? Отдыхать советую в этом году в Испании на побережье Коста Брава, там и сервис чудный, и море теплое. Если, конечно, денег хватит. А что касается городского отделения, то для нас это не проблема, потому что юридически все у нас чисто, и наше отделение признано Высшим советом Партии. Так что расслабься, Андрюх, а если хочешь в партию, то рекомендацию я тебе дам, так и быть.
- А если чего более бюджетного хочешь – езжай в Кисловодск, - продолжил Парамонов, - развеешься, нервишки в порядок приведешь. Кстати, а чего это в одном и том же костюме ходишь все время, сколько я тебя знаю? Ты такой бедный? Давай я тебе дам денег на новый костюм, - на этом месте присутствующие дружно засмеялись, но Привалов сидел невозмутимый с той же усмешкой на лице.
- Я тебя, Андрюх, если что даже на работу устроить могу, - присоединился Чеканов, - давай к нам в «Губернские ведомости». Золотые горы не обещаю, но на хлебушек хватит, - произнес он с подчеркнутой иронией, - а то якшаешься со всякой швалью уголовной, вот тебя и пробивает на разные неадекватности.
На этом пресс-конференция подошла к концу. Все это время Аня просидела пристально глядя на выступающих и слушая каждое их слово. И слушая, она, неискушенная во внутренней политике, хорошо понимала, что происходит нечто страшное и непоправимое, и что озвученные обвинения, несмотря на их сомнительность и отсутствие доказательств, в сегодняшней России являются самыми ужасными из всех возможных преступлений. Ужас буквально застил ей глаза, и руки дрожали, и словно во сне услышала она чей-то шепот рядом: «Да, нехило обосрали Привалова, ну прямо по самые уши, ну так не хрен одному на троих лезть». Не помня себя она вышла в холл, дрожащими руками достала из сумки мобильник и набрала номер Брусницына.
- Леша, - сказала она, - я тут только что на пресс-конференции была. Мелентьева.
- Я в курсе, - ответил он, и голос его показался Ане каким-то упавшим, - мне уже все мне доложили. Ты не бери в голову, весь этот бред яйца выеденного не стоит. Это означает только то, что мы сильно взяли за жопу краевую администрацию, и они сами не знают, как ответить, а эти пиарщики, пользуясь моментом, бабло осваивают.

…
Мелентьев вышел из зала, чувствуя как бешено колотится его сердце. Он отлично понимал, что прошел некую точку невозврата, за которой начинается совсем другая жизнь. Он знал, что сегодняшние события из разряда тех, что меняют жизнь кардинально, и делят ее на два отрезка – до и после.
- Кто вообще пустил сюда этого Привалова, - услышал он голос Чешанова, - везде, блин, торчит, как прыщ на жопе. Из-за него, вон, Юра Вайнберг давеча выговор от губернатора схлопотал. И здесь опять он! Кто его вообще сюда позвал, мы-то его не приглашали…
- Да не парься, - сказал Мелентьев, - вреда от него особого нет, а некоторую остроту пресс-конференции придать по-любому надо было, нельзя же, когда все гладко. А уели мы его, по-моему, здорово, так что чего вы переживаете.
- Да ничего в общем-то, ты прав, - ответил Эдуард, - просто нервы на пределе. А тут еще этот, бля, провоцирует.
В это время в комнату вошел человек в сером костюме, в котором можно было узнать одного из сотрудников информационно-аналитического департамента аппарата Совбеза и передал Мелентьеву в руки конверт.
- Здесь, как договаривались, - сказал он и вышел восвояси.
- Ну вот и все, - сказал Мелентьев, открывая конверт, отсчитывая купюры и передавая их Арсеньеву и Чешуеву, - вот и ваше. Так что зря волновались.
- Ну, ты Серега, как хочешь, - сказал Арсеньев, пряча купюры во внутренний карман, - а я сегодня на поезд до Москвы, а там и на Малороссию. Пересижу немножко, пока все не уляжется.
- Дело твое, - сказал Мелентьеву, - ну а ты как? – обратился он к Чеканову.
- Ну а я-то что? – ответил тот, - от судьбы не уйдешь, а газету я бросить не могу.
- Вот это по-нашему, - сказал Мелентьев.
- В общем, пацаны, вы тут сидите, а я дальше посмотрю, стоит ли возвращаться, - произнес Арсеньев, после чего ретировался.
- Что это он так, зассал? – спросил Чешанов.
- Он прав, - ответил Мелентьев, - так что пускай едет. Ну а мы немножко поиграем в русскую рулетку. В конце концов, жить скучно, а теперь – адреналин похлеще, чем на байдарке на сплаве.

…
Видеопленку с записью пресс-конференции вице-губернатору Мордашеву доставили через пятнадцать минут после ее окончания. Он просмотрел ее, после чего велел сделать шесть копий. Потом он распорядился подготовить конверты для спецрассылки, положить в каждый из них по видеокассете и бумажке с аналитической запиской, которую он собственноручно подготовил накануне. Когда все было расфасовано и конверты запечатаны, вице-губернатор вызвал спецкурьера, которому приказал немедленно лично развезти эти конверты по указанным адресам.
Из этих конвертов три предназначались в Администрацию Президента: один – в Главное контрольное управление Президента, второй – в так называемый Особый отдел при президенте, не имевший официального наименования, не обозначенный ни в одной из официальных схем Администрации президента, и координаты которого были известны весьма ограниченному кругу лиц; третий конверт надлежало доставить в Главное правовое управление при президенте; еще один предназначался в канцелярию президента – непосредственно в Высочайшие руки.
Кроме того, два конверта были отправлены на Лубянку – один в управление собственной безопасности, второй – в секретариат директора. Адресатом седьмого конверта была названа Главная военная прокуратура.
Когда спецкурьер отбыл, вице-губернатор откинулся на спинку своего кресла, и закрыл глаза. Миссия была выполнена, и заржавевшая репрессивная машина начала неспешно и со скрипом разогреваться, готовясь прийти в движение.

…
Сразу после окончания пресс-конференции в редакции всех газет регионального значения позвонили из информационно-аналитического департамента Совбеза и предупредили, чтобы никто не вздумал публиковать материал об этой пресс-конференции. Информационный блок был поставлен, и ни один даже самый независимый главред не осмелился ослушаться рекомендации Совбеза. После этого представители медиа-политической тусовки, поверившие было в то, что заявление Мелентьева спланировано в краевой администрации, ходили, выпучив глаза на лоб и все пытались понять, откуда же дует ветер.

…
Полковник Брусницын явно лукавил, когда говорил, что ситуация под контролем, а все сказанное ему до лампочки. Он, будучи человеком, искушенным в тонкостях внутриполитической обстановки, понимал, что озвученные в его адрес обвинения на сегодняшний день в свете укрепления вертикали власти являются весьма серьезными. Понимал он и то, что при надлежащей подаче этой информации в высочайшие уши и вообще на федеральный уровень, он, Брусницын, рискует не только не утвердиться в должности начальника управления и вылететь из системы, но и вообще лишиться свободы. Поэтому Брусницыну было ясно, что нужно действовать и прежде всего постараться перехватить инициативу в доведении этой информации наверх. Принцип «Кто первый встал – того и тапки» здесь работал вполне наглядно. Теперь главной задачей становилось форсировать события и перехватить инициативу наступления у краевой администрации.
Первым делом полковник распорядился подготовить ему оперативную справку на Мелентьева и его компаньонов, в которой должны были быть перечислены все аспекты деятельности Мелентьева. Потом он достал из сейфа уголовное дело по Беловодскому порту, в котором были собраны самые разные материалы и распорядился отксерить главнее материалы, такие как копии поддельной бухгалтерской документации, материалы допросов Чавия и Скворцова, а также протоколы обыска портовой администрации и и видеозапись посиделок Шумилова и Калинкина с Чавией и его семейством. 
После этого Брусницын позвонил начальнику следственной части и приказал подготовить ходатайство в окружную прокуратуру о возбуждении против Мелентьева и компании уголовного дела по обвинению в клевете.
Затем Брусницын вызвал к себе заместителя по режиму и оргвопросам полковника Треухова, который непосредственно курировал сопровождение высоких гостей. Надо сказать, что Треухов и Брусницын не сильно друг друга жаловали, поскольку видели друг в друге аппаратных соперников. Однако несмотря на то, что нынешние события явно били по репутации Брусницына, на Треухове, когда он вошел в кабинет к Брусницыну, буквально не было лица. И это было понятно, учитывая, что именно Треухов в силу своей должностной инструкции непосредственно отвечал за обеспечение безопасности безопасности директора службы и все протокольные тонкости, а потому риск оказаться в главных стрелочниках в случае чего для него был даже большим, чем для Брусницына. Поэтому сейчас он был готов броситься на колени перед недавним конкурентом и рассказать все, как на духу.
- Ну, Виктор Иваныч, слушаю тебя, - молвил полковник, когда Треухов переступил порог кабинета и неуверенной походкой дошел до гостевого кресла, - это как же все понимать-то, Виктор Иваныч? – продолжал Брусницын.
- Я ничего не знаю, - ответил тот, - я могу сказать только, что все надлежащие меры охраны во время того визита были обеспечены. Техническая группа у нас работала, так что возможность прослушки была исключена.
- Это у тебя она была исключена, - произнес Брусницын, - вернее, в твоей реальности, в которой ты жил. А если скажем, обнаружится другая реальность, и в ней окажется, что президента все же кто-то прослушал. И если эти прослушки где-то всплывут, тогда что будешь говорить? Прошлое, оно ведь ох как субъективно бывает, еще субъективнее настоящего.
- Хорошо, Алексей, - начал оправдываться Треухов, - смотри, какая ситуация. У президента, вернее, тогда директора была собственная охрана. Человек пять его постоянно сопровождало. Это раз. Второе – была и наша охрана. Внутреннее, то есть второе кольцо состояло из сотрудников отдела охраны, еще была группа оперативного прикрытия, как полагается, все в штатском, отслеживали так сказать ситуацию. Еще взвод бойцов спецназа всюду сопровождал. Кроме того, работала группа технического обеспечения, которая глушила все возможные жучки в радиусе ста метров.
- Знаешь чего, Витя, - прервал его Брусницын, - мне эти вот твои отмазки напоминают объяснения нашего старого президента про 38 снайперов. То, что ты сейчас говоришь, из этой же серии. Ты мне мозги-то не компостируй, я эти режимные и протокольные тонкости не хуже тебя знаю. Но из того, что ты тут сейчас лопочешь, ни хрена не следует, что возможность прослушки была исключена. Как ты докажешь, Витя, что прослушки не могло быть в принципе? – и издевкой спросил Брусницын.
-  Послушай, Леш, ну ведь у нас все чисто и по бумагам, и по факту… Косяков никаких тогда не было вообще.
- Тогда не было, зато сейчас всплыли, - сквозь зубы произнес Брусницын.
- Слушай, ну кто всерьез воспримет болтовню какого-то маргинала… Это же бред…
- Это не просто болтовня маргинала, - задумчиво сказал Брусницын, - это болтовня главного сутенера его Губернаторского Высокопревосходительства, которого надоумил его Светлость секретарь Совета безопасности. Я полагаю, что вся эта байда уже скреплена печатью Совбеза и направлена в высокие инстанции. Поверят они или нет, это другой вопрос, но в любом случае спрашивать они будут с нас. Короче, слушай меня так. Сейчас ты напишешь объяснительную, по поводу всех обстоятельств того визита и твоих личных усилий, которые ты предпринял, чтобы не допустить любых нештатных ситуаций. Кроме того, ты поднимешь все материалы, касающиеся визита и обеспечения безопасности директора. Все распоряжения, доклады, отчеты, стенограммы. Если что, запросишь в архиве или отделе спецучета. Все это подошьешь и сразу ко мне, - с этими словами Брусницын посмотрел на часы, и добавил:
- У тебя осталось ровно два часа.
- Хорошо, если успею, - сказал Треухов, поднимаясь.
- Если ты не успеешь, - ответил ему Брусницын, - я направлю в центр докладную по поводу проявленной тобой в прошлом году преступной халатности, сделавшей возможными спекуляции на тему якобы имевшей место прослушки, и о ненадлежащем обеспечении безопасности высокого гостя. И запомни, Витя: я здесь вообще ни при делах, за его охрану, прием и сопровождение я не отвечал никаким боком, Его живьем видел не больше пятнадцати минут вместе со всем остальным руководством нашего управления при его прилете, и пяти минут во время проводов. Зато все это дело курировал ты. Так что, даже если у меня и были преступные умыслы, реализовать их без твоего участия я не мог.

Как только дверь за Треуховым захлопнулась, Брусницын все же накатал докладную, и ждать никаких двух часов не стал. В докладной этой утверждалось, что покойный начальник УФСБ генерал Гладышев и его зам полковник Треухов не смогли организовать надлежащее обеспечение безопасности директора ФСБ во время его визита в Великоволжск летом 1999 года, вследствие чего стали возможны гнусные инсинуации на эту тему.

…
Председатель ГТРК «Великоволжск» Андрей Суханов сидел в кабинете секретаря Совбеза Мордашева и жаловался ему на жизнь.
- Да что же это делается-то, Александр Николаевич? Ведь ничего святого у этих людей нет. Мое имя вот взять и вымазать. Ну каков же мерзавец этот Мелентьев, а? Что же теперь делать мне, может в суд на него подать?
- Не кипятись, Андрей Сергеич, - успокаивал его вице-губернатор, - ну, что взять с куска говна? На таких, как Мелентьев и внимание-то обращать как-то западло. Да никто его всерьез не воспринимает, и словам его цена – тьфу, - и Мордашев плюнул на пол своего кабинета.
- Мне-то теперь что делать? – продолжал Суханов, - ведь все знают, что мы с Брусницыным однокурсники. Как теперь отмажусь, если что?
- Да не бери ты в голову, - отвечал вице-губернатор, - ты лучше скажи вот что: ты с Брусницыным тесные отношения поддерживаешь?
- Да какие там тесные, - отмахнулся Суханов, - так видимся раз в полгода, однокурсники все же, а так никаких переплетений нет.
- Ну и все тогда, тогда и в голову не бери, - продолжил успокаивать его Мордашев, - а мы, если что прикроем, и подтвердим, что человек честный, что в заговорах никаких не участвовал. Так что расслабься.
- Правда? – спросил его Суханов с надеждой в глазах.
- Конечно, - улыбался ему в ответ вице-губернатор, - так что давай, Андрюха, иди работай. Ты главное, сегодня в вечернем выпуске репортаж о проституции не забудь на улице Советской не забудь, ты уж проконтролируй этот вопрос лично, мы на тебя здесь сильно рассчитываем.
- Конечно, обязательно, - закивал головой Суханов.
- Вот и славно, - ответил Мордашев, - а мы своих на войне не бросаем. Так что работай спокойно и ни о чем не думай.

Несмотря на все заверения Мордашева, по возращении на рабочее место Суханов собственноручно накатал докладную записку, в которой написал, что в течение последнего времени регулярно подвергался давлению со стороны краевого Совбеза и его секретаря Мордашева с целью организации дискредитации органов госбезопасности, в связи с чем можно расценивать пресс-конференцию Мелентьева и компании как организацию давления на него, Суханова, за отказ дискредитировать органы. Потом распечатал, закатал в конверт и отправил экспресс-почтой по одному ему известному адресу.

…
Ближе к вечеру Синяев привез двадцать тысяч долларов и отдал их ментам. В ответ те очистили приемную и вернули все опечатанные бумаги и электронные носители. Однако злой рок продолжал довлеть над общественной приемной вице-спикера Забелина.
Через час после ухода РУБОПовцев возле приемной обнаружилась компания вычурно одетых молодых людей с какими-то жеманными ужимками. Сразу же начались звонки журналистов прогубернаторских изданий с вопросами на тему, правда ли, что городская голубая тусовка перекочевала теперь к приемной господина Забелина? Овчаров опять позвал охранников, которые очень быстро разогнали пидорасов, после чего в приемную уже стали звонить возмщенные разгулом гомофобии представители гей-сообщества.
После этого на совещании руководства движения «Отчизна» было решено временно закрыть приемную вице-спикера, а офис регионального отделения «Отчизны» перенести на территорию Великоволжского масло-жирового комбината – головного предприятия группы компаний «Бутон», вокруг которой был высокий бетонный забор и колючая проволока под напряжением.

В тот же вечер большая часть новостного выпуска Великоволжского регионального телевидения, вышедшего в эфир на втором канале в половине девятого, была посвящена резкому всплеску уличной проституции в самом центре Великоволжска. Приемную Забелина отдельно не упоминали, зато в подробностях показали и утренние появление проституток, и митинг возмущенной общественности и избиение проститутками Овчарова. В кадре появлялись старушки, ворчавшие «Развели тут бордель» и кивавшие в сторону приемной, а еще представители префектуры Кировского района, говорившие, что давно озабочены проблемой проституции в этом месте, но сделать ничего не могут, потому что у проституток влиятельная крыша, уходящая чуть ли не в Первопрестольную.
Потом показали голубых, кучковавшихся вблизи приемной и закадровый голос сообщил, что местные геи нашли себе новое место для сборищ.
  Репортаж заканчивался глубокомысленным комментарием ведущего, который анализировал и сопоставляя события пришел к выводу, что речь идет о какой-то сезонной миграции геев и проституток.