Родные люди. Глава 26

Люся села за руль, положила на него трясущиеся как в лихорадке руки и разревелась в голос... Зачем, ну, зачем она позвонила Тамаре Викторовне? Надо было попробовать решить все мирно... И хотя Люся прекрасно понимала, что мирно все равно не получилось бы, все равно была в шоке от того, как быстро закрутились шестеренки страшной машины «правосудия»...

* * *

Еще утром ей казалось совершенно верным решение позвонить директрисе и рассказать, что творится в семье Димы Петрищева, сочинение которого вчера показала ей Алька. Тамара Викторовна, дама с активной жизненной позицией, тут же взяла Люсю в охапку и потащила в опеку.

Там, в прохладе кабинета, спасались от летней жары две сонные полные женщины. Выслушав сбивчивый и эмоциональный рассказ Люси, а затем обстоятельную речь Тамары Викторовны, тетки нехотя собрались, нагрузившись какими-то папками, и приняли решение неурочно посетить семью Петрищевых. Как выяснилось, семья была уже давно на заметке у опеки, соседи жаловались на крики и скандалы в семье. Но явных свидетельств издевательства над Димкой до сего дня не было.

Дверь им открыла худенькая и растрепанная женщина неопределенного возраста. Вздрогнув, при виде теток из опеки, она попыталась выйти на лестничную площадку, прикрыв за спиной дверь в квартиру.

— Гражданка Петрищева, на вас тут жалоба поступила, — громогласно известила весь подъезд о цели своего визита одна из представительниц опеки. — И сейчас все куда серьезнее. Вы ребенка избиваете!

— Что вы! Димку никто не бьет! Кто вам сказал? — испуганно вытаращилась на тетку женщина.

— Да сам Дима ваш и сказал! — тетка грозно потрясла перед носом у женщины тетрадкой с сочинением. — Гражданка Калинкина вовремя информировала нас о творящемся беспределе! Ну, так что — тут будем беседовать или вы нас все впустите в квартиру?

— Вы...не вовремя пришли, — замялась женщина, робко оборачиваясь на дверь своей квартиры, как будто опасаясь, что там ее могут услышать.

— Вовремя или не вовремя – это нам решать, — нахмурилась вторая тетка из опеки. — Ну, так что, гражданка Петрищева, пустите нас проверить состояние мальчика или нам вызывать полицию?

— Проходите, — женщина обреченно распахнула дверь. Опека, а за ними и Люся с Тамарой Викторовной, прошли в прокуренную полутемную прихожую.

— Фу, Петрищева, мы же в прошлый раз вроде бы с вами договорились, чтобы вы выбрали место для курения. Ребенок не должен этим дышать, вы сами-то понимаете? — сморщилась тетка из опеки.

— Это муж, — смутилась женщина. — У него сегодня выходной. Он спит. Вы могли бы говорить потише?

— Спит? Надеемся, что хотя бы сегодня он трезвый? — чуть сбавила тон тетка. — Где Дима?

— Хотя нет, давайте для начала посмотрим ваш холодильник. В прошлый раз, помнится, из продуктов для ребенка у вас там было лишь скисшее молоко да макароны, — женщины решительно направились в сторону кухни.

— Ну, вот можете, когда хотите, — распахнув холодильник женщина засунула в его недра свою голову, разглядывая полки. — Суп, котлеты, йогурты и фрукты. Так... А это что?

— Это пиво, муж себе купил. Но вы же видите, оно стоит отдельно и всего три бутылки... — чуть стушевалась хозяйка квартиры.

— Хм, а муж точно трезвый? Надо бы нам и с ним побеседовать, а то что-то он у вас какой-то неуловимый. Ни разу пообщаться не удалось, — опека дружно направилась дальше по коридору, давая понять всем своим видом, что прекрасно ориентируется в чужой квартире и бывала тут уже не раз. — Пойдемте, побеседуем с мальчиком. Калинкина, а вы что там застыли? Идемте с нами...Вы нам нужны.

* * *

Люся незаметным хвостиком проследовала за толпой в небольшую светлую комнатку, где они и нашли Димку. Мальчик рисовал за столом. А точнее лишь делал вид, что рисует, на самом деле он испуганно смотрел на вошедших, нервно теребя карандаш в потных ладошках.

— Здравствуй, Димочка, — слащаво поздоровалась опека с ребенком. — Как твои дела? Что ты делаешь? А-а-а-а-а, ты рисуешь... А что ты там рисуешь, нам покажешь?

Женщина бесцеремонно выхватила со стола неоконченный детский рисунок и уставилась в изображение.

— Ну, тут все ясно, — через плечо негромко сказала она напарнице. — Валь, глянь, что он рисует...

Вторая дама взяла смятый листок и долго молча вглядывалась в него, затем отложила, подошла к Димке и села рядом на стул.

— Дим, расскажи, а что ты нарисовал? Вот это вот кто? — женщина ткнула пальцем во что-то, чего Люся со своего места просто не видела.

— Ну, это вот мама, это я. А это бабушка... — водя пальчиком по рисунку рассказывал мальчик. — А вот это папа. Только он устал и лег спать...

— Ага, ясно. Спать лег. А что у него в руках такое непонятное?...

— Это ремешок... Я плохо себя вел... и папа сердился! — чуть заикаясь ответил ребенок.

— Димочка, скажи, а мама тебя ругает, наказывает? — вступила в диалог вторая женщина из опеки.

— Нет... Мама меня любит и защищает! — горячо и убедительно ответил ребенок.

— Защищает? От кого защищает?

— От папы, когда он сердитый бывает... Она всегда меня жалеет и прячет в шкаф, чтобы папа не нашел...

— И часто папа бывает сердитым? — решила уточнить опека, но Дима лишь пожал плечами и посмотрел на мать. Та стояла бледная, прикрыв рот руками и, казалось, что она вот-вот разревется.

— Господи, мамочка, вам не жалко своего ребенка? Вы посмотрите только, ему седьмой год, а по развитию и внешнему виду не больше пяти...

Женщина из опеки неуловимым движением подняла края Димкиной рубашки на спине вверх, закатала рукава... на тоненьких ручонках отчетливо просматривались синяки разного срока давности, от уже прошедших бледно-желтых, до свежих, иссиня-багровых. Женщина сердито и многозначительно посмотрела на мать Димы.

— Давайте выйдем и поговорим в другой комнате? — не дожидаясь ответа женщина из опеки решительно вышла первой...

* * *

Дальнейшее вспоминалось Людмилой как какой-то сюрреалистический бред. Из соседней комнаты на шум и голоса показался глава семьи, который молча, не разбираясь, напал с кулаками на представительниц опеки. Заодно досталось и жене. Тамара Викторовна с Люсей успели выскочить из квартиры и директриса поспешно набрала номер полиции.

Та приехала быстро, дебошира скрутили. Посмотреть на представление высыпал весь дом. Люди стояли кучками и перешептывались. Люсю поразило то, как реагировали они на чужое горе. Сочувствующих взглядов в сторону жены в порванной одежде было мало. Любопытство, интерес, даже злорадство читалось в глазах соседей... Кто-то снимал все на телефон.

Затем во двор спустилась женщина из опеки и отпустила Тамару Викторовну с Люсей, сказав, что они еще понадобятся позже.

Поспешно попрощавшись, директриса быстро удалилась, а Люся направилась к автостоянке, когда дорогу ей перекрыла мать Димы Петрищева. Женщина выглядела ужасно. Порванный халат, взлохмаченные волосы, ссадины на лице и руках...

— Вы хоть понимаете, что вы сделали? — схватив Люсю за руку громким шепотом начала женщина. — Диму, моего Димочку, теперь могут забрать!

— Простите меня... Отпустите, — Люся безуспешно пыталась вырвать свою руку из сжавших ее клещами пальцев женщины. — Я просто хотела помочь вашему сыну!

— Помочь? Хорошо же вы помогли! — голос женщины сорвался на истерический крик. — Отца менты забрали, ославили нас на весь двор. Да еще и Димку может опека забрать в детский дом! А вы знаете, что такое детский дом? Вы считаете, что там ребенку будет лучше?

— Да! Я считаю, что там ребенку будет лучше! — Люсе наконец удалось освободиться от захвата и она сделала шаг в сторону, болезненно морщась и растирая руку. — Вы спокойно смотрите на то, что ваш муж избивает ребенка! Как вы только можете! Вы же мать! Вам его совсем не жалко?

Женщина как-то вся сникла, растерянно посмотрела на Люсю, раздумывая, что ответить...

— Нам просто некуда уйти. Понимаете? Совершенно некуда. Зачем? Ну, вот скажите, зачем вы в это полезли? Вам что, больше всех надо было?..

— А бабушка Димки? Может к ней? — предположила Людмила.

— Это даже не моя мать, — помотала головой Петрищева. — Это бабушка мужа. Она слишком стара, чтобы оформить на нее опекунство. И переехать к ней мы тоже не можем, она живет в семье своей дочери на птичьих правах....

— Но...Надо же искать выход! Так жить нельзя!

— Выход? Вот вы нам и помогли найти выход! Спасибо вам огромное. Вы разрушили нашу семью... — женщина развернулась, и, не оборачиваясь, пошла прочь, сгорбив плечи и вздрагивая от рыданий...