Родные люди. Глава 27

Сколько еще она просидела в машине, Люся не знала. Успокоиться не получалось, руки продолжали дрожать, на глаза наворачивались слезы. А ведь в планах было еще встретиться с Варварой, поговорить осторожно насчет Ильи. Но нет, на сегодня с нее подобных подвигов достаточно.

Люся взяла телефон и попыталась дозвониться до Юли, но подруга упорно не брала трубку, что было совсем на нее не похоже. Люся оставила попытки и решила подождать ответного звонка, откинулась на спинку водительского сиденья, включила музыку и попыталась расслабиться...

Посидев еще минут пятнадцать и так и не дождавшись звонка от Юльки, Люся попыталась взять себя в руки и поехать наконец-то в сторону дома, но тут ее осенило. Ведь буквально недалеко, в двух остановках, находится клиника Павла. Так может имеет смысл дойти до неё пешком? Выговориться и успокоиться, услышать еще от кого-то подтверждение того, что она поступила правильно... Все это было необходимо Люсе прямо сейчас... Иначе ее просто сожрет чувство вины.

Женщина схватила сумочку, решительно хлопнула дверцей и почти побежала в сторону клиники, где работал Павел.

* * *

Илья не понимал в чем дело. Он в сотый раз проверял переписку со Светланой, но ответа на его последнее сообщение до сих пор не пришло. Хотя Илья отчетливо видел, что за это время Светлана неоднократно была в сети...

Каждый раз, когда он принуждал себя проверить переписку, у него слабели ноги, краснело лицо, потели ладони. Он испытывал настоящий ужас перед тем, что ему могли написать в ответ на его смелый вопрос... И в очередной раз, не получив сообщения, Илья испытывал чувство обиды и опустошения... Вот и сейчас, закрыв ноутбук, он вздохнул и отправился на кухню. Скоро должен был вернуться с работы отец. Семья привыкла по старой традиции, привитой еще в доме деда, ужинать и завтракать вместе.

На кухне мать, как ни странно, в прекрасном настроении, нарезала салат, что-то мелодично напевая себе под нос...

— А, Илюшка... Проголодался? Мой руки, я тебе пока бутерброд дам, перекусишь, чтобы отца дождаться, — не оборачиваясь предложила сыну Варвара.

Подросток покорно сходил в ванную, вымыл руки и плюхнулся за обеденный стол, где его уже ждала тарелка с парой бутербродов. Без особого желания откусив кусок от одного из них, Илья вернул его на тарелку и решился таки поговорить с матерью.

— Мам, а Светка тебе давно писала? — невнятно, с набитым ртом, задал Илья вопрос в материнскую спину.

— Вчера буквально... А что? — голос Варвары звучал слегка напряженно.

— Да, так... Просто интересно, как у нее там дела... В ее Америке. — Илья взял бутерброд, покрутил его в руках и, так и не откусив второй раз, вернул обратно на тарелку. — Мам, а почему они к нам не приезжают? Мне было бы интересно познакомиться...с ее мужем там...с дочкой Кирой.

— С Кэрри, — машинально поправила сына Варвара и обернувшись, внимательно посмотрела прямо ему в глаза. — С чего это ты вдруг про Светку вспомнил? У вас же отношения были всегда так себе. Даже по скайпу когда разговаривали, ты не принимал участия, всегда старался сбежать. Что-то поменялось, о чем я не знаю, ну?..

— Эмм...так она Кэрри оказывается? А везде снимки подписаны как Кира... Да и папа ее Кирой называл, — попытался увести мать от опасной темы Илья.

— Общался бы чаще с сестрой, точно знал бы, как племяшку звать, — Мать вытерла руки и стала нарезать хлеб, продолжая настороженно поглядывать на Илью. — Так зачем тебе вдруг Светка сдалась? И не увиливай от ответа, я же насквозь тебя вижу. Что-то скрываешь?

— Мам, ну вот с чего ты это взяла? — Илья отвел глаза и покраснел. Будучи светлокожим блондином Илья краснел моментально, очень заметными багровыми неровными пятнами, и подобное сразу бросалось в глаза. Не осталось это незамеченным и для Варвары. Она отложила нож, подошла и присела рядом с сыном. Помолчала, а потом вдруг резко притянула к себе, обняла его за голову, уткнула носом к себе в грудь...

— Илюшка, сынок, послушай, что я тебе скажу... — голос матери звучал спокойно, тепло, без привычных раздраженных ноток. — Я понимаю, что ты у меня совершенно взрослый стал. Я не слепая, я все вижу. И понимаю, что у тебя появляются свои, взрослые секреты. Но знаешь что? Светлана совершенно не тот человек, с которым тебе следует делиться ими, пойми...

Илья молчал в ответ, ожидая продолжения слов матери. Варвара помолчала, вздохнула тяжело, отстранилась и, взяв лицо сына в свои ладони заглянула в его глаза. Глаза матери были совсем близко, такие уставшие, с сеточкой морщинок, с редкими короткими ресницами...Но, самое главное, в них Илья увидел... любовь. Настоящую любовь к нему, Илье.

Ему вдруг стало отчего-то ужасно неловко и стыдно, как будто он случайно стал свидетелем тому, что предназначалось вовсе не для него... Он отвернул свое лицо в сторону, а Варвара как-то легко, не удерживая отпустила его... Сложила руки на коленях, стала тщательно разглаживать складки фартука.

— Илюшка, я вот что хочу посоветовать, ты только не спорь, сынок, ты дослушай, — тихо продолжила мать. — Не можешь поговорить со мной или с папой, так выбери более достойного человека, кто сможет дать тебе совет. Дед наверное не по возрасту, да? Так поговори с Павлом на худой конец, он точно плохого не посоветует. А лучше всего с Борькой. Вы же всегда ладили вроде. Он умный и серьезный, любит тебя и дурного не посоветует. Я же вижу, что что-то с тобой происходит...

— Да, мам... Насчет Бориса это ты верно напомнила. Он вовремя приехал, не с Алькой же и Юлькой мне секретами делиться. Все друзья на лето разъехались, остался я один среди девчачьего царства, — попытался невесело пошутить Илья. — Спасибо, мам. Пойду я... В комнате папу подожду.

— Постой, Илюш, — удержала за руку вскочившего Илью Варвара. — Я понимаю, что в последнее время у нас с тобой как-то все не очень ладится. Я же вижу, что ты обижен на меня. Я порой и сама не понимаю, отчего срываюсь и злюсь. Как бы то ни было, но ты всегда должен помнить, что я очень сильно тебя люблю.

Какое-то время Илья стоял отвернувшись от матери, удерживаемый от попытки уйти лишь ее рукой, вцепившейся в его запястье. Затем он повернулся к Варваре и та увидела на его щеках слезы. Она встала и тепло, ласково, по-матерински нежно прижала его к себе, приговаривая: «Прости меня, мое солнышко, прости, Илюшка... Я люблю тебя больше всего на свете...»

* * *

Такими вот, обнявшимися и ревущими застал их Захар, вернувшись с работы... С минуту он удивленно смотрел на обнявшихся жену и сына, а потом подошел и молча заключил их обоих в объятия, как бы окончательно замыкая семейный круг...